Страница:
К обеду вернулись в лагерь, а после начали отрабатывать бросок к зданию через простреливаемое открытое пространство методом «сближение перебежками». Суть метода заключалась в том, что каждый взвод наступает цепью со своей стороны объекта последовательными перебежками в составе «двоек», то есть один солдат выполняет перебежку, а сосед по цепи прикрывает его. Данный метод эффективен, когда требуется максимальная огневая поддержка, но участок местности не имеет достаточного количества укрытий, а цель атаки при этом расположена фронтально, относительно четко локализована, и отсутствует обстрел противником с флангов.
Первый солдат обеспечивает огневую поддержку второму, который выполняет перебежку длиной 10–12 метров или продолжительностью около трех – четырех секунд. Второй солдат залегает и открывает подавляющий огонь, пока первый аналогичной перебежкой выдвигается на рубеж несколько впереди второго, в шахматном порядке, и, в свою очередь, залегает, открывает огонь и так далее. Окна штурмуемого здания в целом представляет собой вертикально возвышенные цели, что несколько снижает опасность задеть своих, но, тем не менее, слишком резко менять направление при перебежке не рекомендуется – лучше, не теряя скорости на зигзаги, успеть преодолеть по прямой максимальное расстояние. При этом имеет смысл каждую отдельную перебежку совершать под небольшим углом, последовательно влево и вправо по отношению к общему направлению атаки, чтобы не облегчать врагам прицеливание. В прямолинейно движущийся объект с верхних этажей проще целиться – можно взять некоторое упреждение и дождаться, пока цель сама «вбежит» в перекрестье прицела.
До вечера офицеры заставляли бойцов повзводно бегать и ползать по поляне в атакующих порядках, пока слаженность, скорость и скоординированность не достигли приемлемого уровня. Наконец, уже после наступления конкретной темноты, скомандовали отбой, велев перед сном проверить тело и одежду на предмет клещей и прочих паразитов, которых можно было нацеплять в траве.
На следующий день до обеда пристреляли автоматы, затем были стрельбы из гранатометов. У подствольника был своеобразный прицел, но им было не слишком удобно пользоваться, разве что для навесной стрельбы, проще было лепить «на глазок». Вот для того, чтобы прочувствовать траекторию выстрела и потратили по несколько гранат. Метнули также по паре ручных гранат. «Реактивных» гранатометчиков и их вторые номера грузили плотнее: заставляли приводить оружие в боевое положение и перезаряжаться на скорость, стрелять по мишеням на дальние дистанции. Остальные смотрели и слушали на всякий случай, чтоб тоже владеть темой, если что. На корпусах гранатометов имелись картинки по правилам применения и технике безопасности.
При выстреле из многоразового РПГ или РПО, согласно инструкции, позади сопла возникал опасный сектор, образуемый реактивной струей вышибного заряда, что обязывало выдерживать за спиной стрелка некоторое свободное от людей и предметов пространство, размер которого зависим от характера местности и угла наклона стрельбы. Кроме того, при выстреле следует обеспечивать минимально безопасное расстояние около 30 сантиметров между пусковой трубой и поверхностью, чтобы раскрывающиеся в полете хвостовые стабилизаторы не зацепились. Для облегчения стрельбы с упором имелись сошки, которые на одноразовых РПГ отсутствовали. При стрельбе из положения лежа, во избежание поражения реактивной струей стрелка, пусковая труба должна размещается и удерживается на плече таким образом, чтобы не находится на линии тела, обеспечивая выброс газов назад в безопасном направлении. Хотя рекомендованная техника безопасности была отчасти перестраховочной, но на практике грубо нарушать инструкцию все же не следовало. Например, практически, для обеспечения минимально достаточной безопасной дистанции от сопла пусковой трубы до препятствия в относительно незамкнутом пространстве могло хватить и метра три-четыре, но ближе, особенно в тесном помещении, у стрелка уже есть реальный риск получения контузии или полета мордой вперед.
Доплер отметил, что вообще-то, на операции, где много приходится топать своим ходом, предпочитают брать именно телескопические раздвижные тубусы одноразовых РПГ по нескольку штук в одни руки, потому, что они существенно легче, компактнее, их можно выбросить после выстрела и не таскать пустую трубу. Кроме того, в тех моделях одноразовых РПГ, что берет отряд, позади вышибного заряда в стволе расположена противомасса – небольшое количество незамерзающей негорючей жидкости в разрушаемом контейнере. В момент выстрела жидкость частично выбрасывается из тубуса назад в виде брызг, частично испаряется, значительно уменьшая выхлоп газов стартового заряда. Для многоразовых РПГ тоже имеется возможность применения подобной технологии сокращения опасной зоны позади стрелка – за счет применения противомассы, состоящей из кусочков легкого пластика, выталкиваемых назад при выстреле. Но противомасса увеличивает вес выстрела почти на треть, поэтому, учитывая, что боекомплект предстоит нести на себе, а стрелять в основном придется не из помещений, а наоборот, снаружи по зданию, многоразовые гранатометы, входящие в арсенал отряда, такими характеристиками не обладают. Зато многоразовый РПГ имеет в два с лишним раза большую эффективную дальность (за счет комбинирования стартового вышибного заряда и маршевого реактивного двигателя гранаты), возможность носить к одной единице оружия боекомплект, состоящий из разных типов гранат – против бронетехники, против укреплений, против пехоты. И, хотя сама реактивная граната не имеет головки самонаведения, активный прицел с дальномером и баллистическим вычислителем позволяет автоматически определять упреждение, исходя из скорости движущегося объекта, что позволяет эффективно поражать с существенной дистанции бронетехнику на ходу и даже иметь реальный шанс на попадание по относительно тихоходным низколетящим воздушным целям. А тащить «трубу» без выстрелов обратно на себе, чтобы сдать в оружейку и отчитаться, не придется, так как после выполнения миссии группу эвакуируют воздушным транспортом. Короче, для полноты ассортимента надо иметь под рукой разные варианты.
– Мужайтесь, сынки, вы нужны своей стране, Родина вас не забудет, – обнадежил счастливых обладателей грозного оружия Доплер.
После стрельб закрепляли тактику штурма. Доплер, показывая на голограмме поместья, размеренно повторял то, что уже объяснял раньше:
– Что бы ни случилось, действуйте по плану: держать темп и обеспечивать общую плотность огня. Не зацикливайтесь на поражении целей, это на броске не главное. Хотя, конечно, желательно выбить как можно больше охранников еще до проникновения в само здание, но ваша основная задача – не дать противнику вести прицельный огонь, то есть обрабатывайте каждый свой сектор окон беглыми сериями одиночных. Грамотные вояки не высовываются из проемов, а ведут огонь из глубины помещения в более узком секторе. Так что, если не видите силуэта врага, просто цельтесь над нижним краем оконного проема в первую очередь в правый от вас угол. Огнеметчики ведут огонь по значимым целям, например, по пулеметным или снайперским позициям. Гранатометчики – по своему усмотрению. Не забывайте при этом технику безопасности. Пулеметчики с флангов работают короткими очередями. Магазины автоматчиков для штурма должны быть снаряжены трассирующими патронами – обороняющиеся нас все равно видят, раз место открытое, но наши густые трассеры будут давить им на нервы, и снижать остроту зрения в темноте. В очках следует активировать фильтр по яркости, иначе сами ни хрена видеть не будете. Спецрежимами пользоваться умеренно и беречь остроту собственного естественного ночного зрения – глянуть, сориентироваться и снова на обычный, иначе ПНВ, несмотря на электронную защиту, может засветить близкая вспышка, а в инфракрасный, неровен час, что-нибудь проглядите, да и энергозапас элементов питания надо экономить. Главное – пробиться к зданию, а там – последовательная зачистка снизу вверх, вы уже знаете, что делать, к этому я вас и готовил.
После обеда по второму кругу отрабатывали технику перемещения и взаимодействия. К закату второго дня, когда снаряжение было подготовлено, проверено, перепроверено и уложено, бойцам скомандовали отбой, чтобы дать побольше времени на отдых. Это была последняя возможность нормально выспаться под крышей с удобством. Штырь заключил:
– Для салаг сойдет, Сержант неплохо вас натаскал за полтора месяца. Завтра перед рассветом выступаем. Ждать нельзя: Лутар может уехать по срочным делам, может увеличить гарнизон или к нему кто-нибудь со своими людьми подтянется, короче надо действовать. Жаль, – он оглядел свой взвод, – я бы вас еще погонял… И еще. Вы после жесткой учебки, а у Доплера, как я понимаю, другой и быть не может, раз уж он с вами на дело идти подрядился, возможно, думаете, что стали непомерно кручеными, как поросячий хвост, отрастили медные яйца, и что вам сам черт теперь не брат. Если так, то это рискованное заблуждение. Поверьте человеку, который кое-что повидал, пока вы не пережили свой первый реальный бой – вы еще не родились как солдаты, пока не ощутили прямую и явную угрозу смерти – недостаточно поняли жизнь. Нам противостоят действительно опасные люди и условия, помните об этом и не расслабляйтесь… Разойтись.
Проснулся Сплин под утро, как ни странно, сам – от холода и сопутствующего дикого желания отлить. В палатке стоял запах новой экипировки, носок и ботинок, раздавалось нестройное сопение. Наличествовал также слабый пердежный дух, в котором смутно угадывались продукты переработки ужина. На улице было гораздо холоднее, стоял густой туман, так что сортир был найден вслепую исключительно по запаху. Было еще темно, Сплин вернулся, залез в спальник.
– Длинный, хули полог не задернул, когда выходил – не в трамвае! – кутаясь, недовольно буркнул Роуч, чья койка находилась возле выхода. – Зассанец, нах…
В ответ Сплин показал ему средний палец:
– Закаляйся… Ты вообще храпишь, как старый пердун, и спать людям не даешь.
Ловя последние минуты покоя в тепле и уюте, он дождался официального подъема, после чего быстро привел себя в порядок и вышел с вещами на полянку ожидать остальных.
Народ возился со снаряжением, наносил маскировочный грим, клацало оружие, стоял нестройный гомон вопросов-ответов. Было еще прохладно, мошкары пока не было, постепенно светлело небо. Вскоре, подгоняемые офицерами, собрались все. В лагере не осталось ничего ценного. Сторожевые лазеры и незначительные остатки неиспользованного снаряжения уложили в специальный тайник под землю. Оказалось, лазеры за минувшую ночь настреляли с десяток разного рода зверушек, пытавшихся проникнуть на территорию лагеря. Опасными казались только два: существо, похожее на пуму с кисточками на ушах, но более вытянутой мордой и нечто типа сухопутного осьминога размером с кабанчика без видимых зубов, но премерзкого вида. В местах попаданий лазера были подпалины. Ультразвуковой барьер их не задержал – то ли голод был сильнее дискомфорта и ощущения опасности, вызываемых излучением, то ли строение органов слуха было недостаточно восприимчивым к нему. Обе туши были уже заметно поглоданы. Слэш, который провел на Фурии полторы недели и участвовал в оборудовании лагеря к приему группы пояснил:
– Опасного зверья конкретно в этих местах уже не так много, как во времена начального освоения, да и воюют тут все со всеми уже больше десятка лет, так что фауна пуганная, на толпу не нападает обычно. Но по одному и ночами осторожнее, голод – не тетка, а сравнительные размеры – не аргумент. Одному вообще даже срать не советую. Я серьезно – один гадит, второй прикрывает его задницу. И с оружием не расставайтесь: в одной руке штаны в другой – пушка и башкой вертите во все стороны, если хотите ее сохранить.
Вскоре прибыла пара вертушек, которая подбросила их до границы, за которой уже следовало двигаться скрытно. На этот раз летели низко, огибая рельеф, а не поверх, как по пути до лагеря.
Вертолеты выгрузили их и улетели обратно. Каждый офицер обошел своих, велел попрыгать, чтоб ничего не брякало. Рации велели установить на меньшую мощность передачи, чтобы сократить радиус обнаружения пеленгаторами, которые могли наличествовать у наземных патрульных команд или воздушных судов. Поначалу Сплину показалось, что снаряжение не такое уж и тяжелое, а вчера он зря напрягался, представляя, что придется со всем этим переть три дня по пересеченке на жаре. Доплер бросил:
– Первый привал через полтора часа: доводка снаряги и завтрак. Обед будет в ужин. Автоматы – на непрерывный огонь, патрон дослать, но палец на спуске не держать. Строимся в колонну по двое с интервалом в восемь – десять шагов и попиздовали.
Отделение Сплина сначала шло замыкающим, последним шел Штырь, он делал энергичные внушения, если кто-то начинал отставать или не выдерживал должный интервал в колонне. Доплер вел их звериными тропами, руслами ручьев, куда входили и откуда выходили под углом к общему направлению по камням или наоборот, по жидкой бесформенной грязи, чтобы не оставлять в прибрежной полосе долговременных следов. Тропы, проторенные крупными, относительно безопасными животными, выгодны были еще и тем, что следы отряда довольно быстро и надежно уничтожались естественным путем – затаптывались зверями. Местами, если попутных троп не было, сквозь плотные заросли приходилось прорубаться по очереди. По ровной местности идти было не особенно тяжело, но когда Сплин сделал двести шагов вверх по первому же склону, то почувствовал, что у него реально трясутся колени. Прорубаясь сквозь джунгли в свою очередь, он незаметно ожегся пыльцой какого-то злобного растения – и теперь на открытых по локоть руках выскочили жгучие волдыри. На кой хер рукава закатал, балбес? На ходу обработав руки антисептиком, Сплин, сопя носом и сплевывая клейкую слюну, затягивающую горло, пер вместе с остальными дальше, стараясь сохранить дыхание.
Взошло солнце. Его лучи не могли пробиться сквозь кроны деревьев, но испарения от растительности так подняли влажность, что ощущение было, будто они в полной амуниции попали в парную. Ветра не было, а если и был, его гасили деревья. Бронежилет имел подкладку с ячеистой структурой, которая одновременно выполняла роль амортизатора при внешних воздействиях и обеспечивала обновляемую воздушную прослойку для вентиляции. Но в данных условиях при существенной физической нагрузке воздухообмен не справлялся с теплоотводом – все были «в мыле», пот с торса по ткани камуфляжки проступал на рукавах ниже плеч, стекал за пояс. Сплин, по примеру многих ослабил боковые крепления броника, чтоб тот болтался только на плечах, но это помогло мало. Сферу Сплин, как и остальные, сразу же поместил в ранец, положив в нее патронные пачки для использования объема, так как таскать эту кастрюлю на голове в такую жару мог только законченный параноик-мазохист. Вся форма, от панамки до ботинок, пропиталась потом, как мыльной водой, ноги гудели, дыхание сбилось, сердце бухало в горле, его удары раздавались в ушах как там-тамы. От усталости Сплин уже ничего не соображал, его не волновало происходящее, он просто тупо переставлял ноги, глядя на заляпанные грязью ботинки впереди идущего, когда тот спотыкался, машинально спотыкался и Сплин. Местность была пересеченной, наподобие стиральной доски, а спуски были не легче подъемов. При подъеме Сплин старался делать небольшие размеренные шаги и полностью выпрямлять ногу – так было легче коленям. При этом он плотно опирался на всю стопу, чуть развернутую наружу для лучшей устойчивости и чтобы не забить напрочь икроножные мышцы. Но на спусках никакая техника толком не спасала – проклятый рюкзак напрягал своей инерцией при каждом шаге, так что, хотя дыхалке и было полегче, зато ногам было тяжелее – закон сохранения массы и энергии, однако. В местах выхода скальных пород выступающие из земли остроугольные камни нещадно выкручивали стопы в анатомически противоестественных направлениях.
В какой-то момент, после очередного изнурительного подъема на тактический гребень, Сплин уже начал довольно отчетливо видеть в глазах белых мух, несомненно, виртуальных. Возможно, именно это состояние называется «небо в алмазах». Удивительно, какой глубокий смысл могут иметь некоторые расхожие выражения, если прочувствовать их на своей шкуре. Тут, к счастью, объявили привал. Все повалились кто где стоял и минуты три блаженно не двигались. Сплин задвигался первым – оказалось, он устроился почти на муравейнике, чем сильно разозлил его обитателей, снующих рядом.
– Длинный, не спи – замерзнешь, – угорая над его суетой, подъебнул Аткинс, отсыхавший рядом.
Привал был продолжительным – около получаса. После поглощения пайка и выпитого в несколько приемов литра с лишком воды, недавно набранной из ручья у подножия и уже чуть согревшейся, по телу разлился первородный покой, все прошлые и предстоящие проблемы как-то отодвинулись. Сплин вспомнил свой первый завтрак на тренировочной базе после пробежки и ухмыльнулся. Стало клонить в сон. Офицеры начали всех тормошить, стимуляторами пользоваться запретили, так как «это еще не трудности».
Время до заката прошло в каком-то полубреду: жара усилилась, съеденные консервы встали в горле пополам с желудочным соком, ноги гудели как отбойные молотки, мозг был полностью занят тем, чтобы заставлять организм сделать очередной шаг. Недостатка в воде не было, они регулярно переходили по камням, бревнам и вброд мелкие ручьи и речушки с вполне питьевой водой, даже не требующей применения обеззараживающих таблеток, но напиться было невозможно – все моментально выливалось с потом через кожу, дополнительно обессиливая измученный организм, который, ощутив, что дают воду, постоянно требовал новых вливаний. Грызла мошкара, проникая всюду: под куртку, даже за голенища ботинок. Насекомые ползали по лицу, по глазам, садились, взлетали, летали кругами, это сводило с ума. Маскировочный грим, нанесенный на открытые участки кожи, содержал какой-то инсектицид, но это слабо помогало – летучие твари, может, кусали и поменьше, но все равно садились и какое-то время ползали, пока не определялись, что кусать-таки не станут. И так по кругу. Кроме того, инсектицид довольно быстро вымывался потом, хотя сама раскраска и держалась довольно стойко. Во время своей очереди прорубаться сквозь дебри, или, как выразился Боцман, «косить травку», Сплин едва не хватанулся за змею, приняв ее за лиану. Сообразив, что стебель растения не может шевелиться, он вовремя отдернул руку.
– Ну, чего замерз? – рявкнул на него Боцман, облик которого в полном боевом снаряжении чем-то напоминал грозного викинга – средневекового скандинавского воина. Он тоже вспотел, но, казалось, совсем не устал, только раздражен, причем не персонально на Сплина, как на человека, а обезличенно, из-за задержки. Так фермер сердится на тупую нерадивую скотину, воспринимая ее органическую тупость как некую неприятную данность, вроде плохой погоды.
– Змея вот, или что-то вроде… – опасливо кивнул Сплин. – Обойти бы…
– Ага, сейчас объезд построим и знак выставим, – процедил Боцман, оттирая Сплина плечом и забирая у него мачете. Левой рукой он сделал обманное движение – змея повернула голову, готовясь напасть. В этот момент движением правой, столь быстрым, что Сплин едва успел его заметить, Боцман сноровисто откосил змее голову. Сплин оторопело смотрел на извивающееся в конвульсиях тело, толщиной с пивную бутылку, из которого разбрызгивался слабеющий фонтанчик крови. Голова змеи улетела в кусты.
– Учись, студент, – назидательно произнес Боцман, вытирая мачете о листву. – Аткинс! Твоя очередь, – он вручил следующему за Сплином бойцу орудие труда. – А ты в хвост отделения, тебе хватит, ни хрена перед собой не видишь уже, бедолага. Растяжку и вовсе бы не заметил, вояка, мать твою… Понабрали тут всяких по объявлению…
Вечером, когда солнце уже было близко к закату, отряд вдруг неожиданно остановился. Идущий на автопилоте Сплин не заметил переданного по цепочке жеста «стой», из-за чего наступил на пятку и одновременно врезался в рюкзак шедшему впереди Фросту – тот раздраженно обернулся.
Сплин виновато развел руками и вопросительно поднял брови – Фрост пожал плечами. Чуть позже по цепочке прокатилось: проводника встретили. Впереди возник, волнообразно распространяясь, какой-то нездоровый ажиотаж. Сплин заинтересованно начал вытягивать шею, стараясь разглядеть сквозь джунгли, обступающие звериную тропу, по которой они двигались, и впереди стоящих бойцов, чего же там такого интересного.
Интересное заключалось в том, что проводником оказалась баба, к тому же молодая, с поджарой фигурой и довольно симпатичная, даже учитывая то, что после полутора месяцев такой развеселой жизни критерии симпатичности сильно расширились. Сплин отметил это чисто справочно, так как половой вопрос его сейчас вообще не интересовал.
Встреча состоялась в запланированной точке маршрута, за два дня пути до резиденции Лутара несколько странным образом: за очередным поворотом впереди идущий увидел, что на дороге в нескольких метрах перед ним спокойно стоит женщина в камуфляжке с короткой автоматической снайперской винтовкой в руках. Палец она держала на спусковом крючке, но ствол был направлен в сторону.
Головным шел Мэллоун из отделения Фроста, невысокий смугловатый метис непонятной национальности и неопределенной расы, которого все звали Малой, с ударением на последнем слоге. Как следствие ядреного коктейля в генах, был он малым шустрым, но несколько взбалмошным и залупастым. От неожиданности встречи Малой опешил и впал в легкую тормозню. Они несколько секунд смотрели друг на друга – женщина спокойно и немного насмешливо, Малой с опаской и подозрением, напряженно соображая отупевшим от долгого марша умом, что делает вооруженная баба в диких джунглях посреди их тропы, хотя по идее они типа тайно выдвигаются на место операции. Он судорожно сжимал в руке мачете, переводя взгляд с лица женщины на ее незнакомой системы оружие с интегрированным глушителем.
Когда Малой медленно переместил руку с мачете к бедру, готовась его метнуть, женщина с укоризненной гримасой отрицательно покачала головой и негромко сказала:
– Позови-ка лучше старшего, военный. Разговор есть.
– Слушаю тебя внематочно, – выходя из кустов позади нее, и, становясь так, чтобы Малой не маячил на линии огня, сказал Доплер. Он держал автомат нацеленным на гостью.
Женщина чуть повернула на звук голову, одобрительно подняла бровь и, не оборачиваясь, сказала:
– Ты, однако, Доплер. А я – Шелли, ваш гид по нашим экзотическим местам. Вас надо довести до резиденции Лутара, где вы совершите подвиг во имя свободы и демократии, а я чуть позже получу остаток гонорара. Отдохнете или сразу пойдем?
– А волшебное слово? – намекая на желание услышать некий пароль, уже несколько более дружелюбным тоном спросил Доплер. Шелли медленно повернулась:
– Пиджаки из Конторы неисправимы – все в конспирацию играют. Что ж, вот тебе слово: «чем дальше в лес, тем больше дров». Годится?
– Легче, сестренка, традиция, ничего не поделаешь. Добро пожаловать в Клуб, – опустил оружие Сержант.
– Это не клуб, а передвижной балаган. Вас найти было легче, чем стадо крупных копытных. Хорошо, что вас, вроде, специально никто не ищет. И где ж ты набрал этих скаутов? Впрочем, это не моя забота. Ну, так мы идем? До темноты еще есть время.
Доплер открыл было рот для ответа, но вместо этого усмехнулся и махнул отряду трогаться, уступая дорогу Шелли. Шли еще минут сорок, спускаясь в лощину, затем остановились на ночевку. Неподалеку, скрытый зарослями, журчал по камням ручей, напоминая о давно опустошенных фляжках. Офицеры, не давая народу разомлеть, тут же начали давать рядовым разнарядки насчет обустройства ночевки – усталость порождает апатию, апатия – опасную небрежность, а игнорировать необходимые меры безопасности недопустимо. Сплин, уставший за этот бесконечный день до кругов в глазах, с трудом преодолевая желание упасть, где стоял, и притвориться мертвым, «на подхвате» помогал Штырю устанавливать вокруг лагеря стационарные ультразвуковые отпугиватели животных с инфракрасными датчиками движения. Боцман с внешней стороны датчиков окружал периметр ночевки МОНками с прикрепленными пакетиками порошкового слезоточивого газа. Ужинали пайком из саморазогревающихся пакетов уже в полной темноте. При активации разогрева между двойными стенками пакета происходила экзотермическая химическая реакция, выделяющееся при этом тепло через внутреннюю стенку типа фольги передавалось содержимому.
– Веток не ломать, траву не топтать, мусор весь вон туда, утром закопаем. И вообще поменьше следите. Гадить тоже в ямку и потом закрыть дерном. Мы пока в относительно безопасной зоне, но все равно, часовые, не вздумайте спать – один час караула вполне можно вытерпеть, – велел Доплер.
Первый солдат обеспечивает огневую поддержку второму, который выполняет перебежку длиной 10–12 метров или продолжительностью около трех – четырех секунд. Второй солдат залегает и открывает подавляющий огонь, пока первый аналогичной перебежкой выдвигается на рубеж несколько впереди второго, в шахматном порядке, и, в свою очередь, залегает, открывает огонь и так далее. Окна штурмуемого здания в целом представляет собой вертикально возвышенные цели, что несколько снижает опасность задеть своих, но, тем не менее, слишком резко менять направление при перебежке не рекомендуется – лучше, не теряя скорости на зигзаги, успеть преодолеть по прямой максимальное расстояние. При этом имеет смысл каждую отдельную перебежку совершать под небольшим углом, последовательно влево и вправо по отношению к общему направлению атаки, чтобы не облегчать врагам прицеливание. В прямолинейно движущийся объект с верхних этажей проще целиться – можно взять некоторое упреждение и дождаться, пока цель сама «вбежит» в перекрестье прицела.
До вечера офицеры заставляли бойцов повзводно бегать и ползать по поляне в атакующих порядках, пока слаженность, скорость и скоординированность не достигли приемлемого уровня. Наконец, уже после наступления конкретной темноты, скомандовали отбой, велев перед сном проверить тело и одежду на предмет клещей и прочих паразитов, которых можно было нацеплять в траве.
На следующий день до обеда пристреляли автоматы, затем были стрельбы из гранатометов. У подствольника был своеобразный прицел, но им было не слишком удобно пользоваться, разве что для навесной стрельбы, проще было лепить «на глазок». Вот для того, чтобы прочувствовать траекторию выстрела и потратили по несколько гранат. Метнули также по паре ручных гранат. «Реактивных» гранатометчиков и их вторые номера грузили плотнее: заставляли приводить оружие в боевое положение и перезаряжаться на скорость, стрелять по мишеням на дальние дистанции. Остальные смотрели и слушали на всякий случай, чтоб тоже владеть темой, если что. На корпусах гранатометов имелись картинки по правилам применения и технике безопасности.
При выстреле из многоразового РПГ или РПО, согласно инструкции, позади сопла возникал опасный сектор, образуемый реактивной струей вышибного заряда, что обязывало выдерживать за спиной стрелка некоторое свободное от людей и предметов пространство, размер которого зависим от характера местности и угла наклона стрельбы. Кроме того, при выстреле следует обеспечивать минимально безопасное расстояние около 30 сантиметров между пусковой трубой и поверхностью, чтобы раскрывающиеся в полете хвостовые стабилизаторы не зацепились. Для облегчения стрельбы с упором имелись сошки, которые на одноразовых РПГ отсутствовали. При стрельбе из положения лежа, во избежание поражения реактивной струей стрелка, пусковая труба должна размещается и удерживается на плече таким образом, чтобы не находится на линии тела, обеспечивая выброс газов назад в безопасном направлении. Хотя рекомендованная техника безопасности была отчасти перестраховочной, но на практике грубо нарушать инструкцию все же не следовало. Например, практически, для обеспечения минимально достаточной безопасной дистанции от сопла пусковой трубы до препятствия в относительно незамкнутом пространстве могло хватить и метра три-четыре, но ближе, особенно в тесном помещении, у стрелка уже есть реальный риск получения контузии или полета мордой вперед.
Доплер отметил, что вообще-то, на операции, где много приходится топать своим ходом, предпочитают брать именно телескопические раздвижные тубусы одноразовых РПГ по нескольку штук в одни руки, потому, что они существенно легче, компактнее, их можно выбросить после выстрела и не таскать пустую трубу. Кроме того, в тех моделях одноразовых РПГ, что берет отряд, позади вышибного заряда в стволе расположена противомасса – небольшое количество незамерзающей негорючей жидкости в разрушаемом контейнере. В момент выстрела жидкость частично выбрасывается из тубуса назад в виде брызг, частично испаряется, значительно уменьшая выхлоп газов стартового заряда. Для многоразовых РПГ тоже имеется возможность применения подобной технологии сокращения опасной зоны позади стрелка – за счет применения противомассы, состоящей из кусочков легкого пластика, выталкиваемых назад при выстреле. Но противомасса увеличивает вес выстрела почти на треть, поэтому, учитывая, что боекомплект предстоит нести на себе, а стрелять в основном придется не из помещений, а наоборот, снаружи по зданию, многоразовые гранатометы, входящие в арсенал отряда, такими характеристиками не обладают. Зато многоразовый РПГ имеет в два с лишним раза большую эффективную дальность (за счет комбинирования стартового вышибного заряда и маршевого реактивного двигателя гранаты), возможность носить к одной единице оружия боекомплект, состоящий из разных типов гранат – против бронетехники, против укреплений, против пехоты. И, хотя сама реактивная граната не имеет головки самонаведения, активный прицел с дальномером и баллистическим вычислителем позволяет автоматически определять упреждение, исходя из скорости движущегося объекта, что позволяет эффективно поражать с существенной дистанции бронетехнику на ходу и даже иметь реальный шанс на попадание по относительно тихоходным низколетящим воздушным целям. А тащить «трубу» без выстрелов обратно на себе, чтобы сдать в оружейку и отчитаться, не придется, так как после выполнения миссии группу эвакуируют воздушным транспортом. Короче, для полноты ассортимента надо иметь под рукой разные варианты.
– Мужайтесь, сынки, вы нужны своей стране, Родина вас не забудет, – обнадежил счастливых обладателей грозного оружия Доплер.
После стрельб закрепляли тактику штурма. Доплер, показывая на голограмме поместья, размеренно повторял то, что уже объяснял раньше:
– Что бы ни случилось, действуйте по плану: держать темп и обеспечивать общую плотность огня. Не зацикливайтесь на поражении целей, это на броске не главное. Хотя, конечно, желательно выбить как можно больше охранников еще до проникновения в само здание, но ваша основная задача – не дать противнику вести прицельный огонь, то есть обрабатывайте каждый свой сектор окон беглыми сериями одиночных. Грамотные вояки не высовываются из проемов, а ведут огонь из глубины помещения в более узком секторе. Так что, если не видите силуэта врага, просто цельтесь над нижним краем оконного проема в первую очередь в правый от вас угол. Огнеметчики ведут огонь по значимым целям, например, по пулеметным или снайперским позициям. Гранатометчики – по своему усмотрению. Не забывайте при этом технику безопасности. Пулеметчики с флангов работают короткими очередями. Магазины автоматчиков для штурма должны быть снаряжены трассирующими патронами – обороняющиеся нас все равно видят, раз место открытое, но наши густые трассеры будут давить им на нервы, и снижать остроту зрения в темноте. В очках следует активировать фильтр по яркости, иначе сами ни хрена видеть не будете. Спецрежимами пользоваться умеренно и беречь остроту собственного естественного ночного зрения – глянуть, сориентироваться и снова на обычный, иначе ПНВ, несмотря на электронную защиту, может засветить близкая вспышка, а в инфракрасный, неровен час, что-нибудь проглядите, да и энергозапас элементов питания надо экономить. Главное – пробиться к зданию, а там – последовательная зачистка снизу вверх, вы уже знаете, что делать, к этому я вас и готовил.
После обеда по второму кругу отрабатывали технику перемещения и взаимодействия. К закату второго дня, когда снаряжение было подготовлено, проверено, перепроверено и уложено, бойцам скомандовали отбой, чтобы дать побольше времени на отдых. Это была последняя возможность нормально выспаться под крышей с удобством. Штырь заключил:
– Для салаг сойдет, Сержант неплохо вас натаскал за полтора месяца. Завтра перед рассветом выступаем. Ждать нельзя: Лутар может уехать по срочным делам, может увеличить гарнизон или к нему кто-нибудь со своими людьми подтянется, короче надо действовать. Жаль, – он оглядел свой взвод, – я бы вас еще погонял… И еще. Вы после жесткой учебки, а у Доплера, как я понимаю, другой и быть не может, раз уж он с вами на дело идти подрядился, возможно, думаете, что стали непомерно кручеными, как поросячий хвост, отрастили медные яйца, и что вам сам черт теперь не брат. Если так, то это рискованное заблуждение. Поверьте человеку, который кое-что повидал, пока вы не пережили свой первый реальный бой – вы еще не родились как солдаты, пока не ощутили прямую и явную угрозу смерти – недостаточно поняли жизнь. Нам противостоят действительно опасные люди и условия, помните об этом и не расслабляйтесь… Разойтись.
Проснулся Сплин под утро, как ни странно, сам – от холода и сопутствующего дикого желания отлить. В палатке стоял запах новой экипировки, носок и ботинок, раздавалось нестройное сопение. Наличествовал также слабый пердежный дух, в котором смутно угадывались продукты переработки ужина. На улице было гораздо холоднее, стоял густой туман, так что сортир был найден вслепую исключительно по запаху. Было еще темно, Сплин вернулся, залез в спальник.
– Длинный, хули полог не задернул, когда выходил – не в трамвае! – кутаясь, недовольно буркнул Роуч, чья койка находилась возле выхода. – Зассанец, нах…
В ответ Сплин показал ему средний палец:
– Закаляйся… Ты вообще храпишь, как старый пердун, и спать людям не даешь.
Ловя последние минуты покоя в тепле и уюте, он дождался официального подъема, после чего быстро привел себя в порядок и вышел с вещами на полянку ожидать остальных.
Народ возился со снаряжением, наносил маскировочный грим, клацало оружие, стоял нестройный гомон вопросов-ответов. Было еще прохладно, мошкары пока не было, постепенно светлело небо. Вскоре, подгоняемые офицерами, собрались все. В лагере не осталось ничего ценного. Сторожевые лазеры и незначительные остатки неиспользованного снаряжения уложили в специальный тайник под землю. Оказалось, лазеры за минувшую ночь настреляли с десяток разного рода зверушек, пытавшихся проникнуть на территорию лагеря. Опасными казались только два: существо, похожее на пуму с кисточками на ушах, но более вытянутой мордой и нечто типа сухопутного осьминога размером с кабанчика без видимых зубов, но премерзкого вида. В местах попаданий лазера были подпалины. Ультразвуковой барьер их не задержал – то ли голод был сильнее дискомфорта и ощущения опасности, вызываемых излучением, то ли строение органов слуха было недостаточно восприимчивым к нему. Обе туши были уже заметно поглоданы. Слэш, который провел на Фурии полторы недели и участвовал в оборудовании лагеря к приему группы пояснил:
– Опасного зверья конкретно в этих местах уже не так много, как во времена начального освоения, да и воюют тут все со всеми уже больше десятка лет, так что фауна пуганная, на толпу не нападает обычно. Но по одному и ночами осторожнее, голод – не тетка, а сравнительные размеры – не аргумент. Одному вообще даже срать не советую. Я серьезно – один гадит, второй прикрывает его задницу. И с оружием не расставайтесь: в одной руке штаны в другой – пушка и башкой вертите во все стороны, если хотите ее сохранить.
Вскоре прибыла пара вертушек, которая подбросила их до границы, за которой уже следовало двигаться скрытно. На этот раз летели низко, огибая рельеф, а не поверх, как по пути до лагеря.
Вертолеты выгрузили их и улетели обратно. Каждый офицер обошел своих, велел попрыгать, чтоб ничего не брякало. Рации велели установить на меньшую мощность передачи, чтобы сократить радиус обнаружения пеленгаторами, которые могли наличествовать у наземных патрульных команд или воздушных судов. Поначалу Сплину показалось, что снаряжение не такое уж и тяжелое, а вчера он зря напрягался, представляя, что придется со всем этим переть три дня по пересеченке на жаре. Доплер бросил:
– Первый привал через полтора часа: доводка снаряги и завтрак. Обед будет в ужин. Автоматы – на непрерывный огонь, патрон дослать, но палец на спуске не держать. Строимся в колонну по двое с интервалом в восемь – десять шагов и попиздовали.
Отделение Сплина сначала шло замыкающим, последним шел Штырь, он делал энергичные внушения, если кто-то начинал отставать или не выдерживал должный интервал в колонне. Доплер вел их звериными тропами, руслами ручьев, куда входили и откуда выходили под углом к общему направлению по камням или наоборот, по жидкой бесформенной грязи, чтобы не оставлять в прибрежной полосе долговременных следов. Тропы, проторенные крупными, относительно безопасными животными, выгодны были еще и тем, что следы отряда довольно быстро и надежно уничтожались естественным путем – затаптывались зверями. Местами, если попутных троп не было, сквозь плотные заросли приходилось прорубаться по очереди. По ровной местности идти было не особенно тяжело, но когда Сплин сделал двести шагов вверх по первому же склону, то почувствовал, что у него реально трясутся колени. Прорубаясь сквозь джунгли в свою очередь, он незаметно ожегся пыльцой какого-то злобного растения – и теперь на открытых по локоть руках выскочили жгучие волдыри. На кой хер рукава закатал, балбес? На ходу обработав руки антисептиком, Сплин, сопя носом и сплевывая клейкую слюну, затягивающую горло, пер вместе с остальными дальше, стараясь сохранить дыхание.
Взошло солнце. Его лучи не могли пробиться сквозь кроны деревьев, но испарения от растительности так подняли влажность, что ощущение было, будто они в полной амуниции попали в парную. Ветра не было, а если и был, его гасили деревья. Бронежилет имел подкладку с ячеистой структурой, которая одновременно выполняла роль амортизатора при внешних воздействиях и обеспечивала обновляемую воздушную прослойку для вентиляции. Но в данных условиях при существенной физической нагрузке воздухообмен не справлялся с теплоотводом – все были «в мыле», пот с торса по ткани камуфляжки проступал на рукавах ниже плеч, стекал за пояс. Сплин, по примеру многих ослабил боковые крепления броника, чтоб тот болтался только на плечах, но это помогло мало. Сферу Сплин, как и остальные, сразу же поместил в ранец, положив в нее патронные пачки для использования объема, так как таскать эту кастрюлю на голове в такую жару мог только законченный параноик-мазохист. Вся форма, от панамки до ботинок, пропиталась потом, как мыльной водой, ноги гудели, дыхание сбилось, сердце бухало в горле, его удары раздавались в ушах как там-тамы. От усталости Сплин уже ничего не соображал, его не волновало происходящее, он просто тупо переставлял ноги, глядя на заляпанные грязью ботинки впереди идущего, когда тот спотыкался, машинально спотыкался и Сплин. Местность была пересеченной, наподобие стиральной доски, а спуски были не легче подъемов. При подъеме Сплин старался делать небольшие размеренные шаги и полностью выпрямлять ногу – так было легче коленям. При этом он плотно опирался на всю стопу, чуть развернутую наружу для лучшей устойчивости и чтобы не забить напрочь икроножные мышцы. Но на спусках никакая техника толком не спасала – проклятый рюкзак напрягал своей инерцией при каждом шаге, так что, хотя дыхалке и было полегче, зато ногам было тяжелее – закон сохранения массы и энергии, однако. В местах выхода скальных пород выступающие из земли остроугольные камни нещадно выкручивали стопы в анатомически противоестественных направлениях.
В какой-то момент, после очередного изнурительного подъема на тактический гребень, Сплин уже начал довольно отчетливо видеть в глазах белых мух, несомненно, виртуальных. Возможно, именно это состояние называется «небо в алмазах». Удивительно, какой глубокий смысл могут иметь некоторые расхожие выражения, если прочувствовать их на своей шкуре. Тут, к счастью, объявили привал. Все повалились кто где стоял и минуты три блаженно не двигались. Сплин задвигался первым – оказалось, он устроился почти на муравейнике, чем сильно разозлил его обитателей, снующих рядом.
– Длинный, не спи – замерзнешь, – угорая над его суетой, подъебнул Аткинс, отсыхавший рядом.
Привал был продолжительным – около получаса. После поглощения пайка и выпитого в несколько приемов литра с лишком воды, недавно набранной из ручья у подножия и уже чуть согревшейся, по телу разлился первородный покой, все прошлые и предстоящие проблемы как-то отодвинулись. Сплин вспомнил свой первый завтрак на тренировочной базе после пробежки и ухмыльнулся. Стало клонить в сон. Офицеры начали всех тормошить, стимуляторами пользоваться запретили, так как «это еще не трудности».
Время до заката прошло в каком-то полубреду: жара усилилась, съеденные консервы встали в горле пополам с желудочным соком, ноги гудели как отбойные молотки, мозг был полностью занят тем, чтобы заставлять организм сделать очередной шаг. Недостатка в воде не было, они регулярно переходили по камням, бревнам и вброд мелкие ручьи и речушки с вполне питьевой водой, даже не требующей применения обеззараживающих таблеток, но напиться было невозможно – все моментально выливалось с потом через кожу, дополнительно обессиливая измученный организм, который, ощутив, что дают воду, постоянно требовал новых вливаний. Грызла мошкара, проникая всюду: под куртку, даже за голенища ботинок. Насекомые ползали по лицу, по глазам, садились, взлетали, летали кругами, это сводило с ума. Маскировочный грим, нанесенный на открытые участки кожи, содержал какой-то инсектицид, но это слабо помогало – летучие твари, может, кусали и поменьше, но все равно садились и какое-то время ползали, пока не определялись, что кусать-таки не станут. И так по кругу. Кроме того, инсектицид довольно быстро вымывался потом, хотя сама раскраска и держалась довольно стойко. Во время своей очереди прорубаться сквозь дебри, или, как выразился Боцман, «косить травку», Сплин едва не хватанулся за змею, приняв ее за лиану. Сообразив, что стебель растения не может шевелиться, он вовремя отдернул руку.
– Ну, чего замерз? – рявкнул на него Боцман, облик которого в полном боевом снаряжении чем-то напоминал грозного викинга – средневекового скандинавского воина. Он тоже вспотел, но, казалось, совсем не устал, только раздражен, причем не персонально на Сплина, как на человека, а обезличенно, из-за задержки. Так фермер сердится на тупую нерадивую скотину, воспринимая ее органическую тупость как некую неприятную данность, вроде плохой погоды.
– Змея вот, или что-то вроде… – опасливо кивнул Сплин. – Обойти бы…
– Ага, сейчас объезд построим и знак выставим, – процедил Боцман, оттирая Сплина плечом и забирая у него мачете. Левой рукой он сделал обманное движение – змея повернула голову, готовясь напасть. В этот момент движением правой, столь быстрым, что Сплин едва успел его заметить, Боцман сноровисто откосил змее голову. Сплин оторопело смотрел на извивающееся в конвульсиях тело, толщиной с пивную бутылку, из которого разбрызгивался слабеющий фонтанчик крови. Голова змеи улетела в кусты.
– Учись, студент, – назидательно произнес Боцман, вытирая мачете о листву. – Аткинс! Твоя очередь, – он вручил следующему за Сплином бойцу орудие труда. – А ты в хвост отделения, тебе хватит, ни хрена перед собой не видишь уже, бедолага. Растяжку и вовсе бы не заметил, вояка, мать твою… Понабрали тут всяких по объявлению…
Вечером, когда солнце уже было близко к закату, отряд вдруг неожиданно остановился. Идущий на автопилоте Сплин не заметил переданного по цепочке жеста «стой», из-за чего наступил на пятку и одновременно врезался в рюкзак шедшему впереди Фросту – тот раздраженно обернулся.
Сплин виновато развел руками и вопросительно поднял брови – Фрост пожал плечами. Чуть позже по цепочке прокатилось: проводника встретили. Впереди возник, волнообразно распространяясь, какой-то нездоровый ажиотаж. Сплин заинтересованно начал вытягивать шею, стараясь разглядеть сквозь джунгли, обступающие звериную тропу, по которой они двигались, и впереди стоящих бойцов, чего же там такого интересного.
Интересное заключалось в том, что проводником оказалась баба, к тому же молодая, с поджарой фигурой и довольно симпатичная, даже учитывая то, что после полутора месяцев такой развеселой жизни критерии симпатичности сильно расширились. Сплин отметил это чисто справочно, так как половой вопрос его сейчас вообще не интересовал.
Встреча состоялась в запланированной точке маршрута, за два дня пути до резиденции Лутара несколько странным образом: за очередным поворотом впереди идущий увидел, что на дороге в нескольких метрах перед ним спокойно стоит женщина в камуфляжке с короткой автоматической снайперской винтовкой в руках. Палец она держала на спусковом крючке, но ствол был направлен в сторону.
Головным шел Мэллоун из отделения Фроста, невысокий смугловатый метис непонятной национальности и неопределенной расы, которого все звали Малой, с ударением на последнем слоге. Как следствие ядреного коктейля в генах, был он малым шустрым, но несколько взбалмошным и залупастым. От неожиданности встречи Малой опешил и впал в легкую тормозню. Они несколько секунд смотрели друг на друга – женщина спокойно и немного насмешливо, Малой с опаской и подозрением, напряженно соображая отупевшим от долгого марша умом, что делает вооруженная баба в диких джунглях посреди их тропы, хотя по идее они типа тайно выдвигаются на место операции. Он судорожно сжимал в руке мачете, переводя взгляд с лица женщины на ее незнакомой системы оружие с интегрированным глушителем.
Когда Малой медленно переместил руку с мачете к бедру, готовась его метнуть, женщина с укоризненной гримасой отрицательно покачала головой и негромко сказала:
– Позови-ка лучше старшего, военный. Разговор есть.
– Слушаю тебя внематочно, – выходя из кустов позади нее, и, становясь так, чтобы Малой не маячил на линии огня, сказал Доплер. Он держал автомат нацеленным на гостью.
Женщина чуть повернула на звук голову, одобрительно подняла бровь и, не оборачиваясь, сказала:
– Ты, однако, Доплер. А я – Шелли, ваш гид по нашим экзотическим местам. Вас надо довести до резиденции Лутара, где вы совершите подвиг во имя свободы и демократии, а я чуть позже получу остаток гонорара. Отдохнете или сразу пойдем?
– А волшебное слово? – намекая на желание услышать некий пароль, уже несколько более дружелюбным тоном спросил Доплер. Шелли медленно повернулась:
– Пиджаки из Конторы неисправимы – все в конспирацию играют. Что ж, вот тебе слово: «чем дальше в лес, тем больше дров». Годится?
– Легче, сестренка, традиция, ничего не поделаешь. Добро пожаловать в Клуб, – опустил оружие Сержант.
– Это не клуб, а передвижной балаган. Вас найти было легче, чем стадо крупных копытных. Хорошо, что вас, вроде, специально никто не ищет. И где ж ты набрал этих скаутов? Впрочем, это не моя забота. Ну, так мы идем? До темноты еще есть время.
Доплер открыл было рот для ответа, но вместо этого усмехнулся и махнул отряду трогаться, уступая дорогу Шелли. Шли еще минут сорок, спускаясь в лощину, затем остановились на ночевку. Неподалеку, скрытый зарослями, журчал по камням ручей, напоминая о давно опустошенных фляжках. Офицеры, не давая народу разомлеть, тут же начали давать рядовым разнарядки насчет обустройства ночевки – усталость порождает апатию, апатия – опасную небрежность, а игнорировать необходимые меры безопасности недопустимо. Сплин, уставший за этот бесконечный день до кругов в глазах, с трудом преодолевая желание упасть, где стоял, и притвориться мертвым, «на подхвате» помогал Штырю устанавливать вокруг лагеря стационарные ультразвуковые отпугиватели животных с инфракрасными датчиками движения. Боцман с внешней стороны датчиков окружал периметр ночевки МОНками с прикрепленными пакетиками порошкового слезоточивого газа. Ужинали пайком из саморазогревающихся пакетов уже в полной темноте. При активации разогрева между двойными стенками пакета происходила экзотермическая химическая реакция, выделяющееся при этом тепло через внутреннюю стенку типа фольги передавалось содержимому.
– Веток не ломать, траву не топтать, мусор весь вон туда, утром закопаем. И вообще поменьше следите. Гадить тоже в ямку и потом закрыть дерном. Мы пока в относительно безопасной зоне, но все равно, часовые, не вздумайте спать – один час караула вполне можно вытерпеть, – велел Доплер.