Страница:
Я соответственно звонить не стал: гастроли, съемки, мало ли у певицы причин творческого характера? Но у Ларисы все же поинтересовался, в чем же там дело. Вздохнув, Лариса рассказала мне грустную историю о том, что Маша призналась, как ей морально тяжело ходить на эти «строгие сослановские тренировки», во время которых хочется ощущать себя полноценной женщиной, а не суповым набором. Это была ее шутка.
Но причина крылась, как поговаривали, в обычной объективной ситуации, связанной с ее личной жизнью.
Леонид Ярмольник – известный актер, телеведущий, шоумен, заслуженный артист России. Его привела Оксана (Ксения) Ярмольник – супруга и талантливый человек и, как мне показалось, строго-заботливая жена. Леонид Ярмольник пришел ко мне с очень серьезным настроем и не менее серьезным лицом, по степени «умности» не уступающим образу великой математички Софьи Васильевны Ковалевской. Леонид сразу отметил мне свои противопоказания, изначально обозначив смысл своего прихода и профессиональную цель – подготовить тело к съемкам конкретного фильма режиссера Алексея Германа «Трудно быть богом».
Со слов Ярмольника, первые съемки фильма должны были начаться через 1,5–2 месяца. Но состояние тела и мышц говорило о том, что мы не успеваем к срокам. Что делать? Я взял короткую паузу и серьезно задумался. Но тут Леониду пришла гениальная и, я бы сказал, авантюрная мысль! Он предложил начать только с тех частей тела и мышц, которые будут оголены на первый период съемок. О-о-о, это было поистине профессиональное отношение к делу – заглянув в сценарий, Леонид обнаружил, что в первых сюжетах будут оголены предплечья и шея.
Ну, тогда мы дали серьезный акцент на эти мышцы, а затем шаг за шагом осваивали остальные мышечные группы. Впоследствии Леонид по такой же стратегической схеме, учитывая сценарную ситуацию, сам составлял себе график расстановки «мышечных акцентов», а моя задача состояла в том, чтобы вдоволь пичкать его стратегическими прибамбасами в форме «экзотических» (с его слов) упражнений. Вот так совместными усилиями мы добились очень быстрых результатов.
Андрей Макаревич – популярный певец, телеведущий, шоумен, заслуженный артист России. Он один из немногих клиентов, кто с порога атлетического зала («храма оздоровления»), как бы нехотя, проронил фразу, которая несла в себе самый земной человеческий смысл и звучала приблизительно так: «Не хочу фигуры, хочу не уставать, хочу пить и есть все, что люблю, и иметь хорошее самочувствие и настроение, чтоб и водка, и селедка – в радость неземную».
Этого человека привел ко мне Леонид Ярмольник. Андрей Макаревич осуществил самый оригинальный запрос относительно канонов своей фигуры, оставив на моем столе рисунок. На нем были изображены два человека: пузатый и стройный с надписью: «Хочу стать таким».
Руперт Эверетт – популярный английский киноактер Голливуда. Было это в далеком 1990-м году. Уважаемый всеми популярный актер и кинорежиссер (ныне покойный) Сергей Бондарчук снимал тогда новую версию экранизации романа Шолохова «Тихий Дон» и пригласил на главную роль Григория Мелехова человека, кандидатура которого для многих оказалась неожиданностью и, может быть, загадкой.
То ли факт рождения в богатой и привилегированной семье, то ли чем-то испорченное настроение, а может быть, и то, и другое, но надменность в поведении человека, вошедшего в атлетический зал, была отмечена не только мной. С первых минут общения Руперт Эверетт попытался взять верхнюю планку, воспроизводя монолог менторским тоном. Я подыграл ему в этом, так как чувствовал, что истерика может быть не шуточная, а для меня настроение присутствующих в зале клиентов было дороже всего на свете. Какая-то гневливость кипела и бурлила в его внутренностях, и я понимал, что ее нужно срочно затушить. Что случилось с ним в тот день до прихода в клуб, не знаю, но отчетливо помню, как он протянул мне свой абонемент и процедил сквозь зубы про срок действия абонемента: три месяца – и еще какие-то несуществующие льготы.
Внимательно взглянув на цифры дат и время занятий, я после тренировки уточнил, что на абонементе проставлен срок в один месяц и вообще озвученные им льготы этому абонементу не соответствуют. В действительности это был самый дешевый абонемент, лимитирующий не только посещение по дням, но и даже время занятий. Руперт какое-то время стоял в недоумении, видимо переваривая в голове неслыханное одурачивание, не понимая, чьи это происки, то ли съемочной группы, то ли нашего клуба. Затем, не объясняя ничего, он с возмущением тыкал пальцем в абонемент и просто сопел. Во время его темпераментных жестикуляций я все же успел бросить несколько успокоительных фраз, дублирующих друг друга и означавших всего лишь, что эта накладка не является причиной для огорчений и этот вопрос можно уладить просто – мы предоставим ему все обозначенные им привилегии.
Думаю, что это была оплошность кого-то из людей съемочной группы, но я позволил Руперту посещать атлетический зал столько, сколько потребует его пребывание на съемках.
Юлия Бордовских – популярная телеведущая. Хохотушка-студентка, которой многие прочили пальму первенства на внутриклубном конкурсе «Мисс щеки 1990 года», пришла не одна, а со своими многочисленными приятелями. Это была веселая, очень улыбчивая, как вы уже поняли, щекастая девушка. В меру скромная, в меру общительная, она уважительно слушала мои добросовестные наставления и, как положено отличнице, выполняла все рекомендации, указанные на листе тренировочной программы.
Алена Свиридова – известная певица. С настороженной улыбкой она вошла в клуб. Если мне не изменяет память, ее тогда ко мне привел продюсер Юрий Рипях, в свою очередь узнавший обо мне от моего хорошего знакомого – звукорежиссера Алексея Шермана. Юра, видимо, стремился довести «товар» до сценической кондиции. Алена (как мне показалось) относилась к той категории клиентов, которые очень любят максимально быстро выполнить тренировочный процесс, чтобы остальное время потратить на солярий, массаж и бар, то есть глотнуть всего того, что происходит после тренировки.
Ефим Шифрин – заслуженный артист РФ. Размеренно, с почтением ко всем, он успевал выполнять любые самые тяжелые предписания и одновременно в промежутках между упражнениями поддерживать любой разговор, особенно на смешные темы, при этом используя свой добросаркастический комментарий, чтобы подметить в этих историях особые на его взгляд смешные детали.
Дмитрий Маликов – известный эстрадный певец. Чтобы придать Диме кураж, его настрою требовалась постоянная психологическая подпитка, и мне приходилось подзадоривать его словами: «Вперед, Дима, ты же не человек, ты киборг! Ты роторный аксельно-плунжерный комбайн для прополки ботвы!» Всем было смешно, только у меня складывалось впечатление, что в этот момент его жена Лена, которая и привела Диму в клуб, почему-то улыбалась, несколько сосредоточенно и внимательно вслушивалась в мои слова, как бы пропуская их через специальный фильтр-детектор. По мнению членов клуба, Лена являлась в их глазах не только Диминым тело – и душехранителем, но и заботливым диетологом. Она бросала на полпути тренировочные занятия и сломя голову мчалась в магазины в поисках куриного фарша для домашних котлет, столь любимых Димой.
Лада Дэнс – популярная эстрадная певица. Лада, переступив порог зала, твердо заявила: «Худеть не хочу!» Поняв ее с полувзгляда, я уточнил: «Вы хотите быть стройной и сочной!?» Она радостно воскликнула: «Вот именно!» Лада пришла в клуб после того, как родила ребенка. Она вошла в атлетический зал так, будто выехала из роддома только что, причем прямо с ребенком и няней, которые терпеливо ждали ее на территории холла. Сказать, что Лада набрасывалась на разнообразный инвентарь в зале, – значит ничего не сказать.
Признаюсь, что на первом этапе мне, как заправскому дрессировщику львов или тигров, приходилось поспевать за Ладой, периодически употребляя неприемлемые доселе словесные обозначения в виде выкриков «нельзя!» или «назад!», потому что других способов сдерживать натиск Лады на тренажеры я изобрести не успел. Было полное ощущение того, что настрой на послеродовой тренировочный процесс вынашивался задолго до момента родов.
За Ладу я был спокоен. Она из набора моих наставлений верно впитывала манеру и технику движений, типов дыхания и много того, что позволяло ей, находясь даже в «бесхозном» состоянии (без присмотра инструктора), четко воспроизводить любые новые упражнения. Мы с ней совместно определили, что раз она артистка на сцене активная и темпераментная, то надо стремиться, чтобы она с любой стороны и в любых нарядах выглядела безупречно.
Павел Лунгин – известный кинорежиссер. Ему наш клуб рекомендовал все тот же Леонид Ярмольник. Страсть Павла – не молчать, а что-нибудь говорить, и желательно по существу, например о тренировках или о жизни, а еще лучше – рассказывать анекдоты.
Переодевшись первым и войдя из раздевалки в тренажерный зал, Леонид Ярмольник, быстро и наспех рассказав мне очередной новый анекдот, начал разминаться и готовиться к занятию. Через некоторое время за ним вошел в зал Павел и, подойдя ко мне, присел рядом и сказал: «Сейчас расскажу тебе новый анекдот, слушай». Я, услышав первые строки, сразу сообразил, что анекдот именно тот, который рассказал Леонид, и сообщил Павлу об этом. Он отреагировал на удивление хладнокровно, успокоив меня словами: «Не-е-ет, ты меня дослушай, потому что актер не может рассказывать анекдоты, так как он всего лишь акте-е-р. А анекдоты нужно слушать только в исполнении кого? Правильно, режиссе-е-ра, потому что он кто? Правильно, он сам режиссер!» Так началось более тесное общение с этим неутомимо веселым человеком. А анекдоты он рассказывал, уделяя внимание мельчайшим деталям, примерно так: «…одноглазый эсэсовский офицер с суровым небритым лицом восседал в кресле за столом. Каждое поигрываниие желваков четко выделялось от косо падающего света настольной лампы.
Его сильно стиснутые зубы издавали неприятный скрежет. Он сидел, раздувая ноздри, и свирепо вываливал из них клубы отработанного табачного дыма. Офицер молчал и сопел. Нахмурив брови, сверля насквозь взглядом, он, не моргая, нервно барабанил обглоданными ногтями волосатых пальцев по столу, обтянутому зеленным сукном…»
Вот примерно в таком стиле рассказывались абсолютно все анекдоты.
Вспоминать людей и рассказывать о них можно бесконечно. Можно даже написать отдельную книгу воспоминаний для внуков и правнуков этих неординарных персонажей. Но это будет в следующих изданиях. Так что далее я буду говорить кратко.
Сергей Зверев – стилист. Душевно комментируя только что выполненное упражнение, он мог всплеснуть руками и начать чем-нибудь возмущаться со свойственной ему интонацией: «Ты при-и-кинь…» В те времена это был «всегда ваш» обычный, земной, в меру застенчивый и в меру озорной Сергей Зверев.
Оксана Фандера – актриса. Неугомонная, внезапная, любопытная и трудолюбивая. Постоянно «проголодавшаяся», она неслась после каждой тренировки именно к тому ближайшему заведению, где могли очень быстро-быстро покормить.
Андрей Малахов – телеведущий, шоумен. Все умилялись заботе о нем со стороны родственников, которые беспокоились даже о теплых носках, которые он забывал брать на тренировки. Изнеженный юноша скоро превратился в уверенного, настойчивого молодого человека.
Анита Цой – эстрадная певица. Что, когда, как, где, почему и зачем? – вопросы летели трассирующими снарядами и разрывались в воздухе, если на них не получали ожидаемого ответа. Ни я и никто другой в ее способностях не сомневался. Абсолютное почтение ко всем клиентам и сотрудникам клуба с фирменным протягиванием раскрытой ладони.
Наталья Штурм – эстрадная певица. Постоянно опаздывала. Почти всегда путала назначение многих упражнений и реагировала одним и тем же возгласом: «Ой, а разве это упражнение было не для ног?»
Вера Сотникова – актриса театра и кино. «Мне, пожалуйста, дай упражнения на всех тренажерах в зале, и побольше силовых». В ней сочеталось несовместимое: мужской атлетический дух тренировочного настроя с уверенными движениями и «сценическая» женственность, мгновенно наступавшая после заключительного движения.
Антон Макарский – певец, актер театра и кино. Улыбка никогда не сходила с его уст, пока он находился на территории клуба. Жена Виктория Морозова (с ней меня познакомила Ирина Аренкова, стилист-дизайнер), которая сидела с кучей бумаг за столом неподалеку у входа в атлетический зал и постоянно писала, создавая впечатление, что помечает галочкой пропущенные Антоном занятия и ставит ему отметки.
Эвелина Хромченко – главный редактор журнала «L'OFFICIEL». Уже с конца 1980-х Эвелину волновал вопрос имиджа и политиков, и артистов эстрады, но это не мешало ей скрупулезно тренироваться всегда через «не могу» с твердым убеждением «надо!».
Наталья Ветлицкая – певица. Всегда в зале держала фасон. Может, от застенчивости, но часто справлялась о времени, когда в зале бывает меньше мужчин, видимо стараясь скрыться от их назойливого мужского внимания.
Саша Айвазов – певец. Любил сидеть на тренажерах в постоянной задумчивости, причем сидел на тренажере дольше, нежели ими пользовался.
Елена Кондулайнен – актриса. Забывчивая, она постоянно переспрашивала о подходах, повторениях, весе. и т. д.
Лика Стар – певица. Приходила на тренировки чаще требуемого по плану графика, почти ежедневно. Откуда брала энергию – этого так никто никогда и не знал.
Юлия Началова – певица. Скромно зашла в клуб в сопровождении Ларисы Долиной и ее дочери Лины, потом скромно прошлась по дорожке, скромно прикоснулась к гантелям, скромно ушла и так же скромно не вернулась.
Светлана Бондарчук – телеведущая. Помогая мне, делала своим подругам, подобно звеньевой, строгие замечания дисциплинирующего характера.
Александр Медведев, Шура, – певец. Ни одно движение в упражнении не обходилось без громогласных причитаний, которые вырывались как стон, вызванный неимоверным старанием.
Андрей Руденский – актер. Каждое упражнение он выполнял в глубоком сценически-атлетическим образе, который позволял членам клуба воочию представлять на тренажере незабываемого Клима Самгина.
Алиса Мон – певица. Впечатлительная и по-детски воодушевленная, она все время пряталась за тренажеры. Казалось, что от любой сердито взрослой интонация у нее из глаз польются слезы.
Анастасия – певица. Если я, помогая кому-то из клиентов, вслух отсчитывал количество повторений, она всегда незаметно для меня пристраивалась неподалеку и в том же ритме выполняла свое упражнение.
Андрей Батурин – телеведущий. Настолько целеустремленно уходил в себя, что если бы кто-то вбежал в зал и крикнул «пожар», он не услышал бы призыва и, пока не доделал комплекс упражнений, никуда не ушел.
Валерия Строганова – работник СМИ. Всегда расспрашивала, кого знала: «Как ваши дела?» – и указывала, кому, куда и когда нужно позвонить, кого поздравить или справиться о чьем-либо здоровье.
Шахри Амирханова – работник СМИ. Тренировалась молча и терпеливо, всегда с виноватым лицом, будто заранее извинялась за неправильно выполняемое движение.
Нина Шацкая – певица. Вслушиваясь в звуки любых радиоканалов, умудрялась буквально всем этим радиостанциям подпевать.
Елена Старостина – телеведущая. Постоянно спрашивала: «Когда я буду делать такое же упражнение?» – и показывала пальцем на тренирующегося клиента. Мне приходилось «спускать ее на землю» и уточнять, что это упражнение делает мужчина. На что она мне отвечала: «Ну и что? Я тоже такое же хочу!»
Елена Захарова – актриса. Стеснялась всех. Не обращалась не только за помощью к мужчинам-клиентам, но даже за советом к инструкторам-девушкам.
Александр Тодчук – стилист. Как будто его в зале вовсе не было. Обладая способностью не мешать, уникально растворялся среди тренажеров, штанг и гантелей.
Константин Дудоладов – стилист. Его внимательность распространялась не только на собственную персону, но и на работников клуба: администраторы получали цветы, а инструкторы, например, вазы!
Светлана Свибильская – актриса. Речевая «светская» томность. Складывалось впечатление, будто она беседует, держа в руках по меньшей мере веер или лорнет.
Глава II
Персональный опекун
Много лет назад в одном из клубов Москвы мне довелось услышать такую безапелляционную фразу: «У меня сегодня тренировка с личным тренером!» Меня эти слова очень огорчили. Неужели на специалиста персонального физкультурного тренинга можно вешать такой ярлык – «личный»? Впоследствии долго державшееся словосочетание «личный тренер» трансформировалось в закоренелое и прочно устоявшееся понятие «персональный тренер». Думая об этих словах, я понимал, что эта формулировка является некорректной даже в случае, если адресована представителям других специальностей. Успокаивало то, что такого рода измышления чаще исходили из уст дилетантов.
На фоне сложного, трудоемкого процесса тренировок сферы массовой атлетической гимнастики понятие «персональный» вполне может отражать, например, неодушевленные предметы – инвентарь или функциональные процессы, такие как «персональная штанга» или «персональная тренировка». Словосочетания, применяемые со словом «персональный» по отношению к личности, на мой взгляд, неприемлемы, в какую бы форму контрактной основы эти отношения не оформлялись. Впоследствии мое человеческое возмущение по поводу некой дискриминации отошло на задний план, уступив место более насущным профессиональным заботам, в том числе использованию правильной трактовки и верному функциональному наполнению двух должностей в сфере спортивного (соревновательного) атлетизма и массового физкультурно-оздоровительного процесса.
Две специальности – тренер и инструктор – переплетаются по многим пунктам своих обязанностей, при анализе которых незамедлительно возникают вопросы, кто же такой тренер и кто такой инструктор, в чем их различие и чья миссия весомее. Задумавшись всерьез о различии фактического распределения функциональных статусов непосредственно между тренером и инструктором в их совместном процессе персонального силового и оздоровительного тренинга, относительно отдельно взятого тренируемого атлета «профи» или «любителя», мне пришла в голову идея провести аналогию с процессом не чуждой мне профессиональной сферы хореографии.
Вначале я начал сравнивать традиционные должности индустрии атлетизма и профессиональной хореографии, учитывая, тот факт, что имею некоторое представление о хореографическом искусстве от отца-балетмейстера, написавшего в свое время замечательный (по мнению его коллег) труд – «Запах сцены». Я понимал, что режиссер-постановщик, он же балетмейстер, оформляя на сочиненное либретто балетмейстерские экспозиции, не только подробно вносит туда основные или промежуточные танцевальные элементы – па, но и описывает технические условия, в которых должен «вариться» процесс, который в конечном итоге не всегда напрямую, а при помощи репетиторов доносится до танцовщика. Надо учесть, что зачастую балетмейстер может писать свои экспозиции для нескольких коллективов, в каждом из которых имеются свои репетиторы и танцмейстеры. При этом балетмейстер физически не в состоянии охватить в отдельности каждого танцора, исполняющего его постановки.
Итак. Тренер, являясь высококлассным методистом с колоссальным опытом работы в профессиональном атлетизме или большом спорте, часто не в состоянии объяснить элементарные азы новичкам или начинающим непрофессиональным атлетам, тем более на доступном языке без употребления специализированных терминов или особого сленга. Приведенная «легкая» аналогия со сферой хореографии совсем не означает, что режиссер-постановщик, он же балетмейстер, не умеет или не хочет работать с танцовщиком напрямую или тренер не в состоянии или не желает провести персональный тренинг с конкретным атлетом или спортсменом. Совсем нет.
На практике это может выглядеть так. В атлетический зал заходит атлет-профи, не имеющий постоянного «страховщика», предварительно заказав себе услугу инструктора-опекуна, т. е. «персональную опеку». Заметьте, не процесс тренировки (тренировочного занятия), которую атлет может провести или осуществить самостоятельно, а именно услугу «персональной опеки», без которой многие профессиональные действия и движения со сложными приемами самостоятельно не осилить. Каким образом нужно опекать в каждой конкретном занятии атлета, знает лучше всего сам атлет. Опытный профессиональный атлет в предварительной беседе с инструктором объясняет, какой вид помощи или страховки он хочет получить в каждом конкретном упражнении.
На профессиональной теннисной площадке ситуация может обстоять так же. Спортсмен теннисист-профи чаще использует не своего наставника тренера-методиста, а спарринг-партнера или инструктора, обладающего талантом и чутьем, например, направлять теннисные мячи под конкретный необходимый удар спортсмена.
Так вот у опытного атлета-профи в его комплексе упражнений, составленных тренером-методистом, уже бывают проставлены пометки с указанием всех необходимых принципов и приемов, а инструктор-опекун, даже не умеющий составлять тренировочные программы, может четко и верно их прочитать, понять и воспроизвести. И, что немаловажно, воспроизвести непосредственно на атлете, а не предварительно на себе! Это одна из составляющих мастерства инструктора-опекуна в процессе персонального атлетического тренинга. Так же обстоят дела в несиловой специализированной тренировке профессионально-соревновательного характера, где самый гениальный спарринг-партнер может совсем не обладать качествами хорошего тренера-методиста, но понимать его наставления.
Показывая свой комплекс упражнений разовому инструктору-опекуну, атлет-профи разъясняет, какая помощь на данной тренировке ему необходима, в каком упражнении какой вид страховки или какой ритм и режим содействия ему желателен. От инструктора-опекуна не требуется никаких излишеств, а только оговоренная конкретика.
Вторая ситуация противоположна первой: на фоне многолетнего тандема атлета-профи и одного и того же (постоянного) инструктора-опекуна может наблюдаться связь со сменяющими друг друга наставниками тренерами-методистами, т. е. переход от одного тренера к другому и далее к следующему, что, например, в большом спорте является процессом неудивительным. Зачастую под такими «переходами» или «перебежками» скрываются две основные причины: либо профессиональных качеств данного наставника тренера-методиста уже недостаточно для опытного атлета экстра-класса, либо ему необходим не просто методист, а, например, стратег понимающий, в каких турнирах нужно выступать, а какие соревнования можно игнорировать для сохранения физических и эмоциональных сил.
Такие «переходы» и «перебежки» в профессионально-соревновательной сфере от тренера к тренеру всегда совершались, совершаются и будут совершаться. При этом незначительная на первый взгляд роль «опекунов», или, как говорят на сленге, «персональщиков», в лице спарринг-партнера или инструктора будет оставаться незаменимой.
Но причина крылась, как поговаривали, в обычной объективной ситуации, связанной с ее личной жизнью.
Леонид Ярмольник – известный актер, телеведущий, шоумен, заслуженный артист России. Его привела Оксана (Ксения) Ярмольник – супруга и талантливый человек и, как мне показалось, строго-заботливая жена. Леонид Ярмольник пришел ко мне с очень серьезным настроем и не менее серьезным лицом, по степени «умности» не уступающим образу великой математички Софьи Васильевны Ковалевской. Леонид сразу отметил мне свои противопоказания, изначально обозначив смысл своего прихода и профессиональную цель – подготовить тело к съемкам конкретного фильма режиссера Алексея Германа «Трудно быть богом».
Со слов Ярмольника, первые съемки фильма должны были начаться через 1,5–2 месяца. Но состояние тела и мышц говорило о том, что мы не успеваем к срокам. Что делать? Я взял короткую паузу и серьезно задумался. Но тут Леониду пришла гениальная и, я бы сказал, авантюрная мысль! Он предложил начать только с тех частей тела и мышц, которые будут оголены на первый период съемок. О-о-о, это было поистине профессиональное отношение к делу – заглянув в сценарий, Леонид обнаружил, что в первых сюжетах будут оголены предплечья и шея.
Ну, тогда мы дали серьезный акцент на эти мышцы, а затем шаг за шагом осваивали остальные мышечные группы. Впоследствии Леонид по такой же стратегической схеме, учитывая сценарную ситуацию, сам составлял себе график расстановки «мышечных акцентов», а моя задача состояла в том, чтобы вдоволь пичкать его стратегическими прибамбасами в форме «экзотических» (с его слов) упражнений. Вот так совместными усилиями мы добились очень быстрых результатов.
Андрей Макаревич – популярный певец, телеведущий, шоумен, заслуженный артист России. Он один из немногих клиентов, кто с порога атлетического зала («храма оздоровления»), как бы нехотя, проронил фразу, которая несла в себе самый земной человеческий смысл и звучала приблизительно так: «Не хочу фигуры, хочу не уставать, хочу пить и есть все, что люблю, и иметь хорошее самочувствие и настроение, чтоб и водка, и селедка – в радость неземную».
Этого человека привел ко мне Леонид Ярмольник. Андрей Макаревич осуществил самый оригинальный запрос относительно канонов своей фигуры, оставив на моем столе рисунок. На нем были изображены два человека: пузатый и стройный с надписью: «Хочу стать таким».
Руперт Эверетт – популярный английский киноактер Голливуда. Было это в далеком 1990-м году. Уважаемый всеми популярный актер и кинорежиссер (ныне покойный) Сергей Бондарчук снимал тогда новую версию экранизации романа Шолохова «Тихий Дон» и пригласил на главную роль Григория Мелехова человека, кандидатура которого для многих оказалась неожиданностью и, может быть, загадкой.
То ли факт рождения в богатой и привилегированной семье, то ли чем-то испорченное настроение, а может быть, и то, и другое, но надменность в поведении человека, вошедшего в атлетический зал, была отмечена не только мной. С первых минут общения Руперт Эверетт попытался взять верхнюю планку, воспроизводя монолог менторским тоном. Я подыграл ему в этом, так как чувствовал, что истерика может быть не шуточная, а для меня настроение присутствующих в зале клиентов было дороже всего на свете. Какая-то гневливость кипела и бурлила в его внутренностях, и я понимал, что ее нужно срочно затушить. Что случилось с ним в тот день до прихода в клуб, не знаю, но отчетливо помню, как он протянул мне свой абонемент и процедил сквозь зубы про срок действия абонемента: три месяца – и еще какие-то несуществующие льготы.
Внимательно взглянув на цифры дат и время занятий, я после тренировки уточнил, что на абонементе проставлен срок в один месяц и вообще озвученные им льготы этому абонементу не соответствуют. В действительности это был самый дешевый абонемент, лимитирующий не только посещение по дням, но и даже время занятий. Руперт какое-то время стоял в недоумении, видимо переваривая в голове неслыханное одурачивание, не понимая, чьи это происки, то ли съемочной группы, то ли нашего клуба. Затем, не объясняя ничего, он с возмущением тыкал пальцем в абонемент и просто сопел. Во время его темпераментных жестикуляций я все же успел бросить несколько успокоительных фраз, дублирующих друг друга и означавших всего лишь, что эта накладка не является причиной для огорчений и этот вопрос можно уладить просто – мы предоставим ему все обозначенные им привилегии.
Думаю, что это была оплошность кого-то из людей съемочной группы, но я позволил Руперту посещать атлетический зал столько, сколько потребует его пребывание на съемках.
Юлия Бордовских – популярная телеведущая. Хохотушка-студентка, которой многие прочили пальму первенства на внутриклубном конкурсе «Мисс щеки 1990 года», пришла не одна, а со своими многочисленными приятелями. Это была веселая, очень улыбчивая, как вы уже поняли, щекастая девушка. В меру скромная, в меру общительная, она уважительно слушала мои добросовестные наставления и, как положено отличнице, выполняла все рекомендации, указанные на листе тренировочной программы.
Алена Свиридова – известная певица. С настороженной улыбкой она вошла в клуб. Если мне не изменяет память, ее тогда ко мне привел продюсер Юрий Рипях, в свою очередь узнавший обо мне от моего хорошего знакомого – звукорежиссера Алексея Шермана. Юра, видимо, стремился довести «товар» до сценической кондиции. Алена (как мне показалось) относилась к той категории клиентов, которые очень любят максимально быстро выполнить тренировочный процесс, чтобы остальное время потратить на солярий, массаж и бар, то есть глотнуть всего того, что происходит после тренировки.
Ефим Шифрин – заслуженный артист РФ. Размеренно, с почтением ко всем, он успевал выполнять любые самые тяжелые предписания и одновременно в промежутках между упражнениями поддерживать любой разговор, особенно на смешные темы, при этом используя свой добросаркастический комментарий, чтобы подметить в этих историях особые на его взгляд смешные детали.
Дмитрий Маликов – известный эстрадный певец. Чтобы придать Диме кураж, его настрою требовалась постоянная психологическая подпитка, и мне приходилось подзадоривать его словами: «Вперед, Дима, ты же не человек, ты киборг! Ты роторный аксельно-плунжерный комбайн для прополки ботвы!» Всем было смешно, только у меня складывалось впечатление, что в этот момент его жена Лена, которая и привела Диму в клуб, почему-то улыбалась, несколько сосредоточенно и внимательно вслушивалась в мои слова, как бы пропуская их через специальный фильтр-детектор. По мнению членов клуба, Лена являлась в их глазах не только Диминым тело – и душехранителем, но и заботливым диетологом. Она бросала на полпути тренировочные занятия и сломя голову мчалась в магазины в поисках куриного фарша для домашних котлет, столь любимых Димой.
Лада Дэнс – популярная эстрадная певица. Лада, переступив порог зала, твердо заявила: «Худеть не хочу!» Поняв ее с полувзгляда, я уточнил: «Вы хотите быть стройной и сочной!?» Она радостно воскликнула: «Вот именно!» Лада пришла в клуб после того, как родила ребенка. Она вошла в атлетический зал так, будто выехала из роддома только что, причем прямо с ребенком и няней, которые терпеливо ждали ее на территории холла. Сказать, что Лада набрасывалась на разнообразный инвентарь в зале, – значит ничего не сказать.
Признаюсь, что на первом этапе мне, как заправскому дрессировщику львов или тигров, приходилось поспевать за Ладой, периодически употребляя неприемлемые доселе словесные обозначения в виде выкриков «нельзя!» или «назад!», потому что других способов сдерживать натиск Лады на тренажеры я изобрести не успел. Было полное ощущение того, что настрой на послеродовой тренировочный процесс вынашивался задолго до момента родов.
За Ладу я был спокоен. Она из набора моих наставлений верно впитывала манеру и технику движений, типов дыхания и много того, что позволяло ей, находясь даже в «бесхозном» состоянии (без присмотра инструктора), четко воспроизводить любые новые упражнения. Мы с ней совместно определили, что раз она артистка на сцене активная и темпераментная, то надо стремиться, чтобы она с любой стороны и в любых нарядах выглядела безупречно.
Павел Лунгин – известный кинорежиссер. Ему наш клуб рекомендовал все тот же Леонид Ярмольник. Страсть Павла – не молчать, а что-нибудь говорить, и желательно по существу, например о тренировках или о жизни, а еще лучше – рассказывать анекдоты.
Переодевшись первым и войдя из раздевалки в тренажерный зал, Леонид Ярмольник, быстро и наспех рассказав мне очередной новый анекдот, начал разминаться и готовиться к занятию. Через некоторое время за ним вошел в зал Павел и, подойдя ко мне, присел рядом и сказал: «Сейчас расскажу тебе новый анекдот, слушай». Я, услышав первые строки, сразу сообразил, что анекдот именно тот, который рассказал Леонид, и сообщил Павлу об этом. Он отреагировал на удивление хладнокровно, успокоив меня словами: «Не-е-ет, ты меня дослушай, потому что актер не может рассказывать анекдоты, так как он всего лишь акте-е-р. А анекдоты нужно слушать только в исполнении кого? Правильно, режиссе-е-ра, потому что он кто? Правильно, он сам режиссер!» Так началось более тесное общение с этим неутомимо веселым человеком. А анекдоты он рассказывал, уделяя внимание мельчайшим деталям, примерно так: «…одноглазый эсэсовский офицер с суровым небритым лицом восседал в кресле за столом. Каждое поигрываниие желваков четко выделялось от косо падающего света настольной лампы.
Его сильно стиснутые зубы издавали неприятный скрежет. Он сидел, раздувая ноздри, и свирепо вываливал из них клубы отработанного табачного дыма. Офицер молчал и сопел. Нахмурив брови, сверля насквозь взглядом, он, не моргая, нервно барабанил обглоданными ногтями волосатых пальцев по столу, обтянутому зеленным сукном…»
Вот примерно в таком стиле рассказывались абсолютно все анекдоты.
Вспоминать людей и рассказывать о них можно бесконечно. Можно даже написать отдельную книгу воспоминаний для внуков и правнуков этих неординарных персонажей. Но это будет в следующих изданиях. Так что далее я буду говорить кратко.
Сергей Зверев – стилист. Душевно комментируя только что выполненное упражнение, он мог всплеснуть руками и начать чем-нибудь возмущаться со свойственной ему интонацией: «Ты при-и-кинь…» В те времена это был «всегда ваш» обычный, земной, в меру застенчивый и в меру озорной Сергей Зверев.
Оксана Фандера – актриса. Неугомонная, внезапная, любопытная и трудолюбивая. Постоянно «проголодавшаяся», она неслась после каждой тренировки именно к тому ближайшему заведению, где могли очень быстро-быстро покормить.
Андрей Малахов – телеведущий, шоумен. Все умилялись заботе о нем со стороны родственников, которые беспокоились даже о теплых носках, которые он забывал брать на тренировки. Изнеженный юноша скоро превратился в уверенного, настойчивого молодого человека.
Анита Цой – эстрадная певица. Что, когда, как, где, почему и зачем? – вопросы летели трассирующими снарядами и разрывались в воздухе, если на них не получали ожидаемого ответа. Ни я и никто другой в ее способностях не сомневался. Абсолютное почтение ко всем клиентам и сотрудникам клуба с фирменным протягиванием раскрытой ладони.
Наталья Штурм – эстрадная певица. Постоянно опаздывала. Почти всегда путала назначение многих упражнений и реагировала одним и тем же возгласом: «Ой, а разве это упражнение было не для ног?»
Вера Сотникова – актриса театра и кино. «Мне, пожалуйста, дай упражнения на всех тренажерах в зале, и побольше силовых». В ней сочеталось несовместимое: мужской атлетический дух тренировочного настроя с уверенными движениями и «сценическая» женственность, мгновенно наступавшая после заключительного движения.
Антон Макарский – певец, актер театра и кино. Улыбка никогда не сходила с его уст, пока он находился на территории клуба. Жена Виктория Морозова (с ней меня познакомила Ирина Аренкова, стилист-дизайнер), которая сидела с кучей бумаг за столом неподалеку у входа в атлетический зал и постоянно писала, создавая впечатление, что помечает галочкой пропущенные Антоном занятия и ставит ему отметки.
Эвелина Хромченко – главный редактор журнала «L'OFFICIEL». Уже с конца 1980-х Эвелину волновал вопрос имиджа и политиков, и артистов эстрады, но это не мешало ей скрупулезно тренироваться всегда через «не могу» с твердым убеждением «надо!».
Наталья Ветлицкая – певица. Всегда в зале держала фасон. Может, от застенчивости, но часто справлялась о времени, когда в зале бывает меньше мужчин, видимо стараясь скрыться от их назойливого мужского внимания.
Саша Айвазов – певец. Любил сидеть на тренажерах в постоянной задумчивости, причем сидел на тренажере дольше, нежели ими пользовался.
Елена Кондулайнен – актриса. Забывчивая, она постоянно переспрашивала о подходах, повторениях, весе. и т. д.
Лика Стар – певица. Приходила на тренировки чаще требуемого по плану графика, почти ежедневно. Откуда брала энергию – этого так никто никогда и не знал.
Юлия Началова – певица. Скромно зашла в клуб в сопровождении Ларисы Долиной и ее дочери Лины, потом скромно прошлась по дорожке, скромно прикоснулась к гантелям, скромно ушла и так же скромно не вернулась.
Светлана Бондарчук – телеведущая. Помогая мне, делала своим подругам, подобно звеньевой, строгие замечания дисциплинирующего характера.
Александр Медведев, Шура, – певец. Ни одно движение в упражнении не обходилось без громогласных причитаний, которые вырывались как стон, вызванный неимоверным старанием.
Андрей Руденский – актер. Каждое упражнение он выполнял в глубоком сценически-атлетическим образе, который позволял членам клуба воочию представлять на тренажере незабываемого Клима Самгина.
Алиса Мон – певица. Впечатлительная и по-детски воодушевленная, она все время пряталась за тренажеры. Казалось, что от любой сердито взрослой интонация у нее из глаз польются слезы.
Анастасия – певица. Если я, помогая кому-то из клиентов, вслух отсчитывал количество повторений, она всегда незаметно для меня пристраивалась неподалеку и в том же ритме выполняла свое упражнение.
Андрей Батурин – телеведущий. Настолько целеустремленно уходил в себя, что если бы кто-то вбежал в зал и крикнул «пожар», он не услышал бы призыва и, пока не доделал комплекс упражнений, никуда не ушел.
Валерия Строганова – работник СМИ. Всегда расспрашивала, кого знала: «Как ваши дела?» – и указывала, кому, куда и когда нужно позвонить, кого поздравить или справиться о чьем-либо здоровье.
Шахри Амирханова – работник СМИ. Тренировалась молча и терпеливо, всегда с виноватым лицом, будто заранее извинялась за неправильно выполняемое движение.
Нина Шацкая – певица. Вслушиваясь в звуки любых радиоканалов, умудрялась буквально всем этим радиостанциям подпевать.
Елена Старостина – телеведущая. Постоянно спрашивала: «Когда я буду делать такое же упражнение?» – и показывала пальцем на тренирующегося клиента. Мне приходилось «спускать ее на землю» и уточнять, что это упражнение делает мужчина. На что она мне отвечала: «Ну и что? Я тоже такое же хочу!»
Елена Захарова – актриса. Стеснялась всех. Не обращалась не только за помощью к мужчинам-клиентам, но даже за советом к инструкторам-девушкам.
Александр Тодчук – стилист. Как будто его в зале вовсе не было. Обладая способностью не мешать, уникально растворялся среди тренажеров, штанг и гантелей.
Константин Дудоладов – стилист. Его внимательность распространялась не только на собственную персону, но и на работников клуба: администраторы получали цветы, а инструкторы, например, вазы!
Светлана Свибильская – актриса. Речевая «светская» томность. Складывалось впечатление, будто она беседует, держа в руках по меньшей мере веер или лорнет.
Глава II
О ГЛАВНЫХ ПЕРСОНАЖАХ
Персональный опекун
С нескончаемым вниманием к профессору педагогики и психологии, кандидату педагогических наук Инне Павловне Плетневой
Еще не личный, но уже персональный
Тренер не может быть «личным», как и балетмейстер – «персональным».Много лет назад в одном из клубов Москвы мне довелось услышать такую безапелляционную фразу: «У меня сегодня тренировка с личным тренером!» Меня эти слова очень огорчили. Неужели на специалиста персонального физкультурного тренинга можно вешать такой ярлык – «личный»? Впоследствии долго державшееся словосочетание «личный тренер» трансформировалось в закоренелое и прочно устоявшееся понятие «персональный тренер». Думая об этих словах, я понимал, что эта формулировка является некорректной даже в случае, если адресована представителям других специальностей. Успокаивало то, что такого рода измышления чаще исходили из уст дилетантов.
На фоне сложного, трудоемкого процесса тренировок сферы массовой атлетической гимнастики понятие «персональный» вполне может отражать, например, неодушевленные предметы – инвентарь или функциональные процессы, такие как «персональная штанга» или «персональная тренировка». Словосочетания, применяемые со словом «персональный» по отношению к личности, на мой взгляд, неприемлемы, в какую бы форму контрактной основы эти отношения не оформлялись. Впоследствии мое человеческое возмущение по поводу некой дискриминации отошло на задний план, уступив место более насущным профессиональным заботам, в том числе использованию правильной трактовки и верному функциональному наполнению двух должностей в сфере спортивного (соревновательного) атлетизма и массового физкультурно-оздоровительного процесса.
Две специальности – тренер и инструктор – переплетаются по многим пунктам своих обязанностей, при анализе которых незамедлительно возникают вопросы, кто же такой тренер и кто такой инструктор, в чем их различие и чья миссия весомее. Задумавшись всерьез о различии фактического распределения функциональных статусов непосредственно между тренером и инструктором в их совместном процессе персонального силового и оздоровительного тренинга, относительно отдельно взятого тренируемого атлета «профи» или «любителя», мне пришла в голову идея провести аналогию с процессом не чуждой мне профессиональной сферы хореографии.
Вначале я начал сравнивать традиционные должности индустрии атлетизма и профессиональной хореографии, учитывая, тот факт, что имею некоторое представление о хореографическом искусстве от отца-балетмейстера, написавшего в свое время замечательный (по мнению его коллег) труд – «Запах сцены». Я понимал, что режиссер-постановщик, он же балетмейстер, оформляя на сочиненное либретто балетмейстерские экспозиции, не только подробно вносит туда основные или промежуточные танцевальные элементы – па, но и описывает технические условия, в которых должен «вариться» процесс, который в конечном итоге не всегда напрямую, а при помощи репетиторов доносится до танцовщика. Надо учесть, что зачастую балетмейстер может писать свои экспозиции для нескольких коллективов, в каждом из которых имеются свои репетиторы и танцмейстеры. При этом балетмейстер физически не в состоянии охватить в отдельности каждого танцора, исполняющего его постановки.
Итак. Тренер, являясь высококлассным методистом с колоссальным опытом работы в профессиональном атлетизме или большом спорте, часто не в состоянии объяснить элементарные азы новичкам или начинающим непрофессиональным атлетам, тем более на доступном языке без употребления специализированных терминов или особого сленга. Приведенная «легкая» аналогия со сферой хореографии совсем не означает, что режиссер-постановщик, он же балетмейстер, не умеет или не хочет работать с танцовщиком напрямую или тренер не в состоянии или не желает провести персональный тренинг с конкретным атлетом или спортсменом. Совсем нет.
Тренер-методист
Опишу для примера две ситуации, которые могут встречаться в сфере не массового физкультурно-оздоровительного, а именно в профессионально-соревновательного атлетизма (бодибилдинга). Первая ситуация: нерушимый многолетний союз тренера-методиста и профессионального атлета может нередко «разбавляться» сменяющими друг друга инструкторами, о которых тренер зачастую не обязан вообще знать или помнить, так как изначально доверяет своему атлету или спортсмену и уверен в том, что последний понимает поставленную задачу и в свою очередь доверяет стратегии тренера. Тренер дает карт-бланш атлету в поиске постоянного или «разового» инструктора-опекуна.На практике это может выглядеть так. В атлетический зал заходит атлет-профи, не имеющий постоянного «страховщика», предварительно заказав себе услугу инструктора-опекуна, т. е. «персональную опеку». Заметьте, не процесс тренировки (тренировочного занятия), которую атлет может провести или осуществить самостоятельно, а именно услугу «персональной опеки», без которой многие профессиональные действия и движения со сложными приемами самостоятельно не осилить. Каким образом нужно опекать в каждой конкретном занятии атлета, знает лучше всего сам атлет. Опытный профессиональный атлет в предварительной беседе с инструктором объясняет, какой вид помощи или страховки он хочет получить в каждом конкретном упражнении.
На профессиональной теннисной площадке ситуация может обстоять так же. Спортсмен теннисист-профи чаще использует не своего наставника тренера-методиста, а спарринг-партнера или инструктора, обладающего талантом и чутьем, например, направлять теннисные мячи под конкретный необходимый удар спортсмена.
Так вот у опытного атлета-профи в его комплексе упражнений, составленных тренером-методистом, уже бывают проставлены пометки с указанием всех необходимых принципов и приемов, а инструктор-опекун, даже не умеющий составлять тренировочные программы, может четко и верно их прочитать, понять и воспроизвести. И, что немаловажно, воспроизвести непосредственно на атлете, а не предварительно на себе! Это одна из составляющих мастерства инструктора-опекуна в процессе персонального атлетического тренинга. Так же обстоят дела в несиловой специализированной тренировке профессионально-соревновательного характера, где самый гениальный спарринг-партнер может совсем не обладать качествами хорошего тренера-методиста, но понимать его наставления.
Показывая свой комплекс упражнений разовому инструктору-опекуну, атлет-профи разъясняет, какая помощь на данной тренировке ему необходима, в каком упражнении какой вид страховки или какой ритм и режим содействия ему желателен. От инструктора-опекуна не требуется никаких излишеств, а только оговоренная конкретика.
Вторая ситуация противоположна первой: на фоне многолетнего тандема атлета-профи и одного и того же (постоянного) инструктора-опекуна может наблюдаться связь со сменяющими друг друга наставниками тренерами-методистами, т. е. переход от одного тренера к другому и далее к следующему, что, например, в большом спорте является процессом неудивительным. Зачастую под такими «переходами» или «перебежками» скрываются две основные причины: либо профессиональных качеств данного наставника тренера-методиста уже недостаточно для опытного атлета экстра-класса, либо ему необходим не просто методист, а, например, стратег понимающий, в каких турнирах нужно выступать, а какие соревнования можно игнорировать для сохранения физических и эмоциональных сил.
Такие «переходы» и «перебежки» в профессионально-соревновательной сфере от тренера к тренеру всегда совершались, совершаются и будут совершаться. При этом незначительная на первый взгляд роль «опекунов», или, как говорят на сленге, «персональщиков», в лице спарринг-партнера или инструктора будет оставаться незаменимой.