Страница:
Мы бывали у нее и раньше. Обычно заходили ненадолго, чтоб проведать, и все, а останавливались у других родственников.
Хотя, когда папа ездил в Москву один, то жил у Жени. Может, потому что нас троих там просто негде было разместить, не знаю.
В квартире три комнаты. Одна Женина. Две другие – ее соседки Татьяны. Женя говорила, что соседка – галеристка. То есть у нее есть галерея, где выставлены работы разных художников. Но не картины, а изделия из керамики, папье-маше, стекла, металла и так далее.
Женя работает в какой-то фирме, занимается дизайном подарков. Но вообще-то она тоже художник. Но, как она говорит: «одним искусством сыт не будешь».
Папа сдал меня с рук на руки, предупредил, что мама будет звонить. На что Женя, усмехнувшись, сообщила: «уже звонила».
Потом она усадила нас пить чай, но не успела я глотка сделать, как зазвонил папин телефон.
Конечно, это снова мама. Они долго говорили, папа обстоятельно рассказывал, как мы добрались, и что все у нас нормально, и Женя дома – все в таком духе.
После завтрака папа заторопился, у него было много дел. Он передал Жене конверт с деньгами для меня. Мама хотела, чтоб мы купили кое-какие вещи. Потом он распрощался и ушел.
Я не знала, что мне делать, поэтому так и сидела на кухне, сложив руки на коленях и разглядывая стеклянные подсолнухи, они переливались искорками света от кухонной лампочки.
Женя, по-моему, тоже не знала, что со мной делать.
– Может быть, переоденешься? Примешь ванну с дороги? – предложила она.
– Да, если можно…
Снова требовательно зазвонил телефон. На этот раз неугомонная мама интересовалась, какие у нас планы на сегодняшний день. Женя сказала, что должна сбегать на работу, а потом… Она не договорила. Мама что-то начала доказывать. И я поняла, что она пришла в ужас от того, что я останусь дома одна на несколько часов. Женя терпеливо выслушала ее, потом коротко ответила:
– Хорошо, она пойдет со мной.
После чего она быстренько закончила разговор. Я видела, как Женя напряглась, но продолжала молча сидеть на месте, ожидая решения взрослых. Зачем лишний раз вмешиваться?
– Пойдешь со мной на работу? – спросила Женя.
– Да, – покорно кивнула я.
– Если не хочешь, можешь остаться дома, я ненадолго, – сказала она.
– Нет, я пойду с тобой.
Не капризничать! Ни в коем случае! А то еще доложит маме, что я отказалась и осталась дома. Нет уж. Не дождетесь…
– Ну что ж, тогда давай собирайся, – сказала Женя и почему-то вздохнула. Может, испугалась, что я помешаю ей?
А потом достала из кошелька деньги:
– Вот, возьми…
– Зачем? – я даже испугалась.
– Как это – зачем? – Женя уставилась на меня недоуменно, – у тебя же должны быть карманные деньги. Воды купить, мороженого… Да, мало ли… Ты что, всякий раз будешь ко мне обращаться?
Я робко взяла. Потихоньку пересчитала, там оказалось четыреста рублей! У меня никогда не было столько денег! У меня вообще не было карманных денег! Я лихорадочно затолкала их в сумочку, воображение рисовало соблазнительные картинки. О! На такие деньги я смогу купит себе… Даже и не знаю, совсем растерялась. Но настроение у меня сразу же стало прекрасным! Я поглядывала на Женю с удовольствием. Конечно, она взрослая тетенька, сестра моего отца, значит, надо ее опасаться. Но в то же время она ни разу не накричала на меня. И вообще, вела себя приемлемо…
Мы немного проехали на метро. Женя объясняла мне, как оно устроено, как находить нужные станции и линии. Она говорила, что в метро невозможно заблудиться. Все везде написано. Я не понимала, зачем она мне все это объясняет, но Женя, заметив мое недоумение, сказала:
– Ты должна знать такие вещи. Не маленькая. Вдруг придется поехать куда-нибудь одной?
Я навострила уши: как это – одной? Мне же велели ни на минуту не отходить от нее. Но я промолчала. Было немного жутко от мысли, что я куда-то смогу пойти одна. И в то же время эта мысль так заманчиво привлекала, сулила какие-то неведомые возможности, от нее сладко замирало внутри. Я бы никогда не призналась Жене в том, что со мной происходит. Она вела себя непривычно. Не так, как должна вести себя взрослая тетя. С этим еще надо разобраться и понять. Разве мама не давала ей насчет меня разных указаний? Может быть, она забыла или недопоняла? В любом случае, я ей напоминать не стану. Пусть сама думает. А я привыкла слушаться взрослых. Вот и буду слушаться тетю Женю…
Фирма, в которой она работала, занимала целый этаж большого углового дома. Мы поднялись по лестнице, потому что лифт не работал из-за ремонта.
Я все время крутила головой, чтоб все получше рассмотреть. На этаже было несколько помещений, сновали какие-то люди с коробками, рулонами бумаги или просто с пустыми руками. В одной комнате сидела женщина за компьютером. Она весело поздоровалась с нами, и Женя потащила меня дальше. Мы вошли в другую комнату, заваленную всяким хламом, как мне сначала показалось, а потом выяснилось, что это вовсе не хлам, а оберточная бумага, всякие ленточки, пакетики, упаковка, одни словом. Три девушки возились у больших столов: резали, заворачивали, завязывали.
– Хочешь помочь немного? – спросила Женя.
Я кивнула, хотя и не знала, чем я могу помочь. Ведь все это – работа для взрослых. Оказалось, что мне вполне под силу эта самая работа. Девушки придвинули ко мне груду разноцветных лент и показали, как их надо завязывать. Все просто. Они заворачивали коробки в красивую бумагу, а я завязывала ленточки. Женя куда-то вышла. Пока ее не было, мы разговорились с девушками, я показала им несколько разных способов упаковки. Я когда-то интересовалась оригами. Мы с папой даже в музее были и на выставки ходили. Я столько всего умею делать с бумагой! Руки сами вспомнили, а девушкам понравилось. Я и не заметила, как прошло время. Когда вернулась Женя, мы уже сдружились и весело болтали.
– Ой, Женечка, какая же Лера умница! – похвалили меня девушки. Женя улыбнулась, а я покраснела. До чего же приятно!
Мне даже уходить не хотелось. Так бы и осталась здесь с этими веселыми девушками. Не такие уж они и взрослые: студентки, всего-то лет на пять старше меня.
Но у Жени было еще много дел сегодня. С работы мы направились в галерею к Татьяне. Утром мы не успели увидеться. Когда приехали, Татьяна еще спала. Теперь нам предстояло познакомиться с ней поближе. Я еще никогда не была знакома с владелицами галерей и поэтому немного ее побаивалась. Татьяну я видела лишь мельком. Это была высокая худая рыжеволосая женщина. Она одевалась в какие-то немыслимые балахоны с вышивками, кистями и бисером. Когда я увидела ее впервые, она показалась мне нереальной. Какой-то отстраненной.
Но не в этот раз. Едва мы вошли в небольшое помещение, сплошь заставленное стеллажами и витринами, как Татьяна, возникнув внезапно, обрушилась на нас с бесконечным потоком слов, половины из которых я не понимала.
Одно до меня дошло: Татьяна нам обрадовалась, потому что нуждалась в помощи. Женя подтолкнула меня вперед:
– Вот тебе помощница, а мне надо еще забежать в одно место.
Татьяна с сомнением оглядела меня, особенно обратив внимание на красный маникюр. Я спрятала руки за спину.
– Я представляла тебя несколько иначе, – загадочно сообщила галеристка. Я тоже ее иначе себе представляла. Вместо вышитого балахона или шали с кистями, Татьяна была одета очень просто: брючки и простенькая кофточка, волосы небрежно заколоты на затылке, на ногах разношенные кроссовки.
– Мы готовимся к выставке, – сказала она, – совсем зашиваемся! Можешь помочь?
– Конечно, – кивнула я.
Татьяна сразу же потащила меня в другую комнату, там стояли ящики с цветами. Их надо было разобрать, составить букеты и эти букеты расставить в галерее. Ничего сложного. Я присела на корточки возле первого ящика и стала аккуратно извлекать из него цветочные кустики.
– Э, да ты, я вижу, вполне справишься, – обрадовалась Татьяна и сразу же исчезла. Конечно, я справилась. Дело-то привычное. У нас весь балкон усажен цветами. Мы с папой вырастили несколько карликовых сосен. По-японски карликовое деревце называется – бонсай. Я знаю названия разных цветов, умею составлять букеты. Научилась этому еще в те времена, когда интересовалась оригами.
Я быстренько справилась с пересаживанием цветов из ящиков в специальные напольные вазы. Сломанные головки аккуратно приделывала к стебельками при помощи былинок. Так что когда Татьяна появилась в комнате и оглядела результаты моего труда, она осталась очень довольна.
– Надо же, совсем нет мусора! – восхитилась она.
Тогда я показала ей, как восстанавливала сломанные цветы.
– Ты умница, девочка! – Татьяна посмотрела на меня с уважением.
Потом мы украшали галерею. Я помогала расставлять вазоны, украшала витрины, двигала всякие керамические фигурки.
Мы провозились до вечера. Женя, когда вернулась, тоже помогала нам. Так что мы полностью подготовились к выставке.
Татьянина галерея не совсем обычная. В моем представлении «художественная галерея», – это что-то большое, монументальное и торжественное, как Третьяковка, куда водили меня родители: «у девочки должен быть художественный вкус».
Татьянина галерея была совсем другой. Вместо эпических полотен в золоченых рамах, полупустых залов с чопорными старушками по углам и табличками «руками не трогать» – маленькое узкое помещение с металлическими лестницами, ведущими на второй уровень, сплошь заставленное стеллажами. А на них такие милые смешные глиняные зверушки: собачки, коты, лягушки, птицы. Были и удивительной формы вазы и светильники из папье-маше; витражи из цветных стеклышек, наподобие того, в кухонном окне Жениной квартиры. На полках и столиках сидели и стояли куклы, фарфоровые, глиняные и тряпичные, под потолком летали большие и маленькие ангелы с белыми крыльями… На стенах висели куски кожи с рисунками, напоминающими детские. Татьяна объяснила, что так делается специально, прием называется стилизацией.
А еще оказалось, что вся мебель в галерее кованая: стулья, стеллажи, лестницы, столики. Были даже металлические розы, они стояли большим букетом в напольной кованой вазе. А Женя сказала, что такая мешанина стилей, как у Татьяны в галерее, называется фриковостью, или фриком: соединение несоединимого, роскошь и кич, примитив и абсурд. Как если бы рядом поместили картину известного художника и рекламную листовку, выдранную из журнала. Или на персидский ковер повесили сиденье для унитаза. Я потихоньку хихикнула, представив, как бы это выглядело. На что Женя тут же предложила показать мне интерьер Московского клуба, где на самом деле использована унитазная тема. Наверное, она ждала вопросов, но я их не задавала. Какое мне дело до унитазных крышек на стенах?
Больше всего мне понравились керамические свистульки. Татьяна называла их окаринами.
Она сыграла на такой свистульке чудесную мелодию. Мне тоже захотелось попробовать. Свистулька была сделана в виде кота с дырочками на боку. Дуть надо было в хвост, зажимая попеременно пальцами боковые отверстия.
Я старалась изо всех сил, и у меня получилось! Я же когда-то занималась флейтой, правда, недолго. У меня совершенно не оказалось музыкального слуха.
Татьяна рассмеялась и подарила мне кота.
– Вот что, девонька, а отвезу-ка я тебя во Владимир. К тем самым художникам, что делают этих поющих котов, – предложила Татьяна.
Я посмотрела на Женю.
– А что, – согласилась она, – хорошая идея!
– Договорились, поедем сразу после выставки! – и Татьяна весело подмигнула мне. А потом предложила:
– Ну что, девочки, обмоем это дело? Мы славно поработали и славно отдохнем. Предлагаю пойти куда-нибудь и выпить кофе.
Женя сразу согласилась. А мне что было делать? Я согласилась тоже.
Женя часто употребляет слово «пафосное»: пафосное место, пафосное кафе, выставка… Даже квартира у них с Татьяной пафосная.
На этот раз она так назвала кофейню. Я не знаю, чем отличается обычная кофейня от пафосной. У нас в городе тоже есть всякие кафешки и рестораны. Но я в них никогда не была, если не считать нескольких походов в Макдоналдс. Да и то втихаря от мамы. Она противница фаст фуда.
Судя по всему, Женя и Татьяна к кафешкам относились вполне положительно. Например, сегодня в течение дня еду нам приносили именно из близлежащих кафе. О, если бы видела мама!
И вот мы направились во французскую кофейню. Она называлась «Парижская жизнь».
Мы зашли, заняли маленький столик. Уютно, людей не много. На столике скатерть беленькая, мы сидели на стульчиках с гнутыми спинками и ножками. К кофе нам принесли по стакану холодной воды. И еще пирожные были очень вкусные.
Женя и Татьяна щебетали, то и дело обращались ко мне, спрашивали, нравится ли мне здесь. Мне нравилось. Только сравнивать было все равно не с чем. Раз они говорили, что это круто, значит – круто, я им на слово верила.
Женя шутила. Спрашивала, сколько раз я сегодня говорила с мамой. Я пожала плечами: «не помню, много…». Мама звонила нам обеим, примерно раз в час. Я привычная, а у Жени оказалось просто ангельское терпение. Папа тоже звонил, но он ограничился одним разговором, убедился, что у нас все нормально, и больше не доставал.
Маму же интересовало все. Она добивалась от Жени «культурной программы». Женя отшучивалась. На настойчивые мамины указания непременно посещать музеи она почти не реагировала. Зато она отчитывалась в каждом моем шаге и постоянно хвалила меня.
Татьяна старательно не реагировала на эти звонки, хотя по ее лицу было видно – недовольна.
Покончив с кофе, мы вышли на вечернюю улицу и направились пешком к дому. «Хоть посмотришь на вечернюю Москву. Это так романтично!» – сказала Женя.
По дороге они рассказывали мне, как летом они катались на велосипедах по набережным Москвы-реки. А Татьяна, оказывается, была в Финляндии, Польше, Дании, Индии, Турции… Где она только ни была!
Все это меня безумно интересовало. Хотелось задавать вопросы, но я стеснялась. Все больше помалкивала, смотрела под ноги, да изредка поддакивала.
Они решили, что я устала. На самом деле, я, конечно, устала. Но мне еще хотелось гулять по городу. Когда еще удастся?
Дома нас ждали. Оказалось, приехал старый друг Татьяны, у него есть свой ключ от квартиры. Так что окно на кухне светилось, а Татьяна даже не удивилась. Друг был не один, с ним пришел еще какой-то мужчина. Он драматург. То есть самый настоящий драматург, человек, который пишет пьесы для театра. А друг Татьяны – художник и сказочник. Они пока нас поджидали, приготовили ужин. И хотя есть мне уже не хотелось, я все-таки присела со всеми на кухне, потому что никогда раньше не видела драматургов и сказочников.
Дядя Саша, который потребовал называть себя Сашей, рассказал мне смешную сказку о том, как один дед случайно изобрел валенки. Зимой замерз и стал в свои лапти шерсть подкладывать. Шерсть свалялась, вот и получились валенки.
Я смотрела на новых людей во все глаза. Они, наверное, тоже пафосные? Женя посмеивалась: «Погоди, то ли еще будет… вот завтра поедем с моими друзьями в одно замечательное место!».
У меня слегка кружилась голова от пережитого сегодня. А она уже обещала мне новые впечатления.
Спать отправились заполночь.
Глава 3
Глава 4
Хотя, когда папа ездил в Москву один, то жил у Жени. Может, потому что нас троих там просто негде было разместить, не знаю.
В квартире три комнаты. Одна Женина. Две другие – ее соседки Татьяны. Женя говорила, что соседка – галеристка. То есть у нее есть галерея, где выставлены работы разных художников. Но не картины, а изделия из керамики, папье-маше, стекла, металла и так далее.
Женя работает в какой-то фирме, занимается дизайном подарков. Но вообще-то она тоже художник. Но, как она говорит: «одним искусством сыт не будешь».
Папа сдал меня с рук на руки, предупредил, что мама будет звонить. На что Женя, усмехнувшись, сообщила: «уже звонила».
Потом она усадила нас пить чай, но не успела я глотка сделать, как зазвонил папин телефон.
Конечно, это снова мама. Они долго говорили, папа обстоятельно рассказывал, как мы добрались, и что все у нас нормально, и Женя дома – все в таком духе.
После завтрака папа заторопился, у него было много дел. Он передал Жене конверт с деньгами для меня. Мама хотела, чтоб мы купили кое-какие вещи. Потом он распрощался и ушел.
Я не знала, что мне делать, поэтому так и сидела на кухне, сложив руки на коленях и разглядывая стеклянные подсолнухи, они переливались искорками света от кухонной лампочки.
Женя, по-моему, тоже не знала, что со мной делать.
– Может быть, переоденешься? Примешь ванну с дороги? – предложила она.
– Да, если можно…
Снова требовательно зазвонил телефон. На этот раз неугомонная мама интересовалась, какие у нас планы на сегодняшний день. Женя сказала, что должна сбегать на работу, а потом… Она не договорила. Мама что-то начала доказывать. И я поняла, что она пришла в ужас от того, что я останусь дома одна на несколько часов. Женя терпеливо выслушала ее, потом коротко ответила:
– Хорошо, она пойдет со мной.
После чего она быстренько закончила разговор. Я видела, как Женя напряглась, но продолжала молча сидеть на месте, ожидая решения взрослых. Зачем лишний раз вмешиваться?
– Пойдешь со мной на работу? – спросила Женя.
– Да, – покорно кивнула я.
– Если не хочешь, можешь остаться дома, я ненадолго, – сказала она.
– Нет, я пойду с тобой.
Не капризничать! Ни в коем случае! А то еще доложит маме, что я отказалась и осталась дома. Нет уж. Не дождетесь…
– Ну что ж, тогда давай собирайся, – сказала Женя и почему-то вздохнула. Может, испугалась, что я помешаю ей?
А потом достала из кошелька деньги:
– Вот, возьми…
– Зачем? – я даже испугалась.
– Как это – зачем? – Женя уставилась на меня недоуменно, – у тебя же должны быть карманные деньги. Воды купить, мороженого… Да, мало ли… Ты что, всякий раз будешь ко мне обращаться?
Я робко взяла. Потихоньку пересчитала, там оказалось четыреста рублей! У меня никогда не было столько денег! У меня вообще не было карманных денег! Я лихорадочно затолкала их в сумочку, воображение рисовало соблазнительные картинки. О! На такие деньги я смогу купит себе… Даже и не знаю, совсем растерялась. Но настроение у меня сразу же стало прекрасным! Я поглядывала на Женю с удовольствием. Конечно, она взрослая тетенька, сестра моего отца, значит, надо ее опасаться. Но в то же время она ни разу не накричала на меня. И вообще, вела себя приемлемо…
Мы немного проехали на метро. Женя объясняла мне, как оно устроено, как находить нужные станции и линии. Она говорила, что в метро невозможно заблудиться. Все везде написано. Я не понимала, зачем она мне все это объясняет, но Женя, заметив мое недоумение, сказала:
– Ты должна знать такие вещи. Не маленькая. Вдруг придется поехать куда-нибудь одной?
Я навострила уши: как это – одной? Мне же велели ни на минуту не отходить от нее. Но я промолчала. Было немного жутко от мысли, что я куда-то смогу пойти одна. И в то же время эта мысль так заманчиво привлекала, сулила какие-то неведомые возможности, от нее сладко замирало внутри. Я бы никогда не призналась Жене в том, что со мной происходит. Она вела себя непривычно. Не так, как должна вести себя взрослая тетя. С этим еще надо разобраться и понять. Разве мама не давала ей насчет меня разных указаний? Может быть, она забыла или недопоняла? В любом случае, я ей напоминать не стану. Пусть сама думает. А я привыкла слушаться взрослых. Вот и буду слушаться тетю Женю…
Фирма, в которой она работала, занимала целый этаж большого углового дома. Мы поднялись по лестнице, потому что лифт не работал из-за ремонта.
Я все время крутила головой, чтоб все получше рассмотреть. На этаже было несколько помещений, сновали какие-то люди с коробками, рулонами бумаги или просто с пустыми руками. В одной комнате сидела женщина за компьютером. Она весело поздоровалась с нами, и Женя потащила меня дальше. Мы вошли в другую комнату, заваленную всяким хламом, как мне сначала показалось, а потом выяснилось, что это вовсе не хлам, а оберточная бумага, всякие ленточки, пакетики, упаковка, одни словом. Три девушки возились у больших столов: резали, заворачивали, завязывали.
– Хочешь помочь немного? – спросила Женя.
Я кивнула, хотя и не знала, чем я могу помочь. Ведь все это – работа для взрослых. Оказалось, что мне вполне под силу эта самая работа. Девушки придвинули ко мне груду разноцветных лент и показали, как их надо завязывать. Все просто. Они заворачивали коробки в красивую бумагу, а я завязывала ленточки. Женя куда-то вышла. Пока ее не было, мы разговорились с девушками, я показала им несколько разных способов упаковки. Я когда-то интересовалась оригами. Мы с папой даже в музее были и на выставки ходили. Я столько всего умею делать с бумагой! Руки сами вспомнили, а девушкам понравилось. Я и не заметила, как прошло время. Когда вернулась Женя, мы уже сдружились и весело болтали.
– Ой, Женечка, какая же Лера умница! – похвалили меня девушки. Женя улыбнулась, а я покраснела. До чего же приятно!
Мне даже уходить не хотелось. Так бы и осталась здесь с этими веселыми девушками. Не такие уж они и взрослые: студентки, всего-то лет на пять старше меня.
Но у Жени было еще много дел сегодня. С работы мы направились в галерею к Татьяне. Утром мы не успели увидеться. Когда приехали, Татьяна еще спала. Теперь нам предстояло познакомиться с ней поближе. Я еще никогда не была знакома с владелицами галерей и поэтому немного ее побаивалась. Татьяну я видела лишь мельком. Это была высокая худая рыжеволосая женщина. Она одевалась в какие-то немыслимые балахоны с вышивками, кистями и бисером. Когда я увидела ее впервые, она показалась мне нереальной. Какой-то отстраненной.
Но не в этот раз. Едва мы вошли в небольшое помещение, сплошь заставленное стеллажами и витринами, как Татьяна, возникнув внезапно, обрушилась на нас с бесконечным потоком слов, половины из которых я не понимала.
Одно до меня дошло: Татьяна нам обрадовалась, потому что нуждалась в помощи. Женя подтолкнула меня вперед:
– Вот тебе помощница, а мне надо еще забежать в одно место.
Татьяна с сомнением оглядела меня, особенно обратив внимание на красный маникюр. Я спрятала руки за спину.
– Я представляла тебя несколько иначе, – загадочно сообщила галеристка. Я тоже ее иначе себе представляла. Вместо вышитого балахона или шали с кистями, Татьяна была одета очень просто: брючки и простенькая кофточка, волосы небрежно заколоты на затылке, на ногах разношенные кроссовки.
– Мы готовимся к выставке, – сказала она, – совсем зашиваемся! Можешь помочь?
– Конечно, – кивнула я.
Татьяна сразу же потащила меня в другую комнату, там стояли ящики с цветами. Их надо было разобрать, составить букеты и эти букеты расставить в галерее. Ничего сложного. Я присела на корточки возле первого ящика и стала аккуратно извлекать из него цветочные кустики.
– Э, да ты, я вижу, вполне справишься, – обрадовалась Татьяна и сразу же исчезла. Конечно, я справилась. Дело-то привычное. У нас весь балкон усажен цветами. Мы с папой вырастили несколько карликовых сосен. По-японски карликовое деревце называется – бонсай. Я знаю названия разных цветов, умею составлять букеты. Научилась этому еще в те времена, когда интересовалась оригами.
Я быстренько справилась с пересаживанием цветов из ящиков в специальные напольные вазы. Сломанные головки аккуратно приделывала к стебельками при помощи былинок. Так что когда Татьяна появилась в комнате и оглядела результаты моего труда, она осталась очень довольна.
– Надо же, совсем нет мусора! – восхитилась она.
Тогда я показала ей, как восстанавливала сломанные цветы.
– Ты умница, девочка! – Татьяна посмотрела на меня с уважением.
Потом мы украшали галерею. Я помогала расставлять вазоны, украшала витрины, двигала всякие керамические фигурки.
Мы провозились до вечера. Женя, когда вернулась, тоже помогала нам. Так что мы полностью подготовились к выставке.
Татьянина галерея не совсем обычная. В моем представлении «художественная галерея», – это что-то большое, монументальное и торжественное, как Третьяковка, куда водили меня родители: «у девочки должен быть художественный вкус».
Татьянина галерея была совсем другой. Вместо эпических полотен в золоченых рамах, полупустых залов с чопорными старушками по углам и табличками «руками не трогать» – маленькое узкое помещение с металлическими лестницами, ведущими на второй уровень, сплошь заставленное стеллажами. А на них такие милые смешные глиняные зверушки: собачки, коты, лягушки, птицы. Были и удивительной формы вазы и светильники из папье-маше; витражи из цветных стеклышек, наподобие того, в кухонном окне Жениной квартиры. На полках и столиках сидели и стояли куклы, фарфоровые, глиняные и тряпичные, под потолком летали большие и маленькие ангелы с белыми крыльями… На стенах висели куски кожи с рисунками, напоминающими детские. Татьяна объяснила, что так делается специально, прием называется стилизацией.
А еще оказалось, что вся мебель в галерее кованая: стулья, стеллажи, лестницы, столики. Были даже металлические розы, они стояли большим букетом в напольной кованой вазе. А Женя сказала, что такая мешанина стилей, как у Татьяны в галерее, называется фриковостью, или фриком: соединение несоединимого, роскошь и кич, примитив и абсурд. Как если бы рядом поместили картину известного художника и рекламную листовку, выдранную из журнала. Или на персидский ковер повесили сиденье для унитаза. Я потихоньку хихикнула, представив, как бы это выглядело. На что Женя тут же предложила показать мне интерьер Московского клуба, где на самом деле использована унитазная тема. Наверное, она ждала вопросов, но я их не задавала. Какое мне дело до унитазных крышек на стенах?
Больше всего мне понравились керамические свистульки. Татьяна называла их окаринами.
Она сыграла на такой свистульке чудесную мелодию. Мне тоже захотелось попробовать. Свистулька была сделана в виде кота с дырочками на боку. Дуть надо было в хвост, зажимая попеременно пальцами боковые отверстия.
Я старалась изо всех сил, и у меня получилось! Я же когда-то занималась флейтой, правда, недолго. У меня совершенно не оказалось музыкального слуха.
Татьяна рассмеялась и подарила мне кота.
– Вот что, девонька, а отвезу-ка я тебя во Владимир. К тем самым художникам, что делают этих поющих котов, – предложила Татьяна.
Я посмотрела на Женю.
– А что, – согласилась она, – хорошая идея!
– Договорились, поедем сразу после выставки! – и Татьяна весело подмигнула мне. А потом предложила:
– Ну что, девочки, обмоем это дело? Мы славно поработали и славно отдохнем. Предлагаю пойти куда-нибудь и выпить кофе.
Женя сразу согласилась. А мне что было делать? Я согласилась тоже.
Женя часто употребляет слово «пафосное»: пафосное место, пафосное кафе, выставка… Даже квартира у них с Татьяной пафосная.
На этот раз она так назвала кофейню. Я не знаю, чем отличается обычная кофейня от пафосной. У нас в городе тоже есть всякие кафешки и рестораны. Но я в них никогда не была, если не считать нескольких походов в Макдоналдс. Да и то втихаря от мамы. Она противница фаст фуда.
Судя по всему, Женя и Татьяна к кафешкам относились вполне положительно. Например, сегодня в течение дня еду нам приносили именно из близлежащих кафе. О, если бы видела мама!
И вот мы направились во французскую кофейню. Она называлась «Парижская жизнь».
Мы зашли, заняли маленький столик. Уютно, людей не много. На столике скатерть беленькая, мы сидели на стульчиках с гнутыми спинками и ножками. К кофе нам принесли по стакану холодной воды. И еще пирожные были очень вкусные.
Женя и Татьяна щебетали, то и дело обращались ко мне, спрашивали, нравится ли мне здесь. Мне нравилось. Только сравнивать было все равно не с чем. Раз они говорили, что это круто, значит – круто, я им на слово верила.
Женя шутила. Спрашивала, сколько раз я сегодня говорила с мамой. Я пожала плечами: «не помню, много…». Мама звонила нам обеим, примерно раз в час. Я привычная, а у Жени оказалось просто ангельское терпение. Папа тоже звонил, но он ограничился одним разговором, убедился, что у нас все нормально, и больше не доставал.
Маму же интересовало все. Она добивалась от Жени «культурной программы». Женя отшучивалась. На настойчивые мамины указания непременно посещать музеи она почти не реагировала. Зато она отчитывалась в каждом моем шаге и постоянно хвалила меня.
Татьяна старательно не реагировала на эти звонки, хотя по ее лицу было видно – недовольна.
Покончив с кофе, мы вышли на вечернюю улицу и направились пешком к дому. «Хоть посмотришь на вечернюю Москву. Это так романтично!» – сказала Женя.
По дороге они рассказывали мне, как летом они катались на велосипедах по набережным Москвы-реки. А Татьяна, оказывается, была в Финляндии, Польше, Дании, Индии, Турции… Где она только ни была!
Все это меня безумно интересовало. Хотелось задавать вопросы, но я стеснялась. Все больше помалкивала, смотрела под ноги, да изредка поддакивала.
Они решили, что я устала. На самом деле, я, конечно, устала. Но мне еще хотелось гулять по городу. Когда еще удастся?
Дома нас ждали. Оказалось, приехал старый друг Татьяны, у него есть свой ключ от квартиры. Так что окно на кухне светилось, а Татьяна даже не удивилась. Друг был не один, с ним пришел еще какой-то мужчина. Он драматург. То есть самый настоящий драматург, человек, который пишет пьесы для театра. А друг Татьяны – художник и сказочник. Они пока нас поджидали, приготовили ужин. И хотя есть мне уже не хотелось, я все-таки присела со всеми на кухне, потому что никогда раньше не видела драматургов и сказочников.
Дядя Саша, который потребовал называть себя Сашей, рассказал мне смешную сказку о том, как один дед случайно изобрел валенки. Зимой замерз и стал в свои лапти шерсть подкладывать. Шерсть свалялась, вот и получились валенки.
Я смотрела на новых людей во все глаза. Они, наверное, тоже пафосные? Женя посмеивалась: «Погоди, то ли еще будет… вот завтра поедем с моими друзьями в одно замечательное место!».
У меня слегка кружилась голова от пережитого сегодня. А она уже обещала мне новые впечатления.
Спать отправились заполночь.
Глава 3
Джинсы и Сэлинджер
Утром Женя поднялась рано. Было около девяти. Она не стала меня будить. Но я тоже проснулась, просто потому, что больше спать не могла. Все перебирала и перебирала собственные мысли.
Я слышала, как Женя говорит с кем-то по телефону. Вроде бы они договаривались о чем-то. Я потихоньку встала, выглянула в коридор, прислушалась. Женя была на кухне, чтоб никому не мешать спать. Она сидела у стола с чашкой зеленого чая со смешным названием «носочки императора». Я еще вчера обратила внимание на этот чай, правда, пить его не стала, только попробовала. Он, и правда, немного пах носками. Не грязными потными носками, а именно шелковыми носочками с императорских ног.
– А, проснулась, – обрадовалась Женя. – Доброе утро!
– Доброе.
– Ну, как ты себя чувствуешь? Готова к новым приключениям?
Я кивнула.
– Тогда так: сейчас мы пойдем по магазинам. У нас времени часа три-четыре. А потом за нами заедут мои друзья. Любишь лошадей? – неожиданно спросила Женя.
Я пожала плечами.
Она хмыкнула неопределенно и сказала:
– Ничего, в любом случае скучно тебе не будет.
– Можно мне умыться?
Она хотела что-то добавить, но только открыла рот и сразу же закрыла его. Аж зубы щелкнули.
– Послушай, зачем ты меня все время спрашиваешь? Можно то, можно это… Так свихнуться недолго. Иди, умывайся!
– Хорошо, – кивнула я и отправилась в ванную.
Что же такое сегодня будет?
И при чем здесь лошади?
Но я предпочитала молчать, как всегда…
Женя уверенно затащила меня в огромный магазин, где на нескольких этажах были расположены бутики разных фирм.
Сначала у меня просто рябило в глазах, и я ничего не понимала. Но потом немного привыкла, пятна и полосы яркого цвета постепенно приобрели очертания букв, буквы складывались в слова-названия. Некоторые я знала, другие были мне неизвестны.
Мы искали джинсы. Мама передала Жене деньги и просьбу помочь мне. Я не знала, сколько там денег, а спросить, понятное дело, не рисковала.
К тому же я вошла во вкус, блуждая по этому царству торговли. Я совершенно не представляла, чего хочу, просто перебирала вещи все подряд, прикасалась пальцами, вдыхала запах новой ткани, запах магазина, такой особенный, его ни с чем не спутаешь. Это не рынок с длинными рядами ржавых контейнеров, сплошь в развешенном тряпье. Продавцы выглядывают, как животные из джунглей. И никогда не знаешь, что тебе всучили, пока домой не вернешься. А тогда бывает уже поздно.
Мама боится рынков, не говоря уже о бабушке. Правда, в нашем городе тоже стали появляться нормальные магазины. Но я помню наши героические походы на рынок. За продуктами и теперь еще ходим. Благо от нашего дома это не очень далеко. Если без сумок, то можно и пешком дойти.
Наконец я нашла то, что хотела. Я стояла в примерочной перед зеркалом и восхищенно смотрела на свое отражение. Женя, кажется, одобрила мой выбор. Но на ее лице застыло несколько озабоченное выражение:
– Лера, ты видела ценник? – спросила она.
Я спохватилась. Испуганно покачала головой. Сколько могут стоить джинсы? Я не знала. Эти стоили больше ста долларов. Я вспыхнула и стала поспешно стаскивать с себя тугие штаны.
Женя прикоснулась к моему плечу:
– Лера, если они тебе нравятся, давай возьмем.
Я затрясла головой.
– Чего ты испугалась? – мягко сказала Женя, – цены? Послушай, давай-ка я тебе кое-что объясню…
Я переоделась, избавилась от дорогих штанов, но поглядывала на них с опаской.
– Лера, как ты думаешь, сколько могут стоить джинсы? – спросила Женя.
– Не знаю… по-разному…
– Хорошо, давай так: сколько ты готова заплатить за них? – не унималась Женя.
– И чего она от меня хочет? Мораль станет читать? Только этого не хватало! Затащила зачем-то в дорогой магазин, а теперь еще и издевается.
Я опустила голову и выбралась из примерочной.
– Да погоди же! – Женя схватила меня за руку, – почему ты ничего не отвечаешь?
– А что я должна сказать? Я не зарабатываю денег, поэтому не могу рассуждать о том, сколько бы я заплатила за какую-то вещь.
Я думала, она обидится, а Женя рассмеялась:
– Наконец-то! – сказала она.
Вот как, значит, она меня спровоцировала?
– Давай уйдем отсюда, – попросила я.
– Тебе не нравится магазин? – усмехнулась Женя.
– Нормальный магазин…
– Ты обиделась? – она всплеснула руками.
– Да нет же! – я была раздосадована. Мне больше не хотелось заниматься примерками. Все кончится, как обычно: купят мне голубенькие штанишки с поясом до пупка и на размер больше, чем надо.
Я вздохнула и страдальчески подняла к потолку глаза. Но не тут-то было!
– Лера, мы с тобой находимся в одном из лучших магазинов. И я специально привела тебя сюда. Я спросила о цене не затем, чтоб обидеть. Я просто хотела выяснить, до какой степени тебе нравятся именно эти джинсы. Наверное, я была неправа, извини…
Я удивилась. Что это? Какая-то новая игра? Чего она от меня хочет?
Когда Женя взяла меня под руку, я не сопротивлялась.
– Послушай меня внимательно. Твоя мама передала мне две тысячи рублей. Видимо, она рассчитывала, что мы с тобой купим джинсы именно за такие деньги.
Я снова промолчала. Надо же, мама, оказывается, дала две тысячи! Откуда мне это было знать? Я знала только, что денег дали, и все. Мне никогда ничего не сообщают.
– А теперь давай еще раз померяем те джинсы, которые тебе понравились.
Я вздохнула обреченно и пошла в примерочную. Джинсы мне разонравились. Во-первых, это были совершенно обыкновенные штаны. Ничего особенного, кроме громкого бренда. Женя, казалось, читала мои мысли:
– Я думаю о том же, – призналась она, – за эти деньги можно купить более интересную модель.
– А тебе какие понравились? – преодолевая себя, спросила я.
– Нет, дружок, так не пойдет! Я тут ни при чем. Нравится должно тебе.
– Но хотя бы просто скажи…
– Если просто, то…
И она отвела меня в магазинчик с молодежной одеждой. Выбрала несколько штанов и сунула мне.
– Вот, посмотри, если хочешь…
Это было экстремально! Я захихикала, высунулась из примерочной, позвала Женю:
– Ой, смотри!
Она улыбалась.
– Только меня мама домой не пустит в таких, – вздохнула я.
– Конечно, не пустит, – совершенно спокойно согласилась Женя.
– А зачем же тогда… если ты знала, то… – я удивленно смотрела на нее и ничего не понимала.
– Глупенькая! У нас же шопинг! Наслаждайся! – рассмеялась Женя. – Почувствуй себя разной. Расслабься.
Но расслабиться нам не дали, потому что у нас с Женей одновременно зазвонили телефоны. Мне звонила мама. Пока я ей рассказывала, как мы выбираем джинсы, Женя уже закончила свой разговор.
– Ну, время у нас еще есть, но немного. – И она, подхватив меня под локоть, понеслась вдоль витрин.
В итоге джинсы мы купили. Не слишком броские, но и не надоевшую классику. Они сидели на мне, как кожа на барабане. Но Женя утверждала, что джинсы именно так и должны сидеть на примерке, потому что любая натуральная ткань растягивается, значит, после носки джинсы будут в самый раз. Пояс на бедрах. Наконец-то! Здесь мы с Женей были единодушны. Мама должна смириться и привыкнуть. Кстати, и стоили эти джинсы несколько дешевле тех, что понравились мне вначале. Женя еще подарила мне красную кофточку, купила здесь же.
– А теперь нам еще надо зайти в книжный, – сказала она.
В книжный так в книжный. Я вздохнула, вспомнив своего Хемингуэя.
Книжный нашелся на первом этаже. Чтоб не тратить время на поиски, Женя сразу же обратилась к продавцу:
– Скажите, пожалуйста, у вас есть Рафаэль Сабатини «Приключения капитана Блада»?
Парень лихо прошелся пальцами по клавиатуре, глянул на монитор, кивнул, назвал раздел и номер.
– Отлично, спасибо.
Она повернулась ко мне:
– Так, а тебе что купить?
– Ничего…
– Уверена?
Я закатила глаза, давая понять, что меня уже все достало.
– У меня есть Хемингуэй…
– Как знаешь, – Женя развернулась и пошла к полкам с книгами. Она быстро нашла то, что ее интересовало. Я стояла рядом и рассеянно оглядывалась. Вдруг мой взгляд зацепился за книжный корешок, я всмотрелась и прочла: Сэлинджер.
Дело в том, что я очень люблю этого писателя. Недавно мне удалось выпросить у одной девчонки «Над пропастью во ржи». Прочитала на одном дыхании. Я упивалась героями, понимала и принимала каждое слово, каждую мысль. И даже больше того, все, что там было написано – это написано для меня. Я так чувствовала.
Если бы я не увидела книгу, то не стала бы просить. Но я ее увидела. Дрогнула. Не выдержала:
– А можно мне…
– Что? – переспросила Женя.
Я достала с полки книгу и прижала к груди.
– Конечно, бери и пойдем.
– Женя, можно мне читать эту книгу? – настойчиво переспросила я.
Только тогда она взглянула на название, на автора.
– Сэлинджер? – Женя равнодушно пожала плечами, – разумеется, можно. Тебе он нравится?
– Да, – с трудом призналась я.
– А Хемингуэй?
Я промолчала.
– Понятно, – усмехнулась Женя, – знаешь, я не люблю ни того, ни другого, зато буквально зачитываюсь Ремарком.
Она расплатилась у кассы, протянула мне пакет с Сэлинджером и поторопила:
– Давай, еще в продукты забежим!
Она двигалась стремительно, я семенила за ней, стараясь не отстать.
В продуктах Женя купила шоколад и фрукты. Я ходила следом, размахивая красивым пакетом с обновками, и предвкушала, как сегодня же наряжусь.
И даже если до самого конца каникул не произойдет ничего хорошего, главное уже случилось: со мной любимый писатель. И можно забиться в уголок, поджать ноги, заслониться от всех распахнутой книгой, нырнуть в мир глубоких переживаний, настоящей жизни. Дружить с героями, разговаривать с ними, быть там, а не здесь. Как же это чудесно!
Я слышала, как Женя говорит с кем-то по телефону. Вроде бы они договаривались о чем-то. Я потихоньку встала, выглянула в коридор, прислушалась. Женя была на кухне, чтоб никому не мешать спать. Она сидела у стола с чашкой зеленого чая со смешным названием «носочки императора». Я еще вчера обратила внимание на этот чай, правда, пить его не стала, только попробовала. Он, и правда, немного пах носками. Не грязными потными носками, а именно шелковыми носочками с императорских ног.
– А, проснулась, – обрадовалась Женя. – Доброе утро!
– Доброе.
– Ну, как ты себя чувствуешь? Готова к новым приключениям?
Я кивнула.
– Тогда так: сейчас мы пойдем по магазинам. У нас времени часа три-четыре. А потом за нами заедут мои друзья. Любишь лошадей? – неожиданно спросила Женя.
Я пожала плечами.
Она хмыкнула неопределенно и сказала:
– Ничего, в любом случае скучно тебе не будет.
– Можно мне умыться?
Она хотела что-то добавить, но только открыла рот и сразу же закрыла его. Аж зубы щелкнули.
– Послушай, зачем ты меня все время спрашиваешь? Можно то, можно это… Так свихнуться недолго. Иди, умывайся!
– Хорошо, – кивнула я и отправилась в ванную.
Что же такое сегодня будет?
И при чем здесь лошади?
Но я предпочитала молчать, как всегда…
Женя уверенно затащила меня в огромный магазин, где на нескольких этажах были расположены бутики разных фирм.
Сначала у меня просто рябило в глазах, и я ничего не понимала. Но потом немного привыкла, пятна и полосы яркого цвета постепенно приобрели очертания букв, буквы складывались в слова-названия. Некоторые я знала, другие были мне неизвестны.
Мы искали джинсы. Мама передала Жене деньги и просьбу помочь мне. Я не знала, сколько там денег, а спросить, понятное дело, не рисковала.
К тому же я вошла во вкус, блуждая по этому царству торговли. Я совершенно не представляла, чего хочу, просто перебирала вещи все подряд, прикасалась пальцами, вдыхала запах новой ткани, запах магазина, такой особенный, его ни с чем не спутаешь. Это не рынок с длинными рядами ржавых контейнеров, сплошь в развешенном тряпье. Продавцы выглядывают, как животные из джунглей. И никогда не знаешь, что тебе всучили, пока домой не вернешься. А тогда бывает уже поздно.
Мама боится рынков, не говоря уже о бабушке. Правда, в нашем городе тоже стали появляться нормальные магазины. Но я помню наши героические походы на рынок. За продуктами и теперь еще ходим. Благо от нашего дома это не очень далеко. Если без сумок, то можно и пешком дойти.
Наконец я нашла то, что хотела. Я стояла в примерочной перед зеркалом и восхищенно смотрела на свое отражение. Женя, кажется, одобрила мой выбор. Но на ее лице застыло несколько озабоченное выражение:
– Лера, ты видела ценник? – спросила она.
Я спохватилась. Испуганно покачала головой. Сколько могут стоить джинсы? Я не знала. Эти стоили больше ста долларов. Я вспыхнула и стала поспешно стаскивать с себя тугие штаны.
Женя прикоснулась к моему плечу:
– Лера, если они тебе нравятся, давай возьмем.
Я затрясла головой.
– Чего ты испугалась? – мягко сказала Женя, – цены? Послушай, давай-ка я тебе кое-что объясню…
Я переоделась, избавилась от дорогих штанов, но поглядывала на них с опаской.
– Лера, как ты думаешь, сколько могут стоить джинсы? – спросила Женя.
– Не знаю… по-разному…
– Хорошо, давай так: сколько ты готова заплатить за них? – не унималась Женя.
– И чего она от меня хочет? Мораль станет читать? Только этого не хватало! Затащила зачем-то в дорогой магазин, а теперь еще и издевается.
Я опустила голову и выбралась из примерочной.
– Да погоди же! – Женя схватила меня за руку, – почему ты ничего не отвечаешь?
– А что я должна сказать? Я не зарабатываю денег, поэтому не могу рассуждать о том, сколько бы я заплатила за какую-то вещь.
Я думала, она обидится, а Женя рассмеялась:
– Наконец-то! – сказала она.
Вот как, значит, она меня спровоцировала?
– Давай уйдем отсюда, – попросила я.
– Тебе не нравится магазин? – усмехнулась Женя.
– Нормальный магазин…
– Ты обиделась? – она всплеснула руками.
– Да нет же! – я была раздосадована. Мне больше не хотелось заниматься примерками. Все кончится, как обычно: купят мне голубенькие штанишки с поясом до пупка и на размер больше, чем надо.
Я вздохнула и страдальчески подняла к потолку глаза. Но не тут-то было!
– Лера, мы с тобой находимся в одном из лучших магазинов. И я специально привела тебя сюда. Я спросила о цене не затем, чтоб обидеть. Я просто хотела выяснить, до какой степени тебе нравятся именно эти джинсы. Наверное, я была неправа, извини…
Я удивилась. Что это? Какая-то новая игра? Чего она от меня хочет?
Когда Женя взяла меня под руку, я не сопротивлялась.
– Послушай меня внимательно. Твоя мама передала мне две тысячи рублей. Видимо, она рассчитывала, что мы с тобой купим джинсы именно за такие деньги.
Я снова промолчала. Надо же, мама, оказывается, дала две тысячи! Откуда мне это было знать? Я знала только, что денег дали, и все. Мне никогда ничего не сообщают.
– А теперь давай еще раз померяем те джинсы, которые тебе понравились.
Я вздохнула обреченно и пошла в примерочную. Джинсы мне разонравились. Во-первых, это были совершенно обыкновенные штаны. Ничего особенного, кроме громкого бренда. Женя, казалось, читала мои мысли:
– Я думаю о том же, – призналась она, – за эти деньги можно купить более интересную модель.
– А тебе какие понравились? – преодолевая себя, спросила я.
– Нет, дружок, так не пойдет! Я тут ни при чем. Нравится должно тебе.
– Но хотя бы просто скажи…
– Если просто, то…
И она отвела меня в магазинчик с молодежной одеждой. Выбрала несколько штанов и сунула мне.
– Вот, посмотри, если хочешь…
Это было экстремально! Я захихикала, высунулась из примерочной, позвала Женю:
– Ой, смотри!
Она улыбалась.
– Только меня мама домой не пустит в таких, – вздохнула я.
– Конечно, не пустит, – совершенно спокойно согласилась Женя.
– А зачем же тогда… если ты знала, то… – я удивленно смотрела на нее и ничего не понимала.
– Глупенькая! У нас же шопинг! Наслаждайся! – рассмеялась Женя. – Почувствуй себя разной. Расслабься.
Но расслабиться нам не дали, потому что у нас с Женей одновременно зазвонили телефоны. Мне звонила мама. Пока я ей рассказывала, как мы выбираем джинсы, Женя уже закончила свой разговор.
– Ну, время у нас еще есть, но немного. – И она, подхватив меня под локоть, понеслась вдоль витрин.
В итоге джинсы мы купили. Не слишком броские, но и не надоевшую классику. Они сидели на мне, как кожа на барабане. Но Женя утверждала, что джинсы именно так и должны сидеть на примерке, потому что любая натуральная ткань растягивается, значит, после носки джинсы будут в самый раз. Пояс на бедрах. Наконец-то! Здесь мы с Женей были единодушны. Мама должна смириться и привыкнуть. Кстати, и стоили эти джинсы несколько дешевле тех, что понравились мне вначале. Женя еще подарила мне красную кофточку, купила здесь же.
– А теперь нам еще надо зайти в книжный, – сказала она.
В книжный так в книжный. Я вздохнула, вспомнив своего Хемингуэя.
Книжный нашелся на первом этаже. Чтоб не тратить время на поиски, Женя сразу же обратилась к продавцу:
– Скажите, пожалуйста, у вас есть Рафаэль Сабатини «Приключения капитана Блада»?
Парень лихо прошелся пальцами по клавиатуре, глянул на монитор, кивнул, назвал раздел и номер.
– Отлично, спасибо.
Она повернулась ко мне:
– Так, а тебе что купить?
– Ничего…
– Уверена?
Я закатила глаза, давая понять, что меня уже все достало.
– У меня есть Хемингуэй…
– Как знаешь, – Женя развернулась и пошла к полкам с книгами. Она быстро нашла то, что ее интересовало. Я стояла рядом и рассеянно оглядывалась. Вдруг мой взгляд зацепился за книжный корешок, я всмотрелась и прочла: Сэлинджер.
Дело в том, что я очень люблю этого писателя. Недавно мне удалось выпросить у одной девчонки «Над пропастью во ржи». Прочитала на одном дыхании. Я упивалась героями, понимала и принимала каждое слово, каждую мысль. И даже больше того, все, что там было написано – это написано для меня. Я так чувствовала.
Если бы я не увидела книгу, то не стала бы просить. Но я ее увидела. Дрогнула. Не выдержала:
– А можно мне…
– Что? – переспросила Женя.
Я достала с полки книгу и прижала к груди.
– Конечно, бери и пойдем.
– Женя, можно мне читать эту книгу? – настойчиво переспросила я.
Только тогда она взглянула на название, на автора.
– Сэлинджер? – Женя равнодушно пожала плечами, – разумеется, можно. Тебе он нравится?
– Да, – с трудом призналась я.
– А Хемингуэй?
Я промолчала.
– Понятно, – усмехнулась Женя, – знаешь, я не люблю ни того, ни другого, зато буквально зачитываюсь Ремарком.
Она расплатилась у кассы, протянула мне пакет с Сэлинджером и поторопила:
– Давай, еще в продукты забежим!
Она двигалась стремительно, я семенила за ней, стараясь не отстать.
В продуктах Женя купила шоколад и фрукты. Я ходила следом, размахивая красивым пакетом с обновками, и предвкушала, как сегодня же наряжусь.
И даже если до самого конца каникул не произойдет ничего хорошего, главное уже случилось: со мной любимый писатель. И можно забиться в уголок, поджать ноги, заслониться от всех распахнутой книгой, нырнуть в мир глубоких переживаний, настоящей жизни. Дружить с героями, разговаривать с ними, быть там, а не здесь. Как же это чудесно!
Глава 4
Первый поцелуй
– Вот они, – сказала Женя, кивнув на синюю машину на той стороне дороги. Машина неизвестной мне марки, похожая на большого жука, ждала, прижимаясь к бордюру.
– Люди замечательные, – говорила Женя, – журналисты. У них сын чуть постарше тебя. Хороший парень, вот увидишь! А поедем мы в гости к женщине, у которой своя конюшня. Это потрясающе!
– Люди замечательные, – говорила Женя, – журналисты. У них сын чуть постарше тебя. Хороший парень, вот увидишь! А поедем мы в гости к женщине, у которой своя конюшня. Это потрясающе!