Страница:
В последний перед отъездом день Стефан потащил всю группу в частный заповедник, расположенный на возвышенности Лайкипия. Близились сумерки. Багровое солнце лило расплавленные струи света на землю. Давно привыкшие к людям зебры, жирафы, львы, буйволы никакого внимания не обращали на женщину в миниатюрном, тигровой расцветки купальнике-бикини, бродившую у водоема.
– Вы думаете о мужчине, – таково было задание Стефана Рибу, который торопился поймать последние капли солнечного света и то и дело щелкал «Никоном». – Вы думаете о сильном, суровом мужчине. Вон он там, в тени, он полон тайн – тайн, которые вы жаждете знать...
И хотя Кэсси полагала, что ей удалось изгнать из своего сердца и разума Рорка Гэллахера, слова фотографа вызвали мучительно-сладкие воспоминания об урагане, о штормовом укрытии, о дне, когда зачата была Эми.
Джейд медленно поднесла к волосам руки, пальцами перебирала их, глядя из-под густых опущенных ресниц прямо в камеру. Желание – острое, горячее, опасное – загорелось в ее удлиненно-раскосых кошачьих глазах.
Она улыбалась женственно и соблазнительно.
Сила призыва этой улыбки была неодолима, могла заворожить любого мужчину, заставить бросить все и отправиться за ней куда угодно, хоть в саму преисполню. Такая женщина сводит мужчин с ума, для такой женщины мужчина готов на все.
– Manifique, – пришел в восторг Рибу, – не дрогнула бы рука, Джейд. О небо, если Ева хоть немного была похожа на вас сейчас, я понимаю того парня, Адама, который не устоял и вкусил пресловутого яблочка.
Стефан щелкал камерой, продолжая болтать.
– Я влюблен в вас, cherie, с каждым взглядом влюблен все больше и больше. От каждого вашего взгляда чувство мое усиливается, – мурлыкал он, – вы почти заставили меня пожалеть, что я не родился гетеросексуальным, та cherie.
Джейд подумала, что драгоценнее в его устах комплимента быть не может.
В последнюю ночь, когда вся фотогруппа веселилась в красной палатке Стефана, Джейд в одиночестве сидела у костра и размышляла, как же далеко она забралась.
Прошло только десять дней! И дело не в милях, хотя Кения – буквально на другом краю света, если смотреть из Гэллахер-сити, штат Оклахома. И даже если из Нью-Йорка.
Она уже не была той юной, наивной девушкой, которая боготворила Рорка Гэллахера. Не была она больше и затравленной женщиной, которую Кинлэн Гэллахер вышвырнул из родного города. Непростая жизнь дала ей опыт, закалила ее, научила рисковать.
Глядя в бесконечное, с россыпями звезд черное небо, Джейд вдруг поняла, что ей вполне по душе собственный новый облик «интересной женщины».
Глава 10
Глава 11
– Вы думаете о мужчине, – таково было задание Стефана Рибу, который торопился поймать последние капли солнечного света и то и дело щелкал «Никоном». – Вы думаете о сильном, суровом мужчине. Вон он там, в тени, он полон тайн – тайн, которые вы жаждете знать...
И хотя Кэсси полагала, что ей удалось изгнать из своего сердца и разума Рорка Гэллахера, слова фотографа вызвали мучительно-сладкие воспоминания об урагане, о штормовом укрытии, о дне, когда зачата была Эми.
Джейд медленно поднесла к волосам руки, пальцами перебирала их, глядя из-под густых опущенных ресниц прямо в камеру. Желание – острое, горячее, опасное – загорелось в ее удлиненно-раскосых кошачьих глазах.
Она улыбалась женственно и соблазнительно.
Сила призыва этой улыбки была неодолима, могла заворожить любого мужчину, заставить бросить все и отправиться за ней куда угодно, хоть в саму преисполню. Такая женщина сводит мужчин с ума, для такой женщины мужчина готов на все.
– Manifique, – пришел в восторг Рибу, – не дрогнула бы рука, Джейд. О небо, если Ева хоть немного была похожа на вас сейчас, я понимаю того парня, Адама, который не устоял и вкусил пресловутого яблочка.
Стефан щелкал камерой, продолжая болтать.
– Я влюблен в вас, cherie, с каждым взглядом влюблен все больше и больше. От каждого вашего взгляда чувство мое усиливается, – мурлыкал он, – вы почти заставили меня пожалеть, что я не родился гетеросексуальным, та cherie.
Джейд подумала, что драгоценнее в его устах комплимента быть не может.
В последнюю ночь, когда вся фотогруппа веселилась в красной палатке Стефана, Джейд в одиночестве сидела у костра и размышляла, как же далеко она забралась.
Прошло только десять дней! И дело не в милях, хотя Кения – буквально на другом краю света, если смотреть из Гэллахер-сити, штат Оклахома. И даже если из Нью-Йорка.
Она уже не была той юной, наивной девушкой, которая боготворила Рорка Гэллахера. Не была она больше и затравленной женщиной, которую Кинлэн Гэллахер вышвырнул из родного города. Непростая жизнь дала ей опыт, закалила ее, научила рисковать.
Глядя в бесконечное, с россыпями звезд черное небо, Джейд вдруг поняла, что ей вполне по душе собственный новый облик «интересной женщины».
Глава 10
Апрель
1983
Через год жизнь Джейд решительно изменилась.
Как только французский журнал «Вог» появился в киосках, мир был оповещен о появлении «нового лика десятилетия». В рейтинге знаменитого «Харпер Бэзар» Джейд была названа красивейшей женщиной Америки.
Теперь Нина на месяцы вперед расписывала график работы Джейд, плата за час съемок скрывалась уже в поднебесье.
И тем не менее Джейд жила очень экономно, по возможности избегая покупок одежды, выпивки, сторонясь вечеринок, на что многие ее знакомые тратили горы денег. На сбереженные Джейд средства иные могли бы питаться неделю. А «коллекция» миниатюрных кусочков мыла и флакончиков шампуня из различных гостиниц, где бывала во время съемок Джейд, многих позабавила бы.
Оставив позади полуголодные дни, Джейд только укрепилась в своих намерениях заниматься аукционами, правда, желание работать аукционистом сменилось желанием иметь собственную фирму по проведению аукционов.
– Тебе не кажется, что эта мечта – из разряда нереальных? – осторожно спросила Нина, когда Джейд посвятила ее в свои планы.
– Я же не веду речь об аукционе, престиж которого будет равен Сотби, Кристи, даже Бентли, – начала объяснять Джейд, – я имею в виду небольшую фирму, относительно доступную, вроде тех, что на лондонских рядах Бонэмз; я бы проводила бы торги восемь-десять раз в год... сначала, может, всего раз в квартал.
– Почему бы тебе не открыть галерею искусств? Или заняться торговлей антиквариатом?
Натура практичная, Джейд, конечно, уже обдумала эти варианты.
– Слишком скучно, – отвергла она эту мысль.
– А я все вспоминаю первый аукцион, где была с мисс Лилиан. Тогда меня потрясли не только антикварные драгоценности, но сама атмосфера этого мероприятия. Не могу забыть, насколько тот аукционист заворожил богатых и сановных посетителей. Я когда сразу поняла, что больше всего в жизни хочу держать я руках этот деревянный молоток, а всю аудиторию – в напряжения.
Она сдержанно улыбнулась.
– Знаю, мои речи звучат вызывающе кажутся нереальными. Однако кто бы мог подумать, что Кэсси Макбрайд, девчонка «из-за железной дороги», станет когда-нибудь супермоделью мирового класса? – Улыбка ее исчезла, Джейд задумчиво продолжала. – Я понимая, что слишком далеко заглядываю. Но я хочу допытать счастья, Нина Потому что иначе я закончу свои деньки, горюя, как моя матушка, что упустила свой шанс.
Джейд продолжала работать, стремясь к своей голубой мечте; зарабатывала она теперь столько, что самой не верилось. Вся жизнь переходила в своей особой атмосфере, главной составляющей которой была работа. Надежная, спокойная работа.
Вскоре после второго дня рождения Эми Эллен Уолтере, лечащий врач из детской клиники, сообщила Джейд, что одна супружеская пара, имеющая собственную методику обучения глухих детей, достигла замечательных результатов, работая с ребятишками, чей диагноз был еще более безнадежным, чем у Эми.
– Они ведут на дому занятия с группой, – сказала Эллек Уолтере. – Это в Бруклине.
– В чужой дом я Эми не отдам, – как заклинание – уже в который раз! – повторила Джейд.
– Я не предлагаю, чтобы Эми жила в той семье. Тем не менее, если она будет проводить там несколько часов в день, как другие дети в подготовительных дошкольных группах, уверена, польза от общения со сверстниками не замедлит сказаться. Насколько я знаю, эта семья – Кинг – сейчас набирает очередную группу. Если хотите, я могу порекомендовать Эми.
Джейд сказала, что хотела бы сначала сама познакомиться с этой домашней школой, и, не откладывая, отправилась в Бруклин. Нужный ей дом находился на Восточной 42-й улице, это был небольшой уютный особнячок за невысокой белой изгородью. Каждый домик на этой улице был украшен американским национальным флагом, что создавало праздничное настроение.
Джейд постучала в окрашенную ярко-красной краской дверь, в глубине дома залаяла собака.
Доносились и громкие, веселые детские голоса, ритмичная музыка – Майкл Джексон.
Неожиданно на пороге появилась женщина лет пятидесяти, с лицом открытым и добродушным.
Одета она была в джинсы и свободный хлопчатобумажный пуловер.
– О, Джейд, добрый день, – улыбаясь сказала она. – Мы ждем вас. Заходите, пожалуйста.
На Джейд был алый костюм от Оскар де ла Рента и белая шелковая блузка, которую она откопала в магазине «Пойман». Юбка была выше колена, блузка – с глубоким вырезом, жакет сильно заужен в талии, с эффектной линией плеча. Наряд дополняли элегантные красно-белые лодочки Едва переступив порог этого дома, Джейд сразу поняла, что разоделась не к месту.
Собака, что лаяла у двери, была явно неизвестного происхождения. Размерами – с небольшой «бьюик». Собака тут же в восторге бросилась к Джейд, оставив на ее юбке черные следы от лап.
– Роуди, фу! – Джин Кинг схватила собаку за ошейник.
Тут в комнату влетела ватага ребятишек, чумазыми руками они схватили Роуди, браня и лаская его одновременно, стали тащить за собой.
– Они на заднем дворе куличи из глины делают, – с виноватой улыбкой глядя на грязную юбку Джейд, сказала хозяйка. – Боюсь, Роуди до сих пор думает, что он – тоже дитя.
Сейчас я принесу вам влажную губку.
– Да не стоит беспокоиться, – откликнулась Джейд, глядя в окно во дворик, где под раскидистым вязом дети возились с собакой. – Всегда хотела иметь собаку.
– Отлично. Вот вам Роуди. Даром.
Джин Книг повела Джейд по своему дому, где царил уютный беспорядок. Все деревянные поверхности были безжалостно заляпаны детскими пальчиками. Ковровое покрытие давно износилось, пестрело пятнами, разнообразными по форме, цвету и размерам.
– Это Винни, шестилетняя девчушка, на прошлой неделе делала здесь виноградный напиток, – указывая на свежее бордово-красное пятно, объяснила Джин, – к сожалению, ей не все удалось перелить в кувшин.
Джейд сразу вспомнила, как она, в возрасте этой Винни, однажды случайно разлила молоко за столом, где завтракала Белл. Щека горела неделю...
Мебель – вся разнородная – была старой настолько, что сошла бы за доисторическую. А игрушки везде и всюду придавали дому Джин Кикг добрый, веселый, лукавый вид Джейд легко представила, как ее Эми будет завтракать на этой кухне в желтых тонах, где холодильник оклеен детскими рисунками, как она будет играть в кубики, которые сейчас яркой горкой сложены на самодельных книжных полках, рядом с толстыми стопками книжек, альбомов, раскрасок.
Не хотелось только представлять Эми спящей в небольшой спальне, хотя комната была веселая и уютная – обои в цветочек, радуга через потолок. К счастью, необходимости оставлять здесь дочку на ночь не будет – благодаря Эдит.
Эта женщина оказалась настоящим чудом – и няней, и педагогом, и домохозяйкой в одном лице.
Она делала все покупки, готовила, водила девочку в клинику на процедуры, подолгу занималась по специальной методике и с Эми, и с самой Джейд. Поначалу Джейд была против, что Эдит взяла на себя столько дел, но эта добрая женщина, ставшая им почти родной бабушкой, уверяла, что ей только в радость заботиться о них, что теперь ее жизнь вновь обрела смысл. А поскольку она была искренна и добра, Джейд больше не сопротивлялась.
– Вам стоит пообщаться с нашими ребятами, – сказала Джин, приглашая гостью пройти во двор. В дальнем углу сада Джейд заметила аккуратно возделанный огород. На грядках копались дети. Зеленела кудрявая ботва редиски, моркови, побеги мелких томатов были тщательно подвязаны.
Джейд ехала в этот дом настороженно. Но теперь, познакомившись с шестью маленькими обитателями этого дома, которым было от полутора до двенадцати лет, обратив внимание на атмосферу здорового соперничества между ними, поддержки и дружбы, Джейд приободрилась.
Большинство ребят носило небольшие слуховые аппараты, правда, одна маленькая девочка, судя по всему, с серьезной глухотой, была вынуждена пользоваться аппаратом в виде черной коробки, который висел у нее на груди. Увлеченная веселой игрой в фантики, она, казалось, напрочь позабыла о жизненно важном для нее приборчике. Детские ручки так и мелькали перед глазами. К удивлению Джейд, многие ребята говорили очень хорошо. Никого из них, похоже, не смущало, что другие могут его и не услышать.
Вдруг черный слуховой аппарат маленькой девочки пронзительно засвистел, и Джейд тут же увидела, к ней подбежал семилетний мальчишка в наушниках и очках с толстыми стеклами и быстро отрегулировал интенсивность звука.
– Как же они хорошо говорят, – пробормотала Джейд, скорее себе, чем миссис Кинг. – Я даже не ожидала.
Честно говоря, даже после года терапии и процедур в детской клинике, которую исправно посещала Эми, мнение доктора Гэрриет Грин о том, что девочка будет в свое время говорить, казалось уж слишком оптимистичным.
– Глухие дети, как и слышащие, все очень разные, – сказала Джин Кинг. – И достижения у них разные. Соответственно, было бы ошибкой ожидать, что у всех речь будет совершенной.
Именно поэтому мы придерживаемся теории Множественного общения. Вы слышали об этом?
Узнав диагноз Эми, Джейд перечитала гору литературы, где излагались самые разные методы обучения глухих детей – от знакового общения до «губной» речи.
– Теория Множественного общения предполагает использование знаков в качестве дополнения к «губной» технике, насколько я знаю.
– Совершенно верно, – улыбнулась Джин Кинг, точь-в-точь как учительница – отличнику. – Мы, «множественники», как и приверженцы «губной» теории, считаем, что дети в состоянии научиться говорить. Поскольку одни глухоговорящие имеют речь невнятную, другие не могут овладеть «губным» чтением, мы придерживаемся того, что знаки, пальцевая техника и губная речь должны взаимно дополнять друг друга.
Мы уделяем особое внимание именно речевым навыкам, и в их овладении особое место принадлежит универсальной знаковой системе, – продолжала Джин, в такт своим словам плавно двигая руками. – Ну, а если вы согласитесь привести к нам Эми, вам тоже придется овладеть знаковой и пальцевой речью.
– С ее основами я знакома.
– Прекрасно. Вы уже на старте.
– Я пробовала общаться с Эми, – призналась Джейд, – иногда мне казалось, что она все понимает, но часто бывало и наоборот.
– Все это непросто, – с сочувственной улыбкой сказала Джин. – Но я уверена, что ваша работа с дочкой, занятия и процедуры в клинике заложили неплохую основу. Раз уж мы здесь ставим своей целью научить детей говорить, чтобы они могли полноценно жить, больше всего времени мы этому и уделяем.
Джин обняла за плечи старшую в группе девочку, двенадцатилетнюю Дженифер.
– Вообще-то, комнатка для Эми освобождается, потому что Дженифер осенью переходит в общеобразовательную школу. Так ведь, дружок?
Худенькое, веснушчатое личико Дженифер, обрамленное копной солнечно-рыжих волос, растянулось в широкой улыбке.
– Да-a!
Очевидная гордость собой, радость этой девочки за свои успехи вселили в Джейд слабую, но такую сладкую надежду.
Три часа провела она в этом доме, встретилась и с хозяином, Дэвидом Кингом, педиатром, который оставил свою практику на Манхэттэне, чтобы вместе со своей женой-педагогом устроить этот чудо-дом, обучая здесь по своей оригинальной методике глухих детей, используя личный опыт, который они обрели, занимаясь когда-то с собственным сыном.
– Где ваш сын сейчас? – осторожно поинтересовалась Джейд.
– Он живет на Манхэттэне, – сообщил Дэвид.
– Заканчивает Колумбийский университет, – с нескрываемой материнской гордостью добавила Джин.
Один этот факт говорил, бесспорно, в пользу супругов. Главное же, конечно, было в их особом состоянии духа. Беседа прерывалась несчетное количество раз, то и дело дети теребили Кингов, но ни разу не выказали они ни раздражения, ни нетерпения. К ребятишкам в доме они относились поистине с родительской любовью и лаской, как к своим. А уж самой Джейд, вспоминавшей детство с Белл, такого переживать не приходилось.
Джейд договорилась с Кингами, что на следующий день она приведет Эми в эту необычную «школу». И уже через шесть месяцев успехи двухлетней малышки были так хороши, что впервые со дня постановки страшного диагноза, Джейд почувствовала, что у ее дочки есть все-таки реальные перспективы полноценной жизни.
1983
Через год жизнь Джейд решительно изменилась.
Как только французский журнал «Вог» появился в киосках, мир был оповещен о появлении «нового лика десятилетия». В рейтинге знаменитого «Харпер Бэзар» Джейд была названа красивейшей женщиной Америки.
Теперь Нина на месяцы вперед расписывала график работы Джейд, плата за час съемок скрывалась уже в поднебесье.
И тем не менее Джейд жила очень экономно, по возможности избегая покупок одежды, выпивки, сторонясь вечеринок, на что многие ее знакомые тратили горы денег. На сбереженные Джейд средства иные могли бы питаться неделю. А «коллекция» миниатюрных кусочков мыла и флакончиков шампуня из различных гостиниц, где бывала во время съемок Джейд, многих позабавила бы.
Оставив позади полуголодные дни, Джейд только укрепилась в своих намерениях заниматься аукционами, правда, желание работать аукционистом сменилось желанием иметь собственную фирму по проведению аукционов.
– Тебе не кажется, что эта мечта – из разряда нереальных? – осторожно спросила Нина, когда Джейд посвятила ее в свои планы.
– Я же не веду речь об аукционе, престиж которого будет равен Сотби, Кристи, даже Бентли, – начала объяснять Джейд, – я имею в виду небольшую фирму, относительно доступную, вроде тех, что на лондонских рядах Бонэмз; я бы проводила бы торги восемь-десять раз в год... сначала, может, всего раз в квартал.
– Почему бы тебе не открыть галерею искусств? Или заняться торговлей антиквариатом?
Натура практичная, Джейд, конечно, уже обдумала эти варианты.
– Слишком скучно, – отвергла она эту мысль.
– А я все вспоминаю первый аукцион, где была с мисс Лилиан. Тогда меня потрясли не только антикварные драгоценности, но сама атмосфера этого мероприятия. Не могу забыть, насколько тот аукционист заворожил богатых и сановных посетителей. Я когда сразу поняла, что больше всего в жизни хочу держать я руках этот деревянный молоток, а всю аудиторию – в напряжения.
Она сдержанно улыбнулась.
– Знаю, мои речи звучат вызывающе кажутся нереальными. Однако кто бы мог подумать, что Кэсси Макбрайд, девчонка «из-за железной дороги», станет когда-нибудь супермоделью мирового класса? – Улыбка ее исчезла, Джейд задумчиво продолжала. – Я понимая, что слишком далеко заглядываю. Но я хочу допытать счастья, Нина Потому что иначе я закончу свои деньки, горюя, как моя матушка, что упустила свой шанс.
Джейд продолжала работать, стремясь к своей голубой мечте; зарабатывала она теперь столько, что самой не верилось. Вся жизнь переходила в своей особой атмосфере, главной составляющей которой была работа. Надежная, спокойная работа.
Вскоре после второго дня рождения Эми Эллен Уолтере, лечащий врач из детской клиники, сообщила Джейд, что одна супружеская пара, имеющая собственную методику обучения глухих детей, достигла замечательных результатов, работая с ребятишками, чей диагноз был еще более безнадежным, чем у Эми.
– Они ведут на дому занятия с группой, – сказала Эллек Уолтере. – Это в Бруклине.
– В чужой дом я Эми не отдам, – как заклинание – уже в который раз! – повторила Джейд.
– Я не предлагаю, чтобы Эми жила в той семье. Тем не менее, если она будет проводить там несколько часов в день, как другие дети в подготовительных дошкольных группах, уверена, польза от общения со сверстниками не замедлит сказаться. Насколько я знаю, эта семья – Кинг – сейчас набирает очередную группу. Если хотите, я могу порекомендовать Эми.
Джейд сказала, что хотела бы сначала сама познакомиться с этой домашней школой, и, не откладывая, отправилась в Бруклин. Нужный ей дом находился на Восточной 42-й улице, это был небольшой уютный особнячок за невысокой белой изгородью. Каждый домик на этой улице был украшен американским национальным флагом, что создавало праздничное настроение.
Джейд постучала в окрашенную ярко-красной краской дверь, в глубине дома залаяла собака.
Доносились и громкие, веселые детские голоса, ритмичная музыка – Майкл Джексон.
Неожиданно на пороге появилась женщина лет пятидесяти, с лицом открытым и добродушным.
Одета она была в джинсы и свободный хлопчатобумажный пуловер.
– О, Джейд, добрый день, – улыбаясь сказала она. – Мы ждем вас. Заходите, пожалуйста.
На Джейд был алый костюм от Оскар де ла Рента и белая шелковая блузка, которую она откопала в магазине «Пойман». Юбка была выше колена, блузка – с глубоким вырезом, жакет сильно заужен в талии, с эффектной линией плеча. Наряд дополняли элегантные красно-белые лодочки Едва переступив порог этого дома, Джейд сразу поняла, что разоделась не к месту.
Собака, что лаяла у двери, была явно неизвестного происхождения. Размерами – с небольшой «бьюик». Собака тут же в восторге бросилась к Джейд, оставив на ее юбке черные следы от лап.
– Роуди, фу! – Джин Кинг схватила собаку за ошейник.
Тут в комнату влетела ватага ребятишек, чумазыми руками они схватили Роуди, браня и лаская его одновременно, стали тащить за собой.
– Они на заднем дворе куличи из глины делают, – с виноватой улыбкой глядя на грязную юбку Джейд, сказала хозяйка. – Боюсь, Роуди до сих пор думает, что он – тоже дитя.
Сейчас я принесу вам влажную губку.
– Да не стоит беспокоиться, – откликнулась Джейд, глядя в окно во дворик, где под раскидистым вязом дети возились с собакой. – Всегда хотела иметь собаку.
– Отлично. Вот вам Роуди. Даром.
Джин Книг повела Джейд по своему дому, где царил уютный беспорядок. Все деревянные поверхности были безжалостно заляпаны детскими пальчиками. Ковровое покрытие давно износилось, пестрело пятнами, разнообразными по форме, цвету и размерам.
– Это Винни, шестилетняя девчушка, на прошлой неделе делала здесь виноградный напиток, – указывая на свежее бордово-красное пятно, объяснила Джин, – к сожалению, ей не все удалось перелить в кувшин.
Джейд сразу вспомнила, как она, в возрасте этой Винни, однажды случайно разлила молоко за столом, где завтракала Белл. Щека горела неделю...
Мебель – вся разнородная – была старой настолько, что сошла бы за доисторическую. А игрушки везде и всюду придавали дому Джин Кикг добрый, веселый, лукавый вид Джейд легко представила, как ее Эми будет завтракать на этой кухне в желтых тонах, где холодильник оклеен детскими рисунками, как она будет играть в кубики, которые сейчас яркой горкой сложены на самодельных книжных полках, рядом с толстыми стопками книжек, альбомов, раскрасок.
Не хотелось только представлять Эми спящей в небольшой спальне, хотя комната была веселая и уютная – обои в цветочек, радуга через потолок. К счастью, необходимости оставлять здесь дочку на ночь не будет – благодаря Эдит.
Эта женщина оказалась настоящим чудом – и няней, и педагогом, и домохозяйкой в одном лице.
Она делала все покупки, готовила, водила девочку в клинику на процедуры, подолгу занималась по специальной методике и с Эми, и с самой Джейд. Поначалу Джейд была против, что Эдит взяла на себя столько дел, но эта добрая женщина, ставшая им почти родной бабушкой, уверяла, что ей только в радость заботиться о них, что теперь ее жизнь вновь обрела смысл. А поскольку она была искренна и добра, Джейд больше не сопротивлялась.
– Вам стоит пообщаться с нашими ребятами, – сказала Джин, приглашая гостью пройти во двор. В дальнем углу сада Джейд заметила аккуратно возделанный огород. На грядках копались дети. Зеленела кудрявая ботва редиски, моркови, побеги мелких томатов были тщательно подвязаны.
Джейд ехала в этот дом настороженно. Но теперь, познакомившись с шестью маленькими обитателями этого дома, которым было от полутора до двенадцати лет, обратив внимание на атмосферу здорового соперничества между ними, поддержки и дружбы, Джейд приободрилась.
Большинство ребят носило небольшие слуховые аппараты, правда, одна маленькая девочка, судя по всему, с серьезной глухотой, была вынуждена пользоваться аппаратом в виде черной коробки, который висел у нее на груди. Увлеченная веселой игрой в фантики, она, казалось, напрочь позабыла о жизненно важном для нее приборчике. Детские ручки так и мелькали перед глазами. К удивлению Джейд, многие ребята говорили очень хорошо. Никого из них, похоже, не смущало, что другие могут его и не услышать.
Вдруг черный слуховой аппарат маленькой девочки пронзительно засвистел, и Джейд тут же увидела, к ней подбежал семилетний мальчишка в наушниках и очках с толстыми стеклами и быстро отрегулировал интенсивность звука.
– Как же они хорошо говорят, – пробормотала Джейд, скорее себе, чем миссис Кинг. – Я даже не ожидала.
Честно говоря, даже после года терапии и процедур в детской клинике, которую исправно посещала Эми, мнение доктора Гэрриет Грин о том, что девочка будет в свое время говорить, казалось уж слишком оптимистичным.
– Глухие дети, как и слышащие, все очень разные, – сказала Джин Кинг. – И достижения у них разные. Соответственно, было бы ошибкой ожидать, что у всех речь будет совершенной.
Именно поэтому мы придерживаемся теории Множественного общения. Вы слышали об этом?
Узнав диагноз Эми, Джейд перечитала гору литературы, где излагались самые разные методы обучения глухих детей – от знакового общения до «губной» речи.
– Теория Множественного общения предполагает использование знаков в качестве дополнения к «губной» технике, насколько я знаю.
– Совершенно верно, – улыбнулась Джин Кинг, точь-в-точь как учительница – отличнику. – Мы, «множественники», как и приверженцы «губной» теории, считаем, что дети в состоянии научиться говорить. Поскольку одни глухоговорящие имеют речь невнятную, другие не могут овладеть «губным» чтением, мы придерживаемся того, что знаки, пальцевая техника и губная речь должны взаимно дополнять друг друга.
Мы уделяем особое внимание именно речевым навыкам, и в их овладении особое место принадлежит универсальной знаковой системе, – продолжала Джин, в такт своим словам плавно двигая руками. – Ну, а если вы согласитесь привести к нам Эми, вам тоже придется овладеть знаковой и пальцевой речью.
– С ее основами я знакома.
– Прекрасно. Вы уже на старте.
– Я пробовала общаться с Эми, – призналась Джейд, – иногда мне казалось, что она все понимает, но часто бывало и наоборот.
– Все это непросто, – с сочувственной улыбкой сказала Джин. – Но я уверена, что ваша работа с дочкой, занятия и процедуры в клинике заложили неплохую основу. Раз уж мы здесь ставим своей целью научить детей говорить, чтобы они могли полноценно жить, больше всего времени мы этому и уделяем.
Джин обняла за плечи старшую в группе девочку, двенадцатилетнюю Дженифер.
– Вообще-то, комнатка для Эми освобождается, потому что Дженифер осенью переходит в общеобразовательную школу. Так ведь, дружок?
Худенькое, веснушчатое личико Дженифер, обрамленное копной солнечно-рыжих волос, растянулось в широкой улыбке.
– Да-a!
Очевидная гордость собой, радость этой девочки за свои успехи вселили в Джейд слабую, но такую сладкую надежду.
Три часа провела она в этом доме, встретилась и с хозяином, Дэвидом Кингом, педиатром, который оставил свою практику на Манхэттэне, чтобы вместе со своей женой-педагогом устроить этот чудо-дом, обучая здесь по своей оригинальной методике глухих детей, используя личный опыт, который они обрели, занимаясь когда-то с собственным сыном.
– Где ваш сын сейчас? – осторожно поинтересовалась Джейд.
– Он живет на Манхэттэне, – сообщил Дэвид.
– Заканчивает Колумбийский университет, – с нескрываемой материнской гордостью добавила Джин.
Один этот факт говорил, бесспорно, в пользу супругов. Главное же, конечно, было в их особом состоянии духа. Беседа прерывалась несчетное количество раз, то и дело дети теребили Кингов, но ни разу не выказали они ни раздражения, ни нетерпения. К ребятишкам в доме они относились поистине с родительской любовью и лаской, как к своим. А уж самой Джейд, вспоминавшей детство с Белл, такого переживать не приходилось.
Джейд договорилась с Кингами, что на следующий день она приведет Эми в эту необычную «школу». И уже через шесть месяцев успехи двухлетней малышки были так хороши, что впервые со дня постановки страшного диагноза, Джейд почувствовала, что у ее дочки есть все-таки реальные перспективы полноценной жизни.
Глава 11
Январь
1986
Джейд сидела в библиотеке Азиатского общества на Парк-авеню, пытаясь сосредоточиться на книге о даосизме, которую она использовала для разработки своей темы на отделении дальневосточной культуры Она нервничала, как кошка в тесной комнате, полной кресел-качалок. И хоть сравнение это скорее относилось к женщине по имени Кэсси Макбрайд, а не к шикарной Джейд, тем не менее оно казалось ей самой очень точным Собраться с мыслями и успокоиться она не могла. Сегодня не могла. Сегодня, когда она наконец-то договорилась о встрече с Реджинальдом Бентли.
До назначенного времени оставалось еще больше часа, но тоненькие золотые стрелочки на циферблате, похоже, почти не двигались. Сообразив, что уже десять минут читает один абзац, так ничего и не поняв в даосизме периода Империи Янь, Джейд сдалась. Она поставила книгу обратно на полку и отправилась к Бентли.
Подойдя к обитой медными пластинками двери знаменитого аукциона, Джейд ощутила, что сердце ее колотится с такой силой, что, должно быть, это слышит и швейцар. Во рту пересохло. Она провела языком по губам, что было ошибкой, в следующую минуту сообразила она, потому что привратник тут же взглядом приклеился к ней.
По маслянистому блеску в глазах этого мужчины Джейд сразу поняла, что ее узнали.
Она тщательно продумала свой наряд, собираясь на эту встречу, выбрав эффектный черный с розовой вышивкой костюм от Джеффри Бина, который на первый взгляд вроде бы не подходил к ее медно-рыжим волосам, но это только на первый взгляд В ушах матовым светом поблескивали длинные, чуть ли не до плеч, серьги Поверх костюма было накинуто манто из русского соболя, на голове красовалась шляпа от Фенди.
Замшевые тонкие будто шелковые, перчатки ей на Рождество поварила Нина.
Джейд была далека от мысли тягаться с дочками Старой Денежной Аристократии Нью-Йорка, но все же постаралась придать себе облик наиболее выигрышный. Она прекрасно помнила, что Реджинальд Бентли неравно душен к знаменитостям.
Швейцар широко распахнул перед нею двери.
Джейд вошла в приемную, где пять лет назад пережита жестокое унижение. Теперь здесь стоял стол работы французских мастеров середины XIX века, стоимостью около четырех тысяч долларов, почту машинально отметила про себя Джейд. И хотя стол в приемной и секретарша за ним сменились, здесь по-прежнему витал дух Старой Денежной Аристократии.
– Доброе утро, – поздоровалась Джейд несомненно увереннее, чем в свой последний визит сюда. – У меня назначена встреча с мистером Бентли Мое имя...
– О, что вы, я вас узнала, – воскликнула женщина. Она во все глаза смотрела на Джейд, . совсем как Эми на новую коробку шоколадных конфет. – Вам не трудно будет оставить мне автограф на память?
Из ящика стола она вытащила последний «Космополитен». Уже в третий раз Джейд попадала на обложку популярных журналов, а уж в этот раз фотохудожник пошел ва-банк, «нарядив» ее в облегающий черный кружевной боди, расшитый бисерными цветочками. Взгляд с обложки откровенно призывал мужчин сорвать эти цветы... мысленно.
– Да, конечно.
Джейд была немного удивлена, что и здесь соблазнились на фривольный «Космо».
Она взяла ручку «Уотермен» с золотым пером, которую протянула ей секретарша, и размашисто написала свое имя. В этот момент открылись внутренние двери, и в приемную буквально ворвался Реджинальд Бентли – Что это вы выдумали, Кимберли? – набросился на нее он почти в ужасе. – Разве можно так беспокоить мисс Джейд?!
Его озабоченность была презабавна, учитывая обстоятельства их последней встречи. Джейд подумала, узнал ли он вообще в ней ту жалкую беременную просительницу, с которой он не пожелал говорить. Метаморфоза, произошедшая с ней, была удивительной.
– Да какое тут беспокойство, мистер Бентли, – одарив его улыбкой, ставшей знаменитой на весь мир, сказала Джейд. Но, несмотря на улыбку, между ними сохранялась холодная дистанция. Джейд ничего не могла забыть. – Мне льстит, когда меня узнают.
Это не совсем соответствовало действительности, но раз уж она переступила через собственную гордость и решилась вновь просить Бентли о работе, не стоило портить начало их встречи.
Джейд достала из сумочки крокодиловой кожи кремовый конверт. Изящная сумочка фирмы Фреда. Джоане досталась ей с солидной скидкой после того, как она демонстрировала их продукцию на Рождественских показах.
– Я принесла рекомендательное письмо от Денниса Лайонса.
Деннис Лайонс был профессором Ныо-Йоркского университета; Джейд слушала его курс экспертизы антиквариата, кроме того, он руководил практикой студентов.
– Мистер Лайонс полагает, что я отлично разбираюсь в датировках, прекрасно оцениваю подлинники.
Начиная с первого занятия в сентябре, Джейд почти не вылезала из университетской библиотеки, сидела там, зарывшись в горы книг, определяя происхождение, время создания, ценность тех или иных раритетов, которые Лайонс приносил на практические занятия. Усердие Джейд было вознаграждено, она лучше всех успевала в студенческой группе, профессор Лайонс тоже оценил ее способности, кстати, именно он поддержал ее намерение пройти интернатуру на аукционе Бентли.
– О Боже праведный, рекомендательное письмо! Это лишние формальности, – принялся уверять владелец знаменитого аукциона, выхватив тем не менее конверт из руки Джейд. – Деннис поведал о ваших профессиональных способностях вчера за обедом в Никероокер-клубе... преотличную жареную куропатку там подавали – Бентли почти захлебнулся от возбуждения. – Я пообещал ему, что мы, безусловно, найдем достойное занятие для молодой дамы с такими редкими данными.
Джейд прекрасно понимала, что единственная причина, по которой Бентли согласился взять ее, это общепризнанная известность «звезды». Но, как говаривала Белл, нищим выбирать не приходится.
– Благодарю вас, мистер Бентли, – нежнейшим шелковым голоском проворковала сна, послав ему улыбку, от которое мужчины падали на колени. – Мне не терпится узнать ваши планы.
– Полагаю, мы отдадим вас в распоряжение отдела комплектования, – сказал он и принялся объяснять дальше. А у Джейд сразу испортилось настроение.
– Вам предстоит внимательно изучать колонки похоронных объявлений потом созвониться с наследницами к предлагать наши услуги. – Тут Бентли бодро улыбнулся. – В случае, если вам удастся лично встретиться с наследниками, я абсолютно уверен, что ваш шарм и ваша известность сыграет свою положительную роль в заключении сделки.
– Надеюсь, что не олкку вас, – осторожно сказала Джейд, – и надеюсь, нет, уверена, что ошибаюсь, но это звучит так, будто вы хотите принять меня на работу в качестве «агента-кьюти»...
Джейд хорошо было известно, что большинство достойных предметов антиквариата в Америке попадает на аукционные торги через частников-спикеров», своего рода старьевщиков. И часто эти спикеры» набирают себе в подмогу «агентов-кьюти» – привлекательных девушек – с тем, чтобы те заговаривали владельца того или иного раритета, сводили бы его с «ликером»
Это высказывание Джейд заставило уважаемого держателя аукциона залиться краской.
– Что вы, это никак не входило в мои намерения, – деревянным голосом произнес он – Однако вы – очаровательная женщина, Джейд, и было бы противно природе, если бы вы не воспользовались вашим Божьим даром, красотой, иначе говоря. А позднее, когда вы познакомитесь с тонкостями нашего бизнеса, мы могли бы пересмотреть ваше положение.
Джейд прикидывала, что же делать теперь, чтобы доказать, что она заслуживает более достойной деятельности, чем очаровывать скорбящих наследников коллекционеров, когда заметила, что в другом углу просторной комнаты заключается какая-то сделка. Молодой человек в костюме от «Брук Бразерс» вел переговоры с дамой неопределенного возраста. Предметом их беседы был резной кусочек нефрита центрально-американского происхождения, который она принесла для консигнации.
Джейд смекнула, что если она хочет заставить Реджинальда Бентли отвлечься от привычного восприятия женской красоты, она должна обратить на себя его профессиональное внимание. Ей было известно, что в большинстве своем центрально-американская жадеитовая резьба, появляющаяся на рынке, была современной подделкой. А уж если попадались действительно старые экземпляры, то это – в восьмидесяти процентах случаев – не было настоящим жадеитом. И Джейд поняла, что настал ее час.
– Извините, мистер Бентли, я вернусь через секунду, – пропела она и подошла к беседующим. – Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но я не могла не обратить внимание на этот удивительный камень – И она одарила посетительницу ослепительной улыбкой.
По тому, как с лица дамы быстро исчезла недовольно-раздраженная мина, Джейд поняла, что ее узнали.
– Когда-то моей матери оценщик сказал, что это работа стиля копэн, – сообщила женщина. – Дед наш коллекционировал украшения, относящиеся к древней Америке, то есть до эпохи Великих географических открытий. Коллекционировал много лет, но только недавно это вошло в моду.
Лично я не вижу в этих древностях ничего привлекательного – примитивные, даже уродливые формы. – Она пригладила свои высветленные волосы. – Хотя жадеит мне всегда нравился.
– Как и мне, – подхватила Джейд. – Впервые я увидела этот камень еще девочкой – и влюбилась в него. Все эти годы я стремилась как можно больше узнать о нем. – Джейд провела пальцами по резной поверхности броши, изображающей двух сплетенных змеек. – Надеюсь, вы не очень огорчитесь, если я скажу, что вряд ли это натуральный жадеит.
Дама сразу ощетинилась – Да как же – не натуральный! Мой дед приобрел его у очень уважаемого и степенного продавца. – Она назвала имя столетнего старца из галереи на Мэдисон-авеню. – И с тех пор его дважды оценивали.
Реджинальд Бентли, заметивший недовольство клиентки, подбежал к ним.
– Что-то не так, миссис Ван Пелт?
– Все объясняется очень просто, – сказала Джейд, не дав ответить надменной особе, – археологи, работавшие в Центральной Америке, часто принимали за истинный, природный, жадеит любой минерал зеленых или бежевых оттенков.
Эта ошибка усугубилась тем, что большинство владельцев музеев и салонов не сочли возможным усомниться в подлинности таких находок, так как они действительно были древними, соответствовали стилю той культуры, а потом – они были зеленых оттенков... Удивительно еще, как любой желтый металл не зовется у них золотом.
1986
Джейд сидела в библиотеке Азиатского общества на Парк-авеню, пытаясь сосредоточиться на книге о даосизме, которую она использовала для разработки своей темы на отделении дальневосточной культуры Она нервничала, как кошка в тесной комнате, полной кресел-качалок. И хоть сравнение это скорее относилось к женщине по имени Кэсси Макбрайд, а не к шикарной Джейд, тем не менее оно казалось ей самой очень точным Собраться с мыслями и успокоиться она не могла. Сегодня не могла. Сегодня, когда она наконец-то договорилась о встрече с Реджинальдом Бентли.
До назначенного времени оставалось еще больше часа, но тоненькие золотые стрелочки на циферблате, похоже, почти не двигались. Сообразив, что уже десять минут читает один абзац, так ничего и не поняв в даосизме периода Империи Янь, Джейд сдалась. Она поставила книгу обратно на полку и отправилась к Бентли.
Подойдя к обитой медными пластинками двери знаменитого аукциона, Джейд ощутила, что сердце ее колотится с такой силой, что, должно быть, это слышит и швейцар. Во рту пересохло. Она провела языком по губам, что было ошибкой, в следующую минуту сообразила она, потому что привратник тут же взглядом приклеился к ней.
По маслянистому блеску в глазах этого мужчины Джейд сразу поняла, что ее узнали.
Она тщательно продумала свой наряд, собираясь на эту встречу, выбрав эффектный черный с розовой вышивкой костюм от Джеффри Бина, который на первый взгляд вроде бы не подходил к ее медно-рыжим волосам, но это только на первый взгляд В ушах матовым светом поблескивали длинные, чуть ли не до плеч, серьги Поверх костюма было накинуто манто из русского соболя, на голове красовалась шляпа от Фенди.
Замшевые тонкие будто шелковые, перчатки ей на Рождество поварила Нина.
Джейд была далека от мысли тягаться с дочками Старой Денежной Аристократии Нью-Йорка, но все же постаралась придать себе облик наиболее выигрышный. Она прекрасно помнила, что Реджинальд Бентли неравно душен к знаменитостям.
Швейцар широко распахнул перед нею двери.
Джейд вошла в приемную, где пять лет назад пережита жестокое унижение. Теперь здесь стоял стол работы французских мастеров середины XIX века, стоимостью около четырех тысяч долларов, почту машинально отметила про себя Джейд. И хотя стол в приемной и секретарша за ним сменились, здесь по-прежнему витал дух Старой Денежной Аристократии.
– Доброе утро, – поздоровалась Джейд несомненно увереннее, чем в свой последний визит сюда. – У меня назначена встреча с мистером Бентли Мое имя...
– О, что вы, я вас узнала, – воскликнула женщина. Она во все глаза смотрела на Джейд, . совсем как Эми на новую коробку шоколадных конфет. – Вам не трудно будет оставить мне автограф на память?
Из ящика стола она вытащила последний «Космополитен». Уже в третий раз Джейд попадала на обложку популярных журналов, а уж в этот раз фотохудожник пошел ва-банк, «нарядив» ее в облегающий черный кружевной боди, расшитый бисерными цветочками. Взгляд с обложки откровенно призывал мужчин сорвать эти цветы... мысленно.
– Да, конечно.
Джейд была немного удивлена, что и здесь соблазнились на фривольный «Космо».
Она взяла ручку «Уотермен» с золотым пером, которую протянула ей секретарша, и размашисто написала свое имя. В этот момент открылись внутренние двери, и в приемную буквально ворвался Реджинальд Бентли – Что это вы выдумали, Кимберли? – набросился на нее он почти в ужасе. – Разве можно так беспокоить мисс Джейд?!
Его озабоченность была презабавна, учитывая обстоятельства их последней встречи. Джейд подумала, узнал ли он вообще в ней ту жалкую беременную просительницу, с которой он не пожелал говорить. Метаморфоза, произошедшая с ней, была удивительной.
– Да какое тут беспокойство, мистер Бентли, – одарив его улыбкой, ставшей знаменитой на весь мир, сказала Джейд. Но, несмотря на улыбку, между ними сохранялась холодная дистанция. Джейд ничего не могла забыть. – Мне льстит, когда меня узнают.
Это не совсем соответствовало действительности, но раз уж она переступила через собственную гордость и решилась вновь просить Бентли о работе, не стоило портить начало их встречи.
Джейд достала из сумочки крокодиловой кожи кремовый конверт. Изящная сумочка фирмы Фреда. Джоане досталась ей с солидной скидкой после того, как она демонстрировала их продукцию на Рождественских показах.
– Я принесла рекомендательное письмо от Денниса Лайонса.
Деннис Лайонс был профессором Ныо-Йоркского университета; Джейд слушала его курс экспертизы антиквариата, кроме того, он руководил практикой студентов.
– Мистер Лайонс полагает, что я отлично разбираюсь в датировках, прекрасно оцениваю подлинники.
Начиная с первого занятия в сентябре, Джейд почти не вылезала из университетской библиотеки, сидела там, зарывшись в горы книг, определяя происхождение, время создания, ценность тех или иных раритетов, которые Лайонс приносил на практические занятия. Усердие Джейд было вознаграждено, она лучше всех успевала в студенческой группе, профессор Лайонс тоже оценил ее способности, кстати, именно он поддержал ее намерение пройти интернатуру на аукционе Бентли.
– О Боже праведный, рекомендательное письмо! Это лишние формальности, – принялся уверять владелец знаменитого аукциона, выхватив тем не менее конверт из руки Джейд. – Деннис поведал о ваших профессиональных способностях вчера за обедом в Никероокер-клубе... преотличную жареную куропатку там подавали – Бентли почти захлебнулся от возбуждения. – Я пообещал ему, что мы, безусловно, найдем достойное занятие для молодой дамы с такими редкими данными.
Джейд прекрасно понимала, что единственная причина, по которой Бентли согласился взять ее, это общепризнанная известность «звезды». Но, как говаривала Белл, нищим выбирать не приходится.
– Благодарю вас, мистер Бентли, – нежнейшим шелковым голоском проворковала сна, послав ему улыбку, от которое мужчины падали на колени. – Мне не терпится узнать ваши планы.
– Полагаю, мы отдадим вас в распоряжение отдела комплектования, – сказал он и принялся объяснять дальше. А у Джейд сразу испортилось настроение.
– Вам предстоит внимательно изучать колонки похоронных объявлений потом созвониться с наследницами к предлагать наши услуги. – Тут Бентли бодро улыбнулся. – В случае, если вам удастся лично встретиться с наследниками, я абсолютно уверен, что ваш шарм и ваша известность сыграет свою положительную роль в заключении сделки.
– Надеюсь, что не олкку вас, – осторожно сказала Джейд, – и надеюсь, нет, уверена, что ошибаюсь, но это звучит так, будто вы хотите принять меня на работу в качестве «агента-кьюти»...
Джейд хорошо было известно, что большинство достойных предметов антиквариата в Америке попадает на аукционные торги через частников-спикеров», своего рода старьевщиков. И часто эти спикеры» набирают себе в подмогу «агентов-кьюти» – привлекательных девушек – с тем, чтобы те заговаривали владельца того или иного раритета, сводили бы его с «ликером»
Это высказывание Джейд заставило уважаемого держателя аукциона залиться краской.
– Что вы, это никак не входило в мои намерения, – деревянным голосом произнес он – Однако вы – очаровательная женщина, Джейд, и было бы противно природе, если бы вы не воспользовались вашим Божьим даром, красотой, иначе говоря. А позднее, когда вы познакомитесь с тонкостями нашего бизнеса, мы могли бы пересмотреть ваше положение.
Джейд прикидывала, что же делать теперь, чтобы доказать, что она заслуживает более достойной деятельности, чем очаровывать скорбящих наследников коллекционеров, когда заметила, что в другом углу просторной комнаты заключается какая-то сделка. Молодой человек в костюме от «Брук Бразерс» вел переговоры с дамой неопределенного возраста. Предметом их беседы был резной кусочек нефрита центрально-американского происхождения, который она принесла для консигнации.
Джейд смекнула, что если она хочет заставить Реджинальда Бентли отвлечься от привычного восприятия женской красоты, она должна обратить на себя его профессиональное внимание. Ей было известно, что в большинстве своем центрально-американская жадеитовая резьба, появляющаяся на рынке, была современной подделкой. А уж если попадались действительно старые экземпляры, то это – в восьмидесяти процентах случаев – не было настоящим жадеитом. И Джейд поняла, что настал ее час.
– Извините, мистер Бентли, я вернусь через секунду, – пропела она и подошла к беседующим. – Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но я не могла не обратить внимание на этот удивительный камень – И она одарила посетительницу ослепительной улыбкой.
По тому, как с лица дамы быстро исчезла недовольно-раздраженная мина, Джейд поняла, что ее узнали.
– Когда-то моей матери оценщик сказал, что это работа стиля копэн, – сообщила женщина. – Дед наш коллекционировал украшения, относящиеся к древней Америке, то есть до эпохи Великих географических открытий. Коллекционировал много лет, но только недавно это вошло в моду.
Лично я не вижу в этих древностях ничего привлекательного – примитивные, даже уродливые формы. – Она пригладила свои высветленные волосы. – Хотя жадеит мне всегда нравился.
– Как и мне, – подхватила Джейд. – Впервые я увидела этот камень еще девочкой – и влюбилась в него. Все эти годы я стремилась как можно больше узнать о нем. – Джейд провела пальцами по резной поверхности броши, изображающей двух сплетенных змеек. – Надеюсь, вы не очень огорчитесь, если я скажу, что вряд ли это натуральный жадеит.
Дама сразу ощетинилась – Да как же – не натуральный! Мой дед приобрел его у очень уважаемого и степенного продавца. – Она назвала имя столетнего старца из галереи на Мэдисон-авеню. – И с тех пор его дважды оценивали.
Реджинальд Бентли, заметивший недовольство клиентки, подбежал к ним.
– Что-то не так, миссис Ван Пелт?
– Все объясняется очень просто, – сказала Джейд, не дав ответить надменной особе, – археологи, работавшие в Центральной Америке, часто принимали за истинный, природный, жадеит любой минерал зеленых или бежевых оттенков.
Эта ошибка усугубилась тем, что большинство владельцев музеев и салонов не сочли возможным усомниться в подлинности таких находок, так как они действительно были древними, соответствовали стилю той культуры, а потом – они были зеленых оттенков... Удивительно еще, как любой желтый металл не зовется у них золотом.