Нат Пинкертон потребовал виски и, потягивая его с безразличным видом, стал внимательно слушать, что они говорят.
Один из артистов, атлет, работавший с тяжелыми гирями, сказал:
– Я многое отдал бы, если б мог посмотреть, что Элеонора с ним сделает!
– Это может стоить тебе весьма дорого, – ответил другой, – она начеку. Раньше окончания представления она вряд ли предпримет что-либо. Я уверен, что она не будет с ним церемониться.
– Этот легавый должен получить по заслугам! – ответил атлет.
Артисты говорили шепотом, но Нат Пинкертон слышал каждое слово и делал соответствующие выводы.
Он был уверен, что Боб не преминул бы дать о себе знать, если б имел такую возможность. Вероятно, с ним случилось что-то серьезное, если он этого не сделал.
Однако о том, где может находиться Боб, безусловно, попавший в сети артистки-преступницы, Пинкертон мог только догадываться.
Он решил пробраться за кулисы и разыскать Элеонору Талланд. Пинкертон понял из разговора артистов, что Элеонора не собиралась расправляться со своим пленником во время представления, она решила это сделать позже, а значит, Боб где-то здесь.
Пройти за кулисы было нелегко, поскольку посторонним лицам вход туда был, безусловно, воспрещен.
Сцена театра была небольшой, поэтому пробраться через нее так, чтобы никто из артистов и рабочих не заметил, было довольно трудно.
Нат Пинкертон, заранее все хорошо продумав, принял необходимые меры предосторожности. Прежде чем войти в здание театра, он попросил своего помощника Мориссона незаметно встать у дверей. Кроме того, на улице находились полицейские, которые, по установленному сигналу, должны были прийти сыщику на помощь.
Мориссон появился в театре чуть раньше Ната Пинкертона.
Зал был полон, ни единого свободного места. Уже прошли первые номера представления, когда Нат Пинкертон стал медленно продвигаться между столиками к сцене. Добравшись до окна, открытого для проветривания зала от табачного дыма, он остановился.
Правее занавеса сыщик увидел дверь, к которой вела лестница в несколько ступенек. Пинкертон понял, что здесь он не сможет незаметно пройти за кулисы, поскольку рядом с дверью стоял пожарный, а напротив окна за столиком сидели несколько моряков.
Сыщик внимательно посмотрел на открытое окно и решил, воспользовавшись им, незаметно исчезнуть из зала, а потом через другое окно пробраться за кулисы.
Нат Пинкертон сел на подоконник и выглянул наружу. Он находился около одной из деревянных колонн, поддерживающих галерею. Зал во время представления едва освещался, и никто не заметил сидевшего на подоконнике матроса.
Сыщик осторожно распахнул пошире окно и незаметно вылез, оказавшись в каком-то маленьком дворике.
Он огляделся и не обнаружил ворот. Видимо, это было всего лишь пространство между строениями. В траве валялись битые стекла, пустые жестянки и прочий мусор, выброшенный из окон. Нат Пинкертон посмотрел на здание театра. Там, где находилась сцена, из небольших окон струился свет.
Нат Пинкертон решил вскарабкаться к ним.
Здесь его никто не мог заметить.
Он прикрепил к ногам железные шипы, а поскольку кирпичная стена была ветхой и рыхлой, взобраться по ней не составляло труда, и вскоре он был у цели.
Таким образом он добрался до нижних окон на высоте пяти метров. Заглянув в одно из них, сыщик увидел закулисное помещение, в котором находились люди. Чтобы его не заметили, он быстро отпрянул от окна.
Стало быть, здесь нельзя пробраться за кулисы. Нат Пинкертон тихо продвинулся к другому окну, расположенному несколько правее и чуть выше.
Работа была не из легких: хотя ногами сыщик упирался крепко, но руками не за что было уцепиться, и он чуть не сорвался.
Наконец Нат Пинкертон достиг другого окна, которое было распахнуто, заглянул в него и едва не вскрикнул.
Он увидел артистку Элеонору Талланд. Эта красавица стояла посередине своей уборной в одном трико, предназначенном для сцены, и со злорадной улыбкой смотрела на лежавший в углу большой куль, из которого торчала голова Боба Руланда.
Нат Пинкертон застыл в недоумении, но быстро опомнившись, стал наблюдать за происходящим в уборной Элеоноры.
Артистке и в голову не могло прийти, что за окном кто-то есть. Элеонора приблизилась к Бобу и вынула кляп.
– Ну что, – спросила она, – пришли в себя?
– Как видите, – ответил Боб.
Глаза его бегали по сторонам, поэтому он быстро заметил, Пинкертона, старательно подававшего ему знаки. Увидев своего начальника, Боб расхохотался и сказал:
– Что за глупые шутки, мисс Талланд? С какой целью вы меня так крепко связали и превратили в куль? Может быть, решили сыграть со мной какой-нибудь номер на сцене?
Она сверкнула глазами и спросила:
– Вы сыщик?
– Да! Ну и что?
– И вы преследуете меня?
– Почему вы задаете такие вопросы? Разве за вами нет никакой вины?
– Я нашла у вас копию эскиза с изображением женщины, похожей на меня.
– И поэтому вы решили, что я вас преследую? Преклоняюсь перед вашей необыкновенной догадливостью, мисс Таиланд!
Элеонора побледнела и воскликнула:
– Я с вами не намерена шутить! Если вы думаете, что вам удастся улизнуть, то вы сильно ошибаетесь.
– Я не только думаю так, но твердо убежден в этом! – ответил Боб.
– Вы, наверное, считаете, что у меня не хватит смелости уничтожить своего врага? Ошибаетесь!
Боб презрительно улыбнулся.
– Будьте добры, объясните, как вы укокошите меня? – спросил он.
– Очень просто. На вашу шею я надену петлю и буду ее затягивать, пока вы не задохнетесь. Потом куль, в котором вы находитесь, уберут отсюда и бросят в реку, привязав к нему тяжелый груз.
– Недурно! – отозвался Боб. – Но только вам не удастся это сделать.
– Впрочем, интересно узнать, почему вы не хотите использовать ваше привычное оружие – кинжал? Ведь несчастного художника Джона Мелвилла вы убили именно им!
Она стала бледной, как полотно, но быстро взяла себя в руки, бросилась к Бобу и начала трясти его.
– С чего вы взяли? Как вы смеете утверждать это! – закричала она.
– Я знаю это точно! – ответил он. – Вы, между прочим, совершили очень жестокое убийство. Какая подлость – подкрасться к художнику сзади, когда он творит, и вонзить в его спину кинжал.
– Молчать! – крикнула она, вне себя от ярости. – Теперь я тем более с вами должна покончить! И никто не сможет помешать этому! Через несколько минут мой выход на сцену, но когда я вернусь, настанет ваш смертный час! Приготовьтесь к этому!
– Хорошо, – безразлично ответил молодой сыщик, – но разрешите вас спросить, Элеонора, не случалось ли вам когда-нибудь ошибаться в своих расчетах? Ни разу? Смею заверить вас, что теперь вы ошибаетесь.
Она недоуменно посмотрела на него, а потом расхохоталась:
– Вы, видимо, решили запугать меня, но это вам не удастся сделать! Я не дам вам ни малейшей возможности уйти отсюда. Меня трудно запугать, сколько бы вы ни угрожали.
– Но все же сознайтесь, что вы убили молодого художника!
Она помолчала немного, потом лицо ее исказилось, и она, злорадно улыбаясь, сказала:
– Да, да! Я его убила. Пронзила кинжалом! И нисколько не жалею об этом! Но вы единственный человек, которому я призналась в этом, и скоро умолкнете навсегда, и никто не узнает, что я убила его!
– Вы сущий дьявол! – воскликнул Боб. – А куда вы спрятали вырезанный вами кусок холста с изображением лица женщины, похожей на вас?
Элеонора показала на свои ботиночки – они были без каблука, на резиновой подошве, – потом прибавила:
– Этот кусочек холста я сожгу сегодня же ночью!
В этот момент раздался резкий звонок, вызывавший артистку на сцепу. Элеонора прошла к двери и сказала:
– Я, выполнив свой номер, вернусь и покончу с вами!
Она вышла, и тут же из окна появился Нат Пинкертон.
– Милости просим, – смеясь, проговорил Боб, – вот будет штука! Я с нетерпением жду развязки.
– Я слышал весь ваш разговор, – произнес Нат Пинкертон и начал развязывать веревки, которыми был опутан его помощник.
– Они завернули меня в какую-то тряпку, – смеялся Боб, – вероятно, чтобы мне было тепло.
Затем он быстро рассказал, что с ним произошло. Развязав Боба, Пинкертон дал ему револьвер и сказал:
– А теперь мы им устроим такое представление, какого они никогда еще не видели! Пойдем!
Нат Пинкертон тихо открыл дверь, и они спустились по деревянной лестнице.
Поскольку было довольно темно, им удалось незаметно проникнуть за кулисы.
Элеонора Талланд исполняла свой коронный номер на трапеции, которая находилась под самым потолком. Время от времени раздавались шумные аплодисменты: у актрисы было много поклонников.
Закончив свой самый сложный номер, Элеонора сидела на трапеции, и, благодарно кивая головой, посылала зрителям воздушные поцелуи. Затем она схватилась за веревку, висевшую рядом с трапецией, и стала спускаться вниз.
Вдруг за кулисами раздался пронзительный свист, за ним последовал другой – уже из бара.
Элеонора Талланд, спустившись наполовину, испуганно вздрогнула и невольно замерла. Но потом быстро соскользнула вниз.
Как только она коснулась пола, на сцене появились Нат Пинкертон и Боб Руланд.
С револьверами в руках они подошли к артистке. Аплодисменты прекратились, а когда раздался полицейский свисток, зрители пришли в изумление.
– Элеонора Таиланд! – громко произнес Нат Пинкертон. – Именем закона вы арестованы!
Она посмотрела на сыщика, потом на Боба и упала без чувств. Среди публики поднялась суматоха, несколько мужчин с револьверами бросились на помощь артистке.
Но полицейский свисток был услышан Мориссоном, находившимся возле театра, и возымел свое действие.
В зале появились полицейские. Элеонора Таиланд, немного придя в себя, хотела бежать, но у нее не хватило сил, и она, пошатнувшись, снова упала. Нат Пинкертон подхватил ее, а Боб побежал в уборную и принес ей пальто и шляпу.
Элеонору под конвоем вывели из зала, и через некоторое время она уже сидела в камере следственной тюрьмы.
В ее ботиночке был обнаружен кусок холста, вырезанный из картины Джона Мелвилла. Кроме того, у нее был найден ключ от мастерской художника.
Элеонора Таиланд была вынуждена сознаться во всем. Действительно, она разыгрывала перед Джоном Мелвиллом бедную, покинутую мужем женщину.
Художник страстно полюбил ее, и чувство это не угасло даже тогда, когда он понял, что она обманывает его. Джон Мелвилл ничего от нее не скрывал, и Элеонора знала, что он выгодно продал несколько картин и вырученные за них деньги находятся в мастерской.
Эта доверчивость и погубила бедного художника.
Суд приговорил преступницу к смертной казни, и она закончила свою жизнь на электрическом стуле.
Роковая поездка на санях
Глава I
Глава II
Один из артистов, атлет, работавший с тяжелыми гирями, сказал:
– Я многое отдал бы, если б мог посмотреть, что Элеонора с ним сделает!
– Это может стоить тебе весьма дорого, – ответил другой, – она начеку. Раньше окончания представления она вряд ли предпримет что-либо. Я уверен, что она не будет с ним церемониться.
– Этот легавый должен получить по заслугам! – ответил атлет.
Артисты говорили шепотом, но Нат Пинкертон слышал каждое слово и делал соответствующие выводы.
Он был уверен, что Боб не преминул бы дать о себе знать, если б имел такую возможность. Вероятно, с ним случилось что-то серьезное, если он этого не сделал.
Однако о том, где может находиться Боб, безусловно, попавший в сети артистки-преступницы, Пинкертон мог только догадываться.
Он решил пробраться за кулисы и разыскать Элеонору Талланд. Пинкертон понял из разговора артистов, что Элеонора не собиралась расправляться со своим пленником во время представления, она решила это сделать позже, а значит, Боб где-то здесь.
Пройти за кулисы было нелегко, поскольку посторонним лицам вход туда был, безусловно, воспрещен.
Сцена театра была небольшой, поэтому пробраться через нее так, чтобы никто из артистов и рабочих не заметил, было довольно трудно.
Нат Пинкертон, заранее все хорошо продумав, принял необходимые меры предосторожности. Прежде чем войти в здание театра, он попросил своего помощника Мориссона незаметно встать у дверей. Кроме того, на улице находились полицейские, которые, по установленному сигналу, должны были прийти сыщику на помощь.
Мориссон появился в театре чуть раньше Ната Пинкертона.
Зал был полон, ни единого свободного места. Уже прошли первые номера представления, когда Нат Пинкертон стал медленно продвигаться между столиками к сцене. Добравшись до окна, открытого для проветривания зала от табачного дыма, он остановился.
Правее занавеса сыщик увидел дверь, к которой вела лестница в несколько ступенек. Пинкертон понял, что здесь он не сможет незаметно пройти за кулисы, поскольку рядом с дверью стоял пожарный, а напротив окна за столиком сидели несколько моряков.
Сыщик внимательно посмотрел на открытое окно и решил, воспользовавшись им, незаметно исчезнуть из зала, а потом через другое окно пробраться за кулисы.
Нат Пинкертон сел на подоконник и выглянул наружу. Он находился около одной из деревянных колонн, поддерживающих галерею. Зал во время представления едва освещался, и никто не заметил сидевшего на подоконнике матроса.
Сыщик осторожно распахнул пошире окно и незаметно вылез, оказавшись в каком-то маленьком дворике.
Он огляделся и не обнаружил ворот. Видимо, это было всего лишь пространство между строениями. В траве валялись битые стекла, пустые жестянки и прочий мусор, выброшенный из окон. Нат Пинкертон посмотрел на здание театра. Там, где находилась сцена, из небольших окон струился свет.
Нат Пинкертон решил вскарабкаться к ним.
Здесь его никто не мог заметить.
Он прикрепил к ногам железные шипы, а поскольку кирпичная стена была ветхой и рыхлой, взобраться по ней не составляло труда, и вскоре он был у цели.
Таким образом он добрался до нижних окон на высоте пяти метров. Заглянув в одно из них, сыщик увидел закулисное помещение, в котором находились люди. Чтобы его не заметили, он быстро отпрянул от окна.
Стало быть, здесь нельзя пробраться за кулисы. Нат Пинкертон тихо продвинулся к другому окну, расположенному несколько правее и чуть выше.
Работа была не из легких: хотя ногами сыщик упирался крепко, но руками не за что было уцепиться, и он чуть не сорвался.
Наконец Нат Пинкертон достиг другого окна, которое было распахнуто, заглянул в него и едва не вскрикнул.
Он увидел артистку Элеонору Талланд. Эта красавица стояла посередине своей уборной в одном трико, предназначенном для сцены, и со злорадной улыбкой смотрела на лежавший в углу большой куль, из которого торчала голова Боба Руланда.
Нат Пинкертон застыл в недоумении, но быстро опомнившись, стал наблюдать за происходящим в уборной Элеоноры.
Артистке и в голову не могло прийти, что за окном кто-то есть. Элеонора приблизилась к Бобу и вынула кляп.
– Ну что, – спросила она, – пришли в себя?
– Как видите, – ответил Боб.
Глаза его бегали по сторонам, поэтому он быстро заметил, Пинкертона, старательно подававшего ему знаки. Увидев своего начальника, Боб расхохотался и сказал:
– Что за глупые шутки, мисс Талланд? С какой целью вы меня так крепко связали и превратили в куль? Может быть, решили сыграть со мной какой-нибудь номер на сцене?
Она сверкнула глазами и спросила:
– Вы сыщик?
– Да! Ну и что?
– И вы преследуете меня?
– Почему вы задаете такие вопросы? Разве за вами нет никакой вины?
– Я нашла у вас копию эскиза с изображением женщины, похожей на меня.
– И поэтому вы решили, что я вас преследую? Преклоняюсь перед вашей необыкновенной догадливостью, мисс Таиланд!
Элеонора побледнела и воскликнула:
– Я с вами не намерена шутить! Если вы думаете, что вам удастся улизнуть, то вы сильно ошибаетесь.
– Я не только думаю так, но твердо убежден в этом! – ответил Боб.
– Вы, наверное, считаете, что у меня не хватит смелости уничтожить своего врага? Ошибаетесь!
Боб презрительно улыбнулся.
– Будьте добры, объясните, как вы укокошите меня? – спросил он.
– Очень просто. На вашу шею я надену петлю и буду ее затягивать, пока вы не задохнетесь. Потом куль, в котором вы находитесь, уберут отсюда и бросят в реку, привязав к нему тяжелый груз.
– Недурно! – отозвался Боб. – Но только вам не удастся это сделать.
– Впрочем, интересно узнать, почему вы не хотите использовать ваше привычное оружие – кинжал? Ведь несчастного художника Джона Мелвилла вы убили именно им!
Она стала бледной, как полотно, но быстро взяла себя в руки, бросилась к Бобу и начала трясти его.
– С чего вы взяли? Как вы смеете утверждать это! – закричала она.
– Я знаю это точно! – ответил он. – Вы, между прочим, совершили очень жестокое убийство. Какая подлость – подкрасться к художнику сзади, когда он творит, и вонзить в его спину кинжал.
– Молчать! – крикнула она, вне себя от ярости. – Теперь я тем более с вами должна покончить! И никто не сможет помешать этому! Через несколько минут мой выход на сцену, но когда я вернусь, настанет ваш смертный час! Приготовьтесь к этому!
– Хорошо, – безразлично ответил молодой сыщик, – но разрешите вас спросить, Элеонора, не случалось ли вам когда-нибудь ошибаться в своих расчетах? Ни разу? Смею заверить вас, что теперь вы ошибаетесь.
Она недоуменно посмотрела на него, а потом расхохоталась:
– Вы, видимо, решили запугать меня, но это вам не удастся сделать! Я не дам вам ни малейшей возможности уйти отсюда. Меня трудно запугать, сколько бы вы ни угрожали.
– Но все же сознайтесь, что вы убили молодого художника!
Она помолчала немного, потом лицо ее исказилось, и она, злорадно улыбаясь, сказала:
– Да, да! Я его убила. Пронзила кинжалом! И нисколько не жалею об этом! Но вы единственный человек, которому я призналась в этом, и скоро умолкнете навсегда, и никто не узнает, что я убила его!
– Вы сущий дьявол! – воскликнул Боб. – А куда вы спрятали вырезанный вами кусок холста с изображением лица женщины, похожей на вас?
Элеонора показала на свои ботиночки – они были без каблука, на резиновой подошве, – потом прибавила:
– Этот кусочек холста я сожгу сегодня же ночью!
В этот момент раздался резкий звонок, вызывавший артистку на сцепу. Элеонора прошла к двери и сказала:
– Я, выполнив свой номер, вернусь и покончу с вами!
Она вышла, и тут же из окна появился Нат Пинкертон.
– Милости просим, – смеясь, проговорил Боб, – вот будет штука! Я с нетерпением жду развязки.
– Я слышал весь ваш разговор, – произнес Нат Пинкертон и начал развязывать веревки, которыми был опутан его помощник.
– Они завернули меня в какую-то тряпку, – смеялся Боб, – вероятно, чтобы мне было тепло.
Затем он быстро рассказал, что с ним произошло. Развязав Боба, Пинкертон дал ему револьвер и сказал:
– А теперь мы им устроим такое представление, какого они никогда еще не видели! Пойдем!
Нат Пинкертон тихо открыл дверь, и они спустились по деревянной лестнице.
Поскольку было довольно темно, им удалось незаметно проникнуть за кулисы.
Элеонора Талланд исполняла свой коронный номер на трапеции, которая находилась под самым потолком. Время от времени раздавались шумные аплодисменты: у актрисы было много поклонников.
Закончив свой самый сложный номер, Элеонора сидела на трапеции, и, благодарно кивая головой, посылала зрителям воздушные поцелуи. Затем она схватилась за веревку, висевшую рядом с трапецией, и стала спускаться вниз.
Вдруг за кулисами раздался пронзительный свист, за ним последовал другой – уже из бара.
Элеонора Талланд, спустившись наполовину, испуганно вздрогнула и невольно замерла. Но потом быстро соскользнула вниз.
Как только она коснулась пола, на сцене появились Нат Пинкертон и Боб Руланд.
С револьверами в руках они подошли к артистке. Аплодисменты прекратились, а когда раздался полицейский свисток, зрители пришли в изумление.
– Элеонора Таиланд! – громко произнес Нат Пинкертон. – Именем закона вы арестованы!
Она посмотрела на сыщика, потом на Боба и упала без чувств. Среди публики поднялась суматоха, несколько мужчин с револьверами бросились на помощь артистке.
Но полицейский свисток был услышан Мориссоном, находившимся возле театра, и возымел свое действие.
В зале появились полицейские. Элеонора Таиланд, немного придя в себя, хотела бежать, но у нее не хватило сил, и она, пошатнувшись, снова упала. Нат Пинкертон подхватил ее, а Боб побежал в уборную и принес ей пальто и шляпу.
Элеонору под конвоем вывели из зала, и через некоторое время она уже сидела в камере следственной тюрьмы.
В ее ботиночке был обнаружен кусок холста, вырезанный из картины Джона Мелвилла. Кроме того, у нее был найден ключ от мастерской художника.
Элеонора Таиланд была вынуждена сознаться во всем. Действительно, она разыгрывала перед Джоном Мелвиллом бедную, покинутую мужем женщину.
Художник страстно полюбил ее, и чувство это не угасло даже тогда, когда он понял, что она обманывает его. Джон Мелвилл ничего от нее не скрывал, и Элеонора знала, что он выгодно продал несколько картин и вырученные за них деньги находятся в мастерской.
Эта доверчивость и погубила бедного художника.
Суд приговорил преступницу к смертной казни, и она закончила свою жизнь на электрическом стуле.
Роковая поездка на санях
Глава I
Ужасная находка
В один из зимних дней 1900 года из маленького городка Ньюбург, расположенного приблизительно в ста верстах к северу от Нью-Йорка, выехал красивый автомобиль, в котором сидели трое мужчин. Он то поднимался, то спускался по холмам правого берега Гудзона, направляясь на юг. В автомобиле оживленно беседовали знаменитый нью-йоркский сыщик Нат Пинкертон, его помощник Боб Руланд и известный полицейский инспектор Мак-Коннел.
Они попали в Ньюбург, преследуя преступника, и им удалось задержать беглеца.
Сидя в автомобиле, они обсуждали это дело, одновременно любуясь зимним пейзажем. Со всех сторон возвышались величавые, покрытые снегом горы; деревья сверкали, словно были усыпаны мельчайшими кристалликами; и зрелище это было достойно кисти художника.
Автомобиль в очередной раз поднялся в гору, и путники увидели справа глубокий обрыв. Вдоль него тянулась деревянная ограда.
Вдруг Нат Пинкертон крикнул, оборвав фразу на полуслове:
– Стой!
Шофер обернулся и спросил изумленно:
– Остановить автомобиль?
– Ну да, остановите!
Автомобиль замер, и Нат Пинкертон указал рукой. Метрах в десяти ограда была проломлена, а на снегу виднелись следы.
– Мне кажется, – сказал Пинкертон, – что произошло какое-то несчастье!
Все вышли из автомобиля и направились к указанному месту. Пинкертон подошел к краю обрыва и взглянул вниз. Но дна не было видно, так как мешал скалистый выступ в отвесной стене обрыва. Осмотрев следы на снегу, Пинкертон решительно заявил:
– Мы должны обязательно спуститься вниз! По-видимому, туда упали сани. Пассажиры, быть может, еще живы, но погибнут, если мы не окажем им помощи! Надо отыскать наиболее удобное место для спуска!
Мак-Коннел и Боб молча последовали за сыщиком. Они знали, что он никогда не отказывается от своих намерений.
Пинкертон шел вдоль обрыва до тех пор, пока не обнаружил место, где стена была не слишком отвесна и где было много щелей и выступов. Не говоря ни слова, он перелез через ограду и начал осторожно спускаться.
Посмотрев через некоторое время вниз, он обратился к Мак-Коннелу и своему помощнику, следовавшим за ним:
– Я прав! Произошло ужасное несчастье!
Вскоре он и его спутники спустились в пропасть. Им представилось страшное зрелище.
С высоты обрыва, пролетев приблизительно двадцать пять метров, упали сани, запряженные парой вороных лошадей. Сани разбились вдребезги, а лошади погибли, переломив спины.
Санями были придавлены мужчина лет двадцати пяти, в дорогой шубе, и изящная белокурая дама с очень красивыми чертами лица.
– Она еще жива, – воскликнул Боб, наклонясь к ней. – Губы полуоткрыты, она еще дышит!
Пинкертон взял руку молодой женщины, чтобы пощупать пульс.
– Да, она жива! – подтвердил он. – Попытайся-ка, Боб, привести ее в чувство! Быть может, она нам сообщит, каким образом произошло несчастье!
Боб достал маленькую карманную аптечку, которую постоянно носил с собой, опустился на колени рядом с молодой женщиной и влил ей в рот несколько капель из крошечного флакончика. Результат не заставил себя долго ждать: она сделала глубокий вдох и стала дышать равномернее.
Пинкертон тем временем подошел к телу мужчины, левая рука которого судорожно сжимала вожжи. Сыщик поискал бумажник в кармане погибшего, но ничего не нашел. Дорогие, усыпанные бриллиантами часы на тяжелой золотой цепочке были украшены инициалами «Г. Т.»
На кошельке стояли те же буквы. В нем оказалось золота и ассигнаций более чем на триста долларов. На руках пострадавшего красовалось несколько дорогих бриллиантовых колец. Пинкертон с большим трудом снял их, в надежде увидеть какие-нибудь выгравированные надписи. На них ничего не было. Однако на белье мужчины стояли те же инициалы: «Г. Т.»
Сыщик внимательно поглядел ему в лицо, а затем стал осматривать отвесную скалу, с которой сорвались сани. Чем больше он смотрел, тем сосредоточеннее становилось выражение его лица. Он вынул подзорную трубу и снова начал внимательно осматривать скалу, Мак-Коннел недоумевал.
Пинкертон положил трубу в карман и произнес:
– Здесь совершено преступление! Лошади были направлены на край обрыва! Молодая чета стала жертвой негодяев! Но я постараюсь найти злодеев!
– Почему вы решили, что произошло преступление? – недоверчиво спросил Мак-Коннел. – Ведь можно предположить, что лошади испугались чего-то, понесли и сорвались вниз?
– Нет, – решительно заявил Пинкертон, – еще наверху я заметил нечто такое, что показалось мне подозрительным!
– Дама приходит в себя! – вдруг крикнул Боб. Пинкертон тотчас подошел к ней, опустился на колени и наклонился к ее уху.
Она открыла глаза и в полузабытьи стала смотреть куда-то вдаль.
– Вы слышите меня? – спросил Пинкертон. Она едва прошептала в ответ:
– Слышу!
– Знаете ли вы, где находитесь?
Она ответила не сразу, пытаясь, по-видимому, что-то припомнить. Вдруг на лице ее появилось выражение ужаса, и она, широко открыв глаза, посмотрела на обрыв.
– Вы упали в санях? – спросил Пинкертон. – Да!
– Каким образом? Расскажите, как было дело!
– Не знаю, – прошептала она. – Кто-то выстрелил, лошади шарахнулись в сторону, я поняла, что грозит опасность… потом… мы сорвались!
– Может быть, вы успели увидеть кого-нибудь?
– Нет!
– Но вы слышали выстрел?
– Да, слышала!
– Как ваше имя?
– Лиза Гриндал!
– А вашего спутника?
– Генри Тарнтон!
– Откуда вы родом?
– Я из Ньюбурга, он из Вест-Пойнта!
– Он ваш жених?
– Да!
– Подозреваете ли вы кого-нибудь? Были ли у вас или у него враги, способные покуситься на вашу жизнь?
– Нет, врагов у нас не было! Генри такой хороший человек! Кто же мог его ненавидеть?
Она снова лишилась чувств. Пинкертон обратился к Мак-Коннелу:
– Вот и подтвердилось мое предположение, что совершено преступление! Какой-то негодяй напугал лошадей, выстрелив рядом с ними, они шарахнулись в сторону, сбили ограду и вместе с санями полетели в пропасть! Вполне понятно, что молодая женщина не видела негодяя, совершившего это злодеяние!
– Но что со скалой? – спросил Мак-Коннел. – Почему вы так внимательно разглядывали ее?
– У меня есть на это серьезные основания, и я осмотрю ее еще раз более тщательно! Ты немедленно поднимись наверх! – обратился он к Бобу. – До Вест-Пойнта недалеко! Вызови оттуда полицейского врача и наведи справки о семье мистера Тарнтона, которого мы нашли мертвым! Его близким тактично сообщи о случившемся, а потом во что бы то ни стало достань мне веревочную лестницу.
– Будет сделано!
– Не забудь поставить в известность полицию!
Боб вскарабкался вверх по обрыву, и спустя несколько минут раздался шум его автомобиля, мчавшегося в Вест-Пойнт.
Нат Пинкертон с Мак-Коннелом остались внизу. Сыщик не сказал ему, что именно он увидел на обрыве, хотя инспектор сгорал от нетерпения. Как Мак-Коннел ни разглядывал скалу, ничего особенного он там не заметил…
Они попали в Ньюбург, преследуя преступника, и им удалось задержать беглеца.
Сидя в автомобиле, они обсуждали это дело, одновременно любуясь зимним пейзажем. Со всех сторон возвышались величавые, покрытые снегом горы; деревья сверкали, словно были усыпаны мельчайшими кристалликами; и зрелище это было достойно кисти художника.
Автомобиль в очередной раз поднялся в гору, и путники увидели справа глубокий обрыв. Вдоль него тянулась деревянная ограда.
Вдруг Нат Пинкертон крикнул, оборвав фразу на полуслове:
– Стой!
Шофер обернулся и спросил изумленно:
– Остановить автомобиль?
– Ну да, остановите!
Автомобиль замер, и Нат Пинкертон указал рукой. Метрах в десяти ограда была проломлена, а на снегу виднелись следы.
– Мне кажется, – сказал Пинкертон, – что произошло какое-то несчастье!
Все вышли из автомобиля и направились к указанному месту. Пинкертон подошел к краю обрыва и взглянул вниз. Но дна не было видно, так как мешал скалистый выступ в отвесной стене обрыва. Осмотрев следы на снегу, Пинкертон решительно заявил:
– Мы должны обязательно спуститься вниз! По-видимому, туда упали сани. Пассажиры, быть может, еще живы, но погибнут, если мы не окажем им помощи! Надо отыскать наиболее удобное место для спуска!
Мак-Коннел и Боб молча последовали за сыщиком. Они знали, что он никогда не отказывается от своих намерений.
Пинкертон шел вдоль обрыва до тех пор, пока не обнаружил место, где стена была не слишком отвесна и где было много щелей и выступов. Не говоря ни слова, он перелез через ограду и начал осторожно спускаться.
Посмотрев через некоторое время вниз, он обратился к Мак-Коннелу и своему помощнику, следовавшим за ним:
– Я прав! Произошло ужасное несчастье!
Вскоре он и его спутники спустились в пропасть. Им представилось страшное зрелище.
С высоты обрыва, пролетев приблизительно двадцать пять метров, упали сани, запряженные парой вороных лошадей. Сани разбились вдребезги, а лошади погибли, переломив спины.
Санями были придавлены мужчина лет двадцати пяти, в дорогой шубе, и изящная белокурая дама с очень красивыми чертами лица.
– Она еще жива, – воскликнул Боб, наклонясь к ней. – Губы полуоткрыты, она еще дышит!
Пинкертон взял руку молодой женщины, чтобы пощупать пульс.
– Да, она жива! – подтвердил он. – Попытайся-ка, Боб, привести ее в чувство! Быть может, она нам сообщит, каким образом произошло несчастье!
Боб достал маленькую карманную аптечку, которую постоянно носил с собой, опустился на колени рядом с молодой женщиной и влил ей в рот несколько капель из крошечного флакончика. Результат не заставил себя долго ждать: она сделала глубокий вдох и стала дышать равномернее.
Пинкертон тем временем подошел к телу мужчины, левая рука которого судорожно сжимала вожжи. Сыщик поискал бумажник в кармане погибшего, но ничего не нашел. Дорогие, усыпанные бриллиантами часы на тяжелой золотой цепочке были украшены инициалами «Г. Т.»
На кошельке стояли те же буквы. В нем оказалось золота и ассигнаций более чем на триста долларов. На руках пострадавшего красовалось несколько дорогих бриллиантовых колец. Пинкертон с большим трудом снял их, в надежде увидеть какие-нибудь выгравированные надписи. На них ничего не было. Однако на белье мужчины стояли те же инициалы: «Г. Т.»
Сыщик внимательно поглядел ему в лицо, а затем стал осматривать отвесную скалу, с которой сорвались сани. Чем больше он смотрел, тем сосредоточеннее становилось выражение его лица. Он вынул подзорную трубу и снова начал внимательно осматривать скалу, Мак-Коннел недоумевал.
Пинкертон положил трубу в карман и произнес:
– Здесь совершено преступление! Лошади были направлены на край обрыва! Молодая чета стала жертвой негодяев! Но я постараюсь найти злодеев!
– Почему вы решили, что произошло преступление? – недоверчиво спросил Мак-Коннел. – Ведь можно предположить, что лошади испугались чего-то, понесли и сорвались вниз?
– Нет, – решительно заявил Пинкертон, – еще наверху я заметил нечто такое, что показалось мне подозрительным!
– Дама приходит в себя! – вдруг крикнул Боб. Пинкертон тотчас подошел к ней, опустился на колени и наклонился к ее уху.
Она открыла глаза и в полузабытьи стала смотреть куда-то вдаль.
– Вы слышите меня? – спросил Пинкертон. Она едва прошептала в ответ:
– Слышу!
– Знаете ли вы, где находитесь?
Она ответила не сразу, пытаясь, по-видимому, что-то припомнить. Вдруг на лице ее появилось выражение ужаса, и она, широко открыв глаза, посмотрела на обрыв.
– Вы упали в санях? – спросил Пинкертон. – Да!
– Каким образом? Расскажите, как было дело!
– Не знаю, – прошептала она. – Кто-то выстрелил, лошади шарахнулись в сторону, я поняла, что грозит опасность… потом… мы сорвались!
– Может быть, вы успели увидеть кого-нибудь?
– Нет!
– Но вы слышали выстрел?
– Да, слышала!
– Как ваше имя?
– Лиза Гриндал!
– А вашего спутника?
– Генри Тарнтон!
– Откуда вы родом?
– Я из Ньюбурга, он из Вест-Пойнта!
– Он ваш жених?
– Да!
– Подозреваете ли вы кого-нибудь? Были ли у вас или у него враги, способные покуситься на вашу жизнь?
– Нет, врагов у нас не было! Генри такой хороший человек! Кто же мог его ненавидеть?
Она снова лишилась чувств. Пинкертон обратился к Мак-Коннелу:
– Вот и подтвердилось мое предположение, что совершено преступление! Какой-то негодяй напугал лошадей, выстрелив рядом с ними, они шарахнулись в сторону, сбили ограду и вместе с санями полетели в пропасть! Вполне понятно, что молодая женщина не видела негодяя, совершившего это злодеяние!
– Но что со скалой? – спросил Мак-Коннел. – Почему вы так внимательно разглядывали ее?
– У меня есть на это серьезные основания, и я осмотрю ее еще раз более тщательно! Ты немедленно поднимись наверх! – обратился он к Бобу. – До Вест-Пойнта недалеко! Вызови оттуда полицейского врача и наведи справки о семье мистера Тарнтона, которого мы нашли мертвым! Его близким тактично сообщи о случившемся, а потом во что бы то ни стало достань мне веревочную лестницу.
– Будет сделано!
– Не забудь поставить в известность полицию!
Боб вскарабкался вверх по обрыву, и спустя несколько минут раздался шум его автомобиля, мчавшегося в Вест-Пойнт.
Нат Пинкертон с Мак-Коннелом остались внизу. Сыщик не сказал ему, что именно он увидел на обрыве, хотя инспектор сгорал от нетерпения. Как Мак-Коннел ни разглядывал скалу, ничего особенного он там не заметил…
Глава II
Важные наблюдения
Нат Пинкертон тщательно обыскал сани, потом проверил карманы мисс Гриндал, но нигде не обнаружил ничего такого, что могло бы как-то объяснить случившееся.
Ничего не оставалось, как только ждать возвращения Боба.
Через два часа снова послышался шум автомобиля. Пинкертон с любопытством взглянул наверх, откуда должны были появиться вновь прибывшие.
Он увидел Боба, который помогал спуститься вниз почтенному седобородому старику. За ними следовали еще один пожилой человек, вероятно полицейский врач, и полисмен в форме. Вскоре все были около саней.
Старик с громким стоном упал на колени возле погибшего мужчины.
– Сын мой! Дорогой мой сын! – воскликнул он и залился горькими слезами.
Пинкертон посмотрел на старика, но не стал его беспокоить. Затем он взял у Боба веревочную лестницу. Полицейский врач занялся молодой девушкой. Осмотрев ее, он сказал Мак-Коннелу, что, по его мнению, несчастной осталось жить всего несколько минут.
Он оказался прав. Лиза Гриндал, не приходя в сознание, скончалась через четверть часа.
Тем временем Пинкертон выслушал донесение своего помощника.
– Вот этот старик, – сообщил Боб, – отец погибшего, мистер Тарнтон. Он владеет большим пороховым заводом в Вест-Пойнте и поставляет товар местной военной академии. Жена его умерла полгода тому назад, и, по его словам, кроме этого сына у него есть еще два: один учится в Филадельфии, другой путешествует по Европе. Он был вне себя от горя, когда я сообщил ему о происшедшем, и сразу поспешил сюда. По дороге он то и дело бормотал: «Несчастный мой сын! Сколько раз я предостерегал его от этой связи!»
Стоявший тут же Мак-Коннел воскликнул:
– Я сразу подумал, что все дело в этой девушке! По всей вероятности, разыгралась драма ревности, и убийца – какой-нибудь неудачливый поклонник!
– Трудно принять подобное предположение, – возразил Нат Пинкертон, пожимая плечами. – Если бы дело обстояло так, как вы полагаете, то она иначе бы ответила на мой вопрос о врагах!
В этот момент старик Тарнтон поднялся. Он несколько оправился от шока.
– Вы мистер Пинкертон? – спросил он, обращаясь к сыщику. Тот молча поклонился.
Старик подал ему руку и сказал:
– Мне повезло, что именно вы проезжали здесь и обнаружили сани! Мистер Руланд сообщил мне, что, по вашему мнению, здесь совершено преступление. Я согласен с этим предположением: мои лошади десятки раз ездили по этой дороге и знали ее превосходно, так что я отвергаю возможность несчастного случая!
– Сани и лошади принадлежали вам?
– Да, мой сын часто ими пользовался для своих поездок!
Ничего не оставалось, как только ждать возвращения Боба.
Через два часа снова послышался шум автомобиля. Пинкертон с любопытством взглянул наверх, откуда должны были появиться вновь прибывшие.
Он увидел Боба, который помогал спуститься вниз почтенному седобородому старику. За ними следовали еще один пожилой человек, вероятно полицейский врач, и полисмен в форме. Вскоре все были около саней.
Старик с громким стоном упал на колени возле погибшего мужчины.
– Сын мой! Дорогой мой сын! – воскликнул он и залился горькими слезами.
Пинкертон посмотрел на старика, но не стал его беспокоить. Затем он взял у Боба веревочную лестницу. Полицейский врач занялся молодой девушкой. Осмотрев ее, он сказал Мак-Коннелу, что, по его мнению, несчастной осталось жить всего несколько минут.
Он оказался прав. Лиза Гриндал, не приходя в сознание, скончалась через четверть часа.
Тем временем Пинкертон выслушал донесение своего помощника.
– Вот этот старик, – сообщил Боб, – отец погибшего, мистер Тарнтон. Он владеет большим пороховым заводом в Вест-Пойнте и поставляет товар местной военной академии. Жена его умерла полгода тому назад, и, по его словам, кроме этого сына у него есть еще два: один учится в Филадельфии, другой путешествует по Европе. Он был вне себя от горя, когда я сообщил ему о происшедшем, и сразу поспешил сюда. По дороге он то и дело бормотал: «Несчастный мой сын! Сколько раз я предостерегал его от этой связи!»
Стоявший тут же Мак-Коннел воскликнул:
– Я сразу подумал, что все дело в этой девушке! По всей вероятности, разыгралась драма ревности, и убийца – какой-нибудь неудачливый поклонник!
– Трудно принять подобное предположение, – возразил Нат Пинкертон, пожимая плечами. – Если бы дело обстояло так, как вы полагаете, то она иначе бы ответила на мой вопрос о врагах!
В этот момент старик Тарнтон поднялся. Он несколько оправился от шока.
– Вы мистер Пинкертон? – спросил он, обращаясь к сыщику. Тот молча поклонился.
Старик подал ему руку и сказал:
– Мне повезло, что именно вы проезжали здесь и обнаружили сани! Мистер Руланд сообщил мне, что, по вашему мнению, здесь совершено преступление. Я согласен с этим предположением: мои лошади десятки раз ездили по этой дороге и знали ее превосходно, так что я отвергаю возможность несчастного случая!
– Сани и лошади принадлежали вам?
– Да, мой сын часто ими пользовался для своих поездок!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента