Росс Джоу Энн. Радости и тяготы личной жизни

   – Джейд, эх ты, Джейд, – вздохнул он и снова накрыл ладонью ее нервно двигавшиеся пальцы. – Как ты угадала?
   – О чем ты говоришь?
   – По правде говоря, в последнее время я стал задумываться, а не затягивает ли меня рутина. Я создал себе славу, проектируя здания современные, нетрадиционные. И теперь ко мне в качестве клиентов обращаются только те, кто хочет заказать именно такой проект. Так что поверь, коттеджи и сказочные хижины освежат мой стиль, смена декораций пойдет на пользу.
   Они продолжали беседу, заражая друг друга энтузиазмом; до позднего вечера затянулся их разговор, пока наконец хозяин ресторанчика не напомнил, что пора закрываться на ночь.
   В последующие месяцы душевные раны Джейд постепенно затягивались. Лучше поздно, чем никогда, как говорится, и она наконец-то осознала, как несправедливо лишала Эми материнской заботы и ласки в угоду своей работе.
   Теперь Джейд меньше времени посвящала бизнесу, предпочитая общество дочери, которая тоже медленно отходила от пережитого горя.
   К удивлению Джейд, дела шли совсем не плохо, ближе и теплее стали и отношения с Эми.
   Девочка расцветала на глазах. Много сил и времени тратила на них обеих Нина Грэйс, которая временно вела дела в своем филиале в Сан-Франциско. Нина уверяла, что прекрасно справляется с нью-йоркским агентством и по телефону, на самом деле она хотела просто поддержать Джейд.
   Жизнь шла размеренно и спокойно. Не хватало Джейд только одного человека. Одного мужчины. Рорка Гэллахера.
   – Не понимаю тебя, – сказала Нина однажды вечером, когда они решили посмотреть по видео два старых фильма. – Рорк – прекрасный человек. Преуспевающий, ответственный, добрый. А уж его чувства к тебе говорят сами за себя.
   – Мы с ним друзья, – уклончиво молвила Джейд и стала перематывать пленку видеозаписи.
   Только что закончился фильм «Королева Африки», романтическая, одухотворенная картина. Никакой наготы, никакого секса нет и в помине, но какой страстью наполнены эти полтора часа! Теперь нет таких фильмов, да и героев таких нет, и переживаний. А Хэмфри Богарт чем-то напоминал Сэма. – Друзья, вот и все.
   – О да, конечно! Именно поэтому так загораются его глаза, когда он смотрит на тебя. И не говори мне ничего, мол, ты им не интересуешься, не хочешь его. Мы с тобой, Джейд, не первый год знакомы, уж я по твоему лицу все вижу. И сейчас я вижу на нем только одно – физическое влечение к мужчине.
   – Ладно, – сказала Джейд решительно, вкладывая в видеомагнитофон кассету с «Филадельфийской историей». – Сдаюсь. Я думаю о Рорке. Хочу его. Больше того. Я люблю его. И если хочешь знать правду, всегда, кроме дней, когда мы были с Сэмом, все время я думала о Рорке. Теперь ты довольна?
   – Не совсем, – возразила Нина. – Ты ведь так и не сказала, почему не подпускаешь его к себе. Уже почти год, как нет Сэма, Джейд. Пора тебе задуматься о своей жизни.
   Столько лет Джейд хранила в тайне страшную правду, что на сердце у нее будто стояло черное клеймо.
   – Кое-какие подробности тебе неизвестны, – спокойно произнесла она. – Это касается Эми.
   – Да знаю я, что Рорк ее отец.
   – Нет. Впрочем, да. Только... – она сжала руки. – Я виновата в глухоте девочки.
   – Черт побери, Джейд, – устало отмахнулась Нина, – эту тему мы давно закрыли.
   Медицина не может дать точного ответа. Ошибка природы. Такое бывает.
   – Да, – с горечью согласилась Джейд. – Такое бывает. Особенно если ребенок зачат от собственного брата.
   – Что-о? – округлила глаза Нина. – У тебя нет никакого брата. Сама же говорила, что ты у матери одна.
   – Я-то одна. Наверное, надо уточнить и сказать – сводного брата.
   Она перевела дыхание, помолчала, а потом подробно рассказала Нине всю историю, которую однажды выложил ей Кинлэн Гэллахер.
   – Я не верю этому, – решительно возразила Нина. – Между тобой и Рорком нет ни малейшего сходства. – Она подошла к Джейд, обняла ее. – Очевидно, у старого Гэллахера были свои причины лгать, Джейд, а что касается твоей матери, то, прости меня, но вряд ли она – такой уж достоверный источник информации. Ты должна самостоятельно, ничего не говоря никому об Эми, о Рорке, выяснить истину. Даже если для этого придется ехать в Оклахому. Даже если надо будет лицом к лицу встречаться с Кинлэном и Белл.
   Через три дня Джейд вылетела на родину.
   И снова она была поражена видом своей матери. Белл была так измождена, что, казалось, с трудом двигалась.
   – Здравствуй, мама, – сказала Джейд. – Выглядишь неплохо.
   – Ты всегда чертовски ловко врала, Кэсси, – отозвалась Белл. – Сдается мне, только этим мы с тобой и похожи.
   – Да. Именно на эту тему я и собираюсь поговорить с тобой.
   Белл посмотрела на нее пристально и настороженно.
   – Раз уж ты такую дорожку проехала, пожалуй, присаживайся, располагайся.
   Джейд села на кушетку с рыжим синтетическим покрытием. Нервы ее были на пределе.
   – Разговор пойдет о Рорке.
   Белл смутилась.
   – Что еще с ним? – закуривая, буркнула она.
   – Я хочу знать, действительно ли он мой сводный брат.
   – А как же, конечно, брат, – сквозь выдыхаемый сизый дым сказала мать. – Зачем мне обманывать тебя?
   – Затем, что, может быть, Кинлэн заставил тебя пойти на это?
   Белл молчала. Потом процедила:
   – Я никогда не рвалась стать матерью.
   Такие заявления Джейд уже слышала. Трудно даже сказать, сколько раз. Но она лишь тихо произнесла: «Я знаю», чтобы не спугнуть мать, чтобы та, наконец, выложила ей все.
   – Я просто хотела быть любимой. Долго, очень долго я винила тебя за то, что никто из парней даже не смотрел в мою сторону. – Белл глубоко затянулась. – Конечно, какой мужчина захочет возиться с чужим ребенком?
   Какой мужчина... Джейд сразу подумала о Сэме, и сердце ее сжалось от горечи и боли.
   – Я ревновала, завидовала тебе, – говорила Белл. – Еще бы, ты жила в чистом богатом доме Гэллахеров, а я ломала спину за каждый доллар.
   – Все, что я получала, я отдавала тебе, мама.
   Белл, казалось, не слышала ее.
   – Знаю, ты страдала, оттого что у тебя мать выпивает. Тебя это задевало, злило. Так что, когда ты сунула меня в больницу для алкоголиков, я поняла, что ты хочешь отыграться за все эти годы.
   Белл вдруг глянула дочери прямо в глаза и с вызовом спросила:
   – Ты что, думаешь я всегда хотела стать пьяницей?
   – Нет, – покачала головой Джейд.
   Серые крошки пепла падали прямо на потертый ковер.
   – Нет, черт побери, нет, не хотела. Не было такого, чтобы я в детстве сидела и мечтала, как я вырасту и буду пьянствовать. Но мне надо было как-то спрятаться от этой жизни.
   – Мама.
   – Да?
   – Ты так и не ответила на мой вопрос. Вопрос, является или нет Кинлэн Гэллахер моим отцом.
   Трясущимися руками Белл прикурила от догорающей новую сигарету.
   – Нет. Это не он. Вся та история – вранье от начала и до конца. Ему нужно было отпугнуть тебя от Рорка.
   Джейд прикрыла глаза, моля небо дать ей сил пережить все это.
   – Но зачем? – прошептала она. – И почему ты оказалась с ним заодно?
   – Да потому, что он шантажировал меня, – почти выкрикнула Белл.
   – Шантажировал тебя? Как?
   – Он подставил меня так, что мне грозил арест за занятие проституцией, он собирался загнать меня на исправительные плантации. Что мне оставалось делать?
   Джейд тут же подумала об Эми. Никто и ничто не заставит ее нанести дочери такую рану, как это сделала Белл.
   – Ты должна понять меня, когда узнаешь, как это было, – продолжала мать. – Я тогда только вышла из стен наркологической лечебницы – того ада в Далласе, куда ты сунула меня.
   – Это очень солидная клиника, – заметила Джейд, а про себя сказала: «И чертовски дорогая».
   – Ад, – повторила Белл. – Жуткое, страшное место. Преисподняя. Каждый день могучие санитары вкалывали мне анатоксин, вызывающий отвращение к алкоголю, а потом заставляли меня пить спиртное, так что выворачивало не только внутренности, но и душу. И я тебе скажу, скоро один запах виски стал для меня мукой.
   – И пить ты перестала.
   – Два месяца я сидела в своем фургоне, – согласилась Белл, – два месяца я не брала в рот ни капли. Каждый Божий день я посещала сборища «анонимных алкоголиков», которые устраивала местная церковь. И вот однажды, сидя в этом убожестве, я вдруг почувствовала – свербит. Нет, это не было желанием выпить, – уверила она Джейд. – Просто я решила провести эксперимент, смогу ли удержать спиртное в желудке. Мне надо было избавиться от своего беспокойства. Тогда я отправилась в бар «на пятачке».
   Джейд сразу вспомнила все «излюбленные» места, откуда столько раз ей приходилось вытягивать мать. Обычно это были грязные, скверные заведения, где клубами висел табачный дым, а полы были посыпаны опилками.
   – Кабачишко так себе, – заметила Белл, – но он, знаешь ли, показался уютнее той богадельни.
   Мать подробно рассказывала, как она пришла, села на табурет у стойки, как бармен налил ей сухого белого вина из галлоновой бутылки, с которой предварительно стер пыль. И тогда она сделала первый глоток и стала ждать. Вроде ничего. Она пригубила еще. Не тошнит, не выворачивает. Еще глоток...
   – Но ты же знала, мама, что тебе нельзя пить! – воскликнула Джейд. Знакомые досада и огорчение захватили ее. Один глоток влечет за собой другой, потом еще, больше, крепче, чаще.
   – Ну, вино – разве это выпивка? – возразила Белл. – В общем, возвращаясь к той истории, которую ты жаждешь услышать, скажу, что я очень быстро покончила с первым стаканчиком, а затем и со вторым, но все время была начеку – не пойдет ли все это обратным ходом.
   Вот тогда-то раскрылась дверь и вошел... да, вошел тот самый мужчина. Он как-то сразу улыбнулся мне, а я ему.
   После третьей порции вина бармен поставил передо мной бренди «Александр» со сливками. Я говорю ему, мол, я не заказывала, а он сказал, что меня угощает вон тот джентльмен. Ну, я не хотела показаться невежливой или неблагодарной, к тому же, бренди «Александр» скорее смахивает на десерт, чем на выпивку.
   Ничего в дальнейшем повествовании уже не удивляло Джейд. Белл и тот незнакомец скоро уселись рядышком. После неизвестно какого по счету «Александра» мужчина предложил продолжить вечер где-нибудь в другом месте.
   – Ты должна понять меня, Джейд, – твердила Белл. – Я так давно не была с мужчиной.
   Так давно... И в этом «давно» вряд ли вообще была хоть одна светлая минута.
   – Что-то я пока не могу взять в толк, как случайная встреча с этим типом связана с шантажом и Кинлэном Гэллахером.
   – Все дело в деньгах.
   – В деньгах, – тусклым голосом повторила за ней Джейд.
   – Когда он спросил меня, сколько, я беру, я хотела было сказать ему, что за день я могу дважды и напиться, и очухаться, но за постель денег не беру никогда. Хотела, да потом прикинула, что раз уж я все равно решила переспать с ним, что дурного, если я приму от него маленькое вознаграждение? В конце концов, платил же он за выпивку! А здесь наличные. Какая разница?
   «Действительно, какая разница», – застучало в голове Джейд. Она потерла глаза рукой.
   – В общем, я назвала сумму в сто долларов, так он даже глазом не моргнул, – призналась Белл. – Меня это очень вдохновило и обрадовало, потому что цена, прямо скажем, не маленькая.
   Джейд молчала, а Белл продолжала свой рассказ. Они выбрали мотель «Роуз Рок». Незнакомец оказался пылким любовником, с ним Белл даже о деньгах позабыла. И не вспоминала, пока он не отсчитал ей прямо в руку пять хрустящих двадцаток.
   – После чего этот негодяй напялил свои штаны, сунул мне в нос полицейский жетон и объявил, что я арестована. За проституцию.
   – Это Гэллахер подстроил, – молвила Джейд. Рука старого негодяя сразу угадывалась в этом деле.
   – Я тоже поняла это, – откликнулась Белл, – поняла, когда он явился в камеру и сообщил, что от исправительных плантаций меня отделяет только одно его слово. И заверил, что при малейшем неповиновении или попытке бежать охрана пристрелит меня.
   – Он угрожал убить тебя?
   Джейд поразило, на что шел Кинлэн Гэллахер, чтобы держать своего сына подальше от нее. Жестокость старика была давно известна, но доходить до такого безумства...
   – Я, конечно, была тогда в шоке, – сказала Белл, – но все же могла сообразить, что он сдержит свои страшные обещания. До скончания века я не забуду его глаза. Это был взгляд разъяренной гремучей змеи.
   Белл поежилась от воспоминаний.
   Джейд знала этот взгляд. Белл была права.
   Холодные, злобные, страшные глаза смертельно ядовитой змеи.
   – Я хотела послать его подальше, – продолжала мать, – только правила игры я знаю давным-давно и прекрасно вижу, у кого на руках сильная карта. А Кинлэн Гэллахер собрал всех тузов. И вообще – вдруг привычным вызывающе-оборонительным тоном сказала она, – что с того, что я приврала тогда, ведь у тебя с Рорком уже давно ничего не было. Та ложь казалась довольно безобидной.
   Безобидная ложь. Джейд всеми силами пыталась сдержать чувство ненависти к матери. Ее «безобидная» ложь обернулась такой страшной болью, из-за нее столько лет счастья было потеряно. Все это время они могли бы быть с Горком вместе. Все это время Эми могла бы жить с родным отцом. Однако одновременно с досадой Джейд почувствовала и облегчение. Яркой вспышкой мелькнула мысль: если Рорк не приходится ей братом, значит, врачи были правы. В глухоте Эми родители не виноваты.
   – Но зачем ему понадобилась эта чудовищная ложь? – спросила Джейд. – Зачем нужно было столько возни, чтобы обвинить тебя?
   Белл пожала плечами.
   – Вот об этом тебе лучше спросить у самого Гэллахера. Меня он ни в какие подробности не посвящал, не говорил, почему именно выбрал проституцию как предлог.
   Джейд собиралась непременно встретиться с Кинлэном Гэллахером. И не просто встретиться.
   Но пока надо было разобраться с одним секретом, который многое поставил бы на свои места.
   – Я должна кое-что сообщить тебе. Наверное, давным-давно надо было сделать это, – сказала Джейд.
   И медленно, запинаясь и останавливаясь, она поведала матери все-все, что касалось Рорка. Все, что касалось Эми.
   – Ты хочешь сказать, что я – бабушка? – переспросила Белл, явно ошарашенная признанием дочери.
   – Да. Тебя это смущает?
   Джейд прекрасно знала, как мать переживает свой возраст.
   – Не знаю, даже. Пожалуй, мне нужно время, чтобы привыкнуть к этому.
   Больше не говоря ни слова, Белл вышла на улицу. Джейд видела, как она ходит взад и вперед по грязному тротуару. Мать беспрерывно курила.
   – А я... а мы встретимся с ней? – спросила Белл, вернувшись в дом.
   – Конечно.
   – Она будет называть меня бабушкой? Или Белл?
   – Она будет называть тебя так, как ты захочешь.
   Белл задумалась, вновь закурила.
   – Вот уж не думала, что придется говорить вслух такие слова, но, кажется, «бабушка» звучит неплохо, – приняла решение Белл. – Миссис Локридж тоже бабушка, кстати.
   Джейд кивнула, пряча улыбку. Разумеется, все, что хорошо для миссис Локридж, хорошо и для Белл.
   – Еще хочу спросить тебя... – произнесла Белл.
   – Да?
   – Где у тебя та брошюра – проспект о новой клинике? Ну, о той, куда все кинозвезды попадают?
   Скорее всего мать устала от пьянства. Или поняла, что достаточно уже намучалась в жизни?
   А может, Эми – внучка – шанс для матери?
   Шанс, которого она так долго ждала.
   Как бы там ни было, Джейд позволила себе загореться надеждой, что после стольких лет отчаяния и неудач Белл найдет в себе силы справиться с алкоголизмом. И тогда изгнаны будут демоны, которые столько лет терзали ее душу.

Глава 23

   Первое, что сделала Джейд вернувшись из Оклахомы, она договорилась о встрече с Уорреном Бинхэмом.
   Они недолго обсуждали, как идет продажа компаний, входивших в корпорацию Сазерленда, поговорили о формальностях относительно нового фонда, после чего Джейд сказала:
   – Есть еще одно дело, которым я бы хотела, чтобы ты занялся.
   – Все что угодно, – быстро ответил Уоррен – точь-в-точь как Сэм.
   – Я хочу, чтобы ты выяснил, каковы финансовые дела компании «Гэллахер: газ и нефть».
   Если они неблестящи, тебе предстоит скупить их все до последней акции.
   Надо было быть слепым, чтобы не заметить странное выражение, которое появилось на лице Уоррена при этих словах.
   – Что с тобой?
   – Да нет, ничего. Просто я удивлен.
   – Понимаю. Все остальные компании я решаю продать, а...
   – Нет, я совсем не это имел в виду, – Уоррен задумчиво перебирал пальцами по столу. – В день катастрофы Сэм звонил мне из Оклахомы. Точнее, звонил из аэропорта Гэллахер-сити, буквально за несколько минут до взлета.
   – И что? – Джейд уже догадывалась, однако, что именно.
   – Он дал мне точно такие же инструкции, как сейчас ты. Но я не успел ничего сделать, произошла та авария... Я не решался, пока Сэм был в больнице, обратиться с этим к тебе. Ждал.
   И вот ты сама приходишь, отдаешь распоряжение распродавать все. В общем, тогда я подумал, что те идеи Сэма – вопрос до конца не решенный.
   – Так и было – тогда. Сейчас все изменилось.
   Джейд была так благодарна Уоррену, что он не стал задавать вопросов.
   – Я не откладывая займусь этим, – пообещал Бинхэм.
 
   – На твоем месте я сразу отправилась бы к этому старому мерзавцу и выложила бы ему все, что ты о нем думаешь, – горячилась Нина, выслушав «отчет» Джейд о поездке в Оклахому.
   – Была у меня такая мысль, – призналась Джейд. – Но, когда я зашла, мисс Лилиан сообщила, что старика нет дома, он в Нью-Йорке.
   Может, это и неплохо, потому что не уверена, что сдержалась бы, оказавшись с Кинлэном Гэллахером в одной комнате.
   – Все понятно. Ну, а как у тебя с Рорком обстоят дела?
   – Сама не знаю.
   Джейд никак не могла решить, как ей быть.
   Сразу сказать ему об Эми? Просить прощения за то, что долгие годы скрывала от него дочь? Попытаться наверстать упущенное?
   – Он сейчас в штате Вашингтон. Присматривает место для детского городка. Потом полетит в Айдахо. Только после этого вернется. Я обязательно что-нибудь предприму. – Джейд отрешенно смотрела на свои руки. – Правда, я еще не знаю, что.
   – Насчет Кинлэна, напротив, мне все ясно.
   Уоррен уведомил меня, что из-за сложной обстановки на нефтяном рынке дела компании расшатаны до опасного предела. Так что ровно через неделю ты увидишь нового владельца контрольного пакета компании «Гэллахер: газ и нефть».
   Верно гласит старая пословица, ровно через неделю поняла Джейд, принимая из рук Бинхэма все документы: месть хороша на холодную голову.
 
   Июнь 1991
   Темные мрачные облака нависали над землей.
   Джейд мчалась по ровному шоссе в имение Гэллахеров. Ей не терпелось как можно быстрее пройти через необходимый разговор. Уже целые сутки внутри у нее все будто узлом завязано.
   Особняк, когда-то ослепительно белый, потерял былые краски и сейчас почти сливался с грязно-серым небом. Было ясно, что давным-давно не велись никакие работы в саду. Прежде роскошные кусты роз теперь поникли под тяжестью увядших цветов.
   Джейд удивило, что дверь ей открыл сам Кинлэн Гэллахер. Ничуть не меньше был поражен и он, увидев на своем пороге такую гостью.
   – Да неужели это Кэсси Макбрайд, – без особой радости приветствовал он ее. – Вот уж не думал, что ты когда-нибудь соберешься показаться в наших краях.
   Своим видом он явно хотел напомнить обстоятельства ее последнего визита в этот дом, но Джейд проигнорировала это.
   – Вы не хотите пригласить меня в дом, Кинлэн?
   – С чего бы это?
   – Может, название трастовой компании «Бэй Сити» поможет вам пошире распахнуть двери?
   – Нет, черт возьми, не поможет.
   – О небо! Я вижу, вы еще не получили уведомления. Тогда придется мне сообщить вам, что «Бэй Сити» на днях скупила все ваши просроченные векселя в Национальном банке Оклахомы, а также в банке Талсы.
   Дрогнули желваки на скулах старого Гэллахера.
   – Что ж, входи, – сказал он, отступая в сторону, – посмотрим, во что ты превратилась, Кэсси Макбрайд.
   – Соблаговолите называть меня миссис Сазерленд, – произнесла Джейд, пройдя в холл, казавшийся когда-то таким просторным. – О, да вы, возможно, не в курсе, – холодно улыбнулась она. – Я вдова Сэма Сазерленда.
   – Кажется, что-то об этом говорили, – пробормотал Кинлэн.
   – А не слышали вы случайно, что теперь я распоряжаюсь его состоянием? – спросила Джейд. – И что я владею трастовой компанией «Бэй Сити»?
   Одутловатое лицо старика побелело.
   – Об этом я не слыхал. – Голос его был теперь непривычно мирный... и слабый. – Послушай, почему ты не садишься? Располагайся, чувствуй себя как дома, – вдруг предложил он. – Мисс Лилиан сейчас нам организует что-нибудь перекусить.
   Джейд ничего не успела ответить. Он почти выбежал из комнаты. Ему надо было собраться с мыслями, продумать очередной дьявольский шаг, решила она.
   Несмотря на неприязнь к этому дому, хозяин которого однажды пытался уничтожить ее, Джейд не могла удержаться, чтобы не осмотреться в этих стенах, где было столько редких вещиц. Тем более, многие из них были ей хорошо знакомы.
   Только вот комнаты стали не те: нет прежнего порядка, лоска, шика. Атмосфера дома была мрачноватой, гнетущей. Вспоминался дом мисс Хэвишем из знаменитого романа Диккенса.
   В гостиной появилась мисс Лилиан, постаревшая, но по-прежнему – леди. В руках у нее было блюдо далтоновского фарфора, полное свежайших «дамских пальчиков».
   – Чай я делаю сама, – поздоровавшись с Джейд, объяснила она и начала разливать чай из старинного русского самовара, когда-то принадлежавшего императорской кухне. Держалась она просто и естественно, нимало не смущаясь тем, что лично подает чай женщине, прежде бывшей прислугой в ее доме. Ничего не сказала она и о том, сколько лет прошло с тех пор, как Джейд последний раз была в этой комнате. – Надеюсь, тебе понравится, – передавая ей чашку, сказала мисс Лилиан. А вот голос ее, прежде сильный, звучный, стал тихим, почти шелестящим.
   Кисти рук усыпали старческие пигментные пятна, изящные пальцы стали узловатыми – сказывался артрит. Кожа походила на тончайшие костяные или фарфоровые китайские безделушки.
   Действительно, будто сама мисс Хэвишем сошла со страниц Диккенса. Не хватало только старого, пожелтевшего подвенечного платья.
   Джейд не в силах была негодовать на эту женщину, нет, скорее тень женщины. Она сделала глоток – чай был душистый, крепкий, каким и должен быть знаменитый English Breakfast Tea.
   – Чудесный вкус, – сказала Джейд, хотя во рту у нее отдавало металлом, так сильно было нервное напряжение.
   Мисс Лилиан улыбнулась, но вдруг заметила, что в гостиную вошел ее брат, и быстро, даже немного суетливо покинула их.
   – Ну-с, – заявил Кинлэн, когда они остались одни, – давай выкладывай, с чем пришла. Поговорим спокойно, во всем разберемся, решим, как мы с тобой будем работать дальше.
   – Не думаю, что я стану работать с вами, – спокойно ответила Джейд.
   – «Гэллахер: газ и нефть» принадлежит мне.
   – Вообще-то, – возразила Джейд, вынимая из дорогой кожаной папки кипу документов, – не совсем так. Поскольку у меня в руках векселя, покрывающие восемьдесят пять процентов активов, то «Гэллахер: газ и нефть» отныне принадлежит мне.
   Джейд пришлось в очередной раз убедиться, что старый Гэллахер сразу не сдается. Впрочем, этого она и не ждала.
   – Послушайте, миссис Сазерленд, – будто невзначай сбиваясь на ее новое имя, заговорил Кинлэн, – может, вы позабыли, как у нас здесь, в нефтяных краях, дела делаются. Так сказать, рука руку моет. Не может быть, чтобы мы с вами не нашли разумного компромисса.
   – Например?
   – Ну, я вот слышал, что вы основали свой аукционный дом, ведете бойкий бизнес. И я предлагаю: вы забираете всю коллекцию мисс Лилиан, а я держу рот на замке относительно вашего прошлого. Прошлого, которое чертовски навредит вашему успеху у богатых клиентов.
   Поразительно, но точь-в-точь то же самое говорили ей дети Сэма. Сидеть в кресле Джейд стало невмоготу, она принялась ходить по комнате, рассматривать картины, безделушки, некоторые из которых лично помогала приобретать.
   – Все это я уже слышала, – пробормотала она, взяв в руки вазочку уотерфордского хрусталя. Вспыхнуло воспоминание: мисс Лилиан рассказывает ей об Ирландии, о предках, о фамильном замке Гэллахеров. Джейд отмахнулась от этого, как от наваждения.
   – А вы вроде не впервые прибегаете к шантажу, когда хотите непременно добиться чего-то? – вкрадчиво спросила Джейд. – Так или нет?
   Гэллахер неожиданно громко захохотал, откинув крупную львиную голову.
   – А я все думал, как скоро ты узнаешь, что то была лишь маленькая шутка.
   – Маленькая шутка, – повторила она. В голове все кружилось. Как он может быть так циничен? – Чтобы отвадить меня от Рорка?
   – А ты ожидала, что я стану сидеть и просто смотреть, как вертлявая потаскушка забирает у меня сына? Когда мне только-только удалось вернуть его в родное гнездо, привлечь его к своей компании, к нашему ранчо, где он, между прочим, вырос! Черт возьми, Кэсси, или Джейд, или миссис Сазерленд, как там тебя теперь называют, если ты хочешь пробиться наверх, надо научиться играть виртуозно и жестко. Иначе ты вылетаешь. – Кинлэн широко улыбнулся. – Ладно, что воду в ступе толочь. Я, Кэсси, знаешь ли, прагматик. Иначе нам нельзя. Так что будем с тобой работать, какие бы маленькие сложности ни были у нас в прошлом. Кто старое помянет...