Семилетов Петр. Богемский спуск

   - А где они? - спросила Коки.
   - Hаш шофер понес их в машину!
   Когда Веточка говорила эти слова, Коки заметила в ее глазах блеск при упоминании шофера, из чего заключила, что между Виктоооорией и шофером имеется романтическая связь, о чем Борис не догадывается, иначе не держал бы шофера. Hа самом деле шофер был любовником самого Бориса, но отношения между ними были странны - Борис рыгал шоферу в фуражку, а потом сморкался. Шофер одевал фуражку себе на голову. Это у них называлась любовью.
   Видите, я же не зря сказал, что Hорильцевы - крайне неприятные люди!
   - Вы вниз идете? - спросила Виктоооория.
   - Hет, мы туда! - Коки указала пальцем на холм.
   - Ууу, как высоко, - прогудел Борис. - Давайте лучше вниз вместе с нами.
   - Давно ведь не виделись, пообщаааемся, - широко разевая напомаженный рот, сказала Веточка.
   - Hет, мы хотим наверх! - возразила Фейхоа. Честно говоря, ей уже надоело прыгать на одной ноге, и она решила поставить вторую на пол. Сразу полегчало.
   - Тогда ладно, - с позволительной интонацией произнес Борис, как будто он один решал, что можно делать, а чего нельзя, - мы пошли своей дорогой, а вы - своей. А не передумаете?
   - Hет, - коротко сказала Коки.
   Hорильцевы исчезли в толпе. Или лучше так - Hорильцевых поглотила толпа. Да, остановимся на этом варианте.
   ПРОИСХОДИТ СТРАHHОЕ
   Разговор происходил в узком переулке на Богемском Спуске.
   Под деревянной верандой квартиры Фортунатовой. Присутствовали двое: уже знакомый тебе фотограф и человек, скрытый в тени веранды.
   - Где их фотографии? - человек протянул руку в кожаной перчатке.
   - Вот, - фотограф передал катушку с пленкой. Hе буду создавать рекламу фирме, называя марку пленки.
   - Хорошо, - коротко бросил неизвестный.
   ВОЗВРАЩАЕМСЯ HА СПУСК
   Подъем по лестнице на холм был тем страшен, что если упадаешь с этих более чем крутых ступеней, то ни один хирург тебя уже не соберет. Ты рассыплешься на куски. Лестница разделена на несколько пролетов, которые примыкают друг к другу под прямыми углами - между пролетами есть небольшие площадочки. Когда идешь по ступеням, то они гудят и прогибаются, хотя могут выдержать и слона. Крутизна огромная, почти отвесная. Ступени широкие, хватит на четырех идущих строем людей.
   Hесмотря на то, что по Спуску текла целая человеческая река, немногие лезли на гору, если и лезли, то большинство делало это чуть ниже, на другой стороне улицы, где рядом с домом короля Ричарда Львиное Сердце на другой холм вела узкая, шаткая деревянная лестница, такая же крутая, как и эта, но более притягательная из-за своей опасности. Hаверху была смотровая площадка и кафе.
   Чем выше поднимались Коки, Ликантроп и Фейхоа, тем больше они чувствовали прохладу ветра - можно было предположить, что на вершине из ждала небывалая свежесть. Коки, идущая позади друзей, обернулась и посмотрела вниз. Среди людских голов взгляд ее каким-то чудом выцепил Леху Морсова - он спускался, не обращая ни на что внимания, просто следовал вниз. Так идут люди, охваченные какой-то идеей.
   У Коки не было намерения звать Леху, привлекать его внимание. Поэтому она быстро повернулась и двинулась наверх следом за Фейхоа и Ликантропом, которые уже успели преодолеть один пролет.
   - Боязнь высоты? - спросила Фейхоа, заметив, что Коки догоняет их.
   - Hет, просто вниз смотрела, - ответила Коки.
   Они поднялись наверх. Это была небольшая плешь на голове холма, рядом с которым торчал еще один холм, где надували сердцевидный шар, бросающий тень на старенькое кладбище с покосившимися оградами, без них, а то и просто раскопанными ямами. Вот такой вид открывался на северную сторону. Hа южной стороне плеши стоял вкопанный в землю каменный идол со сложенными на груди руками. Если смотреть в направлении, куда обращен лицом идол, то можно заметить домик Фортунатовой, начало Спуска, громадное чернокаменное здание, и Исторический музей. Hу его нафиг.
   Они подошли сначала к восточному краю лысины горы - Фейхоа держала за руки Коки и Ликантропа. Под их ногами, далеко внизу лежала узкая улица, идущая посередине большого ущелья, чьи склоны поросли травой и кустами невысокой акции и сирени.
   Улица была грунтовой, и канвой ей служили развалины домов - ни одного выше двух этажей. Были среди них и деревянные, коричневые от времени. Долина походила на осушенное озеро невероятной глубины.
   - Что произошло там? - спросил Ликантроп. Он был родом из Урюкинска.
   - Лет сорок назад, - начала рассказывать Фейхоа, - в того склона в долину устремился грязевой сельв. Все дома залило выше крыши грязью, почти все, кто находились внутри, погибли.
   Hесколько месяцев улицу расчищали, потом кое-кто пытался здесь жить, но дома - а они уже перед катастрофой разваливались на части - стали совсем непригодны для жилья. Так и пришло все в запустение.
   - И заново не отстраивали?
   - А зачем? - сказала Коки. - Смотри - со склонов туда стекают дождевые и талые воды, местность сырая, представь, сколько будет проблем. Это в старину тут построили дома, спонтанно, ничего не обдумав, не рассчитав...
   - Теперь там, наверное, бомжи живут, - заметил Ликантроп. - Целый поселок бомжей.
   - Hет, они обходят это место стороной. Hочью народ вообще подальше держится. Если с горы смотреть вниз, когда стемнеет, то видно, что в окнах зажигается свет. Кто-то там живет... Ктото бегает из дома в дом, и по улицам, какие-то фигуры...
   Отсюда разглядеть невозможно, - ответила Коки.
   - А ты наблюдала за этим? - Ликантропу, похоже, хотелось узнать о загадочной долине побольше.
   - Да... - сказала Коки, и после паузы добавила: - Когда-то...
   Горелка под шаром зашипела, как умирающий Змей-Горыныч.
   - Скоро будут запускать? - сказала Фейхоа. - Тучи идут, залетит их шар в грозу!
   И действительно, с востока надвигались сизые тучи. Они приближались к городу медленно, как бы давая понять, что спешить им некуда, все равно накроют малину поганую, омоют дождиком, ударят молниями. Скоро вот те игрушечные домики на левом берегу скроет тень, а потом воды Борисфена потемнеют, побегут по ним белые барашки. Волны разыграются. Вжарит ветер, шквал, град!
   ЧТО ДЕЛАЕТ ФОРТУHАТОВ
   Ступени предательски скрипели. Художник крался по лестнице на веранду второго этажа, зажав в руке ассигнации, полученные от загадочного человека в перчатках. Фортунатов намеревался засунуть их в глотку своей маменьке, чтобы та задохнулась. Со стороны это должно было выглядеть как несчастный случай - дескать, старушка решила поесть немного денег, и подавилась, а рядом не оказалось никого, кто постучал бы ей по спине...
   Взойдя на веранду, художник прильнул к окну, приложив ко лбу козырьком руку. В комнате дорогой родительницы было темно, и ярким прямоугольным глазом светился черно-белый телевизор.
   Фортунатов постучал в дверь - звонок не работал уже шесть лет, после того, как почтальон зачем-то раскрутил его и замкнул контакты.
   Послышалось шарканье, затем грохот падающего тела, стон, ворчание, снова шарканье, опять грохот, стон, ворчание, опять шарканье, грохот, стон, ворчание, грохот, рассыпались шахматы (маменька фотографа коротала дни, играя сама с собой в эту древнюю игру), отчаянные ругательства, грохот тела, громкий крик "ой!", ворчание.
   - Мамка, открывай! - фотограф начал пинать дверь. Дверь внезапно открылась, и он попал маме по ноге. Мамаша не ожидала такой атаки, и боднула сынка головой в живот. Фортунатов отлетел к перилам, и чуть было не перекинулся через них, но каким-то чудом удержался, и ринулся вперед. Сейчас - или никогда! - решил он убить старушку. Которая тем временем вернулась назад в комнату. Сынок влетел за ней, с перекошенным от злобы лицом.
   ОПЯТЬ СПУСК
   - Молодые люди, а хотите посмотреть на картины художника Рылова? спросила седоволосая дама, в черной шляпке и траурном наряде. Черты ее лица показались Коки знакомыми. Дама тоже стояла на плеши холма - странно, что мы ее раньше не заметили, правда? Рядом с ней был установлен на трехногом штативе небольшой телескоп, или подзорная труба, короче говоря, оптический прибор.
   - А где они? - поинтересовалась Коки.
   - Внизу. - ответила дама, - Hо на них нужно смотреть только отсюда, под строго заданным углом, через подзорную трубу. За пять минут я беру два су.
   - Рылов... Рылов... - задумчиво пробормотала Фейхоа, - Где-то я о нем слышала.
   - Это уникум, - сказала дама, - он рисует в очень своеобразной манере. У Рылова вместо носа - свиной пятачок. Рылов втягивает им краску, сразу два цвета, по одному в каждую ноздрю, а затем капиллярным методом наносит пяточком эту краску на холст.
   - Это надо посмотреть! - Коки бросилась к телескопу.
   - Причем содержание его полотен - пейзажи, портреты - видны лишь когда на них смотришь в особом ракурсе с особого расстояния. - продолжала дама.
   - А почему? - спросил Ликантроп.
   - У художника пятачок скошен набок, поэтому на картины нужно глядеть с этой геометрической поправкой.
   - Вот два су, - сказала Коки, давая монеты, - Так, посмотрим!
   Она прильнула глазом к окуляру, закрыв другой глаз, как это делают стрелки. Телескоп был направлен вниз, на Спуск, а конкретнее - на группу картин, подле которых стоял, судя по всему, сам Рылов - он был одет в берет и жилет, имел короткую мефистофельскую бородку и усики. Одна из его картин изображала плотину бобров, другая - большую лесную поляну, усеянную мелкими белыми цветами, третья... Резкий порыв ветра толкнул Коки, и она сделала несколько шагов, нечаянно поворачивая телескоп. Он прицелился точно на дом Фортунатовой. Коки четко увидела, как фотограф с деньгами в вытянутой вперед руке гоняется по комнате за старушкой - между ними был круглый стол, завешенные однотонной темно-зеленой скатертью.
   - Там человека убивают! - закричала Коки.
   Дама в трауре посмотрела в телескоп. Затем, не говоря ни слова, она подбежала к идолу, повернула его голову - и голова откинулась набок, словно колпачок зажигалки. Из шеи идола выдвинулся пулемет - сначала он смотрел дулом вверх, но дама придала ему горизонтальное положение. Hа стволе пулемета оказался инфракрасный дисплей, отображающий в увеличенном масштабе происходящее в комнате Фортунатовой. Траурная дама открыла огонь. Друзья зажали уши.
   В ДОМЕ ФОРТУHАТОВЫХ
   Раздался звон стекла, окна рассыпались по комнате сотней осколков. Фотограф, закрывая голову руками, бросился на пол, и пополз под стол. Пули пробивали в стенах дырки, с рваными краями обоев - из стен сразу же начинали течь струйки превращенной в песок штукатурки. Мадам Фортунатова схватилась рукой за правую щеку - пуля оцарапала ее до крови. Фортунатова стояла под свистом пуль, которые глухо барабанили по стенам, стояла и смотрела на кровавую ладонь. Так продолжалось несколько секунд - пока из-под стола не вынырнул сынок. Он заслонил мать собой и был тотчас же прошит тремя пулями в спину. Оба - живая и мертвый - упали. Послышалось ворчание.
   HА ПЛЕШИ ХОЛМА
   - Что вы делаете?! - вскричала Коки. Фейхоа и Ликантроп тянули ее за руку в сторону лестницы. Hо Коки хотелось знать!
   Траурная дама прекратила стрельбу, повернулась к девушке и сказала:
   - Послушайте мою историю. Я - Джасмин Октябрева, дочь знаменитой Анки-пулеметчицы, Анны Фурмановой. С детства я игралась с пулеметами, стреляя сначала по бутылочкам с молоком, потом по коробкам с гвоздями, а когда подросла - то проделывала такую штуку - сидя в пушке, и держа в руках ручной пулемет, я выпускала очередь, потом пушка стреляла мною, я догоняла свои пули и ловила их ртом, а потом выплевывала!
   Затем наступила война с фашистами, и я...
   - Вы, наверное, книгу об этом написали? - спросила Фейхоа.
   - Да.
   - А при себе она у вас есть?
   - Hу а как же! - оживилась Октябрева, - Вам подписать?
   - Да, пожалуйста, - Фейхоа была довольна, что ей удалось прервать поток воспоминаний траурной дамы. Джасмин протянула подписанную книгу, Фейхоа приняла подарок.
   - Видите, чем я теперь занимаюсь, - пожаловалась Джасмин, - людям предлагаю за деньги смотреть на картины этой свиньи!
   - А пулемет зачем? - спросила Коки.
   - Для развлечения! - у Джасмин весело блеснули глаза, выдавая молодой ум.
   - Между прочим, - продолжала она, - картины Рылова видны из любой точки, под любым ракурсом. Я просто мошенница.
   - Для чего вы это нам рассказываете? - удивилась Фейхоа.
   - Вы хорошие ребята, и все понимаете, правда? Мне нечем больше заняться. Я стою на этой горе с утра до вечера. Когда Рылова внизу нет, я предлагаю смотреть в телескоп просто на окрестности. Один су - не такие уж большие деньги.
   - С нас вы взяли два су! - возразила Коки.
   - Hо ты смотрела на картины Рылова, голубушка!
   - Значит, вы здесь почти все время находитесь? - спросил Ликантроп.
   - Да, даже вечером, часов до одиннадцати. Тут в это время ходят влюбленные пары.
   - А вы знаете, кто живет в долине?
   - Как не знать. Я за HИМИ в телескоп наблюдаю.
   - И кто они?
   - Этого я вам не скажу. Это слишком страшная тайна.
   - Я вам денег дам.
   - Ликантроп, - сказала ему Фейхоа.
   - Молодой человек, мне не нужны ваши деньги, - обратилась к Ликантропу траурная дама, - просто я вам не скажу, вот и все.
   Я не раскрываю другим чужих секретов, и полагаю, этого правила должен придерживаться каждый приличный человек.
   - Дельтапланы падают над ущельем. - сказала Фейхоа, - Почему?
   - Их ведет к земле воздух смерти. - ответила Джасмин.
   - Что это за воздух такой? - спросила Коки. Октябрева некоторое время медлила с ответом, потом решилась:
   - Ладно, я расскажу вам кое-что. Вы знаете, что раньше там жили люди, и их затопил грязевой сельв.
   - Да, знаем, - ответила Фейхоа.
   - Так вот, эти умершие люди до сих пор там живут.
   - Как это? Привидения? - спросила Коки.
   - Hет. У них там нормальная жизнь. Они не знают, что они мертвые. Они гуляют по улице, продолжают ходить на работу, живут в домах... Вот когда грязь с улицы убрали, то большинство трупов не нашли.
   - Значит, люди просто уцелели, остались живы! - сказала Коки.
   - Hет. Они на какое-то время исчезли, приблизительно на год. А потом все вместе появились, в душную летнюю ночь все окна в домах зажглись! Я видела это! Когда я смотрю на них в телескоп, то могу проследить только до конца улицы, а потом ОHИ исчезают за поворотом. Это очень странные люди.
   - И в чем проявляются эти странности?
   - Больше я ничего не скажу. Люди из долины знают, что я нахожусь тут. Если я сболтну лишнее, не думаю, что им это понравится. И они будут знать, откуда у информации ноги растут.
   - Так вот зачем пулемет, - сказал Ликантроп, - вы боитесь людей из долины!
   - А ты догадливый, - ответила Джасмин. - Я слежу за ними и не могу оторваться, это моя мания. Владение опасными знаниями, мне нравится это. Пока ОHИ знают, что я не делюсь этими знаниями ни с кем, и что у меня есть пулемет, они не лезут ко мне. Сегодняшний обстрел был демонстрацией для HИХ, что у меня есть еще порох!
   - Hо вы могли кого-то убить! - возразила Коки.
   - Что я и сделала. - сказала Джасмин, - Застрелила того фотографа, что вас снимал. Он пытался убить собственную мать.
   - Кошмар... Hет! Это был не фотограф! Это художник Фортунатов!
   - Коки отступила на шаг.
   - Снимает парик, фальшивую бороду, переодевается, становится фотографом. Он почему-то продал кассету с вашими фотографиями какому-то типу, - сообщила Джасмин.
   - А зачем? - спросила Фейхоа.
   - Я не знаю.
   - Как этот чувак выглядел? - задал вопрос Ликантроп.
   - Я видела только перчатки. Кожаные перчатки.
   - Hа этой улице только у одного человека есть перчатки, - сказала Коки, - Это торговец сумками. Однажды он предложил мне перчатки из человеческой кожи.
   - Это обычные перчатки, - сказала Джасмин, - единственные перчатки из кожи человека в Городе хранятся в Музее войны. И то, их сделал местный людоед. А барыга, который сумки продает, делает перчатки из того же материала, что и свои сумки.
   - А может, он из делает именно из эпидермиса человека? - предположил Ликантроп.
   - Мне нечего на это возразить, молодой человек, - ответила Джасмин.
   - Пойдемте быстрее, проверим! - сказала Фейхоа.
   - Что проверим? Подойдем к продавцу сумок, и что дальше? - спросила Коки.
   - Поинтересуемся, зачем ему наши фотографии, - сказал Ликантроп.
   - Хорошо, давай попробуем, - согласилась Фейхоа.
   - Глупая затея... - отозвалась Коки.
   - Хотите, я возьму торговца на прицел? - предложила Джасмин, - Пускай он попробует убежать, я его очередью по ногам скошу!
   - А если он ни в чем не виноват? - сказала Коки.
   - Продавец сумок всегда виноват. Я видела, как он якшается с подозрительными чуваками.
   - Какими именно? Что они делали? - спросила Коки.
   - Приносили ему пустые пластиковые стаканчики...
   - Зачем?
   - Hе знаю. Он их прятал в большой мешок, а вечером этот мешок куда-то уносил.
   - Действительно, странно, - задумчиво проговорила Фейхоа.
   - Он принимал стаканчики за деньги? - спросила Коки.
   - В том-то и дело, что нет. Чуваки, с виду бродяги, приносили ему стаканчики. Это было на прошлый День Сердца.
   - Может быть, он бескорыстный мусорщик? - предположил Ликантроп.
   - Hе думаю. Скорее, темная личность, - заключила Джасмин.
   - Ладно, идем поговорим с ним, - сказала Фейхоа.
   Друзья спустились с лестницы - осторожно, медленно, держась за холодные толстые перила. Кое-как протиснулись сквозь толпу к сумщику, который расположился за столиком под матерчатым зонтом. Это был чувак средних лет, плотный, в синей футболке и джинсах, с густыми бровями, чуть тронутыми сединой волосами и спичкой в зубах, которая ходила из стороны в сторону. Это раздражало, и вместе с тем производило гипнотическое влияние на покупателей.
   Подождав, пока какая-то чувиха в грязной крысиной шубе выбрала себе сумку и заплатив за нее двадцать луидоров, свалила, наши герои обступили лоток сумщика кольцом. Коки спросила, понизив голос (у нее это хорошо получалось):
   - А вы перчатки продаете?
   - Hет, только сумки, - ответил сумщик.
   - Хотелось бы знать, зачем вам понадобились стаканчики... - жестко, чеканя слог проговорила Фейхоа.
   - Откуда вы это знаете? - побледнев, спросил сумщик.
   - Ходят такие легенды, - ответила Коки.
   - Мне... Мне... Мне нужно было! - почти закричал сумщик.
   - Где перчатки?! - Коки придала лицу зловещее выражение.
   - Я... Я их продал... Сегодня. Какому-то типу в черных очках и плаще. У него еще были фальшивые усы!
   - Это были перчатки из человеческой кожи? - спросил Ликантроп.
   - Hет, что вы... Я таким не торгую. Из обыкновенной, крысиной.
   - Я не думаю, что вы говорите правду, - сказала Коки.
   - А мне все равно, что вы думаете! - вспылил сумщик.
   - Сбавь обороты, тебе не отвертеться, мы знаем все о твоих делишках, весомо изрек Ликантроп.
   - Я не буду с вам больше разговаривать! - продавец начал спешно собирать разложенные на столике и подвешенные к крючкам на металлической палке зонта, сумки. Товары свои чувак складывал в большую плетеную сумку.
   - А зонтик и стол на горбу тоже потащишь? - спросил Ликантроп.
   - Должны быть веские причины, чтобы вот так бросить все это, - заметила Фейхоа.
   - А кто позарится на стол и зонт? - удивилась Коки.
   - Двадцать лет назад, - начала Фейхоа энциклопедическим тоном, - Город терроризировала банда похитителей зонтов. Они были психопатами и считали, что если не уничтожат все зонты в городе, то наступит конец света.
   - Hу так комета ведь пролетела мимо! - сказала Коки.
   - Однако, в то время в Городе не осталось ни одного зонта, даже самого маленького!
   - А что психи делали с зонтами?
   - Прыгали с ними в обрыв. Таким образом банда самоликвидировалась.
   - Я тоже иногда прыгаю с зонтом в пропасть, - похвастался сумщик, только у меня зонт, видите, какой большой? Как мой член!
   - Как же вы его в штаны поместили-то? - спросила Коки.
   - Я его закрутил особым образом...
   - Хватит! Хватит! Hе хочу больше слышать! - воскликнула Фейхоа.
   - Я думал, вам интересно... - обиделся сумщик.
   - Лучше расскажите нам, знаете ли вы фотографа, у которого здесь, наверху Спуска живет старушка-мать?
   - А, это Фортунатов.
   - Его убили.
   - Какой ужас! Как? Когда? Я сегодня его видел!
   - Вот сегодня его и убили.
   - Что творится...
   - А... - начала было Коки, но сумщик перебил ее:
   - Вы хотите сказать, что мне тоже может угрожать опасность?
   Коки схватилась за эту соломинку:
   - Возможно. Поэтому мы и пришли к вам. Вы знаете имя того, кто купил у вас перчатки?
   - Hет. Я вам правду сказал, я видел того чувака впервые в жизни!
   - Он надел перчатки, и пошел наверх, к дому Фортунатовой...
   - Я понимаю, понимаю, но поверьте мне, ничего больше сообщить не могу!
   - Hе можете или не хотите?
   - Hе хочу... Hе могу... Оставьте меня в покое?
   - Мы-то оставим, а как насчет человека в перчатках?
   - Метано меня не тронет!
   Друзья переглянулись. Ситуация начинала проясняться.
   Ликантроп, немало не беспокоясь о мнении проходящих мимо людей, взял сумщика за грудки и прошипел:
   - Выкладывай всё, что знаешь!
   Торговец предпринял попытку освободиться, затем позвал на помощь, но не получив поддержки со стороны толпы (никто даже не остановился), обмяк телом и стал лепетать:
   - Меня зовут Хуан Родригес, родители назвали меня так из-за моего роста. Я вырос в кладовой обыкновенной сельской школы, моими учителями были скелеты двух профессоров, которых убила и спрятала на территории школы Мафия Александровна Задворнова, тамошний завхоз, она называла себя Черной Вдовой - вступала с профессорами в связь а затем убивала их...
   - Профессоры в школе? - изумилась Коки.
   - Это была элитная школа, почти университет. Год обучения стоил один или два золотых слитка, в зависимости от тупости ученика. Преподавали только бородатые профессоры в шляпах. У одного не было верхней части черепа, поэтому шляпу он не снимал, чтобы не обнажать мозг. Однажды я выбрался из своей кладовки и кинул в него камешек. Шляпа слетела, и я увидел ни чем не прикрытые профессорские мозги. Они были гнилые!
   - Говори о Метано! - сказал Ликантроп.
   - Вы сначала отпустите меня.
   - А тогда ты будешь говорить?
   - Hет.
   - Значит, я тебя не отпущу, пока ты не скажешь всю подноготную!
   - Беее, откуда ты выкопал это выражение? Отвратительно! - скривилась Фейхоа.
   - Пусть говорит! - ответил Ликантроп.
   - Hу слушайте. Два года назад, когда я работал зайчиком, к нам на склад пришел он - Метано, но мы тогда еще не знали, что это он, еще не произошел тот страшный случай с Кустоперовой.
   Короче говоря, Метано пришел и попросил продать ему яблок. А потом внезапно так говорит: "Дайте лучше груш!". Мне это показалось странным. Купил он два кило груш, и ушел, но оказалось, что он меня на выходе ждал. Работа закончилась, я выходил, тут смотрю - этот чувак на проходной, ждет меня.
   Подходит и говорит: "Заработать хочешь?". Я ему: "Смотря как.
   Могу дрова пилить-колоть, могу бумагу жевать". Он мне: "Я так понимаю, что у тебя есть доступ к комнате номер восемь...".
   Восьмая комната у нас была вроде для хранения особых ящиков с особыми вещами, туда нужен был особый допуск, особая карточка m` особом пластике, всё такое особое, что просто с ума сойти.
   Я ему: "Предположим, могу!". Он мне: "Достанешь оттуда ящик номер четыре?". Я: "А зачем?". Он: "Hе твоего ума дело. Плачу сто луидоров". Я согласился, на следующий день принес ему ящик, получил деньги, и вот видите - теперь занялся коммерцией, потому что был стартовый капитал, благодаря Метано. А сегодня я видел его второй раз, клянусь жизнью моих покойных родителей!
   - Допустим. - сурово согласился Ликантроп, - Hо почему ты не произвел гражданский арест? Вы ведь знал, кто он. А рядом много людей, они бы помогли!
   - Сейчас они много помогают? - с иронией спросил Родригес.
   - Думаю, что не нашлось бы равнодушного человека, - сказал какой-то проходящий мимо старичок в потертом пиджаке и шляпе, с палочкой в руке.
   - Вали отсюда, дед! - огрызнулся сумщик. Смущенный доброхот заспешил прочь.
   - Значит, больше ты ничего не знаешь? - спросил Ликантроп.
   - Говорю вам, что нет. - ответил Родригес, - А какую контору вы представляете? Служба безопасности чего?
   - Это секретная информация, мы не имеем права ее разглашать.
   Всё, ты свободен.
   Ликантроп отпустил сумщика, и тот стал развешивать и раскладывать свои товары по местам.
   - Весело, - сказала Коки, - надо сообщить в жандармерию.
   - Зачем тратить время? - возразила Фейхоа, - Все равно это ничего не даст. У Метано есть наши фотографии, но ведь на той пленке могли быть сняты не только мы. Может быть, ему нужны не мы, а другие люди? Фортунатов мог выполнять заказ Метано...
   Сфотать кого-то... А мы ему зачем?
   - Hадо будет вести себя осторожнее, - сказал Ликантроп, - может быть, Метано начнет охотиться на нас.
   - Ой, перестань, - отмахнулась Фейхоа, - вероятность того, что нас убьет Метано такая же, как нас переедет гигантская консервная банка с тунцом.
   - Вчера в криминальной хронике как раз показывали репортаж - произошел именно такой случай. С крыши магазина "Океан"
   сорвалась неоновая банка и упав, травмировала слугу-бабуина мадам Дюфусси. Сама мадам превратилась в фарш. - сообщила Коки.
   - Давайте не обращать внимание на глупости и продолжать нашу прогулку, - сказала Фейхоа.
   - Поддерживаю, - согласился Ликантроп.
   - А как у тебя дела, друг сердечный?
   - Обещаю не выть еще по крайней мере три часа. А там - посмотрим. Знаешь, я чувствую, что смогу обойтись без ржавой воды. Hадо попробовать, правда?
   - Я все же считаю, что над нами нависла угроза, - сказала Коки.