Щеглова Ирина. Мечта идеальной девчонки

   – А это Риточка, – продолжала рассказывать Ира, – хорошая девочка.
   Она гладила своих питомцев, похлопывала их по шее. Говорила с ними.
   – Этого зовут Кадет, он самый старший и самый спокойный.
   – Ну вот, а здесь живет Табунчик! Табун мой друг! Он тут главный, мы с ним вместе уже четыре года.
   Она продолжала рассказывать и одновременно набирала воду в ведра, выгребала из закутка сено, показывала, как открывать двери в денники, как поить, как кормить. Лошади оказались очень спокойными, терпеливо ждали своей очереди, все, кроме Бурбона. Он нервничал и обижался, что не ему первому дают завтрак.
   Рита кокетничала. У Кадета грива была заплетена в косички. «Лошадь викингов» – называла его Ира. Табун был настоящим красавцем, с лоснящейся бархатной шкурой, черногривый, с белым пятном на боку, он выглядел настоящим аристократом.
   Конечно, лошади – не морские свинки! Но пока мы их кормили, я даже рискнула погладить Риту и Кадета.
   Когда мы закончили и вернулись в дом, все, кроме Андрея, проснулись. Оказалось, отцу Андрея надо было еще заехать на работу, так что мы стали собираться. Пока завтракали, Катя пыталась разбудить сына. Он встал, чай пить отказался, зевал отчаянно и не обращал на меня внимания. Как будто мы не знакомы.
   И только когда мы уже выехали от гостеприимной Ирины. Андрей спросил у Жени, что мы собираемся делать в ближайшие дни.
   – Да, в общем, ничего особенного, – ответила она.
   – Я завтра позвоню, – пообещал Андрей, – может, сходим куда-нибудь с Лерой. Как, отпустите ее?
   – С тобой? Да хоть на край света! – засмеялась Женя.
   Тут мама Андрея повернулась и сказала:
   – Вы имейте в виду, что этот парень спит до трех, так что с утра звонков не ждите.
   – Мы в курсе, – ответила Женя.
   Вот так. А потом нас завезли домой, и я осталась наедине со своими мыслями. Снова одна. Ждать следующего дня.
   Вечером я попросила у Жени велосипед, хотела покататься по двору. Она как-то странно на меня посмотрела, будто удивилась. Но разрешила, не без колебаний. Я это заметила.
   Во дворе было темно и холодно. Я прокатилась по узкому проходу среди припаркованных машин и вернулась.
   На самом деле я ждала, что Андрей позвонит, и хотела поговорить с ним, пока никто не слышит. Но он не звонил.
   Сама я не решалась. А поговорить с кем-нибудь хотелось ужасно! Измаявшись, я подошла к Жене и спросила, могу ли я позвонить по городскому своей подруге.
   – Да, только звони по карточке, – разрешила Женя. Я не знала, как по ней звонить, тогда Женя сказала:
   – Продиктуй номер, я наберу.
   «Это уловка – подумала я. – Хочет выспросить номер, а потом доложит маме». Нет, я не могла попадаться. Стоит маме узнать о том, что я общаюсь с «этой идиоткой», как сразу же будет скандал и допрос с пристрастием.
   Я отступила от Жени, отрицательно качая головой.
   Она удивленно посмотрела на меня, но промолчала. Вот и хорошо. Тогда я схватила мобильник и заперлась с ним в ванной. Включила воду, пусть думает, что я купаюсь. Набрала Анин номер, с трудом дождалась ответа. Как только услышала ее голос, выпалила скороговоркой:
   – Аня, тут такое! Я долго говорить не могу. Я с парнем познакомилась! У нас кое-что было!
   – Да ну! – раздалось в ответ, – правда?!
   – Погоди, не перебивай! Он, знаешь, такой классный! Я тебе потом все подробно расскажу. Ань, мы даже спали вместе!
   – Вау!
   – Ты не думай, ничего такого у нас не было, и вообще нас вместе родители положили. Мне просто надо с кем-то поделиться. Я в таком состоянии!
   – Представляю…
   – Ань, я как приеду, сразу все тебе расскажу, только ты никому! А то мне башку снесут, ты же знаешь.
   – Ладно, удачи тебе!
   – И тебе. Пока.
   Я отключилась, вздохнула и закрыла кран с бьющей в ванну водой. По мобильнику толком не поговоришь.
   Я открыла дверь и столкнулась нос к носу с Татьяной, она была в восточном халате синего бархата с золотой вышивкой. Я даже опешила от неожиданности.
   – Что, нравится халатик? – Татьяна заметила мое изумление и откровенно хвалилась, – приятненькая тряпочка, ты не находишь?
   – А, она, то есть, он для чего? – вырвалось у меня.
   – Просто домашний халат, – невозмутимо ответствовала Татьяна и гордо прошествовала мимо меня в ванную.
   Она была в своем репертуаре. Вот интересно, это как называется: фрик или пафос? Я подумала, подумала и отправилась в комнату, мучить Хемингуэя.

Глава 5
Ободок с черепушками

   Утром Женя собралась на работу. Она спросила, пойду ли я с ней, но я довольно резко ответила, что хочу остаться дома.
   Женя пожала плечами:
   – Если ты думаешь, что Андрей позвонит раньше трех, то ошибаешься.
   – Я вовсе не из-за него. Просто устала.
   Тогда она позвонила им сама. Я навострила уши. Напрасно. Женя поговорила с его мамой, Андрей действительно спал! Да что же это такое! Он когда-нибудь не спит?!
   Женя ушла, пообещав вернуться часам к шести. Попросила позвонить, если я куда-нибудь соберусь.
   Я бродила по квартире, не находя себе места. Пообщалась с Татьяной. Она тоже звала меня с собой, но я отнекивалась, мол, жду звонка… договорились…
   Она ушла.
   Я готова была впасть в отчаяние. Но вдруг дверь распахнулась, и в квартире появилась незнакомая женщина и две девушки.
   – Привет, – сказала женщина, – я – Марта.
   – Очень приятно.
   Татьяна предупредила меня, что к ней должна зайти художница Марта, поэтому я не удивилась. Марта тоже была наслышана обо мне. Девушки оказались ее дочерьми. Они были старше меня, Эле – семнадцать, Полине – девятнадцать. Конечно, обе студентки. Они принесли свои работы. Видимо, для выставки в Татьяниной галерее. Я старалась им не мешать, пока они разбирали свои коробки и свертки. Но мне было очень любопытно пообщаться с девушками.
   Я ушла в комнату и сидела там, глядя на молчащий телефон.
   В дверном проеме появилась Эля:
   – Не возражаешь, если мы попьем чайку?
   – Нет, конечно, – обрадовалась я и пошла следом за ней на кухню.
   Они были такие классные. И совсем не заносчивые. Их мама посидела с нами немного и вернулась к разбору своих работ, а мы остались поболтать на кухне.
   Эля спросила, когда я приехала и надолго ли. Полина интересовалась моими планами. Я сначала старалась отвечать односложно, помня реакцию Андрея, но потом забылась и рассказала все, включая поездку под Звенигород.
   – Вот сижу теперь, жду звонка, – закончила я свой рассказ.
   – Делать тебе нечего, – возмутилась Полина.
   – В смысле? – не поняла я.
   – Без смысла! Пойди, погуляй. Ты в Москве часто бываешь? Ориентируешься хорошо?
   – Не очень, – честно призналась я.
   – Ну, это не страшно, – сказала Полина, – ты же почти в центре, так что можешь пройтись пешком, куда захочешь.
   И они стали объяснять мне, как лучше добраться до Красной Площади, как попасть к Манежу, где находится Гостиный Двор, Третьяковская галерея, зоопарк…
   Все эти названия звучали очень соблазнительно, а возможность погулять одной по столице вызвала в душе целую бурю. На меня отчетливо пахнуло свободой, я даже дышать начала глубже, как будто поднялся ветер, и я должна была хватать его ртом.
   – А как же звонок? – спохватилась я.
   – Так ведь у тебя мобильник, – напомнила Эля.
   – Да, конечно…
   Я вспомнила, что Андрей записал мой номер.
   – Чего я сижу здесь? – произнесла вслух.
   Я загорелась желанием поскорее выбраться на воздух, окунуться в городскую суету, побыть на людях. У меня есть деньги, у меня есть свобода, у меня есть все!
   Марта и девочки вскоре ушли. И я, не долго думая, собралась и удрала из дома.
   Благополучно добралась до метро, вспомнила уроки Жени и без труда доехала до Кропоткинской. Вышла к набережной и побрела, куда глаза глядят. Не заметила, как дошла до большого здания со ступеньками и колоннами. Здесь меня и настиг звонок Андрея.
   – Привет, ты сейчас где?
   – Честно говоря, не знаю, – призналась я. – Где-то в городе.
   – Ну, ты даешь! Опиши место.
   Я рассказала о том, что видела вокруг себя, тогда-то я и узнала, что нахожусь у Библиотеки имени Ленина.
   – Я сейчас еду на Вэдэху, хочешь со мной? – спросил Андрей.
   – А что это Вэдэха?
   – «ВДНХ» – есть такая станция, – объяснил Андрей.
   – Я знаю, просто никогда раньше не слышала, чтоб ее так называли.
   – А, ну да… так ты приедешь?
   – Приеду.
   И снова он стал объяснять мне, как лучше доехать, чтоб я не заблудилась.
   Я слушала, не перебивая, привыкла. Иногда лучше просто выслушать, чем объяснить, что ты все знаешь. Я знала, как доехать до ВДНХ. Или ВВЦ, кто как называет.
   Андрей встретил меня на выходе из метро. Он был с каким-то парнем. Парень представился Пашей. Я сказала, как меня зовут, но мне было не до парня. Я ехала сюда в надежде пообщаться с Андреем.
   А вместо этого?
   Я попыталась взять Андрея под руку, а он стал спрашивать, позвонила ли я Жене. Я не звонила. Хотя обещала сообщить о своих перемещениях. Но как-то так вышло: сначала ожидание звонка, потом девчонки Эля с Полиной, потом гуляние по городу… Не хотелось мне звонить, и все тут. Чтоб избавиться от дальнейших вопросов, я соврала Андрею, сказала, что договорилась с Женей. Он успокоился. А я потихоньку отключила телефон.
   Мы пошли в сторону главного входа на ВВЦ.
   Ребята рассказывали мне, что «Вэдэха» одно из мест в городе, где встречаются неформалы. Я не знала, чем отличаются неформалы от остальных людей. Тогда мне стали объяснять и это. Насколько я поняла, неформалами называются те люди, которые примыкают к разным необычным движениям или направлениям в искусстве. Они слушают свою музыку, одеваются по своей моде, собираются в определенных местах, у них существуют всякие странные ритуалы, общие интересы и еще много чего, всего не запомнишь. Андрей еще называл их альтернативщиками, это значит – другими, отличными от всех остальных.
   Мы шли вдоль киосков, торгующих всякой всячиной, ребята то и дело останавливались и рассматривали какие-то безделушки.
   Они звали меня, чтоб я тоже посмотрела, присоединилась и приобщилась.
   Они говорили о субкультуре, всевозможных течениях, группах, приверженцах… Да я всего и не запомнила. Поняла только, что здесь можно купить всякие знаки, подтверждающие эту самую приверженность.
   – Выбери себе что-нибудь на память, – настаивали ребята.
   Я пожимала плечами и отнекивалась. Куда я это буду носить? Но они подводили меня к прилавкам, извлекали какие-то колечки, сережки, ремешки, кулончики, заколки. Я отшучивалась и одновременно представляла себе маму, как бы она посмотрела на меня, если бы я стала носить все эти неформальные штуки.
   Но ребята продолжали дурачиться. В одном месте продавали ободки для волос, мы остановились. Паша надевал мне на голову очередной ободок, Андрей фоткал и показывал результат.
   Я никак не могла выбрать. Все время спрашивала, сомневалась.
   Андрей сначала настаивал на том, чтоб я решила сама, потом ему это надоело, и он остановился на черном ободке с черепами, сказал «с черепушками». И правда, они же маленькие и совсем не страшные, эти черепушки.
   Потом мы просто гуляли. Ребята пытались что-то рассказывать, я почти не слушала. Наблюдала за Андреем, ждала, сама не знаю чего. Они все время хохмили, а я не понимала их шуток, может быть, потому что все время думала об Андрее. Они пытались развлечь меня, а я была как деревянная.
   Я в очередной раз попыталась взять Андрея за руку, он странно дернулся, как будто ему это было неприятно. Я смутилась, отступила. А он стал рассказывать о своих знакомых девушках. И снова они с Пашей перешучивались, а я чувствовала себя глупо.
   Нашли пустую скамейку и уселись на нее. Холода я не чувствовала. Андрей начал демонстрировать нам с Пашей снимки в своем телефоне. Сначала он показал фотки со мной, те, что он снимал под Звенигородом, потом я увидела снимки других девчонок. Их было много. Разные девушки мелькали передо мной: они смеялись, позировали, некоторые были полуодеты… У меня пересохли губы, и кровь прихлынула к щекам. Я перестала различать лица и фигуры, они все превратились в цветные пятна, поплыли, и я поняла, что это слезы, что я вот-вот расплачусь. Андрей перечислял имена, какие-то смешные случаи. Я постаралась взять себя в руки, нашла в себе силы улыбнуться. Повернулась к Паше и, почти не соображая, что я делаю, повисла у него на плече. Надо было доказать самой себе и Андрею, что мне наплевать на него. Что у меня парней – пруд пруди! Ах, нет, ведь я же все о себе ему рассказала! Так вот почему он предупреждал меня не доверять первому встречному… А я-то дура!
   Паша усмехнулся и сообщил мне, что он давно встречается с девушкой, и тоже показал ее снимок в своем телефоне. Она была рыженькая, симпатичная, так хорошо улыбалась…
   Я совершенно растерялась, отшатнулась от него и, сжавшись, замерла на скамейке между ними. Я не знала, что делать дальше и как себя вести.
   Андрей снова все решил за меня. Он посмотрел на часы и позвонил Жене. Чем дольше он говорил с ней, тем больше хмурился.
   – Тебе пора домой, – заявил он, закончив разговаривать.
   Я молча склонила голову. Обман раскрылся. Мой телефон был выключен, чтобы мама не донимала меня звонками. Но я совершенно забыла о Жене!
   До метро мы шли, не говоря друг другу ни слова.
   Когда доехали до моей станции, Андрей еще раз позвонил и сказал, что все в порядке, мы на месте.
   Проводив меня до дома, он буркнул:
   – Ты меня подставила.
   Потом они с Пашей ушли, а я осталась наедине с запертой дверью подъезда. Снова железная дверь! Прежде чем войти в квартиру, я сняла ободок с черепушками и спрятала его под курткой.
   Женя обиделась. Правда, она не читала мне нотаций, только сказала, что так не делают, и что ей пришлось весь вечер отдуваться за меня перед мамой.
   Я забилась в угол, как бывало дома после скандалов, и приготовилась молчать весь вечер.
   Женя походила туда-сюда по комнате и неожиданно предложила:
   – Хочешь погулять?
   Я согласилась. И не потому, что снова хотела на улицу. А потому, что предложение было необычным и неожиданным.
   Но прежде чем выйти, Женя велела мне включить телефон и позвонить маме.
   – Я соврала, сказала ей, что ты возле дома дышишь свежим воздухом, так что не подведи меня, – сообщила Женя.
   Я видела, как ей неприятно все это говорить. Вспомнила бабушку, которая всегда меня выгораживала. Но ведь я никогда не задумывалась над этим. Мама постоянно меня ругает, бабушка старается прикрыть. Я так привыкла. А сейчас выходило, что Женя, вместо того, чтоб отругать меня, сама же и выгородила…
   Я позвонила, выслушала очередную мамину тираду о том, как я должна себя вести, подтвердила Женины слова, соврала, что у меня разрядился телефон, все, как обычно.
   Потом Женя накормила меня ужином. Есть не хотелось, но я заставила себя, просто, чтоб не возникло лишних вопросов.
   Я думала: вот, сейчас Женя станет меня воспитывать. Скажет, что она за меня отвечает, что я должна думать не только о себе. Потом про чувство ответственности и про то, что ей пришлось ради меня врать моей маме. Но Женя повела себя совсем не так. Они все здесь, словно сговорились. Все, с кем мне довелось познакомиться в этом городе, вели себя непредсказуемо. От этого я терялась.
   Мы шли с Женей по ярко освещенным улицам среди тысяч и тысяч гуляющих или спешащих куда-то людей, машины чуть двигались в вечерних пробках, повсюду горели и переливались огни, и у меня было ощущение праздника, как будто вот-вот наступит Новый год.
   Женя рассказывала о моем папе. Он был старше ее на несколько лет. Но при этом в детстве они были очень дружны. Когда папа брал ее с собой в свою компанию, Женя просто прыгала от счастья, потому что с ним было очень интересно, гораздо интереснее, чем со сверстниками.
   Она рассказывала, а я молчала и думала о папе. О том, что мы давно никуда не ходили вместе. О том, что он так увлекательно мог говорить о совершенно простых вещах и что надо бы как-нибудь попытаться наладить с ним отношения.
   Еще Женя спрашивала, куда я хочу поступать. Вопрос требовал ответа, а у меня его не было.
   – Ты ведь очень хорошо учишься, – сказала Женя, – у тебя есть шанс поступить в Москве. Ты думала об этом?
   Ха! Думала… Я могу думать о чем угодно. Только кто меня станет слушать.
   Она снова прочитала мои мысли:
   – Ты уже определилась? Говорила с родителями?
   – Нет…
   Она вздохнула:
   – Пойдешь, куда скажут? – осторожно спросила она.
   – А что мне остается? Можно подумать, меня из дома выпустят… Спрячут паспорт, и все.
   – Ну, – Женя усмехнулась невесело, – удержать человека трудно. Знаешь, у моей Татьяны была довольно сложная обстановка в семье. Там мама жесткая женщина. Так вот, в шестнадцать лет Татьяна устроилась на работу. Работала, училась, а когда окончила школу, вообще ушла из дома. Я не призываю тебя к тому же, просто привожу пример.
   Я задумалась. Уйти из дома? Немного страшно. Я ведь никогда не жила одна, ничего не умею, да и не хочу. Наверное, во мне что-то не так. Но, с другой стороны: если я еще немного поживу с родителями, то просто сойду с ума!
   Конечно, Жене я не стала об этом говорить. Разве она способна меня понять?
   Разве взрослые, вообще, способны понимать?
   Женя не настаивала на ответе. Узнала осторожно, что я собираюсь делать завтра.
   – Ничего, – ответила я.
   Ах, если бы можно было рассказать ей про Андрея! Мучительно хотелась поговорить с кем-нибудь. Но с кем? С Полиной или Элей можно было бы… но тут я вспомнила о том, как Андрей предупреждал меня о малознакомых людях. Нет, есть вещи, которые надо держать при себе. Это тяжело, даже больно. Но надо!
   А Женя снова ничего не спросила и не выясняла. Как будто ее это не касается. Я тут же одернула себя: вот именно, не касается! Это только мое.
   – Поедем во Владимир? – предложила Женя.
   Во Владимир? Да хоть на край света! Только бы не сидеть снова у телефона.

Глава 6
Поющая окарина

   Рано утром мы погрузились в Татьянину машину и поехали во Владимир.
   По дороге Женя и Татьяна рассказывали мне о художнице-керамистке Наташе и ее муже-музыканте Илье. Собственно говоря, к ним мы и ехали.
   Меня совершенно не интересовала керамика. Но надо же было себя как-то занять.
   Поэтому я старательно слушала рассуждения Татьяны всю дорогу, пока мы ехали. Я почти не обратила внимания на город. Так, промелькнул за окнами машины, а потом потянулись деревенские домики, и я поняла, что мы где-то на окраине.
   Татьяна подкатила к дому на отшибе. За ним уже начинался лес.
   Мы выбрались из машины, и только потом я осмотрелась. В общем, ничего особенного не было. Дом как дом, двор большой, заросший травой, но что меня удивило и почти сразу бросилось в глаза: весь двор был заставлен какими-то причудливыми фигурками. Здесь были и животные, и птицы, и всевозможные вазы, причем таких необычных очертаний, что сразу и не поймешь, что это. Я заметила, что часть фигурок с дефектом: что-то отлетело или треснуло.
   – Отходы производства, – объяснила Татьяна.
   Во дворе, помимо дома, была еще одна постройка: низкое одноэтажное здание, несколько окошек, простая дверь, из трубы дым валит.
   – Это мастерская, – объяснила Татьяна, – идем!
   И мы вошли в темные сени, где стоял какой-то странный запах. И только потом я догадалась, что так пахнет глина.
   Художница ждала нас.
   В самой мастерской, кроме печки, был еще стол, несколько табуреток и полки со всякими приспособлениями.
   Татьяна познакомила нас. У художницы руки были перепачканы мокрой глиной, она как раз мешала ее в ведре.
   – Извините, – улыбнулась она, – обниматься не будем.
   – Ой, ты работаешь, – сказала Татьяна, – мы помешали?
   – Нет, это я для вас специально замесила.
   – Ух ты! – обрадовалась Татьяна, – будем окарину лепить?
   У Жени глаза загорелись. А я все еще не понимала, что здесь такого… Но снова сделала вид, что мне ужасно интересно.
   Наташа вернулась к своему ведру и начала тщательно перемешивать и растирать глину. Она говорила, что только руками можно добиться нужной консистенции, однородной и мягкой, как густая сметана. Потом она предложила нам попробовать. Я запустила руку во влажную массу, откуда-то из задворков памяти вернулось воспоминание о детской влюбленности в пластилин. Я улыбнулась и помяла пальцами упругую глину, она была прохладной и очень приятной на ощупь. Женя и Татьяна тоже влезли в ведро, и каждая отщипнула себе кусочек.
   Наташа стала показывать, как надо правильно размять глину, чтоб получилась тонкая лепешка. Мы послушно лепили и слушали Наташины замечания. У Татьяны получилось быстро. Она уже не первый раз была здесь, так что знала некоторые секреты мастерства.
   Потом лепешки надо было свернуть таким образом, чтоб получилась полая внутри фигурка. Я увлеклась и делала все очень осторожно, вспоминая, как возилась с бумагой, когда увлекалась оригами.
   Мы все уткнулись в свои лепешки и не могли от них оторваться. Даже когда в мастерскую вошли двое мужчин, я не подняла головы.
   Один из них оказался мужем Наташи Ильей, а другой был его другом. Приехал специально, чтоб самому сделать окарину.
   Он рассказал совершенно невероятную историю. Оказывается, Наташины окарины поют. Причем только они умеют петь. У других мастеров они просто издают звуки, а эти – поют. В чем секрет?
   Секрет был. Илья – музыкант, он обыгрывал каждую окарину.
   Сергей, так звали парня, рассказал, как он впервые купил глиняную свистульку на выставке. И был просто потрясен ее звучанием. Он как раз записывал со своим ансамблем новую музыку. И окарина там играла. Но случилась неприятность: во время записи окарина нечаянно разбилась. Сергей с ног сбился, разыскивая такую же. Но все, что ему удалось приобрести, не годилось. Потом ему повезло. Он встретился с Ильей и узнал у него о Наташе.
   – И самое главное, – объяснял Сергей, – мне просто необходим тот же музыкальный тон, вы понимаете?
   – Невозможно! – усмехнулся Илья, – двух одинаковых не бывает.
   Наши фигурки были готовы, теперь в них надо было проделать дырочки. Наташа выдала нам по специальной палочке, заостренной с одной стороны и в виде плоской лопаточки с другой. Показала, как делать отверстия.
   – Ты тоже приступай, – велела она Сергею, – сделаешь лично для себя, Илья тебе поможет.
   Теперь мы трудились вшестером. Я старалась. Во-первых, мне непременно захотелось самой сделать знаменитую поющую окарину, а во-вторых, этот парень, Сергей… Не могла же я сделать хуже, чем он!
   Наши заготовки были окончены. Оставались мелкие штрихи. Я аккуратно заглаживала лопаткой шероховатости и неровности. Делала это нарочито медленно, поглядывая исподтишка на Сергея. Он склонился над своей лепешкой, Наташа и Илья ему помогали.
   – Я все, – доложила Татьяна.
   – Я тоже, – подхватила Женя.
   – Молодцы! – похвалила Наташа.
   Пришлось и мне с сожалением отдать Наташе свою фигурку.
   – Для первого раза просто замечательно, – сказала она, рассматривая мою заготовку.
   – А что дальше с ними надо делать? – спросила я.
   – Теперь они должны высохнуть, потом обжиг в печи и глазурь, – объяснила Наташа, осторожно принимая у нас фигурки.
   – Когда же их можно забрать? – не удержалась я.
   – Через несколько дней, – пообещала Наташа, – хочешь еще раз приехать?
   Я поспешно кивнула.
   – Да ты волшебница! – удивилась Женя, – нашу царевну-несмеяну заинтересовала!
   Я покраснела. Сергей поднял голову и посмотрел на меня.
   – Только, боюсь, она не скоро сможет приехать.
   – Что так? – спросила Наташа.
   – Далековато. Если только на зимних каникулах, – предположила Женя.
   – Ты не в Москве живешь? – обратилась ко мне Наташа.
   – Нет… Я в гости приехала…
   – Понятно. В таком случае, Женя, ты передашь Лере ее окарину, – Наташа подтвердила свои слова кивком головы. – Ну, идите в дом, мы тут скоро закончим.
   – А можно я еще останусь, посмотрю, – робко спросила я.
   – Оставайся, конечно.
   – А можно еще одну слепить?
   – Лепи! – милостиво разрешила Наташа.
   Женя и Татьяна вышли. Сказали, что помоют руки и сходят в магазин.
   Наташа ловко лепила свои окарины. Сергей тоже был занят. Илья показывал, как он обыгрывает свистульки. Они разговаривали между собой, почти не обращая на меня внимания.
   Я сидела на табурете, сложив перепачканные ладони на коленях, и следила за движениями взрослых. Сергей тоже был взрослым, высоким, худощавым, в джинсовом костюме, светлые волосы, забранные в хвост, змеились по спине. Пожалуй, красивым его не назовешь… Но было в нем что-то притягательное. Что-то, что отвлекло меня от мыслей об Андрее.
   – Ты так и сидишь? – всполошилась Наташа, – иди руки помой, глина присохнет.
   Понятно, она меня гнала, чтоб я не путалась под ногами.
   Я сползла с табурета и спросила, где умывальник.
   – В сенях, – бросила Наташа, – там есть полотенце, – крикнула она вслед.
   Я вымыла руки, нашла свою куртку на вешалке и покинула мастерскую. От нечего делать обошла дом вокруг, осмотрела фигурки и вазы, потом увидела садовую скамейку и села на нее.
   Что мне оставалось делать? Читать Хемингуэя?
   Позвонила Андрею. Зачем? Сама не знаю. Скорее машинально.
   – Привет, – поздоровалась я робко, вдруг он сейчас занят, ему не до меня, и вообще, он же обиделся.