Сальваторе Роберт
Ночь без звезд (Темное наследие - 2)
Роберт САЛЬВАТОРЕ
ТЕМНОЕ НАСЛЕДИЕ - 2
НОЧЬ БЕЗ ЗВЕЗД
ПРОЛОГ
Пальцы Дриззта пробежали по изящной резьбе на статуэтке пантеры, черный оникс был идеально гладким даже на мускулистой шее. Так похоже на Гвенвивар, ее идеальное подобие. Как мог Дриззт заставить себя расстаться с ней, прекрасно понимая, что может больше никогда не увидеть пантеру?
"Прощай, Гвенвивар", - прошептал рейнджер, глядя на статуэтку с печальным, почти жалким выражением лица. "Я не могу взять тебя с тобой, потому что боюсь за твою судьбу больше, чем за себя". Он вздохнул с искренней убежденностью. Он и его друзья боролись долго и тяжело, и многим пожертвовали, чтобы достичь этого момента мира, но теперь Дриззт понял, что их победа была лишь мнимой. Хотелось бы ему отбросить эти мысли, положить Гвенвивар обратно в сумку и слепо идти вперед, надеясь на лучшее.
Дриззт стряхнул с себя накатившую слабость и передал статуэтку халфлингу Регису.
Регис долго смотрел на Дриззта не веря своим глазам, пораженный тем, что дроу сказал ему, и что потребовал от него.
"Пять недель", - напомнил ему Дриззт.
Мягкие, почти детские черты халфлинга исказились. Если через пять недель Дриззт не вернется, Регис должен будет отдать Гвенвивар Кэтти-бри, и сообщить ей и королю Бруенору правду об уходе Дриззта. По мрачному и угрюмому тону Дриззта Регис понимал, что Дриззт не рассчитывает вернуться.
Повинуясь неожиданному импульсу, халфлинг положил статуэтку на свою кровать и нащупал цепочку вокруг шеи, застежка которой запуталась в длинных вьющихся локонах его волос. Наконец он справился с ней и протянул кулон с большим волшебным рубином.
Теперь изумлен был Дриззт. Он знал как Регис дорожил этим камнем, и насколько халфлинг был к нему привязан. Сказать что Регис действовал не в соответствии со своим характером было бы большим преуменьшением.
"Я не могу", - возразил Дриззт, отталкивая камень. "Я могу не вернутся, и он пропадет..."
"Возьми его!", - настойчиво потребовал Регис. "За все что ты сделал для меня - для всех нас - ты его уж точно заслуживаешь. Одно дело оставить здесь Гвенвивар - это будет в самом деле ужасно, если пантера попадет в руки твоих злобных родственников, но это всего лишь волшебная вещь, не живая, зато он может помочь тебе. Возьми его так же, как берешь свои скимитары..." Халфлинг запнулся, его взгляд встретился с лиловыми глазами Дриззта. "Друг мой".
Неожиданно оборвав наступившую тишину, Регис щелкнул пальцами. Он прошелся по полу, шлепая голыми ногами по холодному камню, и достал из ящика стола еще одну вещь, довольно непримечательную маску.
"Я...нашел ее", - сказал он, не желая рассказывать полную историю находки. На самом деле, Регис ушел из Митрилового Зала и нашел Артемиса Энтрери, беспомощно свисавшего с каменного выступа на дальней стороне ущелья. Регис просто обобрал наемного убийцу, и перерезал шов его плаща. Халфлинг с искренним удовлетворением слушал как плащ, единственное что удерживало израненного, едва живого человека, начал расползаться.
Дриззт смерил магическую маску долгим взглядом. Он достал ее в логове банши более года назад. С ней ее владелец мог полностью изменить свой облик, скрыть собственную личность.
"Это может помочь тебе добраться внутрь и уйти обратно", - с надеждой сказал Регис. Но Дриззт не пошевелился.
"Я хочу, чтобы ты взял ее", - настаивал Регис, неверно истолковав замешательство дроу, и протянул маску Дриззту. Он не понимал то значение, которое маска имела для Дриззта До'Урдена. Когда-то Дриззт носил ее, чтобы спрятать свою принадлежность к дроу, темные эльфы на поверхности не приветствовались. Но затем он стал воспринимать это как ложь, пусть и полезную, и теперь просто не мог заставить себя вновь натянуть маску, какую бы выгоду это ни могло принести.
А может быть и нет? Дриззт задумался, имеет ли он право отвергать этот дар. Если маска может помочь в достижении его цели - которая наверняка повлияет и на тех, кого он собирался оставить позади - то может ли он, понимая это, отказаться носить ее?
Нет, решил он наконец, маска ему не так уж и поможет. Три десятилетия вне родного города, время достаточно долгое, а у него не такая заметная внешность, и он не столь известен, чтобы его узнали. Он поднял ладонь в отказе, и Регис, после еще одной неудачной попытки, пожал своими маленькими плечами, и отложил маску.
Дриззт ушел, не сказав больше ни слова. Еще было далеко до зари; факелы на верхних уровнях Митрилового Зала почти догорели, и только немногие дварфы не спали. Вокруг была лишь тишина, и ощущение покоя.
Тонкие пальцы темного эльфа легкими, беззвучными движениями прошлись по деревянной двери. Он не хотел беспокоить ту, что находилась за ней, хотя и сомневался, что сон ее будет спокоен. Каждую ночь Дриззту хотелось помочь, успокоить ее, но он знал, что его слова едва ли облегчат боль Кэтти-бри. Как и много раз до того - недремлющий, но беспомощный страж - стоял он сейчас перед этой дверью, в конце концов он направился дальше по коридору, мягким бесшумным шагом, через танцующие тени факелов.
Лишь ненадолго задержавшись перед другой дверью, дверью самого дорогого его друга среди дварфов, Дриззт покинул жилую зону. Путь привел его в места официальных церемоний, где король Митрилового Зала принимал посещавших его посланников. Несколько дварфов - вероятно, отряд Дагны - находились там, но тихие шаги дроу они не услышали.
Дриззт вновь остановился, когда подошел ко входу в Зал Думатона, где дварфы клана Баттлхаммера держали самые драгоценные из своих вещей. Он знал, что должен идти, пока не начал пробуждаться клан, но не мог сопротивляться велениям своего сердца. Он ни разу не приходил в это священное место за последние две недели, с той самой поры как была отбита атака его родичей дроу, но знал, что никогда не простит себя, если по крайней мере не заглянет сюда.
Огромный молот, Эйджис-фанг, лежал на подставке в самом центре зала, на самом почетном месте. Это было правильно, и для глаз Дриззта Эйджис-фанг был куда более впечатляющ, чем все остальное - сияющие доспехи, топоры и шлемы давно умерших героев, наковальня легендарного кузнеца. Дриззт усмехнулся при мысли о том, что этим молотом никогда не владел ни один дварф. Это было оружие Вулфгара, друга Дриззта, отдавшего свою жизнь чтобы спасти своих друзей.
Дриззт долго смотрел на оружие, сияющий митрил все также блестел, несмотря на множество жестоких битв, виденных молотом, искусно вырезанные знаки отдававшие дань уважения богу дварфов Думатону, были видны все также отчетливо. Взгляд дроу скользнул ниже, остановившись на засохшей крови на его темной адамантитовой рукояти. Упрямый Бруенор не разрешил смыть ее.
Воспоминания о Вулфгаре, о сражениях рядом с могучим воином, золоте его кожи и волос, завладели дроу, подкосив его колени, ослабив его решимость. В своих мыслях Дриззт глядел в его чистые глаза, льдисто-голубого цвета северного неба, всегда с восторженной искоркой внутри. Вулфгар был еще почти мальчишкой, дух его не был сломлен суровой реальностью жестокого мира.
Всего лишь юноша, но он пожертвовал всем ради тех, кого называл своими друзьями.
"Прощай", - прошептал Дриззт, и теперь он уже бежал, хотя ничуть не громче чем шел до того. За несколько секунд он пересек террасу и двинулся дальше. Восемь королей Митрилового Зала смотрели на него, вырезанные в каменной стене. Последним стоял бюст короля Бруенора Батллхаммера, и он был самым впечатляющим. Лицо Бруенора было суровым и жестким, это подчеркивалось и глубоким шрамом бежавшим со лба до челюсти и отсутствием правого глаза.
Дриззт знал, что ранение Бруенора было гораздо глубже. Шрамы были не только на его крепком как скала, как и у всех дварфов, теле. Куда больше болела душа Бруенора, пронзенная потерей юноши, которого он звал своим сыном. Будет ли дух дварфа таким же стойким, как и его тело? Этого Дриззт не знал. В этот момент, глядя на изувеченное лицо Бруенора, Дриззт чувствовал, что должен остаться, остаться со своим другом, помочь ему залечить раны.
Впрочем, мысль эта быстро прошла. Какие еще раны могут угрожать дварфу? Дриззт напомнил себе об этом. И дварфу, и всем остальным оставшимся друзьям.
Кэтти-бри металась по кровати, вновь переживая этот жуткий момент, как это было каждую ночь - каждую ночь, когда лишь усталость позволяла ей уснуть. Она слышала песнь Вулфгара, обращенную к Темпосу - его богу битвы, видела спокойствие в глазах могучего варвара, спокойствие, отрицавшее его агонию, позволившее ему расколоть каменный потолок, когда тяжелые гранитные блоки начали падать вокруг него.
Кэтти-бри видела раны Вулфгара, белизну кости, кожу, сорванную с его тела акульими зубами йоклол, злобной потусторонней твари, уродливой груды воскообразной плоти, напоминавшей полусгоревшую свечу.
Рев, падающего на ее любимого, потолка подбросил Кэтти-бри на ее постели, ее каштановые волосы прилипли к лицу от холодного пота. С трудом восстановив дыхание, она снова и снова повторяла себе, что это всего лишь сон, ужасные воспоминания - но все-таки, уже прошлые. Свет факелов обрисовывавший ее дверь, успокоил ее.
Она была только в легкой рубашке, и в своих кошмарах разбросала одеяла. Руки ее покрылись мурашками, она задрожала, мокрая, холодная, жалкая. С трудом достав самое толстое покрывало она закуталась в него до шеи, затем улеглась на спину, смотря в темноту наверху.
Что-то было не так. Она чувствовала, что-то не в порядке.
Спокойно, говорила себе девушка, я всего лишь придумываю, это сны действуют на мои нервы. В мире было что-то неправильно для Кэтти-бри, очень неправильно, но она внушала себе, что сейчас она находится в Митриловом зале, окруженная своими друзьями.
Она сказала себе, что это просто ее воображение.
Дриззт был далеко от Митрилового Зала когда взошло солнце. Он не остановился, чтобы приветствовать зарю, как было в его обычае. Он вообще едва ли посмотрел на восходящее светило, теперь для него это была лишь фальшивая надежда на вещи, которым не суждено было случиться. Привыкнув к свету, дроу смотрел на юг и восток, далеко за горами, и вспоминал.
Рука его двинулась к шее, к гипнотическому рубиновому кулону, что дал ему Регис. Он знал, как Регис полагался на этот камень, как любил его, и вновь думал о жертве Региса, жертве истинного друга. Дриззт познал истинную дружбу; судьба была щедра к нему с тех пор как он пришел в заброшенную землю, называемую Долиной Ледяного Ветра, и встретил Бруенора Баттлхаммера и его приемную дочь Кэтти-бри. Больно было думать, что он может больше никогда их не увидеть.
Дроу был рад, что кулон у него, это была вещь, которая могла помочь ему добыть ответы и вернуться, но он чувствовал немалую вину за то, что сообщил Регису о своем уходе. Для Дриззта это казалось проявлением слабости, необходимость полагаться на друзей, которые в эти темные времена мало чем могли помочь ему. Конечно, здесь были и рациональные объяснения, необходимая предосторожность в отношении тех, кого он покидал. Он инструктировал Региса сообщить Бруенору правду, если он не вернется в течении пяти недель. Тогда, по крайней мере, клан Баттлхаммера будет иметь время чтобы подготовиться к возможному приходу тьмы.
Это было логично, но Дриззт признавался себе, что он открылся Регису и ради себя, просто потому, что должен был сказать кому-то.
А что насчет маски? раздумывал он. Была ли слабость и в том, что он отказался от нее? Сильная магия, она могла помочь Дриззту, а значит и его друзьям, а он не мог найти в себе сил носить ее - просто касаться ее.
Сомнения витали вокруг дроу, носились в воздухе перед его глазами, издевались, дразнили его. Дриззт вздохнул и потер рубин между своими тонкими черными ладонями. При всем своем мастерстве обращения с клинком, при всей верности своим принципам, при всем стоицизме рейнджера, Дриззт До'Урден нуждался в своих друзьях. Он посмотрел назад, в направлении Митрилового Зала, и подумал, правильно ли он поступает, отправляясь навстречу опасности один, скрытно.
Опять слабость, упрямо подумал Дриззт. Он отпустил рубин, мысленно отбросил мешающие сомнения, и запустил руки в свой походный плащ, темно-зеленого цвета Из одного из его кармашков он достал пергамент с картой земель между Хребтом Мира и великой пустыней Анаурох. В правом нижнем углу Дриззт пометил точку, место где находилась пещера, из которой он когда-то вышел, пещера, которая приведет его домой.
ЧАСТЬ 1
ОКОВЫ ДОЛГА
Нет в мире расы, лучше понимающей сначение слова "месть" чем дроу. Месть это десерт на ежедневном столе, чудный вкус на ухмыляющихся губах, самое лучшее и прекрасное удовольствие. И теперь очередь дошла до меня.
Я не могу отбросить гнев и вину за потерю Вулфгара, то, что враги из моего темного прошлого сотворили с теми, кто мне так дорог. Каждый раз, глядя на лицо Кэтти-бри, я вижу бесконечную горечь, которой не должно быть, ношу, которой нет места в сияющих глазах ребенка.
Я ранен так же, и не нахожу слов чтобы помочь ей, да и нет таких слов, которые могли бы принести облегчение. Значит, я должен продолжать защищать друзей. Я понял, что должен превзойти свое собственное чувство потери Вулфгара, горе овладевшее дварфами Митрилового Зала и стойкими людьми Сеттлстоуна.
Судя по словам Кэтти-бри, существом, с которым той ночью бился Вулфгар была йоклол, подручная Лолт. Это страшное знание заставляет меня забыть о нынешней печали, и обдумывать то, что, как я боюсь, может еще произойти.
Я не понимаю всех безумных игр Паучьей Королевы - сомневаюсь, что даже высшие жрицы знают истинные намерения этой мерзкой твари - но в присутствии йоклол есть стремления, которое не могу не признать даже я, худший из учеников, изучавших религию дроу. Появление подручной говорит, что охота была благословлена Паучьей Королевой. Тот факт, что йоклол вмешалась в бой, не сулит ничего хорошего будущему Митрилового Зала.
Это все, конечно, только догадки. Я не знаю, действовала ли моя сестра Вирна вместе с какими-либо еще темными силами Мензоберранзана, или что уже после ее смерти, смерти последнего из моих родственников, в городе дроу вновь вспомнят обо мне.
Когда я смотрю в глаза Кэтти-бри или на шрамы Бруенора, они напоминают, что надеяться на лучшее опасно. Мои сородичи взяли жизнь одного из моих друзей.
Больше они не получат.
Я не найду ответов в Митриловом Зале. Никогда не узнаю, жаждут ли все еще мести темные эльфы, пока новый отряд из Мензоберранзана не выйдет на поверхность, чтобы получить награду за мою голову. Эта истина ложится тяжким грузом на мои плечи, как я могу теперь путешествовать в Сильверимун - в любой другой город, жить нормальной жизнью. Как я могу спокойно спать, пока сердце мое терзает страх, что темные эльфы вернутся, и вновь будут угрожать моим друзьям?
Тишина и спокойствие Митрилового Зала ничего не скажет о намерениях дроу. Но я должен знать - ради блага всех нас. И, боюсь, есть только одно место, где я должен искать свои ответы.
Вулфгар отдал свою жизнь, чтобы жили его друзья. Могу ли я жертвовать меньшим?
Дриззт До'Урден
ГЛАВА 1
АМБИЦИИ
Наемник облокотился на колонну, поддерживавшую широкую лестницу Тир Бреч, в северной части гигантской пещеры в которой находился Мензоберранзан, город дроу. Шепча про себя проклятья, Джарлаксл снял свою широкополую шляпу и провел ладонью по гладкой голой коже головы.
В городе было полно огней. Факелы мигали в высоких окнах домов, изваянных из натуральных формаций сталагмитов. Свет в городе дроу! Много прекрасных строений издавна были освещены мягким сиянием магического огня, в основном пурпурных и голубых оттенков, но сейчас все было по другому.
Джарлаксл шагнул в сторону, болезненно сморщившись, когда перенес вес своего тела на недавно раненную ногу. Сама Триэль Баэнре, старшая матрона Арах-Тинилит, и другие высшие жрицы города работали над его раной, но Джарлаксл подозревал, что они оставили ее не залеченной специально, в качестве напоминания наемнику о неудачной попытке захватить изменника, Дриззта До'Урдена.
"Это сияние слепит мне глаза" - послышалось сзади. Джарлаксл повернулся, и увидел старшую дочь Матроны Баэнре, ту самую Триэль, Ниже ростом большинства дроу, почти на фут ниже Джарлаксля, она тем не менее вела себя с неизменным достоинством. Зная о ее силе (и вспыльчивом характере) больше чем многие, Джарлаксл всегда вел себя с маленькой женщиной с величайшей осторожностью.
Прищурившись и оглядев город, она подошла к нему. "Проклятье на этот свет", - пробормотала она.
"Таков приказ твоей матроны", - напомнил ей Джарлаксл. Его единственный здоровый глаз избегал ее взгляда; другой скрывался за полоской тени, завязанной за головой. Одев обратно шляпу, он надвинул ее пониже, пытаясь скрыть свою ухмылку в ответ на ее гримасу.
Триэль была недовольна своей матерью. Джарлаксл знал, что с того момента как Матрона Баэнре начала намекать на свои планы, Триэль была пожалуй самой фанатичной из жриц Паучьей Королевы, и она не пойдет против Матроны Баэнре, первой из матрон-матерей города - если только Лолт не прикажет.
"Иди за мной", - проворчала жрица. Повернувшись, она пошла через Тир Бреч к самому большому и наиболее вычурному из трех зданий академии дроу, огромной структуре выполненной в форме гигантского паука.
Джарлаксл намеренно постанывал шагая, и отставал с каждым неуверенным шагом. Впрочем, эти попытки выпросить еще немного исцеляющей магии были безуспешны, Триэль просто остановилась в дверях здания и подождала его с терпеливостью - как знал Джарлаксл, отнюдь не свойственной ее характеру: Триэль не любила ждать.
Как только они вошли в храм, на наемника обрушились множество запахов, от благовоний до крови последнего жертвоприношения, и звуки молитв, доносящихся из каждой боковой двери. Триэль не обращала на это внимания, небрежно проходя мимо немногочисленных учеников, низко склонявшихся перед ней как только видели ее идущей по коридору.
Целеустремленная дочь Баэнре направилась на верхние уровни, где были личные комнаты повелительниц школы, и прошла в один из маленьких коридоров, пол которого покрывали ползущие пауки (некоторые достигали Джарлакслю до колена).
Триэль остановилась между двумя одинаково украшенными дверьми, и указала Джарлакслю на правую. Наемник остановился, пытаясь скрыть замешательство, но Триэль заметила это.
Схватив Джарлаксля за плечо она грубо развернула его. "Ты был тут раньше!"
"Только при окончании воинской школы", ответил Джарлаксл , отстраняясь от женщины, "как и все выпускники Мели-Маджер".
"Ты был на верхних уровнях", прорычала Триэль, внимательно глядя на него. Наемник фыркнул.
"Ты замешкался, когда я указала тебе комнату", наступала Триэль, "потому, что знал что моя личная комната налево. И ожидал попасть туда".
"Я вообще не рассчитывал быть вызванным сюда", возразил Джарлаксл , пытаясь сменить тему. По правде сказать, его несколько выбило из колеи то, как внимательно наблюдала за ним Триэль. Неужто он недооценил ее трепет перед последними планами ее матери?
Триэль смотрела на него долго и внимательно, не мигая и сжав челюсти.
"У меня свои источники", признал наконец Джарлаксл .
Еще одно долгое мгновение, а Триэль все еще смотрела не мигнув.
"Ты просила меня прийти", напомнил Джарлаксл .
"Приказала", уточнила Триэль.
Джарлаксл склонился в преувеличенно-низком поклоне, подхватив свою шляпу и размахивая ей на вытянутой руке. Глаза дочери Баэнре сверкнули гневом.
"Хватит!", рявкнула она.
"Хватит твоих игр!", бросил в ответ Джарлаксл . "Ты просила чтобы я пришел в Академию - место где мне не слишком нравится, и я здесь. У тебя есть вопросы, ну а у меня - быть может - есть ответы."
То, как он расставил ударение на последней фразе, заставило Триэль сузить глаза. Джарлаксл был достойным противником, это она знала как и любой в городе. Несколько раз ей приходилось вести дела с хитрым наемником, и до сих пор не была уверена, что она была с ним на равных. Она повернулась, и, на сей раз, указала ему пройти налево, что он и сделал, с новым грациозным поклоном, войдя в комнату застеленную коврами и богато украшенную, освещенную мягким волшебным сиянием.
"Сними обувь", указала Триэль, избавляясь от собственных башмаков прежде чем ступить на плюшевый коврик.
Джарлаксл стоял напротив украшенной гобеленами стены, в дверях, в сомнении посматривая на свои башмаки. Любой, кто знал наемника, понимал, что они магические.
"Хорошо", уступила Триэль, закрывая дверь и проскальзывая возле него, чтобы занять место в огромном кресле. Стол за ее спиной находился перед одним из гобеленов, изображавших жертвоприношение эльфа с поверхности толпой танцующих дроу. Над эльфом витал прозрачный призрак, полу-дроу, полу-паука, лицо ее было безмятежно прекрасным.
"Тебе не нравятся огни твоей матери?" спросил Джарлаксл . "Свою комнату ты держишь ярко освещенной."
Триэль прикусила нижнюю губу и снова сузила глаза. Большинство жриц держали свет в своих комнатах тусклым, чтобы только можно было читать книги. Возможность видеть тепло не очень-то помогала разглядеть руны на странице. Существовали чернила, которые могут сохранять различимое тепло долгие годы, но они были дороги и труднодоступны даже для таких, как Триэль.
Джарлаксл смотрел на угрюмое выражение дочери Баэнре. Триэль явно была чем-то обеспокоена. "Этот свет вполне оправдан тем, что планирует твоя мать", продолжил он.
"Правда?" - голос Триэль стал язвительным. "Ты настолько самоуверен что полагаешь себя в состоянии понять мотивы моей матери?"
"Она отправится в Митриловый Зал", открыто сказал Джарлаксл , зная что Триэль давно пришла к тому же выводу.
"Думаешь?"
Этот загадочный ответ сдвинул наемника с места. Он сделал шаг ко второму, менее вычурному креслу в комнате, и его пятки глухо стукнули, хотя шел он по толстому и мягкому ковру.
Триэль ухмыльнулась, не впечатленная магической обувью. Давно было известно, что Джарлаксл может идти так тихо или громко как пожелает по любой поверхности. Многочисленные украшения на нем были зачарованы похожим образом, перезваниваясь и постукивая или оставаясь идеально тихими по его желанию.
"Если ты оставил дырку в моем ковре, заполню я ее твоим сердцем", пообещала Триэль, пока Джарлаксл поудобнее откидывался назад в накрытом каменном кресле, разглаживая вышивку на подлокотнике, так, чтобы ткань показывала четкое изображение черно-желтого паука, подземного варианта поверхностного тарантула.
"А почему ты думаешь, что она не пойдет?" спросил Джарлаксл , игнорируя угрозу, хотя зная Триэль Баэнре вполне серьезно раздумывал, сколько других сердец сейчас воткано в ковер.
"А я думаю?" спросила Триэль.
Джарлаксл тяжело вздохнул. Он предполагал, что это будет очередная схватка, разговор, в котором Триэль попыталась бы вытянуть ту информацию которой уже располагал наемник, почти не предлагая ничего взамен. Однако, когда Триэль настояла, чтобы Джарлаксл пришел к ней, вместо того, чтобы как обычно встретиться с ним за пределами Тир Бреч, Джарлаксл стал надеяться на что-нибудь посущественнее. Для него было ясно, что единственной причиной переноса встречи в Арах-Тинилит было то, что в этом месте можно укрыться даже от вездесущих ушей ее матери.
И вот теперь, после всех долгих приготовлений, эта сверхважная встреча превращается в обычную перебранку.
Триэль казалось была столь же обеспокоена. Неожиданно она наклонилась в кресле, ее лицо было свирепым. "Она хочет заполучить наследие!" объявила женщина.
Джарлаксл сложил пальцы, при этом его браслеты звякнули, и он подумал, что похоже разговор наконец приобретает смысл.
"Власть над Мензоберранзаном теперь недостаточна для Матроны Баэнре," продолжала Триэль, снова откинувшись назад. "Она должна расширить свое влияние".
"Я считал, что видения твоей матери посланы Лолт", заметил Джарлаксл , и искренне удивился явному неудовольствию Триэль.
"Может быть", признала она. "Паучья Королева будет рада завоеванию Митрилового Зала, тем более, если это приведет к пленению изменника До'Урдена. Но есть и другие соображения".
"Блингденстон?", спросил Джарлаксл , имея в виду город свирфнеблинов, глубинных гномов, давних врагов дроу.
"Одно из", ответила Триэль. "Блингденстон недалеко от туннелей, ведущих к Митриловому Залу".
"Твоя мать упоминала, что со свирфнебли разберутся на обратном пути", сообщил Джарлаксл , придя к выводу, что он должен будет подбросить немного информации, чтобы Триэль продолжала так же открыто. Наемник решил, что Триэль должно быть очень расстроена, если позволяет ему так глубоко взглянуть на ее эмоции и страхи.
Триэль кивнула, принимая новости без удивления. "Есть и другие соображения", повторила она. "То, что хочет совершить Матрона Баэнре огромный труд, и нужны будут союзники, возможно, даже иллитиды."
Рассуждения дочери Баэнре показались Джарлакслю вполне разумными. У Матроны Баэнре давно был советник-иллитид, по мнению Джарлаксля - уродливое и опасное существо. Он никогда не чувствовал себя комфортно рядом со спрутоголовыми гуманоидами. Основой выживания Джарлаксля было понимание и предугадывание противников, но все его мастерство было бесполезно там, где замешаны иллитиды. Пожиратели мозгов, как их еще называли, думали слишком отлично от других рас, действуя в соответствиями с принципами и правилами непонятными ни для кого другого.
ТЕМНОЕ НАСЛЕДИЕ - 2
НОЧЬ БЕЗ ЗВЕЗД
ПРОЛОГ
Пальцы Дриззта пробежали по изящной резьбе на статуэтке пантеры, черный оникс был идеально гладким даже на мускулистой шее. Так похоже на Гвенвивар, ее идеальное подобие. Как мог Дриззт заставить себя расстаться с ней, прекрасно понимая, что может больше никогда не увидеть пантеру?
"Прощай, Гвенвивар", - прошептал рейнджер, глядя на статуэтку с печальным, почти жалким выражением лица. "Я не могу взять тебя с тобой, потому что боюсь за твою судьбу больше, чем за себя". Он вздохнул с искренней убежденностью. Он и его друзья боролись долго и тяжело, и многим пожертвовали, чтобы достичь этого момента мира, но теперь Дриззт понял, что их победа была лишь мнимой. Хотелось бы ему отбросить эти мысли, положить Гвенвивар обратно в сумку и слепо идти вперед, надеясь на лучшее.
Дриззт стряхнул с себя накатившую слабость и передал статуэтку халфлингу Регису.
Регис долго смотрел на Дриззта не веря своим глазам, пораженный тем, что дроу сказал ему, и что потребовал от него.
"Пять недель", - напомнил ему Дриззт.
Мягкие, почти детские черты халфлинга исказились. Если через пять недель Дриззт не вернется, Регис должен будет отдать Гвенвивар Кэтти-бри, и сообщить ей и королю Бруенору правду об уходе Дриззта. По мрачному и угрюмому тону Дриззта Регис понимал, что Дриззт не рассчитывает вернуться.
Повинуясь неожиданному импульсу, халфлинг положил статуэтку на свою кровать и нащупал цепочку вокруг шеи, застежка которой запуталась в длинных вьющихся локонах его волос. Наконец он справился с ней и протянул кулон с большим волшебным рубином.
Теперь изумлен был Дриззт. Он знал как Регис дорожил этим камнем, и насколько халфлинг был к нему привязан. Сказать что Регис действовал не в соответствии со своим характером было бы большим преуменьшением.
"Я не могу", - возразил Дриззт, отталкивая камень. "Я могу не вернутся, и он пропадет..."
"Возьми его!", - настойчиво потребовал Регис. "За все что ты сделал для меня - для всех нас - ты его уж точно заслуживаешь. Одно дело оставить здесь Гвенвивар - это будет в самом деле ужасно, если пантера попадет в руки твоих злобных родственников, но это всего лишь волшебная вещь, не живая, зато он может помочь тебе. Возьми его так же, как берешь свои скимитары..." Халфлинг запнулся, его взгляд встретился с лиловыми глазами Дриззта. "Друг мой".
Неожиданно оборвав наступившую тишину, Регис щелкнул пальцами. Он прошелся по полу, шлепая голыми ногами по холодному камню, и достал из ящика стола еще одну вещь, довольно непримечательную маску.
"Я...нашел ее", - сказал он, не желая рассказывать полную историю находки. На самом деле, Регис ушел из Митрилового Зала и нашел Артемиса Энтрери, беспомощно свисавшего с каменного выступа на дальней стороне ущелья. Регис просто обобрал наемного убийцу, и перерезал шов его плаща. Халфлинг с искренним удовлетворением слушал как плащ, единственное что удерживало израненного, едва живого человека, начал расползаться.
Дриззт смерил магическую маску долгим взглядом. Он достал ее в логове банши более года назад. С ней ее владелец мог полностью изменить свой облик, скрыть собственную личность.
"Это может помочь тебе добраться внутрь и уйти обратно", - с надеждой сказал Регис. Но Дриззт не пошевелился.
"Я хочу, чтобы ты взял ее", - настаивал Регис, неверно истолковав замешательство дроу, и протянул маску Дриззту. Он не понимал то значение, которое маска имела для Дриззта До'Урдена. Когда-то Дриззт носил ее, чтобы спрятать свою принадлежность к дроу, темные эльфы на поверхности не приветствовались. Но затем он стал воспринимать это как ложь, пусть и полезную, и теперь просто не мог заставить себя вновь натянуть маску, какую бы выгоду это ни могло принести.
А может быть и нет? Дриззт задумался, имеет ли он право отвергать этот дар. Если маска может помочь в достижении его цели - которая наверняка повлияет и на тех, кого он собирался оставить позади - то может ли он, понимая это, отказаться носить ее?
Нет, решил он наконец, маска ему не так уж и поможет. Три десятилетия вне родного города, время достаточно долгое, а у него не такая заметная внешность, и он не столь известен, чтобы его узнали. Он поднял ладонь в отказе, и Регис, после еще одной неудачной попытки, пожал своими маленькими плечами, и отложил маску.
Дриззт ушел, не сказав больше ни слова. Еще было далеко до зари; факелы на верхних уровнях Митрилового Зала почти догорели, и только немногие дварфы не спали. Вокруг была лишь тишина, и ощущение покоя.
Тонкие пальцы темного эльфа легкими, беззвучными движениями прошлись по деревянной двери. Он не хотел беспокоить ту, что находилась за ней, хотя и сомневался, что сон ее будет спокоен. Каждую ночь Дриззту хотелось помочь, успокоить ее, но он знал, что его слова едва ли облегчат боль Кэтти-бри. Как и много раз до того - недремлющий, но беспомощный страж - стоял он сейчас перед этой дверью, в конце концов он направился дальше по коридору, мягким бесшумным шагом, через танцующие тени факелов.
Лишь ненадолго задержавшись перед другой дверью, дверью самого дорогого его друга среди дварфов, Дриззт покинул жилую зону. Путь привел его в места официальных церемоний, где король Митрилового Зала принимал посещавших его посланников. Несколько дварфов - вероятно, отряд Дагны - находились там, но тихие шаги дроу они не услышали.
Дриззт вновь остановился, когда подошел ко входу в Зал Думатона, где дварфы клана Баттлхаммера держали самые драгоценные из своих вещей. Он знал, что должен идти, пока не начал пробуждаться клан, но не мог сопротивляться велениям своего сердца. Он ни разу не приходил в это священное место за последние две недели, с той самой поры как была отбита атака его родичей дроу, но знал, что никогда не простит себя, если по крайней мере не заглянет сюда.
Огромный молот, Эйджис-фанг, лежал на подставке в самом центре зала, на самом почетном месте. Это было правильно, и для глаз Дриззта Эйджис-фанг был куда более впечатляющ, чем все остальное - сияющие доспехи, топоры и шлемы давно умерших героев, наковальня легендарного кузнеца. Дриззт усмехнулся при мысли о том, что этим молотом никогда не владел ни один дварф. Это было оружие Вулфгара, друга Дриззта, отдавшего свою жизнь чтобы спасти своих друзей.
Дриззт долго смотрел на оружие, сияющий митрил все также блестел, несмотря на множество жестоких битв, виденных молотом, искусно вырезанные знаки отдававшие дань уважения богу дварфов Думатону, были видны все также отчетливо. Взгляд дроу скользнул ниже, остановившись на засохшей крови на его темной адамантитовой рукояти. Упрямый Бруенор не разрешил смыть ее.
Воспоминания о Вулфгаре, о сражениях рядом с могучим воином, золоте его кожи и волос, завладели дроу, подкосив его колени, ослабив его решимость. В своих мыслях Дриззт глядел в его чистые глаза, льдисто-голубого цвета северного неба, всегда с восторженной искоркой внутри. Вулфгар был еще почти мальчишкой, дух его не был сломлен суровой реальностью жестокого мира.
Всего лишь юноша, но он пожертвовал всем ради тех, кого называл своими друзьями.
"Прощай", - прошептал Дриззт, и теперь он уже бежал, хотя ничуть не громче чем шел до того. За несколько секунд он пересек террасу и двинулся дальше. Восемь королей Митрилового Зала смотрели на него, вырезанные в каменной стене. Последним стоял бюст короля Бруенора Батллхаммера, и он был самым впечатляющим. Лицо Бруенора было суровым и жестким, это подчеркивалось и глубоким шрамом бежавшим со лба до челюсти и отсутствием правого глаза.
Дриззт знал, что ранение Бруенора было гораздо глубже. Шрамы были не только на его крепком как скала, как и у всех дварфов, теле. Куда больше болела душа Бруенора, пронзенная потерей юноши, которого он звал своим сыном. Будет ли дух дварфа таким же стойким, как и его тело? Этого Дриззт не знал. В этот момент, глядя на изувеченное лицо Бруенора, Дриззт чувствовал, что должен остаться, остаться со своим другом, помочь ему залечить раны.
Впрочем, мысль эта быстро прошла. Какие еще раны могут угрожать дварфу? Дриззт напомнил себе об этом. И дварфу, и всем остальным оставшимся друзьям.
Кэтти-бри металась по кровати, вновь переживая этот жуткий момент, как это было каждую ночь - каждую ночь, когда лишь усталость позволяла ей уснуть. Она слышала песнь Вулфгара, обращенную к Темпосу - его богу битвы, видела спокойствие в глазах могучего варвара, спокойствие, отрицавшее его агонию, позволившее ему расколоть каменный потолок, когда тяжелые гранитные блоки начали падать вокруг него.
Кэтти-бри видела раны Вулфгара, белизну кости, кожу, сорванную с его тела акульими зубами йоклол, злобной потусторонней твари, уродливой груды воскообразной плоти, напоминавшей полусгоревшую свечу.
Рев, падающего на ее любимого, потолка подбросил Кэтти-бри на ее постели, ее каштановые волосы прилипли к лицу от холодного пота. С трудом восстановив дыхание, она снова и снова повторяла себе, что это всего лишь сон, ужасные воспоминания - но все-таки, уже прошлые. Свет факелов обрисовывавший ее дверь, успокоил ее.
Она была только в легкой рубашке, и в своих кошмарах разбросала одеяла. Руки ее покрылись мурашками, она задрожала, мокрая, холодная, жалкая. С трудом достав самое толстое покрывало она закуталась в него до шеи, затем улеглась на спину, смотря в темноту наверху.
Что-то было не так. Она чувствовала, что-то не в порядке.
Спокойно, говорила себе девушка, я всего лишь придумываю, это сны действуют на мои нервы. В мире было что-то неправильно для Кэтти-бри, очень неправильно, но она внушала себе, что сейчас она находится в Митриловом зале, окруженная своими друзьями.
Она сказала себе, что это просто ее воображение.
Дриззт был далеко от Митрилового Зала когда взошло солнце. Он не остановился, чтобы приветствовать зарю, как было в его обычае. Он вообще едва ли посмотрел на восходящее светило, теперь для него это была лишь фальшивая надежда на вещи, которым не суждено было случиться. Привыкнув к свету, дроу смотрел на юг и восток, далеко за горами, и вспоминал.
Рука его двинулась к шее, к гипнотическому рубиновому кулону, что дал ему Регис. Он знал, как Регис полагался на этот камень, как любил его, и вновь думал о жертве Региса, жертве истинного друга. Дриззт познал истинную дружбу; судьба была щедра к нему с тех пор как он пришел в заброшенную землю, называемую Долиной Ледяного Ветра, и встретил Бруенора Баттлхаммера и его приемную дочь Кэтти-бри. Больно было думать, что он может больше никогда их не увидеть.
Дроу был рад, что кулон у него, это была вещь, которая могла помочь ему добыть ответы и вернуться, но он чувствовал немалую вину за то, что сообщил Регису о своем уходе. Для Дриззта это казалось проявлением слабости, необходимость полагаться на друзей, которые в эти темные времена мало чем могли помочь ему. Конечно, здесь были и рациональные объяснения, необходимая предосторожность в отношении тех, кого он покидал. Он инструктировал Региса сообщить Бруенору правду, если он не вернется в течении пяти недель. Тогда, по крайней мере, клан Баттлхаммера будет иметь время чтобы подготовиться к возможному приходу тьмы.
Это было логично, но Дриззт признавался себе, что он открылся Регису и ради себя, просто потому, что должен был сказать кому-то.
А что насчет маски? раздумывал он. Была ли слабость и в том, что он отказался от нее? Сильная магия, она могла помочь Дриззту, а значит и его друзьям, а он не мог найти в себе сил носить ее - просто касаться ее.
Сомнения витали вокруг дроу, носились в воздухе перед его глазами, издевались, дразнили его. Дриззт вздохнул и потер рубин между своими тонкими черными ладонями. При всем своем мастерстве обращения с клинком, при всей верности своим принципам, при всем стоицизме рейнджера, Дриззт До'Урден нуждался в своих друзьях. Он посмотрел назад, в направлении Митрилового Зала, и подумал, правильно ли он поступает, отправляясь навстречу опасности один, скрытно.
Опять слабость, упрямо подумал Дриззт. Он отпустил рубин, мысленно отбросил мешающие сомнения, и запустил руки в свой походный плащ, темно-зеленого цвета Из одного из его кармашков он достал пергамент с картой земель между Хребтом Мира и великой пустыней Анаурох. В правом нижнем углу Дриззт пометил точку, место где находилась пещера, из которой он когда-то вышел, пещера, которая приведет его домой.
ЧАСТЬ 1
ОКОВЫ ДОЛГА
Нет в мире расы, лучше понимающей сначение слова "месть" чем дроу. Месть это десерт на ежедневном столе, чудный вкус на ухмыляющихся губах, самое лучшее и прекрасное удовольствие. И теперь очередь дошла до меня.
Я не могу отбросить гнев и вину за потерю Вулфгара, то, что враги из моего темного прошлого сотворили с теми, кто мне так дорог. Каждый раз, глядя на лицо Кэтти-бри, я вижу бесконечную горечь, которой не должно быть, ношу, которой нет места в сияющих глазах ребенка.
Я ранен так же, и не нахожу слов чтобы помочь ей, да и нет таких слов, которые могли бы принести облегчение. Значит, я должен продолжать защищать друзей. Я понял, что должен превзойти свое собственное чувство потери Вулфгара, горе овладевшее дварфами Митрилового Зала и стойкими людьми Сеттлстоуна.
Судя по словам Кэтти-бри, существом, с которым той ночью бился Вулфгар была йоклол, подручная Лолт. Это страшное знание заставляет меня забыть о нынешней печали, и обдумывать то, что, как я боюсь, может еще произойти.
Я не понимаю всех безумных игр Паучьей Королевы - сомневаюсь, что даже высшие жрицы знают истинные намерения этой мерзкой твари - но в присутствии йоклол есть стремления, которое не могу не признать даже я, худший из учеников, изучавших религию дроу. Появление подручной говорит, что охота была благословлена Паучьей Королевой. Тот факт, что йоклол вмешалась в бой, не сулит ничего хорошего будущему Митрилового Зала.
Это все, конечно, только догадки. Я не знаю, действовала ли моя сестра Вирна вместе с какими-либо еще темными силами Мензоберранзана, или что уже после ее смерти, смерти последнего из моих родственников, в городе дроу вновь вспомнят обо мне.
Когда я смотрю в глаза Кэтти-бри или на шрамы Бруенора, они напоминают, что надеяться на лучшее опасно. Мои сородичи взяли жизнь одного из моих друзей.
Больше они не получат.
Я не найду ответов в Митриловом Зале. Никогда не узнаю, жаждут ли все еще мести темные эльфы, пока новый отряд из Мензоберранзана не выйдет на поверхность, чтобы получить награду за мою голову. Эта истина ложится тяжким грузом на мои плечи, как я могу теперь путешествовать в Сильверимун - в любой другой город, жить нормальной жизнью. Как я могу спокойно спать, пока сердце мое терзает страх, что темные эльфы вернутся, и вновь будут угрожать моим друзьям?
Тишина и спокойствие Митрилового Зала ничего не скажет о намерениях дроу. Но я должен знать - ради блага всех нас. И, боюсь, есть только одно место, где я должен искать свои ответы.
Вулфгар отдал свою жизнь, чтобы жили его друзья. Могу ли я жертвовать меньшим?
Дриззт До'Урден
ГЛАВА 1
АМБИЦИИ
Наемник облокотился на колонну, поддерживавшую широкую лестницу Тир Бреч, в северной части гигантской пещеры в которой находился Мензоберранзан, город дроу. Шепча про себя проклятья, Джарлаксл снял свою широкополую шляпу и провел ладонью по гладкой голой коже головы.
В городе было полно огней. Факелы мигали в высоких окнах домов, изваянных из натуральных формаций сталагмитов. Свет в городе дроу! Много прекрасных строений издавна были освещены мягким сиянием магического огня, в основном пурпурных и голубых оттенков, но сейчас все было по другому.
Джарлаксл шагнул в сторону, болезненно сморщившись, когда перенес вес своего тела на недавно раненную ногу. Сама Триэль Баэнре, старшая матрона Арах-Тинилит, и другие высшие жрицы города работали над его раной, но Джарлаксл подозревал, что они оставили ее не залеченной специально, в качестве напоминания наемнику о неудачной попытке захватить изменника, Дриззта До'Урдена.
"Это сияние слепит мне глаза" - послышалось сзади. Джарлаксл повернулся, и увидел старшую дочь Матроны Баэнре, ту самую Триэль, Ниже ростом большинства дроу, почти на фут ниже Джарлаксля, она тем не менее вела себя с неизменным достоинством. Зная о ее силе (и вспыльчивом характере) больше чем многие, Джарлаксл всегда вел себя с маленькой женщиной с величайшей осторожностью.
Прищурившись и оглядев город, она подошла к нему. "Проклятье на этот свет", - пробормотала она.
"Таков приказ твоей матроны", - напомнил ей Джарлаксл. Его единственный здоровый глаз избегал ее взгляда; другой скрывался за полоской тени, завязанной за головой. Одев обратно шляпу, он надвинул ее пониже, пытаясь скрыть свою ухмылку в ответ на ее гримасу.
Триэль была недовольна своей матерью. Джарлаксл знал, что с того момента как Матрона Баэнре начала намекать на свои планы, Триэль была пожалуй самой фанатичной из жриц Паучьей Королевы, и она не пойдет против Матроны Баэнре, первой из матрон-матерей города - если только Лолт не прикажет.
"Иди за мной", - проворчала жрица. Повернувшись, она пошла через Тир Бреч к самому большому и наиболее вычурному из трех зданий академии дроу, огромной структуре выполненной в форме гигантского паука.
Джарлаксл намеренно постанывал шагая, и отставал с каждым неуверенным шагом. Впрочем, эти попытки выпросить еще немного исцеляющей магии были безуспешны, Триэль просто остановилась в дверях здания и подождала его с терпеливостью - как знал Джарлаксл, отнюдь не свойственной ее характеру: Триэль не любила ждать.
Как только они вошли в храм, на наемника обрушились множество запахов, от благовоний до крови последнего жертвоприношения, и звуки молитв, доносящихся из каждой боковой двери. Триэль не обращала на это внимания, небрежно проходя мимо немногочисленных учеников, низко склонявшихся перед ней как только видели ее идущей по коридору.
Целеустремленная дочь Баэнре направилась на верхние уровни, где были личные комнаты повелительниц школы, и прошла в один из маленьких коридоров, пол которого покрывали ползущие пауки (некоторые достигали Джарлакслю до колена).
Триэль остановилась между двумя одинаково украшенными дверьми, и указала Джарлакслю на правую. Наемник остановился, пытаясь скрыть замешательство, но Триэль заметила это.
Схватив Джарлаксля за плечо она грубо развернула его. "Ты был тут раньше!"
"Только при окончании воинской школы", ответил Джарлаксл , отстраняясь от женщины, "как и все выпускники Мели-Маджер".
"Ты был на верхних уровнях", прорычала Триэль, внимательно глядя на него. Наемник фыркнул.
"Ты замешкался, когда я указала тебе комнату", наступала Триэль, "потому, что знал что моя личная комната налево. И ожидал попасть туда".
"Я вообще не рассчитывал быть вызванным сюда", возразил Джарлаксл , пытаясь сменить тему. По правде сказать, его несколько выбило из колеи то, как внимательно наблюдала за ним Триэль. Неужто он недооценил ее трепет перед последними планами ее матери?
Триэль смотрела на него долго и внимательно, не мигая и сжав челюсти.
"У меня свои источники", признал наконец Джарлаксл .
Еще одно долгое мгновение, а Триэль все еще смотрела не мигнув.
"Ты просила меня прийти", напомнил Джарлаксл .
"Приказала", уточнила Триэль.
Джарлаксл склонился в преувеличенно-низком поклоне, подхватив свою шляпу и размахивая ей на вытянутой руке. Глаза дочери Баэнре сверкнули гневом.
"Хватит!", рявкнула она.
"Хватит твоих игр!", бросил в ответ Джарлаксл . "Ты просила чтобы я пришел в Академию - место где мне не слишком нравится, и я здесь. У тебя есть вопросы, ну а у меня - быть может - есть ответы."
То, как он расставил ударение на последней фразе, заставило Триэль сузить глаза. Джарлаксл был достойным противником, это она знала как и любой в городе. Несколько раз ей приходилось вести дела с хитрым наемником, и до сих пор не была уверена, что она была с ним на равных. Она повернулась, и, на сей раз, указала ему пройти налево, что он и сделал, с новым грациозным поклоном, войдя в комнату застеленную коврами и богато украшенную, освещенную мягким волшебным сиянием.
"Сними обувь", указала Триэль, избавляясь от собственных башмаков прежде чем ступить на плюшевый коврик.
Джарлаксл стоял напротив украшенной гобеленами стены, в дверях, в сомнении посматривая на свои башмаки. Любой, кто знал наемника, понимал, что они магические.
"Хорошо", уступила Триэль, закрывая дверь и проскальзывая возле него, чтобы занять место в огромном кресле. Стол за ее спиной находился перед одним из гобеленов, изображавших жертвоприношение эльфа с поверхности толпой танцующих дроу. Над эльфом витал прозрачный призрак, полу-дроу, полу-паука, лицо ее было безмятежно прекрасным.
"Тебе не нравятся огни твоей матери?" спросил Джарлаксл . "Свою комнату ты держишь ярко освещенной."
Триэль прикусила нижнюю губу и снова сузила глаза. Большинство жриц держали свет в своих комнатах тусклым, чтобы только можно было читать книги. Возможность видеть тепло не очень-то помогала разглядеть руны на странице. Существовали чернила, которые могут сохранять различимое тепло долгие годы, но они были дороги и труднодоступны даже для таких, как Триэль.
Джарлаксл смотрел на угрюмое выражение дочери Баэнре. Триэль явно была чем-то обеспокоена. "Этот свет вполне оправдан тем, что планирует твоя мать", продолжил он.
"Правда?" - голос Триэль стал язвительным. "Ты настолько самоуверен что полагаешь себя в состоянии понять мотивы моей матери?"
"Она отправится в Митриловый Зал", открыто сказал Джарлаксл , зная что Триэль давно пришла к тому же выводу.
"Думаешь?"
Этот загадочный ответ сдвинул наемника с места. Он сделал шаг ко второму, менее вычурному креслу в комнате, и его пятки глухо стукнули, хотя шел он по толстому и мягкому ковру.
Триэль ухмыльнулась, не впечатленная магической обувью. Давно было известно, что Джарлаксл может идти так тихо или громко как пожелает по любой поверхности. Многочисленные украшения на нем были зачарованы похожим образом, перезваниваясь и постукивая или оставаясь идеально тихими по его желанию.
"Если ты оставил дырку в моем ковре, заполню я ее твоим сердцем", пообещала Триэль, пока Джарлаксл поудобнее откидывался назад в накрытом каменном кресле, разглаживая вышивку на подлокотнике, так, чтобы ткань показывала четкое изображение черно-желтого паука, подземного варианта поверхностного тарантула.
"А почему ты думаешь, что она не пойдет?" спросил Джарлаксл , игнорируя угрозу, хотя зная Триэль Баэнре вполне серьезно раздумывал, сколько других сердец сейчас воткано в ковер.
"А я думаю?" спросила Триэль.
Джарлаксл тяжело вздохнул. Он предполагал, что это будет очередная схватка, разговор, в котором Триэль попыталась бы вытянуть ту информацию которой уже располагал наемник, почти не предлагая ничего взамен. Однако, когда Триэль настояла, чтобы Джарлаксл пришел к ней, вместо того, чтобы как обычно встретиться с ним за пределами Тир Бреч, Джарлаксл стал надеяться на что-нибудь посущественнее. Для него было ясно, что единственной причиной переноса встречи в Арах-Тинилит было то, что в этом месте можно укрыться даже от вездесущих ушей ее матери.
И вот теперь, после всех долгих приготовлений, эта сверхважная встреча превращается в обычную перебранку.
Триэль казалось была столь же обеспокоена. Неожиданно она наклонилась в кресле, ее лицо было свирепым. "Она хочет заполучить наследие!" объявила женщина.
Джарлаксл сложил пальцы, при этом его браслеты звякнули, и он подумал, что похоже разговор наконец приобретает смысл.
"Власть над Мензоберранзаном теперь недостаточна для Матроны Баэнре," продолжала Триэль, снова откинувшись назад. "Она должна расширить свое влияние".
"Я считал, что видения твоей матери посланы Лолт", заметил Джарлаксл , и искренне удивился явному неудовольствию Триэль.
"Может быть", признала она. "Паучья Королева будет рада завоеванию Митрилового Зала, тем более, если это приведет к пленению изменника До'Урдена. Но есть и другие соображения".
"Блингденстон?", спросил Джарлаксл , имея в виду город свирфнеблинов, глубинных гномов, давних врагов дроу.
"Одно из", ответила Триэль. "Блингденстон недалеко от туннелей, ведущих к Митриловому Залу".
"Твоя мать упоминала, что со свирфнебли разберутся на обратном пути", сообщил Джарлаксл , придя к выводу, что он должен будет подбросить немного информации, чтобы Триэль продолжала так же открыто. Наемник решил, что Триэль должно быть очень расстроена, если позволяет ему так глубоко взглянуть на ее эмоции и страхи.
Триэль кивнула, принимая новости без удивления. "Есть и другие соображения", повторила она. "То, что хочет совершить Матрона Баэнре огромный труд, и нужны будут союзники, возможно, даже иллитиды."
Рассуждения дочери Баэнре показались Джарлакслю вполне разумными. У Матроны Баэнре давно был советник-иллитид, по мнению Джарлаксля - уродливое и опасное существо. Он никогда не чувствовал себя комфортно рядом со спрутоголовыми гуманоидами. Основой выживания Джарлаксля было понимание и предугадывание противников, но все его мастерство было бесполезно там, где замешаны иллитиды. Пожиратели мозгов, как их еще называли, думали слишком отлично от других рас, действуя в соответствиями с принципами и правилами непонятными ни для кого другого.