8
На двенадцатый день Варгаш и Горин, находясь в очередном патрульном облете, заметили среди зарослей рыжую гору с крутым, изрытым склоном, Она напоминала помятую шляпу, изъеденную с одного края молью. Приглядевшись, патрульные обнаружили, что здесь склон горы усеивают отверстия пещер.
Они осторожно сели у подошвы. Лишь крылатые лягушки, похожие на огромных кузнечиков, прыгали вокруг, развертывая свои радужные перепонки.
— Заглянем в пещеру? — предложил Варгаш.
Горин кивнул.
Они выбрали самую большую.
— Пещера вырыта, — сказал Варгаш. — Видите?
На стене в мягком грунте виднелись следы пальцев. В нескольких местах стены были обложены большими необработанными камнями.
Варгаш, работавший на Земле в Службе биологической защиты, по привычке следопыта оглядел пол. На глине сохранились отпечатки ног. Ступни широкие, с растопыренными веером пальцами. На одном из следов ясно запечатлелась перепонка, соединяющая пальцы.
Патрульные заглянули еще в несколько пещер. Все оказались пустыми.
— Где же обитатели?
Варгаш показал на истоптанный берег.
— Они ушли водой. Значит, не оставили и следов.
9
Наступил день похорон Ольсена.
Приборы, сохранившиеся в целости, рассказали, что произошло со сверхскоростной ракетой. Она шла по сложной кривой и при подлете к Венере очутилась в стороне от места, предназначенного для посадки. Станции наведения еще не прибыли: Ольсен обогнал их в своем ускоренном полете. С помощью бортовой счетной машины он вычислил необходимые поправки и точно вывел ракету к холму, где должна была садиться экспедиция. Но когда он, уравновесив тормозными двигателями силу притяжения, «подвесил» корабль над холмом, ракету бросило в сторону ураганным ветром.
Ольсен, видимо, сделал самое простое и правильное: включил первую скорость, чтобы придать ракете больше устойчивости. Но тут с одной из дюз что-то приключилось, она стала работать на полную силу, повернула ракету и вонзила ее носом в дно озера. Как выяснилось впоследствии, перегорела заслонка, не дослужив всего нескольких секунд до конца полета.
Огонь в этой дюзе и видел Горин с вихрелета. Остальные дюзы автоматически выключились, когда корабль уткнулся в грунт. Эта же продолжала время от времени давать вспышки.
От сильного, а главное, неожиданного толчка и резкого непредвиденного поворота Ольсен слетел с сиденья и ударился головой о массивную стойку с приборами. Судя по всему, у него хватило сил добраться до кресла, разложить его и улечься. Здесь он через несколько часов и умер.
Случай, тот самый случай, с которым Ольсен воевал всю свою жизнь и над которым одержал столько побед, подстерег его в конце концов. Конечно, злосчастная заслонка будет подвергнута тщательному изучению: наверное, обнаружится какое-нибудь незначительное отступление от нормы — что-нибудь такое, что случается раз в сто лет и что почти невозможно предотвратить заранее.
Сейчас Ольсен лежал в прозрачном гробу из пластилита в самом большом зале станции.
Под облачным небом Венеры вырос целый научный городок. Здания, увенчанные куполами, то крутыми, то приплюснутыми, как перевернутое блюдце, соединялись переходами в виде толстых прозрачных труб. Свет венерианского дня беспрепятственно проникал во внутренние помещения: купол и стены — где полупрозрачные, где пропускающие свет, как чистое стекло, — делали окна ненужными.
А когда наступала беззвездная венерианская ночь, городок, растянувшийся на добрый километр, светился, словно огромный фантастический фонарь. Обзорная башня, единственное высотное сооружение, возвышалась, как маяк.
В круглом зале приглушенно и скорбно звучал похоронный марш. Товарищи взяли гроб на плечи, и траурная процессия двинулась к выходу. Пройдя тамбур и надев скафандры, земляне сразу обрели вид прилетных гостей планеты — стратонавтов. Лишь Ольсен лежал в обычном земном костюме.
Процессия остановилась у грузовой ракеты, подготовленной к старту. Накануне были проведены все необходимые вычисления; после того как двигатели в заранее заданной точке прекратят работу, ракета станет вечным спутником Солнца. Орбиту выбрали с таким расчетом, чтобы летающая гробница в своем нескончаемом движении вокруг Солнца время от времени приближалась к Венере, где закончил свой жизненный путь один из замечательнейших космонавтов, и к Земле, где он родился и во славу которой отдал жизнь.
Гроб подали краном к открытому люку. Тяжелая крышка захлопнулась: самозавинчивающиеся болты наглухо задраили ракету.
Моторы взревели, ракета оторвалась от того, что мы на Земле зовем землей, и устремилась вверх, в космос, к Солнцу.
— Да, печально началась эта экспедиция, — сказал Гарги, когда ракета исчезла в тускло-лиловом небе. — Гибель Ольсена. Исчезновение жителей Венеры, ради которых мы сюда прибыли.
— Нас послали, чтобы помочь обитателям этой планеты в их развитии, — сказал Коробов. — Ради этого погиб Ольсен. Ради этого мы, тридцать семь оставшихся, будем трудиться все три с половиной года нашего пребывания на Венере. Мы выполним поручение Земли.
— Все в сборе? — забеспокоился вдруг Варгаш. — Я вижу кого-то среди зарослей. Смотрите! Вон там!
На фоне далеких кустарников возникла темная тень, широкая, словно Человек в старинном скафандре. Она двигалась. Скоро уже ясно различались гладкая голова, толстая шея, покатые могучие плечи; бросилась в глаза огромная грудная клетка — она занимала большую часть туловища; ноги были коротки для столь мощного тела.
— Житель Венеры! — торжественно произнес Коробов.
— Он вооружен! — воскликнул Горин. — И вполне современным оружием. Смотрите!
— У него в руках электропистолет, — подтвердил Варгаш.
— Ну, — спросил Сун-лин, обращаясь к Коробову, Нгарробе и Гарги, — узнаете?
— А ведь это он! Честное слово, он! — обрадовался Нгарроба.
— Узнаю, — улыбнулся и Коробов. — Тот малый, что подобрал мой пистолет. Определенно!
— Хотел бы я знать, — заметил Гарги, — научился ли он обращаться с пистолетом? И остался ли там заряд?
Житель Венеры остановился. Теперь он был виден во весь рост. Высокий, чуть сутулый, обросший густой короткой шерстью, он вглядывался в людей Земли круглыми глазами без век. Электропистолет он держал в длинной опущенной лохматой руке.
Нгарроба первый шагнул навстречу.
— Остальным не двигаться, — сказал Коробов.
Лохматого пришельца все больше и больше охватывала тревога, по мере того как расстояние между ним и Нгарробой сокращалось. Под конец он стал дрожать крупной дрожью. Но он стоял не отступая, не делая ни шага назад, победив первобытный страх!
В шлемах последней конструкции можно было разговаривать вслух на близких расстояниях. Ольсен придумал эту штуку на случай, если радио почему-либо выйдет из строя. Это аварийное устройство сейчас очень пригодилось. Нгарроба надавил подбородком пластинку в нижней части шлема и услышал тяжелое дыхание существа, стоящего против него.
Тогда он просто и спокойно перешагнул отделявшее их расстояние и взял пришельца за руку.
Тот схватил руку Нгарробы, сжал («Ну и сила!» — подумал Нгарроба) и тут же отпустил.
Нгарроба заговорил. Поток ласковых непонятных слов произвел сильное впечатление: человек — да, это был человек Венеры! — отпрянул назад, потом стал напряженно вслушиваться. Несколько раз провел могучей рукой по лбу, и кожа на лбу собралась в складки.
Нгарроба продолжал говорить. Конечно, не слова, а интонации должны были произвести впечатление. Но кто мог знать, соответствуют ли модуляции человеческого голоса совсем иным звукам языка другой планеты!
Изваяние ожило. Большой рот, почти пасть, широко открылся. Внутри шевелился маленький язычок.
— Лоо, — сказал житель Венеры и замолчал.
— Кулу, — произнес он после паузы.
Он словно выдавливал из себя слова. Но то были слова. Нгарроба сразу понял.
Голос звучал резко и чуть протяжно. Юноша стоял теперь свободно и смело.
Нгарроба помедлил и положил руку на волосатое плечо. Теплая кровь струилась под шерстевым покровом. Брат с чужой планеты стоял перед Нгарробой.
— Идем! — сказал Нгарроба, показав жестом значение своих слов.
И тот без боязни, напротив, с какой-то жадной готовностью шагнул за Нгарробой.
Так двигались они, очень разные и в чем-то схожие: оба рослые, сильные, смелые. Если в прошлом веке один великий народ Земли указал другим народам своей планеты путь освобождения и развития, то теперь объединенный народ Земли протянет руку населению иной планеты.
— Нас снова тридцать восемь, — заметил Сун-лин.
— Поднять флаг! — распорядился Коробов.
Флаг Земли, приспущенный в память Ольсена, медленно пополз вверх по шпилю обзорной башни. Станция на Венере вступала в строй. Ветер развернул красное сверкающее полотнище — символ свободы, разума, неустанного торжествующего движения вперед.
И Лоо, не нашедший своих сородичей у Больших пещер, покинутый ими, смотрел вместе с землянами на алое шелковое пламя, трепетавшее под низким сумеречным небом Венеры.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЛОО
1
Молнии сверкали по всему горизонту. Под порывами ветра башня упруго гнулась, а потом, словно маятник, возвращалась в прежнее положение.
— Не сломается, — заметил Варгаш, угадав мысли Гарина. — Ее испытывали ураганом на Земле. Пластилит — самый прочный материал из всех тех, которые пока известны в солнечной системе.
Башня продолжала туго раскачиваться. Горин понимал, что, если бы она не качалась, она давно сломалась бы.
Могучие, как канаты, струи воды били в прозрачные стены обзорной площадки. Гигантские молнии впивались в почву вокруг станции, нигде, однако, не приближаясь к ней ближе чем на километр.
— Ну что ж, — вздохнул Горин, — отводное кольцо действует. Но я, собственно, подумал об обитателях Венеры. Каково им-то во время такого столпотворения?
— Сидят себе в пещерах и слушают сказки, — засмеялся Варгаш. — Ведь они абсолютно непромокаемы. Их шерсть не пробьет никакой дождь. А тавтолоны, наверное, просто счастливы в такую погоду. Квакают себе от радости, как лягушки. Вы забываете, что здешние существа, разумные и неразумные, находятся в обычной, своей, родной им среде.
— Люди каменного века тоже находились в привычной им среде. Однако она не казалась им очень уж уютной. Иначе человек не придумал бы всей этой техники.
— Можно спросить Лоо, — сказал Варгаш, — что ему больше нравится.
— Он редко выходит наружу и почти никогда не делает этого в одиночку, хотя Коробов сказал, чтобы его выпускали в любой момент, когда ему вздумается покинуть станцию. Похоже, он привязался к нам.
— Или ему некуда идти.
— К сожалению, он так мало рассказал о себе! Конечно, двадцать восемь слов — небогатый запас.
— А, вот и наш герой.
При свете молнии оба увидели высокого юношу, покрытого густой шерстью, на коротких ногах с перепонками между пальцами.
Он сделал несколько свободных шагов, но уперся в прозрачную стену. Юноша остановился почти машинально. У него начали уже вырабатываться рефлексы, связанные с передвижением внутри станции.
— Хотел бы я знать, о чем он думает, — заметил Горин. — Может быть, о своих соплеменниках? Куда они исчезли?
Юноша обернулся, сделал шаг назад, схватил Варгаша за руку и, поднимая свободную лапу вверх, выкрикнул:
— Х-р!
— Новое слово? — обрадовался Горин.
— Никак не могу привыкнуть к его манере, — проворчал Варгаш, потирая руку. — Схватит, как клещами…
— У вас блок-универсал был включен? — заволновался Горин.
— Да. Я нажал кнопку, как только он вошел.
— Ну, тогда мы поймали что-то новое.
— Знаете, — Варгаш пожал плечами, — мне иногда кажется, что он знает гораздо больше слов, чем мы думаем. Лоо просто неразговорчив. Ему нужна конкретная обстановка. На отвлеченные темы он беседовать не мастер.
Лоо, услышав свое имя, обернулся.
— Лоо, — отрывисто произнес он, ткнув "Себя в выпуклую грудь.
— Вартш! — добавил он, указывая на Варгаша.
Имя Горина он произносил в два приема: Го-ри!
— И-дем, — сказал он затем довольно отчетливо. Он запомнил это слово. Нгарроба произнес его при первой встрече, когда звал Лоо к землянам.
— Смышленый парнишка, — откликнулся Варгаш.
Дождь тем временем стал ослабевать. Последняя молния с треском развернула свой ослепительный клубок, и вдруг все стихло. Только на горизонте, полыхали зарницы.
— Как здесь все сразу, — покачал головой Варгаш.
— Меня интересует другое: надолго ли? Мы разбросали по планете столько автоматических станций, а настоящей метеослужбы все еще нет.
Небо светлело. На нем появились светло-розовые пятна, а общий фон становился нежно-сиреневым.
— Взгляните, — сказал вдруг Горин, — вон туда.
Плоский берег венерианского озера, голый, лишенный растительности, покрылся мелкими круглыми куполами, словно кожа пупырышками. Купола медленно росли. В ложбине между холмами, где скопилась жидкая грязь, вздувались и лопались большие пузыри, разбрасывая густые брызги. Купола на берегу тоже трескались, но медленно, как нарыв, образуя маленькие кратеры.
— Хочется высунуться в форточку, — простонал Горин.
— К сожалению, нельзя, — Варгаш сочувственно кивнул. — Но звуки включить можно.
Он тронул пальцами тумблер.
Тотчас же в пространство под куполом ворвались звуки планеты. Горину даже показалось, что он ощущает дыхание ветра на своем лице. Шорох, шелест, журчание скатывающихся последних струек воды. И на этом общем фоне с разных сторон слышалось то умиротворенное, то самодовольно-восторженное: «Хр-р-р…», «Хр-р…», «Хр-р-р…» Точно бесчисленное стадо бегемотов выражало свои чувства.
— А ведь это пузыри, — спохватился Варгаш. — Почва, мать сыра земля, перенасыщенная водой, нахватавшаяся воздуха, изъявляет свое удовольствие.
— Не это ли имел в виду Лоо? Он, наверное, знал, что дождь скоро кончится.
— Патрульным приготовиться к выходу! — раздался голос из репродуктора.
— Пошли, — сказал Варгаш. — Нам в патруль.
— И-дем, — произнес Лоо.
— Ого, он хочет с нами. Возьмем его?
— Ну что ж, не в первый раз.
2
— Сто восьмой луч, сектор шестнадцатый, — сказал Варгаш. — Сплошной лес. — Он ткнул пальцем в карту.
— В лесу они вряд ли прячутся. Коробов считает, что строение их тела более приспособлено к передвижению в воде.
Варгаш промолчал. На его жизни опровергалось столько гипотез, что он взял себе за правило не спешить с выводами. Тем более тут, на Венере.
Он повел вихрелет по сто восьмому лучу.
Внизу простерся широкий залив. Среди бутонов и полураспустившихся цветов гигантской лилии кое-где торчали маленькие головы тавтолонов, иногда из воды высовывалась спина животного, похожая на аэростат. Один тавтолон выбрался на сушу. Широкое книзу и сужающееся кверху тело напоминало отдаленно кувшин. Тавтолон водил по сторонам головой, неправдоподобно маленькой, качающейся на тонкой шее, как бутон на стебле. На вихрелет он не обратил никакого внимания, как, впрочем, и его собратья.
— Привыкли, — заметил Горин. — Как вы считаете, можно, их приручить?
— Томсон из Шестой экспедиции пытался. Тавтолон прокусил ему скафандр.
— Ну, одна попытка ни о чем не говорит. Представляете себе: стада многотонных красоток и наш Лоо на вибролете в качестве пастуха? Ведь рано или поздно придется переменить охотничий образ жизни и его сородичам.
— Надо сначала найти их.
Скоро кончилось озеро с плоскими берегами и окружающими его болотистыми равнинами. Внизу потянулся густой, непроходимый лес.
— Венерианская тайга, — Горин не спускал глаз с макушек деревьев. — Как сплошная ткань.
— Вот наша метка, — сказал Варгаш и показал на длинную розовую полосу в сизо-лиловой чаще. За розовой меткой шел все тот же лес, только, пожалуй, еще более густой.
— Собственно, такие участки можно бы и не осматривать, — заметил Горин. — Не представляю существа, которое могло бы здесь пройти.
Но тут Лоо схватил его за руку и показал вниз.
— Коу, — произнес он возбужденно.
— Коу — значит люди, — встрепенулся Горин.
Варгаш развернул машину.
— Не вижу, — признался Горин. — Может быть, Лоо почудилось?
Варгаш опустил машину еще ниже. Теперь она шла над самыми колючими верхушками.
В чаще появился небольшой просвет. Здесь рухнул растительный гигант и образовал брешь, которую тайга не успела затянуть.
— Коу, — повторил Лоо и показал вниз.
— Подежурим над этой полянкой, — сказал Варгаш. — Включите бинокль!
Тридцатикратный бинокль отбросил на экран отображение близкой, словно отстоящей на вытянутую руку, поверхности планеты. На мягкой почве, усыпанной пожелтевшими колючками и шипами, отпечатался след, напоминающий ступню человека.
— След ребенка!
— Коу, — настойчиво повторил Лоо. — Коу-бу!
— Бу — значит лес. Лесные люди? Он не первый раз произносит эти слова. Может быть, это пигмеи?
След не напоминал широкую ступню Лоо. Взамен растопыренных веером пальцев с перепонками между ними на почве отпечаталась маленькая узкая ступня с прямыми, почти параллельными пальцами. Только один палец торчал резко вбок.
— Возьмите на себя управление, — сказал Варгаш. — А я спущусь. — Он откинул люк в полу и дернул ручку. На тонком, едва различимом глазом тросе сиденье пошло вниз.
— Тут много следов! — послышался его голос в телефон. — И все маленькие.
Некоторое время слышались звуки возни.
— Послушайте, Горин, — снова закричал Варгаш, — я поймал одну за хвост! Не знаю, то это или нет. Тащу, но боюсь, что хвост оторвется.
Варгаш возился довольно долго, потом крикнул:
— Спустите мне что-нибудь, чтобы усыпить ее! Это определенно зверь, и церемониться тут нечего.
Горин спустил по тросу снотворное.
— Чуть не укусила пульверизатор, — незамедлительно сообщил Варгаш. — Но зато хлебнула изрядную дозу. Кажется, готова. Можете тащить.
Горин включил механизм, втягивающий трос. Варгаш держал на коленях странное существо ярко-голубого цвета: лохматое, с голыми черными коленками и локтями, с ушастой головой, черным личиком и голым хвостом с ярким красным помпоном на конце.
Варгаш положил добычу на пол и захлопнул люк.
— Коу, — объяснил Лоо. — Бу.
В тоне его голоса чувствовалось презрение.
— Ветвь, не получившая развития, — сказал Горин. — Чего-то ей не хватало.
— Умения уверенно ходить на задних ногах.
— Ну, в здешней чаще и на четвереньках не пролезешь. Видите, она ползала на коленках и на локтях.
— Могла бы лазать по ветвям.
— А колючки? Ведь это не лес, а проволочное заграждение.
Варгаш вдруг рассмеялся.
— Лоо мог сколько угодно повторять нам свои «коу» и «бу», а мы так и не узнали бы, что он имеет в виду, если бы не поймали эту венерианскую «недообезьяну».
— Да, это маленькое чучело уничтожило целую научную гипотезу. Я полагаю, что версия о лесном племени разумных существ отныне провалилась.
— Не спешите с выводами. Конец сектора. Не возражаете против желтой?
Варгаш выпустил желтую несмываемую краску, а затем поменялся местами с Гориным. Лоо бросил жадный взгляд на клавиатуру управления.
— Ого, кажется, наш друг не прочь вести машину, — улыбнулся Варгаш.
— Вихрелет — опасно. На вибролете можно дать поупражняться. Как-нибудь я с ним займусь, — пообещал Горин. Он взглянул на «недообезьянку», неподвижную, словно набитую ватой.
— Как мы назовем ее?
— Да так и окрестим — Коу-бу. Будет по крайней мере название, взятое прямо с языка венерианцев.
— И неверное в своей основе. Никакой это не человек.
— Так же, как наш орангутанг. Ведь орангутанг тоже значит «лесной человек».
…Вихрелет сел у ворот с тройными шторными дверями. Загнав машину в ангар, разведчики направились к входному тамбуру.
Лоо, подставляя тело под мощные световые струи, тихо урчал. Ему нравилась противомикробная обработка.
3
— Начинаю думать, что медаль Гаусса вам присуждена по чистой ошибке, — заметил Гарги. — Оказывается, вы не умеете считать до двадцати.
Мяч перестал прыгать под куполом спортивного зала.
— Во всем виноваты счетные машины, — объяснил Сун-лин. — Люди скоро забудут, сколько будет дважды два.
— А я утверждаю, что счет был девятнадцать-семнадцать! — запальчиво возразил Нгарроба.
— Ошибка совершена в начале нашего века, — вмешался Лыков. — Отмена судейства в спортивных играх — явно преждевременная мера. Разве можно доверять игрокам самим следить за своими промахами?
— Это сделали для развития чувства объективности, — улыбнулся Гарги. — Но эксперимент, как видите, провалился.
— Начальник! — взревел Нгарроба. — Вы здесь старший. Подтвердите, что я прав.
— Вас разыгрывают, — отмахнулся Коробов. Он работал на снарядах. — Неужели не понимаете? Им не интересно вас просто обыграть. Они хотят еще вывести вас из себя. Это же спорт!
— Обыграть? Меня? — удивился Нгарроба: — Команда, в которой я нахожусь, не проигрывает. Черт с ними, с очками! Начнем сначала.
Игроки стали по местам.
Прежде чем пробили первый мяч, на площадку выбежал Лоо. Вид его говорил, что он собирается принять участие в состязании. Он ничего не понял в происходившем споре, но решил, что Нгарроба нуждается в поддержке.
Нгарроба несколько озадаченно посмотрел на неожиданного союзника.
— Ладно, — сказал Горин. — Пусть играет. Я выйду.
Противная сторона точно подала мяч: он пролетел над самой сеткой, нацеленный в пустое место. Варгаш сделал бросок, словно кидался в воду. Он ухитрился наподдать мяч кончиками пальцев и тут же упал, как кошка, на руки. Нгарроба ждал, когда ему перешлют мяч для завершающего «мертвого» удара. Но тут раздался звук, похожий на выстрел: Лоо держал в руках то, что осталось от мяча.
— Послушай, друг, надо полегче, — сказал Лыков. Он взял из рук Лоо раздавленный мяч и отбросил в сторону. — Гляди! — Он подкинул новый мяч, осторожно поймал, подбросил еще раз и стал наподдавать сложенными ладонями. — Понятно?
Лоо кивнул головой. Он научился этому у «небесных людей». От нетерпения он переступал с ноги на ногу.
Игра возобновилась. Лоо в азарте схватил мяч. При броске он сшиб с ног игрока своей команды. "Мяч лопнул.
— Играть с этим медведем положительно невозможно, — расстроился Гарги. — Надо затребовать с Земли грузовую ракету с запасными волейбольными мячами.
— Раньше чем через три года все равно не пришлют.
Лоо раздавил еще шесть мячей, и Гарги сказал, что на сегодня хватит. К величайшей досаде Нгарробы, его команда оказалась в проигрыше. Лоо виновато жмурил круглые, без век глаза.
— Ладно, — смилостивился Нгарроба, хлопая своего подопечного по волосатой спине. — Не виноват же парень, что он такой сильный.
— А как по-вашему, каким видом спорта ему лучше заниматься? — поинтересовался Коробов.
— Ему — спортом? — воскликнул Гарги.
— Вы забываете, — возразил Коробов, — что для Лоо находиться среди нас все равно, что горному жителю спуститься в долину. Он привык к атмосфере, бедной кислородом, оттого у него такая могучая грудная клетка. Нужны упражнения, сохраняющие подвижность этих «мехов» венерианцев в земных условиях и в искусственной атмосфере станции. Иначе обратный переход к венерианской атмосфере будет представлять для них затруднения. Лоо и сейчас это дается не просто.
— Борьба, — предложил кто-то. — Борьба требует хорошо поставленного дыхания.
— Только кто посмеет с ним бороться? Разве Нгарроба?
— Его нужно научить лучше двигаться, — сказал Гарги, — чтобы он не сшибал игроков.
— Для этого есть два способа: гимнастика и вольные игры.
— Гимнастикой его трудно уговорить заниматься. Остаются игры.
— Ладно, — сказал Гарги. — Пусть играет в волейбол. Я буду заклеивать порванные мячи. Но только, чур, он играет в другой команде. Меня такая глыба может просто раздавить!
Лоо, уловив дружески-восторженный взгляд Гарги, улыбнулся ему. Он раздвинул углы широкого рта и сморщил свой короткий нос.
— Смотрите, — удивился Варгаш. — Можно подумать, что он понял.
4
— Вчера он целый день катался на самодвижущихся дорожках в центральном коридоре. А третьего дня лазал по запасной лестнице на самый верх обзорной башни. Счастливец! Каждый день он открывает что-нибудь новое. Что он вздумал делать сегодня, я не знаю. Ко мне он не заглядывал, — ответил Варгаш на вопрос Горина.
— Коробов поручил начать с ним уроки рисования. Вернее, посмотреть, не умеет ли он изображать что-нибудь на глине или камне. После Нгарробы он больше всего благоволит к нам с вами. А Коробов хочет, чтобы общение с Лоо шло как можно естественнее.
— Попросите дежурного поискать его!
Дежурный включил пульт обзора станции. Лоо нигде не оказалось. В то же время автомат-привратник доложил, что Лоо не выходил в дверь, которой обычно пользовался, покидая станцию.