Щупов Андрей. На Гемме

   Кол ухмыльнулся.
   - Уже сделано...
   - Надеюсь, никто серьезно не пострадал?
   - Слава богу, обошлось. Синяки и ничего более. Главный астрофизик, добрейшая душа, сумел умаслить дежурного офицера. Тот обещал, что ябедничать не будет.
   - Хорошо если так.
   - А как же иначе? - брови Раскина удивленно скакнули вверх.По-моему, командуем на корабле сейчас мы.
   - Сейчас, может быть, и да, но видишь ли, Кол, понятие "сейчас" зыбкое и растяжимое...- я рассеянно взглянул на ранец Ковалева.
   - Кстати, когда ты в последний раз заглядывал к доктору?
   - Кажется, вчера. А нужно что-нибудь спросить? - Кол понимал все с полуслова.
   - Да. От меня он шарахается, как черт от ладана. Даже видеофон отключил. А мне позарез нужна информация о состоянии Ковалева. Это для него он больной, а для нас...- я перебрал в памяти все сколь-нибудь весомые аргументы, но не подобрал ни одного подходящего. Скорее всего док и не нуждался в них. Он прекрасно понимал наше положение и знал, как важны для нас сведения, которые можно было получить от дежурного станции. Без сомнения он делал все от него зависящее.
   - В общем передай ему,- медленно заговорил я,- что Ковалев мог чем-нибудь и болеть. Я нашел у него в ранце какие-то лекарства. Возможно, доку покажется это интересным.
   - Хорошо, капитан. Я забегу к нему сейчас же.
   - Да, и заодно порасспроси о Командоре. Как он там и вообще?.. Я хочу сказать, пусть док не торопится. Ну, ты меня понимаешь?.. Генерал - не простой человек, и ему нужно качественное лечение. Так что никакой спешки, никаких сверхактивных препаратов.
   - Еще бы,- Раскин подмигнул мне.- Сверхактивные препараты - вещь чреватая. А лучшее средство от ожогов - глубокий и продолжительный сон. Разумеется, всех гостей в шею. Рядовых, офицеров - всех без исключения.
   Я удовлетворенно кивнул. Кол действительно был понятливым парнем. Экран аппарата погас, но некоторое время я еще сидел перед видеофоном, размышляя над сказанным. Отчего-то коротенький этот диалог вдохнул в меня силы. Окружающий мир заметно поголубел, а бесчисленные морщины разгладились. Я люблю, когда меня любят, и не люблю обратного. А здесь, на "Цезаре" многие дружили со мной всерьез - то есть как могут дружить мужчины с мужчинами. Я верил им, они мне, и с особой ясностью я вдруг осознал, что с такими ребятами, как Кол, я просто не имею права останавливаться. Я был не один, за мной шли люди.
   Линдокса, офицера, помогавшего мне на станции, я нашел не сразу. Пришлось побеседовать с парочкой часовых, которые, по-моему, испытали шок, узнав, что я запамятовал звание одного из офицеров. Просто имя и фамилия им ни о чем не говорили. Все приобретало звучание и смысл лишь с непременным добавлением воинского звания. Уразумев специфику препятствия, я решил рискнуть и наобум наградил Линдокса званием лейтенанта. Увы, я попал пальцем в небо и тем не менее кое-какие струны в их памяти затронул. С облегчением выдохнув, часовые поведали мне, что лейтенантом Линдокс был два, а то и три года назад, теперь же он штабс-капитан и личный порученец генерала. В заключении они довольно доходчиво объяснили, как его найти, а когда я уже намеревался уходить, оба неожиданно и враз отдали мне честь. Вот такие дела творились на нашем корабле!..
   По счастью, штабс-капитан и личный порученец генерала пребывал в одиночестве. Это было весьма кстати, потому что вопросы, которые я для него подготовил, не терпели посторонних. Сам Линдокс по необъяснимым причинам вызывал у меня доверие. Он охотно выполнял мои поручения и в немалой степени способствовал укреплению гражданской власти на корабле. По некоторым нюансам я сделал вывод, что он тоже непрочь избежать столкновения с карликами. Для меня этого было достаточно. Линдокс не был стопроцентным военным. В нем явственно проглядывал человек, а с человеком всегда можно найти общий язык. К этому я и стремился.
   - Капитан? - он вежливо шагнул мне навстречу, и узкое лицо его на мгновение утратило сосредоточенное выражение. Губы дрогнули в слабой улыбке, что-то блеснуло в глазах.
   - Вы хотели узнать о степени нашей готовности? Могу сообщить, что группа поисковиков укомплектована. В том числе и вашими добровольцами, как вы просили. Или кто-то из них будет нужен здесь?
   - Нет, Линдокс, я думал поговорить с вами о другом,- повернувшись, я проверил насколько надежно прикрыта дверь и приблизился к штабс-капитану вплотную.
   - Скажите откровенно, Линдокс, что вы знаете о Тиме?
   - О Тиме?..- мне показалось, что Линдокс не слишком удивился вопросу.
   - В общем... он сержант, в его подчинении находится особое подразделение,- офицер посмотрел на меня долгим взглядом.- А почему он вас заинтересовал?
   - Вы не догадываетесь?
   Некоторое время он молчал. Может быть, прикидывая насколько можно довериться мне, а возможно, попросту вспоминая что-нибудь о сержанте.
   - Не знаю, что вы имеете в виду, но... в некотором смысле Тим фигура загадочная. У него прекрасная аттестация, но он... Видите ли, я не замечал, чтобы у него водились друзья среди рядовых. А вот с полковником Брандтом он здоровается за руку. В последнее время Командор приблизил его к себе, но какие из этого делать выводы, я, честно говоря, не знаю.
   - Может быть, он просто карьерист? Крутится где надо, говорит, что просят...
   - Нет,- Линдокс покачал головой.- Он безусловно умен, но на карьериста не похож. Скорее можно поверить в дружбу между ним и Командором.
   - Дружбу? Вот это новость! Неужели генерал способен с кем-нибудь дружить?
   - Извините, но мне не хотелось бы обсуждать эту тему.
   - Что ж, не будем,- я прошелся по комнатке.- Тогда ответьте мне, Линдокс, на другое: считаете ли вы, что карлики по-прежнему здесь, на планете?
   Он ответил, не колеблясь:
   - Если даже это и так, то лучше им не показываться нам на глаза.
   - Вот как? Но почему? - я был удивлен.
   - Вы сами знаете. Иначе не затевали бы этой опасной игры с Командором,- Линдокс усмехнулся.- Мы прибыли сюда с целью нанесения ответной атаки. Превентивный удар и все такое.
   - Но, кажется, нам удалось избежать этого, не правда ли? Стало быть, наступила пора мирных переговоров?
   - Не думаю,- Линдокс посмотрел мне прямо в глаза.- Видите ли, я полагаю, что земляне вообще не готовы к подобного рода переговорам. Внезависимости от того, с кем их придется вести. Поэтому лучшее, что могут сделать сейчас карлики, это потихоньку исчезнуть.
   - Довольно категорично, однако!
   - Вероятно, я разочаровал вас?
   - Во всяком случае не желанием высказываться откровенно,- я улыбнулся.- И поверьте, я признателен вам за эту откровенность.
   Линдокс опустил голову. Медленно, словно размышляя над каждым словом, проговорил:
   - Наверное, странно слышать подобное от личного порученца генерала, но я все-таки скажу... Я не уверен, что космоцентр не пришлет сюда еще одного Командора. Поэтому так или иначе финал выйдет плачевный. Как для карликов, так и для вас. Я посчитал необходимым сообщить вам это.
   Я проглотил его слова со спокойствием, которое далось мне не просто. Еще один Командор и еще одна десантная бригада! Великолепно!.. Новость была отменной, и не сомневаюсь, отменное наказание ожидало того, кто выпустит эту новость наружу. Но Линдокс знал что делал. Он продолжал стоять передо мной все в той же несколько напряженной позе, с серьезностью на лице и поблескивающими умом глазами - стойкий оловянный солдатик, готовый отвечать за свои слова даже перед самим Командором. Я не верил в мрачные прогнозы Линдокса, но переубеждать его находил невежливым. По крайней мере сейчас.
   Усмехнувшись своим мыслям, я протянул Линдоксу ладонь.
   - Спасибо.
   Его тонкие длинные пальцы оказались на удивление сильными.
   - За что?
   - Все за то же - за откровенность...
   * * *
   Занятый раздумиями на тему "Линдокс-Командор-Тим", я шагал к шахте лифта. Меня всерьез занимало различие между этими тремя людьми. Я силился понять, каким образом в военизированном питомнике могли сформироваться столь непохожие характеры. Или следовало поддаться искушению и в очередной раз подтвердить теорию ленивцев о полной и безоговорочной вторичности воспитания? Меня это не устраивало. Если все сущее скрыто в нас самих, в неком генетическом коде, то какого дьявола вообще трепыхаться? И может ли человек вообще именовать себя мыслящим, если все мысли рождены задолго до его появления на свет? Океан вселенской информации... Миленькое дело! Все готово - только наклонись и возьми. Конечно, нужно еще наклониться, но ведь стимул уже не тот!..
   Размышляя подобным образом, я тут же и поплатился. То есть, я мог бы быть и повнимательнее. Они ждали меня, а я их не заметил. Не то чтобы я начал сопротивляться и месить воздух кулаками - нет, но все равно стало досадно. Меня взяли в оборот, как детсадовского мальчишку. Верзила с нашивками сержанта приблизился сзади, а двое офицеров решительно заступили дорогу. Один из них, с жестяной эмблемой на груди и личиком очеловеченного лягушонка, поднял передо мной лапку-пятерню.
   - Извините, капитан, но вам придется следовать за нами.
   - Чего ради? - сдвинув брови, я окинул троицу настороженным взором.У вас ко мне дело?
   - Да, мы желали бы побеседовать с вами.
   - Странная манера приглашать на беседу,- я кивнул на мнущегося за спиной сержанта.- Это что, тоже один из собеседников?
   - Не волнуйтесь, он нам не помешает.
   - Вам, может быть, и нет, а мне помешает.
   - Мы теряет время, капитан! - повысил голос лягушонок. Впрочем он тут же попытался сгладить свою резкость.- Вы должны согласиться, коридор не место для серьезных переговоров. Итак, капитан?
   - Разумеется, разумеется. Чего не сделаешь ради добрых людей...
   С полным основанием я мог ругать себя за преждевременную беспечность. Похоже, Линдокс был прав, когда говорил, что одним ранением Командором дело не закончится. Кашу приходилось расхлебывать из довольно-таки емкого котла. Не произнося более ни слова, я двинулся за офицерами.
   Комнату они приготовили заранее. Лишнюю мебель отодвинули к стенам, за столом, превращенным в подобие президиума, в позе третейского судьи воседал незнакомый мне майор, поджарый и длинный, с постным веснушчатым лицом. Веснушки совершенно не шли к его погонам, а погоны абсолютно не стыковались с веснушками, но майор об этом, вероятно, не подозревал. По левую руку от него располагался офицер с повязкой дежурного на рукаве, по правую, склонившись на какими-то бумагами, сидел кучерявый тип без знаков отличия. Одно место пустовало, и я поневоле подумал о Тиме. Во всяком случае я ничуть бы не удивился, если увидел бы его в этой компании. Кресло однако предназначалось не для него. С самым довольным видом на него уселся сопровождавший меня "лягушонок". При этом он успел кивнуть мне на стул-вертушку, выставленный перед столом "президиума".
   Уж не судить ли меня собрались?.. Демонстративно посмотрев на часы, я неспешно опустился на стул. Верзила потешно прищелкнул каблуками и застыл в двух шагах от меня. Вот вам и почетный караул. Судейская тройка, прокурор и охрана... Закинув ногу на ногу, я обхватил пальцами колено.
   - Что ж... Вы пригласили меня, я пришел. Начинайте! - я взглянул на майора и не ошибся. Главным режиссером, по всей видимости, был он. Множественные его веснушки пришли в движение, постное лицо оживилось. Что-то шепнув дежурному офицеру и курчавому соседу справа, он пожевал губами и низким голосом заговорил:
   - Хочу поздравить вас, капитан. Кажется, вы действительно стали заместителем генерала. И надо признать, вы шустро взялись за дело. Ни я, ни мои коллеги и глазом моргнуть не успели. Кстати, небезынтересно было бы узнать ваше действительное воинское звание. Разумеется, капитанство ваше мы не берем в расчет,- он натужно хихикнул, суетливо оглядел своих соседей.- Но для начала хотел бы представить кое-кого из ваших коллег.
   Рука майора величаво приблизилась к плечу кучерявого типа.- Итак, полковник Брандт. Прошу любить и жаловать.
   Та же рука с той же величавой медлительностью описала полукруг.
   - Полковник Вишняков.
   - Что ж, рад знакомству,- я осторожно кивнул.- Но о чем вы все-таки хотели говорить со мной?
   - Мне кажется, вы догадываетесь...
   Разумеется, я догадывался. Сохранять спокойствие и далее становилось все труднее. Следовало смотреть правде в глаза, а правда эта заключалась в том, что я недооценил военных. Вдоволь потешившись над лощеным блеском униформ, я поставил крест на военных и поспешил вперед, как разогнавшийся мальчишка. Ей Богу, этого мальчишку стоило выпороть, и никто, к сожалению, не подставил ему вовремя ногу. Тормозить и испуганно озираться приходилось теперь, в самый неподходящий момент.
   Слушая размеренную речь майора, я заставлял себя понимающе покачивать головой. Давалось мне это так же не слишком легко. Кровь пульсировала в висках, мысли метались в поисках выхода. Еще немного и можно было ожидать, что из меня повалит пар.
   - ..конечно, нам следовало установить с вами контакт тотчас после происшедшего на станции. Сожалею, что мы этого не сделали. Многое можно было бы исправить уже сейчас. Мы понимаем, что условия, в которых вам приходится работать, далеко не идеальны, и все же не будем забывать, что для выполнения операции Командор выбрал именно ваш корабль...
   В голове отчетливо перещелкнуло, и я чуть было не подпрыгнул на стуле. Наткнувшись на внезапную стену, мысленный хаос начал осыпаться, складываясь в упорядоченную мозаику.
   ОНИ ДО СИХ ПОР НЕ ЗНАЛИ, КТО Я ТАКОЙ!
   Не знали... В этом и заключался главный момент беседы, в этом заключалось единственное мое преимущество перед военными. Генерала подвела любовь к конспирации. Никто из его подчиненных не был до конца ни в чем уверен. Я не сомневался, что подходящий корабль выбрали наспех и наобум. По счастью, того же не могли сказать сидящие передо мной люди. В каждом деянии Командора для них таился глубокий смысл. Если для проведения операции был выбран "Цезарь", значит, на то имелась особая причина. Им казалось, что они угадали ее, и черт возьми, мне не хотелось разубеждать их в этом! В самом деле, разве не я единственный из всего экипажа дружил с Командором? И кто, как не я, сопровождал его на станции, оставаясь с ним в самые критические минуты? Они по праву заподозрили во мне СВОЕГО...
   Майор еще продолжал говорить, но я уже не слушал его. Я лихорадочно обдумывал форму поведения. Есть люди, язык которых работает при желании весьма бойко. Не жаловался на свой язык и я. Сейчас ему следовало особенно постараться. По крайней мере мысленно я пожелал ему ни пуха ни пера. Честное слово, он нуждался в этом.
   - ..Мы изменили исходные данные и повторно провели машинный расчет,складно лопотал майор.- В целом выводы утешающие. Программу "Циклон" все еще можно реализовать, хотя и с определенными поправками. Как бы то ни было, все мы желаем одного - чтобы вторжение на Гемму выглядело впечатляющим. Как для космоцентра, так и для нашего потенциального противника. С учетом основных топографических материалов контрольная машина указала семнадцать секторов наиболее вероятностного сосредоточения карликов. Для удачного проведения операции нужно как можно быстрее приступить к наладке МЭКС-установок, а также развернуть все имеющиеся в наличии атомные УРК. Слежение за небом на нынешнем этапе становится задачей номер один...
   - Вы ошибаетесь, майор,- я твердым взглядом окинул сидящих за столом.- Простите, что перебиваю, но вы сами упомянули о случившихся переменах. К сожалению, они существенны - существенны настолько, что программа "Циклон" уже не состоятельна в том виде, в каком замышлялась изначально. И увы, на этот раз нам не удастся обойтись простой корректурой. Отныне - и я уведомляю вас вполне официально - мы будем проводить в жизнь иную программу. Назовем ее программой "Поиск". С этого дня все наши усилия будут направлены на то, чтобы обнаружить карликов, где бы они не прятались. В сложившихся обстоятельствах реальный противник предпочтительнее несуществующего. Космоцентр должен воочию убедиться, что мы воюем не с призраками. Вот почему делается то, что сейчас делается,завершив монолог этой заковыристой фразой, я поднялся.
   Подобно древнему богатырю еще пару минут назад я находился на распутье. Передо мной простиралось три дороги, и я волен был выбирать любую. Я мог бы изобразить гнев, подражая Командору, надеясь на их выдержку и привычку к подчинению, мог пуститься в разглагольствования о секретных стратегиях, которые, увы, не имею пока права раскрывать. И в том и в другом случае я безусловно рисковал. Я мог легко переиграть, выдав себя случайным пустяком. Поэтому я выбрал третий путь, более туманный и более лаконичный. Кое на что я позволил себе намекнуть. Остальное им предстояло додумать самим.
   - Уверен, мы еще продолжим этот разговор,- я с усмешкой оглянулся на десантника, стоявшего за моей спиной.- В должный час и в должном месте.
   Когда я выходил из комнаты, никто из них не проронил ни звука. Плохо это или хорошо - оставалось только догадываться. Во всяком случае замечательным было уже то, что я снова дышал воздухом свободы. Как ни банально это звучит, я находил его сладким и опьяняющим.
   * * *
   В моей старой уютной каютке все было по-прежнему, если не считать того, что огонек на панели видеофона требовательно мигал. Кто-то успел стосковаться по мне до такой степени, что не постеснялся задействовать постоянный вызов. Возможно, это продолжалось пять минут, а возможно, и все двадцать. Гадая кто бы это мог быть, я набрал комбинацию цифр на кухонном интеграторе, и, коротко прогудев, аппарат высыпал мне на ладонь горсть бархатистых, лопающихся от спелости ягод. Войлочная вишня, моя любимая забава... Хочешь мыслить не уставая, не питайся одними акридами, ибо давным-давно кто-то чрезвычайно мудрый (или хитрый?) сочинил первую толстую кулинарную книгу. И я не знаю, что было бы со старушкой Землей, не появись на ее просторах добрые описатели яств. Хвала вам, друзья!..
   С удовольствием ощутив на языке кисловатый освежающий сок, я присел на кушетку, сунул под бок подушку и только после этого протянул руку к панели видеофона. Это оказался доктор.
   - Где тебя носит, Жак? Вот уже четверть часа пытаюсь прорваться к тебе.
   - Я был в плену, но, слава Богу, вырвался.
   - О чем ты говоришь?
   - Так, ни о чем. Меня включили в боевой альянс, и теперь я ровня нашему уважаемому Командору. Так что не смей называть меня больше Жаком. Я - капитан, и это, заметь, как минимум!..
   - Жак! - у доктора не было настроения разговаривать.- Мне не до шуток. Только что забегал Раскин,- справлялся о здоровье больных. Разумеется, я его отшил, но он что-то упомянул о лекарстве, которое употреблял Ковалев. Если это правда, мне необходимы уточнения. Чем он болел, что это за лекарство? Возможно, это окажется важным. Раскин сказал, что лекарство у тебя.
   - Не все сразу, док! - я успокаивающе поднял руку.- Лекарство у меня, и через минуту ты станешь его обладателем, успокойся.
   Притянув к себе ранец Ковалева, я высыпал его содержимое на кровать.
   - Кстати, как там поживает наш генералисимус?
   - Кризис позади,- доктор яростно потер переносицу.- Последствия шока удалось сгладить, но ты ведь знаешь, регенерация тканей - вещь серьезная. Так что постельный режим ему обеспечен на неделю, а то и на две. С Ковалевым сложнее. Чего-то я недопонимаю. Возможно, у него сейчас реактивная стадия, потому что он совершенно не воспринимает окружающую действительность... Что ты там копаешься? Где оно?
   Я растерянно ворошил небогатый скарб Ковалева и никак не мог отыскать то, что искал. Лекарства не было, и я тужился вспомнить, не сунул ли я упаковку в другое место.
   - Минуту, док! Я тут тоже кое в чем запутался. Понимаешь, это были таблетки - шесть или восемь штук в золоченой упаковке. По-моему, я положил их в ранец.
   - Жак, это действительно может оказаться важным! - док не на шутку встревожился.- Возможно, у Ковалева проявляются побочные явления. То есть, если он был болен и болен серьезно... Словом, мне необходимо хотя бы название лекарства. Ты его помнишь?
   Я покачал головой.
   - Честно говоря, даже не разглядывал упаковку. Я ведь не разбираюсь в этом. Самая обычная упаковка...
   - Жаль, если ты потерял ее. Конечно, я постараюсь провести все необходимые анализы, но как знать, возможно, твоя находка многое могла бы объяснить.
   Говоря это, Док и не догадывался насколько он близок к истине.
   - Между прочим, я просматривал его медкарту. Она чиста, как совесть младенца. Даже обычной простуды - и той нет. Я был уверен, что он абсолютно здоров.
   - Я тоже так думал. Там, на станции, я едва с ним сладил.
   - Тогда какие же таблетки и от чего он мог принимать?
   Я пожал плечами.
   - Ладно... Если ты все-таки найдешь что-нибудь, немедленно дай знать, договорились?
   - Само собой, док.
   Попрощавшись с целителем телесных оболочек, я немедленно возобновил поиски. Перерыв ящики стола, пошарил под койкой, встав на стул, заглянул на антресоли. Собственно говоря, искать было особенно негде. Как в общем-то и терять. Не такие уж грандиозные апартаменты мое жилище. Уже через пять-шесть минут я устало плюхнулся в кресло. Лекарства здесь не было. Я не брал его с собой и нигде не терял. Не настолько уж я рассеянный, чтобы забывать подобные вещи. Таким образом вывод напрашивался сам собой. В мое отсутствие кто-то пробрался в каюту и прихватил таблетки с собой. Ни к чему другому этот некто не прикасался. Его интересовало только лекарство Ковалева.
   В коридорах жужжали роботы-уборщики, далекий генератор басовито тянул одну и ту же нескончаемую ноту. Жизнь на станции постепенно возрождалась.
   Запершись в комнатке Ковалева, я терпеливо перебирал его записи, стараясь отыскать хоть что-нибудь, проливающее свет на последние события. Нет ничего хуже, когда интуиция дремлет. Человеческая логика - не что иное, как коза на веревочке, привязанной к колышку. Мы предпочитаем ходить вокруг да около и очень редко попадаем в яблочко. Мне не хватало пищи для ума, и я заявился за ней сюда. Один, потому что, так мне казалось, лучше. Я никогда не верил в коллективный разум, в здравомыслие большинства. Так уж повелось в мире, что большинством ли, меньшинством - мы все равно ошибаемся. Но за собственные ошибки я мог по крайней мере хоть как-то отчитываться. Как говорится, что мое - то мое, пусть это даже синяки и шишки. Но понятие "вместе", когда дело касается важного решения, меня отчего-то пугает. Согласитесь, ощущение ответственности сродни ощущению риска. Последний порой бывает весьма результативном. Вот я и охотился за результатом. Охотился, как умел.
   Прошло уже, наверное, не меньше часа, но поиски по-прежнему шли впустую. Я набрел на кое-какие дневники и блокноты, но все, что заносилось в них, писалось унылым трафаретным языком. Мнение о Ковалеве у меня складывалось все более скучное. Вот уж не представляю, как бы я жил с таким на протяжении года.
   Очень скоро я оставил блокноты в покое - тем более, что последние записи датировались двухнедельной давностью. Приходилось сожалеть, что я не догадался порыться здесь до уборщиков. Все, что хоть как-то напоминало мусор, было прибрано и на веки вечные погребено в прожорливых утилизаторах. Железные работяги потрудились на совесть. Стопки кассет и книг, расставленная вдоль стен мебель, натертый до блеска пол - так теперь выглядела вся станция. Здесь и дышалось-то как-то по иному: озон, ионы, фитонциды... Единственное, что осталось неизменным, это уродливые следы выстрелов.
   Выйдя в коридор, я задержался у одной из оплавленных отметин. С того мига, как струя плазмы ударила в стену, прошло, должно быть, немало времени. Я погладил закругленные гладкие края. Рана в стене походила на распустившийся бутон. Пузырчатая сердцевина, оплывшие крылья лепестков. Подобное я уже видел. В комнате у Ковалева.
   Заставив меня вздрогнуть, чуть-чуть не коснувшись моих ног, мимо прополз громоздкий уборщик. Он походил на огромного озабоченного ежа. Корпус его вибрировал, следом за ним тянулась широкая влажная полоса.
   Какое-то время я бездумно следовал за ним. У лестницы уборщик стал разворачиваться, и, бросив его, я зашагал дальше.
   Слоняясь по этажам, я заглядывал во все углы - в жилые помещения и лабораторные отсеки. Две трети станции до сих пор оставалось законсервированным под будущий ученый полигон, и большая часть комнат встречала меня гулким приветственным эхом. Количество оплавленных пятен начинало меня удивлять. Я занялся было их подсчетом, но на четвертом десятке сбился. Меня насторожило то обстоятельство, что попадались они всюду, даже в нерабочих отсеках. Заинтересованный, я взял в операторской незаполненный бланк и попробовал накидать предположительный маршрут Ковалева, если стрелял, конечно, он. Очень скоро, петляя по бумаге, карандаш перепачкал крестами всю схему. Выходила полная несуразица: словно кто-то преследовал Ковалева, гоняя его по самым удаленным уголкам станции. И уж во всяком случае на оборону это никак не походило. Если Ковалев хотел укрыться, зачем ему было бегать по коридорам? Или преследовал карликов как раз он?.. Но это и вовсе чепуха! Он же цивилизованный человек!..
   Впрочем... Я упускал из виду один неприятный факт. К моменту встречи с пришельцами он мог находиться в состоянии невменяемости. А в подобном состоянии человек способен на что угодно.
   Я задумался. Если так, то многое, пожалуй, вставало на свои места. В частности - становилось понятным почему добрая половина всех станционных роботов оказалась уничтоженной. Или все же это не он?..