Страница:
– Он хотел знать правду. Теперь он ее знает, хотя очень сомневаюсь, что это остановит его. – В голосе монаха звучало неподдельное сочувствие. – Мне жаль его. Так же, как и остальных людей, совершающих подобные ошибки.
– Нашел, кого жалеть! – удивленно воскликнул я, а про себя подумал: «Наверное, я никогда не перестану удивляться поступкам моего друга». – Ты слишком добрый, Андрей, а в нашем мире это недопустимо.
– А я уверен, что доброта и любовь спасут мир! – убежденно ответил он.
– Если уж ты такой идеалист, то почему тогда бежишь из тюрьмы? – Я не смог удержаться, чтобы не подковырнуть его.
– Мы ведь не делаем никому зла тем, что бежим отсюда. Мы просто исправляем ошибку, допущенную правоохранительной системой, – спокойно ответил мой друг.
– Да, это точно. Мы просто исправляем несправедливость, и совесть наша чиста, – повторил я за Андреем. – Хорошо, пойдем спать. У нас завтра трудный день.
Мы разошлись по своим местам. Мне очень долго не удавалось заснуть. В голове постоянно прокручивались различные варианты нашего побега. Конечно же в таком случае все предусмотреть невозможно. Но, пользуясь логикой, можно просчитать действия наших преследователей и постараться упредить их.
Я слышал, как дневальный прошел в другой конец барака и с кем-то заговорил. Но, увлеченный своими мыслями, не обратил на это никакого внимания. Кому-то не спится, ну и что с этого?
Уже засыпая, я вдруг почувствовал, что меня тормошат за плечо. Я открыл глаза. Возле моей койки стоял испуганный Дохляк.
– Кот! – прошептал он. – Монаха вызвали на разборку. Я недавно ходил в туалет и мельком услышал разговор блатных. Они решили опустить его.
Сон как рукой сняло. Я вскочил на ноги и, не одеваясь, бросился в курилку. Слава Богу, я успел вовремя!
Двое подручных Беса уже скрутили Андрея, третий достал веревку, чтобы связать ему руки и ноги.
– Отпустите его! – крикнул я, вбегая в курилку.
От неожиданности блатные вздрогнули и отпустили монаха. Потеряв равновесие, он упал, грохнувшись головой о каменный пол. Я подошел к Андрею, присел на корточки и приподнял его голову. Никаких особенных повреждений не было, лишь небольшая ранка на лбу, из которой сочилась кровь.
– Эй ты! – пришел в себя Бес– Ты кто такой, что распоряжаешься здесь? Тебя кто звал сюда?
– Монах – мой друг. И вы ничего с ним не сделаете. – В моем голосе звучала твердая решимость, однако Беса это не смутило.
– Ах, он – твой друг! – со злобной иронией произнес он. – Значит, ты хочешь разделить участь своего друга? Извини, я сразу не понял, что вы хотите стать подружками после этой ночи! Братва, вместо одного «петушка» у нас будет два, – заржал урка.
После этих слов стало абсолютно ясно, что мирно разойтись с этой блатной компанией на этот раз не удастся. «Петух» – тягчайшее оскорбление на зоне. Оно смывается
только кровью.
– Сначала вы должны будете убить меня, – еле слышно
произнес я.
– Ну, это мы еще посмотрим! Скорее всего, ты сам повесишься после сегодняшней ночи. Валет, Крест! А ну-ка дайте этому крутому фраеру, чтобы у него кроме задницы ни одного живого места не осталось! А задницей мы займемся потом!
Валет и Крест, которые до этого держали монаха, злобно ощерились и пошли на меня. Я успел прислонить Андрея к стене и повернуться навстречу противникам.
Первым напал Крест. Он постарался пригвоздить меня к стене своим мощным ударом, но я успел уклониться в сторону. Кулак Креста сильно ударил в стену именно в то место, где еще долю секунды назад находилась моя голова. Блатной взвыл от боли и отскочил, прижимая к груди разбитый до крови кулак.
«Отлично, – подумалось мне, – одним меньше!»
Валет, в отличие от Креста, не спешил. Вероятно, он помнил мой бой со Слоном и понимал, что легкой победы в данном случае не добиться. Я решил сам ускорить события, пока Бесу не пришло в голову заменить Креста кем-нибудь другим.
Приблизившись к Валету и всем своим видом показывая, что буду бить рукой в голову, я неожиданно переменил направление атаки и ударил ногой по его коленной чашечке. Тот вскрикнул от боли, согнулся, обхватив ушибленное колено, и запрыгал на одной ноге. Тогда я подскочил к нему и изо всей силы ударил по затылку сжатыми в замок руками. После такого удара блатной свалился на пол и больше не вставал.
Занимаясь Валетом, я на несколько секунд упустил из виду Креста. За это время он успел подобраться ко мне сзади. Боковым зрением я уловил движение за спиной и понял, что избежать удара не удастся. Хорошо еще, что правая рука Креста была выбита, а левой он действовал не так хорошо, как правой. К тому же в последний момент я успел чуть-чуть наклониться. Его удар пришелся по касательной мне в ухо. Казалось, что в голове зазвонили колокола. Ухо горело, словно к нему прислонили раскаленное докрасна железо.
Я тряхнул головой, приходя в себя и восстанавливая ясность мышления. Крест отвел руку для второго удара…
«Ну уж нет, – пронеслось у меня в голове, – второго шанса у тебя не будет!»
И когда противник начал движение, я нагнулся и, крутнувшись на одной, вогнал пятку второй ноги ему в солнечное сплетение. Блатной на мгновение замер, а потом стал медленно оседать на пол.
«Никакой пощады!» – решил я и ударом ноги в челюсть добил противника.
Что-то хрустнуло, и Крест замертво свалился на пол. Я оглянулся. Бес встал со своего места и кивнул троим подручным, еще не принимавшим участия в драке.
– Действительно, крутой фраер! Ну что, кто из вас сможет его уложить?
Блатные замялись. Они привыкли бить беззащитных, психически подавленных людей. А теперь, столкнувшись с реальной силой, стушевались.
– Нет проблем, Бес! – первым взял себя в руки Кореец.
Эту кличку он получил за раскосые глаза, знание приемов каратэ и умение владеть нунчаками. Несколько раз я видел, как он тренировался с ними, отрабатывая боевые приемы, и по достоинству оценил его мастерство.
– Я сам заделаю этого гада! – самоуверенно заявил Кореец.
Откуда-то из-за пазухи он достал нунчаки и крутнул ими восьмерку.
– Давай, Кореец! Только гляди не убей! Он мне еще нужен живым. – Бес одобрительно кивнул своему дружку.
Я прекрасно понимал, что очень тяжело голыми руками сражаться с человеком, у которого в руках такое грозное оружие.
Кореец медленно приближался, корча рожи и поигрывая нунчаками.
Я оглянулся в надежде найти хоть что-нибудь, что могло бы заменить мне оружие. Ничего… Ничего такого, что могло бы сойти за него. Тогда я быстро скинул с себя майку и, скрутив ее в жгут, взялся за оба конца. Конечно, матерчатый жгут – слабая защита, но все же это лучше, чем ничего.
Кореец ухмыльнулся, видя мои приготовления, и пошел в атаку. Несколько раз я отпрыгивал, стараясь избежать удара эбонитовой палки. Пока это удавалось. Однако долго так продолжаться не могло, и в конце концов противник прижал меня к стене.
Я видел, как он размахнулся, и успел заметить, что конец палки летит мне прямо в лоб. Мгновенная реакция спасла меня и на этот раз. Я успел отклонить голову. Эбонитовая палка сильно ударила в стену. Во все стороны брызнули осколки кафельной плитки и разлетелись по полу. В этот миг я подумал, что то же самое могло произойти с моим черепом, не успей я убрать голову. От этой мысли меня бросило в холодный пот.
Видя мою полную беззащитность перед ним, Кореец расслабился. Как в учебном бою, бравируя своим искусством владения нунчаками, он решил провести боковой удар. Именно этого я и ждал…
На большой дуге я успел перехватить эбонитовую палку, подставив жгут. Обмотав его вокруг, я изо всей силы дернул. Нунчаки выскользнули из рук Корейца и упали на пол.
Рефлекторно, не осознавая последствий, блатной нагнулся, чтобы подобрать свое боевое оружие. Конечно же этого я позволить ему никак не мог. Удар ногой пришелся ему в плечо и отбросил на несколько метров. Он упал на пол, но тут же вскочил на ноги, заняв боевую стойку каратэ.
Я быстро нагнулся и поднял с пола нунчаки. Кореец не знал, умею ли я пользоваться его оружием, но во что бы то ни стало решил вернуть его себе. Он прыгнул, стараясь достать меня ногой. Я блокировал его ногу зажатыми в руках нунчаками. Кореец потерял равновесие и упал на пол, но успел при этом сгруппироваться. А вот встать он уже не успел. Сделав молниеносный выпад, я ударил его же оружием ему между глаз. После такого удара сотрясение мозга обеспечено, но мне было некогда жалеть своего врага. Борьба шла не на жизнь, а на смерть.
– Бес, может, ты сам покажешь, как надо драться? Давай разберемся как мужчина с мужчиной! – сказал я и отшвырнул нунчаки далеко в сторону.
Это оказалось большой ошибкой…
– Ну что ж! Ты заслужил свою смерть! – угрожающе ответил Бес, а затем, криво усмехнувшись, добавил: – Только в благородство я не играю! Надо кончать с ним, братва!
Он вытащил откуда-то из-за спины финку с наборной ручкой и перебросил ее из руки в руку. Двое подручных Беса тоже достали заточки и, поигрывая ими, пошли на меня. Теперь я оказался один против троих вооруженных противников. Ситуация не из приятных. Реально оценивая свои возможности, я прекрасно понимал, что победить этих троих у меня практически нет шансов. «Ну что ж! По крайней мере, умру достойно», – подумал я и стал пятиться в угол курилки, где хотя бы моя спина будет прикрыта.
Блатные не спешили, понимая, что деваться мне некуда.
– Все, тебе конец, Кот! – злобно прошипел Бес. – Сейчас мы из тебя ремней нарежем, а потом этими ремнями свяжем твоего друга монаха и побалуемся с ним.
Я на секунду взглянул на Андрея. Он все еще не пришел в сознание и сидел на полу курилки, прислонившись к стене.
– Если мне и суждено умереть, то я обязательно захвачу с собой кого-нибудь из вас, – прошептал я.
Блатные на секунду остановились, понимая, что это не пустая угроза. Они видели меня в бою и знали, чего я стою.
В этот миг дверь курилки распахнулась. На пороге показались Дохляк, Слон и еще несколько заключенных. Сзади напирали остальные. Скоро в курилку набились человек
двадцать.
– Кто вас сюда звал? – рявкнул Бес, пряча руку с ножом за спину. – А ну, пошли вон отсюда!
Однако его приказ не возымел действия. Дохляк, от которого я этого никак не ожидал, выступил вперед и заявил:
– А нас теперь звать не надо! Мы решили, что хоть мы и зеки – все равно люди вольные. И твое слово нам не указ!
– Это кто ж так решил? Ты, что ли, Дохляк?
– Мы все решили, – ответил за Дохляка Слон. – Мы ведь не стадо баранов и понимаем, что ты хотел опустить монаха, который ничего плохого в жизни не сделал. Да и какой из тебя «авторитет», если ты со всем своим кодлом даже с одним человеком не можешь справиться?
– Это с кем я не могу справиться? С тобой, что ли, Слон? – Бес угрожающе взглянул на гиганта.
– Нет! Не со мной, а с ним. – Слон кивнул в мою сторону. – Мы ведь видим, что у вас ничего не получилось, – Он махнул рукой на блатных, все еще лежащих на полу без сознания.
Толпа зеков одобрительно загудела, соглашаясь с этими словами. Бес впервые столкнулся с таким явным неповиновением. Злобно сверкая глазами, как затравленный волк, он посмотрел на столпившихся у дверей и, перекрикивая гомон толпы, прорычал:
– Так чего вы хотите?
– Докажи нам, что ты – «авторитет», – за всех ответил Слон.
– Как?
– Ты заставлял нас биться между собой, чтобы узнать, на что мы способны. Теперь твоя очередь драться!
– С тобой, Слон? Или с тобой, Дохляк? – Урка вызывающе обвел взглядом толпу. – Ну, с кем?
– Нет, не с нами, а с Котом! Вы ведь и так выясняли! отношения, когда мы вошли сюда. Только теперь ты будешь-с ним разбираться один на один. И без «пера». – Слон кинул выразительный взгляд на руку Беса, которую тот прятал за спиной.
Заключенные, набившиеся в курилку, совсем как присяжные, одобрительно закивали головами. Дружки Беса, видя настроение толпы, поспешно спрятали свои заточки и отступили назад. Бес, оставшись один, в порыве бессильной ярости с ненавистью посмотрел на Слона, затем пер вел взгляд на остальных.
– Хорошо. – Он отбросил свой нож в сторону. – Сна чала я разберусь с Котом, а потом мы поговорим с каждым из вас.
Сделав несколько шагов назад, он снял рубашку и бросил ее на пол. Все его жилистое, мускулистое тело дрожало от перевозбуждения.
«Настоящий дикий зверь», – мелькнула у меня мысль.
И как бы в подтверждение этой мысли я увидел на груди у Беса свежую наколку приготовившегося к прыжку матерого волка, оскалившего пасть в звериной ненависти.
В этой картинке было что-то гипнотическое или даже мистическое. Какое-то старое воспоминание из моих самых жутких кошмаров, что-то давно забытое, стершееся из моей памяти…
Видимо, я слишком увлекся рассматриванием наколки, потому что пропустил момент начала атаки, – когда он прыгнул на меня, словно разъяренный хищник на свою жертву. В последнее мгновение я все же успел уклониться от прямого удара в голову. Кулак только чиркнул меня по челюсти. Но на этом его атака не закончилась. Мы оказались слишком близко друг к другу, и я не успел отреагировать на удар коленом, который пришелся в правое бедро. Если бы Бес попал мне в пах, то, возможно, наша битва была бы закончена в первые же секунды.
– Грязные приемы, Бес! – Я отпрыгнул к стене, потирая ушибленное бедро.
– В настоящей драке нет правил, – ухмыльнулся блатной. – И тебе придется почувствовать это на собственной шкуре, сучара! Я убью тебя голыми руками. Будь уверен!
Я ничего не ответил, понимая, что Бес не просто так «базарит». Он хочет отвлечь мое внимание, чтобы еще раз попытаться застать меня врасплох. Так и оказалось.
Еще мгновение назад урка спокойно стоял, и вот он снова летит на меня. Но на этот раз я был готов и, оттолкнувшись от стены, резко выбросил вперед правую ногу. Мой удар остановил противника и откинул назад. Он упал на спину, но тут же, перекатившись через голову, снова стал на ноги. Удар пришелся ему в мышцы пресса, не причинив больших неприятностей. Разве что дыхание чуть сбилось. Я бросился на него, не давая передышки. Бес отскочил в сторону, выставив вперед кулаки…
Еще несколько минут мы кружили, стараясь выбрать момент для решающей атаки. Пару раз мне удалось пробить его защиту, но при этом мои удары не попадали в нервные центры противника. Бес также пытался атаковать, но это были скорее имитирующие приемы, которыми он хотел заставить меня раскрыться хотя бы на секунду.
Я решил подыграть и, когда он в очередной раз проводил отвлекающий удар ногой, сделал вид, что поверил ему. Ставя нижний блок руками, я наклонился, открывая в то же время голову. Соперник не замедлил этим воспользоваться и сделал резкий выпад правой. Вкладывая всю свою силу в этот удар, он не догадывался, что этого я и жду.
Нагнувшись еще ниже, я проскользнул под рукой и, быстро развернувшись вокруг своей оси, захватил его кисть. Инерция удара все еще влекла Беса, и скоро он всей своей тяжестью навалился на меня, припечатавшись к моей спине. Я резко выпрямился и дернул его руку вниз, используя свое плечо, как опору. Почувствовав, как хрустнула ключица, я отпустил его кисть и, сделав «вертушку», нанес
боковой удар ребром ладони по шее противника. Урка отлетел в сторону и упал.
После такого удара, да еще со сломанной ключицей, люди обычно не встают. Но Бес, как заговоренный, уже через секунду открыл глаза и попытался подняться с пола.
– Может быть, хватит, Бес? – спросил я, удивляясь такой невероятной живучести.
– Я тебя, суку, все равно убью, – прохрипел он в ответ, с трудом разжимая губы.
Его правая рука висела как плеть, а левой он шарил по полу, помогая себе привстать. Через несколько секунд это у него получилось, и он, пошатываясь, встал на ноги. В левой руке Бес держал свою финку, которую подобрал с пола.
– Ты уже труп, Кот! Если не сегодня, то завтра. – С этими словами он бросился на меня, выставив вперед нож.
Я успел перехватить его руку и закрутил ее за спину. Вырвав финку из его ладони, я уже замахнулся, чтобы раз и навсегда покончить с этим страшным человеком, но тут услышал голос Андрея:
– Не делай этого, Алекс! Это все равно ничего не изменит в этом мире, а себя ты погубишь.
Я на секунду задумался, а потом перевернул нож и ударил рукояткой по затылку Беса. После этого удара он как подрубленный упал на пол, где так и остался лежать.
– Ты все правильно сделал, – сказал Андрей, подходя ко мне. – Прежде всего нужно оставаться человеком, что бы ни случилось и с кем бы тебе еще ни пришлось столкнуться в жизни.
Он посмотрел на толпу, замершую в дверях, а потом добавил:
– Это касается и вас! Никто не может заставить вас забыть, что вы люди, а не звери. НИКТО!!!
Глава 2
– Нашел, кого жалеть! – удивленно воскликнул я, а про себя подумал: «Наверное, я никогда не перестану удивляться поступкам моего друга». – Ты слишком добрый, Андрей, а в нашем мире это недопустимо.
– А я уверен, что доброта и любовь спасут мир! – убежденно ответил он.
– Если уж ты такой идеалист, то почему тогда бежишь из тюрьмы? – Я не смог удержаться, чтобы не подковырнуть его.
– Мы ведь не делаем никому зла тем, что бежим отсюда. Мы просто исправляем ошибку, допущенную правоохранительной системой, – спокойно ответил мой друг.
– Да, это точно. Мы просто исправляем несправедливость, и совесть наша чиста, – повторил я за Андреем. – Хорошо, пойдем спать. У нас завтра трудный день.
Мы разошлись по своим местам. Мне очень долго не удавалось заснуть. В голове постоянно прокручивались различные варианты нашего побега. Конечно же в таком случае все предусмотреть невозможно. Но, пользуясь логикой, можно просчитать действия наших преследователей и постараться упредить их.
Я слышал, как дневальный прошел в другой конец барака и с кем-то заговорил. Но, увлеченный своими мыслями, не обратил на это никакого внимания. Кому-то не спится, ну и что с этого?
Уже засыпая, я вдруг почувствовал, что меня тормошат за плечо. Я открыл глаза. Возле моей койки стоял испуганный Дохляк.
– Кот! – прошептал он. – Монаха вызвали на разборку. Я недавно ходил в туалет и мельком услышал разговор блатных. Они решили опустить его.
Сон как рукой сняло. Я вскочил на ноги и, не одеваясь, бросился в курилку. Слава Богу, я успел вовремя!
Двое подручных Беса уже скрутили Андрея, третий достал веревку, чтобы связать ему руки и ноги.
– Отпустите его! – крикнул я, вбегая в курилку.
От неожиданности блатные вздрогнули и отпустили монаха. Потеряв равновесие, он упал, грохнувшись головой о каменный пол. Я подошел к Андрею, присел на корточки и приподнял его голову. Никаких особенных повреждений не было, лишь небольшая ранка на лбу, из которой сочилась кровь.
– Эй ты! – пришел в себя Бес– Ты кто такой, что распоряжаешься здесь? Тебя кто звал сюда?
– Монах – мой друг. И вы ничего с ним не сделаете. – В моем голосе звучала твердая решимость, однако Беса это не смутило.
– Ах, он – твой друг! – со злобной иронией произнес он. – Значит, ты хочешь разделить участь своего друга? Извини, я сразу не понял, что вы хотите стать подружками после этой ночи! Братва, вместо одного «петушка» у нас будет два, – заржал урка.
После этих слов стало абсолютно ясно, что мирно разойтись с этой блатной компанией на этот раз не удастся. «Петух» – тягчайшее оскорбление на зоне. Оно смывается
только кровью.
– Сначала вы должны будете убить меня, – еле слышно
произнес я.
– Ну, это мы еще посмотрим! Скорее всего, ты сам повесишься после сегодняшней ночи. Валет, Крест! А ну-ка дайте этому крутому фраеру, чтобы у него кроме задницы ни одного живого места не осталось! А задницей мы займемся потом!
Валет и Крест, которые до этого держали монаха, злобно ощерились и пошли на меня. Я успел прислонить Андрея к стене и повернуться навстречу противникам.
Первым напал Крест. Он постарался пригвоздить меня к стене своим мощным ударом, но я успел уклониться в сторону. Кулак Креста сильно ударил в стену именно в то место, где еще долю секунды назад находилась моя голова. Блатной взвыл от боли и отскочил, прижимая к груди разбитый до крови кулак.
«Отлично, – подумалось мне, – одним меньше!»
Валет, в отличие от Креста, не спешил. Вероятно, он помнил мой бой со Слоном и понимал, что легкой победы в данном случае не добиться. Я решил сам ускорить события, пока Бесу не пришло в голову заменить Креста кем-нибудь другим.
Приблизившись к Валету и всем своим видом показывая, что буду бить рукой в голову, я неожиданно переменил направление атаки и ударил ногой по его коленной чашечке. Тот вскрикнул от боли, согнулся, обхватив ушибленное колено, и запрыгал на одной ноге. Тогда я подскочил к нему и изо всей силы ударил по затылку сжатыми в замок руками. После такого удара блатной свалился на пол и больше не вставал.
Занимаясь Валетом, я на несколько секунд упустил из виду Креста. За это время он успел подобраться ко мне сзади. Боковым зрением я уловил движение за спиной и понял, что избежать удара не удастся. Хорошо еще, что правая рука Креста была выбита, а левой он действовал не так хорошо, как правой. К тому же в последний момент я успел чуть-чуть наклониться. Его удар пришелся по касательной мне в ухо. Казалось, что в голове зазвонили колокола. Ухо горело, словно к нему прислонили раскаленное докрасна железо.
Я тряхнул головой, приходя в себя и восстанавливая ясность мышления. Крест отвел руку для второго удара…
«Ну уж нет, – пронеслось у меня в голове, – второго шанса у тебя не будет!»
И когда противник начал движение, я нагнулся и, крутнувшись на одной, вогнал пятку второй ноги ему в солнечное сплетение. Блатной на мгновение замер, а потом стал медленно оседать на пол.
«Никакой пощады!» – решил я и ударом ноги в челюсть добил противника.
Что-то хрустнуло, и Крест замертво свалился на пол. Я оглянулся. Бес встал со своего места и кивнул троим подручным, еще не принимавшим участия в драке.
– Действительно, крутой фраер! Ну что, кто из вас сможет его уложить?
Блатные замялись. Они привыкли бить беззащитных, психически подавленных людей. А теперь, столкнувшись с реальной силой, стушевались.
– Нет проблем, Бес! – первым взял себя в руки Кореец.
Эту кличку он получил за раскосые глаза, знание приемов каратэ и умение владеть нунчаками. Несколько раз я видел, как он тренировался с ними, отрабатывая боевые приемы, и по достоинству оценил его мастерство.
– Я сам заделаю этого гада! – самоуверенно заявил Кореец.
Откуда-то из-за пазухи он достал нунчаки и крутнул ими восьмерку.
– Давай, Кореец! Только гляди не убей! Он мне еще нужен живым. – Бес одобрительно кивнул своему дружку.
Я прекрасно понимал, что очень тяжело голыми руками сражаться с человеком, у которого в руках такое грозное оружие.
Кореец медленно приближался, корча рожи и поигрывая нунчаками.
Я оглянулся в надежде найти хоть что-нибудь, что могло бы заменить мне оружие. Ничего… Ничего такого, что могло бы сойти за него. Тогда я быстро скинул с себя майку и, скрутив ее в жгут, взялся за оба конца. Конечно, матерчатый жгут – слабая защита, но все же это лучше, чем ничего.
Кореец ухмыльнулся, видя мои приготовления, и пошел в атаку. Несколько раз я отпрыгивал, стараясь избежать удара эбонитовой палки. Пока это удавалось. Однако долго так продолжаться не могло, и в конце концов противник прижал меня к стене.
Я видел, как он размахнулся, и успел заметить, что конец палки летит мне прямо в лоб. Мгновенная реакция спасла меня и на этот раз. Я успел отклонить голову. Эбонитовая палка сильно ударила в стену. Во все стороны брызнули осколки кафельной плитки и разлетелись по полу. В этот миг я подумал, что то же самое могло произойти с моим черепом, не успей я убрать голову. От этой мысли меня бросило в холодный пот.
Видя мою полную беззащитность перед ним, Кореец расслабился. Как в учебном бою, бравируя своим искусством владения нунчаками, он решил провести боковой удар. Именно этого я и ждал…
На большой дуге я успел перехватить эбонитовую палку, подставив жгут. Обмотав его вокруг, я изо всей силы дернул. Нунчаки выскользнули из рук Корейца и упали на пол.
Рефлекторно, не осознавая последствий, блатной нагнулся, чтобы подобрать свое боевое оружие. Конечно же этого я позволить ему никак не мог. Удар ногой пришелся ему в плечо и отбросил на несколько метров. Он упал на пол, но тут же вскочил на ноги, заняв боевую стойку каратэ.
Я быстро нагнулся и поднял с пола нунчаки. Кореец не знал, умею ли я пользоваться его оружием, но во что бы то ни стало решил вернуть его себе. Он прыгнул, стараясь достать меня ногой. Я блокировал его ногу зажатыми в руках нунчаками. Кореец потерял равновесие и упал на пол, но успел при этом сгруппироваться. А вот встать он уже не успел. Сделав молниеносный выпад, я ударил его же оружием ему между глаз. После такого удара сотрясение мозга обеспечено, но мне было некогда жалеть своего врага. Борьба шла не на жизнь, а на смерть.
– Бес, может, ты сам покажешь, как надо драться? Давай разберемся как мужчина с мужчиной! – сказал я и отшвырнул нунчаки далеко в сторону.
Это оказалось большой ошибкой…
– Ну что ж! Ты заслужил свою смерть! – угрожающе ответил Бес, а затем, криво усмехнувшись, добавил: – Только в благородство я не играю! Надо кончать с ним, братва!
Он вытащил откуда-то из-за спины финку с наборной ручкой и перебросил ее из руки в руку. Двое подручных Беса тоже достали заточки и, поигрывая ими, пошли на меня. Теперь я оказался один против троих вооруженных противников. Ситуация не из приятных. Реально оценивая свои возможности, я прекрасно понимал, что победить этих троих у меня практически нет шансов. «Ну что ж! По крайней мере, умру достойно», – подумал я и стал пятиться в угол курилки, где хотя бы моя спина будет прикрыта.
Блатные не спешили, понимая, что деваться мне некуда.
– Все, тебе конец, Кот! – злобно прошипел Бес. – Сейчас мы из тебя ремней нарежем, а потом этими ремнями свяжем твоего друга монаха и побалуемся с ним.
Я на секунду взглянул на Андрея. Он все еще не пришел в сознание и сидел на полу курилки, прислонившись к стене.
– Если мне и суждено умереть, то я обязательно захвачу с собой кого-нибудь из вас, – прошептал я.
Блатные на секунду остановились, понимая, что это не пустая угроза. Они видели меня в бою и знали, чего я стою.
В этот миг дверь курилки распахнулась. На пороге показались Дохляк, Слон и еще несколько заключенных. Сзади напирали остальные. Скоро в курилку набились человек
двадцать.
– Кто вас сюда звал? – рявкнул Бес, пряча руку с ножом за спину. – А ну, пошли вон отсюда!
Однако его приказ не возымел действия. Дохляк, от которого я этого никак не ожидал, выступил вперед и заявил:
– А нас теперь звать не надо! Мы решили, что хоть мы и зеки – все равно люди вольные. И твое слово нам не указ!
– Это кто ж так решил? Ты, что ли, Дохляк?
– Мы все решили, – ответил за Дохляка Слон. – Мы ведь не стадо баранов и понимаем, что ты хотел опустить монаха, который ничего плохого в жизни не сделал. Да и какой из тебя «авторитет», если ты со всем своим кодлом даже с одним человеком не можешь справиться?
– Это с кем я не могу справиться? С тобой, что ли, Слон? – Бес угрожающе взглянул на гиганта.
– Нет! Не со мной, а с ним. – Слон кивнул в мою сторону. – Мы ведь видим, что у вас ничего не получилось, – Он махнул рукой на блатных, все еще лежащих на полу без сознания.
Толпа зеков одобрительно загудела, соглашаясь с этими словами. Бес впервые столкнулся с таким явным неповиновением. Злобно сверкая глазами, как затравленный волк, он посмотрел на столпившихся у дверей и, перекрикивая гомон толпы, прорычал:
– Так чего вы хотите?
– Докажи нам, что ты – «авторитет», – за всех ответил Слон.
– Как?
– Ты заставлял нас биться между собой, чтобы узнать, на что мы способны. Теперь твоя очередь драться!
– С тобой, Слон? Или с тобой, Дохляк? – Урка вызывающе обвел взглядом толпу. – Ну, с кем?
– Нет, не с нами, а с Котом! Вы ведь и так выясняли! отношения, когда мы вошли сюда. Только теперь ты будешь-с ним разбираться один на один. И без «пера». – Слон кинул выразительный взгляд на руку Беса, которую тот прятал за спиной.
Заключенные, набившиеся в курилку, совсем как присяжные, одобрительно закивали головами. Дружки Беса, видя настроение толпы, поспешно спрятали свои заточки и отступили назад. Бес, оставшись один, в порыве бессильной ярости с ненавистью посмотрел на Слона, затем пер вел взгляд на остальных.
– Хорошо. – Он отбросил свой нож в сторону. – Сна чала я разберусь с Котом, а потом мы поговорим с каждым из вас.
Сделав несколько шагов назад, он снял рубашку и бросил ее на пол. Все его жилистое, мускулистое тело дрожало от перевозбуждения.
«Настоящий дикий зверь», – мелькнула у меня мысль.
И как бы в подтверждение этой мысли я увидел на груди у Беса свежую наколку приготовившегося к прыжку матерого волка, оскалившего пасть в звериной ненависти.
В этой картинке было что-то гипнотическое или даже мистическое. Какое-то старое воспоминание из моих самых жутких кошмаров, что-то давно забытое, стершееся из моей памяти…
Видимо, я слишком увлекся рассматриванием наколки, потому что пропустил момент начала атаки, – когда он прыгнул на меня, словно разъяренный хищник на свою жертву. В последнее мгновение я все же успел уклониться от прямого удара в голову. Кулак только чиркнул меня по челюсти. Но на этом его атака не закончилась. Мы оказались слишком близко друг к другу, и я не успел отреагировать на удар коленом, который пришелся в правое бедро. Если бы Бес попал мне в пах, то, возможно, наша битва была бы закончена в первые же секунды.
– Грязные приемы, Бес! – Я отпрыгнул к стене, потирая ушибленное бедро.
– В настоящей драке нет правил, – ухмыльнулся блатной. – И тебе придется почувствовать это на собственной шкуре, сучара! Я убью тебя голыми руками. Будь уверен!
Я ничего не ответил, понимая, что Бес не просто так «базарит». Он хочет отвлечь мое внимание, чтобы еще раз попытаться застать меня врасплох. Так и оказалось.
Еще мгновение назад урка спокойно стоял, и вот он снова летит на меня. Но на этот раз я был готов и, оттолкнувшись от стены, резко выбросил вперед правую ногу. Мой удар остановил противника и откинул назад. Он упал на спину, но тут же, перекатившись через голову, снова стал на ноги. Удар пришелся ему в мышцы пресса, не причинив больших неприятностей. Разве что дыхание чуть сбилось. Я бросился на него, не давая передышки. Бес отскочил в сторону, выставив вперед кулаки…
Еще несколько минут мы кружили, стараясь выбрать момент для решающей атаки. Пару раз мне удалось пробить его защиту, но при этом мои удары не попадали в нервные центры противника. Бес также пытался атаковать, но это были скорее имитирующие приемы, которыми он хотел заставить меня раскрыться хотя бы на секунду.
Я решил подыграть и, когда он в очередной раз проводил отвлекающий удар ногой, сделал вид, что поверил ему. Ставя нижний блок руками, я наклонился, открывая в то же время голову. Соперник не замедлил этим воспользоваться и сделал резкий выпад правой. Вкладывая всю свою силу в этот удар, он не догадывался, что этого я и жду.
Нагнувшись еще ниже, я проскользнул под рукой и, быстро развернувшись вокруг своей оси, захватил его кисть. Инерция удара все еще влекла Беса, и скоро он всей своей тяжестью навалился на меня, припечатавшись к моей спине. Я резко выпрямился и дернул его руку вниз, используя свое плечо, как опору. Почувствовав, как хрустнула ключица, я отпустил его кисть и, сделав «вертушку», нанес
боковой удар ребром ладони по шее противника. Урка отлетел в сторону и упал.
После такого удара, да еще со сломанной ключицей, люди обычно не встают. Но Бес, как заговоренный, уже через секунду открыл глаза и попытался подняться с пола.
– Может быть, хватит, Бес? – спросил я, удивляясь такой невероятной живучести.
– Я тебя, суку, все равно убью, – прохрипел он в ответ, с трудом разжимая губы.
Его правая рука висела как плеть, а левой он шарил по полу, помогая себе привстать. Через несколько секунд это у него получилось, и он, пошатываясь, встал на ноги. В левой руке Бес держал свою финку, которую подобрал с пола.
– Ты уже труп, Кот! Если не сегодня, то завтра. – С этими словами он бросился на меня, выставив вперед нож.
Я успел перехватить его руку и закрутил ее за спину. Вырвав финку из его ладони, я уже замахнулся, чтобы раз и навсегда покончить с этим страшным человеком, но тут услышал голос Андрея:
– Не делай этого, Алекс! Это все равно ничего не изменит в этом мире, а себя ты погубишь.
Я на секунду задумался, а потом перевернул нож и ударил рукояткой по затылку Беса. После этого удара он как подрубленный упал на пол, где так и остался лежать.
– Ты все правильно сделал, – сказал Андрей, подходя ко мне. – Прежде всего нужно оставаться человеком, что бы ни случилось и с кем бы тебе еще ни пришлось столкнуться в жизни.
Он посмотрел на толпу, замершую в дверях, а потом добавил:
– Это касается и вас! Никто не может заставить вас забыть, что вы люди, а не звери. НИКТО!!!
Глава 2
ОБРЕЧЕННЫЕ НА СМЕРТЬ
На следующее утро наш отряд в полном составе не вышел на работу. Так решили сами заключенные. Главным требованием бастующих было убрать из отряда Беса и его
подручных.
Беса утром увезли в тюремную больницу, а блатные вели себя на удивление тихо. Они забились в угол барака и оттуда наблюдали за происходящими событиями, ни во что не
вмешиваясь.
С самого утра в барак прибыло все лагерное начальство во главе с начальником колонии. Совместными усилиями они пытались разобраться, что побудило заключенных взбунтоваться и выдвинуть такие требования.
Заключенных по очереди вызывали в «красную» комнату для личной беседы. По всей видимости, кто-то из них был «стукачом», потому что некоторое время спустя вызвали меня и монаха.
– Молчи, Андрей! – сказал я возле двери. – Иначе будет только хуже.
Андрей понимающе кивнул. Постучавшись, мы вошли и, не зная, что делать дальше, остановились на пороге.
Седовласый полковник сидел за столом и внимательно изучал какие-то документы.
«Наши личные дела», – догадался я.
Еще несколько офицеров, собравшихся в этой комнате, рассматривали нас с ног до головы, не произнося ни слова.
Наконец-то полковник дочитал, поднял голову и посмотрел на нас долгим пристальным взглядом. Ох, как мне не понравился его взгляд! Какой-то холодный, безразличный, неодушевленный.
Наверное, за свою долгую карьеру этот человек повидал и испытал немало, что не могло не отразиться на нем. При такой службе практически невозможно остаться нормальным человеком. Тюремная система, частью которой являлись начальник лагеря и другие офицеры, постепенно искажает мышление и психологию. И если уж седовласый полковник так долго продержался в этой системе, да еще занял высокое положение, то это о чем-то говорило. Во всяком случае, мне…
После окончания школы я поступал в Московское высшее училище КГБ СССР. Тогда было еще и КГБ, и СССР. Были и мои юношеские мечты стать защитником добра и справедливости. Но эти мечты и иллюзии испарились еще раньше, чем распался Союз. Для этого вполне хватило месяца, проведенного в казармах училища. За это время я со всей отчетливостью понял, кого готовят подобные учебные заведения. Оловянных солдатиков, готовых бездумно выполнить любой приказ вышестоящих начальников, шестеренок государственной машины, перемалывающей всех инакомыслящих или несогласных с политикой и идеологией страны.
И мне это совсем не понравилось. Я не хотел становиться бездумным исполнителем чужой воли, поэтому, хоть и было чуть-чуть обидно, я облегченно вздохнул, когда выяснилось, что не прошел по конкурсу.
Подвела меня одна-единственная тройка в школьном аттестате по общественным наукам. Однако и этого оказалось достаточно. После экзаменов, которые я сдал на пятерки, было назначено собеседование. Опытный психолог правильно определил мои жизненные принципы и нашел их не соответствующими шаблону. После этого на карьере работника органов безопасности был поставлен крест.
Первое время после развала СССР, уже учась в институте, я не раз подумывал снова предложить свои услуги правоохранительным органам, но очень скоро понял, что ничего по сути не изменилось. Просто одна крупная государственная машина рассыпалась на кучу мелких, лишь внешне видоизменившихся в связи с новыми условиями жизни. А система осталась той же: сильные пожирают слабых, а тех, в свою очередь, – сильнейшие. На Земле так было во все времена. Вероятно, такова человеческая сущность…
– Котов и Перов, – начал полковник, выдержав значительную паузу. – Думаю, не надо объяснять, почему вас сюда пригласили.
Он замолчал, ожидая нашей реакции на его слова. Однако ее не последовало. Тогда начальник колонии кивнул майору Кротову – главному «куму» зоны.
– Нам известно, – как о вполне доказанном факте заявил старший оперуполномоченный колонии, – что сегодня ночью заключенные Котов и Перов спровоцировали драку, в которой одному из заключенных, а именно каптерщику Варламову, вы, Котов, сломали ключицу. Это верно?
Мы молчали, словно эти слова нас не касались.
– Кроме того, – как ни в чем не бывало, продолжил майор Кротов, – а это более существенно, вы подбивали заключенных на бунт. В первую очередь это относится к вам, Перов. Думаю, вы не будете этого отрицать?
И снова ответом на его вопрос было молчание.
– В сущности, ваши показания не столь уж и важны. Можете ничего не говорить. Это все равно ничего не меняет.
Это была неправда…
Признание, произнесенное при свидетелях, значило очень многое. Во всяком случае, в процессуальном плане.
Я уже открыл рот, чтобы возразить майору, но, встретившись с насмешливым взглядом начальника колонии, сдержался.
– Хорошо, – произнес тот, поняв, что фокус не удался. – Я вижу, Котов, вы уже получили зоновское образование. – Он имел в виду знания уголовного и уголовно-процессуального кодекса – двух основных наук на зоне. – Тогда давайте поговорим без свидетелей.
Он кивнул офицерам, и те вышли из комнаты.
– Чего вы добились? – спросил он и сам же ответил: – Думаю, что только дополнительного срока.
– За что? – удивленно спросил Андрей.
– Как за что? Вы что, сами не знаете? – наигранно спросил начальник колонии. – Тогда я изложу официальную точку зрения на события сегодняшней ночи. Вы, в неположенное время, после отбоя находились в курилке. Что вы там делали – непонятно. Может быть, побег готовили! – Полковник даже не догадывался, насколько близки его слова к истине. – И когда каптерщик Варламов сделал вам замечание, вы зверски избили его, сломав при этом ему ключицу. А значит, нанесли тяжкие телесные повреждения. За такое преступление, к тому же групповое, вам придется нести ответственность.
– Вы не имеете права так поступать с нами, – возмутился Андрей. – Мы будем жаловаться на незаконность ваших действий.
– Я не имею права? – казалось, полковник наслаждается, играя с Андреем.
– Да! Вы ведь знаете, что все это – неправда. Мы ни на кого не нападали. У нас есть свидетели.
– Какие свидетели? Заключенные, которые прибежали в курилку на звук драки? Так ведь, когда они узнают, что могут пойти по этому делу как соучастники, никто из них и рта не раскроет. Да и не только поэтому, – многозначительно усмехнулся полковник.
Я сразу понял, что имеет в виду начальник колонии. Блатные запугают заключенных, и те под страхом смерти побоятся выступить на нашей стороне.
«Боже, какой беспредел! Как бороться с таким положением дел, когда даже начальник тюрьмы открыто выступает на стороне блатных», – подумал я, чувствуя, как ненависть опять наполняет мою душу.
Ненависть к системе, которая породила и воспитала таких выродков, готовых на все ради собственного благополучия и благополучия системы.
– Котов, вы же умный человек. Неужели вы не поняли, что колония – это не курорт. Это исправительное учреждение, и здесь действуют свои правила и свои законы. И никто, слышите, никто не вправе нарушить эти законы и остаться безнаказанным. – Полковник встал из-за стола и подошел ко мне.
Он в упор посмотрел на меня.
В его взгляде я увидел фанатичную преданность своему делу. Только на что эта преданность была направлена? На искоренение преступности? Не думаю… Возможно, когда-то это было так, но сейчас…
Начальник колонии первым отвел взгляд и спокойно добавил:
– Сейчас вас отведут в ШИЗО. Там вы сможете спокойно подумать о своей дальнейшей судьбе. Недели через две придет постановление суда о вашем дополнительном сроке. Лет по пять, я думаю, вам добавят. Хотя, после того что вы сделали с Бесом, это не столь уж важно, – Полковник снова многозначительно усмехнулся. – Капитан Ершов! – крикнул он.
Вбежал молодой офицер и застыл по стойке «смирно».
– Позовите конвой. Пусть этих двоих отведут в изолятор и предоставят им отдельную камеру. Я не хочу, чтобы там с ними что-либо произошло. – Он сделал ударение на последней фразе.
Через пару минут явились конвойные и увели нас в штрафной изолятор.
Нам действительно предоставили отдельную камеру с двумя нарами, умывальником и даже унитазом. По зоновским меркам это был номер «люкс» в пятизвездочном отеле. Однако нас это не радовало.
– Что будем делать, Андрей? – спросил я, как только за нами захлопнулась дверь.
– Будем думать! – спокойно ответил он.
– О чем думать?
– О жизни и о том, как сбежать отсюда.
– По-моему, отсюда сбежать невозможно. – Я прошелся по камере, внимательно осматривая массивную дверь и голые бетонные стены. – Даже никакого окошка нет!
– Ничего, что-нибудь придумаем! – уверенно ответил монах и как ни в чем не бывало завалился на нары.
подручных.
Беса утром увезли в тюремную больницу, а блатные вели себя на удивление тихо. Они забились в угол барака и оттуда наблюдали за происходящими событиями, ни во что не
вмешиваясь.
С самого утра в барак прибыло все лагерное начальство во главе с начальником колонии. Совместными усилиями они пытались разобраться, что побудило заключенных взбунтоваться и выдвинуть такие требования.
Заключенных по очереди вызывали в «красную» комнату для личной беседы. По всей видимости, кто-то из них был «стукачом», потому что некоторое время спустя вызвали меня и монаха.
– Молчи, Андрей! – сказал я возле двери. – Иначе будет только хуже.
Андрей понимающе кивнул. Постучавшись, мы вошли и, не зная, что делать дальше, остановились на пороге.
Седовласый полковник сидел за столом и внимательно изучал какие-то документы.
«Наши личные дела», – догадался я.
Еще несколько офицеров, собравшихся в этой комнате, рассматривали нас с ног до головы, не произнося ни слова.
Наконец-то полковник дочитал, поднял голову и посмотрел на нас долгим пристальным взглядом. Ох, как мне не понравился его взгляд! Какой-то холодный, безразличный, неодушевленный.
Наверное, за свою долгую карьеру этот человек повидал и испытал немало, что не могло не отразиться на нем. При такой службе практически невозможно остаться нормальным человеком. Тюремная система, частью которой являлись начальник лагеря и другие офицеры, постепенно искажает мышление и психологию. И если уж седовласый полковник так долго продержался в этой системе, да еще занял высокое положение, то это о чем-то говорило. Во всяком случае, мне…
После окончания школы я поступал в Московское высшее училище КГБ СССР. Тогда было еще и КГБ, и СССР. Были и мои юношеские мечты стать защитником добра и справедливости. Но эти мечты и иллюзии испарились еще раньше, чем распался Союз. Для этого вполне хватило месяца, проведенного в казармах училища. За это время я со всей отчетливостью понял, кого готовят подобные учебные заведения. Оловянных солдатиков, готовых бездумно выполнить любой приказ вышестоящих начальников, шестеренок государственной машины, перемалывающей всех инакомыслящих или несогласных с политикой и идеологией страны.
И мне это совсем не понравилось. Я не хотел становиться бездумным исполнителем чужой воли, поэтому, хоть и было чуть-чуть обидно, я облегченно вздохнул, когда выяснилось, что не прошел по конкурсу.
Подвела меня одна-единственная тройка в школьном аттестате по общественным наукам. Однако и этого оказалось достаточно. После экзаменов, которые я сдал на пятерки, было назначено собеседование. Опытный психолог правильно определил мои жизненные принципы и нашел их не соответствующими шаблону. После этого на карьере работника органов безопасности был поставлен крест.
Первое время после развала СССР, уже учась в институте, я не раз подумывал снова предложить свои услуги правоохранительным органам, но очень скоро понял, что ничего по сути не изменилось. Просто одна крупная государственная машина рассыпалась на кучу мелких, лишь внешне видоизменившихся в связи с новыми условиями жизни. А система осталась той же: сильные пожирают слабых, а тех, в свою очередь, – сильнейшие. На Земле так было во все времена. Вероятно, такова человеческая сущность…
– Котов и Перов, – начал полковник, выдержав значительную паузу. – Думаю, не надо объяснять, почему вас сюда пригласили.
Он замолчал, ожидая нашей реакции на его слова. Однако ее не последовало. Тогда начальник колонии кивнул майору Кротову – главному «куму» зоны.
– Нам известно, – как о вполне доказанном факте заявил старший оперуполномоченный колонии, – что сегодня ночью заключенные Котов и Перов спровоцировали драку, в которой одному из заключенных, а именно каптерщику Варламову, вы, Котов, сломали ключицу. Это верно?
Мы молчали, словно эти слова нас не касались.
– Кроме того, – как ни в чем не бывало, продолжил майор Кротов, – а это более существенно, вы подбивали заключенных на бунт. В первую очередь это относится к вам, Перов. Думаю, вы не будете этого отрицать?
И снова ответом на его вопрос было молчание.
– В сущности, ваши показания не столь уж и важны. Можете ничего не говорить. Это все равно ничего не меняет.
Это была неправда…
Признание, произнесенное при свидетелях, значило очень многое. Во всяком случае, в процессуальном плане.
Я уже открыл рот, чтобы возразить майору, но, встретившись с насмешливым взглядом начальника колонии, сдержался.
– Хорошо, – произнес тот, поняв, что фокус не удался. – Я вижу, Котов, вы уже получили зоновское образование. – Он имел в виду знания уголовного и уголовно-процессуального кодекса – двух основных наук на зоне. – Тогда давайте поговорим без свидетелей.
Он кивнул офицерам, и те вышли из комнаты.
– Чего вы добились? – спросил он и сам же ответил: – Думаю, что только дополнительного срока.
– За что? – удивленно спросил Андрей.
– Как за что? Вы что, сами не знаете? – наигранно спросил начальник колонии. – Тогда я изложу официальную точку зрения на события сегодняшней ночи. Вы, в неположенное время, после отбоя находились в курилке. Что вы там делали – непонятно. Может быть, побег готовили! – Полковник даже не догадывался, насколько близки его слова к истине. – И когда каптерщик Варламов сделал вам замечание, вы зверски избили его, сломав при этом ему ключицу. А значит, нанесли тяжкие телесные повреждения. За такое преступление, к тому же групповое, вам придется нести ответственность.
– Вы не имеете права так поступать с нами, – возмутился Андрей. – Мы будем жаловаться на незаконность ваших действий.
– Я не имею права? – казалось, полковник наслаждается, играя с Андреем.
– Да! Вы ведь знаете, что все это – неправда. Мы ни на кого не нападали. У нас есть свидетели.
– Какие свидетели? Заключенные, которые прибежали в курилку на звук драки? Так ведь, когда они узнают, что могут пойти по этому делу как соучастники, никто из них и рта не раскроет. Да и не только поэтому, – многозначительно усмехнулся полковник.
Я сразу понял, что имеет в виду начальник колонии. Блатные запугают заключенных, и те под страхом смерти побоятся выступить на нашей стороне.
«Боже, какой беспредел! Как бороться с таким положением дел, когда даже начальник тюрьмы открыто выступает на стороне блатных», – подумал я, чувствуя, как ненависть опять наполняет мою душу.
Ненависть к системе, которая породила и воспитала таких выродков, готовых на все ради собственного благополучия и благополучия системы.
– Котов, вы же умный человек. Неужели вы не поняли, что колония – это не курорт. Это исправительное учреждение, и здесь действуют свои правила и свои законы. И никто, слышите, никто не вправе нарушить эти законы и остаться безнаказанным. – Полковник встал из-за стола и подошел ко мне.
Он в упор посмотрел на меня.
В его взгляде я увидел фанатичную преданность своему делу. Только на что эта преданность была направлена? На искоренение преступности? Не думаю… Возможно, когда-то это было так, но сейчас…
Начальник колонии первым отвел взгляд и спокойно добавил:
– Сейчас вас отведут в ШИЗО. Там вы сможете спокойно подумать о своей дальнейшей судьбе. Недели через две придет постановление суда о вашем дополнительном сроке. Лет по пять, я думаю, вам добавят. Хотя, после того что вы сделали с Бесом, это не столь уж важно, – Полковник снова многозначительно усмехнулся. – Капитан Ершов! – крикнул он.
Вбежал молодой офицер и застыл по стойке «смирно».
– Позовите конвой. Пусть этих двоих отведут в изолятор и предоставят им отдельную камеру. Я не хочу, чтобы там с ними что-либо произошло. – Он сделал ударение на последней фразе.
Через пару минут явились конвойные и увели нас в штрафной изолятор.
Нам действительно предоставили отдельную камеру с двумя нарами, умывальником и даже унитазом. По зоновским меркам это был номер «люкс» в пятизвездочном отеле. Однако нас это не радовало.
– Что будем делать, Андрей? – спросил я, как только за нами захлопнулась дверь.
– Будем думать! – спокойно ответил он.
– О чем думать?
– О жизни и о том, как сбежать отсюда.
– По-моему, отсюда сбежать невозможно. – Я прошелся по камере, внимательно осматривая массивную дверь и голые бетонные стены. – Даже никакого окошка нет!
– Ничего, что-нибудь придумаем! – уверенно ответил монах и как ни в чем не бывало завалился на нары.