Страница:
К тому времени, когда они переехали в изопод, Вилли уже полностью решил проблему создания глупышей – решение проблемы в основе своей состояло в том, чтобы принудить глупышей гомеостатически сбрасывать нелинейности собственного развития, как только в объеме памяти накапливалось некоторое количество опыта. Как только подобная обратная связь была установлена, малорослые создания продолжали существовать на сумеречной границе сознания словно животные. Кори раздумывал над тем, чтобы наладить массовое производство глупышей, а не просто видеть в них еще один предмет выражения искусства, но Вилли пока что не брал этих планов в голову. Вместо того он занимался благоустройством изопода, время от времени добавляя особые штрихи, придающие жилищу свой колорит: живую карту Земли, такой, какой ее должен был видеть Бог, собственный бассейн, зверинец, турецкие бани, кольцевую велосипедную дорожку и прочее, и прочее. Годы уходили один за другим.
Прошло время, и дочери двойняшки Уайта и Дарлы, Джок и Йок, подросли и стали частыми гостями изопода. Но вышло так, что Кори подарил близнецам на день их рождения глупышей, результатом чего был скорый и бурный разрыв дружеских отношений, по крайней мере со стороны Дарлы.
Вилли так никогда и не узнал всех подробностей. Дарла и близнецы продолжали навещать их изопод, но никогда не оставались тут надолго. Прошло еще несколько лет, и маленькая Йок стала наведываться в изопод одна, чтобы потусрваться с Кори.
ДИМ и РЛП продолжали пользоваться неизменным спросом, но самого Вилли судьба этих творений больше не интересовала. Впечатление было такое, словно бы за краткое время лихорадочной исследовательской работы на Кокосовом Пляже в нем что-то сломалось. Уже долгое время он не проявлял ни к чему особенно большого интереса. Он превратился в нечто вроде отшельника, непрерывно медитирующего и смакующего свое одиночество. Он мог дни напролет просиживать в гущах своих марихуановых зарослей, глядя поверх кущей на россыпи звезд.
Наконец летом 2052 года нечто новое привлекло внимание Вилли.
Все началось с приглушенного хруста, доносящегося из-под почвы в дальнем углу зарослей марихуаны, там, где купол соединялся с лунной поверхностью. Что это, лунотрясение?
Или коробление пластика под лунной поверхностью? Но потом почва расступилась, образовав круглую яму, словно вход в нору огромного крота, из круглой норы в подкупольное пространство вылезла розовая имиполексовая колбаса. На боку колбасы сформировалось лицо и заговорило с Вилли:
– Вилли Тейз! Ты до сих пор так и не побывал в Гнезде!
Ты нужен нам теперь. С твоей помощью, возможно, нам удастся создать первое Раскодирование Гардла.
– Так ты… Гардл?
Молди червем вытянул свое тело из норы, предусмотрительно заткнув вход кончиком хвоста, чтобы воздух изопода не выходил наружу. Тело молди было розового цвета с серебристым отблеском.
– Я Гардл-7! Прапрапрапраправнук Гардла. Ведь прошло уже двадцать лет, Вилли. Настало время тебе покинуть твой волшебный сад. Ты можешь укрыться внутри меня, как в скафандре, и я доставлю тебя в Гнездо. Там, в Гнезде, мы уже подготовили для тебя оранжерейный отсек, ни в чем не уступающий роскоши твоего изопода.
– Ты хочешь сказать, что мы поползем через эту нору? – с сомнением спросил Вилли. – Но я не хочу биться там о камни.
– Не волнуйся, потому что ты ничего не почувствуешь, ибо твое тело будет окружено моим. Я заделаю нору за собой, и утечки воздуха не случится. Идем же, Вилли. Пора тебе воспрянуть! Раскодирование Гардла имеет всекосмическое значение. Но только ты один можешь помочь нам сделать последний необходимый шаг.
7. СТЕН
Стен вышел из своего дома в викторианском духе, находящемся на Масоник-авеню выше Хай-стрит в Сан-Франциско. Был ранний вечер Хеллоуина 2053 года. Мимо Стена шли оживленные группы людей, направляющихся на вечеринку в честь Хеллоуина, которая должна была состояться на Кастро-стрит. Вечеринка на Хеллоуин стала традиционным событием после непродолжительного периода смутных лет, последовавших после наступления второго тысячелетия. СПИД был побежден, наркотики легализованы, в Сан-Франциско было весело, как никогда.
Стен чувствовал себя крайне далеко от всего происходящего. После вчерашнего вечернего разговора с Тре Диезом он крепко закинулся камотом. Сегодня в полдень Тре позвонил снова и рассказал, что некий софтверный агент по имени Дженни обратился к нему и продемонстрировал секретную запись, на которой был запечатлен Шри Рамануджан, дающий объяснения новых математических выкладок, названных им Уравнением Мозаики. После этого Стену позвонила сама Дженни. С виду Дженни была похожа на тощую фермерскую девчонку-тинейджера. Судя по ее объяснениям, она существовала внутри компьютера наследников, но в то же время была очень близко связана с лунными молди. Совсем недавно Тре позвонил снова и потребовал, чтобы Стен заплатил лунным молди выкуп за свою жену Терри, – при этом Тре был совершенно вне себя от ярости. Стен тут же сделал несколько звонков на Луну и постарался все уладить, потом позвонил Тре и сказал, что с Терри все разрешилось благополучно, после чего принялся грузиться веществами, как он это обычно делал каждый вечер. Однако через несколько часов Тре позвонил снова, в полном восторге, и рассказал о том, что только что придумал, каким образом можно использовать Уравнение Мозаики для того, чтобы производить на основе «Забавных цыплят» имиполекс, составленный из наслоений любой степени измерения. Что особенно настораживало, так это компьютерное существо Дженни, которое тоже было на линии и все слышало. Непонятно было, почему Дженни так интересовало именно это применение «Забавных цыплят» и Уравнения Мозаики. Но Тре было на это наплевать. Он был словно одержимый и все пытался объяснить Стену, каким образом можно использовать «Забавных цыплят» в гильбертовом пространстве и уравнение Рамануджана для того, чтобы производить имиполекс-5, имиполекс-6, имиполекс-N!
Для того чтобы помочь себе понять вещи, о которых он услышал, пьяный Стен задумчиво сжевал несколько шариков камота, слушая, что болтает ему Тре. Стен не впервые попробовал камот, но на этот раз это была большая ошибка, потому что последовавший приход был невыносим по своей силе, психотический панический трип к глубинным и личностным открытиям о собственных многочисленных грехах и недостатках. Стен отправился в постель и попытался заснуть, но вместо того провел десять часов в аду гильбертового пространства вместе с многомерным птичником Тре, садистски выклевывающих остатки разума из его и без того истерзанного сознания. С облегчением он увидел, как наступил рассвет, потому что нужно было подниматься и пытаться прожить новый день.
В полдень Стену наконец удалось ненадолго заснуть, но ближе к вечеру Вэнди разбудила его:
– Вставай, соня. Мы собрались на Хеллоуин-парад, помнишь? Что ты устроил с собой вчера вечером? Я спустилась вниз и пыталась поговорить с тобой, но ты был совершенно невменяем.
У Вэнди были широкие бедра, пухлые губы, мягкий подбородок и светлые волосы. Голос Вэнди звучал совершенно нормально, и это успокаивало.
– Значит, нужно подниматься?
– Да, нужно подниматься, сейчас же. Вот, держи.
Вэнди протянула ему большую чашку чая с молоком и сахаром.
– Мы пройдемся по Кастро и встретимся с Сентом и Бабе.
Это наши дети, ты еще не забыл? Эй, прием! У нас сегодня семейный выход.
– Хорошо, хорошо, Вэнди, не нужно твердить это без передышки. Я тебя прекрасно слышу. Спасибо за чай, он мне отлично помог. Вчера у меня был серьезный разговор с Тре Диезом, и потом я съел немного камота. Я решил, что камот поможет мне стать таким же умным, как этот Тре. Какая чушь.
Я расскажу тебе потом.
Таким образом, Стен принял душ, потом оделся во все черное и выкрасил руки и лицо черной краской. Потом обсыпался серебристой пудрой и вышел на улицу, где теперь стоял и дожидался, когда Вэнди закончит одеваться и тоже выйдет. В его голове гнездилась боль; он чувствовал боль в корне своих мозгов, в той части, где находилась заживленная когда-то рана вокруг выращенной в инкубаторе и запрограммированной правой мозговой долей, заменившей Плащ Счастья, заменившего когда-то робокрысу, выевшую правую половину его мозга, – теперь его череп был хреновым полным тараканов отелем, и все это из-за Тре, из-за Тре он побывал в гильбертовом пространстве и теперь все еще мог сорваться туда в любой момент…
– Как дела, с-сенатор С-стен? – крикнула ему Чиччолина из проходящей мимо развеселой компании бисексуалов. В компании также был кто-то, одетый невестой и Бетти Пейдж.
– Решил выйти прогуляться в город? – крикнула ему грубым голосом невеста. – Вэнди-то знает?
Бетти Пейдж фыркнула и хохотнула, потом наклонилась и вздернула с зада юбку, продемонстрировав прекрасно воспроизведенный голый женский зад и промелькнувшие половые губы.
– Не хотите попробовать Бетти, сенатор My? Отведайте прекрасней прекрасного экстракт настоящей плохой девчонки, которой больше нигде не подают в чистом виде!
Ребята пытались подцепить Стена на тему мяса вэнди, но Стен, сенатор и большой политик, мудро махнул на молодежь рукой и отвернулся, дожидаясь, пока уйдут морфы. Большинство людей не понимали смысл рекламы мяса вэнди; тот факт, что на рекламе была изображена Вэнди в Плаще Счастья, должен был закреплять дружбу между людьми и молди.
– Закрой свою грязную немытую киску, Бетти, – ввязалась в разговор Чиччолина. – Йо-йо-йо, брат Стен, не хочешь дернуть габбы? Только что из перегонки; я собрала крикри-кристаллы сегодня утром.
– Это в любое время пожалуйста, – вдруг оживился под влиянием неожиданного импульса Стен. – Это нормальный разговор. Правда, от габбы я икаю, знаете ли, но у меня уже развилась икота от того, что я съел тут прошлой ночью, так что уж икоту от габбы я как-нибудь переживу, а там, глядишь, в голове у меня и наладится; ведь это не наркотик, это просто бодрит. Так что дай мне немного твоей штуки, большая сестра.
Чиччолина вытащила из-за декольте сниффер и, подступив к Стену, высоко подняла сниффер над головой, как волшебную лампу.
– Прими понюшку, сенатор!
Стен быстро принял из рук Чиччолины сниффер и аккуратно зарядил по очереди обе ноздри. Фруум! Позади его глазных яблок разорвался заряд наслаждения, мгновенно расцвела хризантема злобной радости, цветок с кольцом пронзительных криков по внешнему ободку, криков, которые приплыли на Землю из космоса, чтобы тут принять облик стремительных двуногих тявкающих щенков.
– Фтуум, гав, – пробормотал Стен. – Фтуум фтуум фтуум, гав.
– Габба хей, – отозвалась Чиччолина. – Небеса по-прежнему любят тебя, сенатор Стен. Смотри, не улетай далеко.
– Это ненадолго, – махнул рукой Стен. – Я сейчас вернусь.
Три морфа повернулись и двинулись своей дорогой, выкрикивая шуточки и сами же им весело смеясь. Стен повернулся и посмотрел на свой дом, в окнах которого горел такой уютный и милый сердцу желтый электрический свет. Внутри от тявканья потеплело на душе. У него самый лучший дом в городе, ему так повезло. Ему повезло, что он до сих пор еще жив. Ему повезло, что у него есть семья. Как печально будет, если все это однажды вдруг закончится.
Внезапно в доме открылась дверь, и по ступенькам, стуча дробно каблучками, сбежала Вэнди.
– Привет, Стен! Я готова!
Вэнди выбрала костюм ведьмы, сапоги на высоких каблуках, длинное платье, широкий Плащ Счастья, лихую островерхую шляпу – все яркое, сочетающихся друг с другом оттенков красного. Плащ представлял собой молди-часть ее бытия, то, что она постоянно вынуждена была носить для того, чтобы замещать ущербность недоразвитого сознания, возникшее из-за того, что тело ее было клоном, выращенным в гидропонном резервуаре.
– Выглядишь п-п-просто отлично, Вэнди, ик, ты – красная ведьма.
– У тебя какой-то странный голос, – подозрительно заметила Вэнди. – Только не говори мне, что ты уже успел проглотить что-нибудь!
– Да нет, ничего о-о-особенного, йк. Какие-то девчонки дали мне нюхнуть габбы. Я просто хотел прийти в себя, ик, понимаешь. Н-ну что, идем на К-Кастро?
– Да. Ты настроил стрекозу?
– 3-забыл, ик. Знаешь, Вэнди, что-то меня ломает сегодня, и неохота надевать ювви. После прошлой ночи просто невмоготу. Я уже рассказывал тебе, этот Тре Диез звонил мне и болтал в-всякую х-хреновину, ик, и…
– Ох, избавь меня от ненужных подробностей. Сейчас я включу свою стрекозу.
Вэнди отправила сообщение по ювви своего Плаща Счастья, приказав стрекозе-телероботу подняться с насеста, устроенного для него среди ветвей вяза, растущего во дворе их дома.
В мигающем свете уличных реклам быстро движущиеся крылышки стрекозы блестели как слюдяные, выписывая фигуры Лисажу.
– Лети вперед и держись на один квартал перед нами, – вслух приказала стрекозе Вэнди, – и следи за прохожими.
Мы идем пешком на холм на пересечение Маркет-стрит и Кастро. Сканируй лица и ищи Санта и Бабе. Надеемся, что тебе удастся их разыскать.
Треща крыльями, стрекоза унеслась прочь.
– Знаешь что, Стен, – сказала мужу Вэнди, когда они двинулись вперед по Масоник-стрит. – Ты начинаешь меня беспокоить. Ты уже немолод. Еще два года, и тебе будет шестьдесят.
Сама Вэнди была на одиннадцать лет моложе Стена, и она тщательно следила за тем, чтобы Стен не одряхлел раньше времени, и много работала в этом направлении.
– Что там такое этот Тре показал тебе?
– «Забавных цыплят» в э-э-э-нном измерении, ик, – отозвался Стен, крепко прижимая руки в груди, чтобы прекратить возникшую от габбы икоту и заикание. – Какой-то вольный софтверный агент по имени Дженни рассказал Тре про штуку, называющуюся Уравнением Мозаики, которую изобрел Рамануджан, на основе которой Тре тут же придумал энмерный квазикристаллический дизайн. И теперь эти новые «Забавные цыплята» все клюют и клюют без остановки. Он хотел, чтобы я продал кому-нибудь эту его новую, ик, и-идею, пока ее не продала кому-нибудь Дженни. А еще мы говорили о том, как выкупить его жену.
Они остановились на вершине холма, на стыке между Буэна-Виста, Хай-стрит и Кастро, переводя дух и разглядывая вид.
– Какая красивая сегодня ночь, верно, Стен?
– Да. Я рад, что ты сумела вытащить меня на воздух.
Стен глубоко и трепетно вздохнул, стараясь вобрать побольше воздуха, но порожденная габбой дрожь не отпускала его челюсти. Первый приход от габбы, как обычно, был самым жестким.
– Сегодня так легко.
В его ушах собственные слова отдавались мягким, резонирующим, словно пневматическим звуком.
– Что это там за выкуп за жену Тре Диеза?
– Вчера вечером лунные молди по ошибке похитили ее.
И сейчас она летит с молди на Луну. Тре потребовал, чтобы я заплатил за его жену большой выкуп и попросил, чтобы Уайти Майдол и Дарла Старр встретили ее на Луне и забрали к себе. Я уже перевел кредит на счет Уайти.
– Уайти и Дарла! Но с какой стати мы должны платить за глупую жену Тре Диеза?
– Он сделал мне много денег, и эта его последняя идея позволит нам заработать еще больше. Его несчастная жена сейчас мчится внутри здоровенного молди в открытом космосе, летит на Луну.
– Обычный перелет, не самый худший вариант, – пожала плечами Вэнди. – Помнишь, как мы вместе прилетели с Луны на Землю в 2031-м? Было так здорово. Может быть, тебе стоит еще раз прошвырнуться на Луну, это тебя освежит.
– Даже не думай об этом, Вэнди. – Стен снова двинулся вперед. – В какую сторону нам теперь идти?
– Судя по тому, что передает мне стрекоза, нам нужно двигаться вниз по Орд-Коурт к Стейтс-стрит, а там, внизу, к Кастро, – ответила Вэнди, наклонив к плечу голову и словно прислушиваясь. – Там поменьше толпа.
Они взялись за руки и двинулись вниз с холма. Вэнди снова завела разговор о Стене:
– Значит, тебе удалось взглянуть на эн-мерных «Забавных цыплят», так? Ты когда-нибудь слышал теорию о том, что математика поддерживает людей в форме и не дает им стареть? Думаю, что тебе стоит подумать немного на эту тему.
Нужно думать не только о власти, деньгах и о том, как лечить постоянное похмелье.
– Я прошу тебя не напоминать мне при каждом удобном случае о возрасте, Вэнди. Ты же знаешь, что любой с нашими деньгами может прожить до ста двадцати лет, используя ДИМ и выращенные в танках клоны органов.
– Да, – отозвалась Вэнди. – И то лишь благодаря удивительной совместимости моего тела. Но только по той причине, что «Мясо Вэнди» и «М. В. Биолоджикалс» прекрасно наладили производство моих клонов, я не хочу обходиться только одними заплатками для своего тела. Я могу сейчас же начать жизнь снова, переместившись в тело двадцатилетней вэнди. Вся информация содержится в Плаще, и ее очень просто загрузить в новое тело. Я много об этом думала.
– Ой, только не нужно говорить об этом сейчас, Вэнди.
Что будет с твоим старым телом?
Стен просунул руку под Плащ Вэнди и обнял ее за талию.
– С этим телом, которое я столько лет люблю? Ты что же, прикажешь разрезать его на куски и продать в банк органов и на мясо?
– Я говорю серьезно, Стен, так что не пытайся давить на меня. Но давай больше не будем говорить об этом сейчас. Ты не в том состоянии.
Вэнди вывернулась из руки Стена и весело воскликнула:
– Смотри, мы уже почти пришли. И – как раз! – стрекоза только что заметила детей!
Вэнди на секунду остановилась, чтобы лучше разглядеть изображение, которое передавала ей стрекоза по ювви, и, разглядев как следует детей, рассмеялась.
– Сент – у него серебряный костюм, и плащ, и на голове корона из фольги. А Бабе – Бабе… – Вэнди рассмеялась еще пуще прежнего. – Я с трудом могу описать ее внешность, Стен.
На талии у нее круглый поднос, на котором что-то стоит, разные штуки, и ужасная желтая блузка; понять не могу, кого она пытается изобразить. Пойдем скорее к ним.
– И ты хочешь, чтобы наши несчастные дети узнали, что тело их матери порубит на кусочки мясник? – потребовал ответа Стен. – У них будет душевная травма. А ты, если тебе будет двадцать, будешь ходить только с молодыми парнями и забудешь обо мне! И это то, чем ты меня награждаешь за все годы, которые я был тебе верен?
– Я сказала, давай оставим пока этот разговор. Под наркотиками ты всегда воспринимаешь все слишком драматично! Ты прекрасно знаешь, что я просто Плащ Счастья и ничто другое, и уж точно не человек. Это тело – вэнди – просто бессмысленный кусок мяса, которым я пользуюсь для того, чтобы перемещаться и заниматься с тобой любовью, дорогой Стен. Ты был равнодушен, когда три года назад я поменяла весь имиполекс. Теперь, если я поменяю это тело на молодое и свежее, это будет то же самое. Я молди. Я твоя жена, и я ею всегда буду. И закончим на этом.
Вэнди начала проталкиваться сквозь толпу, и Стен последовал за ней. Вокруг было полным-полно невест, казалось, половина девушек нарядилась так сегодня вечером, будто это был любимый для всех костюм номер один. Другими фаворитами вечера были стриптизерши, дебютантки бала, принцессы и рабыни. Несколько человек узнали Стена и Вэнди, но в основном их принимали за заезжих любопытствующих туристов.
– Привет Кливленду, – фыркнул в лицо Стену бородатый тощий морф с большой грудью. Следующий за ним танцор диско пропищал:
– Когда вернетесь обратно в свою немчурию, помните, что моя машина это «мерседес», а ваша – «БМВ».
– Я не езжу на машинах, – с сожалением отозвалась Вэнди. – Обычно я летаю на метле!
Стен раньше этого не заметил, но в руках у Вэнди действительно была метла – ах да, это была всего лишь часть ее Плаща, которую она отделила на время и которой придала нужную форму.
Вэнди указала Стену, в какой стороне над толпой зависла над их детьми стрекоза.
– Нажми на слив, мой дорогой старый дуралей.
Стен проталкивался мимо человека в картонном унитазе, где из отверстия стульчака торчало лицо, на котором к носу был приклеен пластиковый полувисячий член, мимо женщины в сплошном костюме голой Барби, само собой, без малейшего признака половых органов, мимо морфа с искусственной головой, вылепленной в виде куба, мимо людей с крыльями и огромными торчащими пенисами – среди толпы напирающей на него и вращающейся вокруг водоворотом нахлынувшей могучей океанской волны…
– Эй, ма, па! – крикнула им Бабе.
Бабе и Сент стояли возле входа в Театр Кастро. Сент был высокий жизнерадостный молодой человек, имевший привычку немного затенять жизнерадостность своего характера мрачными прическами, жидкой бородкой, зеркальными очками и тяжелыми голубыми замшевыми ботинками. На карнавал он надел головной убор из серебряной фольги, имеющий приблизительную форму шлема, при этом комплект дополнялся длинной, до колен курткой пожарника из блестящего отражающего материала.
У Бабе были высокие резко очерченные скулы, которые краснели, когда она волновалась, так, как это было теперь. К ее блузке был прикреплен большой значок с надписью:
ПРИВЕТ. Я – ЛИНИИ, ВЕСЕЛЫЙ ДОЛЛАР
В руке Бабе держала палочку с чем-то вроде квадратной лампы на конце с цифрами "З" на каждой грани, вокруг ее талии была похожая на поднос широкая юбка-пачка с расставленными и приклеенными к ней разными продуктами в коробках – печенье в коробках, и лекарства, и лапша из водорослей, и тампоны, и прокладки, и одноразовые керамические вилки. Волосы Бабе были гладко зачесаны в короткий хвостик, в свою очередь крепко опрысканный лаком и от того остроконечно торчащий точно назад; крутая прическа довершалась странным козырьком на широкой эластичной резинке.
– Итак, кто из вас угадает, кто я? – нарочито небрежно спросила Бабе. Вэнди бессильна была что-то предположить, но Стен вспомнил образ из далекого детства.
– Ты – клерк из старого супермаркета!
– Папка, ты все точно угадал, любимый мой старикан! – довольно прочирикала Бабе и залилась смехом.
– А как насчет меня? – спросил Сент, – Ты – робот? – предположила Вэнди.
– Типа того, – ухмыльнулся Сент. – Я – Железный Дровосек. У меня в очках все время идет прямая трансляция карнавального шоу, просекаете, а для саундтрека я выбрал старую металлическую вещицу из двадцатого века. Вот, послушайте.
Сент переключил свой ювви на внешний динамик и пропел под караоке несколько резких гитарных аккордов: Да-дада-дам да-да-да да-дам-да-дам.
Вэнди дала указание стрекозе снимать на видео семейную встречу; телекамера-стрекоза принялась выписывать медленные круги у них над головой наподобие крупной колибри, поминутно зависая в воздухе напротив лица кого-то из Муни, трепеща крыльями и уставив пару фиолетовых линз-глаз. Вэнди и Стен могли следить за картинкой через свои ювви.
Сент спел Железного Дровосека еще несколько раз, при этом выставляя в сторону стрекозы руку с «козой». Вэнди видела, как при этом Сент издевается над своим изображением, которое он смешивает в реальном времени с интерактивным многопользовательским Карнавальным Шоу, транслируемым одновременно от разных любительских источников.
Сент, заметив, что мать рассматривает его, перестал паясничать и обратил внимание на родителей.
– Наша ма – красная ведьма, а кто ты, па? – улыбнулся он Стену.
– Я – Ночное Небо, – объяснил Стен, который был весь с ног до головы в черном и осыпан серебристыми блестками. – Небо, видимое из точки, расположенной на галактическом экваторе. Как у вас-то дела, ребята?
– Неплохо, – отозвался Сент, – Сегодня тут вообще есть что посмотреть. Я специально установил несколько камер и участвую в любительском Шоу. За это мне на несколько недель дадут бесплатную Сеть.
– У меня постоянно кто-то пытается взять что-нибудь с подноса, – сообщила Бабе. – И все удивляются, когда выясняется, что коробки приклеены. Ма, ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо, Бабе, – кивнула Вэнди. – Тебе не кажется, что в новом двадцатилетнем теле я бы выглядела еще лучше?
– Ох, Вэнди, перестань, – вздохнул Стен.
– Пусть ма говорит, па, – прервала его Бабе. – Она уже рассказала мне о своем плане, и я хочу сказать, что это не ерунда.
– Вон, смотрите, какая смешная компания! – воскликнул Сент, указывая в сторону. – Давайте к ним подойдем.
Они двинулись по улице, проталкиваясь к группе совершенно голых морфов, тело каждого из которых, играющее крупными искусственными морфо-мышцами, было окрашено в один из основных цветов. У нескольких морфов в этой компании были хвосты. На ходу они шутливо боролись друг с другом и кувыркались, ловко, как акробаты, сопровождая действо оживленной мимикой.
Некоторое время семейство Муни двигалось вместе со счастливой хохочущей толпой, наблюдающей за акробатами, но потом Стен и его семейство повернули и углубились в переулок, менее запруженный народом, уводящий в глубь Миссии.
– Мы еще не решили насчет ужина, – объявила Вэнди. – Я хочу есть, было бы вам известно. Давайте что-то решать.
Кто-нибудь еще желает идти в ресторан?
– Я хочу есть, – подал голос Сент. – Но куда мы пойдем?
– Я знаю отличное местечко в испанском стиле, совсем недалеко отсюда, – сказала Бабе. – Оно называется «Каталаника».
– Тогда давайте пойдем туда, – сказал Стен.
Они двинулись по направлению к ресторану, перед которым Бабе принялась срывать со своего прилавка коробочки с товарами, аккуратно расставляя на ступеньках.
Прошло время, и дочери двойняшки Уайта и Дарлы, Джок и Йок, подросли и стали частыми гостями изопода. Но вышло так, что Кори подарил близнецам на день их рождения глупышей, результатом чего был скорый и бурный разрыв дружеских отношений, по крайней мере со стороны Дарлы.
Вилли так никогда и не узнал всех подробностей. Дарла и близнецы продолжали навещать их изопод, но никогда не оставались тут надолго. Прошло еще несколько лет, и маленькая Йок стала наведываться в изопод одна, чтобы потусрваться с Кори.
ДИМ и РЛП продолжали пользоваться неизменным спросом, но самого Вилли судьба этих творений больше не интересовала. Впечатление было такое, словно бы за краткое время лихорадочной исследовательской работы на Кокосовом Пляже в нем что-то сломалось. Уже долгое время он не проявлял ни к чему особенно большого интереса. Он превратился в нечто вроде отшельника, непрерывно медитирующего и смакующего свое одиночество. Он мог дни напролет просиживать в гущах своих марихуановых зарослей, глядя поверх кущей на россыпи звезд.
Наконец летом 2052 года нечто новое привлекло внимание Вилли.
Все началось с приглушенного хруста, доносящегося из-под почвы в дальнем углу зарослей марихуаны, там, где купол соединялся с лунной поверхностью. Что это, лунотрясение?
Или коробление пластика под лунной поверхностью? Но потом почва расступилась, образовав круглую яму, словно вход в нору огромного крота, из круглой норы в подкупольное пространство вылезла розовая имиполексовая колбаса. На боку колбасы сформировалось лицо и заговорило с Вилли:
– Вилли Тейз! Ты до сих пор так и не побывал в Гнезде!
Ты нужен нам теперь. С твоей помощью, возможно, нам удастся создать первое Раскодирование Гардла.
– Так ты… Гардл?
Молди червем вытянул свое тело из норы, предусмотрительно заткнув вход кончиком хвоста, чтобы воздух изопода не выходил наружу. Тело молди было розового цвета с серебристым отблеском.
– Я Гардл-7! Прапрапрапраправнук Гардла. Ведь прошло уже двадцать лет, Вилли. Настало время тебе покинуть твой волшебный сад. Ты можешь укрыться внутри меня, как в скафандре, и я доставлю тебя в Гнездо. Там, в Гнезде, мы уже подготовили для тебя оранжерейный отсек, ни в чем не уступающий роскоши твоего изопода.
– Ты хочешь сказать, что мы поползем через эту нору? – с сомнением спросил Вилли. – Но я не хочу биться там о камни.
– Не волнуйся, потому что ты ничего не почувствуешь, ибо твое тело будет окружено моим. Я заделаю нору за собой, и утечки воздуха не случится. Идем же, Вилли. Пора тебе воспрянуть! Раскодирование Гардла имеет всекосмическое значение. Но только ты один можешь помочь нам сделать последний необходимый шаг.
7. СТЕН
31 октября 2053 года
Стен вышел из своего дома в викторианском духе, находящемся на Масоник-авеню выше Хай-стрит в Сан-Франциско. Был ранний вечер Хеллоуина 2053 года. Мимо Стена шли оживленные группы людей, направляющихся на вечеринку в честь Хеллоуина, которая должна была состояться на Кастро-стрит. Вечеринка на Хеллоуин стала традиционным событием после непродолжительного периода смутных лет, последовавших после наступления второго тысячелетия. СПИД был побежден, наркотики легализованы, в Сан-Франциско было весело, как никогда.
Стен чувствовал себя крайне далеко от всего происходящего. После вчерашнего вечернего разговора с Тре Диезом он крепко закинулся камотом. Сегодня в полдень Тре позвонил снова и рассказал, что некий софтверный агент по имени Дженни обратился к нему и продемонстрировал секретную запись, на которой был запечатлен Шри Рамануджан, дающий объяснения новых математических выкладок, названных им Уравнением Мозаики. После этого Стену позвонила сама Дженни. С виду Дженни была похожа на тощую фермерскую девчонку-тинейджера. Судя по ее объяснениям, она существовала внутри компьютера наследников, но в то же время была очень близко связана с лунными молди. Совсем недавно Тре позвонил снова и потребовал, чтобы Стен заплатил лунным молди выкуп за свою жену Терри, – при этом Тре был совершенно вне себя от ярости. Стен тут же сделал несколько звонков на Луну и постарался все уладить, потом позвонил Тре и сказал, что с Терри все разрешилось благополучно, после чего принялся грузиться веществами, как он это обычно делал каждый вечер. Однако через несколько часов Тре позвонил снова, в полном восторге, и рассказал о том, что только что придумал, каким образом можно использовать Уравнение Мозаики для того, чтобы производить на основе «Забавных цыплят» имиполекс, составленный из наслоений любой степени измерения. Что особенно настораживало, так это компьютерное существо Дженни, которое тоже было на линии и все слышало. Непонятно было, почему Дженни так интересовало именно это применение «Забавных цыплят» и Уравнения Мозаики. Но Тре было на это наплевать. Он был словно одержимый и все пытался объяснить Стену, каким образом можно использовать «Забавных цыплят» в гильбертовом пространстве и уравнение Рамануджана для того, чтобы производить имиполекс-5, имиполекс-6, имиполекс-N!
Для того чтобы помочь себе понять вещи, о которых он услышал, пьяный Стен задумчиво сжевал несколько шариков камота, слушая, что болтает ему Тре. Стен не впервые попробовал камот, но на этот раз это была большая ошибка, потому что последовавший приход был невыносим по своей силе, психотический панический трип к глубинным и личностным открытиям о собственных многочисленных грехах и недостатках. Стен отправился в постель и попытался заснуть, но вместо того провел десять часов в аду гильбертового пространства вместе с многомерным птичником Тре, садистски выклевывающих остатки разума из его и без того истерзанного сознания. С облегчением он увидел, как наступил рассвет, потому что нужно было подниматься и пытаться прожить новый день.
В полдень Стену наконец удалось ненадолго заснуть, но ближе к вечеру Вэнди разбудила его:
– Вставай, соня. Мы собрались на Хеллоуин-парад, помнишь? Что ты устроил с собой вчера вечером? Я спустилась вниз и пыталась поговорить с тобой, но ты был совершенно невменяем.
У Вэнди были широкие бедра, пухлые губы, мягкий подбородок и светлые волосы. Голос Вэнди звучал совершенно нормально, и это успокаивало.
– Значит, нужно подниматься?
– Да, нужно подниматься, сейчас же. Вот, держи.
Вэнди протянула ему большую чашку чая с молоком и сахаром.
– Мы пройдемся по Кастро и встретимся с Сентом и Бабе.
Это наши дети, ты еще не забыл? Эй, прием! У нас сегодня семейный выход.
– Хорошо, хорошо, Вэнди, не нужно твердить это без передышки. Я тебя прекрасно слышу. Спасибо за чай, он мне отлично помог. Вчера у меня был серьезный разговор с Тре Диезом, и потом я съел немного камота. Я решил, что камот поможет мне стать таким же умным, как этот Тре. Какая чушь.
Я расскажу тебе потом.
Таким образом, Стен принял душ, потом оделся во все черное и выкрасил руки и лицо черной краской. Потом обсыпался серебристой пудрой и вышел на улицу, где теперь стоял и дожидался, когда Вэнди закончит одеваться и тоже выйдет. В его голове гнездилась боль; он чувствовал боль в корне своих мозгов, в той части, где находилась заживленная когда-то рана вокруг выращенной в инкубаторе и запрограммированной правой мозговой долей, заменившей Плащ Счастья, заменившего когда-то робокрысу, выевшую правую половину его мозга, – теперь его череп был хреновым полным тараканов отелем, и все это из-за Тре, из-за Тре он побывал в гильбертовом пространстве и теперь все еще мог сорваться туда в любой момент…
– Как дела, с-сенатор С-стен? – крикнула ему Чиччолина из проходящей мимо развеселой компании бисексуалов. В компании также был кто-то, одетый невестой и Бетти Пейдж.
– Решил выйти прогуляться в город? – крикнула ему грубым голосом невеста. – Вэнди-то знает?
Бетти Пейдж фыркнула и хохотнула, потом наклонилась и вздернула с зада юбку, продемонстрировав прекрасно воспроизведенный голый женский зад и промелькнувшие половые губы.
– Не хотите попробовать Бетти, сенатор My? Отведайте прекрасней прекрасного экстракт настоящей плохой девчонки, которой больше нигде не подают в чистом виде!
Ребята пытались подцепить Стена на тему мяса вэнди, но Стен, сенатор и большой политик, мудро махнул на молодежь рукой и отвернулся, дожидаясь, пока уйдут морфы. Большинство людей не понимали смысл рекламы мяса вэнди; тот факт, что на рекламе была изображена Вэнди в Плаще Счастья, должен был закреплять дружбу между людьми и молди.
– Закрой свою грязную немытую киску, Бетти, – ввязалась в разговор Чиччолина. – Йо-йо-йо, брат Стен, не хочешь дернуть габбы? Только что из перегонки; я собрала крикри-кристаллы сегодня утром.
– Это в любое время пожалуйста, – вдруг оживился под влиянием неожиданного импульса Стен. – Это нормальный разговор. Правда, от габбы я икаю, знаете ли, но у меня уже развилась икота от того, что я съел тут прошлой ночью, так что уж икоту от габбы я как-нибудь переживу, а там, глядишь, в голове у меня и наладится; ведь это не наркотик, это просто бодрит. Так что дай мне немного твоей штуки, большая сестра.
Чиччолина вытащила из-за декольте сниффер и, подступив к Стену, высоко подняла сниффер над головой, как волшебную лампу.
– Прими понюшку, сенатор!
Стен быстро принял из рук Чиччолины сниффер и аккуратно зарядил по очереди обе ноздри. Фруум! Позади его глазных яблок разорвался заряд наслаждения, мгновенно расцвела хризантема злобной радости, цветок с кольцом пронзительных криков по внешнему ободку, криков, которые приплыли на Землю из космоса, чтобы тут принять облик стремительных двуногих тявкающих щенков.
– Фтуум, гав, – пробормотал Стен. – Фтуум фтуум фтуум, гав.
– Габба хей, – отозвалась Чиччолина. – Небеса по-прежнему любят тебя, сенатор Стен. Смотри, не улетай далеко.
– Это ненадолго, – махнул рукой Стен. – Я сейчас вернусь.
Три морфа повернулись и двинулись своей дорогой, выкрикивая шуточки и сами же им весело смеясь. Стен повернулся и посмотрел на свой дом, в окнах которого горел такой уютный и милый сердцу желтый электрический свет. Внутри от тявканья потеплело на душе. У него самый лучший дом в городе, ему так повезло. Ему повезло, что он до сих пор еще жив. Ему повезло, что у него есть семья. Как печально будет, если все это однажды вдруг закончится.
Внезапно в доме открылась дверь, и по ступенькам, стуча дробно каблучками, сбежала Вэнди.
– Привет, Стен! Я готова!
Вэнди выбрала костюм ведьмы, сапоги на высоких каблуках, длинное платье, широкий Плащ Счастья, лихую островерхую шляпу – все яркое, сочетающихся друг с другом оттенков красного. Плащ представлял собой молди-часть ее бытия, то, что она постоянно вынуждена была носить для того, чтобы замещать ущербность недоразвитого сознания, возникшее из-за того, что тело ее было клоном, выращенным в гидропонном резервуаре.
– Выглядишь п-п-просто отлично, Вэнди, ик, ты – красная ведьма.
– У тебя какой-то странный голос, – подозрительно заметила Вэнди. – Только не говори мне, что ты уже успел проглотить что-нибудь!
– Да нет, ничего о-о-особенного, йк. Какие-то девчонки дали мне нюхнуть габбы. Я просто хотел прийти в себя, ик, понимаешь. Н-ну что, идем на К-Кастро?
– Да. Ты настроил стрекозу?
– 3-забыл, ик. Знаешь, Вэнди, что-то меня ломает сегодня, и неохота надевать ювви. После прошлой ночи просто невмоготу. Я уже рассказывал тебе, этот Тре Диез звонил мне и болтал в-всякую х-хреновину, ик, и…
– Ох, избавь меня от ненужных подробностей. Сейчас я включу свою стрекозу.
Вэнди отправила сообщение по ювви своего Плаща Счастья, приказав стрекозе-телероботу подняться с насеста, устроенного для него среди ветвей вяза, растущего во дворе их дома.
В мигающем свете уличных реклам быстро движущиеся крылышки стрекозы блестели как слюдяные, выписывая фигуры Лисажу.
– Лети вперед и держись на один квартал перед нами, – вслух приказала стрекозе Вэнди, – и следи за прохожими.
Мы идем пешком на холм на пересечение Маркет-стрит и Кастро. Сканируй лица и ищи Санта и Бабе. Надеемся, что тебе удастся их разыскать.
Треща крыльями, стрекоза унеслась прочь.
– Знаешь что, Стен, – сказала мужу Вэнди, когда они двинулись вперед по Масоник-стрит. – Ты начинаешь меня беспокоить. Ты уже немолод. Еще два года, и тебе будет шестьдесят.
Сама Вэнди была на одиннадцать лет моложе Стена, и она тщательно следила за тем, чтобы Стен не одряхлел раньше времени, и много работала в этом направлении.
– Что там такое этот Тре показал тебе?
– «Забавных цыплят» в э-э-э-нном измерении, ик, – отозвался Стен, крепко прижимая руки в груди, чтобы прекратить возникшую от габбы икоту и заикание. – Какой-то вольный софтверный агент по имени Дженни рассказал Тре про штуку, называющуюся Уравнением Мозаики, которую изобрел Рамануджан, на основе которой Тре тут же придумал энмерный квазикристаллический дизайн. И теперь эти новые «Забавные цыплята» все клюют и клюют без остановки. Он хотел, чтобы я продал кому-нибудь эту его новую, ик, и-идею, пока ее не продала кому-нибудь Дженни. А еще мы говорили о том, как выкупить его жену.
Они остановились на вершине холма, на стыке между Буэна-Виста, Хай-стрит и Кастро, переводя дух и разглядывая вид.
– Какая красивая сегодня ночь, верно, Стен?
– Да. Я рад, что ты сумела вытащить меня на воздух.
Стен глубоко и трепетно вздохнул, стараясь вобрать побольше воздуха, но порожденная габбой дрожь не отпускала его челюсти. Первый приход от габбы, как обычно, был самым жестким.
– Сегодня так легко.
В его ушах собственные слова отдавались мягким, резонирующим, словно пневматическим звуком.
– Что это там за выкуп за жену Тре Диеза?
– Вчера вечером лунные молди по ошибке похитили ее.
И сейчас она летит с молди на Луну. Тре потребовал, чтобы я заплатил за его жену большой выкуп и попросил, чтобы Уайти Майдол и Дарла Старр встретили ее на Луне и забрали к себе. Я уже перевел кредит на счет Уайти.
– Уайти и Дарла! Но с какой стати мы должны платить за глупую жену Тре Диеза?
– Он сделал мне много денег, и эта его последняя идея позволит нам заработать еще больше. Его несчастная жена сейчас мчится внутри здоровенного молди в открытом космосе, летит на Луну.
– Обычный перелет, не самый худший вариант, – пожала плечами Вэнди. – Помнишь, как мы вместе прилетели с Луны на Землю в 2031-м? Было так здорово. Может быть, тебе стоит еще раз прошвырнуться на Луну, это тебя освежит.
– Даже не думай об этом, Вэнди. – Стен снова двинулся вперед. – В какую сторону нам теперь идти?
– Судя по тому, что передает мне стрекоза, нам нужно двигаться вниз по Орд-Коурт к Стейтс-стрит, а там, внизу, к Кастро, – ответила Вэнди, наклонив к плечу голову и словно прислушиваясь. – Там поменьше толпа.
Они взялись за руки и двинулись вниз с холма. Вэнди снова завела разговор о Стене:
– Значит, тебе удалось взглянуть на эн-мерных «Забавных цыплят», так? Ты когда-нибудь слышал теорию о том, что математика поддерживает людей в форме и не дает им стареть? Думаю, что тебе стоит подумать немного на эту тему.
Нужно думать не только о власти, деньгах и о том, как лечить постоянное похмелье.
– Я прошу тебя не напоминать мне при каждом удобном случае о возрасте, Вэнди. Ты же знаешь, что любой с нашими деньгами может прожить до ста двадцати лет, используя ДИМ и выращенные в танках клоны органов.
– Да, – отозвалась Вэнди. – И то лишь благодаря удивительной совместимости моего тела. Но только по той причине, что «Мясо Вэнди» и «М. В. Биолоджикалс» прекрасно наладили производство моих клонов, я не хочу обходиться только одними заплатками для своего тела. Я могу сейчас же начать жизнь снова, переместившись в тело двадцатилетней вэнди. Вся информация содержится в Плаще, и ее очень просто загрузить в новое тело. Я много об этом думала.
– Ой, только не нужно говорить об этом сейчас, Вэнди.
Что будет с твоим старым телом?
Стен просунул руку под Плащ Вэнди и обнял ее за талию.
– С этим телом, которое я столько лет люблю? Ты что же, прикажешь разрезать его на куски и продать в банк органов и на мясо?
– Я говорю серьезно, Стен, так что не пытайся давить на меня. Но давай больше не будем говорить об этом сейчас. Ты не в том состоянии.
Вэнди вывернулась из руки Стена и весело воскликнула:
– Смотри, мы уже почти пришли. И – как раз! – стрекоза только что заметила детей!
Вэнди на секунду остановилась, чтобы лучше разглядеть изображение, которое передавала ей стрекоза по ювви, и, разглядев как следует детей, рассмеялась.
– Сент – у него серебряный костюм, и плащ, и на голове корона из фольги. А Бабе – Бабе… – Вэнди рассмеялась еще пуще прежнего. – Я с трудом могу описать ее внешность, Стен.
На талии у нее круглый поднос, на котором что-то стоит, разные штуки, и ужасная желтая блузка; понять не могу, кого она пытается изобразить. Пойдем скорее к ним.
– И ты хочешь, чтобы наши несчастные дети узнали, что тело их матери порубит на кусочки мясник? – потребовал ответа Стен. – У них будет душевная травма. А ты, если тебе будет двадцать, будешь ходить только с молодыми парнями и забудешь обо мне! И это то, чем ты меня награждаешь за все годы, которые я был тебе верен?
– Я сказала, давай оставим пока этот разговор. Под наркотиками ты всегда воспринимаешь все слишком драматично! Ты прекрасно знаешь, что я просто Плащ Счастья и ничто другое, и уж точно не человек. Это тело – вэнди – просто бессмысленный кусок мяса, которым я пользуюсь для того, чтобы перемещаться и заниматься с тобой любовью, дорогой Стен. Ты был равнодушен, когда три года назад я поменяла весь имиполекс. Теперь, если я поменяю это тело на молодое и свежее, это будет то же самое. Я молди. Я твоя жена, и я ею всегда буду. И закончим на этом.
Вэнди начала проталкиваться сквозь толпу, и Стен последовал за ней. Вокруг было полным-полно невест, казалось, половина девушек нарядилась так сегодня вечером, будто это был любимый для всех костюм номер один. Другими фаворитами вечера были стриптизерши, дебютантки бала, принцессы и рабыни. Несколько человек узнали Стена и Вэнди, но в основном их принимали за заезжих любопытствующих туристов.
– Привет Кливленду, – фыркнул в лицо Стену бородатый тощий морф с большой грудью. Следующий за ним танцор диско пропищал:
– Когда вернетесь обратно в свою немчурию, помните, что моя машина это «мерседес», а ваша – «БМВ».
– Я не езжу на машинах, – с сожалением отозвалась Вэнди. – Обычно я летаю на метле!
Стен раньше этого не заметил, но в руках у Вэнди действительно была метла – ах да, это была всего лишь часть ее Плаща, которую она отделила на время и которой придала нужную форму.
Вэнди указала Стену, в какой стороне над толпой зависла над их детьми стрекоза.
– Нажми на слив, мой дорогой старый дуралей.
Стен проталкивался мимо человека в картонном унитазе, где из отверстия стульчака торчало лицо, на котором к носу был приклеен пластиковый полувисячий член, мимо женщины в сплошном костюме голой Барби, само собой, без малейшего признака половых органов, мимо морфа с искусственной головой, вылепленной в виде куба, мимо людей с крыльями и огромными торчащими пенисами – среди толпы напирающей на него и вращающейся вокруг водоворотом нахлынувшей могучей океанской волны…
– Эй, ма, па! – крикнула им Бабе.
Бабе и Сент стояли возле входа в Театр Кастро. Сент был высокий жизнерадостный молодой человек, имевший привычку немного затенять жизнерадостность своего характера мрачными прическами, жидкой бородкой, зеркальными очками и тяжелыми голубыми замшевыми ботинками. На карнавал он надел головной убор из серебряной фольги, имеющий приблизительную форму шлема, при этом комплект дополнялся длинной, до колен курткой пожарника из блестящего отражающего материала.
У Бабе были высокие резко очерченные скулы, которые краснели, когда она волновалась, так, как это было теперь. К ее блузке был прикреплен большой значок с надписью:
ПРИВЕТ. Я – ЛИНИИ, ВЕСЕЛЫЙ ДОЛЛАР
В руке Бабе держала палочку с чем-то вроде квадратной лампы на конце с цифрами "З" на каждой грани, вокруг ее талии была похожая на поднос широкая юбка-пачка с расставленными и приклеенными к ней разными продуктами в коробках – печенье в коробках, и лекарства, и лапша из водорослей, и тампоны, и прокладки, и одноразовые керамические вилки. Волосы Бабе были гладко зачесаны в короткий хвостик, в свою очередь крепко опрысканный лаком и от того остроконечно торчащий точно назад; крутая прическа довершалась странным козырьком на широкой эластичной резинке.
– Итак, кто из вас угадает, кто я? – нарочито небрежно спросила Бабе. Вэнди бессильна была что-то предположить, но Стен вспомнил образ из далекого детства.
– Ты – клерк из старого супермаркета!
– Папка, ты все точно угадал, любимый мой старикан! – довольно прочирикала Бабе и залилась смехом.
– А как насчет меня? – спросил Сент, – Ты – робот? – предположила Вэнди.
– Типа того, – ухмыльнулся Сент. – Я – Железный Дровосек. У меня в очках все время идет прямая трансляция карнавального шоу, просекаете, а для саундтрека я выбрал старую металлическую вещицу из двадцатого века. Вот, послушайте.
Сент переключил свой ювви на внешний динамик и пропел под караоке несколько резких гитарных аккордов: Да-дада-дам да-да-да да-дам-да-дам.
Вэнди дала указание стрекозе снимать на видео семейную встречу; телекамера-стрекоза принялась выписывать медленные круги у них над головой наподобие крупной колибри, поминутно зависая в воздухе напротив лица кого-то из Муни, трепеща крыльями и уставив пару фиолетовых линз-глаз. Вэнди и Стен могли следить за картинкой через свои ювви.
Сент спел Железного Дровосека еще несколько раз, при этом выставляя в сторону стрекозы руку с «козой». Вэнди видела, как при этом Сент издевается над своим изображением, которое он смешивает в реальном времени с интерактивным многопользовательским Карнавальным Шоу, транслируемым одновременно от разных любительских источников.
Сент, заметив, что мать рассматривает его, перестал паясничать и обратил внимание на родителей.
– Наша ма – красная ведьма, а кто ты, па? – улыбнулся он Стену.
– Я – Ночное Небо, – объяснил Стен, который был весь с ног до головы в черном и осыпан серебристыми блестками. – Небо, видимое из точки, расположенной на галактическом экваторе. Как у вас-то дела, ребята?
– Неплохо, – отозвался Сент, – Сегодня тут вообще есть что посмотреть. Я специально установил несколько камер и участвую в любительском Шоу. За это мне на несколько недель дадут бесплатную Сеть.
– У меня постоянно кто-то пытается взять что-нибудь с подноса, – сообщила Бабе. – И все удивляются, когда выясняется, что коробки приклеены. Ма, ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо, Бабе, – кивнула Вэнди. – Тебе не кажется, что в новом двадцатилетнем теле я бы выглядела еще лучше?
– Ох, Вэнди, перестань, – вздохнул Стен.
– Пусть ма говорит, па, – прервала его Бабе. – Она уже рассказала мне о своем плане, и я хочу сказать, что это не ерунда.
– Вон, смотрите, какая смешная компания! – воскликнул Сент, указывая в сторону. – Давайте к ним подойдем.
Они двинулись по улице, проталкиваясь к группе совершенно голых морфов, тело каждого из которых, играющее крупными искусственными морфо-мышцами, было окрашено в один из основных цветов. У нескольких морфов в этой компании были хвосты. На ходу они шутливо боролись друг с другом и кувыркались, ловко, как акробаты, сопровождая действо оживленной мимикой.
Некоторое время семейство Муни двигалось вместе со счастливой хохочущей толпой, наблюдающей за акробатами, но потом Стен и его семейство повернули и углубились в переулок, менее запруженный народом, уводящий в глубь Миссии.
– Мы еще не решили насчет ужина, – объявила Вэнди. – Я хочу есть, было бы вам известно. Давайте что-то решать.
Кто-нибудь еще желает идти в ресторан?
– Я хочу есть, – подал голос Сент. – Но куда мы пойдем?
– Я знаю отличное местечко в испанском стиле, совсем недалеко отсюда, – сказала Бабе. – Оно называется «Каталаника».
– Тогда давайте пойдем туда, – сказал Стен.
Они двинулись по направлению к ресторану, перед которым Бабе принялась срывать со своего прилавка коробочки с товарами, аккуратно расставляя на ступеньках.