Страница:
С увеличением размеров трансмиссий они делались все более сложными и на них терялось все большее количество энергии. Расположение станков на фабриках подчинялось необходимости размещать более энергоемкие станки поближе к двигателю. Рациональная последовательность операций во внимание не принималась. Примерно в 1890 году стало возможным снабжать каждый станок электродвигателем и передавать к нему энергию по проводам. Многие фабрики установили на своих паровых машинах собственные электрогенераторы, но можно было получать почти неограниченное количество энергии и от новых электростанций. Замена ременных и шестереночных передач на электрические провода и электродвигатели в первую очередь оправдывалась легко вычисляемой экономией от сокращения затрат на обслуживание и на энергопотребление. Но эта экономия -- не самое важное; существеннее то, что провода можно протянуть куда угодно, поскольку потери энергии в них были ничтожными. Стал возможным новый подход к устройству фабрик, и естественно, что размещение станков на фабриках стали подчинять рациональной последовательности этапов производства. [Дю Бофф сообщает, что издательства и типографии лидировали в процессе электрификации. "И стоит отметить, что издательства и типографии лидировали в росте производительности..." (там же, с. 516) Особенно интересны эксперименты правительственного управления печати, где "лучшее размещение станков и повышение их загрузки, а также устранение ременных и шестеренчатых передач "по крайней мере, на 10% повысили производительность печатных машин"" (там же, с. 513) Не исключено, что эти первоначальные достижения были перекрыты позже, когда конструкция машин была приспособлена для лучшего использования преимуществ электрификации.] Замещение механических силовых передач на электропривод открыло возможности не только для строительства гораздо более крупных фабрик, но сделало выгодными и небольшие предприятия. Небольшие мастерские, не имевшие возможности завести собственный паровой двигатель или водяное колесо, были вынуждены пользоваться только ножным или ручным приводом. Теперь появилась возможность получать электроэнергию от новых электростанций и устанавливать электромоторы. Благодаря этому удалось не только остановить процесс вытеснения мелких мастерских громадными заводами, но и сократить издержки, а значит, увеличить объем производства и занятости в отраслях, в которых до сих пор господствуют небольшие обрабатывающие предприятия. Трудно представить, например, как без электричества смогла бы достичь современного размаха швейная промышленность Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. В общем, широкое внедрение электропотребления в 1890-х годах привело к моральному устареванию значительной части обрабатывающей промышленности Запада. Неожиданно оказалось, что крупные заводы во многих случаях больше не нужны, а небольшие предприятия нуждаются в электрификации. Развитие двигателей внутреннего сгорания и первые эксперименты с автомобилями, или, как их тогда называли, с безлошадными повозками происходило также между 1880 и 1890 годами. Освоение электроволн только еще началось -- от рентгеновских лучей до первых радиопередатчиков Маркони. Здесь были уже семена второй промышленной революции, которая заменила паровой двигатель на двигатель внутреннего сгорания и ввела в жизнь автомобили и самолеты, а также предпосылки революции в системе коммуникаций. Не исключено, что американским финансистам, которые как раз к 1900 году развернули процесс слияний и укрупнения предприятий, просто повезло, но они создали экономику, способную строить и эксплуатировать автомобильные заводы, которые к 1914 году образовали новую гигантскую отрасль промышленности, что имело очень далеко идущие экономические, социальные и политические последствия. В общем, между 1880 и 1900 годами в Соединенных Штатах шел процесс расширения производственных мощностей и внедрения новых технологий, что нередко приводило к существенному увеличению размеров отдельных заводов и фабрик. Найти необходимый капитал было нелегко. Начиная с 1880 года, началось общее падение цен на продукты обрабатывающей промышленности, а вслед за паникой 1893 года последовала сильная депрессия. В этих условиях у фирм не было возможностей для самофинансирования, а многие из них были непривлекательны как инвестиционный объект даже для собственных владельцев. Существовала серьезная потребность в новых формах предприятий, которые были бы более привлекательны для капиталовложений, то есть таких форм, которые предлагали бы инвесторам перспективы более высоких прибылей и меньшего риска. В экономической системе, где прибыль финансистов от продажи ценных бумаг новых предприятий зависела от их способности представить последние как более прибыльные или менее рискованные вложения капитала, были испробованы разные правдоподобные варианты: инкорпорирование предприятий, создание трестов, а после 1894 года -вертикальная и горизонтальная интеграция, достигшая наибольшего размаха в 1900 или 1901 годах. Хотя при этом было учреждено множество быстро провалившихся предприятий, возникли большие предприятия, успешно справлявшиеся с задачей привлечения капиталов для обновления и расширения производства. Как и в любых других экспериментах, имели значение только удачные попытки, и волна слияний подготовила американскую промышленность к решению задач второй промышленной революции, движущими силами которой были двигатель внутреннего сгорания и электричество. Изменения в организации предприятий Технологические новшества между 1880 и 1914 годами вели к изменению размеров американских предприятий, а одновременно действовал другой, не менее важный процесс: расширение набора функций каждого отдельного предприятия. Здесь необходимы объяснения. Производственные предприятия могут выполнять либо самостоятельно, либо прибегая к услугам других, следующие функции, каждая из которых включает множество подфункций: + конструирование, разработка продукта; + производство сырых материалов; + производство полуфабрикатов; + сборка готового продукта; + сбыт на местном или региональном рынках; + сбыт на национальном рынке. Размер предприятия отчасти зависит от того, сколь многие из этих функций оно выполняет самостоятельно. Еще в большей степени эффективность предприятия определяется тем, сколь разумно оно выбрало для себя подходящий набор функций. Мы вернемся к вопросу о факторах, определяющих размер предприятия, в главе 9. 1. Сборка, производство полуфабрикатов и сырья Массовое производство вызвало быстро растущий спрос на все виды сырья и полуфабрикатов. Это было не ново. В течение XIX века британская текстильная промышленность, как мы видели в главе 5, увеличила спрос на хлопок в шестьдесят раз. Снабжение отрасли хлопком осуществляли торговцы Ливерпуля и Манчестера, и нет свидетельств о попытках ланкаширских изготовителей пряжи подчинить себе выращивание хлопка. В конце XIX века ряд отраслей промышленности в Соединенных Штатах отличался от британской текстильной промышленности тем, что в их распоряжении не было надежных, конкурентных рынков, на которых можно было бы закупать все необходимое сырье и полуфабрикаты. Иногда выходом становилась вертикальная интеграция -- то есть подчинение себе производства сырья. В производстве цветных металлов было обычным соединение добычи руды и получения металла, и эта же практика распространилась в производстве стали и в нефтепереработке в результате резкого увеличения спроса на сырье новых нефтеперерабатывающих и сталеплавильных заводов. Учет транспортных издержек разделил национальные и международные рынки на региональные, и эти региональные рынки иногда могли, а порой были не в состоянии удовлетворить спрос отдельного металлургического или нефтеперерабатывающего завода без резкого увеличения цен. Возникали проблемы с сортировкой и качеством сырья. И всегда была опасность, что производители сырья могут войти в опасное картельное соглашение. Для производителей стали и нефтепродуктов было особенно характерно вовлечение в добычу сырья для собственных отраслей -- железной руды, угля и нефти. А опыт взаимодействия с железнодорожными картелями подтолкнул их к тому, чтобы развивать собственные системы транспорта. Нефтяные компании строили собственные нефтепроводы, владели баржами и танкерами. Производители стали создали парк рудовозов. (Стоит добавить, что продолжали работать производители нефтепродуктов и стали, не владевшие собственным сырьевым производством, но их деятельность была более успешной в периоды, когда наличествовал избыток сырья). Появление судов и вагонов, оснащенных холодильными установками, побудило поставщиков мяса и производителей продовольствия включать в состав своих производств транспортное звено, а в отдельных случаях и выращивание собственной продукции, как, например, бананов. В некоторых случаях, особенно в производстве стали и нефтепродуктов, вертикальная интеграция вела к установлению единого управления сложными потоками перерабатываемых материалов. В этом состояли основные организационные инновации: изобретенная Джоном Д. Рокфеллером интегрированная нефтяная компания до сих пор широко используется во всем мире. Но процесс интеграции захватил далеко не всю экономику США. Сплошь и рядом производители сырья продолжали успешно (и, конечно же, бодро) расширять производство для удовлетворения потребностей новых заводов. Даже в сталелитейной промышленности процесс интеграции остановился на собственно производстве стали. "Дженерал Моторс" была гигантским потребителем стали, но сама она сталь не производила. Среди экспериментов Генри Форда были и попытки производить сталь, но они оказались неудачными, поскольку не дали сокращения издержек. На самом деле, если не считать бензина и мазута, трудно найти производителей других потребительских благ, технологический цикл которых захватывал бы и производство сырья. 2. Интеграция сбыта на национальных, местных и региональных рынках Иногда утверждают, что современное промышленное предприятие возникло тогда, когда впервые в рамках одного предприятия соединились массовое производство продукции и ее сбыт. Эта точка зрения не лишена оснований, но нужны оговорки. В период ремесленного производства продажа готовых продуктов была частью работы ремесленника, а не особой профессией, и осуществлялась на прилавке мастерской или в ярмарочном киоске. Межрегиональную торговлю и, соответственно, региональную специализацию обеспечивали торговцы, закупавшие продукцию местных ремесленников и продававшие ее в других регионах. Таким образом, распределение -- доставка продукции потребителям -- было специализированным занятием, сосредоточенным в торговых предприятиях, которым из-за гильдейских правил и уставов не было доступа к производству. Переход от ремесленного производства к фабричному не привел к соединению производства и распределения в рамках одного предприятия -- по крайней мере, на первых порах. Например, на ранних этапах развития текстильной промышленности в Британии все еще сохранялись торговцы и брокеры, имевшие достаточные ресурсы, чтобы служить посредниками для фабрик. Значительная часть производимой продукции экспортировалась, и местный рынок был географически компактен. В Соединенных Штатах, начиная с 1880-х годов, ряд производителей достигли того, что их продукция в заметных количествах продавалась на общенациональном рынке. Немногие из предприятий такого рода полагались при этом на одного-единственного торговца или брокера. Более типичной была ситуация, когда закупки осуществляли множество посредников или прямых потребителей -- то есть покупателей, которые, не будучи оптовыми торговцами, закупали продукцию в больших объемах: другие производители, правительственные агентства или строительные компании. Для сбыта продукции на национальном рынке через каналы оптовой торговли были нужны заводские отделы сбыта, нередко с территориальными конторами, складами, а иногда и ремонтными участками. Кроме того, была централизована деятельность по предоставлению информации потребителям: ведь оптовики или дилеры редко способны столь же дешево, как производители, готовить и распространять каталоги, инструкции, наставления по ремонту и обслуживанию. Рекламные объявления могут появляться в местных изданиях от лица дилера или оптовика, но издержки на подготовку рекламы сокращались, когда заводы (или их рекламные агентства) брали на себя оказание этой услуги оптовикам. Издержки на общенациональные рекламные компании также должны ложиться на изготовителей, поскольку ни один оптовик не располагает для этого нужной финансовой заинтересованностью. Несмотря на всю важность такого рода деятельности, интеграция производства и сбыта не была завершена. Предприятия с массовым производством продукции продолжали использовать оптовых и розничных торговцев как конечные звенья в цепи сбыта. Исключения были редки, хотя некоторые из них весьма внушительны. Непосредственно потребителям сбывала свои продукты нефтеперерабатывающая промышленность. Время от времени к той же практике прибегали производители пылесосов, швейных машин и других видов продукции. Некоторые производители заводили собственные территориальные склады, чтобы непосредственно снабжать розничных торговцев. Иногда собственные системы оптового сбыта охватывали весь национальный рынок, иногда только часть этого рынка, а для некоторых регионов использовались услуги местных оптовиков. Многие производители массовой продукции создавали собственные экспортные организации. На практике использовалось бесконечное количество сочетаний и комбинаций, но по большей части сбыт конечному потребителю -- там, тогда и в таких количествах, которые наиболее удобны для потребителя -- оказывался проще и дешевле, если им занимались не сами производители, а независимые оптовики и розничные торговцы. Сбыт непосредственно конечным потребителям большей частью осуществлялся тогда, когда заказчик покупал в достаточно большом количестве, чтобы иметь с ним дело напрямую. Одним из примеров здесь могут служить производители инвестиционных благ, которые продавали заводское оборудование другим производителям, а другой пример -- производители профессионального оборудования и материалов для врачей, юристов, бухгалтеров и фотографов. Непосредственно потребителям, как правило, продавались технически сложные изделия: отчасти потому, что здесь для ответа на вопросы потребителей нужны особо подготовленные продавцы; отчасти во избежание ситуаций, когда потребителю сбываются неподходящие для него изделия, отчего может пострадать репутация производителя; отчасти из веры в то, что специалисты предприятия-изготовителя могут лучше осуществлять установку, ремонт и подготовку персонала пользователя, чем оптовые торговцы. У многих производителей, обслуживавших национальные рынки, отделы сбыта оказывались более мощными, чем крупнейшие торговые предприятия XVIII и XIX веков, и организация взаимодействия этих отделов с производственными подразделениями фирмы была важным моментом в развитии предприятий. Однако при своем появлении в конце XIX века большинство отделов сбыта у производителей массовой продукции главным образом просто осуществляли связь со своими оптовиками. Сбыт не передавался в. руки новых общенациональных маркетинговых структур, а шел через традиционную сеть оптовой и розничной торговли. "Зингер", "Стандард Ойл" и производитель кассовых аппаратов "Нейшнл Кеш Реджистер" оставались всего лишь видными исключениями. Хотя сложившаяся к тому моменту система торговли не имела никакого опыта оперирования с продуктами массового производства, и все необходимые изменения приходилось изобретать на ходу, система оптовой и розничной торговли справилась с этим делом превосходно, если только можно судить по данным об их росте в период развертывания системы массового производства. Доля оптовой торговли в национальном доходе (добавленная стоимость) выросла с 220 млн. дол. в 1879 году до 810 млн. дол. в 1899 и 1300 млн. дол. в 1909 году. Соответствующие числа для розничной торговли -- 560 млн. долларов в 1879, 1340 млн. дол. в 1899 и 2320 млн. дол. в 1909 году [U. S. Department of Commerce, Bureau of the Census, Historical Statistics of the United States (Washington, D. C.: Government Printing Office, 1975), ser. T 1--14, p. 839]. Рынки ценных бумаг Мы видели, что развитие технологии и совершенствование приемов организации умножили число областей хозяйства, в которых издержки от увеличения размеров предприятий перекрывались экономией от увеличения масштабов производства или сбыта. Теперь мы обратимся к тому фактору, который превратил принадлежащие публике акционерные корпорации в самую выгодную форму предприятия, а именно к рынку ценных бумаг промышленных предприятий. До 1890 года в Соединенных Штатах были чрезвычайной редкостью принадлежащие публике промышленные корпорации, а после 1914 года столь же редки стали крупные неинкорпорированные и не имеющие множества акционеров предприятия. Этот сдвиг потребовал изменения как организации самих корпораций, так и торговли на фондовых рынках. Эти изменения были чрезвычайно важны для капитализма XX века. Возникновение фондовых рынков связано с торговлей правительственными облигациями и ценными бумагами монополий. Бродель выделяет рынок в Амстердаме, возникший в начале XVII века, как первый пример открытой, публичной и обширной торговли ценными бумагами, хотя зачатки такого рода торговли он обнаруживает в Италии, Испании, Франции, в городах Ганзы и в торговле ценными бумагами рудников на Лейпцигской ярмарке уже в XV веке [Fernand Braudel, The Wheels of Commerce (New York: Harper & Row, 1982), pp. 100--101]. В Лондоне торговцы ценными бумагами создали свой рынок в 1773 году. В Нью-Йорке с 1792 года систематическая торговля велась на улице (в буквальном смысле слова). Так что торговля ценными бумагами -- намного более древняя практика, чем торговля акциями промышленных корпораций. В Соединенных Штатах инвесторы познакомились со множеством вариантов торговли ценными бумагами во время и сразу по окончании гражданской войны. Мэриан В. Сирс сообщает, что с 1860 по 1930 год в Соединенных Штатах были открыты примерно 250 местных фондовых рынков, и большая их часть появилась в начале этого периода. В западных штатах местные фондовые рынки торговали акциями рудников. От них осталась грустная хроника потерь, понесенных инвесторами, нередко в результате грубейшего жульничества. Широчайший размах имела торговля золотом. В Нью-Йорке памятен целый ряд заведений, созданных специально для торговли акциями компании "Железные дороги Эри" после того, как эти акции были сняты с торгов на Нью-йоркской фондовой бирже [Marian V. Sears, "Gold and the Local Stock Exchanges of 1860's". Explorations in Economic History (Winter 1969): pp. 198--231]. В периоды экономической экспансии не только в Соединенных Штатах, но и в Европе фондовые рынки являлись центрами оптимизма и надежды на быстрое обогащение, что порой именуют спекулятивной горячкой. Там же действовали умудренные крутые дельцы, научившиеся эксплуатировать этот избыточный оптимизм. В периоды спада эти мыльные пузыри лопались, что вело к разорению и личным драмам множества людей. Короче говоря, фондовые рынки приобрели отталкивающую репутацию в кругу предусмотрительных инвесторов, и те рынки, которые вовсе не пытались контролировать процесс торговли ценными бумагами, были виновны в этой репутации не намного сильнее, чем другие, которые пытались как-то это дело упорядочить. До 1890-х годов на фондовых рынках в Соединенных Штатах торговали исключительно акциями железных дорог и компаний коммунального обслуживания. Единственным производительным предприятием, акции которого ходили на Нью-йоркской фондовой бирже, была "Пульман палэс кар компани", да и то большую часть ее собственности составляли компании по эксплуатации спальных вагонов. [Thomas R. Navin and Marian V. Sears, "The Rise of the Market for Industrial Securities, 1875--1902", Business History Review 24 (June 1955): pp. 105--138. Этим авторам принадлежит честь первого описания перехода значительной части промышленности США в форму корпораций, принадлежащих публике.] Иногда форму корпорации принимали текстильные компании Новой Англии, их акции имели довольно широкое хождение и продавались на Бостонской фондовой бирже. Но только 25% веретен в Новой Англии принадлежали инкорпорированным компаниям, а цены на их акции (около тысячи долларов за штуку) были, как выяснилось со временем, чрезмерно высоки для сколь нибудь широкой торговли, и в результате общий объем торговли был очень невелик. Некоторые крупнейшие предприятия еще не стали корпорациями, как, например, сталепроизводящие заводы Эндрю Карнеги, которые до 1892 года, когда они, наконец, были инкорпорированы, существовали в форме товарищества. Англия несколько опережала Соединенные Штаты в развитии рынков промышленных акций. В 1860-х годах здесь прошла волна инкорпорирования текстильных фирм, причиной чего были местные финансовые интересы. [См.: Р. L. Cottrell, Industrial Finance, 1830--1914 (New York: Methuen, 1980), pp. 108--109. Как и в Соединенных Штатах, создание промышленных компаний первоначально было делом второразрядных финансовых домов; вплоть до окончания первой мировой войны перворазрядные финансовые дома занимались преимущественно размещением иностранных ценных бумаг (там же, с. 144--145).] К инкорпорированию понуждали также потребность в модернизации оборудования и финансовые трудности, частично вызванные прекращением поставок хлопка из-за гражданской войны в Америке. В 1882 году на Лондонской бирже ходили акции производительных фирм с суммарным капиталом в 54 млн. фунтов, а за следующие двадцать лет этот показатель увеличился до 872 млн. фунтов. [Lance Davis, "The Capital Markets and Industrial Concentration: The U.S. and U.K., a Comparative Study", The Economic History Review 19, ? (1966): p. 255. Девис ссылается на свидетельские показания Дэвида Чедвика перед Особым комитетом по закону о компаниях от 1862 и 1867 годов, который утверждал, что его фирма к тому времени продала корпоративных акций, большей частью промышленных, на сумму более 40 млн. ф. стр. (с. 262 и п. 5). Девис указывает, что британские рынки краткосрочных и долгосрочных кредитов для промышленных концернов также были развиты лучше, чем в Америке (с. 260-261). Филип Мировски отмечает, что профессиональные торговцы акциями, получавшие текущую информацию о ценах на акции из газет и журналов, были в Британии уже в 1690 году. Он показывает, однако, что затем этот рынок пережил долговременный упадок. Philip Mirowski, "The Rise (and Retreat) of a Market: English Joint Stock Shares in the Eighteenth Century", Journal of Economic History 41 (September 1981): pp. 561--578.] Ланс Девис утверждал, что Англия располагала более развитыми рынками капитала, чем Соединенные Штаты, и потому при возникновении технологических возможностей для резкого повышения концентрации производства английским компаниям было легче финансировать соответствующие расходы [там же, с. 263-268]. Занятным исключением была пивоваренная промышленность, начавшая с 1886 года продажу акций для финансирования развития собственных пивных, которые должны были гарантировать устойчивый сбыт продукции. [Размещение акций пивных заводов описано Коттреллом. Cottrell, Industrial Finance, 1830--1914, pp. 168--171. Нехватка пивных возникла из-за успехов британского движения за трезвость и ограничительной лицензионной политики, и производителям пива стало выгодно завладеть сохранившимися пивными для гарантированного сбыта своей продукции.] Одно время эти продажи были очень велики, и в Лондоне они шли через ведущие торговые банки. Финансирование американских компаний, напротив, определялось неформальными связями с богатыми людьми или банками. Девис предполагает, что те, у кого были соответствующие связи, имели наилучшие возможности для получения экономии от масштабов производства и внедрения капиталоемких технологий. Не исключено, что Девис прав, считая, что американские производители охотнее англичан шли на слияния и поглощения из-за трудностей с финансированием. [Девис говорит о сравнимой ситуации в Германии: "В случае Германии, например, связь представляется еще более непосредственной. Из-за крайне малого числа прочных финансовых институтов, только германские банки были в состоянии предоставить промышленности большую часть потребного ей капитала. Этот централизованный контроль распределения капитала вскоре привел к централизованному контролю ценообразования и решений о производстве, а также способствовал возникновению сохраняющейся и поныне картелизации рынков. Поскольку промышленность была гораздо моложе, а финансовые институты более примитивны, было невозможно конкурировать, не имея внешних источников финансирования." ("Capital Markets", p. 271)] Но при оценке полезности знакомств среди финансистов для расширения производства следует иметь в виду некоторые оговорки. Во-первых, если вообразить себе отрасль, которая нуждается в увеличении мощности оборудования и в сокращении количества фирм, то ясно, что инвестиции будут очень рискованны до тех пор, пока не определятся фирмы-победители. Слияние фирм может оказаться разумным способом привлечь капитал для строительства более крупных заводов, и то, что в Соединенных Штатах все так и происходило, еще не свидетельствует о слабости американского рынка капитала. Во-вторых, есть два вида экономии на масштабах производства. В Британии с ее развитым рынком капитала легко было осуществлять укрупнение в тех случаях, когда наперед была известна выгода от расширения масштабов производства. Такого рода преимущества особенно часто существуют в отраслях (вроде британской текстильной промышленности или сельского хозяйства), где большинство улучшений в производственных процессах есть результат усилий машиностроителей или кого-либо еще за пределами отрасли.