– И по-твоему, Андерсон один из этих роботов?
– Точно! Я своими глазами видел, как в операционной разрезали его на куски. Это было похоже… – неожиданно Торчок расхохотался и смеялся до тех пор, пока из глаз его не потекли слезы. Образ Кобба, лежащего в ванне, напоминающей огромную зубастую вагину, было невозможно передать словами. До чего же здорово было подкуриться снова.
– Но зачем для того, чтобы скопировать содержимое мозга, бопперам нужно было заманивать тебя и Кобба на Луну. Как я понял, это можно было сделать и на Земле?
– Не знаю. Может быть, они относились к Коббу слишком уважительно, чтобы похищать как прочих и вычищать его голову от мозгов в какой-нибудь грязной дыре. Или может быть его мозг был настолько ценным, что они хотели провести копирование без риска на надежном оборудовании. А что касается меня… меня просто нужно было убрать с глаз долой, любым способом…
– Тихо. Мы пришли…
В тридцати метрах от них, на фоне освещенного луной неба, четко вырисовывался коттедж Муни. Напрямую идти было нельзя, поскольку на пустынном пляже из окон их было нетрудно заметить, если, конечно, в доме был кто-то – или что-то – имеющее глаза. Укрывшись в тени пальм, спускающихся прямо к воде, они осторожно стали обходить дома стороной.
В окнах обиталища Кобба света не было, хозяин явно находился в отлучке.
Да и другие коттеджи стояли темными – сегодня, в пятницу вечером, жмурики резвились в баре. Тихо продвигаясь вдоль ряда коттеджей, Муни и Торчок наконец добрались до дверей Кобба. Муни сделал знак остановиться и несколько долгих минут напряженно прислушивался. Ни звука в ночи, только монотонные удары и шипение волн.
Толкнув дверь-экран, Муни проскользнул внутрь. Торчок устремился следом. Вот она, конура Кобба. В общем-то ничего, довольно уютно.
Когда-нибудь он тоже заделается жмуриком, подумал про себя Торчок… нужно было только каким-то образом убить оставшиеся сорок лет.
Муни надел пару специальных очков и включил инфракрасный потайной фонарь. В прошлую пятницу он забыл захватить этот фонарь с собой. Медленно поворачиваясь, он осмотрел комнату. Окурки сигарет с губной помадой на фильтре, детский крем, мокрый бикини… приметы присутствия женщины.
Эта пожилая белокурая бэби все еще жила здесь. Внезапно до Кобба дошло, что всю прошедшую неделю женщина просидела в домике у моря один на один с роботом. Неужели она не заметила ничего необычного? Она ожидала, когда Кобб придет в себя, а двойник ждал прибытия с Луны программы – то есть того же самого. Увенчались ли их ожидания успехом?
Могут ли роботы трахаться? – неожиданно задал себе вопрос Муни. Дома у него был бионик-член и в принципе, при желании, он мог быть использован для того, чтобы ублажить Беа. Но эта шлюха предпочитала искать удовлетворения в секс-клубах. Стэнни не должен об этом…
– Черт, где ты? – громко позвал его Торчок. – Ты что, заснул? Я ни черта не вижу.
– Тихо. Вот, надень очки. Извини, я забыл о тебе.
Муни передал сыну вторую пару инфракрасных очков. В очках все цвета становились настолько красными, что казались голубыми.
– Начнем со спальни, – предложил он.
– Лады.
Расположение дома Муни знал отлично. Когда он, толчком приоткрыв дверь спальни, просунул в щель потайной фонарь, ему пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. На кровати лежал Стэнни. Его лицо растеклось, нос, как оплавленный, свесился на сторону на щеку, рука касалась пола, выгнутая в суставе в обратную сторону.
Торчок издал приглушенный шипящий звук и прошел в комнату.
Остановившись над кроватью Кобба, он принялся разглядывать лежащего.
– Вот он, твой любимый сынок. Слышь, пап? Завтра будь дома с утра, его привезут тебе в красивом ящике. Должно быть, старшие бопперы как-то прознали, что я возвращаюсь. Двоим нам нет места в этом городке.
– Что с ним случилось? – неуверенно спросил Муни, подходя к кровати и останавливаясь рядом с сыном. – Он выглядит словно оплавленный пластмассовый манекен.
– Это робот-манипулятор. Кто-то выключил его центральный процессор.
Кроме всего прочего, этот процессор следит за тем, чтобы мерц-покров сохранял свою форму.
Где-то захрустел гравий, так близко, что казалось это происходит здесь, рядом с ними в комнате. Рыкнул мотор, тяжело хлопнула дверца кабины. К дому подъехала машина! Скрипнула входная дверь.
Бежать было поздно, да и некуда. В доме уже были люди. Муни схватил сына за плечи и толкнул его к чулану спальни. Времени на слова уже не оставалось.
– Эй, Берду, Мистел Молосис сказал, что он в спальне.
– Слышь, Радужка! Вытаскивай свою ленивую задницу и помоги мне достать из кузова этот чертов мешок!
– Не понимаю, почему такие здоровые лбы как вы не могут справиться с этим одни?
– Я фчела поднимал чтой-то и надолвался.
– Что ты там поднимал, Пол-Пола, свой хрен?
Некоторое время трое неизвестных дружно ржали над сальностью.
– Это «малыши-шутники», – прошипел Торчок отцу на ухо. Муни подтолкнул свое чадо локтем, требуя от него тишины. Кто-то из них задел головой вешалки, о, черт!, и те дружно затарахтели, но приехавшие все еще занимались чем-то в гостиной.
– Дерьмовая работенка, как по-твоему, Берду?
– А тебе бы все на пляже валяться, так, Радужка, дорогая? Говорю тебе, слушай меня и скоро будешь как сыр в масле кататься.
– На язык-то ты мастер.
– Вы идите тащите тело, а я плиготофлю куда класть, – Пол-Пола вернулся на крыльцо. Дверь грузовичка снова хлопнула.
Берду и Радужка вошли в спальню.
– Черт!… ну и рожа! Точно гнилой труп.
– Не волнуйся за эту суку, детка. Мистер Морозис перепрограммирует его и он снова забегает как новенький.
– Стой, обожди. Помнишь того парня, с которым у нас ничего не вышло?
Тогда еще нагрянула полиция? На прошлой неделе у Кристлин?.. Это же он самый и есть, как две капли воды вылитый.
– Не гоношись, Радужка. Это не человек, это просто чертов выключенный робот. Тот парень ушел, ему повезло.
– Ясно. Ну что, взяли. Я за руки, ты за ноги.
– Рад-два. Смотри под ноги, этот урод тяжелый.
С кряхтением и руганью Берду и Радужка вытащили тело в коридор и, пройдя наружу через гостиную, снесли груз с крыльца по ступенькам. Все это время мотор грузовика работал на холостом ходу.
Муни осторожно приоткрыл дверь чулана и выглянул наружу. В спальне было два окна с противоположных сторон, и подкравшись к одному из них, он различил перед коттеджем похожий на белый призрак горбатый грузовичок. На крыше кабины безошибочно угадывался здоровенный пластиковый рожок мороженного.
Две неясные фигуры остановились перед задней дверью грузовичка и опустили на гравий что-то тяжелое. Третий человек выглянул из кузова и пошире открыл двери.
Лампы в кузове грузовичка осветили все и вся в спальне. В ужасе Муни кинулся обратно в чулан. Минут десять он и Торчок простояли неподвижно, затаив дыхание, позволив себе вздохнуть с облегчением и расслабиться только тогда, когда фургон «Мистера Морозиса» укатил прочь.
Глава 21
Глава 22
– Точно! Я своими глазами видел, как в операционной разрезали его на куски. Это было похоже… – неожиданно Торчок расхохотался и смеялся до тех пор, пока из глаз его не потекли слезы. Образ Кобба, лежащего в ванне, напоминающей огромную зубастую вагину, было невозможно передать словами. До чего же здорово было подкуриться снова.
– Но зачем для того, чтобы скопировать содержимое мозга, бопперам нужно было заманивать тебя и Кобба на Луну. Как я понял, это можно было сделать и на Земле?
– Не знаю. Может быть, они относились к Коббу слишком уважительно, чтобы похищать как прочих и вычищать его голову от мозгов в какой-нибудь грязной дыре. Или может быть его мозг был настолько ценным, что они хотели провести копирование без риска на надежном оборудовании. А что касается меня… меня просто нужно было убрать с глаз долой, любым способом…
– Тихо. Мы пришли…
В тридцати метрах от них, на фоне освещенного луной неба, четко вырисовывался коттедж Муни. Напрямую идти было нельзя, поскольку на пустынном пляже из окон их было нетрудно заметить, если, конечно, в доме был кто-то – или что-то – имеющее глаза. Укрывшись в тени пальм, спускающихся прямо к воде, они осторожно стали обходить дома стороной.
В окнах обиталища Кобба света не было, хозяин явно находился в отлучке.
Да и другие коттеджи стояли темными – сегодня, в пятницу вечером, жмурики резвились в баре. Тихо продвигаясь вдоль ряда коттеджей, Муни и Торчок наконец добрались до дверей Кобба. Муни сделал знак остановиться и несколько долгих минут напряженно прислушивался. Ни звука в ночи, только монотонные удары и шипение волн.
Толкнув дверь-экран, Муни проскользнул внутрь. Торчок устремился следом. Вот она, конура Кобба. В общем-то ничего, довольно уютно.
Когда-нибудь он тоже заделается жмуриком, подумал про себя Торчок… нужно было только каким-то образом убить оставшиеся сорок лет.
Муни надел пару специальных очков и включил инфракрасный потайной фонарь. В прошлую пятницу он забыл захватить этот фонарь с собой. Медленно поворачиваясь, он осмотрел комнату. Окурки сигарет с губной помадой на фильтре, детский крем, мокрый бикини… приметы присутствия женщины.
Эта пожилая белокурая бэби все еще жила здесь. Внезапно до Кобба дошло, что всю прошедшую неделю женщина просидела в домике у моря один на один с роботом. Неужели она не заметила ничего необычного? Она ожидала, когда Кобб придет в себя, а двойник ждал прибытия с Луны программы – то есть того же самого. Увенчались ли их ожидания успехом?
Могут ли роботы трахаться? – неожиданно задал себе вопрос Муни. Дома у него был бионик-член и в принципе, при желании, он мог быть использован для того, чтобы ублажить Беа. Но эта шлюха предпочитала искать удовлетворения в секс-клубах. Стэнни не должен об этом…
– Черт, где ты? – громко позвал его Торчок. – Ты что, заснул? Я ни черта не вижу.
– Тихо. Вот, надень очки. Извини, я забыл о тебе.
Муни передал сыну вторую пару инфракрасных очков. В очках все цвета становились настолько красными, что казались голубыми.
– Начнем со спальни, – предложил он.
– Лады.
Расположение дома Муни знал отлично. Когда он, толчком приоткрыв дверь спальни, просунул в щель потайной фонарь, ему пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. На кровати лежал Стэнни. Его лицо растеклось, нос, как оплавленный, свесился на сторону на щеку, рука касалась пола, выгнутая в суставе в обратную сторону.
Торчок издал приглушенный шипящий звук и прошел в комнату.
Остановившись над кроватью Кобба, он принялся разглядывать лежащего.
– Вот он, твой любимый сынок. Слышь, пап? Завтра будь дома с утра, его привезут тебе в красивом ящике. Должно быть, старшие бопперы как-то прознали, что я возвращаюсь. Двоим нам нет места в этом городке.
– Что с ним случилось? – неуверенно спросил Муни, подходя к кровати и останавливаясь рядом с сыном. – Он выглядит словно оплавленный пластмассовый манекен.
– Это робот-манипулятор. Кто-то выключил его центральный процессор.
Кроме всего прочего, этот процессор следит за тем, чтобы мерц-покров сохранял свою форму.
Где-то захрустел гравий, так близко, что казалось это происходит здесь, рядом с ними в комнате. Рыкнул мотор, тяжело хлопнула дверца кабины. К дому подъехала машина! Скрипнула входная дверь.
Бежать было поздно, да и некуда. В доме уже были люди. Муни схватил сына за плечи и толкнул его к чулану спальни. Времени на слова уже не оставалось.
– Эй, Берду, Мистел Молосис сказал, что он в спальне.
– Слышь, Радужка! Вытаскивай свою ленивую задницу и помоги мне достать из кузова этот чертов мешок!
– Не понимаю, почему такие здоровые лбы как вы не могут справиться с этим одни?
– Я фчела поднимал чтой-то и надолвался.
– Что ты там поднимал, Пол-Пола, свой хрен?
Некоторое время трое неизвестных дружно ржали над сальностью.
– Это «малыши-шутники», – прошипел Торчок отцу на ухо. Муни подтолкнул свое чадо локтем, требуя от него тишины. Кто-то из них задел головой вешалки, о, черт!, и те дружно затарахтели, но приехавшие все еще занимались чем-то в гостиной.
– Дерьмовая работенка, как по-твоему, Берду?
– А тебе бы все на пляже валяться, так, Радужка, дорогая? Говорю тебе, слушай меня и скоро будешь как сыр в масле кататься.
– На язык-то ты мастер.
– Вы идите тащите тело, а я плиготофлю куда класть, – Пол-Пола вернулся на крыльцо. Дверь грузовичка снова хлопнула.
Берду и Радужка вошли в спальню.
– Черт!… ну и рожа! Точно гнилой труп.
– Не волнуйся за эту суку, детка. Мистер Морозис перепрограммирует его и он снова забегает как новенький.
– Стой, обожди. Помнишь того парня, с которым у нас ничего не вышло?
Тогда еще нагрянула полиция? На прошлой неделе у Кристлин?.. Это же он самый и есть, как две капли воды вылитый.
– Не гоношись, Радужка. Это не человек, это просто чертов выключенный робот. Тот парень ушел, ему повезло.
– Ясно. Ну что, взяли. Я за руки, ты за ноги.
– Рад-два. Смотри под ноги, этот урод тяжелый.
С кряхтением и руганью Берду и Радужка вытащили тело в коридор и, пройдя наружу через гостиную, снесли груз с крыльца по ступенькам. Все это время мотор грузовика работал на холостом ходу.
Муни осторожно приоткрыл дверь чулана и выглянул наружу. В спальне было два окна с противоположных сторон, и подкравшись к одному из них, он различил перед коттеджем похожий на белый призрак горбатый грузовичок. На крыше кабины безошибочно угадывался здоровенный пластиковый рожок мороженного.
Две неясные фигуры остановились перед задней дверью грузовичка и опустили на гравий что-то тяжелое. Третий человек выглянул из кузова и пошире открыл двери.
Лампы в кузове грузовичка осветили все и вся в спальне. В ужасе Муни кинулся обратно в чулан. Минут десять он и Торчок простояли неподвижно, затаив дыхание, позволив себе вздохнуть с облегчением и расслабиться только тогда, когда фургон «Мистера Морозиса» укатил прочь.
Глава 21
Кобб отдал должное и жаренной рыбе и вину, получить удовольствие от которого ему позволил один короткий вдох через левую ноздрю на каждые пару бокалов. Подпрограмма «ОПЬЯНЕНИЕ» действовала отлично. После обеда он заглянул в туалет и опорожнил там свой пищевой контейнер… не потому, что это было необходимо, а просто для того, чтобы еще раз убедиться в том, что все, о чем он узнал недавно, ему не почудилось.
В голове у него теперь стоял шум и происходило легкое кружение, что бывает у обычных людей от пяти или шести добрых порций виски, и общее состояние вещей уже не казалось ему таким уж кошмарным и ужасающим, как это было вначале. У него впереди лет двадцать удовольствий, нужно только вовремя подзаряжать батарейки… да что там двадцать, вот он возьмет и новую сотню лет отмеряет! Никаких проблем, выдержало бы «железо». Вот черт, он продолжает мыслить старыми человеческими категориями. Никакой износ ему теперь не страшен, бопперы вовремя позаботятся о новеньком теле и перекачают туда программы его системы, как только в этом наступит нужда.
Слегка покачиваясь, Кобб остановился перед висящим на стене туалета зеркалом. Красавец мужчина, да и только! Он ничуть не изменился, та же белая борода и прочее, вот только глаза… Он подался вперед, рассматривая глаза.
Что-то не то с радужной оболочкой, она казалась слишком однородной, почти без радиальных внутренних волоконец. Ерунда! Главное, что теперь он бессмертен! Кобб зажал пальцем правую ноздрю, принял еще одну порцию, потом повернулся и отправился к Энни.
Пока они ужинали, в зале позади бара «У седых» приготовился ансамбль, и как только жмуриков собралось предостаточно, начались танцы. Схватив Кобба за руку, Энни потащила его в зал. Она похвалилась, что сама помогала украшать зал к вечеринке.
Под потолком над головами танцующих медленно вращался огромный шар, оклеенный маленькими квадратиками зеркал. Узкие лучи прожекторов-"пушек" со светофильтрами разных цветов из четырех углов зала били в шар и разноцветный снегопад световых зайчиков, меняющих оттенок на каждой стороне, неторопливо падал на толпу танцующих. Энни сказала, что точно такой же шар был и на ее бале выпускников в 1970 году, половину века назад.
– Красиво, правда, Кобб?
Кобб почувствовал, как от круговорота ярких световых пятен к его горлу подступает тошнота. Но одно дело напиваться по-настоящему, другое дело – при помощи вживленной подпрограммы. Есть небольшая разница. Он быстро приложил палец к левой половине носа и глубоко вдохнул, раз и еще раз, поднявшись обратно на две ступеньки – ровно настолько, чтобы снова получать радость от жизни.
Зеркальный шар действительно был необыкновенно красив – казалось, что вы находитесь в глубине пронизанного солнечными лучами залива, неподвижно висите в толще воды невдалеке от поверхности, скользя сквозь время обратно…
– Потрясающе, Энни. Я снова стал молодым. Потанцуем?
Они вышли в зал и принялись медленно кружиться вместе с остальными парами под музыку. Инструментальная группа исполняла старую песню Джорджа Харрисона на тему «Любовь и Бог». Группа целиком состояла из жмуриков, которым на такую музыку было не наплевать. Они играли с душой.
– Ты любишь меня, Кобб?
Вопрос застал его врасплох. Уже много лет он не любил никого. Для этого он слишком был занят – готовился к приходу смерти. Любовь? Он распрощался с любовью, съехав со своей квартиры на Оглесорп-стрит в Саванн и бросив Верену. Но теперь…
– Почему ты спрашиваешь, Энни?
– Мы живем вместе вот уже целую неделю.
Ее рука, лежащая у него на талии, притянула его ближе. Кобб почувствовал движения бедер Энни.
– И между нами еще ничего не было. Если дело в тебе…
– Мне кажется, что я забыл как это делается, – ответил Кобб, решив не вдаваться в подробности. Интересно, имеется ли в его библиотеке подпрограмма «ЭРЕКЦИЯ»? Нужно будет проверить при первой возможности, чтобы потом не было спешки. Нужно будет так же посмотреть, что там есть еще. Кобб поцеловал Энни в щеку.
– Но я постараюсь вспомнить.
Танец кончился и они подсели за столик к Фаркеру и его жене. Судя по хищным, словно ястребиные когти, скрюченным пальцам Цинции и растерянному выражению на лице Фаркера, ссора здесь была в самом разгаре. Но Коббу и Энни были рады, как поводу для того, чтобы устроить краткий перерыв.
– Что скажешь обо всем этом, Фарк, старина? – приветствовал Фаркера Кобб тем сердечно-идиотским тоном бодрячка, которым всегда разговаривал со своим приятелем.
– Очень мило, – отозвалась Цинция Фаркер. – Жаль только, что под потолком не догадались развесить разноцветные ленты, как это принято на вечеринках.
Ободренный появлением Кобба, Фаркер махнул рукой официанту и заказал кувшин пива. В обычных ситуациях Цинция не разрешала мужу пить, да и он не имел к этому склонности, однако сейчас…
– Золотая Годовщина, – сказала Энни. – У большинства из нас выпускной вечер был пятьдесят лет назад. Ты помнишь свой выпускной бал, Цинция?
Цинция закурила ментоловую сигарету с пониженным содержанием никотина.
– Помню ли я свой выпускной вечер? У нашего класса не было вечеринки после выпуска. Взамен этого, по предложению какого-то умника из совета старшеклассников было решено скинуться и купить билеты на автобусную экскурсию.
– И куда вы отправились? – поинтересовался Кобб.
Цинция с возмущением взвизгнула:
– В Вашингтон! Можете себе представить? На марш демонстрантов перед Пентагоном! Но в результате все получилось не так уж плохо. Ведь там мы с Фаркером и познакомились, правда, дорогой?
Услышав свое имя, Фаркер дернул своей лысиной как поплавком, отвечая не сразу и задумываясь.
– Верно. Я смотрел как на парковке отказники скандируют с грузовиков «Вон, демоны, вон», а ты наступила…
– Ничего подобного, Фаркер, я не наступала тебе на ногу. Я всего лишь обратила твое внимание. Ты был таким важным, с этим своим переносным магнитофоном на плече, и я просто помирала, как мне хотелось поговорить с тобой…
– Так оно и было, – согласно отозвался Фаркер, тряся головой и улыбаясь до ушей. – С тех пор ты уже не пытаешься обратить на себя мое внимание…
Пиво было принесено и они сомкнули бокалы. Втягивая внутрь горьковатую жидкость, Кобб незаметно зажал правую ноздрю и дохнул левой. Его снова затошнило, но в сидячем положении тошноту можно было терпеть. Прислушиваясь к болтовне своих друзей, он внезапно почувствовал стыд от того, что не был больше человеком.
– Как дела у вашего сына? – спросил он у Цинции, просто для того чтобы не молчать. Чак, единственный наследник Фаркеров, был Верховным Служителем Объединенных Культов, аж в самой Филадельфии. Цинция любила о нем говорить.
– Он становится все более и более скрытным! – Цинция издала новый пронзительный лай. – Девчонки сами несут ему деньги. Он обучает их астральному протрахцированию.
– Тот еще рэкет, верно? – подал голос Фаркер, качая как китайский болванчик головой. – Будь я помоложе…
– Ты бы не смог, – перебила Фаркера Энни. – В тебе нет нужной психической напористости. А вот Кобб… – Энни сделала паузу, преданно улыбнувшись своему кавалеру. – Не удивлюсь, если в один прекрасный день Кобб тоже окажется основателем нового культа.
– Ну что же, – задумчиво протянул Кобб. – С некоторых пор мне действительно не дают покоя определенные мысли. Я действительно ощущаю психический напор, так сказать… – он опомнился и взял на попятный. – Дело в том, что мне начинает казаться, что сознание возможно и в самом деле не зависимо от тела. Без тела сознание может существовать в виде некого математического вероятностого состояния. В этом случае телепатия есть, не что иное, как…
– В точности слова моего Чака, – восторженно затрещала Цинция. – Наверное ты стареешь, Кобб!
Они весело посмеялись, а потом заговорили о другом: о еде и диетах, о здоровье и болезнях, о сплетнях и слухах. Все это время мысли о новых религиях и культах не переставали напоминать Коббу о себе.
Случившаяся с ним перемена тела была похожа на чудо. Доказывало ли это, что душа действительно существует… или же как раз наоборот? Несколько новых свойств его сознания тоже требовали объяснения. Истинно ли было то, что, попав раз в механическое тело, он больше не был ограничен рамками материи… или все это было не более чем результатом электронного обострения чувств? Кто он такой… гуру или голем?
– Ты такой красавчик, – шепнула ему Энни, снова вытаскивая его танцевать.
В голове у него теперь стоял шум и происходило легкое кружение, что бывает у обычных людей от пяти или шести добрых порций виски, и общее состояние вещей уже не казалось ему таким уж кошмарным и ужасающим, как это было вначале. У него впереди лет двадцать удовольствий, нужно только вовремя подзаряжать батарейки… да что там двадцать, вот он возьмет и новую сотню лет отмеряет! Никаких проблем, выдержало бы «железо». Вот черт, он продолжает мыслить старыми человеческими категориями. Никакой износ ему теперь не страшен, бопперы вовремя позаботятся о новеньком теле и перекачают туда программы его системы, как только в этом наступит нужда.
Слегка покачиваясь, Кобб остановился перед висящим на стене туалета зеркалом. Красавец мужчина, да и только! Он ничуть не изменился, та же белая борода и прочее, вот только глаза… Он подался вперед, рассматривая глаза.
Что-то не то с радужной оболочкой, она казалась слишком однородной, почти без радиальных внутренних волоконец. Ерунда! Главное, что теперь он бессмертен! Кобб зажал пальцем правую ноздрю, принял еще одну порцию, потом повернулся и отправился к Энни.
Пока они ужинали, в зале позади бара «У седых» приготовился ансамбль, и как только жмуриков собралось предостаточно, начались танцы. Схватив Кобба за руку, Энни потащила его в зал. Она похвалилась, что сама помогала украшать зал к вечеринке.
Под потолком над головами танцующих медленно вращался огромный шар, оклеенный маленькими квадратиками зеркал. Узкие лучи прожекторов-"пушек" со светофильтрами разных цветов из четырех углов зала били в шар и разноцветный снегопад световых зайчиков, меняющих оттенок на каждой стороне, неторопливо падал на толпу танцующих. Энни сказала, что точно такой же шар был и на ее бале выпускников в 1970 году, половину века назад.
– Красиво, правда, Кобб?
Кобб почувствовал, как от круговорота ярких световых пятен к его горлу подступает тошнота. Но одно дело напиваться по-настоящему, другое дело – при помощи вживленной подпрограммы. Есть небольшая разница. Он быстро приложил палец к левой половине носа и глубоко вдохнул, раз и еще раз, поднявшись обратно на две ступеньки – ровно настолько, чтобы снова получать радость от жизни.
Зеркальный шар действительно был необыкновенно красив – казалось, что вы находитесь в глубине пронизанного солнечными лучами залива, неподвижно висите в толще воды невдалеке от поверхности, скользя сквозь время обратно…
– Потрясающе, Энни. Я снова стал молодым. Потанцуем?
Они вышли в зал и принялись медленно кружиться вместе с остальными парами под музыку. Инструментальная группа исполняла старую песню Джорджа Харрисона на тему «Любовь и Бог». Группа целиком состояла из жмуриков, которым на такую музыку было не наплевать. Они играли с душой.
– Ты любишь меня, Кобб?
Вопрос застал его врасплох. Уже много лет он не любил никого. Для этого он слишком был занят – готовился к приходу смерти. Любовь? Он распрощался с любовью, съехав со своей квартиры на Оглесорп-стрит в Саванн и бросив Верену. Но теперь…
– Почему ты спрашиваешь, Энни?
– Мы живем вместе вот уже целую неделю.
Ее рука, лежащая у него на талии, притянула его ближе. Кобб почувствовал движения бедер Энни.
– И между нами еще ничего не было. Если дело в тебе…
– Мне кажется, что я забыл как это делается, – ответил Кобб, решив не вдаваться в подробности. Интересно, имеется ли в его библиотеке подпрограмма «ЭРЕКЦИЯ»? Нужно будет проверить при первой возможности, чтобы потом не было спешки. Нужно будет так же посмотреть, что там есть еще. Кобб поцеловал Энни в щеку.
– Но я постараюсь вспомнить.
Танец кончился и они подсели за столик к Фаркеру и его жене. Судя по хищным, словно ястребиные когти, скрюченным пальцам Цинции и растерянному выражению на лице Фаркера, ссора здесь была в самом разгаре. Но Коббу и Энни были рады, как поводу для того, чтобы устроить краткий перерыв.
– Что скажешь обо всем этом, Фарк, старина? – приветствовал Фаркера Кобб тем сердечно-идиотским тоном бодрячка, которым всегда разговаривал со своим приятелем.
– Очень мило, – отозвалась Цинция Фаркер. – Жаль только, что под потолком не догадались развесить разноцветные ленты, как это принято на вечеринках.
Ободренный появлением Кобба, Фаркер махнул рукой официанту и заказал кувшин пива. В обычных ситуациях Цинция не разрешала мужу пить, да и он не имел к этому склонности, однако сейчас…
– Золотая Годовщина, – сказала Энни. – У большинства из нас выпускной вечер был пятьдесят лет назад. Ты помнишь свой выпускной бал, Цинция?
Цинция закурила ментоловую сигарету с пониженным содержанием никотина.
– Помню ли я свой выпускной вечер? У нашего класса не было вечеринки после выпуска. Взамен этого, по предложению какого-то умника из совета старшеклассников было решено скинуться и купить билеты на автобусную экскурсию.
– И куда вы отправились? – поинтересовался Кобб.
Цинция с возмущением взвизгнула:
– В Вашингтон! Можете себе представить? На марш демонстрантов перед Пентагоном! Но в результате все получилось не так уж плохо. Ведь там мы с Фаркером и познакомились, правда, дорогой?
Услышав свое имя, Фаркер дернул своей лысиной как поплавком, отвечая не сразу и задумываясь.
– Верно. Я смотрел как на парковке отказники скандируют с грузовиков «Вон, демоны, вон», а ты наступила…
– Ничего подобного, Фаркер, я не наступала тебе на ногу. Я всего лишь обратила твое внимание. Ты был таким важным, с этим своим переносным магнитофоном на плече, и я просто помирала, как мне хотелось поговорить с тобой…
– Так оно и было, – согласно отозвался Фаркер, тряся головой и улыбаясь до ушей. – С тех пор ты уже не пытаешься обратить на себя мое внимание…
Пиво было принесено и они сомкнули бокалы. Втягивая внутрь горьковатую жидкость, Кобб незаметно зажал правую ноздрю и дохнул левой. Его снова затошнило, но в сидячем положении тошноту можно было терпеть. Прислушиваясь к болтовне своих друзей, он внезапно почувствовал стыд от того, что не был больше человеком.
– Как дела у вашего сына? – спросил он у Цинции, просто для того чтобы не молчать. Чак, единственный наследник Фаркеров, был Верховным Служителем Объединенных Культов, аж в самой Филадельфии. Цинция любила о нем говорить.
– Он становится все более и более скрытным! – Цинция издала новый пронзительный лай. – Девчонки сами несут ему деньги. Он обучает их астральному протрахцированию.
– Тот еще рэкет, верно? – подал голос Фаркер, качая как китайский болванчик головой. – Будь я помоложе…
– Ты бы не смог, – перебила Фаркера Энни. – В тебе нет нужной психической напористости. А вот Кобб… – Энни сделала паузу, преданно улыбнувшись своему кавалеру. – Не удивлюсь, если в один прекрасный день Кобб тоже окажется основателем нового культа.
– Ну что же, – задумчиво протянул Кобб. – С некоторых пор мне действительно не дают покоя определенные мысли. Я действительно ощущаю психический напор, так сказать… – он опомнился и взял на попятный. – Дело в том, что мне начинает казаться, что сознание возможно и в самом деле не зависимо от тела. Без тела сознание может существовать в виде некого математического вероятностого состояния. В этом случае телепатия есть, не что иное, как…
– В точности слова моего Чака, – восторженно затрещала Цинция. – Наверное ты стареешь, Кобб!
Они весело посмеялись, а потом заговорили о другом: о еде и диетах, о здоровье и болезнях, о сплетнях и слухах. Все это время мысли о новых религиях и культах не переставали напоминать Коббу о себе.
Случившаяся с ним перемена тела была похожа на чудо. Доказывало ли это, что душа действительно существует… или же как раз наоборот? Несколько новых свойств его сознания тоже требовали объяснения. Истинно ли было то, что, попав раз в механическое тело, он больше не был ограничен рамками материи… или все это было не более чем результатом электронного обострения чувств? Кто он такой… гуру или голем?
– Ты такой красавчик, – шепнула ему Энни, снова вытаскивая его танцевать.
Глава 22
«Малыши-шутники» забросили робота, когда-то подменявшего Торчка, в кузов фургона, потом уселись в кабину. Пол-Пола и Берду с удовольствием зажали между собой Радужку. А она ничего, еще довольно мягонькая.
– Я вот фсе думаю, какой он ис себя, этот мистел Молосис, – прошамкал Пол-Пола, выруливая на асфальт.
– Я тоже не прочь на него взглянуть. Но трепыхаться не стоит – он исправно платит наличными.
– И сколько же он отвалит на этот раз? – спросила Радужка, снимая чужую пятерню, словно случайно оказавшуюся там, со своего бедра. – Возьму да и прокачусь в «Мир Диснея» на недельку. Нужно только будет прикупить себе новые шмотки и немного подкрасить волосы.
– По мне, ты и так выглядишь на все сто, Радужка. Конечно для тебя просто перекраситься в розовый или зеленый, например, было бы слишком примитивно…
Берду и Пол-Пола захихикали, а Радужка надулась. Грузовичок пересек мост Мэррит-Айланд, после чего Пол-Пола свернул направо. Гидрогенный мотор монотонно гудел, о ветровое стекло то и дело разбивались ночные насекомые.
– Интелесно, подцепила Клисиин для нас еще какохо-нипуть плидулка? – задумчиво произнес спустя некоторое время Пол-Пола.
– Можешь не сомневаться! – отозвался Берду, рассматривая проносящиеся мимо огни. – Думается мне, что если она сегодня вечером никого не приведет, Грязный Фил с ней живой не слезет.
Пол-Пола потряс головой.
– Чудной он, этот Фил. Кломе мозгов на обед, ничего его не интелесует.
Мне он уже начинает надоедать. А тебе?
– Он уже снял для Кристлин новое жилье? – поинтересовалась Радужка.
– Ты ж знаешь, что снял, дологуша. Клистлин вкалывает, что твоя ломовая лошадь – никто ему еще столько не пливодил.
– Обещанного сто лет ждут, – капризно продолжила Радужка. – Мне были точно обещаны живые мозги, а я до сих пор их даже не попробовала, только все каких-то мозгляков на улице цепляю…
– Здесь за главного Фил, ему и лошка пелфому в луки, – отозвался Пол-Пола.
– Да, чудной он все-таки этот Фил, – несколькими минутами позже снова подал голос Берду. – Не курит, не пьет, я даже ни разу не видел чтобы он ел по-нормальному. Он или отдает приказы, или сидит уставившись в одну точку.
Они уже катили через Дайтона, вокруг мелькали строения из бетона, украшенные разноцветным неоном. Пол-Пола проверил в зеркальце нет ли на хвосте копов, после чего круто свернул направо, съехав в подземную стоянку отеля Лидо. Развернувшись, он припарковался кабиной вперед, достал из коробки на кузове шнур с вилкой и воткнул вилку в розетку в стене. Во время остановок морозильная камера работала от сети. На крыше грузовика откинулся небольшой лючок, из которого высунулся телеглаз. Теперь любому, кто подойдет к грузовичку, не поздоровиться. Мистер Морозис знал, как постоять за себя, в особенности если в кузове у него лежал манипулятор.
Вся троица поднялась на лифте к себе в номер. Грязный Фил, по-прежнему без рубашки, сидел так, как они и оставили его – перед окном, созерцая океан. От двери расплывшаяся татуировка Фила была видна преотлично. На звук открывшейся двери он даже не обернуться.
– На заметку Сатане, – довольным голосом нараспев продекламировала Радужка, которая никогда не упускала случая зачитать наколку Фила вслух. – Отправь этого Человека в Рай, потому что в Аду Он Свое уже Отбыл.
Она произнесла все это своим придурковатым голосом школьницы-простушки.
Фил ей никогда не нравился.
Фил не обернулся. Когда-то он действительно был Грязным Филом, сварщиком с «Рифа», которому, как и всем сварщикам, приходилось выходить в ночную смену. Приходилось ему чинить и БЭКС. Копирование мозга своего ремонтника-гуманоида боппер организовал без проблем… но результат оказался далеким от совершенства. Личность сварщика по непонятным причинам ужалась, превратив его в хладнокровного убийцу. Несмотря на это, Фил оставался хорошим механиком.
Когда старшие бопперы решили послать Мистера Морозиса вниз на Землю в качестве сборщика душ, Фил был отправлен вместе с ним. Время от времени, при необходимости ремонта, Мистер Морозис пользовался записью мозга Фила, но без крайней необходимости даже ограниченную свободу действий этому своему манипулятору Морозис старался не предоставлять. Вот почему большую часть времени Грязный Фил был наделен отзывчивостью и теплом не больше, чем пара стальных кусачек.
– Лучше не зли его, – предупреждающе проворчал женщине Берду. – Он ждет телефонного звонка, так ведь, Фил?
Фил коротко кивнул. Рейсовый челнок от БЭКС, в котором, как было обещано, должен был содержаться новый манипулятор и который должен был забрать очередную партию органов, прибывал завтра. Запись копии мозга должна была быть переслана заранее, по радио… но прежде Фил обязан был добыть цельного человека, душу и тело, «железо» и программу. Если Кристлин снова не удастся никого подцепить… Фил не отрывал взгляда от ровных, словно вычесанных гребешком волн на поверхности океана, прислушиваясь к голосам людей за спиной и прорабатывая один план за другим…
Пронзительно зазвонил телефон. Одним броском перемахнув через комнату, Фил схватил трубку.
– Грязный Фил.
В трубке рыдали и пронзительно кричали. Берду и Пол-Пола тревожно переглянулись. Даже сквозь солнечные очки в темной комнате было видно, что у Фила не все дома. При этом его голос всегда оставался ровным и спокойным.
– Я понимаю, Кристлин. Понимаю. Хорошо. Лады.
В ответ с другой стороны безостановочный поток жалоб. Налитая физиономия Фила медленно растянулась в улыбку. Он взглянул на Берду и подмигнул ему.
– Хорошо, Кристлин. Если, как ты говоришь, он заснул, почему бы тебе не зайти к нам за деньгами. Ведь тебе причитается пять кусков. И лучше зайди прямо сейчас, потому что завтра мы меняем базу. Лады. Вот и хорошо, бэби. И не расстраивайся, я все понимаю…
Фил мягко, почти нежно положил телефонную трубку на место.
– Кристлин влюбилась. Она подцепила парня из колледжа и теперь сидит над ним и смотрит, как он спит. Он спит как ребенок, сказала она, как невинное дитя.
Фил прошелся кругом по комнате, тут и там выравнивая мебель.
– Клистлин не собилается вести его к нам, но ты заплатишь ей все лавно? – удивленно спросил Пол-Пола.
– Да, так я ей сказал, – ровным голосом ответил Фил. – Но вы-то понимаете, что я не из таковских. К завтрашнему утру у меня должно быть тело. Пленку можно переслать в любое время, но я связан подписанным контрактом на перевозку груза и деньгами.
Открыв один из ящиков буфета, Фил достал небольшой пневматический пистолет и придирчиво его осмотрел.
– Ты же не собираешься убивать Кристлин? – дрожащим голосом спросила Радужка.
– Это не убийство, – ответил Фил, держа пистолет наизготовку дулом вверх. – Неужели ты этого еще не уразумела? Берду?
Берду вздрогнул. Внезапно ему показалось, что он снова оказался в восьмом классе и только что учитель задал ему вопрос, ответа на который он не знал и знать не мог. Более того, он не понимал самого вопроса.
– Не знаю, Фил. Ты сам ее нанял. Здесь все твое, грузовик, гостиница, все-все. Если нужно будет, я помогу тебе разобраться с Кристлин.
Сейчас он «малыш-шутник», а стоит ему потерять эту работу, кем он будет тогда?
– Мы съедим ее мозг, – медленно сказал Фил, направляя пистолет на троицу у двери и внимательно их рассматривая. – Кристлин исчезнет, но ее мысли останутся.
Вскинув левую руку, Фил положил ее себе на грудь.
– Смотрите!
Маленькая дверца откинулась, обнаружив в груди Фила небольшой металлический отсек. Внутри отсека можно было различить несколько блестящих скальпелей и ряд компактных приспособлений, похожих на переносную лабораторию.
Радужка вскрикнула и Берду поспешно зажал ей рот ладонью. Пол-Пола издал звук, который вполне мог сойти за смех.
– Я являюсь частью Мистера Морозиса, – объяснил Фил, закрывая дверцу в груди. – Я его руки и ноги, въезжаете? И рот.
Фил широко улыбнулся, обнажив отличные острые зубы.
– Человеческие ткани нужны бопперам в качестве семян для выращивания искусственных органов. Записи копий мозга необходимы для стимуляции некоторых специальных роботов-манипуляторов. Таких как я. Нас, бопперов, всегда интересовал чужой мозг, даже тогда, когда прямой нужды в нем не было.
Человеческий мозг удивительное явление.
– Теперь я не буду работать за просто так! – заплакала Радужка. – Теперь деньги вперед!
– Заткнись, дура! – зарычал Берду. – Нам заплатят завтра, ты же слышала!
– Он то же самое обещал Кристи… – продолжала ныть Радужка.
Звонок в дверь прервал ее на полуслове.
Фил направил пневматический пистолет на Радужку.
– Ты ведь не станешь мешать мне, правда? Или может быть мне использовать твой мозг вместо Кристлин?
Радужка открыла дверь и впустила Кристлин. Двумя быстрыми выстрелами Фил подстрелил из своего угла обеих женщин. Снотворное подействовало мгновенно и Радужка и Кристлин осели на пол. Оттащив их по очереди в глубь комнаты, Пол-Пола закрыл дверь.
Берду даже не двинулся с места, он был ошарашен и потрясен. Радужка была единственной женщиной, которая относилась к нему с симпатией. Но Фил был прав, прав как всегда. Наверное, он и был Мистером Морозисом. А Мистер Морозис умнее всех на свете, это уже было проверено неоднократно.
– Нельзя ее отпускать, Берду, она может навести на нас.
Фил не отрываясь смотрел на него через комнату, держа на мушке своего духового оружия. Наступила тишина.
– Я не могу! – наконец всхлипнул Берду. – Она же нормальная девчонка. Может не будем ее резать, а, Фил?
Берду уже приходилось смотреть в дуло чужого оружия и не раз. Внезапно в его руке появился пистолет 38 калибра. Метнувшись к окну, он сорвал штору и выставил ее щитом перед собой. Стрелки, выпущенные из оружия Фила, ударили в штору, отскочили и упали на пол.
– Я вот фсе думаю, какой он ис себя, этот мистел Молосис, – прошамкал Пол-Пола, выруливая на асфальт.
– Я тоже не прочь на него взглянуть. Но трепыхаться не стоит – он исправно платит наличными.
– И сколько же он отвалит на этот раз? – спросила Радужка, снимая чужую пятерню, словно случайно оказавшуюся там, со своего бедра. – Возьму да и прокачусь в «Мир Диснея» на недельку. Нужно только будет прикупить себе новые шмотки и немного подкрасить волосы.
– По мне, ты и так выглядишь на все сто, Радужка. Конечно для тебя просто перекраситься в розовый или зеленый, например, было бы слишком примитивно…
Берду и Пол-Пола захихикали, а Радужка надулась. Грузовичок пересек мост Мэррит-Айланд, после чего Пол-Пола свернул направо. Гидрогенный мотор монотонно гудел, о ветровое стекло то и дело разбивались ночные насекомые.
– Интелесно, подцепила Клисиин для нас еще какохо-нипуть плидулка? – задумчиво произнес спустя некоторое время Пол-Пола.
– Можешь не сомневаться! – отозвался Берду, рассматривая проносящиеся мимо огни. – Думается мне, что если она сегодня вечером никого не приведет, Грязный Фил с ней живой не слезет.
Пол-Пола потряс головой.
– Чудной он, этот Фил. Кломе мозгов на обед, ничего его не интелесует.
Мне он уже начинает надоедать. А тебе?
– Он уже снял для Кристлин новое жилье? – поинтересовалась Радужка.
– Ты ж знаешь, что снял, дологуша. Клистлин вкалывает, что твоя ломовая лошадь – никто ему еще столько не пливодил.
– Обещанного сто лет ждут, – капризно продолжила Радужка. – Мне были точно обещаны живые мозги, а я до сих пор их даже не попробовала, только все каких-то мозгляков на улице цепляю…
– Здесь за главного Фил, ему и лошка пелфому в луки, – отозвался Пол-Пола.
– Да, чудной он все-таки этот Фил, – несколькими минутами позже снова подал голос Берду. – Не курит, не пьет, я даже ни разу не видел чтобы он ел по-нормальному. Он или отдает приказы, или сидит уставившись в одну точку.
Они уже катили через Дайтона, вокруг мелькали строения из бетона, украшенные разноцветным неоном. Пол-Пола проверил в зеркальце нет ли на хвосте копов, после чего круто свернул направо, съехав в подземную стоянку отеля Лидо. Развернувшись, он припарковался кабиной вперед, достал из коробки на кузове шнур с вилкой и воткнул вилку в розетку в стене. Во время остановок морозильная камера работала от сети. На крыше грузовика откинулся небольшой лючок, из которого высунулся телеглаз. Теперь любому, кто подойдет к грузовичку, не поздоровиться. Мистер Морозис знал, как постоять за себя, в особенности если в кузове у него лежал манипулятор.
Вся троица поднялась на лифте к себе в номер. Грязный Фил, по-прежнему без рубашки, сидел так, как они и оставили его – перед окном, созерцая океан. От двери расплывшаяся татуировка Фила была видна преотлично. На звук открывшейся двери он даже не обернуться.
– На заметку Сатане, – довольным голосом нараспев продекламировала Радужка, которая никогда не упускала случая зачитать наколку Фила вслух. – Отправь этого Человека в Рай, потому что в Аду Он Свое уже Отбыл.
Она произнесла все это своим придурковатым голосом школьницы-простушки.
Фил ей никогда не нравился.
Фил не обернулся. Когда-то он действительно был Грязным Филом, сварщиком с «Рифа», которому, как и всем сварщикам, приходилось выходить в ночную смену. Приходилось ему чинить и БЭКС. Копирование мозга своего ремонтника-гуманоида боппер организовал без проблем… но результат оказался далеким от совершенства. Личность сварщика по непонятным причинам ужалась, превратив его в хладнокровного убийцу. Несмотря на это, Фил оставался хорошим механиком.
Когда старшие бопперы решили послать Мистера Морозиса вниз на Землю в качестве сборщика душ, Фил был отправлен вместе с ним. Время от времени, при необходимости ремонта, Мистер Морозис пользовался записью мозга Фила, но без крайней необходимости даже ограниченную свободу действий этому своему манипулятору Морозис старался не предоставлять. Вот почему большую часть времени Грязный Фил был наделен отзывчивостью и теплом не больше, чем пара стальных кусачек.
– Лучше не зли его, – предупреждающе проворчал женщине Берду. – Он ждет телефонного звонка, так ведь, Фил?
Фил коротко кивнул. Рейсовый челнок от БЭКС, в котором, как было обещано, должен был содержаться новый манипулятор и который должен был забрать очередную партию органов, прибывал завтра. Запись копии мозга должна была быть переслана заранее, по радио… но прежде Фил обязан был добыть цельного человека, душу и тело, «железо» и программу. Если Кристлин снова не удастся никого подцепить… Фил не отрывал взгляда от ровных, словно вычесанных гребешком волн на поверхности океана, прислушиваясь к голосам людей за спиной и прорабатывая один план за другим…
Пронзительно зазвонил телефон. Одним броском перемахнув через комнату, Фил схватил трубку.
– Грязный Фил.
В трубке рыдали и пронзительно кричали. Берду и Пол-Пола тревожно переглянулись. Даже сквозь солнечные очки в темной комнате было видно, что у Фила не все дома. При этом его голос всегда оставался ровным и спокойным.
– Я понимаю, Кристлин. Понимаю. Хорошо. Лады.
В ответ с другой стороны безостановочный поток жалоб. Налитая физиономия Фила медленно растянулась в улыбку. Он взглянул на Берду и подмигнул ему.
– Хорошо, Кристлин. Если, как ты говоришь, он заснул, почему бы тебе не зайти к нам за деньгами. Ведь тебе причитается пять кусков. И лучше зайди прямо сейчас, потому что завтра мы меняем базу. Лады. Вот и хорошо, бэби. И не расстраивайся, я все понимаю…
Фил мягко, почти нежно положил телефонную трубку на место.
– Кристлин влюбилась. Она подцепила парня из колледжа и теперь сидит над ним и смотрит, как он спит. Он спит как ребенок, сказала она, как невинное дитя.
Фил прошелся кругом по комнате, тут и там выравнивая мебель.
– Клистлин не собилается вести его к нам, но ты заплатишь ей все лавно? – удивленно спросил Пол-Пола.
– Да, так я ей сказал, – ровным голосом ответил Фил. – Но вы-то понимаете, что я не из таковских. К завтрашнему утру у меня должно быть тело. Пленку можно переслать в любое время, но я связан подписанным контрактом на перевозку груза и деньгами.
Открыв один из ящиков буфета, Фил достал небольшой пневматический пистолет и придирчиво его осмотрел.
– Ты же не собираешься убивать Кристлин? – дрожащим голосом спросила Радужка.
– Это не убийство, – ответил Фил, держа пистолет наизготовку дулом вверх. – Неужели ты этого еще не уразумела? Берду?
Берду вздрогнул. Внезапно ему показалось, что он снова оказался в восьмом классе и только что учитель задал ему вопрос, ответа на который он не знал и знать не мог. Более того, он не понимал самого вопроса.
– Не знаю, Фил. Ты сам ее нанял. Здесь все твое, грузовик, гостиница, все-все. Если нужно будет, я помогу тебе разобраться с Кристлин.
Сейчас он «малыш-шутник», а стоит ему потерять эту работу, кем он будет тогда?
– Мы съедим ее мозг, – медленно сказал Фил, направляя пистолет на троицу у двери и внимательно их рассматривая. – Кристлин исчезнет, но ее мысли останутся.
Вскинув левую руку, Фил положил ее себе на грудь.
– Смотрите!
Маленькая дверца откинулась, обнаружив в груди Фила небольшой металлический отсек. Внутри отсека можно было различить несколько блестящих скальпелей и ряд компактных приспособлений, похожих на переносную лабораторию.
Радужка вскрикнула и Берду поспешно зажал ей рот ладонью. Пол-Пола издал звук, который вполне мог сойти за смех.
– Я являюсь частью Мистера Морозиса, – объяснил Фил, закрывая дверцу в груди. – Я его руки и ноги, въезжаете? И рот.
Фил широко улыбнулся, обнажив отличные острые зубы.
– Человеческие ткани нужны бопперам в качестве семян для выращивания искусственных органов. Записи копий мозга необходимы для стимуляции некоторых специальных роботов-манипуляторов. Таких как я. Нас, бопперов, всегда интересовал чужой мозг, даже тогда, когда прямой нужды в нем не было.
Человеческий мозг удивительное явление.
– Теперь я не буду работать за просто так! – заплакала Радужка. – Теперь деньги вперед!
– Заткнись, дура! – зарычал Берду. – Нам заплатят завтра, ты же слышала!
– Он то же самое обещал Кристи… – продолжала ныть Радужка.
Звонок в дверь прервал ее на полуслове.
Фил направил пневматический пистолет на Радужку.
– Ты ведь не станешь мешать мне, правда? Или может быть мне использовать твой мозг вместо Кристлин?
Радужка открыла дверь и впустила Кристлин. Двумя быстрыми выстрелами Фил подстрелил из своего угла обеих женщин. Снотворное подействовало мгновенно и Радужка и Кристлин осели на пол. Оттащив их по очереди в глубь комнаты, Пол-Пола закрыл дверь.
Берду даже не двинулся с места, он был ошарашен и потрясен. Радужка была единственной женщиной, которая относилась к нему с симпатией. Но Фил был прав, прав как всегда. Наверное, он и был Мистером Морозисом. А Мистер Морозис умнее всех на свете, это уже было проверено неоднократно.
– Нельзя ее отпускать, Берду, она может навести на нас.
Фил не отрываясь смотрел на него через комнату, держа на мушке своего духового оружия. Наступила тишина.
– Я не могу! – наконец всхлипнул Берду. – Она же нормальная девчонка. Может не будем ее резать, а, Фил?
Берду уже приходилось смотреть в дуло чужого оружия и не раз. Внезапно в его руке появился пистолет 38 калибра. Метнувшись к окну, он сорвал штору и выставил ее щитом перед собой. Стрелки, выпущенные из оружия Фила, ударили в штору, отскочили и упали на пол.