Саутвик Тереза. Ты – мое cолнце

   Мэдисон кивнула.
   – Я об этом слышала. А Алекс расстался со своей возлюбленной в колледже, а потом понял, что это была его единственная любовь.
   – И другой не будет.
   – Пока не появилась Франни, – напомнила она.
   – Правильно. И Джо тоже искал, но боялся влюбиться, потому что в детстве видел, как плакала мама, в то время у нее с Томом как раз и возникли проблемы, – добавил он. – Джо видел, как распадаются браки его друзей, и боялся привязаться к женщине.
   – Пока не появилась Лиз, – прокомментировала Мэдисон.
   – Правильно. Но в отличие от моих братьев, которые шли по этому пути, разговоры, которые они вели, были мужской демагогией. Думаю, я действительно закоренелый холостяк. Я никогда не встречал женщины, с которой мне захотелось бы сделать следующий шаг. – Он встретился с ней взглядом, и от напряженного выражения в его глазах ей стало жарко.
   Он старался ей что-то сказать? Что она не должна ждать от него привязанности?
   – Я не такой, как они, Мэдди. Может быть, я просто не могу привязаться к женщине. Очевидно, что все мужчины Марчетти способны на это. Не говоря уж о моей сестре Рози, которая влюбилась в Стива Шефера, когда они были еще детьми. Но я не похож на них, потому что я не один из них.
   – Тебе что-нибудь говорят слова «среда», «окружение», «атмосфера»?
   – Конечно.
   – Тебя растили так же, как твоих братьев и сестер. Твой отец учил тебя навыкам джентльменского поведения вместе с понятиями о любви и семейными ценностями. Независимо от того, какие проблемы были в браке у твоих родителей, они их преодолели и с тех пор были преданной друг другу парой. Твои братья с детства впитали уважительное и нежное отношение к женщине, и поэтому, когда они встречали близкого им человека, происходило чудо. С тобой это тоже обязательно случится.
   Про себя она такое сказать не могла. Даже если бы ей удалось влюбиться в Люка, на пути к общему счастью им пришлось бы преодолеть слишком много препятствий. Умнее пойти окольным путем.
   Казалось, это его не убедило.
   – Я так не думаю. Здесь дело в химии. Видимо, я унаследовал от своего биологического отца неспособность влюбляться и связывать себя долгосрочными обязательствами.
   – Я все-таки поставила бы на влияние окружающей среды.
   Кому, как не ей, это знать! Она сама была продуктом окружающей среды, в которой выросла и в которой нежные чувства и бурное проявление эмоций были не приняты. Всем ее воспитателям и нянькам платили за то, чтобы они заботились о ней. Это была их работа. Мэдисон много раз убеждалась, что она не способна взрастить в своем сердце настоящую любовь, поскольку просто не знала, что это такое. Хотя в ней уже появилось предчувствие любви к своему будущему ребенку, и она понимала, что это будет усиливаться с каждым днем. Но любовь к ребенку совсем не то, что чувства женщины к мужчине.
   – Том и Фло любят друг друга, – сказала она, – и души не чают в своих детях. Выросший в атмосфере любви, ты не мог остаться к ней равнодушным.
   – Я смог.
   – Ты решил не обращать внимания на чувства?
   – Давай сменим тему, – предложил он, потирая рукой шею.
   – Хорошо.
   Это ее вполне устраивало. Любовь сейчас не та тема, которую ей хотелось бы обсуждать. Особенно с единственным мужчиной, который никогда не бросал ее. Единственным, с кем она потеряла контроль над собой. Она подозревала, что это очень легко может произойти снова. Как? Почему? Чем он отличался от других мужчин, которые пытались завязать с ней любовные отношения?
   – О чем ты хочешь поговорить? – Он нацепил на вилку кусок мяса.
   – Как твоя работа? Что происходит в «Марчетти инкорпорейтед»? – спросила Мэдисон, обращаясь к самой безобидной теме, которая пришла ей в голову. Но увидев, как омрачилось его лицо, она поняла, что затронула больную точку.
   – Я не был в офисе с тех пор, как узнал правду.
   – Люк! Ты шутишь! Он покачал головой.
   – И не уверен, что вообще вернусь туда.
   Хороший адвокат умеет говорить и слушать. Хороший адвокат сохраняет объективность, чтобы дать клиенту правильный совет. Она была убеждена, что с его стороны было бы серьезной ошибкой бросить свой бизнес. В то же время, если бы он поступил так, ей бы потребовалось постоянно давать ему консультации по разделу имущества и продаже биржевых акций, которые он приобрел за годы работы в компании, и по множеству других вопросов.
   – И почему? – поинтересовалась она.
   – Удивлен, что ты задаешь этот вопрос. Разве это не очевидно?
   – Для меня – нет. Ты – финансовый директор компании. Судя по тому, как успешно идут дела, думаю, что ты работаешь хорошо.
   – Осторожно. Такая лесть может вскружить голову.
   – У тебя слишком большая голова, чтобы ее вскружить, – сказала она с легкой усмешкой. – Твоя семья ждет, что ты будешь продолжать работу. Почему для них что-то должно измениться?
   – Потому что я не сын Тома Марчетти.
   – Поэтому спустя тридцать лет они перестанут тебя любить? Из-за того, что ДНК у тебя не такая? И ты способен перестать любить их?
   – Это серьезно, Мэдди. Почему ты не хочешь понять этого? – Отчаяние в его голосе было для нее пыткой.
   Ей хотелось обнять его. Ругая себя за слабость, она положила руку ему на лоб. Но он снял ее руку, взял в свою ладонь и переплел их пальцы. Теплая волна прошла через ее руку в плечи и грудь, заставив набухнуть соски, голова закружилась, и стало трудно дышать.
   Она сделала глубокий вдох, пытаясь набрать воздух.
   – Я… я знаю, что это серьезно, и не стараюсь преуменьшить важность произошедшего, но иногда кто-то должен взглянуть со стороны, чтобы быть объективным. В семье Вэйнрайт, где самым главным является соответствие общепринятым стандартам, это имело бы значение, но не в твоем случае. Ничто не может повлиять на их любовь к тебе.
   – Они любят того, кем они меня считали.
   – А что, собственно говоря, изменилось? Ты ведь тот же человек, что и прежде. Ты тот же сын и брат, которого они любили. – Мэдисон положила вторую руку поверх их сплетенных пальцев. Господи, взмолилась она, помоги мне справиться с этим человеком и с самой собой. Я не могу уйти и оставить его одного. – Ты поступишь как идиот, если отвернешься от людей, которые тебя любят, и бросишь такой успешный бизнес.
   – Семейный бизнес. – Он вынул свою руку из-под ее рук и провел по ее волосам. – Я больше не являюсь частью семьи. Не слишком приятно быть членом семьи наполовину.
   Она отломила кусочек печенья, положила его в рот и медленно прожевала, надеясь, что это успокоит желудок, как написано в книгах о беременности.
   – Люк, возможно, я уже и так наговорила много лишнего…
   Он покачал головой.
   – Я рассчитываю, что ты будешь говорить мне правду даже тогда, когда мне не хочется ее слышать. Именно поэтому я так старался убедить тебя остаться моим адвокатом. Что ты хотела мне сказать? – спросил он, снова взяв ее ладонь в свои руки.
   – Почему ты думаешь, что они откажутся от тебя? Если бы это случилось с кем-то из них, разве ты отвернулся бы от него?
   – Нет, но я не отворачиваюсь от них, просто ухожу из бизнеса.
   Она поняла, что таким образом он пытается защитить себя и решить этот вопрос. Если он сам сделает первый шаг, то это будет не так болезненно, даже если они откажутся от него.
   Она решилась на последний довод.
   – Я думаю, тебе придется выдержать серьезную битву, убеждая Марчетти, что ты не являешься членом их семьи.
   – Ты ошибаешься, Мэдди. Им будет легче, если я просто исчезну.
   – Хочешь пари?
   Уголок его рта изогнулся, и мрачное выражение исчезло с лица.
   – Конечно, но ставку называю я.
   В глазах Люка появилось вызывающее, чувственное выражение. Она уже видела такое однажды, перед тем как он свел ее с ума своими поцелуями. Как бы ей хотелось вновь испытать нечто подобное! Но это, увы, невозможно.
   – Не забывайся, Люк. Помнишь, мы договорились с тобой о том, что у нас будут чисто деловые отношения. – Она постаралась отнять свою руку.
   Он держал ее нежно, но крепко.
   – Это ты начала. И потом, с чего ты взяла, что ставки будут касаться наших с тобой отношений? Двадцать долларов за то, что Марчетти облегченно вздохнут, когда я уйду.
   – Согласна, – сказала она. – На какой день ты хочешь назначить оглашение завещания? – Тошнота подкатила к горлу. Как только все будет закончено, она сообщит ему свою новость.
   – Послезавтра?
   Так скоро, подумала она, но согласно кивнула.
   – У меня остается день, чтобы самой ознакомиться с делом.
   – Запиши меня в свой ежедневник. Надеюсь скоро увидеть тебя, Мэдди.
   Она глубоко вздохнула. Только бы у нее хватило времени подобрать нужные слова, чтобы сказать ему то, что она должна сказать.
   – К вам Люк Марчетти. Мэдисон нажала кнопку интеркома.
   – Пусть проходит.
   Через несколько секунд дверь открылась, и в ее кабинет вошел Люк. Его будничная одежда говорила о том, что он не передумал и по-прежнему не собирается возвращаться на работу. Джинсы плотно облегали его поджарые бедра и мускулистые ноги. Она вспомнила, как он сказал ей, что она могла бы оказать влияние на судью, присяжных и обвинителя, если бы появилась в суде в джинсах. Это воспоминание вместе с видом стоящего перед ней мужчины заставило учащенно забиться ее сердце.
   – Привет, Люк. – Она протянула руку, показывая на стул перед ее столом. – Присаживайся.
   – Спасибо.
   Она тоже села и сделала глубокий вдох.
   – Я пыталась до тебя дозвониться. Ты что, не прослушиваешь сообщения на автоответчике?
   – Да, в последнее время. Нет желания. – Он скрестил руки на груди. – Что ты хотела мне сказать?
   – Я хотела предупредить тебя, что на этой встрече будет присутствовать твоя мать.
   – Что? Зачем? – недовольно спросил он, вставая.
   – Думаю, это научит тебя прослушивать оставленные сообщения. Фло будет здесь с минуты на минуту согласно инструкциям твоего отца. Он оставил ей кое-что в своих бумагах.
   – Я не хочу ее видеть.
   – Тогда я не смогу приступить к делу. В мои обязанности входит соблюдение последней воли покойного. – Она сложила руки. – Позволь мне, как твоему адвокату и другу, посоветовать тебе смириться с этим. Завещание должно быть оглашено. Зажужжал интерком.
   – Да? – ответила Мэдисон, нажав на кнопку.
   – К вам миссис Марчетти.
   Мэдисон посмотрела на Люка. Тот коротко кивнул.
   – Пригласите ее, – сказала она.
   Спустя несколько секунд Фло вошла в кабинет. Она выглядела усталой и постаревшей. На ее лице появились морщины, которых Мэдисон не видела раньше.
   – Здравствуйте, мисс Мэдисон, – произнесла она и заботливо посмотрела на Люка. – Ты выглядишь усталым, сын. Перестал обращать на себя внимание?
   – Я прекрасно себя чувствую, – отозвался тот. Его голос, как и лицо, были намеренно безразличными.
   Когда Мэдисон смотрела на них, у нее сжималось сердце. Она много раз видела их вместе и всегда завидовала их близким отношениям. У них с матерью никогда не было ничего даже отдаленно напоминающего такие взаимоотношения. Отстраненные – вот, пожалуй, верное слово.
   – Будьте добры, присядьте, пожалуйста, – попросила Мэдисон.
   Когда они сели, она открыла папку и перевела взгляд с Фло на Люка. Оба они чувствовали себя чрезвычайно скованно и старались не смотреть друг на друга.
   Она откашлялась.
   – Мистер Стивенсон оставил каждому из вас по письму, – начала она, доставая из папки два запечатанных конверта и передавая один Люку, другой Фло.
   Рука Фло задрожала, когда она взяла свой конверт.
   – Я должна прочитать его сейчас?
   – Как хотите, – объяснила Мэдисон. Она заметила, что Люк положил свой конверт в карман рубашки.
   Фло взглянула на почерк и подняла голову.
   – Мэдисон и Люк, если вы не против, я бы хотела прочитать его вслух.
   Когда Мэдисон кивнула, а Люк равнодушно пожал плечами, женщина начала читать:
   «Дорогая Флоренс, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых. Когда доктора поставили мне диагноз «рак», я понял, что это лишь вопрос времени. Я прекрасно помню, что мы все решили, что для нашего сына и ваших детей будет лучше, если вы вырастите Люка как своего собственного ребенка. Прости меня, Фло, что я нарушаю данное мной обещание, но по мере того, как время моего пребывания на земле сокращается, мне становится все труднее смириться с мыслью, что мой сын так ничего и не узнает обо мне…»
   Голос Фло задрожал, и она остановилась, чтобы взять себя в руки.
   Мэдисон смотрела на Люка, пытаясь прочитать его чувства, но выражение его лица было по-прежнему мрачным и сердитым.
   Спустя несколько мгновений Фло продолжила:
   «Я должен оставить все, что я имею в этой жизни, моему единственному ребенку, моему сыну Люку. Это означает, что он должен узнать обо мне – о нас. Я сожалею. Надеюсь, что когда-нибудь ты и Том сможете простить меня. Всегда твой, Брэд».
   Фло подняла голову.
   – Это объясняет, почему он нарушил нашу договоренность, несмотря на то, что мы решили сохранить все в тайне, поскольку так было лучше…
   – Как вы могли знать, что будет лучше для меня? – перебил ее Люк дрожащим от ярости голосом. – Это решение было принято только для того, чтобы скрыть твой собственный позор.
   – Мне было совершенно безразлично, как скандал коснется меня, но я действительно беспокоилась о том, как он повлияет на моих детей и ребенка, которого я носила.
   – Правильно, – сказал он с сарказмом. Мэдисон хотелось прийти на помощь Фло, но это был как раз тот случай, когда следовало хранить молчание.
   Фло сложила письмо и спрятала его в сумочку.
   – Подумай об этом, Люк. Это было бы хуже, чем ситуация развода с совместным попечением. – Она повернулась к нему вполоборота. – Встречи с твоим биологическим отцом отдалили бы тебя от семьи. Детям необходимо ощущение того, что их любят и для них всегда есть место в душе родителей и близких.
   Не выдержав, Мэдисон кивнула головой:
   – Это разумные слова, Люк.
   Он бросил на нее сердитый взгляд, потом посмотрел на мать.
   – А в результате я вырос, думая, что я – Марчетти. Разве это правильно?
   – Брэд согласился, что так будет лучше для тебя, и обещал не вмешиваться в нашу жизнь. Хотя теперь, когда я прочла его письмо, я понимаю, насколько несправедливо это было по отношению к нему.
   – И к Тому, – пробурчал Люк.
   – Да, – согласилась она, с отчаянием кивая, – и к большинству из вас тоже. Но я была молодой матерью с тремя маленькими мальчиками. Я редко видела твоего… Тома. Он все время проводил на работе, расширяя свой бизнес. – Она протянула руку к Люку, но, встретившись с ним взглядом, опустила ее, не прикоснувшись к нему. – Твой отец, Брэд, был красивым, очаровательным и внимательным. Он заставил меня снова почувствовать себя привлекательной и заботился обо мне в то время, когда я в этом нуждалась.
   – И это оправдывает твое поведение? – спросил он.
   – Ничто не может его оправдать. Я просто стараюсь объяснить тебе. Это была моя, и только моя, ошибка. Том любит тебя. Не вини его в…
   – Единственная его вина в том, что он позволил мне вырасти в уверенности, что я не тот, кем являюсь.
   Фло выпрямилась, и ее взгляд оживился.
   – Ты – его сын. Он учил тебя ходить, когда ты был младенцем. Он ходил на все спортивные соревнования с твоим участием, даже когда ты сидел на скамейке запасных и не выходил на поле. Он находился рядом с тобой в больнице, когда в восемнадцать лет ты сломал лодыжку и тебе делали операцию. Он держал тебя, когда боль была такой невыносимой, что ты плакал, а обезболивающие средства еще не начали действовать. Он был твоим отцом и в радости и в горе. Он все делал искренне, потому что любил тебя. – Пожилая женщина замолчала, чтобы перевести дыхание. – Не смей критиковать его поступки. Его мотивы не подлежат осуждению.
   Люк провел рукой по лицу.
   – Я никогда не смогу понять, почему он не ушел после того, что ты сделала.
   Фло сжала губы и поднялась.
   – Тогда ты идиот. Но даже несмотря на это, ты по-прежнему мой сын и член семьи Марчетти.
   Не сказав больше ни слова, она встала, подошла к двери, открыла ее и вышла из кабинета. Мэдисон посмотрела на Люка.
   – Ну что ж, могло быть и хуже.
   – Я снова в чем-то виноват? – спросил он.
   – Ты мог бы быть более терпимым.
   – Не берись осуждать меня, Мэдди. Как бы ты чувствовала себя на моем месте?
   – Ты имеешь в виду, если бы я узнала, что меня удочерили и есть кто-то, заботившийся обо мне так, что мои интересы были для него важнее всего? Да я бы плясала от радости.
   Его глаза сузились.
   – Ты не представляешь себе, через что я прошел.
   – Будучи любимым? – кивнула она. – Правда, я не представляю. Но твоя мама всего лишь человек. Все делают ошибки, даже ты.
   – Да, но я… Зажужжал интерком.
   – У меня продолжается встреча, – ответила Мэдисон секретарю.
   – Извините. Миссис Марчетти вышла, и я решила, что вы закончили. Вам звонят.
   – Кто? – спросила Мэдисон. Раз уж их прервали, можно и выяснить, что произошло.
   – Звонят из офиса врача, они хотят подтвердить ваш визит.
   Сердце Мэдисон подпрыгнуло. Взглянув на Люка и заметив его внимательный взгляд, она покраснела.
   – Скажи им, что я перезвоню позже, Конни.
   – Что-то случилось? – спросил Люк. Его глаза потемнели от беспокойства.
   Она не могла сдержать радость, охватившую ее. Разве кто-нибудь когда-нибудь так беспокоился о ней? Пожалуй, и не припомнишь такого.
   – Нет.
   – Ты вчера за ужином поклевала меньше птички. А в прошлый раз в офисе тебе и вовсе стало плохо.
   – Я прекрасно себя чувствую, это обычное обследование, – объяснила Мэдисон. В душе ее заскребли кошки. Ну давай, говорил ей внутренний голос, скажи ему про ребенка, сейчас самый подходящий момент.
   Люк поднялся.
   – Ладно. Если ты уверена, что с тобой все в порядке, я пойду.
   – Но я еще не огласила завещание.
   – Сейчас мне все равно, будет ли оно вообще когда-нибудь оглашено.
   – Ты так не считаешь.
   – Ошибаешься. Я именно так и считаю. – Он подошел к двери и остановился, взявшись за ручку. Затем обернулся. – Что касается меня, Мэдди, ничего из того, что она сказала, меня не убедило. Двадцать долларов все еще мои.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Ожидая Мэдисон, Люк в последний раз оглядел кухонный стол: цветы – на месте, вино – на месте, свечи – на месте. Пока не зажжены, но ждать осталось недолго. Его гостья должна быть с минуты на минуту. Пусть сколько угодно делает вид, что между ними нет ничего личного. Если бы это было так, она не договорилась бы о встрече сегодня вечером у него дома. Он рад этому. Когда они вместе, его взбаламученная душа хоть немного успокаивается и отогревается.
   Раздался звонок в дверь.
   – А вот и наша заботливая мисс.
   Он подошел к двери. Прошла неделя после их последней встречи в офисе. Семь дней он размышлял о том, что сказала ему мать, но так и не понял. Семь дней он не общался с Мэдди.
   Люк открыл дверь.
   – Привет, проходи.
   – Спасибо, – сказала Мэдисон.
   Она выглядела великолепно. На ней был хлопчатобумажный джемпер с цветочным рисунком, под ним – белая майка, на ногах – сандалии. Ногти на ногах покрашены оранжево-красным лаком. Рыжие волосы скреплены заколкой так, что кудри спадали каскадом над ухом с одной стороны. Невозможно быть более женственной, подумал он. Сердце его забилось учащенно.
   Потом он заметил портфель у нее в руке и вспомнил, почему она здесь.
   – Ты принесла завещание, – утвердительным тоном сказал он.
   Она кивнула.
   – Что заставило тебя передумать? Ты прочитал письмо, которое оставил тебе отец?
   Он покачал головой.
   – Нет, но настало время узнать завещание. Без смелости нет славы. Я позвонил, чтобы назначить новую встречу. Но кто же знал, что мой адвокат настолько сговорчив? Я стараюсь понять, почему ты настояла на том, чтобы прийти ко мне.
   – Потому что нам нужно поскорее покончить с этим делом. А ты сейчас не в лучшей форме. А, вот почему она настояла на том, чтобы они встретились у него дома, догадался Люк. Она боялась за него. Боялась, что в таком состоянии он будет слишком невнимательно вести машину. Ему была приятна ее забота. Хотя женским вниманием он никогда не был обделен. Ему часто говорили, что у него приятная внешность, да и тот факт, что у него всегда водились деньги, тоже притягивал женщин. Но помимо матери, он не мог вспомнить ни одного случая, чтобы хотя бы одна из его поклонниц столь искренне беспокоилась за него.
   Интересно, как долго будет продолжаться их взаимное влечение. Обычно чувство притяжения со временем ослабевало. Так же наверняка будет и с Мэдди.
   Она на мгновение опустила глаза, потом взглянула на него.
   – Покончить с этим делом – не лучшая формулировка, но ты понял, что я имела в виду.
   Мэдисон выглядела такой милой, что ему захотелось поддразнить ее и увидеть, как она покраснеет.
   – Нет, не понял. Но меня очень заинтересовал этот твой новый юридический маневр. Домашняя обстановка безусловно помогает. Я буду думать о другом и стану намного сговорчивей.
   – Ты ошибаешься, – сказала она, и щеки у нее порозовели.
   – Ладно. Пойдем на кухню.
   От ее присутствия его кидало в жар, ему нужно было срочно переключиться на что-то другое. А на кухне можно что-нибудь выпить, поесть. Глядишь, и отвлечешься.
   Он потянулся за ее портфелем и коснулся ее пальцев. Если бы было темно, он уверен, что была бы видна вспышка искр, пробежавших между ними. Если бы рядом находились свечи, они бы загорелись без спичек.
   Она быстро отдернула руку.
   – Хорошо.
   Ее сексуальный, с придыханием голос проник в него и вызвал такое животное желание, что он испугался. Он хотел ее. Одного раза ему было мало. Он уже намекал ей, что хочет продолжить то, что произошло однажды, и что его желание не исчезло. Но она вырвала у него обещание, что между ними не будет ничего личного. По крайней мере, идея встретиться у него дома принадлежала не ему, и это была не самая удачная идея.
   Он был очень близок к тому, чтобы нарушить данное им обещание. Изо всех сил он старался восстановить свое нарушенное душевное равновесие, но каждый раз, когда появлялась Мэдди, в нем все переворачивалось. Ее улыбка, румянец, накрашенные ногти, завитки на макушке и голос, такой нежный и искушающий, все это действовало так, что он мгновенно терял власть над собой. Если бы он не был связан обещанием, ему пришлось бы бежать из собственного дома – ради спасения Мэдди.
   Он поставил портфель рядом с кухонным столом.
   – У меня в духовке лазанья.
   – Не стоило беспокоиться, – сказала она. – Это не займет много времени.
   – Никакого беспокойства. Это одно из новых замороженных блюд, которое придумали Алекс и Франни. – Его сердце защемило, напоминая, что он больше не принадлежит к семейству Марчетти. Пора сменить тему. – Это единственное, что я смог сделать после твоего звонка. Я не хочу, чтобы из-за меня ты осталась без обеда. Сейчас ты находишься под моей опекой.
   – Я и не подозревала, что нахожусь под чьей-то опекой, – ответила она. Улыбка на ее лице говорила о том, что ей это не было неприятно. Пожалуй, она даже выглядела довольной.
   – Я шучу, конечно. Однако в моих словах есть большая толика правды. В последнее время я не видел, чтобы ты нормально ела, по крайней мере в моем присутствии. Подожди, я налью тебе вина…
   – Нет! – резко ответила она. Он посмотрел на нее и увидел, что она чувствует себя не в своей тарелке. – Я… я хотела сказать, что мне нужна ясная голова. Это бизнес. Помнишь еще, зачем я пришла?
   – Если бы я попытался хоть на секунду забыть об этом, ничуть не сомневаюсь, что ты мне тут же напомнила бы, – сухо сказал он.
   На самом деле ему хотелось и вовсе забыть об этом проклятом завещании. Ему хотелось отнести ее в спальню и продолжить все с того момента, на котором они остановились в ее спальне. Что в ней такого? Почему ему не удается сохранить хладнокровие в ее присутствии? Она явно не самая красивая женщина из тех, с кем ему приходилось встречаться. Маленькая и хрупкая, в отличие от стройных и чувственных женщин, которых он всегда предпочитал. Она не попала бы на обложку журнала как самая сексуальная женщина. И все же он не мог освободиться от ее чар.
   Может быть, дело в ее ранимости, которую она старалась спрятать, или в том, что она совсем не похожа на типичных адвокатов-пираний. Она использовала свои знания и возможности, чтобы помогать людям. Неужели и его она тоже рассматривает как очередной объект для благотворительности?
   Он глубоко вздохнул. В таких ситуациях действительно необходима ясная голова. Мэдди же обладала удивительной способностью затуманивать его мысли, отвлекая его всякий раз, когда они оказывались вдвоем. Он пристально посмотрел на нее. Она сказала, что чувствует себя хорошо, но лжец из нее никудышный. Он никак не мог избавиться от ощущения, что с ней что-то происходит.
   И вид у нее какой-то болезненный. Под глазами круги, лицо осунулось и бледное, ну, если не считать тех моментов, когда его гостья заливалась румянцем. Да и отказ от бокала вина был неестественно бурным. И что наконец за спешка с оглашением завещания?
   И вдруг мышцы его живота сжались в тугой узел. Как он сразу этого не понял! Все объясняется очень просто. Мэдди торопится побыстрее закончить его дела, чтобы попрощаться с ним и больше никогда не встречаться. Размышляя здраво, он понимал, что так обоим будет лучше. Но она нужна ему сейчас. Она его единственный якорь в этом неспокойном мире. Впрочем, когда кризис пройдет, исчезнет и необходимость видеть ее. С ним так раньше было всегда. Оставалась лишь одна проблема. Даже мысль о том, что он больше не увидится с Мэдди, приводила его в такое отчаяние, что хотелось пробить кулаком стену.