Страница:
С этого места она увидела еще двоих. Артемис Энтрери мчался по направлению к ней, но, не добежав, прыгнул в широкую трещину, открывшуюся от землетрясения. А этот странный темный эльф, Джарлакс, забежал к Гефестусу со спины и, к величайшему изумлению женщины, стал колдовать. Дугообразный разряд отвлек чудище на мгновение и дал Данике секунду передышки, которой она и воспользовалась.
Метнувшись вон из укрытия, она сделала сальто, чтобы избежать удара хвостом Гефестуса, и бросилась в ту же расселину, что и Артемис Энтрери.
Едва перемахнув через край, она поняла, что хоть это и не самый хороший выбор, но все лучше, чем под носом у дракона. Трещина уходила вниз зигзагами и изобиловала острыми выступами. Даника призвала все свое мастерство на помощь и отчаянно работала руками и ногами, чтобы смягчить удары и как-то замедлить падение. Щель открывалась в какую-то пустоту, и на последних двадцати футах Данике не за что было даже уцепиться. Единственное, что ей удалось, — приземлиться на ноги и сразу сделать кувырок. Ей пришлось кувыркаться довольно долго, чтобы погасить инерцию падения.
Вскочив на ноги, она оказалась лицом к лицу с Артемисом Энтрери, стоявшим у стены. Похоже, он тоже отделался лишь синяками. Убийца пристально глядел на нее, держа в руке горящий факел, который тут же отбросил в сторону, едва она разглядела его.
— А я думал, Гефестус испепелил тебя с первого раза, — заметил он, отделяясь от стены и вынимая меч и кинжал, сиявший белым светом.
— Не всегда выходит так, как хочется, — холодно ответствовала она.
— Ты возненавидела меня с первого же взгляда, — усмехнувшись, будто ему это было совершенно безразлично, проговорил Энтрери.
—Нет, Артемис Энтрери, задолго до этого, — ответила Даника и сделала шаг вперед, не сводя взгляда с клинков противника.
— Мало ли кого здесь можно встретить, — взглядом показывая на оружие, пояснил Энтрери. Однако на лице женщины была написана такая ненависть, что было ясно — ее устроит только полная победа. Убийце не хотелось с ней драться, настолько это было бессмысленно и не вовремя, но и уклоняться от боя он тоже не стал бы.
— Твоя правда, — все так же приближаясь к нему, согласилась Даника.
Обоим было ясно, что когда-то это должно было случиться. Они растеряли своих спутников, в нескольких футах над их головами рвал и метал разъяренный дракон, вся пещера грозила вот-вот обрушиться, но Даника испытывала такое ощущение, что схватка просто необходима.
И Энтрери, несмотря на весь свой здравый смысл и расчетливость, особой досады не чувствовал.
Правда, потрясение наемника длилось всего мгновение, потому что на самом деле волноваться было не о чем. Несмотря на то, что большинство чар в пещере были бессильны — и дроу знал, что сам дракон не мог этого сделать, — у Джарлакса все же было в запасе достаточно уловок, чтобы уйти от чудища невредимым.
Гефестус распахнул гигантскую пасть, но темный эльф стоял неподвижно — пусть дракон думает, что добыча сама идет в руки. Обманутый пивафви, Гефестус промахнулся и оглушительно заревел, со всего маху треснувшись головой о каменную стену.
Рассвирепев, он снова дохнул пламенем, но Джарлакс сделал движение пальцем, украшенным необычным перстнем, открыл межуровневый переход и перенесся за спину чудовища. Можно было бы просто исчезнуть, но ему хотелось подольше подразнить дракона, отвлекая его внимание. Дроу выхватил одну из своих волшебных палочек и запустил в самый кончик хвоста Гефестуса сгусток зеленоватой Желеобразной массы.
— Вот теперь я тебя поймал! — торжествующе прокричал он, когда пламя угасло.
Дракон снова круто развернулся, и его хвост обмотался вокруг всего туловища, поскольку клей держал хоть и недолго, но крепко.
Джарлакс отправил еще один сгусток, прямо в морду Гефестуса.
Но потом дроу сразу вспомнил, из-за чего он зарекся когда-либо иметь дела с красными драконами. Чудище неистово забилось, сотрясая стены глухим рыком из залепленной пасти. Он так рвался, что выдернул хвост с куском цельной породы.
Вежливо прикоснувшись к полям шляпы, дроу воспользовался последним волшебством кольца и снова исчез за спиной твари, но только чуть дальше первого места. Там был еще один выход, и Джарлакс подозревал, что этот путь приведет его к неким старым знакомым.
Он догадывался, что кристалл оказался в руках этих самых знакомых. Поскольку первый яростный выдох Гефестуса его не уничтожил, Креншинибон, видимо, был похищен в самый решающий момент, после чего и были насланы чары, разрушавшие все ранее наложенные заклинания.
Меньше всего на этом свете Джарлаксу хотелось, чтобы Рай'ги и Киммуриэль заграбастали хрустальный осколок, а потом явились бы по его душу.
Джарлакс покинул пещеру, где остервенело метался дракон. Из-под шляпы дроу извлек маленький лоскуток черной материи в виде летучей мыши. Прошептав короткое заклинание, он подбросил его в воздух, и он тотчас же превратился в живое существо — настоящая летучая мышь послушно опустилась на плечо к своему хозяину. Дроу шепотом отдал ей приказание, подбросил вверх, и маленький разведчик бесшумно унесся во мрак.
Но Рай’ги самоуверенно усмехался: чего теперь бояться, когда кристалл в его руках? Очень скоро на его стороне будет еще и гигантская ящерица. Чародей вглядывался в глубь туннеля, шедшего к логову Гефестуса.
Краем глаза он приметил какое-то движение сбоку, и в его голове раздался вопль предостережения Креншинибона.
В нескольких шагах от Рай'ги появился Яраскрик, угрожающе поводя щупальцами вокруг рта.
— Это ты тот дружок Киммуриэля, — проговорил Рай'ги, — что продал нам Корина Сулеза?
«Предательство подразумевает наличие союза, — безмолвно возразил иллитид. — Так что никакого предательства не было».
— Но раз уж ты пришел сюда со мной, почему было не сделать это в открытую? — поинтересовался дроу.
«Я пришел не с тобой, а за тобой», — невозмутимо ответил Яраскрик.
Рай’ги ощущал, какая жгучая ненависть течет от Креншинибона к иллитиду.
— Раньше дроу и твой народ не раз заключали союзы, — начал Рай’ги, — и никогда у них не было повода сводить счеты. Давай и сейчас не станем.
Чародей пытался заговорить проницателю разума зубы вовсе не из страха — он тянул время и прикидывал, какую выгоду можно извлечь из этой неожиданной встречи.
Однако Креншинибон так захлебывался яростью и ненавистью, что любое содружество с иллитидом вряд ли оказалась бы возможным.
А тут еще урод извлек волшебный фонарь, зажег его и направил луч на кристалл. Вопли хрустального осколка в голове дроу понемногу затихли.
«Кристалл нужно снова отнести к дракону», — отдал мысленный приказ иллитид, настолько усилив его мощью своего разума, что Рай'ги невольно сделал шаг к логову Гефестуса.
Однако темный эльф так долго прожил в жестоком мире своих коварных сородичей, что научился не теряться в любых схватках. Он подавил порыв силой воли, покрепче упер ноги в каменный пол, повернулся к иллитиду и, угрожающе сузив красные глаза, прошипел:
— Оставь в покое Креншинибон, и тогда, возможно, я отпущу тебя живым.
«Он должен быть уничтожен! — почти прокричал Яраскрик в его голове. — Он никому не приносит пользы, даже самому себе, только несчастья!»
При этом он поднял фонарь повыше и приблизился на шаг. Его извивающиеся щупальца нетерпеливо тянулись к Рай'ги, стоявшему все же довольно далеко. Чародей начал заклинание, но мгновенно ощутил, что расстояние для псионической силы неважно.
Волна энергии ошеломила его, чужая воля атаковала разум. Рай'ги понял, что падает, взгляд уперся сначала в стену, а потом в потолок, а он только беспомощно наблюдал за собой словно со стороны.
Он мысленно воззвал к Креншинибону, но голос кристалла был почти неразличим; подавленный властью волшебного фонаря. Рай’ги с отчаянием представил, как отвратительные щупальца иллитида проникнут ему под кожу, жадно стремясь добраться до мозга.
Огромным усилием он заставил себя успокоиться и поглядел на иллитида, который был уже совсем близко.
Рай'ги решил было быстро-быстро произнести заклинание и сделать несколько энергичных пассов, но передумал, сообразив, что с проницателем разума надо бороться хитростью, заставить его поверить в то, что он, дроу, сломлен. Темные эльфы давно поняли, что с надменными иллитидами так и надо действовать. Яраскрику, ничем не отличавшемуся от своих сородичей, вряд ли пришло бы в голову, что какой-то ничтожный дроу смог устоять перед его псионической мощью.
Рай'ги, изображая полнейшую беспомощность, создал очень простое волшебство, сопроводив заклинание едва заметным движением.
В голове его гремел голос иллитида:
«Его нужно уничтожить!»
Мерзкие щупальца, извиваясь, тянулись к лицу чародея, а рукой он пытался достать хрустальный осколок.
Рай’ги привел заклинание в действие. Не последовало ни взрыва, ни грохота, ни ослепительной вспышки, ни языков всепожирающего пламени. По мановению руки колдуна налетел порыв ветра, он надул свободное одеяние Яраскрика, так что тому даже пришлось отступить на шаг, а собственные щупальца хлестнули его по отвратительной физиономии.
Этот же порыв задул и волшебный фонарь.
Иллитид глянул на него, не зная, то ли сперва силой мысли зажечь фонарь, то ли атаковать Рай'ги, пока не последовало новое заклинание.
Но ни того, ни другого он сделать не успел, потому что его вдруг захлестнула волна мучительнейшей тоски и отчаяния, внушенных Креншинибоном, но при этом коварный кристалл давал надежду, прозрачно намекая, что все можно поправить, и даже больше, обрести небывалое могущество и власть.
Яраскрик немедленно выставил ментальный заслон, пресекая любые поползновения хрустального осколка.
Но тут посланная Рай'ги магическая волна сильнейшим ударом в грудь сбила иллитида с ног и отбросила назад.
— Ты, недоумок! — выкрикнул Рай'ги. — Думаешь, без Креншинибона я с тобой не справлюсь?
Яраскрик поднял глаза на колдуна, приготовившись сразить его силой мысли, и увидел, что тот направил на него черную волшебную палочку. Тем не менее, он все равно обрушил на чародея сгусток псионической силы, и Рай'ги пришлось отступить, но прежде он успел привести в действие магический предмет. У Джарлакса была похожая палочка, с ее помощью он удержал на месте Гефестуса, приклеив его хвост и залепив пасть.
Рай’ги выдержал ментальный удар иллитида, выпрямился и расхохотался при виде жалкого зрелища — могучий проницатель разума распластался на камнях пещеры, залитый зеленоватой вязкой массой.
Креншинибон вновь начал атаку, блокируя силу урода. Рай'ги подошел ближе и навис над Яраскриком, глядя в его молочно-белые глаза. Иллитид понял — надеяться больше не на что.
— За что ж ты меня так ненавидишь? — кисло усмехаясь, спросил убийца, останавливаясь в трех шагах от Даники. — А может, ты просто меня боишься и не хочешь это показать? Меня стоит бояться, ты сама это знаешь.
Даника не сводила с него глаз. Она и впрямь ненавидела стоявшего перед ней человека, которого знала по рассказам Дзирта До'Урдена и более разговорчивой Кэтти-бри. Он воплощал в себе все, что оскорбляло ее чувства. А то, что он связался с темными эльфами, лишь подтверждало ее мнение.
— Может, было бы лучше помериться силами, когда мы будем далеко отсюда? — предложил Энтрери. — Или ты решила, что этот бой состоится во что бы то ни стало?
— Наверное, разумнее было бы поступить, как ты говоришь, — согласилась Даника и, не успев договорить, скользнула вперед по каменному полу, низко пригнувшись под направленным в ее сторону клинком Энтрери, и ударила его по ногам. — Но ведь мы оба никогда не были рабами здравого смысла, разве нет, мерзкий убийца?
Энтрери подыграл ее уловке, оступившись назад. Потом сделал обратный кувырок, пронеся стопы над ее ногой, и, едва коснувшись носками земли, ринулся на Данику.
Лежа на земле, она чуть вывернулась, примеряясь к углу нападения, и в нужный момент, когда убийца оказался над ней с мечом, нацеленным ей в живот, сделала кувырок назад, одной ногой поддев его бедро изнутри. С великолепным самообладанием человека, которому нечего терять, она оперлась плечами на землю и сдвоенным ударом ног отбросила противника с его страшным оружием в сторону.
Он отлетел, в последний миг пригнув голову, чтобы сделать кувырок. Вскакивая на ноги, он одновременно развернулся лицом к Данике, которая тоже уже была на ногах и готова была броситься на него, но замерла перед направленными в ее сторону мечом и смертоносным кинжалом.
Энтрери чувствовал, как кровь кипит нетерпеливой жаждой боя. Понимая все безрассудство и бессмысленность схватки, он, тем не менее, наслаждался ею.
Похоже, Даника тоже.
Вдруг откуда-то со стороны донесся певучий голос темного эльфа:
— Давайте-ка поубивайте друг друга, и тем избавите нас от хлопот.
На их маленькое поле битвы выступил Бергиньон Бэнр с двумя своими подчиненными. В руках всех троих магическим сиянием горели первоклассные мечи.
Во что же превратится его жизнь без Даники? Что он скажет детям? Все его существование было неразрывно связано с этой замечательной и необыкновенно сильной женщиной.
Вот именно, необыкновенно сильной и замечательной, снова и снова повторял он себе, пробираясь по туннелю, в котором еще не осела пыль. Только один раз он остановился, чтобы быстро произнести заклинание и немного подлечить самый глубокий порез на плече. Жрец согнулся, закашляв, и сплюнул. Пыль, набившаяся в рот, мешала дышать.
Когда он выпрямился, то увидел прямо перед собой темного эльфа, чья черная кожа блеснула в свете фонарика Кэддерли.
Луч света не застал Киммуриэля Облодру врасплох, хоть и больно ударил по глазам.
Умный жрец Денеир мгновенно связал все воедино. Он сделал определенные заключения из разговоров с Джарлаксом и наемным убийцей, кое-что ему поведали сущности низших уровней, так что появление еще одного темного эльфа хоть и было несколько неожиданным, все же не обескуражило его.
Их разделял всего десяток шагов, и так они и стояли, оценивая друг друга. Киммуриэль проник в разум жреца псионической силой, достаточной, чтобы сокрушить волю любого обычного человека.
Но Кэддерли Бонадьюс не был обычным человеком. Его общение с богом посредством, внутреннего гимна Денеиру было сродни ментальной практике псиоников и требовало жесточайшей дисциплины мысли.
Кэддерли не умел проецировать силу своего разума вовне, но мог прекрасно противостоять чуждым вторжениям, кроме того, он ясно понял, какого рода нападению подвергся.
Он стал прокручивать в голове мысли о хрустальном осколке и все, что ему было о нем известно.
Дроу повел рукой, прерывая контакт, и вынул меч, замерцавший в сумеречном коридоре. Часть своих псионических сил он использовал на то, чтобы придать себе физической мощи в бою.
Кэддерли ничего такого делать не стал. Он просто стоял, глядя на Киммуриэля, и понимающе улыбался. Единственное, чем он воспользовался, — чарами, позволявшими понимать язык дроу.
Дроу смотрел на него с любопытством и ждал объяснений,
— Тебе не меньше моего хочется, чтобы Креншинибона не стало, — пояснил жрец. — Ведь ты же псионик, проклятие кристалла, один из его самых ненавистных врагов.
Киммуриэль молчал, не сводя с него тяжелого взгляда.
— Что ты можешь знать об этом, жалкий человек? — проговорил он.
— Хрустальный осколок не долго будет мириться с тем, что ты жив, ты сам это знаешь.
— Думаешь, я пойду против Рай'ги и стану помогать человеку? — спросил темный эльф.
Кэддерли понятия не имел, кто такой Рай'ги, но решил, что это какой-то дроу, наделенный силой и положением.
— Тогда скройся, спасайся сам, — предложил жрец с таким невозмутимым спокойствием и уверенностью, что Киммуриэль вгляделся в него еще более пристально.
Кэддерли вновь почувствовал попытку псионического вторжения, но на сей раз позволил Киммуриэлю проникнуть в свое сознание и показал ему песнь Денеиру, чтобы тот сам убедился, насколько гармоничен этот поток несокрушимой силы, и понял, что любая схватка будет проиграна.
Дроу снова оборвал связь с его сознанием.
— Обычно я не так великодушен, темный эльф, — объявил Кэддерли, — но у меня сейчас есть более важные заботы. Ты не питаешь к Креншинибону никакой любви и, быть можете больше меня желаешь его уничтожения. Если же это не произойдет и кристалл останется у этого твоего товарища Рай'ги, то твоя смерть не за горами. Так помоги же мне уничтожить его. Если ты и твои соплеменники намерены вернуться на свою черную родину, я не стану мешать.
Киммуриэль некоторое время стоял безучастно, потом улыбнулся и качнул головой.
— Рай'ги — очень сильный противник, — заверил он, — тем более с Креншинибоном в руках.
И, не дожидаясь ответа, он взмахнул рукой и начал таять в воздухе. Став почти прозрачным, дроу повернулся и ушел через каменную стену.
Кэддерли выждал немного и лишь потом испустил вздох облегчения. Он действовал по наитию и откровенно блефовал. Он приготовил заклинания, пригодные для битвы с драконом, но не с темными эльфами. Мощь же этого неожиданного встречного оказалась очень велика» жрец успел это ясно ощутить.
Теперь он узнал имя другого темного эльфа, Рай'ги, так что его опасения подтвердились. Кэддерли, как и Джарлакс, довольно много знал о древнем кристалле и понимал, что, если бы дыхание Гефестуса разрушило его, у них не осталось бы в этом никаких сомнений. Теперь же нетрудно было догадаться, когда и как исчез Креншинибон. Так что надежда найти потерянных друзей сильно поблекла, когда он узнал, что где-то поблизости есть еще дроу, а над головой продолжает бушевать разъяренный красный дракон.
Кэддерли пошел вперед так быстро, как только мог, не рискуя привлечь к себе внимания, и вновь молча вознес гимн Денеиру, моля указать ему дорогу к Данике.
Темные эльфы разделились. Один боец стал напротив женщины, Бергиньон и второй солдат направились к убийце. Но Бергиньон жестом приказал солдату отойти.
— Расправьтесь с женщиной, да поскорее, — приказал он на родном языке. — С этим я хочу биться один на один.
Энтрери переглянулся с Даникой и поднял два пальца вверх, одновременно показывая на двух дроу, приближавшихся к ней. Она мгновенно все поняла и кивнула. Ей надо попытаться занять на время обоих, пока Энтрери будет сражаться с Бэнром, хотя оба понимали, что долго ей не выдержать и ему придется поторопиться.
— Мне всегда было интересно, чем окончилась бы наша схватка с Дзиртом До'Урденом, — сказал Бергиньон убийце. — Теперь уж мне этого не узнать, но мы попробуем с тобой, ведь ты, говорят, ни в чем ему не уступаешь.
— Приятно слышать, что ты меня так высоко ценишь, трусливый сын Бэнр, — поклонился Энтрери.
Он понимал, что Бергиньона это разозлит, и отступил заранее. Дроу ринулся на него с таким неистовством, что убийца чуть не проиграл схватку еще до начала. Он отскочил и начал отступать, а выпады двух мечей дроу следовали один за другим: вниз, вниз, вверх, в живот. Энтрери три раза отпрыгивал, потом смог ударить своим мечом поперек клинков противника. Но перед ним был не какой-то деревенщина, не орк и не крысиный оборотень, а опытный, бывалый воин-дроу. Бергиньон продолжал давить на меч Энтрери клинком в левой руке, а правый быстро вывернул и ударил сверху.
Убийца в последний миг отбил его кинжалом. Ему удалось вывернуть руку и направить на Бергиньона острие Когтя Шарона. Он не сделал прямой выпад.
Бергиньон закрылся левым мечом, высвободил правый и ударил скрещенными клинками по мечу противника. Удерживая одним мечом Коготь Шарона, второй занес над головой противника для смертельного удара.
Женщина уже начинала изнемогать, а они орудовали длинными мечами с той же дьявольской согласованностью. От каждого взмаха клинком, стоившего дроу всего лишь незначительного поворота запястья, ей приходилось уклоняться всем телом и от каждого выпада отскакивать назад.
Бросив быстрый взгляд в сторону Энтрери, она увидела, что он и третий дроу сражаются с остервенением, сталь звенит почти непрерывно, но темный эльф, кажется, побеждает. Даника поняла, что ей остается предпринять последнюю отчаянную попытку.
Она внезапно бросилась вперед, затем резко прянула влево, хотя до стены в эту сторону оставалось едва ли три шага. Видя, что деваться ей некуда, ближайший дроу метнулся следом и всадил в нее клинок, но попал… в пустоту.
Даника взбежала по стене, оттолкнулась и кувыркнулась на землю рядом с этим темным эльфом. Сразу присев, она стремительно крутнулась на месте, выбросив в сторону одну ногу, чтобы подсечь противника.
Будь он один, у нее бы это получилось, но его товарищ всадил один из мечей ей глубоко в бедро. Она закричала и отпрянула, тщетно пытаясь отбиться от врагов ногами.
И тут на нее опустилась сфера непроглядного мрака. Женщина прижалась спиной к камню и поняла, что деваться ей некуда.
— Ищешь выход? — поинтересовался дроу.
— Друзей ищу, — ответил Кэддерли.
— Скорее всего, они уже за пределами горы, — предположил псионик, и Кэддерли вдруг замедлил шаг.
А действительно, разве Даника и дворфы не стали бы искать выход наружу? Жрецу хорошо было известно, что через нижние туннели можно выбраться на свет без особых сложностей, — он это выяснил еще перед путешествием. Правда, коридоры здесь сплетались в сплошной лабиринт, но достаточно было поплевать на палец и определить, откуда поступает воздух. Айвен и Пайкел легко выбрались бы из туннелей, а вот как Даника?
— Сюда кто-то идет, — предупредил дроу и, прижавшись к стене, замер так, что его не стало видно совсем, будто исчез.
Кэддерли понимал, что если это дроу, то Киммуриэль и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь, скорее даже присоединится к своим соплеменникам.
Однако едва он об этом подумал, как понял, что шаги принадлежат вовсе не скрытным темным эльфам, а кому-то гораздо более шумному и неуклюжему.
— Безмозглый ты ду-ид! — загрохотал знакомый голос. — Мало того, что в яму меня уронил, так там еще камней до черта!
— У-у-уй! — ответил Пайкел как раз в тот момент, когда они, показавшись из-за поворота, попали в свет фонарика жреца.
Айвен пронзительно вскрикнул и хотел сразу ринуться в бой, но брат удержал его и что-то шепнул на ухо.
— Э, да ты прав, — согласился желтобородый. — Проклятущие дроу свет не жалуют.
Кэддерли подошел к ним ближе.
— Где Даника?
Лица братьев, мгновенно посветлевшие было при виде жреца, сразу омрачились.
— Помогите мне ее найти! — попросил их Кэддерли и повернулся к Киммуриэлю.
Но того уже и след простыл. Видно, он решил, что новые спутники жреца — не лучшая для него компания, и исчез.
Бергиньон начал лихорадочно соображать. Куда он мог деться? Его оружие на месте, а его самого нет. Где он?
Где находится противник и что случилось, он понял только по движению, когда Энтрери высвободил свои клинки. В тот самый миг, когда Бергиньон заносил меч, Энтрери подался вперед, пригнулся и использовал лезвие меча дроу как визуальный заслон.
Метнувшись вон из укрытия, она сделала сальто, чтобы избежать удара хвостом Гефестуса, и бросилась в ту же расселину, что и Артемис Энтрери.
Едва перемахнув через край, она поняла, что хоть это и не самый хороший выбор, но все лучше, чем под носом у дракона. Трещина уходила вниз зигзагами и изобиловала острыми выступами. Даника призвала все свое мастерство на помощь и отчаянно работала руками и ногами, чтобы смягчить удары и как-то замедлить падение. Щель открывалась в какую-то пустоту, и на последних двадцати футах Данике не за что было даже уцепиться. Единственное, что ей удалось, — приземлиться на ноги и сразу сделать кувырок. Ей пришлось кувыркаться довольно долго, чтобы погасить инерцию падения.
Вскочив на ноги, она оказалась лицом к лицу с Артемисом Энтрери, стоявшим у стены. Похоже, он тоже отделался лишь синяками. Убийца пристально глядел на нее, держа в руке горящий факел, который тут же отбросил в сторону, едва она разглядела его.
— А я думал, Гефестус испепелил тебя с первого раза, — заметил он, отделяясь от стены и вынимая меч и кинжал, сиявший белым светом.
— Не всегда выходит так, как хочется, — холодно ответствовала она.
— Ты возненавидела меня с первого же взгляда, — усмехнувшись, будто ему это было совершенно безразлично, проговорил Энтрери.
—Нет, Артемис Энтрери, задолго до этого, — ответила Даника и сделала шаг вперед, не сводя взгляда с клинков противника.
— Мало ли кого здесь можно встретить, — взглядом показывая на оружие, пояснил Энтрери. Однако на лице женщины была написана такая ненависть, что было ясно — ее устроит только полная победа. Убийце не хотелось с ней драться, настолько это было бессмысленно и не вовремя, но и уклоняться от боя он тоже не стал бы.
— Твоя правда, — все так же приближаясь к нему, согласилась Даника.
Обоим было ясно, что когда-то это должно было случиться. Они растеряли своих спутников, в нескольких футах над их головами рвал и метал разъяренный дракон, вся пещера грозила вот-вот обрушиться, но Даника испытывала такое ощущение, что схватка просто необходима.
И Энтрери, несмотря на весь свой здравый смысл и расчетливость, особой досады не чувствовал.
* * *
Гефестус завертелся с бешеной скоростью, и Джарлакс усомнился в правильности своего хода. Тем не менее, он поступил, как настоящий боевой товарищ, дав возможность Данике и Энтрери уйти от дракона.Правда, потрясение наемника длилось всего мгновение, потому что на самом деле волноваться было не о чем. Несмотря на то, что большинство чар в пещере были бессильны — и дроу знал, что сам дракон не мог этого сделать, — у Джарлакса все же было в запасе достаточно уловок, чтобы уйти от чудища невредимым.
Гефестус распахнул гигантскую пасть, но темный эльф стоял неподвижно — пусть дракон думает, что добыча сама идет в руки. Обманутый пивафви, Гефестус промахнулся и оглушительно заревел, со всего маху треснувшись головой о каменную стену.
Рассвирепев, он снова дохнул пламенем, но Джарлакс сделал движение пальцем, украшенным необычным перстнем, открыл межуровневый переход и перенесся за спину чудовища. Можно было бы просто исчезнуть, но ему хотелось подольше подразнить дракона, отвлекая его внимание. Дроу выхватил одну из своих волшебных палочек и запустил в самый кончик хвоста Гефестуса сгусток зеленоватой Желеобразной массы.
— Вот теперь я тебя поймал! — торжествующе прокричал он, когда пламя угасло.
Дракон снова круто развернулся, и его хвост обмотался вокруг всего туловища, поскольку клей держал хоть и недолго, но крепко.
Джарлакс отправил еще один сгусток, прямо в морду Гефестуса.
Но потом дроу сразу вспомнил, из-за чего он зарекся когда-либо иметь дела с красными драконами. Чудище неистово забилось, сотрясая стены глухим рыком из залепленной пасти. Он так рвался, что выдернул хвост с куском цельной породы.
Вежливо прикоснувшись к полям шляпы, дроу воспользовался последним волшебством кольца и снова исчез за спиной твари, но только чуть дальше первого места. Там был еще один выход, и Джарлакс подозревал, что этот путь приведет его к неким старым знакомым.
Он догадывался, что кристалл оказался в руках этих самых знакомых. Поскольку первый яростный выдох Гефестуса его не уничтожил, Креншинибон, видимо, был похищен в самый решающий момент, после чего и были насланы чары, разрушавшие все ранее наложенные заклинания.
Меньше всего на этом свете Джарлаксу хотелось, чтобы Рай'ги и Киммуриэль заграбастали хрустальный осколок, а потом явились бы по его душу.
Джарлакс покинул пещеру, где остервенело метался дракон. Из-под шляпы дроу извлек маленький лоскуток черной материи в виде летучей мыши. Прошептав короткое заклинание, он подбросил его в воздух, и он тотчас же превратился в живое существо — настоящая летучая мышь послушно опустилась на плечо к своему хозяину. Дроу шепотом отдал ей приказание, подбросил вверх, и маленький разведчик бесшумно унесся во мрак.
* * *
— Гефестус станет нашей собственностью, — шепнул Рай’ги Креншинибону, с упоением прикидывая, сколько хорошего принесет ему этот день. Умом-то он понимал, что надо как можно скорее убираться отсюда, потому что вряд ли Киммуриэлю и остальным удастся уничтожить Джарлакса и его союзников.Но Рай’ги самоуверенно усмехался: чего теперь бояться, когда кристалл в его руках? Очень скоро на его стороне будет еще и гигантская ящерица. Чародей вглядывался в глубь туннеля, шедшего к логову Гефестуса.
Краем глаза он приметил какое-то движение сбоку, и в его голове раздался вопль предостережения Креншинибона.
В нескольких шагах от Рай'ги появился Яраскрик, угрожающе поводя щупальцами вокруг рта.
— Это ты тот дружок Киммуриэля, — проговорил Рай'ги, — что продал нам Корина Сулеза?
«Предательство подразумевает наличие союза, — безмолвно возразил иллитид. — Так что никакого предательства не было».
— Но раз уж ты пришел сюда со мной, почему было не сделать это в открытую? — поинтересовался дроу.
«Я пришел не с тобой, а за тобой», — невозмутимо ответил Яраскрик.
Рай’ги ощущал, какая жгучая ненависть течет от Креншинибона к иллитиду.
— Раньше дроу и твой народ не раз заключали союзы, — начал Рай’ги, — и никогда у них не было повода сводить счеты. Давай и сейчас не станем.
Чародей пытался заговорить проницателю разума зубы вовсе не из страха — он тянул время и прикидывал, какую выгоду можно извлечь из этой неожиданной встречи.
Однако Креншинибон так захлебывался яростью и ненавистью, что любое содружество с иллитидом вряд ли оказалась бы возможным.
А тут еще урод извлек волшебный фонарь, зажег его и направил луч на кристалл. Вопли хрустального осколка в голове дроу понемногу затихли.
«Кристалл нужно снова отнести к дракону», — отдал мысленный приказ иллитид, настолько усилив его мощью своего разума, что Рай'ги невольно сделал шаг к логову Гефестуса.
Однако темный эльф так долго прожил в жестоком мире своих коварных сородичей, что научился не теряться в любых схватках. Он подавил порыв силой воли, покрепче упер ноги в каменный пол, повернулся к иллитиду и, угрожающе сузив красные глаза, прошипел:
— Оставь в покое Креншинибон, и тогда, возможно, я отпущу тебя живым.
«Он должен быть уничтожен! — почти прокричал Яраскрик в его голове. — Он никому не приносит пользы, даже самому себе, только несчастья!»
При этом он поднял фонарь повыше и приблизился на шаг. Его извивающиеся щупальца нетерпеливо тянулись к Рай'ги, стоявшему все же довольно далеко. Чародей начал заклинание, но мгновенно ощутил, что расстояние для псионической силы неважно.
Волна энергии ошеломила его, чужая воля атаковала разум. Рай'ги понял, что падает, взгляд уперся сначала в стену, а потом в потолок, а он только беспомощно наблюдал за собой словно со стороны.
Он мысленно воззвал к Креншинибону, но голос кристалла был почти неразличим; подавленный властью волшебного фонаря. Рай’ги с отчаянием представил, как отвратительные щупальца иллитида проникнут ему под кожу, жадно стремясь добраться до мозга.
Огромным усилием он заставил себя успокоиться и поглядел на иллитида, который был уже совсем близко.
Рай'ги решил было быстро-быстро произнести заклинание и сделать несколько энергичных пассов, но передумал, сообразив, что с проницателем разума надо бороться хитростью, заставить его поверить в то, что он, дроу, сломлен. Темные эльфы давно поняли, что с надменными иллитидами так и надо действовать. Яраскрику, ничем не отличавшемуся от своих сородичей, вряд ли пришло бы в голову, что какой-то ничтожный дроу смог устоять перед его псионической мощью.
Рай'ги, изображая полнейшую беспомощность, создал очень простое волшебство, сопроводив заклинание едва заметным движением.
В голове его гремел голос иллитида:
«Его нужно уничтожить!»
Мерзкие щупальца, извиваясь, тянулись к лицу чародея, а рукой он пытался достать хрустальный осколок.
Рай’ги привел заклинание в действие. Не последовало ни взрыва, ни грохота, ни ослепительной вспышки, ни языков всепожирающего пламени. По мановению руки колдуна налетел порыв ветра, он надул свободное одеяние Яраскрика, так что тому даже пришлось отступить на шаг, а собственные щупальца хлестнули его по отвратительной физиономии.
Этот же порыв задул и волшебный фонарь.
Иллитид глянул на него, не зная, то ли сперва силой мысли зажечь фонарь, то ли атаковать Рай'ги, пока не последовало новое заклинание.
Но ни того, ни другого он сделать не успел, потому что его вдруг захлестнула волна мучительнейшей тоски и отчаяния, внушенных Креншинибоном, но при этом коварный кристалл давал надежду, прозрачно намекая, что все можно поправить, и даже больше, обрести небывалое могущество и власть.
Яраскрик немедленно выставил ментальный заслон, пресекая любые поползновения хрустального осколка.
Но тут посланная Рай'ги магическая волна сильнейшим ударом в грудь сбила иллитида с ног и отбросила назад.
— Ты, недоумок! — выкрикнул Рай'ги. — Думаешь, без Креншинибона я с тобой не справлюсь?
Яраскрик поднял глаза на колдуна, приготовившись сразить его силой мысли, и увидел, что тот направил на него черную волшебную палочку. Тем не менее, он все равно обрушил на чародея сгусток псионической силы, и Рай'ги пришлось отступить, но прежде он успел привести в действие магический предмет. У Джарлакса была похожая палочка, с ее помощью он удержал на месте Гефестуса, приклеив его хвост и залепив пасть.
Рай’ги выдержал ментальный удар иллитида, выпрямился и расхохотался при виде жалкого зрелища — могучий проницатель разума распластался на камнях пещеры, залитый зеленоватой вязкой массой.
Креншинибон вновь начал атаку, блокируя силу урода. Рай'ги подошел ближе и навис над Яраскриком, глядя в его молочно-белые глаза. Иллитид понял — надеяться больше не на что.
* * *
Оружия у нее не было, но Энтрери понимал, что предлагать ей сдаться — глупо. Он хорошо представлял себе, на что способна эта воительница. Ему не однажды приходилось сражаться с монахами, посвятившими себя боевым искусствам, и всякий раз они его чем-то удивляли. Женщине не терпелось ринуться в бой, он видел, как напряглись мышцы ее ног.— За что ж ты меня так ненавидишь? — кисло усмехаясь, спросил убийца, останавливаясь в трех шагах от Даники. — А может, ты просто меня боишься и не хочешь это показать? Меня стоит бояться, ты сама это знаешь.
Даника не сводила с него глаз. Она и впрямь ненавидела стоявшего перед ней человека, которого знала по рассказам Дзирта До'Урдена и более разговорчивой Кэтти-бри. Он воплощал в себе все, что оскорбляло ее чувства. А то, что он связался с темными эльфами, лишь подтверждало ее мнение.
— Может, было бы лучше помериться силами, когда мы будем далеко отсюда? — предложил Энтрери. — Или ты решила, что этот бой состоится во что бы то ни стало?
— Наверное, разумнее было бы поступить, как ты говоришь, — согласилась Даника и, не успев договорить, скользнула вперед по каменному полу, низко пригнувшись под направленным в ее сторону клинком Энтрери, и ударила его по ногам. — Но ведь мы оба никогда не были рабами здравого смысла, разве нет, мерзкий убийца?
Энтрери подыграл ее уловке, оступившись назад. Потом сделал обратный кувырок, пронеся стопы над ее ногой, и, едва коснувшись носками земли, ринулся на Данику.
Лежа на земле, она чуть вывернулась, примеряясь к углу нападения, и в нужный момент, когда убийца оказался над ней с мечом, нацеленным ей в живот, сделала кувырок назад, одной ногой поддев его бедро изнутри. С великолепным самообладанием человека, которому нечего терять, она оперлась плечами на землю и сдвоенным ударом ног отбросила противника с его страшным оружием в сторону.
Он отлетел, в последний миг пригнув голову, чтобы сделать кувырок. Вскакивая на ноги, он одновременно развернулся лицом к Данике, которая тоже уже была на ногах и готова была броситься на него, но замерла перед направленными в ее сторону мечом и смертоносным кинжалом.
Энтрери чувствовал, как кровь кипит нетерпеливой жаждой боя. Понимая все безрассудство и бессмысленность схватки, он, тем не менее, наслаждался ею.
Похоже, Даника тоже.
Вдруг откуда-то со стороны донесся певучий голос темного эльфа:
— Давайте-ка поубивайте друг друга, и тем избавите нас от хлопот.
На их маленькое поле битвы выступил Бергиньон Бэнр с двумя своими подчиненными. В руках всех троих магическим сиянием горели первоклассные мечи.
* * *
Кэддерли, с трудом выбравшись из засыпавших его обломков, весь в крови от десятка неглубоких ран, заковылял по узкому туннелю, натужно кашляя. Порывшись в своем мешке, он извлек оттуда волшебный цилиндрик, из одного конца которого падал яркий сноп света. Нужно найти Данику. Нужно увидеть ее во что бы то ни стало. Когда перед его мысленным взором вставала картина, как Гефестус дохнул на нее пламенем, жрецу становилось дурно.Во что же превратится его жизнь без Даники? Что он скажет детям? Все его существование было неразрывно связано с этой замечательной и необыкновенно сильной женщиной.
Вот именно, необыкновенно сильной и замечательной, снова и снова повторял он себе, пробираясь по туннелю, в котором еще не осела пыль. Только один раз он остановился, чтобы быстро произнести заклинание и немного подлечить самый глубокий порез на плече. Жрец согнулся, закашляв, и сплюнул. Пыль, набившаяся в рот, мешала дышать.
Когда он выпрямился, то увидел прямо перед собой темного эльфа, чья черная кожа блеснула в свете фонарика Кэддерли.
Луч света не застал Киммуриэля Облодру врасплох, хоть и больно ударил по глазам.
Умный жрец Денеир мгновенно связал все воедино. Он сделал определенные заключения из разговоров с Джарлаксом и наемным убийцей, кое-что ему поведали сущности низших уровней, так что появление еще одного темного эльфа хоть и было несколько неожиданным, все же не обескуражило его.
Их разделял всего десяток шагов, и так они и стояли, оценивая друг друга. Киммуриэль проник в разум жреца псионической силой, достаточной, чтобы сокрушить волю любого обычного человека.
Но Кэддерли Бонадьюс не был обычным человеком. Его общение с богом посредством, внутреннего гимна Денеиру было сродни ментальной практике псиоников и требовало жесточайшей дисциплины мысли.
Кэддерли не умел проецировать силу своего разума вовне, но мог прекрасно противостоять чуждым вторжениям, кроме того, он ясно понял, какого рода нападению подвергся.
Он стал прокручивать в голове мысли о хрустальном осколке и все, что ему было о нем известно.
Дроу повел рукой, прерывая контакт, и вынул меч, замерцавший в сумеречном коридоре. Часть своих псионических сил он использовал на то, чтобы придать себе физической мощи в бою.
Кэддерли ничего такого делать не стал. Он просто стоял, глядя на Киммуриэля, и понимающе улыбался. Единственное, чем он воспользовался, — чарами, позволявшими понимать язык дроу.
Дроу смотрел на него с любопытством и ждал объяснений,
— Тебе не меньше моего хочется, чтобы Креншинибона не стало, — пояснил жрец. — Ведь ты же псионик, проклятие кристалла, один из его самых ненавистных врагов.
Киммуриэль молчал, не сводя с него тяжелого взгляда.
— Что ты можешь знать об этом, жалкий человек? — проговорил он.
— Хрустальный осколок не долго будет мириться с тем, что ты жив, ты сам это знаешь.
— Думаешь, я пойду против Рай'ги и стану помогать человеку? — спросил темный эльф.
Кэддерли понятия не имел, кто такой Рай'ги, но решил, что это какой-то дроу, наделенный силой и положением.
— Тогда скройся, спасайся сам, — предложил жрец с таким невозмутимым спокойствием и уверенностью, что Киммуриэль вгляделся в него еще более пристально.
Кэддерли вновь почувствовал попытку псионического вторжения, но на сей раз позволил Киммуриэлю проникнуть в свое сознание и показал ему песнь Денеиру, чтобы тот сам убедился, насколько гармоничен этот поток несокрушимой силы, и понял, что любая схватка будет проиграна.
Дроу снова оборвал связь с его сознанием.
— Обычно я не так великодушен, темный эльф, — объявил Кэддерли, — но у меня сейчас есть более важные заботы. Ты не питаешь к Креншинибону никакой любви и, быть можете больше меня желаешь его уничтожения. Если же это не произойдет и кристалл останется у этого твоего товарища Рай'ги, то твоя смерть не за горами. Так помоги же мне уничтожить его. Если ты и твои соплеменники намерены вернуться на свою черную родину, я не стану мешать.
Киммуриэль некоторое время стоял безучастно, потом улыбнулся и качнул головой.
— Рай'ги — очень сильный противник, — заверил он, — тем более с Креншинибоном в руках.
И, не дожидаясь ответа, он взмахнул рукой и начал таять в воздухе. Став почти прозрачным, дроу повернулся и ушел через каменную стену.
Кэддерли выждал немного и лишь потом испустил вздох облегчения. Он действовал по наитию и откровенно блефовал. Он приготовил заклинания, пригодные для битвы с драконом, но не с темными эльфами. Мощь же этого неожиданного встречного оказалась очень велика» жрец успел это ясно ощутить.
Теперь он узнал имя другого темного эльфа, Рай'ги, так что его опасения подтвердились. Кэддерли, как и Джарлакс, довольно много знал о древнем кристалле и понимал, что, если бы дыхание Гефестуса разрушило его, у них не осталось бы в этом никаких сомнений. Теперь же нетрудно было догадаться, когда и как исчез Креншинибон. Так что надежда найти потерянных друзей сильно поблекла, когда он узнал, что где-то поблизости есть еще дроу, а над головой продолжает бушевать разъяренный красный дракон.
Кэддерли пошел вперед так быстро, как только мог, не рискуя привлечь к себе внимания, и вновь молча вознес гимн Денеиру, моля указать ему дорогу к Данике.
* * *
— Почему-то мне всегда приходится защищать тех, кого я больше всего презираю, — шепнул Энтрери Данике и сделал ей знак передвинуться.Темные эльфы разделились. Один боец стал напротив женщины, Бергиньон и второй солдат направились к убийце. Но Бергиньон жестом приказал солдату отойти.
— Расправьтесь с женщиной, да поскорее, — приказал он на родном языке. — С этим я хочу биться один на один.
Энтрери переглянулся с Даникой и поднял два пальца вверх, одновременно показывая на двух дроу, приближавшихся к ней. Она мгновенно все поняла и кивнула. Ей надо попытаться занять на время обоих, пока Энтрери будет сражаться с Бэнром, хотя оба понимали, что долго ей не выдержать и ему придется поторопиться.
— Мне всегда было интересно, чем окончилась бы наша схватка с Дзиртом До'Урденом, — сказал Бергиньон убийце. — Теперь уж мне этого не узнать, но мы попробуем с тобой, ведь ты, говорят, ни в чем ему не уступаешь.
— Приятно слышать, что ты меня так высоко ценишь, трусливый сын Бэнр, — поклонился Энтрери.
Он понимал, что Бергиньона это разозлит, и отступил заранее. Дроу ринулся на него с таким неистовством, что убийца чуть не проиграл схватку еще до начала. Он отскочил и начал отступать, а выпады двух мечей дроу следовали один за другим: вниз, вниз, вверх, в живот. Энтрери три раза отпрыгивал, потом смог ударить своим мечом поперек клинков противника. Но перед ним был не какой-то деревенщина, не орк и не крысиный оборотень, а опытный, бывалый воин-дроу. Бергиньон продолжал давить на меч Энтрери клинком в левой руке, а правый быстро вывернул и ударил сверху.
Убийца в последний миг отбил его кинжалом. Ему удалось вывернуть руку и направить на Бергиньона острие Когтя Шарона. Он не сделал прямой выпад.
Бергиньон закрылся левым мечом, высвободил правый и ударил скрещенными клинками по мечу противника. Удерживая одним мечом Коготь Шарона, второй занес над головой противника для смертельного удара.
* * *
У Даники дела шли не лучше. Ей приходилось беспорядочно отбиваться, двигаясь быстро, как молния. Она пригибалась, уклонялась, падала на пол, вскакивала и бросалась в сторону, увертываясь от бесчисленных ударов мечей дроу. Сравниться с Бергиньоном эти двое, конечно, не могли, но все же они были темными эльфами, а по меркам поверхности даже самый заурядный из них был опасным противником. К тому же они привыкли биться в паре и дополняли друг друга с совершенно убийственной точностью, так что Даника даже не мечтала контратаковать, она могла только защищаться. Всякий раз, когда один дроу наносил удар и открывался, давая возможность ударить его, скажем, в колено, другой ее не подпускал.Женщина уже начинала изнемогать, а они орудовали длинными мечами с той же дьявольской согласованностью. От каждого взмаха клинком, стоившего дроу всего лишь незначительного поворота запястья, ей приходилось уклоняться всем телом и от каждого выпада отскакивать назад.
Бросив быстрый взгляд в сторону Энтрери, она увидела, что он и третий дроу сражаются с остервенением, сталь звенит почти непрерывно, но темный эльф, кажется, побеждает. Даника поняла, что ей остается предпринять последнюю отчаянную попытку.
Она внезапно бросилась вперед, затем резко прянула влево, хотя до стены в эту сторону оставалось едва ли три шага. Видя, что деваться ей некуда, ближайший дроу метнулся следом и всадил в нее клинок, но попал… в пустоту.
Даника взбежала по стене, оттолкнулась и кувыркнулась на землю рядом с этим темным эльфом. Сразу присев, она стремительно крутнулась на месте, выбросив в сторону одну ногу, чтобы подсечь противника.
Будь он один, у нее бы это получилось, но его товарищ всадил один из мечей ей глубоко в бедро. Она закричала и отпрянула, тщетно пытаясь отбиться от врагов ногами.
И тут на нее опустилась сфера непроглядного мрака. Женщина прижалась спиной к камню и поняла, что деваться ей некуда.
* * *
Он бежал, а по пятам за ним следовал почти бесплотный Киммуриэль Облодра.— Ищешь выход? — поинтересовался дроу.
— Друзей ищу, — ответил Кэддерли.
— Скорее всего, они уже за пределами горы, — предположил псионик, и Кэддерли вдруг замедлил шаг.
А действительно, разве Даника и дворфы не стали бы искать выход наружу? Жрецу хорошо было известно, что через нижние туннели можно выбраться на свет без особых сложностей, — он это выяснил еще перед путешествием. Правда, коридоры здесь сплетались в сплошной лабиринт, но достаточно было поплевать на палец и определить, откуда поступает воздух. Айвен и Пайкел легко выбрались бы из туннелей, а вот как Даника?
— Сюда кто-то идет, — предупредил дроу и, прижавшись к стене, замер так, что его не стало видно совсем, будто исчез.
Кэддерли понимал, что если это дроу, то Киммуриэль и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь, скорее даже присоединится к своим соплеменникам.
Однако едва он об этом подумал, как понял, что шаги принадлежат вовсе не скрытным темным эльфам, а кому-то гораздо более шумному и неуклюжему.
— Безмозглый ты ду-ид! — загрохотал знакомый голос. — Мало того, что в яму меня уронил, так там еще камней до черта!
— У-у-уй! — ответил Пайкел как раз в тот момент, когда они, показавшись из-за поворота, попали в свет фонарика жреца.
Айвен пронзительно вскрикнул и хотел сразу ринуться в бой, но брат удержал его и что-то шепнул на ухо.
— Э, да ты прав, — согласился желтобородый. — Проклятущие дроу свет не жалуют.
Кэддерли подошел к ним ближе.
— Где Даника?
Лица братьев, мгновенно посветлевшие было при виде жреца, сразу омрачились.
— Помогите мне ее найти! — попросил их Кэддерли и повернулся к Киммуриэлю.
Но того уже и след простыл. Видно, он решил, что новые спутники жреца — не лучшая для него компания, и исчез.
* * *
Занеся клинок, Бергиньон злорадно ухмыльнулся и с силой послал меч вперед. Но убийцы перед ним не оказалось!Бергиньон начал лихорадочно соображать. Куда он мог деться? Его оружие на месте, а его самого нет. Где он?
Где находится противник и что случилось, он понял только по движению, когда Энтрери высвободил свои клинки. В тот самый миг, когда Бергиньон заносил меч, Энтрери подался вперед, пригнулся и использовал лезвие меча дроу как визуальный заслон.