Страница:
Что это? Галлюцинации агонизирующего мозга? Или, может, это души его синхронов вновь пробудились в нем? И теперь говорили с ним. ОНИ шептали ему. И всем своим существом он впитывал их слова.
«Ты еще не мертв, брат. Ты слаб, но слаб не телом, слаб духом, и мы не виним тебя. Мы поможем тебе в последний раз, перед тем как уйти насовсем. Еще немного сил, еще немного энергии хранится в твоем теле, и мы отыщем ее для тебя. Возможно, это будет краткий миг воскресения, после чего ты уйдешь вслед за нами, но ты обязан использовать его. Ты должен нам. И когда сила вернется к тебе, не смей проигрывать. Мы не просим тебя и не приказываем, ты сам все знаешь. Мы – это ты, а ты – это мы. Так дерись не как один, а как трое. И победи!»
И это произошло! Внезапно поток небывалой дотоле энергии бурлящей волной захлестнул казавшееся безжизненным тело. Кондор почувствовал, как буквально каждая клеточка его тела вибрирует, наливаясь чудовищной силой. Железы заработали вновь, выделяя новые порции иккенетола, все больше и больше ускоряющего тело. Нанореакторы взревели, сжигая чудовищные порции чистого, не разбавленного СП-белком водорода. Кровь закипела, разнося немыслимую даже для синтетического организма энергию, воскрешающую триллионы уже готовых отключиться наномодулей. Мегаускорение – он что-то помнил об этом. Процесс смертельно опасный для наносинтона, но при этом превращающий его тело в сокрушающее оружие. Время в буквальном смысле слова остановилось для него, и, открыв глаза, Кондор увидел перед собой замершую фигуру Силдона, опускающего руку с мечом для своего коронного, завершающего удара.
«Сейчас! Последний шанс!» – прошептали голоса.
Но Кондору не надо было шептать. Он понял все сам. Только теперь, когда его тело двигалось в сотни раз быстрее, он мог нанести свой решающий удар. Сейчас! Иначе через секунду будет уже поздно!
Он потерял свой меч несколько минут назад, но теперь оружие было не нужно ему. Он не чувствовал онемевшего тела, но он слышал, как затрещали сухожилия, не выдерживая чрезмерной нагрузки, когда он рванулся навстречу Крейду, ныряя под его руку и сжимая в кулак свою. Рвались мышцы, лопалась кожа, трескались кости. Синтетическая плоть не справлялась с ускорением, сколь прочной она ни была, и Кондор уже знал, что не выживет после броска, но ему было все равно. Он нанес свой удар. Его рука, намертво сжатая в кулак, даже не почувствовав сопротивления, пробила грудную клетку Крейда, прорвала легкое и вышла из-под лопатки, выталкивая наружу остатки разорванного сердца. И тут же время вернулось в свое привычное русло.
Отступив назад, Кондор выдернул руку. Молекулярное лезвие меча противника вспороло воздух, так и не достигнув цели. Сам Крейд, борясь с внезапной болью в груди, сразу же понял, что произошло.
– Возможно, я ошибался в тебе, – одними губами прошептал он. Настала его очередь склонять колени перед врагом. И Крейд упал!
Кондор поднял с пола свой меч и, легонько пошатываясь из стороны в сторону, подошел к нему. Времени оставалось мало. Кондор чувствовал, как энергия, только что бушевавшая во всем его теле, отступает, уходит, оставляя умирающую плоть. Тело сожгло все возможные внутренние ресурсы и разрушило само себя, но пока сохранилась еще хоть капля энергии, необходимо было завершить начатое. Крейд до сих пор жив. А его рана… Кто знает, смертельна ли она? На что действительно способно модифицированное тело? Ведь даже наносинтон едва смог одолеть его.
Заливая пол кровью, Силдон тяжело поднялся на четвереньки, исподлобья глядя на своего врага. Кондор крепче сжал рукоятку меча, боясь, что пальцы вот-вот ослабнут вновь. Но перед тем как нанести удар, он задал свой последний вопрос, зная заранее, что не изменит своего решения, каким бы ни был ответ на него. Слишком сильна была его ненависть.
– Назови мне хоть одну причину, по которой я должен оставить тебя в живых, – сказал он.
Крейд посмотрел на меч, все еще зажатый в его руке, и отбросил его в сторону. Он умел проигрывать с достоинством. Но и умирать он не хотел.
– Я все еще могу вернуть тебе По… – ответил он, с трудом ворочая языком.
Это было действительно больно. Гораздо больнее, чем все раны, покрывавшие тело Кондора. На секунду он растерялся, понимая, что сейчас может одним ударом меча убить двоих. Того, кого ненавидел больше всего, и ту, кого больше всего любил. Но замешательство длилось лишь секунду.
– Тебе пора в ад, Силдон, – прошептал Кондор, обрушивая лезвие на шею Крейду.
Никаких больше сожалений. Силдон, без сомнения, завершил бы начатое. Он и намеревался сделать это, но недооценил противника и переоценил свои силы. И проиграл.
Тело ненавистного врага моментально обмякло, голова, аккуратно срезанная холодным лезвием, словно футбольный мяч откатилась в сторону. Купол заполнила тишина.
Кондор, потрясенный, стоял над мертвым телом своего врага. Осознание победы приходило медленно и вкрадчиво. Разум с трудом воспринимал случившееся.
Он победил? Он победил.
Он победил!
Но какой ценой досталась ему эта победа. Сколько хороших людей умерло, прежде чем мятежная душа Силдона Фиора Крейда отправилась домой – в самое сердце ада.
Слишком высокая цена. Слишком…
Выбросив ненужный более меч, Кондор одеревеневшими пальцами нащупал в кармане брюк инкрис. Слава богам, он оказался цел.
А другой?!
Кондор обшарил глазами пол. Где же? Где?!
Наконец его взгляд остановился на небольшом кулоне, информационном кристалле в объятиях золотой змейки, лежавшем в луже густеющей крови Крейда. Кондор осторожно поднял его с пола, бережно прижал к груди. Слова пришли сами собой. Горькие слова:
– Вот я и вернулся, любимая. Вернулся, как и обещал. Прости меня, я так и не сумел защитить тебя, но клянусь, теперь мы всегда будем вместе. Больше я никогда не оставлю тебя. Никогда. Я ведь так люблю тебя. – От нелепости собственных слов, обращенных к холодному камню, заключившему в себе человеческую жизнь, по щеке Кондора покатилась слеза, услужливо синтезированная для него умирающим наноразумом тела.
А потом сознание тихо ушло, и Кондор уже не видел, как спустя пять минут дверь павильона отворилась и в зал вошли три темные фигуры – охотники. Неспешно оглядевшись, один из них подошел к безжизненным телам, распластанным на полу. Не обращая внимания на Крейда (сомнения в его смерти не возникало), охотник склонился над Кондором.
– Нашли наконец, – проворчал он недовольно. – Не ферма, а лабиринт.
– Он жив? – раздался голос за его спиной. Охотник искоса взглянул на новое действующее лицо – высокого худощавого мужчину средних лет в неприметном сером костюме. Лишь пронизывающий взгляд да властность, сквозившая в его манерах, говорили о том, кем на самом деле является эта «серая личность». Охотник провел рукой с закрепленным на запястье биоанализатором над телом Кондора. Тихий мелодичный голос сообщил:
– Класс: нейросиноид. Тип: наносинтон. Должность: баскоп. Анализ состояния: статические повреждения синтетических тканей – восемьдесят четыре процента, повреждения периферийных нейроцентров – девяносто шесть процентов, молекулярное повреждение синторганики…
И так далее, так далее, так далее…
– Он умирает, – холодно ответил охотник. – Но пока еще жив.
– Хорошо. У него есть то, что нам нужно? – спросил «серый», подходя ближе и брезгливо морщась при виде обезглавленного трупа Крейда.
Недоверчиво окинув взглядом изодранную и оплавленную одежду Кондора, охотник тщательно обыскал ее и спустя минуту протянул худощавому два информационных кристалла.
– Их два? – удивился тот.
– Именно так, – отозвался охотник, всем видом говоря: «Не спрашивайте у меня. Я здесь просто работаю».
– Оставьте у себя, – распорядился «серый». – По возвращении информационные кристаллы должны быть декодированы и проанализированы.
– Что делать с боевым агентом? – осведомился охотник.
Несколько секунд худощавый пристально смотрел на неподвижного Кондора, словно взвешивая все за и против, после чего наконец вынес свое решение:
– Доставить в Синтонейронный Центр НРП. Посмотрим, что смогут сделать наши наномедики. Пока все. Выполняйте.
Мгновенно потеряв интерес к происходящему, «серый» резко повернулся и направился к выходу. На полпути к двери он вдруг остановился и, обернувшись, проговорил:
– И опечатайте этот… – он обвел взглядом купол, пытаясь понять, что служило маскировкой для фермы Крейда, – …замок.
35
36
«Ты еще не мертв, брат. Ты слаб, но слаб не телом, слаб духом, и мы не виним тебя. Мы поможем тебе в последний раз, перед тем как уйти насовсем. Еще немного сил, еще немного энергии хранится в твоем теле, и мы отыщем ее для тебя. Возможно, это будет краткий миг воскресения, после чего ты уйдешь вслед за нами, но ты обязан использовать его. Ты должен нам. И когда сила вернется к тебе, не смей проигрывать. Мы не просим тебя и не приказываем, ты сам все знаешь. Мы – это ты, а ты – это мы. Так дерись не как один, а как трое. И победи!»
И это произошло! Внезапно поток небывалой дотоле энергии бурлящей волной захлестнул казавшееся безжизненным тело. Кондор почувствовал, как буквально каждая клеточка его тела вибрирует, наливаясь чудовищной силой. Железы заработали вновь, выделяя новые порции иккенетола, все больше и больше ускоряющего тело. Нанореакторы взревели, сжигая чудовищные порции чистого, не разбавленного СП-белком водорода. Кровь закипела, разнося немыслимую даже для синтетического организма энергию, воскрешающую триллионы уже готовых отключиться наномодулей. Мегаускорение – он что-то помнил об этом. Процесс смертельно опасный для наносинтона, но при этом превращающий его тело в сокрушающее оружие. Время в буквальном смысле слова остановилось для него, и, открыв глаза, Кондор увидел перед собой замершую фигуру Силдона, опускающего руку с мечом для своего коронного, завершающего удара.
«Сейчас! Последний шанс!» – прошептали голоса.
Но Кондору не надо было шептать. Он понял все сам. Только теперь, когда его тело двигалось в сотни раз быстрее, он мог нанести свой решающий удар. Сейчас! Иначе через секунду будет уже поздно!
Он потерял свой меч несколько минут назад, но теперь оружие было не нужно ему. Он не чувствовал онемевшего тела, но он слышал, как затрещали сухожилия, не выдерживая чрезмерной нагрузки, когда он рванулся навстречу Крейду, ныряя под его руку и сжимая в кулак свою. Рвались мышцы, лопалась кожа, трескались кости. Синтетическая плоть не справлялась с ускорением, сколь прочной она ни была, и Кондор уже знал, что не выживет после броска, но ему было все равно. Он нанес свой удар. Его рука, намертво сжатая в кулак, даже не почувствовав сопротивления, пробила грудную клетку Крейда, прорвала легкое и вышла из-под лопатки, выталкивая наружу остатки разорванного сердца. И тут же время вернулось в свое привычное русло.
Отступив назад, Кондор выдернул руку. Молекулярное лезвие меча противника вспороло воздух, так и не достигнув цели. Сам Крейд, борясь с внезапной болью в груди, сразу же понял, что произошло.
– Возможно, я ошибался в тебе, – одними губами прошептал он. Настала его очередь склонять колени перед врагом. И Крейд упал!
Кондор поднял с пола свой меч и, легонько пошатываясь из стороны в сторону, подошел к нему. Времени оставалось мало. Кондор чувствовал, как энергия, только что бушевавшая во всем его теле, отступает, уходит, оставляя умирающую плоть. Тело сожгло все возможные внутренние ресурсы и разрушило само себя, но пока сохранилась еще хоть капля энергии, необходимо было завершить начатое. Крейд до сих пор жив. А его рана… Кто знает, смертельна ли она? На что действительно способно модифицированное тело? Ведь даже наносинтон едва смог одолеть его.
Заливая пол кровью, Силдон тяжело поднялся на четвереньки, исподлобья глядя на своего врага. Кондор крепче сжал рукоятку меча, боясь, что пальцы вот-вот ослабнут вновь. Но перед тем как нанести удар, он задал свой последний вопрос, зная заранее, что не изменит своего решения, каким бы ни был ответ на него. Слишком сильна была его ненависть.
– Назови мне хоть одну причину, по которой я должен оставить тебя в живых, – сказал он.
Крейд посмотрел на меч, все еще зажатый в его руке, и отбросил его в сторону. Он умел проигрывать с достоинством. Но и умирать он не хотел.
– Я все еще могу вернуть тебе По… – ответил он, с трудом ворочая языком.
Это было действительно больно. Гораздо больнее, чем все раны, покрывавшие тело Кондора. На секунду он растерялся, понимая, что сейчас может одним ударом меча убить двоих. Того, кого ненавидел больше всего, и ту, кого больше всего любил. Но замешательство длилось лишь секунду.
– Тебе пора в ад, Силдон, – прошептал Кондор, обрушивая лезвие на шею Крейду.
Никаких больше сожалений. Силдон, без сомнения, завершил бы начатое. Он и намеревался сделать это, но недооценил противника и переоценил свои силы. И проиграл.
Тело ненавистного врага моментально обмякло, голова, аккуратно срезанная холодным лезвием, словно футбольный мяч откатилась в сторону. Купол заполнила тишина.
Кондор, потрясенный, стоял над мертвым телом своего врага. Осознание победы приходило медленно и вкрадчиво. Разум с трудом воспринимал случившееся.
Он победил? Он победил.
Он победил!
Но какой ценой досталась ему эта победа. Сколько хороших людей умерло, прежде чем мятежная душа Силдона Фиора Крейда отправилась домой – в самое сердце ада.
Слишком высокая цена. Слишком…
Выбросив ненужный более меч, Кондор одеревеневшими пальцами нащупал в кармане брюк инкрис. Слава богам, он оказался цел.
А другой?!
Кондор обшарил глазами пол. Где же? Где?!
Наконец его взгляд остановился на небольшом кулоне, информационном кристалле в объятиях золотой змейки, лежавшем в луже густеющей крови Крейда. Кондор осторожно поднял его с пола, бережно прижал к груди. Слова пришли сами собой. Горькие слова:
– Вот я и вернулся, любимая. Вернулся, как и обещал. Прости меня, я так и не сумел защитить тебя, но клянусь, теперь мы всегда будем вместе. Больше я никогда не оставлю тебя. Никогда. Я ведь так люблю тебя. – От нелепости собственных слов, обращенных к холодному камню, заключившему в себе человеческую жизнь, по щеке Кондора покатилась слеза, услужливо синтезированная для него умирающим наноразумом тела.
А потом сознание тихо ушло, и Кондор уже не видел, как спустя пять минут дверь павильона отворилась и в зал вошли три темные фигуры – охотники. Неспешно оглядевшись, один из них подошел к безжизненным телам, распластанным на полу. Не обращая внимания на Крейда (сомнения в его смерти не возникало), охотник склонился над Кондором.
– Нашли наконец, – проворчал он недовольно. – Не ферма, а лабиринт.
– Он жив? – раздался голос за его спиной. Охотник искоса взглянул на новое действующее лицо – высокого худощавого мужчину средних лет в неприметном сером костюме. Лишь пронизывающий взгляд да властность, сквозившая в его манерах, говорили о том, кем на самом деле является эта «серая личность». Охотник провел рукой с закрепленным на запястье биоанализатором над телом Кондора. Тихий мелодичный голос сообщил:
– Класс: нейросиноид. Тип: наносинтон. Должность: баскоп. Анализ состояния: статические повреждения синтетических тканей – восемьдесят четыре процента, повреждения периферийных нейроцентров – девяносто шесть процентов, молекулярное повреждение синторганики…
И так далее, так далее, так далее…
– Он умирает, – холодно ответил охотник. – Но пока еще жив.
– Хорошо. У него есть то, что нам нужно? – спросил «серый», подходя ближе и брезгливо морщась при виде обезглавленного трупа Крейда.
Недоверчиво окинув взглядом изодранную и оплавленную одежду Кондора, охотник тщательно обыскал ее и спустя минуту протянул худощавому два информационных кристалла.
– Их два? – удивился тот.
– Именно так, – отозвался охотник, всем видом говоря: «Не спрашивайте у меня. Я здесь просто работаю».
– Оставьте у себя, – распорядился «серый». – По возвращении информационные кристаллы должны быть декодированы и проанализированы.
– Что делать с боевым агентом? – осведомился охотник.
Несколько секунд худощавый пристально смотрел на неподвижного Кондора, словно взвешивая все за и против, после чего наконец вынес свое решение:
– Доставить в Синтонейронный Центр НРП. Посмотрим, что смогут сделать наши наномедики. Пока все. Выполняйте.
Мгновенно потеряв интерес к происходящему, «серый» резко повернулся и направился к выходу. На полпути к двери он вдруг остановился и, обернувшись, проговорил:
– И опечатайте этот… – он обвел взглядом купол, пытаясь понять, что служило маскировкой для фермы Крейда, – …замок.
35
Они стояли на берегу черного моря забвения, слушая, как его мертвые волны с шипением разбиваются о прибрежные скалы. Их было трое.
Они молчали.
Затем, робко, словно боясь нарушить идиллию тишины, один из них проговорил:
– Троим здесь не место. Двое должны уйти.
– Останьтесь, – промолвил Второй, но Третий перебил его:
– Он прав. Мы сделали все, что должны были сделать. Даже больше. Мы должны уйти.
– Я не смогу без вас, – взмолился Второй.
– Мы не уйдем совсем. Мы просто не будем мешать тебе жить. Но наша память останется с тобой навсегда. Ты не помнишь этого, но, когда мы встретились впервые, ты был избран, и мы не ошиблись в выборе. Ты справился, брат. Ты победил.
– Но как же вы? Вы жертвуете собой, чтобы жил я. Это несправедливо! Несправедливо.
– Все так, как должно быть, – сказал Первый. – Мое сознание слишком слабо и обрывисто. Я больше не личность, а лишь отголосок ее. Меня слишком мало.
– А ты? – обратился Второй к Третьему. – Почему ты не имеешь того права, которым наделяешь меня? Почему прячешься?
– Я не смогу жить там, куда отправишься ты. Я не готов к перемене, – ответил Третий. – Многое из увиденного мной пугает. Вспомни, как я запаниковал, оказавшись в летающей колеснице. МЫ чуть не погибли из-за МЕНЯ. Тогда ты вовремя оттеснил меня. Я также слаб, и ты намного сильнее, даже не смей отрицать этого. Ведь у тебя хватило сил пожертвовать. Пожертвовать всем. Даже По… Я бы сдался, не будь тебя. Вот почему я тоже ухожу. Но у нас есть просьба.
– Все что угодно, брат, – пообещал Второй.
– Первое имя ты уже выбрал себе. Ты выбрал «Кондор». Это твой выбор, и он нравится нам. Вторым именем пусть станет тебе «Артоволаз».
– Хорошо, брат.
– Запомни. Это не просто имя, – пояснил Первый. – Там, где ты будешь жить теперь, существовал древний язык Потерянной страны. В переводе с этого языка Артоволаз означает «Все мы».
– Поистине мудрый выбор, – согласился Второй.
– Тогда все. Прощай, новорожденный Кондор Артоволаз. В момент твоего пробуждения мы исчезнем и наши мысли станут твоими, а наша память – твоей памятью. Больше ты никогда не услышишь и не почувствуешь нас. Живи так, как жили бы мы, и так, как жил бы ты сам. Ты поймешь. И помни: если будет тяжело, если придется драться, мы всегда будем стоять рядом с тобой, невидимые и неощутимые. Теперь нас трое, и ты никогда не будешь одинок. Мы разделим любую твою беду, и она покажется тебе сущим пустяком. Еще раз прощай.
– Постойте! – позвал Кондор, но тщетно. Бесплотные тени растворились в тумане, и их бесшумные шаги потерялись в шуме прибоя. И только он один стоял на берегу, вглядываясь в безбрежную черную даль.
А потом черноту прорезал яркий свет.
Они молчали.
Затем, робко, словно боясь нарушить идиллию тишины, один из них проговорил:
– Троим здесь не место. Двое должны уйти.
– Останьтесь, – промолвил Второй, но Третий перебил его:
– Он прав. Мы сделали все, что должны были сделать. Даже больше. Мы должны уйти.
– Я не смогу без вас, – взмолился Второй.
– Мы не уйдем совсем. Мы просто не будем мешать тебе жить. Но наша память останется с тобой навсегда. Ты не помнишь этого, но, когда мы встретились впервые, ты был избран, и мы не ошиблись в выборе. Ты справился, брат. Ты победил.
– Но как же вы? Вы жертвуете собой, чтобы жил я. Это несправедливо! Несправедливо.
– Все так, как должно быть, – сказал Первый. – Мое сознание слишком слабо и обрывисто. Я больше не личность, а лишь отголосок ее. Меня слишком мало.
– А ты? – обратился Второй к Третьему. – Почему ты не имеешь того права, которым наделяешь меня? Почему прячешься?
– Я не смогу жить там, куда отправишься ты. Я не готов к перемене, – ответил Третий. – Многое из увиденного мной пугает. Вспомни, как я запаниковал, оказавшись в летающей колеснице. МЫ чуть не погибли из-за МЕНЯ. Тогда ты вовремя оттеснил меня. Я также слаб, и ты намного сильнее, даже не смей отрицать этого. Ведь у тебя хватило сил пожертвовать. Пожертвовать всем. Даже По… Я бы сдался, не будь тебя. Вот почему я тоже ухожу. Но у нас есть просьба.
– Все что угодно, брат, – пообещал Второй.
– Первое имя ты уже выбрал себе. Ты выбрал «Кондор». Это твой выбор, и он нравится нам. Вторым именем пусть станет тебе «Артоволаз».
– Хорошо, брат.
– Запомни. Это не просто имя, – пояснил Первый. – Там, где ты будешь жить теперь, существовал древний язык Потерянной страны. В переводе с этого языка Артоволаз означает «Все мы».
– Поистине мудрый выбор, – согласился Второй.
– Тогда все. Прощай, новорожденный Кондор Артоволаз. В момент твоего пробуждения мы исчезнем и наши мысли станут твоими, а наша память – твоей памятью. Больше ты никогда не услышишь и не почувствуешь нас. Живи так, как жили бы мы, и так, как жил бы ты сам. Ты поймешь. И помни: если будет тяжело, если придется драться, мы всегда будем стоять рядом с тобой, невидимые и неощутимые. Теперь нас трое, и ты никогда не будешь одинок. Мы разделим любую твою беду, и она покажется тебе сущим пустяком. Еще раз прощай.
– Постойте! – позвал Кондор, но тщетно. Бесплотные тени растворились в тумане, и их бесшумные шаги потерялись в шуме прибоя. И только он один стоял на берегу, вглядываясь в безбрежную черную даль.
А потом черноту прорезал яркий свет.
36
В первое мгновение свет ослепил Кондора, но вот глаза немного привыкли, и он понял, что смотрит на овальный плафон светильника, сливающегося со стеной. Или не со стеной? Скорее всего, светильник находится на потолке, а значит, он лежит. Лежит где?
Осторожно приподняв голову, Кондор осмотрелся. Невеселое зрелище… Небольшая комната без окон и, похоже, без дверей. Мысль о том, что его замуровали, Кондор тут же с улыбкой отмел как самую большую нелепость из всех, что приходили в последние несколько дней в его дурную голову. Если он снова вернулся в СКОП, то дверь из «живого» металла попросту сливается со стеной. Ну да бог с ней. Не это сейчас главное. Самое важное – выяснить, как он попал сюда и куда это СЮДА? По обстановке судить было довольно трудно. Слишком она была скудна. Голые фиолетовые стены, светильник над головой и кровать, на которой он, собственно, и лежал. Вернее, даже не кровать, а некое подобие стола. Операционного? Возможно. Или это стол для вскрытия трупов в морге? Бр-р-р.
Последняя мысль не вдохновляла. Рванувшись всем телом, Кондор попытался встать, но что-то помешало ему, сковывая по рукам и ногам. Ладно, он прикован. Не совсем удобно, но ничего не поделаешь. Придется пока смириться с этим. Не предпринимая повторной попытки принять вертикальное положение, он решил продолжить осмотр лежа (собственно, выбора особо и не было). В первую очередь Кондор осмотрел себя, насколько это было возможно, конечно.
Нет, на морг непохоже. В морге обычно раздевают и прилепляют к пальцу на ноге маленький ярлычок. Ярлычка не было, и это немного обнадеживало. Что дальше? Одежда. Сейчас на нем красовалось фиолетовое, под цвет стен, трико. Выше пояса одежда отсутствовала, что, впрочем, не слишком смущало Кондора. Главное, что не приходится щеголять голыми ягодицами. К тому же не без удовлетворения он отметил исчезновение всех ран на теле. О нем позаботились, а это недурной знак. Но кто и зачем? Кто изъявил желание восстановить его тело, после чего прочно заковал в кандалы? В совершенные кандалы, надо сказать. Запястья его рук были прижаты к поверхности стола упругими щупальцами биометалла. Такие же щупальца сдерживали его ноги, и еще одна широкая полоса пересекал а тело Кондора поперек живота, окончательно лишая его способности двигаться. Это означало, что дела, очевидно, обстоят не так хорошо, как показалось вначале. А возможно, даже хуже. Но паниковать пока рано. Ведь он еще жив.
Что-то медленно отделилось от стены возле самого потолка и не спеша подлетело к Кондору. При ближайшем рассмотрении «нечто» оказалось парящим в воздухе продолговатым цилиндром, обладающим с одной из торцевых сторон тусклым розовым глазом видеокамеры. Кибер-зонд. Старый знакомый. Его снова изучают.
– Если вам интересно, то я уже проснулся, – сообщил, обращаясь к глазу, Кондор, не сомневаясь, что столь наглым образом некто ведет наблюдение за его скромной персоной.
Какое-то время цилиндр пристально осматривал Кондора, после чего плавно повернулся и, подлетев к противоположной стене, растворился в ней. Кондор разочарованно вздохнул, ожидая дальнейших действий со стороны наблюдателей. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько мгновений, в течение которых Кондор все же успел перебрать в голове десяток различных вариантов своего пленения, в одной из стен неожиданно образовалось ровное овальное отверстие и перед неподвижно лежащим пленником предстали трое. Один – невысокий, крепкий мужчина с маленькими живыми глазками и выкрашенными в темно-зеленый цвет курчавыми волосами, поразительно идущими ему. Судя по широкополому белому халату, расшитому золотыми нитями, и по отличительным знакам на запястьях рук и воротнике, незнакомец являлся большой фигурой в научных кругах. Не иначе кто-то из Мастеров научного департамента НРП или Ишрара. Второй являл собою полную противоположность первому: высокий, худощавый, до отвращения спокойный и столь же мрачный, одетый в обычный двубортный костюм грязно-белого цвета. Третий – чуть пониже «мрачного», широкоплечий, энергичный, в обычном голубом халате, в каких часто можно встретить рядовых техников и лаборантов СКОП.
– Помогите ему, – распорядился «мрачный», обращаясь к технику. Тот, словно всю жизнь ожидавший именно этого приказа, шустро подскочил к Кондору, нажал что-то на его лежаке, и уже через минуту пленник сидел в удобном, хотя и не слишком мягком кресле. Весь стол оказался большим аморфом, способным принимать любые необходимые формы. Теперь руки Кондора лежали на высоких подлокотниках, оставаясь, правда, все так же прикованными к ним. Попробовав пошевелить ногой Кондор, понял, что свобода для него все еще непозволительная роскошь. Ну и помощь… Лучше бы руки освободил. Неудобно же!
– Вам удобно? – словно издеваясь над пленником, спросил «мрачный». Хотя, не то чтобы мрачный. Серый какой-то…
– Если считать полное отсутствие свободы движения удобствами, то да, мне чертовски удобно, – рискнул съязвить Кондор.
– Мы, конечно же, приносим свои глубочайшие (ого, во загнул!) извинения за некоторые неудобства, доставленные вам, но, к сожалению, пока не выяснятся кое-какие интересующие нас детали, боюсь, нам придется продолжить разговор именно таким образом.
– Тогда можно, первый вопрос задам я? – решил перехватить инициативу Кондор.
– Задавайте, – благосклонно позволил «серый».
– Кто вы? – Лицо «серого» показалось Кондору знакомым. Только вот где он видел его?
– Лиг Татаф, – представился собеседник. – Служба Внешней Безопасности Ишрара. Мы уже встречались, – худощавый улыбнулся, – но, к сожалению, наша встреча оказалась очень короткой.
– Я столкнулся с вами – в коридоре СКОП, – вспомнил Кондор.
– Отличный удар с левой, – напомнил подробности встречи Лиг Татаф.
Кондора подобное напоминание нисколько не смутило. Тогда, выбежав из кабинета Джаглареда, он был слишком растерян предательством друга и чертовски зол. Нечего было попадаться под его кулак. Поэтому, вместо того чтобы скромно потупить взор и попросить прощения, он спросил:
– Я арестован?
– Для этого есть основания? – едко поинтересовался «серый» эсвэбэшник.
– Значит, нет, – с облегчением подытожил Кондор. – Тогда почему я прикован к аморфу? Вы просмотрели инкрис?
– Сколько вопросов, – улыбнулся Татаф. – Но позвольте теперь мы?
– Ладно, – согласился Кондор. Пускай спрашивают. Скажет, что знает.
Наконец в разговор вступил незнакомец в золотом халате.
– Мое имя Фарв Смирг. Мастер-психолог. – Голос у него оказался тонкий и писклявый, словно у пятилетнего мальчишки. Кондор едва не засмеялся, но вовремя остановил себя, отметив, правда, что не одинок и Лиг Татаф тоже с трудом сдерживает улыбку. Мастер Фарв, очевидно, привык к подобной реакции и, проигнорировав тщетные попытки Кондора сохранить серьезную мину, продолжал: – Пожалуйста, ваше имя.
– Кондор Артоволаз. – Кондор и сам не понял, откуда вдруг взялось это странное «Артоволаз», но был твердо уверен, что именно так его должны называть с сегодняшнего дня. Кондор Артоволаз. И никак иначе.
– Артоволаз… Хм… Древнелиитанский… Кажется, это означает: «Все мы», – задумчиво проговорил Мастер. – Пусть будет так, если желаете. Продолжим. Как вы считаете, где мы сейчас находимся?
– Исходя из моих наблюдений, могу только предположить, – ответил Кондор. – Это Зеленый Спектр, Лиитания, вариант один. Скорее всего, одна из медицинских лабораторий СКОП. Угадал?
– Почти. Мы в Центре постдерапсатной реабилитации.
– Полагаю, ответ удовлетворил вас? – предположил Кондор.
– Вполне. Несмотря на неожиданное изменение имени, в общем вы вполне сознательная, полностью сформировавшаяся личность, что подтверждают и тесты, проведенные во время вашего сна. Это, кстати, немало удивило многих психотехников и психологов в лаборатории исследований последствий дерапсатии.
– Неужели? – удивился Кондор. Ему лично казалось, что все так и должно было быть. Доктор пояснил:
– Понимаете, еще никому не удавалось избежать безумия при погружении в сон или бессознательное состояние. Иртадизация при замедлении работы мозга неизбежна. Когда вас обнаружили, прогнозы были весьма печальные. Мы не рассчитывали вернуть вас. Однако, когда психоинженеры провели сканирование памяти, они были поистине потрясены полученными результатами. Никаких изъянов, никаких аномалий. Ваша память спонтанно дефрагментировалась. Сами вы можете объяснить, что же произошло?
Кондор задумался. Что произошло…
Отсеченная голова Крейда катится по полу… Кондор опускается рядом с обезглавленным телом… Рука прижимает к груди самое дорогое, что осталось у него, – инкрис с заключенной в нем душой По… Потом… Потом темнота… И вот он здесь, в лаборатории наблюдения. Все? Или было что-то еще? Там, в темноте… На берегу моря Забвения… Он не помнил, что именно. Он просто знал. И он ответил.
– Они не сражались за обладание телом, – попытался объяснить он. – Они просто стали МНОЙ.
– Они? – удивился Мастер.
– Вряд ли я смогу объяснить. Вы не поймете. Да это и не важно.
– Важно. Важно для нас. Но если вы не желаете говорить сейчас, мы можем вернуться к этой теме позже.
Предложение Мастера понравилось Кондору. Согласно кивнув, он снова обратил свой взор на «серого» и недовольно спросил:
– Так я арестован?
– Вовсе нет. Мы поместили вас в «ловушку», так как не знали точно, как вы поведете себя после пробуждения. Обычные меры предосторожности.
– Вы удовлетворены?
– Вполне. Конечно, будут проведены дополнительные психологические тесты, но в целом вы готовы к общению с миром.
Кондор многозначительно кивнул на свои «кандалы».
– Да, конечно. Доктор, вы разрешаете?
Мастер в свою очередь кивнул технику, и тот, вновь подойдя к аморфу, нажал еще одну невидимую кнопку на его гладкой поверхности. Биометаллические щупальца мгновенно стали ручейками серой ртути, плавно слившимися с поверхностью подлокотников кресла. Точно так же исчезли полоса на животе и ленты на ногах. Почувствовав свободу, Кондор не спешил вставать, а просто принял более удобную позу. Агент тем временем продолжал говорить:
– Вы доставили нам кучу хлопот и огромную головную боль, мистер Ару… Простите, Артоволаз.
– Глупо, наверно, спрашивать, чем именно, – усмехнулся Кондор.
– Да, действительно. Понимаете, Служба Внешней Безопасности уже довольно давно следит за всем, что происходит в корпорации «Высокие технологии». Мы подозревали, что Силдон Крейд или кто-то из его приближенных ведет темные игры, но никак не могли подобраться к нему достаточно близко.
– И после этого вас считают самой мощной секретной организацией в Лиитании, – не сдержался Кондор.
Агент воспринял его подковырку весьма серьезно.
– Вы даже не представляете, насколько может быть сильна теневая власть. Ко всему прочему, за Крейд ом стоят новейшие технологии, на несколько поколений опережающие наши собственные разработки. Мы не в состоянии даже прослушать их линии связи. Законы весьма либеральны, а в Ишраре Крейд слыл любимчиком. Никому из Мудрейших и в голову не приходило, что на самом деле затевает Силдон. Вот почему, когда неделю назад вы обратились к нам и сообщили, что обладаете неопровержимыми доказательствами против него, мы мгновенно ухватились за этот шанс. Была договоренность о встрече, было назначено время, но гибель вашей семьи произвела слишком сильное воздействие на вашу психику. Несколько раз наши агенты пытались остановить вас, но безрезультатно. За вами просто не угонишься.
– Крейд угнался, – мрачно подметил Кондор. – Охотники – ваша идея?
– Конечно нет. Все действия проводились согласно стандартной процедуре поиска баскопа-дерапсатика. Своим побегом вы сами развязали руки агентам Крейда, одним из которых как раз и являлся начальник Службы Внутреннего Контроля. Если бы не информационный кристалл, мы даже не смогли бы предъявить ему никаких обвинений, ибо он действовал по инструкции. На ваше счастье, вы оказались весьма прытким и талантливым беглецом. Вы сумели скрыться даже от «псов».
– Не только благодаря себе. Были помощники, – мрачно проговорил Кондор, моментально вспоминая Михаила, Аню, Ворга. Интересно, а как там Кирик? – Но кое-чего я добился сам.
– Согласен. Позже мы перехватили охотников и заставили работать на нас. Но вас мы так и не опередили. Крейд помог бы нам прояснить некоторые вопросы, но вы лишили нас такой возможности.
– Вся информация есть на инкрисе. Ответьте, только без лжи, зачем вы на самом деле хотели остановить меня? Вряд ли вы действительно беспокоились за мою жизнь.
– Абсолютная правда, не смею спорить. Вы нам совершенно безразличны. Но если бы вы погибли, пытаясь добраться до Крейда самостоятельно, кто сообщил бы нам о связном? Ведь первый инкрис был утерян, а о втором мы ничего не знали, пока не обнаружили его на вашем импровизированном поле боя.
– Но теперь-то вы наконец получили то, что хотели? – холодным тоном спросил Кондор. Он им безразличен, это правда. Несчастный баскоп-дерапсатик, потерявший все. Слава богам, его не бросили там, на полу лаборатории.
– Без доли иронии могу сказать только одно: вы прекрасно поработали, хотя ваши методы оказались крайне неординарными.
– Что со мной будет дальше?
– Вам решать. Если вы пожелаете вернуться в СКОП, мы можем восстановить вас в прежней должности боевого агента. Конечно, для этого вы пройдете еще одно, более развернутое психологическое тестирование. Нужно подтвердить вашу лояльность Лиитании и Ишрару. Если нет, вы вправе вернуть себе прежнее биологическое тело и уйти на пенсию. Перенесшие дерапсатию агенты пользуются такой привилегией.
– Я подумаю, – сказал Кондор.
– Подумайте. И не спешите с ответом. Вы неплохой агент, СКОП нужны такие ЛЮДИ. Кстати, чуть не забыл… – «Серый» извлек из внутреннего кармана пиджака что-то небольшое и блестящее. Кулон. Инкрис! Душа По! – Кажется, это ваше.
Кондор молча принял самую дорогую для него вещь, долго смотрел на нее, потом с замиранием сердца спросил:
– А я могу…
Агент опередил его. Отрицательно покачав головой, он ответил:
– Нет. Мы знаем, что на этом информационном кристалле, понимаем, как это, очевидно, важно для вас, но закон один для всех. Серийное клонирование запрещено, а создание персональных синторгаников разрешается исключительно Ишраром и только для проведения необходимых биологических исследований. Мы должны остаться цивилизацией людей, а не одноликих клонов.
– В моем случае все иначе. Я же не прошу гарем. Только одну… Даже не себе… Просто вернуть ее к жизни…
– Я уже сказал – закон один для всех. Ваша невеста даже не принадлежит этому миру. Она не лиитанианка. А что будет дальше? Вы попросите восстановить всех своих друзей? Нет. Даже Луюа Дитат после своей преждевременной кончины был предан огню, но не воскрешен. Смерть не выбирает. А нам не позволено спорить с ней.
– И вы еще жаловались, что законы этого мира слишком либеральны! – в отчаянии простонал Кондор. – Я подам прошение в Ишрар!
Лиг Татаф лишь с безразличием пожал плечами.
– Этого права я вас лишить не могу. Но, боюсь, ничто не поможет вам.
Кондор хотел сказать что-то еще, возразить, закричать наконец, но промолчал, понимая всю бессмысленность спора. Как ни горько было ему, но он понимал – агент прав. Ему не позволят…
– Сожалею, – проговорил «серый», сочувственно похлопав Кондора по плечу. Лицемерие. Даже слепцу было видно, что на самом деле ему плевать. Кондор промолчал. Медленно поднеся кулон к губам, он нежно поцеловал холодный кристалл. Больше он не мог сделать ничего.
Оставалась только надежда, почему-то больно обжигающая грудь изнутри. Там, где билось сейчас его неживое, синтетическое сердце.
Теперь я знаю, кто я.
Я – Кондор Артоволаз. «Все Мы».
У меня не осталось никого, кроме себя самого и маленького кулона, холодной стекляшкой висящего отныне на моей груди. Любимая По… Я не князь Игрей, но Кондор, его душа, его страсть и огонь навсегда стали частью меня. Лучшей частью. И я благодарен ему за столь щедрый дар. По мертва, и убил ее я. Моя ярость, мой слепой гнев и безумная жажда мести погубили ее. Я дрался с Крейдом, я не мог поступить иначе. Тогда… Сейчас многое изменилось, и я уже не столь уверен в правильности своего решения, но ушедшего не вернуть. Все мои прошения, которыми я без устали засыпаю Ишрар Десяти, раз за разом вежливо отклоняются, но я ни на минуту не теряю надежды на чудо и верю – однажды я вновь увижу ее лицо, прикоснусь к ее нежной коже, загляну в ее полные любви наивные зеленые глаза, заговорю с ней, прижму к себе, чувствуя, как трепещет в груди маленькое любящее сердечко. И каждый раз, когда я думаю об этом, мои глаза снова и снова становятся влажными от слез, но я не стыжусь и не прячу их. Судьба сыграла со мной злую шутку, я заплатил слишком высокую цену за смерть своего врага. Я сделал выбор, и выбор этот, возможно, был верен, но слишком жесток по отношению к победителю. Моя возлюбленная всегда со мной, но я не могу заговорить с ней, почувствовать тепло ее легкого дыхания, услышать голос. И я с ужасом понимаю, что постепенно начинаю забывать черты ее прекрасного лица. А это для меня страшнее всего.
Иногда я жалею, что безжалостная иртадизация слишком уж благосклонно обошлась со мной и не уничтожила мое сознание, погрузив его в черные волны моря Забвения. По крайней мере, не было бы боли, так часто терзающей мою душу. Но, с другой стороны, биллероид Ворг был прав, говоря, что боль дается человеку, дабы ярче чувствовать жизнь. Легко уйти в грезы, укрывшись за пеленой безумия, но это не для меня. Не для того я прошел столь долгий путь, чтобы теперь сожалеть о совершенном. Я сделал правильный выбор, а моя боль – всего лишь расплата за гнев.
Сейчас я жду. Жду ответа. Если комиссия СКОП признает меня пригодным к работе в Агентстве, я уже знаю, как поступить. Параллель 72296 Зеленой грани Спектра – вот куда ведет мой путь. Больше я никогда не стану боевым агентом, но дорога в наблюдатели все еще открыта для меня. Не знаю точно, интересует ли НРП, как и прежде, этот отсталый мир после гибели Крейда и закрытия ризиевой фермы, но если да, то я стану наблюдателем в нем. Мне позволят, я слишком хорошо знаю этот вариант, ведь отчасти я все еще Кондор Игрей, князь Гритты и рек Зеленой долины, ушедший на битву с Крейдом и не вернувшийся до сих пор. Но я обещал, что обязательно вернусь, а я всегда держу свое слово.
Я – Кондор Артоволаз.
Кондор Игрей…
Артем Ливагин…
Кондорат Ару…
ВСЕ МЫ.
Осторожно приподняв голову, Кондор осмотрелся. Невеселое зрелище… Небольшая комната без окон и, похоже, без дверей. Мысль о том, что его замуровали, Кондор тут же с улыбкой отмел как самую большую нелепость из всех, что приходили в последние несколько дней в его дурную голову. Если он снова вернулся в СКОП, то дверь из «живого» металла попросту сливается со стеной. Ну да бог с ней. Не это сейчас главное. Самое важное – выяснить, как он попал сюда и куда это СЮДА? По обстановке судить было довольно трудно. Слишком она была скудна. Голые фиолетовые стены, светильник над головой и кровать, на которой он, собственно, и лежал. Вернее, даже не кровать, а некое подобие стола. Операционного? Возможно. Или это стол для вскрытия трупов в морге? Бр-р-р.
Последняя мысль не вдохновляла. Рванувшись всем телом, Кондор попытался встать, но что-то помешало ему, сковывая по рукам и ногам. Ладно, он прикован. Не совсем удобно, но ничего не поделаешь. Придется пока смириться с этим. Не предпринимая повторной попытки принять вертикальное положение, он решил продолжить осмотр лежа (собственно, выбора особо и не было). В первую очередь Кондор осмотрел себя, насколько это было возможно, конечно.
Нет, на морг непохоже. В морге обычно раздевают и прилепляют к пальцу на ноге маленький ярлычок. Ярлычка не было, и это немного обнадеживало. Что дальше? Одежда. Сейчас на нем красовалось фиолетовое, под цвет стен, трико. Выше пояса одежда отсутствовала, что, впрочем, не слишком смущало Кондора. Главное, что не приходится щеголять голыми ягодицами. К тому же не без удовлетворения он отметил исчезновение всех ран на теле. О нем позаботились, а это недурной знак. Но кто и зачем? Кто изъявил желание восстановить его тело, после чего прочно заковал в кандалы? В совершенные кандалы, надо сказать. Запястья его рук были прижаты к поверхности стола упругими щупальцами биометалла. Такие же щупальца сдерживали его ноги, и еще одна широкая полоса пересекал а тело Кондора поперек живота, окончательно лишая его способности двигаться. Это означало, что дела, очевидно, обстоят не так хорошо, как показалось вначале. А возможно, даже хуже. Но паниковать пока рано. Ведь он еще жив.
Что-то медленно отделилось от стены возле самого потолка и не спеша подлетело к Кондору. При ближайшем рассмотрении «нечто» оказалось парящим в воздухе продолговатым цилиндром, обладающим с одной из торцевых сторон тусклым розовым глазом видеокамеры. Кибер-зонд. Старый знакомый. Его снова изучают.
– Если вам интересно, то я уже проснулся, – сообщил, обращаясь к глазу, Кондор, не сомневаясь, что столь наглым образом некто ведет наблюдение за его скромной персоной.
Какое-то время цилиндр пристально осматривал Кондора, после чего плавно повернулся и, подлетев к противоположной стене, растворился в ней. Кондор разочарованно вздохнул, ожидая дальнейших действий со стороны наблюдателей. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько мгновений, в течение которых Кондор все же успел перебрать в голове десяток различных вариантов своего пленения, в одной из стен неожиданно образовалось ровное овальное отверстие и перед неподвижно лежащим пленником предстали трое. Один – невысокий, крепкий мужчина с маленькими живыми глазками и выкрашенными в темно-зеленый цвет курчавыми волосами, поразительно идущими ему. Судя по широкополому белому халату, расшитому золотыми нитями, и по отличительным знакам на запястьях рук и воротнике, незнакомец являлся большой фигурой в научных кругах. Не иначе кто-то из Мастеров научного департамента НРП или Ишрара. Второй являл собою полную противоположность первому: высокий, худощавый, до отвращения спокойный и столь же мрачный, одетый в обычный двубортный костюм грязно-белого цвета. Третий – чуть пониже «мрачного», широкоплечий, энергичный, в обычном голубом халате, в каких часто можно встретить рядовых техников и лаборантов СКОП.
– Помогите ему, – распорядился «мрачный», обращаясь к технику. Тот, словно всю жизнь ожидавший именно этого приказа, шустро подскочил к Кондору, нажал что-то на его лежаке, и уже через минуту пленник сидел в удобном, хотя и не слишком мягком кресле. Весь стол оказался большим аморфом, способным принимать любые необходимые формы. Теперь руки Кондора лежали на высоких подлокотниках, оставаясь, правда, все так же прикованными к ним. Попробовав пошевелить ногой Кондор, понял, что свобода для него все еще непозволительная роскошь. Ну и помощь… Лучше бы руки освободил. Неудобно же!
– Вам удобно? – словно издеваясь над пленником, спросил «мрачный». Хотя, не то чтобы мрачный. Серый какой-то…
– Если считать полное отсутствие свободы движения удобствами, то да, мне чертовски удобно, – рискнул съязвить Кондор.
– Мы, конечно же, приносим свои глубочайшие (ого, во загнул!) извинения за некоторые неудобства, доставленные вам, но, к сожалению, пока не выяснятся кое-какие интересующие нас детали, боюсь, нам придется продолжить разговор именно таким образом.
– Тогда можно, первый вопрос задам я? – решил перехватить инициативу Кондор.
– Задавайте, – благосклонно позволил «серый».
– Кто вы? – Лицо «серого» показалось Кондору знакомым. Только вот где он видел его?
– Лиг Татаф, – представился собеседник. – Служба Внешней Безопасности Ишрара. Мы уже встречались, – худощавый улыбнулся, – но, к сожалению, наша встреча оказалась очень короткой.
– Я столкнулся с вами – в коридоре СКОП, – вспомнил Кондор.
– Отличный удар с левой, – напомнил подробности встречи Лиг Татаф.
Кондора подобное напоминание нисколько не смутило. Тогда, выбежав из кабинета Джаглареда, он был слишком растерян предательством друга и чертовски зол. Нечего было попадаться под его кулак. Поэтому, вместо того чтобы скромно потупить взор и попросить прощения, он спросил:
– Я арестован?
– Для этого есть основания? – едко поинтересовался «серый» эсвэбэшник.
– Значит, нет, – с облегчением подытожил Кондор. – Тогда почему я прикован к аморфу? Вы просмотрели инкрис?
– Сколько вопросов, – улыбнулся Татаф. – Но позвольте теперь мы?
– Ладно, – согласился Кондор. Пускай спрашивают. Скажет, что знает.
Наконец в разговор вступил незнакомец в золотом халате.
– Мое имя Фарв Смирг. Мастер-психолог. – Голос у него оказался тонкий и писклявый, словно у пятилетнего мальчишки. Кондор едва не засмеялся, но вовремя остановил себя, отметив, правда, что не одинок и Лиг Татаф тоже с трудом сдерживает улыбку. Мастер Фарв, очевидно, привык к подобной реакции и, проигнорировав тщетные попытки Кондора сохранить серьезную мину, продолжал: – Пожалуйста, ваше имя.
– Кондор Артоволаз. – Кондор и сам не понял, откуда вдруг взялось это странное «Артоволаз», но был твердо уверен, что именно так его должны называть с сегодняшнего дня. Кондор Артоволаз. И никак иначе.
– Артоволаз… Хм… Древнелиитанский… Кажется, это означает: «Все мы», – задумчиво проговорил Мастер. – Пусть будет так, если желаете. Продолжим. Как вы считаете, где мы сейчас находимся?
– Исходя из моих наблюдений, могу только предположить, – ответил Кондор. – Это Зеленый Спектр, Лиитания, вариант один. Скорее всего, одна из медицинских лабораторий СКОП. Угадал?
– Почти. Мы в Центре постдерапсатной реабилитации.
– Полагаю, ответ удовлетворил вас? – предположил Кондор.
– Вполне. Несмотря на неожиданное изменение имени, в общем вы вполне сознательная, полностью сформировавшаяся личность, что подтверждают и тесты, проведенные во время вашего сна. Это, кстати, немало удивило многих психотехников и психологов в лаборатории исследований последствий дерапсатии.
– Неужели? – удивился Кондор. Ему лично казалось, что все так и должно было быть. Доктор пояснил:
– Понимаете, еще никому не удавалось избежать безумия при погружении в сон или бессознательное состояние. Иртадизация при замедлении работы мозга неизбежна. Когда вас обнаружили, прогнозы были весьма печальные. Мы не рассчитывали вернуть вас. Однако, когда психоинженеры провели сканирование памяти, они были поистине потрясены полученными результатами. Никаких изъянов, никаких аномалий. Ваша память спонтанно дефрагментировалась. Сами вы можете объяснить, что же произошло?
Кондор задумался. Что произошло…
Отсеченная голова Крейда катится по полу… Кондор опускается рядом с обезглавленным телом… Рука прижимает к груди самое дорогое, что осталось у него, – инкрис с заключенной в нем душой По… Потом… Потом темнота… И вот он здесь, в лаборатории наблюдения. Все? Или было что-то еще? Там, в темноте… На берегу моря Забвения… Он не помнил, что именно. Он просто знал. И он ответил.
– Они не сражались за обладание телом, – попытался объяснить он. – Они просто стали МНОЙ.
– Они? – удивился Мастер.
– Вряд ли я смогу объяснить. Вы не поймете. Да это и не важно.
– Важно. Важно для нас. Но если вы не желаете говорить сейчас, мы можем вернуться к этой теме позже.
Предложение Мастера понравилось Кондору. Согласно кивнув, он снова обратил свой взор на «серого» и недовольно спросил:
– Так я арестован?
– Вовсе нет. Мы поместили вас в «ловушку», так как не знали точно, как вы поведете себя после пробуждения. Обычные меры предосторожности.
– Вы удовлетворены?
– Вполне. Конечно, будут проведены дополнительные психологические тесты, но в целом вы готовы к общению с миром.
Кондор многозначительно кивнул на свои «кандалы».
– Да, конечно. Доктор, вы разрешаете?
Мастер в свою очередь кивнул технику, и тот, вновь подойдя к аморфу, нажал еще одну невидимую кнопку на его гладкой поверхности. Биометаллические щупальца мгновенно стали ручейками серой ртути, плавно слившимися с поверхностью подлокотников кресла. Точно так же исчезли полоса на животе и ленты на ногах. Почувствовав свободу, Кондор не спешил вставать, а просто принял более удобную позу. Агент тем временем продолжал говорить:
– Вы доставили нам кучу хлопот и огромную головную боль, мистер Ару… Простите, Артоволаз.
– Глупо, наверно, спрашивать, чем именно, – усмехнулся Кондор.
– Да, действительно. Понимаете, Служба Внешней Безопасности уже довольно давно следит за всем, что происходит в корпорации «Высокие технологии». Мы подозревали, что Силдон Крейд или кто-то из его приближенных ведет темные игры, но никак не могли подобраться к нему достаточно близко.
– И после этого вас считают самой мощной секретной организацией в Лиитании, – не сдержался Кондор.
Агент воспринял его подковырку весьма серьезно.
– Вы даже не представляете, насколько может быть сильна теневая власть. Ко всему прочему, за Крейд ом стоят новейшие технологии, на несколько поколений опережающие наши собственные разработки. Мы не в состоянии даже прослушать их линии связи. Законы весьма либеральны, а в Ишраре Крейд слыл любимчиком. Никому из Мудрейших и в голову не приходило, что на самом деле затевает Силдон. Вот почему, когда неделю назад вы обратились к нам и сообщили, что обладаете неопровержимыми доказательствами против него, мы мгновенно ухватились за этот шанс. Была договоренность о встрече, было назначено время, но гибель вашей семьи произвела слишком сильное воздействие на вашу психику. Несколько раз наши агенты пытались остановить вас, но безрезультатно. За вами просто не угонишься.
– Крейд угнался, – мрачно подметил Кондор. – Охотники – ваша идея?
– Конечно нет. Все действия проводились согласно стандартной процедуре поиска баскопа-дерапсатика. Своим побегом вы сами развязали руки агентам Крейда, одним из которых как раз и являлся начальник Службы Внутреннего Контроля. Если бы не информационный кристалл, мы даже не смогли бы предъявить ему никаких обвинений, ибо он действовал по инструкции. На ваше счастье, вы оказались весьма прытким и талантливым беглецом. Вы сумели скрыться даже от «псов».
– Не только благодаря себе. Были помощники, – мрачно проговорил Кондор, моментально вспоминая Михаила, Аню, Ворга. Интересно, а как там Кирик? – Но кое-чего я добился сам.
– Согласен. Позже мы перехватили охотников и заставили работать на нас. Но вас мы так и не опередили. Крейд помог бы нам прояснить некоторые вопросы, но вы лишили нас такой возможности.
– Вся информация есть на инкрисе. Ответьте, только без лжи, зачем вы на самом деле хотели остановить меня? Вряд ли вы действительно беспокоились за мою жизнь.
– Абсолютная правда, не смею спорить. Вы нам совершенно безразличны. Но если бы вы погибли, пытаясь добраться до Крейда самостоятельно, кто сообщил бы нам о связном? Ведь первый инкрис был утерян, а о втором мы ничего не знали, пока не обнаружили его на вашем импровизированном поле боя.
– Но теперь-то вы наконец получили то, что хотели? – холодным тоном спросил Кондор. Он им безразличен, это правда. Несчастный баскоп-дерапсатик, потерявший все. Слава богам, его не бросили там, на полу лаборатории.
– Без доли иронии могу сказать только одно: вы прекрасно поработали, хотя ваши методы оказались крайне неординарными.
– Что со мной будет дальше?
– Вам решать. Если вы пожелаете вернуться в СКОП, мы можем восстановить вас в прежней должности боевого агента. Конечно, для этого вы пройдете еще одно, более развернутое психологическое тестирование. Нужно подтвердить вашу лояльность Лиитании и Ишрару. Если нет, вы вправе вернуть себе прежнее биологическое тело и уйти на пенсию. Перенесшие дерапсатию агенты пользуются такой привилегией.
– Я подумаю, – сказал Кондор.
– Подумайте. И не спешите с ответом. Вы неплохой агент, СКОП нужны такие ЛЮДИ. Кстати, чуть не забыл… – «Серый» извлек из внутреннего кармана пиджака что-то небольшое и блестящее. Кулон. Инкрис! Душа По! – Кажется, это ваше.
Кондор молча принял самую дорогую для него вещь, долго смотрел на нее, потом с замиранием сердца спросил:
– А я могу…
Агент опередил его. Отрицательно покачав головой, он ответил:
– Нет. Мы знаем, что на этом информационном кристалле, понимаем, как это, очевидно, важно для вас, но закон один для всех. Серийное клонирование запрещено, а создание персональных синторгаников разрешается исключительно Ишраром и только для проведения необходимых биологических исследований. Мы должны остаться цивилизацией людей, а не одноликих клонов.
– В моем случае все иначе. Я же не прошу гарем. Только одну… Даже не себе… Просто вернуть ее к жизни…
– Я уже сказал – закон один для всех. Ваша невеста даже не принадлежит этому миру. Она не лиитанианка. А что будет дальше? Вы попросите восстановить всех своих друзей? Нет. Даже Луюа Дитат после своей преждевременной кончины был предан огню, но не воскрешен. Смерть не выбирает. А нам не позволено спорить с ней.
– И вы еще жаловались, что законы этого мира слишком либеральны! – в отчаянии простонал Кондор. – Я подам прошение в Ишрар!
Лиг Татаф лишь с безразличием пожал плечами.
– Этого права я вас лишить не могу. Но, боюсь, ничто не поможет вам.
Кондор хотел сказать что-то еще, возразить, закричать наконец, но промолчал, понимая всю бессмысленность спора. Как ни горько было ему, но он понимал – агент прав. Ему не позволят…
– Сожалею, – проговорил «серый», сочувственно похлопав Кондора по плечу. Лицемерие. Даже слепцу было видно, что на самом деле ему плевать. Кондор промолчал. Медленно поднеся кулон к губам, он нежно поцеловал холодный кристалл. Больше он не мог сделать ничего.
Оставалась только надежда, почему-то больно обжигающая грудь изнутри. Там, где билось сейчас его неживое, синтетическое сердце.
Теперь я знаю, кто я.
Я – Кондор Артоволаз. «Все Мы».
У меня не осталось никого, кроме себя самого и маленького кулона, холодной стекляшкой висящего отныне на моей груди. Любимая По… Я не князь Игрей, но Кондор, его душа, его страсть и огонь навсегда стали частью меня. Лучшей частью. И я благодарен ему за столь щедрый дар. По мертва, и убил ее я. Моя ярость, мой слепой гнев и безумная жажда мести погубили ее. Я дрался с Крейдом, я не мог поступить иначе. Тогда… Сейчас многое изменилось, и я уже не столь уверен в правильности своего решения, но ушедшего не вернуть. Все мои прошения, которыми я без устали засыпаю Ишрар Десяти, раз за разом вежливо отклоняются, но я ни на минуту не теряю надежды на чудо и верю – однажды я вновь увижу ее лицо, прикоснусь к ее нежной коже, загляну в ее полные любви наивные зеленые глаза, заговорю с ней, прижму к себе, чувствуя, как трепещет в груди маленькое любящее сердечко. И каждый раз, когда я думаю об этом, мои глаза снова и снова становятся влажными от слез, но я не стыжусь и не прячу их. Судьба сыграла со мной злую шутку, я заплатил слишком высокую цену за смерть своего врага. Я сделал выбор, и выбор этот, возможно, был верен, но слишком жесток по отношению к победителю. Моя возлюбленная всегда со мной, но я не могу заговорить с ней, почувствовать тепло ее легкого дыхания, услышать голос. И я с ужасом понимаю, что постепенно начинаю забывать черты ее прекрасного лица. А это для меня страшнее всего.
Иногда я жалею, что безжалостная иртадизация слишком уж благосклонно обошлась со мной и не уничтожила мое сознание, погрузив его в черные волны моря Забвения. По крайней мере, не было бы боли, так часто терзающей мою душу. Но, с другой стороны, биллероид Ворг был прав, говоря, что боль дается человеку, дабы ярче чувствовать жизнь. Легко уйти в грезы, укрывшись за пеленой безумия, но это не для меня. Не для того я прошел столь долгий путь, чтобы теперь сожалеть о совершенном. Я сделал правильный выбор, а моя боль – всего лишь расплата за гнев.
Сейчас я жду. Жду ответа. Если комиссия СКОП признает меня пригодным к работе в Агентстве, я уже знаю, как поступить. Параллель 72296 Зеленой грани Спектра – вот куда ведет мой путь. Больше я никогда не стану боевым агентом, но дорога в наблюдатели все еще открыта для меня. Не знаю точно, интересует ли НРП, как и прежде, этот отсталый мир после гибели Крейда и закрытия ризиевой фермы, но если да, то я стану наблюдателем в нем. Мне позволят, я слишком хорошо знаю этот вариант, ведь отчасти я все еще Кондор Игрей, князь Гритты и рек Зеленой долины, ушедший на битву с Крейдом и не вернувшийся до сих пор. Но я обещал, что обязательно вернусь, а я всегда держу свое слово.
Я – Кондор Артоволаз.
Кондор Игрей…
Артем Ливагин…
Кондорат Ару…
ВСЕ МЫ.