Страница:
— К черту! — ответил Кастет уже в приемной.
И почти бегом спустился к машине. Жанна спала на заднем сиденье, положив под голову сумочку и сложенные в лодочку ладони.
Глава 3
Глава 4
И почти бегом спустился к машине. Жанна спала на заднем сиденье, положив под голову сумочку и сложенные в лодочку ладони.
Глава 3
КАРТЫ НА СТОЛ!
День прошел в сладострастии. В знании и умении применять на практике постулаты восточного трактата «Камасутра» Жанна превзошла всех кастетовских подружек. Вместе взятых. От нее Леха узнал о существовании древнего искусства любви Каббазах[Уважаемый читатель! Редактор пытался выяснить у автора, что это за искусство, но автор хранил загадочное молчание.] и убедился в том, насколько искусно это искусство. Кроме того, выяснилось, что на Западе сейчас очень популярен домашний стриптиз, два образчика которого были продемонстрированы. Впрочем, не без некоторого труда — черные кожаные брюки плотно, как колготки, облегающие крупные девичьи формы, снимались с большим трудом, и бедная девушка, стягивая их, надолго принимала согнутое положение, что представляло большой соблазн для наблюдателя и пользователя этих самых форм.
Прерывались дважды. Первый раз — на скоротечный обед прямо в номере, второй — когда позвонил Володя. Лехе пришлось накинуть халат и выйти с ним в холл. Обслуга принесла серебряный кофейник и, для Володи, тарелочку птифюров.
— Как приобщение к тайнам полковника Исаева?
— Пытаю, — скромно ответил Кастет, — пока молчит.
— Да уж наслышаны… Ладно. А теперь, как говорится, есть две новости — похуже и получше, с чего начнем?
— Без разницы.
— Правильно, потому что обе новости — плохие. Кондратьев, ну — банкир, у которого ты был, приставил к тебе хвоста, аж на двух машинах. Один хвост я обрубил. Второй ушел — мне ж не разорваться. Так что имей это в виду. Для того он тебя и вызвал, чтобы под колпаком держать. Может, использовать как-то втемную хочет, может, грохнуть при случае. Дальше. Гена Есаул в «Монтенегро» сегодня не приедет, будет играть в катране на Среднегаванском. Прикинь, как туда сможешь попасть, думаю, все-таки через казино, там дружки его постоянно пасутся. Значит, часам к девяти надо там быть — раньше нормальные люди не играют, только шелупень всякая. Ты как, игрок по жизни, или нет?
Кастет пожал плечами. Курсантом баловался в картишки, от безделья — не из азарта, а с тех пор вроде и не играл.
— В любом случае бабок много с собой не бери, или просадишь, или сопрут. У своих, постоянных клиентов не берут — за это и жизни можно лишиться, а ты кто? Ты — бобр, у тебя выкупить — святое дело!
— Чего это я бобр? — возмутился Кастет.
— А кто ты еще? Ты с ворами на дело пошел, язык их понимать должен. По фене — бобр — богатый фраер, которого обобрать — сам бог велел! Выкупить — значит украсть из кармана. Ты книжку какую-нибудь купи про воров, почитай. Или к тебе переводчика с блатного еще приставлять? Если в катран попадешь — один будешь, мне там светиться ни к чему. Так что базар фильтруй, там воры правильные собираются, ни за что ни про что не обидят, но за слово неправильное и порешить могут. Бабу эту с собой не бери, пусть тут поспит, в катран ее все равно не пустят, а до разборок если дойдет — обуза лишняя. Дальше. После встречи с банкиром Сергачев дал добро письма рассылать. На, почитай.
Письма эти были самой главной и самой авантюрной частью плана, именно из-за писем Кирей и отказался в нем участвовать, назвал все это «чумой» и еще каким-то воровским словом, которого Кастет не запомнил, и собрался вообще уходить. Петр Петрович тогда остановил его, отозвал в сторону и что-то долго объяснял, показывая бумаги и живо жестикулируя. Кирей мрачный вернулся к столу, но в разговоре почти уже не участвовал, только слушал, недовольно морщась.
Кастет взял отпечатанный на принтере листок бумаги, повернулся к свету.
«Господа бизнесмены! С 1 мая текущего года Смотрящим по городу заступает господин Голова. С этого числа все прочие поборы и дани отменяются. Отныне плату за обеспечение вашей личной безопасности, безопасности ваших семей и процветание вашего бизнеса вы будете платить лично господину Голове. Первый взнос в Фонд безопасности Города — $1 000 000, который должен быть внесен не позднее 1 июня 2003 года. О способе передачи взноса и необходимых гарантиях вам своевременно сообщат».
— Да, бля, чума! — сказал Кастет. — И сколько таких… — он так и не смог подобрать удобного слова.
— Двадцать восемь. И одно письмо — начальнику ГУВД.
— Ни фига! Вроде не говорили ж о ментах-то!
— Все меняется, — спокойно ответил Володя, — списочек фирм ты возьми, а письмо мне отдай — ни к чему у себя держать. Лады. До встречи в казино. И силы на вечер прибереги, всякое может случиться…
Самое главное — для этого не надо долго учиться, вставать ни свет ни заря на завод, резать руки о горячую стружку, даже думать для этого совсем не надо. Нужно освоить две немудрящие операции, доступные даже среднего ума обезьяне — опустить монету в специальную дырочку и дернуть за особый рычаг. И все! Операция открывания кошелька происходит уже автоматически, без участия мозга.
Самые прозорливые рассчитывают на «Потного Джека», то есть на «Джек Пот». Выпадает он, конечно, редко, но ведь может же выпасть, может!
Но настоящие игроки пренебрежительно проходят мимо «одноруких бандитов», потому что по-настоящему большая игра идет в залах рулетки и «Блэк Джека». Там чаще всего стоит величественная тишина, прерываемая возгласами крупье, стуком жетонов и жужжанием шарика, летящего по колесу рулетки.
В этих залах собственно денег и нет, игра идет на безликие жетоны — металлические или пластмассовые кружочки, которые котируются только в этой стране игр. В другом мире на них не купишь ни хлеба, ни виски, ни самого плохонького автомобиля. Только на зеленом сукне жетоны приобретают ценность и власть, только их примет крупье и, возможно, вернет тебе в многократном размере.
Ни в одном казино Земли нет часов. Это особый мир вне времени, вне пространства — законы казино едины для Америки, России и Берега Слоновой Кости, можно не знать ни слова по-китайски и стать миллионером в пекинском казино. Вне времени и пространства царят только две вещи — азарт и число. Азарт игрока и число на рулетке, а сумма чисел на рулеточном колесе равняется 666.
Настоящий игрок Арво Ситтонен легко прошел мимо «одноруких бандитов», улыбнулся вежливым господам, осуществляющим на входе «фейсконтроль», и легким пружинистым шагом поднялся на второй этаж, туда, где шла Настоящая Игра.
Сыграл пару раз в рулетку, перешел в карточный зал — друзья Гены Есаула в рулетку не играют. И почти сразу увидел их. Три хорошо одетых господина мало отличались от остальных игроков, но мимика, но движения рук, особенно пальцев — их жесты чем-то напоминали язык глухонемых, постоянно шевелились, двигались, складывались в какие-то фигуры. И плохо уничтоженные татуировки на кистях. Господин Ситтонен пересел за их стол. Играл много. Играл по-крупному. Много проиграл, но много и выиграл. В итоге, наверное, остался при своих. Сгреб кучу фишек, небрежно высыпал в карман, встал из-за стола — в зале не поговоришь — и вышел в курительную. Почти сразу вышел один из троицы —помоложе и пошустрее.
— Вам сегодня повезло, — заискивающе сказал он.
Кастет небрежно повел плечами — мол, не для денег играем. Молодой топтался рядом, видно, не зная, что сказать дальше. Кастет решил ему помочь.
— Вы — местный человек? — спросил он с легким акцентом.
— Что? Да, конечно, местный… — молодой обрадовался продолжению разговора.
Надо было увезти этого бобра на катран и там казачнуть по полной…
— Мне мои друзья сказали, что есть место, на Среднегаванском проспекте, где идет нормальная игра, не на этот мусор, — Кастет презрительно вытащил пригоршню жетонов, — а на нормальные деньги. Я — не мальчик, я не могу играть, когда не вижу денег.
Молодой замер. На Среднегаванском был воровской катран, там правильные воры играли, и везти туда фраера?
— Я даже не знаю, где этот Среднегаванский. Есть и другие места, где на большие деньги играют, могу подсказать…
— Нет, мне друзья сказали — только там! Извините, я в другом месте узнаю, — и Кастет поднялся.
— Подождите, я у товарищей спрошу, может, они знают. Подождите, пожалуйста.
— Хорошо, я подожду, — и Кастет снова уселся в удобное кресло.
Молодого не было довольно долго, видимо, советовался с друзьями, может, звонил на катран.
— Извините, что я так долго, далеко эта улица, мало кто знает… Давайте я вас отвезу.
— Нет, спасибо. Я на машине, так что доеду сам, к тому же надо в гостиницу заехать, деньги взять, не на эти же копейки играть, — и Кастет опять потряс жетонами на пару тысяч долларов.
У молодого перехватило дыхание — бобер и так упакован выше некуда, а если еще бабок прихватит! Гена Есаул ему только спасибо за такую наколку скажет.
— Хорошо, пишите. Среднегаванский проспект, дом 3, квартира … Позвоните два раза и спросите Геннадия Сергеевича. Ехать надо…
— Я найду, спасибо.
И сунул за труды обалдевшему сявке стодолларовую купюру.
— Проходите.
Не пригласил, но позволил пройти.
Комната в квартире была одна, но большая, плотно накуренная. Шестеро бывших там мужчин повернулись на вошедшего Кастета и, не сказав ни слова, возвратились к игре. Играли, собственно, четверо сидящих за столом. Двое чуть в сторонке курили, наблюдая за игрой. Таинство игры проходило молча, без реплик, комментариев и, уж тем более, без советов.
Мужчины, и игроки и зрители, были примерно одного, неопределенного возраста — от тридцати до пятидесяти — с похожими лицами, выжженными северным солнцем, и с одинаково цепкими, быстрыми глазами.
Только один из игравших отреагировал на появление Кастета — чуть дольше других посмотрел в лицо, чуть пристальней оглядел фигуру, потом ненужно сложил свои карты стопочкой и снова разобрал.
Леха тоже внимательно посмотрел на него. Фотографии Есаула у Сергачева не оказалось, но описал он его довольно точно, так что Кастет понял — это и есть Гена Есаул — один из лидеров борисовской группировки, с недавних пор обосновавшейся в городе и уже претендующей на большую власть.
Расклад этой игры был понятен — Киреев хочет его руками убрать серьезного конкурента и остаться при этом в тени. Честный вор Кирей знать не знает карело-финна Ситтонена, к тому же оказавшегося представителем неведомого господина Головы. Кастет услышал какой-то шум, то ли звяканье посуды, то ли звон стали о сталь, но не дернулся, не повернул головы, а, выждав пару минут, тихо спросил у одного из стоявших:
— Туалет здесь есть?
Тот глянул на него и молча мотнул головой в сторону двери.
На кухне сидели еще четверо — помоложе и побойчее, с дергаными неспокойными движениями, скользким, бегающим взглядом. На столе была бутылка водки, рыба на промасленной коричневой бумаге, хлеб, стаканы и нож — классическая блатная финка с наборной ручкой. Сильно пахло планом. Один, тот, что открывал ему дверь, поднялся:
— Что?
— Да я туалет ищу, — с благополучной улыбкой сказал Кастет.
Парень показал ему облезлую, с гвоздем вместо ручки, дверь:
— Воду спусти!
Когда Кастет вернулся в комнату, один из игравших вылезал из-за стола, или проиграв, или уступая место гостю.
— Во что играешь? — спросил Гена Есаул.
А действительно, во что? В казино Кастет играл в «Блэк Джек», но играть с ворами в очко — значит просто отдать им деньги, а Лехе надо было не просто проиграть, но завести какой-то разговор, выйти на Кастета.
И Кастет сказал:
— В покер.
Гена удивленно вскинул брови, поглядел на остальных, потом кивнул головой.
— Деньги покажи!
Кастет выложил на стол пачку долларов. Гена опять кивнул головой, чуть дернул глазом, один из игроков встал:
— Пойду покурю!
На его место тут же сел другой. Наверное — карточный умелец — вантаж, выиграть у которого невозможно. Да и ладно, Кастет не выигрывать пришел…
Все шло как положено, Кастет легко выигрывал у остальных, за столом уже не царила торжественная тишина священнодействия. Игроки шумно огорчались проигрышу, говорили Кастету добрые слова, восхищались его фартом-везением и время от времени бросали косые взгляды на дверь, оказавшуюся почему-то как раз за спиной Кастета. Зрело что-то недоброе, и нужно было это «что-то» опередить.
Кастет решил идти ва-банк.
Во время очередной паузы, пока банкомет Есаул доставал новую колоду, срывал обертку и готовился тасовать, Леха сказал:
— Слушай, Гена, у меня к тебе разговор есть. Серьезный…
Наступила немая сцена, почище «ревизоровской». За весь вечер никто за столом не произнес ни одного имени или погоняла, а тут какой-то лох…
В это время в комнату влетел один из обкуренных «кухонных» парней. Поигрывая финкой и скаля зубы, он стал подступать к поднявшемуся Кастету. Начал разыгрываться подготовленный хозяевами спектакль, но уже по другому сценарию.
— Ты чего до Гены докопался, — визжал, брызгая слюной, парень, — попишу!
Кастет стоял спокойно, чуть повернувшись к парню левым плечом. Хорошая у него была позиция, удобная — и стол взглядом держал, и правая «убойная» рука наготове. Парень замер, не понимая, что делать дальше — мужик, оказывается, к Гене пришел, может, полезный мужик, но воры молчат, и получается — мужика этого резать надо. И парень бросился вперед, чтобы налететь на Лехин кулак, а бил Кастет с расчетом не в переносицу, а снизу вверх, в нос, так чтобы носовая кость внутрь ушла, в мозг.
Как дело дальше повернется — неясно, а теперь — одним бойцом меньше. Если и убил его, а Кастет бил так, чтобы убить — воры сявок не жалеют, они вроде расходного материала, для дела нужен, но и выкинуть не жаль.
Парень вылетел в раскрытую дверь, молча сполз по стене, выронил финку, повалился на бок.
— Убил ты его, что ли? — поинтересовался Есаул.
— Убил, — подтвердил Кастет, сел за стол и собрал брошенные карты.
— А ко мне у тебя какое дело?
— Да есть дело, поговорить бы надо…
— Что ж, давай поговорим. Только прошу, по лицу меня не бей, ладно?
И шестеро воров одинаково улыбнулись.
— Не люблю спиной к двери сидеть, сквозняков боюсь…
Воры переглянулись и молча сдвинулись, освобождая место. Спиной к двери не сел никто. В тишине попили чифиря, и, только когда чайник да пустые кружки унесли, Есаул спросил:
— Как звать тебя величать, гость дорогой?
— Арво. Арво Ситтонен.
— Арво? — удивился Кастет. — Пусть будет Арво. Какое слово хотел мне сказать, Арво?
Кастет посмотрел в его глаза, спрашивая, можно ли при всех.
Есаул кивнул и положил голову на правое плечо.
— Сами мы не местные, — начал Кастет. Воры опять переглянулись, юмор в их среде ценился немало. — Я из Петрозаводска, есть там человек, кличут — Голимый, он и посоветовал, езжай, говорит, Арво, в Питер, найди Гену Есаула, он горю твоему поможет, да привет заодно от Голимого передашь.
Есаул пошевелил головой, вроде кивка сделал, говори, мол, дальше.
— А дело у меня такое, нужно срочно хороших людей за бугор отправить, климат их здешний не устраивает, жарко, говорят, здесь, не по нутру. Не одного-двух, тут и речи нет, а много, нам самим такое дело не потянуть, надо к доброму человеку за помощью идти. Тогда Голимый и сказал — есть, говорит, в Питере такой человек — вор уважаемый, вес в городе имеет, все ходы-выходы знает, он и поможет.
Отодрал Есаул голову от плеча, тут Леха и увидел у него на шее шрам страшный, не от понтов Гена голову клонил, а оттого, что прямо держать тяжело.
— Хорошо говоришь, но неувязочка одна есть. Голимый второй месяц на киче парится — как мог он с тобой слова говорить?
— Так не вчера и разговор был, Россия большая, дел много, сегодня только до Питера добрался.
— А чего сами через ментов не сделаете? Телевизор включи, что ни мент, то оборотень. Денег им дать — хоть десяток паспортов тебе сделают, да еще под ручку до самолета доведут.
— Прав ты, Гена, но из-за десяти паспортов мы тебя беспокоить бы не стали, нам больше надо.
— Извини, человек, но я как олень северный, больше десяти чисел не знаю, скажи, сколько надо — дальше говорить будем.
— Сто двадцать.
— Сто двадцать? А ты мне что за это — денег дашь? Так у меня самого деньги есть!
Гена выгреб из карманов смятые купюры, много, примерно столько у Кастета было в заначке, в заднем кармане брюк.
— Знаю, что деньги у тебя есть, но знаю и то, что ты солидный вор и можешь хорошим людям помочь, а люди перед тобой в долгу не останутся. Скоро в городе перемены пойдут, большие перемены, важные, вот тогда тебе наша помощь как раз придется…
Гена подумал минуту, потер рукой шрам, сказал:
— Лады!
Есаул поднялся, за ним и остальные. Смотрели на Кастета уже по-разному, кто с интересом, а кто и с уважением.
— Скажи, где тебя искать, завтра ответ дам.
— А что меня искать, я в гостинице «Невский палас» живу, по чистому паспорту — Арво Янович Ситтонен, номер 618. Милости прошу!
На том и распрощались. За дверь провожал его сам Гена Есаул. Мертвяка из коридора убрали куда-то и слов о нем сказано не было, да и что о нем говорить — шелуха, не человек и был…
— Леха… блин, Арво! Вставай!
Жанна открыла глаза, приподнялась на локтях:
— Арво, к тебе пришли, — сказала она с удивлением.
— Кто? — спросил Леха-Арво, не разлепляя век. Жанна села в постели, с усилием всмотрелась в Володю, сказала с удивлением:
— Мужчина.
— Мужчинами не интересуюсь, — уверенно заявил Кастет, но все-таки приоткрыл один глаз.
— Хватит дуру гнать, вставай! — Володя был явно зол. — Вставай, базар есть!
— Ты? — Кастет окончательно проснулся. — Что случилось?
— Вставай, я там подожду, — и Володя вышел в соседнюю комнату.
Леха нашарил под кроватью халат, с трудом разобрался с рукавами, пошел за Володей.
— А поцелуй «С добрым утром»?
Леха на ходу изобразил воздушный поцелуй и вышел.
Володя стоял у окна, курил и, насколько мог судить Кастет, был явно не в себе.
— Ты во сколько вчера вернулся?
— Не знаю, ночью. Ты сам знаешь, ехал за мной.
— Я ж тебе говорил — в катран не поеду!
— Да?
Вчера, отъезжая от воровской квартиры, Леха заметил, что за ним тронулись три машины. Одна из них Володина, две — банкира. Значит, все в порядке, можно не устраивать гонок с отрыванием от хвоста, крутыми виражами и визгом тормозов. Тем более, что ехал он в гостиницу, адрес которой известен всему городу. И вот теперь выясняется…
— Во сколько ты вернулся? — повторил Володя.
— Не знаю. Честно — не знаю. У воров был — не до времени было, вернулся — тем более. Сам знаешь, влюбленные котлов не рассекают. Случилось что?
— Случилось! «Гостиный Двор» взорвали!
Действительно, изучая ночью под чутким руководством Жанны тантрические способы выхода в астрал посредством коитуса, Кастет слышал два неслабых взрыва — аж стекла задребезжали. Но он подумал, что это мелюзга, как всегда, развлекается с китайской пиротехникой, и не обратил внимания.
— Так ты чего, думаешь — это я взорвал?
— Я ничего не думаю, а вот Сергачев думает.
— Серьезно?
— Серьезней некуда…
— Что случилось-то, скажи толком? Взрывы я слышал — но кто же знал…
— Примерно в три пятнадцать два грузовика одновременно протаранили въездные ворота торгового комплекса «Гостиный Двор», со стороны Садовой и Перинной линии, и взорвались во внутреннем дворе. Ущерб, пострадавшие — включи телевизор — узнаешь. Сергачеву друзья его фээсбэешные ночью позвонили, он сразу на тебя подумал.
— Почему на меня? На фиг мне это надо, я ж не ваххабит какой-нибудь!
— Почему на тебя? Объясняю. Еще когда ты на квартиру свою пошел, Сергачев неладное что-то почуял. Зачем тебе идти на квартиру, заведомо зная, что там засада? Или ты баран безмозглый, типа — захотел и пошел, по фигу дрова все эти засады. А ты — не баран, уж я-то знаю. Значит, тебе обязательно надо было туда прийти, взять что-то или встретиться с кем-то. Может, ты что-то и взял, этого мы не знаем, но знаем, что туда приходил этот Аслан Мозжоев, о котором сейчас на всех языках говорят. Мы-то знаем, что дядя Аслан — никто, ларечник с Андреевского рынка. Но он не сам по себе пришел, а отправил его какой-то большой человек, зачем отправил — опять непонятно. И смотри, что получается. Два человека непонятно зачем идут в одно и то же место, опасное место, где менты их ждут. Там они встречаются, один убивает второго и благополучно уходит. Я уже не говорю о том, что для того, чтобы им спокойно встретиться и поболтать, они убивают двух омоновцев. Поверь мне, чтобы убить двух омоновцев, серьезный повод нужен…
— Погоди, ты считаешь, что я работаю с чеченами и организовал взрыв «Гостиного Двора»?
— Что я считаю — не важно, но примерно так думает Сергачев…
— Надо с ним срочно встретиться!
— Наверно, надо.
В это время из спальни донесся Жаннин голос:
— Суслик, а у нас утренний трах будет?
— Будет, потом.
— Когда потом, утро кончается…
— Да успокой ты ее, — раздраженно сказал Володя.
— Сейчас, а ты кофе пока организуй.
И Кастет скрылся в спальне.
Когда через минуту принесли заказанный Володей кофе, Кастет вышел из спальни и плотно затворил за собой дверь.
Володя удивленно посмотрел на него и спросил:
— Это ты ее трахнул так быстро или просто грохнул?
— Все нормально, — усмехнулся Кастет. В это время раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос сказал:
— Арво Янович, я — от дяди Пети.
— Слушаю вас, как его здоровье?
— Здоров, как бык. И хочет с вами встретиться, очень хочет.
— Где и когда?
— В одиннадцать, в Катькином садике.
— Хорошо. Привет дяде Пете.
Последние слова Кастет сказал уже телефонным гудкам.
Прерывались дважды. Первый раз — на скоротечный обед прямо в номере, второй — когда позвонил Володя. Лехе пришлось накинуть халат и выйти с ним в холл. Обслуга принесла серебряный кофейник и, для Володи, тарелочку птифюров.
— Как приобщение к тайнам полковника Исаева?
— Пытаю, — скромно ответил Кастет, — пока молчит.
— Да уж наслышаны… Ладно. А теперь, как говорится, есть две новости — похуже и получше, с чего начнем?
— Без разницы.
— Правильно, потому что обе новости — плохие. Кондратьев, ну — банкир, у которого ты был, приставил к тебе хвоста, аж на двух машинах. Один хвост я обрубил. Второй ушел — мне ж не разорваться. Так что имей это в виду. Для того он тебя и вызвал, чтобы под колпаком держать. Может, использовать как-то втемную хочет, может, грохнуть при случае. Дальше. Гена Есаул в «Монтенегро» сегодня не приедет, будет играть в катране на Среднегаванском. Прикинь, как туда сможешь попасть, думаю, все-таки через казино, там дружки его постоянно пасутся. Значит, часам к девяти надо там быть — раньше нормальные люди не играют, только шелупень всякая. Ты как, игрок по жизни, или нет?
Кастет пожал плечами. Курсантом баловался в картишки, от безделья — не из азарта, а с тех пор вроде и не играл.
— В любом случае бабок много с собой не бери, или просадишь, или сопрут. У своих, постоянных клиентов не берут — за это и жизни можно лишиться, а ты кто? Ты — бобр, у тебя выкупить — святое дело!
— Чего это я бобр? — возмутился Кастет.
— А кто ты еще? Ты с ворами на дело пошел, язык их понимать должен. По фене — бобр — богатый фраер, которого обобрать — сам бог велел! Выкупить — значит украсть из кармана. Ты книжку какую-нибудь купи про воров, почитай. Или к тебе переводчика с блатного еще приставлять? Если в катран попадешь — один будешь, мне там светиться ни к чему. Так что базар фильтруй, там воры правильные собираются, ни за что ни про что не обидят, но за слово неправильное и порешить могут. Бабу эту с собой не бери, пусть тут поспит, в катран ее все равно не пустят, а до разборок если дойдет — обуза лишняя. Дальше. После встречи с банкиром Сергачев дал добро письма рассылать. На, почитай.
Письма эти были самой главной и самой авантюрной частью плана, именно из-за писем Кирей и отказался в нем участвовать, назвал все это «чумой» и еще каким-то воровским словом, которого Кастет не запомнил, и собрался вообще уходить. Петр Петрович тогда остановил его, отозвал в сторону и что-то долго объяснял, показывая бумаги и живо жестикулируя. Кирей мрачный вернулся к столу, но в разговоре почти уже не участвовал, только слушал, недовольно морщась.
Кастет взял отпечатанный на принтере листок бумаги, повернулся к свету.
«Господа бизнесмены! С 1 мая текущего года Смотрящим по городу заступает господин Голова. С этого числа все прочие поборы и дани отменяются. Отныне плату за обеспечение вашей личной безопасности, безопасности ваших семей и процветание вашего бизнеса вы будете платить лично господину Голове. Первый взнос в Фонд безопасности Города — $1 000 000, который должен быть внесен не позднее 1 июня 2003 года. О способе передачи взноса и необходимых гарантиях вам своевременно сообщат».
— Да, бля, чума! — сказал Кастет. — И сколько таких… — он так и не смог подобрать удобного слова.
— Двадцать восемь. И одно письмо — начальнику ГУВД.
— Ни фига! Вроде не говорили ж о ментах-то!
— Все меняется, — спокойно ответил Володя, — списочек фирм ты возьми, а письмо мне отдай — ни к чему у себя держать. Лады. До встречи в казино. И силы на вечер прибереги, всякое может случиться…
* * *
Казино «Монтенегро» издалека привечало людей радостными огнями, сулящими невиданную удачу и процветание. Здесь было все необходимое для того, чтобы человек мог легко и быстро, за один вечер, просадить или положить к себе в карман месячную, а если хоть немного повезет, то и годовую зарплату квалифицированного токаря.Самое главное — для этого не надо долго учиться, вставать ни свет ни заря на завод, резать руки о горячую стружку, даже думать для этого совсем не надо. Нужно освоить две немудрящие операции, доступные даже среднего ума обезьяне — опустить монету в специальную дырочку и дернуть за особый рычаг. И все! Операция открывания кошелька происходит уже автоматически, без участия мозга.
Самые прозорливые рассчитывают на «Потного Джека», то есть на «Джек Пот». Выпадает он, конечно, редко, но ведь может же выпасть, может!
Но настоящие игроки пренебрежительно проходят мимо «одноруких бандитов», потому что по-настоящему большая игра идет в залах рулетки и «Блэк Джека». Там чаще всего стоит величественная тишина, прерываемая возгласами крупье, стуком жетонов и жужжанием шарика, летящего по колесу рулетки.
В этих залах собственно денег и нет, игра идет на безликие жетоны — металлические или пластмассовые кружочки, которые котируются только в этой стране игр. В другом мире на них не купишь ни хлеба, ни виски, ни самого плохонького автомобиля. Только на зеленом сукне жетоны приобретают ценность и власть, только их примет крупье и, возможно, вернет тебе в многократном размере.
Ни в одном казино Земли нет часов. Это особый мир вне времени, вне пространства — законы казино едины для Америки, России и Берега Слоновой Кости, можно не знать ни слова по-китайски и стать миллионером в пекинском казино. Вне времени и пространства царят только две вещи — азарт и число. Азарт игрока и число на рулетке, а сумма чисел на рулеточном колесе равняется 666.
Настоящий игрок Арво Ситтонен легко прошел мимо «одноруких бандитов», улыбнулся вежливым господам, осуществляющим на входе «фейсконтроль», и легким пружинистым шагом поднялся на второй этаж, туда, где шла Настоящая Игра.
Сыграл пару раз в рулетку, перешел в карточный зал — друзья Гены Есаула в рулетку не играют. И почти сразу увидел их. Три хорошо одетых господина мало отличались от остальных игроков, но мимика, но движения рук, особенно пальцев — их жесты чем-то напоминали язык глухонемых, постоянно шевелились, двигались, складывались в какие-то фигуры. И плохо уничтоженные татуировки на кистях. Господин Ситтонен пересел за их стол. Играл много. Играл по-крупному. Много проиграл, но много и выиграл. В итоге, наверное, остался при своих. Сгреб кучу фишек, небрежно высыпал в карман, встал из-за стола — в зале не поговоришь — и вышел в курительную. Почти сразу вышел один из троицы —помоложе и пошустрее.
— Вам сегодня повезло, — заискивающе сказал он.
Кастет небрежно повел плечами — мол, не для денег играем. Молодой топтался рядом, видно, не зная, что сказать дальше. Кастет решил ему помочь.
— Вы — местный человек? — спросил он с легким акцентом.
— Что? Да, конечно, местный… — молодой обрадовался продолжению разговора.
Надо было увезти этого бобра на катран и там казачнуть по полной…
— Мне мои друзья сказали, что есть место, на Среднегаванском проспекте, где идет нормальная игра, не на этот мусор, — Кастет презрительно вытащил пригоршню жетонов, — а на нормальные деньги. Я — не мальчик, я не могу играть, когда не вижу денег.
Молодой замер. На Среднегаванском был воровской катран, там правильные воры играли, и везти туда фраера?
— Я даже не знаю, где этот Среднегаванский. Есть и другие места, где на большие деньги играют, могу подсказать…
— Нет, мне друзья сказали — только там! Извините, я в другом месте узнаю, — и Кастет поднялся.
— Подождите, я у товарищей спрошу, может, они знают. Подождите, пожалуйста.
— Хорошо, я подожду, — и Кастет снова уселся в удобное кресло.
Молодого не было довольно долго, видимо, советовался с друзьями, может, звонил на катран.
— Извините, что я так долго, далеко эта улица, мало кто знает… Давайте я вас отвезу.
— Нет, спасибо. Я на машине, так что доеду сам, к тому же надо в гостиницу заехать, деньги взять, не на эти же копейки играть, — и Кастет опять потряс жетонами на пару тысяч долларов.
У молодого перехватило дыхание — бобер и так упакован выше некуда, а если еще бабок прихватит! Гена Есаул ему только спасибо за такую наколку скажет.
— Хорошо, пишите. Среднегаванский проспект, дом 3, квартира … Позвоните два раза и спросите Геннадия Сергеевича. Ехать надо…
— Я найду, спасибо.
И сунул за труды обалдевшему сявке стодолларовую купюру.
* * *
Дверь в воровской катран открылась сразу после звонков и условленной фразы. Мужчина в темной прихожей внимательно посмотрел на Кастета, ощупал быстрыми глазами фигуру, после чего закрыл дверь и хрипло сказал:— Проходите.
Не пригласил, но позволил пройти.
Комната в квартире была одна, но большая, плотно накуренная. Шестеро бывших там мужчин повернулись на вошедшего Кастета и, не сказав ни слова, возвратились к игре. Играли, собственно, четверо сидящих за столом. Двое чуть в сторонке курили, наблюдая за игрой. Таинство игры проходило молча, без реплик, комментариев и, уж тем более, без советов.
Мужчины, и игроки и зрители, были примерно одного, неопределенного возраста — от тридцати до пятидесяти — с похожими лицами, выжженными северным солнцем, и с одинаково цепкими, быстрыми глазами.
Только один из игравших отреагировал на появление Кастета — чуть дольше других посмотрел в лицо, чуть пристальней оглядел фигуру, потом ненужно сложил свои карты стопочкой и снова разобрал.
Леха тоже внимательно посмотрел на него. Фотографии Есаула у Сергачева не оказалось, но описал он его довольно точно, так что Кастет понял — это и есть Гена Есаул — один из лидеров борисовской группировки, с недавних пор обосновавшейся в городе и уже претендующей на большую власть.
Расклад этой игры был понятен — Киреев хочет его руками убрать серьезного конкурента и остаться при этом в тени. Честный вор Кирей знать не знает карело-финна Ситтонена, к тому же оказавшегося представителем неведомого господина Головы. Кастет услышал какой-то шум, то ли звяканье посуды, то ли звон стали о сталь, но не дернулся, не повернул головы, а, выждав пару минут, тихо спросил у одного из стоявших:
— Туалет здесь есть?
Тот глянул на него и молча мотнул головой в сторону двери.
На кухне сидели еще четверо — помоложе и побойчее, с дергаными неспокойными движениями, скользким, бегающим взглядом. На столе была бутылка водки, рыба на промасленной коричневой бумаге, хлеб, стаканы и нож — классическая блатная финка с наборной ручкой. Сильно пахло планом. Один, тот, что открывал ему дверь, поднялся:
— Что?
— Да я туалет ищу, — с благополучной улыбкой сказал Кастет.
Парень показал ему облезлую, с гвоздем вместо ручки, дверь:
— Воду спусти!
Когда Кастет вернулся в комнату, один из игравших вылезал из-за стола, или проиграв, или уступая место гостю.
— Во что играешь? — спросил Гена Есаул.
А действительно, во что? В казино Кастет играл в «Блэк Джек», но играть с ворами в очко — значит просто отдать им деньги, а Лехе надо было не просто проиграть, но завести какой-то разговор, выйти на Кастета.
И Кастет сказал:
— В покер.
Гена удивленно вскинул брови, поглядел на остальных, потом кивнул головой.
— Деньги покажи!
Кастет выложил на стол пачку долларов. Гена опять кивнул головой, чуть дернул глазом, один из игроков встал:
— Пойду покурю!
На его место тут же сел другой. Наверное — карточный умелец — вантаж, выиграть у которого невозможно. Да и ладно, Кастет не выигрывать пришел…
Все шло как положено, Кастет легко выигрывал у остальных, за столом уже не царила торжественная тишина священнодействия. Игроки шумно огорчались проигрышу, говорили Кастету добрые слова, восхищались его фартом-везением и время от времени бросали косые взгляды на дверь, оказавшуюся почему-то как раз за спиной Кастета. Зрело что-то недоброе, и нужно было это «что-то» опередить.
Кастет решил идти ва-банк.
Во время очередной паузы, пока банкомет Есаул доставал новую колоду, срывал обертку и готовился тасовать, Леха сказал:
— Слушай, Гена, у меня к тебе разговор есть. Серьезный…
Наступила немая сцена, почище «ревизоровской». За весь вечер никто за столом не произнес ни одного имени или погоняла, а тут какой-то лох…
В это время в комнату влетел один из обкуренных «кухонных» парней. Поигрывая финкой и скаля зубы, он стал подступать к поднявшемуся Кастету. Начал разыгрываться подготовленный хозяевами спектакль, но уже по другому сценарию.
— Ты чего до Гены докопался, — визжал, брызгая слюной, парень, — попишу!
Кастет стоял спокойно, чуть повернувшись к парню левым плечом. Хорошая у него была позиция, удобная — и стол взглядом держал, и правая «убойная» рука наготове. Парень замер, не понимая, что делать дальше — мужик, оказывается, к Гене пришел, может, полезный мужик, но воры молчат, и получается — мужика этого резать надо. И парень бросился вперед, чтобы налететь на Лехин кулак, а бил Кастет с расчетом не в переносицу, а снизу вверх, в нос, так чтобы носовая кость внутрь ушла, в мозг.
Как дело дальше повернется — неясно, а теперь — одним бойцом меньше. Если и убил его, а Кастет бил так, чтобы убить — воры сявок не жалеют, они вроде расходного материала, для дела нужен, но и выкинуть не жаль.
Парень вылетел в раскрытую дверь, молча сполз по стене, выронил финку, повалился на бок.
— Убил ты его, что ли? — поинтересовался Есаул.
— Убил, — подтвердил Кастет, сел за стол и собрал брошенные карты.
— А ко мне у тебя какое дело?
— Да есть дело, поговорить бы надо…
— Что ж, давай поговорим. Только прошу, по лицу меня не бей, ладно?
И шестеро воров одинаково улыбнулись.
* * *
Карты со стола были убраны, появился закопченный чайник и железные, коричневые внутри кружки, числом — семь. Кастет попросил разрешения пересесть:— Не люблю спиной к двери сидеть, сквозняков боюсь…
Воры переглянулись и молча сдвинулись, освобождая место. Спиной к двери не сел никто. В тишине попили чифиря, и, только когда чайник да пустые кружки унесли, Есаул спросил:
— Как звать тебя величать, гость дорогой?
— Арво. Арво Ситтонен.
— Арво? — удивился Кастет. — Пусть будет Арво. Какое слово хотел мне сказать, Арво?
Кастет посмотрел в его глаза, спрашивая, можно ли при всех.
Есаул кивнул и положил голову на правое плечо.
— Сами мы не местные, — начал Кастет. Воры опять переглянулись, юмор в их среде ценился немало. — Я из Петрозаводска, есть там человек, кличут — Голимый, он и посоветовал, езжай, говорит, Арво, в Питер, найди Гену Есаула, он горю твоему поможет, да привет заодно от Голимого передашь.
Есаул пошевелил головой, вроде кивка сделал, говори, мол, дальше.
— А дело у меня такое, нужно срочно хороших людей за бугор отправить, климат их здешний не устраивает, жарко, говорят, здесь, не по нутру. Не одного-двух, тут и речи нет, а много, нам самим такое дело не потянуть, надо к доброму человеку за помощью идти. Тогда Голимый и сказал — есть, говорит, в Питере такой человек — вор уважаемый, вес в городе имеет, все ходы-выходы знает, он и поможет.
Отодрал Есаул голову от плеча, тут Леха и увидел у него на шее шрам страшный, не от понтов Гена голову клонил, а оттого, что прямо держать тяжело.
— Хорошо говоришь, но неувязочка одна есть. Голимый второй месяц на киче парится — как мог он с тобой слова говорить?
— Так не вчера и разговор был, Россия большая, дел много, сегодня только до Питера добрался.
— А чего сами через ментов не сделаете? Телевизор включи, что ни мент, то оборотень. Денег им дать — хоть десяток паспортов тебе сделают, да еще под ручку до самолета доведут.
— Прав ты, Гена, но из-за десяти паспортов мы тебя беспокоить бы не стали, нам больше надо.
— Извини, человек, но я как олень северный, больше десяти чисел не знаю, скажи, сколько надо — дальше говорить будем.
— Сто двадцать.
— Сто двадцать? А ты мне что за это — денег дашь? Так у меня самого деньги есть!
Гена выгреб из карманов смятые купюры, много, примерно столько у Кастета было в заначке, в заднем кармане брюк.
— Знаю, что деньги у тебя есть, но знаю и то, что ты солидный вор и можешь хорошим людям помочь, а люди перед тобой в долгу не останутся. Скоро в городе перемены пойдут, большие перемены, важные, вот тогда тебе наша помощь как раз придется…
Гена подумал минуту, потер рукой шрам, сказал:
— Лады!
Есаул поднялся, за ним и остальные. Смотрели на Кастета уже по-разному, кто с интересом, а кто и с уважением.
— Скажи, где тебя искать, завтра ответ дам.
— А что меня искать, я в гостинице «Невский палас» живу, по чистому паспорту — Арво Янович Ситтонен, номер 618. Милости прошу!
На том и распрощались. За дверь провожал его сам Гена Есаул. Мертвяка из коридора убрали куда-то и слов о нем сказано не было, да и что о нем говорить — шелуха, не человек и был…
* * *
Володя вошел в номер без стука, просто открыв дверь своим ключом-паспарту.— Леха… блин, Арво! Вставай!
Жанна открыла глаза, приподнялась на локтях:
— Арво, к тебе пришли, — сказала она с удивлением.
— Кто? — спросил Леха-Арво, не разлепляя век. Жанна села в постели, с усилием всмотрелась в Володю, сказала с удивлением:
— Мужчина.
— Мужчинами не интересуюсь, — уверенно заявил Кастет, но все-таки приоткрыл один глаз.
— Хватит дуру гнать, вставай! — Володя был явно зол. — Вставай, базар есть!
— Ты? — Кастет окончательно проснулся. — Что случилось?
— Вставай, я там подожду, — и Володя вышел в соседнюю комнату.
Леха нашарил под кроватью халат, с трудом разобрался с рукавами, пошел за Володей.
— А поцелуй «С добрым утром»?
Леха на ходу изобразил воздушный поцелуй и вышел.
Володя стоял у окна, курил и, насколько мог судить Кастет, был явно не в себе.
— Ты во сколько вчера вернулся?
— Не знаю, ночью. Ты сам знаешь, ехал за мной.
— Я ж тебе говорил — в катран не поеду!
— Да?
Вчера, отъезжая от воровской квартиры, Леха заметил, что за ним тронулись три машины. Одна из них Володина, две — банкира. Значит, все в порядке, можно не устраивать гонок с отрыванием от хвоста, крутыми виражами и визгом тормозов. Тем более, что ехал он в гостиницу, адрес которой известен всему городу. И вот теперь выясняется…
— Во сколько ты вернулся? — повторил Володя.
— Не знаю. Честно — не знаю. У воров был — не до времени было, вернулся — тем более. Сам знаешь, влюбленные котлов не рассекают. Случилось что?
— Случилось! «Гостиный Двор» взорвали!
Действительно, изучая ночью под чутким руководством Жанны тантрические способы выхода в астрал посредством коитуса, Кастет слышал два неслабых взрыва — аж стекла задребезжали. Но он подумал, что это мелюзга, как всегда, развлекается с китайской пиротехникой, и не обратил внимания.
— Так ты чего, думаешь — это я взорвал?
— Я ничего не думаю, а вот Сергачев думает.
— Серьезно?
— Серьезней некуда…
— Что случилось-то, скажи толком? Взрывы я слышал — но кто же знал…
— Примерно в три пятнадцать два грузовика одновременно протаранили въездные ворота торгового комплекса «Гостиный Двор», со стороны Садовой и Перинной линии, и взорвались во внутреннем дворе. Ущерб, пострадавшие — включи телевизор — узнаешь. Сергачеву друзья его фээсбэешные ночью позвонили, он сразу на тебя подумал.
— Почему на меня? На фиг мне это надо, я ж не ваххабит какой-нибудь!
— Почему на тебя? Объясняю. Еще когда ты на квартиру свою пошел, Сергачев неладное что-то почуял. Зачем тебе идти на квартиру, заведомо зная, что там засада? Или ты баран безмозглый, типа — захотел и пошел, по фигу дрова все эти засады. А ты — не баран, уж я-то знаю. Значит, тебе обязательно надо было туда прийти, взять что-то или встретиться с кем-то. Может, ты что-то и взял, этого мы не знаем, но знаем, что туда приходил этот Аслан Мозжоев, о котором сейчас на всех языках говорят. Мы-то знаем, что дядя Аслан — никто, ларечник с Андреевского рынка. Но он не сам по себе пришел, а отправил его какой-то большой человек, зачем отправил — опять непонятно. И смотри, что получается. Два человека непонятно зачем идут в одно и то же место, опасное место, где менты их ждут. Там они встречаются, один убивает второго и благополучно уходит. Я уже не говорю о том, что для того, чтобы им спокойно встретиться и поболтать, они убивают двух омоновцев. Поверь мне, чтобы убить двух омоновцев, серьезный повод нужен…
— Погоди, ты считаешь, что я работаю с чеченами и организовал взрыв «Гостиного Двора»?
— Что я считаю — не важно, но примерно так думает Сергачев…
— Надо с ним срочно встретиться!
— Наверно, надо.
В это время из спальни донесся Жаннин голос:
— Суслик, а у нас утренний трах будет?
— Будет, потом.
— Когда потом, утро кончается…
— Да успокой ты ее, — раздраженно сказал Володя.
— Сейчас, а ты кофе пока организуй.
И Кастет скрылся в спальне.
Когда через минуту принесли заказанный Володей кофе, Кастет вышел из спальни и плотно затворил за собой дверь.
Володя удивленно посмотрел на него и спросил:
— Это ты ее трахнул так быстро или просто грохнул?
— Все нормально, — усмехнулся Кастет. В это время раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос сказал:
— Арво Янович, я — от дяди Пети.
— Слушаю вас, как его здоровье?
— Здоров, как бык. И хочет с вами встретиться, очень хочет.
— Где и когда?
— В одиннадцать, в Катькином садике.
— Хорошо. Привет дяде Пете.
Последние слова Кастет сказал уже телефонным гудкам.
Глава 4
ЧЕЧЕНЫ В ДЕРЕВНЕ ЕСТЬ?
После совещания в кабинете начальника ГУВД господа жандармы собрались у Исаева узким кругом — новоиспеченный полковник Богданов, два особо приближенных офицера и сам Исаев, конечно.
Поговорили о ночных взрывах, единодушно решили, что план, предложенный начальником ГУВД, — ни к черту, а другого плана пока нет, после чего Исаев отпустил офицеров и остался один на один с Богдановым.
— Кстати эти взрывы, очень кстати. Снимут теперь нашего начальничка. Москва меня на его место предлагает. Должность генеральская. Получу звезду — и в Первопрестольную, ты УБОП командовать останешься…
— Что со взрывами-то делать будем?
— А чего с ними делать?! Взорвали и взорвали, чечены ж, их фиг поймаешь. Сегодня здесь, завтра в своей Ичкерии. А так… — Исаев пожал плечами, — усилить патрульно-постовую службу курсантами школы милиции, повысить бдительность на осо-боохраняемых объектах… Не знаешь, что ли? У нас есть дела и поважнее. Утром получил я весточку от Гены Есаула, к нему вчера пришел бобер, заказал сто двадцать загранпаспортов. Паспорта сделаем — это херня, а вот бобра крепко пощупать надо, кто, откуда. Боюсь — не подстава ли. Займись этим, срочно займись. И еще — банкиры что-то зашевелились, письма какие-то стали получать, звонят, беспокоятся.
Исаев нажал кнопку громкой связи:
— Наденька, сколько звонков уже было по письмам этим?
— Шестнадцать, Виктор Павлович.
— Видишь, — повернулся он к Богданову, — шестнадцать писем уже, все курьерской связью, через фирму «Питерпост». Тоже срочно узнать надо — с банкирами шутки плохи, поручи кому-нибудь, хоть Марчуку тому же. Видишь, сколько дел, а ты — взрывы, взрывы… Иди, работай, полковник!
Проходя через секретарскую, Богданов заметил, что Наденька сегодня странно одета — милицейский китель с погонами старшего лейтенанта и неуставная юбочка, чуть шире офицерского ремня, из которой выпирали мясистые розовые ляжки.
Поговорили о ночных взрывах, единодушно решили, что план, предложенный начальником ГУВД, — ни к черту, а другого плана пока нет, после чего Исаев отпустил офицеров и остался один на один с Богдановым.
— Кстати эти взрывы, очень кстати. Снимут теперь нашего начальничка. Москва меня на его место предлагает. Должность генеральская. Получу звезду — и в Первопрестольную, ты УБОП командовать останешься…
— Что со взрывами-то делать будем?
— А чего с ними делать?! Взорвали и взорвали, чечены ж, их фиг поймаешь. Сегодня здесь, завтра в своей Ичкерии. А так… — Исаев пожал плечами, — усилить патрульно-постовую службу курсантами школы милиции, повысить бдительность на осо-боохраняемых объектах… Не знаешь, что ли? У нас есть дела и поважнее. Утром получил я весточку от Гены Есаула, к нему вчера пришел бобер, заказал сто двадцать загранпаспортов. Паспорта сделаем — это херня, а вот бобра крепко пощупать надо, кто, откуда. Боюсь — не подстава ли. Займись этим, срочно займись. И еще — банкиры что-то зашевелились, письма какие-то стали получать, звонят, беспокоятся.
Исаев нажал кнопку громкой связи:
— Наденька, сколько звонков уже было по письмам этим?
— Шестнадцать, Виктор Павлович.
— Видишь, — повернулся он к Богданову, — шестнадцать писем уже, все курьерской связью, через фирму «Питерпост». Тоже срочно узнать надо — с банкирами шутки плохи, поручи кому-нибудь, хоть Марчуку тому же. Видишь, сколько дел, а ты — взрывы, взрывы… Иди, работай, полковник!
Проходя через секретарскую, Богданов заметил, что Наденька сегодня странно одета — милицейский китель с погонами старшего лейтенанта и неуставная юбочка, чуть шире офицерского ремня, из которой выпирали мясистые розовые ляжки.