— Сержант, — проговорил Доусон, — я не знаю, какого черта мы тут делаем, не знаю, каких можно ожидать приказов. Вы нашли одно чудовище, но оно растаяло в воздухе у вас на глазах. Мы можем справиться с ними, тут у меня нет никаких сомнений. Пускай они вырастают и звереют, мы все равно с ними справимся. У нас есть огнестрельное оружие и, кроме того, неплохие мозги. Если мы столкнемся с ними нос к носу, то живо покажем где раки зимуют. Наше вооружение намного лучше того, каким обладали люди из будущего, так что победа наверняка будет за нами. Однако здесь, в этой местности, мы практически беспомощны. Мы можем нанести бомбовый удар по площади в десять тысяч акров и накрыть лишь одного из них, да и то с Божьей помощью. Зато сколько погибнет других существ, в том числе — и людей! Времени на эвакуацию не будет, поэтому люди неминуемо погибнут. Следовательно, мы должны отлавливать их поодиночке…
— Но даже если так, сэр…
— Знаю, знаю. Предположим, нам повезет — раз, другой, третий. А этих тварей сотни, и они беспрестанно размножаются! Те, что вылупились первыми, день ото дня становятся все больше и свирепее. Пока мы будем охотиться за ними, они, быть может, уничтожат пару деревень, армейский лагерь или…
— Сэр, — проговорил сержант Кларк, — тут хуже, чем во Вьетнаме, а уж там было достаточно паршиво.
— Мы еще не проиграли, — провозгласил полковник, поднимаясь с бревна. — И не проиграем, если сообразим, как нам быть. Самое мощное в мире оружие никуда не годится, если его не на что навести, самые лучшие солдаты бесполезны против невидимого противника.
— Что ж, — сказал сержант, вставая и беря гранатомет под мышку, — пора за работу.
— Вы не видели фотографа?
— Какого такого фотографа? — удивился сержант. — Никого я не видел.
— Он назвался Прайсом из какого-то там агентства. Должно быть, шастает по окрестностям.
— Пусть он только мне попадется, я из него всю душу вытрясу, — пообещал сержант.
Глава 42
Преподобный Джейк Биллингс совещался с Рэем Макдоналдом, своим бывшим помощником по связям с общественностью, которого двенадцать часов назад возвел в ранг ответственного за организацию крестового похода.
— На мой взгляд Рэй, — говорил преподобный Биллингс, — эти распинания не принесут нам пользы. Скорее они на руку тем, кто порицает нас. Как сказал один свидетель из Вашингтона, чьи слова приводятся в заметке…
— Что, про нас уже пишут в газетах? Я не ожидал столь быстрой реакции.
— Реакция, да не та, — воскликнул проповедник с неожиданной горячностью. — Полнейшая дешевка, так написано в статье! Руки юноши, который якобы вызвался пожертвовать собой, были не прибиты к кресту, а привязаны веревками. Вообще, тон статьи, я считаю, недопустимый, тем не менее…
— Они ошибаются, — сказал Макдоналд.
— То есть вы использовали гвозди?
— Нет, нет. Дело в том, что римляне обычно не применяли гвоздей.
— По-вашему, Евангелия лгут?
— Ни в коем случае. Я просто хочу сказать, что обычно — обычно, но не всегда, — жертву привязывали к кресту, а не прибивали. Мы провели историческое исследование, и…
— Ваши исследования меня не интересуют, — заявил Биллингс. — Важно то, что, благодаря вашему чрезмерному рвению, газетный писака нашел повод посмеяться над нами! Между прочим, почему вы не посоветовались со мной? Я не одобрил бы вашей затеи.
— Вы были заняты, Джейк, и велели мне разбираться самому. Мол, выдавать идеи мне положено по должности; ну, я и выдал.
— Мне звонил Стив Уилсон, — проговорил Биллингс, — он требовал отменить поход. Не приходится сомневаться, что официальный Вашингтон — по крайней мере Белый Дом — против нас. А вы сделали Уилсону такой подарок! Еще утром, то есть до того, как вас осенило, он на пресс-конференции вылил на нас целый ушат грязи. Теперь же он смешает нас с ней!
— Но люди поддерживают поход. Посмотрите вся провинция, города и деревни…
— Поддерживают? Кто поддерживает? Деревенщина? С каких это пор мы стали опираться на провинциальных оболтусов? А как насчет влиятельных священников в крупных городах? Что, по вашему, скажет своей пастве и через газеты всему миру преподобный доктор Энгус Виндзор? Начал-то не кто иной, как он, однако разве он снизойдет до того, чтобы присоединиться к юнцам, которые шляются по улицам с крестами на спинах и устраивают распятия на городских площадях? Сколько лет ушло на то, чтобы придать нам в глазах публики достойный облик, и все коту под хвост! Спасибо, Рэй, огромное…
— Но ведь мы прибегали к подобным трюкам и раньше, — возразил Макдоналд. — Цирковые фокусы, эстрадные штучки… Вам всегда нравилось.
— Всему есть предел.
— Ну, не скажите. Письмена в небе, парады, лозунги…
— Реклама дозволена законом, — перебил Биллингс, — честная реклама. Это великая американская традиция. Ваша ошибка, Рэй, в том, что вы вышли на улицу. Что вы знаете об улице? Вы столкнулись с профессионалами. Те ребята с плакатами родились и выросли на улице. А вы сунулись к ним, не спросив ничьего совета. С чего вы взяли, что у вас получится?
— Хорошо, но что же нам делать? С улиц мы уйдем, раз они не для нас. Но как нам тогда привлечь к себе внимание?
— Понятия не имею, — проговорил преподобный Джейк Биллингс, уставившись перед собой невидящим взором. — Ни малейшего понятия. Мне кажется, что после вашего представления с крестами на походе тоже можно поставить крест.
Глава 43
Вся заслуга принадлежала собаке.
Бентли Прайс был трезв как стеклышко. Горная дорога оказалась, как ей положено быть, узкой и извилистой, но Бентли, раздраженный всем случившимся, гнал с сумасшедшей скоростью. После многочасовых блужданий он наконец обнаружил армейский лагерь — скорее временную стоянку, начисто лишенную каких бы то ни было признаков присущей военным аккуратности, так, скопище палаток посреди леса, на берегу бежавшего по склону ручья. Преисполнившись сознанием выполненного долга, Бентли вылез из машины, навьючил на себя камеры и двинулся к самой большой из палаток. Он почти уже достиг цели, когда ему преградил путь неизвестно откуда взявшийся полковник. Офицер справился, кто он, черт возьми, такой и какого рожна ему тут надо. Бентли заявил, что он из Глобал Ньюс, приехал сфотографировать процесс поисков чудовища. Дескать, он говорил редактору, что с этим можно подождать, но тот не согласился и велел крутить педали, так что если господин полковник не возражает, он хотел бы запечатлеть для истории, как охотятся на инопланетянина. Полковник в ответ сообщил, что Бентли забрался в запретную зону, и поинтересовался, не пытались ли его остановить. Ну да, пытались, отозвался Бентли, двое солдатиков, только он не обратил на них внимания, поскольку у него такое правило — плевать на тех, кто пробует остановить его; сами понимаете, работа есть работа, нужно уметь пролезать везде и всюду. Однако полковник отказался войти в положение Бентли и велел ему убираться, да, сэр, именно убираться, своим командирским голосом, и вдобавок наградил его испепеляющим взглядом. У них и без того хватает забот, сказал полковник, чтобы еще возиться со всякими идиотами, которые лезут, куда их не просят, и пригрозил, что, если фотограф не уйдет по доброй воле, его выведут из зоны под конвоем. Пока офицер метал громы и молнии, Бентли снял с плеча одну из камер и щелкнул разгневанного полковника, после чего тот совсем уж взбеленился, и Бентли, отличавшийся изрядной сообразительностью, счел за лучшее отступить. Когда он проезжал мимо солдат, которые недавно порывались остановить его, те дружно заулюлюкали. Бентли притормозил было, но решил не связываться с сосунками.
А потом объявилась собака.
Она выскочила из придорожных кустов — уши прижаты, хвост поджат, из пасти вырывается не то лай, не то визг, — так близко от машины, которая, к тому же, мчалась, что называется, на всех парах, что у Бентли совершенно не оставалось времени на раздумья. Он резко крутанул руль, машина рыскнула в сторону и въехала в заросли кустарника; фотограф изо всех сил надавил на тормоз, машина уткнулась носом в громадное дерево и застыла. Левая дверца от удара распахнулась, и Бентли, презиравшего такую белиберду, как ремни безопасности, вышвырнуло наружу. Камера, висевшая у него на шее, описала в воздухе короткую дугу и с размаху хлопнула Прайса по уху, да так, что у бедняги зазвенело в голове. Он плюхнулся на спину, перекатился на живот, встал на четвереньки, кое-как выпрямился и обнаружил, что приземлился на обочину. Посреди дороги стояло чудовище. Бентли узнал его с первого взгляда, поскольку видел уже двоих таких красавчиков. Но это было маленьким, размерами с шотландского пони, что, впрочем, не мешало ему выглядеть этаким чудом-юдом из страшной сказки.
Бентли Прайс, в отличие от других людей, не зашелся в истошном вопле и сохранил здравый рассудок. Он прикинул на глазок расстояние, поднес к лицу фотоаппарат, поймал чудовище в видоискатель и нажал на кнопку. Раздался щелчок, и чудовище исчезло.
Бентли медленно опустил камеру. Голова у него по-прежнему гудела, одежда зияла прорехами, сквозь дыру на штанине виднелось ободранное колено, ладонь правой руки была вся в крови — должно быть, порезался о гравий, которым предупредительно посыпали обочину. За спиной слышался негромкий скрежет: то принимал подобие былой формы покореженный металл автомобиля. Вода из разбитого радиатора капала на горячий двигатель и с шипением испарялась. Где-то вдалеке тявкала та самая собака. Белка, что восседала на дереве поблизости от дороги, стрекотала со скоростью пулемета. Дорога была пуста. Чудовище исчезло. С того места, где он стоял, Бентли видел отпечатавшиеся в пыли следы когтистых лап. Вот так, подумал он, следы есть, а чудовища нет.
Бентли подковылял к следам и внимательно огляделся по сторонам. Оно же было тут, было! Я наблюдал его в видоискатель, сказал он себе, значит, мне не приснилось. Оно пропало, когда щелкнула задвижка. Внезапно его одолели сомнения. Может, все-таки привиделось? Интересно, успел ли он что-нибудь снять? А если успел, что получится на фотографии?
Пожалуй, все будет в порядке. По крайней мере, хочется в это верить. Бентли повернулся и, припадая на одну ногу, двинулся в сторону армейского лагеря. Ему нужен телефон, да, телефон и машина. Надо срочно попасть в Вашингтон.
Глава 44
— У нас имеются сообщения о трех встречах с инопланетянами, — проговорил Сэндберг. — Результаты пока нулевые. Никто из солдат не успел даже выстрелить. Они сразу исчезают.
— Вы хотите сказать, что они уворачиваются? — справился Торнтон Уильямс.
— Если бы, — буркнул министр обороны. — Нет, они в самом деле исчезают. Те, кто видел их, клянутся, что перед тем, как пропасть, они и не шелохнулись. Представляете: раз — и нету? Все солдаты, опрошенные по отдельности, говорят одно и то же. Один человек может ошибиться, да и двое не застрахованы от подобного, но трое — это, извините, уже перебор.
— Вы, то бишь военные, не нашли никакого объяснения?
— Нет, — покачал головой Сэндберг. — По всей вероятности, чудовища подстраиваются под изменение среды. Понимаете, они постоянно настороже, ибо помнят, что должны выжить. Они столь озабочены выживанием вида, что предпочитают не рисковать даже в мелочах. Я полагаю, что, если загнать их в угол, они будут сражаться, но — только в этом случае. Очевидно, они приспосабливаются к ситуации. Мы беседовали с доктором Айзеком Вулфом, биологом из числа беженцев, он, похоже, знает о чудовищах больше, чем кто-либо другой. Так вот, о привычке тварей исчезать в решающий момент он никогда не слышал. Правда, он предположил, что такой способностью обладает исключительно молодняк. Нечто вроде защитного механизма для особи, которая еще не полностью созрела. У себя в будущем беженцы могли просто-напросто не заметить чего-либо подобного, поскольку им было не до молодняка.
— Как обстоят дела с размещением подразделений? — спросил президент.
— Цифр у меня под рукой нет, — ответил Сэндберг, — но, кажется, все идет по плану. Беженцы образовали собственные комитеты управления, которым поручено, в частности, следить за порядком, в результате чего появилась возможность перебросить в горы те части, что обеспечивали охрану лагерей. Гражданские водители постепенно заменяют солдат на машинах, которые доставляют в лагеря продовольствие и прочее, что опять-таки высвобождает подкрепления. Первые транспортные самолеты начнут, по нашим расчетам, садиться сегодня вечером, так что скоро вся армия будет в сборе.
— Морозов утром предложил от имени своего правительства помочь нам людьми, — сказал Уильямс. — Точнее, он настаивал, но мы, разумеется, отвергли предложение русских. Однако он в какой-то степени прав. Не стоит ли обратиться за помощью к Канаде, Мексике, Великобритании, Франции, Германии — словом, к нашим друзьям?
— Может быть, и стоит, — согласился Сэндберг, — однако я хотел бы выслушать сначала мнение комитета начальников штабов. Признаться, нам не достает людей на севере и на юге, в Джорджии и штате Нью-Йорк. Так или иначе надо попытаться согнать чудовищ в одно место, не дать им разбежаться, к чему они, по-моему, как раз и стремятся. Если получится, значит, мы справимся с ними.
— Если они не исчезнут, — прибавил президент.
— Совершенно верно, — откликался министр обороны.
— Пожалуй, пора переходить к другим делам, — заметил президент. — Рейли, помнится, вы хотели выступить.
— Не знаю, как вы воспримете, — проговорил Рейли Дуглас, — однако мне представляется, что это необходимо обсудить. По совести говоря, у меня такое впечатление, что здесь не обошлось без некоего юридического казуса, но выяснить, так или не так, я не сумел из-за дефицита времени. Вчера вечером ко мне приехал Клинтон Чепмен. Многим из вас он, вероятно, знаком. — Генеральный прокурор огляделся: большинство присутствующих утвердительно кивнули. — Да, он был у меня вчера, а с тех пор звонил уже трижды или четырежды; кроме того, сегодня мы вместе обедали. Полагаю, вам известно, что в Гарварде мы с ним были соседями по комнате и тогда и подружились. Наверное, поэтому он связался сейчас именно со мной. Вчера он предложил взяться за строительство временных туннелей и покрыть все затраты из собственных средств, без финансирования из федерального бюджета. Взамен он просит разрешения на эксплуатацию туннелей после того, как люди из будущего уйдут по ним в миоцен, то есть хочет получить эксклюзивную лицензию. Он…
— Рейли, — прервал Уильяме, — я не совсем понимаю, зачем ему понадобились туннели? Какой от них прок? Насколько я разобрался, время в них движется лишь в одном направлении, из настоящего или будущего в прошлое.
— Клинт уверяет, что это не так. Он советовался со своими учеными — а его лаборатории одни из лучших в мире, — и те сказали ему, что, мол, если путешествия во времени возможны вообще, то в оба конца, как в прошлое, так и в будущее. И прибавили, кстати, что в будущее перемещаться легче, нежели в прошлое, поскольку такое перемещение совпадает с нормальным течением времени.
— Не знаю, не знаю, — вздохнул Уильямс. — Честно сказать, я не в восторге, Имеем ли мы право передавать туннели, при условии, что гипотеза специалистов Чепмена подтвердится, в исключительную собственность одному человеку или даже группе людей? Ведь их можно использовать как угодно…
— Я так и заявил Клинту за обедом, — откликнулся Дуглас, — объяснил ему, что тут необходим строжайший контроль. Потребуется разработать свод правил эксплуатации туннелей, провести его через конгресс, а затем добиться заключения международного соглашения, чтобы правила были приняты повсеместно. Клинт согласился с моими доводами, но он буквально одержим своей идеей. Я попытался, на правах старого друга, отговорить его, но ничего не достиг. Он по-прежнему твердо стоит на своем. Правда, сообразил, как видно, что полное покрытие финансовых затрат ему не по карману. Мне кажется, сейчас он пытается организовать нечто вроде консорциума для осуществления проекта.
— Я бы отказал, — хмуро заметил Сэндберг, — во всяком случае пока. Принцип путешествий во времени следует тщательнейшим образом изучить. Нам нужны точные данные, а не фантастические гипотезы.
— Могут ли туннели получить военное применение? — подумал вслух Уильямс. — Если да, то какое именно?
— При заключении международного соглашения надо будет особо оговорить, что использование в военных целях запрещается, — произнес президент. — Поскольку же это соглашение рано или поздно будет нарушено — какая разница, кому достанется лицензия? Национальные интересы обязательно возобладают над общемировыми. Раз путешествия во времени оказались реальностью, мы должны извлечь из них все, что можно.
— Мистер президент, вы поддерживаете Клинта? — удивился Дуглас. — Когда мы с вами разговаривали…
— Я бы не сказал, что поддерживаю Чепмена, — возразил президент. — Однако мне представляется, что в нынешних условиях не следует пренебрегать никакими предложениями. Нужно где-то находить деньги для строительства туннелей, и не только у нас в США, но и во всем мире. Мы-то, скорее всего, найдем, а вот остальные страны…
— Кстати, — вмешался Уильямс, — я полагаю, Чепмен со своим консорциумом намерен строить туннели лишь на территории Соединенных Штатов?
— Не знаю, — ответил Дуглас. — Должно быть, в консорциуме Клинта будут и иностранцы, так что он вполне может заключить договор с другими государствами. Лично я не думаю, что такие страны, как Конго, Португалия или Индонезия, повернутся спиной к тому, кто предложит построить им временные туннели. Некоторые, очевидно, станут колебаться, но если мы заодно, скажем, с Германией и Францией подадим им пример, они ему, вероятно, последуют. В итоге, если все пройдет, как намечено, ни одна страна не останется без собственного туннеля, хотя бы одного-единственного.
— Деньги потекут рекой, — заметил Манфред Франклин, министр финансов. — Строительство туннелей для всего мира обойдется в миллиарды долларов.
— Среди финансистов хватает тех, кто любит рисковать, — сказал министр сельского хозяйства Бен Каннингэм. — Но вслепую они, как правило, не играют. Может быть, Чепмену известно то, чего не знаем мы?
— Вряд ли, — покачал головой Дуглас. — Разве что он первым узнал о том, что перемещения во времени возможны в обоих направлениях. Подумать только — нечто по-настоящему новое, нечто обладающее реальным технологическим потенциалом, впервые за пятьдесят с лишним лет! Клинт со своей бандой, как вы понимаете, претендует на полную свободу действий.
— Вопрос в том, — сказал Уильямс, — позволим ли мы ему.
— К моему глубокому сожалению, — проговорил президент, — боюсь, нам придется это сделать, иначе предложение Чепмена станет достоянием общественности, а какова будет реакция населения, предугадать, думается, несложно. Отдельные голоса «против» затеряются в криках «за», ибо тех, кто обрадуется возможности избежать повышения налогов, будет гораздо больше. Откровенно говоря, господа, может случиться так, что отказ от предложения консорциума будет равносилен политическому самоубийству.
— Вы рассуждаете так, словно не слишком огорчены, — довольно-таки ядовито заметил Уильямс.
— Позанимайся вы, Торнтон, политикой с мое, вы бы тоже научились примиряться с обстоятельствами, научились бы практичности и умению выбирать меньшее из двух зол. Я с готовностью признаю, что предложение Чепмена мне не нравится, однако практичность заставляет меня отступить, поскольку схватка почти наверняка обернется нашим поражением. В конце концов, нельзя же швыряться подарками в Санта-Клауса.
— Я все равно против, — заявил Уильямс.
— И я, — присоединился к нему Сэндберг.
— Мне представляется, что выход существует, — сказал Франклин. — Профсоюзы готовы сотрудничать с нами. Если вдобавок к нам примкнут и финансисты, что неминуемо произойдет при удовлетворении просьбы Чепмена, то главная проблема будет решена. Мы до сих пор вынуждены кормить людей из будущего, но, что весьма приятно, припасов хватит на более длительное время, чем предполагалось вначале. Кроме того, нам предстоит снабдить беженцев инструментами и приспособлениями, но это не займет много времени и не потребует значительных средств. Нужно только поскорее прикинуть, сколько понадобится производственных мощностей и ресурсов для изготовления необходимого количества тачек, топоров, мотыг, плугов и всего прочего, но тут никаких сложностей, одна математика. Пожалуй, в течение нескольких ближайших лет будет ощущаться недостаток мясных и молочных продуктов, из-за того, что значительное поголовье домашнего скота отправится в миоцен, но подобное, по-моему, вполне можно пережить. Главное — туннели, и если Чепмен рвется строить их, пускай строит.
— А как быть с этими юнцами, которые хотят сбежать в прошлое? — спросил Каннингэм. — Я бы отпустил их. На улицах сразу стало бы меньше толчеи, да и вопли о перенаселенности чуть-чуть поутихли бы. Может, так и поступим?
— Вы, конечно, шутите, — отозвался президент, — однако…
— Уверяю вас, сэр, я ни капельки не шучу, говорю совершенно серьезно.
— Я согласен с вами, Бен, — сказал президент. — Мы, по всей видимости, преследуем разные цели, но я согласен с вами в том, что насильно никого удерживать не стоит. Пусть уходят — но не в ту эпоху, которую выбрали для себя люди из будущего, а, скажем, на миллион лет раньше или позже. Однако прежде чем мы их отпустим, следует постараться привить им чувство экологической ответственности. Мы не можем отправить в прошлое людей, которые уничтожат ресурсы, что предназначены ходом истории нам. Иначе возникнет парадокс, сути которого я, признаться, не понимаю, но который может оказаться роковым для нашей цивилизации.
— Кто же будет прививать им чувство экологической ответственности? — полюбопытствовал Уильямс.
— Люди из будущего. Они станут уходить в прошлое постепенно, не все сразу, некоторые наверняка согласятся задержаться, если мы их попросим. Точнее, они сами предложили оставить группу специалистов, которые обучили бы нас тому, что стало — то бишь станет — известным за пятьсот разделяющих наши времена лет. На мой взгляд, это предложение можно принимать без колебаний.
— Разумеется, — произнес Уильяме. — Кое-что из того, чему они научат нас, приведет к ломке ряда экономических и социальных стереотипов, однако в общем итоге мы, несомненно, выиграем. Ведь за какие-то двадцать или около того лет мы преодолеем в своем развитии пятисотлетний промежуток, причем не совершая тех ошибок, которые натворили наши прямые потомки.
— Право, не знаю, — проговорил Дуглас, — Тут слишком много всего… Мне надо подумать.
— Мы все забыли об одном, — подал голос Сэндберг. — Конечно, планировать нам никто не мешает, тем более что без плана действий не обойтись. Мне кажется, у нас на раскачку где-то с месяц, потом мы окажемся в цейтноте. А забыли мы вот о чем: все планы никуда не годятся, если мы не сумеем справиться с инопланетянами.
Глава 45
Возможно, сказал себе Уилсон, демонстранты в чем-то и правы. И впрямь, идея о новом начале завораживает, подкупает своей простотой: стереть все записи, разбить таблички, которые не желают стираться, — и вперед. Однако человечество просто не способно развиваться, не делая новых ошибок или не повторяя старых. Впрочем, уход в прошлое позволит взглянуть на себя со стороны, и, возможно, люди сумеют воздержаться от повторения слишком уж вопиющих ошибок.
Элис Гейл утверждает, что в будущем на месте Белого Дома раскинулся пустырь; доктор Осборн по дороге из Форта-Майера в Вашингтон выразил сомнение, что историю, которая приведет к возникновению пустыря, можно изменить. Он заявил, что мы находимся в состоянии нарушенного равновесия. Очевидно, он не преувеличивал. В самом деле, чаша весов клонится лишь в одну сторону: правительства становятся все многочисленнее, большой бизнес укрупняется на глазах, налоги растут и падать не собираются, бедняки, несмотря на хлопоты тех, кого заботит социальная справедливость, день ото дня все беднее, а пропасть между богатыми и бедными, правительством и общественностью — все шире. И разве может быть иначе? В таком мире, как этот, ожидать иного было бы до смешного нелепо. Уилсон покачал головой. Нет, не то, все не то. Вероятно, найдутся люди, которые могут заглянуть в прошлое, зафиксировать все стадии экономического и социальнополитического развития, указать на совершенные человечеством ошибки — «в такое-то время в таком-то месте произошло то-то». Но кто они? Теоретики, теории которых не выдерживают проверки практикой!
Зазвонил телефон. Уилсон снял трубку.
— Мистер Уилсон?
— Да.
— Говорит охранник от юго-западных ворот. Тут у меня один джентльмен, который утверждает, что должен срочно увидеться с вами. Мистер Томас Мэннинг. С ним еще мистер Бентли Прайс. Вы знаете этих людей, сэр?
— Да. Пожалуйста, пропустите их.
— Я пошлю с ними сопровождающего, Вы будете у себя, сэр?
— Да.
Уилсон опустил трубку на рычаг. Что привело сюда Мэннинга? Он что, не мог позвонить? «Срочно увидеться»! Хорош гусь, да вдобавок притащил с собой Бентли! Тому-то что здесь делать? Может, Том раскопал что-нибудь новенькое насчет предложения русских? Уилсон посмотрел на часы. Заседание кабинета продолжается дольше, чем предполагалось. Однако оно могло и закончиться, просто президент занялся другими делами. Хотя странно — Ким наверняка выкроила бы для него пару-тройку минут.
— Но даже если так, сэр…
— Знаю, знаю. Предположим, нам повезет — раз, другой, третий. А этих тварей сотни, и они беспрестанно размножаются! Те, что вылупились первыми, день ото дня становятся все больше и свирепее. Пока мы будем охотиться за ними, они, быть может, уничтожат пару деревень, армейский лагерь или…
— Сэр, — проговорил сержант Кларк, — тут хуже, чем во Вьетнаме, а уж там было достаточно паршиво.
— Мы еще не проиграли, — провозгласил полковник, поднимаясь с бревна. — И не проиграем, если сообразим, как нам быть. Самое мощное в мире оружие никуда не годится, если его не на что навести, самые лучшие солдаты бесполезны против невидимого противника.
— Что ж, — сказал сержант, вставая и беря гранатомет под мышку, — пора за работу.
— Вы не видели фотографа?
— Какого такого фотографа? — удивился сержант. — Никого я не видел.
— Он назвался Прайсом из какого-то там агентства. Должно быть, шастает по окрестностям.
— Пусть он только мне попадется, я из него всю душу вытрясу, — пообещал сержант.
Глава 42
Преподобный Джейк Биллингс совещался с Рэем Макдоналдом, своим бывшим помощником по связям с общественностью, которого двенадцать часов назад возвел в ранг ответственного за организацию крестового похода.
— На мой взгляд Рэй, — говорил преподобный Биллингс, — эти распинания не принесут нам пользы. Скорее они на руку тем, кто порицает нас. Как сказал один свидетель из Вашингтона, чьи слова приводятся в заметке…
— Что, про нас уже пишут в газетах? Я не ожидал столь быстрой реакции.
— Реакция, да не та, — воскликнул проповедник с неожиданной горячностью. — Полнейшая дешевка, так написано в статье! Руки юноши, который якобы вызвался пожертвовать собой, были не прибиты к кресту, а привязаны веревками. Вообще, тон статьи, я считаю, недопустимый, тем не менее…
— Они ошибаются, — сказал Макдоналд.
— То есть вы использовали гвозди?
— Нет, нет. Дело в том, что римляне обычно не применяли гвоздей.
— По-вашему, Евангелия лгут?
— Ни в коем случае. Я просто хочу сказать, что обычно — обычно, но не всегда, — жертву привязывали к кресту, а не прибивали. Мы провели историческое исследование, и…
— Ваши исследования меня не интересуют, — заявил Биллингс. — Важно то, что, благодаря вашему чрезмерному рвению, газетный писака нашел повод посмеяться над нами! Между прочим, почему вы не посоветовались со мной? Я не одобрил бы вашей затеи.
— Вы были заняты, Джейк, и велели мне разбираться самому. Мол, выдавать идеи мне положено по должности; ну, я и выдал.
— Мне звонил Стив Уилсон, — проговорил Биллингс, — он требовал отменить поход. Не приходится сомневаться, что официальный Вашингтон — по крайней мере Белый Дом — против нас. А вы сделали Уилсону такой подарок! Еще утром, то есть до того, как вас осенило, он на пресс-конференции вылил на нас целый ушат грязи. Теперь же он смешает нас с ней!
— Но люди поддерживают поход. Посмотрите вся провинция, города и деревни…
— Поддерживают? Кто поддерживает? Деревенщина? С каких это пор мы стали опираться на провинциальных оболтусов? А как насчет влиятельных священников в крупных городах? Что, по вашему, скажет своей пастве и через газеты всему миру преподобный доктор Энгус Виндзор? Начал-то не кто иной, как он, однако разве он снизойдет до того, чтобы присоединиться к юнцам, которые шляются по улицам с крестами на спинах и устраивают распятия на городских площадях? Сколько лет ушло на то, чтобы придать нам в глазах публики достойный облик, и все коту под хвост! Спасибо, Рэй, огромное…
— Но ведь мы прибегали к подобным трюкам и раньше, — возразил Макдоналд. — Цирковые фокусы, эстрадные штучки… Вам всегда нравилось.
— Всему есть предел.
— Ну, не скажите. Письмена в небе, парады, лозунги…
— Реклама дозволена законом, — перебил Биллингс, — честная реклама. Это великая американская традиция. Ваша ошибка, Рэй, в том, что вы вышли на улицу. Что вы знаете об улице? Вы столкнулись с профессионалами. Те ребята с плакатами родились и выросли на улице. А вы сунулись к ним, не спросив ничьего совета. С чего вы взяли, что у вас получится?
— Хорошо, но что же нам делать? С улиц мы уйдем, раз они не для нас. Но как нам тогда привлечь к себе внимание?
— Понятия не имею, — проговорил преподобный Джейк Биллингс, уставившись перед собой невидящим взором. — Ни малейшего понятия. Мне кажется, что после вашего представления с крестами на походе тоже можно поставить крест.
Глава 43
Вся заслуга принадлежала собаке.
Бентли Прайс был трезв как стеклышко. Горная дорога оказалась, как ей положено быть, узкой и извилистой, но Бентли, раздраженный всем случившимся, гнал с сумасшедшей скоростью. После многочасовых блужданий он наконец обнаружил армейский лагерь — скорее временную стоянку, начисто лишенную каких бы то ни было признаков присущей военным аккуратности, так, скопище палаток посреди леса, на берегу бежавшего по склону ручья. Преисполнившись сознанием выполненного долга, Бентли вылез из машины, навьючил на себя камеры и двинулся к самой большой из палаток. Он почти уже достиг цели, когда ему преградил путь неизвестно откуда взявшийся полковник. Офицер справился, кто он, черт возьми, такой и какого рожна ему тут надо. Бентли заявил, что он из Глобал Ньюс, приехал сфотографировать процесс поисков чудовища. Дескать, он говорил редактору, что с этим можно подождать, но тот не согласился и велел крутить педали, так что если господин полковник не возражает, он хотел бы запечатлеть для истории, как охотятся на инопланетянина. Полковник в ответ сообщил, что Бентли забрался в запретную зону, и поинтересовался, не пытались ли его остановить. Ну да, пытались, отозвался Бентли, двое солдатиков, только он не обратил на них внимания, поскольку у него такое правило — плевать на тех, кто пробует остановить его; сами понимаете, работа есть работа, нужно уметь пролезать везде и всюду. Однако полковник отказался войти в положение Бентли и велел ему убираться, да, сэр, именно убираться, своим командирским голосом, и вдобавок наградил его испепеляющим взглядом. У них и без того хватает забот, сказал полковник, чтобы еще возиться со всякими идиотами, которые лезут, куда их не просят, и пригрозил, что, если фотограф не уйдет по доброй воле, его выведут из зоны под конвоем. Пока офицер метал громы и молнии, Бентли снял с плеча одну из камер и щелкнул разгневанного полковника, после чего тот совсем уж взбеленился, и Бентли, отличавшийся изрядной сообразительностью, счел за лучшее отступить. Когда он проезжал мимо солдат, которые недавно порывались остановить его, те дружно заулюлюкали. Бентли притормозил было, но решил не связываться с сосунками.
А потом объявилась собака.
Она выскочила из придорожных кустов — уши прижаты, хвост поджат, из пасти вырывается не то лай, не то визг, — так близко от машины, которая, к тому же, мчалась, что называется, на всех парах, что у Бентли совершенно не оставалось времени на раздумья. Он резко крутанул руль, машина рыскнула в сторону и въехала в заросли кустарника; фотограф изо всех сил надавил на тормоз, машина уткнулась носом в громадное дерево и застыла. Левая дверца от удара распахнулась, и Бентли, презиравшего такую белиберду, как ремни безопасности, вышвырнуло наружу. Камера, висевшая у него на шее, описала в воздухе короткую дугу и с размаху хлопнула Прайса по уху, да так, что у бедняги зазвенело в голове. Он плюхнулся на спину, перекатился на живот, встал на четвереньки, кое-как выпрямился и обнаружил, что приземлился на обочину. Посреди дороги стояло чудовище. Бентли узнал его с первого взгляда, поскольку видел уже двоих таких красавчиков. Но это было маленьким, размерами с шотландского пони, что, впрочем, не мешало ему выглядеть этаким чудом-юдом из страшной сказки.
Бентли Прайс, в отличие от других людей, не зашелся в истошном вопле и сохранил здравый рассудок. Он прикинул на глазок расстояние, поднес к лицу фотоаппарат, поймал чудовище в видоискатель и нажал на кнопку. Раздался щелчок, и чудовище исчезло.
Бентли медленно опустил камеру. Голова у него по-прежнему гудела, одежда зияла прорехами, сквозь дыру на штанине виднелось ободранное колено, ладонь правой руки была вся в крови — должно быть, порезался о гравий, которым предупредительно посыпали обочину. За спиной слышался негромкий скрежет: то принимал подобие былой формы покореженный металл автомобиля. Вода из разбитого радиатора капала на горячий двигатель и с шипением испарялась. Где-то вдалеке тявкала та самая собака. Белка, что восседала на дереве поблизости от дороги, стрекотала со скоростью пулемета. Дорога была пуста. Чудовище исчезло. С того места, где он стоял, Бентли видел отпечатавшиеся в пыли следы когтистых лап. Вот так, подумал он, следы есть, а чудовища нет.
Бентли подковылял к следам и внимательно огляделся по сторонам. Оно же было тут, было! Я наблюдал его в видоискатель, сказал он себе, значит, мне не приснилось. Оно пропало, когда щелкнула задвижка. Внезапно его одолели сомнения. Может, все-таки привиделось? Интересно, успел ли он что-нибудь снять? А если успел, что получится на фотографии?
Пожалуй, все будет в порядке. По крайней мере, хочется в это верить. Бентли повернулся и, припадая на одну ногу, двинулся в сторону армейского лагеря. Ему нужен телефон, да, телефон и машина. Надо срочно попасть в Вашингтон.
Глава 44
— У нас имеются сообщения о трех встречах с инопланетянами, — проговорил Сэндберг. — Результаты пока нулевые. Никто из солдат не успел даже выстрелить. Они сразу исчезают.
— Вы хотите сказать, что они уворачиваются? — справился Торнтон Уильямс.
— Если бы, — буркнул министр обороны. — Нет, они в самом деле исчезают. Те, кто видел их, клянутся, что перед тем, как пропасть, они и не шелохнулись. Представляете: раз — и нету? Все солдаты, опрошенные по отдельности, говорят одно и то же. Один человек может ошибиться, да и двое не застрахованы от подобного, но трое — это, извините, уже перебор.
— Вы, то бишь военные, не нашли никакого объяснения?
— Нет, — покачал головой Сэндберг. — По всей вероятности, чудовища подстраиваются под изменение среды. Понимаете, они постоянно настороже, ибо помнят, что должны выжить. Они столь озабочены выживанием вида, что предпочитают не рисковать даже в мелочах. Я полагаю, что, если загнать их в угол, они будут сражаться, но — только в этом случае. Очевидно, они приспосабливаются к ситуации. Мы беседовали с доктором Айзеком Вулфом, биологом из числа беженцев, он, похоже, знает о чудовищах больше, чем кто-либо другой. Так вот, о привычке тварей исчезать в решающий момент он никогда не слышал. Правда, он предположил, что такой способностью обладает исключительно молодняк. Нечто вроде защитного механизма для особи, которая еще не полностью созрела. У себя в будущем беженцы могли просто-напросто не заметить чего-либо подобного, поскольку им было не до молодняка.
— Как обстоят дела с размещением подразделений? — спросил президент.
— Цифр у меня под рукой нет, — ответил Сэндберг, — но, кажется, все идет по плану. Беженцы образовали собственные комитеты управления, которым поручено, в частности, следить за порядком, в результате чего появилась возможность перебросить в горы те части, что обеспечивали охрану лагерей. Гражданские водители постепенно заменяют солдат на машинах, которые доставляют в лагеря продовольствие и прочее, что опять-таки высвобождает подкрепления. Первые транспортные самолеты начнут, по нашим расчетам, садиться сегодня вечером, так что скоро вся армия будет в сборе.
— Морозов утром предложил от имени своего правительства помочь нам людьми, — сказал Уильямс. — Точнее, он настаивал, но мы, разумеется, отвергли предложение русских. Однако он в какой-то степени прав. Не стоит ли обратиться за помощью к Канаде, Мексике, Великобритании, Франции, Германии — словом, к нашим друзьям?
— Может быть, и стоит, — согласился Сэндберг, — однако я хотел бы выслушать сначала мнение комитета начальников штабов. Признаться, нам не достает людей на севере и на юге, в Джорджии и штате Нью-Йорк. Так или иначе надо попытаться согнать чудовищ в одно место, не дать им разбежаться, к чему они, по-моему, как раз и стремятся. Если получится, значит, мы справимся с ними.
— Если они не исчезнут, — прибавил президент.
— Совершенно верно, — откликался министр обороны.
— Пожалуй, пора переходить к другим делам, — заметил президент. — Рейли, помнится, вы хотели выступить.
— Не знаю, как вы воспримете, — проговорил Рейли Дуглас, — однако мне представляется, что это необходимо обсудить. По совести говоря, у меня такое впечатление, что здесь не обошлось без некоего юридического казуса, но выяснить, так или не так, я не сумел из-за дефицита времени. Вчера вечером ко мне приехал Клинтон Чепмен. Многим из вас он, вероятно, знаком. — Генеральный прокурор огляделся: большинство присутствующих утвердительно кивнули. — Да, он был у меня вчера, а с тех пор звонил уже трижды или четырежды; кроме того, сегодня мы вместе обедали. Полагаю, вам известно, что в Гарварде мы с ним были соседями по комнате и тогда и подружились. Наверное, поэтому он связался сейчас именно со мной. Вчера он предложил взяться за строительство временных туннелей и покрыть все затраты из собственных средств, без финансирования из федерального бюджета. Взамен он просит разрешения на эксплуатацию туннелей после того, как люди из будущего уйдут по ним в миоцен, то есть хочет получить эксклюзивную лицензию. Он…
— Рейли, — прервал Уильяме, — я не совсем понимаю, зачем ему понадобились туннели? Какой от них прок? Насколько я разобрался, время в них движется лишь в одном направлении, из настоящего или будущего в прошлое.
— Клинт уверяет, что это не так. Он советовался со своими учеными — а его лаборатории одни из лучших в мире, — и те сказали ему, что, мол, если путешествия во времени возможны вообще, то в оба конца, как в прошлое, так и в будущее. И прибавили, кстати, что в будущее перемещаться легче, нежели в прошлое, поскольку такое перемещение совпадает с нормальным течением времени.
— Не знаю, не знаю, — вздохнул Уильямс. — Честно сказать, я не в восторге, Имеем ли мы право передавать туннели, при условии, что гипотеза специалистов Чепмена подтвердится, в исключительную собственность одному человеку или даже группе людей? Ведь их можно использовать как угодно…
— Я так и заявил Клинту за обедом, — откликнулся Дуглас, — объяснил ему, что тут необходим строжайший контроль. Потребуется разработать свод правил эксплуатации туннелей, провести его через конгресс, а затем добиться заключения международного соглашения, чтобы правила были приняты повсеместно. Клинт согласился с моими доводами, но он буквально одержим своей идеей. Я попытался, на правах старого друга, отговорить его, но ничего не достиг. Он по-прежнему твердо стоит на своем. Правда, сообразил, как видно, что полное покрытие финансовых затрат ему не по карману. Мне кажется, сейчас он пытается организовать нечто вроде консорциума для осуществления проекта.
— Я бы отказал, — хмуро заметил Сэндберг, — во всяком случае пока. Принцип путешествий во времени следует тщательнейшим образом изучить. Нам нужны точные данные, а не фантастические гипотезы.
— Могут ли туннели получить военное применение? — подумал вслух Уильямс. — Если да, то какое именно?
— При заключении международного соглашения надо будет особо оговорить, что использование в военных целях запрещается, — произнес президент. — Поскольку же это соглашение рано или поздно будет нарушено — какая разница, кому достанется лицензия? Национальные интересы обязательно возобладают над общемировыми. Раз путешествия во времени оказались реальностью, мы должны извлечь из них все, что можно.
— Мистер президент, вы поддерживаете Клинта? — удивился Дуглас. — Когда мы с вами разговаривали…
— Я бы не сказал, что поддерживаю Чепмена, — возразил президент. — Однако мне представляется, что в нынешних условиях не следует пренебрегать никакими предложениями. Нужно где-то находить деньги для строительства туннелей, и не только у нас в США, но и во всем мире. Мы-то, скорее всего, найдем, а вот остальные страны…
— Кстати, — вмешался Уильямс, — я полагаю, Чепмен со своим консорциумом намерен строить туннели лишь на территории Соединенных Штатов?
— Не знаю, — ответил Дуглас. — Должно быть, в консорциуме Клинта будут и иностранцы, так что он вполне может заключить договор с другими государствами. Лично я не думаю, что такие страны, как Конго, Португалия или Индонезия, повернутся спиной к тому, кто предложит построить им временные туннели. Некоторые, очевидно, станут колебаться, но если мы заодно, скажем, с Германией и Францией подадим им пример, они ему, вероятно, последуют. В итоге, если все пройдет, как намечено, ни одна страна не останется без собственного туннеля, хотя бы одного-единственного.
— Деньги потекут рекой, — заметил Манфред Франклин, министр финансов. — Строительство туннелей для всего мира обойдется в миллиарды долларов.
— Среди финансистов хватает тех, кто любит рисковать, — сказал министр сельского хозяйства Бен Каннингэм. — Но вслепую они, как правило, не играют. Может быть, Чепмену известно то, чего не знаем мы?
— Вряд ли, — покачал головой Дуглас. — Разве что он первым узнал о том, что перемещения во времени возможны в обоих направлениях. Подумать только — нечто по-настоящему новое, нечто обладающее реальным технологическим потенциалом, впервые за пятьдесят с лишним лет! Клинт со своей бандой, как вы понимаете, претендует на полную свободу действий.
— Вопрос в том, — сказал Уильямс, — позволим ли мы ему.
— К моему глубокому сожалению, — проговорил президент, — боюсь, нам придется это сделать, иначе предложение Чепмена станет достоянием общественности, а какова будет реакция населения, предугадать, думается, несложно. Отдельные голоса «против» затеряются в криках «за», ибо тех, кто обрадуется возможности избежать повышения налогов, будет гораздо больше. Откровенно говоря, господа, может случиться так, что отказ от предложения консорциума будет равносилен политическому самоубийству.
— Вы рассуждаете так, словно не слишком огорчены, — довольно-таки ядовито заметил Уильямс.
— Позанимайся вы, Торнтон, политикой с мое, вы бы тоже научились примиряться с обстоятельствами, научились бы практичности и умению выбирать меньшее из двух зол. Я с готовностью признаю, что предложение Чепмена мне не нравится, однако практичность заставляет меня отступить, поскольку схватка почти наверняка обернется нашим поражением. В конце концов, нельзя же швыряться подарками в Санта-Клауса.
— Я все равно против, — заявил Уильямс.
— И я, — присоединился к нему Сэндберг.
— Мне представляется, что выход существует, — сказал Франклин. — Профсоюзы готовы сотрудничать с нами. Если вдобавок к нам примкнут и финансисты, что неминуемо произойдет при удовлетворении просьбы Чепмена, то главная проблема будет решена. Мы до сих пор вынуждены кормить людей из будущего, но, что весьма приятно, припасов хватит на более длительное время, чем предполагалось вначале. Кроме того, нам предстоит снабдить беженцев инструментами и приспособлениями, но это не займет много времени и не потребует значительных средств. Нужно только поскорее прикинуть, сколько понадобится производственных мощностей и ресурсов для изготовления необходимого количества тачек, топоров, мотыг, плугов и всего прочего, но тут никаких сложностей, одна математика. Пожалуй, в течение нескольких ближайших лет будет ощущаться недостаток мясных и молочных продуктов, из-за того, что значительное поголовье домашнего скота отправится в миоцен, но подобное, по-моему, вполне можно пережить. Главное — туннели, и если Чепмен рвется строить их, пускай строит.
— А как быть с этими юнцами, которые хотят сбежать в прошлое? — спросил Каннингэм. — Я бы отпустил их. На улицах сразу стало бы меньше толчеи, да и вопли о перенаселенности чуть-чуть поутихли бы. Может, так и поступим?
— Вы, конечно, шутите, — отозвался президент, — однако…
— Уверяю вас, сэр, я ни капельки не шучу, говорю совершенно серьезно.
— Я согласен с вами, Бен, — сказал президент. — Мы, по всей видимости, преследуем разные цели, но я согласен с вами в том, что насильно никого удерживать не стоит. Пусть уходят — но не в ту эпоху, которую выбрали для себя люди из будущего, а, скажем, на миллион лет раньше или позже. Однако прежде чем мы их отпустим, следует постараться привить им чувство экологической ответственности. Мы не можем отправить в прошлое людей, которые уничтожат ресурсы, что предназначены ходом истории нам. Иначе возникнет парадокс, сути которого я, признаться, не понимаю, но который может оказаться роковым для нашей цивилизации.
— Кто же будет прививать им чувство экологической ответственности? — полюбопытствовал Уильямс.
— Люди из будущего. Они станут уходить в прошлое постепенно, не все сразу, некоторые наверняка согласятся задержаться, если мы их попросим. Точнее, они сами предложили оставить группу специалистов, которые обучили бы нас тому, что стало — то бишь станет — известным за пятьсот разделяющих наши времена лет. На мой взгляд, это предложение можно принимать без колебаний.
— Разумеется, — произнес Уильяме. — Кое-что из того, чему они научат нас, приведет к ломке ряда экономических и социальных стереотипов, однако в общем итоге мы, несомненно, выиграем. Ведь за какие-то двадцать или около того лет мы преодолеем в своем развитии пятисотлетний промежуток, причем не совершая тех ошибок, которые натворили наши прямые потомки.
— Право, не знаю, — проговорил Дуглас, — Тут слишком много всего… Мне надо подумать.
— Мы все забыли об одном, — подал голос Сэндберг. — Конечно, планировать нам никто не мешает, тем более что без плана действий не обойтись. Мне кажется, у нас на раскачку где-то с месяц, потом мы окажемся в цейтноте. А забыли мы вот о чем: все планы никуда не годятся, если мы не сумеем справиться с инопланетянами.
Глава 45
Возможно, сказал себе Уилсон, демонстранты в чем-то и правы. И впрямь, идея о новом начале завораживает, подкупает своей простотой: стереть все записи, разбить таблички, которые не желают стираться, — и вперед. Однако человечество просто не способно развиваться, не делая новых ошибок или не повторяя старых. Впрочем, уход в прошлое позволит взглянуть на себя со стороны, и, возможно, люди сумеют воздержаться от повторения слишком уж вопиющих ошибок.
Элис Гейл утверждает, что в будущем на месте Белого Дома раскинулся пустырь; доктор Осборн по дороге из Форта-Майера в Вашингтон выразил сомнение, что историю, которая приведет к возникновению пустыря, можно изменить. Он заявил, что мы находимся в состоянии нарушенного равновесия. Очевидно, он не преувеличивал. В самом деле, чаша весов клонится лишь в одну сторону: правительства становятся все многочисленнее, большой бизнес укрупняется на глазах, налоги растут и падать не собираются, бедняки, несмотря на хлопоты тех, кого заботит социальная справедливость, день ото дня все беднее, а пропасть между богатыми и бедными, правительством и общественностью — все шире. И разве может быть иначе? В таком мире, как этот, ожидать иного было бы до смешного нелепо. Уилсон покачал головой. Нет, не то, все не то. Вероятно, найдутся люди, которые могут заглянуть в прошлое, зафиксировать все стадии экономического и социальнополитического развития, указать на совершенные человечеством ошибки — «в такое-то время в таком-то месте произошло то-то». Но кто они? Теоретики, теории которых не выдерживают проверки практикой!
Зазвонил телефон. Уилсон снял трубку.
— Мистер Уилсон?
— Да.
— Говорит охранник от юго-западных ворот. Тут у меня один джентльмен, который утверждает, что должен срочно увидеться с вами. Мистер Томас Мэннинг. С ним еще мистер Бентли Прайс. Вы знаете этих людей, сэр?
— Да. Пожалуйста, пропустите их.
— Я пошлю с ними сопровождающего, Вы будете у себя, сэр?
— Да.
Уилсон опустил трубку на рычаг. Что привело сюда Мэннинга? Он что, не мог позвонить? «Срочно увидеться»! Хорош гусь, да вдобавок притащил с собой Бентли! Тому-то что здесь делать? Может, Том раскопал что-нибудь новенькое насчет предложения русских? Уилсон посмотрел на часы. Заседание кабинета продолжается дольше, чем предполагалось. Однако оно могло и закончиться, просто президент занялся другими делами. Хотя странно — Ким наверняка выкроила бы для него пару-тройку минут.