Седов Б.. Каратель

   Белой кокаиновой дорогой ложится на журнальном столике гостиничного номера.
   Сушеными поганками наполняет рот пэтэушника.
   Гашишным дымом забивает легкие… на конце иглы врывается в вены. Проникает в мозг, в душу. Высушивает, лишает разума и непременно убивает… Наркотик всегда убивает.
   Путь наркотика долог, извилист и абсолютно предсказуем.
   "…Мы "снимались" с морфином, с диаметрином, циклозином, нитрозипаном, токсионаксивином, ментазином, петрозицином, тескроменамитом. На улицах у нас наркотики текли рекой, и мы их просто черпали"[16] .

***

   У Лидера не было никаких оснований не доверять Ирине Царицыной. На глазах у Лидера она произвела два выстрела. Это значит, что в номере "Метрополя" остались два трупа… промахи исключены, Амазонка промахов не делает. И, таким образом, вопрос с Африканцем закрыт раз и навсегда. Лидер был в этом уверен.
   А Председатель был уверен, что Лидер продолжает розыск Пивовара. Полковник был очень занят завершением "Каравана" и совершенно не контролировал ситуацию вокруг розыска. Операция "Караван" была безнадежно провалена, и теперь остался один вариант: скомпрометировать генерала Гаврюшенко через связь с Козырем. А Стрельцова скомпрометировать через Гаврюшенко. Пока что дело откровенно буксовало… Свалить советника-координатора - это совсем не то, что навести ментов на уголовника. Телефонные разговоры Стрельцова были недоступны - чиновник пользовался только правительственной спецсвязью. Проникнуть в его квартиру, дачу или кабинет также не представлялось возможным. В прессе и на анонимном интернет-сайте Председатель разместил массу компромата на Стрельцова. Начиная с неафишируемых контактов советника с некоторыми зарубежными деятелями и заканчивая номерами счетов в офшорном отделении "Глобал банка" на Багамах… Конечно, не вся информация на Стрельцова была абсолютно достоверной. Не всю можно было подкрепить документами. Но если бы Генпрокуратура начала официальное расследование, то обязательно вскрылись бы новые факты.
   Однако Генеральная прокуратура как будто вовсе ничего не замечала… Председатель был не уверен, что сумеет свалить Стрельцова.
   Иван Таранов вообще ни в чем не был уверен. Он гнал чужой джип на Северо-Запад, в Санкт-Петербург, домой. Конечно, это была чистой воды авантюра, на которую каратель пошел под влиянием эмоций… То, что он сумел выехать из Москвы, было сродни чуду. Столица и ее окрестности плотно нашпигованы милицией. ГИБДД на въезде и выезде из Москвы проявляет повышенную активность. И все-таки Ивану повезло - он выскочил. Но в нескольких километрах от Клина, неподалеку от Давыдково, произошло то, что должно было произойти, - Таранова тормознул патрульный экипаж ГИБДД.
   Таранова тормознул патруль ГИБДД. В принципе Иван мог бы не останавливаться, просвистеть мимо - преследовать "чероки" на "жигуленке" заведомо гиблое дело. Но впереди лежал Клин. Экипаж гаишного "жигуленка" сообщит по рации о борзом частнике на "чероки" с владимирскими номерами, и там уж его остановят обязательно… и разговор будет другой.
   Гаишник ткнул в "чероки" полосатой палкой и указал на обочину. Там стояли милицейский "жигуль" и "газель". Второй гаишник проверял документы у водителя "газели". На принятие решения Ивану понадобилась одна секунда… Он уже немножко отошел и сам понял, что попытка добраться до Санкт-Петербурга на угнанной тачке обречена на провал. Таранов включил указатель правого поворота и съехал на обочину - подумал, что проще откупиться, чем затевать гонки с преследованием. Вразвалочку, не спеша, к машине подошел гаишник. Иван вылез из салона. Опускались сумерки, в свете фар вились насекомые… Лейтенант невнятно представился, очень небрежно обозначил отдание чести.
   - Документики ваши.
   - Сейчас, - ответил Иван и полез во внутренний карман. Через секунду лицо у него удивленно вытянулось: - Да что за черт?! Никак забыл?
   Иван сунулся в другой карман… похлопал себя по бокам, как делают это люди, потерявшие, например, ключи от дома. С озабоченным лицом Таранов снова сунулся во внутренний карман, извлек бумажник и раскрыл его, "засветив" менту пачечку баксов.
   - Забыл, - сказал Иван растерянно. - Хоть казните, забыл, товарищ лейтенант.
   - Казнить вас я не могу, - ответил гаишник, - а вот задержать придется.
   Лейтенант стоял слева от Ивана - так, как стоять при проверке документов категорически нельзя. Проверяемый при желании и необходимости может положить проверяющего сразу. Опустив руку в левый внутренний карман "за документами", он может мгновенно произвести выстрел прямо сквозь одежду… Так погибли уже сотни и рядовых милиционеров, и оперативников.
   - Вот, блин, непруха, - сказал Иван. - Спешу я очень… а может договор имея, лейтенант? В Тверь еду по делам. Позарез надо.
   Лейтенант скептически хмыкнул и ответил:
   - Вы меня удивляете. Водительского удостоверения у вас нет, документов на автомобиль тоже нет… а может, тачка в угоне?
   - Какое, на хрен, в угоне? Брось, лейтенант… стоха баксов, и разошлись краями, - ответил Иван и выразительно щелкнул по бумажнику.
   Лейтенант задумчиво почесал затылок, и Иван понял, что сделка состоялась. Он вытащил из бумажника купюру и протянул ее лейтенанту… И вот тут гаишник увидел бурое пятно на манжете рубашки проверяемого.
   - Что это у вас, - спросил он, - кровь? Таранов еще не успел ответить, а уже ощутил перемену, произошедшую с лейтенантом.
   На всех инструктажах лейтенанту Ефимову напоминали о бдительности. О чеченских террористах, о вооруженных бандитах. Он служил уже два года и ни разу не встретил ни террориста, ни бандита… нередко попадались пьяные, однажды Ефимов с напарником задержали угонщика, но ничего серьезного никогда не происходило. И, по разумению Ефимова, так оно и должно быть всегда… до сих пор так и было.
   - Да какая, на хер, кровь? - после некоторой паузы произнес водитель, и лейтенант Ефимов понял: кровь. И мгновенно осознал ситуацию: ночь, человек без документов на дорогой тачке, а на руках у него - кровь! Ефимов уже пожалел, что заметил эту кровь. Если бы не заметил, то все было бы по-другому: положил в карман стоху баксов, а потом разделил ее с Витькой пополам.
   Но он заметил кровь, и все переменилось. Если бы это произошло на стационарном посту, где масса народу, где омоновцы с автоматами… но они с Витькой специально свалили с поста, чтобы спокойно срубить бабок.
   Лейтенант Ефимов неуверенно оглянулся назад - туда, где в десяти метрах Витька разбирался с другим водилой, потом сделал шаг назад и положил руку на кобуру.
   - Ты не дури, лейтенант, - сказал Таранов. - Мало стохи - возьми двести… чего волну-то гнать?
   - Руки на капот, - скомандовал гаишник. Пистолет все еще был в кобуре, да и пользоваться им лейтенант толком не умел. И - более того - не был готов к этому психологически.
   - Да брось ты, лейтенант, - повторил Иван.
   - Руки на капот! - выкрикнул гаишник и расстегнул наконец кобуру. Иван мог за это время выстрелить в него дважды или трижды… делать этого не хотелось. А лейтенант уже доставал ПМ, и уже обернулся второй гаишник.
   - Ну извини, - сказал Таранов и выбросил вперед ногу. Лейтенант согнулся пополам, Иван вырвал у него пистолет, сдвинул предохранитель, передернул затвор… Второй гаишник начал лапать свою кобуру. Вид у него был растерянный.
   - Ложись! - закричал Таранов и выстрелил ему под ноги. Пуля вошла в мокрую землю в полуметре от ноги. Мимо неслись машины, заливали обочину светом фар.
   - Ложись! - снова закричал Иван и выстрелил второй раз. Гаишник бросился на землю. Рядом с ним распластался водитель "газели". Иван быстро подбежал, короткими ударами в голову оглушил обоих. Потом метнулся в милицейский "жигуль", оторвал и забросил в кювет микрофон радиостанции. Потом прострелил колеса "жигуленка" и - на всякий случай - "газели"… Мимо неслись машины, обдавали светом. Но навряд ли кто-нибудь из водителей понимал, что происходит на обочине. Таранов сел в джип, вытащил из пистолета магазин, выщелкнул патрон из патронника и выбросил ПМ в окно - лейтенанту.
   Таранов зря изувечил рацию - у обоих гаишников были сотовые телефоны и уже спустя пять минут о нападении на сотрудников ГИБДД стало известно. Были приняты меры к задержанию, но "чероки" как в воду канул. Только под утро брошенный джип обнаружили в тринадцати километрах от места происшествия в лесу около поселка Троицкое.
   Служебно-разыскная овчарка Грета след взяла, но через сотню метров он оборвался. Очевидно, преступник сел на попутку. К полудню удалось обнаружить мотоциклиста, который подбросил преступника к трассе Москва - Санкт-Петербург. Далее мотоциклист повернул на Солнечногорск, а его пассажиру якобы нужно было в противоположную сторону. В принципе преступник мог и не лгать, когда говорил лейтенанту Ефимову: в Тверь еду, по делам. В Тверское управление немедленно выехали несколько групп оперативников: все отдавали себе отчет, что преступник опасен и дерзок.
   А Таранов вернулся туда, где его меньше всего ждали - в Москву.

***

   Таранов исчез. В нем кипела жажда мести, но он заставил себя затаиться, раствориться, исчезнуть. В большом городе, набитом "нелегалами" всех мастей - от молдаван до вьетнамцев, - это не так уж трудно… Нападение на сотрудников милиции - тяжкое преступление. Его искали, ориентировки на него были у каждого мента в Московской и соседних областях.
   Владимирские разыскники хватались за голову. После громкого побега из Владимирского централа Иван Таранов был в федеральном розыске, и именно во Владимир к инициаторам розыска стекалась вся информация о его "подвигах". Номер разыскного дела наизусть знало все милицейское начальство Владимира и большие шишки из министерства. Начальство негодовало.
   Беглый убийца уже два месяца находился на свободе и продолжал убивать! Будто издеваясь над милицией, он даже не пытался скрыть следы своего участия - везде оставались его пальцы. Он устроил массовую бойню под Выборгом. Менее чем через сутки - в Санкт-Петербурге… Потом перебрался в Москву. И здесь продолжился кровавый беспредел: убийство женщины в отеле "Метрополь" (роль Таранова в этом деле, впрочем, не ясна), потом - убийства в офисе ОАО "Столица-сигма", где погибли вор в законе Козырь и польский авторитет Марек… и, наконец, нападение на сотрудников ГИБДД!
   Этот Таранов свободно раскатывал между Санкт-Петербургом и Москвой, угонял автомобили, пользовался поддельными документами и убивал, убивал, убивал! Начальство негодовало. Сверху вниз, по цепочке, летел грозный рык: вы что, блин, совсем мышей ловить разучились?! Где этот Таранов? Почему до сих пор на свободе?! Погоны хотите снять?
   Генералы дрючили полковников, полковники строили подполковников и майоров, те - капитанов… Капитаны рыли землю, пили водку, проклинали Таранова и иногда, в подпитии, говорили: а молодчага этот Пивовар. Он же, считай, всю банду Козыря перебил…
   В разговорах между собой менты отмечали, что Таранов не стал убивать гаишников и даже не прихватил их стволы. Хотя запросто мог это сделать. Отмечали, что ловок и дерзок… но это в разговорах между собой. В официальных бумагах по розыску Таранов именовался особо опасным, и все генералы, полковники, майоры и капитаны мечтали о его задержании.
   А Таранов отсиживался в Чертаново, где снимал комнату у одинокой бабульки-алкоголички. Он выжидал, пока схлынет волна, поднятая происшествием на трассе, и можно будет спокойно заняться Лидером.
   Целыми днями он валялся на продавленном диване, читал старые журналы "Наука и жизнь" или смотрел старенький черно-белый телевизор. По вечерам выпивал с квартирной хозяйкой. Он, как затаившийся волк, ждал, когда устанут охотники и можно будет вырваться из-за флажков.

***

   Для всех участников событий наступило затишье. Это было очень странное затишье: проблема не решена, но часть фигур уже выбыли из игры, а остальные не очень понимали, что происходит и что делать дальше.
   Менты имитировали кипучую деятельность. В действительности она сводилась к написанию бумаг и проведению рутинных мероприятий.
   "Козырная" братва после смерти Козыря растерялась. Группировка была фактически обезглавлена… Один из бригадиров с энтузиазмом взялся было "руководить", но авторитет у него был сопливенький. Он схлестнулся с другим бригадиром, а через сутки был забит бейсбольными битами во дворе своего дома.
   Генерал Гаврюшенко был ошеломлен смертью Козыря и поляков. Поскольку никаких признаков физического воздействия на трупах не оказалось, сама собой возникла версия отравления… но экспертиза не смогла ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию. Гаврюшенко был ошеломлен и не решался пока предпринимать какие бы то ни было действия. Тем более что Стрельцов вдруг как бы забыл о центнере героина.
   А Стрельцов ничего не забыл. Он вообще никогда и ничего не забывал. Просто в данный конкретный момент Стрельцов был озабочен совсем другими проблемами… Его личные доходы от экспорта героина составляли сто-двести тысяч долларов в месяц - тьфу! Дешевка! Мелочишка! Было бы о чем говорить… Стрельцова волновало, кто же под него копает. Он зондировал почву и там и сям. Но зацепок не видел. Есть от чего занервничать.
   В Варшаве психовал Дзенек. Он кричал, что пошлет в Россию людей, которые отомстят за Марека, но пока никого не посылал. Свое зло Дзенек срывал на бойцах и проститутках.
   А в Майами бушевал мистер Н. Г. Он не пил спиртного, не истязал проституток, ежедневно пробегал и проплывал положенные километры… но он тоже был в гневе. Он не знал, что предпринять, как навести порядок в этой сраной России. Ранее он уже "наводил порядок" в Колумбии, Боливии и, конечно же, Афганистане. В Афганистане Соединенные Штаты в 80-х активно помогали маджахедам воевать против русских коммунистов. А деньги для джихада добывались из опиума. Мистер Н. Г. был тогда кадровым сотрудником ЦРУ, он отлично знал, как это делалось. Он работал в Кабуле и Пешаваре, помогал оборудовать лаборатории на стыке границ Афганистана, Пакистана и Ирана. Он принимал участие в подготовке "несчастного случая" с офицером Управления по борьбе с распространением наркотиков в Вашингтоне. Он платил взятки таможенникам в Турции… Потом, когда грянул скандал "Иран-контрас", его вышвырнули со службы, как какого-нибудь ниггера. Все шишкари, которые приказывали ему, остались чистенькими - фак ю! И тогда он начал использовать знания и связи, полученные во время "борьбы за свободу", для личного обогащения. Он создал собственную сеть поставок наркотиков в Европу. Он, как и прежде, решал вопросы в Колумбии, БоливиииАфганистане… авэтой сраной России все шло наперекосяк… Знать бы, что это за долбаный урод там пакостит.
   В "сраной" России, в Москве, "пакостил" "долбаный урод" Евгений Дмитриевич Кондратьев - бывший полковник ФСБ. Он сбросил в прессу и Интернет уже немало компромата на Стрельцова. В любой стране мира информация, которую добыл Председатель, привела бы к отставке высокопоставленного правительственного чиновника… у нас даже не были назначены парламентские слушания. Очень опытный и мудрый Председатель знал о пороках системы гораздо больше, чем рядовой обыватель. Он отлично понимал, что ему никогда не удастся посадить в лефортовскую камеру господина Стрельцова… но убрать-то его с этого поста можно? Реальность пока доказывала обратное.
   Евгений Дмитриевич был профессионалом высокого полета. Всю свою жизнь посвятил контрразведке… он планировал сложнейшие многоходовые операции. Анализ некоторых из них в обязательном порядке входит в программу обучения офицеров МУСТ, МИ-6 и БНД[17] .
   Так что же привело бывшего контрразведчика в Организацию? Он не редко и сам задавал себе этот вопрос… и не находил ответа. Вероятно, это было от боли за отечество. От невозможности изменить что-либо легальными, законными методами… Возможно, Кондратьев пришел в Организацию потому, что понимал: Лидер навряд ли сумеет поставить работу на очень высокий уровень. И тогда погибнут или сядут на долгие годы энтузиасты, поверившие Лидеру.
   Так или иначе, но Евгений Дмитриевич Кондратьев пришел Лидеру на помощь… Так или иначе, он пришел к осознанию, что избран неверный путь. Окончательно его убедила в этом история с Тарановым. Председатель принял решение: довести "Караван" до конца и распрощаться с Лидером и Организацией. Но Африканец перестрелял верблюдов раньше, чем караван достиг оазиса…
   Председатель пытался спасти то, что, как ему казалось, еще можно спасти.

***

   На четвертый день затворничества Таранов сбрил бороду. Посмотрел на себя в зеркало и понял, что уже и сам отвык от своего лица… и постарел, постарел… а Светлана навсегда осталась молодой и красивой.
   Не спрашивая разрешения у пьяноватой бабульки, Иван надел костюм покойного дедка. Костюмчик вышел из моды четверть века назад и был несколько широковат Ивану, но так оно и лучше. Для полного эффекта он прихватил дедову палку - прошелся по комнате, прихрамывая, оценивая походку в зеркале. Кажется, вполне натурально…
   Иван выбрался в город. В метро обратился к милиционерам с вопросом: как, мол, сынки, до Кремля доехать? Ивану растолковали, не проявив к нему при этом никакого интереса: еще один приезжий провинциал. Их тут, в Москве, как собак нерезанных.
   Первая "проба пера" прошла удачно - Таранов убедился, что на него не обращают внимания. Разумеется, это ничего не означало: салаги из патрульно-постовой службы - это совсем не то, что оперативники из группы розыска Управления конвойной охраны ВВ. Тем не менее Таранов был доволен: он - всего лишь один из миллионной армии людей, что идут по столичным улицам. Он не бросается в глаза и уж никак не похож на супермена, который раскатывает на "чероки" и балуется с огнестрельным оружием.
   Таранов выпил бутылку "Клинского", закурил дешевенькую "Приму"… он чувствовал себя хорошо… почти хорошо. Настолько, насколько это было возможно в его положении. Чтобы чем-то занять себя, Иван поехал к дому генерала Гаврюшенко. Дом был огромный - тринадцать подъездов и в каждом без малого восемьдесят квартир. Адрес генерала - улицу и номер дома - Таранову сообщил телохранитель Козыря Руслан (он однажды по заданию Козыря отвозил генералу какой-то пакет, но в квартире, разумеется, не был, передал пакет во дворе)… Таранов устроился на скамеечке посреди двора. Вытянул вперед "больную" ногу и потягивал пивко. Собственно, ему был не особенно интересен продажный ментовский генерал. Просто деятельная натура требовала какого-то активного, наполненного смыслом занятия… а может, и проклюнется какой-нибудь интересный вариант с генералом. Патроны-то еще есть.
   Иван просидел на скамейке около часа. В 19:43 во двор въехала сверкающая черная "Волга" с маячком на крыше… даже не видя номеров автомобиля, Таранов понял, что "Волга" ментовская, возит какого-то шишкаря. Блестели тонированные стекла, блестел хромированный радиатор.
   Таранов встал со своей скамейки, прохромал поближе. Из "Волги" вылезли трое - генерал Гаврюшенко в форме и двое в штатском. Синхронно хлопнули три дверцы, и "Волга" укатила. До Гаврюшенко было всего метров двадцать. Иван вполне мог бы положить и генерала, и его спутников… он искренне ненавидел эту сволочь в генеральских погонах. Он вспомнил молодого таджика Махмадали, убитого на тайной героиновой войне. И вспомнил, как лениво пил виски генерал-майор Гаврюшенко в компании наркоторговцев. Жаль, что ты ушел в тот раз, генерал. Если бы ты задержался еще на десять минут, то попробовал бы виски с "витаминами".
   Впрочем, это еще можно исправить.
   Мягко закрылась дверь подъезда, щелкнул замок. Таранов сплюнул на землю и пошел прочь.

***

   Вечером он как всегда выпивал с бабкой - квартирной хозяйкой, толковал с ней "за жизнь". Невзирая на многолетнее пьянство, память баба Вера не пропила - рассказывала о себе, о покойном муже, о двух непутевых, скитающихся по лагерям, сыновьях. Рассказывала о войне, послевоенной нищей, но счастливой жизни, о похоронах Сталина… тогда ее чуть не задавили в толпе. Таранова эти рассказы чем-то привлекали, и он слушал с интересом… Возможно, общение со старой алкоголичкой было своеобразной психотерапией. Ночью бабе Вере стало плохо. Таранов вызвал "скорую" и два часа ждал ее приезда. Бабу Веру увезли в больницу.

***

   Время приближалось к полуночи, Председатель подводил итоги дня. Он проводил встречу с Крабом. Краб доложил о результатах… в общем-то, никакой новой информации не было.
   Тупик, подумал Председатель, тупик. Надо сворачивать операцию.
   - Но вы знаете, что интересно? - сказал Краб.
   - Что? - рассеянно спросил Председатель.
   - Когда Гаврюша со своими орлами приехал к себе домой… - Краб умолк на секунду-другую, потом продолжил: - Я, конечно, не уверен на сто процентов, но мне показалось, что его там встречали. Но на сто процентов не уверен.
   - Кто? - насторожился Председатель.
   - Какой-то хрен хромой.
   - А поконкретней? Приметы? Фото? Почему ты считаешь, что этот хромой ждал Гаврюху? Может быть, случайный человек?
   Краб закурил и ответил:
   - Может быть, случайный… Обосновать, почему мне так показалось, не могу. На голой интуиции, так сказать, сделал вывод. Фотографии тоже нет - у меня аккурат пленка кончилась.
   - Худо, Борис… ну а приметы?
   Краб быстро и точно описал Хромого. Председатель задумался. Что-то крутилось в голове, но что - он никак не мог сообразить сразу…
   - Ладно, - сказал он устало. - Хорошо было бы этого хромца проверить, но уж раз упустили… в общем, завтра сворачиваем операцию, Борис.
   - Почему же упустили? - сказал Краб. - Я его до самого дома проводил.

***

   Председатель и Краб скучали в машине уже второй час, наблюдали за подъездом, где скрылся вчера Хромой. Краб Председателя не понимал: сначала, понимаешь, сказал, что сворачиваем, мол, операцию… а потом вдруг р-раз! - переменил решение: давай-ка, Борис, посмотрим с утра на твоего Хромого.
   Хромой вышел из подъезда в половине десятого.
   - Вот он, - сказал Краб.
   - Вижу, - отозвался Председатель. До подъезда было метров сто. Хромой стоял в тени козырька, и разглядеть его подробно было невозможно. - Вижу. Дай-ка бинокль.
   Борис протянул бинокль. Председатель поднес его к глазам. В отличие от Краба, он был несколько дальнозорок, и картинка в поле зрения оптики была размытой. Евгений Дмитриевич начал крутить барабанчик настройки… картинка стала приобретать четкость. Мутное пятно, каким выглядело лицо Хромого, приобретало форму, конкретные черты… Но еще до того, как картинка приобрела полную четкость, Кондратьев понял, кто стоит под козырьком подъезда.
   - …твою мать! - сказал Председатель. Краб посмотрел на него удивленно: он ни разу еще не слышал от Председателя нецензурщины.
   Хромой прикурил, взял трость из подмышки в руку и медленно пошел к автобусной остановке.

Глава 4

МОСКВА - МАЙАМИ

   Иван прикурил, взял в руки палку и, прихрамывая, пошел к остановке. Ярко светило солнце, чирикали воробьи в кустах акации… Ивану представилась самодельная автоматическая кормушка для птиц, сконструированная Славкой Мордвиновым. Сейчас она стоит на балконе пустой квартиры - пыльная и пустая. И квартира пыльная и пустая. Тускло светятся корешки книг на русском и английском, стоит недопитая Светланой чашка кофе. Светлана никогда не войдет к себе домой, не крикнет с порога: Ванька, я вернулась! НИ-КОГ-ДА.
   А Лидер жив… и Председатель жив… и стрелок, который нажал на спуск винтовки, убившей Светлану, тоже жив… и продажный ментовский генерал жив… пока. Все они живы пока.
   Иван резко ускорил шаг. Краб, наблюдая, как шагает Таранов, сказал:
   - Ого! Этот "хромой" чешет, как хороший десятиборец.
   Председатель ничего не сказал.
   Неожиданно Таранов остановился… В глазах было темно, и кололо в подреберье, как будто после долгого бега. Но остановился он по другой причине: он ощутил чей-то взгляд. Чей-то внимательный, пристальный взгляд.
   - Возможно, - сказал полковник Кондратьев Крабу, - меня сейчас убьют. - Краб вскинул на него непонимающие глаза. - Возможно, Борис, меня сейчас застрелят, но ты не должен ни во что вмешиваться.
   - Не понял, Евгений Дмитрич, - озадаченно произнес Краб.
   - Это приказ, Краб, - сказал Кондратьев.
   - Я не понял, Евгений Дмитрич.
   - Если бы мне было столько лет, сколько тебе, то я бы, наверно, тоже не понял, - ответил Кондратьев и широко улыбнулся. Краб напрягся. Осознал, что полковник говорит совершенно серьезно и происходит нечто странное.
   - Да в чем дело, Евгений Дмитрич? - очень серьезно спросил Краб. Председатель вылез из машины, снял пиджак и бросил его на переднее сиденье. Потом нагнулся и сказал:
   - Дело в том, что нужно отвечать за ошибки… всегда приходится отвечать за ошибки, Боря.
   Кондратьев повернулся и пошел к Таранову. На ходу он расслабил узел галстука и подкатал рукава сорочки. Он шел легко и свободно… легко… и свободно.
   Ощущение чужого взгляда было очень сильным. Обычно это ощущение предупреждало об опасности. Но сейчас опасности не было - Таранов понимал это шестым чувством. Иван оглянулся. И увидел Председателя. Председатель шел не спеша - руки в карманах. На лице - улыбка, но в глазах… в глазах нечто, что трудно объяснить. Рука Ивана сжала палку. Палка была грубоватой, увесистой, с массивной изогнутой рукоятью. Ударом такой "биты" можно без труда проломить череп.