На том берегу забралась в самые густые заросли травы и растянулась на ней, вдыхая полной грудью свежий воздух и ни о чем не думая. Мокрая одежда? Какие пустяки! Смотрите, солнце! Облака! Поймала себя на том, что глупо улыбаюсь, наблюдая за небом. Посидите больше года в подвале, не видя света, не выходя на улицу, посмотрю я на вас. Хорошо еще, магия позволяет искусственный загар делать, иначе точно была бы белой вороной, в прямом смысле этого слова. Кто видел незагоревшего нищего мальчишку, у которого дорога позади, дорога впереди, а крыша над головой небо? Опять Голос подумал об этом. Эх, жаль, по дороге общаться с ним нельзя, но придумать, как разговаривать друг с другом за пределами лаборатории, ни он, ни я так и не смогли.
Это единственный минус, а все остальное плюс: я опять вижу солнце, траву, реку! Опять дышу свежим воздухом! Отмахнулась от прожужжавшего жука и села, оглядываясь. Господи, сколько звуков! Какие краски! Весна, оживающая природа, радостный гомон птиц, грозное жужжание насекомых, пьянящие запахи зацветающих трав. Хотя Голос выбрал именно весну для начала моего путешествия из чисто практических соображений: больше теплого времени мне на осваивание в мире, много работы в полях, а значит, каждые рабочие руки на счету и, следовательно, мне легче найти приработок и пропитание, но и мне это в радость. Когда расцветает вся природа, трудно предаваться пессимизму. В конце концов, у меня получилось то, что считала невозможным, – я сбежала от мага и даже сама научилась магичить!
Жаль только, долго разлеживаться нельзя. Со вздохом поднялась, сняла одежду и тщательно все выжала, оделась. Брр-р-р, влажная, ну да ладно, на ходу высохнет. Теперь определить стороны света, вспомнить карту, изученную мной перед походом, и вперед. Карту я изучала, понятно, украденную в библиотеке Кайтаидов, не подумайте, будто я маршрут прокладывала по карте Интерфектов. Представляю, куда бы зашла по ней.
Начальный отрезок пути самый легкий – я уже выезжала по этой дороге с Маренсом из замка и окружающие места пусть и не очень хорошо, но знаю. Сейчас главное выйти на дорогу, а там уже по ней пешочком, понемногу и вперед, хотя лучше с той дороги свернуть поскорее. Все-таки это центральное шоссе, проходящее мимо замка Кайтаидов, и маги по нему шастают постоянно, потому лучше лишний крюк сделать, чем попасться какому-нибудь скучающему магу, который решит позабавиться с нищим мальчишкой. Приходилось слышать рассказы молодых остолопов в столовой, с хохотом вспоминающих, какую шутку придумал кто-нибудь из них и сыграл со скуликом, в недобрый час попавшимся ему на дороге.
Ругаясь сквозь зубы на всякие острые камни и сучки, я выбралась из зарослей на дорогу, огляделась, закинула котомку за спину и зашагала навстречу солнцу.
Хм, а помогает песенка и настроение поднимает. Хорошо обладать абсолютной памятью, а также иметь возможность вспомнить любую деталь из прошлого. Песенка из просмотренного когда-то давно, век назад, мультфильма здорово помогала. С друзьями, правда, тяжко, и возвращалась я не назад, ну да ладно. Зато весело.
Сорвала большущий лист лопуха, смастерила из него шапочку от солнца и зашагала дальше.
В лесу не так празднично и весело, но весна ощущается и тут, и идти не так плохо, как ожидала. Хотя что в этом странного? Если есть тропа, значит, люди по ней ходят. Единственное, что мешало наслаждаться путешествием, – камешки и ветки на тропинке, постоянно попадающие под ноги, все-таки лесная тропа не наезженная дорога. Так что мое продвижение сопровождалось ругательствами сквозь зубы, возгласами типа «ой», «ай», «чтоб тебя», «куда ж ты, сволочь, лезешь». Последнее – это уже жуку, нагло ударившему меня в ухо, а потом еще и попытавшемуся туда залезть. За дупло принял, что ли? Но даже эти житейские неурядицы не заставили меня растерять хорошее настроение – все равно это лучше, чем в лаборатории. Солнце, пробивающееся сквозь листву, сверкание искорок на паутинке и голоса птиц, устроивших бурное обсуждение наглеца, посмевшего вторгнуться в их владения… Что может быть прекрасней? Вот застучал дятел, что-то проорала сорока. Хм… Дятел? Сорока? А они тут есть? Ну, стук похож на стук дятла, а вот кто стучит, не видно. Ладно, я сказала дятел, значит, будет дятлом. Если на клетке с тигром написано заяц, значит, там заяц, а кто не согласен – получит в лоб! И не надо мне предлагать войти в клетку и покормить «зайчика» морковкой. Если понадобится, войду и покормлю. И будет этот «зайчик» жрать морковку, иначе усы оборву, хвост узлом завяжу, лапы поотрываю. Маг я, в конце концов, или погулять вышла?
Блин, ну и чушь в голову лезет. Свежий воздух после годового затворничества действует не хуже наркотика. Неторопливо иду по тропе, поминутно вертя головой во все стороны, пытаясь рассмотреть птичек, заодно высматривая подстерегающие опасности.
Никогда не думала, что ходить босиком по лесу так больно и утомительно, потому, кстати, и неторопливо шла, а вовсе не потому, что не спешила. А если еще пальцем по корню въедешь… у-у-у. Есть желание плюнуть на все, сбросить маскировку и залечить царапины со ссадинами, появляющиеся несмотря на все предпринятые меры. Отказалась от этого не потому, что опасно, кто тут увидит? Из-за того, что дорога впереди длинная и ситуации могут возникнуть разные. Если я не смогу перетерпеть такой пустяк, то не смогу выдержать и сдамся в более сложной обстановке. Тогда уж лучше сразу вернуться в подвал и не вылезать. Строга к себе? Может быть, но чтобы выжить, только так и надо. Никто меня в этом мире жалеть не станет, а любая ошибка может оказаться последней, и винить в ней некого, она только моя. Значит, надо быть сильной. А потому заткнуться и забыть про то, что ты маг и что все царапины можно залечить, стоит только сбросить маскировку.
С этой маскировкой недоработали что-то древние Интерфекты, а мне приходится страдать: не получается при маскировке колдовать. Не получается, и все. Маскировка супер! Даже сама уверена, что я мальчик, в том числе и когда раздеваюсь… хм… Ладно, не будем о грустном. В конце концов, жизнь хороша, если не учитывать корни и ветки под ногами.
Вдали послышался стук топора.
В лесу раздавался удар дровосека и крики кассира: не дам кошелек!
Дальше не знаю. Не «не помню» (это я-то не помню?), а именно не знаю, точнее, Петька не знал дальше, который этот стих мне и рассказал. Криков кассира слышно не было, а вот стук топора раздавался с каждым шагом все отчетливей. На всякий случай свернула с тропы, выругалась тихонько и дальше старалась идти как можно тише. Выглянула из-за дерева. Могла бы и не подкрадываться – дровосек так увлекся делом, что ничего вокруг не замечал.
Я невольно залюбовалась его работой. Мужчина с густой, но короткой бородой, скинув рубашку, оставшись обнаженным по пояс, ритмично махал топором, выбивая щепки из дерева. Замахивался не руками, а всем корпусом, резко поворачивался, погружая топор все глубже и глубже в ствол дерева. От удара бисеринки пота, посверкивая в лучах солнца, слетали с его волос и рук. Дровосек мотнул головой, стряхнув пот с лица, но ни на секунду не прекратил ритмичных махов. Казалось, он не работал, священнодействовал, так всегда кажется, когда наблюдаешь за настоящим мастером, который весь целиком ушел в дело, ничего не замечая вокруг. Налипшие на спину листочки и веточки, солнце, уже начавшее основательно припекать, беда любой весны, когда по утрам еще прохладно, а днем уже жарко, – ничего из этого не могло отвлечь мужчину. Прервать его сейчас мне показалось чуть ли не кощунством, так что я тихонечко вышла из кустов, устроилась в тенечке, вытащила из котомки краюху хлеба с сыром и принялась неторопливо жевать.
Есть что-то в наблюдении за тем, как работают другие люди. Затягивает. Знала, что захоти я – и свалю это дерево одним ударом, но никогда не смогу сделать этого с помощью топора и так ловко. Лесоруб выпрямился, расправив плечи и невольно поиграв впечатляющими мускулами. Интересно, этого мужчину можно считать маминой мечтой? Она всегда говорила, что неправильно выбрала мужчину своей мечты. Тогда еще мала была и не понимала, что она имела в виду, а вот сейчас задумалась, точнее, залюбовалась.
Дерево вдруг затрещало, накренилось и сначала медленно, словно нехотя начало падать, но постепенно скорость падения возрастала, оставшийся неподрубленным ствол еще пытался удержать его, напрягая все силы, но хруст с каждым мгновением усиливался, и вот треснули последние веточки, дерево на миг словно застыло и обреченно рухнуло вниз, ломая ветки соседей.
– Мамочки!
Дура городская, выбрала самое безопасное место – там, где лесоруб рубит, ну кто знал, что именно в ту сторону дерево падать начнет? Лесоруб-то что, отошел чуть в сторону и все, а мне каково?
Схватила котомку и кубарем покатилась в сторону, пытаясь одновременно отбежать и вскочить, в результате мое перемещение напоминало галоп бешеной обезьяны на четвереньках. Для скорости я чуть приподнялась и бежала, упираясь и руками и ногами, этакой буквой «Л». При этом выпустить котомку мне мешала жадность, и я волочила ее за собой.
– Куда ж ты… – Что там дальше лесоруб сказал, я не поняла, таким словам Маренс меня не обучал. «Непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений». Но мне сейчас не до анализа. Где моя телепортация?! А-а-а!
Отбежать я успела, но не до конца, дерево хоть и накрыло меня, но легкими ветками, не сучьями, иначе мое путешествие тут бы и завершилось. Убить не убило бы, все-таки в этом плане я уже маг и сумела бы вылечиться, даже если сердце пробьет, но путешествие пришлось бы отложить – сколько я там лечиться буду?
А лесоруб уже пробивался ко мне, отсекая топором мешавшие ветки. Вот наверху показался просвет, отлетела еще одна ветка, и я сумела высунуть голову.
– Жив, парень?
Я хлопнула глазами. Видать, видок у меня тот еще – торчащая из веток взъерошенная голова, хлопающая глазами. Мужчина замер на миг, разглядывая, потом, словно очнулся, подхватил меня под мышки и как морковку выдернул из западни, отнес в сторону. Я болталась в его могучих ручищах, прижимая котомку к груди, и испуганно хлопала глазами, с трудом понимая, где я и кто я.
Лесоруб ощупал меня со всех сторон и, убедившись, что все кости целы, сплюнул.
– Ну, куда ж ты полез, чурбан недозрелый!
Интересно, а бывает зрелый чурбан? Наверное, бывает. Это я. Уже созрела. В том смысле, что теперь знаю, в какую сторону падают деревья, когда их рубят. Ну что ж, пословицу про одного битого за двух небитых я прочувствовала на собственной шкуре: не всегда безопасно там, где я думаю.
– Даже младенцы знают, где опасно стоять, а где нет! Эх, горе.
Я хмыкнула, а потом не выдержала и расхохоталась. Это уже нервное, а ведь думала, что научилась держать чувства под контролем, и вот, в первый же день путешествия их сорвало. Видно, слишком много впечатлений за день, а тут еще это. И вот результат. Дровосек глянул на меня, хмыкнул и отошел, давая мне возможность прийти в себя. Понимает, что «мужчину» лучше с его срывом оставить одного – не надо посторонних свидетелей. Но я-то не мужчина! Я хочу, чтобы меня утешили, по головке погладили!
Ага, конфеточку дали, молочко подогрели. А ну заткнуться и взять себя в руки!
Помогло. Нервный смех прекратился. Еще немного времени понадобилось, чтобы окончательно взять под контроль чувства. Так ведь и не дойти можно до конца путешествия, если любой пустяк меня из равновесия вышибет. Будем надеяться, что это благодаря сюрпризу первого дня и моей неопытности.
Лесоруб же тем временем старательно осматривался, но, убедившись, что я одна, расслабился и направился ко мне.
– Здравствуйте. – Не знаю, как тут положено здороваться, но, если верить книгам, общество людей в Алкене очень патриархальное и нравы простые: младший всегда должен оказывать уважение старшему и здороваться первым. Правильно сделала или нет, сейчас видно будет.
Лесоруб одним движением вскинул топор, проверил заточку, словно меня на мясо отправить решился. Это он напрасно, во мне мяса-то всего ничего, только небольшая подкладка между кожей и костями. Даже не наешься.
Нет, с моим черным и циничным юмором пора завязывать, а то еще ляпну что-нибудь подобное не в том месте и наживу себе огромную кучу неприятностей, и чудом будет, если их потом переживу. Впрочем, если я чему и научилась лучше всего в этом мире, так это умению держать язык за зубами. До сих пор все тело ныло, вспоминая наказания архимага, когда я что-нибудь говорила без его разрешения.
– И тебе не хворать. – Лесоруб проверил топор, отставил его в сторону и огладил бороду, вытряхивая из нее щепки и листья. – Откель такой взялся, отрок?
– Оттуда, – неопределенно махнула я рукой. – Иду в Горноул. Вы не подскажете дорогу, дядечка?
Горноул – это первый город, который стоял на пути в столицу. Его миновать никак не получится, хотя и заходить пока в города мне очень не хотелось, но тут уж ничего не поделать. Самый короткий путь в него лежал по той самой дороге, с которой я сошла, но идти там что-то не тянуло. Лесоруб, похоже, меня в этом поддерживал.
– Вижу, куда ты идешь, башка дубовая, хоть и везучая. – Он задумчиво глянул на меня и продолжать тему моего умственного развития не стал, видно, понял, что я уже все усвоила. – Ты ведь с центральной дороги сошел? Так?
– Это такая, где центр мощеный? Ага. Но там магов полно ходит, лучше оттуда подальше держаться.
И опять насторожилась. Магам, в общем-то, плевать, что там скулики о них говорят и думают, но мало ли. Люди могут и по-другому считать, опасаясь говорить что-нибудь плохое про магов.
– Это проклятое отродье, – лесоруб сплюнул.
Ага, ну, по крайней мере, говорить о магах все, что думают, никто не боится. Маги не дураки и понимают, что надо оставить хоть какую-то отдушину людям, иначе непонятно, к чему все может прийти. Вот и оставили такую – говорите все, что хотите, нас, великих, болтовня земляных червей не трогает, как вас не трогает карканье вороны. Если уж и это запретить, то обычным людям останется только удавиться.
– Я случайно на ту дорогу вышел… – «Вышел», «вышел», «вышел», ни в коем случае не «вышла», запомнить, зазубрить, зарубить на носу и других частях тела. – Сначала по ней шел, а потом мага увидал и свалил.
– Это ты правильно, – согласился лесоруб. Он уже успел достать откуда-то корзину с едой и теперь раскладывал нехитрую снедь на постеленную тряпицу. – А что тебе в городе?
Интересный интерес. А что его волнует?
– Да так, – пожала я плечами. – Думал устроиться учеником к кому-нибудь из ремесленников. У меня ни родителей, ни дома. Недавно только отца схоронил, вот теперь и ищу занятие.
– А-а-а. – Кажется, ничего необычного не сказала, мужчина воспринял все совершенно спокойно. Даже отломил немного от своего каравая и подвинул мне пару яиц.
– Спасибо, дядечка, – не стала я отказываться. Да и странно будет, если нищий мальчишка начнет жеманиться и отказываться от халявной еды.
Пока я торопливо хрумкала яйца и хлеб – вот уж не думала, что так проголодалась, – лесоруб о чем-то задумался.
– Скажи, а ты с лошадьми умеешь обращаться?
– С лошадьми? – Вот уж чему-чему, а ухаживать за лошадьми маги меня обучили. – Приходилось. Я частенько ухаживал за деревенскими.
– Отлично, отрок. – Лесоруб чему-то сильно обрадовался. – Ежели ты в свой Горноул не слишком торопишься, не хочешь на время задержаться у нас, в Чистых Ручьях?
– А что делать надобно, дядечка?
– Эм, видишь ли… – Мужчина усиленно зачесал затылок, видно, мысль оказалась слишком сложной для формулировки. У меня, кстати, такая же проблема, только наоборот: приходилось прикладывать усилие, чтобы разговаривать в его манере и не сорваться в «высокий стиль». Как бы то ни было, но я явно образованней этого человека. Приходилось контролировать каждое слово, не забывая использовать простецкие выражения, и вставлять слова-паразиты в речь, чтобы иметь возможность обдумать, как я буду говорить следующую фразу. – Конь заболел, – лесоруб вздохнул, переживая. – Ведунья говорит, выздоровеет, но ухаживать надо. А кому? Я рублю, жена в поле, а у меня еще дите малое, за ним тоже пригляд нужен. Ежели ты согласишься остаться, пока коняка не выздоровеет, за дитем присмотришь… Денег не обещаю, но сыт будешь, и в дорогу соберем.
Хм… а почему бы и нет? Так и так придется останавливаться в деревнях и подрабатывать.
– Согласен я, дядечка.
– Вот и отлично! – лесоруб поднялся, отряхиваясь. – Зови меня Прохом. Дядька Прох я.
– А я… – А кто, собственно, я? Ау, Голос! Имя, так вас растак! Ну как же так можно?! Обо всем подумали, а об имени нет! – Э-э-э… – Надо что-то говорить. – Лан.
– Лан? – удивился дядька Прох. – Это откуда ж такое имя?
– Не имя это, дядька Прох, – принялась на ходу сочинять я. – Тятька так меня прозвал. Не знаю, откуда взял. Я и привык. Да меня в деревне все так звали, я лучше имени знал.
– Пущай будет Лан, – согласился лесоруб. – А пока помоги-ка мне с дровами, надо бы вязанку загрузить.
Пока пронесло, но с именем надо что-то делать. Присмотрюсь в деревне к парням, а там возьму понравившееся. Кстати, по поводу погрузки дров, а куда, собственно? Прислушалась. Сейчас, когда дровосек не стучал топором, а я все-таки соизволила обратить внимание на окружающую обстановку (нет, таким образом я точно никуда не дойду, либо разбойники пришибут, либо сама шею сверну). Чуть дальше изредка слышалось негромкое ржание. Ага.
Прох заметил мой интерес.
– У соседа лошадку взял, – снова вздохнул он. – В обмен на дрова. Эх, тяжко без своего.
Вот он поплевал на ладони, ухватился за топор и сноровисто взялся за ветки упавшего дерева. Я, следуя его указаниям, оттаскивала отрубленные ветки в сторону и увязывала их веревками. Блин, как же босиком неудобно и больно. И это я еще в лаборатории ступни магией обработала, страшно подумать, что было бы, если бы не сделала этого! И как местные почти всегда босые ходят? Хотя у них есть время для тренировки. А я натура чуткая, впечатлительная. Может, ну его на фиг, это путешествие? Как подумаю, сколько мне еще идти…
Молчать, тело! Я тебе поскулю! Заткнуться и не тявкать! Это разве боль? Боль – это когда маг тебя учит или когда Голос тренирует, а тут массаж обычный! И для здоровья полезно.
Специально уперлась ногой в самые сучковатые ветки и потянула концы веревки, стягивая их в вязанку. Тренироваться. Тренироваться для дальнейшей дороги. Тренироваться и терпеть. Что-что, а это у меня лучше всего получается. Особенно терпеть.
Когда Прох закончил с поваленным деревом и пришел ко мне на помощь, дело двинулось живее. Он с какой-то кажущейся легкостью увязывал вязанки и играючи укладывал их в ряд.
– Ну вот, щас подводу подгоню и загрузим.
Непонятно каким образом, но дровосек таки сумел подогнать телегу с лошадью, хотя мне казалось, это невозможно. Наверное, заранее присмотрел путь и где надо его расчистил. И вязанки ведь уложены так, что можно быстро и без труда их загрузить, только телегу чуть подправляй и знай себе кидай.
Кидать пришлось мне, а Прох укладывал их и крепил, помогал, если ему казалось, что я не подниму вязанку высоко. Мне-то что, я не спорила, хотя могла бы и просто закинуть, особо тяжелыми они мне не казались, но… контроль и еще раз контроль. Господи, сколько же всего контролировать приходится: слова, манеру держаться, силу, выдуманное имя, реакцию окружающих на мои слова. И это только первый день! Что дальше будет? Ладно, для того все и затеяла, чтобы врасти в этот мир и постараться не выделяться. Неужели у меня не получится уверенно сыграть бродяжку?
– Н-но, пошла. – Прох стеганул поводьями и зашагал рядом с груженой телегой, держа в руках вожжи и закинув топор на вязанку.
Я пристроилась рядом, хотя в лесу так идти не очень удобно. Впрочем, из леса мы быстро выбрались на хоть и не очень хорошую, но наезженную и достаточно широкую дорогу. Кажется, она идет параллельно центральной и ею весьма активно пользуются. Хм… а люди не дураки, просто параллельно шоссе проложили другую дорогу, только чтобы поменьше с магами пересекаться. Теперь понятно, почему в той поездке мы так мало путешественников встретили. Это у больших обозов выбора особого нет, по этой они не пройдут, а так все предпочитают пусть менее удобную, зато дорогу без магов. «Любят» магов на Алкене. Так любят, что предпочитают дорогу новую проложить, только чтобы с ними не встречаться. Вот и первый сюрприз, а сколько их еще будет. Разве узнаешь все это, сидя в библиотеке или прыгая через телепорт? Ради таких мелочей и стоило затевать путешествие через полстраны.
Деревенька Чистые Ручьи оказалась не слишком большой, домов на двадцать… да каких домов, так, то ли мазанки, то ли сараи с окнами, затянутыми чем-то мутным и полупрозрачным. Когда-то читала, что в старину окна закрывали бычьим пузырем, может, это он и есть. Но даже такие заменители стекол имелись не во всех домах, где-то окна вообще ничем не закрыты. То ли сняли после зимы, то ли никогда ничем и не закрывали, а на зиму просто заколачивали.
Зима… зима… все понятиями своего мира думаю. Зимы на Алкене – так, одно название, немногим холоднее лета. Климат тут вообще на удивление ровный, и снег если где попадается, то только высоко в горах. Не знаю, на всей Алкене так или только в империи Исмаил. Но все равно все еще привычно полагала, что зима – это ух! Морозы, снег…
Деревня нас встретила гомоном домашней птицы, мычанием коров из некоторых дворов и почти полным отсутствием людей, только дети в возрасте до шести лет иногда мелькали за частоколом того или иного дома. Вот и гадай, что это значит: попрятались при постороннем или в деревне действительно никого нет.
– Не вернулись еще с поля, – вздохнул лесоруб. – Плохо без коня, приходится раньше возвращаться, Рыська и в поле нужен. – Мужчина ласково потрепал коня по загривку.
Миновав несколько домов, мы вышли к более-менее приличному строению – бревенчатому срубу. В общем-то, все дома в деревне сделаны очень похоже, наверное, срубы – очень удобная вещь, если таким образом собирают дома даже в другом мире. Только непонятно, зачем дом вкапывать, а не приподнимать, ведь внутрь вода натечет. Конечно, я вижу, что вырыты ямки, отводящие воду, но зачем себе лишние сложности создавать?
Спрашивать не стала, вдруг есть какая-то причина, о которой все знают, а я тут вылезу со своим вопросом. Сейчас мне надо меньше говорить и больше слушать. Как ни странно, но, слушая, порой получаешь больше информации, чем спрашивая. Это я узнала, еще когда на разведку в замок выбиралась. Главное уши держать открытыми.
– Папка пришел! – Нам навстречу выскочил мальчонка лет восьми и прыгнул отцу на шею.
– Ох, осторожнее. Как там Мирра?
– Спит. – Тут мальчишка увидал меня и замер, не зная, как реагировать.
– Вот, помощника привел тебе. Теперь маме не придется одной в поле выходить.
– Привет. – Тут я посчитала вежливость излишней. – Я Лан, а тебя как зовут?
– Конрес. А ты работник новый?
– Ага. – Конрес? Нет, такое имя я себе точно не возьму. – За конем буду ухаживать. Мне дома приходилось это делать.
– Конрес, проводи парня к Чернышу.
Заболевший конь стоял в конюшне, по внешнему виду мало отличавшейся от дома. Не знала бы, где что, точно перепутала бы. Черныш свое имя оправдывал, весь черный, только белая звезда во лбу. Как я и предполагала, неказистая рабочая лошадка, не скакун, но точно выносливый. Я осторожно приблизилась к нему, протянула руку с небольшим кусочком хлеба – ради того, чтобы подружиться с коньком, не пожалела. Тот покосился на хлеб, но брать не стал.
– Не ест, – вздохнул мой проводник. – Даже у папки не берет, а папку он любит.
Совсем плохо. Меня учили ухаживать за конями, но здоровыми. Для лечения специальные люди есть, хотя мне приходилось помогать им. Точнее, как помогать, присутствовать. Кто попросит о помощи апостифика? Вспомнила, как проводил доктор осмотр, и его слова, которые он бормотал себе под нос – была у эскулапа такая привычка. Все же хорошо, когда есть возможность вспомнить любой момент из прошлого со всеми подробностями.
Это единственный минус, а все остальное плюс: я опять вижу солнце, траву, реку! Опять дышу свежим воздухом! Отмахнулась от прожужжавшего жука и села, оглядываясь. Господи, сколько звуков! Какие краски! Весна, оживающая природа, радостный гомон птиц, грозное жужжание насекомых, пьянящие запахи зацветающих трав. Хотя Голос выбрал именно весну для начала моего путешествия из чисто практических соображений: больше теплого времени мне на осваивание в мире, много работы в полях, а значит, каждые рабочие руки на счету и, следовательно, мне легче найти приработок и пропитание, но и мне это в радость. Когда расцветает вся природа, трудно предаваться пессимизму. В конце концов, у меня получилось то, что считала невозможным, – я сбежала от мага и даже сама научилась магичить!
Жаль только, долго разлеживаться нельзя. Со вздохом поднялась, сняла одежду и тщательно все выжала, оделась. Брр-р-р, влажная, ну да ладно, на ходу высохнет. Теперь определить стороны света, вспомнить карту, изученную мной перед походом, и вперед. Карту я изучала, понятно, украденную в библиотеке Кайтаидов, не подумайте, будто я маршрут прокладывала по карте Интерфектов. Представляю, куда бы зашла по ней.
Начальный отрезок пути самый легкий – я уже выезжала по этой дороге с Маренсом из замка и окружающие места пусть и не очень хорошо, но знаю. Сейчас главное выйти на дорогу, а там уже по ней пешочком, понемногу и вперед, хотя лучше с той дороги свернуть поскорее. Все-таки это центральное шоссе, проходящее мимо замка Кайтаидов, и маги по нему шастают постоянно, потому лучше лишний крюк сделать, чем попасться какому-нибудь скучающему магу, который решит позабавиться с нищим мальчишкой. Приходилось слышать рассказы молодых остолопов в столовой, с хохотом вспоминающих, какую шутку придумал кто-нибудь из них и сыграл со скуликом, в недобрый час попавшимся ему на дороге.
Ругаясь сквозь зубы на всякие острые камни и сучки, я выбралась из зарослей на дорогу, огляделась, закинула котомку за спину и зашагала навстречу солнцу.
Мурлыкала я тихонько под нос, не забывая прислушиваться к посторонним звукам. Встречаться меня пока ни с кем не тянуло.
Хорошо под небесами,
Словно в лодке с парусами,
Вместе с верными друзьями
Плыть куда глаза глядят.
По дороге с облаками,
По дороге с облаками,
Очень нравится, когда мы
Возвращаемся назад.
По дороге с облаками…
Хм, а помогает песенка и настроение поднимает. Хорошо обладать абсолютной памятью, а также иметь возможность вспомнить любую деталь из прошлого. Песенка из просмотренного когда-то давно, век назад, мультфильма здорово помогала. С друзьями, правда, тяжко, и возвращалась я не назад, ну да ладно. Зато весело.
Сорвала большущий лист лопуха, смастерила из него шапочку от солнца и зашагала дальше.
Вот! Это совсем другое дело. Главное, намного веселей. Что бы еще вспомнить? Стук копыт прервал размышления и заставил броситься в придорожные кусты. Мимо пронесся маг в форме гонца Дома Кайтаидов. Определенно лучше поскорее убираться с дороги, кстати, очень хорошей. Идти по ней одно удовольствие, так бы и шагала, пока не привыкла бы, но, если хочешь долго жить, не стоит искать легких путей. Потому едва показалась неприметная тропинка, уходящая в сторону от дороги к лесу, я, не колеблясь, свернула туда, не забыв посыпать за собой прихваченным перцем. Может, и паранойя, но, говорят, параноики дольше живут.
Легко на сердце от песни веселой,
Она скучать не дает никогда,
И любят песню деревни и села,
И любят песню большие города.
Нам песня жить и любить помогает,
Она, как друг, и зовет, и ведет,
И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет!
И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет!
В лесу не так празднично и весело, но весна ощущается и тут, и идти не так плохо, как ожидала. Хотя что в этом странного? Если есть тропа, значит, люди по ней ходят. Единственное, что мешало наслаждаться путешествием, – камешки и ветки на тропинке, постоянно попадающие под ноги, все-таки лесная тропа не наезженная дорога. Так что мое продвижение сопровождалось ругательствами сквозь зубы, возгласами типа «ой», «ай», «чтоб тебя», «куда ж ты, сволочь, лезешь». Последнее – это уже жуку, нагло ударившему меня в ухо, а потом еще и попытавшемуся туда залезть. За дупло принял, что ли? Но даже эти житейские неурядицы не заставили меня растерять хорошее настроение – все равно это лучше, чем в лаборатории. Солнце, пробивающееся сквозь листву, сверкание искорок на паутинке и голоса птиц, устроивших бурное обсуждение наглеца, посмевшего вторгнуться в их владения… Что может быть прекрасней? Вот застучал дятел, что-то проорала сорока. Хм… Дятел? Сорока? А они тут есть? Ну, стук похож на стук дятла, а вот кто стучит, не видно. Ладно, я сказала дятел, значит, будет дятлом. Если на клетке с тигром написано заяц, значит, там заяц, а кто не согласен – получит в лоб! И не надо мне предлагать войти в клетку и покормить «зайчика» морковкой. Если понадобится, войду и покормлю. И будет этот «зайчик» жрать морковку, иначе усы оборву, хвост узлом завяжу, лапы поотрываю. Маг я, в конце концов, или погулять вышла?
Блин, ну и чушь в голову лезет. Свежий воздух после годового затворничества действует не хуже наркотика. Неторопливо иду по тропе, поминутно вертя головой во все стороны, пытаясь рассмотреть птичек, заодно высматривая подстерегающие опасности.
Никогда не думала, что ходить босиком по лесу так больно и утомительно, потому, кстати, и неторопливо шла, а вовсе не потому, что не спешила. А если еще пальцем по корню въедешь… у-у-у. Есть желание плюнуть на все, сбросить маскировку и залечить царапины со ссадинами, появляющиеся несмотря на все предпринятые меры. Отказалась от этого не потому, что опасно, кто тут увидит? Из-за того, что дорога впереди длинная и ситуации могут возникнуть разные. Если я не смогу перетерпеть такой пустяк, то не смогу выдержать и сдамся в более сложной обстановке. Тогда уж лучше сразу вернуться в подвал и не вылезать. Строга к себе? Может быть, но чтобы выжить, только так и надо. Никто меня в этом мире жалеть не станет, а любая ошибка может оказаться последней, и винить в ней некого, она только моя. Значит, надо быть сильной. А потому заткнуться и забыть про то, что ты маг и что все царапины можно залечить, стоит только сбросить маскировку.
С этой маскировкой недоработали что-то древние Интерфекты, а мне приходится страдать: не получается при маскировке колдовать. Не получается, и все. Маскировка супер! Даже сама уверена, что я мальчик, в том числе и когда раздеваюсь… хм… Ладно, не будем о грустном. В конце концов, жизнь хороша, если не учитывать корни и ветки под ногами.
Вдали послышался стук топора.
В лесу раздавался удар дровосека и крики кассира: не дам кошелек!
Дальше не знаю. Не «не помню» (это я-то не помню?), а именно не знаю, точнее, Петька не знал дальше, который этот стих мне и рассказал. Криков кассира слышно не было, а вот стук топора раздавался с каждым шагом все отчетливей. На всякий случай свернула с тропы, выругалась тихонько и дальше старалась идти как можно тише. Выглянула из-за дерева. Могла бы и не подкрадываться – дровосек так увлекся делом, что ничего вокруг не замечал.
Я невольно залюбовалась его работой. Мужчина с густой, но короткой бородой, скинув рубашку, оставшись обнаженным по пояс, ритмично махал топором, выбивая щепки из дерева. Замахивался не руками, а всем корпусом, резко поворачивался, погружая топор все глубже и глубже в ствол дерева. От удара бисеринки пота, посверкивая в лучах солнца, слетали с его волос и рук. Дровосек мотнул головой, стряхнув пот с лица, но ни на секунду не прекратил ритмичных махов. Казалось, он не работал, священнодействовал, так всегда кажется, когда наблюдаешь за настоящим мастером, который весь целиком ушел в дело, ничего не замечая вокруг. Налипшие на спину листочки и веточки, солнце, уже начавшее основательно припекать, беда любой весны, когда по утрам еще прохладно, а днем уже жарко, – ничего из этого не могло отвлечь мужчину. Прервать его сейчас мне показалось чуть ли не кощунством, так что я тихонечко вышла из кустов, устроилась в тенечке, вытащила из котомки краюху хлеба с сыром и принялась неторопливо жевать.
Есть что-то в наблюдении за тем, как работают другие люди. Затягивает. Знала, что захоти я – и свалю это дерево одним ударом, но никогда не смогу сделать этого с помощью топора и так ловко. Лесоруб выпрямился, расправив плечи и невольно поиграв впечатляющими мускулами. Интересно, этого мужчину можно считать маминой мечтой? Она всегда говорила, что неправильно выбрала мужчину своей мечты. Тогда еще мала была и не понимала, что она имела в виду, а вот сейчас задумалась, точнее, залюбовалась.
Дерево вдруг затрещало, накренилось и сначала медленно, словно нехотя начало падать, но постепенно скорость падения возрастала, оставшийся неподрубленным ствол еще пытался удержать его, напрягая все силы, но хруст с каждым мгновением усиливался, и вот треснули последние веточки, дерево на миг словно застыло и обреченно рухнуло вниз, ломая ветки соседей.
– Мамочки!
Дура городская, выбрала самое безопасное место – там, где лесоруб рубит, ну кто знал, что именно в ту сторону дерево падать начнет? Лесоруб-то что, отошел чуть в сторону и все, а мне каково?
Схватила котомку и кубарем покатилась в сторону, пытаясь одновременно отбежать и вскочить, в результате мое перемещение напоминало галоп бешеной обезьяны на четвереньках. Для скорости я чуть приподнялась и бежала, упираясь и руками и ногами, этакой буквой «Л». При этом выпустить котомку мне мешала жадность, и я волочила ее за собой.
– Куда ж ты… – Что там дальше лесоруб сказал, я не поняла, таким словам Маренс меня не обучал. «Непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений». Но мне сейчас не до анализа. Где моя телепортация?! А-а-а!
Отбежать я успела, но не до конца, дерево хоть и накрыло меня, но легкими ветками, не сучьями, иначе мое путешествие тут бы и завершилось. Убить не убило бы, все-таки в этом плане я уже маг и сумела бы вылечиться, даже если сердце пробьет, но путешествие пришлось бы отложить – сколько я там лечиться буду?
А лесоруб уже пробивался ко мне, отсекая топором мешавшие ветки. Вот наверху показался просвет, отлетела еще одна ветка, и я сумела высунуть голову.
– Жив, парень?
Я хлопнула глазами. Видать, видок у меня тот еще – торчащая из веток взъерошенная голова, хлопающая глазами. Мужчина замер на миг, разглядывая, потом, словно очнулся, подхватил меня под мышки и как морковку выдернул из западни, отнес в сторону. Я болталась в его могучих ручищах, прижимая котомку к груди, и испуганно хлопала глазами, с трудом понимая, где я и кто я.
Лесоруб ощупал меня со всех сторон и, убедившись, что все кости целы, сплюнул.
– Ну, куда ж ты полез, чурбан недозрелый!
Интересно, а бывает зрелый чурбан? Наверное, бывает. Это я. Уже созрела. В том смысле, что теперь знаю, в какую сторону падают деревья, когда их рубят. Ну что ж, пословицу про одного битого за двух небитых я прочувствовала на собственной шкуре: не всегда безопасно там, где я думаю.
– Даже младенцы знают, где опасно стоять, а где нет! Эх, горе.
Я хмыкнула, а потом не выдержала и расхохоталась. Это уже нервное, а ведь думала, что научилась держать чувства под контролем, и вот, в первый же день путешествия их сорвало. Видно, слишком много впечатлений за день, а тут еще это. И вот результат. Дровосек глянул на меня, хмыкнул и отошел, давая мне возможность прийти в себя. Понимает, что «мужчину» лучше с его срывом оставить одного – не надо посторонних свидетелей. Но я-то не мужчина! Я хочу, чтобы меня утешили, по головке погладили!
Ага, конфеточку дали, молочко подогрели. А ну заткнуться и взять себя в руки!
Помогло. Нервный смех прекратился. Еще немного времени понадобилось, чтобы окончательно взять под контроль чувства. Так ведь и не дойти можно до конца путешествия, если любой пустяк меня из равновесия вышибет. Будем надеяться, что это благодаря сюрпризу первого дня и моей неопытности.
Лесоруб же тем временем старательно осматривался, но, убедившись, что я одна, расслабился и направился ко мне.
– Здравствуйте. – Не знаю, как тут положено здороваться, но, если верить книгам, общество людей в Алкене очень патриархальное и нравы простые: младший всегда должен оказывать уважение старшему и здороваться первым. Правильно сделала или нет, сейчас видно будет.
Лесоруб одним движением вскинул топор, проверил заточку, словно меня на мясо отправить решился. Это он напрасно, во мне мяса-то всего ничего, только небольшая подкладка между кожей и костями. Даже не наешься.
Нет, с моим черным и циничным юмором пора завязывать, а то еще ляпну что-нибудь подобное не в том месте и наживу себе огромную кучу неприятностей, и чудом будет, если их потом переживу. Впрочем, если я чему и научилась лучше всего в этом мире, так это умению держать язык за зубами. До сих пор все тело ныло, вспоминая наказания архимага, когда я что-нибудь говорила без его разрешения.
– И тебе не хворать. – Лесоруб проверил топор, отставил его в сторону и огладил бороду, вытряхивая из нее щепки и листья. – Откель такой взялся, отрок?
– Оттуда, – неопределенно махнула я рукой. – Иду в Горноул. Вы не подскажете дорогу, дядечка?
Горноул – это первый город, который стоял на пути в столицу. Его миновать никак не получится, хотя и заходить пока в города мне очень не хотелось, но тут уж ничего не поделать. Самый короткий путь в него лежал по той самой дороге, с которой я сошла, но идти там что-то не тянуло. Лесоруб, похоже, меня в этом поддерживал.
– Вижу, куда ты идешь, башка дубовая, хоть и везучая. – Он задумчиво глянул на меня и продолжать тему моего умственного развития не стал, видно, понял, что я уже все усвоила. – Ты ведь с центральной дороги сошел? Так?
– Это такая, где центр мощеный? Ага. Но там магов полно ходит, лучше оттуда подальше держаться.
И опять насторожилась. Магам, в общем-то, плевать, что там скулики о них говорят и думают, но мало ли. Люди могут и по-другому считать, опасаясь говорить что-нибудь плохое про магов.
– Это проклятое отродье, – лесоруб сплюнул.
Ага, ну, по крайней мере, говорить о магах все, что думают, никто не боится. Маги не дураки и понимают, что надо оставить хоть какую-то отдушину людям, иначе непонятно, к чему все может прийти. Вот и оставили такую – говорите все, что хотите, нас, великих, болтовня земляных червей не трогает, как вас не трогает карканье вороны. Если уж и это запретить, то обычным людям останется только удавиться.
– Я случайно на ту дорогу вышел… – «Вышел», «вышел», «вышел», ни в коем случае не «вышла», запомнить, зазубрить, зарубить на носу и других частях тела. – Сначала по ней шел, а потом мага увидал и свалил.
– Это ты правильно, – согласился лесоруб. Он уже успел достать откуда-то корзину с едой и теперь раскладывал нехитрую снедь на постеленную тряпицу. – А что тебе в городе?
Интересный интерес. А что его волнует?
– Да так, – пожала я плечами. – Думал устроиться учеником к кому-нибудь из ремесленников. У меня ни родителей, ни дома. Недавно только отца схоронил, вот теперь и ищу занятие.
– А-а-а. – Кажется, ничего необычного не сказала, мужчина воспринял все совершенно спокойно. Даже отломил немного от своего каравая и подвинул мне пару яиц.
– Спасибо, дядечка, – не стала я отказываться. Да и странно будет, если нищий мальчишка начнет жеманиться и отказываться от халявной еды.
Пока я торопливо хрумкала яйца и хлеб – вот уж не думала, что так проголодалась, – лесоруб о чем-то задумался.
– Скажи, а ты с лошадьми умеешь обращаться?
– С лошадьми? – Вот уж чему-чему, а ухаживать за лошадьми маги меня обучили. – Приходилось. Я частенько ухаживал за деревенскими.
– Отлично, отрок. – Лесоруб чему-то сильно обрадовался. – Ежели ты в свой Горноул не слишком торопишься, не хочешь на время задержаться у нас, в Чистых Ручьях?
– А что делать надобно, дядечка?
– Эм, видишь ли… – Мужчина усиленно зачесал затылок, видно, мысль оказалась слишком сложной для формулировки. У меня, кстати, такая же проблема, только наоборот: приходилось прикладывать усилие, чтобы разговаривать в его манере и не сорваться в «высокий стиль». Как бы то ни было, но я явно образованней этого человека. Приходилось контролировать каждое слово, не забывая использовать простецкие выражения, и вставлять слова-паразиты в речь, чтобы иметь возможность обдумать, как я буду говорить следующую фразу. – Конь заболел, – лесоруб вздохнул, переживая. – Ведунья говорит, выздоровеет, но ухаживать надо. А кому? Я рублю, жена в поле, а у меня еще дите малое, за ним тоже пригляд нужен. Ежели ты согласишься остаться, пока коняка не выздоровеет, за дитем присмотришь… Денег не обещаю, но сыт будешь, и в дорогу соберем.
Хм… а почему бы и нет? Так и так придется останавливаться в деревнях и подрабатывать.
– Согласен я, дядечка.
– Вот и отлично! – лесоруб поднялся, отряхиваясь. – Зови меня Прохом. Дядька Прох я.
– А я… – А кто, собственно, я? Ау, Голос! Имя, так вас растак! Ну как же так можно?! Обо всем подумали, а об имени нет! – Э-э-э… – Надо что-то говорить. – Лан.
– Лан? – удивился дядька Прох. – Это откуда ж такое имя?
– Не имя это, дядька Прох, – принялась на ходу сочинять я. – Тятька так меня прозвал. Не знаю, откуда взял. Я и привык. Да меня в деревне все так звали, я лучше имени знал.
– Пущай будет Лан, – согласился лесоруб. – А пока помоги-ка мне с дровами, надо бы вязанку загрузить.
Пока пронесло, но с именем надо что-то делать. Присмотрюсь в деревне к парням, а там возьму понравившееся. Кстати, по поводу погрузки дров, а куда, собственно? Прислушалась. Сейчас, когда дровосек не стучал топором, а я все-таки соизволила обратить внимание на окружающую обстановку (нет, таким образом я точно никуда не дойду, либо разбойники пришибут, либо сама шею сверну). Чуть дальше изредка слышалось негромкое ржание. Ага.
Прох заметил мой интерес.
– У соседа лошадку взял, – снова вздохнул он. – В обмен на дрова. Эх, тяжко без своего.
Вот он поплевал на ладони, ухватился за топор и сноровисто взялся за ветки упавшего дерева. Я, следуя его указаниям, оттаскивала отрубленные ветки в сторону и увязывала их веревками. Блин, как же босиком неудобно и больно. И это я еще в лаборатории ступни магией обработала, страшно подумать, что было бы, если бы не сделала этого! И как местные почти всегда босые ходят? Хотя у них есть время для тренировки. А я натура чуткая, впечатлительная. Может, ну его на фиг, это путешествие? Как подумаю, сколько мне еще идти…
Молчать, тело! Я тебе поскулю! Заткнуться и не тявкать! Это разве боль? Боль – это когда маг тебя учит или когда Голос тренирует, а тут массаж обычный! И для здоровья полезно.
Специально уперлась ногой в самые сучковатые ветки и потянула концы веревки, стягивая их в вязанку. Тренироваться. Тренироваться для дальнейшей дороги. Тренироваться и терпеть. Что-что, а это у меня лучше всего получается. Особенно терпеть.
Когда Прох закончил с поваленным деревом и пришел ко мне на помощь, дело двинулось живее. Он с какой-то кажущейся легкостью увязывал вязанки и играючи укладывал их в ряд.
– Ну вот, щас подводу подгоню и загрузим.
Непонятно каким образом, но дровосек таки сумел подогнать телегу с лошадью, хотя мне казалось, это невозможно. Наверное, заранее присмотрел путь и где надо его расчистил. И вязанки ведь уложены так, что можно быстро и без труда их загрузить, только телегу чуть подправляй и знай себе кидай.
Кидать пришлось мне, а Прох укладывал их и крепил, помогал, если ему казалось, что я не подниму вязанку высоко. Мне-то что, я не спорила, хотя могла бы и просто закинуть, особо тяжелыми они мне не казались, но… контроль и еще раз контроль. Господи, сколько же всего контролировать приходится: слова, манеру держаться, силу, выдуманное имя, реакцию окружающих на мои слова. И это только первый день! Что дальше будет? Ладно, для того все и затеяла, чтобы врасти в этот мир и постараться не выделяться. Неужели у меня не получится уверенно сыграть бродяжку?
– Н-но, пошла. – Прох стеганул поводьями и зашагал рядом с груженой телегой, держа в руках вожжи и закинув топор на вязанку.
Я пристроилась рядом, хотя в лесу так идти не очень удобно. Впрочем, из леса мы быстро выбрались на хоть и не очень хорошую, но наезженную и достаточно широкую дорогу. Кажется, она идет параллельно центральной и ею весьма активно пользуются. Хм… а люди не дураки, просто параллельно шоссе проложили другую дорогу, только чтобы поменьше с магами пересекаться. Теперь понятно, почему в той поездке мы так мало путешественников встретили. Это у больших обозов выбора особого нет, по этой они не пройдут, а так все предпочитают пусть менее удобную, зато дорогу без магов. «Любят» магов на Алкене. Так любят, что предпочитают дорогу новую проложить, только чтобы с ними не встречаться. Вот и первый сюрприз, а сколько их еще будет. Разве узнаешь все это, сидя в библиотеке или прыгая через телепорт? Ради таких мелочей и стоило затевать путешествие через полстраны.
Деревенька Чистые Ручьи оказалась не слишком большой, домов на двадцать… да каких домов, так, то ли мазанки, то ли сараи с окнами, затянутыми чем-то мутным и полупрозрачным. Когда-то читала, что в старину окна закрывали бычьим пузырем, может, это он и есть. Но даже такие заменители стекол имелись не во всех домах, где-то окна вообще ничем не закрыты. То ли сняли после зимы, то ли никогда ничем и не закрывали, а на зиму просто заколачивали.
Зима… зима… все понятиями своего мира думаю. Зимы на Алкене – так, одно название, немногим холоднее лета. Климат тут вообще на удивление ровный, и снег если где попадается, то только высоко в горах. Не знаю, на всей Алкене так или только в империи Исмаил. Но все равно все еще привычно полагала, что зима – это ух! Морозы, снег…
Деревня нас встретила гомоном домашней птицы, мычанием коров из некоторых дворов и почти полным отсутствием людей, только дети в возрасте до шести лет иногда мелькали за частоколом того или иного дома. Вот и гадай, что это значит: попрятались при постороннем или в деревне действительно никого нет.
– Не вернулись еще с поля, – вздохнул лесоруб. – Плохо без коня, приходится раньше возвращаться, Рыська и в поле нужен. – Мужчина ласково потрепал коня по загривку.
Миновав несколько домов, мы вышли к более-менее приличному строению – бревенчатому срубу. В общем-то, все дома в деревне сделаны очень похоже, наверное, срубы – очень удобная вещь, если таким образом собирают дома даже в другом мире. Только непонятно, зачем дом вкапывать, а не приподнимать, ведь внутрь вода натечет. Конечно, я вижу, что вырыты ямки, отводящие воду, но зачем себе лишние сложности создавать?
Спрашивать не стала, вдруг есть какая-то причина, о которой все знают, а я тут вылезу со своим вопросом. Сейчас мне надо меньше говорить и больше слушать. Как ни странно, но, слушая, порой получаешь больше информации, чем спрашивая. Это я узнала, еще когда на разведку в замок выбиралась. Главное уши держать открытыми.
– Папка пришел! – Нам навстречу выскочил мальчонка лет восьми и прыгнул отцу на шею.
– Ох, осторожнее. Как там Мирра?
– Спит. – Тут мальчишка увидал меня и замер, не зная, как реагировать.
– Вот, помощника привел тебе. Теперь маме не придется одной в поле выходить.
– Привет. – Тут я посчитала вежливость излишней. – Я Лан, а тебя как зовут?
– Конрес. А ты работник новый?
– Ага. – Конрес? Нет, такое имя я себе точно не возьму. – За конем буду ухаживать. Мне дома приходилось это делать.
– Конрес, проводи парня к Чернышу.
Заболевший конь стоял в конюшне, по внешнему виду мало отличавшейся от дома. Не знала бы, где что, точно перепутала бы. Черныш свое имя оправдывал, весь черный, только белая звезда во лбу. Как я и предполагала, неказистая рабочая лошадка, не скакун, но точно выносливый. Я осторожно приблизилась к нему, протянула руку с небольшим кусочком хлеба – ради того, чтобы подружиться с коньком, не пожалела. Тот покосился на хлеб, но брать не стал.
– Не ест, – вздохнул мой проводник. – Даже у папки не берет, а папку он любит.
Совсем плохо. Меня учили ухаживать за конями, но здоровыми. Для лечения специальные люди есть, хотя мне приходилось помогать им. Точнее, как помогать, присутствовать. Кто попросит о помощи апостифика? Вспомнила, как проводил доктор осмотр, и его слова, которые он бормотал себе под нос – была у эскулапа такая привычка. Все же хорошо, когда есть возможность вспомнить любой момент из прошлого со всеми подробностями.