Седов Б.. Волк среди воров (Роман)

   - Какие свидетели из ментов? Когда надо, они под присягой подтвердят все что угодно!
   - Согласен! Но есть два момента. Сиваков, насколько я его знаю, не стал бы мухлевать так низкопробно. Да и запись в служебном блокноте выглядит вполне достоверно, я сам проверял. Допустим, он ребят подговорил, и они дали нужные показания. Но в каком бы он положении оказался, если бы впоследствии выяснилось, что твоя машина в то время стояла, например, на ремонте, и десять слесарей откручивали с нее гайки? Ведь к тому времени, когда эти показания появились, Сиваков был просто физически не в состоянии все досконально проверить… После этого стали ковыряться в твоих взаимоотношениях с Киржачом. И всплыли некоторые подробности как истории с арестом Виктора Анатольевича, так и твоей столичной одиссеи. Не думаю, что Сиваков разузнал слишком многое, но этого было достаточно для того, чтобы твоя фигура вышла на первый план.
   - Оперативно сработали, молодцы!
   - Да, хотят, когда могут… То есть наоборот! Ну а дальше ты все знаешь сам. Найти тротил никто не рассчитывал, но он тем не менее оказался в твоей кладовой. Вот, по большому счет у, и все.
   - Ты уверен, что взрывчатку мне менты не подсунули?
   - А ты сам в это веришь?
   - Да черт его знает! Понимаешь, мне сначала казалось, что я внимательно наблюдал и ничего такого в их действиях не заметил. Они, кажется, сами слегка охренели, когда это нашли. А теперь думаю, что мог и прозевать.
   - Я осторожненько побеседовал с понятыми. Приличные люди, производят самое благоприятное впечатление. В один голос клянутся, что все видели своими глазами. Их, конечно, можно обвести вокруг пальца, но подговорить? Я сомневаюсь. Так же как сомневаюсь и в том, что у Сивакова было где-то заныкано больше килограмма тротила, и он только ждал случая, чтоб тебе его подложить.
   - Он был в Чечне…
   - Ну и что? Не все, кто там был, привозят с собой арсенал. Я тоже трижды мотался в командировки…
   - И ничего не привез?
   Будь они меньше знакомы или будь разговор менее напряженным, Артем не заметил бы замешательства, тенью промелькнувшего на лице друга.
   - Ничего! - с некоторым даже вызовом ответил Максим, и это послужило для Грека дополнительным доказательством того, что внезапный вопрос попал в цель. - Так вот, я предположил следующее. Взрывчатку тебе подбросили те, кто устранил Киржача, и это сделано было в течение последних трех дней. Скорее всего, непосредственно в день убийства. Объяснить, почему я установил эти сроки?
   - Если раньше - я мог сам обнаружить тротил. А рассчитать, когда менты нагрянут с обыском, уже через три часа после взрыва или только через неделю, убийца не мог…
   - Правильно мыслишь, Шарапов! Налей по этому поводу… Не так много, у меня уже здоровье не то! Не забывай, что я без минуты пенсионер, мне положено пить валерьянку с кефиром, а не глушить стаканами водку… Ну, за твое освобождение! И передай, пожалуйста, вон тот бутерброд, с бужениной. Надеюсь, хоть она не поддельная…Так вот, продолжаю! Я переговорил с Анной и выяснил, что именно позавчера, с шестнадцати до семнадцати, в вашей квартире никого не было. Она гуляла с ребенком, мама ушла в магазин, ты… Вот где был ты, мне все-таки интересно?
   - Ты еще не все рассказал.
   - Что касается фактов, то все. А свои мысли я выскажу после того, как ты объяснишься. Время поджимает, меня сюда на два часа только пустили. Так что давай исповедуйся!
   - Всего на два часа? Всегда думал, что из тюрьмы сложнее выйти, чем в нее загреметь.
   - Не тяни резину…
   Артем вздохнул и потянулся за спиртным. Подскочив к шконке, Лакин оттолкнул его руку, схватил бутылку и воткнул ее в карман брюк. Часть водки выплеснулась на штатину, образовав широкое пятно.
   - Ну вот, опять жена скажет, что пил, - Макс принялся растирать пятно ладонью, добился только того, что оно увеличилось, и махнул рукой. - Итак, подзащитный, что вы можете сказать в свое оправдание?
   - В общем, в тот вечер я просто нажрался.
   Лакин, стоя посреди камеры, вперился взглядом в лицо Грека. Словно помогая ему, лампочка под потолком помигала и добавила света. Из-за двери донеслись шаги и покашливание надзирателя. Артем опустил голову, сцепил руки, ткнулся в них подбородком. Лакин медленно кивнул:
   - Допустим! Кто это подтвердит?
   - Мой собутыльник! - Артем усмехнулся. - Только вряд ли он согласится на разговор. Не любит ментов.
   - Будет молчать, даже зная, как много зависит от его показаний? - Лакин просчитал варианты и предположил: - Твой товарищ по спорту, как там его… Напомни фамилию!
   Артем промолчал.
   - Ладно, сам найду, если надо. Насколько я помню, он у нас с законом не дружен. Но это не всегда бывает препятствием. Когда очень надо, и воры в законе идут на контакт… У него что, свежие неприятности?
   - Отсидел два месяца. На прошлой неделе соскочил под залог.
   - На этой почве и забухали?
   - Не совсем. Просто вожжа попала под хвост. Начиналось-то все цивильно! Случайно столкнулись на улице, в буквальном смысле столкнулись: я его тачку подцепил своим бампером. Без последствий, даже царапины не осталось. Но неудобно как-то было сразу сказать «до свиданья» и смыться. Поговорили немного, потом он в кабак предложил. Сказал: неизвестно, когда снова свидимся, у него скоро суд, могут запросто червонец впаять. Я согласился. Как раз часа в четыре это все началось. Потом смотрю на часы - уже восемь, пора домой собираться. А он меня - в сауну звать. Есть, мол, шикарное место, где его знают и по первому классу нам отдых организуют. Я отказался, конечно. Но как-то неубедительно отказался, наверное. Короче, он меня уговорил. Я подумал еще: пусть он сам делает все, что хочет, а я просто попарюсь, отрезвею слегка - и в родные пенаты. Оставили тачки у кабака…
   - Где это было?
   - Недалеко от «Московской»… и на такси в эту баню долбанную рванули. Она оказалась аж в Сестрорецке!
   - Та-ак… Между прочим, от «Московской» до Гатчины как раз час езды. Но ты продолжай, продолжай, алкоголик!
   - Пока мы доехали, пока то да се - уже пол-одиннадцатого. В дороге еще усугубили пивком, так что к сауне я приехал почти никакой. Одна мысль была в голове: «Зачем так нажрался?». И еще думал, что в таком виде дома лучше не появляться. Позвонил, наврал Анюте, что мы с тобой слегка загуляли…
   - Мог бы и меня предупредить.
   - Мог… Но не предупредил!
   - Я ведь, как стало известно, что джип Киржача в Гатчине подорвался, сразу тебе домой позвонил. Ничего такого не подозревая, прошу тебя к телефону и по голосу Ани чувствую, что происходит что-то не то… А вчера завертелся с делами, вот и не сообщил тебе ничего. Тем более, боялся снова на Анюту нарваться до того, как мы между собой переговорим, а ты «трубку» выключил.
   - Да аккумулятор на ней просто сдох! Я-то вчера до обеда вообще из кровати не поднимался, сказать «мяу» не мог. Только вечером до «Московской» дополз, машину забрать.
   - Она стояла там же, где оставлял? Ничего необычного не заметил? А на километраж не смотрел?
   - Да ничего я не заметил! Представь, в каком я был состоянии! Одна мысль свербила: как бы обратно добраться и на гаишников не нарваться.
   - Понятно. А в бане чем кончилось?
   - Да ничем! Выпили мы еще, потом он стал баб каких-то вызванивать. Клялся мне, что фотомодели, из самого крутого агентства. А у меня, наверное, защитная реакция сработала. Поскольку уехать я был уже не в состоянии, то, как только барышни появились, я сразу вырубился. Очухался уже в три часа ночи. К половине пятого добрался до дома. Аня с матерью сидят у окна…
   - Да-а, я всегда говорил, что в тихом омуте черти водятся! Ну и сколько раз в прошлом ты устраивал такие загулы?
   - Случалось…
   - Все с этим спортсменом?
   - Нет, с ним это было впервые.
   - Что и говорить, образ образцового семьянина слегка потускнел.
   - Да пошел ты!
   - Ладно, давай думать, как будем жить дальше, - Лакин сел рядом с Артемом, вытащил бутылку и сигареты, взял пластмассовые стаканчики. В одном из них болтались какието размокшие крошки, и Макс резким движением вытряхнул их на пол. Налил. Опять выпили молча. Лакин раскашлялся, и Артем похлопал его по спине.
   - Благодарю! Но вообще-то соизмеряй силу удара, таким и кабана убить можно… Так вот, теперь слушай меня. Не нравится мне эта история, несет от нее, как из помойки. Случайно встретились, случайно забухали… И как вовремя все это произошло! В аккурат тогда, когда было необходимо, ни позже, ни раньше!
   - Не! Я ж тот наш вечер весь перебрал по деталям.
   - Ты их много запомнил? Это так, к слову. Продолжай, я внимательно слушаю.
   - Основное запомнил. Я ж не слепой, заметил бы, будь что неладно. Тем более, откуда он мог знать, что меня занесет на «Московскую»? Я там оказался совершенно случайно.
   - Существует такая вещь, как наружное наблюдение, попросту - «хвост». Существуют и другие методы, более изощренные. Так что друга твоего я, извини, но проверю. Можешь попрежнему не говорить, кто он такой, мне это не помешает. Если не ошибаюсь, его Наилем зовут, погонялово - Хитрый. Не совсем понимаю, почему ты его так упорно скрываешь.
   - Ну не могу я назвать его, пока он сам не разрешил!
   - Своеобразный у вас кодекс чести. Хотя, может, в чем-то это и правильно. Ладно, с ним я разберусь, это не займет много времени. А вот с остальным нам придется разбираться вдвоем. То, что убийство Киржача целенаправленно вешают на тебя, свидетельствует об одном: либо заказчик, если имел место заказ, либо сам киллер входит в ближний круг связей покойного и должен неминуемо оказаться под подозрением, если с тебя оно будет снято. Врубаешься? Он на виду, и у него совершенно четкие мотивы желать Киржачу смерти. Если внимательно посмотреть, то подозреваемых оказывается не так уж и много. Хватит одной руки, чтоб их пересчитать, - Лакин принялся загибать пальцы: - Московские банкиры, пан Стрелковский, бывшая жена-Киржачиха, и его браток-Киржачок. Ну, добавим еще одного, мистера Икса, который пока нам неведом, но ошивается где-то поблизости и имеет такие же железобетонные мотивы для «мокрого», как и все остальные. Всё! - Макс покрутил сжатым кулаком. - Логично?
   - Логично!
   - Тогда наливай!
   На необитаемом острове за такую дележку огненной жидкости Артем бы лишился одного уха.
   Лакин поднял стакан:
   - Итак, задача первая: вызволить тебя с кичи. Трудно, но выполнимо. Завтра я подгоню одного адвоката, который мне многим обязан. Шустрый пацанчик, защищает самых отъявленных авторитетов. Пока он решает эту задачу, я проверю твоего друга-спортсмена. Может, уже тогда появится какая-то ясность. Если же он не при делах, то сначала ты объяснишься с Анютой, восстановишь в семье пошатнувшийся мир, а потом мы займемся Киржачихой и Киржачком. С ними попроще. Но и до москвичей можно добраться, вопрос только в желании. А желание у нас должно быть твердым и единообразным, как в армии. Помни: пока не узнаем, кто отправил Киржача к праотцам, спокойной жизни не будет. Главное - выяснить весь расклад, а там придумаем способы, как его переиграть в свою пользу. Согласен?
   Они чокнулись мягкой тарой с нагревшейся водкой.
   - Хорошо сидим, - сказал Грек. - Душевно.
   Лакин кивнул и с сосредоточенным видом принялся насвистывать какой-то мотив. Артем прислушался, вспомнил слова и поддержал:
   - Сижу на нарах, как король на именинах…
 

С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ НА СВОБОДУ

 
   Потолок…
   Потолок был незнакомый. Высокий, потрескавшийся, с грязными пятнами. Слишком высокий для современных квартир. Там, где потолок стыковался со стенами, сохранились остатки лепнины. Артем видел, что некоторые куски держатся на одном честном слове. И, в подтверждение этого, стоило ему моргнуть, как что-то обрушилось. Брякнулось на паркет, разлетелось в куски и белую пыль, хорошо видную в косом солнечном свете.
   Звук падения вызвал в затылке вспышку ноющей боли. Как при сильном похмелье: можно терпеть без зубовного скрежета, но когда длится долго, то изматывает хуже, чем удар в солнечное сплетение.
   Как он здесь оказался?
   Что произошло?
   Он лежал на спине посреди большой комнаты. Два сводчатых окна без занавесок выходили на улицу. Этаж, несомненно, высокий - видны только железные крыши соседних домов, утыканные телеантеннами. Грохот трамвая, шум от автомобилей… И запах! Чем так может пахнуть? Будто самогон где-то рядом разлили. Может, он просто нажрался? Повторил свой последний загул с другом-спортсменом…
   Вертеть головой, как и вставать, было мучительно трудно, и для начала Артем исследовал взглядом часть комнаты, которая была перед ним. Одновременно пытался расшевелить память. С памятью как-то не ладилось, не хотела она шевелиться, не давала ответов, и оттого ощущение страшной ошибки, случившейся в недавнем прошлом, только росло. Взгляд ощупывал пыльный паркет с отпечатками многих ног, два старых кресла, стоявших спинками к окнам, сервировочный столик, на котором играли хрустальными гранями два пузатых стаканчика… На полу перед столиком что-то лежало. Греков прищурился. Разбитая бутылка! Сохранилось горлышко с пробкой и прямоугольная верхняя часть. Вокруг этого растеклась лужа, которая, видимо, и издавала аромат самогона. Пожалуй, сейчас он мешал больше всего остального. Казалось, если пропадет эта вонь, то и боль в голове поутихнет.
   Артем, чуть приподнявшись, повернул голову вправо.
   Первым, что он разглядел, была распахнутая дверь в коридор. Ослепительно белая дверь казалась новехонькой на фоне загаженных стен с рваниной обоев и темного, как у негра сами знаете где, дверного проема. Если бы ктонибудь стоял в коридоре, Артем бы его не заметил. Тогда как этот, стоящий, мог бы наблюдать за ним, сколько влезет. Наблюдать, тыкать пальцем, хихикать - Артем бы ничего не заметил, настолько там было темно.
   Стоп!
   Квартира ему незнакома, и ничего, кроме комнаты, в которой сейчас почему-то валяется, он не видит, но вместе с тем твердо знает, что за дверью идет коридор, который направо, через пять метров, заканчивается выходом на лестничную площадку, а налево - кухней и туалетом. Ванной комнаты не предусмотрено, зато из кладовки, забитой всяческим хламом, можно выбраться в соседний подъезд.
   Откуда известны такие подробности?
   В голове словно переключился рубильник. Боль резко усилилась, но вместе с ней стали проявляться картинки воспоминаний. Сначала они были разрозненными, без всякой стыковки друг с другом. Словно фрагменты мозаики: помельче и покрупнее, поярче и совсем блеклые. Взятые по отдельности, они мало что проясняли. Но память подбрасывала все больше и больше подробностей; мозаика складывалась, уже некоторые куски стали понятными. Он вспомнил все, что предшествовало приходу в эту квартиру. И почти весь разговор, состоявшийся до того, как его вырубили ударом по голове. Оставались нюансы…
   И тут он увидел труп.
   Мужчина лежал на животе, неестественно вывернув голову набок, а ноги - носками внутрь. Руки были вытянуты вдоль туловища, а из спины, из-под левой лопатки, торчала рукоятка ножа. На серо-голубой тенниске вокруг раны проступило только небольшое кровяное пятно - очевидно, удар был выполнен мастерски, в нужное место, и сердце остановилось мгновенно.
   С улицы долетел перелив милицейской сирены. Артем представил, как, вызванный анонимным звонком, спешит патрульный наряд.
   А еще он представил, как эксперт, обработав рукоятку ножа, снимет пригодные для идентификации отпечатки. И эти «пальчики» будут принадлежать ему, и без того подозреваемому в одном убийстве…
 

* * *

 
   Адвокат, которого «подослал» Лакин, выглядел представительно. Все было при нем: и очки в золоченой оправе, и шикарный, но неброский костюм, и крошечный телефон, который он, в нарушение всяких правил, смог пронести в изолятор временного содержания.
   С этого и началось. Представившись, адвокат протянул «трубку»:
   - Не хотите домой позвонить? Я думаю, вашей жене будет приятно услышать ваш голос…
   Поколебавшись, Артем взял мобильник. При постороннем говорить не хотелось, но адвокат, ясное дело, не предпринял попыток выйти за дверь. Сложив на груди руки, он, чуть наклонив голову с аккуратным пробором, смотрел мимо Артема, в забранное решеткой окно под потолком.
   Разговора с Анютой не получилось. Обменялись, конечно, разными фразами, но бестолково все вышло. Наверное, от неготовности. Она прямо-таки онемела от неожиданности, он же не мог подобрать слов. Может быть, оттого, что мысленно себе повторял: надо быть лаконичнее, говорить самое главное, не рассусоливать… А что он мог сказать главного? «Я не виновен?» Так это с защитником обсуждать надо, а не с женой, она и так верит, что дело шито белыми нитками, а улики подброшены. Или не верит? Прямиком ничего не сказала, но что-то в ее голосе заставило насторожиться.
   Одним словом, если адвокат своим маневром рассчитывал Грекова подбодрить, то ничего из затеи не вышло. Артем с мрачным видом отдал сотовый телефон, и в дальнейшем больше анализировал состоявшийся разговор, чем думал, как отвечать адвокату.
   Тот так и сказал:
   - Я вижу, Артем Александрович, не оченьто вы настроены на сотрудничество. Признаться, я рассчитывал на большую откровенность. Если вы мне не доверяете, то напрасно… Что ж, случай, конечно же, не простой, но безвыходными бывают только те положения, в которые люди сами себя загоняют. Я думаю, вопрос об освобождении будет решен положительно…
   С тем он и ушел, помахивая портфелем с блестящими пряжками, оставив после себя в комнате аромат дорогого парфюма, раздражавший Артема больше, чем в первый день «сидки» - запах параши. Пожилой надзиратель отвел Грека в камеру, а спустя шесть часов он же, распахнув дверь, невозмутимо сказал:
   - С вещами на выход! Повезло тебе…
   Артем думал, что освобождать его будут Сиваков или следак, который допрашивал. Никого из них не было. Присутствовали адвокат, который успел поменять рубашку и галстук и еще сильнее облиться туалетной водой, и работник прокуратуры, больше похожий на студента младшего курса, чем на грозного следователя. Адвокат смотрел в стену, изредка косясь то на часы, то на разложенные на столе документы. Молодой следователь суетился, опускал глаза и краснел, когда путался в терминах. Разобраться в его объяснениях было не просто. Вздохнув, адвокат перехватил инициативу:
   - Все подозрения, Артем Александрович, с вас сняты. Не только в убийстве, но и в хранении боеприпасов. По данному эпизоду следствие воздержалось от предъявления вам обвинений, хотя все материалы, как я полагаю, будут выделены в отдельное производство. В связи с этим, возможно, появятся дополнительные вопросы, добросовестно осветить которые, в меру возможностей, ваш гражданский долг. Да?
   Следователь кивнул, залился краской и подтвердил еле слышно:
   - Ага…
   За спиной Грекова звякнул ключами старшина-надзиратель. То ли хотел поторопить, то ли просто неудачно переложил из руки в руку связку. Но от этого звука следак стал еще более суетлив:
   - Распишитесь вот здесь и вот здесь… Эта копия - вам.
   Взяв ручку, Грек посмотрел на адвоката. Защитник кивнул:
   - Все правильно, можно расписываться…
   Когда с бумагами было покончено, следак торопливо засунул их в прозрачную папку, сказал: «До свиданья!» и выскочил из ИВС
 
   ( Изолятор временного содержания.)
   Артему пришлось подождать минут десять, пока старшина-надзиратель выполнял свою часть формальностей. В отличие от прокурорского, у него все шло как по писаному. Вместе с Артемом ждал и защитник. При этом он все чаще и чаще смотрел на часы, а лицо его раз от разу становилось мрачнее.
   Наконец старшина распахнул тяжелую дверь.
   - Добро пожаловать на свободу, - безразлично сказал адвокат, пропуская Артема вперед.
   Бок о бок они прошли тесным, пропахшим хлоркой коридором, миновали сержанта в бронежилете и с автоматом, который был занят кроссвордом настолько, что даже не поднял головы, и оказались на улице. Там было сумрачно и накрапывал дождь.
   Артема никто не встречал.
   - Я хотел позвонить вашей жене, - сказал адвокат, - но потом решил не вмешиваться в семейную жизнь. Что касается нашего общего знакомого, по просьбе которого я вас защищал, то он просил передать, что занят и позвонит вам домой позже.
   Адвоката ждал джип с водителем. Греков подумал, что защитник предложит подбросить до дома или до ближайшего метро, но этого не случилось. Распахнув заднюю дверь огромного американского внедорожника, адвокат бросил портфель на широченный кожаный диван и в сотый раз озабоченно посмотрел на часы:
   - К сожалению, я тороплюсь, а то бы непременно подвез.
   - Ничего страшного.
   - У вас, наверное, с собой мало денег? Возьмите, это вам на такси.
   - Спасибо, - Артем посмотрел на протянутую ему сторублевку. - Я как-нибудь доберусь. Деньги у меня есть.
   - Ну, как знаете! - адвокат достал портмоне и, разгладив банкноту, убрал ее в один из кармашков, под завязку набитый тысячными купюрами. - Я вам тоже позвоню, через несколько дней. А если вам что-то понадобится, то наш общий знакомый знает, как со мной можно связаться в любой момент…
   Они обменялись рукопожатием. Адвокат нырнул в джип. Машина отвалила от тротуара, газанула и унеслась к повороту. Артем двинулся следом, не очень-то представляя себе свой маршрут. Освобождение состоялось так быстро, что он теперь не мог собраться с мыслями. Все неприятности позади? Или главные только еще предстоят? Требовалось поразмыслить, и он решил до метро прогуляться пешком. Дорога должна была занять минут двадцать. Греков поднял воротник куртки и прибавил шаг.
   На соседней улице взгляд Грекова зацепился за мужчину с пивной бутылкой, стоявшего у ларька при остановке трамвая. Мужчина стоял в пол-оборота и, стоило Артему подойти ближе, повернулся спиной. Однако сделал это с небольшим опозданием. Грек успел его узнать: старший опер Сиваков, собственной персоной. Неожиданная встреча? Или новые козни ментов? Приходилось слышать о том, как они хватают подозреваемого буквально сразу после того, как судья или следователь отпускают. Задерживают и кидают в камеру по новому обвинению.
   Сбавив ход, Артем огляделся. Если готовится провокация, то Сиваков не один. При желании сотрудников органов всегда можно выделить из толпы. Даже наметанный глаз не обязателен. Достаточно здравого смысла и интуиции. Но, как ни присматривался Артем, никого подходящего на роль коллег Сивакова не наблюдалось. На скамейке ждали трамвая три женщины и ребенок. Два кавказца разговаривали возле машины. Ловила попутку девчонка лет восемнадцати; учитывая длину юбки, стоять ей придется недолго. Ковылял бомж с авоськой пустых бутылок. Два военных курсанта обогнали Артема, чуть не наступив ему на ногу. И все!
   Сиваков стоял к нему спиной и посасывал пиво. Наверняка он видел своего подопечного и потому отвернулся. Артем достал сигарету, неторопливо размял, прикурил. Как поступить? Пройти мимо? Нет! Если подготовлена все-таки какая-то провокация, то неожиданным маневром можно спутать противнику карты. А если подставы нет, то эффект неожиданности тоже может помочь. Вдруг Сиваков ляпнет что-нибудь любопытное?
   Артем направился к нему. Когда осталось три шага, Сиваков развернулся и, прищурясь, первым сказал:
   - Привет!
   - Ждешь меня?
   - Очень ты нужен…
   Закрыв один глаз, Сиваков поднял бутылку на уровень переносицы и оценил содержимое. Если не считать пены, оставалось на дватри хороших глотка. Взболтав пиво, опер допил его, вытер уголки губ указательным и средним пальцами, поставило бутылку около урны. Не успел он сделать шаг в сторону, как крутившийся рядом бомж подхватил опустевшую тару и поковылял прочь, оглядываясь через плечо, словно бы опасался, что Греков догонит и отнимет добычу.
   Сиваков закурил. Сигареты у него были редкие, французские «галуаз блондс» в жесткой пачке синего цвета.
   Артем вспомнил характеристику, которую дал оперативнику Лакин. Пожалуй, Макс не ошибся. Трудно судить о человеке, с которым видишься всего второй раз, но экстремальные обстоятельства способствуют быстрой постановке оценок. И оценки эти, как правило, оказываются верными. Сиваков определенно вызывал некоторую симпатию. Как там Макс говорил? Уставший профессионал?
   Сиваков наклонился к окошку ларька и, нашаривая в кармане мелкие деньги, сказал:
   - Девушка! Две «тройки», пожалуйста…
   Бутылки выглядели не одинаково. Одна была перемазана клеем и имела криво прилепленную этикетку, другая выглядела опрятно. Хмыкнув, Сиваков первую зажал подмышкой, а со второй ногтем большого пальца сорвал пробку вместе со здоровенным куском золотистой фольги.
   - Держи! - сказано было так, как если б Артем заранее дал согласие или даже скинулся на выпивку вместе с оперативником.
   Артем взял. Совсем недавно не мог бы представить, что такое произойдет. А тут принял и не поморщился. Сивков воспринял это как должное. Кивнул и откупорил вторую бутылку. Слегка стукнул ее горлышком по горлышку посудины Грека и залпом осушил добрую половину. Двумя пальцами провел по губам и достал новую сигарету, но закуривать не торопился. Понюхал ее, поразминал и сказал неожиданное: