Страница:
Преподобный припал со смирением к его ногам, говоря:
— Прости меня, Владыко, — я не делал того, что вы говорите. Я с юности не привык носить красивых и драгоценных одежд, стал ли бы теперь одеваться в них?
— Мы все видели тебя в царской одежде, — зачем ты запираешься? — сказал ему патриарх и повелел поднять его на ноги.
Открыв фелонь, они увидели его нагое тело и удивились. На вопросы патриарха блаженный должен был, против своего желания, откровенно рассказать все, что было: как он отдал нищему, ради Христа, последнюю одежду. Все, слышавшие это и видевшие у него под фелонью царскую одежду, прославили Бога, подающего такую тайную благодать любящим Его. С того времени многим стала известна его, исполненная милосердия, жизнь.
Преподобный до такой степени претерпевал добровольную нищету и пренебрегал имуществом, что однажды, когда, походив где-то под дождем, промочил свою одежду, то, возвратясь в свою комнату и заперев за собою двери, разжег угли и начал сушить эту мокрую одежду, ибо не имел для обычного употребления другой. В это время патриарху случилось потребовать к себе иконома для некоторых дел. Когда посланные пошли звать Маркиана, то нашли комнату его запертою и, стоя снаружи, звали, чтобы он скорее шел к патриарху. Он обещался придти и не приходил, потому что еще не высохла одежда его. Один из них, посмотрев в скважину, увидел, что он сушит над углями свою одежду, и сказал бывшим с ним. Возвратившись, они сообщили это патриарху.
— Не удивляйтесь этому, — сказал патриарх, — Маркиан с юности научился добровольной нищете и смирению, всецело посвятив себя Единому Богу; он на деле исполняет Апостольское слово: имея пищу и одежду, довольствуется сим (1 Тим. 6:8).
Слышавшие это восхвалили Бога, у Которого есть таковые служители Его. За такую добродетельную жизнь Бог дал ему дар чудотворений — изгонять бесов и исцелять больных. Однажды, когда совершался праздник в церкви святой Анастасии, и собралось множество народа, некоторая женщина, будучи беременна, поднялась, по причине тесноты внутри церкви, на церковную кровлю, но случайно упала оттуда на землю и умерла. Святой Маркиан, будучи не в силах видеть, что праздник омрачается рыданиями, поднял вверх свои руки и усердно помолился Богу. И женщина эта внезапно ожила и встала на ноги свои здоровою, жив оказался и носимый ею во чреве плод; народ же дивился этому преславному чуду.
Однажды в Константинополе случился великий пожар, и когда огонь уже окружил церковь святой Анастасии, преподобный Маркиан взошел на кровлю храма и, подняв руки к небу, молился. Тотчас огонь обратился назад и удержал свой неукротимый пламень, и молитвами святого, как великими водами, он был совершенно погашен, нисколько не повредив церковного здания.
Преподобный Маркиан создал церковь и другой мученице, святой Ирине [ 13], на том месте, у моря, где был ветхий и уже разрушавшийся храм в честь ее, и обновил другие бывшие там же, поблизости, храмы святого Феодора и святого Исидора, снабдив их всем потребным. Достигнув глубокой старости, перед своей блаженной кончиной, он ходил ночью по улицам — и где находил лежащего мертвым, омывал его и одевал. При этом он говорил мертвецу:
— Встань, брат, поцелуемся!
Мертвец, встав по слову святого, целовал его в уста и снова опочивал. Святой спас много блудниц, то увещаниями, то щедрою помощью склоняя их избрать себе мужа и жить по закону: тех же, которые предавались такому образу жизни под влиянием нищеты, он обращал к целомудренной жизни, тайно наделив и обеспечив их из вышеупомянутых родительских имений. Сего блаженного мужа приобрел Себе Бог, восхвалили Ангелы, почтили святители, благоговели перед ним цари, народы дивились ему и прославляли за него Бога; бесы же боялись его и избегали. Святой Маркиан преставился ранее окончания и освящения церкви в честь святой Ирины. При кончине он говорил:
— Господи! В руце Твои предаю обеих сих: душу, которую Ты Сам создал, и церковь, которую я создал по воле Твоей.
Тело святого Маркиана со славою было погребено в монастыре святого Иоанна Предтечи, который называется еще и Данииловым монастырем, близ церкви святого мученика Мокия. А об окончании сооружения церкви святой Ирины позаботилась по смерти преподобного благочестивая царица Верина, супруга царя Льва Великого [ 14], который воцарился после Маркиана и Пульхерии; она окончила ее, украсила крышу золотом и внутри отделала церковь со всевозможным великолепием, в память преподобного Маркиана и в честь Самого Христа Бога, Которому слава со Отцом и Святым Духом во веки, аминь.
Память преподобного Павла Комельского
Память 11 января
Житие преподобного отца нашего Феодосия Великого
— Прости меня, Владыко, — я не делал того, что вы говорите. Я с юности не привык носить красивых и драгоценных одежд, стал ли бы теперь одеваться в них?
— Мы все видели тебя в царской одежде, — зачем ты запираешься? — сказал ему патриарх и повелел поднять его на ноги.
Открыв фелонь, они увидели его нагое тело и удивились. На вопросы патриарха блаженный должен был, против своего желания, откровенно рассказать все, что было: как он отдал нищему, ради Христа, последнюю одежду. Все, слышавшие это и видевшие у него под фелонью царскую одежду, прославили Бога, подающего такую тайную благодать любящим Его. С того времени многим стала известна его, исполненная милосердия, жизнь.
Преподобный до такой степени претерпевал добровольную нищету и пренебрегал имуществом, что однажды, когда, походив где-то под дождем, промочил свою одежду, то, возвратясь в свою комнату и заперев за собою двери, разжег угли и начал сушить эту мокрую одежду, ибо не имел для обычного употребления другой. В это время патриарху случилось потребовать к себе иконома для некоторых дел. Когда посланные пошли звать Маркиана, то нашли комнату его запертою и, стоя снаружи, звали, чтобы он скорее шел к патриарху. Он обещался придти и не приходил, потому что еще не высохла одежда его. Один из них, посмотрев в скважину, увидел, что он сушит над углями свою одежду, и сказал бывшим с ним. Возвратившись, они сообщили это патриарху.
— Не удивляйтесь этому, — сказал патриарх, — Маркиан с юности научился добровольной нищете и смирению, всецело посвятив себя Единому Богу; он на деле исполняет Апостольское слово: имея пищу и одежду, довольствуется сим (1 Тим. 6:8).
Слышавшие это восхвалили Бога, у Которого есть таковые служители Его. За такую добродетельную жизнь Бог дал ему дар чудотворений — изгонять бесов и исцелять больных. Однажды, когда совершался праздник в церкви святой Анастасии, и собралось множество народа, некоторая женщина, будучи беременна, поднялась, по причине тесноты внутри церкви, на церковную кровлю, но случайно упала оттуда на землю и умерла. Святой Маркиан, будучи не в силах видеть, что праздник омрачается рыданиями, поднял вверх свои руки и усердно помолился Богу. И женщина эта внезапно ожила и встала на ноги свои здоровою, жив оказался и носимый ею во чреве плод; народ же дивился этому преславному чуду.
Однажды в Константинополе случился великий пожар, и когда огонь уже окружил церковь святой Анастасии, преподобный Маркиан взошел на кровлю храма и, подняв руки к небу, молился. Тотчас огонь обратился назад и удержал свой неукротимый пламень, и молитвами святого, как великими водами, он был совершенно погашен, нисколько не повредив церковного здания.
Преподобный Маркиан создал церковь и другой мученице, святой Ирине [ 13], на том месте, у моря, где был ветхий и уже разрушавшийся храм в честь ее, и обновил другие бывшие там же, поблизости, храмы святого Феодора и святого Исидора, снабдив их всем потребным. Достигнув глубокой старости, перед своей блаженной кончиной, он ходил ночью по улицам — и где находил лежащего мертвым, омывал его и одевал. При этом он говорил мертвецу:
— Встань, брат, поцелуемся!
Мертвец, встав по слову святого, целовал его в уста и снова опочивал. Святой спас много блудниц, то увещаниями, то щедрою помощью склоняя их избрать себе мужа и жить по закону: тех же, которые предавались такому образу жизни под влиянием нищеты, он обращал к целомудренной жизни, тайно наделив и обеспечив их из вышеупомянутых родительских имений. Сего блаженного мужа приобрел Себе Бог, восхвалили Ангелы, почтили святители, благоговели перед ним цари, народы дивились ему и прославляли за него Бога; бесы же боялись его и избегали. Святой Маркиан преставился ранее окончания и освящения церкви в честь святой Ирины. При кончине он говорил:
— Господи! В руце Твои предаю обеих сих: душу, которую Ты Сам создал, и церковь, которую я создал по воле Твоей.
Тело святого Маркиана со славою было погребено в монастыре святого Иоанна Предтечи, который называется еще и Данииловым монастырем, близ церкви святого мученика Мокия. А об окончании сооружения церкви святой Ирины позаботилась по смерти преподобного благочестивая царица Верина, супруга царя Льва Великого [ 14], который воцарился после Маркиана и Пульхерии; она окончила ее, украсила крышу золотом и внутри отделала церковь со всевозможным великолепием, в память преподобного Маркиана и в честь Самого Христа Бога, Которому слава со Отцом и Святым Духом во веки, аминь.
Память преподобного Павла Комельского
Преподобный Павел родился и воспитывался в царствующем славном городе Москве [
1]. Родители хотели сочетать его браком, но святой Павел не пожелал сего и, тайно оставив родительский дом, не взял с собою ничего, ушел в местность, называвшуюся Прилук, находившуюся во владении монастыря Живоначальные Троицы [
2], основанную преподобным Сергием, Радонежским чудотворцем. Здесь, в обители в честь Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа [
3], блаженный юноша принял иноческое пострижение. Пожив здесь недолго, святой Павел перешел в обитель преподобного Сергия, где и пробыл под духовным руководством великого старца пятнадцать лет, живя в отшельнической келии [
4]. После того святой Павел испросил у преподобного Сергия благословение удалиться в пустыню и жить там в полном уединении, переходя с одного места на другое.
Потом блаженный подвижник отправился на Белое озеро к преподобному Кириллу в основанную им обитель Успения Пресвятые Богородицы [ 5]; у преподобного Кирилла святой Павел жил некоторое время в уединенной келии и затем снова удалился в пустыню, на реку Одроль. После недолгого здесь уединения преподобный Павел пришел в Галичскую область в великую пустынь Пресвятые Богородицы [ 6], и поселился в отшельнической келии, но изгнан был оттуда игуменом пустыни и перешел в Городец, на Волге, где и пребывал в Феодоровском монастыре [ 7]; затем уединенно предавался иноческим подвигам в разных пустынных местах, пока не пришел в Комельский лес [ 8].
Здесь на берегу речки Грязовицы преподобный поселился в дупле большого липового дерева; три года прожил святой пустынник в этом дупле, день и ночь проводя в молитве и посте, со слезами работая Богу. Потом святой Павел перешел на то место, где ныне находится честная его обитель [ 9]; там остался преподобный до конца своей жизни, пребывая в строгом посте. Пищею служили ему хлеб и вода, притом в самом малом количестве; эту пищу он вкушал в субботу и в воскресенье. В остальные дни святой Павел вовсе не принимал пищи, проводя все время в своей уединенной келии в молитвенном славословии. Великие лишения претерпел блаженный пустынник Христа ради и многие страдания от бесов, и все это он перенес, вспомоществуемый благодатью Божией.
Однажды бесы сделали нашествие на келию преподобного и намеревались ее разрушить, но блаженный Павел не испугался бесовских козней и посрамил диавола силою креста Христова. В другой раз на святого напали разбойники, нанесли, ему жестокие побои и, ограбив келию, оставили пустынника связанным по рукам и ногам. Несколько дней пролежал преподобный в келии, пока не пришли в пустыню, по внушению Божию, добрые люди и не развязали блаженного старца. Все это безропотно переносил преподобный ради имени Христова. К отшельнической келии преподобного пустынника во множестве слетались лесные птицы; сюда же приходили и дикие кровожадные звери, которые становились кроткими по молитвам святого, и исполняли все, что приказывал им блаженный отец.
Много раз слышал святой Павел церковный звон на том месте, где поселился, и видел свет на одном месте, где впоследствии сооружен был храм во имя Пресвятые Троицы. В сопровождении ученика своего Алексия преподобный отправился в Москву и поведал об этом небесном откровении святому митрополиту Фотию [ 10]. Святитель благословил преподобного построить храм в его пустыне, поставил Алексия в сан пресвитера и, дав богатую милостыню на сооружение храма, отпустил святого с миром. Возвратившись в Комельскую пустыню, преподобный построил храм во имя Живоначальные Троицы [ 11], Собрал братию и устроил обитель, настоятелем которой поставил упомянутого выше иеромонаха Алексия. Сам же блаженный отец наш Павел жил по-прежнему в уединенной своей келии, приходил в монастырь только в субботу и в день воскресный, и поучал тогда своих учеников; жил по заповедям Господним и по уставам святых отцов [ 12].
В то время татары напали на город Кострому, сожгли его и опустошили окрестные поселения; множество православных христиан было тогда перебито неверными, а другие захвачены в плен и отведены в рабство вместе с женами и детьми [ 13]. Вскоре после того преподобный Павел преставился ко Господу от трудов временной сей жизни в вечный неизреченный покой, оставив в своих учениках светлое о себе воспоминание. Скончался преподобный 10 января 1429 г.; жития его было 112 лет [ 14].
Потом блаженный подвижник отправился на Белое озеро к преподобному Кириллу в основанную им обитель Успения Пресвятые Богородицы [ 5]; у преподобного Кирилла святой Павел жил некоторое время в уединенной келии и затем снова удалился в пустыню, на реку Одроль. После недолгого здесь уединения преподобный Павел пришел в Галичскую область в великую пустынь Пресвятые Богородицы [ 6], и поселился в отшельнической келии, но изгнан был оттуда игуменом пустыни и перешел в Городец, на Волге, где и пребывал в Феодоровском монастыре [ 7]; затем уединенно предавался иноческим подвигам в разных пустынных местах, пока не пришел в Комельский лес [ 8].
Здесь на берегу речки Грязовицы преподобный поселился в дупле большого липового дерева; три года прожил святой пустынник в этом дупле, день и ночь проводя в молитве и посте, со слезами работая Богу. Потом святой Павел перешел на то место, где ныне находится честная его обитель [ 9]; там остался преподобный до конца своей жизни, пребывая в строгом посте. Пищею служили ему хлеб и вода, притом в самом малом количестве; эту пищу он вкушал в субботу и в воскресенье. В остальные дни святой Павел вовсе не принимал пищи, проводя все время в своей уединенной келии в молитвенном славословии. Великие лишения претерпел блаженный пустынник Христа ради и многие страдания от бесов, и все это он перенес, вспомоществуемый благодатью Божией.
Однажды бесы сделали нашествие на келию преподобного и намеревались ее разрушить, но блаженный Павел не испугался бесовских козней и посрамил диавола силою креста Христова. В другой раз на святого напали разбойники, нанесли, ему жестокие побои и, ограбив келию, оставили пустынника связанным по рукам и ногам. Несколько дней пролежал преподобный в келии, пока не пришли в пустыню, по внушению Божию, добрые люди и не развязали блаженного старца. Все это безропотно переносил преподобный ради имени Христова. К отшельнической келии преподобного пустынника во множестве слетались лесные птицы; сюда же приходили и дикие кровожадные звери, которые становились кроткими по молитвам святого, и исполняли все, что приказывал им блаженный отец.
Много раз слышал святой Павел церковный звон на том месте, где поселился, и видел свет на одном месте, где впоследствии сооружен был храм во имя Пресвятые Троицы. В сопровождении ученика своего Алексия преподобный отправился в Москву и поведал об этом небесном откровении святому митрополиту Фотию [ 10]. Святитель благословил преподобного построить храм в его пустыне, поставил Алексия в сан пресвитера и, дав богатую милостыню на сооружение храма, отпустил святого с миром. Возвратившись в Комельскую пустыню, преподобный построил храм во имя Живоначальные Троицы [ 11], Собрал братию и устроил обитель, настоятелем которой поставил упомянутого выше иеромонаха Алексия. Сам же блаженный отец наш Павел жил по-прежнему в уединенной своей келии, приходил в монастырь только в субботу и в день воскресный, и поучал тогда своих учеников; жил по заповедям Господним и по уставам святых отцов [ 12].
В то время татары напали на город Кострому, сожгли его и опустошили окрестные поселения; множество православных христиан было тогда перебито неверными, а другие захвачены в плен и отведены в рабство вместе с женами и детьми [ 13]. Вскоре после того преподобный Павел преставился ко Господу от трудов временной сей жизни в вечный неизреченный покой, оставив в своих учениках светлое о себе воспоминание. Скончался преподобный 10 января 1429 г.; жития его было 112 лет [ 14].
Тропарь, глас 1:
Божественною любовию от юности распалаемь Павле преподобне, вся яже в мире красная возненавидев, Христа единаго возлюбил еси. И сего ради во внутреннюю пустыню вселился еси, со зверьми жити, весь Христу: отонудуже и всевидящее око твоя труды видев, даром чудес и по преставлении обогати тя. Темже вопием ти: моли непрестанно о всех нас, честную память твою присно в песнех почитающих.Кондак, глас 8:
Все твое умное желание к Богу вперив, и тому невозвратно от души последовал еси, в пустыню вселився, и тамо ангельски пожив, многим путь был еси ко спасению: сего ради и Христос тя прослави, и даром чудес обогати. Темже вси вопием ти: радуйся Павле преподобне, пустынный жителю.
Память 11 января
Житие преподобного отца нашего Феодосия Великого
Преподобный Феодосий родился в селении Могарионском, в Каппадокии [
1], от благочестивых родителей — отца Проересия и матери Евлогии — и был воспитан в благонравии и книжном обучении. Когда отрок пришел в совершенный разум и хорошо изучил Божественное Писание, ему приказано было читать в церкви назначенные для чтений места из богослужебных книг, и он был чтецом сладкогласным и искусным, как никто другой. Читая поучительные слова на пользу слушающих, он еще более пользы извлекал из этого сам для себя. Внимая Господу, то повелевающему Аврааму выйти из земли своей и от родства своего (Быт. 12:1), то убеждающему в Евангелии оставить, ради вечной жизни, отца, мать и братьев (Мф. 19:29), он пылал сердцем и горел духом, желая, оставив все, последовать за Христом путем тесным и прискорбным. Помышляя об этом, он молился Богу:
«Наставь меня Господи, на путь Твой, и буду ходить в истине Твоей»(Пс. 85:11).
Потом, возложив упование на Бога, он отправился в Иерусалим. Сие было в царствование Маркиана [ 2], под конец жизни его, когда в Халкидоне [ 3] собирался четвертый Вселенский собор [ 4] на Диоскора и Евтихия [ 5]. Проходя чрез Антиохию [ 6], блаженный Феодосий пожелал видеть преподобного Симеона, стоящего на столпе [ 7], и сподобиться от него благословения и молитв. Он пошел к нему и, когда был близ столпа, то услышал голос преподобного:
— Добре пришел ты, человек Божий Феодосий!
Услышав, что его назвал по имени тот, который никогда не видел его и не знал, Феодосий удивился и, упав на колена, поклонился прозорливому отцу. Потом, по приглашению его, он взошел на столп к святому и припал к честным его ногам. Тот же, обняв, поцеловал богодухновенного юношу и предсказал ему, что он будет пастырем словесных овец и спасет многих от мысленного волка [ 8]; предсказал ему еще многое и, благословив его, отпустил. Феодосий, подкрепленный благословением преподобного и имея его святые молитвы вместо сопутствующего наставника и хранителя, пошел предлежавшим ему путем и достиг Иерусалима; это было в патриаршество Ювеналия [ 9]. Обошедши там все святые места и помолившись у гроба Господня в храме Воскресения, он размышлял, какой начать образ жизни: отшельнический, или — в общежительстве с другими ищущими спасения? И пришел он к убеждению, что безмолвствовать наедине — совсем еще не научившись, как бороться с лукавыми духами, — небезопасно. «Если из мирских воинов нет никого, кто был бы настолько несмыслен, чтобы в самом начале своего пребывания на военной службе, будучи еще неискусным и необученным ратному делу, тотчас броситься в середину сражающихся, то как я, — говорил себе святой, — не приучив еще своих рук к вооружению и своих перстов к войне и не будучи препоясан силою свыше, дерзну один, в отшельничестве, восстать против начал, властей и миродержателей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6:12). Мне надлежит прежде присоединиться к святым подвижникам и научиться у опытных отцов, как мне бороться с врагами невидимыми; потом, со временем, будут собраны и плоды, произрастающие из уединения и безмолвия». Так благоразумно рассудив об этом, — ибо в нем, наряду с другими добродетелями, было и совершенное благоразумие, способное обо всем хорошо рассуждать, — он тотчас стал искать себе наставника.
В то время знаменитейшим из всех отцов, живших в Иерусалиме и его окрестностях, был некий старец, по имени Логгин [ 10], имевший свою келию при столпе, который с древности назывался Давидовым [ 11]; затворившись там, он со тщанием выделывал сладкий мед добродетели. Придя к нему, блаженный Феодосий принял начало иноческих трудов и, привязавшись к старцу всей душой, учился у него всякой добродетели, ибо тот преподобный был велик словом и житием. По прошествии довольно долгого времени он был переселен старцем, хотя и помимо своего желания, на место, называемое «ветхим седалищем» [ 12]. Это произошло по следующей причине: некоторая благочестивая женщина, честная вдова и Христова служительница, по имени Гликерия, создала на том месте церковь Пречистой Владычицы нашей Богородицы и докучала преподобному Логгину многими и усердными просьбами, чтобы он отпустил Феодосия жить при новосозданной церкви. Хотя ученик не хотел разлучаться со своим отцом, однако, по повелению его, переселился туда. Когда он пребывал там, повсюду прошел слух о его добродетели. Добродетель так же делает явным стяжавшего ее, как зажженная свеча обнаруживает носящего ее ночью. И начали к святому приходить ищущие душевной пользы, начали собираться к нему желающие быть подражателями его жизни.
Прожив там некоторое время, блаженный стал тяготиться отсутствием покоя, ибо он не терпел людского почитания и молвы. Он ушел оттуда на гору, где была пещера; в ней, по древнему преданию, отдыхали с дороги и ночевали те три волхва, которые приходили в Вифлеем ко Христу с дарами и возвращались в свою страну иным путем (Мф. 2:1–12). Преподобный Феодосий переселился в пещеру из «старого седалища». Это переселение его туда было по особому смотрению Божию — чтобы на том месте была воздвигнута преславная лавра [ 13], и собрались ко Христу Богу полки духовных воинов.
Изменив свое местопребывание, блаженный изменил вместе с тем и свою жизнь, начав проходить теснейший путь. Желанием его было — исполнять всегда все заповеди Господни; он был настолько объят Божественною любовью, что все свои душевные силы направлял не к чему-либо настоящему, а всецело — к одному только Создателю Богу, чтобы любить Его всею душою, всем сердцем и всем помышлением и чтобы являть эту любовь самым делом в телесных трудах и подвигах, которых нельзя и пересказать подробно. Молитва его была непрестанной, стояние всенощным, слезы всегда исходили из его очей, как потоки из источников. Пост его был безмерен: тридцать лет он совсем не вкушал хлеба, питался только финиками, сочивом [ 14] или травами и кореньями пустыни, да и этого употреблял так мало, лишь бы только не умереть с голоду. Когда же у него не было и такой пищи, по причине скудости пустынной, то он питался косточками фиников, размоченными в воде, душу же он питал непрестанно словом Божиим, насыщая ее внутренним Боговидением. Живя так, он просиял, как светлая звезда, и сделался известным всем жителям Палестины, ибо не может укрыться город, стоящий наверху горы (Мф. 5:14). Некоторые из любящих добродетель приходили к нему, и пустынную жизнь с ним в пещере предпочитали веселой гражданской жизни.
Вначале у преподобного было семь учеников. Зная, что для начинающих жить по божьему нет ничего полезнее, как памятование о смерти — что называется и считается истинным любомудрием — святой повелел ученикам выкопать могилу, чтобы, взирая на нее они учились помнить о смерти, как бы имея ее пред глазами. Когда могила была готова, преподобный пришел посмотреть ее и, стоя над могилой, сказал ученикам своим, как бы усмехаясь, душевными же очами провидя имеющее быть:
— Вот, чада, могила готова; не найдется ли между вами кого-либо готового к смерти, дабы обновить собою эту могилу?
Когда святой сказал это, один из предстоявших учеников его, по имени Василий, по сану — иерей, тотчас, предупреждая других, пал на колена пред старцем и, распростершись лицом на землю, просил благословения умереть и быть погребенным в той могиле.
— Благослови, отец, — говорил он, — мне обновить могилу, чтобы мне первому из братьев, поучающихся о смерти, быть мертвецом.
Старец соизволил на его просьбу и повелел совершать поминовение по живом Василии, как уже по умершем, согласно закону о поминовении усопших, в третий, девятый и сороковой день. Когда окончилось все поминовение, скончался и блаженный Василий, без всякой болезни; как бы уснув сладким сном и почив, он перешел ко Господу. По прошествии сорока дней после погребения его, старец увидел Василия, который явился посреди братии во время правила и пел вместе с ними. Он помолился Богу, чтобы и у прочих открылись глаза, чтобы и они увидели явившегося. Увидев его, один из братии, по имени Аетий, от радости устремился обнять его руками, но явившийся тотчас исчез и стал невидим. Удаляясь, он сказал во всеуслышание:
— Спасайтесь, отцы и братии, спасайтесь, а меня больше здесь не увидите!
Это было первым свидетельством добродетели преподобного Феодосия, — что у него был такой ученик, готовый, по его наставлению, на смерть и оказавшийся, после телесной смерти, живым душою, по слову Господню в Евангелии: верующий в Меня, если и умрет, оживет (Ин. 11:25). Прочие же обнаружения данной старцу от Бога чудесной благодати будут видны из следующего повествования.
Наступал праздник Христова Воскресения. Ученики святого, которых в то время было уже двенадцать, скорбели, что у них ничего не было на праздник поесть — ни хлеба, ни масла, и ничего съестного, а более всего скорбели, что в такой пресветлый праздник не могло быть Божественной литургии, так как не было для службы ни просфоры, ни вина, почему они должны были лишиться и причащения св. Таин. Тайно они роптали несколько между собою на преподобного. Он же, имея несомненную надежду на Бога, повелел братиям украсить Божественный алтарь и не скорбеть.
— Тот, — сказал он, — Который препитал в древности Израиля в пустыне [ 15] и после того насытил малыми хлебами многие тысячи людей [ 16], промыслит и о нас: ибо Он ни силою не сделался слабее, чем был прежде, ни ревность Его в промышлении над миром не сократилась, но Он — Один и Тот же Бог во веки.
Так, с надеждою, говорил преподобный — и тотчас сбылись слова его. Как в древности Аврааму предстал в чаще овен, готовый для жертвы (Быт. 22:13), так и у сего блаженного старца, по Божию промышлению, оказалось все нужное. При заходе солнца пришел к пещере их некоторый боголюбец, везя из своего дома на двух лошадках различную пищу для пустынных постников, кроме того и просфоры и вино для совершения Божественных Таинств. При виде этого, ученики блаженного возрадовались и познали, какой благодати сподобился старец их у Бога. Они в веселии отпраздновали Пасху, а принесенной пищи им достало на всю Пятидесятницу. Потом снова не стало пищи, и снова братия, мучимая голодом, скорбела. В то время один богатый муж творил много милостыни всем палестинским обителям — не подавал помощи только одной Феодосиевой обители, находившейся в пещере, ибо не знал о ней. И докучали братья отцу, чтобы он дал знать этому благодетелю о себе и о них, чтобы, подобно прочим обителям, получить от него милостыню на пропитание. Преподобный Феодосий, отнюдь не желая быть известным кому-либо в мире, и надеясь не на людей, а на Бога, открывающего Свою руку и насыщающего все живущее по благоволению (Пс. 144:16), утешал учеников своих и поучал их, чтобы они терпеливо ожидали милости Божией, уповая на Того, Кто насыщает всякую алчущую душу: если Он дает пищу бессловесным скотам и птенцам ворона, взывающим к Нему (Пс. 146:9), тем более Он не лишит нужной пищи разумную и словесную тварь. Когда святой утешал таким образом малодушествующую братию, пришел к ним некто, ведя лошака, навьюченного большим количеством съестных припасов. Он шел не к Феодосиевой пещере, но переправлял припасы, чтобы отдать их в каком-то другом месте. Когда же он был близ пещеры и хотел миновать его, лошак остановился и не двигался далее с места; даже и после многих побоев от своего господина, оставался на месте неподвижным, подобно камню. Человек этот, уразумев, что лошак его удерживается и остается неподвижным по воле Божией и силою невидимою, ослабил ему поводья и пустил его идти, куда хочет. Лошак, как бы ведомый некоей рукой, пошел прямо к обители преподобного Феодосия, находившейся в пещере, и человек тот, познав благословение Господне и промышление Его о Своих рабах, отдал все припасы преподобному старцу и ученикам его. И с того времени ученики святого перестали малодушествовать и старались быть ревнителями твердой веры и надежды своего преподобного отца на Бога.
Число братии ежедневно увеличивалось, ибо источники благодати, которой был исполнен святой отец, привлекали к себе много душ, любящих добродетель, которых можно было бы назвать разумными ланями, желающими духовных вод (Пс. 41:2), причем немало приходило сановитых и богатых людей, чтобы жить с преподобным. Пещера сделалась тесною для помещения столь большого количества людей. Приступив к преподобному, братия стала докучать ему просьбами, чтобы он основал возле пещеры монастырь и устроил широкую ограду для словесных овец.
— Не заботься, отче, — говорили они, — о средствах для построения монастыря; только прикажи, — и наших рук будет достаточно для совершения этого дела.
Святой, видя, что его призывают быть пастырем весьма многочисленного стада, и что нарушается его безмолвие, смущался различными помыслами — то не желая оставить безмолвие, как нелицемерную матерь, то попечение о братии считая за дело немаловажное, ибо не для себя одного только человек должен жить, но гораздо более — для ближнего, образом чего был Сам Христос Господь, Который собрал учеников, явился Пастырем словесных овец и положил за них душу Свою. Размышляя об этом, преподобный Феодосий недоумевал, чего держаться: безмолвия ли, или попечения о спасении братии, и склонялся мыслию то к сему, то к другому. Что же делает блаженный? Он возлагает все на Бога, могущего соединить и то и другое для одной пользы, чтобы и плод безмолвия не потерять и не лишиться награды за начальствование над братьями и попечение о них; ибо жизнь инока укрепляется не в уединении тела, но — чрез твердость в добре и мире сердца. Преподобный держал еще в уме и пророчество святого Симеона Столпника, который предсказал ему пасение словесных овец. Впрочем, он поручал дело, принимаемое им, Божию изволению и молился Ему, чтобы Он дал знать, если Ему будет угодно создание монастыря, и указал чудесным знамением место, на котором должно было бы полагать основание обители. Взяв кадило и наполнив его холодным углем, он положил фимиам, без огня, и пошел по пустыне, молясь так:
Потом, возложив упование на Бога, он отправился в Иерусалим. Сие было в царствование Маркиана [ 2], под конец жизни его, когда в Халкидоне [ 3] собирался четвертый Вселенский собор [ 4] на Диоскора и Евтихия [ 5]. Проходя чрез Антиохию [ 6], блаженный Феодосий пожелал видеть преподобного Симеона, стоящего на столпе [ 7], и сподобиться от него благословения и молитв. Он пошел к нему и, когда был близ столпа, то услышал голос преподобного:
— Добре пришел ты, человек Божий Феодосий!
Услышав, что его назвал по имени тот, который никогда не видел его и не знал, Феодосий удивился и, упав на колена, поклонился прозорливому отцу. Потом, по приглашению его, он взошел на столп к святому и припал к честным его ногам. Тот же, обняв, поцеловал богодухновенного юношу и предсказал ему, что он будет пастырем словесных овец и спасет многих от мысленного волка [ 8]; предсказал ему еще многое и, благословив его, отпустил. Феодосий, подкрепленный благословением преподобного и имея его святые молитвы вместо сопутствующего наставника и хранителя, пошел предлежавшим ему путем и достиг Иерусалима; это было в патриаршество Ювеналия [ 9]. Обошедши там все святые места и помолившись у гроба Господня в храме Воскресения, он размышлял, какой начать образ жизни: отшельнический, или — в общежительстве с другими ищущими спасения? И пришел он к убеждению, что безмолвствовать наедине — совсем еще не научившись, как бороться с лукавыми духами, — небезопасно. «Если из мирских воинов нет никого, кто был бы настолько несмыслен, чтобы в самом начале своего пребывания на военной службе, будучи еще неискусным и необученным ратному делу, тотчас броситься в середину сражающихся, то как я, — говорил себе святой, — не приучив еще своих рук к вооружению и своих перстов к войне и не будучи препоясан силою свыше, дерзну один, в отшельничестве, восстать против начал, властей и миродержателей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6:12). Мне надлежит прежде присоединиться к святым подвижникам и научиться у опытных отцов, как мне бороться с врагами невидимыми; потом, со временем, будут собраны и плоды, произрастающие из уединения и безмолвия». Так благоразумно рассудив об этом, — ибо в нем, наряду с другими добродетелями, было и совершенное благоразумие, способное обо всем хорошо рассуждать, — он тотчас стал искать себе наставника.
В то время знаменитейшим из всех отцов, живших в Иерусалиме и его окрестностях, был некий старец, по имени Логгин [ 10], имевший свою келию при столпе, который с древности назывался Давидовым [ 11]; затворившись там, он со тщанием выделывал сладкий мед добродетели. Придя к нему, блаженный Феодосий принял начало иноческих трудов и, привязавшись к старцу всей душой, учился у него всякой добродетели, ибо тот преподобный был велик словом и житием. По прошествии довольно долгого времени он был переселен старцем, хотя и помимо своего желания, на место, называемое «ветхим седалищем» [ 12]. Это произошло по следующей причине: некоторая благочестивая женщина, честная вдова и Христова служительница, по имени Гликерия, создала на том месте церковь Пречистой Владычицы нашей Богородицы и докучала преподобному Логгину многими и усердными просьбами, чтобы он отпустил Феодосия жить при новосозданной церкви. Хотя ученик не хотел разлучаться со своим отцом, однако, по повелению его, переселился туда. Когда он пребывал там, повсюду прошел слух о его добродетели. Добродетель так же делает явным стяжавшего ее, как зажженная свеча обнаруживает носящего ее ночью. И начали к святому приходить ищущие душевной пользы, начали собираться к нему желающие быть подражателями его жизни.
Прожив там некоторое время, блаженный стал тяготиться отсутствием покоя, ибо он не терпел людского почитания и молвы. Он ушел оттуда на гору, где была пещера; в ней, по древнему преданию, отдыхали с дороги и ночевали те три волхва, которые приходили в Вифлеем ко Христу с дарами и возвращались в свою страну иным путем (Мф. 2:1–12). Преподобный Феодосий переселился в пещеру из «старого седалища». Это переселение его туда было по особому смотрению Божию — чтобы на том месте была воздвигнута преславная лавра [ 13], и собрались ко Христу Богу полки духовных воинов.
Изменив свое местопребывание, блаженный изменил вместе с тем и свою жизнь, начав проходить теснейший путь. Желанием его было — исполнять всегда все заповеди Господни; он был настолько объят Божественною любовью, что все свои душевные силы направлял не к чему-либо настоящему, а всецело — к одному только Создателю Богу, чтобы любить Его всею душою, всем сердцем и всем помышлением и чтобы являть эту любовь самым делом в телесных трудах и подвигах, которых нельзя и пересказать подробно. Молитва его была непрестанной, стояние всенощным, слезы всегда исходили из его очей, как потоки из источников. Пост его был безмерен: тридцать лет он совсем не вкушал хлеба, питался только финиками, сочивом [ 14] или травами и кореньями пустыни, да и этого употреблял так мало, лишь бы только не умереть с голоду. Когда же у него не было и такой пищи, по причине скудости пустынной, то он питался косточками фиников, размоченными в воде, душу же он питал непрестанно словом Божиим, насыщая ее внутренним Боговидением. Живя так, он просиял, как светлая звезда, и сделался известным всем жителям Палестины, ибо не может укрыться город, стоящий наверху горы (Мф. 5:14). Некоторые из любящих добродетель приходили к нему, и пустынную жизнь с ним в пещере предпочитали веселой гражданской жизни.
Вначале у преподобного было семь учеников. Зная, что для начинающих жить по божьему нет ничего полезнее, как памятование о смерти — что называется и считается истинным любомудрием — святой повелел ученикам выкопать могилу, чтобы, взирая на нее они учились помнить о смерти, как бы имея ее пред глазами. Когда могила была готова, преподобный пришел посмотреть ее и, стоя над могилой, сказал ученикам своим, как бы усмехаясь, душевными же очами провидя имеющее быть:
— Вот, чада, могила готова; не найдется ли между вами кого-либо готового к смерти, дабы обновить собою эту могилу?
Когда святой сказал это, один из предстоявших учеников его, по имени Василий, по сану — иерей, тотчас, предупреждая других, пал на колена пред старцем и, распростершись лицом на землю, просил благословения умереть и быть погребенным в той могиле.
— Благослови, отец, — говорил он, — мне обновить могилу, чтобы мне первому из братьев, поучающихся о смерти, быть мертвецом.
Старец соизволил на его просьбу и повелел совершать поминовение по живом Василии, как уже по умершем, согласно закону о поминовении усопших, в третий, девятый и сороковой день. Когда окончилось все поминовение, скончался и блаженный Василий, без всякой болезни; как бы уснув сладким сном и почив, он перешел ко Господу. По прошествии сорока дней после погребения его, старец увидел Василия, который явился посреди братии во время правила и пел вместе с ними. Он помолился Богу, чтобы и у прочих открылись глаза, чтобы и они увидели явившегося. Увидев его, один из братии, по имени Аетий, от радости устремился обнять его руками, но явившийся тотчас исчез и стал невидим. Удаляясь, он сказал во всеуслышание:
— Спасайтесь, отцы и братии, спасайтесь, а меня больше здесь не увидите!
Это было первым свидетельством добродетели преподобного Феодосия, — что у него был такой ученик, готовый, по его наставлению, на смерть и оказавшийся, после телесной смерти, живым душою, по слову Господню в Евангелии: верующий в Меня, если и умрет, оживет (Ин. 11:25). Прочие же обнаружения данной старцу от Бога чудесной благодати будут видны из следующего повествования.
Наступал праздник Христова Воскресения. Ученики святого, которых в то время было уже двенадцать, скорбели, что у них ничего не было на праздник поесть — ни хлеба, ни масла, и ничего съестного, а более всего скорбели, что в такой пресветлый праздник не могло быть Божественной литургии, так как не было для службы ни просфоры, ни вина, почему они должны были лишиться и причащения св. Таин. Тайно они роптали несколько между собою на преподобного. Он же, имея несомненную надежду на Бога, повелел братиям украсить Божественный алтарь и не скорбеть.
— Тот, — сказал он, — Который препитал в древности Израиля в пустыне [ 15] и после того насытил малыми хлебами многие тысячи людей [ 16], промыслит и о нас: ибо Он ни силою не сделался слабее, чем был прежде, ни ревность Его в промышлении над миром не сократилась, но Он — Один и Тот же Бог во веки.
Так, с надеждою, говорил преподобный — и тотчас сбылись слова его. Как в древности Аврааму предстал в чаще овен, готовый для жертвы (Быт. 22:13), так и у сего блаженного старца, по Божию промышлению, оказалось все нужное. При заходе солнца пришел к пещере их некоторый боголюбец, везя из своего дома на двух лошадках различную пищу для пустынных постников, кроме того и просфоры и вино для совершения Божественных Таинств. При виде этого, ученики блаженного возрадовались и познали, какой благодати сподобился старец их у Бога. Они в веселии отпраздновали Пасху, а принесенной пищи им достало на всю Пятидесятницу. Потом снова не стало пищи, и снова братия, мучимая голодом, скорбела. В то время один богатый муж творил много милостыни всем палестинским обителям — не подавал помощи только одной Феодосиевой обители, находившейся в пещере, ибо не знал о ней. И докучали братья отцу, чтобы он дал знать этому благодетелю о себе и о них, чтобы, подобно прочим обителям, получить от него милостыню на пропитание. Преподобный Феодосий, отнюдь не желая быть известным кому-либо в мире, и надеясь не на людей, а на Бога, открывающего Свою руку и насыщающего все живущее по благоволению (Пс. 144:16), утешал учеников своих и поучал их, чтобы они терпеливо ожидали милости Божией, уповая на Того, Кто насыщает всякую алчущую душу: если Он дает пищу бессловесным скотам и птенцам ворона, взывающим к Нему (Пс. 146:9), тем более Он не лишит нужной пищи разумную и словесную тварь. Когда святой утешал таким образом малодушествующую братию, пришел к ним некто, ведя лошака, навьюченного большим количеством съестных припасов. Он шел не к Феодосиевой пещере, но переправлял припасы, чтобы отдать их в каком-то другом месте. Когда же он был близ пещеры и хотел миновать его, лошак остановился и не двигался далее с места; даже и после многих побоев от своего господина, оставался на месте неподвижным, подобно камню. Человек этот, уразумев, что лошак его удерживается и остается неподвижным по воле Божией и силою невидимою, ослабил ему поводья и пустил его идти, куда хочет. Лошак, как бы ведомый некоей рукой, пошел прямо к обители преподобного Феодосия, находившейся в пещере, и человек тот, познав благословение Господне и промышление Его о Своих рабах, отдал все припасы преподобному старцу и ученикам его. И с того времени ученики святого перестали малодушествовать и старались быть ревнителями твердой веры и надежды своего преподобного отца на Бога.
Число братии ежедневно увеличивалось, ибо источники благодати, которой был исполнен святой отец, привлекали к себе много душ, любящих добродетель, которых можно было бы назвать разумными ланями, желающими духовных вод (Пс. 41:2), причем немало приходило сановитых и богатых людей, чтобы жить с преподобным. Пещера сделалась тесною для помещения столь большого количества людей. Приступив к преподобному, братия стала докучать ему просьбами, чтобы он основал возле пещеры монастырь и устроил широкую ограду для словесных овец.
— Не заботься, отче, — говорили они, — о средствах для построения монастыря; только прикажи, — и наших рук будет достаточно для совершения этого дела.
Святой, видя, что его призывают быть пастырем весьма многочисленного стада, и что нарушается его безмолвие, смущался различными помыслами — то не желая оставить безмолвие, как нелицемерную матерь, то попечение о братии считая за дело немаловажное, ибо не для себя одного только человек должен жить, но гораздо более — для ближнего, образом чего был Сам Христос Господь, Который собрал учеников, явился Пастырем словесных овец и положил за них душу Свою. Размышляя об этом, преподобный Феодосий недоумевал, чего держаться: безмолвия ли, или попечения о спасении братии, и склонялся мыслию то к сему, то к другому. Что же делает блаженный? Он возлагает все на Бога, могущего соединить и то и другое для одной пользы, чтобы и плод безмолвия не потерять и не лишиться награды за начальствование над братьями и попечение о них; ибо жизнь инока укрепляется не в уединении тела, но — чрез твердость в добре и мире сердца. Преподобный держал еще в уме и пророчество святого Симеона Столпника, который предсказал ему пасение словесных овец. Впрочем, он поручал дело, принимаемое им, Божию изволению и молился Ему, чтобы Он дал знать, если Ему будет угодно создание монастыря, и указал чудесным знамением место, на котором должно было бы полагать основание обители. Взяв кадило и наполнив его холодным углем, он положил фимиам, без огня, и пошел по пустыне, молясь так: