ЯКУБОВИЧ. Иван Иванович, минуту назад темп распада урана уменьшился на
полпроцента!
ШАРДЕЦКИЙ. Ну вот... Не обошлось, Олег Викторович. Действуйте, Илья
Васильевич, вы ведь дежурный.
САМОЙЛОВ (шагает навстречу Якубовичу). Стой! Ты его делал, это
открытие?! (Ко всем). Ну, товарищи, что вы?.. Может, это так? (Подбегает к
окну). Смотрите: ночь, звезды, снег... все тихо. Не может быть, чтобы они
начали. Нельзя это, нельзя! Ведь мы убиваем открытие! Такое открытие!
ЯКУБОВИЧ (после колебания). Вы лучше сами, Иван Иванович. Я не могу.
ШАРДЕЦКИЙ (подходит к окну). Ночь, звезды... 22 июня 1941 года,
помнится, была такая же звездная ночь. (Поворачивается к Самойлову.
яростно). И нас били! За самонадеянность били, за доверчивость, за
беспечность! Смертным боем били... Так вот: этого больше не будет! (Быстро
подходит к телефону, набирает номер). Первый экспериментальный? Говорит
Шардецкий. Включить все нейтрино-генераторы в заданном режиме! (Набирает
другой номер). Второй экспериментальный? Шардецкий. Включайте все
генераторы. На полную мощность, да. (Набирает третий номер). Третий
экспериментальный? Включить нейтрино-генераторы на полную мощность. Да, я!
(Кладет трубку). Вот и все...
Тихо в комнате. Все сидят неподвижно. От сверкающих где-то в сети
мощных переключений помигивает свет под потолком.
САМОЙЛОВ (крутит головой). Хорошо было в каменном веке. Не сходятся
двое во взглядах на жизнь ну, он ему в морду, тот ему обратно. И
объяснились. До чего это было возвышенно и благородно...
ВАЛЕРНЕР. Смотрите! (Показывает в окно).
Кто-то тушит свет, все сходятся к окну. За окном, освещая комнату,
разгорается клубящееся зелено-синее зарево.
МАКАРОВ. Что это, Иван Иванович?
ШАРДЕЦКИЙ. Радион, подпочвенный радиоактивный газ. Только теперь он
избавляется от излишней энергии не альфа-частицами, а множеством световых
квантов.
ВАЛЕРНЕР. Красиво горит наша наука...
САМОЙЛОВ (стоит, сжав кулаки). Убивают открытие, убивают открытие!
Клубись, зеленый дым, клубись... Все уходит сейчас с тобою, зеленый дым.
Опадает яблоневый цвет с садов, в тундре не вырастут сады. Обрушиваются
туннели в горах. Не будет блистающих над дорогами и городами облаков. Топор
страха рубит пальмы на берегу Ледовитого океана... Те, кого мы могли
насытить и обогреть будут голодны и холодны. Те, кого могли вылечить
останутся больными. Страх, будь он проклят, страх мохнатое чудище на паучьих
ногах топчет нашу мечту, нашу работу...
АШОТ. Пойдем отсюда, Петро, да? Не надо смотреть. Пойдем, пожалуйста,
да?
Затемнение слева. Освещается правая сторона: кабинет военного министра.
Он пуст. Только АДЪЮТАНТ работает над столом-пультом.
ПИРНЕЙ (входит). Хелло! Ффу... насилу пробрался через пикеты! Джеймс
Пирней, корреспондент "Нью-Йорк геральд трибюн". Несколько слов с министром.
АДЪЮТАНТ. Ждите. Скоро будет.
ХЕНИШ (входит). Хелло! (Адъютанту). Министр?
АДЪЮТАНТ. Ждем с минуты на минуту, сэр.
ПИРНЕЙ. Сенатор Хениш, если позволите, я проинтервьюирую вас. Джеймс
Пирней из "Нью-Йорк геральд". (Вынимает блокнот). Что вы, как председатель
сенатской комиссии по ядерной политике, можете сказать о слухах, будто в
исследовательском Центре Голдвина-Клинчера создано новое оружие, действие
которого, якобы, нейтрализует ядерное оружие? Знаете, сенатор, общество
начинает трясти от этих слухов: акции оборонных компаний летят, пикетчики
буйствуют...
ХЕНИШ. Я пришел к министру, чтобы требовать расследования деятельности
Центра Голдвина-Клинчера, мистер Пирней. Можете это записать. У моей
комиссии есть основания считать, что слухи о "новом оружии" распускают
безответственные левые элементы нашего общества, играющие на руку русским и
мировому коммунизму. Они стремятся подорвать экономику страны и создать
неуверенность в завтрашнем дне. Моя комиссия располагает неопровержимыми
данными, что никакого оружия в Центре Голдвина не создано и не может быть
создано...
В дверях появляется МИНИСТР, за ним КЛИНЧЕР. АДЪЮТАНТ встает. МИНИСТР
прикладывает палец к губам и слушает.
ХЕНИШ. Все это предприятие является грандиозной научной аферой, мистер
Пирней!
КЛИНЧЕР (министру). Вы слышите, сэр? Я ведь говорил...
МИНИСТР (подступает к Хенишу). Значит, это вы...
ХЕНИШ. Я не вправе скрывать от американского народа... Записывайте,
Пирней, записывайте! что деньги налогоплательщиков потрачены впустую.
МИНИСТР. Значит, вы... вы ложно ориентировали меня?
КЛИНЧЕР. Он с самого начала все знал, сэр!
МИНИСТР. Молчать! Все вы, все... Никому нельзя верить. Значит, это вы,
Хениш, дали знать русским, что у нас ничего еще не готово? Или вы не Хениш,
а Иваноф? Сколько вам заплатили русские?
ХЕНИШ. Я не позволю так со мной разговаривать, сэр!
Резко звучит зуммер на столе-пульте. Министр вздрагивает.
АДЪЮТАНТ. Прямой вызов, сэр. Японское море.
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА, перебиваемый помехами: Алло, Вашингтон! Алло!
Говорит командир подводной лодки "Энтерпрайз". Полчаса назад отказал
реактор. Всплыли в районе с координатами: 125 градусов восточной долготы, 39
градусов 14 минут северной широты. Ремонт реактора невозможен. Ждем помощи и
буксира. Капитан-лейтенант Бирнс.
МИНИСТР (смотрит на карту-табло. На ней в районе Японского моря
начинает мигать зеленая лампочка). Вот... вот оно. Они начинают выводить из
строя наши атомные лодки. Кто это сделал? (Поворачивается к сенатору). Вы?!
(К Клннчеру). Вы?! Ну, что ж мы погибнем, но и вы погибнете вместе с нами!
Все!
АДЪЮТАНТ. Прикажете направить буксир, сэр?
МИНИСТР. Что буксир? Что буксир, полковник! Это начало и конец. Все
сразу. Все...
КЛИНЧЕР пятится к двери, исчезает. За ним исчезает ХЕНИШ.
Снова зуммер. ГОЛОС В ДИНАМИКЕ кричит:
Алло! Говорит подводная лодка No 21. Отказал реактор, отказал реактор!
Исправить не можем. Всплываем в территориальных водах русских. Нас могут
интернировать. Радируйте, что делать. Шлите помощь! Прием!
МИНИСТР. Сопротивляться! Не сдаваться! Атомный залп!
АДЪЮТАНТ. Но... приказ об атомном залпе отдает президент, сэр.
Зуммер. ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА:
Алло! Докладывает командир подводной лодки "Трешер-2". Отказал реактор,
отказал реактор. Всплываем в русской зоне. Затирают льды. Радируйте, что
делать? Шлите помощь. Прием!
МИНИСТР (смотрит на карту. Там мигает уже семь зеленых лампочек). Вот
оно! Значит: они нас Задача имеет только одно решение. И ничего поделать
нельзя.
Зуммер. ГОЛОС:
Алло! Докладывает служба наблюдения восточного сектора. Наблюдаем
всплытие советских подводных лодок. Видим с самолетов три лодки... четыре...
пять...
Пять красных мигающих лампочек загорается на карте-табло в
Атлантическом океане.
МИНИСТР. Теперь они залп...
Зуммер. ГОЛОС:
Алло, докладывает служба наблюдения Тихоокеанского сектора. Наблюдаем
всплытие советских подводных лодок. Семь подлодок, восемь...
МИНИСТР. Они нас! Они нас... Как в страшном сне, когда убивают и не
можешь пошевелиться..
Нет! Нет! Надо решить эту стратегическую задачу. Решить сейчас
(Закусывает пальцы). Значит, если они нас мы их... Нет, мы их они нас...
Нет, не то! Мы нас, они их... Они нах мы ис... Что это я? (Трет виски). Моя
бедная голова!
АДЪЮТАНТ. Что же делать, сэр? Надо что-то делать!
МИНИСТР. Тс-с... тихо. Я решаю стратегическую задачу. Они нас мы их.
Нет, они их мы нас... Нет, не то.
У него сейчас такое интересное лицо, что Пирней не выдерживает, наводит
фотоаппарат. Белый свет лампы-вспышки.
МИНИСТР. Что уже?! (Прикрывает лицо). Уже! А-а-а-а! (Выбрасывается в
окно).
Адъютант вскакивает, бросается к окну. Смотрит. Поворачивается к
Пирнею.
ПИРНЕЙ (растерянно). Я только хотел...
Затемнение справа. Освещается левая сторона сцены: кабинет Шардецкого.
За окном медленно угасает зелено-синее зарево. ШАРДЕЦКИЙ и МАКАРОВ смотрят
на него.
ШАРДЕЦКИЙ. Вот и все...
МАКАРОВ. А вы поседели за эти два года, Иван Иванович. Совсем белый
стали.
ШАРДЕЦКИЙ. Да. В Москве, Олег Викторович, непременно сообщите в
Министерство сельского хозяйства: в этом году весна наступит на две недели
раньше, чем обычно. И пусть не опасаются, будто это оттепель, каприз погоды,
нет. Будет дружная ранняя весна.
МАКАРОВ. И это вы рассчитывали, Иван Иванович?
ШАРДЕЦКИЙ. Да. Мы все рассчитывали... все, что можно рассчитывать.
Пусть хоть это используют.
Затемнение слева. Освещается правая сторона: кабинет-лаборатория
Голдвина. Из окна и из реакторного зала в комнату льется зелено-синее
свечение. Голдвин в кресле отдыхает. У пульта АССИСТЕНТ.
АССИСТЕНТ. Цепная реакция замедлилась, профессор!
ГОЛДВИН. Выдвигайте все стержни, выводите реакторы на критический
режим. И распорядитесь, чтобы это сделали в остальных лабораториях. Я устал.
АССИСТЕНТ. Но... это же опасно!
ГОЛДВИН. Теперь не опасно, Фрэнк. Не опасно, мой мальчик.
АССИСТЕНТ. Я Джон, сэр! Джон Кейв, пора привыкнуть. Франка Гарди уже
нет в живых! (Осторожно поворачивает рукоятку на пульте. Учащается треск
счетчика). Вы слышите, профессор? Мы... не облучимся, как доктор Гарди?
ГОЛДВИН (встает, подходит к пульту). Да, вы Джон. Конечно, вы Джон, а
не Фрэнк тот никогда не сказал бы такую глупость. Пустите! (Резко вращает
рукоятку. Говорит в микрофон) Внимание! Всем лабораториям вывести стержни из
реакторов. Все стержни! (Ассистенту). Мы не успеем облучиться, Джон Кэйв, не
пугайтесь. Через час-другой ядра успокоятся.
Свечение в реакторе начинает угасать. Счетчик потрескивает реже, чем
раньше.
АССИСТЕНТ. Цепная реакция замирает, профессор! Это при выведенных-то
стержнях. Значит...
ГОЛДВИН. Значит, реакторы сделали свое дело и теперь погаснут надолго.
Может быть, навсегда. Вот и все. Фрэнк... (Поворачивает кресло к окну,
садится. Лицо его освещает зеленый свет. Голос его звучит теперь из
динамика). Прощай, великая наука! Как и все другие, ты возникла в поисках
истины. Ни на какую другую не истратил мир больше труда и денег, чем на
тебя. И ни от какой другой он не получил меньше пользы... Все, что хотят от
тебя сейчас люди: чтобы ты не принесла им вреда. Пусть будет так! Так ты
хотел, Фрэнк.
Появляются Клинчер и Хениш.
КЛИНЧЕР. Что все это значит, профессор? Что вы сделали?
ГОЛДВИН (оборачивается). Выполнил работу. за которую брался, генерал.
А, коллега Хениш! Как ваши дела? Надеюсь, акции "Глобус компанн" стоят
высоко?
ХЕНИШ. Вы... вы... нарочно устроили этот трюк, чтобы разорить меня! Но
не выйдет, нет! Через день-два ваши дурацкие эффекты . прекратятся, распад и
деление ядер восстановится. Все будет по-прежнему! Я свое возьму!
ГОЛДВИН. Вы напрасно оставили физику, Хениш. Тогда бы вам легче было
понять, что ни через день, ни через год радиоактивность не восстановится. Не
знаю, как русские, но мы настолько насытили нашу планету нейтрино, что этого
заряда устойчивости хватит лет на пятьдесят... У людей будет достаточно
времени поразмыслить.
КЛИНЧЕР быстро отходит к телефону, снимает трубку, набирает номер.
ХЕНИШ бросается к тому же телефону, нажимает рычажки, вырывает у
Клинчера трубку. Идет борьба.
КЛИНЧЕР. Позвольте, сенатор, я первый! (Вырывает трубку).
ХЕНИШ. Нет уж вы позвольте!
Борьба. Победила армия. ХЕНИШ летит на пол.
КЛИНЧЕР (быстро набирает номер). Белый дом? Говорит генерал Клинчер.
Немедленно соедините меня с президентом...
ХЕНИШ поднимается, оглядывается.
КЛИНЧЕР. Господин президент? Докладывает бригадный генерал Клинчер,
руководитель исследовательского Центра "Нуль". Рад сообщить, господин
президент, что работы по...
ХЕНИШ хватает с лабораторного стола массивный прибор, обрывает провода,
бьет Клинчера по голове. Тот роняет трубку, опускается на пол.
АССИСТЕНТ (хватается за голову). Что вы делаете, сенатор! Это же
гальванометр!
ХЕНИШ (лихорадочно набирает номер). Алло, Стюарт! Это Хениш. Продавайте
все акции. Все, что мы накупили. Да все, вам говорят! Продавайте!
Продавайте! (Голос его срывается). Продавайте!!!
Занавес
ОТ АВТОРА
Фантастические пьесы жанр не новый. Поэтому, надо полагать, читателю
ясно, что описанные в пьесе исследования в области нейтрино не более, чем
литературный вымысел. Действительно, если бы с помощью клопа и
приблизительных умозаключений удалось достичь таких эффектов, то писалась бы
не пьеса, а заявка на открытие. Но чего нет, того нет: и насекомые не
являются орудием физического эксперимента в области ядра, да и, честно
говоря, некоторые свойства нейтрино, которые "постулировал" автор (например,
их способность накапливаться), являются в большой степени дискуссионными.
Разумеется, автор не ставил своей целью "дополнять" ядерную физику.
Хотя, конечно, нельзя исключить, что появятся новые открытия и изобретения,
которые сделают возможным управление атомными ядрами всякими и всюду. Но, в
конце концов, не важно, как это произойдет. Интересно другое: что будет,
когда это будет?
...Когда физик Отто Ган осознал, какие возможности массового
уничтожения таит открытый им процесс деления урана, он говорят закричал:
"Бог этого не допустит!" Однако бог "допустил" и атомную, и водородную
бомбу. Потому что бога все-таки нет. И в решении самой жгучей проблемы
современности гонки ядерных вооружений людям следует полагаться только друг
на друга и на самих себя.
Источник : "Новое оружие" - "Знание - сила", 1966, No 7 -8.
Сканировал и корректировал: Виктор Кузьмин (2000г.)
полпроцента!
ШАРДЕЦКИЙ. Ну вот... Не обошлось, Олег Викторович. Действуйте, Илья
Васильевич, вы ведь дежурный.
САМОЙЛОВ (шагает навстречу Якубовичу). Стой! Ты его делал, это
открытие?! (Ко всем). Ну, товарищи, что вы?.. Может, это так? (Подбегает к
окну). Смотрите: ночь, звезды, снег... все тихо. Не может быть, чтобы они
начали. Нельзя это, нельзя! Ведь мы убиваем открытие! Такое открытие!
ЯКУБОВИЧ (после колебания). Вы лучше сами, Иван Иванович. Я не могу.
ШАРДЕЦКИЙ (подходит к окну). Ночь, звезды... 22 июня 1941 года,
помнится, была такая же звездная ночь. (Поворачивается к Самойлову.
яростно). И нас били! За самонадеянность били, за доверчивость, за
беспечность! Смертным боем били... Так вот: этого больше не будет! (Быстро
подходит к телефону, набирает номер). Первый экспериментальный? Говорит
Шардецкий. Включить все нейтрино-генераторы в заданном режиме! (Набирает
другой номер). Второй экспериментальный? Шардецкий. Включайте все
генераторы. На полную мощность, да. (Набирает третий номер). Третий
экспериментальный? Включить нейтрино-генераторы на полную мощность. Да, я!
(Кладет трубку). Вот и все...
Тихо в комнате. Все сидят неподвижно. От сверкающих где-то в сети
мощных переключений помигивает свет под потолком.
САМОЙЛОВ (крутит головой). Хорошо было в каменном веке. Не сходятся
двое во взглядах на жизнь ну, он ему в морду, тот ему обратно. И
объяснились. До чего это было возвышенно и благородно...
ВАЛЕРНЕР. Смотрите! (Показывает в окно).
Кто-то тушит свет, все сходятся к окну. За окном, освещая комнату,
разгорается клубящееся зелено-синее зарево.
МАКАРОВ. Что это, Иван Иванович?
ШАРДЕЦКИЙ. Радион, подпочвенный радиоактивный газ. Только теперь он
избавляется от излишней энергии не альфа-частицами, а множеством световых
квантов.
ВАЛЕРНЕР. Красиво горит наша наука...
САМОЙЛОВ (стоит, сжав кулаки). Убивают открытие, убивают открытие!
Клубись, зеленый дым, клубись... Все уходит сейчас с тобою, зеленый дым.
Опадает яблоневый цвет с садов, в тундре не вырастут сады. Обрушиваются
туннели в горах. Не будет блистающих над дорогами и городами облаков. Топор
страха рубит пальмы на берегу Ледовитого океана... Те, кого мы могли
насытить и обогреть будут голодны и холодны. Те, кого могли вылечить
останутся больными. Страх, будь он проклят, страх мохнатое чудище на паучьих
ногах топчет нашу мечту, нашу работу...
АШОТ. Пойдем отсюда, Петро, да? Не надо смотреть. Пойдем, пожалуйста,
да?
Затемнение слева. Освещается правая сторона: кабинет военного министра.
Он пуст. Только АДЪЮТАНТ работает над столом-пультом.
ПИРНЕЙ (входит). Хелло! Ффу... насилу пробрался через пикеты! Джеймс
Пирней, корреспондент "Нью-Йорк геральд трибюн". Несколько слов с министром.
АДЪЮТАНТ. Ждите. Скоро будет.
ХЕНИШ (входит). Хелло! (Адъютанту). Министр?
АДЪЮТАНТ. Ждем с минуты на минуту, сэр.
ПИРНЕЙ. Сенатор Хениш, если позволите, я проинтервьюирую вас. Джеймс
Пирней из "Нью-Йорк геральд". (Вынимает блокнот). Что вы, как председатель
сенатской комиссии по ядерной политике, можете сказать о слухах, будто в
исследовательском Центре Голдвина-Клинчера создано новое оружие, действие
которого, якобы, нейтрализует ядерное оружие? Знаете, сенатор, общество
начинает трясти от этих слухов: акции оборонных компаний летят, пикетчики
буйствуют...
ХЕНИШ. Я пришел к министру, чтобы требовать расследования деятельности
Центра Голдвина-Клинчера, мистер Пирней. Можете это записать. У моей
комиссии есть основания считать, что слухи о "новом оружии" распускают
безответственные левые элементы нашего общества, играющие на руку русским и
мировому коммунизму. Они стремятся подорвать экономику страны и создать
неуверенность в завтрашнем дне. Моя комиссия располагает неопровержимыми
данными, что никакого оружия в Центре Голдвина не создано и не может быть
создано...
В дверях появляется МИНИСТР, за ним КЛИНЧЕР. АДЪЮТАНТ встает. МИНИСТР
прикладывает палец к губам и слушает.
ХЕНИШ. Все это предприятие является грандиозной научной аферой, мистер
Пирней!
КЛИНЧЕР (министру). Вы слышите, сэр? Я ведь говорил...
МИНИСТР (подступает к Хенишу). Значит, это вы...
ХЕНИШ. Я не вправе скрывать от американского народа... Записывайте,
Пирней, записывайте! что деньги налогоплательщиков потрачены впустую.
МИНИСТР. Значит, вы... вы ложно ориентировали меня?
КЛИНЧЕР. Он с самого начала все знал, сэр!
МИНИСТР. Молчать! Все вы, все... Никому нельзя верить. Значит, это вы,
Хениш, дали знать русским, что у нас ничего еще не готово? Или вы не Хениш,
а Иваноф? Сколько вам заплатили русские?
ХЕНИШ. Я не позволю так со мной разговаривать, сэр!
Резко звучит зуммер на столе-пульте. Министр вздрагивает.
АДЪЮТАНТ. Прямой вызов, сэр. Японское море.
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА, перебиваемый помехами: Алло, Вашингтон! Алло!
Говорит командир подводной лодки "Энтерпрайз". Полчаса назад отказал
реактор. Всплыли в районе с координатами: 125 градусов восточной долготы, 39
градусов 14 минут северной широты. Ремонт реактора невозможен. Ждем помощи и
буксира. Капитан-лейтенант Бирнс.
МИНИСТР (смотрит на карту-табло. На ней в районе Японского моря
начинает мигать зеленая лампочка). Вот... вот оно. Они начинают выводить из
строя наши атомные лодки. Кто это сделал? (Поворачивается к сенатору). Вы?!
(К Клннчеру). Вы?! Ну, что ж мы погибнем, но и вы погибнете вместе с нами!
Все!
АДЪЮТАНТ. Прикажете направить буксир, сэр?
МИНИСТР. Что буксир? Что буксир, полковник! Это начало и конец. Все
сразу. Все...
КЛИНЧЕР пятится к двери, исчезает. За ним исчезает ХЕНИШ.
Снова зуммер. ГОЛОС В ДИНАМИКЕ кричит:
Алло! Говорит подводная лодка No 21. Отказал реактор, отказал реактор!
Исправить не можем. Всплываем в территориальных водах русских. Нас могут
интернировать. Радируйте, что делать. Шлите помощь! Прием!
МИНИСТР. Сопротивляться! Не сдаваться! Атомный залп!
АДЪЮТАНТ. Но... приказ об атомном залпе отдает президент, сэр.
Зуммер. ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА:
Алло! Докладывает командир подводной лодки "Трешер-2". Отказал реактор,
отказал реактор. Всплываем в русской зоне. Затирают льды. Радируйте, что
делать? Шлите помощь. Прием!
МИНИСТР (смотрит на карту. Там мигает уже семь зеленых лампочек). Вот
оно! Значит: они нас Задача имеет только одно решение. И ничего поделать
нельзя.
Зуммер. ГОЛОС:
Алло! Докладывает служба наблюдения восточного сектора. Наблюдаем
всплытие советских подводных лодок. Видим с самолетов три лодки... четыре...
пять...
Пять красных мигающих лампочек загорается на карте-табло в
Атлантическом океане.
МИНИСТР. Теперь они залп...
Зуммер. ГОЛОС:
Алло, докладывает служба наблюдения Тихоокеанского сектора. Наблюдаем
всплытие советских подводных лодок. Семь подлодок, восемь...
МИНИСТР. Они нас! Они нас... Как в страшном сне, когда убивают и не
можешь пошевелиться..
Нет! Нет! Надо решить эту стратегическую задачу. Решить сейчас
(Закусывает пальцы). Значит, если они нас мы их... Нет, мы их они нас...
Нет, не то! Мы нас, они их... Они нах мы ис... Что это я? (Трет виски). Моя
бедная голова!
АДЪЮТАНТ. Что же делать, сэр? Надо что-то делать!
МИНИСТР. Тс-с... тихо. Я решаю стратегическую задачу. Они нас мы их.
Нет, они их мы нас... Нет, не то.
У него сейчас такое интересное лицо, что Пирней не выдерживает, наводит
фотоаппарат. Белый свет лампы-вспышки.
МИНИСТР. Что уже?! (Прикрывает лицо). Уже! А-а-а-а! (Выбрасывается в
окно).
Адъютант вскакивает, бросается к окну. Смотрит. Поворачивается к
Пирнею.
ПИРНЕЙ (растерянно). Я только хотел...
Затемнение справа. Освещается левая сторона сцены: кабинет Шардецкого.
За окном медленно угасает зелено-синее зарево. ШАРДЕЦКИЙ и МАКАРОВ смотрят
на него.
ШАРДЕЦКИЙ. Вот и все...
МАКАРОВ. А вы поседели за эти два года, Иван Иванович. Совсем белый
стали.
ШАРДЕЦКИЙ. Да. В Москве, Олег Викторович, непременно сообщите в
Министерство сельского хозяйства: в этом году весна наступит на две недели
раньше, чем обычно. И пусть не опасаются, будто это оттепель, каприз погоды,
нет. Будет дружная ранняя весна.
МАКАРОВ. И это вы рассчитывали, Иван Иванович?
ШАРДЕЦКИЙ. Да. Мы все рассчитывали... все, что можно рассчитывать.
Пусть хоть это используют.
Затемнение слева. Освещается правая сторона: кабинет-лаборатория
Голдвина. Из окна и из реакторного зала в комнату льется зелено-синее
свечение. Голдвин в кресле отдыхает. У пульта АССИСТЕНТ.
АССИСТЕНТ. Цепная реакция замедлилась, профессор!
ГОЛДВИН. Выдвигайте все стержни, выводите реакторы на критический
режим. И распорядитесь, чтобы это сделали в остальных лабораториях. Я устал.
АССИСТЕНТ. Но... это же опасно!
ГОЛДВИН. Теперь не опасно, Фрэнк. Не опасно, мой мальчик.
АССИСТЕНТ. Я Джон, сэр! Джон Кейв, пора привыкнуть. Франка Гарди уже
нет в живых! (Осторожно поворачивает рукоятку на пульте. Учащается треск
счетчика). Вы слышите, профессор? Мы... не облучимся, как доктор Гарди?
ГОЛДВИН (встает, подходит к пульту). Да, вы Джон. Конечно, вы Джон, а
не Фрэнк тот никогда не сказал бы такую глупость. Пустите! (Резко вращает
рукоятку. Говорит в микрофон) Внимание! Всем лабораториям вывести стержни из
реакторов. Все стержни! (Ассистенту). Мы не успеем облучиться, Джон Кэйв, не
пугайтесь. Через час-другой ядра успокоятся.
Свечение в реакторе начинает угасать. Счетчик потрескивает реже, чем
раньше.
АССИСТЕНТ. Цепная реакция замирает, профессор! Это при выведенных-то
стержнях. Значит...
ГОЛДВИН. Значит, реакторы сделали свое дело и теперь погаснут надолго.
Может быть, навсегда. Вот и все. Фрэнк... (Поворачивает кресло к окну,
садится. Лицо его освещает зеленый свет. Голос его звучит теперь из
динамика). Прощай, великая наука! Как и все другие, ты возникла в поисках
истины. Ни на какую другую не истратил мир больше труда и денег, чем на
тебя. И ни от какой другой он не получил меньше пользы... Все, что хотят от
тебя сейчас люди: чтобы ты не принесла им вреда. Пусть будет так! Так ты
хотел, Фрэнк.
Появляются Клинчер и Хениш.
КЛИНЧЕР. Что все это значит, профессор? Что вы сделали?
ГОЛДВИН (оборачивается). Выполнил работу. за которую брался, генерал.
А, коллега Хениш! Как ваши дела? Надеюсь, акции "Глобус компанн" стоят
высоко?
ХЕНИШ. Вы... вы... нарочно устроили этот трюк, чтобы разорить меня! Но
не выйдет, нет! Через день-два ваши дурацкие эффекты . прекратятся, распад и
деление ядер восстановится. Все будет по-прежнему! Я свое возьму!
ГОЛДВИН. Вы напрасно оставили физику, Хениш. Тогда бы вам легче было
понять, что ни через день, ни через год радиоактивность не восстановится. Не
знаю, как русские, но мы настолько насытили нашу планету нейтрино, что этого
заряда устойчивости хватит лет на пятьдесят... У людей будет достаточно
времени поразмыслить.
КЛИНЧЕР быстро отходит к телефону, снимает трубку, набирает номер.
ХЕНИШ бросается к тому же телефону, нажимает рычажки, вырывает у
Клинчера трубку. Идет борьба.
КЛИНЧЕР. Позвольте, сенатор, я первый! (Вырывает трубку).
ХЕНИШ. Нет уж вы позвольте!
Борьба. Победила армия. ХЕНИШ летит на пол.
КЛИНЧЕР (быстро набирает номер). Белый дом? Говорит генерал Клинчер.
Немедленно соедините меня с президентом...
ХЕНИШ поднимается, оглядывается.
КЛИНЧЕР. Господин президент? Докладывает бригадный генерал Клинчер,
руководитель исследовательского Центра "Нуль". Рад сообщить, господин
президент, что работы по...
ХЕНИШ хватает с лабораторного стола массивный прибор, обрывает провода,
бьет Клинчера по голове. Тот роняет трубку, опускается на пол.
АССИСТЕНТ (хватается за голову). Что вы делаете, сенатор! Это же
гальванометр!
ХЕНИШ (лихорадочно набирает номер). Алло, Стюарт! Это Хениш. Продавайте
все акции. Все, что мы накупили. Да все, вам говорят! Продавайте!
Продавайте! (Голос его срывается). Продавайте!!!
Занавес
ОТ АВТОРА
Фантастические пьесы жанр не новый. Поэтому, надо полагать, читателю
ясно, что описанные в пьесе исследования в области нейтрино не более, чем
литературный вымысел. Действительно, если бы с помощью клопа и
приблизительных умозаключений удалось достичь таких эффектов, то писалась бы
не пьеса, а заявка на открытие. Но чего нет, того нет: и насекомые не
являются орудием физического эксперимента в области ядра, да и, честно
говоря, некоторые свойства нейтрино, которые "постулировал" автор (например,
их способность накапливаться), являются в большой степени дискуссионными.
Разумеется, автор не ставил своей целью "дополнять" ядерную физику.
Хотя, конечно, нельзя исключить, что появятся новые открытия и изобретения,
которые сделают возможным управление атомными ядрами всякими и всюду. Но, в
конце концов, не важно, как это произойдет. Интересно другое: что будет,
когда это будет?
...Когда физик Отто Ган осознал, какие возможности массового
уничтожения таит открытый им процесс деления урана, он говорят закричал:
"Бог этого не допустит!" Однако бог "допустил" и атомную, и водородную
бомбу. Потому что бога все-таки нет. И в решении самой жгучей проблемы
современности гонки ядерных вооружений людям следует полагаться только друг
на друга и на самих себя.
Источник : "Новое оружие" - "Знание - сила", 1966, No 7 -8.
Сканировал и корректировал: Виктор Кузьмин (2000г.)