Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Екатерина Садур
Email: sadur(a)mail.ru
Date: 06 Jul 2006
---------------------------------------------------------------
( Дневники города)
Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу,
то чем сделаешь ее соленою. Она уже ни к чему
негодна, как разве выбросить ее вон на попрание
людям...
Евангелие от Матфея.
(5-13:15)
Действующие лица:
Учитель
Нить
Тень
Женщина из двора
Антонина Сергеевна библиотечный работник
Ниссо - 19 лет } узбеки-торговцы с Палашевского рынка
Сабид - 40 лет }
Тень } девочки-танцовщицы из балетного училища 1973г.
Нить }
Пьеса рассчитана на одного актера и двух актрис. Действие происходит в
Москве, поздней осенью, в наши дни.
Картина 1.
Простор пустой сцены: яркий свет, гладкий, свежевымытый пол блестит от
утреннего света. На сцене Учитель.
УЧИТЕЛЬ. Так...Играем просто...Легко играем...Умно...Нужно, чтобы
думала голова, а не одни ноги выстукивали...Главное, - ритм. Держите ритм.
Всем понятно? Тогда - фонограмму, пожалуйста... Начали! Быстро! Быстро! Еще
быстрее...Так, выходим! Выходим...Пошли!
/ Свет гаснет. Полная темнота. Непрерывные звуки выстрелов. /
Картина 2.
Сумерки поздней осени. Московский двор где-то в центре. Мусорные баки
почти вплотную придвинуты к подвальным окнам танцевального класса. В окнах -
теплый, нежный свет. В одном из окон выбита форточка, и вниз по всему стеклу
тянется трещина. По-видимому, это единственное жилое помещение в доме. Окна
верхних этажей заделаны картоном или выбиты. У мусорных баков в куче тряпок
валяется старое пальто с меховым воротником, свернутые холсты и
беспорядочные стопки книг. Только что выбросили целую библиотеку. Какой-то
человек, почти не глядя на обложки, торопливо собирает книги: сбрасывает их
в рюкзак, рассовывает по карманам...Он спешит, книги падают, он снова
поднимает их.
Из соседнего дома во двор выходит женщина с мусорными ведрами...
Женщина не торопится выбрасывать мусор, она с интересом наблюдает за
происходящим.
ЖЕНЩИНА. Понимаю, Петр Иванович, у художника все идет в ход...
Понимаю...
МУЖЧИНА /торопливо оборачивается / Здрасьте.../книги упали. Он собрал
их. Развернул несколько холстов, увидел, что подходят и бросил в рюкзак./
ЖЕНЩИНА. Ведь это все для студии, да?
МУЖЧИНА. Это для студии...
ЖЕНЩИНА. Художнику все пригодится , даже вещи мертвых людей...Это для
нас - гниющие тряпки, а вы тут что-то свое обнаружили. Наверное,
великое...Наверное, ей бы понравилось...
МУЖЧИНА. Кому?
ЖЕНЩИНА. Богдановой Антонине Сергеевне, последней жительнице этого
дома, если не считать вас и ваших девочек...Только Антонину Сергеевну
вынесли, как ее вещи сразу же разошлись. Ей было бы приятно...Память
все-таки...
МУЖЧИНА. А вы думаете вас запомнят?
ЖЕНЩИНА. Да, конечно.
МУЖЧИНА. Почему?
ЖЕНЩИНА. Потому что мой муж купил этот дом, и этот подвал, в котором вы
временно живете...
МУЖЧИНА. Вас забудут...
ЖЕНЩИНА. Никогда... Иначе жизнь не имела бы смысла...
МУЖЧИНА. А ваша жизнь не имеет смысла.
ЖЕНЩИНА /засмеялась/ Петр Иванович, дорогой, неужели вы и это пальто
берете? Оно почти истлело...И вам не мерзко, Петр Иванович? Зачем?
МУЖЧИНА / тихо/ Это ничего. С завтрашнего дня я исправлюсь. Я изменюсь,
и все будет хорошо. И все изменится вокруг меня. Я попрошу у всех
прощения...Я стану другим человеком...Но только сегодня - не завтра...
ЖЕНЩИНА. А вы слабый человек, Петр Иванович...Вы даже ответить толком
не можете. Я не поняла, что вы сказали...Просто не расслышала...
МУЖЧИНА. Я сказал: отвали...
ЖЕНЩИНА. Вот как ? /смеется/ Иначе что? Что будет тогда?
МУЖЧИНА. Ничего...Просто вас больше не будет. Я просто вас всех
убью...Теперь поняла?
ЖЕНЩИНА. Вы угрожаете?
МУЖЧИНА. Да...
/Женщина молча ставит ведра и убегает в подъезд /.
Картина 3.
Просторный танцевальный класс. В одном из окон выбита форточка, и скоро
стекло вылетит полностью, но при этом - чистота. Сверкает паркет. На стенах
- зеркала. В глубине сцены - ванна ,над ванной на выгнутой трубе - душ, из
душа льется вода. Рядом - железная печь, наподобие "буржуйки". По-видимому,
здесь, в танцевальном классе еще и живут. Нить, стоя на коленях, бросает
дрова в печь. Тень сидит в ванне.
НИТЬ. Просто поразительно, как он все умеет.
ТЕНЬ/напряженно/ Это ты о чем?
НИТЬ /засмеялась/ Он даже печь сделал, когда стало невыносимо. Это
чтобы мы с тобой не мерзли...Я читала про такие печи в детстве. Их топили в
войну.
ТЕНЬ. Ты знаешь откуда он?
НИТЬ. Этого не знает никто.
ТЕНЬ. А сколько ему лет?
НИТЬ. Ты наивна, как девочка...Этого тоже никто не знает. Он столько
раз подделывал паспорта, что очень трудно понять, когда именно он родился.
ТЕНЬ. Ты так стоишь перед огнем...
НИТЬ. Как?
ТЕНЬ. Как будто бы ты его заговариваешь.
НИТЬ./напряженно/ А ты что - умеешь?
ТЕНЬ./равнодушно/ Я - нет...Ты же видишь, я в воде. А с огнем бабушка
неплохо управлялась...Она научилась, когда мы жили у цыган. А я вот не
научилась, я не очень способная...Перестань топить. Ты изведешь все дрова.
НИТЬ. Дров много. Он разобрал паркет в квартире наверху, а всего в этом
доме пятьдесят квартир. Нам хватит надолго. На всю зиму до апреля...А там -
тепло, и печь - "буржуйка" не нужна.
ТЕНЬ. Перестань топить. Мне горячо.
НИТЬ. Терпи. Тебе надо прогреться.
ТЕНЬ. А если они отключат воду, он что-нибудь придумает?
НИТЬ. Да, он извернется.
ТЕНЬ. А если они будут стрелять?
НИТЬ. Они не посмеют.
ТЕНЬ. Ты плохо их знаешь.
НИТЬ. Они - никто.
ТЕНЬ. Поэтому они и способны на все. Я видела таких людей, а ты
нет...Их много на Трех вокзалах и...
НИТЬ. Даже если они будут стрелять, он все равно не оставит нас.
ТЕНЬ. Но почему?
НИТЬ. Ты же сама знаешь.../снова засмеялась/
ТЕНЬ. Нет. Никогда...
НИТЬ. Потому что мы оставим его...
ТЕНЬ. Он извернется.
НИТЬ. Не думаю...Послушай, Тень, а как твое настоящее имя?
ТЕНЬ. Я не знаю. Пожалуйста, перестань топить...
НИТЬ. Я же сказала: потерпи...
ТЕНЬ. Я больше не могу. Ты сваришь меня заживо.
НИТЬ. Так как же тебя зовут?
ТЕНЬ. Я не знаю. Не помню. Забыла раз и навсегда.../ Встает из ванной/
/Входит Учитель. Все застывают./
УЧИТЕЛЬ. Как же вы натопили...Вы замерзли? Я разве сказал замереть? НЕ
стой голой, Тень, ты простынешь. /Рюкзак с книгами падает на пол./ Отомри...
Картина 4.
Утро. Танцевальный класс залит острым, желтым светом уходящей осени.
Конец ноября. Остались считанные дни до зимы, до настоящих, глубинных
холодов. В зал врывается Тень. Она опоздала на урок.
ТЕНЬ. Дневники города. Наблюдение первое.
/Садится рядом с Тенью на скамейку перед зеркалами. Учитель в это время
раскладывает на полу книги, свернутые холсты, мелкие предметы: может быть,
подстаканник и слегка выгнутую чайную ложку; пепельницу с отбитым уголком и
связку засушенных цветов, какие иногда продают осенью в подземных
переходах./
Я растянула лодыжку.
НИТЬ. Пожалуйста, тише. Он сейчас начнет.
ТЕНЬ. Да, конечно...Уже молчу...А он занят только собой и тобой, правда
самую малость. Не обольщайся... Меня он просто не видит. Я здесь, чтобы пол
подметать и торговать крашенными воробьями, когда нечего жрать...
НИТЬ. Потерпи, говорю тебе...
ТЕНЬ. А ради чего? Чтобы с вами побыть? А если я не хочу?
НИТЬ. Тебя здесь никто не держит. Ты свободна. Иди...
ТЕНЬ. Нет, я не уйду...Я никогда его не оставлю...
НИТЬ. Прошу тебя, высиди урок, а потом я сделаю тебе перевязку. Я
всегда тебе помогу.
ТЕНЬ. Но он даже не знает, как мне больно. Я просто не смогу танцевать!
НИТЬ /удивленно/ Почему? Я всегда тебе подыграю...
ТЕНЬ. Всегда? Ты уверенна?/засмеялась/
УЧИТЕЛЬ. Я ходил по городу весь день, но так и не нашел ничего
притягательного. Мне просто не везло. Город не раскрывался в тот день, и ни
один человек не желал стать новой страницей наших дневников. Я обшарил весь
центр от Палашевского рынка до площади Трех вокзалов, но не было ничего,
достойного вашего внимания, а я просто не мог придти сюда, к вам, совершенно
пустым...
ТЕНЬ. Так , может быть, лучше я, Учитель? Я тоже ходила по городу и
искала вас, но вас не было. Зато я кое-что запомнила...Может, вам
пригодится?
НИТЬ. Да что на тебя нашло? Сядь, посиди со мной!
ТЕНЬ. А я просто не поняла. Думала: он по правде...
УЧИТЕЛЬ. Все лежало прямо под нашими окнами, и совсем не нужно было так
далеко ходить...Вот она перед нами, стоит только протянуть руку...вот она,
перед нами, вся человеческая жизнь разложена на асфальте прямо под нашими
окнами, а вы не видели. Почему? Маленькая библиотечка с книгами Гурджиева,
так и недочитанными до конца, - дрянная бумага, серия "Религия и
фантастика"; и несколько привычек, превратившихся в предметы. Пепельница -
она курила только "Беломор" через пластмассовый мундштук, найденный у
табачного ларька; подстаканник из поезда "Москва - Ленинград", тогда еще был
Ленинград; красные бусы из чешского стекла - " Галантерея на Патриарших", и
несколько любительских картин, написанных маслом.
/ Разворачивает один из холстов. На холсте - выселенный дом с
палисадом. Одни только подвальные окна освещены. Нежный, горячий свет. Дом
стоит на берегу реки. У берега причал с единственной лодкой. В лодке стоит
мужчина. На причале - две девушки. Одна, в шортах и майке, похожая на
подростка, сидит, свесив ноги над водой, высматривает на поверхности круги
от упавших камешков. Другая, постарше, перегнулась через перила и о чем-то
спросила мужчину./
Антонина Сергеевна Богданова тридцать девятого года рождения,
заслуженный работник библиотеки, всю жизнь прожила одна... Мы ничего не
знали о ней, она ничего не знала о нас. Наши жизни шли параллельно, и только
иногда мы думали друг о друге.
/ Нить встала, примерила брошенное среди других предметов пальто,
слегка ссутулилась. Закурила. Следом поднялась Тень. Заскользила по классу./
НИТЬ. Она растянула связки, Учитель. Ей тяжело. Пусть она посидит.
УЧИТЕЛЬ/удивленно/ Пусть посидит.
ТЕНЬ. Но почему?
НИТЬ. Разве ты не слышала, что тебе сказали?
/Тень садится на скамейку./
УЧИТЕЛЬ. Так длилось не очень долго. Она пила чай с сахаром "Дорожный",
она рисовала маслом свои воспоминания, как могла, неумело, но сильно. Ее
пепельница каждый день до краев заполнялась окурками. Она читала уцелевшие
книги о замечательных людях - Гурджиеве и Шерлоке Холмсе. У нее не было
никого, с кем бы она могла поговорить, у нее не было ни родственников, ни
знакомых. Она ходила в утепленном пальто из " Детского мира" с середины
осени до апреля, а когда ей хотелось есть, она шла под наши окна к мусорным
бакам или в булочную через дорогу... /неожиданно вкрадчиво, так, что обе они
вздрогнули. / А вы, две дряни ,Нить и Тень, вы оставляли ей еду в миске
только тогда, когда я вас об этом просил, иначе она бы просто сдохла...Вы
просто не видели ее...
НИТЬ. Мы забывали. Мы сами голодали тогда...
ТЕНЬ. Мы просто не знали, что ей нужно...
УЧИТЕЛЬ. Богданова Антонина Сергеевна, красавица первого разряда,
Офелия из школьной самодеятельности, всю войну прожила в Барнауле в
тылу...Единственным развлечением было на озере на лодочке покататься с
чахоточным троюродным братом и девочкой-соседкой из двора... Она думала о
нас, странных людях из подвала, танцующих по ночам, а мы о ней - нет...
Только когда видели, что-то проскальзывало мельком...Если бы вам было хоть
что-то интересно, вы бы посмотрели. Почти все ее книги со штампом....Я бы
так ничего и не узнал о ней, да только вчера к моей подошве прилип листок со
статьей о диете Софии Лорен, вырванный из журнала "Смена" за 1973 год. Я
наклонился и разглядел разбросанные вещи у наших окон и помойных ящиков. Еще
я увидел голубя, разгуливающего среди книг, и почему-то понял, что она
умерла... Голубь поднял точеную головку и что-то проклокотал...И вот вся ее
жизнь лежит под нашими окнами... А потом пришли некрасивые, кряжистые люди и
заняли ее просторную, запущенную квартиру, куда она переехала с родителями
сразу же после войны...Вот, кажется, и все...
ТЕНЬ. Как назывался этюд?
УЧИТЕЛЬ. Этюд назывался "Бесчувствие".
ТЕНЬ. А теперь - можно мне встать?
УЧИТЕЛЬ. А почему ты просидела весь урок?
/Тень, слегка хромая, идет на середину сцены./
Что с твоей ногой?
ТЕНЬ. Я подвернула ее вчера.
УЧИТЕЛЬ. Во время урока?
НИТЬ. Да.
ТЕНЬ. Нет.
УЧИТЕЛЬ. Так что с твоей ногой?
ТЕНЬ. Хорошо. Вы же сами запретили мне врать...Вчера я украла два
граната и одно яблоко у узбеков с Палашевского рынка. Мне пришлось бежать,
но я споткнулась и боьно ударила ногу...
УЧИТЕЛЬ. А что узбеки?
ТЕНЬ. Ну что вы, Учитель, с узбеками все хорошо.../что-то вспомнила/
Они не догнали...
НИТЬ. Так как , ты сказал, называется этюд?
УЧИТЕЛЬ/холодно/ Бес-чув-стви-е... А сейчас - все...Я выдохся за
сегодня. Я устал...
/Все трое принимают позы, как люди на картине /
ТЕНЬ. И что нам делать теперь?
УЧИТЕЛЬ. Уже ничего нельзя сделать. Слишком поздно.
НИТЬ /наклонилась к Учителю, как бы перегнулась через перила / У нас
есть два граната и яблоко. Целый пир по нынешним временам. И еще - дров
хватит на всю ночь. Тень принесла...
УЧИТЕЛЬ. Замри...
/Все застывают/
Картина 5.
Ночь. Тень и Нить в танцевальном классе. На полу разложены ножницы,
краски , бумага, проволока, кисти. Они делают бумажные цветы.
ТЕНЬ. Что ты там шепчешь?
НИТЬ. Ничего. Тебе показалось.
ТЕНЬ. Нет. Я редко ошибаюсь. Почти никогда... Ты заговорила огонь, а
теперь заговариваешь бумагу. Что ты делаешь, Нить? Зачем?
НИТЬ. Тебе показалось.
ТЕНЬ. Это от ревности.
НИТЬ. Ты сошла с ума.
ТЕНЬ. Я просто очень хочу есть.
НИТЬ. Завтра на Палашевском рынке мы продадим цветы и купим все, что ты
захочешь.
ТЕНЬ. Такие цветы лучше всего продавать у кладбища.
НИТЬ. До кладбища далеко, и потом - давай еще побудем с живыми.
ТЕНЬ /смеется/ Я знаешь, что вспомнила?
НИТЬ. Что?
ТЕНЬ. Как летом мы продавали воробьев. / Нить засмеялась/ Он сам сделал
силки, и у нас собралась воробьев, наверное, целая стая...
НИТЬ. Ну да, а потом мы их стригли и красили, чтобы они походили на
канареек...
ТЕНЬ. "Канадские канарейки кому? Редкая порода..." А потом над
Палашевским рынком пошел дождь, и нам пришлось очень быстро отвалить...
НИТЬ. Наши бедные лысые воробьи под дождем...Хотя денег было много...Мы
на них жили месяц...
ТЕНЬ. Что ты прошептала опять? Я видела...
НИТЬ. Ты сошла с ума. Так бывает от голода. Знаешь, есть немного сыра и
молока еще со вчерашнего дня . Правда молоко немного кислит...
ТЕНЬ. А как же ты?
НИТЬ. Разве ты не помнишь, - " зачарованным больше не нужна пища"? Это
были слова Дон Кихота. Я больше не ем, Тень... Я ела утром, пока ты спала...
ТЕНЬ. А мне снились сыр и слегка подкисшее молоко...Ты так добра, Нить.
Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь с тобой расквитаться.
НИТЬ. Когда-нибудь сможешь.
ТЕНЬ. Так где, ты говоришь, жратва? /торопливо ест. Видно, что она
голодна./ Кстати, ты не знаешь, когда он выпустит свой спектакль?
НИТЬ. Наверное, никогда.
ТЕНЬ. А ведь ты не так проста, как казалось в начале.
НИТЬ. Ты тоже... А почему я должна быть простой?
ТЕНЬ. Я не верю тебе...Он очень скоро выпустит спектакль...Мы же
репетируем каждый день.
НИТЬ. А потом изнемогаем и засыпаем. Он выпил все наши чувства.
ТЕНЬ. Но ведь у тебя лучше всех получается. Ты сама знаешь...И потом, -
с каждым днем спектакль набирает. И это ты знаешь тоже. Вся наша жизнь за
три года в этом спектакле!
НИТЬ. Он забрал все наши силы. Оставил совсем чуть-чуть. Самую малость,
чтоб не сдохли...чтобы ходили, ели, говорили, пока он думает и позволяет нам
быть одним...А зачем?
ТЕНЬ. Он сказал, что когда мы выпустим спектакль, нам не будет равных,
только надо потерпеть еще немного...
НИТЬ. И когда он собирается закончить?
ТЕНЬ. И это ты знаешь тоже...Ровно через две недели...
НИТЬ. Так быстро, Тень? И ты поверила?
ТЕНЬ. Да, конечно. И ты поверила тоже...Две недели - мы все успеем./
неожиданно осеклась/
НИТЬ. Что ты сказала? Повтори!
ТЕНЬ. Да ничего. Тебе показалось.
НИТЬ. Что мы успеем? Или, может быть, только ты?
ТЕНЬ. Нить, перестань! Ведь показалось же мне про цветы и огонь, в
которые ты не сказала ни слова.
/Нить разбрасывает готовые цветы по классу; как будто бы весь класс
мгновенно наполнился цветением./
НИТЬ/дразнит ее/ "Господь сделал двухстороннюю лестницу, и на ее
вершине поместил счастье, чтобы люди и даже целые народы могли подниматься и
спускаться по этой лестнице".
ТЕНЬ. /тревожно/ Откуда это?
НИТЬ. Из спектакля "Дневники города", который наш Учитель собирается
выпустить через две недели, если ему в очередной раз ничего не помешает.
ТЕНЬ. И что же ему может помешать?
НИТЬ. Да как обычно. Кто-нибудь умрет от голода или нас всех убьют...
"Господь сделал двухстороннюю лестницу..." Кстати, это твой текст сразу же
после второго танца.
ТЕНЬ. Вот я и спрашиваю, откуда это?
НИТЬ. Из книжки одного англичанина. Все равно ты не смогла дочитать ее
до конца.
ТЕНЬ. Ты же знаешь, я не умею читать. Засыпаю после первых страниц. Не
могу запомнить прочитанное.
НИТЬ. А ты думаешь, мы умеем, деточка? Мы просто складываем буквы в
слова чуть половче, чем ты. И танцуем немножко получше. Более умело...Ты
думаешь, Учитель что-то понял? Он давно выдохся. Он просто подставляет
какие-то свои смыслы и все впустую..
ТЕНЬ. А ты поняла?
НИТЬ. Я - да...
ТЕНЬ. Почему?
НИТЬ. Потому что женщины обычно умнее мужчин... И что толку?
ТЕНЬ. Знание без дела - мертво. Кажется, так ты мне читала вчера, когда
пыталась сварить в ванной. А мне так тяжело быть умной. У меня болит голова,
когда мыслей слишком много, просто раскалывается от их тяжести. Мне нравится
быть пустой...
НИТЬ. А ты пуста, Тень.
ТЕНЬ. А правда, что я плохо танцую?
НИТЬ. Нет, конечно...
ТЕНЬ. Мне нравится звенящая пустота, когда не чувствуешь земли под
ногами, а один только морозный воздух пьешь глотками, пытаясь вдохнуть...Так
правда, что я плохо танцую, Нить?
НИТЬ. Я же сказала: нет...А ты действительно хочешь поквитаться со
мной?
ТЕНЬ. Наверное, да. /смеется/ Смотря что ты попросишь...
НИТЬ. Совсем немного...
ТЕНЬ. А у меня ничего нет...
НИТЬ. Это тебе только кажется...
ТЕНЬ. Ну что там у тебя? Говори...
НИТЬ/медленно, через силу/ Прошу тебя, отдай его мне...
ТЕНЬ. О чем ты?
НИТЬ. Отдай мне Учителя.
ТЕНЬ. Но ведь он и так твой...
НИТЬ. Что-то изменилось.
ТЕНЬ. Тебе кажется...или ты что-то замышляешь...Почему? За что ты
ненавидишь меня?
НИТЬ. Семь лет назад, когда он привел тебя, я мыла тебя в этой ванной,
выбирала вшей из твоих волос и радовалась, что ты появилась. Он сказал, что
ты способная, и я стала тебя учить...Как я могу тебя ненавидеть?
ТЕНЬ. Ты же сама много раз говорила, то лучше бы меня не было никогда,
что вы только из жалости меня терпите...
НИТЬ. Чушь. Перестань. Когда три человека, можно что-то станцевать.
Поставить историю...Я была просто счастлива. Все шло хорошо, ты быстро
училась...Но только что-то неуловимо переменилось...Я никак не могла понять,
что...
ТЕНЬ. Все очень странно, Нить. Моя бабушка гадала на площади Трех
вокзалов у платформы пригородных поездов, а я в это время клянчила деньги в
пустую коробку из-под кефира, а теперь вот танцую с вами...
НИТЬ. Чем лучше ты танцевала, тем хуже все становилось. Все стало
рушиться...
ТЕНЬ. Но почему?
НИТЬ. Потому что я стала его терять...
ТЕНЬ. Успокойся. Он занят только собой. Ты просто устала...
НИТЬ. Ты утешаешь меня...Ты? Да ты даже близко ничего не понимаешь. У
тебя твои мыслишки в аккуратненькой головке...А знаешь, он ведь ни разу не
поинтересовался, кто я на самом деле. Он даже не видел меня. Он любил только
то, что он из меня создал...А сейчас вот создает из тебя...
ТЕНЬ. И ты боишься, что ему больше понравится?
НИТЬ. Тень, деточка, ты случайна в нашей жизни. На твоем месте могла бы
оказаться любая другая бродяжка со способностями...Зачем тебе все это? Это
же не твое. Это наше...Прошу тебя, отдай его мне.
ТЕНЬ. Но он твой...Ты сама знаешь! Он только твой! За что ты пугаешь
меня? Что я тебе сделала? Я много раз видела, как он на тебя смотрит...Я
знаю, что между вами ничего нет, иначе мы бы просто не могли жить
вместе...Но он твой, и сначала мне было невыносимо, а сейчас - все равно...
НИТЬ. Прошу тебя, Тень...Это же прихоть для тебя...Каприз...А для меня
- жизнь.
ТЕНЬ. Да что ты ко мне лезешь! Как я могу отдать тебе то, чего у меня
нет?
НИТЬ/равнодушно/ Ладно, успокойся...Кстати, о приятном. Мы сделали
много цветов, значит завтра будут деньги.
/Тень и Нить собирают разбросанные на полу цветы./
ТЕНЬ. Ты не там просишь! Слышишь меня? Слышишь?
НИТЬ. Тень, прости! Я просто испытывала тебя.
ТЕНЬ/кричит/ Кровь. Я поранилась проволокой!/отбрасывает цветок/
Ненавижу кровь! Ненавижу! И ты хочешь сказать, что ты тут ни при чем? Что ты
ничего не нашептала в эти цветы?
Картина 6.
Ночь. Двор перед брошенным домом слабо освещен единственным фонарем,
так, что свет падает прозрачной золотой воронкой, - как бы софит, льющий
свет на темную сцену. На сцене - Учитель. За его спиной в старом, заношенном
пальто, к помойным бакам пробирается библиотечный работник Антонина
Сергеевна. Она не хочет, чтобы ее увидели. Она, вообще, не хочет, чтобы о
ней знали. Она двигается медленно, плавно, как бы прорываясь сквозь сон.
АНТОНИНА. От помойки запах мерзкий, Петр Иванович! Я не могу...Все
никак не могу привыкнуть...А мне бы поесть.
УЧИТЕЛЬ. Нить ставила миску с едой еще утром, только вы не пришли...Я
видел: там было немного сыра и молока.
АНТОНИНА /ноет/ Так это с утра было, Петр Иванович! А сейчас - вот она,
миска пустая стоит...С утра - молоко с сыром, а вечером - ничего...Это все
коты бродячие растащили... Что ж, поделом мне! Буду раньше вставать,
выходить... Ваши-то девочки просыпаются рано, как райские птички, как гости
оттуда, где мы с вами не будем никогда...С утра встают и сразу же
танцуют...У них, Петр Иванович, работа, а у меня - работы нет. Мне вставать
не нужно...У меня - дым табачный, промозглая комната, довоенные фотографии
родителей и пустые, длинные дни...Только нищие и те, совсем уж недоступно
богатые, их, наверное, нет вовсе, их кто-то придумал, чтобы растравить нашу
зависть; так вот, только они и мы встаем, когда захотим!...А я, знаете, в
детстве, очень маму любила, а папу как-то меньше. Он очень кричал на маму, а
та плакала. Он запрещал ей носить шелковые платья и туфли на каблуках...
"Райские птицы"! Вы слышите, такая музыка нежная, даже в груди щемит... А у
вас, Петр Иванович, тоже? Или нет, сразу видно, - вы человек спокойный,
уравновешенный...Вот только не спите по ночам. А знаете, лет двадцать назад,
если бы вы меня увидели, вы бы со мной совершенно по-другому говорили...Вы
бы, Петр Иванович, в этом нашем коротеньком разговоре зависели от меня, а не
я бы от вас! Но такая музыка, вы слышите? Такая музыка, что нет сил
терпеть...
УЧИТЕЛЬ. Да нет же, нет... Вам кажется! Все тихо...Все спят!
АНТОНИНА. / грустно/ Вот и вы тоже, Петр Иванович... А они так
танцуют...юные совсем... что даже больно...Мы-то с вами ключи от рая давно
потеряли. А они вот танцуют, и все им не по чем. Мы дня не любим, не
терпим...Нам в сумерках на улицу легче выходить. Свободнее дышится...
УЧИТЕЛЬ. Вы спуститесь в подвал, Антонина Сергеевна! У них что-то
осталось...Они поделятся. Они совсем немного едят...
АНТОНИНА. А вдруг они уже легли?
УЧИТЕЛЬ. /кричит/ Так разбудите! Они совсем немного спят!
АНТОНИНА. А вы сами спастись хотите? Что, тоже в рай проситесь?
УЧИТЕЛЬ. Вам -то что?
АНТОНИНА /ноет/ Да знаю я, знаю... Постыдно все это! Попрошайка я!
Побирушка! Только кушать всем одинаково хочется....Вот вы - воспитанный
человек, а не сдержались, закричали на меня! И в лицо не смотрите...Раньше
бы тоже не смотрели, только иначе! Не смели бы...Как же я опустилась! А есть
так хочется, ничего поделать с собой не могу...Лучше бы я умерла!
УЧИТЕЛЬ. Так вы умерли, Антонина Сергеевна!
АНТОНИНА. Когда? Кто тебе сказал?
УЧИТЕЛЬ. Так я сам видел, Антонина Сергеевна, вас выносили,
увозили...Не плакал никто.
АНТОНИНА/задумалась/ А почему мне тогда кушать хочется? Хлебушка бы мне
маленький кусочек, черного или белого, только не очень черствого, если
можно...Петя, Петь, скажи, у тебя правда нету?
УЧИТЕЛЬ. Мне бы проснуться, а я что-то никак не могу...
АНТОНИНА. Да ладно тебе, Петь! Ты мне лучше скажи, тебе в рай охота?
Только по-честному скажи, я тебя никому не выдам...Что ты молчишь? Я тебе
столько про себя рассказала, а ты молчишь...Заперт твой рай тяжелым амбарным
замком, и нам с тобой туда стучаться бесполезно. Нас с тобой не возьмут...Не
заслужили...Ключей-отмычек не подобрали, а потайных ходов я не знаю, да их
© Copyright Екатерина Садур
Email: sadur(a)mail.ru
Date: 06 Jul 2006
---------------------------------------------------------------
( Дневники города)
Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу,
то чем сделаешь ее соленою. Она уже ни к чему
негодна, как разве выбросить ее вон на попрание
людям...
Евангелие от Матфея.
(5-13:15)
Действующие лица:
Учитель
Нить
Тень
Женщина из двора
Антонина Сергеевна библиотечный работник
Ниссо - 19 лет } узбеки-торговцы с Палашевского рынка
Сабид - 40 лет }
Тень } девочки-танцовщицы из балетного училища 1973г.
Нить }
Пьеса рассчитана на одного актера и двух актрис. Действие происходит в
Москве, поздней осенью, в наши дни.
Картина 1.
Простор пустой сцены: яркий свет, гладкий, свежевымытый пол блестит от
утреннего света. На сцене Учитель.
УЧИТЕЛЬ. Так...Играем просто...Легко играем...Умно...Нужно, чтобы
думала голова, а не одни ноги выстукивали...Главное, - ритм. Держите ритм.
Всем понятно? Тогда - фонограмму, пожалуйста... Начали! Быстро! Быстро! Еще
быстрее...Так, выходим! Выходим...Пошли!
/ Свет гаснет. Полная темнота. Непрерывные звуки выстрелов. /
Картина 2.
Сумерки поздней осени. Московский двор где-то в центре. Мусорные баки
почти вплотную придвинуты к подвальным окнам танцевального класса. В окнах -
теплый, нежный свет. В одном из окон выбита форточка, и вниз по всему стеклу
тянется трещина. По-видимому, это единственное жилое помещение в доме. Окна
верхних этажей заделаны картоном или выбиты. У мусорных баков в куче тряпок
валяется старое пальто с меховым воротником, свернутые холсты и
беспорядочные стопки книг. Только что выбросили целую библиотеку. Какой-то
человек, почти не глядя на обложки, торопливо собирает книги: сбрасывает их
в рюкзак, рассовывает по карманам...Он спешит, книги падают, он снова
поднимает их.
Из соседнего дома во двор выходит женщина с мусорными ведрами...
Женщина не торопится выбрасывать мусор, она с интересом наблюдает за
происходящим.
ЖЕНЩИНА. Понимаю, Петр Иванович, у художника все идет в ход...
Понимаю...
МУЖЧИНА /торопливо оборачивается / Здрасьте.../книги упали. Он собрал
их. Развернул несколько холстов, увидел, что подходят и бросил в рюкзак./
ЖЕНЩИНА. Ведь это все для студии, да?
МУЖЧИНА. Это для студии...
ЖЕНЩИНА. Художнику все пригодится , даже вещи мертвых людей...Это для
нас - гниющие тряпки, а вы тут что-то свое обнаружили. Наверное,
великое...Наверное, ей бы понравилось...
МУЖЧИНА. Кому?
ЖЕНЩИНА. Богдановой Антонине Сергеевне, последней жительнице этого
дома, если не считать вас и ваших девочек...Только Антонину Сергеевну
вынесли, как ее вещи сразу же разошлись. Ей было бы приятно...Память
все-таки...
МУЖЧИНА. А вы думаете вас запомнят?
ЖЕНЩИНА. Да, конечно.
МУЖЧИНА. Почему?
ЖЕНЩИНА. Потому что мой муж купил этот дом, и этот подвал, в котором вы
временно живете...
МУЖЧИНА. Вас забудут...
ЖЕНЩИНА. Никогда... Иначе жизнь не имела бы смысла...
МУЖЧИНА. А ваша жизнь не имеет смысла.
ЖЕНЩИНА /засмеялась/ Петр Иванович, дорогой, неужели вы и это пальто
берете? Оно почти истлело...И вам не мерзко, Петр Иванович? Зачем?
МУЖЧИНА / тихо/ Это ничего. С завтрашнего дня я исправлюсь. Я изменюсь,
и все будет хорошо. И все изменится вокруг меня. Я попрошу у всех
прощения...Я стану другим человеком...Но только сегодня - не завтра...
ЖЕНЩИНА. А вы слабый человек, Петр Иванович...Вы даже ответить толком
не можете. Я не поняла, что вы сказали...Просто не расслышала...
МУЖЧИНА. Я сказал: отвали...
ЖЕНЩИНА. Вот как ? /смеется/ Иначе что? Что будет тогда?
МУЖЧИНА. Ничего...Просто вас больше не будет. Я просто вас всех
убью...Теперь поняла?
ЖЕНЩИНА. Вы угрожаете?
МУЖЧИНА. Да...
/Женщина молча ставит ведра и убегает в подъезд /.
Картина 3.
Просторный танцевальный класс. В одном из окон выбита форточка, и скоро
стекло вылетит полностью, но при этом - чистота. Сверкает паркет. На стенах
- зеркала. В глубине сцены - ванна ,над ванной на выгнутой трубе - душ, из
душа льется вода. Рядом - железная печь, наподобие "буржуйки". По-видимому,
здесь, в танцевальном классе еще и живут. Нить, стоя на коленях, бросает
дрова в печь. Тень сидит в ванне.
НИТЬ. Просто поразительно, как он все умеет.
ТЕНЬ/напряженно/ Это ты о чем?
НИТЬ /засмеялась/ Он даже печь сделал, когда стало невыносимо. Это
чтобы мы с тобой не мерзли...Я читала про такие печи в детстве. Их топили в
войну.
ТЕНЬ. Ты знаешь откуда он?
НИТЬ. Этого не знает никто.
ТЕНЬ. А сколько ему лет?
НИТЬ. Ты наивна, как девочка...Этого тоже никто не знает. Он столько
раз подделывал паспорта, что очень трудно понять, когда именно он родился.
ТЕНЬ. Ты так стоишь перед огнем...
НИТЬ. Как?
ТЕНЬ. Как будто бы ты его заговариваешь.
НИТЬ./напряженно/ А ты что - умеешь?
ТЕНЬ./равнодушно/ Я - нет...Ты же видишь, я в воде. А с огнем бабушка
неплохо управлялась...Она научилась, когда мы жили у цыган. А я вот не
научилась, я не очень способная...Перестань топить. Ты изведешь все дрова.
НИТЬ. Дров много. Он разобрал паркет в квартире наверху, а всего в этом
доме пятьдесят квартир. Нам хватит надолго. На всю зиму до апреля...А там -
тепло, и печь - "буржуйка" не нужна.
ТЕНЬ. Перестань топить. Мне горячо.
НИТЬ. Терпи. Тебе надо прогреться.
ТЕНЬ. А если они отключат воду, он что-нибудь придумает?
НИТЬ. Да, он извернется.
ТЕНЬ. А если они будут стрелять?
НИТЬ. Они не посмеют.
ТЕНЬ. Ты плохо их знаешь.
НИТЬ. Они - никто.
ТЕНЬ. Поэтому они и способны на все. Я видела таких людей, а ты
нет...Их много на Трех вокзалах и...
НИТЬ. Даже если они будут стрелять, он все равно не оставит нас.
ТЕНЬ. Но почему?
НИТЬ. Ты же сама знаешь.../снова засмеялась/
ТЕНЬ. Нет. Никогда...
НИТЬ. Потому что мы оставим его...
ТЕНЬ. Он извернется.
НИТЬ. Не думаю...Послушай, Тень, а как твое настоящее имя?
ТЕНЬ. Я не знаю. Пожалуйста, перестань топить...
НИТЬ. Я же сказала: потерпи...
ТЕНЬ. Я больше не могу. Ты сваришь меня заживо.
НИТЬ. Так как же тебя зовут?
ТЕНЬ. Я не знаю. Не помню. Забыла раз и навсегда.../ Встает из ванной/
/Входит Учитель. Все застывают./
УЧИТЕЛЬ. Как же вы натопили...Вы замерзли? Я разве сказал замереть? НЕ
стой голой, Тень, ты простынешь. /Рюкзак с книгами падает на пол./ Отомри...
Картина 4.
Утро. Танцевальный класс залит острым, желтым светом уходящей осени.
Конец ноября. Остались считанные дни до зимы, до настоящих, глубинных
холодов. В зал врывается Тень. Она опоздала на урок.
ТЕНЬ. Дневники города. Наблюдение первое.
/Садится рядом с Тенью на скамейку перед зеркалами. Учитель в это время
раскладывает на полу книги, свернутые холсты, мелкие предметы: может быть,
подстаканник и слегка выгнутую чайную ложку; пепельницу с отбитым уголком и
связку засушенных цветов, какие иногда продают осенью в подземных
переходах./
Я растянула лодыжку.
НИТЬ. Пожалуйста, тише. Он сейчас начнет.
ТЕНЬ. Да, конечно...Уже молчу...А он занят только собой и тобой, правда
самую малость. Не обольщайся... Меня он просто не видит. Я здесь, чтобы пол
подметать и торговать крашенными воробьями, когда нечего жрать...
НИТЬ. Потерпи, говорю тебе...
ТЕНЬ. А ради чего? Чтобы с вами побыть? А если я не хочу?
НИТЬ. Тебя здесь никто не держит. Ты свободна. Иди...
ТЕНЬ. Нет, я не уйду...Я никогда его не оставлю...
НИТЬ. Прошу тебя, высиди урок, а потом я сделаю тебе перевязку. Я
всегда тебе помогу.
ТЕНЬ. Но он даже не знает, как мне больно. Я просто не смогу танцевать!
НИТЬ /удивленно/ Почему? Я всегда тебе подыграю...
ТЕНЬ. Всегда? Ты уверенна?/засмеялась/
УЧИТЕЛЬ. Я ходил по городу весь день, но так и не нашел ничего
притягательного. Мне просто не везло. Город не раскрывался в тот день, и ни
один человек не желал стать новой страницей наших дневников. Я обшарил весь
центр от Палашевского рынка до площади Трех вокзалов, но не было ничего,
достойного вашего внимания, а я просто не мог придти сюда, к вам, совершенно
пустым...
ТЕНЬ. Так , может быть, лучше я, Учитель? Я тоже ходила по городу и
искала вас, но вас не было. Зато я кое-что запомнила...Может, вам
пригодится?
НИТЬ. Да что на тебя нашло? Сядь, посиди со мной!
ТЕНЬ. А я просто не поняла. Думала: он по правде...
УЧИТЕЛЬ. Все лежало прямо под нашими окнами, и совсем не нужно было так
далеко ходить...Вот она перед нами, стоит только протянуть руку...вот она,
перед нами, вся человеческая жизнь разложена на асфальте прямо под нашими
окнами, а вы не видели. Почему? Маленькая библиотечка с книгами Гурджиева,
так и недочитанными до конца, - дрянная бумага, серия "Религия и
фантастика"; и несколько привычек, превратившихся в предметы. Пепельница -
она курила только "Беломор" через пластмассовый мундштук, найденный у
табачного ларька; подстаканник из поезда "Москва - Ленинград", тогда еще был
Ленинград; красные бусы из чешского стекла - " Галантерея на Патриарших", и
несколько любительских картин, написанных маслом.
/ Разворачивает один из холстов. На холсте - выселенный дом с
палисадом. Одни только подвальные окна освещены. Нежный, горячий свет. Дом
стоит на берегу реки. У берега причал с единственной лодкой. В лодке стоит
мужчина. На причале - две девушки. Одна, в шортах и майке, похожая на
подростка, сидит, свесив ноги над водой, высматривает на поверхности круги
от упавших камешков. Другая, постарше, перегнулась через перила и о чем-то
спросила мужчину./
Антонина Сергеевна Богданова тридцать девятого года рождения,
заслуженный работник библиотеки, всю жизнь прожила одна... Мы ничего не
знали о ней, она ничего не знала о нас. Наши жизни шли параллельно, и только
иногда мы думали друг о друге.
/ Нить встала, примерила брошенное среди других предметов пальто,
слегка ссутулилась. Закурила. Следом поднялась Тень. Заскользила по классу./
НИТЬ. Она растянула связки, Учитель. Ей тяжело. Пусть она посидит.
УЧИТЕЛЬ/удивленно/ Пусть посидит.
ТЕНЬ. Но почему?
НИТЬ. Разве ты не слышала, что тебе сказали?
/Тень садится на скамейку./
УЧИТЕЛЬ. Так длилось не очень долго. Она пила чай с сахаром "Дорожный",
она рисовала маслом свои воспоминания, как могла, неумело, но сильно. Ее
пепельница каждый день до краев заполнялась окурками. Она читала уцелевшие
книги о замечательных людях - Гурджиеве и Шерлоке Холмсе. У нее не было
никого, с кем бы она могла поговорить, у нее не было ни родственников, ни
знакомых. Она ходила в утепленном пальто из " Детского мира" с середины
осени до апреля, а когда ей хотелось есть, она шла под наши окна к мусорным
бакам или в булочную через дорогу... /неожиданно вкрадчиво, так, что обе они
вздрогнули. / А вы, две дряни ,Нить и Тень, вы оставляли ей еду в миске
только тогда, когда я вас об этом просил, иначе она бы просто сдохла...Вы
просто не видели ее...
НИТЬ. Мы забывали. Мы сами голодали тогда...
ТЕНЬ. Мы просто не знали, что ей нужно...
УЧИТЕЛЬ. Богданова Антонина Сергеевна, красавица первого разряда,
Офелия из школьной самодеятельности, всю войну прожила в Барнауле в
тылу...Единственным развлечением было на озере на лодочке покататься с
чахоточным троюродным братом и девочкой-соседкой из двора... Она думала о
нас, странных людях из подвала, танцующих по ночам, а мы о ней - нет...
Только когда видели, что-то проскальзывало мельком...Если бы вам было хоть
что-то интересно, вы бы посмотрели. Почти все ее книги со штампом....Я бы
так ничего и не узнал о ней, да только вчера к моей подошве прилип листок со
статьей о диете Софии Лорен, вырванный из журнала "Смена" за 1973 год. Я
наклонился и разглядел разбросанные вещи у наших окон и помойных ящиков. Еще
я увидел голубя, разгуливающего среди книг, и почему-то понял, что она
умерла... Голубь поднял точеную головку и что-то проклокотал...И вот вся ее
жизнь лежит под нашими окнами... А потом пришли некрасивые, кряжистые люди и
заняли ее просторную, запущенную квартиру, куда она переехала с родителями
сразу же после войны...Вот, кажется, и все...
ТЕНЬ. Как назывался этюд?
УЧИТЕЛЬ. Этюд назывался "Бесчувствие".
ТЕНЬ. А теперь - можно мне встать?
УЧИТЕЛЬ. А почему ты просидела весь урок?
/Тень, слегка хромая, идет на середину сцены./
Что с твоей ногой?
ТЕНЬ. Я подвернула ее вчера.
УЧИТЕЛЬ. Во время урока?
НИТЬ. Да.
ТЕНЬ. Нет.
УЧИТЕЛЬ. Так что с твоей ногой?
ТЕНЬ. Хорошо. Вы же сами запретили мне врать...Вчера я украла два
граната и одно яблоко у узбеков с Палашевского рынка. Мне пришлось бежать,
но я споткнулась и боьно ударила ногу...
УЧИТЕЛЬ. А что узбеки?
ТЕНЬ. Ну что вы, Учитель, с узбеками все хорошо.../что-то вспомнила/
Они не догнали...
НИТЬ. Так как , ты сказал, называется этюд?
УЧИТЕЛЬ/холодно/ Бес-чув-стви-е... А сейчас - все...Я выдохся за
сегодня. Я устал...
/Все трое принимают позы, как люди на картине /
ТЕНЬ. И что нам делать теперь?
УЧИТЕЛЬ. Уже ничего нельзя сделать. Слишком поздно.
НИТЬ /наклонилась к Учителю, как бы перегнулась через перила / У нас
есть два граната и яблоко. Целый пир по нынешним временам. И еще - дров
хватит на всю ночь. Тень принесла...
УЧИТЕЛЬ. Замри...
/Все застывают/
Картина 5.
Ночь. Тень и Нить в танцевальном классе. На полу разложены ножницы,
краски , бумага, проволока, кисти. Они делают бумажные цветы.
ТЕНЬ. Что ты там шепчешь?
НИТЬ. Ничего. Тебе показалось.
ТЕНЬ. Нет. Я редко ошибаюсь. Почти никогда... Ты заговорила огонь, а
теперь заговариваешь бумагу. Что ты делаешь, Нить? Зачем?
НИТЬ. Тебе показалось.
ТЕНЬ. Это от ревности.
НИТЬ. Ты сошла с ума.
ТЕНЬ. Я просто очень хочу есть.
НИТЬ. Завтра на Палашевском рынке мы продадим цветы и купим все, что ты
захочешь.
ТЕНЬ. Такие цветы лучше всего продавать у кладбища.
НИТЬ. До кладбища далеко, и потом - давай еще побудем с живыми.
ТЕНЬ /смеется/ Я знаешь, что вспомнила?
НИТЬ. Что?
ТЕНЬ. Как летом мы продавали воробьев. / Нить засмеялась/ Он сам сделал
силки, и у нас собралась воробьев, наверное, целая стая...
НИТЬ. Ну да, а потом мы их стригли и красили, чтобы они походили на
канареек...
ТЕНЬ. "Канадские канарейки кому? Редкая порода..." А потом над
Палашевским рынком пошел дождь, и нам пришлось очень быстро отвалить...
НИТЬ. Наши бедные лысые воробьи под дождем...Хотя денег было много...Мы
на них жили месяц...
ТЕНЬ. Что ты прошептала опять? Я видела...
НИТЬ. Ты сошла с ума. Так бывает от голода. Знаешь, есть немного сыра и
молока еще со вчерашнего дня . Правда молоко немного кислит...
ТЕНЬ. А как же ты?
НИТЬ. Разве ты не помнишь, - " зачарованным больше не нужна пища"? Это
были слова Дон Кихота. Я больше не ем, Тень... Я ела утром, пока ты спала...
ТЕНЬ. А мне снились сыр и слегка подкисшее молоко...Ты так добра, Нить.
Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь с тобой расквитаться.
НИТЬ. Когда-нибудь сможешь.
ТЕНЬ. Так где, ты говоришь, жратва? /торопливо ест. Видно, что она
голодна./ Кстати, ты не знаешь, когда он выпустит свой спектакль?
НИТЬ. Наверное, никогда.
ТЕНЬ. А ведь ты не так проста, как казалось в начале.
НИТЬ. Ты тоже... А почему я должна быть простой?
ТЕНЬ. Я не верю тебе...Он очень скоро выпустит спектакль...Мы же
репетируем каждый день.
НИТЬ. А потом изнемогаем и засыпаем. Он выпил все наши чувства.
ТЕНЬ. Но ведь у тебя лучше всех получается. Ты сама знаешь...И потом, -
с каждым днем спектакль набирает. И это ты знаешь тоже. Вся наша жизнь за
три года в этом спектакле!
НИТЬ. Он забрал все наши силы. Оставил совсем чуть-чуть. Самую малость,
чтоб не сдохли...чтобы ходили, ели, говорили, пока он думает и позволяет нам
быть одним...А зачем?
ТЕНЬ. Он сказал, что когда мы выпустим спектакль, нам не будет равных,
только надо потерпеть еще немного...
НИТЬ. И когда он собирается закончить?
ТЕНЬ. И это ты знаешь тоже...Ровно через две недели...
НИТЬ. Так быстро, Тень? И ты поверила?
ТЕНЬ. Да, конечно. И ты поверила тоже...Две недели - мы все успеем./
неожиданно осеклась/
НИТЬ. Что ты сказала? Повтори!
ТЕНЬ. Да ничего. Тебе показалось.
НИТЬ. Что мы успеем? Или, может быть, только ты?
ТЕНЬ. Нить, перестань! Ведь показалось же мне про цветы и огонь, в
которые ты не сказала ни слова.
/Нить разбрасывает готовые цветы по классу; как будто бы весь класс
мгновенно наполнился цветением./
НИТЬ/дразнит ее/ "Господь сделал двухстороннюю лестницу, и на ее
вершине поместил счастье, чтобы люди и даже целые народы могли подниматься и
спускаться по этой лестнице".
ТЕНЬ. /тревожно/ Откуда это?
НИТЬ. Из спектакля "Дневники города", который наш Учитель собирается
выпустить через две недели, если ему в очередной раз ничего не помешает.
ТЕНЬ. И что же ему может помешать?
НИТЬ. Да как обычно. Кто-нибудь умрет от голода или нас всех убьют...
"Господь сделал двухстороннюю лестницу..." Кстати, это твой текст сразу же
после второго танца.
ТЕНЬ. Вот я и спрашиваю, откуда это?
НИТЬ. Из книжки одного англичанина. Все равно ты не смогла дочитать ее
до конца.
ТЕНЬ. Ты же знаешь, я не умею читать. Засыпаю после первых страниц. Не
могу запомнить прочитанное.
НИТЬ. А ты думаешь, мы умеем, деточка? Мы просто складываем буквы в
слова чуть половче, чем ты. И танцуем немножко получше. Более умело...Ты
думаешь, Учитель что-то понял? Он давно выдохся. Он просто подставляет
какие-то свои смыслы и все впустую..
ТЕНЬ. А ты поняла?
НИТЬ. Я - да...
ТЕНЬ. Почему?
НИТЬ. Потому что женщины обычно умнее мужчин... И что толку?
ТЕНЬ. Знание без дела - мертво. Кажется, так ты мне читала вчера, когда
пыталась сварить в ванной. А мне так тяжело быть умной. У меня болит голова,
когда мыслей слишком много, просто раскалывается от их тяжести. Мне нравится
быть пустой...
НИТЬ. А ты пуста, Тень.
ТЕНЬ. А правда, что я плохо танцую?
НИТЬ. Нет, конечно...
ТЕНЬ. Мне нравится звенящая пустота, когда не чувствуешь земли под
ногами, а один только морозный воздух пьешь глотками, пытаясь вдохнуть...Так
правда, что я плохо танцую, Нить?
НИТЬ. Я же сказала: нет...А ты действительно хочешь поквитаться со
мной?
ТЕНЬ. Наверное, да. /смеется/ Смотря что ты попросишь...
НИТЬ. Совсем немного...
ТЕНЬ. А у меня ничего нет...
НИТЬ. Это тебе только кажется...
ТЕНЬ. Ну что там у тебя? Говори...
НИТЬ/медленно, через силу/ Прошу тебя, отдай его мне...
ТЕНЬ. О чем ты?
НИТЬ. Отдай мне Учителя.
ТЕНЬ. Но ведь он и так твой...
НИТЬ. Что-то изменилось.
ТЕНЬ. Тебе кажется...или ты что-то замышляешь...Почему? За что ты
ненавидишь меня?
НИТЬ. Семь лет назад, когда он привел тебя, я мыла тебя в этой ванной,
выбирала вшей из твоих волос и радовалась, что ты появилась. Он сказал, что
ты способная, и я стала тебя учить...Как я могу тебя ненавидеть?
ТЕНЬ. Ты же сама много раз говорила, то лучше бы меня не было никогда,
что вы только из жалости меня терпите...
НИТЬ. Чушь. Перестань. Когда три человека, можно что-то станцевать.
Поставить историю...Я была просто счастлива. Все шло хорошо, ты быстро
училась...Но только что-то неуловимо переменилось...Я никак не могла понять,
что...
ТЕНЬ. Все очень странно, Нить. Моя бабушка гадала на площади Трех
вокзалов у платформы пригородных поездов, а я в это время клянчила деньги в
пустую коробку из-под кефира, а теперь вот танцую с вами...
НИТЬ. Чем лучше ты танцевала, тем хуже все становилось. Все стало
рушиться...
ТЕНЬ. Но почему?
НИТЬ. Потому что я стала его терять...
ТЕНЬ. Успокойся. Он занят только собой. Ты просто устала...
НИТЬ. Ты утешаешь меня...Ты? Да ты даже близко ничего не понимаешь. У
тебя твои мыслишки в аккуратненькой головке...А знаешь, он ведь ни разу не
поинтересовался, кто я на самом деле. Он даже не видел меня. Он любил только
то, что он из меня создал...А сейчас вот создает из тебя...
ТЕНЬ. И ты боишься, что ему больше понравится?
НИТЬ. Тень, деточка, ты случайна в нашей жизни. На твоем месте могла бы
оказаться любая другая бродяжка со способностями...Зачем тебе все это? Это
же не твое. Это наше...Прошу тебя, отдай его мне.
ТЕНЬ. Но он твой...Ты сама знаешь! Он только твой! За что ты пугаешь
меня? Что я тебе сделала? Я много раз видела, как он на тебя смотрит...Я
знаю, что между вами ничего нет, иначе мы бы просто не могли жить
вместе...Но он твой, и сначала мне было невыносимо, а сейчас - все равно...
НИТЬ. Прошу тебя, Тень...Это же прихоть для тебя...Каприз...А для меня
- жизнь.
ТЕНЬ. Да что ты ко мне лезешь! Как я могу отдать тебе то, чего у меня
нет?
НИТЬ/равнодушно/ Ладно, успокойся...Кстати, о приятном. Мы сделали
много цветов, значит завтра будут деньги.
/Тень и Нить собирают разбросанные на полу цветы./
ТЕНЬ. Ты не там просишь! Слышишь меня? Слышишь?
НИТЬ. Тень, прости! Я просто испытывала тебя.
ТЕНЬ/кричит/ Кровь. Я поранилась проволокой!/отбрасывает цветок/
Ненавижу кровь! Ненавижу! И ты хочешь сказать, что ты тут ни при чем? Что ты
ничего не нашептала в эти цветы?
Картина 6.
Ночь. Двор перед брошенным домом слабо освещен единственным фонарем,
так, что свет падает прозрачной золотой воронкой, - как бы софит, льющий
свет на темную сцену. На сцене - Учитель. За его спиной в старом, заношенном
пальто, к помойным бакам пробирается библиотечный работник Антонина
Сергеевна. Она не хочет, чтобы ее увидели. Она, вообще, не хочет, чтобы о
ней знали. Она двигается медленно, плавно, как бы прорываясь сквозь сон.
АНТОНИНА. От помойки запах мерзкий, Петр Иванович! Я не могу...Все
никак не могу привыкнуть...А мне бы поесть.
УЧИТЕЛЬ. Нить ставила миску с едой еще утром, только вы не пришли...Я
видел: там было немного сыра и молока.
АНТОНИНА /ноет/ Так это с утра было, Петр Иванович! А сейчас - вот она,
миска пустая стоит...С утра - молоко с сыром, а вечером - ничего...Это все
коты бродячие растащили... Что ж, поделом мне! Буду раньше вставать,
выходить... Ваши-то девочки просыпаются рано, как райские птички, как гости
оттуда, где мы с вами не будем никогда...С утра встают и сразу же
танцуют...У них, Петр Иванович, работа, а у меня - работы нет. Мне вставать
не нужно...У меня - дым табачный, промозглая комната, довоенные фотографии
родителей и пустые, длинные дни...Только нищие и те, совсем уж недоступно
богатые, их, наверное, нет вовсе, их кто-то придумал, чтобы растравить нашу
зависть; так вот, только они и мы встаем, когда захотим!...А я, знаете, в
детстве, очень маму любила, а папу как-то меньше. Он очень кричал на маму, а
та плакала. Он запрещал ей носить шелковые платья и туфли на каблуках...
"Райские птицы"! Вы слышите, такая музыка нежная, даже в груди щемит... А у
вас, Петр Иванович, тоже? Или нет, сразу видно, - вы человек спокойный,
уравновешенный...Вот только не спите по ночам. А знаете, лет двадцать назад,
если бы вы меня увидели, вы бы со мной совершенно по-другому говорили...Вы
бы, Петр Иванович, в этом нашем коротеньком разговоре зависели от меня, а не
я бы от вас! Но такая музыка, вы слышите? Такая музыка, что нет сил
терпеть...
УЧИТЕЛЬ. Да нет же, нет... Вам кажется! Все тихо...Все спят!
АНТОНИНА. / грустно/ Вот и вы тоже, Петр Иванович... А они так
танцуют...юные совсем... что даже больно...Мы-то с вами ключи от рая давно
потеряли. А они вот танцуют, и все им не по чем. Мы дня не любим, не
терпим...Нам в сумерках на улицу легче выходить. Свободнее дышится...
УЧИТЕЛЬ. Вы спуститесь в подвал, Антонина Сергеевна! У них что-то
осталось...Они поделятся. Они совсем немного едят...
АНТОНИНА. А вдруг они уже легли?
УЧИТЕЛЬ. /кричит/ Так разбудите! Они совсем немного спят!
АНТОНИНА. А вы сами спастись хотите? Что, тоже в рай проситесь?
УЧИТЕЛЬ. Вам -то что?
АНТОНИНА /ноет/ Да знаю я, знаю... Постыдно все это! Попрошайка я!
Побирушка! Только кушать всем одинаково хочется....Вот вы - воспитанный
человек, а не сдержались, закричали на меня! И в лицо не смотрите...Раньше
бы тоже не смотрели, только иначе! Не смели бы...Как же я опустилась! А есть
так хочется, ничего поделать с собой не могу...Лучше бы я умерла!
УЧИТЕЛЬ. Так вы умерли, Антонина Сергеевна!
АНТОНИНА. Когда? Кто тебе сказал?
УЧИТЕЛЬ. Так я сам видел, Антонина Сергеевна, вас выносили,
увозили...Не плакал никто.
АНТОНИНА/задумалась/ А почему мне тогда кушать хочется? Хлебушка бы мне
маленький кусочек, черного или белого, только не очень черствого, если
можно...Петя, Петь, скажи, у тебя правда нету?
УЧИТЕЛЬ. Мне бы проснуться, а я что-то никак не могу...
АНТОНИНА. Да ладно тебе, Петь! Ты мне лучше скажи, тебе в рай охота?
Только по-честному скажи, я тебя никому не выдам...Что ты молчишь? Я тебе
столько про себя рассказала, а ты молчишь...Заперт твой рай тяжелым амбарным
замком, и нам с тобой туда стучаться бесполезно. Нас с тобой не возьмут...Не
заслужили...Ключей-отмычек не подобрали, а потайных ходов я не знаю, да их