Сальваторе Роберт. Тёмный эльф - Отступник

   - Тебе здесь может понравиться, - сказал он, подведя юношу к длинному и плотному разноцветному (хотя большинство красок были темные) занавесу. - Но только если научишься сдерживать свой болтливый язык.
   Резким движением он опустил занавес вниз, и взору молодого дрова открылся стенд с великолепным оружием, лучше которого он никогда не видел. Пики и алебарды нескольких видов, мечи, топоры, молоты и еще множество других боевых орудий, какие только Дзирт мог вообразить (и каких даже вообразить не мог), были размещены в тщательно продуманном порядке.
   - Внимательно ознакомься с ними, - сказал ему Зак. - Не торопись, смотри, сколько хочешь. Попробуй, какое оружие лучше всего ложится в твою ладонь, прислушайся к себе. К тому времени, как мы закончим учебу, ты подружишься с каждым из них.
   Широко раскрыв глаза, Дзирт медленно ходил вдоль стенда. Теперь это место и ожидающие его перспективы предстали перед ним совершенно в другом свете. Всю жизнь, все шестнадцать лет, его главным врагом была скука. Теперь же, судя по всему, Дзирт нашел оружие для борьбы с этим врагом.
   Зак направился к двери в свою комнату, посчитав, что лучше оставить Дзирта одного. Пусть юнец освоится и привыкнет к незнакомому оружию. Но, подойдя к двери, он остановился и обернулся посмотреть на юного До'Урдена. Дзирт взял большую тяжелую алебарду с рукояткой, которая была вдвое больше его, и взмахнул ею. Как он ни старался при этом сохранить устойчивость, алебарда перевесила и повалила его маленькое тело на пол.
   Зак захихикал, но его смех напомнил ему о жестокой реальности долга. Он научит Дзирта быть воином, как научил тысячу молодых темных эльфов до него; он подготовит его к испытаниям Академии и жизни в опасном Мензоберранзане. Он будет воспитывать убийцу.
   "Как же все это противоречит природе этого мальчика!" - подумал Зак.
   Улыбка так легко появлялась на лице Дзирта, и мысль о нем, пронзающем сердце другого живого существа, вызвала отвращение у Зака. Но таков был образ жизни дрова, образ жизни, которому Зак был не в состоянии сопротивляться вот уже четыреста лет! С трудом отведя взгляд от играющего с оружием Дзирта, Зак вошел в комнату и закрыл дверь.
   - Неужели они все такие? - громко спросил он, стоя в своей почти пустой комнате. - Неужели у всех детей-дровов такая наивность, такая простая, неиспорченная улыбка, которую губит уродство нашего мира?
   Он двинулся было к небольшому столу возле стены, чтобы снять затемняющий экран с непрерывно светящегося керамического шара, служащего источником света, но передумал. Перед глазами продолжал стоять образ юноши, радостно изучающего ряды оружия. Зак подошел к огромной кровати, стоящей у стены напротив двери.
   - Или ты особенный, Дзирт До'Урден? - продолжал вопрошать он, падая на подушки. - А если ты так отличаешься от других, то в чем причина? Моя кровь, которая течет в твоих жилах? Или годы, которые ты провел с твоей матерью-воспитательницей?
   Зак прикрыл ладонью глаза. В голове его роились вопросы. Дзирт не такой, как все, решил он наконец, но не знал, кого благодарить за это - Вирну или себя.
   Немного погодя сон смежил его веки. Но это не помогло оружейнику. Ему приснился знакомый сон, яркое воспоминание, которое никогда не исчезнет.
   Закнафейн снова слышал крики детей Дома Де Вир, когда воины До'Урденов воины, которых он сам обучал, - убивали их хлыстами.
   - Этот не такой! - вскрикнул Зак, вскакивая с кровати. На лице его выступил холодный пот. - Этот не такой.
   Ему нужно было верить в это.
   Глава 7
   ТЕМНЫЕ ТАЙНЫ
   - Ты действительно намерен попытаться? - спросил снисходительно Мазой голосом, полным недоверия.
   Альтон бросил на студента ужасный взгляд.
   - Направь свой гнев на что-нибудь другое. Безликий, - сказал Мазой, отводя глаза от обезображенного шрамами липа своего наставника. - Не я причина твоего крушения. А вопрос был правомерен.
   - Уже больше десяти лет ты - студент магических искусств, - ответил Альтон. - И до сих пор ты боишься исследовать иные миры, даже когда рядом с тобой учитель Магика.
   - Я не боялся бы рядом с настоящим учителем, - осмелился прошептать Мазой.
   Альтон не обратил внимания на эти слова, как и на многие другие, которые он слышал от ученика Ган'етт за эти шестнадцать лет. Мазой был его единственным связующим звеном с внешним миром, и в то время как у Мазоя была могущественная семья, у Альтона был только Мазой.
   Они прошли в самую верхнюю залу четырехкомнатного комплекса Альтона. Свет единственной свечи, горевшей там, заглушался множеством темных гобеленов, черным цветом каменных стен и ковров. Альтон сел за небольшой круглый стол и положил перед собой тяжелую книгу.
   - Это заклинание лучше оставить для священниц, - запротестовал Мазой, садясь напротив учителя. - Маги командуют нижними уровнями; мертвые - дело священниц.
   Альтон с нарочитым вниманием посмотрел вокруг, потом хмуро повернулся к Мазою. Гротескные черты лица учителя становились еще невероятнее в танцующем пламени свечи.
   - Кажется, у меня нет здесь священницы, готовой мне помочь, саркастически заметил Безликий. - Или ты хочешь, чтобы я позвал другого обитателя Девяти Проклятых Кругов.
   Мазой резко откинулся на стуле и беспомощно затряс головой. Альтон попал в точку. Год тому назад Безликий искал ответы на свои вопросы, призвав на помощь ледяного дьявола. Крылатое существо напустило в залу такого холода, что та почернела в чувствительных к теплу глазах эльфов. После этого дьявол принялся громить обстановку. Если бы Мазой не призвал свою магическую пантеру, которая отвлекла ледяного дьявола, ни он, ни Альтон не вышли бы из комнаты живыми.
   - Ну ладно, - с сомнением сказал Мазой, скрестив руки перед собой на столе. - Вызывай своего духа и находи ответы.
   От Альтона не укрылась невольная дрожь, пробежавшая по телу Мазоя под складками одежды. Он некоторое время смотрел на студента, потом возобновил свои приготовления.
   Когда Альтон приблизился к моменту заклинания, рука Мазоя инстинктивно потянулась в карман за ониксовой фигуркой пантеры, которую он раздобыл в тот день, когда Альтон принял образ Безликого. Статуэтка была заколдована мощным двеомером, который позволял ее хозяину вызывать могущественное животное. Мазой редко пользовался статуэткой, не совсем еще разобравшись в ограничениях двеомера и его потенциальной опасности. "Только в крайнем случае", - напомнил он себе, почувствовав фигурку в своей руке. Интересно, почему эти крайние случаи наступали всегда, когда рядом с ним был Альтон?
   Несмотря на свою браваду, на этот раз Альтон втайне разделял тревогу ученика. Духи мертвых не несли столько разрушений, как обитатели нижних уровней, но они могли быть такими же жестокими и более искусными в пытках.
   Однако Альтону надо было получить ответ. Уже более пятнадцати лет он собирал сведения из обычных источников, расспрашивая учителей и студентов конечно, обиняком - о подробностях падения Дома Де Вир. Многие знали по слухам об этой знаменательной ночи;некоторыеописывали способы,примененные Домом-победителем.
   Тем не менее никто не называл имени Дома, совершившего преступление. В Мензоберранзане никто не произнес бы даже звука, напоминающего обвинение, без неопровержимых доказательств, которые могли бы понудить правящий совет к совместным действиям против обвиняемого. Если бы какой-то Дом неудачно совершил нападение и был обнаружен, гнев всего Мензоберранзана обрушился бы на него, и даже имя семьи было бы уничтожено. Но в случае успешного нападения, такого, какое было осуществлено на Дом Де Вир, обвинитель, вероятнее всего, кончил бы тем, что отведал хлыста. Всеобщая нерешительность, возможно, больше, чем любые кодексы чести, вертела колесо правосудия в городе дровов.
   Теперь Альтон искал другие способы решения своей проблемы. Сначала он обратился к нижним уровням, к ледяному дьяволу, и добился плачевных результатов. Но сейчас он имел в своем распоряжении вещь, которая могла покончить с его неудачами, - книгу, написанную магом из наземного мира. В иерархии дровов только служительницы Ллос имели дело с царством мертвых, но в других обществах маги тоже вмешивались в астральный мир. Альтон нашел книгу в библиотеке Магика, и ему удалось перевести достаточно, как он решил, чтобы осуществить спиритический контакт.
   Он крепко сжал руки, осторожно открыл книгу на отмеченной странице и в последний раз прочел заклинание.
   - Ты готов? - спросил он Мазоя.
   - Нет.
   Альтон не обратил внимания на ставшую уже привычной иронию студента и положил ладони на стол. Он медленно погрузился в глубочайший медитативный транс.
   - Фей иннад...
   Он остановился, оговорившись, и прокашлялся. Мазой, хотя и не знал наизусть заклинание, тоже заметил ошибку.
   - Фей иннунад де-мин... Опять остановка.
   - Да пребудет с нами Ллос, - тихо простонал Мазой.
   Глаза Альтона расширились, он свирепо посмотрел на студента.
   - Перевод, - прорычал он. - С незнакомого языка человеческого мага!
   - Ерунда какая-то, - отрезал Мазой.
   - Передо мной лежит личная книга заклинаний мага из наземного мира, ровным голосом сказал Альтон. - Архимага, судя по каракулям орка-вора, Который украл ее и продал нашим агентам.
   Он снова собрался и тряхнул своей безволосой головой, пытаясь вернуться в глубины транса.
   - Простой, глупый орк сумел стащить книгу заклинаний у архимага, - ни к кому не обращаясь, прошептал Мазой, подчеркивая тоном абсурдность сказанного.
   - Маг был мертв! - заорал Альтон. - Книга подлинная!
   - А кто перевел ее ? - спокойно ответил Мазой.
   Альтон больше не хотел слушать никаких аргументов. Не обращая внимания на самодовольное лицо Мазоя, он начал снова:
   - Фей иннунад де-мин де-сул де-кет. Мазой перестал обращать на него внимание и попытался повторить одно из заклинаний, надеясь, что его смех не потревожит Альтона. Он ни минуты не сомневался, что Альтону ничего не удастся добиться, и не хотел еще раз слушать эту дурацкую болтовню с самого начала.
   Но очень скоро, услышав взволнованный шепот Альтона: "Мать Джинафе?" Мазой мгновенно сосредоточился на происходящем. И в самом деле, необычный шар зеленоватого дыма появился над пламенем свечи и постепенно принял более определенную форму.
   - Мать Джинафе! - снова ахнул Альтон. Перед ним парил не вызывающий сомнений образ его мертвой матери. Дух, явно сбитый с толку, осмотрел помещение. - Кто ты? - спросил он наконец.
   - Я - Альтон. Альтон Де Вир, твой сын.
   - Сын? - спросил дух. - Твой ребенок.
   - Я не помню, чтобы у меня был настолько безобразный ребенок.
   - Это маскировка, - быстро ответил Альтон, оглядываясь на Мазоя и ожидая очередной насмешки.
   Если раньше Мазой ворчал и сомневался в Альтоне, то теперь на его лице было написано искреннее уважение. Улыбнувшись, Альтон продолжал:
   - Просто маскировка, чтобы я мог ходить по городу и требовать отмщения нашим врагам!
   - По какому городу?
   - Мензоберранзану, конечно. Но дух, казалось, не понимал.
   - Ты - Джинафе? - настаивал Альтон. - Мать Джинафе Де Вир?
   Черты липа духа сморщились, словно он думал над вопросом.
   - Да, была... я думаю.
   - Верховная мать Дома Де Вир. Четвертого Дома Мензоберранзана, подсказывал Альтон, волнуясь все больше и больше. - Верховная жрица Ллос.
   При упоминании Паучьей Королевы искра воспоминания пробежала по лицу духа.
   - О нет! - отверг его дух. - Джинафе все вспомнила. - Ты не должен был делать этого, мой уродливый сын!
   - Это только маскировка, - прервал ее Альтон.
   - Я должна тебя покинуть, - продолжал дух Джинафе, нервно оглядываясь вокруг. - Ты должен меня отпустить.
   - Но мне нужно кое о чем тебя спросить, Мать Джинафе.
   - Не называй меня так! - пронзительно закричал дух. - Ты не понимаешь! Я в немилости у Ллос...
   - Прошу... - равнодушно прошептал Мазой, ничуть не удивившись.
   - Только один ответ! - потребовал Альтон, отказываясь упустить еще одну возможность узнать имена своих врагов.
   - Быстрее! - пронзительно крикнул дух.
   - Назови Дом, который уничтожил Де Виров.
   - Дом? - Джинафе подумала. - Да, я помню ту ужасную ночь. Это был Дом...
   Дымовой шар лопнул и потерял форму, образ Джинафе исказился, и последние ее слова превратились в неразборчивое бормотание. Альтон вскочил с места.
   - Нет! - закричал он. - Ты должна сказать мне! Кто мои враги?
   - Может быть, я подойду на эту роль? - сказал дух совершенно другим голосом и таким властным тоном, что Альтон побледнел.
   Перед Альтоном возникло уродливое существо, которое своим уродством превосходило даже Безликого. Отвратительнее не могло быть на Материальном уровне.
   Альтон, конечно, не был священником и никогда не изучал религию дровов, кроме основных догматов, которым учили мужчин этой расы. Однако он тут же узнал существо, парящее перед ним, ибо оно появилось в виде сочащейся каплями скользкой палки из расплавленного воска: это была йоклол, прислужница Ллос.
   - Как ты смеешь мешать мучениям Джинафе? - прорычала йоклол.
   - Проклятье! - прошептал Мазой, медленно сползая вниз, под черную скатерть стола.
   Даже он, со всеми своими сомнениями относительно Альтона, не ожидал, что его изуродованный наставник накличет на них такое.
   - Но... - заикнулся Альтон.
   - Никогда больше не беспокой этот уровень, жалкий маг! - ревела йоклол.
   - Я не пытался войти в Бездну, - робко возразил Альтон. - Я только хотел поговорить с...
   - С Джинафе! - проворчала йоклол. - Впавшей в немилость жрицей Ллос. И где же ты, глупец, ожидал увидеть ее дух? Резвящимся на Олимпе с фальшивыми богами наземных эльфов?
   - Я не думал...
   - А ты думаешь когда-нибудь? - огрызнулась йоклол.
   "Не-а", - про себя ответил Мазой, стараясь оставаться незаметным.
   - Никогда больше не беспокой этот уровень, - в последний раз предупредила йоклол. - Паучья Королева беспощадна, она не терпит надоедливых мужчин!
   Текучее лицо создания вдруг полыхнуло и раздулось за пределы дымового шара. Услышав булькающие, бурлящие звуки, Альтон вместе со стулом откинулся к стене, подняв перед собой руки, словно защищаясь. Рот йоклол невероятна широко раскрылся и изрыгнул град каких-то маленьких предметов. "Камни?" - в недоумении подумал безликий маг. И тут один из предметов ответил на его молчаливый вопрос.
   Он прилип к черному одеянию Альтона и пополз вверх к его открытой шее. Пауки.
   Волна восьминогих насекомых ринулась под небольшой столик, заставив Мазоя откатиться в противоположную сторону. Он с трудом поднялся на ноги, обернулся и увидел Альтона, отчаянно топающего ногами, шлепающего себя по телу, стараясь отделаться от этих ползучих тварей.
   - Не убивай их! - крикнул Мазой. - Убивать пауков запрещено свя...
   - Пусть все священницы и их законы провалятся в Девять Проклятых Кругов! взвизгнул в ответ Альтон.
   Мазой пожал плечами, беспомощно соглашаясь, пошарил под складками своего платья и вытащил тот самый самострел, из которого много лет назад был убит Безликий. Он сравнил мощь этого оружия и крошечных паучков, ползающих по всей комнате.
   - Чересчур мощное? - вслух спросил он и, не услышав ответа, снова пожал плечами и выстрелил.
   Тяжелая стрела, словно ножом, резанула плечо Альтона, оставив глубокий след. Маг уставился на свое плечо, потом с отвратительной гримасой повернулся к Мазою.
   - У тебя на плече был паук, - объяснил студент. Выражение лица Альтона не смягчилось.
   - И спасибо не скажешь? - проворчал Мазой. - Глупый Альтон, все пауки на твоей стороне комнаты. Помнишь?
   Он повернулся, чтобы уйти, и крикнул через плечо:
   - Хорошей охоты!
   Он протянул руку к двери, но как только его пальцы коснулись ручки, поверхность портала превратилась в образ Матери Джинафе. Она широко улыбнулась, слишком широко, и невероятно длинный и мокрый язык высунулся и лизнул Мазоя в лицо.
   - Альтон! - взвизгнул он, отпрянув к стене, подальше от этого липкого языка.
   Он увидел, что маг занят заклинанием. Альтону с трудом удавалось сосредоточиться, поскольку рой пауков продолжал взбираться вверх по его платью.
   - Ты уже мертв, - равнодушно заметил Мазой, покачав головой.
   Преодолевая отвращение к этим карабкающимся тварям, Альтон упорно придерживался строгого ритуала заклинания и заставил себя довести его до конца.
   За все годы учения Альтон никогда бы не поверил, что способен на такое; он посмеялся бы, если бы кто-то хотя бы упомянул об этом. Теперь же это казалось ему более предпочтительным уделом, чем ползучая смерть, насланная йоклол.
   Он бросил к своим ногам огненный шар.
   ***
   Голый и безволосый, Мазой добрался наконец до двери и кубарем выкатился из этого ада. Объятый пламенем учитель выбежал за ним, сдирая со своей спины клочья горящей одежды.
   Пока Мазой наблюдал, как Альтон смахивает с себя последние языки пламени, приятное воспоминание мелькнуло вдруг в его голове, и он выразил словами единственную мысль, занимающую его в данный момент:
   - Лучше бы я убил его, когда он был опутан паутиной.
   ***
   Немного погодя, когда Мазой вернулся в свою комнату и к своим занятиям, Альтон надел декоративные металлические браслеты, по которым в нем узнавали учителя Академии, и вышел из Магика. Он направился к широкой пологой лестнице, спускающейся от Брешской крепости, и сел на ступеньку, глядя на панораму Мензоберранзана.
   Но даже вид города не мог отвлечь Альтона от мыслей о последней неудаче.
   Шестнадцать лет он отказывался от всех других мечтаний и амбиций, поглощенный поисками виновного Дома. И все шестнадцать лет он терпел неудачу.
   Интересно, сколько еще можно разгадывать эту шараду, сохраняя присутствие духа? Мазой, его единственный друг (если, конечно, Мазоя можно назвать другом), прошел уже больше половины курса в Магике. Что будет делать Альтон, когда Мазой закончит учебу и возвратится в Дом Ган'етт?
   - Вероятно, я буду тянуть лямку еще несколько столетий, - вслух сказал он, - только для того, чтобы быть убитым отчаявшимся студентом, как я... как Мазой убил Безликого. Может, этот студент обезобразит себя и займет мое место?
   Альтон не сдержал иронического смеха, вырвавшегося из его безгубого рта при мысли о вечном "Безликом учителе" Магика. В какой момент у матери-хозяйки Академии возникнут подозрения? Через тысячу лет? Через десять тысяч? Или Безликий переживет сам Мензоберранзан? Альтон подумал, что жизнь учителя была не таким уж плохим жребием. Не один дров многое отдал бы за такую честь.
   Альтон опустил голову на согнутый локоть и прогнал прочь нелепые мысли.
   Ведь он не был настоящим учителем, и присвоенное положение не принесло ему удовлетворения. Может быть, Мазою следовало пристрелить его в тот день, шестнадцать лет тому назад, когда Альтон завяз в паутине Безликого?
   Отчаяние Альтона возросло, когда он подумал о своем возрасте. Ему только что исполнилось семьдесят, и по меркам дровов он был еще совсем молод. Мысль о том, что он прожил только десятую часть жизни, не успокаивала сегодня Альтона Де Вира.
   - Сколько я продержусь? - спросил он себя. - Сколько еще времени пройдет, пока безумие моего существования не поглотит меня? - Альтон оглянулся на город.
   - Лучше бы Безликий убил меня, - прошептал он. - Ибо теперь я Альтон из Дома, О Котором Даже Не Помнят.
   Мазой дал ему такое прозвище в первый день после падения Дома Де Вир, но в тот момент, когда его жизнь висела на конце стрелы самострела, Альтон не понял смысла этого титула. Мензоберранзан был не чем иным, как собранием отдельных Домов. Бродяга-простолюдин мог пристать к какому-нибудь из них и назвать его своим домом, но бродягу-аристократа не примет ни один Дом в городе. У него остался Магик - и больше ничего... до тех пор, пока его истинное имя наконец не узнают. Каким наказаниям он подвергнется тогда за убийство учителя? Мазой может совершить преступление, но у него есть Дом, который защитит его. Альтон же был аристократом-бродягой.
   Он оперся на локти и стал смотреть на поднимающийся свет Нарбондели. По мере того как минуты складывались в часы, отчаяние Альтона и его жалость к себе претерпевали изменение. Он обратил свое внимание на отдельные дома дровов, а не на их скопление, объединенное в город. Интересно, какие мрачные тайны скрывал каждый из них? И один дом скрывал секрет, который Альтон хотел узнать больше всего. Один дом был виновником уничтожения Дома Де Вир.
   Забылась ночная неудача с Матерью Джинафе и йоклол, забылись стенания по поводу ранней смерти. Шестнадцать лет - не такой уж большой срок. У него впереди еще не меньше семисот лет жизни. Если надо, Альтон готов был потратить каждую минуту этих долгих лет на поиски проклятого Дома. - Возмездие, - громко прорычал он. Его вела вперед и заставляла жить, дышать лишь жажда мести. И он напомнил себе, что ему предстоит отомстить.
   Глава 8
   КРОВНОЕ РОДСТВО
   Зак наступал, нанося серию ударов по нижней половине тела. Дзирт старался уклониться и сохранить устойчивое положение, но за каждым его движением следовал новый яростный выпад, и ему приходилось ограничиться глухой защитой.
   Получалось так, что к Заку чаще были обращены эфесы, а не лезвия сабель Дзирта.
   Низко присев, Зак попытался прорвать защиту. Ловким движением Дзирт скрестил свои кривые сабли, но тут же вынужден был выбросить их вперед, чтобы отбить не менее искусный выпад оружейника. Дзирт понял, что пойман в ловушку, и приготовился к новой атаке, - и тут Зак, перенеся всю тяжесть тела на отставленную назад ногу, внезапно нырнул вперед, нацелив острия обоих своих мечей в пояс противника.
   Выругавшись про себя, Дзирт опустил сабли, скрестив концы буквой "V", чтобы таким образом отразить выпад учителя. Однако, перехватив оружие Зака, он почему-то замешкался и отскочил в сторону, получив при этом весьма болезненный удар по внутренней части бедра. В раздражении он бросил обе сабли на пол.
   Зак тоже отпрыгнул назад. Учитель опустил мечи, на лице его было написано искреннее огорчение.
   - Ты не должен был пропускать этот удар! - резко сказал он. Дзирт ответил:
   - Отражение удара было неверной тактикой. В ожидании дальнейших объяснений Зак оперся на один из мечей. В прежние времена ему случалось ранить, а то и убить ученика за столь вызывающее поведение.
   - Можно было, конечно, отбить твой выпад, но что бы это дало? - продолжал Дзирт. - При выполнении этого приема концы сабель оказались бы слишком низко, чтобы я мог напасть, и ты просто отступил бы назад!
   - Но ты должен был отразить удар!
   - И тут же получить новый? - возразил юноша. - Единственная выгода, которую дает отражение удара перекрестием вниз, это устойчивая позиция.
   - Да, - согласился Зак, не вполне понимая, почему это не устраивает его ученика.
   - Но вспомни свои собственные наставления! Ты всегда говоришь: "Каждое движение должно приносить преимущество", а подобное парирование удара не принесло бы его!
   - Ты привел только начало моего наставления, - проворчал Зак, начиная сердиться. - Уж если ты его вспомнил, то скажи и вторую часть! Я говорил:
   "Каждое движение должно приносить преимущество или, по крайней мере, не ухудшать положение". Перекрещивая оружие, ты отражаешь двойной удар снизу. Твой противник, применив или даже только попытавшись применить такой смелый наступательный прием, получает явное преимущество. Поэтому для тебя самое главное в такой ситуации - сохранить положение.
   - Это неверная тактика, - упрямо повторил Дзирт.
   - Подними свое оружие, - зарычал Зак, грозно двинувшись вперед.
   Его ученик заколебался, и Зак выставил мечи вперед.
   Быстро наклонившись, Дзирт схватил с пола сабли и выпрямился, готовый отразить удар, не зная, урок ли это или настоящая атака.
   Оружейник яростно наседал, нанося удар за ударом и гоняя ученика по кругу.
   Успешно защищаясь, Дзирт начал отмечать уже знакомую манеру: удары Зака шли снизу, что вынуждало отражать их, держа сабли эфесами вверх.
   Юноша понял: Зак хочет доказать свою правоту не словами, а действиями.
   Видя разъяренное лицо оружейника, он не знал, насколько далеко тот может зайти.
   Если утверждение Зака окажется справедливым, означает ли это, что Дзирт получит очередной удар в бедро? Или, может быть, в сердце?
   Удары сыпались сверху и снизу; Дзирт напрягся и выпрямился.
   - Двойной снизу! - закричал Зак и послал мечи вперед.
   Дзирт был готов к этому. Отбив удар скрещенным клинками вниз оружием, он самодовольно; улыбнулся, услышав звон, когда его сабли встретились с мечами нападающего. Дальше он стал работать только одной саблей, решив, что сможет отразить ею оба меча Зака. Освободив тем самым вторую руку, он попытался нанести ответный удар.
   Как только Дзирт отвел в сторону руку, Зак разгадал его хитрость: именно такой уловки он и; ожидал от ученика. Он опустил на пол острие меча, который был ближе к рукояти единственного прикрывающего клинка Дзирта, и тот, пытаясь удержать сопротивление по всей длине блокирующей сабли, потерял равновесие. Ему удалось не упасть, хотя он уже коснулся каменного пола костяшками пальцев. Еще не веря, что Зак смог избежать ловушки, Дзирт попытался завершить свою блистательную контратаку. Чтобы вновь обрести равновесие, он сделал короткий шаг вперед.
   Оружейник поднырнул прямо под замах сабли Дзирта и, повернувшись волчком, ударил его пяткой сапога сзади под колено. Не успев понять, что произошло, юноша плашмя растянулся на полу.
   Зак резко остановился. Прежде чем Дзирт начал осознавать смысл его ошеломляющего маневра, оружейник уже стоял над ним, уперев острие меча ему в горло, так что выступила капелька крови.