Страница:
- Я ведь в молодости тоже занимался борьбой. Классической, по-нынешнему - грекоримской. Чемпионом города стал. И тоже, как ты, из-за травмы ушел. Не удивляйся, я про тебя много чего узнал!
- И после этого законопатил в камеру? Ты всерьез веришь, что это я взорвал Киржача?
- А черт его знает! - Сиваков пожал плечами. - Меня там не было, я не видел. Но если чего-то и жаль, так только того, что в джипе было мало народу. Собрать бы десяток таких, как Киржач, и на небо!
- Что ж ты меня прессовал, если не уверен в виновности?
- Ха! Да кто тебя прессовал? Так, пару дней отдохнул за государственный счет. Тебе надо было с врагами своими вовремя разбираться и взрывчатку не разбрасывать где попало. Если достал пару шашек тротила - прячь на огороде, пока не понадобится в дело пустить, а не в кладовке держи, где всякий любопытный может руками потрогать.
- У меня сейчас не то настроение, чтобы оценить такой юмор.
- Ничего, после оценишь. Адвокат небось все уши прожужжал, каких трудов ему стоило тебя вытащить? Можешь не обольщаться и не считать себя чем-то обязанным этой мрази. При его связях дело не стоило выеденного яйца. Переговорил с кем нужно, и нашему следаку дали указание: освободить.
- Главное, что он результата добился.
- Эт-то точно! Эт-то ты верно подметил! Он результата добился, а мы в полном говне. Не смогли раскрыть очередное громкое преступление, но при этом, как и обычно, пытались повесить его на невиновного.
- Тебя волнует, что напишут в газетах?
- Меня? Я их давно не читаю. Только спортивные. Но и там в последнее время хорошие новости попадаются редко… Обвинение в убийстве адвокат твой отбил, спору нет. Хотя тоже ведь неизвестно, как бы все без его вмешательства обернулось. Могли бы и просто так отпустить, без давления сверху. И уж совершенно точно могу сказать, что за тротил тебя никто привлекать не собирался.
- Как это так?!
- Да вот так! Вот такие у нас нынче законы. Чтобы тебя не утомлять, скажу просто: не хватало прямых доказательств. Ну, лежало у тебя это «мыло» - но ведь нет свидетелей, как ты его купил и домой приволок. Ни свидетелей, ни, что было бы еще лучше, видеозаписи. Мало ли откуда оно появилось в кладовке! - Сиваков приложился к бутылке. - Интересно только, сколько же ты заплатил своему Перри Мэйсону? Не ожидал, что у тебя есть такие бабки. Он ведь даже в носу не почешет меньше, чем за тысячу зеленых.
- Да я и не платил ему ничего!
- А-а-а! - Сиваков кивнул, что-то в уме просчитал и сказал: - Тогда понятно. У тебя ж в «конторе» есть дружок? Тот, который к тебе ночью приходил, с которым вы водку хлестали. А этот адвокат давно у КГБ на крючке. Еще со времен перестройки. Только если раньше он давал информацию и помогал топить бандюков, то теперь его функции изменились. Теперь он в криминальной среде отстаивает интересы комитетчиков. Интересы по бизнесу, разумеется!
- Зачем ты мне все это говоришь?
- А почему бы мне этого не сказать?
- Откровенность за откровенность: тогда, ночью, вы нас прослушивали?
- С дружком-то твоим? - Сиваков усмехнулся. - Не надо себя переоценивать! По более серьезным делам прослушку хрен выбьешь - кто ж позволит технику на тебя изводить? Извини, не того калибра фигура!
- Как же тогда…
- Есть разные способы, - Сиваков допил пиво, поставил бутылку. Когда он выпрямлялся, из-за поворота показался трамвай. Прищурившись, Сиваков разглядел номер: - Мой! Пора домой, баиньки. Завтра тяжелый день.
Он протянул руку. Выглядело это так естественно, как будто еще недавно они не были «по разные стороны баррикад». Артем пожал и придержал его ладонь:
- Погоди! Тяжелый день - из-за меня? Начальство холку намылит?
- У нас говорят проще: вые…ут, - Сиваков ухмыльнулся. - Да, в том числе и из-за тебя. Что, хочешь покаяться? Еще не поздно написать явку.
- Настоящих убийц кто-нибудь будет искать? Или дело закрыто?
Сиваков осторожно выдернул руку:
- По моему скромному разумению, если Киржача грохнул не ты, то его грохнули москвичи. Или Стрелковский, или банкиры. Он ведь бегал от них, а они, по моей информации, не очень настойчиво, но тем не менее искали с ним встречи. Могли и найти. Только москвичи не в нашей, так сказать, юрисдикции. Руки у нас коротковаты. И ноги.
Трамвай подошел, двери открылись. Вагоновожатый пробубнил название следующей остановки.
- Ну пока! - Сиваков хлопнул Артема по плечу, перебежал проезжую часть, запрыгнул в вагон.
И, стоя на верхней ступеньке, крикнул за секунду до того, как двери закрылись:
- Только если это москвичи сделали - зачем им тебя подставлять?
Глава пятая
Дома его появления не ожидали.
Мать охнула и перекрестилась, Анюта же посмотрела с таким видом, будто хотела спросить: «Ты сбежал?».
Первым делом Артем принял ванну. Напустил горячей воды с душистой пеной - никогда раньше ему это не нравилось, а сейчас приспичило так, как если б это было единственным, от недостатка чего он страдал в заключении, - и целый час нежился. Даже задремал ненадолго. Приснилась всякая хренотень, в которой перемешались оживший Киржач, адвокат с набитым пачками «зелени» саквояжем, ироничный и усталый Сиваков, который пил пиво из кружки с хромированной откидной крышкой, тер пальцами губы и повторял: «Преступление можно раскрыть, но мы его не раскроем…». Еще кто-то мельтешил в этом сне, но их Артем и не вспомнил, когда проснулся.
Вода заметно остыла, душистая пена осела. Анюта стучала в дверь:
- Ты еще долго? Ты не уснул?
- Я сейчас!
Он выдернул пробку из ванны, включил душ, взял мочалку. Неприятный осадок, вызванный сном, улетучился.
В кухне уже был накрыт стол. Никаких особенных разносолов, но вкусно и сытно. Даже бутылка присутствовала.
- Ого! - Артем ее приподнял, разглядывая этикетку. - Откуда виски взялось?
- Разве не помнишь? Сам же принес!
Артем свернул пробку, налил в две рюмки - мать, в последнее время ставшая излишне религиозной, от употребления алкоголя воздерживалась. Даже освобождение сына не казалось ей достаточным поводом, чтобы прикоснуться к спиртному. Она и к еде-то почти что не прикасалась! Мясо не тронула, картошки взяла самую малость и только овощного салата наложила в свою тарелку три полные ложки. Не поднимая глаз от столовых приборов, все быстро съела и встала из-за стола:
- Вы тут кушайте, а я пойду, не буду мешать…
Тихо, как мышка, выскользнула в коридор, и прикрыла за собой дверь.
- Может, хоть теперь ты расскажешь, где пропадал в тот вечер? - спросила Анюта.
Артем ждал такого вопроса и заранее решил рассказать правду. Вранье, как известно, имеет свойство топить того, кто им злоупотребляет. Надо было еще тогда не секретничать, не выдумывать сказки. Давно бы получил свою законную выволочку и забыл думать об этом.
Отложив вилку, он рассказал, как было дело. Без лишних подробностей, но, в целом, верно. Сделал покаянное лицо. Наполнил стаканы, чтобы выпить за примирение. И оказался совершенно не готов к последовавшей реакции.
Анюта чуть не расколола тарелку:
- Сначала про Лакина врал, теперь заливаешь про этого! Кого следующего приплетешь? Когда врешь, так хоть имей совесть делать это так, чтобы я не заметила!
- Я говорю правду…
- Как же, ага! Между прочим, твой Наиль, или как его там, звонил позавчера!
- Ну и что?
- Ничего! Сказал, что давно не встречались. Интересовался, как у тебя идут дела.
Всхлипнув, Анюта выскочила из кухни. Артем дернулся следом, но остановился: пусть подостынет, может, тогда получится объясниться? И черт же дернул Хитрого позвонить! То по нескольку месяцев его не слышно не видно, то подворачивается в самый неподходящий момент. Специально, что ли, так делает?
Артем посмотрел на стакан, понюхал. Самогон - он и есть самогон, пусть даже облагороженный. Пить не стал. Вышел в коридор, взял с «базы» телефонную трубку. Прислушался к звукам, доносящимся из комнаты. Рыданий не было слышно. Успокоилась или уткнулась в подушку? Надо бы зайти, сесть рядом, погладить, сказать ласковые слова. Вместо этого Грек вернулся на кухню, плотно затворил дверь и принялся названивать Хитрому.
Уже набрав номер, подумал: вдруг к его линии подключились? Надо быть осторожным. Сам факт связи с Наилем значит не много, но слова надо подбирать тщательно. Впрочем, у Хитрого опыт богатый, даже без предостережений он догадается, что говорить можно, а о чем лучше даже не намекать. Или Сиваков не соврал, и у милиции нет технических возможностей взять подозреваемого под плотный колпак? Тем более, что он сейчас уже и не подозреваемый даже…
Изворачиваться и шифроваться не потребовалось. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия…» Повторив попытку, Артем вздохнул. У Наиля, как и у всякого приличного бандюка, наверняка был не один сотовый телефон, но других номеров Греков не знал. Можно было, конечно, попробовать звякнуть Наилю домой, но там, Артем был уверен, окажется бесстрастный автоответчик, оставлять сообщения на котором - дело пустое. Раз Хитрый отключил «трубку» - значит, он не хочет, чтоб его нашли. Возможно, у него свои проблемы, не менее глобальные, чем те, что постигли Артема. Когда, он говорил, назначено судебное заседание?
Аппарат Лакина тоже был выключен. Дома ответила жена:
- А Максим еще не приходил. Что-нибудь передать?
- Это Артем беспокоит. Пусть он со мной свяжется, когда будет возможность.
Все, на сегодня с делами покончено. Пора заняться личной жизнью. Поправить семейные отношения, пошатнувшиеся от последних ударов. Алкоголь в таких делах не попутчик. Артем убрал бутылку «Чивас ригал», с сомнением посмотрел на стаканы, в которых виски уже было налито. Не выливать же! Сто граммов для него - все равно, что дробина слону. Воровато оглянувшись на дверь, Грек выпил свою порцию. Закусил кружком твердокопченой колбасы, и через минуту взялся за стакан Анюты.
Неслышно подойдя к двери, она наблюдала из коридора эту картину. И не преминула ядовито сказать, как только он проглотил виски:
- Пить в одиночестве - первый признак алкоголизма.
Сказала - и прошла в ванную, заперлась там.
Артем убрал остатки еды, вымыл посуду, перекурил. Анюта не выходила. Выждав еще десять минут, он постучал в дверь, позвал ее. Без ответа. Только слышно было, как бьет в раковину сильная струя воды. Подавив раздражение, Артем пошел взглянуть на сына - он спал, - а потом переместился на их с Анютой кровать. Включил телевизор, прогнал все программы по кругу, благо кабельная студия передавала их двадцать пять штук. Остановился на каком-то боевичке. Бессмысленно и неправдоподобно, зато снято красиво.
Как ни крепился Артем, а снова потянуло в сон. Можно было встать, сделать пятьдесят отжиманий и сто двадцать прыжков - тогда бы дремота отступила. Но он промедлил, и момент был упущен.
В три часа дня на связь вышел Лакин. Он звонил по мобильнику с оживленной улицы, и слышно было неважно.
- Привет! Оклемался? Тогда за дело!
- Есть новости?
- И навалом! Записывай адрес, где мы с тобой встретимся… Записал? Тогда подгребай к половине седьмого, я уже буду ждать. В дверь так позвони: три коротких, пауза и два длинных. Запомнил?
- Не глупее других.
- Все, не опаздывай!
Макс отключился. Греков положил трубку на «базу». Судя по энергичному голосу Макса, он раздобыл какую-то важную информацию, но, как старый чекист, не рискнул озвучить ее по открытой линии связи.
- Собираешься уходить? - спросила Анюта с деланным безразличием.
… Перед небольшим спортзалом на Дальневосточном проспекте в числе прочих дорогих иномарок стояла и черная «бомба» Наиля. Вдоль всего левого борта тянулась свежая царапина, угол багажника был помят, фара разбита. Артем прошел в зал. Там занимались человек двадцать, так что Хитрого он заметил не сразу. Облаченный в синее кимоно, он отрабатывал на мешке боковые удары ногами.
- Привет! Обычное ДТП или тебя снова пытались убить?
Наиль, не опуская ноги, провел два хлестких удара, и только после этого обернулся:
- Скажи спасибо, что у тебя голос приметный. А то я уже хотел ударить на звук и только потом посмотреть, кто это такой остроумный, - Хитрый продемонстрировал, как именно он собирался уложить остряка - назад, без разворота, пяткой в солнечное сплетение, и только после этого улыбнулся: - Рад тебя видеть!
- Поговорить надо. Есть где-нибудь тихое место?
- Да пошли в тренерскую, там посидим!
В небольшой комнате с наполовину закрашенным белой краской окном переодевалась девушка. Небольшого роста, чуть пухленькая, с милым лицом и короткими рыжеватыми волосами. Кроме черных трусиков, на ней ничего не было. При появлении двух мужчин она чуть поджала губы, но не сделала попыток прикрыться. Сняла с вешалки черное кимоно, спокойно надела, тщательно завязала пояс; посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и ушла. Наиль попытался шлепнуть ее по заду, она ловко увернулась и показала кулак. Он поднял руки. Когда дверь за ней закрылась, Хитрый вздохнул:
- Классная телка! Видал, какой бюст? Все хочу ее трахнуть, а она не дает. Принципы у нее, видите ли, какие-то!
- Всех не перетрахаешь.
- Но к этому надо стремиться!
Они сели за стол.
- Что случилось-то? - Наиль скрестил на груди руки. - Не тяни резинку, говори! Я же вижу, что ты не просто так заявился…
Артем рассказал про свои неприятности. Говорил и следил за реакцией друга. Был уверен, что сумеет понять, причастен ли он к происшедшему. Как ни крути, а Лакин сумел поколебать его убежденность в случайности недавней встречи. Но так ничего и не понял. Лицо Хитрого выражения не изменило, он не покраснел, не засуетился, не задрожал. Выслушав, мрачно кивнул и посмотрел в сторону, на забеленное краской окно. После длинной паузы сказал:
- Молодец, что меня не приплел. Ты ведь, наверное, думал, что я могу быть причастен к подставе? Вот и менты бы так же подумали. А им сейчас водки не наливай, но дай в меня вцепиться… Кроме своего слова, у меня нет доказательств, что я не при делах. Но я попробую кое-что предпринять, чтобы в ситуации разобраться. Есть пара ходов…
Каких именно, Наиль сказать не успел. Дверь распахнулась, и в тренерскую ввалился здоровенный парень в спортивном костюме, с фингалом под левым глазом. Увидев Артема, он остановился, почесал затылок и обратился к Наилю:
- Слышь, дело есть!
Греков подумал, что Хитрый выставит того за порог, да еще и поучит, хотя бы словесно, приличным манерам. Но Наиль как ни в чем не бывало поднялся, и они с парнем вышли из тренерской. Далеко уходить не стали, говорили около двери, только понизили голоса. Но не настолько, чтобы скрыть тему беседы. Как только долетавший из зала шум чуть смолкал, Артем разбирал отдельные фразы. В основном те, что говорил бугай с подбитым глазом. Речь шла о боях без правил. Артем насторожился, когда понял, что имеются в виду подпольные соревнования, где бойцы сражаются до смерти, а зрители делают сумасшедшие ставки. Потеха для избранных, пресытившихся обычными состязаниями… Именно в таких боях Артем участвовал в столице.
Переговорив с парнем, Наиль вернулся к столу, но дверь за собой не закрыл и садиться не стал. Было заметно, что его занимают новые мысли, не связанные с Артемом. Перехватив взгляд, он сказал:
- Что, много услышал? Не зыркай на меня так неодобрительно! Я что, не знаю, чем ты в Москве занимался?
- А здесь об этом все знают?
- Все не все, но кому надо, тот осведомлен. Кстати, если хочешь подзаработать - только моргни. Мигом организуем турнирчик. Гонорары, конечно, не московские будут, но и противники классом пониже. По крайней мере таких, как тот черножопый, в нашем заповеднике не водится.
Греков поднялся:
- Вряд ли меня когда-нибудь заинтересует твое предложение. А сейчас пойду. Спасибо за сочувствие!
- Извини, просто с временем напряженка. Так бы подольше поговорили, может, на две головы и придумали чего дельного. Мне надо в одно место лететь, договариваться… Но не переживай, я что обещал - все сделаю в лучшем виде. Есть кого поспрошать, так что, если повезет, то узнаем, кто на тебя «мокруху» пытался повесить. Но я тут ни при чем, отвечаю! - Наиль приложил руку к сердцу.
- Я бы не пришел, если б думал иначе…
- Ты сейчас в какую сторону? А то, может, подбросить?
- Не надо.
Выходя из зала, Артем видел, как рыжеволосая девчонка дерется сразу с двумя противниками, один из которых работал в стиле кикбоксинга, а второй был чистым борцом. Получалось довольно эффектно.
Вспомнив ее грудь, Артем улыбнулся.
И только одна мысль не давала покоя: не испортил ли он всю игру, завалившись к Наилю с расспросами?
…Нужный дом находился около Сенной площади. Трехэтажный, из серого камня, обшарпанный, он так и напрашивался на капитальный ремонт. Часть квартир, видимо, уже расселили. Та, которую указал Лакин, имела отдельный вход из двора-колодца, мрачного и загаженного. Рассохшиеся кривые двери были распахнуты, на узкой лестнице воняло, как из выгребной ямы. Стараясь не испачкать ботинки и не трогая сохранившиеся перила, Артем поднялся на последний этаж. На площадке была одна дверь, металлическая, в полумраке почти сливавшаяся со стеной, и легкая вертикальная лесенка - лаз на чердак. Люк оказался открыт, и Артем заглянул в него. Чердачное помещение было большим, во всю длину дома. Пахло плесенью, лучи заходящего солнца, проникая сквозь многочисленные дыры в железной крыше, высвечивали кружащуюся в воздухе пыль. У одной из стен, под переплетением труб отопления, было свалено несколько тюфяков, окруженных частоколом пустых бутылок и пакетами с каким-то шмотьем. Артем спрыгнул с лесенки на площадку и брезгливо вытер пальцы.
До назначенного времени оставалось двадцать минут. Из-за металлической двери не доносилось ни звука. Будучи уверенным, что Макс еще не пришел, Греков надавил кнопку звонка. Три коротких, два длинных - как договаривались. Подождал и спустился во двор, где пристроился на скамейке и принялся ждать, поглядывая то на окна, то на выход из подворотни, и машинально ковыряя ногтем выжженную по центру сиденья скамейки горделивую надпись: «Жильцам дома от депутата Мамедова».
Ровно в половине седьмого на оконное стекло третьего этажа легла тень. Артем присмотрелся. Сомнений не оставалось: в квартире кто-то появился. А может, и раньше был, только не хотел открывать прежде срока? Достав мобильник, Грек набрал номер Лакина.
- Ты уже здесь?
- Я уже здесь. Хватит задницу морозить, поднимайся!
Подавать условный сигнал не потребовалось. Улыбающийся Лакин стоял в проеме открытой двери и делал приглашающие жесты. Они обменялись крепким рукопожатием. Артем переступил порог, за его спиной Макс с лязгом захлопнул дверь и громыхнул тяжелым засовом.
- Все в шпионов играешь? - Артем усмехнулся. - Явки, пароли… Чего не открыл, когда я звонил первый раз?
- Я только пришел.
- И как же ты, интересно, мимо меня просочился?
- Здесь есть второй вход. Квартирка-то непростая, ее комитет использовал еще до войны. Представляешь, сколько тайн видели эти стены?
- Представляю! Самая большая из них - как какую-нибудь агентессу, или как там их у вас называют, раскладывали на диване…
- Ну, не надо так грубо. Здесь бывали многие очень достойные люди. Приходили, чтобы настучать на коллег. Я тебе покажу чернильный прибор, довоенный. Представляешь, сколько доносов он помог написать?
Греков поморщился.
Проходя мимо кладовки, двустворчатая дверь которой была приоткрыта, Лакин стукнул в нее кулаком:
- Здесь находится потайной лаз.
- Девок водить втихаря от начальства?
Лакин хмыкнул:
- Их как раз можно и через парадное провести… Самое смешное, что об этой квартирке давно все забыли. Когда в девяностых годах нас постоянно дербанили, то сокращали, то переименовывали, все документы пропали. Ни по каким бумагам в нашей конторе она давно не проходит.
- Чего ж ее никто не догадался приватизировать?
- Это у вас, у барыг, на первом месте нажива. Только и думаете, как бы наложить лапу на все, что плохо лежит.
- Ну да, конечно! А у вас чистые руки и горячая голова.
Они вошли в комнату. Обстановка там была небогатой. Два кресла, шкаф, стол и диван, на котором «кагэбэшники» прошлых времен, по мысли Артема, и углубляли контакты с осведомителями женского пола.
- Ишь, до самого пола прогнулся, - сказал он, пихая Макса локтем.
На столе, как и было обещано, стоял чернильный прибор. Две латунные чашечки, фигурка с копьем между ними, малахитовая подставка.
- Антикварная вещь! Там, внизу, клеймо есть: девятьсот тринадцатый год. Я все думал, не забрать ли ее домой.
- И чего не забрал?
- Плохая примета, наверное…
Кроме чернильницы на столе была и бутылка в бумажном пакете, с надписями на трех языках.
- Тоже наследие прошлого?
- Плоды современности. Можешь поздравить: я ведь сегодня первый день, как гражданский, - потрогав нагрудный карман, Макс усмехнулся: - Ксиву, правда, потерял. В трамвае, наверное, карманники свистнули. Ничего, пенсионеру выговор не страшен. Вот покончим с делами и отметим немножко…
- У меня последние дни в какой-то запой превратились. Даже в тюрьме не просыхал.
- Люди, которые говорят, что пить надо меньше, и люди, которые убеждены, что пить надо как раз таки больше, едины в одном: пить надо! Но - позже. Плохо только, что нет нормальных стаканов. Придется из одноразовых. Однако сначала вернемся к нашим баранам.
Они сели в кресла. Лакин взял с подоконника пепельницу, поставил на середину стола.
- Не томи душу, говори новости.
- Самое главное, мы правильно определили круг подозреваемых. Более того: никакого «мистера Икса» не существует, можешь забыть про него. Надо отработать четыре направления. Два московских и два, так скажем, местных. Так что перспективы у нас неплохие.
- Это радует.
- Я тебя обрадую еще больше. Твой спортсмен, который Наиль, не при делах.
- Это точно?
- Девяносто девять процентов. Вы действительно столкнулись случайно. Есть у меня человечек из окружения Хитрого, он кое-что разъяснил… Просто кто-то, кто висел у тебя на хвосте, удачно воспользовался ситуацией и одолжил твою тачку. Вполне возможно, это был экспромт. То есть тебя пасли, чтобы знать, где ты будешь находиться в момент смерти Киржача. А тут - такой фарт. Кто-то и не растерялся. Ты, кстати, за собой подозрительных машин не замечал?
- Тогда - нет. А теперь, - Артем потер лоб, - Теперь-то, конечно, покажется, что позади кто-то вертелся. В черных очках и с дырявой газетой…
Артем подумал, стоит ли говорить Максу о встрече с Наилем. С одной стороны, надо его поставить в известность. Тем более, что если кто-то из знакомых Хитрого стучит ФСБ, то и об этой встрече может донести. Конечно, это маловероятно, но чем черт не шутит? Стукач мог быть в зале, когда Артем приезжал, и мог его опознать? Интересно, кто же предатель? Не та ли красотка с бюстом третьего размера? И не в этой ли комнате, на провисшем до пола диване, в перерывах между оргазмами она шептала на ухо Лакину конфиденциальную информацию?
Это все с одной стороны… А с другой - сказав «А», надо говорить «Б». То есть сообщить Лакину, что Хитрый связан с боями без правил. То есть потенциально может быть связан и со Стрелковским. Мир подпольных гладиаторов тесен, а Москва и Питер - близкие соседи. Так что Хитрый не то что «может быть связан» - он почти наверняка со Стрелковским пересекался и общие интересы имел. Если Лакин об этом не знал, то фигура Наиля предстанет перед ним в новом свете. Он снова Хитрым заинтересуется, и неизвестно, чем такой пристальный интерес для Хитрого обернется. Макс вполне может решить, что проще всего законопатить Наиля в тюрьму, и там уже с ним разбираться. Но, может быть, таинственный осведомитель давно донес и про спортивный бизнес Наиля, и Макс уже все проверил?
Артем решил промолчать. Пока промолчать. Может, в дальнейшем и придется открыть Лакину карты.
- В то же время, - продолжал Макс, - у меня возникли новые вопросы. Нестыковок в деле больше, чем я думал сначала. Не люблю бежать впереди паровоза, так что пока о них промолчу. Сейчас должен подойти один человек, который, за долю малую, согласился на разговор.
Грек, занятый своими мыслями, невпопад ляпнул:
- Твой стукач из окружения Наиля?
- Ну почему ж именно он? У меня стукачей много! Этот из другой группировки.
- Скажи, а тот, наилевский, - не баба случайно? Такая симпатичная, с короткими волосами? - Греков пальцем обозначил длину стрижки.
- Нет, не баба.
- А если бы я все-таки угадал, ты бы мне в этом признался?
- Нет, конечно! Дружба дружбой, но есть вещи, которые…
- Все понятно.
Артем подумал, как оценить ответ Макса. То ли он косвенно подтвердил, что Грек правильно догадался, то ли его «нет, не баба» надо воспринимать так, как сказано, и не искать второй смысл. Скорее всего, именно так. Что та деваха-рукопашница может знать про Наиля? Сомнительно, что он распустил бы язык, даже переспав с ней. И уж тем более не стал бы трепаться, когда между ними нет ничего общего кроме татами, на котором они занимаются. Наиль бы не дожил до своих лет, имей он привычку докладывать о своих подвигах первому встречному.
- На тот период, пока мы будем заниматься делами, надо обезопасить твою семью. Вот, держи адресок, - Лакин протянул свою визитную карточку, на обороте которой было что-то написано от руки. - Этот человек мне многим обязан и не станет задавать лишних вопросов. Я с ним уже поговорил, так что он ждет. Там их никто не сможет найти…
- И после этого законопатил в камеру? Ты всерьез веришь, что это я взорвал Киржача?
- А черт его знает! - Сиваков пожал плечами. - Меня там не было, я не видел. Но если чего-то и жаль, так только того, что в джипе было мало народу. Собрать бы десяток таких, как Киржач, и на небо!
- Что ж ты меня прессовал, если не уверен в виновности?
- Ха! Да кто тебя прессовал? Так, пару дней отдохнул за государственный счет. Тебе надо было с врагами своими вовремя разбираться и взрывчатку не разбрасывать где попало. Если достал пару шашек тротила - прячь на огороде, пока не понадобится в дело пустить, а не в кладовке держи, где всякий любопытный может руками потрогать.
- У меня сейчас не то настроение, чтобы оценить такой юмор.
- Ничего, после оценишь. Адвокат небось все уши прожужжал, каких трудов ему стоило тебя вытащить? Можешь не обольщаться и не считать себя чем-то обязанным этой мрази. При его связях дело не стоило выеденного яйца. Переговорил с кем нужно, и нашему следаку дали указание: освободить.
- Главное, что он результата добился.
- Эт-то точно! Эт-то ты верно подметил! Он результата добился, а мы в полном говне. Не смогли раскрыть очередное громкое преступление, но при этом, как и обычно, пытались повесить его на невиновного.
- Тебя волнует, что напишут в газетах?
- Меня? Я их давно не читаю. Только спортивные. Но и там в последнее время хорошие новости попадаются редко… Обвинение в убийстве адвокат твой отбил, спору нет. Хотя тоже ведь неизвестно, как бы все без его вмешательства обернулось. Могли бы и просто так отпустить, без давления сверху. И уж совершенно точно могу сказать, что за тротил тебя никто привлекать не собирался.
- Как это так?!
- Да вот так! Вот такие у нас нынче законы. Чтобы тебя не утомлять, скажу просто: не хватало прямых доказательств. Ну, лежало у тебя это «мыло» - но ведь нет свидетелей, как ты его купил и домой приволок. Ни свидетелей, ни, что было бы еще лучше, видеозаписи. Мало ли откуда оно появилось в кладовке! - Сиваков приложился к бутылке. - Интересно только, сколько же ты заплатил своему Перри Мэйсону? Не ожидал, что у тебя есть такие бабки. Он ведь даже в носу не почешет меньше, чем за тысячу зеленых.
- Да я и не платил ему ничего!
- А-а-а! - Сиваков кивнул, что-то в уме просчитал и сказал: - Тогда понятно. У тебя ж в «конторе» есть дружок? Тот, который к тебе ночью приходил, с которым вы водку хлестали. А этот адвокат давно у КГБ на крючке. Еще со времен перестройки. Только если раньше он давал информацию и помогал топить бандюков, то теперь его функции изменились. Теперь он в криминальной среде отстаивает интересы комитетчиков. Интересы по бизнесу, разумеется!
- Зачем ты мне все это говоришь?
- А почему бы мне этого не сказать?
- Откровенность за откровенность: тогда, ночью, вы нас прослушивали?
- С дружком-то твоим? - Сиваков усмехнулся. - Не надо себя переоценивать! По более серьезным делам прослушку хрен выбьешь - кто ж позволит технику на тебя изводить? Извини, не того калибра фигура!
- Как же тогда…
- Есть разные способы, - Сиваков допил пиво, поставил бутылку. Когда он выпрямлялся, из-за поворота показался трамвай. Прищурившись, Сиваков разглядел номер: - Мой! Пора домой, баиньки. Завтра тяжелый день.
Он протянул руку. Выглядело это так естественно, как будто еще недавно они не были «по разные стороны баррикад». Артем пожал и придержал его ладонь:
- Погоди! Тяжелый день - из-за меня? Начальство холку намылит?
- У нас говорят проще: вые…ут, - Сиваков ухмыльнулся. - Да, в том числе и из-за тебя. Что, хочешь покаяться? Еще не поздно написать явку.
- Настоящих убийц кто-нибудь будет искать? Или дело закрыто?
Сиваков осторожно выдернул руку:
- По моему скромному разумению, если Киржача грохнул не ты, то его грохнули москвичи. Или Стрелковский, или банкиры. Он ведь бегал от них, а они, по моей информации, не очень настойчиво, но тем не менее искали с ним встречи. Могли и найти. Только москвичи не в нашей, так сказать, юрисдикции. Руки у нас коротковаты. И ноги.
Трамвай подошел, двери открылись. Вагоновожатый пробубнил название следующей остановки.
- Ну пока! - Сиваков хлопнул Артема по плечу, перебежал проезжую часть, запрыгнул в вагон.
И, стоя на верхней ступеньке, крикнул за секунду до того, как двери закрылись:
- Только если это москвичи сделали - зачем им тебя подставлять?
Глава пятая
БЕГЛЕЦ
Дома его появления не ожидали.
Мать охнула и перекрестилась, Анюта же посмотрела с таким видом, будто хотела спросить: «Ты сбежал?».
Первым делом Артем принял ванну. Напустил горячей воды с душистой пеной - никогда раньше ему это не нравилось, а сейчас приспичило так, как если б это было единственным, от недостатка чего он страдал в заключении, - и целый час нежился. Даже задремал ненадолго. Приснилась всякая хренотень, в которой перемешались оживший Киржач, адвокат с набитым пачками «зелени» саквояжем, ироничный и усталый Сиваков, который пил пиво из кружки с хромированной откидной крышкой, тер пальцами губы и повторял: «Преступление можно раскрыть, но мы его не раскроем…». Еще кто-то мельтешил в этом сне, но их Артем и не вспомнил, когда проснулся.
Вода заметно остыла, душистая пена осела. Анюта стучала в дверь:
- Ты еще долго? Ты не уснул?
- Я сейчас!
Он выдернул пробку из ванны, включил душ, взял мочалку. Неприятный осадок, вызванный сном, улетучился.
В кухне уже был накрыт стол. Никаких особенных разносолов, но вкусно и сытно. Даже бутылка присутствовала.
- Ого! - Артем ее приподнял, разглядывая этикетку. - Откуда виски взялось?
- Разве не помнишь? Сам же принес!
Артем свернул пробку, налил в две рюмки - мать, в последнее время ставшая излишне религиозной, от употребления алкоголя воздерживалась. Даже освобождение сына не казалось ей достаточным поводом, чтобы прикоснуться к спиртному. Она и к еде-то почти что не прикасалась! Мясо не тронула, картошки взяла самую малость и только овощного салата наложила в свою тарелку три полные ложки. Не поднимая глаз от столовых приборов, все быстро съела и встала из-за стола:
- Вы тут кушайте, а я пойду, не буду мешать…
Тихо, как мышка, выскользнула в коридор, и прикрыла за собой дверь.
- Может, хоть теперь ты расскажешь, где пропадал в тот вечер? - спросила Анюта.
Артем ждал такого вопроса и заранее решил рассказать правду. Вранье, как известно, имеет свойство топить того, кто им злоупотребляет. Надо было еще тогда не секретничать, не выдумывать сказки. Давно бы получил свою законную выволочку и забыл думать об этом.
Отложив вилку, он рассказал, как было дело. Без лишних подробностей, но, в целом, верно. Сделал покаянное лицо. Наполнил стаканы, чтобы выпить за примирение. И оказался совершенно не готов к последовавшей реакции.
Анюта чуть не расколола тарелку:
- Сначала про Лакина врал, теперь заливаешь про этого! Кого следующего приплетешь? Когда врешь, так хоть имей совесть делать это так, чтобы я не заметила!
- Я говорю правду…
- Как же, ага! Между прочим, твой Наиль, или как его там, звонил позавчера!
- Ну и что?
- Ничего! Сказал, что давно не встречались. Интересовался, как у тебя идут дела.
Всхлипнув, Анюта выскочила из кухни. Артем дернулся следом, но остановился: пусть подостынет, может, тогда получится объясниться? И черт же дернул Хитрого позвонить! То по нескольку месяцев его не слышно не видно, то подворачивается в самый неподходящий момент. Специально, что ли, так делает?
Артем посмотрел на стакан, понюхал. Самогон - он и есть самогон, пусть даже облагороженный. Пить не стал. Вышел в коридор, взял с «базы» телефонную трубку. Прислушался к звукам, доносящимся из комнаты. Рыданий не было слышно. Успокоилась или уткнулась в подушку? Надо бы зайти, сесть рядом, погладить, сказать ласковые слова. Вместо этого Грек вернулся на кухню, плотно затворил дверь и принялся названивать Хитрому.
Уже набрав номер, подумал: вдруг к его линии подключились? Надо быть осторожным. Сам факт связи с Наилем значит не много, но слова надо подбирать тщательно. Впрочем, у Хитрого опыт богатый, даже без предостережений он догадается, что говорить можно, а о чем лучше даже не намекать. Или Сиваков не соврал, и у милиции нет технических возможностей взять подозреваемого под плотный колпак? Тем более, что он сейчас уже и не подозреваемый даже…
Изворачиваться и шифроваться не потребовалось. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия…» Повторив попытку, Артем вздохнул. У Наиля, как и у всякого приличного бандюка, наверняка был не один сотовый телефон, но других номеров Греков не знал. Можно было, конечно, попробовать звякнуть Наилю домой, но там, Артем был уверен, окажется бесстрастный автоответчик, оставлять сообщения на котором - дело пустое. Раз Хитрый отключил «трубку» - значит, он не хочет, чтоб его нашли. Возможно, у него свои проблемы, не менее глобальные, чем те, что постигли Артема. Когда, он говорил, назначено судебное заседание?
Аппарат Лакина тоже был выключен. Дома ответила жена:
- А Максим еще не приходил. Что-нибудь передать?
- Это Артем беспокоит. Пусть он со мной свяжется, когда будет возможность.
Все, на сегодня с делами покончено. Пора заняться личной жизнью. Поправить семейные отношения, пошатнувшиеся от последних ударов. Алкоголь в таких делах не попутчик. Артем убрал бутылку «Чивас ригал», с сомнением посмотрел на стаканы, в которых виски уже было налито. Не выливать же! Сто граммов для него - все равно, что дробина слону. Воровато оглянувшись на дверь, Грек выпил свою порцию. Закусил кружком твердокопченой колбасы, и через минуту взялся за стакан Анюты.
Неслышно подойдя к двери, она наблюдала из коридора эту картину. И не преминула ядовито сказать, как только он проглотил виски:
- Пить в одиночестве - первый признак алкоголизма.
Сказала - и прошла в ванную, заперлась там.
Артем убрал остатки еды, вымыл посуду, перекурил. Анюта не выходила. Выждав еще десять минут, он постучал в дверь, позвал ее. Без ответа. Только слышно было, как бьет в раковину сильная струя воды. Подавив раздражение, Артем пошел взглянуть на сына - он спал, - а потом переместился на их с Анютой кровать. Включил телевизор, прогнал все программы по кругу, благо кабельная студия передавала их двадцать пять штук. Остановился на каком-то боевичке. Бессмысленно и неправдоподобно, зато снято красиво.
Как ни крепился Артем, а снова потянуло в сон. Можно было встать, сделать пятьдесят отжиманий и сто двадцать прыжков - тогда бы дремота отступила. Но он промедлил, и момент был упущен.
* * *
В три часа дня на связь вышел Лакин. Он звонил по мобильнику с оживленной улицы, и слышно было неважно.
- Привет! Оклемался? Тогда за дело!
- Есть новости?
- И навалом! Записывай адрес, где мы с тобой встретимся… Записал? Тогда подгребай к половине седьмого, я уже буду ждать. В дверь так позвони: три коротких, пауза и два длинных. Запомнил?
- Не глупее других.
- Все, не опаздывай!
Макс отключился. Греков положил трубку на «базу». Судя по энергичному голосу Макса, он раздобыл какую-то важную информацию, но, как старый чекист, не рискнул озвучить ее по открытой линии связи.
- Собираешься уходить? - спросила Анюта с деланным безразличием.
… Перед небольшим спортзалом на Дальневосточном проспекте в числе прочих дорогих иномарок стояла и черная «бомба» Наиля. Вдоль всего левого борта тянулась свежая царапина, угол багажника был помят, фара разбита. Артем прошел в зал. Там занимались человек двадцать, так что Хитрого он заметил не сразу. Облаченный в синее кимоно, он отрабатывал на мешке боковые удары ногами.
- Привет! Обычное ДТП или тебя снова пытались убить?
Наиль, не опуская ноги, провел два хлестких удара, и только после этого обернулся:
- Скажи спасибо, что у тебя голос приметный. А то я уже хотел ударить на звук и только потом посмотреть, кто это такой остроумный, - Хитрый продемонстрировал, как именно он собирался уложить остряка - назад, без разворота, пяткой в солнечное сплетение, и только после этого улыбнулся: - Рад тебя видеть!
- Поговорить надо. Есть где-нибудь тихое место?
- Да пошли в тренерскую, там посидим!
В небольшой комнате с наполовину закрашенным белой краской окном переодевалась девушка. Небольшого роста, чуть пухленькая, с милым лицом и короткими рыжеватыми волосами. Кроме черных трусиков, на ней ничего не было. При появлении двух мужчин она чуть поджала губы, но не сделала попыток прикрыться. Сняла с вешалки черное кимоно, спокойно надела, тщательно завязала пояс; посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и ушла. Наиль попытался шлепнуть ее по заду, она ловко увернулась и показала кулак. Он поднял руки. Когда дверь за ней закрылась, Хитрый вздохнул:
- Классная телка! Видал, какой бюст? Все хочу ее трахнуть, а она не дает. Принципы у нее, видите ли, какие-то!
- Всех не перетрахаешь.
- Но к этому надо стремиться!
Они сели за стол.
- Что случилось-то? - Наиль скрестил на груди руки. - Не тяни резинку, говори! Я же вижу, что ты не просто так заявился…
Артем рассказал про свои неприятности. Говорил и следил за реакцией друга. Был уверен, что сумеет понять, причастен ли он к происшедшему. Как ни крути, а Лакин сумел поколебать его убежденность в случайности недавней встречи. Но так ничего и не понял. Лицо Хитрого выражения не изменило, он не покраснел, не засуетился, не задрожал. Выслушав, мрачно кивнул и посмотрел в сторону, на забеленное краской окно. После длинной паузы сказал:
- Молодец, что меня не приплел. Ты ведь, наверное, думал, что я могу быть причастен к подставе? Вот и менты бы так же подумали. А им сейчас водки не наливай, но дай в меня вцепиться… Кроме своего слова, у меня нет доказательств, что я не при делах. Но я попробую кое-что предпринять, чтобы в ситуации разобраться. Есть пара ходов…
Каких именно, Наиль сказать не успел. Дверь распахнулась, и в тренерскую ввалился здоровенный парень в спортивном костюме, с фингалом под левым глазом. Увидев Артема, он остановился, почесал затылок и обратился к Наилю:
- Слышь, дело есть!
Греков подумал, что Хитрый выставит того за порог, да еще и поучит, хотя бы словесно, приличным манерам. Но Наиль как ни в чем не бывало поднялся, и они с парнем вышли из тренерской. Далеко уходить не стали, говорили около двери, только понизили голоса. Но не настолько, чтобы скрыть тему беседы. Как только долетавший из зала шум чуть смолкал, Артем разбирал отдельные фразы. В основном те, что говорил бугай с подбитым глазом. Речь шла о боях без правил. Артем насторожился, когда понял, что имеются в виду подпольные соревнования, где бойцы сражаются до смерти, а зрители делают сумасшедшие ставки. Потеха для избранных, пресытившихся обычными состязаниями… Именно в таких боях Артем участвовал в столице.
Переговорив с парнем, Наиль вернулся к столу, но дверь за собой не закрыл и садиться не стал. Было заметно, что его занимают новые мысли, не связанные с Артемом. Перехватив взгляд, он сказал:
- Что, много услышал? Не зыркай на меня так неодобрительно! Я что, не знаю, чем ты в Москве занимался?
- А здесь об этом все знают?
- Все не все, но кому надо, тот осведомлен. Кстати, если хочешь подзаработать - только моргни. Мигом организуем турнирчик. Гонорары, конечно, не московские будут, но и противники классом пониже. По крайней мере таких, как тот черножопый, в нашем заповеднике не водится.
Греков поднялся:
- Вряд ли меня когда-нибудь заинтересует твое предложение. А сейчас пойду. Спасибо за сочувствие!
- Извини, просто с временем напряженка. Так бы подольше поговорили, может, на две головы и придумали чего дельного. Мне надо в одно место лететь, договариваться… Но не переживай, я что обещал - все сделаю в лучшем виде. Есть кого поспрошать, так что, если повезет, то узнаем, кто на тебя «мокруху» пытался повесить. Но я тут ни при чем, отвечаю! - Наиль приложил руку к сердцу.
- Я бы не пришел, если б думал иначе…
- Ты сейчас в какую сторону? А то, может, подбросить?
- Не надо.
Выходя из зала, Артем видел, как рыжеволосая девчонка дерется сразу с двумя противниками, один из которых работал в стиле кикбоксинга, а второй был чистым борцом. Получалось довольно эффектно.
Вспомнив ее грудь, Артем улыбнулся.
И только одна мысль не давала покоя: не испортил ли он всю игру, завалившись к Наилю с расспросами?
* * *
…Нужный дом находился около Сенной площади. Трехэтажный, из серого камня, обшарпанный, он так и напрашивался на капитальный ремонт. Часть квартир, видимо, уже расселили. Та, которую указал Лакин, имела отдельный вход из двора-колодца, мрачного и загаженного. Рассохшиеся кривые двери были распахнуты, на узкой лестнице воняло, как из выгребной ямы. Стараясь не испачкать ботинки и не трогая сохранившиеся перила, Артем поднялся на последний этаж. На площадке была одна дверь, металлическая, в полумраке почти сливавшаяся со стеной, и легкая вертикальная лесенка - лаз на чердак. Люк оказался открыт, и Артем заглянул в него. Чердачное помещение было большим, во всю длину дома. Пахло плесенью, лучи заходящего солнца, проникая сквозь многочисленные дыры в железной крыше, высвечивали кружащуюся в воздухе пыль. У одной из стен, под переплетением труб отопления, было свалено несколько тюфяков, окруженных частоколом пустых бутылок и пакетами с каким-то шмотьем. Артем спрыгнул с лесенки на площадку и брезгливо вытер пальцы.
До назначенного времени оставалось двадцать минут. Из-за металлической двери не доносилось ни звука. Будучи уверенным, что Макс еще не пришел, Греков надавил кнопку звонка. Три коротких, два длинных - как договаривались. Подождал и спустился во двор, где пристроился на скамейке и принялся ждать, поглядывая то на окна, то на выход из подворотни, и машинально ковыряя ногтем выжженную по центру сиденья скамейки горделивую надпись: «Жильцам дома от депутата Мамедова».
Ровно в половине седьмого на оконное стекло третьего этажа легла тень. Артем присмотрелся. Сомнений не оставалось: в квартире кто-то появился. А может, и раньше был, только не хотел открывать прежде срока? Достав мобильник, Грек набрал номер Лакина.
- Ты уже здесь?
- Я уже здесь. Хватит задницу морозить, поднимайся!
Подавать условный сигнал не потребовалось. Улыбающийся Лакин стоял в проеме открытой двери и делал приглашающие жесты. Они обменялись крепким рукопожатием. Артем переступил порог, за его спиной Макс с лязгом захлопнул дверь и громыхнул тяжелым засовом.
- Все в шпионов играешь? - Артем усмехнулся. - Явки, пароли… Чего не открыл, когда я звонил первый раз?
- Я только пришел.
- И как же ты, интересно, мимо меня просочился?
- Здесь есть второй вход. Квартирка-то непростая, ее комитет использовал еще до войны. Представляешь, сколько тайн видели эти стены?
- Представляю! Самая большая из них - как какую-нибудь агентессу, или как там их у вас называют, раскладывали на диване…
- Ну, не надо так грубо. Здесь бывали многие очень достойные люди. Приходили, чтобы настучать на коллег. Я тебе покажу чернильный прибор, довоенный. Представляешь, сколько доносов он помог написать?
Греков поморщился.
Проходя мимо кладовки, двустворчатая дверь которой была приоткрыта, Лакин стукнул в нее кулаком:
- Здесь находится потайной лаз.
- Девок водить втихаря от начальства?
Лакин хмыкнул:
- Их как раз можно и через парадное провести… Самое смешное, что об этой квартирке давно все забыли. Когда в девяностых годах нас постоянно дербанили, то сокращали, то переименовывали, все документы пропали. Ни по каким бумагам в нашей конторе она давно не проходит.
- Чего ж ее никто не догадался приватизировать?
- Это у вас, у барыг, на первом месте нажива. Только и думаете, как бы наложить лапу на все, что плохо лежит.
- Ну да, конечно! А у вас чистые руки и горячая голова.
Они вошли в комнату. Обстановка там была небогатой. Два кресла, шкаф, стол и диван, на котором «кагэбэшники» прошлых времен, по мысли Артема, и углубляли контакты с осведомителями женского пола.
- Ишь, до самого пола прогнулся, - сказал он, пихая Макса локтем.
На столе, как и было обещано, стоял чернильный прибор. Две латунные чашечки, фигурка с копьем между ними, малахитовая подставка.
- Антикварная вещь! Там, внизу, клеймо есть: девятьсот тринадцатый год. Я все думал, не забрать ли ее домой.
- И чего не забрал?
- Плохая примета, наверное…
Кроме чернильницы на столе была и бутылка в бумажном пакете, с надписями на трех языках.
- Тоже наследие прошлого?
- Плоды современности. Можешь поздравить: я ведь сегодня первый день, как гражданский, - потрогав нагрудный карман, Макс усмехнулся: - Ксиву, правда, потерял. В трамвае, наверное, карманники свистнули. Ничего, пенсионеру выговор не страшен. Вот покончим с делами и отметим немножко…
- У меня последние дни в какой-то запой превратились. Даже в тюрьме не просыхал.
- Люди, которые говорят, что пить надо меньше, и люди, которые убеждены, что пить надо как раз таки больше, едины в одном: пить надо! Но - позже. Плохо только, что нет нормальных стаканов. Придется из одноразовых. Однако сначала вернемся к нашим баранам.
Они сели в кресла. Лакин взял с подоконника пепельницу, поставил на середину стола.
- Не томи душу, говори новости.
- Самое главное, мы правильно определили круг подозреваемых. Более того: никакого «мистера Икса» не существует, можешь забыть про него. Надо отработать четыре направления. Два московских и два, так скажем, местных. Так что перспективы у нас неплохие.
- Это радует.
- Я тебя обрадую еще больше. Твой спортсмен, который Наиль, не при делах.
- Это точно?
- Девяносто девять процентов. Вы действительно столкнулись случайно. Есть у меня человечек из окружения Хитрого, он кое-что разъяснил… Просто кто-то, кто висел у тебя на хвосте, удачно воспользовался ситуацией и одолжил твою тачку. Вполне возможно, это был экспромт. То есть тебя пасли, чтобы знать, где ты будешь находиться в момент смерти Киржача. А тут - такой фарт. Кто-то и не растерялся. Ты, кстати, за собой подозрительных машин не замечал?
- Тогда - нет. А теперь, - Артем потер лоб, - Теперь-то, конечно, покажется, что позади кто-то вертелся. В черных очках и с дырявой газетой…
Артем подумал, стоит ли говорить Максу о встрече с Наилем. С одной стороны, надо его поставить в известность. Тем более, что если кто-то из знакомых Хитрого стучит ФСБ, то и об этой встрече может донести. Конечно, это маловероятно, но чем черт не шутит? Стукач мог быть в зале, когда Артем приезжал, и мог его опознать? Интересно, кто же предатель? Не та ли красотка с бюстом третьего размера? И не в этой ли комнате, на провисшем до пола диване, в перерывах между оргазмами она шептала на ухо Лакину конфиденциальную информацию?
Это все с одной стороны… А с другой - сказав «А», надо говорить «Б». То есть сообщить Лакину, что Хитрый связан с боями без правил. То есть потенциально может быть связан и со Стрелковским. Мир подпольных гладиаторов тесен, а Москва и Питер - близкие соседи. Так что Хитрый не то что «может быть связан» - он почти наверняка со Стрелковским пересекался и общие интересы имел. Если Лакин об этом не знал, то фигура Наиля предстанет перед ним в новом свете. Он снова Хитрым заинтересуется, и неизвестно, чем такой пристальный интерес для Хитрого обернется. Макс вполне может решить, что проще всего законопатить Наиля в тюрьму, и там уже с ним разбираться. Но, может быть, таинственный осведомитель давно донес и про спортивный бизнес Наиля, и Макс уже все проверил?
Артем решил промолчать. Пока промолчать. Может, в дальнейшем и придется открыть Лакину карты.
- В то же время, - продолжал Макс, - у меня возникли новые вопросы. Нестыковок в деле больше, чем я думал сначала. Не люблю бежать впереди паровоза, так что пока о них промолчу. Сейчас должен подойти один человек, который, за долю малую, согласился на разговор.
Грек, занятый своими мыслями, невпопад ляпнул:
- Твой стукач из окружения Наиля?
- Ну почему ж именно он? У меня стукачей много! Этот из другой группировки.
- Скажи, а тот, наилевский, - не баба случайно? Такая симпатичная, с короткими волосами? - Греков пальцем обозначил длину стрижки.
- Нет, не баба.
- А если бы я все-таки угадал, ты бы мне в этом признался?
- Нет, конечно! Дружба дружбой, но есть вещи, которые…
- Все понятно.
Артем подумал, как оценить ответ Макса. То ли он косвенно подтвердил, что Грек правильно догадался, то ли его «нет, не баба» надо воспринимать так, как сказано, и не искать второй смысл. Скорее всего, именно так. Что та деваха-рукопашница может знать про Наиля? Сомнительно, что он распустил бы язык, даже переспав с ней. И уж тем более не стал бы трепаться, когда между ними нет ничего общего кроме татами, на котором они занимаются. Наиль бы не дожил до своих лет, имей он привычку докладывать о своих подвигах первому встречному.
- На тот период, пока мы будем заниматься делами, надо обезопасить твою семью. Вот, держи адресок, - Лакин протянул свою визитную карточку, на обороте которой было что-то написано от руки. - Этот человек мне многим обязан и не станет задавать лишних вопросов. Я с ним уже поговорил, так что он ждет. Там их никто не сможет найти…