Страница:
— Тогда у нас в наличие один выход, — наконец изрек подполковник. — Продолжать наблюдение за лагерем, а с наступлением темноты подобраться к командирской палатке и, опознав амира, прикончить его на месте.
На этом варианте они и остановились…
Единственный круглосуточный дозор, обитавший на скалистом уступе горы, возвышавшейся рядом с базой, поручили Кравчуку. Извольский, Ярцев и Болотов должны были подобраться к лагерю с восточного направления — командирская палатка отстояла от трех десятиместных шагов на пятнадцать именно на восток.
За четверть часа до начала операции подполковник обратился к Северцевой с просьбой…
— Барышня, вы не могли бы временно побыть нашим оператором? — почти в кромешной тьме, немного разбавленной лунным блеском, подошел он к сидящей к нему спиной девушке.
— Я не барышня. У меня, между прочим, офицерское звание имеется… — даже не шелохнувшись, заносчиво отозвалась она.
— Хорошо, — безразлично пожал тот плечами и совсем другим тоном приказал: — Встать, товарищ старший лейтенант.
Сотрудница ФСБ поднялась и медленно повернулась. «Какой же вы мужлан, Георгий Павлович!» — пронеслось в голове девицы, привыкшей иметь дело с офицерами службы безопасности — людьми в основной своей массе интеллигентными, воспитанными и даже деликатными.
Жорж на миг представил, каким испепеляющим взглядом она его смерила и что о нем подумала, беззвучно усмехнулся — та все равно ничегошеньки не видела, а заводить ее еще сильнее почему-то не хотелось.
— Держите камеру. До начала вашего собственного задания назначаю штатным оператором.
Безропотно приняв миниатюрную технику, Арина вдруг жалобно взмолилась:
— Но я же не знаю, как с ней обращаться…
— Ничего страшного — Христос тоже был из семьи плотника, а у вас, небось, и высшее образование в дипломе прописано. Так что разберетесь. Да, чуть не забыл… Начать съемку вы должны через десять минут. Ясно, товарищ старший лейтенант?
— Так точно…
Оставив ее в полной растерянности, Извольский вернулся к мужчинам, и вскоре все трое двинулись к палаточному лагерю…
Снайпер занял засветло облюбованную позицию, с которой отменно простреливался дозорный пост и принялся методично посматривать на подсвеченный фосфором циферблат, прикидывая при этом шансы группы на успех. Самым неблагоприятным обстоятельством стало бы наличие в этой немногочисленной банде хотя бы одного прибора ночного видения. В таком случае «видик» непременно находится у дозорных, и они могут с легкостью засечь орудующих на территории базы офицеров. И этот факт по мере незаметного движения минутной стрелки по делениям все более тревожил прапорщика…
Он перестал глазеть на часы и надолго приник к ночному прицелу. Еще днем ему удалось изучить «воронье гнездо», как окрестил чеченский пост Палыч. К тому же буквально на глазах спецназовцев произошла вечерняя смена дозорных — на скалу отправились дежурить двое свежих боевиков. Сейчас над уступом безучастно торчала голова одного из них, второй же, скорее всего, досматривал отнюдь не первый сон. Пока обстановка на посту и вокруг базы выглядела спокойной и безмятежной…
Олег с Сергеем присели у разных углов небольшой четырехместной палатки и с готовыми к стрельбе автоматами стали прикрывать командира, бесшумно шмыгнувшего внутрь. Не церемонясь со спящим, Георгий врезал тому кулаком в подбородок и, зажав на всякий случай рот, приглушенно окликнул Болотова.
Однако тот, на пару секунд включив фонарь и осмотрев лицо чеченца, удрученно пробормотал:
— Не он… Просто ничего общего…
— Тогда вот что, — прошептал подполковник, — берем это бородатое чучело с собой и уходим с перевала. А потом учиним допрос с пристрастием и выясним где наш истинный «клиент». Такой расклад устроит?
— Другого не остается…
Они стали выносить безвольное тело наружу, но внезапно майор запнулся ногой о какой-то объемный предмет и чертыхнулся…
— Что там у тебя? — тихо поинтересовался Извольский причиной заминки.
— Сумка здоровая стоит… А в углу еще одна…
Спецназовец на пару секунд задержался и полюбопытствовал содержимым баулов, затем оба офицера подхватили кавказца за конечности и понесли прочь. Пятясь задом и поводя стволом «Вала», следом за ними исчез и Олег…
В ту же самую минуту Кравчук внезапно уловил какое-то странное оживление в «вороньем гнезде». Долгое время торчащая над уступом в одиночестве голова вдруг потерялась из вида, а спустя пару секунд уже оба дозорных пристально всматривались куда-то вниз. И самым отвратительным был то, что они поочередно использовали «видик» — средних размеров бинокль с расположенной сверху кнопкой включения инфракрасного изображения. Обоих, несомненно, насторожило какое-то неурочное движение у палаток.
Более медлить было невозможно. Перекрестье ночного прицела давно и как приклеенное сновало за маячившим лбом одного из чеченов. И снайпер плавно надавил на спусковой крючок…
«Винторез» глухо и почти без отдачи послал в цель девятимиллиметровую пулю, а выстрел по второму дозорному последовал менее чем через секунду. Далее, исходя из четко отработанной технологии снайперской работы, надлежало удостовериться в стопроцентном поражении противника и ждать сигнала об окончании операции. Но едва лишь Кравчук вдохнул полной грудью после непродолжительной задержки дыхания во время стрельбы, как сзади послышался шорох, а спину — от плеч до самых ног, обожгла невыносимо острая боль…
— Это не Арсен Умаджиев, — подтвердила Северцева, так же осмотрев с помощью фонаря лицо доставленного из лагеря амира. — Я неплохо запомнила колоритную внешность Умаджиева. К тому же и возраст не совпадает — этот лет на десять старше.
— Ладно, выясним позже… — махнул рукой Извольский и приказал Ярцеву: — Кликни Кравчука.
Кролик издал негромкий звук, напоминающий зов ночной птицы, но ответного сигнала не последовало…
— Возможно, сменил позицию и не слышит. Сходи за ним, только осторожно, — распорядился командир и, нагнувшись к лежащим в общей куче вещам, выудил моток фала.
Чеченец в этот миг нечленораздельно замычал и завозился, поэтому руки его вскоре были надежно связаны за спиной, а оставшийся свободный конец веревки крепко держал майор ФСБ.
— Хлопцы, не убивайте, я же не мусульманин!.. — внезапно послышалась речь с явным украинским акцентом.
Извольский, Болотов и Северцева обратили удивленные взоры туда, куда минуту назад отбыл Ярцев. Вскоре из темноты выплыла фигура мужика неопределенного возраста, подталкиваемая сзади Олегом.
— Вот… Заметил нас и опрометью несся к палаткам. Хорошо еще вопить не начал. Насилу остановил… — доложил старлей.
Заместитель командира «Шторма» оглядел еще одну «неожиданность», на сей раз украинского происхождения. Однако мысли его сейчас были заняты другим — не давала покоя странная задержка обычно пунктуального и дисциплинированного снайпера…
— Кравчука нашел? — сызнова спросил он подрывника.
— Так не успел… Этот вот гарный хлопец помешал.
— Найди его. И поторопитесь оба — скоро уходим.
Олег кивнул и опять растворился в темноте.
— Ну, потомок Степана Бендеры, и каким же ветром тебя сюда занесло? — начал короткий допрос Георгий Павлович.
— Так от нищеты нашей… — затянул тот жалобным голоском.
— Заработать, стало быть, захотел? На крови русских?..
— Вы не подумайте, братки — я совсем недавно приехал!.. У меня и оружия нема… Ей богу! Не убивайте, а!? Я ничего такого ни зробив!.. Я ведь такой же славянин, как и вы…
Окажись сейчас перед Жоржем какой-нибудь горец, он не стал бы долго раздумывать, ибо был твердо убежден: бороться следует за умы и сердца лишь тех жителей Северного Кавказа, кто еще не ушел в горы, а только стоит перед выбором. Слезливых же речей пленных боевиков он наслушался вдосталь и знал: ни одному слову этих отморозков, хотя бы раз взявших в руки оружие, верить нельзя. Законы ваххабизма весьма недвусмысленно предписывали им правила поведения в таких ситуациях. «Поклянись неверному и обмани его! Всевышний простит тебе этот обман». Так или примерно так учили своих прихожан имамы, муллы и муфтии, не желавшие мира на Кавказе.
Но в данную минуту перед ним, трусливо переминаясь с ноги на ногу, стоял украинец. Стоял в ожидании окончательного вердикта…
Как и абсолютное большинство русских, украинцев и белорусов, подполковник не понимал и осуждал «пьяный развод» трех республик в Беловежской пуще. «В сущности, — считал он, — единый народ, имеющий лишь незначительные, но вполне объяснимые различия в диалектах из-за огромной территории проживания, разорвали по живому на три части одним росчерком пера».
— И что с ним делать? — тихо, так чтобы не слышал наемник, справился Георгий у Болотова.
Но и он ответа на этот непростой вопрос сыскать не сумел. Помог все тот же Кролик, внезапно и слишком уж шумно для опытного спецназовца появившийся из ночной мглы…
— Помогите, мужики… — запыхавшись, попросил он. — Осторожно…
На плече он тащил снайпера, чьи конечности бесчувственно свисали вниз и покачивались в такт торопливым, частым шагам Олега.
— Северцева, держи хохла на прицеле. Дернится — вали без предупреждения, — выпалил Извольский, подхватывая тело давнего друга.
В руках Арины сверкнул в лунном свете такой же, как и у Болотова «Каштан». Заученным движением она передернула затвор и направила ствол пистолета-пулемета с навинченным толстым глушителем в грудь наемника.
— Серега, ты слышишь меня? — склонился над раненным командир.
— Слышать-то слышу, Палыч… Да вот беда — шевельнуться не могу… — ослабевшим голосом отвечал тот.
— Ничего не пойму… — закончил беглый осмотр его тела майор. — Вроде все цело, никаких следов от пуль…
— В спину что-то садануло — аж искры из глаз полетели… — подсказал Кравчук. — Кажись, в позвоночник…
Аккуратно перевернув его на живот, они и в самом деле обнаружили глубокую кровоточащую рану посередине спины — чуть ниже лопаток…
Извольский медленно встал с колен и повернулся к украинцу. Подчиненные расступились — глаза Георгия Павловича сверкали страшной ненавистью. Медленно двинувшись к наемнику, он отчего-то походя осведомился у Ярцева:
— А в лагере, стало быть, до сих пор спокойно?..
— Спят, как сурки.
— Значит, говоришь, и оружия у тебя нет?.. — отодвинув в сторону девушку, подошел вплотную к пленнику Жорж.
— Нема… — испуганно замотал тот головой.
— Ты же, паскуда, один из всей банды не спал, а шатался промеж палаток! Если бы моему снайперу всадил нож кто-то другой, так он давно бы поднял на ноги своих дружков, и вся банда сейчас носилась бы по округе с криками: «Аллах Акбар!»
Тот не нашелся, что ответить, только губы его заметно затряслись…
Тогда Извольский не глядя выхватил из рук Арины оружие и, не мешкая, нажал на курок. За полсекунды «Каштан» послушно выпустил пяток пуль, не издав при этом много шума, а «солдат удачи» с изрешеченной грудью отлетел и распластался на камнях…
— Вот это по-нашему, — одобрительно буркнул Ярцев, пытаясь напоить раненного друга, — грамотное решение…
— А не следовало сначала выведать у него полезную информацию? — с некоторым сомнением, но без осуждения предположил Болотов.
— Для этого у нас есть вожак «приматов», — говоря по инерции с той же грозной интонацией, кивнул Георгий на очнувшегося чеченца. — Он либо новый предводитель банды, либо исполняет его обязанности. Но в обоих случаях знает больше рядового наемника.
Даже Северцева на сей раз, не возмутилась действиями подполковника. Ни словом, ни видом не выказав неприятия, она приняла от него свой «Каштан» и только было собралась спросить разрешения осмотреть прапорщика, как Георгий Павлович сам обратился к ней, впервые назвав по имени:
— Арина, пожалуйста… Осмотрите рану Сергея.
— Да-да, конечно, — тут же безропотно согласилась она и, щелкнув фонарем, метнулась к Кравчуку.
До рассвета они отмахали километров пять. Часто меняясь, мужчины осторожно несли наспех сооруженные носилки с лежащим на них снайпером. К этой работе был привлечен и чеченский пленник. Очнувшись недалеко от своего лагеря, он поначалу таращил на неверных злобный взгляд, но после того, как командир спецназовцев не раздумывая, прикончил украинского легионера, выражение лица его кардинально переменилось. Любые приказы амир выполнял моментально, на русских смотрел без вражды, о побеге не помышлял, хотя и передвигался с развязанными руками…
— Увы, Георгий Павлович… — так же впервые обратившись не по воинскому званию, несмело подошла к нему Северцева после осмотра раненного, еще там — по соседству с лагерем банды Умаджиева. — Лезвие ножа серьезно повредило позвоночник.
— Жить-то будет? — повернулся он к ней.
— На этот вопрос смогут ответить только настоящие врачи. Знаю лишь, что транспортировать с подобными повреждениями очень опасно…
Но транспортировать надо было, во что бы то ни стало. И спецназовцы, срезав ровные, крепкие ветви деревьев, связали их веревками, осторожно уложили Кравчука поверх самопальных носилок, укрыли своими куртками и тронулись в путь, пока бандиты не пронюхали об их близком соседстве. Когда отряд отдалился от лагеря к северу на пять километров, подполковник объявил передышку…
— Ну, как ты? — присел он рядом с прапорщиком.
— Да вот размышляю, каким растением теперь стану. Кактусом в горшке иль огурцом на грядке…
— Оставь ты эти домыслы, Серега. Нам до равнины совсем недалеко осталось… Сейчас майор настроит свой космический пейджер, вызовем вертолет и через три часа будешь на операционном столе.
— Не успокаивай… Наслышан я про ранения в позвоночник и знаю, чем все заканчивается. В лучшем случае — полный паралич. Вон вишь, только-то и подчиняется одна правая рука. Да и ту чувствую все хуже и хуже…
Он пошевелил указательным и средним пальцами и протяжно вздохнул. Знал о последствиях и Жорж, однако ж, как-то следовало поддержать дух товарища…
— Может промедолу кольнуть?
— Не стоит зря снадобье расходовать — один хрен боли не ощущаю. Тело как будто заледенело…
— Выпей, — протянул он ему свою плоскую фляжку, вновь до краев наполненную спиртом.
Снайпер с трудом ухватил ее непослушной правой ладонью. Георгий приподнял его голову, и тот сделал один маленький глоток, больше разлив обжигающей жидкости себе на грудь…
— Слушай, Палыч… — затянулся он сигаретой, аккуратно пристроенной меж его губами старым другом, — просьба к тебе огромная.
— Говори.
— Подтащи мой «Винтарь», пожалуйста. Прикоснуться, погладить в последний раз хочу, пока пальцы чуют… Холодок его желанный ощутить… А то больше уж и не увижу, не потрогаю…
Подполковник положил рядом с носилками «Винторез», помог нащупать Сергею любимое оружие. Заскорузлой, непослушною рукою тот медленно и неровно провел по теплому отполированному дереву приклада, переходящего в удобную потертую рукоятку…
— Георгий, — негромко позвал Болотов, закончивший к этому времени настройку небольшого желто-черного аппарата спутниковой связи.
— Ты иди-иди, Палыч, — поглаживая винтовку, прикрыл веки прапорщик. — Ежели плохо будет — кликну…
— У меня все готово. Нужны точные координаты площадки, куда должен прибыть вертолет, — сообщил разведчик.
— Минутку… — развернул тот карту и стал искать приемлемое место, до которого группа смогла бы добраться в течение часа.
Однако в этот миг сидящая рядом со старшими офицерами Арина вдруг резко вскочила и крикнула:
— Не смейте, Кравчук!
А следом прозвучал до боли знакомый Жоржу хлопок бесшумной снайперской винтовки…
Глава шестая
На этом варианте они и остановились…
Единственный круглосуточный дозор, обитавший на скалистом уступе горы, возвышавшейся рядом с базой, поручили Кравчуку. Извольский, Ярцев и Болотов должны были подобраться к лагерю с восточного направления — командирская палатка отстояла от трех десятиместных шагов на пятнадцать именно на восток.
За четверть часа до начала операции подполковник обратился к Северцевой с просьбой…
— Барышня, вы не могли бы временно побыть нашим оператором? — почти в кромешной тьме, немного разбавленной лунным блеском, подошел он к сидящей к нему спиной девушке.
— Я не барышня. У меня, между прочим, офицерское звание имеется… — даже не шелохнувшись, заносчиво отозвалась она.
— Хорошо, — безразлично пожал тот плечами и совсем другим тоном приказал: — Встать, товарищ старший лейтенант.
Сотрудница ФСБ поднялась и медленно повернулась. «Какой же вы мужлан, Георгий Павлович!» — пронеслось в голове девицы, привыкшей иметь дело с офицерами службы безопасности — людьми в основной своей массе интеллигентными, воспитанными и даже деликатными.
Жорж на миг представил, каким испепеляющим взглядом она его смерила и что о нем подумала, беззвучно усмехнулся — та все равно ничегошеньки не видела, а заводить ее еще сильнее почему-то не хотелось.
— Держите камеру. До начала вашего собственного задания назначаю штатным оператором.
Безропотно приняв миниатюрную технику, Арина вдруг жалобно взмолилась:
— Но я же не знаю, как с ней обращаться…
— Ничего страшного — Христос тоже был из семьи плотника, а у вас, небось, и высшее образование в дипломе прописано. Так что разберетесь. Да, чуть не забыл… Начать съемку вы должны через десять минут. Ясно, товарищ старший лейтенант?
— Так точно…
Оставив ее в полной растерянности, Извольский вернулся к мужчинам, и вскоре все трое двинулись к палаточному лагерю…
Снайпер занял засветло облюбованную позицию, с которой отменно простреливался дозорный пост и принялся методично посматривать на подсвеченный фосфором циферблат, прикидывая при этом шансы группы на успех. Самым неблагоприятным обстоятельством стало бы наличие в этой немногочисленной банде хотя бы одного прибора ночного видения. В таком случае «видик» непременно находится у дозорных, и они могут с легкостью засечь орудующих на территории базы офицеров. И этот факт по мере незаметного движения минутной стрелки по делениям все более тревожил прапорщика…
Он перестал глазеть на часы и надолго приник к ночному прицелу. Еще днем ему удалось изучить «воронье гнездо», как окрестил чеченский пост Палыч. К тому же буквально на глазах спецназовцев произошла вечерняя смена дозорных — на скалу отправились дежурить двое свежих боевиков. Сейчас над уступом безучастно торчала голова одного из них, второй же, скорее всего, досматривал отнюдь не первый сон. Пока обстановка на посту и вокруг базы выглядела спокойной и безмятежной…
Олег с Сергеем присели у разных углов небольшой четырехместной палатки и с готовыми к стрельбе автоматами стали прикрывать командира, бесшумно шмыгнувшего внутрь. Не церемонясь со спящим, Георгий врезал тому кулаком в подбородок и, зажав на всякий случай рот, приглушенно окликнул Болотова.
Однако тот, на пару секунд включив фонарь и осмотрев лицо чеченца, удрученно пробормотал:
— Не он… Просто ничего общего…
— Тогда вот что, — прошептал подполковник, — берем это бородатое чучело с собой и уходим с перевала. А потом учиним допрос с пристрастием и выясним где наш истинный «клиент». Такой расклад устроит?
— Другого не остается…
Они стали выносить безвольное тело наружу, но внезапно майор запнулся ногой о какой-то объемный предмет и чертыхнулся…
— Что там у тебя? — тихо поинтересовался Извольский причиной заминки.
— Сумка здоровая стоит… А в углу еще одна…
Спецназовец на пару секунд задержался и полюбопытствовал содержимым баулов, затем оба офицера подхватили кавказца за конечности и понесли прочь. Пятясь задом и поводя стволом «Вала», следом за ними исчез и Олег…
В ту же самую минуту Кравчук внезапно уловил какое-то странное оживление в «вороньем гнезде». Долгое время торчащая над уступом в одиночестве голова вдруг потерялась из вида, а спустя пару секунд уже оба дозорных пристально всматривались куда-то вниз. И самым отвратительным был то, что они поочередно использовали «видик» — средних размеров бинокль с расположенной сверху кнопкой включения инфракрасного изображения. Обоих, несомненно, насторожило какое-то неурочное движение у палаток.
Более медлить было невозможно. Перекрестье ночного прицела давно и как приклеенное сновало за маячившим лбом одного из чеченов. И снайпер плавно надавил на спусковой крючок…
«Винторез» глухо и почти без отдачи послал в цель девятимиллиметровую пулю, а выстрел по второму дозорному последовал менее чем через секунду. Далее, исходя из четко отработанной технологии снайперской работы, надлежало удостовериться в стопроцентном поражении противника и ждать сигнала об окончании операции. Но едва лишь Кравчук вдохнул полной грудью после непродолжительной задержки дыхания во время стрельбы, как сзади послышался шорох, а спину — от плеч до самых ног, обожгла невыносимо острая боль…
— Это не Арсен Умаджиев, — подтвердила Северцева, так же осмотрев с помощью фонаря лицо доставленного из лагеря амира. — Я неплохо запомнила колоритную внешность Умаджиева. К тому же и возраст не совпадает — этот лет на десять старше.
— Ладно, выясним позже… — махнул рукой Извольский и приказал Ярцеву: — Кликни Кравчука.
Кролик издал негромкий звук, напоминающий зов ночной птицы, но ответного сигнала не последовало…
— Возможно, сменил позицию и не слышит. Сходи за ним, только осторожно, — распорядился командир и, нагнувшись к лежащим в общей куче вещам, выудил моток фала.
Чеченец в этот миг нечленораздельно замычал и завозился, поэтому руки его вскоре были надежно связаны за спиной, а оставшийся свободный конец веревки крепко держал майор ФСБ.
— Хлопцы, не убивайте, я же не мусульманин!.. — внезапно послышалась речь с явным украинским акцентом.
Извольский, Болотов и Северцева обратили удивленные взоры туда, куда минуту назад отбыл Ярцев. Вскоре из темноты выплыла фигура мужика неопределенного возраста, подталкиваемая сзади Олегом.
— Вот… Заметил нас и опрометью несся к палаткам. Хорошо еще вопить не начал. Насилу остановил… — доложил старлей.
Заместитель командира «Шторма» оглядел еще одну «неожиданность», на сей раз украинского происхождения. Однако мысли его сейчас были заняты другим — не давала покоя странная задержка обычно пунктуального и дисциплинированного снайпера…
— Кравчука нашел? — сызнова спросил он подрывника.
— Так не успел… Этот вот гарный хлопец помешал.
— Найди его. И поторопитесь оба — скоро уходим.
Олег кивнул и опять растворился в темноте.
— Ну, потомок Степана Бендеры, и каким же ветром тебя сюда занесло? — начал короткий допрос Георгий Павлович.
— Так от нищеты нашей… — затянул тот жалобным голоском.
— Заработать, стало быть, захотел? На крови русских?..
— Вы не подумайте, братки — я совсем недавно приехал!.. У меня и оружия нема… Ей богу! Не убивайте, а!? Я ничего такого ни зробив!.. Я ведь такой же славянин, как и вы…
Окажись сейчас перед Жоржем какой-нибудь горец, он не стал бы долго раздумывать, ибо был твердо убежден: бороться следует за умы и сердца лишь тех жителей Северного Кавказа, кто еще не ушел в горы, а только стоит перед выбором. Слезливых же речей пленных боевиков он наслушался вдосталь и знал: ни одному слову этих отморозков, хотя бы раз взявших в руки оружие, верить нельзя. Законы ваххабизма весьма недвусмысленно предписывали им правила поведения в таких ситуациях. «Поклянись неверному и обмани его! Всевышний простит тебе этот обман». Так или примерно так учили своих прихожан имамы, муллы и муфтии, не желавшие мира на Кавказе.
Но в данную минуту перед ним, трусливо переминаясь с ноги на ногу, стоял украинец. Стоял в ожидании окончательного вердикта…
Как и абсолютное большинство русских, украинцев и белорусов, подполковник не понимал и осуждал «пьяный развод» трех республик в Беловежской пуще. «В сущности, — считал он, — единый народ, имеющий лишь незначительные, но вполне объяснимые различия в диалектах из-за огромной территории проживания, разорвали по живому на три части одним росчерком пера».
— И что с ним делать? — тихо, так чтобы не слышал наемник, справился Георгий у Болотова.
Но и он ответа на этот непростой вопрос сыскать не сумел. Помог все тот же Кролик, внезапно и слишком уж шумно для опытного спецназовца появившийся из ночной мглы…
— Помогите, мужики… — запыхавшись, попросил он. — Осторожно…
На плече он тащил снайпера, чьи конечности бесчувственно свисали вниз и покачивались в такт торопливым, частым шагам Олега.
— Северцева, держи хохла на прицеле. Дернится — вали без предупреждения, — выпалил Извольский, подхватывая тело давнего друга.
В руках Арины сверкнул в лунном свете такой же, как и у Болотова «Каштан». Заученным движением она передернула затвор и направила ствол пистолета-пулемета с навинченным толстым глушителем в грудь наемника.
— Серега, ты слышишь меня? — склонился над раненным командир.
— Слышать-то слышу, Палыч… Да вот беда — шевельнуться не могу… — ослабевшим голосом отвечал тот.
— Ничего не пойму… — закончил беглый осмотр его тела майор. — Вроде все цело, никаких следов от пуль…
— В спину что-то садануло — аж искры из глаз полетели… — подсказал Кравчук. — Кажись, в позвоночник…
Аккуратно перевернув его на живот, они и в самом деле обнаружили глубокую кровоточащую рану посередине спины — чуть ниже лопаток…
Извольский медленно встал с колен и повернулся к украинцу. Подчиненные расступились — глаза Георгия Павловича сверкали страшной ненавистью. Медленно двинувшись к наемнику, он отчего-то походя осведомился у Ярцева:
— А в лагере, стало быть, до сих пор спокойно?..
— Спят, как сурки.
— Значит, говоришь, и оружия у тебя нет?.. — отодвинув в сторону девушку, подошел вплотную к пленнику Жорж.
— Нема… — испуганно замотал тот головой.
— Ты же, паскуда, один из всей банды не спал, а шатался промеж палаток! Если бы моему снайперу всадил нож кто-то другой, так он давно бы поднял на ноги своих дружков, и вся банда сейчас носилась бы по округе с криками: «Аллах Акбар!»
Тот не нашелся, что ответить, только губы его заметно затряслись…
Тогда Извольский не глядя выхватил из рук Арины оружие и, не мешкая, нажал на курок. За полсекунды «Каштан» послушно выпустил пяток пуль, не издав при этом много шума, а «солдат удачи» с изрешеченной грудью отлетел и распластался на камнях…
— Вот это по-нашему, — одобрительно буркнул Ярцев, пытаясь напоить раненного друга, — грамотное решение…
— А не следовало сначала выведать у него полезную информацию? — с некоторым сомнением, но без осуждения предположил Болотов.
— Для этого у нас есть вожак «приматов», — говоря по инерции с той же грозной интонацией, кивнул Георгий на очнувшегося чеченца. — Он либо новый предводитель банды, либо исполняет его обязанности. Но в обоих случаях знает больше рядового наемника.
Даже Северцева на сей раз, не возмутилась действиями подполковника. Ни словом, ни видом не выказав неприятия, она приняла от него свой «Каштан» и только было собралась спросить разрешения осмотреть прапорщика, как Георгий Павлович сам обратился к ней, впервые назвав по имени:
— Арина, пожалуйста… Осмотрите рану Сергея.
— Да-да, конечно, — тут же безропотно согласилась она и, щелкнув фонарем, метнулась к Кравчуку.
До рассвета они отмахали километров пять. Часто меняясь, мужчины осторожно несли наспех сооруженные носилки с лежащим на них снайпером. К этой работе был привлечен и чеченский пленник. Очнувшись недалеко от своего лагеря, он поначалу таращил на неверных злобный взгляд, но после того, как командир спецназовцев не раздумывая, прикончил украинского легионера, выражение лица его кардинально переменилось. Любые приказы амир выполнял моментально, на русских смотрел без вражды, о побеге не помышлял, хотя и передвигался с развязанными руками…
— Увы, Георгий Павлович… — так же впервые обратившись не по воинскому званию, несмело подошла к нему Северцева после осмотра раненного, еще там — по соседству с лагерем банды Умаджиева. — Лезвие ножа серьезно повредило позвоночник.
— Жить-то будет? — повернулся он к ней.
— На этот вопрос смогут ответить только настоящие врачи. Знаю лишь, что транспортировать с подобными повреждениями очень опасно…
Но транспортировать надо было, во что бы то ни стало. И спецназовцы, срезав ровные, крепкие ветви деревьев, связали их веревками, осторожно уложили Кравчука поверх самопальных носилок, укрыли своими куртками и тронулись в путь, пока бандиты не пронюхали об их близком соседстве. Когда отряд отдалился от лагеря к северу на пять километров, подполковник объявил передышку…
— Ну, как ты? — присел он рядом с прапорщиком.
— Да вот размышляю, каким растением теперь стану. Кактусом в горшке иль огурцом на грядке…
— Оставь ты эти домыслы, Серега. Нам до равнины совсем недалеко осталось… Сейчас майор настроит свой космический пейджер, вызовем вертолет и через три часа будешь на операционном столе.
— Не успокаивай… Наслышан я про ранения в позвоночник и знаю, чем все заканчивается. В лучшем случае — полный паралич. Вон вишь, только-то и подчиняется одна правая рука. Да и ту чувствую все хуже и хуже…
Он пошевелил указательным и средним пальцами и протяжно вздохнул. Знал о последствиях и Жорж, однако ж, как-то следовало поддержать дух товарища…
— Может промедолу кольнуть?
— Не стоит зря снадобье расходовать — один хрен боли не ощущаю. Тело как будто заледенело…
— Выпей, — протянул он ему свою плоскую фляжку, вновь до краев наполненную спиртом.
Снайпер с трудом ухватил ее непослушной правой ладонью. Георгий приподнял его голову, и тот сделал один маленький глоток, больше разлив обжигающей жидкости себе на грудь…
— Слушай, Палыч… — затянулся он сигаретой, аккуратно пристроенной меж его губами старым другом, — просьба к тебе огромная.
— Говори.
— Подтащи мой «Винтарь», пожалуйста. Прикоснуться, погладить в последний раз хочу, пока пальцы чуют… Холодок его желанный ощутить… А то больше уж и не увижу, не потрогаю…
Подполковник положил рядом с носилками «Винторез», помог нащупать Сергею любимое оружие. Заскорузлой, непослушною рукою тот медленно и неровно провел по теплому отполированному дереву приклада, переходящего в удобную потертую рукоятку…
— Георгий, — негромко позвал Болотов, закончивший к этому времени настройку небольшого желто-черного аппарата спутниковой связи.
— Ты иди-иди, Палыч, — поглаживая винтовку, прикрыл веки прапорщик. — Ежели плохо будет — кликну…
— У меня все готово. Нужны точные координаты площадки, куда должен прибыть вертолет, — сообщил разведчик.
— Минутку… — развернул тот карту и стал искать приемлемое место, до которого группа смогла бы добраться в течение часа.
Однако в этот миг сидящая рядом со старшими офицерами Арина вдруг резко вскочила и крикнула:
— Не смейте, Кравчук!
А следом прозвучал до боли знакомый Жоржу хлопок бесшумной снайперской винтовки…
Глава шестая
Горная Чечня
Серёга лежал с откинутой назад головой, приобняв правой рукой любимый «Винторез». Из толстого винтовочного ствола струился дымок, а в шее снайпера чернело пулевое отверстие. Извольский, Болотов, Ярцев и Северцева застыли в немом, скорбном изумлении, наблюдая, как из свежей раны пульсирующими толчками выбивается темная кровь. Толчки ослабевали с каждой секундой, пока совсем не стихли, обратившись в узенькую безжизненную дорожку, плавно огибавшую кадык и стекавшую на траву густыми каплями меж палок самодельных носилок…
— Ну, зачем же он?.. — срывающимся голосом простонала девушка, едва сдерживая слезы.
Ей никто не ответил. Георгий подошел к носилкам, склонился над мертвым телом и, проведя ладонью по лицу друга, навсегда прикрыл его веки.
Через час Кравчука похоронили в такой же неприметной могиле, какие были устроены ранее для Одинцова и Лунько. На командирской карте появился третий крошечный крестик, обозначавший место последнего пристанища сотрудника Отряда специального назначения «Шторм», и трое мужчин с девушкой долго стояли у маленького холмика. Привязанный к дереву пленный кавказец притих и все это время, опасаясь привлечь к себе малейшее внимание расстроенных бойцов, безмолвно сидел как пришибленный.
Извольский пустил плоскую фляжку по второму кругу…
Опечаленная Северцева к спирту, конечно же, не прикасалась — первоначальный шок от очередной и такой нелепой смерти прошел, снова уступив место отчаянному желанию помолчать и хотя бы мысленно переместиться туда, где нет войны, где люди безбоязненно ходят по тихим летним улицам, любят и улыбаются друг другу… Понимая тщетность и несвоевременность сих намерений, девушка изо всех сил отгоняла их. Она попробовала снаряжать магазин своего «Каштана», да сего занятия хватило на полминуты — в рожке недоставало лишь пяти патронов, истраченных подполковником на украинского наемного убийцу. Потом бесцельно копалась в ранце, перебирая и без того аккуратно сложенные вещи. В конце концов, Арина отыскала себе дело, так и застыв над раскрытым рюкзаком, но потихонечку при этом наблюдая за офицерами…
Болотова она знала давно — третий год работала с ним в отделе по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом Департамента по защите конституционного строя. Знала интеллигентные манеры майора, особенности довольно мягкого характера. Даже здесь, в лесах горной Чечни он старался не изменять давним привычкам. В какие-то моменты ему удавалось оставаться самим собой, но чаще — и от нее это не ускользало — нет.
А вот с офицерами спецназа столь близко Северцевой пришлось столкнуться впервые. Поначалу пугающая немногословность, отталкивающая черствость, граничащая с грубостью в общении, постепенно стали обыденны и, самое главное — объяснимы. То ли незаурядный ум, то ли чуткое нутро подсказало: на войне зачастую некогда обдумывать форму обращения к сотоварищу и размышлять о том, кем твой сотоварищ является: видавшим виды мужиком, очаровательной женщиной или же юной, краснеющей по любому поводу девушкой. Приказания всем отдаются одинаковые, и все одинаково четко должны их исполнять.
Губы задумавшейся Арины дрогнули в слабой улыбке… Отмотав череду событий операции «Возмездие» далеко назад, она неожиданно осознала, что как раз-то Извольский, коего поначалу едва не возненавидела, мягко и осторожно — без лишней афиши, пытался делать для нее маленькие, незначительные на первый взгляд исключения из этих строгих канонов: с первого дня обращался на «Вы»; слегка цыкнул лишь однажды, для ее же пользы возвратив с небес на землю; всячески оберегал, упрятывая в середину строя на марше или отыскивая самое безопасное местечко перед приведением в исполнение очередного приговора. И совсем уж лучезарная улыбка озарила светлое лицо девушки, вспомнившей о том, как неуклюжий подполковник внезапно сбил ее кошачьим прыжком и пару минут в крепчайших объятиях прижимал к земле. «Да, все, что он делал, было бесспорным, своевременным и идеальным по исполнению… — прикрыв глаза длинными густыми ресницами, часто закивала она головой и справедливо рассудила: — Повалили тебя наземь, пнув по изящному заду здоровенной кроссовкой — нечего обижаться, коль пуля чеченского снайпера просвистит мимо. Лучше сказать спасибо, чтоб и в следующий раз пнуть не забыли…»
Балбеса Ярцева она раскусила мгновенно — еще на борту транспортного самолета, доставившего их из Питера в Чечню. Обычный плут, бабник, паяц, шалопай. Хотя и неплохой профессионал, не лишенный, к тому же доброго, отзывчивого сердца. Она частенько посмеивалась над его выходками или хлесткими выражениями, граничащими с ненормативной лексикой. Но не более того…
Извольский же отчего-то все чаще и настойчивее приковывал к себе ее внимание. А вот отчего, Арина пока разобраться не могла и лишь дивилась загадочной метаморфозе — раздражение на него понемногу ослабевало, и, удивительное дело — даже стойкая привычка прикладываться во время коротких остановок к плоской фляжке со спиртом, уже не возмущала, а воспринималась без малого как должное. Вот и сейчас, когда Георгий Павлович завинчивал крошечную пробочку, перед тем, как спрятать емкость в набедренный брючный карман, она, неожиданно подумала: «Будь у него там не спирт, а что-нибудь менее крепкое, пожалуй, и я не отказалась бы сделать глоток-другой…»
Заместитель командира «Шторма» отошел в сторону, а Северцева, вдруг очнувшись от размышлений, покраснела и поспешно склонилась над ранцем…
— Допроси его, Сергей, — усаживаясь на траву, нарочито громко повелел командир и кивнул в сторону трусливо хлопавшего глазами чеченца. — Если заартачится или начнет врать, я не пожалею для него пули.
При этом он достал из «лифчика» внушительную «Гюрзу», демонстративно передернул затвор и положил готовый к выстрелу пистолет рядом…
Преемника Умаджиева звали Асланбек Джабаев. Он беспрестанно и сбивчиво тараторил, без утайки выкладывая Болотову сведения, способные, по его мнению, благоприятно повлиять на решение короткого спецназовского суда. В итоге офицер ФСБ узнал многое, кроме одной немаловажной детали — координат Главного штаба. Увы, но этими секретными данными чеченец, ставший амиром несколько дней назад, не владел. И спустя час Болотов отправил первое закодированное донесение на имя полковника Горюнова.
Текст донесения гласил:
Управление по борьбе с терроризмом
и политическим экстремизмом
Секретно
Полковнику Горюнову
Лично
29 июня
Болотов
«1. Группой успешно устранены Усман Калаев, Али Рамазанов, Хамзат Габаров. Полевой командир Арсен Умаджиев назначен помощником начальника Главного штаба ВС ЧРИ.
2. Местонахождение Главного штаба ВС ЧРИ пока не установлено.
3. Бригадный генерал Арби Мусаев на днях отбывает через Тбилиси в Исламабад, где возобновляется переговорный процесс по вопросам финансирования сепаратистского движения в Чечне.
4. Один из лидеров ЧРИ Али Аларханов неделей ранее отправлен в Доху (Катар) для прохождения длительного курса лечения.
5. Потери группы на 29 июня составляют три человека: к-н Одинцов; л-т Лунько; ст. пр-к Кравчук».
— Ну вот и отлично… Передали, — вздохнул фээсбэшник, сворачивая аппаратуру и укладывая ее в ранец. Кивнув в сторону пленника, по-прежнему сидевшего скрестив ноги у основания корявого дубка, прошептал: — Надо бы от этого отделаться.
Усмехнувшись невесть откуда взявшейся решительности недавнего интеллигента, Жорж остудил его пыл:
— Успеем. Ткни-ка лучше в карту и поведай мне о следующем «клиенте».
— А следующего, Георгий, нам необходимо взять живьем. И вообще, считаю, настала пора посвятить тебя в тайну нашего с Северцевой индивидуального задания.
— О как!.. Стало быть, оправдал, заслужил и снискал? Ну, валяй, просвещай…
Почувствовав неловкость за излишний пафос своей последней фразы, Болотов пробормотал:
— Ты уж не обижайся, Георгий… Но мне приказано перейти к выполнению второго задания, когда список подлежащих физическому уничтожению, иссякнет. На сегодняшний день, не считая Арсена Умаджиева, осталось двое… Но мне кажется, занимаясь ими, мы можем упустить драгоценное время. Нам необходимо, побыстрее, добыть одну очень важную информацию!
— Ладно, рассказывай. Только вот что… Давай-ка и Кролика позовем, а то не принято у нас в «Шторме» чтоб один знал, а другой догадывался…
— Вот это народищу собралось!.. Курбан-байрам что ли празднуют? — изумленно воскликнул Болотов, рассматривая в бинокль большое людское скопище на окраине села Ушкалой.
Толпа действительно впечатляла. Извольскому даже не понадобилась оптика для примерной оценки численности собравшихся сельчан.
— Человек триста, — подтвердил он и задумчиво добавил: — Курбан отмечали в феврале, а это, должно быть, чья-то свадьба или юбилей…
Празднество происходило в ровной долинке, одним краем примыкавшей к селу. Почти посередине огромную лужайку рассекала дорога, идущая вдоль Аргуна с юга — от села Гомхой, на север — до самого Грозного. Обе обочины дороги занимали разномастные автомобили — вероятно, большинство из приглашенных гостей были приезжими.
— Машины «клиента» нашел? — справился шеф спецназовцев у Сергея.
— Нет пока…
— На чем он ездит?
— Умалатов на серебристом «Бумере», охрана в количестве пяти-семи человек на «Тойоте» и «Опеле». Все машины — внедорожники…
— Ну, зачем же он?.. — срывающимся голосом простонала девушка, едва сдерживая слезы.
Ей никто не ответил. Георгий подошел к носилкам, склонился над мертвым телом и, проведя ладонью по лицу друга, навсегда прикрыл его веки.
Через час Кравчука похоронили в такой же неприметной могиле, какие были устроены ранее для Одинцова и Лунько. На командирской карте появился третий крошечный крестик, обозначавший место последнего пристанища сотрудника Отряда специального назначения «Шторм», и трое мужчин с девушкой долго стояли у маленького холмика. Привязанный к дереву пленный кавказец притих и все это время, опасаясь привлечь к себе малейшее внимание расстроенных бойцов, безмолвно сидел как пришибленный.
Извольский пустил плоскую фляжку по второму кругу…
Опечаленная Северцева к спирту, конечно же, не прикасалась — первоначальный шок от очередной и такой нелепой смерти прошел, снова уступив место отчаянному желанию помолчать и хотя бы мысленно переместиться туда, где нет войны, где люди безбоязненно ходят по тихим летним улицам, любят и улыбаются друг другу… Понимая тщетность и несвоевременность сих намерений, девушка изо всех сил отгоняла их. Она попробовала снаряжать магазин своего «Каштана», да сего занятия хватило на полминуты — в рожке недоставало лишь пяти патронов, истраченных подполковником на украинского наемного убийцу. Потом бесцельно копалась в ранце, перебирая и без того аккуратно сложенные вещи. В конце концов, Арина отыскала себе дело, так и застыв над раскрытым рюкзаком, но потихонечку при этом наблюдая за офицерами…
Болотова она знала давно — третий год работала с ним в отделе по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом Департамента по защите конституционного строя. Знала интеллигентные манеры майора, особенности довольно мягкого характера. Даже здесь, в лесах горной Чечни он старался не изменять давним привычкам. В какие-то моменты ему удавалось оставаться самим собой, но чаще — и от нее это не ускользало — нет.
А вот с офицерами спецназа столь близко Северцевой пришлось столкнуться впервые. Поначалу пугающая немногословность, отталкивающая черствость, граничащая с грубостью в общении, постепенно стали обыденны и, самое главное — объяснимы. То ли незаурядный ум, то ли чуткое нутро подсказало: на войне зачастую некогда обдумывать форму обращения к сотоварищу и размышлять о том, кем твой сотоварищ является: видавшим виды мужиком, очаровательной женщиной или же юной, краснеющей по любому поводу девушкой. Приказания всем отдаются одинаковые, и все одинаково четко должны их исполнять.
Губы задумавшейся Арины дрогнули в слабой улыбке… Отмотав череду событий операции «Возмездие» далеко назад, она неожиданно осознала, что как раз-то Извольский, коего поначалу едва не возненавидела, мягко и осторожно — без лишней афиши, пытался делать для нее маленькие, незначительные на первый взгляд исключения из этих строгих канонов: с первого дня обращался на «Вы»; слегка цыкнул лишь однажды, для ее же пользы возвратив с небес на землю; всячески оберегал, упрятывая в середину строя на марше или отыскивая самое безопасное местечко перед приведением в исполнение очередного приговора. И совсем уж лучезарная улыбка озарила светлое лицо девушки, вспомнившей о том, как неуклюжий подполковник внезапно сбил ее кошачьим прыжком и пару минут в крепчайших объятиях прижимал к земле. «Да, все, что он делал, было бесспорным, своевременным и идеальным по исполнению… — прикрыв глаза длинными густыми ресницами, часто закивала она головой и справедливо рассудила: — Повалили тебя наземь, пнув по изящному заду здоровенной кроссовкой — нечего обижаться, коль пуля чеченского снайпера просвистит мимо. Лучше сказать спасибо, чтоб и в следующий раз пнуть не забыли…»
Балбеса Ярцева она раскусила мгновенно — еще на борту транспортного самолета, доставившего их из Питера в Чечню. Обычный плут, бабник, паяц, шалопай. Хотя и неплохой профессионал, не лишенный, к тому же доброго, отзывчивого сердца. Она частенько посмеивалась над его выходками или хлесткими выражениями, граничащими с ненормативной лексикой. Но не более того…
Извольский же отчего-то все чаще и настойчивее приковывал к себе ее внимание. А вот отчего, Арина пока разобраться не могла и лишь дивилась загадочной метаморфозе — раздражение на него понемногу ослабевало, и, удивительное дело — даже стойкая привычка прикладываться во время коротких остановок к плоской фляжке со спиртом, уже не возмущала, а воспринималась без малого как должное. Вот и сейчас, когда Георгий Павлович завинчивал крошечную пробочку, перед тем, как спрятать емкость в набедренный брючный карман, она, неожиданно подумала: «Будь у него там не спирт, а что-нибудь менее крепкое, пожалуй, и я не отказалась бы сделать глоток-другой…»
Заместитель командира «Шторма» отошел в сторону, а Северцева, вдруг очнувшись от размышлений, покраснела и поспешно склонилась над ранцем…
— Допроси его, Сергей, — усаживаясь на траву, нарочито громко повелел командир и кивнул в сторону трусливо хлопавшего глазами чеченца. — Если заартачится или начнет врать, я не пожалею для него пули.
При этом он достал из «лифчика» внушительную «Гюрзу», демонстративно передернул затвор и положил готовый к выстрелу пистолет рядом…
Преемника Умаджиева звали Асланбек Джабаев. Он беспрестанно и сбивчиво тараторил, без утайки выкладывая Болотову сведения, способные, по его мнению, благоприятно повлиять на решение короткого спецназовского суда. В итоге офицер ФСБ узнал многое, кроме одной немаловажной детали — координат Главного штаба. Увы, но этими секретными данными чеченец, ставший амиром несколько дней назад, не владел. И спустя час Болотов отправил первое закодированное донесение на имя полковника Горюнова.
Текст донесения гласил:
Управление по борьбе с терроризмом
и политическим экстремизмом
Секретно
Полковнику Горюнову
Лично
29 июня
Болотов
«1. Группой успешно устранены Усман Калаев, Али Рамазанов, Хамзат Габаров. Полевой командир Арсен Умаджиев назначен помощником начальника Главного штаба ВС ЧРИ.
2. Местонахождение Главного штаба ВС ЧРИ пока не установлено.
3. Бригадный генерал Арби Мусаев на днях отбывает через Тбилиси в Исламабад, где возобновляется переговорный процесс по вопросам финансирования сепаратистского движения в Чечне.
4. Один из лидеров ЧРИ Али Аларханов неделей ранее отправлен в Доху (Катар) для прохождения длительного курса лечения.
5. Потери группы на 29 июня составляют три человека: к-н Одинцов; л-т Лунько; ст. пр-к Кравчук».
— Ну вот и отлично… Передали, — вздохнул фээсбэшник, сворачивая аппаратуру и укладывая ее в ранец. Кивнув в сторону пленника, по-прежнему сидевшего скрестив ноги у основания корявого дубка, прошептал: — Надо бы от этого отделаться.
Усмехнувшись невесть откуда взявшейся решительности недавнего интеллигента, Жорж остудил его пыл:
— Успеем. Ткни-ка лучше в карту и поведай мне о следующем «клиенте».
— А следующего, Георгий, нам необходимо взять живьем. И вообще, считаю, настала пора посвятить тебя в тайну нашего с Северцевой индивидуального задания.
— О как!.. Стало быть, оправдал, заслужил и снискал? Ну, валяй, просвещай…
Почувствовав неловкость за излишний пафос своей последней фразы, Болотов пробормотал:
— Ты уж не обижайся, Георгий… Но мне приказано перейти к выполнению второго задания, когда список подлежащих физическому уничтожению, иссякнет. На сегодняшний день, не считая Арсена Умаджиева, осталось двое… Но мне кажется, занимаясь ими, мы можем упустить драгоценное время. Нам необходимо, побыстрее, добыть одну очень важную информацию!
— Ладно, рассказывай. Только вот что… Давай-ка и Кролика позовем, а то не принято у нас в «Шторме» чтоб один знал, а другой догадывался…
— Вот это народищу собралось!.. Курбан-байрам что ли празднуют? — изумленно воскликнул Болотов, рассматривая в бинокль большое людское скопище на окраине села Ушкалой.
Толпа действительно впечатляла. Извольскому даже не понадобилась оптика для примерной оценки численности собравшихся сельчан.
— Человек триста, — подтвердил он и задумчиво добавил: — Курбан отмечали в феврале, а это, должно быть, чья-то свадьба или юбилей…
Празднество происходило в ровной долинке, одним краем примыкавшей к селу. Почти посередине огромную лужайку рассекала дорога, идущая вдоль Аргуна с юга — от села Гомхой, на север — до самого Грозного. Обе обочины дороги занимали разномастные автомобили — вероятно, большинство из приглашенных гостей были приезжими.
— Машины «клиента» нашел? — справился шеф спецназовцев у Сергея.
— Нет пока…
— На чем он ездит?
— Умалатов на серебристом «Бумере», охрана в количестве пяти-семи человек на «Тойоте» и «Опеле». Все машины — внедорожники…