Рукер Руди. Мокруха

ничего не получилось - его левая нога словно онемела и была похожа на
безвольный ласт морского животного, то же самое можно было сказать и о его
левой руке. Онемение распространялось на всю левую половину тела.
Он тяжело упал на что-то мягкое. Сквозь удушливую вонь до него донесся
запах женщины, он лежал боком на... Вэнди?
Вэнди!!! Вэнди???
Она была коматозным человеческим овощем, судорожно дергающимся телом,
лишенным всех внутренних законов поведения, диктуемых разумом. Ее дыхание
было по-детски прерывистым. Несчастный клон, ты даже не знаешь, как
правильно дышать.., хотя...
Он предпринял новую попытку подняться, но не достиг ничего, продолжая
бесполезно барахтаться поверх малосимпатичного вэндиподобного существа. Его
пенис напрягся, и он сделал то, что должен был сделать. Вэнди это нравилось;
если начать вспоминать, то можно с уверенностью сказать, что в последние
недели они занимались этим очень часто, очень много. И он, и она были голыми
и покрыты потом и грязью.
После того как оба они кончили, Стэн перекатился на правый бок и
принялся оглядываться по сторонам, отыскивая скамейку, на которой обычно
сидел. Вон она, эта скамейка, вон там.., извиваясь, как червяк, он пополз по
заплеванному мерзкому полу тесной каменной клетки, в которой они с Вэнди с
недавних пор жили.
Что-то где-то остановилось; что-то ушло, словно бы какой-то звук, к
которому он привык, но что именно? Он оттолкнулся рукой, зацепился
подбородком за край скамейки, с усилием поднял свое тело и сел. Он все время
забывает пользоваться левой половиной тела. Зачем он все время ползает, если
должен ходить? Раньше он умел ходить. Он лишился всякого представления о
том, что такое пространственная ориентация: даже те пять шагов, которые он
прополз от тела Вэнди до скамейки, потребовали от него невероятной
концентрации. Он взглянул на Вэнди. Вид Вэнди помог ему сосредоточиться, о
многом вспомнить. Он стал плотти, вот в чем дело, а Вэнди - просто-напросто
клон, ее разум девственно чист.
Он плотти и живет в...
- В "Приюте Счастливых", - сказал он громко стенам булькающим и
прерывающимся голосом, но все равно испытал от этого удовольствие. Потом
начал смеяться и не мог остановиться очень долго. Впечатление было таким,
словно месячный запас смеха, который он накапливал в себе, наконец прорвался
наружу, хотя и походил теперь больше на стон.
Постепенно его смех перешел в глухой, вынимающий душу кашель, а
откашлявшись, он замолчал. Что-то случилось с его небом: на месте мягкого
неба у него теперь была большая дыра, в глубине которой словно сидела острая
цепкая заноза.
Да, боль была примерно такая. Стэн принялся ощупывать дыру в небе
языком, ощупывать и прислушиваться, и оглядываться по сторонам.
Воздух в камере, в которой они с Вэнди находились, стал невыносимо,
невероятно тухлым. Впечатление, что они находились в камере, усугублялось
тюремного вида решетчатой дверью, расположенной справа напротив него. За
дверью можно было разглядеть огромные, залитые розовым светом танки,
наполненные густой мутной жидкостью, печенью, легкими и мозгом и, конечно
же, вэнди, спокойно плавающими в питательном растворе, лежа на своей
гидропонной основе, эти гидропонные танки, возле которых Стэн трудился не
покладая рук много дней подряд без отдыха и срока, вкалывал до тех пор, пока
хватало сил двигаться, где Вэнди ползала за ним следом, где и ему, и ей,
конечно же, разрешалось есть столько сырого мяса и органов, сколько влезет,
откуда в конце рабочего дня, срок которого был неопределен, их выпроваживали
в камеру "Приюта Счастливых", в котором они спаривались, справляли большую и
малую нужду и забывались сном без сновидений. Значит, об этом ему говорил
Рикардо?
Стэн припомнил слова красавчика и громко повторил их, с трудом ворочая
непослушным языком.
- Тебе на хрен не нужен будет наш мир, Муни-дружище, будешь жить там
как король!
Смех-рыдания снова поднялись в нем, слюнявые и всхлипывающие,
истерические и глухие, сопровождаемые звуками воздуха, гудящего в дыре на
месте пустого неба, поворотами и уколами больших заноз, угнездившихся там,
но теперь высвобождающихся и срывающихся, ууууухухухуху.., вот, еще
немного.., идет, идет.., уууууггххх...
Стэн спазматически изогнулся и рыгнул, широко разинув рот, потом еще
раз и.., крохотный пластиковый цилиндр с отростками коготков-манипуляторов
вывалился у него изо рта и со стуком упал на пол. Крыса. Вот так-то!
Получила? Конец проклятому голосу Елены в его голове, не затихающему ни
днем, ни ночью, конец этим мамашиным понуканиям, от которых некуда деться -
Стэн, сделай то, Стэн, сделай это, - сама теперь таскай свои противные
кишки. Нет больше Елены в Стэне, не станет он больше возиться для нее в этой
вони. Он наступил на крысу и растер ее по полу.
Что-то случилось с Еленой; что-то заставило ее остановиться. Боже мой,
как это приятно, сидеть вот так, думать самому и смотреть по сторонам..,
хотя остается еще проблема.., гм, да.., с его головой не все в порядке, его
правая мозговая доля повреждена.., из-за этого он все время забывает
включать в работу левую половину тела, просто забывает о ней и все. А сможет
ли он двинуть левой ногой, если очень постарается? Если очень-очень
постарается? Или о левой половине тела можно забыть?
Он гневно уставился на большой палец левой ноги. Раньше он знал, как
двигать этим пальцем, но теперь, без поддержки Елены, когда ее голос в его
голове исчез, левая сторона его тела.., он не может.., он забыл, что
означает сознательное целенаправленное движение.., схватив большой палец
ноги здоровой правой рукой, он принялся энергично крутить его, да, вот так,
потом наклонился и понюхал его, лизнул и даже укусил.., ну вот,
наконец-то.., палец задвигался.., слабо и неуверенно, по мере того как
сигналы мозга пробивали себе новые пути по сетке нервов.., палец колет,
словно иголками... точно так же он принялся за левую руку.., вот так,
терпение и еще раз терпение.., рука.., левая рука уже может пародировать
движения цыплячьих крылышек, делать то, чем он обычно занимался под "Зетом"
в Дайтоне.., наклонись вперед, Стэн, и бей левой рукой по левой ноге, много
раз подряд, и терпи боль пробуждающихся нервов.., эх ты, Стэн, слюнявый ты
старый хрен, паралитик, до такого докатиться...
Когда чувствительность начала возвращаться, он осторожно поднялся на
ноги и, раскорячившись, замер перед скамьей, балансируя и покачиваясь, но
все же на своих двоих. Потом, решившись, проковылял к Вэнди, наклонился над
ней, засунул ей палец в рот и ощупал ее небо, отыскивая крысу, но небо Вэнди
оказалось целехоньким - несчастная тупица, она была слишком недоразвита,
чтобы представлять хоть какую-то ценность для бопперов.
- Мы уходим, Вэнди; сейчас пойдем домой, малышка.
Все будет хорошо.
Несколько минут он занимался с Вэнди, присев с ней рядом изгибая и
разгибая ее руки и ноги, как физиотерапевт или как это обычно делают со
своими малышами матери, растирал ей бедра и грудь, усаживал и снова
укладывал ее, все время приговаривая что-то, с удовольствием, словно
впервые, пользуясь речью.., да, почти что и так, ведь он молчал целый месяц.
Из событий месяца, проведенного в рабстве, в его памяти не сохранилось
почти ничего, только расплывчатые, туманные воспоминания. Возможно,
объяснением тут был ужас происходящего с ним, который был настолько велик,
что сознание отказывалось его воспринимать. Или, возможно, быстро привыкнув
к давай-давай-давай Елены, ее вечным туда-сюда-обратно, его мозг просто не
считал нужным делать отметки о событиях окружающего. И наконец, нельзя было
забывать и о мозговой травме, которую он перенес от рук хирургов и после
которой его полноценность, конечно, стала весьма и весьма сомнительной.
Возможно, что и к лучшему.
Кто сделал его таким? Ответ прост: ОСЦС. Но зачем ОСЦС это было нужно?
Для того чтобы распространить по Гнезду свою заразу, разумеется, свой
чипоед, конечно же. Чипоед сработал, изжарил всем бопперам мозги, и этим все
отлично объяснялось. Теперь они просто-напросто несчастные отморозки, да,
так называл Вождь Джексон законченных наркошей, забывших все, даже
собственное имя, несчастные отморозки. Чипоед достал и его тоже - неделю он
проболел.., он вспомнил, как ныли у него почки и как больно было ему
глотать.., но он поправился, потому что его битый-перебитый за миллионы лет
вэтсофт научился сам всему находить противоядие.
Он взял Вэнди под мышки и подтащил ее к скамейке, усадил там и присел
отдохнуть рядышком сам. Сидящая слева от него кукла отрешенно пускала
пузыри. Посидев немного ровно, она вдруг сползла по стене набок и свалилась
со скамейки на пол.
Оставив пока Вэнди в покое, Стэн снова занялся своими левыми рукой и
ногой, сосредоточив все внимание на том, чтобы последовательность сокращений
групп мышц при ходьбе и движении рукой запечатлелась в сознании, потом
поднялся и проковылял к решетчатой двери камеры. На левый глаз полагаться
было нельзя, а левая рука еще мало подходила для тонкой и точной работы, и
потому, чтобы открыть дверь, ему пришлось здорово помучиться. На двери замка
не было и запиралась она простой поворотной скобой-крючком.., но крючок
оказался тяжелым и тугим.., и чтобы одолеть дверной запор, Стэну пришлось
научиться двигать руками в направлении, противоположном видимому, как будто
глядя на происходящее в стоящее напротив зеркало.., и только изрядно
вспотев, он наконец сумел открыть дверь их застенка.
- Все, Вэнди. Мы уходим.
Подняв Вэнди на ноги, он обнял ее здоровой правой рукой за талию.
Двигаясь медленно и осторожно, шаркая ногами по полу, они выбрались из
камеры в залитую розовым светом комнату с гидропонными танками. Танки
казались ему до боли знакомыми, но пробираться среди них ему, лишенному
координации, было настолько же трудно, как через лабиринт. Сворачивая в
разные стороны, побродив там и сям, с гулко бьющимся сердцем Стэн наконец
добрался до стеклянной стены рядом со входом в шлюз.
Елена и Улалум находились там, где обычно, в рабочем зале, вот только
выглядели они плохо, ужасно плохо, не живыми, не мертвыми, а просто
неподвижными и имели отсутствующий вид.., а кроме того.., кроме того, их
мерц-покров выглядел странно, очень странно. Пестрел ритмично повторяющимися
вводящими в транс узорами. По словам Юкавы, чипоед порождал в мозгу бопперов
особого вида электрические вибрации, приводящие к нарушению основных связей.
Результатом являлась смесь каталептического состояния и эпилепсии, что
вполне подтверждалось тем, что Стэн сейчас видел перед собой. Елена и Улалум
сидели посреди зала, погруженные в глубочайший транс в буддистском духе, -
просто сидели на полу в подобии позы лотоса, погруженные в аум мане падме
хум медитацию, вот это по-настоящему круто, роботы закидываются плесенью и
разговаривают с Богом, вот это ништяк. А мерц-покров на них действительно
сошел с ума, вытворяет такое, что только диву можно было даваться, весь шел
пятнами и разводами, везде, и на здоровенном ловком стручке-операционной
Елены, и на ее прекрасной "голове Нефертити" с чертами тонкими и изящными,
которой она так гордилась, кстати и не кстати цитируя "К Елене" По, от
одного воспоминания о чем у Стэна начинала раскалываться голова, мерзкая
старая вампирша, вот кто она, все время она доставала его, а теперь сидит
неподвижно, как статуя, и весь ее мерц-покров идет разводами, так тебе и
надо. Сидите вы теперь, осьминогоголовая Улалум и зубастая стерва Елена,
рядышком посередь комнаты как дуры последние, дожидаясь пришествия Судного
дня, и никому до вас нет дела, нет дела до вас, железок. Нет никому дела, и
все о вас забыли, и хрен с вами. Так, что теперь?
Стэн серьезно прикинул свое положение. Он хочет убраться отсюда, но
снаружи воздуха нет. Как же тогда привел его сюда Эмуль, если снаружи за
стеклом везде царит только ледяной смертоносный вакуум? Он попытался
вспомнить, и постепенно это ему удалось. Когда он встретился с Эмулем на
Рынке, тот дал ему специальный Плащ Счастья, большой кусок мерц-покрова,
который, если его надеть, укрывал с головой, превращаясь в некое подобие
скафандра с прозрачным щитком перед лицом. В скафандре Стэн добирался с
Рынка в Гнездо к крыс-машине, в пять минут подключившей к его
нейропереходнику пластикового грызуна. Воспоминания давались ему с огромным
трудом, словно в тот момент он находился под влиянием огромной дозы
наркотиков. Точно так же, в Плаще Счастья, он пришел и сюда, на гидропонную
ферму, когда Эмуль продал его Елене. Присмотревшись, он заметил, что Плащ
Счастья все еще висит на стене прямо напротив двери шлюза, и кстати говоря,
тоже выглядит по меньшей мере странно - весь покрыт ярко светящимися точками
и даже, похоже, подрагивает и елозит на своем крюке. Но чтобы достать Плащ,
ему все равно придется выйти из шлюза, сделать несколько шагов в вакууме,
потому что другого пути нет.
Другого пути не было. Да, старина, тебе придется сделать это. Бережно
опустив Вэнди на пол и усадив у стены, он вошел в шлюз. Закрывая за собой
первую дверь, он очень долго путался и потел, а закрыв наконец, совершенно
потерял ориентировку и, открыв в результате снова ту же дверь, ввалился
обратно к Вэнди в зал гидропонной фермы. Обнаружив это, он был так потрясен
и растерян, что снова забыл о левой стороне тела, всего на несколько секунд,
которых хватило, чтобы он споткнулся и упал лицом вниз прямо в теплую кучу,
появившуюся тем временем между широко расставленных ног Вэнди, - вот тебе и
"Приют Счастливых", здрасьте-пожалуйста. Поднявшись на ноги, он некоторое
время обалдело смотрел сквозь стекло наружу, собираясь с духом.
Вновь заметив недостижимый Плащ Счастья, он вспомнил о своем замысле и
опять потопал к шлюзу. Ничего нет проще его плана - открыть наружную дверь,
выскочить из шлюза, сделать несколько шагов в вакууме, схватить Плащ Счастья
и забежать с ним обратно, чтобы уже спокойно надеть. Приготовившись бежать,
он положил правую руку на рычаг открывания двери - на правильный рычаг на
этот раз, как он надеялся - и ударил неловкой левой рукой по большой круглой
кнопке разгерметизации. Воздух со свистом рванулся наружу.., чтобы давление
не разорвало ему легкие, Стэн широко открыл рот и глотку.., толкнул дверь и
бросился бежать.., по крайней мере попытался это сделать.., очень похожий на
чемпиона Олимпийских Инвалидных Игр в забегах на четыре ярда для
паралитиков. Господи, только не забудь о том, что у тебя есть левая нога..,
вцепился рукой в Плащ Счастья.., жеманно прильнувший к его руке и с
готовностью соскользнувший с крюка.., ох, невыносимый холод рвет
пронизывающей болью его уши и ломает хрупкие опустевшие и слипшиеся легкие,
пот высыпает кристалликами на его туго натянувшейся коже.., черт, где же
шлюз? Вытаращенными глазами Стэн уставился на дверь, совсем не похожую на
ту, из которой он только что выскочил, наверное, он не в ту сторону
повернулся.., он метнулся кругом.., споткнулся.., о нет! Стукнувшись лбом об
пол, он понял, что ничего не успеет больше сделать, что все бесполезно и он
сейчас умрет, и в тот же миг Плащ Счастья опустился на него благодатным
мягким покрывалом, сам собой превратившись в теплый и полный сладкого
воздуха скафандр.
От свежего воздуха у него сразу же прибавилось сил. Стэн заставил себя
открыть глаза. Как обычно, часть Плаща Счастья, находящаяся перед его лицом,
была прозрачной; он мог прекрасно различать вокруг себя предметы.
Почувствовав несколько резких уколов в затылочной области шеи, он вздрогнул
от неожиданности, но потом успокоился. Плащ Счастья подключал свои
микродатчики к его нервной системе.
Привет, плотти, отчетливо раздался в голове Стэна голос Плаща. Я рад
тому, что снова могу помочь твоему телу. Многое изменилось с тех пор, как мы
виделись в последний раз.
- Можешь называть меня Стэн. Мне нужно отнести одну вэнди в Эйнштейн, в
целости и сохранности. Это приказ Елены.
Ты обманываешь меня, плотти. Бопперы умерли, все до единого. Я голоден
и мне нужен свет. Отведи меня на световой круг. После этого я сделаю все,
что ты хочешь.
- Хорошо.
Стэн решил помалкивать и поменьше болтать. Поднявшись на ноги, он
осмотрелся по сторонам, решая, в какую сторону идти. Вэнди должна была
находиться где-то рядом, но он ужасно путался в направлениях. Он забыл, где
оставил ее.
- После того как ты поешь, мы вернемся за Вэнди, так я понял?
Да, мы вернемся.
Плащ Счастья подтолкнул Стэна в сторону сидящих на полу Елены и Улалум.
Делаясь более жестким то с одной стороны, то с другой, Плащ руководил Стэном
и направлял его.
У Стэна не было никакого желания приближаться к кровожадному стручку
Елены, но Плащ заставил его подойти к ней вплотную и коснуться ее тела.
Испещренный световыми пятнышками мерц-покров Елены тотчас же принялся
судорожно мигать - впечатление было таким, словно он и Плащ Счастья
разговаривали о чем-то между собой. По молчаливой просьбе Плаща Стэн положил
другую руку на голову безразличной ко всему Улалум, и мерц-покров той
отреагировал точно так же.
Отнеси моих друзей к свету, пожалуйста, попросил голос у него в голове.
Они тоже голодны, как и я.
Плащ Счастья промигал что-то стробоскопическими вспышками в сторону
Елены и Улалум, и кожа соскользнула с удивительных сестер, обнажив гладкую
темную поверхность их тел. Хотя, сказать по правде, корпуса гидропонных дев
не были так уж совершенно чисты - тут и там в стыках оболочки видна была
выпирающая наружу сгустками желтовато-серая плесень. Чипоед. Елена и Улалум
боролись за свои жизни, но чипоед удушил их чипы прежде, чем они сумели хотя
бы на шаг приблизиться к созданию подходящей вакцины для излечения своего
внутреннего недуга. Карающая десница людей настигла их здесь, посреди
колыбели изобретенного ими вэтсофта. "Железо" бопперов было уничтожено, но
часть его - на гибкой основе, составляющая мерц-покров, симбиотическая
имиполексовая кожа, "лимпсофт" - ничего не имела против союза с плесенью.
Стэн нагнулся и поднял с пола два шевелящихся имиполексовых кожуха. В слабой
лунной гравитации они почти ничего не весили.
Спасибо, плотти.
Направляя его, Плащ Счастья делал это совсем ненавязчиво и не с позиции
силы, как Елена; в нужных местах Плащ просто подталкивал его или предлагал
голосом сделать то или это. При помощи глаз Стэна Плащ мог видеть, а тело
Стэна позволяло ему двигаться и было ясно, что он рад и благодарен Стэну за
то и за другое.
- Куда теперь?
Следуй за звездой. Твоя Вэнди может подождать. Позже мы вернемся за ней
и заглянем к Дарле.
В поле зрения Стэна появилась яркая звездочка голубого света и, не
торопясь, полетела вперед по направлению к входу в ближайший тоннель. Он
двинулся за ней следом, иногда теряя из виду, но всякий раз, оглянувшись по
сторонам, быстро обнаруживал снова. Возглавляемый путеводной звездой, он
вышел из лабораторного зала, проследовал через небольшой коридор и оказался
на дне Гнезда, стены которого вздымались вокруг него на необыкновенную
высоту, где-то незаметно переходя в купол. Остановившись, Стэн огляделся,
постоянно досадуя на ослабленное зрение левого глаза. Форма Гнезда
приблизительно напоминала перевернутую воронку, вдоль центральной оси
которой вниз падал узкий концентрированный пучок света. Подняв вверх голову,
Стэн испытал несколько пугающих секунд адаптации, в течение которых ему
казалось, что он вот-вот оторвется от пола и полетит вниз к устью огромной
воронки Гнезда.
Световой круг впереди прямо перед тобой.
Шагая за голубой звездой, Стэн миновал несколько улиц со всевозможными
лавочками и магазинчиками, внутри которых тут и там он замечал бопперов.
Гнездо стало городом призраков; все его обитатели превратились в неподвижные
статуи. Мерц-покров у многих бопперов, чьи батареи истощились окончательно,
был темным и обвисшим. У тех же бопперов, в ком сок еще оставался,
мерц-покровы пульсировали пятнами и асимметричными разводами. Обладая,
по-видимому, высокой светочувствительностью, эти мерц-покровы
переговаривались между собой или, может быть, просто посылали друг другу
сигналы. Встречая такие покровы, Плащ разражался особой последовательностью
стробоскопических вспышек и груза у Стэна прибавлялось.
В конце концов они добрались до светового круга, оказавшегося ровным
широким пятачком около пятидесяти футов в диаметре в самом центре города.
Внутри круга застыло несколько дюжин парализованных бопперов, под ногами
которых извивалось десятка два-три мерц-покровов, сумевших доползти сюда
самостоятельно. Бросившие своих погибших хозяев мерц-покровы были похожи на
больших ярко окрашенных слизняков.
Когда, остановившись на краю площадки, Стэн скинул с плеча на свет свою
ношу, несколько уже насытившихся мерц-покровов торопливо подползли ближе
"поговорить". Решив отдохнуть, Стэн растянулся на солнце, дав возможность
своему Плащу вдоволь подпитаться светом. Удобно подстелившись под Стэна,
благодарный Плащ в ответ качал ему внутрь сколько нужно свежего воздуха.
Простодушные микродатчики Плаща просто излучали из себя довольство.
Постепенно Стэн уснул, и ему приснился сон.
Он увидел себя стоящим перед крутым обрывом на красном высокогорном
плато, возможно, дело происходило на Марсе. Полной грудью он вдыхал чистый
бодрящий горный воздух. Солнце, стоящее высоко в небе, было маленьким и
горячим. За спиной у него были крылья, могучие крылья из имиполекса. Он был
здесь не один; рядом с ним стояло еще несколько людей, все как один в
имиполексовых Плащах Счастья и, так же как и он, с огромными крыльями за
спиной, на которых так удобно было парить в поднебесье. Вэнди тоже была
здесь, и Уайти, и Дарла.
- Эй, Стэн! - закричали они ему радостными звенящими весельем голосами.
- Что стоишь? Давай полетим!
Без страха сорвавшись с места, они вместе побежали вперед и, кинувшись
вниз с крутого обрыва, расправили крылья и принялись описывать широкие
свободные круги над раскинувшимся внизу огромным прекрасным городом.
Потом картина его сна мгновенно и круто изменилась, и он оказался на
Земле, где-то в океанских глубинах, по-прежнему облаченный в знакомый
имиполексовый костюм, на этот раз чуть раздутый и во всем повторяющий
очертания дельфина. Рядом с ним скользил другой дельфин - это была Вэнди,
она весело жестикулировала, пытаясь объяснить ему что-то. Внезапно перед
ними появился густой косяк кальмаров, и с ходу врезавшись в него, они
принялись со смехом отгонять от себя руками головоногих.
Он был пылинкой в открытом космосе и с мудрым пониманием взирал на
мириады звездных россыпей.
Он медленно плыл в густой непрозрачной метановой атмосфере Юпитера,
устремив все свои чувства вниз, стараясь различить могучее пение Великого
Единственного.
Просыпайся, Стэн. Мы можем возвращаться. Мы, заберем Вэнди и Дарлу и
отведем их в Эйнштейн.
Стэн открыл глаза, поднялся и сел. Какой чудесный, волшебный сон. Елена
не позволяла ему видеть сны, и, засыпая, каждый раз в течение прошедшего
месяца он проваливался в черную непроглядную тьму.
Плащ Счастья набрался сил и приободрился; при каждом движении Стэна
словно подталкивала пружина. Он вскочил на ноги и потянулся. Мягкие тела
лимпсофтов помигали ему снизу, желая удачи. Два мерц-покрова подползли к
нему, по-видимому, предлагая свои услуги.
Я объяснил им, как стать скафандрами, - сказал голос в голове Стэна. -
Забирай их с собой и следуй за звездой.
Лучистое пятнышко света снова появилось перед глазами Стэна, и,
захватив под мышку два Плаща Счастья, он быстро заторопился за звездой.
Сначала они заглянут к Дарле и спасут ее. Сделать это было необходимо в
первую очередь, потому что, по правде сказать, то, что она оказалась здесь,
в застенке у бопперов, была его прямая вина.
Лишенный изрядной доли правого мозгового полушария, он не имел ни
малейшего представления о том, откуда он пришел и куда идти дальше. Но
теперь он об этом почти не волновался. Он отлично осознавал свое положение,
понимая, что точно так же, как повреждение левого полушария может привести к
частичной потери речи, повреждение правого полушария лишает возможности
мысленно выстраивать трехмерную картину окружающего. Но беды здесь большой
не было - он обратится за потерянной частью мозговой ткани в ОСЦС или, на
худой конец, если его все же обманут, черт возьми, оставит себе своего
нового друга - Плащ Счастья.
Голубая звезда перед ним мигнула и голос в его голове произнес: Я буду
рад служить.
Свернув в другую сторону от гидропонных ферм, они углубились в район
бесконечных фабрик и мастерских; через некоторое время его окружили высокие
молчаливые здания, по всей видимости, чипоплавильни. Постепенно они
добрались до противоположной стены Гнезда, где уходящие вверх балконы
напоминали уступы. В пять мощных пружинистых прыжков Плащ вознес Стэна на
пятый уступ от дна Гнезда, откуда, проследовав через череду разветвляющихся
коридоров, он добрался до настежь распахнутой двери в конце короткого
тупичка.
Это лаборатория Узера и Эмуля.
Стэн вошел внутрь и огляделся. Длинная комната, в которой он оказался,
отдаленно напоминала нору Юкавы. В дальнем конце помещения виднелся ряд