Страница:
– Ничего себе! – воскликнул Шаккерон. – Ну ты и задвинула, Винза, внушает. Никогда от тебя таких речей и умозаключений не слыхал. На вот, попей водички, горло небось пересохло…
– Заткнись, Шак, – обиделась Винзарра. – Ты зато говоришь так много, а стоящего-то всего ничего…
– Как так ничего? – возмутился глава Бруджа. – Если бы я не узнал кровь Гронакхара, вы бы сейчас до сих пор чесали когтями в затылках!
– Так ты сравни процент полезной информации в словах у себя и у меня!
– Рредкхо, но меткхо, – подал голос Хиншрак. – Хоррошхая веррсхия. Удхобно – однхим удхаром рразбхеремсся и с Охотникхами и с дикхарями.
– Насчет Охотников – ты загнул, Хин, – возразил Кхеншраон. – Вряд ли он стоит за всеми Охотниками. Не пойдут святоши под вампира, рано или поздно просекли бы. Он просто подстроил одну операцию. Сейчас уже неважно, насколько это его операция – только кровь или еще и возрождение рода Гаррингов. Вот с дикарями все ясно. Координаты базы теперь есть?
– Уху! – Хиншрак кивнул головой.
– Тогда надо нападать на них как можно скорее. Еще улизнет этот Гронакхар, как и в прошлый раз. Ищи его потом.
– Значит, бой? – жадно спросил Шаккерон.
– Голосуем, каиниты. Кто за нападение на базу?
Семь рук взметнулись вверх.
– Единогласно. Сейчас давайте разработаем план…
– План – это круто, – влез Шаккерон. – Молчу-молчу, – быстро добавил он под испепеляющими взглядами глав кланов.
– Разработаем план, – повторил Кхеншраон, – не тот план, который так любит курить уважаемый глава Бруджа, а план боевых действий. Нам нужно внезапное нападение и отвлекающий маневр, который скроет наши главные войска. Предлагаю вариант «Бригада едет на разборки»…
Многострадальный Ярославский вокзал! За один год ты стал свидетелем стольких событий с участием вампиров! Под твоими сводами три дикаря-старейшины разметали боевиков Носферату и Бруджа и сами полегли от рук Хиншрака, Шаккерона и Винзарры. Именно ты был отправной точкой миссии по разгрому базы дикарей. И ты же видел, как возвращавшиеся из Сибири вампиры целой толпой убили пятерых Охотников. Сегодня тебе предстояло увидеть еще кое-что.
Проводница третьего вагона поезда Москва-Владивосток подошла к проводнице четвертого вагона того же поезда.
– Маш! Ты глянь! У меня совсем пустой вагон! Никого нет!
– У меня тоже пусто. Только два человека едут.
– И у Аньки из второго тоже пусто.
– Должно быть спортсмены какие-нибудь заказали билеты для сборной и опаздывают.
– До отправления пять минут. Не поедут, наверное.
– Да и пес с ними! – Проводница махнула рукой. – Билеты-то все равно проданы…
И тут они увидели «спортсменов». Они толпой шли из главного здания вокзала.
– Ни фига себе спортсмены! – воскликнула проводница третьего вагона.
– Может, они не на наш поезд все-таки? – тихо спросила проводница четвертого. – Может, опоздают? Не нравятся они мне…
– Думаешь, мне они нравятся! Это ж явные бандиты! Еще перебьют друг друга или остальных пассажиров.
Толпа шла. Идущие в ней были очень похожи друг на друга. И мужчины и женщины были одеты одинаково – черные джинсы и черные футболки или кофты. Все как один были в черных очках, у каждого на плече висела черная спортивная сумка. Они шли, глядя перед собой, не поворачивая голов, с неестественно прямыми спинами. Шаг был широким, размашистым и стремительным. Вся толпа двигалась вдоль поезда Москва-Владивосток. У четвертого вагона от толпы отделилась примерно третья часть. Они стали доставать билеты и садиться в поезд. Половина продолжавших движение остановилась у третьего вагона, другая половина дошла до второго. Все они заходили в поезд молча, ничего не спрашивали у проводниц, мгновенно находили нужное им купе и располагались на полках.
Проводницы избегали смотреть на лица странных пассажиров. Они только молились, чтобы бандитская группировка не начинала свои разборки во время пути. Пусть уж доедут до конечной станции, а там могут делать, что им угодно.
Около каждого из трех вагонов в конце посадки произошла одна и та же сцена. Последние из «спортсменов» снимали очки и пристально всматривались в лица проводниц. От этого взгляда работниц РЖД пробирало до костей холодом. Затем черные очки возвращались на свои места и замыкающие входили в вагон.
В четвертом вагоне кроме странных «спортсменов» ехали еще два совершенно нормальных человека, мужчина и женщина, муж и жена. Они, конечно, находились в одном купе, во время посадки «людей в черном» стояли в коридоре и имели удовольствие наблюдать все в подробностях. Они быстро вернулись в купе и пожелали (про себя, но почему-то дружно и одновременно), чтобы в их купе «спортсмены» не садились.
Но они сели. Дверь в купе открылась, и вошли парень и девушка. Обоим было около двадцати лет. Одеты они были, как и остальные «спортсмены», во все черное. Молодые люди встали спиной друг к другу посреди купе (супружеская чета в это время сидела порознь на нижних полках), забросили свои сумки в багажное отделение и одним движением запрыгнули на полки. Там они легли на спины, сложили руки крест-накрест на груди и застыли. Неизвестные не сказали ни слова до того момента, как поезд тронулся с места и, набирая скорость, отправился через всю страну во Владивосток. Тогда молодые люди нарушили молчание.
– Какой придурок придумал это представление? – во весь голос спросила девушка.
– Чем тебе не нравится? – спокойно спросил парень.
– Только идиот не допрет, что с нами что-то нечисто.
– Так это нам и нужно. Ты не поняла, Ира?
– Где уж мне. Не все здесь такие выдающиеся, как ты, Паша.
– Мы – отвлекающий маневр. А зачем еще можно отправить на такое важное задание всех воинов низких ступеней – с пятой по седьмую?
Во время диалога ни парень, ни девушка не двигали ничем, кроме губ, и не обращали внимания на тихо сидевших внизу людей. Что им было до людей! Сами они таковыми ведь не являлись. Они были вампирами клана Малкавиан. В других вагонах ехали кланы Тремер и Бруджа. Конечно, не все, а только три ступени, как и говорил Павел. Сам он уже был на седьмой ступени мастерства. Победа над Охотником Алексеем зачлась Павлу, и ему решили дать сразу седьмую. А когда он рассказал о схватке на кладбище, то хотели дать сразу восьмую, но все-таки решили повременить. Кэнреол был им благодарен за это – иначе он не смог бы ехать на битву с дикарями вместе с Лихарвель, которая, несмотря на все свои способности к заклятиям, все еще сидела на пятой ступени. Вампиры-колдуны в Малкавиане медленно преодолевают первый десяток ступеней, зато потом догоняют и даже опережают всех остальных. Вчера, когда вампирам раздали билеты на поезд, им также дали странные на первый взгляд и противоречащие Маскараду указания. Они касались и одежды, и времени появления, и процесса посадки, и поведения в пути. Получалось, что Камарилье было необходимо, чтобы дикари узнали о приближении небольшого отряда вампиров. Павел мог объяснить это только отвлекающим маневром. Наверняка главные силы кланов нападут позже. И наверняка это будут силы всех семи кланов. Если то, о чем болтают вампиры, правда, то и сами главы кланов не побрезгуют помахать железом.
В каждом клане Камарильи существовала информационная иерархия, и если какое-то событие, имеющее большое значение для всего клана, происходило с участием вампиров какого-то уровня этой лестницы, то уровни над ними узнавали об этом сразу и все, даже то, чего не заметили сами участники. А вот вниз информация распространялась не так легко. На каждую следующую ступень информационной лестницы сведения просачивались урезанными, если только не было необходимости донести их до всех полностью. Чаще всего о некоем событии через некоторое время узнавал весь клан, а то и вся Камарилья, но низшие вампиры знали об этом очень мало, и часто их сведения были в корне неверными. Впрочем, это происходит не только в Камарилье, но и в любом человеческом обществе с хоть какой-нибудь иерархической структурой, а следовательно, везде. Изменения могут произойти, если какой-то уровень, близкий к высшему, хочет сам стать высшим и препятствует распространению информации хотя бы наверх.
Вот и сейчас вампиры их уровня болтали, что дикарями заправляет старый вампир, который после изобретения сыворотки впал в Великий Торпор, или спячку по-простому, а теперь очнулся и хочет разрушить Камарилью, которая, по его мнению, стала скопищем наркоманов, за сыворотку продавших то, что так различало их. Откуда вампиры знали, что думает таинственный старец вампир, оставалось только гадать.
Обо всем этом думал сейчас Павел, лежа на верхней полке купе. Эти мысли помогали ему отвлечься от мрачных дум, которые не покидали его со дня драки с Алексеем. Он снова и снова думал о том, как Хармас собирается теперь избавиться от него. И в который раз он проклинал астрологов Малкавиана за сделанный ими гороскоп. Теперь он верил, что предсказания сбываются только потому, что их делают.
Ирина тоже молчала. После схватки Павла и Алексея они все чаще просто молчали, находясь вместе. Иногда Ирина пыталась развеселить Алексея и даже поклялась Ночью (про себя), что заставит Павла рассмеяться. Кэнреол всю последнюю неделю не смеялся и даже улыбался как-то странно, будто улыбка доставляла ему невыносимые страдания. Наверное, так оно и было. Он очень тяжело переживал смерть сестры и состояние своего друга. Только вчера он сменил выражение скорби на лице. И то сменил он его на дикую ярость.
Вчера хоронили Елену, сестру Павла. Ирина с ним не пошла, да он и не настаивал. Лихарвель просто ждала его в квартире, подаренной Шенсраадом. Павел вернулся злой, с перекошенным от ярости лицом, балансирующий на грани трансформации. Он чуть не сорвал двери с петель, помчался на балкон, даже не взглянув на Ирину, высунулся на улицу и во весь голос выругался, причем так мерзко, как никогда раньше. Только потом он успокоился и рассказал, как было дело.
Кэнреол не пошел в ту комнату, где отпевали сестру. Его скрутило святой силой на пороге комнаты. Все люди поняли это так, что Павел настолько подавлен горем, что у него нет сил попрощаться с покойной. Родители Павла поняли все по-своему. В том числе и рану на горле Елены. Они ничего ему не говорили в течение всех похорон, но перед поминками отец отозвал Павла в сторону, где их уже ждала мать. Они вышли из квартиры и начали разговор на лестничной площадке.
– Как она погибла, ты можешь объяснить, наконец?
– Я уже сказал, ее убил Охотник на вампиров. Она где-то с ним познакомилась, они шли по улице, когда я возвращался с практики. Охотник напал на меня, Лена пыталась остановить его, и он убил ее, как служащую вампирам.
– А ты ничего не мог сделать?! Ты, вампир, ничего не мог?!
– Я в это время лежал на земле, пытаясь удержать челюсть на месте.
Отец ненавидяще взглянул на него. Мать уже опять плакала, вытирая слезы платком.
– А почему у нее рана на шее, как будто от укуса вампира?
– Рана от укуса выглядит по-другому.
– Все-то ты знаешь…
– Да вот, знаю! Скажи мне, папа, ты думаешь, что я убил Лену и выпил ее кровь?
– Ты мог! А не ты, так твои дружки! Она же тебя ненавидела, швырялась в тебя крестом! Ты сам говорил, что она пыталась облить тебя святой водой в тот день… ну…
– Так и было.
– Тогда какого же хрена она стала тебя защищать?! Зачем она вообще полезла туда?
Павел ничего не ответил. Он и сам не понимал – почему.
– Молчишь? Сказать нечего? Тогда вали отсюда! Ты виноват в том, что моя дочь сейчас лежит на кладбище! Ты потому и не пришел на отпевание! Ты убил ее!
– Что?! – Ярость Павла прорвалась через горе и исказила его лицо.
– Да, ты! Чтоб я тебя не видел в этом доме! Убирайся! Убийца! – Отец закашлялся и заплакал.
Павел отшатнулся, схватился за стену. Сердце бешено колотилось о ребра, прогоняя кровь по сосудам. «Чертова сыворотка, – подумал Павел, – как хорошо, когда сердце не бьется…» Ярость смешивалась с отчаянием и скапливалась где-то глубоко внутри. Эта дикая смесь требовала выхода. Павел запрокинул голову и взвыл. Так воют дикие звери. А в душе вампира всегда живет Зверь… В душе же Малкавианца Зверь так легко выходит наружу и повергает в Безумие…
Павел ударил кулаком по перилам. Удар Берсерка вырвал металлические прутья и поручни из бетона, смял их и скрутил. Кости Павла треснули, кожа лопнула, и на бетон полилась черная вампирская кровь, но Кэнреол ничего не чувствовал. Он медленно спускался по лестнице, оставив родителей оплакивать Елену и проклинать его, Павла… «Неужели они действительно думают, что я убил ее?.. Горе утраты сильно покалечило их души и сердца…»
Павел шел по улицам уже не тем вампиром, которым шел сюда с похорон. Теперь у него не было родителей. Они отреклись от него, бросив ему в лицо слово «убийца!». На душе было гадко и тяжело…
Ему стало легче, только когда Ирина вышла на балкон, где он стоял, направив взгляд Зверя на город. На проклятый город, на проклятых людей, которые никогда не узнают о вампирах, о Маскараде… Которые никогда не поймут его горе…
Ирина подошла сзади и положила руку ему на плечо. Ярость нехотя улеглась, горе с радостью заняло все сознание, но теперь оно уже не так терзало его. В мире есть еще одно существо, которое по-прежнему любит его таким, каков он есть. Вампиром, Ночным Зверем, потомком Каина, вечным изгоем. Тем, кто постоянно вынужден носить маски. И сама она такая же, как он, просто более везучая. Ей выпала обыкновенная вторая жизнь.
– Ира… как мне плохо… ты и представить себе не можешь…
– Не могу, Паша. Но я люблю тебя.
Павел опомнился. Он лежал на полке купе в поезде, идущем во Владивосток. Это так. Это сейчас, это есть, это настоящее.
– Я что, вслух болтаю? – спросил он.
– Ты уже полчаса бормочешь что-то. Проклинаешь всех и вся, просишь прощения, стонешь, рычишь… Я уж усыпила людей, а то свихнутся со страху…
Павел поднялся:
– Правильно. Нечего им с ума сходить. В этом купе достаточно одного психа. Меня.
– Да ладно, подумаешь, заговорился во сне…
– Я схожу с ума, Ира. Безумие Малкавиана. Зверь внутри. Он проснулся и рвется наружу…
Ирина тоже села на своей койке. Она испугалась:
– Пашка! Ты что! Нельзя так! Я тоже из Малкавиана, но я же не поддаюсь Безумию. Ты давно принимал сыворотку?
– Вчера. Ира, сыворотка только забивает Безумие в глубь сознания. А сильное потрясение может усилить Зверя. Старые Малкавианцы привыкли контролировать Зверя еще до изобретения сыворотки, и им легче удержать его внутри и сейчас. А я никогда не сталкивался с Безумием. Мне страшно. Я не удивлюсь, если у меня начнется пророческий бред и раздвоение личности.
Ирина спрыгнула со своей полки и подошла к Павлу. Она поднялась на цыпочки и прошептала на ухо Кэнреолу:
– Я всегда знала, что ты – псих. Не бойся, я помогу тебе.
– Придется тебе жить с сумасшедшим вампиром. А потом и с сумасшедшим главой клана.
– Что ты болтаешь?
Павел таинственно улыбнулся:
– Всему свое время, Лихарвель.
В последовавшем поцелуе стали тонуть и скорбь, и ненависть, и ярость. Павел возвращался к нормальной жизни. Жаль только, что эта жизнь начиналась заново в поезде, за несколько дней до кровавой битвы.
– Что мне делать, Князь?
– Оставайся здесь и дерись с ними.
– Неужели вы думаете, что на меня нападут только те малолетки, что едут сейчас в поезде?
– Конечно, нет! Ты должен быть готов к битве со всеми вампирами Камарильи. Они придут потом, а эта группа – всего лишь разведка. Убей их и готовься к встрече с основными войсками.
– Они сметут моих воспитанников!
– Что ж, ты должен быть готов к этому. А также к последней смерти.
– Что?! Нет, этого не будет!
– Будет. Ты останешься в своей норе и не попытаешься скрыться. Иначе я найду тебя, и все пытки и эксперименты, которыми так славится ваш клан, покажутся тебе ничем! Ты узнаешь, что такое истинная Тьма!
– Князь! Повелитель!
– Ты останешься.
– Да, Князь…
– И не ной раньше времени. Среди них будет Шаккерон, глава Бруджа. Ты можешь воспользоваться своим правом поединка и использовать его, чтобы сохранить жизнь. Если все получится, можешь бежать, но не пытайся скрыться от соглядатаев Камарильи! Они должны быть уверены, что ты – последний оставшийся. Тогда у меня будет еще один шанс. Проклятые Малкавианцы! Это их вампир убил Алексея! Такой был хороший экземпляр… Твоя кровь пошла ему на пользу…
– Мне надо идти, готовиться к бою, создать лучшую боевую форму…
– Иди, Демон. Удачи тебе. И не держи на меня зла. Я оставляю тебя не по своей прихоти – так надо для дела.
– Я обрываю связь. Прощайте, Князь…
По купе вагона прошел старший группы – вампир десятой ступени мастерства. Он открывал двери, заглядывал внутрь и говорил всем одно и то же:
– Скоро спрыгиваем. Открывайте окно и ждите ментального сигнала.
Потом вампир закрывал дверь и шел дальше. Это происходило на четвертый день пути. В дороге вампиры коротали время кто как мог. Больше половины каинитов залегли в многодневный принудительный торпор. Кто-то читал, кто-то болтал, кто-то тренировался в заклятиях.
После визита старшего по вагону купе преображались. Еще секунду в них сидели вроде бы простые люди, пусть и выглядевшие странно, пусть и говорившие о странных вещах, но все-таки нормальные люди. Теперь вместо них в купе были не просто люди. Жесткие черты лиц, странные костюмы, сосредоточенные взгляды, напряженные мышцы. В позах, в которых они застыли у раскрытых окон, чувствовались нечеловеческая сила, ловкость и скорость. В довершение к этому странные пассажиры держали в руках не менее странное оружие. Пассажиры четвертого вагона сжимали в руках гибкие металлические Хлысты. В третьем вагоне люди в черном нацепили на предплечья длинные клинки. Во втором – вооружились средней длины копьями. Также у всех на поясе висели пистолеты, а их спортивные сумки были наполовину заполнены патронами.
Ирине снова пришлось усыпить попутчиков-людей. Они с Павлом застыли около окна. За стеклом проносились деревья и столбы.
– Ну держите меня семеро, шестеро не удержат! – произнес Павел.
Ирина только хмыкнула. Ей определенно нравилось, что Павел снова начинал шутить и улыбаться как раньше.
– Слушай, Пашка, а ты когда-нибудь прыгал уже с поезда на всем ходу?
– Нет… А ведь действительно! – Павел с опаской выглянул из окна.
– Убери голову!
– Ага… Ладно, надеюсь, шеи мы себе не свернем, а то никакая регенерация не поможет.
– Могли бы и потренировать нас, – пожала плечами Лихарвель.
– Да ладно тебе, справимся, не впервой. Тут ведь как с прыжками на парашюте: главное – выпрыгнуть из самолета, не испугаться.
– Кэн, я уже боюсь!
– Ничего! Даже в самолетах на этот случай есть специально обученный инструктор, который помогает новичкам преодолеть страх путем прикладывания тяжелого сапога к филейной части. Так как здесь подобного нет, то эти обязанности могу взять на себя я.
– Ага, чтоб потом я за тобой обратно прыгала и за шкирку вытаскивала из вагона!
– Но-но!..
Перепалку прекратил беззвучный приказ, прошелестевший по вагону: «Вперед!»
– Держись, дикари! Я лечу! – Павел рыбкой нырнул в оконный проем, разогнавшись до пика скорости.
Поезд теперь ехал гораздо медленнее. Павел сделал сальто и приземлился точно на железнодорожную насыпь. Он мгновенно повалился на бок и скатился вниз. Потом вскочил на ноги и побежал к забору, ограничивающему полосу отчуждения. Их предупреждали, чтобы не задерживались после прыжка – остальные ведь тоже будут прыгать. Вместе с Павлом из поезда вываливались – кто медленнее, а кто и быстрее – остальные вампиры. Все они благополучно достигли земли, а потом и забора, за которым начинался беспросветный лес. Где-то там была база дикарей. Где именно, никто не знал, кроме трех старших вампиров, но они никому не говорили. Молодняку трех кланов Камарильи предстояло плутать по лесам неизвестно сколько времени – может, час, может, неделю. Россия большая во всех направлениях, а пробираться через Сибирь, соблюдая маскировку, дело не из самых быстрых.
Ирина с воем врезалась в спину Павла, чуть не свалив его с ног.
– Блин, Лиха! Тщательней надо, как говорит Махарнен!
– Подумаешь, скорость не рассчитала!
– Так! – вмешался старший Малкавиан. – Ни звука! Это ко всем относится! Считайте, что мы на территории врага!
– Только самый тупой и тормознутый враг еще не понял этого, – шепотом прокомментировал Павел, – с нашими сборами…
– Клану виднее, – пожала плечами Ирина.
Отряд вампиров перебрался через забор и углубился в лес…
Путешествие заняло два дня. За это время Павел настолько озверел от леса, грязи, сырости (через пять минут после начала их похода пошел дождь и продолжался больше суток), мрачных зеленых сводов и прочих приятностей похода через тайгу, что попадись ему один на один дикарь – разорвал бы одними когтями в клочья. В походе был единственный положительный момент – комары, мошка и прочие крылатые кровопийцы не обращали на вампиров никакого внимания. Даже самый неопытный комар должен совсем сойти с ума, чтобы попробовать выпить крови у вампира. А поскольку, чтобы сойти с ума, требуется, по крайней мере, этот ум иметь, вампирам не угрожала опасность погибнуть под налетом лесного десанта. Клещи всех видов тоже не наваливались.
Неуязвимость в отношении кровососущих насекомых очень радовала Павла. Он вспоминал, как еще в бытность свою человеком ходил со всей семьей в лес за грибами и ягодами. Касательно грибов все было нормально – нагнулся, срезал, положил – иди дальше. А вот ягоды… Нагнулся и стал срывать. Долго срываешь. А комары уже налетели и атаковали незащищенные участки тела… Что? Кремы? Ага, отлично. Комары в настоящих лесах необразованные и не знают, что им полагается бояться этого запаха. Да они по нему грибников-ягодников и находят! Особенно весело стало, когда возникла необходимость удалиться в кусты по малой нужде. Комары только этого и ждали…
Павел отвлекся от воспоминаний. Ландшафт резко изменился. Отряд вышел на большую поляну, скорее даже на полянищу размером с футбольное поле. Павел не поверил, что эта поляна была естественной. Откуда посреди тайги чистое пространство? Но очень уж чисто сделано – ни малейшего следа деревьев.
– Дикари тут мячик гоняют, наверное, – сказала Ирина.
– В обход пойдем, – решил старший Бруджа, посовещавшись с остальными предводителями.
Пошли в обход. Когда отряд уже прошел вдоль поляны до конца, все вампиры разом остановились. Все почувствовали опасность. А через несколько секунд они ее увидели. Напротив них, на другой стороне поля, зашевелились кусты. Оттуда с диким воем выбежало около ста вампиров-дикарей. Они были вооружены своим традиционным оружием – ломами, стальными прутами, молотами и топорами. Только у этих вооружение было простым, не на крови.
– Врукопашную! – скомандовали старшие групп.
Вампиры Камарильи выбежали из-за деревьев и бросились по полю наперерез дикарям, разворачиваясь в цепь. Количество воинов было приблизительно равным, но дикари были явно слабее своих противников. Две волны вампиров сшиблись посередине поля. Дикари в строю биться совсем не умели. Они стояли так далеко друг от друга, что вампиры легко вырезали их по одному, нападая группами.
Кто-то из дикарей стал медленно замахиваться своим двуручным молотом на стоящего перед ним Павла. Но Ирина, оказавшаяся за спиной молотобойца, захлестнула своим Хлыстом его оружие и хорошенько дернула. Дикарь покачнулся, и Павел отрубил ему своим Хлыстом кисти рук. Оказавшийся рядом Бруджа взмахнул левым клинком, и голова дикаря покатилась по земле. Павел прыгнул вперед и в прыжке вытянул Хлыстом двух дикарей, которые непонятно как продержались больше минуты.
Вампиры постояли некоторое время, глядя на догорающие останки дикарей, и покинули странную поляну. Больше их никто не тревожил на протяжении всего пути до базы дикарей, бывшей лаборатории Камарильи. Вход туда выглядел внушительно. В склон холма была впечатана высокая, в пять метров высотой, стена, то ли бетонная, то ли цельнометаллическая. В стене смутно угадывались створки ворот. Все это оборонительное сооружение сильно заросло мхом и прочими представителями таежной флоры.
– Мощно, ничего не скажешь, – сказал один из Тремеров
– Самое прикольное, что весь этот холм из того же материала, а земля и растительность – маскировка, – сказал старший Бруджа. – Колдуны, принимайтесь за работу. Попробуйте взломать магическую часть защиты.
– Фига два ее взломаешь, – проворчал старший Тремер, – сюда бы Тешрана и его взвод магической гвардии.
– Нам же сказали: попытаться.
– Мне все равно. Только теперь нас точно засекут и встретят.
Тремеры подошли поближе к воротам. Колдуны Малкавиана, включая Ирину, дернулись было помогать, но их остановили. В Бруджа вообще не было колдунов – клан целиком ушел в физическую сторону совершенствования.
– Заткнись, Шак, – обиделась Винзарра. – Ты зато говоришь так много, а стоящего-то всего ничего…
– Как так ничего? – возмутился глава Бруджа. – Если бы я не узнал кровь Гронакхара, вы бы сейчас до сих пор чесали когтями в затылках!
– Так ты сравни процент полезной информации в словах у себя и у меня!
– Рредкхо, но меткхо, – подал голос Хиншрак. – Хоррошхая веррсхия. Удхобно – однхим удхаром рразбхеремсся и с Охотникхами и с дикхарями.
– Насчет Охотников – ты загнул, Хин, – возразил Кхеншраон. – Вряд ли он стоит за всеми Охотниками. Не пойдут святоши под вампира, рано или поздно просекли бы. Он просто подстроил одну операцию. Сейчас уже неважно, насколько это его операция – только кровь или еще и возрождение рода Гаррингов. Вот с дикарями все ясно. Координаты базы теперь есть?
– Уху! – Хиншрак кивнул головой.
– Тогда надо нападать на них как можно скорее. Еще улизнет этот Гронакхар, как и в прошлый раз. Ищи его потом.
– Значит, бой? – жадно спросил Шаккерон.
– Голосуем, каиниты. Кто за нападение на базу?
Семь рук взметнулись вверх.
– Единогласно. Сейчас давайте разработаем план…
– План – это круто, – влез Шаккерон. – Молчу-молчу, – быстро добавил он под испепеляющими взглядами глав кланов.
– Разработаем план, – повторил Кхеншраон, – не тот план, который так любит курить уважаемый глава Бруджа, а план боевых действий. Нам нужно внезапное нападение и отвлекающий маневр, который скроет наши главные войска. Предлагаю вариант «Бригада едет на разборки»…
* * *
Многострадальный Ярославский вокзал! За один год ты стал свидетелем стольких событий с участием вампиров! Под твоими сводами три дикаря-старейшины разметали боевиков Носферату и Бруджа и сами полегли от рук Хиншрака, Шаккерона и Винзарры. Именно ты был отправной точкой миссии по разгрому базы дикарей. И ты же видел, как возвращавшиеся из Сибири вампиры целой толпой убили пятерых Охотников. Сегодня тебе предстояло увидеть еще кое-что.
Проводница третьего вагона поезда Москва-Владивосток подошла к проводнице четвертого вагона того же поезда.
– Маш! Ты глянь! У меня совсем пустой вагон! Никого нет!
– У меня тоже пусто. Только два человека едут.
– И у Аньки из второго тоже пусто.
– Должно быть спортсмены какие-нибудь заказали билеты для сборной и опаздывают.
– До отправления пять минут. Не поедут, наверное.
– Да и пес с ними! – Проводница махнула рукой. – Билеты-то все равно проданы…
И тут они увидели «спортсменов». Они толпой шли из главного здания вокзала.
– Ни фига себе спортсмены! – воскликнула проводница третьего вагона.
– Может, они не на наш поезд все-таки? – тихо спросила проводница четвертого. – Может, опоздают? Не нравятся они мне…
– Думаешь, мне они нравятся! Это ж явные бандиты! Еще перебьют друг друга или остальных пассажиров.
Толпа шла. Идущие в ней были очень похожи друг на друга. И мужчины и женщины были одеты одинаково – черные джинсы и черные футболки или кофты. Все как один были в черных очках, у каждого на плече висела черная спортивная сумка. Они шли, глядя перед собой, не поворачивая голов, с неестественно прямыми спинами. Шаг был широким, размашистым и стремительным. Вся толпа двигалась вдоль поезда Москва-Владивосток. У четвертого вагона от толпы отделилась примерно третья часть. Они стали доставать билеты и садиться в поезд. Половина продолжавших движение остановилась у третьего вагона, другая половина дошла до второго. Все они заходили в поезд молча, ничего не спрашивали у проводниц, мгновенно находили нужное им купе и располагались на полках.
Проводницы избегали смотреть на лица странных пассажиров. Они только молились, чтобы бандитская группировка не начинала свои разборки во время пути. Пусть уж доедут до конечной станции, а там могут делать, что им угодно.
Около каждого из трех вагонов в конце посадки произошла одна и та же сцена. Последние из «спортсменов» снимали очки и пристально всматривались в лица проводниц. От этого взгляда работниц РЖД пробирало до костей холодом. Затем черные очки возвращались на свои места и замыкающие входили в вагон.
В четвертом вагоне кроме странных «спортсменов» ехали еще два совершенно нормальных человека, мужчина и женщина, муж и жена. Они, конечно, находились в одном купе, во время посадки «людей в черном» стояли в коридоре и имели удовольствие наблюдать все в подробностях. Они быстро вернулись в купе и пожелали (про себя, но почему-то дружно и одновременно), чтобы в их купе «спортсмены» не садились.
Но они сели. Дверь в купе открылась, и вошли парень и девушка. Обоим было около двадцати лет. Одеты они были, как и остальные «спортсмены», во все черное. Молодые люди встали спиной друг к другу посреди купе (супружеская чета в это время сидела порознь на нижних полках), забросили свои сумки в багажное отделение и одним движением запрыгнули на полки. Там они легли на спины, сложили руки крест-накрест на груди и застыли. Неизвестные не сказали ни слова до того момента, как поезд тронулся с места и, набирая скорость, отправился через всю страну во Владивосток. Тогда молодые люди нарушили молчание.
– Какой придурок придумал это представление? – во весь голос спросила девушка.
– Чем тебе не нравится? – спокойно спросил парень.
– Только идиот не допрет, что с нами что-то нечисто.
– Так это нам и нужно. Ты не поняла, Ира?
– Где уж мне. Не все здесь такие выдающиеся, как ты, Паша.
– Мы – отвлекающий маневр. А зачем еще можно отправить на такое важное задание всех воинов низких ступеней – с пятой по седьмую?
Во время диалога ни парень, ни девушка не двигали ничем, кроме губ, и не обращали внимания на тихо сидевших внизу людей. Что им было до людей! Сами они таковыми ведь не являлись. Они были вампирами клана Малкавиан. В других вагонах ехали кланы Тремер и Бруджа. Конечно, не все, а только три ступени, как и говорил Павел. Сам он уже был на седьмой ступени мастерства. Победа над Охотником Алексеем зачлась Павлу, и ему решили дать сразу седьмую. А когда он рассказал о схватке на кладбище, то хотели дать сразу восьмую, но все-таки решили повременить. Кэнреол был им благодарен за это – иначе он не смог бы ехать на битву с дикарями вместе с Лихарвель, которая, несмотря на все свои способности к заклятиям, все еще сидела на пятой ступени. Вампиры-колдуны в Малкавиане медленно преодолевают первый десяток ступеней, зато потом догоняют и даже опережают всех остальных. Вчера, когда вампирам раздали билеты на поезд, им также дали странные на первый взгляд и противоречащие Маскараду указания. Они касались и одежды, и времени появления, и процесса посадки, и поведения в пути. Получалось, что Камарилье было необходимо, чтобы дикари узнали о приближении небольшого отряда вампиров. Павел мог объяснить это только отвлекающим маневром. Наверняка главные силы кланов нападут позже. И наверняка это будут силы всех семи кланов. Если то, о чем болтают вампиры, правда, то и сами главы кланов не побрезгуют помахать железом.
В каждом клане Камарильи существовала информационная иерархия, и если какое-то событие, имеющее большое значение для всего клана, происходило с участием вампиров какого-то уровня этой лестницы, то уровни над ними узнавали об этом сразу и все, даже то, чего не заметили сами участники. А вот вниз информация распространялась не так легко. На каждую следующую ступень информационной лестницы сведения просачивались урезанными, если только не было необходимости донести их до всех полностью. Чаще всего о некоем событии через некоторое время узнавал весь клан, а то и вся Камарилья, но низшие вампиры знали об этом очень мало, и часто их сведения были в корне неверными. Впрочем, это происходит не только в Камарилье, но и в любом человеческом обществе с хоть какой-нибудь иерархической структурой, а следовательно, везде. Изменения могут произойти, если какой-то уровень, близкий к высшему, хочет сам стать высшим и препятствует распространению информации хотя бы наверх.
Вот и сейчас вампиры их уровня болтали, что дикарями заправляет старый вампир, который после изобретения сыворотки впал в Великий Торпор, или спячку по-простому, а теперь очнулся и хочет разрушить Камарилью, которая, по его мнению, стала скопищем наркоманов, за сыворотку продавших то, что так различало их. Откуда вампиры знали, что думает таинственный старец вампир, оставалось только гадать.
Обо всем этом думал сейчас Павел, лежа на верхней полке купе. Эти мысли помогали ему отвлечься от мрачных дум, которые не покидали его со дня драки с Алексеем. Он снова и снова думал о том, как Хармас собирается теперь избавиться от него. И в который раз он проклинал астрологов Малкавиана за сделанный ими гороскоп. Теперь он верил, что предсказания сбываются только потому, что их делают.
Ирина тоже молчала. После схватки Павла и Алексея они все чаще просто молчали, находясь вместе. Иногда Ирина пыталась развеселить Алексея и даже поклялась Ночью (про себя), что заставит Павла рассмеяться. Кэнреол всю последнюю неделю не смеялся и даже улыбался как-то странно, будто улыбка доставляла ему невыносимые страдания. Наверное, так оно и было. Он очень тяжело переживал смерть сестры и состояние своего друга. Только вчера он сменил выражение скорби на лице. И то сменил он его на дикую ярость.
Вчера хоронили Елену, сестру Павла. Ирина с ним не пошла, да он и не настаивал. Лихарвель просто ждала его в квартире, подаренной Шенсраадом. Павел вернулся злой, с перекошенным от ярости лицом, балансирующий на грани трансформации. Он чуть не сорвал двери с петель, помчался на балкон, даже не взглянув на Ирину, высунулся на улицу и во весь голос выругался, причем так мерзко, как никогда раньше. Только потом он успокоился и рассказал, как было дело.
Кэнреол не пошел в ту комнату, где отпевали сестру. Его скрутило святой силой на пороге комнаты. Все люди поняли это так, что Павел настолько подавлен горем, что у него нет сил попрощаться с покойной. Родители Павла поняли все по-своему. В том числе и рану на горле Елены. Они ничего ему не говорили в течение всех похорон, но перед поминками отец отозвал Павла в сторону, где их уже ждала мать. Они вышли из квартиры и начали разговор на лестничной площадке.
– Как она погибла, ты можешь объяснить, наконец?
– Я уже сказал, ее убил Охотник на вампиров. Она где-то с ним познакомилась, они шли по улице, когда я возвращался с практики. Охотник напал на меня, Лена пыталась остановить его, и он убил ее, как служащую вампирам.
– А ты ничего не мог сделать?! Ты, вампир, ничего не мог?!
– Я в это время лежал на земле, пытаясь удержать челюсть на месте.
Отец ненавидяще взглянул на него. Мать уже опять плакала, вытирая слезы платком.
– А почему у нее рана на шее, как будто от укуса вампира?
– Рана от укуса выглядит по-другому.
– Все-то ты знаешь…
– Да вот, знаю! Скажи мне, папа, ты думаешь, что я убил Лену и выпил ее кровь?
– Ты мог! А не ты, так твои дружки! Она же тебя ненавидела, швырялась в тебя крестом! Ты сам говорил, что она пыталась облить тебя святой водой в тот день… ну…
– Так и было.
– Тогда какого же хрена она стала тебя защищать?! Зачем она вообще полезла туда?
Павел ничего не ответил. Он и сам не понимал – почему.
– Молчишь? Сказать нечего? Тогда вали отсюда! Ты виноват в том, что моя дочь сейчас лежит на кладбище! Ты потому и не пришел на отпевание! Ты убил ее!
– Что?! – Ярость Павла прорвалась через горе и исказила его лицо.
– Да, ты! Чтоб я тебя не видел в этом доме! Убирайся! Убийца! – Отец закашлялся и заплакал.
Павел отшатнулся, схватился за стену. Сердце бешено колотилось о ребра, прогоняя кровь по сосудам. «Чертова сыворотка, – подумал Павел, – как хорошо, когда сердце не бьется…» Ярость смешивалась с отчаянием и скапливалась где-то глубоко внутри. Эта дикая смесь требовала выхода. Павел запрокинул голову и взвыл. Так воют дикие звери. А в душе вампира всегда живет Зверь… В душе же Малкавианца Зверь так легко выходит наружу и повергает в Безумие…
Павел ударил кулаком по перилам. Удар Берсерка вырвал металлические прутья и поручни из бетона, смял их и скрутил. Кости Павла треснули, кожа лопнула, и на бетон полилась черная вампирская кровь, но Кэнреол ничего не чувствовал. Он медленно спускался по лестнице, оставив родителей оплакивать Елену и проклинать его, Павла… «Неужели они действительно думают, что я убил ее?.. Горе утраты сильно покалечило их души и сердца…»
Павел шел по улицам уже не тем вампиром, которым шел сюда с похорон. Теперь у него не было родителей. Они отреклись от него, бросив ему в лицо слово «убийца!». На душе было гадко и тяжело…
Ему стало легче, только когда Ирина вышла на балкон, где он стоял, направив взгляд Зверя на город. На проклятый город, на проклятых людей, которые никогда не узнают о вампирах, о Маскараде… Которые никогда не поймут его горе…
Ирина подошла сзади и положила руку ему на плечо. Ярость нехотя улеглась, горе с радостью заняло все сознание, но теперь оно уже не так терзало его. В мире есть еще одно существо, которое по-прежнему любит его таким, каков он есть. Вампиром, Ночным Зверем, потомком Каина, вечным изгоем. Тем, кто постоянно вынужден носить маски. И сама она такая же, как он, просто более везучая. Ей выпала обыкновенная вторая жизнь.
– Ира… как мне плохо… ты и представить себе не можешь…
– Не могу, Паша. Но я люблю тебя.
Павел опомнился. Он лежал на полке купе в поезде, идущем во Владивосток. Это так. Это сейчас, это есть, это настоящее.
– Я что, вслух болтаю? – спросил он.
– Ты уже полчаса бормочешь что-то. Проклинаешь всех и вся, просишь прощения, стонешь, рычишь… Я уж усыпила людей, а то свихнутся со страху…
Павел поднялся:
– Правильно. Нечего им с ума сходить. В этом купе достаточно одного психа. Меня.
– Да ладно, подумаешь, заговорился во сне…
– Я схожу с ума, Ира. Безумие Малкавиана. Зверь внутри. Он проснулся и рвется наружу…
Ирина тоже села на своей койке. Она испугалась:
– Пашка! Ты что! Нельзя так! Я тоже из Малкавиана, но я же не поддаюсь Безумию. Ты давно принимал сыворотку?
– Вчера. Ира, сыворотка только забивает Безумие в глубь сознания. А сильное потрясение может усилить Зверя. Старые Малкавианцы привыкли контролировать Зверя еще до изобретения сыворотки, и им легче удержать его внутри и сейчас. А я никогда не сталкивался с Безумием. Мне страшно. Я не удивлюсь, если у меня начнется пророческий бред и раздвоение личности.
Ирина спрыгнула со своей полки и подошла к Павлу. Она поднялась на цыпочки и прошептала на ухо Кэнреолу:
– Я всегда знала, что ты – псих. Не бойся, я помогу тебе.
– Придется тебе жить с сумасшедшим вампиром. А потом и с сумасшедшим главой клана.
– Что ты болтаешь?
Павел таинственно улыбнулся:
– Всему свое время, Лихарвель.
В последовавшем поцелуе стали тонуть и скорбь, и ненависть, и ярость. Павел возвращался к нормальной жизни. Жаль только, что эта жизнь начиналась заново в поезде, за несколько дней до кровавой битвы.
* * *
– Что мне делать, Князь?
– Оставайся здесь и дерись с ними.
– Неужели вы думаете, что на меня нападут только те малолетки, что едут сейчас в поезде?
– Конечно, нет! Ты должен быть готов к битве со всеми вампирами Камарильи. Они придут потом, а эта группа – всего лишь разведка. Убей их и готовься к встрече с основными войсками.
– Они сметут моих воспитанников!
– Что ж, ты должен быть готов к этому. А также к последней смерти.
– Что?! Нет, этого не будет!
– Будет. Ты останешься в своей норе и не попытаешься скрыться. Иначе я найду тебя, и все пытки и эксперименты, которыми так славится ваш клан, покажутся тебе ничем! Ты узнаешь, что такое истинная Тьма!
– Князь! Повелитель!
– Ты останешься.
– Да, Князь…
– И не ной раньше времени. Среди них будет Шаккерон, глава Бруджа. Ты можешь воспользоваться своим правом поединка и использовать его, чтобы сохранить жизнь. Если все получится, можешь бежать, но не пытайся скрыться от соглядатаев Камарильи! Они должны быть уверены, что ты – последний оставшийся. Тогда у меня будет еще один шанс. Проклятые Малкавианцы! Это их вампир убил Алексея! Такой был хороший экземпляр… Твоя кровь пошла ему на пользу…
– Мне надо идти, готовиться к бою, создать лучшую боевую форму…
– Иди, Демон. Удачи тебе. И не держи на меня зла. Я оставляю тебя не по своей прихоти – так надо для дела.
– Я обрываю связь. Прощайте, Князь…
* * *
По купе вагона прошел старший группы – вампир десятой ступени мастерства. Он открывал двери, заглядывал внутрь и говорил всем одно и то же:
– Скоро спрыгиваем. Открывайте окно и ждите ментального сигнала.
Потом вампир закрывал дверь и шел дальше. Это происходило на четвертый день пути. В дороге вампиры коротали время кто как мог. Больше половины каинитов залегли в многодневный принудительный торпор. Кто-то читал, кто-то болтал, кто-то тренировался в заклятиях.
После визита старшего по вагону купе преображались. Еще секунду в них сидели вроде бы простые люди, пусть и выглядевшие странно, пусть и говорившие о странных вещах, но все-таки нормальные люди. Теперь вместо них в купе были не просто люди. Жесткие черты лиц, странные костюмы, сосредоточенные взгляды, напряженные мышцы. В позах, в которых они застыли у раскрытых окон, чувствовались нечеловеческая сила, ловкость и скорость. В довершение к этому странные пассажиры держали в руках не менее странное оружие. Пассажиры четвертого вагона сжимали в руках гибкие металлические Хлысты. В третьем вагоне люди в черном нацепили на предплечья длинные клинки. Во втором – вооружились средней длины копьями. Также у всех на поясе висели пистолеты, а их спортивные сумки были наполовину заполнены патронами.
Ирине снова пришлось усыпить попутчиков-людей. Они с Павлом застыли около окна. За стеклом проносились деревья и столбы.
– Ну держите меня семеро, шестеро не удержат! – произнес Павел.
Ирина только хмыкнула. Ей определенно нравилось, что Павел снова начинал шутить и улыбаться как раньше.
– Слушай, Пашка, а ты когда-нибудь прыгал уже с поезда на всем ходу?
– Нет… А ведь действительно! – Павел с опаской выглянул из окна.
– Убери голову!
– Ага… Ладно, надеюсь, шеи мы себе не свернем, а то никакая регенерация не поможет.
– Могли бы и потренировать нас, – пожала плечами Лихарвель.
– Да ладно тебе, справимся, не впервой. Тут ведь как с прыжками на парашюте: главное – выпрыгнуть из самолета, не испугаться.
– Кэн, я уже боюсь!
– Ничего! Даже в самолетах на этот случай есть специально обученный инструктор, который помогает новичкам преодолеть страх путем прикладывания тяжелого сапога к филейной части. Так как здесь подобного нет, то эти обязанности могу взять на себя я.
– Ага, чтоб потом я за тобой обратно прыгала и за шкирку вытаскивала из вагона!
– Но-но!..
Перепалку прекратил беззвучный приказ, прошелестевший по вагону: «Вперед!»
– Держись, дикари! Я лечу! – Павел рыбкой нырнул в оконный проем, разогнавшись до пика скорости.
Поезд теперь ехал гораздо медленнее. Павел сделал сальто и приземлился точно на железнодорожную насыпь. Он мгновенно повалился на бок и скатился вниз. Потом вскочил на ноги и побежал к забору, ограничивающему полосу отчуждения. Их предупреждали, чтобы не задерживались после прыжка – остальные ведь тоже будут прыгать. Вместе с Павлом из поезда вываливались – кто медленнее, а кто и быстрее – остальные вампиры. Все они благополучно достигли земли, а потом и забора, за которым начинался беспросветный лес. Где-то там была база дикарей. Где именно, никто не знал, кроме трех старших вампиров, но они никому не говорили. Молодняку трех кланов Камарильи предстояло плутать по лесам неизвестно сколько времени – может, час, может, неделю. Россия большая во всех направлениях, а пробираться через Сибирь, соблюдая маскировку, дело не из самых быстрых.
Ирина с воем врезалась в спину Павла, чуть не свалив его с ног.
– Блин, Лиха! Тщательней надо, как говорит Махарнен!
– Подумаешь, скорость не рассчитала!
– Так! – вмешался старший Малкавиан. – Ни звука! Это ко всем относится! Считайте, что мы на территории врага!
– Только самый тупой и тормознутый враг еще не понял этого, – шепотом прокомментировал Павел, – с нашими сборами…
– Клану виднее, – пожала плечами Ирина.
Отряд вампиров перебрался через забор и углубился в лес…
Путешествие заняло два дня. За это время Павел настолько озверел от леса, грязи, сырости (через пять минут после начала их похода пошел дождь и продолжался больше суток), мрачных зеленых сводов и прочих приятностей похода через тайгу, что попадись ему один на один дикарь – разорвал бы одними когтями в клочья. В походе был единственный положительный момент – комары, мошка и прочие крылатые кровопийцы не обращали на вампиров никакого внимания. Даже самый неопытный комар должен совсем сойти с ума, чтобы попробовать выпить крови у вампира. А поскольку, чтобы сойти с ума, требуется, по крайней мере, этот ум иметь, вампирам не угрожала опасность погибнуть под налетом лесного десанта. Клещи всех видов тоже не наваливались.
Неуязвимость в отношении кровососущих насекомых очень радовала Павла. Он вспоминал, как еще в бытность свою человеком ходил со всей семьей в лес за грибами и ягодами. Касательно грибов все было нормально – нагнулся, срезал, положил – иди дальше. А вот ягоды… Нагнулся и стал срывать. Долго срываешь. А комары уже налетели и атаковали незащищенные участки тела… Что? Кремы? Ага, отлично. Комары в настоящих лесах необразованные и не знают, что им полагается бояться этого запаха. Да они по нему грибников-ягодников и находят! Особенно весело стало, когда возникла необходимость удалиться в кусты по малой нужде. Комары только этого и ждали…
Павел отвлекся от воспоминаний. Ландшафт резко изменился. Отряд вышел на большую поляну, скорее даже на полянищу размером с футбольное поле. Павел не поверил, что эта поляна была естественной. Откуда посреди тайги чистое пространство? Но очень уж чисто сделано – ни малейшего следа деревьев.
– Дикари тут мячик гоняют, наверное, – сказала Ирина.
– В обход пойдем, – решил старший Бруджа, посовещавшись с остальными предводителями.
Пошли в обход. Когда отряд уже прошел вдоль поляны до конца, все вампиры разом остановились. Все почувствовали опасность. А через несколько секунд они ее увидели. Напротив них, на другой стороне поля, зашевелились кусты. Оттуда с диким воем выбежало около ста вампиров-дикарей. Они были вооружены своим традиционным оружием – ломами, стальными прутами, молотами и топорами. Только у этих вооружение было простым, не на крови.
– Врукопашную! – скомандовали старшие групп.
Вампиры Камарильи выбежали из-за деревьев и бросились по полю наперерез дикарям, разворачиваясь в цепь. Количество воинов было приблизительно равным, но дикари были явно слабее своих противников. Две волны вампиров сшиблись посередине поля. Дикари в строю биться совсем не умели. Они стояли так далеко друг от друга, что вампиры легко вырезали их по одному, нападая группами.
Кто-то из дикарей стал медленно замахиваться своим двуручным молотом на стоящего перед ним Павла. Но Ирина, оказавшаяся за спиной молотобойца, захлестнула своим Хлыстом его оружие и хорошенько дернула. Дикарь покачнулся, и Павел отрубил ему своим Хлыстом кисти рук. Оказавшийся рядом Бруджа взмахнул левым клинком, и голова дикаря покатилась по земле. Павел прыгнул вперед и в прыжке вытянул Хлыстом двух дикарей, которые непонятно как продержались больше минуты.
Вампиры постояли некоторое время, глядя на догорающие останки дикарей, и покинули странную поляну. Больше их никто не тревожил на протяжении всего пути до базы дикарей, бывшей лаборатории Камарильи. Вход туда выглядел внушительно. В склон холма была впечатана высокая, в пять метров высотой, стена, то ли бетонная, то ли цельнометаллическая. В стене смутно угадывались створки ворот. Все это оборонительное сооружение сильно заросло мхом и прочими представителями таежной флоры.
– Мощно, ничего не скажешь, – сказал один из Тремеров
– Самое прикольное, что весь этот холм из того же материала, а земля и растительность – маскировка, – сказал старший Бруджа. – Колдуны, принимайтесь за работу. Попробуйте взломать магическую часть защиты.
– Фига два ее взломаешь, – проворчал старший Тремер, – сюда бы Тешрана и его взвод магической гвардии.
– Нам же сказали: попытаться.
– Мне все равно. Только теперь нас точно засекут и встретят.
Тремеры подошли поближе к воротам. Колдуны Малкавиана, включая Ирину, дернулись было помогать, но их остановили. В Бруджа вообще не было колдунов – клан целиком ушел в физическую сторону совершенствования.