Как-то раз он пришел и говорит, мол, моя девушка не должна другим прислуживать, пойдем, ты здесь больше работать не будешь. И приводит ее в «Орхидею». Теперь, говорит, это все твое – и документы, оформленные на Катьку, показывает.
– Неплохой подарок, – вставил Китаец.
– Да, – как-то горестно кивнула Вика. – Подарочек. Она же попала в полную зависимость. Приезжал он, правда, не слишком часто – где-то раз в неделю, они ведь все ребята занятые, но года через полтора Катьке все это так надоело, мягко говоря, что хоть волком вой. А что делать? Я ей говорила, чтобы плюнула она на этот салон и послала своего Гришу куда подальше, но ведь не так это просто. Не просто это… – подавленно повторила Вика и бросила сигарету в пепельницу. – Она бы могла переоформить «Орхидею» на Гришку и уйти оттуда, но он бы все равно от нее не отстал, зато в деньгах бы она прилично потеряла. А она уже привыкла жить на широкую ногу. Это я как была чертежницей, так и осталась – мне терять нечего. Если вы не возражаете, – она посмотрела на Танина, – давайте перейдем на кухню. Я с утра сегодня ничего не ела.
– Конечно, – улыбнулся он, – я не хочу, чтобы вы тут из-за меня упали в голодный обморок.
– Ну так вот, – продолжила Вика, когда Китаец устроился за столом, а она стала готовить яичницу. – Гришка ей надоел хуже горькой редьки, и стала она от него погуливать – ухажеров у нее всегда навалом было. А чтобы Гришка случайно к ней не нагрянул, когда она не одна была, она или ночевала у своего воздыхателя, если у него была свободная квартира, или у меня зависала, а я уходила ночевать к соседке. Если Гришка к ней приезжал, когда ее не было, а это случалось не так часто, она говорила, что у подружки, мол, была. Он верил или ему все равно было, не знаю, а может, просто его это устраивало… Катька говорила, что у него в последнее время в постели появились проблемы… – Вы перекусите со мной за компанию? – Не дожидаясь ответа, Вика разложила яичницу по тарелкам.
– Когда вы видели Катю последний раз? – поинтересовался Танин.
– Позавчера вечером, когда оставляла ей ключи.
– Вы знаете, с кем она должна была провести вчерашнюю ночь?
– Нет, – покачала головой Вика, поправила свои пышные рыжие волосы и откинула их на спину, – она меня с ними не знакомила, а я особенно и не интересовалась.
– У нее всегда были разные любовники?
– Она не была проституткой, – сердито посмотрела на Китайца Вика, – если вы это имеете в виду. Просто сейчас не так-то легко найти порядочного мужчину. Тем более имея за спиной такой довесок, как Гриша. Может, он и не больно за Катькой следил, но если бы узнал, что она с другим встречается, наверняка бы голову оторвал.
– Как вы передали ей ключи?
– Она приезжала ко мне на работу в «Сельхозпроект».
– И больше вы ее не видели?
– Живой – нет, – Вика поморгала глазами, на которые навернулись слезы. Но она быстро справилась с собой. – Извините.
– Это вы меня извините за мою назойливость, – вздохнул Китаец, – но ваш рассказ поможет мне разыскать убийцу.
– Надеюсь. – Вика отложила вилку и, достав из холодильника минеральную воду, с жадностью выпила полный стакан. – Вернулась я вчера утром, – продолжила Вика, – открыла дверь и увидела… Катя лежала на полу между прихожей и гостиной. В груди нож торчит.
– Она была одета?
– Да, – кивнула Вика, – то есть, я хочу сказать, на ней были юбка и кофточка, а жакет она надеть не успела.
– Вы не обратили внимания, какой был нож?
– Сначала я увидела только рукоятку, такую пеструю, из разноцветного оргстекла. Потом я видела нож, когда его уже вынули из ее груди. Такой длинный, с узким лезвием. Милиция сказала, что такие делают на зоне.
– Понятно, – кивнул Китаец. – Вы не замечали, у вас кто-нибудь из жильцов оставляет машины на ночь во дворе?
– Да у нас во дворе всего четыре машины помещаются: два старых «жигуленка», один «Москвич» и одна старенькая иномарка, кажется, «Форд».
– Спасибо, мне пора. – Китаец поднялся и сделал несколько шагов к двери.
– Что же вы не ели? – удивленно вскинула брови Вика. – Может, хотя бы чаю выпьете?
– Чай – это неплохо. – Китаец снова сел за стол.
– Вас Олег нанял? – вдруг спросила Вика.
– Мы же договорились, что имя моего клиента останется в тайне, – с легкой укоризной посмотрел на девушку Китаец.
– Извините, – смутилась Вика.
– Значит, вы в курсе этого соперничества? – невесело усмехнулся Китаец.
– Да, – загадочно улыбнулась Вика, отрешенно глядя в окно.
– Не поделитесь информацией? – улыбнулся Китаец.
– Да нечем особенно делиться, – устало вздохнула Вика. – Олег влюбился в Катьку, можно сказать, с первого взгляда. Приехал в «Орхидею», увидел… -… победил, – вставил Китаец.
– А вот здесь вы заблуждаетесь. Он тоже не очень нравился Катьке.
«Разборчивая девушка», – подумал Китаец.
– Но все-таки это был какой-то выход… – продолжала Вика, – хотя… – она скептически пожала плечами, – трудно быть конкурентом такому крутому мафиози, как Мозел.
– Да, в этом я убедился.
– Вы видели его?
– Я случайно стал свидетелем того, как Мозел и Олег выясняли отношения в «Орхидее». Поучительное зрелище, – усмехнулся Китаец.
– Да, они не раз сталкивались, – вздохнула Вика, – здесь и мама Олега была задействована.
– Вот как? – Китаец пил уже вторую чашку чая.
– Приехала как-то раз в «Орхидею», якобы делать прическу. А на самом деле для того, чтобы с Катькой серьезно поговорить.
– И что же она хотела от вашей подруги?
– Чтобы она гнала от себя подальше Олега, – неодобрительно усмехнулась Вика, – только от Катьки-то это не зависело. Она как могла старалась углы сгладить. Но Олег этот – непрошибаемый какой-то. Уперся – и все!
– Мне это напоминает сюжет «Дамы с камелиями».
– А мне «Наказание красотой». Была такая статья в «Совершенно секретно» об Алферовой. То же самое можно о Катьке сказать. Вы не представляете, Ольга Васильевна, мать Олега, Грише звонит и говорит: если тебе твоя полюбовница дорога, так ты ее дома держи, а то она пол-Тарасова совратит. Чего ты ее, – говорит, – в такое место посадил, где крутые мужики шляются?
– А Гриша?
– Послал ее куда подальше. Он же сам крутой – никого не боится, и на всех плевать хотел! – улыбнулась Вика.
– А применительно к вам нельзя сказать то же самое?
– Что? – не поняла Вика.
– «Наказание красотой»? – пояснил Китаец, лукаво прищурив левый глаз.
– Я – на любителя, – с усмешкой ответила Ви-ка, – слишком экзотична для нашего Тарасова.
– Вы похожи на ирландку…
– У меня не тот расхожий тип лица, какой был… – она осеклась.
– У Кати? – прямо спросил Китаец.
– Простите… – смутилась она.
На ее бледных щеках затеплился стыдливый румянец.
– Ну, – Китаец привстал, – спасибо за угощение.
– Да какое там угощение! – махнула рукой Вика.
– Все равно спасибо.
В салоне «Орхидея» царила атмосфера напряженного спокойствия. Все усиленно делали вид, что ничего не случилось. Стрижки и массажи шли своим чередом. Клиенты выходили из кабинетов довольные работой мастеров и польщенные предупредительной заботливостью секретарши-администраторши. Увидев Китайца, она широко улыбнулась и кокетливым жестом поправила воротничок узкой блузки, туго обтягивавшей полушария ее больших грудей.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Китаец, – вы не могли бы на минуточку позвать Лену Боженову?
Секретарша понимающе улыбнулась.
– Одну минуту, – вспорхнула она.
Вскоре Лена вышла в холл. Она удивленно посмотрела на Китайца, который устремился к ней навстречу.
– Вы что-то хотели? – с недоумением спросила она.
– Мне нужно срочно с вами поговорить.
Лена захлопала глазами.
– Это надолго?
– Нет, не больше получаса, – заверил ее Китаец, – у вас тут перерывы бывают?
– Да, – кивнула Лена и взглянула на часы, – я, в принципе, и сейчас могла бы уйти, мне только с клиентом закончить нужно. Это не больше десяти минут. Подождете?
– Конечно, – улыбнулся Китаец, опускаясь на мягкий диван.
Не успел Китаец пролистать журнал модных причесок, как она снова появилась.
– Я готова, – Лена подошла к дивану, на котором он сидел. – Куда пойдем?
– Я приглашаю вас в кафе.
– Ой, – Лена смешно сморщила нос, – я немного не так одета… Ну ладно.
Она развернулась и, что-то шепнув бдительно следившей за ними секретарше, пошла в служебную комнату. Вскоре она вернулась в кашемировом пальто и с сумочкой на длинном тонком ремешке.
– Только здесь все кафе какие-то убогие, – пренебрежительно сказала она, – а все, что получше – на проспекте.
– Так давайте доедем до проспекта.
Он подвел ее к джипу и помог забраться на переднее сиденье. Сам сел за руль.
– Похоже на похищение, – кокетливо улыбнулась Лена.
– А это и есть похищение, – невозмутимо ответил Китаец.
Лена испуганно посмотрела на него.
– Да не пугайтесь вы так, – усмехнулся он, – неужели я похож на злодея?
– Все маньяки – страшно обаятельные люди… – засмеялась она.
– Значит, я обаятельный? – повернул к ней голову Китаец. – Спасибо за комплимент.
– Так о чем мы будем говорить? – с томным вздохом спросила Лена, когда «Массо» выехал на улицу Чапаева.
– О вашей начальнице, – спокойно посмотрел на Лену Китаец.
Та явно растерялась.
– Вы знаете?
– Более того, я это дело расследую. – Китаец надел солнцезащитные очки.
На Ленино лицо выплыло тоскливое выражение.
– Я думала, мы поговорим о чем-то более приятном, – с полупрезрительной улыбкой откинулась она на спинку сиденья.
– Такая уж у меня работа, – с наигранной тяжестью вздохнул Китаец.
– Вы – из милиции? – недоверчиво спросила Лена.
– Я что, похож на мента? – почти обиделся Китаец.
– Не похожи… Да и милиция к нам вчера приходила…
– Я – частный детектив. У меня есть клиент, заинтересованный в расследовании этого дела.
– Значит, вы тоже… как это сказать… работаете в сфере услуг, – усмехнулась Лена.
– Так оно и есть. Только рабочий день у меня ненормированный.
– Тяжело вам, – с шутливым сочувствием сказала Лена. – Что же вы хотите, чтоб я вам о Екатерине рассказала?
– Все, что знаете. Вы, смотрю, не очень переживаете по поводу ее смерти, – хитро улыбнулся он.
– Я вам даже более скажу – мне на это глубоко наплевать! – хмыкнула Лена.
– Что, она была такой вредной?
– Язва… натуральная, – подумав, добавила Лена.
– И в вас нет ни капли христианского сострадания?
– Не провоцируйте меня, – снисходительно улыбнулась Лена, – как она над нами издевалась – не приведи господи! Вымещала свою злость и обиду на нас. Ее Мозел взгреет, а она к нам придирается! Превратила салон в публичный дом! Как ее Мозел терпел? К ней же мужики без конца шлялись. Прямо на работу! Не могла объяснить, что в салон лучше не ходить. Неужели нельзя было встречаться где-нибудь в другом месте?
– И что же это были за мужики? – спокойно спросил Китаец.
– И вы туда же! – укоризненно и разочарованно взглянула она на него.
– Меня это интересует как детектива, – Китаец не терял терпения, хотя откровенная ненависть Лены к своей погибшей начальнице не пробуждала в нем дружелюбия.
– Она ведь из-за своих мужиков и погорела, – язвительно усмехнулась Лена, – нам менты сказали, что ее в квартире подруги обнаружили.
Китаец предположил, какими пошлыми шутками-прибаутками могли менты сопровождать свой рассказ. Он незаметно посмотрел на Лену. На ее лице замерло выражение злорадного превосходства. Чувство женской зависти и обиды настолько глубоко пустило в ней корни, что даже в интересе детектива к обстоятельствам смерти своей начальницы она склонна была усматривать мужское любопытство и даже смутное влечение! И как же ее это задевало!
Обедать с ней ему расхотелось, но не мог же он высадить ее посреди улицы и дать газу! К тому же он не закончил разговор.
– Кто к ней приходил в последнее время?
– Да пара дураков, которым она лапшу на уши вешала, – злобная усмешка тронула узкий Ленин рот.
– Описать можете?
– Один толстый, с одышкой, уже в летах. Похоже, бизнесмен какой-то. Почти лысый. Но дядька, видать, обходительный. Павел Сергеевич, кажется. Катька просила его подстричь, хотя чего там стричь-то? – развязно засмеялась Лена. – Я его всего один раз видела, как, впрочем, и второго.
– А что из себя представляет второй?
– Симпатичный малый, – со смаком рассказывала Лена, – но одет бедновато… И молоденький, лет двадцать, наверное… Блондинчик голубоглазый. Где уж она его подцепила? – скептически выпятила она губы.
– А позавчера? К Екатерине кто-нибудь приходил?
– В салон – нет, – уверенно сказала Лена, – но я видела – я ко второй смене пришла, как Катька обжималась с каким-то новым мужиком.
– Когда и где это было? – Китаец почувствовал, что здесь есть за что зацепиться.
– У нас, если вы обратили внимание, – менторским тоном произнесла Лена, – с правой стороны от салона дворик небольшой имеется. Вот там я их и видела. Не знаю, на машине он был или как… Она меня тоже заметила и так глазами стрельнула, мол, проходи, не задерживайся. Мужик-то классный, высокий, в хорошей куртке, такой темно-зеленой, с отливом, как сейчас модно… Я почему внимание обратила-то… У него внешность такая запоминающаяся… Волосы в хвост забраны.
– Какого цвета волосы?
– Да русые. Только взгляд тяжелый немного. Он тоже на меня зыркнул. Глаза, по-моему, темные, я не разобрала… Но если это тот парень, которого я в «Самшите» видела, то глаза у него карие, это точно. Он там в бильярд играл. Фактурный такой мужик… – добавила Лена, – высокий…
– А какие-нибудь приметы у него особые есть?
– Родинка над верхней губой, словно мушка. Прикольно так, – засмеялась Лена, – но это у того, которого я в «Самшите» видела, а у этого… Кто его знает – он это или не он.
Китаец остановил машину у «Репризы». Поддерживаемая им, Лена выпрыгнула из джипа и, победоносно озираясь, направилась к кафе. Китаец незаметно для нее усмехался своей доверчивости и наивности. Неделю назад, в салоне, Лена показалась ему такой милой и доброй… Сколько в человеке всего намешано! Подчиняясь охватившему его порыву мизантропии, он склонен был рассматривать любого представителя рода homo sapiens в качестве сливной ямы, клоаки для сбора нечистот.
Приступы ипохондрии случались с ним крайне редко. Танин старался не поддаваться синдрому человеконенавистничества, пичкая свое возмущенное «я» байками о «природной человеческой доброте» в стиле Жан-Жака Руссо. Но иногда ему не удавалось обмануть себя, и он погружался в меланхолию, главными чертами которой были вселенская тоска и нежелание встречаться с себе подобными. В этой меланхолии было что-то древнекитайское, беспощадно-трезвое и успокаивающе-безнадежное.
Я тоскою охвачен, никак не усну,
Да и сон не избавит от горестных дум…
Он часто повторял про себя эти строчки Се Линь-юня.
Когда же печаль-кручина отступала, Танин опять свято верил в высокое человеческое предназначение, в победу добра. Тогда он в качестве моральной поддержки цитировал уже Тао Юань-Мина:
В рамках узости трезвой человек безнадежно глуп, Он в наитьи свободном приближается к мудрецам.
ГЛАВА 4
– Неплохой подарок, – вставил Китаец.
– Да, – как-то горестно кивнула Вика. – Подарочек. Она же попала в полную зависимость. Приезжал он, правда, не слишком часто – где-то раз в неделю, они ведь все ребята занятые, но года через полтора Катьке все это так надоело, мягко говоря, что хоть волком вой. А что делать? Я ей говорила, чтобы плюнула она на этот салон и послала своего Гришу куда подальше, но ведь не так это просто. Не просто это… – подавленно повторила Вика и бросила сигарету в пепельницу. – Она бы могла переоформить «Орхидею» на Гришку и уйти оттуда, но он бы все равно от нее не отстал, зато в деньгах бы она прилично потеряла. А она уже привыкла жить на широкую ногу. Это я как была чертежницей, так и осталась – мне терять нечего. Если вы не возражаете, – она посмотрела на Танина, – давайте перейдем на кухню. Я с утра сегодня ничего не ела.
– Конечно, – улыбнулся он, – я не хочу, чтобы вы тут из-за меня упали в голодный обморок.
– Ну так вот, – продолжила Вика, когда Китаец устроился за столом, а она стала готовить яичницу. – Гришка ей надоел хуже горькой редьки, и стала она от него погуливать – ухажеров у нее всегда навалом было. А чтобы Гришка случайно к ней не нагрянул, когда она не одна была, она или ночевала у своего воздыхателя, если у него была свободная квартира, или у меня зависала, а я уходила ночевать к соседке. Если Гришка к ней приезжал, когда ее не было, а это случалось не так часто, она говорила, что у подружки, мол, была. Он верил или ему все равно было, не знаю, а может, просто его это устраивало… Катька говорила, что у него в последнее время в постели появились проблемы… – Вы перекусите со мной за компанию? – Не дожидаясь ответа, Вика разложила яичницу по тарелкам.
– Когда вы видели Катю последний раз? – поинтересовался Танин.
– Позавчера вечером, когда оставляла ей ключи.
– Вы знаете, с кем она должна была провести вчерашнюю ночь?
– Нет, – покачала головой Вика, поправила свои пышные рыжие волосы и откинула их на спину, – она меня с ними не знакомила, а я особенно и не интересовалась.
– У нее всегда были разные любовники?
– Она не была проституткой, – сердито посмотрела на Китайца Вика, – если вы это имеете в виду. Просто сейчас не так-то легко найти порядочного мужчину. Тем более имея за спиной такой довесок, как Гриша. Может, он и не больно за Катькой следил, но если бы узнал, что она с другим встречается, наверняка бы голову оторвал.
– Как вы передали ей ключи?
– Она приезжала ко мне на работу в «Сельхозпроект».
– И больше вы ее не видели?
– Живой – нет, – Вика поморгала глазами, на которые навернулись слезы. Но она быстро справилась с собой. – Извините.
– Это вы меня извините за мою назойливость, – вздохнул Китаец, – но ваш рассказ поможет мне разыскать убийцу.
– Надеюсь. – Вика отложила вилку и, достав из холодильника минеральную воду, с жадностью выпила полный стакан. – Вернулась я вчера утром, – продолжила Вика, – открыла дверь и увидела… Катя лежала на полу между прихожей и гостиной. В груди нож торчит.
– Она была одета?
– Да, – кивнула Вика, – то есть, я хочу сказать, на ней были юбка и кофточка, а жакет она надеть не успела.
– Вы не обратили внимания, какой был нож?
– Сначала я увидела только рукоятку, такую пеструю, из разноцветного оргстекла. Потом я видела нож, когда его уже вынули из ее груди. Такой длинный, с узким лезвием. Милиция сказала, что такие делают на зоне.
– Понятно, – кивнул Китаец. – Вы не замечали, у вас кто-нибудь из жильцов оставляет машины на ночь во дворе?
– Да у нас во дворе всего четыре машины помещаются: два старых «жигуленка», один «Москвич» и одна старенькая иномарка, кажется, «Форд».
– Спасибо, мне пора. – Китаец поднялся и сделал несколько шагов к двери.
– Что же вы не ели? – удивленно вскинула брови Вика. – Может, хотя бы чаю выпьете?
– Чай – это неплохо. – Китаец снова сел за стол.
– Вас Олег нанял? – вдруг спросила Вика.
– Мы же договорились, что имя моего клиента останется в тайне, – с легкой укоризной посмотрел на девушку Китаец.
– Извините, – смутилась Вика.
– Значит, вы в курсе этого соперничества? – невесело усмехнулся Китаец.
– Да, – загадочно улыбнулась Вика, отрешенно глядя в окно.
– Не поделитесь информацией? – улыбнулся Китаец.
– Да нечем особенно делиться, – устало вздохнула Вика. – Олег влюбился в Катьку, можно сказать, с первого взгляда. Приехал в «Орхидею», увидел… -… победил, – вставил Китаец.
– А вот здесь вы заблуждаетесь. Он тоже не очень нравился Катьке.
«Разборчивая девушка», – подумал Китаец.
– Но все-таки это был какой-то выход… – продолжала Вика, – хотя… – она скептически пожала плечами, – трудно быть конкурентом такому крутому мафиози, как Мозел.
– Да, в этом я убедился.
– Вы видели его?
– Я случайно стал свидетелем того, как Мозел и Олег выясняли отношения в «Орхидее». Поучительное зрелище, – усмехнулся Китаец.
– Да, они не раз сталкивались, – вздохнула Вика, – здесь и мама Олега была задействована.
– Вот как? – Китаец пил уже вторую чашку чая.
– Приехала как-то раз в «Орхидею», якобы делать прическу. А на самом деле для того, чтобы с Катькой серьезно поговорить.
– И что же она хотела от вашей подруги?
– Чтобы она гнала от себя подальше Олега, – неодобрительно усмехнулась Вика, – только от Катьки-то это не зависело. Она как могла старалась углы сгладить. Но Олег этот – непрошибаемый какой-то. Уперся – и все!
– Мне это напоминает сюжет «Дамы с камелиями».
– А мне «Наказание красотой». Была такая статья в «Совершенно секретно» об Алферовой. То же самое можно о Катьке сказать. Вы не представляете, Ольга Васильевна, мать Олега, Грише звонит и говорит: если тебе твоя полюбовница дорога, так ты ее дома держи, а то она пол-Тарасова совратит. Чего ты ее, – говорит, – в такое место посадил, где крутые мужики шляются?
– А Гриша?
– Послал ее куда подальше. Он же сам крутой – никого не боится, и на всех плевать хотел! – улыбнулась Вика.
– А применительно к вам нельзя сказать то же самое?
– Что? – не поняла Вика.
– «Наказание красотой»? – пояснил Китаец, лукаво прищурив левый глаз.
– Я – на любителя, – с усмешкой ответила Ви-ка, – слишком экзотична для нашего Тарасова.
– Вы похожи на ирландку…
– У меня не тот расхожий тип лица, какой был… – она осеклась.
– У Кати? – прямо спросил Китаец.
– Простите… – смутилась она.
На ее бледных щеках затеплился стыдливый румянец.
– Ну, – Китаец привстал, – спасибо за угощение.
– Да какое там угощение! – махнула рукой Вика.
– Все равно спасибо.
* * *
В салоне «Орхидея» царила атмосфера напряженного спокойствия. Все усиленно делали вид, что ничего не случилось. Стрижки и массажи шли своим чередом. Клиенты выходили из кабинетов довольные работой мастеров и польщенные предупредительной заботливостью секретарши-администраторши. Увидев Китайца, она широко улыбнулась и кокетливым жестом поправила воротничок узкой блузки, туго обтягивавшей полушария ее больших грудей.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Китаец, – вы не могли бы на минуточку позвать Лену Боженову?
Секретарша понимающе улыбнулась.
– Одну минуту, – вспорхнула она.
Вскоре Лена вышла в холл. Она удивленно посмотрела на Китайца, который устремился к ней навстречу.
– Вы что-то хотели? – с недоумением спросила она.
– Мне нужно срочно с вами поговорить.
Лена захлопала глазами.
– Это надолго?
– Нет, не больше получаса, – заверил ее Китаец, – у вас тут перерывы бывают?
– Да, – кивнула Лена и взглянула на часы, – я, в принципе, и сейчас могла бы уйти, мне только с клиентом закончить нужно. Это не больше десяти минут. Подождете?
– Конечно, – улыбнулся Китаец, опускаясь на мягкий диван.
Не успел Китаец пролистать журнал модных причесок, как она снова появилась.
– Я готова, – Лена подошла к дивану, на котором он сидел. – Куда пойдем?
– Я приглашаю вас в кафе.
– Ой, – Лена смешно сморщила нос, – я немного не так одета… Ну ладно.
Она развернулась и, что-то шепнув бдительно следившей за ними секретарше, пошла в служебную комнату. Вскоре она вернулась в кашемировом пальто и с сумочкой на длинном тонком ремешке.
– Только здесь все кафе какие-то убогие, – пренебрежительно сказала она, – а все, что получше – на проспекте.
– Так давайте доедем до проспекта.
Он подвел ее к джипу и помог забраться на переднее сиденье. Сам сел за руль.
– Похоже на похищение, – кокетливо улыбнулась Лена.
– А это и есть похищение, – невозмутимо ответил Китаец.
Лена испуганно посмотрела на него.
– Да не пугайтесь вы так, – усмехнулся он, – неужели я похож на злодея?
– Все маньяки – страшно обаятельные люди… – засмеялась она.
– Значит, я обаятельный? – повернул к ней голову Китаец. – Спасибо за комплимент.
– Так о чем мы будем говорить? – с томным вздохом спросила Лена, когда «Массо» выехал на улицу Чапаева.
– О вашей начальнице, – спокойно посмотрел на Лену Китаец.
Та явно растерялась.
– Вы знаете?
– Более того, я это дело расследую. – Китаец надел солнцезащитные очки.
На Ленино лицо выплыло тоскливое выражение.
– Я думала, мы поговорим о чем-то более приятном, – с полупрезрительной улыбкой откинулась она на спинку сиденья.
– Такая уж у меня работа, – с наигранной тяжестью вздохнул Китаец.
– Вы – из милиции? – недоверчиво спросила Лена.
– Я что, похож на мента? – почти обиделся Китаец.
– Не похожи… Да и милиция к нам вчера приходила…
– Я – частный детектив. У меня есть клиент, заинтересованный в расследовании этого дела.
– Значит, вы тоже… как это сказать… работаете в сфере услуг, – усмехнулась Лена.
– Так оно и есть. Только рабочий день у меня ненормированный.
– Тяжело вам, – с шутливым сочувствием сказала Лена. – Что же вы хотите, чтоб я вам о Екатерине рассказала?
– Все, что знаете. Вы, смотрю, не очень переживаете по поводу ее смерти, – хитро улыбнулся он.
– Я вам даже более скажу – мне на это глубоко наплевать! – хмыкнула Лена.
– Что, она была такой вредной?
– Язва… натуральная, – подумав, добавила Лена.
– И в вас нет ни капли христианского сострадания?
– Не провоцируйте меня, – снисходительно улыбнулась Лена, – как она над нами издевалась – не приведи господи! Вымещала свою злость и обиду на нас. Ее Мозел взгреет, а она к нам придирается! Превратила салон в публичный дом! Как ее Мозел терпел? К ней же мужики без конца шлялись. Прямо на работу! Не могла объяснить, что в салон лучше не ходить. Неужели нельзя было встречаться где-нибудь в другом месте?
– И что же это были за мужики? – спокойно спросил Китаец.
– И вы туда же! – укоризненно и разочарованно взглянула она на него.
– Меня это интересует как детектива, – Китаец не терял терпения, хотя откровенная ненависть Лены к своей погибшей начальнице не пробуждала в нем дружелюбия.
– Она ведь из-за своих мужиков и погорела, – язвительно усмехнулась Лена, – нам менты сказали, что ее в квартире подруги обнаружили.
Китаец предположил, какими пошлыми шутками-прибаутками могли менты сопровождать свой рассказ. Он незаметно посмотрел на Лену. На ее лице замерло выражение злорадного превосходства. Чувство женской зависти и обиды настолько глубоко пустило в ней корни, что даже в интересе детектива к обстоятельствам смерти своей начальницы она склонна была усматривать мужское любопытство и даже смутное влечение! И как же ее это задевало!
Обедать с ней ему расхотелось, но не мог же он высадить ее посреди улицы и дать газу! К тому же он не закончил разговор.
– Кто к ней приходил в последнее время?
– Да пара дураков, которым она лапшу на уши вешала, – злобная усмешка тронула узкий Ленин рот.
– Описать можете?
– Один толстый, с одышкой, уже в летах. Похоже, бизнесмен какой-то. Почти лысый. Но дядька, видать, обходительный. Павел Сергеевич, кажется. Катька просила его подстричь, хотя чего там стричь-то? – развязно засмеялась Лена. – Я его всего один раз видела, как, впрочем, и второго.
– А что из себя представляет второй?
– Симпатичный малый, – со смаком рассказывала Лена, – но одет бедновато… И молоденький, лет двадцать, наверное… Блондинчик голубоглазый. Где уж она его подцепила? – скептически выпятила она губы.
– А позавчера? К Екатерине кто-нибудь приходил?
– В салон – нет, – уверенно сказала Лена, – но я видела – я ко второй смене пришла, как Катька обжималась с каким-то новым мужиком.
– Когда и где это было? – Китаец почувствовал, что здесь есть за что зацепиться.
– У нас, если вы обратили внимание, – менторским тоном произнесла Лена, – с правой стороны от салона дворик небольшой имеется. Вот там я их и видела. Не знаю, на машине он был или как… Она меня тоже заметила и так глазами стрельнула, мол, проходи, не задерживайся. Мужик-то классный, высокий, в хорошей куртке, такой темно-зеленой, с отливом, как сейчас модно… Я почему внимание обратила-то… У него внешность такая запоминающаяся… Волосы в хвост забраны.
– Какого цвета волосы?
– Да русые. Только взгляд тяжелый немного. Он тоже на меня зыркнул. Глаза, по-моему, темные, я не разобрала… Но если это тот парень, которого я в «Самшите» видела, то глаза у него карие, это точно. Он там в бильярд играл. Фактурный такой мужик… – добавила Лена, – высокий…
– А какие-нибудь приметы у него особые есть?
– Родинка над верхней губой, словно мушка. Прикольно так, – засмеялась Лена, – но это у того, которого я в «Самшите» видела, а у этого… Кто его знает – он это или не он.
Китаец остановил машину у «Репризы». Поддерживаемая им, Лена выпрыгнула из джипа и, победоносно озираясь, направилась к кафе. Китаец незаметно для нее усмехался своей доверчивости и наивности. Неделю назад, в салоне, Лена показалась ему такой милой и доброй… Сколько в человеке всего намешано! Подчиняясь охватившему его порыву мизантропии, он склонен был рассматривать любого представителя рода homo sapiens в качестве сливной ямы, клоаки для сбора нечистот.
Приступы ипохондрии случались с ним крайне редко. Танин старался не поддаваться синдрому человеконенавистничества, пичкая свое возмущенное «я» байками о «природной человеческой доброте» в стиле Жан-Жака Руссо. Но иногда ему не удавалось обмануть себя, и он погружался в меланхолию, главными чертами которой были вселенская тоска и нежелание встречаться с себе подобными. В этой меланхолии было что-то древнекитайское, беспощадно-трезвое и успокаивающе-безнадежное.
Я тоскою охвачен, никак не усну,
Да и сон не избавит от горестных дум…
Он часто повторял про себя эти строчки Се Линь-юня.
Когда же печаль-кручина отступала, Танин опять свято верил в высокое человеческое предназначение, в победу добра. Тогда он в качестве моральной поддержки цитировал уже Тао Юань-Мина:
В рамках узости трезвой человек безнадежно глуп, Он в наитьи свободном приближается к мудрецам.
ГЛАВА 4
В «Репризе» царил уютный полумрак. Шторы на окнах были спущены. Предупредительная и любезная официантка обслужила их на высшем уровне. Через каждые пять минут она меняла пепельницу и предлагала налить даме вина. Китаец отказался от ее услуг, галантно взяв эту обязанность на себя. Ему не терпелось поскорее завершить трапезу и поехать в «Самшит». Тем более что Лена ничего дельного больше не рассказывала. Он вымученно улыбался, старательно разжевывал куски шашлыка и пил «Перье». Лена несколько раз посетовала, что ему нельзя выпить вина. Сама она налегала на «Абрау Дюрсо», словно и не думая о том, что ей еще возвращаться на работу.
Наконец трапеза подошла к своему логическому завершению. В машине Лена попыталась прозондировать почву относительно планов Китайца на этот вечер после девяти, когда она заканчивала смену, и на ближайшие два дня. Но Танин остался вежливо сух и замкнут.
Поблагодарив свою «милую» собеседницу и подбросив ее до салона, он прямиком направился в «Самшит». Он опустил стекло и полной грудью вдохнул еще прохладный вечерний воздух, в котором уже чувствовалось апрельское тепло. Освободившиеся от снега тротуары заполонили оживленные людские толпы. Они праздно маршировали по улицам, повинуясь наступающему теплу и на время забыв о своем унылом житье и суматошных заботах. Китаец снял очки, спрятал их в карман и подумал, что давно не навещал Анну. Стоило ему подумать об этом, как он загорелся желанием немедленно увидеть ее и до самого «Самшита» не мог избавиться от этого весеннего наваждения. Черт, ему так нравилось просыпаться в ее кровати, целовать ее закрытые веки и наблюдать, как волнующе медленно на ее губах расцветает сладкая утренняя улыбка. Почему он не приезжал к ней?
Китаец испытывал что-то подобное чувству вины и раскаяния. «Может, сегодня?» – подумал он.
Анна знала, что Китаец зачастую проводит время с другими женщинами. Знала и прощала. Это стало ее горькой усладой и постоянной мукой. Он не жалел ее. Любил?
Китаец воспринимал свое влечение к Анне как нечто само собой разумевшееся. Она была островком постоянства в его жизни. Другие женщины – он отчетливо понял это сейчас – поддерживали его жизненный тонус, и только. Хотя и это немаловажно. Да, к некоторым он привязывался, но вихрь непостоянства всякий раз уносил его прочь. Он называл этот вихрь ветром свободы и был искренне убежден в том, что долгое пребывание возле одной женщины способно разрушить основы его мироощущения, которое было, вне всякого сомнения, мироощущением одиночки.
При всем этом Китаец не томился тоской Дон Жуана. Иногда он довольствовался самым примитивным «пересыпом». Довольствовался с тем безразличием, с которым порой вообще смотрел на людей, видя в них послушных марионеток.
Тогда он заводил шашни с какой-нибудь красивой «коломбиной». Впрочем, на следующее утро его всегда посещало чувство досады. Он впадал в тягостное оцепенение, какое обычно наступает после неумеренного потребления водки, и… спешил в душ.
Бар «Самшит» был небольшим, но стильным заведением. Здесь звучали блюзы, а на стенах висели репродукции Пикассо и Тулуз-Лотрека. Маленькие круглые столики соседствовали с бильярдным столом. В глубине зала находилась отполированная деревянная стойка, за которой облаченный в черную сорочку и тускло поблескивающую жилетку бронзового цвета мужичок лет сорока с зажигательной ловкостью смешивал напитки. Этот обтекаемых форм, наполовину лысый кудесник смахивал на неаполитанца. Его полное лицо и черные глаза излучали дьявольскую энергию и обаяние.
В баре было полно народу, и Китаец еле пробился к стойке. Пришлось подождать немного, пока не освободится местечко рядом с большеглазой девицей, крутившей в руках пустой стакан. Она сидела, уставившись на ряды бутылок за стойкой, периодически отбрасывая с лица растрепанные пряди волос. Когда Китаец устроился на высокой банкетке с круглым кожаным сиденьем, достал сигареты и закурил, она окинула его затуманенным взглядом.
Бармен поставил перед ним пепельницу.
– Что-нибудь выпить? – он с улыбкой посмотрел на Китайца.
– Апельсиновый сок, – кивнул Китаец.
Бармен поставил на стойку пустой стакан, наполнил его соком из графина и пододвинул Китайцу.
– Что-нибудь еще?
– Я ищу одного человека, – медленно произнес Танин, расплачиваясь за сок, – он иногда сюда заходит.
– К нам много кто заходит, – бармен неопределенно пожал плечами и убрал деньги.
– У него длинные русые волосы, – Китаец поднял стакан и сделал несколько глотков, – могут быть забраны в хвост. И родинка над верхней губой.
Бармен задумался на мгновение и покачал головой.
– Не помню такого.
– А если подумать? – Китаец положил на стол сторублевую банкноту.
Черноглазый заколебался.
– А ты кто такой? – спросил он, делая вид, что не замечает денег.
– Человек, – улыбнулся Танин, сделав еще несколько глотков.
– Все мы люди-человеки, – пробормотал бармен. – Не знаю я такого.
Он отошел от Китайца и принялся обслуживать другого клиента.
– Возьмешь мне выпить, красавчик?
Китаец обернулся. Девица с пустыми, как ее стакан, глазами выжидающе глядела на него.
– Почему бы нет, – пожал он плечами, – заказывай.
Он пододвинул ей стольник, лежавший на стойке.
– Эй, Леша, – негромко окликнула она бармена, – повтори-ка мне.
– Ник, – с укором посмотрел он на нее, – ты мне уже должна. – Больше в кредит не отпускаю.
– Бабки есть, – она помахала в воздухе сотенной бумажкой, – наливай.
Увидев в ее руках деньги, Леша, как назвала его девица, молча принялся смешивать коктейль, косясь на Китайца. Тот сделал вид, что его это не касается.
– Вероника, – представилась девица, улыбнувшись и прищурив глаза. – Друзья называют меня Ник.
– Владимир, – сказал Танин, – друзья зовут меня Китайцем.
– Ты совсем не похож на китайца, – сказала Ник, – разве что совсем чуть-чуть. По-моему, все китайцы маленькие, а ты выше среднего, – заключила она.
– Ты очень наблюдательна, Ник, – усмехнулся Китаец. – Но не все китайцы маленького роста, есть очень даже крупные.
Леша поставил перед Ник стакан с коктейлем.
– Кажется, тебе уже достаточно, – он неодобрительно посмотрел на нее.
– Много ты понимаешь, – вздохнула Ник. – Раз живем. Иногда можно и оттянуться.
Леша махнул рукой и перешел к другому клиенту, но краем глаза поглядывал на Веронику.
– А я знаю твоего приятеля, – как бы между прочим сказала Ник, потягивая коктейль.
– Он не мой приятель, – Китаец внимательно посмотрел на нее, – просто мне нужно с ним поговорить. Он здесь часто бывает?
– Почти каждый день, – кивнула Ник. – Он здесь шары гоняет. Кстати, очень неплохо играет. Почти всегда выигрывает.
– Ты с ним знакома?
– Да, я здесь почти всех постоянных клиентов знаю, – Ник снова пригубила стакан с коктейлем. – Леша мне даже иногда в кредит наливает, – кивнула она в сторону бармена.
– Ты можешь мне сказать, как его зовут, этого игрока? – осторожно спросил Китаец.
– Ну-у, – протянула она, выпятив полные губы, – могу, в принципе. – Она замолчала и отвернулась.
– Ник, – Китаец дотронулся до ее локтя. – Мне очень нужно его найти.
– Ладно, – видимо решившись, она повернулась к нему.
– Угостишь меня еще? – Она быстро опорожнила стакан и поставила его на стойку.
– Я не возражаю, – усмехнулся Китаец, – только, может, лучше деньгами?
Он вынул из кармана сотню и протянул Ник.
– Спасибо, – улыбнулась она, пряча деньги в карман джинсовой жилетки. – Ты похож на доброго папочку. Ты совсем не пьешь?
– Только не за рулем, – произнес Китаец. – Так кто он?
– Андрей Долгих, – сказала Ник после небольшой паузы. – Его здесь Кием зовут.
– Где мне его найти?
– Я же говорю, – пожала плечами Ник, – он почти каждый день здесь играет. Должен скоро появиться.
– А где он живет, не знаешь?
– Слушай, Кореец, – вздохнула основательно захмелевшая после очередной порции коктейля Вероника, – я тебе и так уже слишком много сказала.
– Меня зовут Китаец, – поправил ее Танин.
– Какая разница, – пожала она худенькими плечами.
Танин сильно, но аккуратно взял ее за плечо и повернул к себе лицом.
– Где живет Андрей?
– Ну, не знаю я, – она повысила голос и попыталась вырваться, но у нее ничего не получилось. – Не спала я с ним, не знаю, – более спокойно произнесла она.
– Ладно, подождем, – Китаец опустил руку и посмотрел на бильярдный стол.
– Леш, – нетвердо опираясь локтями на стойку, Вероника позвала бармена. – Дай-ка пачку «Мальборо».
Она пододвинула ему сдачу, которая оставалась лежать на полированной поверхности. Леша отсчитал деньги и принес сигареты.
– Мне еще сока, – заказал Китаец, поглядывая в сторону, откуда доносился стук бильярдных шаров.
Ник открыла пачку и сунула сигарету в угол рта. Китаец поднес ей зажигалку.
– Спасибо, – кивнула она.
Она затянулась, откинув голову, и посмотрела назад. В это время в дверях появился высокий стройный парень с затянутыми в хвост волосами. На нем был модный бежевый плащ нараспашку, из-под которого выглядывал светло-серый меланжевый джемпер крупной вязки. Воротник плаща был приподнят, отчего парень казался героем шпионского фильма. У парня был тонкий прямой нос, плотно сжатые чувственные губы и едва намечавшиеся усики и бородка.
Наконец трапеза подошла к своему логическому завершению. В машине Лена попыталась прозондировать почву относительно планов Китайца на этот вечер после девяти, когда она заканчивала смену, и на ближайшие два дня. Но Танин остался вежливо сух и замкнут.
Поблагодарив свою «милую» собеседницу и подбросив ее до салона, он прямиком направился в «Самшит». Он опустил стекло и полной грудью вдохнул еще прохладный вечерний воздух, в котором уже чувствовалось апрельское тепло. Освободившиеся от снега тротуары заполонили оживленные людские толпы. Они праздно маршировали по улицам, повинуясь наступающему теплу и на время забыв о своем унылом житье и суматошных заботах. Китаец снял очки, спрятал их в карман и подумал, что давно не навещал Анну. Стоило ему подумать об этом, как он загорелся желанием немедленно увидеть ее и до самого «Самшита» не мог избавиться от этого весеннего наваждения. Черт, ему так нравилось просыпаться в ее кровати, целовать ее закрытые веки и наблюдать, как волнующе медленно на ее губах расцветает сладкая утренняя улыбка. Почему он не приезжал к ней?
Китаец испытывал что-то подобное чувству вины и раскаяния. «Может, сегодня?» – подумал он.
Анна знала, что Китаец зачастую проводит время с другими женщинами. Знала и прощала. Это стало ее горькой усладой и постоянной мукой. Он не жалел ее. Любил?
Китаец воспринимал свое влечение к Анне как нечто само собой разумевшееся. Она была островком постоянства в его жизни. Другие женщины – он отчетливо понял это сейчас – поддерживали его жизненный тонус, и только. Хотя и это немаловажно. Да, к некоторым он привязывался, но вихрь непостоянства всякий раз уносил его прочь. Он называл этот вихрь ветром свободы и был искренне убежден в том, что долгое пребывание возле одной женщины способно разрушить основы его мироощущения, которое было, вне всякого сомнения, мироощущением одиночки.
При всем этом Китаец не томился тоской Дон Жуана. Иногда он довольствовался самым примитивным «пересыпом». Довольствовался с тем безразличием, с которым порой вообще смотрел на людей, видя в них послушных марионеток.
Тогда он заводил шашни с какой-нибудь красивой «коломбиной». Впрочем, на следующее утро его всегда посещало чувство досады. Он впадал в тягостное оцепенение, какое обычно наступает после неумеренного потребления водки, и… спешил в душ.
* * *
Бар «Самшит» был небольшим, но стильным заведением. Здесь звучали блюзы, а на стенах висели репродукции Пикассо и Тулуз-Лотрека. Маленькие круглые столики соседствовали с бильярдным столом. В глубине зала находилась отполированная деревянная стойка, за которой облаченный в черную сорочку и тускло поблескивающую жилетку бронзового цвета мужичок лет сорока с зажигательной ловкостью смешивал напитки. Этот обтекаемых форм, наполовину лысый кудесник смахивал на неаполитанца. Его полное лицо и черные глаза излучали дьявольскую энергию и обаяние.
В баре было полно народу, и Китаец еле пробился к стойке. Пришлось подождать немного, пока не освободится местечко рядом с большеглазой девицей, крутившей в руках пустой стакан. Она сидела, уставившись на ряды бутылок за стойкой, периодически отбрасывая с лица растрепанные пряди волос. Когда Китаец устроился на высокой банкетке с круглым кожаным сиденьем, достал сигареты и закурил, она окинула его затуманенным взглядом.
Бармен поставил перед ним пепельницу.
– Что-нибудь выпить? – он с улыбкой посмотрел на Китайца.
– Апельсиновый сок, – кивнул Китаец.
Бармен поставил на стойку пустой стакан, наполнил его соком из графина и пододвинул Китайцу.
– Что-нибудь еще?
– Я ищу одного человека, – медленно произнес Танин, расплачиваясь за сок, – он иногда сюда заходит.
– К нам много кто заходит, – бармен неопределенно пожал плечами и убрал деньги.
– У него длинные русые волосы, – Китаец поднял стакан и сделал несколько глотков, – могут быть забраны в хвост. И родинка над верхней губой.
Бармен задумался на мгновение и покачал головой.
– Не помню такого.
– А если подумать? – Китаец положил на стол сторублевую банкноту.
Черноглазый заколебался.
– А ты кто такой? – спросил он, делая вид, что не замечает денег.
– Человек, – улыбнулся Танин, сделав еще несколько глотков.
– Все мы люди-человеки, – пробормотал бармен. – Не знаю я такого.
Он отошел от Китайца и принялся обслуживать другого клиента.
– Возьмешь мне выпить, красавчик?
Китаец обернулся. Девица с пустыми, как ее стакан, глазами выжидающе глядела на него.
– Почему бы нет, – пожал он плечами, – заказывай.
Он пододвинул ей стольник, лежавший на стойке.
– Эй, Леша, – негромко окликнула она бармена, – повтори-ка мне.
– Ник, – с укором посмотрел он на нее, – ты мне уже должна. – Больше в кредит не отпускаю.
– Бабки есть, – она помахала в воздухе сотенной бумажкой, – наливай.
Увидев в ее руках деньги, Леша, как назвала его девица, молча принялся смешивать коктейль, косясь на Китайца. Тот сделал вид, что его это не касается.
– Вероника, – представилась девица, улыбнувшись и прищурив глаза. – Друзья называют меня Ник.
– Владимир, – сказал Танин, – друзья зовут меня Китайцем.
– Ты совсем не похож на китайца, – сказала Ник, – разве что совсем чуть-чуть. По-моему, все китайцы маленькие, а ты выше среднего, – заключила она.
– Ты очень наблюдательна, Ник, – усмехнулся Китаец. – Но не все китайцы маленького роста, есть очень даже крупные.
Леша поставил перед Ник стакан с коктейлем.
– Кажется, тебе уже достаточно, – он неодобрительно посмотрел на нее.
– Много ты понимаешь, – вздохнула Ник. – Раз живем. Иногда можно и оттянуться.
Леша махнул рукой и перешел к другому клиенту, но краем глаза поглядывал на Веронику.
– А я знаю твоего приятеля, – как бы между прочим сказала Ник, потягивая коктейль.
– Он не мой приятель, – Китаец внимательно посмотрел на нее, – просто мне нужно с ним поговорить. Он здесь часто бывает?
– Почти каждый день, – кивнула Ник. – Он здесь шары гоняет. Кстати, очень неплохо играет. Почти всегда выигрывает.
– Ты с ним знакома?
– Да, я здесь почти всех постоянных клиентов знаю, – Ник снова пригубила стакан с коктейлем. – Леша мне даже иногда в кредит наливает, – кивнула она в сторону бармена.
– Ты можешь мне сказать, как его зовут, этого игрока? – осторожно спросил Китаец.
– Ну-у, – протянула она, выпятив полные губы, – могу, в принципе. – Она замолчала и отвернулась.
– Ник, – Китаец дотронулся до ее локтя. – Мне очень нужно его найти.
– Ладно, – видимо решившись, она повернулась к нему.
– Угостишь меня еще? – Она быстро опорожнила стакан и поставила его на стойку.
– Я не возражаю, – усмехнулся Китаец, – только, может, лучше деньгами?
Он вынул из кармана сотню и протянул Ник.
– Спасибо, – улыбнулась она, пряча деньги в карман джинсовой жилетки. – Ты похож на доброго папочку. Ты совсем не пьешь?
– Только не за рулем, – произнес Китаец. – Так кто он?
– Андрей Долгих, – сказала Ник после небольшой паузы. – Его здесь Кием зовут.
– Где мне его найти?
– Я же говорю, – пожала плечами Ник, – он почти каждый день здесь играет. Должен скоро появиться.
– А где он живет, не знаешь?
– Слушай, Кореец, – вздохнула основательно захмелевшая после очередной порции коктейля Вероника, – я тебе и так уже слишком много сказала.
– Меня зовут Китаец, – поправил ее Танин.
– Какая разница, – пожала она худенькими плечами.
Танин сильно, но аккуратно взял ее за плечо и повернул к себе лицом.
– Где живет Андрей?
– Ну, не знаю я, – она повысила голос и попыталась вырваться, но у нее ничего не получилось. – Не спала я с ним, не знаю, – более спокойно произнесла она.
– Ладно, подождем, – Китаец опустил руку и посмотрел на бильярдный стол.
– Леш, – нетвердо опираясь локтями на стойку, Вероника позвала бармена. – Дай-ка пачку «Мальборо».
Она пододвинула ему сдачу, которая оставалась лежать на полированной поверхности. Леша отсчитал деньги и принес сигареты.
– Мне еще сока, – заказал Китаец, поглядывая в сторону, откуда доносился стук бильярдных шаров.
Ник открыла пачку и сунула сигарету в угол рта. Китаец поднес ей зажигалку.
– Спасибо, – кивнула она.
Она затянулась, откинув голову, и посмотрела назад. В это время в дверях появился высокий стройный парень с затянутыми в хвост волосами. На нем был модный бежевый плащ нараспашку, из-под которого выглядывал светло-серый меланжевый джемпер крупной вязки. Воротник плаща был приподнят, отчего парень казался героем шпионского фильма. У парня был тонкий прямой нос, плотно сжатые чувственные губы и едва намечавшиеся усики и бородка.