Страница:
Именно об этом говорили во всех выпусках новостей по телевидению. А одна из передач вовсе была целиком посвящена «бойне в "Варяге". Роговский рассеянно слушал комментарии репортера и объяснения ментов, что делается для поимки преступников. Наконец все это надоело Роговскому, и он потянулся к пульту, чтобы выключить телевизор, но в это время девушка – ведущая программы передала срочное сообщение.
– Внимание! – многозначительно произнесла она с экрана. Роговский насторожился. – Милиция срочно просит откликнуться Щукина Николая Владимировича, уехавшего поездом с Казанского вокзала в столицу Татарстана в одиннадцать ноль-ноль. Органам внутренних дел срочно требуется ваша помощь для уточнения свидетельских показаний по поводу поножовщины на вокзале. Обратитесь, пожалуйста, в ближайшее отделение милиции.
– Гляди-ка, – ухмыльнулся Бык и выключил телевизор. – Наш пострел везде поспел. Эх, Молот, мне бы твои заботы!
Роговский поднялся из-за стола и начал ходить по комнате. Вся его деятельная натура противилась вынужденному ожиданию, и лишь огромным усилием воли Бык сдерживал себя от того, чтобы не отдать приказ об атаке вотчины Дыбина. Разгневанный собственным бессилием, Бык стукнул кулаком по столу. В этот момент в его кармане зазвонил сотовый телефон. Роговский вздрогнул.
– Дорогая? – поинтересовался он в трубку, думая, что звонит жена. – Случилось что-нибудь?
– Ну насчет дорогой не знаю, – раздался в ответ грубоватый голос Дурнова. – А вот что случилось, это не вам у меня, а мне у вас нужно спросить, милейший Станислав Семенович.
– Что-то я не пойму, о чем вы говорите, господин полковник, – холодно ответил Роговский. – И вообще, по какому поводу меня беспокоите?
– Да вы что, охренели оба?! – буквально взорвался Дурнов на том конце провода. – Звоню этому барану, Дыбину, спрашиваю, что за налет на его особняк был, он меня матюками кроет. У тебя хотел спросить, почему твоих троих братков в «Варяге» завалили, а ты из себя идиота строишь! Вы мне, блядь, прекратите дураками прикидываться. Вы, между прочим, от меня зависите не меньше, чем я от вас, и на своем участке беспредел устраивать не позволю. Вы что, козлы, думаете, я не понимаю, что вы между собой разборки затеяли?!
Роговский молча держал трубку у уха. Сначала он удивился словам Дурнова об обстреле особняка Дыбы, а затем понял, что простоватый полковник не может так правдоподобно строить из себя оскорбленную невинность. А это означало, что Дурнов не замешан в начавшейся войне. Более того: похоже, кто-то намеренно ее спровоцировал, поскольку никто из людей Роговского по дому толстяка не стрелял!
– Подожди орать-то! – наконец пришел в себя Роговский. – Про какой обстрел ты говорил?
– Дураком продолжаешь прикидываться? – оскорбленно взревел полковник. – Вы что, мать вашу, оба неприятностей на свою задницу хотите?
– Ты мне не грози и не ори! – еще громче заорал в трубку Бык и, услышав, что Дурнов затих, спросил уже тише: – Так что же там произошло у Дыбина?
Полковник вкратце рассказал о стрельбе в особняке Дыбина и той несуразице, которую наплел хозяин дома приехавшему по вызову соседей усиленному наряду милиции. Затем поведал о том, как, просматривая утренние сводки, наткнулся на бойню в кафе «Варяг». Отдел там работал не его, но Дурнову спихнули распоряжение о вступлении в действие плана «Перехват». Вот там-то полковник и прочел фамилии убитых. Сверившись со своей личной картотекой, Дурнов установил, что все убитые, кроме официантки, естественно, принадлежали к группировке Роговского. Сопоставить по времени обстрел особняка и убийства в кафе труда не составило. И полковник тут же понял, что между Быком и Дыбиным началась война.
– Так что ты, Стас, мне голову не парь, – подвел итог Дурнов. – Я последний раз предлагаю в моем присутствии встретиться тебе с Дыбиным и мирно уладить все разногласия. Иначе вы оба будете иметь дело со мной. А там еще неизвестно, хватит ли у вас силенок на то, чтобы свои шкуры спасти.
– Не грози. Компромата на нас у тебя нет, – усмехнулся Роговский. – А то, что ты выведешь из игры кого-нибудь из наших братков, особой роли не сыграет. Один против нас двоих ты не выстоишь – либо сдохнешь, либо вылетишь из своего кресла.
– Вот как? – зашипел в трубку полковник. – Грозить мне вздумал? Значит, по-мирному ничего решать не хотите?
– А вот этого я не говорил, – решив прекратить детскую браваду, устало вздохнул Бык. – Я действительно, Юрий Никифорович, не понимаю, что происходит. Никто из моих людей не нападал на особняк Дыбина. И если только не он сам организовал эту стрельбу, то получается, что нас кто-то пытается столкнуть лбами. Уж не ты ли?
– Охренел? – удивился Дурнов. – Стал бы я предлагать вам встретиться, если бы решил спровоцировать вашу войну?
– А почему бы и нет? – ядовито проговорил в трубку Роговский. – Помнится, один раз ты уже продал нас Лимону. Почему бы и теперь не заманить нас в ловушку и не перестрелять, как котят, а потом свалить все на наши с Дыбиным разборки?
– Хорошо. Допустим, у тебя есть основания меня подозревать, хотя это – полная чушь, – вздохнул Дурнов. – Но согласись, что если мы встретимся в ресторане «Метрополь», например, то там контролировать ситуацию я не смогу. На людях, в высшем свете и под охраной независимых ни от кого людей, пресекающих любые попытки пронести внутрь оружие, ты себя будешь чувствовать в безопасности?
– В общем, да, – вынужден был согласиться Роговский.
– Тогда жду тебя там через два часа, – усмехнулся полковник и повесил трубку.
Дыбин, в отличие от своего противника, смотрел криминальные новости по телевизору не случайно. Толстяк понимал, что четверное убийство в «Варяге» не останется незамеченным, телевидение раздует настоящую сенсацию, стремясь повысить рейтинг своих каналов. Но самым главным было то, как отреагирует на это милиция.
Такое преступление они не смогут зашвырнуть в долгий ящик. Наверняка довольно быстро выяснится, что трое из убитых имели тесные связи с бандитской группировкой Роговского. У Быка возникнут серьезные проблемы, и Дыбин хотел узнать, что именно предпримет Дурнов, чтобы выгородить своего компаньона.
Дыбин старательно прослушивал все сообщения, надеясь уловить хоть намек на вмешательство Дурнова, но пока, судя по их собственным словам, менты терялись в догадках. Видимо, полковник давал возможность Роговскому замести следы. Но рано или поздно Дурнову придется раскрыть истинное лицо убитых. И вот тогда-то по обоим предателям Дыбин и сможет нанести решающий удар. А пока толстяк плевался, выслушивая бред журналистов и вранье ментов. Но каково же было его удивление, когда в криминальной хронике проскользнуло сообщение о Щукине.
– Вот сука этот Бык! – Дыбин подскочил с кресла и со злостью пнул его ногой. – Коляна, значит, тоже пытался замочить? Слабо тебе, недоносок, с Молотом справиться!
– Что случилось, босс? – испуганный криками, влетел в комнату Купон с пистолетом в руке. – Что такое?
– Пушку убери, – совершенно спокойным голосом проговорил толстяк. – Только что по телевизору передали сообщение, что Колька Щукин участвовал в какой-то поножовщине на Казанском вокзале.
– Роговский? – догадался Купон.
– А кто же еще? – усмехнулся Дыбин. – Только этому лоху Молота не достать. Менты передали, что Колян уехал. Теперь они просят его явиться в ближайшее отделение милиции.
– А он до Казани-то успел добраться? – поинтересовался бригадир.
– А хрен его знает, – пожал плечами толстяк. – Если туда часов четырнадцать ехать, то уже должен прибыть.
– Ну и хорошо. А я тут по другому поводу, босс. – Дыбин удивленно посмотрел на бригадира. – Было время, когда я довольно серьезно увлекался фотографией, поэтому немножко разбираюсь в этом деле. Так вот, босс, я внимательно изучил ну тот снимок и понял, что он был сделан откуда-то сверху. Немного раскинув мозгами, я определил примерный угол наклона камеры и нашел место, откуда велась съемка…
– Ни хрена себе! – удивился толстяк. – Вот уж не думал, что тебя что-то, кроме вышибания мозгов, интересует.
– Ну фотографией я занимался давно, – словно извиняясь, пробормотал Купон. – В общем, я нашел место на дереве, где сидел фотограф. И, судя по всему, этот хрен торчал на сучке не один день: там, под деревом, валяется несколько оберток от шоколадок. Причем большинство засыпано мусором, а пара штук – совсем свежие.
– Это что же получается? – Дыбин удивленно посмотрел на своего бригадира. – Выходит, какая-то сволочь несколько дней наблюдала за моим домом?
– В натуре, – согласился Купон.
– Найди его. Соседей моих поспрашивай, по своим каналам пробей. В общем, не мне тебя учить, – приказал толстяк. – Похоже, этот человек очень опасен.
Кивнув головой, бригадир вышел из комнаты. Толстяк тяжело опустился в кресло. Потирая переносицу, Дыбин задумался. Какой-то человек постоянно вертелся рядом. Причем, судя по всему, он не был человеком Роговского. Бык ведь и так мог узнать все, что хотел, пользуясь слепым доверием толстяка. На мгновенье Дыбину показалось, что он ухватился за ниточку, которая может привести его к разгадке, но мысль ускользнула, вспугнутая звонком сотового телефона.
– Слушай меня и не перебивай, – раздался в трубке голос Дурнова. – Ты приказывал своим людям сжечь квартиру Роговского?
– Не успел, – ехидно ответил толстяк и хотел что-то добавить, но полковник перебил его.
– Так я и думал, – фыркнул он. – Бык тоже не приказывал своим людям обстрелять твой особняк. Мы с ним говорили о ваших проблемах.
– По-моему, ты гонишь, – перебил его Дыбин. – Вы с Роговским спланировали против меня целую операцию, а сейчас ты пытаешься выгородить этого ублюдка? Не выйдет! У меня, между прочим, сидит человечек, который обстрелял мой особняк. И он утверждает, что ты прислал к нему рубоповца и вынудил напасть на меня.
– Что-о-о? – взревел полковник. – Дай мне этого человека.
– А хрен тебе не мясо? – язвительно поинтересовался толстяк. – Чтобы этот ублюдок тут же бесследно пропал? И не надейся. Когда меня сильно прижмет, он будет моей козырной картой!
– Ладно, хорошо, – с трудом переводя от гнева дух, проговорил Дурнов. – Не нужен мне этот ублюдок. Но я тебя прошу: допроси его еще раз. Пусть он тебе с подробностями расскажет все, что было. А затем перезвони мне. – Полковник тут же повесил трубку.
Первым желанием Дыбина было разбить трубку о стену, но вместо этого он задумчиво повертел ее в руках и убрал в карман. Конечно, сейчас толстяк находился под влиянием эмоций и не имел никаких оснований доверять Дурнову. Однако почему же полковник с упорством идиота пытается доказать Дыбину, что их столкновение с Роговским является не просто ошибкой, а результатом чьего-то дьявольского умысла? Зачем Дурнову настаивать на том, что кто-то намеренно пытается столкнуть их лбами? И если сразу после разговора с полковником Дыбин и думать не хотел о повторном допросе Косого, то теперь, успокоившись, решил, что хуже от этого не будет.
– Эй, притащите этого ублюдка из подвала сюда, – громко скомандовал Дыбин. Когда двое братков выволокли Косого наверх, толстяк ласковым голосом спросил у него: – Так кто заставил тебя напасть на мой дом?
– А я на ваш дом и не нападал, – замотал башкой Косой и торопливо добавил: – То есть рубоповец приказывал моим людям обстрелять ваш дом из автоматов, но меня с ними не было. В это время я находился в ночном клубе «Золотая подкова», – Косой слегка запнулся, но тут же решил, что с этим человеком лучше говорить откровенно. – Ну грабили мы его, – поправился он. – Забрали деньги и сказали управляющему, что теперь он должен платить дань какому-то Дыбе. А когда возвращались назад, двоих моих парней убили бандюги. То есть я хотел сказать, братки.
– Нет у тебя братков, сука! – Один из боевиков Дыбина с силой ударил Косого по почкам. Тот хрюкнул и упал на колени.
– Погоди! – остановил подчиненного толстяк. – Значит, ты говоришь, что тот белобрысый рубоповец приказал твоим людям одновременно напасть и на меня, и на ночной клуб «Золотая подкова»?
– Да, так оно и было, – прохрипел разбитыми губами Косой. – Этот гад сказал, что, дескать, нужно столкнуть лбами две преступные группировки, чтобы они перебили друг друга.
– Вот так хрен, – удивленно пробормотал Дыбин и кивнул браткам: – Уведите этого дурака назад в подвал.
Итак, получалось, что Дурнов был абсолютно прав, говоря, что кто-то желает столкнуть лбами Роговского и Дыбина. Вот только кому это нужно, кроме самого полковника? А если войну спровоцировал именно он, то почему сейчас пытается остановить ее? В общем, Дыбин не придумал ничего лучшего, кроме как позвонить на работу полковнику.
Дурнов тут же предложил Дыбину организовать трехстороннюю встречу. Дыбин предполагал, что это может быть ловушкой, однако поехать в «Метрополь», как и Роговский, решился.
Приглашая Дыбина в «Метрополь», Дурнов настаивал, чтобы тот приезжал один, но толстяк в одиночку прибыть на стрелку отказался. Он прихватил с собой Купона, понимая, что и Роговский приедет туда с Лысым. Дыбин намеренно выехал из дома позже намеченного срока, чтобы полковнику с Быком пришлось его ждать. Однако, когда толстяк вошел в кабинет ресторана, там никого, кроме мента, не было. Проигнорировав протянутую Дурновым руку, Дыбин прошел в угол и уселся в кресло. Купон остался стоять за его спиной. Полковник в ответ только пожал плечами и занял место напротив.
Минут пять оба ждали Роговского в полном молчании, словно присутствовали на поминальной службе. А когда Дыбин уже решил встать и уйти, плюнув на все, дверь кабинета открылась, впустив Быка и забинтованного Лысого. Купон тихо присвистнул, взглянув на физиономию бригадира Роговского, а остальные сделали вид, что ничего не заметили. Бык, холодно осмотрев присутствующих, также занял свое место, не протянув никому руки.
– Итак, господа, думаю, пора расставить все точки над i, – проговорил Дурнов и кивнул головой в сторону накрытого стола. – Может быть, выпьем для начала по стопочке?
– Чтобы потом сдохнуть от цианида? – ехидно полюбопытствовал Дыбин. – Нет уж, спасибо огромное.
Роговский удивленно посмотрел на него. На лице толстяка было написано столь откровенное презрение к Дурнову, что Бык не мог не поразиться. Получалось, что либо Дыбин с полковником прекрасные актеры, либо между ними на самом деле не существует никакого союза. Это одновременно и радовало, и пугало Роговского. С одной стороны, ему теперь не придется схватиться с ними в смертельной битве, но, с другой – появилась еще одна могущественная сила, которая чуть было не подтолкнула их к уничтожению друг друга, словно они были пауками в банке.
– У меня предложение, – сказал Роговский, и все присутствующие повернули головы в его сторону. – Чем отвешивать колкости друг другу, давайте лучше перейдем к делу. Пусть каждый из нас, – Бык посмотрел на Дыбина, – расскажет о тех претензиях, которые имеет. А уж затем начнем разбираться, кто прав, а кто виноват.
– Сейчас, жди, – окрысился Дыбин. – Гражданин начальничек наверняка наставил жучков по всей комнате, а затем пришьет к делу все, о чем мы расскажем.
– Дурость какая-то, – развел руками полковник. – Но воля ваша. Если хотите, можем поменять кабинет. Сейчас тут народу не так много, как вечером.
– Смысла нет, – покачал головой Роговский. – Если вы, Юрий Никифорович, были столь предусмотрительны, что поставили в этот кабинет жучки, то наверняка напичкали ими и все остальные комнаты. Лично я считаю, что сегодняшняя наша встреча должна строиться на доверии, поскольку, судя по всему, у нас появился один общий и могущественный враг.
– Знаешь, Стасик, – рассмеялся толстяк. – Вы конечно, можете доверять друг другу, а вот я – пас.
– Что ты мелешь, идиот! – не выдержав, взорвался Бык. – У меня уничтожен дом, разграблен ночной клуб, убито четыре человека, бригадир так серьезно ранен в лицо, что без пластической операции не обойдется. Думаешь, если бы Дурнов был моим союзником, он бы позволил тебе действовать так нагло? Ты бы уже на нарах куковал.
– Ты гонишь, чмо! – рявкнул в ответ Дыбин. – Никто из моих людей и пальцем не прикасался к твоей хате и твоему дешевому клубу. Да, пристрелили твоих троих людей в кафе. Грешен! И то после того, как обстреляли мой дом. А остальное мне не шей…
– Ну вот, господа, кажется, мы перешли к делу, – повысил голос Дурнов, перекрывая ругань воров в законе. – Только давайте говорить потише.
Беседа перешла в более спокойное русло. Роговский уже давно понял, что налеты на него организовал не Дыбин, но оба еще некоторое время препирались. Они оба не переставая наблюдали за Дурновым, ожидая его реакции на те или иные фразы. Но полковник так искренне удивлялся, что не поверить в его невиновность было нельзя. И все же в рукаве Дыбина оставался серьезный козырь. И он применил его, когда стало абсолютно ясно, что войну Дыбина с Роговским спровоцировало какое-то третье лицо.
– Юрий Никифорович, теперь позвольте спросить вас, – вкрадчивым голосом проговорил толстяк, поворачиваясь к менту: – Что это за блондинистый рубоповец, который сказал, что милиции нужно столкнуть лбами две преступные группировки?
– Это тебе тот придурок сказал, который участвовал в налете на твой особняк? – Дурнов рассмеялся: – Нет в природе такого рубоповца. Подумайте сами. Если я сделал так, что вы вцепились друг другу в глотки, то зачем теперь пытаюсь примирить вас? Вы предполагали, что на этой встрече я захочу устранить вас обоих, чтобы потом свалить убийства на войну между вами. Так почему же вы до сих пор живы, а я, как придурочная нянька, сижу здесь и пытаюсь каждому засунуть в пасть соску? Я даже не арестовал вас, хотя после того, что вы тут наговорили, давно бы мог приказать наряду скрутить вас. Так каких еще доказательств моей невиновности вам нужно?
Дурнов сделал паузу для того, чтобы восстановить дыхание. Никто, кроме Купона, на него не смотрел. Роговский уставился в потолок, словно увидел там животворящий образ Казанской Божией Матери, а Дыбин ковырялся в салате, пытаясь вилкой сложить из зеленого горошка пирамиду. Лысый же косил одним глазом в пол.
– Сейчас мы знаем только одно, – закончил свой монолог полковник. – Какой-то блондин, который был в курсе всех ваших дел, натравил на вас придурков-наркоманов. Именно он спровоцировал войну между вами и воспользовался моментом, чтобы похитить что-то ценное. Теперь два вопроса. Что именно хотел украсть блондин? И кто он вообще такой? Ответив на первый, мы сможем найти разгадку второго. И наоборот: узнав что-нибудь о блондине, мы сразу поймем, что он от вас хотел.
– Да тут и думать нечего, – со злостью в голосе влез в разговор Лысый. – Я только одного белобрысого урода знаю, который мог все это провернуть. – Бригадир Роговского сделал паузу, ожидая, пока все повернутся к нему, а затем выпалил: – Коля Щукин! Молот ваш ненаглядный.
Дыбин расхохотался.
– Толечка, я, конечно, понимаю, что получать по морде неприятно, но ты гонишь, – презрительно проговорил толстяк. – Щукин вчера в одиннадцать вечера уже пылил на поезде в Казань. Он этого сделать не мог.
– С чего ты взял, в натуре, что он уехал, а не лапшу тебе на уши вешал? – окрысился Лысый.
– А ты, щенок, не груби мне. – В голосе Дыбина послышалось столько угрозы, что бригадир Роговского невольно поежился. – А уверен я в Коляне по двум причинам. Во-первых, я его знаю тысячу лет и готов ручаться головой, что на такую подлость он не пойдет. А во-вторых, менты сегодня утром передавали, что разыскивают его из-за поножовщины на вокзале. Дескать, в качестве свидетеля. И именно менты по телевизору подтвердили, что Щукин из Москвы вчера уехал.
– Действительно, – согласился с ним Роговский. – Я тоже слышал это сообщение.
– Да кто такой Щукин? – развел руками Дурнов. – Сегодня только о нем разговоры и слышу.
– Хороший парень и к нашим делам никакого отношения не имеет. – Дыбин неопределенно махнул рукой. – Забудь о нем. Давайте лучше подумаем, кому могла понадобиться дочка Лимона.
– Я знаю кому, – впервые подал голос Купон. Все повернулись к нему.
– Даже так? – удивился Дыбин. – И почему до сих пор молчал?
– Так я же про блондина ничего раньше не знал, – пожал плечами Купон. – А сейчас вспомнил, что один из помощников Лимона точно подходит по описанию. Когда мы эту чмошную братву строили, этот сивый лох куда-то подевался. А потом другие дела закрутились, и найти его просто времени не было.
– В натуре, – раздосадованный тем, что неведомый враг оказался не Щукиным, буркнул Лысый. – Я даже знаю, как этого урода зовут. Васька Митрофанов. Кликуха у него еще – Мотор. Но я не знаю, базарили с ним или нет. Этим уродом чисто купоновская братва занималась.
– Вот как, Витенька? – елейным голосом обратился к своему бригадиру Дыбин. – Проблемку ты нам, значит, создал? Одинокого Рэмбо на воле оставил? Что ж, мы его поищем, а с тобой я дома разберусь.
– Как скажешь, босс. – Купон стоял белый, как мел, но ничем другим своего испуга не выдал.
– Что ж, прекрасно, – развел руками Дурнов. – Раз проблемы все решили, можно и расходиться по своим делам.
– Подожди, – остановил его Роговский. – На самом деле проблемы решены еще не все. Теперь нужно поговорить о компенсации…
Щукин торопился. И как всегда бывает в таких случаях, ничего путного из спешки не получалось. Вот уже минут пятнадцать Щукин пытался поймать «мотор» до Казанского вокзала, но все машины упорно проезжали мимо. Николай, глядя на часы, тихо зверел.
– Да что такое, мать вашу! – возмутился он, когда мимо пронеслась очередная тачка. – Вся Москва охренела? Деньги никому не нужны? Тогда я бы лучше «пятак» в метро отдал!
Наконец Щукину удалось остановить белую «копейку». Водитель, даже не спросив Николая о цене, коротко кивнул головой. Щукин был настолько признателен мужику, что, когда тот остановился на Новорязанской улице, молча сунул ему в руки сотенную купюру и, не дожидаясь, пока оторопевший водитель станет отсчитывать ему сдачу, вылез из машины.
В квартиру, где под домашним арестом сидела Ирина Верстова, Щукин почти вбежал. Даже не дожидаясь, пока хозяйка толком откроет дверь, Николай протиснулся мимо нее и устремился в комнату к девушке. Ирина сидела на кровати, закутавшись в простыню, и уплетала гамбургер, запивая его газировкой. Увидев запыхавшегося Щукина, она удивленно вскинула брови.
– У нас пожар? – иронично поинтересовалась она.
– Хуже, – отрезал Николай и бросил девушке на колени пакет с платьями. – Мы опаздываем. Одевайся и приводи себя в порядок. У тебя есть, – Щукин посмотрел на часы, – максимум пятнадцать минут.
– С ума сошел? – возмутилась девчонка. – Да я за пятнадцать минут даже подкраситься толком не успею.
– В поезде будешь краситься, – оборвал ее Николай и протянул Ирине сумку с документами и открытками. – Смотри, это адрес твоей бабы Глаши?
– Ага, – девушка удивленно посмотрела на Щукина. – Как ты его достал?
– Тебя это не касается! – буркнул Николай. – Кстати, у тебя осталось тринадцать минут.
– Зануда! – обиженно фыркнула Ирина и, подхватив с кровати платье, парик и косметику, пошла в ванную.
Щукин остался ждать ее, стоя у окна. Он глядел во двор, внутренним таймером отсчитывая убегающие минуты. Николай не успевал. Вновь не успевал выполнить свое обещание перед Ларисой. Сейчас его отношения с девушкой обострились до предела, мог последовать разрыв, а тогда Николай лишился бы надежного убежища, о котором не знала ни одна живая душа.
Допускать этого не следовало хотя бы потому, что Дыбин и Роговский могли проверить, действительно ли он уехал. Под наблюдение попадут кассы вокзалов, аэропорты, гостиницы и частные пансионы. Наверняка проверят и Мелешко, о котором он однажды обмолвился. И если кто-нибудь из бандитов обнаружит его, у Николая будут крупные неприятности. Щукин бесцеремонно ввалился в ванную к Верстовой, когда истекли оговоренные тринадцать минут.
В первое мгновение Николай оторопел, Ирина уже надела платье и парик, сделала вызывающий макияж и стояла перед зеркалом, подкрашивая губы кроваво-алой помадой. Этот невинный маскарад настолько переменил ее, что Ирину не узнал бы, наверное, и родной отец. Из невинной простушки она превратилась в женщину-вамп, безжалостную охотницу на мужчин. Щукин, сам того не желая, уставился в откровенный вырез платья. От Ирины не ускользнуло секундное замешательство Николая.
– Ты не только зануда, но еще и хам, – входя в роль, томно произнесла она. – Кто научил тебя, шалунишка, врываться в ванную комнату, когда там находится дама? Впрочем, у тебя появился шанс оценить, как я выгляжу. – Ирина выгнулась, принимая вызывающе-соблазнительную позу. – Ну как я тебе?
– Пожалуй, ты права, – вздохнул он, придав лицу равнодушное выражение. – Декольте у платья слишком откровенно.
– Понятно. Ты еще и пуританин, – вернувшись к своему обычному способу общения, произнесла Ирина. – Помоги бархотку застегнуть, раз уж приперся. И поскольку этот нарядец выбирал для меня именно ты, мог бы, по крайней мере, сказать, что я хорошо выгляжу. А то сейчас ты напоминаешь кота, который вместо валерьянки нарвался на ацетон.
– Внимание! – многозначительно произнесла она с экрана. Роговский насторожился. – Милиция срочно просит откликнуться Щукина Николая Владимировича, уехавшего поездом с Казанского вокзала в столицу Татарстана в одиннадцать ноль-ноль. Органам внутренних дел срочно требуется ваша помощь для уточнения свидетельских показаний по поводу поножовщины на вокзале. Обратитесь, пожалуйста, в ближайшее отделение милиции.
– Гляди-ка, – ухмыльнулся Бык и выключил телевизор. – Наш пострел везде поспел. Эх, Молот, мне бы твои заботы!
Роговский поднялся из-за стола и начал ходить по комнате. Вся его деятельная натура противилась вынужденному ожиданию, и лишь огромным усилием воли Бык сдерживал себя от того, чтобы не отдать приказ об атаке вотчины Дыбина. Разгневанный собственным бессилием, Бык стукнул кулаком по столу. В этот момент в его кармане зазвонил сотовый телефон. Роговский вздрогнул.
– Дорогая? – поинтересовался он в трубку, думая, что звонит жена. – Случилось что-нибудь?
– Ну насчет дорогой не знаю, – раздался в ответ грубоватый голос Дурнова. – А вот что случилось, это не вам у меня, а мне у вас нужно спросить, милейший Станислав Семенович.
– Что-то я не пойму, о чем вы говорите, господин полковник, – холодно ответил Роговский. – И вообще, по какому поводу меня беспокоите?
– Да вы что, охренели оба?! – буквально взорвался Дурнов на том конце провода. – Звоню этому барану, Дыбину, спрашиваю, что за налет на его особняк был, он меня матюками кроет. У тебя хотел спросить, почему твоих троих братков в «Варяге» завалили, а ты из себя идиота строишь! Вы мне, блядь, прекратите дураками прикидываться. Вы, между прочим, от меня зависите не меньше, чем я от вас, и на своем участке беспредел устраивать не позволю. Вы что, козлы, думаете, я не понимаю, что вы между собой разборки затеяли?!
Роговский молча держал трубку у уха. Сначала он удивился словам Дурнова об обстреле особняка Дыбы, а затем понял, что простоватый полковник не может так правдоподобно строить из себя оскорбленную невинность. А это означало, что Дурнов не замешан в начавшейся войне. Более того: похоже, кто-то намеренно ее спровоцировал, поскольку никто из людей Роговского по дому толстяка не стрелял!
– Подожди орать-то! – наконец пришел в себя Роговский. – Про какой обстрел ты говорил?
– Дураком продолжаешь прикидываться? – оскорбленно взревел полковник. – Вы что, мать вашу, оба неприятностей на свою задницу хотите?
– Ты мне не грози и не ори! – еще громче заорал в трубку Бык и, услышав, что Дурнов затих, спросил уже тише: – Так что же там произошло у Дыбина?
Полковник вкратце рассказал о стрельбе в особняке Дыбина и той несуразице, которую наплел хозяин дома приехавшему по вызову соседей усиленному наряду милиции. Затем поведал о том, как, просматривая утренние сводки, наткнулся на бойню в кафе «Варяг». Отдел там работал не его, но Дурнову спихнули распоряжение о вступлении в действие плана «Перехват». Вот там-то полковник и прочел фамилии убитых. Сверившись со своей личной картотекой, Дурнов установил, что все убитые, кроме официантки, естественно, принадлежали к группировке Роговского. Сопоставить по времени обстрел особняка и убийства в кафе труда не составило. И полковник тут же понял, что между Быком и Дыбиным началась война.
– Так что ты, Стас, мне голову не парь, – подвел итог Дурнов. – Я последний раз предлагаю в моем присутствии встретиться тебе с Дыбиным и мирно уладить все разногласия. Иначе вы оба будете иметь дело со мной. А там еще неизвестно, хватит ли у вас силенок на то, чтобы свои шкуры спасти.
– Не грози. Компромата на нас у тебя нет, – усмехнулся Роговский. – А то, что ты выведешь из игры кого-нибудь из наших братков, особой роли не сыграет. Один против нас двоих ты не выстоишь – либо сдохнешь, либо вылетишь из своего кресла.
– Вот как? – зашипел в трубку полковник. – Грозить мне вздумал? Значит, по-мирному ничего решать не хотите?
– А вот этого я не говорил, – решив прекратить детскую браваду, устало вздохнул Бык. – Я действительно, Юрий Никифорович, не понимаю, что происходит. Никто из моих людей не нападал на особняк Дыбина. И если только не он сам организовал эту стрельбу, то получается, что нас кто-то пытается столкнуть лбами. Уж не ты ли?
– Охренел? – удивился Дурнов. – Стал бы я предлагать вам встретиться, если бы решил спровоцировать вашу войну?
– А почему бы и нет? – ядовито проговорил в трубку Роговский. – Помнится, один раз ты уже продал нас Лимону. Почему бы и теперь не заманить нас в ловушку и не перестрелять, как котят, а потом свалить все на наши с Дыбиным разборки?
– Хорошо. Допустим, у тебя есть основания меня подозревать, хотя это – полная чушь, – вздохнул Дурнов. – Но согласись, что если мы встретимся в ресторане «Метрополь», например, то там контролировать ситуацию я не смогу. На людях, в высшем свете и под охраной независимых ни от кого людей, пресекающих любые попытки пронести внутрь оружие, ты себя будешь чувствовать в безопасности?
– В общем, да, – вынужден был согласиться Роговский.
– Тогда жду тебя там через два часа, – усмехнулся полковник и повесил трубку.
* * *
Дыбин, в отличие от своего противника, смотрел криминальные новости по телевизору не случайно. Толстяк понимал, что четверное убийство в «Варяге» не останется незамеченным, телевидение раздует настоящую сенсацию, стремясь повысить рейтинг своих каналов. Но самым главным было то, как отреагирует на это милиция.
Такое преступление они не смогут зашвырнуть в долгий ящик. Наверняка довольно быстро выяснится, что трое из убитых имели тесные связи с бандитской группировкой Роговского. У Быка возникнут серьезные проблемы, и Дыбин хотел узнать, что именно предпримет Дурнов, чтобы выгородить своего компаньона.
Дыбин старательно прослушивал все сообщения, надеясь уловить хоть намек на вмешательство Дурнова, но пока, судя по их собственным словам, менты терялись в догадках. Видимо, полковник давал возможность Роговскому замести следы. Но рано или поздно Дурнову придется раскрыть истинное лицо убитых. И вот тогда-то по обоим предателям Дыбин и сможет нанести решающий удар. А пока толстяк плевался, выслушивая бред журналистов и вранье ментов. Но каково же было его удивление, когда в криминальной хронике проскользнуло сообщение о Щукине.
– Вот сука этот Бык! – Дыбин подскочил с кресла и со злостью пнул его ногой. – Коляна, значит, тоже пытался замочить? Слабо тебе, недоносок, с Молотом справиться!
– Что случилось, босс? – испуганный криками, влетел в комнату Купон с пистолетом в руке. – Что такое?
– Пушку убери, – совершенно спокойным голосом проговорил толстяк. – Только что по телевизору передали сообщение, что Колька Щукин участвовал в какой-то поножовщине на Казанском вокзале.
– Роговский? – догадался Купон.
– А кто же еще? – усмехнулся Дыбин. – Только этому лоху Молота не достать. Менты передали, что Колян уехал. Теперь они просят его явиться в ближайшее отделение милиции.
– А он до Казани-то успел добраться? – поинтересовался бригадир.
– А хрен его знает, – пожал плечами толстяк. – Если туда часов четырнадцать ехать, то уже должен прибыть.
– Ну и хорошо. А я тут по другому поводу, босс. – Дыбин удивленно посмотрел на бригадира. – Было время, когда я довольно серьезно увлекался фотографией, поэтому немножко разбираюсь в этом деле. Так вот, босс, я внимательно изучил ну тот снимок и понял, что он был сделан откуда-то сверху. Немного раскинув мозгами, я определил примерный угол наклона камеры и нашел место, откуда велась съемка…
– Ни хрена себе! – удивился толстяк. – Вот уж не думал, что тебя что-то, кроме вышибания мозгов, интересует.
– Ну фотографией я занимался давно, – словно извиняясь, пробормотал Купон. – В общем, я нашел место на дереве, где сидел фотограф. И, судя по всему, этот хрен торчал на сучке не один день: там, под деревом, валяется несколько оберток от шоколадок. Причем большинство засыпано мусором, а пара штук – совсем свежие.
– Это что же получается? – Дыбин удивленно посмотрел на своего бригадира. – Выходит, какая-то сволочь несколько дней наблюдала за моим домом?
– В натуре, – согласился Купон.
– Найди его. Соседей моих поспрашивай, по своим каналам пробей. В общем, не мне тебя учить, – приказал толстяк. – Похоже, этот человек очень опасен.
Кивнув головой, бригадир вышел из комнаты. Толстяк тяжело опустился в кресло. Потирая переносицу, Дыбин задумался. Какой-то человек постоянно вертелся рядом. Причем, судя по всему, он не был человеком Роговского. Бык ведь и так мог узнать все, что хотел, пользуясь слепым доверием толстяка. На мгновенье Дыбину показалось, что он ухватился за ниточку, которая может привести его к разгадке, но мысль ускользнула, вспугнутая звонком сотового телефона.
– Слушай меня и не перебивай, – раздался в трубке голос Дурнова. – Ты приказывал своим людям сжечь квартиру Роговского?
– Не успел, – ехидно ответил толстяк и хотел что-то добавить, но полковник перебил его.
– Так я и думал, – фыркнул он. – Бык тоже не приказывал своим людям обстрелять твой особняк. Мы с ним говорили о ваших проблемах.
– По-моему, ты гонишь, – перебил его Дыбин. – Вы с Роговским спланировали против меня целую операцию, а сейчас ты пытаешься выгородить этого ублюдка? Не выйдет! У меня, между прочим, сидит человечек, который обстрелял мой особняк. И он утверждает, что ты прислал к нему рубоповца и вынудил напасть на меня.
– Что-о-о? – взревел полковник. – Дай мне этого человека.
– А хрен тебе не мясо? – язвительно поинтересовался толстяк. – Чтобы этот ублюдок тут же бесследно пропал? И не надейся. Когда меня сильно прижмет, он будет моей козырной картой!
– Ладно, хорошо, – с трудом переводя от гнева дух, проговорил Дурнов. – Не нужен мне этот ублюдок. Но я тебя прошу: допроси его еще раз. Пусть он тебе с подробностями расскажет все, что было. А затем перезвони мне. – Полковник тут же повесил трубку.
Первым желанием Дыбина было разбить трубку о стену, но вместо этого он задумчиво повертел ее в руках и убрал в карман. Конечно, сейчас толстяк находился под влиянием эмоций и не имел никаких оснований доверять Дурнову. Однако почему же полковник с упорством идиота пытается доказать Дыбину, что их столкновение с Роговским является не просто ошибкой, а результатом чьего-то дьявольского умысла? Зачем Дурнову настаивать на том, что кто-то намеренно пытается столкнуть их лбами? И если сразу после разговора с полковником Дыбин и думать не хотел о повторном допросе Косого, то теперь, успокоившись, решил, что хуже от этого не будет.
– Эй, притащите этого ублюдка из подвала сюда, – громко скомандовал Дыбин. Когда двое братков выволокли Косого наверх, толстяк ласковым голосом спросил у него: – Так кто заставил тебя напасть на мой дом?
– А я на ваш дом и не нападал, – замотал башкой Косой и торопливо добавил: – То есть рубоповец приказывал моим людям обстрелять ваш дом из автоматов, но меня с ними не было. В это время я находился в ночном клубе «Золотая подкова», – Косой слегка запнулся, но тут же решил, что с этим человеком лучше говорить откровенно. – Ну грабили мы его, – поправился он. – Забрали деньги и сказали управляющему, что теперь он должен платить дань какому-то Дыбе. А когда возвращались назад, двоих моих парней убили бандюги. То есть я хотел сказать, братки.
– Нет у тебя братков, сука! – Один из боевиков Дыбина с силой ударил Косого по почкам. Тот хрюкнул и упал на колени.
– Погоди! – остановил подчиненного толстяк. – Значит, ты говоришь, что тот белобрысый рубоповец приказал твоим людям одновременно напасть и на меня, и на ночной клуб «Золотая подкова»?
– Да, так оно и было, – прохрипел разбитыми губами Косой. – Этот гад сказал, что, дескать, нужно столкнуть лбами две преступные группировки, чтобы они перебили друг друга.
– Вот так хрен, – удивленно пробормотал Дыбин и кивнул браткам: – Уведите этого дурака назад в подвал.
Итак, получалось, что Дурнов был абсолютно прав, говоря, что кто-то желает столкнуть лбами Роговского и Дыбина. Вот только кому это нужно, кроме самого полковника? А если войну спровоцировал именно он, то почему сейчас пытается остановить ее? В общем, Дыбин не придумал ничего лучшего, кроме как позвонить на работу полковнику.
Дурнов тут же предложил Дыбину организовать трехстороннюю встречу. Дыбин предполагал, что это может быть ловушкой, однако поехать в «Метрополь», как и Роговский, решился.
Приглашая Дыбина в «Метрополь», Дурнов настаивал, чтобы тот приезжал один, но толстяк в одиночку прибыть на стрелку отказался. Он прихватил с собой Купона, понимая, что и Роговский приедет туда с Лысым. Дыбин намеренно выехал из дома позже намеченного срока, чтобы полковнику с Быком пришлось его ждать. Однако, когда толстяк вошел в кабинет ресторана, там никого, кроме мента, не было. Проигнорировав протянутую Дурновым руку, Дыбин прошел в угол и уселся в кресло. Купон остался стоять за его спиной. Полковник в ответ только пожал плечами и занял место напротив.
Минут пять оба ждали Роговского в полном молчании, словно присутствовали на поминальной службе. А когда Дыбин уже решил встать и уйти, плюнув на все, дверь кабинета открылась, впустив Быка и забинтованного Лысого. Купон тихо присвистнул, взглянув на физиономию бригадира Роговского, а остальные сделали вид, что ничего не заметили. Бык, холодно осмотрев присутствующих, также занял свое место, не протянув никому руки.
– Итак, господа, думаю, пора расставить все точки над i, – проговорил Дурнов и кивнул головой в сторону накрытого стола. – Может быть, выпьем для начала по стопочке?
– Чтобы потом сдохнуть от цианида? – ехидно полюбопытствовал Дыбин. – Нет уж, спасибо огромное.
Роговский удивленно посмотрел на него. На лице толстяка было написано столь откровенное презрение к Дурнову, что Бык не мог не поразиться. Получалось, что либо Дыбин с полковником прекрасные актеры, либо между ними на самом деле не существует никакого союза. Это одновременно и радовало, и пугало Роговского. С одной стороны, ему теперь не придется схватиться с ними в смертельной битве, но, с другой – появилась еще одна могущественная сила, которая чуть было не подтолкнула их к уничтожению друг друга, словно они были пауками в банке.
– У меня предложение, – сказал Роговский, и все присутствующие повернули головы в его сторону. – Чем отвешивать колкости друг другу, давайте лучше перейдем к делу. Пусть каждый из нас, – Бык посмотрел на Дыбина, – расскажет о тех претензиях, которые имеет. А уж затем начнем разбираться, кто прав, а кто виноват.
– Сейчас, жди, – окрысился Дыбин. – Гражданин начальничек наверняка наставил жучков по всей комнате, а затем пришьет к делу все, о чем мы расскажем.
– Дурость какая-то, – развел руками полковник. – Но воля ваша. Если хотите, можем поменять кабинет. Сейчас тут народу не так много, как вечером.
– Смысла нет, – покачал головой Роговский. – Если вы, Юрий Никифорович, были столь предусмотрительны, что поставили в этот кабинет жучки, то наверняка напичкали ими и все остальные комнаты. Лично я считаю, что сегодняшняя наша встреча должна строиться на доверии, поскольку, судя по всему, у нас появился один общий и могущественный враг.
– Знаешь, Стасик, – рассмеялся толстяк. – Вы конечно, можете доверять друг другу, а вот я – пас.
– Что ты мелешь, идиот! – не выдержав, взорвался Бык. – У меня уничтожен дом, разграблен ночной клуб, убито четыре человека, бригадир так серьезно ранен в лицо, что без пластической операции не обойдется. Думаешь, если бы Дурнов был моим союзником, он бы позволил тебе действовать так нагло? Ты бы уже на нарах куковал.
– Ты гонишь, чмо! – рявкнул в ответ Дыбин. – Никто из моих людей и пальцем не прикасался к твоей хате и твоему дешевому клубу. Да, пристрелили твоих троих людей в кафе. Грешен! И то после того, как обстреляли мой дом. А остальное мне не шей…
– Ну вот, господа, кажется, мы перешли к делу, – повысил голос Дурнов, перекрывая ругань воров в законе. – Только давайте говорить потише.
Беседа перешла в более спокойное русло. Роговский уже давно понял, что налеты на него организовал не Дыбин, но оба еще некоторое время препирались. Они оба не переставая наблюдали за Дурновым, ожидая его реакции на те или иные фразы. Но полковник так искренне удивлялся, что не поверить в его невиновность было нельзя. И все же в рукаве Дыбина оставался серьезный козырь. И он применил его, когда стало абсолютно ясно, что войну Дыбина с Роговским спровоцировало какое-то третье лицо.
– Юрий Никифорович, теперь позвольте спросить вас, – вкрадчивым голосом проговорил толстяк, поворачиваясь к менту: – Что это за блондинистый рубоповец, который сказал, что милиции нужно столкнуть лбами две преступные группировки?
– Это тебе тот придурок сказал, который участвовал в налете на твой особняк? – Дурнов рассмеялся: – Нет в природе такого рубоповца. Подумайте сами. Если я сделал так, что вы вцепились друг другу в глотки, то зачем теперь пытаюсь примирить вас? Вы предполагали, что на этой встрече я захочу устранить вас обоих, чтобы потом свалить убийства на войну между вами. Так почему же вы до сих пор живы, а я, как придурочная нянька, сижу здесь и пытаюсь каждому засунуть в пасть соску? Я даже не арестовал вас, хотя после того, что вы тут наговорили, давно бы мог приказать наряду скрутить вас. Так каких еще доказательств моей невиновности вам нужно?
Дурнов сделал паузу для того, чтобы восстановить дыхание. Никто, кроме Купона, на него не смотрел. Роговский уставился в потолок, словно увидел там животворящий образ Казанской Божией Матери, а Дыбин ковырялся в салате, пытаясь вилкой сложить из зеленого горошка пирамиду. Лысый же косил одним глазом в пол.
– Сейчас мы знаем только одно, – закончил свой монолог полковник. – Какой-то блондин, который был в курсе всех ваших дел, натравил на вас придурков-наркоманов. Именно он спровоцировал войну между вами и воспользовался моментом, чтобы похитить что-то ценное. Теперь два вопроса. Что именно хотел украсть блондин? И кто он вообще такой? Ответив на первый, мы сможем найти разгадку второго. И наоборот: узнав что-нибудь о блондине, мы сразу поймем, что он от вас хотел.
– Да тут и думать нечего, – со злостью в голосе влез в разговор Лысый. – Я только одного белобрысого урода знаю, который мог все это провернуть. – Бригадир Роговского сделал паузу, ожидая, пока все повернутся к нему, а затем выпалил: – Коля Щукин! Молот ваш ненаглядный.
Дыбин расхохотался.
– Толечка, я, конечно, понимаю, что получать по морде неприятно, но ты гонишь, – презрительно проговорил толстяк. – Щукин вчера в одиннадцать вечера уже пылил на поезде в Казань. Он этого сделать не мог.
– С чего ты взял, в натуре, что он уехал, а не лапшу тебе на уши вешал? – окрысился Лысый.
– А ты, щенок, не груби мне. – В голосе Дыбина послышалось столько угрозы, что бригадир Роговского невольно поежился. – А уверен я в Коляне по двум причинам. Во-первых, я его знаю тысячу лет и готов ручаться головой, что на такую подлость он не пойдет. А во-вторых, менты сегодня утром передавали, что разыскивают его из-за поножовщины на вокзале. Дескать, в качестве свидетеля. И именно менты по телевизору подтвердили, что Щукин из Москвы вчера уехал.
– Действительно, – согласился с ним Роговский. – Я тоже слышал это сообщение.
– Да кто такой Щукин? – развел руками Дурнов. – Сегодня только о нем разговоры и слышу.
– Хороший парень и к нашим делам никакого отношения не имеет. – Дыбин неопределенно махнул рукой. – Забудь о нем. Давайте лучше подумаем, кому могла понадобиться дочка Лимона.
– Я знаю кому, – впервые подал голос Купон. Все повернулись к нему.
– Даже так? – удивился Дыбин. – И почему до сих пор молчал?
– Так я же про блондина ничего раньше не знал, – пожал плечами Купон. – А сейчас вспомнил, что один из помощников Лимона точно подходит по описанию. Когда мы эту чмошную братву строили, этот сивый лох куда-то подевался. А потом другие дела закрутились, и найти его просто времени не было.
– В натуре, – раздосадованный тем, что неведомый враг оказался не Щукиным, буркнул Лысый. – Я даже знаю, как этого урода зовут. Васька Митрофанов. Кликуха у него еще – Мотор. Но я не знаю, базарили с ним или нет. Этим уродом чисто купоновская братва занималась.
– Вот как, Витенька? – елейным голосом обратился к своему бригадиру Дыбин. – Проблемку ты нам, значит, создал? Одинокого Рэмбо на воле оставил? Что ж, мы его поищем, а с тобой я дома разберусь.
– Как скажешь, босс. – Купон стоял белый, как мел, но ничем другим своего испуга не выдал.
– Что ж, прекрасно, – развел руками Дурнов. – Раз проблемы все решили, можно и расходиться по своим делам.
– Подожди, – остановил его Роговский. – На самом деле проблемы решены еще не все. Теперь нужно поговорить о компенсации…
* * *
Щукин торопился. И как всегда бывает в таких случаях, ничего путного из спешки не получалось. Вот уже минут пятнадцать Щукин пытался поймать «мотор» до Казанского вокзала, но все машины упорно проезжали мимо. Николай, глядя на часы, тихо зверел.
– Да что такое, мать вашу! – возмутился он, когда мимо пронеслась очередная тачка. – Вся Москва охренела? Деньги никому не нужны? Тогда я бы лучше «пятак» в метро отдал!
Наконец Щукину удалось остановить белую «копейку». Водитель, даже не спросив Николая о цене, коротко кивнул головой. Щукин был настолько признателен мужику, что, когда тот остановился на Новорязанской улице, молча сунул ему в руки сотенную купюру и, не дожидаясь, пока оторопевший водитель станет отсчитывать ему сдачу, вылез из машины.
В квартиру, где под домашним арестом сидела Ирина Верстова, Щукин почти вбежал. Даже не дожидаясь, пока хозяйка толком откроет дверь, Николай протиснулся мимо нее и устремился в комнату к девушке. Ирина сидела на кровати, закутавшись в простыню, и уплетала гамбургер, запивая его газировкой. Увидев запыхавшегося Щукина, она удивленно вскинула брови.
– У нас пожар? – иронично поинтересовалась она.
– Хуже, – отрезал Николай и бросил девушке на колени пакет с платьями. – Мы опаздываем. Одевайся и приводи себя в порядок. У тебя есть, – Щукин посмотрел на часы, – максимум пятнадцать минут.
– С ума сошел? – возмутилась девчонка. – Да я за пятнадцать минут даже подкраситься толком не успею.
– В поезде будешь краситься, – оборвал ее Николай и протянул Ирине сумку с документами и открытками. – Смотри, это адрес твоей бабы Глаши?
– Ага, – девушка удивленно посмотрела на Щукина. – Как ты его достал?
– Тебя это не касается! – буркнул Николай. – Кстати, у тебя осталось тринадцать минут.
– Зануда! – обиженно фыркнула Ирина и, подхватив с кровати платье, парик и косметику, пошла в ванную.
Щукин остался ждать ее, стоя у окна. Он глядел во двор, внутренним таймером отсчитывая убегающие минуты. Николай не успевал. Вновь не успевал выполнить свое обещание перед Ларисой. Сейчас его отношения с девушкой обострились до предела, мог последовать разрыв, а тогда Николай лишился бы надежного убежища, о котором не знала ни одна живая душа.
Допускать этого не следовало хотя бы потому, что Дыбин и Роговский могли проверить, действительно ли он уехал. Под наблюдение попадут кассы вокзалов, аэропорты, гостиницы и частные пансионы. Наверняка проверят и Мелешко, о котором он однажды обмолвился. И если кто-нибудь из бандитов обнаружит его, у Николая будут крупные неприятности. Щукин бесцеремонно ввалился в ванную к Верстовой, когда истекли оговоренные тринадцать минут.
В первое мгновение Николай оторопел, Ирина уже надела платье и парик, сделала вызывающий макияж и стояла перед зеркалом, подкрашивая губы кроваво-алой помадой. Этот невинный маскарад настолько переменил ее, что Ирину не узнал бы, наверное, и родной отец. Из невинной простушки она превратилась в женщину-вамп, безжалостную охотницу на мужчин. Щукин, сам того не желая, уставился в откровенный вырез платья. От Ирины не ускользнуло секундное замешательство Николая.
– Ты не только зануда, но еще и хам, – входя в роль, томно произнесла она. – Кто научил тебя, шалунишка, врываться в ванную комнату, когда там находится дама? Впрочем, у тебя появился шанс оценить, как я выгляжу. – Ирина выгнулась, принимая вызывающе-соблазнительную позу. – Ну как я тебе?
– Пожалуй, ты права, – вздохнул он, придав лицу равнодушное выражение. – Декольте у платья слишком откровенно.
– Понятно. Ты еще и пуританин, – вернувшись к своему обычному способу общения, произнесла Ирина. – Помоги бархотку застегнуть, раз уж приперся. И поскольку этот нарядец выбирал для меня именно ты, мог бы, по крайней мере, сказать, что я хорошо выгляжу. А то сейчас ты напоминаешь кота, который вместо валерьянки нарвался на ацетон.