Страница:
Сказав это, патриарх отправился в храм служить Божественную литургию, и все путники приобщились Пречистых Таин. А на утро авва Марк с двумя братиями, взяв благословение у патриарха, пошел посетить братию, живущую кругом Сионской горы. Григорий не знал, что они уходят и, оставшись, очень горевал, что отстал от них. Но патриарх, в утешение ему, сказал, что отцы не уйдут в свою страну, не возвратившись сначала в монастырь.
Тогда Григорий, поклонившись патриарху, осмелился спросить его, откуда явились эти три великие мужа. Патриарх отвечал, что они — из Рима. Когда же черноризцы возвратились в Иерусалим, авва Марк, взяв Григория за руку и, наклонив его к ногам патриарха, сказал:
— Святой отец! И этот — из стада Христова: он приметь власть в Церкви и, как веслом, направит ее духовным учением ко благу. А ты, отче, позаботься о нем, дабы он сохранил во всей чистоте свое душевное совершенство и не осквернился греховными помышлениями, свойственными юности.
— Бог избрал его Себе, — отвечал патриарх, — от чрева матери и оградил его страхом Своим: Он же и сохранит его до конца.
Потом, подняв Григория и заметив, что он плачет, патриарх сказал ему:
— Если тебе, дитя мое, нравится здесь, оставайся с нами, — и Господь наш Иисус Христос всё устроит тебе на пользу; если же хочешь идти с ними, то иди с миром.
— Нет, святейший отец, — отвечал Григорий, — я не хочу уходить отсюда, но только молю Бога сподобить меня еще раз в этой жизни увидаться с этими святыми отцами.
Таким образом иноки, испросив у патриарха на дорогу благословения и молитвы, ушли из святого града, а Григорий остался в Иерусалиме при патриархе Макарии.
По пути в Рим авве Марку с Серапионом и Леонтием пришлось плыть мимо Акраганта. Они остановились здесь, приветствовали епископа Патамиона и прожили некоторое время в епископском доме, так как наступил праздник святых Апостолов Петра и Павла [8]. После праздника, когда они уже собирались уезжать и просили у епископа напутственного благословения, к Патамиону пришли из своего селения родители Григория Харитон и Феодотия, чтобы совершить в первый день месяца июля память по своем сыне, так как в этот именно день Григорий покинул родину. Феодотия горько плакала по сыне, и никто не мог ее утешить. Авва Марк спросил епископа:
— О чем, отче, так плачут эти люди?
Епископ, вздохнув, прослезился и ответил:
— У них был единственный сын, которого я принял от святой купели. Когда ему минуло восемь лет, родители привели его ко мне, а я велел учить его грамоте; и Бог дал ему такие способности, что в два года он научился прекрасно читать, писать и петь в церкви. По двенадцатому году родители посвятили его моими грешными руками Богу, и я поставил его в клирики и поручил своему архидиакону, чтобы последний наставил его на путь заповедей Господних; и отрок сделался настолько сведущим в Священном Писании, что подобного ему и до сих пор не сыщешь во всей Сицилии. И вот мы не знаем, что с ним случилось, куда он ушел? Он внезапно пропал без вести; и долго искали мы его по всему острову в городах и селениях, в горах, пещерах и пустынях, но не могли найти, и не знаем, убил ли его кто-нибудь и зарыл в землю, или же он похищен и уведен на чужую сторону. А теперь всем нам жалко его до крайности, родители же его уже начали совершать поминовение о нем в тот день, когда он исчез.
Между тем авва Марк, вглядевшись в лицо Харитона, догадался, что это — отец Григория, — так как Григорий во всем очень походил на отца, — и сказал плачущим родителям:
— Зачем вы скорбите так безмерно о вашем сыне? Вам, напротив, должно радоваться и благодарить Бога, устрояющего всё на пользу рабам Своим.
И, обратившись к епископу, прибавил:
— Прикажи придти сюда твоему архидиакону.
Епископ тотчас же велел позвать архидиакона, и, когда тот явился, Марк обратился к нему с вопросом:
— Скажи нам, куда скрылся вверенный тебе отрок и почему ты не откроешь своему господину, епископу, величия Божия, явленного на отроке?
Пораженный этими словами, архидиакон поклонился старцу и просил прощения, а потом начал свой рассказ:
— Когда я спал однажды ночью в своей келлии и отрок почивал недалеко от меня, кто-то неожиданно позвал его: «Григорий»! Он, вставши, пришел ко мне и спросил, зачем я его звал. Я ответил ему, что не звал его. Когда он лёг, голос во второй раз позвал его, и он опять пришел ко мне и сказал: «вот я, зачем ты звал меня»? Тогда я понял, что зов этот не человеческий, а от Бога, и научил его, если голос еще позовет его, отвечать: «вот я, Господи: что велишь рабу твоему». Он ушел на свою постель, и я услышал голос, который опять говорил ему: «Григорий! Молитва твоя услышана: ступай на морской берег, и ты найдешь там людей, которые возьмут тебя с собою». Но я, хотя и сам слышал этот голос, однако не уразумел хорошенько, о чем он говорил, и сейчас же уснул, а на утро, вставши, уже не нашел Григория, и с тех пор поныне он не найден; рассказать же о слышанном мною голосе я никому не посмел, потому что боялся, как бы не сказали, что я лгу, и, не дав веры моим словам, не стали бы говорить, что я сам убил отрока или продал его в чужую землю.
Выслушав архидиакона, епископ и родители утешились в своей печали и возблагодарили Бога, а блаженный авва Марк сказал:
— Вот, как читаем в книге Царств о Самуиле (1 Цар.3:3–8), так же было в наши дни и с Григорием: как отрока Самуила, спящего в скинии, Ангел Господень три раза звал: «Самуил, Самуил!» — так удостоился подобного же зова и блаженный отрок Григорий. Воистину он будет равен пророку Самуилу! Теперь послушайте, что я скажу вам о вашем отроке: Когда я был в Риме, то пошел однажды вместе с братиями моими на молитву в храм святых Апостолов Петра и Павла. При наступлении же ночи, мы заночевали у одного инока, и в эту ночь явились мне в видении два светлые мужа, похожие на Апостолов и сказали:
— Встань скорее вместе с Серапионом и Леонтием, сядьте на корабль и плывите в Карфаген: там вы найдете одного странника с острова Сицилии, по имени Григория, из церкви Акрагантийской; возьмите его с собою и проводите в святой град Иерусалим к патриарху Макарию; мы уже поведали и патриарху об этом отроке и велели принять его, так как на нем почивает дух наш, как дух Илии на Елисее.
Сказав это, явившиеся мне стали невидимы. Пробудившись, я вместе с братиями Серапионом и Леонтием пошел на пристань, где, по устроению Божию, нашел корабль, готовый к отплытию в Карфаген. Мы сели на него и вскоре прибыли туда. Сошедши с корабля, мы вошли в церковь святого мученика Иулиана и здесь нашли Григория читающим книги. Мы взяли его с собою, отправились в Иерусалим и там оставили его у патриарха.
Все слушатели аввы были чрезвычайно удивлены его словами и благодарили Бога, а Харитон и Феодотия от душевного волнения упали на землю в обмороке, но Марк поднял их и сказал:
— Воздайте славу Богу за то, что сын ваш жив и проводит добродетельную жизнь.
И прекратившие свои сетования Харитон и Феодотия вместе с епископом и всеми бывшими вознесли благодарение Богу, а также благодарили и авву Марка за его заботы о Григории и более уже не предавались печали.
Между тем святой Григорий жил в Иерусалиме при святейшем патриархе Макарии и был поставлен им в диакона. Чрез несколько времени он стал просить патриарха отпустить его на Елеонскую гору [9] для посещения живших там отцов, и, получив разрешение, провел целый год, посещая доблестных подвижников и получая от них всякую духовную пользу. Потом он задумал отправиться во внутреннюю пустыню [10], открыл свое намерение отцам и просил их молитв. Они же, помолившись о нем, отпустили его, говоря:
— Ступай, чадо, с миром: вера и любовь, которую ты имеешь ко Христу, спасут тебя.
Спустившись с горы Елеонской, Григорий углубился в пустыню и чрез три дня, по усмотрению Божию, нашел одного черноризца, молившегося в 6-й час дня. Уразумев духом, что юный Григорий ищет спасения, черноризец подозвал его к себе и спросил:
— Куда ты идешь, чадо?
— Куда поведет по этой пустыне Христос, — отвечал Григорий.
— Пойдем со мной, — сказал инок.
После двадцати дней пути они пришли на одно место, с которого черноризец показал Григорию стоявшую вдали келлию с двумя финиковыми пальмами перед нею и сказал:
— В келлии той живет великий отец: если хочешь спастись, иди к нему, а мне нужно идти в другую сторону.
И, поклонившись друг другу, они разошлись.
Григорий, приближаясь к келлии великого старца, сначала услышал пение многочисленного хора, когда же подошел ближе, — голоса только трех поющих, а приблизившись к двери келлии, убедился, что пел только один старец, который кончал девятый час; но постучаться в дверь Григорий не посмел и в страхе стоял снаружи. По окончании своего правила, святой отец посмотрел за дверь, увидал юношу и, узнав его тотчас же духом, позвал его к себе в келлию, называя по имени, отчего Григорий пришел в еще больший страх. Вошедши в келлию, Григорий увидел, что, кроме одного старца, там никого не было, и удивлялся, как могло ему слышаться пение многих голосов, когда пел только один старец; отсюда он понял, что вместе со старцем пели святые Ангелы. Он упал старцу в ноги и со слезами просил его:
— Помилуй меня, отче, и помолись о мне грешном, чтобы Бог спас мою душу.
— Бог помилует тебя, чадо, — отвечал старец, — и воздаст тебе за твои труды.
Четыре года жил Григорий у святого старца и много поучился у него как духовной мудрости, так и внешнему обиходу иноческой жизни, изучил толкование богодухновенных Писаний и сделался весьма рассудительным и красноречивым. Старец, видя его разум и добродетель и провидев, что он будет великим светилом миру, не захотел удерживать его более в пустыне и велел ему оставить уединение и выступить на помощь воинствующей Церкви. При этом он предрек Григорию, что он подвергнется многим притеснениям со стороны своих завистников и поучал его быть терпеливым и незлобивым, а затем, помолившись о нем и дав ему благословение, отпустил его от себя.
Ушедши от старца, Григорий опять возвратился в Иерусалим, где с радостью был принят патриархом. Прожив в Иерусалиме один год, святой отправился потом в Антиохию и отсюда в Константинополь и там жил в монастыре святых мучеников Сергия и Вакха [11]. Игумен монастыря, видя подвиги и воздержание Григория, который не вкушал пищи целую неделю и всё время занимался чтением и писанием книг, известил о нем патриарха Евтихия.
— Пришел, — говорил он патриарху, — ко мне в монастырь удивительный инок — диакон, прекрасного вида и образа жизни, великий постник, усердный исполнитель всяких иноческих подвигов и отличный знаток Божественных Писаний. Думается мне, что в нынешнее время не найти другого такого во всем Константинополе.
Патриарх весьма обрадовался этому известию и, призвав Григория с почетом, беседовал с ним и, убедившись в его мудрости, благодарил Бога, пославшего такого мужа во время обуревавших Церковь великих волнений еретиков.
Между тем скончался епископ Акрагантийский Феодор, преемник блаженного Патамиона. Среди Акрагантийцев возникли несогласие и раздор: одни желали видеть епископом пресвитера Савина, другие — некоего Крискента, третьи — Павла, бывшего тогда архидиаконом, а иные полагались на волю Господню:
— Кого изберет Господь, тот и да будет нам епископом, — говорили они.
По этому поводу все пресвитеры, городские власти и граждане, собравшись, отправились в Рим к папе; среди них находился и отец Григория Харитон. Явившись к папе, они разделились на три партии: одни — во главе с Савином, другие — с Крискентом, третьи — с Евплом и Харитоном. Первые просили в епископы Савина, вторые — Крискента, а Евпл с Харитоном и остальными говорили папе:
— Кого Бог укажет твоему святейшеству, того и поставь нам епископом.
Папа, видя их несогласие и препирательства, велел им оставить его. И когда он находился в таковом затруднении, ночью в видении явились ему два благолепные мужа в образе Апостолов и сказали:
— Что ты так печалишься о несогласии Акрагантийцев? Все приведенные ими — недостойны епископского сана. Но есть в Риме один пришлец, по имени Григорий, который до сих пор жил в монастыре святого Саввы, а теперь, услыхав о прибытии Акрагантийцев, убежал из этого монастыря и скрывается в обители святого Меркурия: призови его и поставь им епископом, так как Акрагант нуждается в том, чтобы на епископе его особо почивал Дух Божий.
С этими словами явившиеся исчезли. Папа, пробудившись, призвал к себе пресвитеров и авву Марка, который в это время случайно пришел в Рим из своего монастыря, рассказал им о своем видении и тотчас же послал двух епископов с другими клириками отыскать и с честью привести Григория. Они пошли в монастырь святого Саввы и там спросили, где находится Григорий. Иноки отвечали, что два дня тому назад он ушел в монастырь святого Меркурия. Они отправились туда, но святой Григорий, только что собравшийся выйти из монастыря, завидел идущих епископов издалека и узнал их, — так как ранее видел их на соборе в Константинополе, — и уразумев духом, что они идут за ним, бежал назад за ограду и скрылся в монастырском саду. Епископы, вошедши в монастырь, расспрашивали о нем, и иноки ответили, что в монастыре в этот день, действительно, был какой-то странник, но они не знают, куда он ушел. Епископы обратились к игумену и настойчиво заявляли ему, что если он не доставит им сейчас же этого странника, то подвергнется тяжелому наказанию. Игумен упросил их немного подождать, а сам стал тщательно искать Григория и, наконец, нашел его в саду скрывшимся в траве. Он с гневом поднял его и бранил, говоря:
— Откуда ты пришел сюда, человече? Какие твои грехи и что ты наделал, что столь почтенные люди тебя разыскивают? Ты навел беду на наш монастырь, — ступай же и давай ответ за свои грехи.
Святой Григорий ничего не ответил и, молча, пошел за игуменом, державшим его за руку. Когда он приведен был к епископам, они тотчас узнали его, — они видели его на соборе, когда все отцы похваляли его и сам император оказывал ему почтение, — и, вставши, поклонились ему и обняли его с любовью. Но он сам упал им в ноги и сказал:
— Простите меня, отцы святые, ибо грешен я. Зачем ищете мою худость, меня, недостойного?
— Святейший отец папа зовет тебя, — отвечали они, — поднимая его с земли и давая ему целование.
Игумен был удивлен и смущен тем, что епископы оказали такое почтение тому самому Григорию, которого он считал каким то злодеем. Епископы же взяли Григория и с честью повели к папе.
Когда Григорий вошел и поклонился папе в землю, папа сказал ему:
— Ты благовременно пришел к нам, чадо Григорий; благословен Бог, явивший тебя нам.
И вставши, он поцеловал его святительским целованием, а затем продолжал:
— Чадо Григорий! Господь наш Иисус Христос призывает тебя на епископство в церкви Своей в Акраганте, дабы чрез тебя спаслись живущие там.
— Прости меня, Владыка, — отвечал Григорий. — Я недостоин такого сана.
— Не будь непослушным, — сказал на это папа, — бойся Бога и вспомни, что многие своим непослушанием прогневали Всевышнего.
Тогда Григорий сказал:
— Дай мне немного времени для размышления, честнейший отец, и для окончательного ответа твоему святейшеству.
Папа поручил Григория до времени авве Марку. Увидев авву, Григорий с радостными слезами бросился к его ногам.
— Благодарю Бога, — воскликнул он, — за то, что Он сподобил меня увидеть еще раз в этой жизни тебя, любимый отец мой!
Авва Марк ушел с ним в отдельную комнату, и они всю ночь провели без сна, в духовной беседе. Пред этим Григорий собирался удалиться в Испанию, особенно когда узнал, что отец его Харитон прибыл в Рим. Но Марк удержал его.
— Чадо, — говорил он, — не прогневи Бога и — вместо благословения Его — не навлеки на себя проклятия.
С тех пор Григорий оставил свое намерение. Вскоре папа призвал к себе жителей Акраганта и спросил, согласились ли они, наконец, в выборе себе епископа.
— Мы, Владыка, не знаем, — отвечали те, — что тебе ответить: мы положились на Бога и на твои святые молитвы, и кого укажет тебе Бог, того и дай нам; мы же примем его с любовью.
Папа, присмотревшись к лицу Харитона, догадался, по близкому сходству, что он — отец Григория.
— Пойдем в церковь, — сказал он тогда, — и помолимся Богу, дабы Он указал нам, кого Сам считает достойным.
И вот, когда папа с епископами и всем клиром возносили молитвы в храме святых первоверховных Апостолов Петра и Павла и Григорий находился с ними, явился над святой трапезой летающий голубь и опустился на голову святого Григория. Все благоговейно устрашились при этом неожиданном чуде.
— Вот, Бог явил нам, кого Он избрал достойным епископского сана, — сказал папа, и посвятил Григория в епископа Акрагантийской церкви.
Все граждане Акраганта были рады этому и приняли Григория с любовью, как избранного Самим Богом. И Харитон узнал своего сына и горячо благодарил Бога за то, что Он сподобил его видеть сына живым и еще в таком сане.
Немного дней спустя, Акрагантийцы, получив благословение от папы, возвратились с новопоставленным епископом в свой город. Когда они проходили мимо Панормии [12], на встречу им вышел епископ этого города с клиром и всем народом и радушно принял их: он наслышался о добродетельной жизни Григория и просил его войти в церковь и преподать благословение народу. Когда Григорий входил в храм, к нему приблизился один монах, жестоко пораженный проказою и громко взывал к нему:
— Помилуй меня, раб Христов, и помолись обо мне Богу, чтобы Он облегчил мне мою тяжкую болезнь.
— Во имя Господне исцелись от твоего недуга, — сказал ему святой.
И инок тотчас исцелился и очистился от проказы, так что тело его сделалось, как у малого ребенка.
Все славили и благословляли Бога, творящего чудеса чрез Своего угодника.
Григорий с спутниками вышли из Панормии и приблизились к Акраганту. Здесь встретил их игумен пригородного монастыря Пресвятой Богородицы. Когда Григорий вступил в монастырь, к ногам его упал один глухонемой инок; игумен отстранял его от ног епископа, но святой Григорий сказал ему:
— Оставь его, брат: пусть он объяснит нам, что ему нужно.
Игумен сказал:
— Он — юродивый, владыка, и к тому же нем и глух. Святитель вздохнул и воздев руки к небу, совершил молитву, а потом поднял инока с земли и сказал ему:
— Во имя Господа нашего Иисуса Христа, повелевшего бесу глухому и немому выйти из создания Божия, начни говорить, брат, и услышь, и прославь Бога, сотворившего тебе сие!
И тотчас инок начал говорить и громко восклицал:
— Велики дела Твои, Господи, которые ты сотворил ради сего человека!
Святой спросил инока, сколько прошло лет с тех пор, как он уже не говорит.
— Я не помню, владыка, — отвечал исцеленный, — того времени, когда я говорил или слышал.
Игумен сказал тогда за него:
— Вот уже двадцать лет, владыка, как мы его постригли, а пострижен он был восьми лет и до сегодня был глух и нем; теперь же исцелился твоими молитвами.
Всех охватил, при виде чуда, благоговейный страх и все благодарили Бога, давшего им епископа-чудотворца.
В этом монастыре святой Григорий оставался до утра, и на утро отправился в Акрагант. Остававшиеся дома жители города, услыхав, что идет новый епископ, спрашивали друг друга: кто же избран: Савин, Крискент, или Евпл? — и, узнав, что никто из этих трех не удостоен епископства, а избран один странник, именем Григорий, были очень удивлены, а услыхав, что он — чудотворец и уже исцелил глухонемого, прониклись благоговением. Всё население города вышло на встречу и приняло от него благословение, и он, благословляя, возлагал на всех руки. Вышла, между прочим, и мать его Феодотия вместе с другими пожилыми женщинами, еще не знавшая, что новый епископ — ее сын. Но, взглянув на него, она сейчас же узнала его и сказала:
— Воистину, это — сын мой, который пропадал и нашелся (Лк.15:24).
Григорий же, увидев мать, воскликнул:
— Здравствуй, госпожа Феодотия, мать моя!
— Благословен Бог, — отвечала она с великою радостью — избравший тебя пасти людей Его и сподобивший меня увидеть тебя, милый сын мой!
Затем все с пением вошли в храм. И когда святой Григорий совершал Божественную литургию, некоторые из достойных видели благодать Святого Духа, сошедшую на него в виде голубя и осенявшую его, подобно тому, как это было и при его посвящении. К церкви было принесено множество больных, и святой Григорий возвращал им здравие, возлагая на них руки, так что все изумлялись и говорили:
— Действительно, он подобен святому Григорию, Неокесарийскому чудотворцу.
И была в городе великая радость.
Вступив в управление паствою, Григорий много заботился о нищих, исцелял больных и изгонял бесов. Отец его Харитон почти не выходил из церкви, в посте и молитвах служа Богу день и ночь; точно также и мать его Феодотия, отложив все житейские заботы, радела только о своем спасении, служила больным и бедствующим от нищеты, питая и одевая их на свои средства. Таким образом, Григорий, вместе с своими родителями, был украшением Церкви Христовой и служил для всех примером добродетельной жизни.
Однажды святой Григорий отправился в город с тем, чтобы посетить больных и нищих, и все жители, у которых только были больные, полагали их по дороге, по которой должен был пройти святой врач, который и исцелял всякие болезни одним прикосновением рук. Между прочим, у пресвитера Савина была расслабленная дочь, которая лежала на постели и совершенно лишена была сил, так что сама не могла сделать ни одного движения, и уже другие поворачивали ее. Мать ее, услыхав, что епископ пойдет мимо их дома, вынесла ее наружу и положила на пути святого. Когда Григорий приблизился, она с плачем упала к его ногам и сказала:
— Помилуй меня, раб Божий, и умилосердись над моей расслабленною дочерью.
Святой спросил ее, чья она жена. Тогда пресвитер Савин вышел из дома и, поклонившись епископу, сказал:
— Это — твоя раба, господин мой, и моя жена.
— Давно ли болеет ваша дочь? — продолжал епископ.
— Девять лет, владыка, — отвечали они, — как она лишилась сил.
Сотворив молитву, святой осенил девицу крестным знамением и сказал:
— Во имя Иисуса Христа, девица, встань и стань на ноги твои.
И тотчас девица встала совершенно здоровою и воздала благодарение своему исцелителю. Народ же, следовавший за святителем, удивлялся совершавшимся чрез него чудесам.
Но чрез несколько лет ненавистник всякого добра — диавол восстал против святого и замыслил лишить его престола чрез того же самого Савина, дочь которого исцелил святой Григорий, и чрез упоминавшегося также Крискента. Оба они были пресвитерами в Акраганте и в свое время, как уже упомянуто, каждый из них добивался епископства, почему они и находились во вражде друг с другом. Теперь же они примирились и вместе стали действовать против святого Григория и, подвигнутые диаволом на зависть, говорили между собою:
— Долго ли мы будем повиноваться этому человеку, — волхву, который творит чудеса своими чарами и изумляет простой народ? Или не знаем мы, что когда-то он бежал из нашего города, жил у одного волхва и научился от него волшебству, а теперь, возвратившись сюда, обольщает людей, утверждая, что он — человек Божий, на самом же деле, он подобен бесу, потому что не ест и не пьёт, как и бес?!
Все эти хулы и клеветы на праведника возводили они из зависти к высокому положению и славе Григория. Они привлекли на свою сторону и некоторых из клириков и граждан и дали друг другу клятву в том, что не успокоются, пока не выживут Григория из города; епископом же вместо него они хотели поставить некоего Елевсия, — еретика, лишенного пресвитерства и преданного Лаодикийским собором [13] проклятию; он тайно явился в Акрагант и, неведомо для святого Григория, скрывался у одного жителя города, по имени Феодора. Ранее святой Григорий видел этого Елевсия на востоке, имел с ним прение о воплощении Сына Божия и победил его. Этот-то самый Елевсий, во время своего трехмесячного пребывания в Акраганте, сумел возбудить в Савине, Крискенте и некоторых других, зависть и вражду к святому Григорию. Враги Григория, посоветовавшись между собою, подкупили одну молодую жену, по имени Евдокию, красивую лицом, но бесстыдного и развратного нрава, чтобы она всенародно в лицо сказала епископу, что он согрешил с нею. Она сначала не соглашалась было и говорила, что граждане Акраганта, смотревшие на Григория, как на Ангела Божия, не поверят ей, и что она боится, как бы народ не побил ее камнями; но они убедили ее, что она останется невредимою, и богатым подкупом соблазнили ее согласиться на их предложение; тогда они стали выжидать удобного времени, чтобы повергнуть Григория в беду и позор. Однажды ночью, когда святой Григорий находился в храме за полунощницею, Савин и Крискент взяли с собою нанятую развратницу и тайно привели ее к епископскому дому. Здесь они нашли привратника, стоявшего на стороже у дверей и, при помощи золота, уговорили его молчать, а сами провели Евдокию в опочивальню святого и, заперев ее там, вышли. Ничего не знавший Григорий оставался в церкви до самого конца утрени. Настал день, и, когда епископ вышел, наконец, из церкви, весь, бывший у утрени, народ пошел за ним, ибо у акрагантийцев таков был обычай — всегда провожать своего епископа от храма до самого дома. Дошедши до своих дверей, святой Григорий обратился к провожавшим, давал им различные наставления и благословлял их. В толпе были и Савин с Крискентом и остальными сообщниками: они бросились в опочивальню епископа, вывели оттуда в присутствии епископа и всего народа женщину и громко закричали:
Тогда Григорий, поклонившись патриарху, осмелился спросить его, откуда явились эти три великие мужа. Патриарх отвечал, что они — из Рима. Когда же черноризцы возвратились в Иерусалим, авва Марк, взяв Григория за руку и, наклонив его к ногам патриарха, сказал:
— Святой отец! И этот — из стада Христова: он приметь власть в Церкви и, как веслом, направит ее духовным учением ко благу. А ты, отче, позаботься о нем, дабы он сохранил во всей чистоте свое душевное совершенство и не осквернился греховными помышлениями, свойственными юности.
— Бог избрал его Себе, — отвечал патриарх, — от чрева матери и оградил его страхом Своим: Он же и сохранит его до конца.
Потом, подняв Григория и заметив, что он плачет, патриарх сказал ему:
— Если тебе, дитя мое, нравится здесь, оставайся с нами, — и Господь наш Иисус Христос всё устроит тебе на пользу; если же хочешь идти с ними, то иди с миром.
— Нет, святейший отец, — отвечал Григорий, — я не хочу уходить отсюда, но только молю Бога сподобить меня еще раз в этой жизни увидаться с этими святыми отцами.
Таким образом иноки, испросив у патриарха на дорогу благословения и молитвы, ушли из святого града, а Григорий остался в Иерусалиме при патриархе Макарии.
По пути в Рим авве Марку с Серапионом и Леонтием пришлось плыть мимо Акраганта. Они остановились здесь, приветствовали епископа Патамиона и прожили некоторое время в епископском доме, так как наступил праздник святых Апостолов Петра и Павла [8]. После праздника, когда они уже собирались уезжать и просили у епископа напутственного благословения, к Патамиону пришли из своего селения родители Григория Харитон и Феодотия, чтобы совершить в первый день месяца июля память по своем сыне, так как в этот именно день Григорий покинул родину. Феодотия горько плакала по сыне, и никто не мог ее утешить. Авва Марк спросил епископа:
— О чем, отче, так плачут эти люди?
Епископ, вздохнув, прослезился и ответил:
— У них был единственный сын, которого я принял от святой купели. Когда ему минуло восемь лет, родители привели его ко мне, а я велел учить его грамоте; и Бог дал ему такие способности, что в два года он научился прекрасно читать, писать и петь в церкви. По двенадцатому году родители посвятили его моими грешными руками Богу, и я поставил его в клирики и поручил своему архидиакону, чтобы последний наставил его на путь заповедей Господних; и отрок сделался настолько сведущим в Священном Писании, что подобного ему и до сих пор не сыщешь во всей Сицилии. И вот мы не знаем, что с ним случилось, куда он ушел? Он внезапно пропал без вести; и долго искали мы его по всему острову в городах и селениях, в горах, пещерах и пустынях, но не могли найти, и не знаем, убил ли его кто-нибудь и зарыл в землю, или же он похищен и уведен на чужую сторону. А теперь всем нам жалко его до крайности, родители же его уже начали совершать поминовение о нем в тот день, когда он исчез.
Между тем авва Марк, вглядевшись в лицо Харитона, догадался, что это — отец Григория, — так как Григорий во всем очень походил на отца, — и сказал плачущим родителям:
— Зачем вы скорбите так безмерно о вашем сыне? Вам, напротив, должно радоваться и благодарить Бога, устрояющего всё на пользу рабам Своим.
И, обратившись к епископу, прибавил:
— Прикажи придти сюда твоему архидиакону.
Епископ тотчас же велел позвать архидиакона, и, когда тот явился, Марк обратился к нему с вопросом:
— Скажи нам, куда скрылся вверенный тебе отрок и почему ты не откроешь своему господину, епископу, величия Божия, явленного на отроке?
Пораженный этими словами, архидиакон поклонился старцу и просил прощения, а потом начал свой рассказ:
— Когда я спал однажды ночью в своей келлии и отрок почивал недалеко от меня, кто-то неожиданно позвал его: «Григорий»! Он, вставши, пришел ко мне и спросил, зачем я его звал. Я ответил ему, что не звал его. Когда он лёг, голос во второй раз позвал его, и он опять пришел ко мне и сказал: «вот я, зачем ты звал меня»? Тогда я понял, что зов этот не человеческий, а от Бога, и научил его, если голос еще позовет его, отвечать: «вот я, Господи: что велишь рабу твоему». Он ушел на свою постель, и я услышал голос, который опять говорил ему: «Григорий! Молитва твоя услышана: ступай на морской берег, и ты найдешь там людей, которые возьмут тебя с собою». Но я, хотя и сам слышал этот голос, однако не уразумел хорошенько, о чем он говорил, и сейчас же уснул, а на утро, вставши, уже не нашел Григория, и с тех пор поныне он не найден; рассказать же о слышанном мною голосе я никому не посмел, потому что боялся, как бы не сказали, что я лгу, и, не дав веры моим словам, не стали бы говорить, что я сам убил отрока или продал его в чужую землю.
Выслушав архидиакона, епископ и родители утешились в своей печали и возблагодарили Бога, а блаженный авва Марк сказал:
— Вот, как читаем в книге Царств о Самуиле (1 Цар.3:3–8), так же было в наши дни и с Григорием: как отрока Самуила, спящего в скинии, Ангел Господень три раза звал: «Самуил, Самуил!» — так удостоился подобного же зова и блаженный отрок Григорий. Воистину он будет равен пророку Самуилу! Теперь послушайте, что я скажу вам о вашем отроке: Когда я был в Риме, то пошел однажды вместе с братиями моими на молитву в храм святых Апостолов Петра и Павла. При наступлении же ночи, мы заночевали у одного инока, и в эту ночь явились мне в видении два светлые мужа, похожие на Апостолов и сказали:
— Встань скорее вместе с Серапионом и Леонтием, сядьте на корабль и плывите в Карфаген: там вы найдете одного странника с острова Сицилии, по имени Григория, из церкви Акрагантийской; возьмите его с собою и проводите в святой град Иерусалим к патриарху Макарию; мы уже поведали и патриарху об этом отроке и велели принять его, так как на нем почивает дух наш, как дух Илии на Елисее.
Сказав это, явившиеся мне стали невидимы. Пробудившись, я вместе с братиями Серапионом и Леонтием пошел на пристань, где, по устроению Божию, нашел корабль, готовый к отплытию в Карфаген. Мы сели на него и вскоре прибыли туда. Сошедши с корабля, мы вошли в церковь святого мученика Иулиана и здесь нашли Григория читающим книги. Мы взяли его с собою, отправились в Иерусалим и там оставили его у патриарха.
Все слушатели аввы были чрезвычайно удивлены его словами и благодарили Бога, а Харитон и Феодотия от душевного волнения упали на землю в обмороке, но Марк поднял их и сказал:
— Воздайте славу Богу за то, что сын ваш жив и проводит добродетельную жизнь.
И прекратившие свои сетования Харитон и Феодотия вместе с епископом и всеми бывшими вознесли благодарение Богу, а также благодарили и авву Марка за его заботы о Григории и более уже не предавались печали.
Между тем святой Григорий жил в Иерусалиме при святейшем патриархе Макарии и был поставлен им в диакона. Чрез несколько времени он стал просить патриарха отпустить его на Елеонскую гору [9] для посещения живших там отцов, и, получив разрешение, провел целый год, посещая доблестных подвижников и получая от них всякую духовную пользу. Потом он задумал отправиться во внутреннюю пустыню [10], открыл свое намерение отцам и просил их молитв. Они же, помолившись о нем, отпустили его, говоря:
— Ступай, чадо, с миром: вера и любовь, которую ты имеешь ко Христу, спасут тебя.
Спустившись с горы Елеонской, Григорий углубился в пустыню и чрез три дня, по усмотрению Божию, нашел одного черноризца, молившегося в 6-й час дня. Уразумев духом, что юный Григорий ищет спасения, черноризец подозвал его к себе и спросил:
— Куда ты идешь, чадо?
— Куда поведет по этой пустыне Христос, — отвечал Григорий.
— Пойдем со мной, — сказал инок.
После двадцати дней пути они пришли на одно место, с которого черноризец показал Григорию стоявшую вдали келлию с двумя финиковыми пальмами перед нею и сказал:
— В келлии той живет великий отец: если хочешь спастись, иди к нему, а мне нужно идти в другую сторону.
И, поклонившись друг другу, они разошлись.
Григорий, приближаясь к келлии великого старца, сначала услышал пение многочисленного хора, когда же подошел ближе, — голоса только трех поющих, а приблизившись к двери келлии, убедился, что пел только один старец, который кончал девятый час; но постучаться в дверь Григорий не посмел и в страхе стоял снаружи. По окончании своего правила, святой отец посмотрел за дверь, увидал юношу и, узнав его тотчас же духом, позвал его к себе в келлию, называя по имени, отчего Григорий пришел в еще больший страх. Вошедши в келлию, Григорий увидел, что, кроме одного старца, там никого не было, и удивлялся, как могло ему слышаться пение многих голосов, когда пел только один старец; отсюда он понял, что вместе со старцем пели святые Ангелы. Он упал старцу в ноги и со слезами просил его:
— Помилуй меня, отче, и помолись о мне грешном, чтобы Бог спас мою душу.
— Бог помилует тебя, чадо, — отвечал старец, — и воздаст тебе за твои труды.
Четыре года жил Григорий у святого старца и много поучился у него как духовной мудрости, так и внешнему обиходу иноческой жизни, изучил толкование богодухновенных Писаний и сделался весьма рассудительным и красноречивым. Старец, видя его разум и добродетель и провидев, что он будет великим светилом миру, не захотел удерживать его более в пустыне и велел ему оставить уединение и выступить на помощь воинствующей Церкви. При этом он предрек Григорию, что он подвергнется многим притеснениям со стороны своих завистников и поучал его быть терпеливым и незлобивым, а затем, помолившись о нем и дав ему благословение, отпустил его от себя.
Ушедши от старца, Григорий опять возвратился в Иерусалим, где с радостью был принят патриархом. Прожив в Иерусалиме один год, святой отправился потом в Антиохию и отсюда в Константинополь и там жил в монастыре святых мучеников Сергия и Вакха [11]. Игумен монастыря, видя подвиги и воздержание Григория, который не вкушал пищи целую неделю и всё время занимался чтением и писанием книг, известил о нем патриарха Евтихия.
— Пришел, — говорил он патриарху, — ко мне в монастырь удивительный инок — диакон, прекрасного вида и образа жизни, великий постник, усердный исполнитель всяких иноческих подвигов и отличный знаток Божественных Писаний. Думается мне, что в нынешнее время не найти другого такого во всем Константинополе.
Патриарх весьма обрадовался этому известию и, призвав Григория с почетом, беседовал с ним и, убедившись в его мудрости, благодарил Бога, пославшего такого мужа во время обуревавших Церковь великих волнений еретиков.
Между тем скончался епископ Акрагантийский Феодор, преемник блаженного Патамиона. Среди Акрагантийцев возникли несогласие и раздор: одни желали видеть епископом пресвитера Савина, другие — некоего Крискента, третьи — Павла, бывшего тогда архидиаконом, а иные полагались на волю Господню:
— Кого изберет Господь, тот и да будет нам епископом, — говорили они.
По этому поводу все пресвитеры, городские власти и граждане, собравшись, отправились в Рим к папе; среди них находился и отец Григория Харитон. Явившись к папе, они разделились на три партии: одни — во главе с Савином, другие — с Крискентом, третьи — с Евплом и Харитоном. Первые просили в епископы Савина, вторые — Крискента, а Евпл с Харитоном и остальными говорили папе:
— Кого Бог укажет твоему святейшеству, того и поставь нам епископом.
Папа, видя их несогласие и препирательства, велел им оставить его. И когда он находился в таковом затруднении, ночью в видении явились ему два благолепные мужа в образе Апостолов и сказали:
— Что ты так печалишься о несогласии Акрагантийцев? Все приведенные ими — недостойны епископского сана. Но есть в Риме один пришлец, по имени Григорий, который до сих пор жил в монастыре святого Саввы, а теперь, услыхав о прибытии Акрагантийцев, убежал из этого монастыря и скрывается в обители святого Меркурия: призови его и поставь им епископом, так как Акрагант нуждается в том, чтобы на епископе его особо почивал Дух Божий.
С этими словами явившиеся исчезли. Папа, пробудившись, призвал к себе пресвитеров и авву Марка, который в это время случайно пришел в Рим из своего монастыря, рассказал им о своем видении и тотчас же послал двух епископов с другими клириками отыскать и с честью привести Григория. Они пошли в монастырь святого Саввы и там спросили, где находится Григорий. Иноки отвечали, что два дня тому назад он ушел в монастырь святого Меркурия. Они отправились туда, но святой Григорий, только что собравшийся выйти из монастыря, завидел идущих епископов издалека и узнал их, — так как ранее видел их на соборе в Константинополе, — и уразумев духом, что они идут за ним, бежал назад за ограду и скрылся в монастырском саду. Епископы, вошедши в монастырь, расспрашивали о нем, и иноки ответили, что в монастыре в этот день, действительно, был какой-то странник, но они не знают, куда он ушел. Епископы обратились к игумену и настойчиво заявляли ему, что если он не доставит им сейчас же этого странника, то подвергнется тяжелому наказанию. Игумен упросил их немного подождать, а сам стал тщательно искать Григория и, наконец, нашел его в саду скрывшимся в траве. Он с гневом поднял его и бранил, говоря:
— Откуда ты пришел сюда, человече? Какие твои грехи и что ты наделал, что столь почтенные люди тебя разыскивают? Ты навел беду на наш монастырь, — ступай же и давай ответ за свои грехи.
Святой Григорий ничего не ответил и, молча, пошел за игуменом, державшим его за руку. Когда он приведен был к епископам, они тотчас узнали его, — они видели его на соборе, когда все отцы похваляли его и сам император оказывал ему почтение, — и, вставши, поклонились ему и обняли его с любовью. Но он сам упал им в ноги и сказал:
— Простите меня, отцы святые, ибо грешен я. Зачем ищете мою худость, меня, недостойного?
— Святейший отец папа зовет тебя, — отвечали они, — поднимая его с земли и давая ему целование.
Игумен был удивлен и смущен тем, что епископы оказали такое почтение тому самому Григорию, которого он считал каким то злодеем. Епископы же взяли Григория и с честью повели к папе.
Когда Григорий вошел и поклонился папе в землю, папа сказал ему:
— Ты благовременно пришел к нам, чадо Григорий; благословен Бог, явивший тебя нам.
И вставши, он поцеловал его святительским целованием, а затем продолжал:
— Чадо Григорий! Господь наш Иисус Христос призывает тебя на епископство в церкви Своей в Акраганте, дабы чрез тебя спаслись живущие там.
— Прости меня, Владыка, — отвечал Григорий. — Я недостоин такого сана.
— Не будь непослушным, — сказал на это папа, — бойся Бога и вспомни, что многие своим непослушанием прогневали Всевышнего.
Тогда Григорий сказал:
— Дай мне немного времени для размышления, честнейший отец, и для окончательного ответа твоему святейшеству.
Папа поручил Григория до времени авве Марку. Увидев авву, Григорий с радостными слезами бросился к его ногам.
— Благодарю Бога, — воскликнул он, — за то, что Он сподобил меня увидеть еще раз в этой жизни тебя, любимый отец мой!
Авва Марк ушел с ним в отдельную комнату, и они всю ночь провели без сна, в духовной беседе. Пред этим Григорий собирался удалиться в Испанию, особенно когда узнал, что отец его Харитон прибыл в Рим. Но Марк удержал его.
— Чадо, — говорил он, — не прогневи Бога и — вместо благословения Его — не навлеки на себя проклятия.
С тех пор Григорий оставил свое намерение. Вскоре папа призвал к себе жителей Акраганта и спросил, согласились ли они, наконец, в выборе себе епископа.
— Мы, Владыка, не знаем, — отвечали те, — что тебе ответить: мы положились на Бога и на твои святые молитвы, и кого укажет тебе Бог, того и дай нам; мы же примем его с любовью.
Папа, присмотревшись к лицу Харитона, догадался, по близкому сходству, что он — отец Григория.
— Пойдем в церковь, — сказал он тогда, — и помолимся Богу, дабы Он указал нам, кого Сам считает достойным.
И вот, когда папа с епископами и всем клиром возносили молитвы в храме святых первоверховных Апостолов Петра и Павла и Григорий находился с ними, явился над святой трапезой летающий голубь и опустился на голову святого Григория. Все благоговейно устрашились при этом неожиданном чуде.
— Вот, Бог явил нам, кого Он избрал достойным епископского сана, — сказал папа, и посвятил Григория в епископа Акрагантийской церкви.
Все граждане Акраганта были рады этому и приняли Григория с любовью, как избранного Самим Богом. И Харитон узнал своего сына и горячо благодарил Бога за то, что Он сподобил его видеть сына живым и еще в таком сане.
Немного дней спустя, Акрагантийцы, получив благословение от папы, возвратились с новопоставленным епископом в свой город. Когда они проходили мимо Панормии [12], на встречу им вышел епископ этого города с клиром и всем народом и радушно принял их: он наслышался о добродетельной жизни Григория и просил его войти в церковь и преподать благословение народу. Когда Григорий входил в храм, к нему приблизился один монах, жестоко пораженный проказою и громко взывал к нему:
— Помилуй меня, раб Христов, и помолись обо мне Богу, чтобы Он облегчил мне мою тяжкую болезнь.
— Во имя Господне исцелись от твоего недуга, — сказал ему святой.
И инок тотчас исцелился и очистился от проказы, так что тело его сделалось, как у малого ребенка.
Все славили и благословляли Бога, творящего чудеса чрез Своего угодника.
Григорий с спутниками вышли из Панормии и приблизились к Акраганту. Здесь встретил их игумен пригородного монастыря Пресвятой Богородицы. Когда Григорий вступил в монастырь, к ногам его упал один глухонемой инок; игумен отстранял его от ног епископа, но святой Григорий сказал ему:
— Оставь его, брат: пусть он объяснит нам, что ему нужно.
Игумен сказал:
— Он — юродивый, владыка, и к тому же нем и глух. Святитель вздохнул и воздев руки к небу, совершил молитву, а потом поднял инока с земли и сказал ему:
— Во имя Господа нашего Иисуса Христа, повелевшего бесу глухому и немому выйти из создания Божия, начни говорить, брат, и услышь, и прославь Бога, сотворившего тебе сие!
И тотчас инок начал говорить и громко восклицал:
— Велики дела Твои, Господи, которые ты сотворил ради сего человека!
Святой спросил инока, сколько прошло лет с тех пор, как он уже не говорит.
— Я не помню, владыка, — отвечал исцеленный, — того времени, когда я говорил или слышал.
Игумен сказал тогда за него:
— Вот уже двадцать лет, владыка, как мы его постригли, а пострижен он был восьми лет и до сегодня был глух и нем; теперь же исцелился твоими молитвами.
Всех охватил, при виде чуда, благоговейный страх и все благодарили Бога, давшего им епископа-чудотворца.
В этом монастыре святой Григорий оставался до утра, и на утро отправился в Акрагант. Остававшиеся дома жители города, услыхав, что идет новый епископ, спрашивали друг друга: кто же избран: Савин, Крискент, или Евпл? — и, узнав, что никто из этих трех не удостоен епископства, а избран один странник, именем Григорий, были очень удивлены, а услыхав, что он — чудотворец и уже исцелил глухонемого, прониклись благоговением. Всё население города вышло на встречу и приняло от него благословение, и он, благословляя, возлагал на всех руки. Вышла, между прочим, и мать его Феодотия вместе с другими пожилыми женщинами, еще не знавшая, что новый епископ — ее сын. Но, взглянув на него, она сейчас же узнала его и сказала:
— Воистину, это — сын мой, который пропадал и нашелся (Лк.15:24).
Григорий же, увидев мать, воскликнул:
— Здравствуй, госпожа Феодотия, мать моя!
— Благословен Бог, — отвечала она с великою радостью — избравший тебя пасти людей Его и сподобивший меня увидеть тебя, милый сын мой!
Затем все с пением вошли в храм. И когда святой Григорий совершал Божественную литургию, некоторые из достойных видели благодать Святого Духа, сошедшую на него в виде голубя и осенявшую его, подобно тому, как это было и при его посвящении. К церкви было принесено множество больных, и святой Григорий возвращал им здравие, возлагая на них руки, так что все изумлялись и говорили:
— Действительно, он подобен святому Григорию, Неокесарийскому чудотворцу.
И была в городе великая радость.
Вступив в управление паствою, Григорий много заботился о нищих, исцелял больных и изгонял бесов. Отец его Харитон почти не выходил из церкви, в посте и молитвах служа Богу день и ночь; точно также и мать его Феодотия, отложив все житейские заботы, радела только о своем спасении, служила больным и бедствующим от нищеты, питая и одевая их на свои средства. Таким образом, Григорий, вместе с своими родителями, был украшением Церкви Христовой и служил для всех примером добродетельной жизни.
Однажды святой Григорий отправился в город с тем, чтобы посетить больных и нищих, и все жители, у которых только были больные, полагали их по дороге, по которой должен был пройти святой врач, который и исцелял всякие болезни одним прикосновением рук. Между прочим, у пресвитера Савина была расслабленная дочь, которая лежала на постели и совершенно лишена была сил, так что сама не могла сделать ни одного движения, и уже другие поворачивали ее. Мать ее, услыхав, что епископ пойдет мимо их дома, вынесла ее наружу и положила на пути святого. Когда Григорий приблизился, она с плачем упала к его ногам и сказала:
— Помилуй меня, раб Божий, и умилосердись над моей расслабленною дочерью.
Святой спросил ее, чья она жена. Тогда пресвитер Савин вышел из дома и, поклонившись епископу, сказал:
— Это — твоя раба, господин мой, и моя жена.
— Давно ли болеет ваша дочь? — продолжал епископ.
— Девять лет, владыка, — отвечали они, — как она лишилась сил.
Сотворив молитву, святой осенил девицу крестным знамением и сказал:
— Во имя Иисуса Христа, девица, встань и стань на ноги твои.
И тотчас девица встала совершенно здоровою и воздала благодарение своему исцелителю. Народ же, следовавший за святителем, удивлялся совершавшимся чрез него чудесам.
Но чрез несколько лет ненавистник всякого добра — диавол восстал против святого и замыслил лишить его престола чрез того же самого Савина, дочь которого исцелил святой Григорий, и чрез упоминавшегося также Крискента. Оба они были пресвитерами в Акраганте и в свое время, как уже упомянуто, каждый из них добивался епископства, почему они и находились во вражде друг с другом. Теперь же они примирились и вместе стали действовать против святого Григория и, подвигнутые диаволом на зависть, говорили между собою:
— Долго ли мы будем повиноваться этому человеку, — волхву, который творит чудеса своими чарами и изумляет простой народ? Или не знаем мы, что когда-то он бежал из нашего города, жил у одного волхва и научился от него волшебству, а теперь, возвратившись сюда, обольщает людей, утверждая, что он — человек Божий, на самом же деле, он подобен бесу, потому что не ест и не пьёт, как и бес?!
Все эти хулы и клеветы на праведника возводили они из зависти к высокому положению и славе Григория. Они привлекли на свою сторону и некоторых из клириков и граждан и дали друг другу клятву в том, что не успокоются, пока не выживут Григория из города; епископом же вместо него они хотели поставить некоего Елевсия, — еретика, лишенного пресвитерства и преданного Лаодикийским собором [13] проклятию; он тайно явился в Акрагант и, неведомо для святого Григория, скрывался у одного жителя города, по имени Феодора. Ранее святой Григорий видел этого Елевсия на востоке, имел с ним прение о воплощении Сына Божия и победил его. Этот-то самый Елевсий, во время своего трехмесячного пребывания в Акраганте, сумел возбудить в Савине, Крискенте и некоторых других, зависть и вражду к святому Григорию. Враги Григория, посоветовавшись между собою, подкупили одну молодую жену, по имени Евдокию, красивую лицом, но бесстыдного и развратного нрава, чтобы она всенародно в лицо сказала епископу, что он согрешил с нею. Она сначала не соглашалась было и говорила, что граждане Акраганта, смотревшие на Григория, как на Ангела Божия, не поверят ей, и что она боится, как бы народ не побил ее камнями; но они убедили ее, что она останется невредимою, и богатым подкупом соблазнили ее согласиться на их предложение; тогда они стали выжидать удобного времени, чтобы повергнуть Григория в беду и позор. Однажды ночью, когда святой Григорий находился в храме за полунощницею, Савин и Крискент взяли с собою нанятую развратницу и тайно привели ее к епископскому дому. Здесь они нашли привратника, стоявшего на стороже у дверей и, при помощи золота, уговорили его молчать, а сами провели Евдокию в опочивальню святого и, заперев ее там, вышли. Ничего не знавший Григорий оставался в церкви до самого конца утрени. Настал день, и, когда епископ вышел, наконец, из церкви, весь, бывший у утрени, народ пошел за ним, ибо у акрагантийцев таков был обычай — всегда провожать своего епископа от храма до самого дома. Дошедши до своих дверей, святой Григорий обратился к провожавшим, давал им различные наставления и благословлял их. В толпе были и Савин с Крискентом и остальными сообщниками: они бросились в опочивальню епископа, вывели оттуда в присутствии епископа и всего народа женщину и громко закричали: