– Что вам нужно?! Я уже вчера все рассказал вашим людям. Неужели нельзя оставить нас в покое?
– Вас нельзя. – Генералов подошел к нему и показал лежащую на травке около забора Анну. – Жену не узнаете?
Чернышов долго смотрел, затем, сглотнув слюну, повернул голову в сторону картины.
– Вот видите, вы и сами все понимаете, – похлопал его по плечу Генералов.
Сняв с себя зеленый пиджак и бросив его на стул, Федечка полез за выпивкой в бар. Вскоре он чистосердечно рассказывал все как есть.
– Мы не жили вместе уже полгода. Просто поссорились. Я старше ее на пяток-другой лет. Не так хорош внешне, как она. Но деньгами ее я никогда не обижал. Она тратила довольно много и за те два года, что мы прожили вместе, промотала, наверное, столько же, сколько стоит вот этот дом. Я не возражал.
– Зато я возражала, – встряла старуха, – только ты меня не слушал. Распустил жену, и что в итоге?
– Дай поговорить! – рявкнул на нее Чернышов.
Ирина Васильевна поджала губы и направилась к дверям, шаркая тапочками.
– И из-за чего возникла ссора?
– Простая банальность. – Он отхлебнул коньяка сам и только потом предложил непрошеным гостям.
Дарья отказалась, а вот следователь – совсем наоборот, он даже предложил собеседнику одну из своих драгоценных сигар, и тот решил попробовать.
– Я приехал из командировки и застал ее с женщиной. Знаете, насколько это все непривычно. В общем, выгнал я ее. Все равно детей у нас не было.
– Почему? – Данилова подошла поближе к картине и стала рассматривать ее. Розовое, по-видимому, шелковое белье. Множество маленьких подушек с кисточками. Анна с распущенными белыми волосами лукаво улыбается, слегка прикрывая ногой волосы на лобке.
– Она была бесплодна. Узнал я об этом, естественно, уже после свадьбы. Были разговоры даже о том, чтобы взять ребенка из детского дома. И все это рухнуло, когда я узнал, что она не прочь проводить время с женщинами. У меня традиционное воспитание. Не знаю, хорошо это или плохо, но я ничего не мог с собой поделать.
– Кто автор картины? – Дарья продолжала любоваться произведением.
– Я, – безразлично ответил Чернышов.
Надо ли говорить, что подобное признание резко подняло его в глазах сыщиков.
– У вас талант, – скомплиментил Генералов.
– Я профессиональный художник. У меня, кроме всего прочего, парочка рекламных агентств, а там просто необходимо чувствовать красоту. Анна была красивой женщиной. – Он допил рюмку и налил себе еще.
– Но что-то вы не очень горюете. – Дарья повернулась к мужчинам.
Он пожал плечами.
– Сейчас у меня другая женщина. Жаль, что все так случилось.
– А вы не думаете, что это месть за что-то? Ведь тот, кто положил вашу бывшую... Вы, кстати, официально разведены? – уточнил Генералов.
– Да.
– Понятно... Вашу бывшую жену положили у стен вашего дома в той самой позе, в которой она изображена на этой картине. Тот, кто сделал это, был в вашем доме и видел полотно.
– Но это мог сделать и я, верно? – Чернышов не был дураком.
– Разумеется, – не стал успокаивать его капитан. – Как у вас с алиби?
– В тот день, когда ее нашли, я был в городе. Казино «Синдбад» знаете? Я был со своей женщиной. Меня там знают и без труда подтвердят алиби. Если потрудитесь, наберете пятьдесят свидетелей.
– Непременно. – Генералов отхлебнул алкоголь. – Хорошее питье.
– Положение обязывает. – Хозяин небрежно развалился в кресле и затянулся.
Дарье очень хотелось, чтобы Чернышов закашлялся. Ведь, как известно, сигары намного крепче сигарет, и не всякие легкие испорчены настолько сильно, что могут перенести густые смолы, выделяющиеся при горении табака. Но Федор Иванович без труда выдержал экзамен и, кроме того, стал пускать кольца в потолок. Получалось это у него не хуже, чем у капитана.
– Похоже, я перейду на сигары. – Он с уважением посмотрел на коричневую дымящуюся сосиску.
– Не припомните фамилию жены до замужества?
– Ланина. Думаете, пригодится?
– Непременно, – заверил Генералов, черкнув информацию в блокнотик.
– У вас есть враги? – Дарья подошла к вделанному в стену бару и открыла себе минералку.
– Полно, – просто и ясно ответил Чернышов. – И все бывали в моем доме. Обычно собираются на день рождения. Кто-то лижет тебе зад на людях, кто-то, наоборот, – подставляет. Самое неприятное – приходится вылизывать чужие попы, без этого невозможно жить в России. Коррупция, она же – жополизничество, процветает. Без того, чтобы не дать кому-нибудь, не обходится ни одно мало-мальски серьезное дело.
– Вы знаете, что ваша жена занималась проституцией?
– Это было до меня. Может быть, она стала продавать себя после нашего развода. Впрочем, у нее было достаточно свободного времени.
– А как ваша теперешняя подруга относится к тому, что на стене вашего дома висит портрет бывшей жены? – Генералов вслед за хозяином подлил себе коньячку.
– Она не знает, кто это. Честно сказать, когда мне показывали фотографию, я был пьян и очень плохо соображал, может, я и узнал бы ее. Да хотя откуда?.. Это просто чудо, что вы смогли сопоставить позу трупа и картину на стене.
Глаза Антона Борисовича и Дарьи встретились. Она прямо-таки светилась. Ей было приятно, когда ее хвалили, пусть даже воздающий похвалу и не знал об этом. Не запомни она обстановку в доме, которую можно было рассмотреть за низкорослой бабулькой, и все. Следствие зашло бы в тупик.
– Среди ваших врагов есть врачи? – Генералову особо не приходилось напрягаться, чтобы вытягивать сведения из бывшего мужа убитой. Дарья смотрела на все это с некоторой долей подозрительности. Вот так взял сразу и все рассказал.
– У меня есть личный врач, но он, насколько я знаю, всего-навсего терапевт. Вы не знаете, почему это с ней сделали?
Он потихоньку начал пьянеть. Если так пойдет и дальше – в бутылке осталось уже меньше половины, – очень скоро они будут разговаривать с человеком, чей мозг весьма затуманен.
Дарья, прежде чем раскрывать обстоятельства дела, в открытую проконсультировалась у капитана:
– Сказать ему?
– Не вижу проблем, – разрешил Генералов.
– Ваша бывшая жена недавно летала на юг. И исчезла из кровати одного северянина, которого звали Евгений Мальский. Ему на месте перерезали горло. Вас обстоятельства преступления или фамилия убитого не наводят на какие-либо размышления?
– Жила шлюхой и умерла как шлюха. – Он уже набрался влегкую. Пока это было на руку капитану и Даниловой – у художника развязался язык. – Фамилию в первый раз слышу.
– А Стропов? Николай Стропов?
– Не знаю.
– У нее был кто-то? – Дарья была уверена, что Анна имела запасной аэродром.
– Поначалу она ушла к девке, с которой занималась у нас в спальне... потом – не знаю.
– Что за девка? – Капитан нервно пробежался пальцами по подлокотнику кожаного кресла.
– Убиралась здесь каждый день с девяти до одиннадцати утра. Не исключено, что она платила ей больше, чем я.
– Адрес ее у вас есть?
– А как же. Мама в этом вопросе очень щепетильный человек. Правда, куда она смотрела? Но на эту тему мы с ней уже не раз толковали.
– Кто там? – услышали они заспанный девичий голос из-за обшарпанной двери.
– Шерлок Холмс и доктор Ватсон, – пошутил Генералов. – Откройте, милиция.
Замок щелкнул, и давно не крашенный деревянный щит отошел в сторону ровно настолько, насколько позволяла цепочка.
В щель просунулась рыжая голова с серьгой в ноздре.
– Покажите корочку, – попросила голова с некоторым подозрением.
Когда формальности были преодолены, их впустили в однокомнатную крохотную хрущобу.
Девушка была одета в коротенький халатик из красного атласа. На голове у нее был типично домашний зачумон, состряпанный из шпильки и бигудюшки, а в руке – пузырек с ярко-зеленым лаком для ногтей.
– Что случилось? – Так как она больше смотрела на Дарью, а не на Генералова, можно было догадаться, что присутствие девушки действует на нее успокаивающе.
– Вы Галя Нивбейко? – Капитан прислонился одним плечом к стене. Дарья видела, что ему лучше бы сесть, но пил он, во-первых, на халяву, а во-вторых, для пользы дела. Теперь пусть терпит.
– Я, – созналась она. – И что мне за это будет?
– Вы знали Анну Чернышову?
– Нет. – Она не знала, что правда известна заранее.
Дарья повела себя менее деликатно.
– Ты одна дома? – спросила вначале она.
– Да.
– Че ты брешешь, сучка! – Она влепила ей пощечину.
– Я одна! – вырвалось у Гали.
– Не строй из себя дуру. Я спрашиваю об Анне!
Капитан смотрел на бабьи разборки очень даже спокойно. Ему не привыкать.
– Ну, слышала про такую.
– Ты с ней спала, девочка. Не надо врать.
– Так вы знаете, пожалуй, больше моего. – Ей было даже обидно. Как-то все срано получалось: никого и не обманешь.
– Вы жили вместе? – спросил капитан, продолжая бороться с острым желанием присесть.
– Почему жили? Живем. Что-то с ней случилось? Она поехала на море, подзаработать немного.
– Ее убили, – спокойно сообщила Дарья.
В подобной ситуации следователи всего мира смотрят на реакцию человека, которому сообщают столь скорбное известие. Вероятность установить, знал ли уже об этом человек или нет, почти никакая, но смотрят все.
– Теперь мне опять искать кого-то. Я ж не могу одна. Скучно. – На лице у Гали отразилось только некое подобие сожаления. – Она неплохо содержала меня.
Неподдельные слезы навернулись у нее на глаза, но все, о чем, похоже, она горевала, заключалось в потерянных деньгах и удовольствии.
– Что же мне теперь делать? Средства кончаются. На что я буду жить?
У нее начиналась истерика, а вопросов было еще много. Пришлось снова хлестнуть по лицу. На этот раз в роли корня валерьянки выступила крепкая кисть Генералова. Он немного не рассчитал и заехал ей так здорово, что Нивбейко отступила на пару шагов и схватилась за лицо.
– Перестаньте. – Голос капитана был мягким. – Незачем реветь.
«Если он будет продолжать в том же духе – молотить по лицу и при этом вести чуть ли не светскую беседу, – ее психика очень скоро даст серьезный сбой», – думала Дарья, наблюдая, как очередная свидетельница оправляется от чувствительных ударов. Но им было просто необходимо вытрясти из нее хоть что-нибудь.
– С кем она встречалась? – Дарья подошла и обняла ее за плечи. – Смотри мне в глаза. С кем она встречалась? У нее был ухажер?
– Да, был, был! Только перестаньте бить меня!
– Давайте сядем, – разумно предложил Генералов, проходя в комнату. – Надеюсь, нам будет что послушать.
Решили начать с бассейна – просто потому, что он был ближе всего, в соседнем квартале. Переезд на машине занял не больше минуты. Только сели, снова надо вылезать.
Расспросив у вахтера, парня в камуфляже, с интересом разглядывающего молодую козочку и зрелого джентльмена, где им найти тренера Пашу, сыщики подошли к комнате отдыха инструкторов.
На стук никто не отозвался. Пришлось войти, благо запоров не было. Посреди небольшой комнаты на полу лежал труп...
– Постарайся ничего не трогать, – сделал стандартное предупреждение Генералов, склоняясь над полуголым мужчиной, чьи мускулы наверняка вызывали зависть у любого представителя сильного пола.
Пощупав пульс на шее, капитан выпрямился.
– Он жив. Так как запаха алкоголя в комнате нет, можно с большой долей вероятности предположить, что мужчина отключился под воздействием какого-то препарата, например наркотика.
– Он спит? – Так как теперь не было необходимости проявлять особую осторожность, Дарья уселась на коричневый пуфик, стоящий у стены.
– Спит, – кивнул Антон Борисович, садясь на диван такой же расцветки.
– Вы к кому?
В дверях стояла высокая стройная женщина. На ней был закрытый купальник, а на талии – длинное желто-красное полотенце. Ее волосы – длинные и черные, почти такие же, как и у Дарьи, – были не досушены и потому поблескивали.
– Мы хотели найти Пашу и обнаружили только вот этого молодого человека, который, кажется, без сознания.
– Это и есть Паша. Он просто опился снотворного и заснул. – Женщина склонилась над любителем дрыхнуть прямо на полу. – Вы не поможете мне положить его на диван?
Капитан взял здоровячка под мышки и кое-как справился с поставленной задачей.
– Его мучают боли в позвоночнике; свое он отплавал еще лет восемь назад, теперь вот загибается. Два позвоночных диска полностью искусственные. Когда ему совсем невмоготу, он накачивает себя таблетками и отключается. Я уже пять лет как не выступаю, но мне повезло больше. Так с собой поступать еще не приходится.
– Я капитан милиции. – Генералов предъявил удостоверение, что вызвало у высокой симпатульки некоторое замешательство, но, к ее чести, она быстренько согнала с лица смятение. – У Паши, по слухам, была подруга: высокая, широкая в кости, Анна, блондинка.
Пловчиха поморщилась.
– Знаю. Он от нее отойти не может. А что случилось?
– Убили ее, – просветила собеседницу Дарья.
– Не могу утверждать, что для меня это очень уж плохое известие.
– Надолго он вырубился?
– Не знаю, может до завтрашнего утра продрыхнуть. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Вы здесь работаете инструктором? – уточнил Генералов.
– Да, вот уже два с половиной месяца.
– Как вас зовут? – справилась Данилова.
– Александра.
– Меня Даша. И большая текучка кадров?
– Как только перестаешь давать директору комплекса, твоя работа здесь заканчивается.
– Как интересно. – Генералов не удержался и, не спросив разрешения у дам, закурил. – И что, этот директор настолько похотлив, что может всех и вся обслуживать?
– Да, он холостой боров. Что ему не поразвлекаться?
– Паша с Анной не скрывали своих отношений от окружающих? Или вели себя очень пристойно? – Дарья, в отличие от Генералова, знала, где копать. Она ведь была женщиной.
Александра посмотрела на спящего Пашу:
– Я дала ему от ворот поворот – вполне хватит одного директора, – поэтому всякий раз, когда он замечал меня, начинал тискать Анну на людях, даже если вокруг были дети.
– Он синеет, смотрите! – закричала Дарья.
Капитан вместе с ней бросился к Паше.
– Пульса нет, – сообщила Данилова, которая управлялась с диагностикой намного быстрее следователя. – Зрачки на свет не реагируют. Делаем искусственное дыхание! Стащим на пол.... Теперь давите на грудину, я буду вдыхать ему воздух в рот.
Капитан сосредоточенно выполнял все, что требовала Дарья, но после тридцати секунд интенсивной работы завести сердце не удалось.
Дарья огляделась по сторонам.
– Видите светильник? Выдерните провод и заголите концы. Пусть его немного тряхнет!
Капитан мгновенно понял суть. С помощью кусачек, которыми он откусывал кончик сигары, ему удалось снять изоляцию.
– Разведите концы на большее расстояние! Пусть его хорошенько тряхнет!
– Кто это вас научил? – поинтересовался Генералов, раздирая сдвоенный провод.
– Сама придумала. Черт! Куда пропала эта пловчиха?
– Ты справишься одна?
Оба понимали, что, очень вероятно, деваха дала деру и найти ее потом может и не получиться.
– Постараюсь! Бегите за ней!
Капитан набрал в легкие побольше воздуха и бросился в коридор.
– Пусть вахтер вызывает «Скорую»! – крикнула она ему вдогонку, кидая оголенные провода на грудь Паши.
Она отошла подальше и на мгновение всунула вилку в розетку. Разряд тряхнул тело. Дарья снова бросилась к парню. Теперь ей надо было выполнять искусственное дыхание одной.
От перенасыщенности крови кислородом очень скоро стала кружиться голова. Несмотря ни на что, пульса не было.
Она решилась еще на один электрошок. Снова ничего. Она не знала, когда произошла остановка сердца, но шансов вернуть человека к жизни с каждой секундой становилось все меньше. Еще искусственное дыхание и еще электрошок.
– Просыпайся, детина! – Она пропустила по нему очередную порцию электричества и снова бросилась делать искусственное дыхание.
Появился пульс. Он и не думал просыпаться, но кожа начала розоветь на глазах. Утерев со лба пот, она опустилась рядом с несостоявшимся покойником на пол и похлопала здоровячка по плечу.
– Мертвый ты никому не нужен, дружок.
– Когда вы последний раз видели Анну? – Дарья сидела подле него на стуле и нетерпеливо постукивала пальцами по коленке.
– Я не могу сказать. – Паша старался все время улыбаться своей спасительнице. – Еще до того, как она уехала на юг. В общем, мы поссорились. И я не надеялся уже на продолжение отношений. А вышло совсем плохо.
– И в чем причина?
Она не могла позволить себе потратить данные ей врачами десять минут впустую. Ради нескольких фраз она просидела в коридоре почти пять часов. Набрала с собой кроссвордов и стала разгадывать. Достала весь медперсонал, зато было не очень скучно.
– Она хотела лететь, а я ее не пускал.
– Не сложилось ли впечатления, что ей необходимо было слетать?
Язык у этого коротко стриженного атлета, обладавшего огромным носом типа «шнобель», еле ворочался, но уж лучше так, чем совсем никак.
– Может, и так. Она не отпрашивалась. Скорее, категорично заявляла.
– А что-нибудь негативное про местных ее знакомых вы можете сказать? Гоблины? Мальчики или девочки на понтах? Отвязные типы? Никого не наблюдали?
– Вряд ли. На занятия она приходила всегда одна. Заниматься любовью мы ездили на моей машине, опять же ко мне домой. Спасибо, что вы вытащили меня...
– Жаль, я не местный.
– Это я уже слышала от Стропова: там, в Сочи, он по этому же поводу переживал. Сожалел, что не может воспользоваться наработанными связями.
– Майор заявил, что у меня нет никаких доказательств. Она это или не она – неизвестно.
– Дайте угадаю: кроме меня, в милицию больше по данному делу никто не приходил.
– Это не такая уж редкость, но я понял, на что вы намекаете. У нее в числе знакомых были все больше темные личности. Сходим в «Серпантин», найдем Дениса.
– И вы думаете, он вам все расскажет что и как?
– А что вы предлагаете?
– Я одна пойду. Поверьте, с моей попкой это лучше получится.
– Может быть, вы и правы. И когда думаете начать?
– Ну, если сейчас у нас около одиннадцати вечера, самое время идти работать.
– Не устали, Дарья?
– Устала, поэтому пойду-ка я поищу кого-нибудь себе на ночь.
– У вас опасная работа.
– У вас тоже.
Дарья посмотрела вокруг и не заметила ни одной свободной девушки, что было вполне естественно – к этому времени товар весь разбирается. Правда, иногда кое-кто из ненасытных успевает сделать заход за вторым, а то и третьим клиентом. Не подмахнешь – не проживешь.
Здорового парня, который соответствовал бы описанию Гали, также видно не было. Никто, кстати, не давал гарантию, что он будет здесь каждый вечер.
Поймав за локоть белокурую пухленькую официанточку, Дарья сунула ей в передник десять тысяч и спросила, работает ли у них Денис.
Услышав имя, она кивнула и указала на один из столиков возле самого оркестра.
– Во-он здоровяк, видишь?
Дарья поблагодарила ее и пошла разговоры разговаривать.
За столиком, кроме указанной Даниловой личности, находились четырнадцатилетняя разукрашенная девочка и лысенький мужичок, наверняка уже разменявший пятый десяток (время от времени он вытирал выступавшую на лбу испарину). Саперы и хирурги знают, что в те моменты, когда выполняешь весьма ответственную процедуру, неизбежно на лбу выступает пот. Вот примерно таким же важным делом занимался сейчас этот дяденька. Он покупал малолеточку.
– Нет, я хотел бы на всю ночь, – донеслась до ушей Дарьи фраза, слетевшая с тонких губ скромненького дяденьки, когда она подходила к столу.
Недовольный вмешательством извне, боксер повернул голову, сидящую на толстенной короткой шее.
– Ты Денис? – спросила Дарья так, будто собиралась после утвердительного ответа пустить ему пулю в лоб. Это подействовало: он начал с ней разговаривать.
– Ты кто? – промычал он, слегка поворачиваясь в ее сторону.
– Меня прислал к тебе один твой очень хороший друг.
– И кто? – Он схватил ее за ляжку и стал медленно подбираться вверх, к попке. Рука у него была сильная, но в то же время мягкая.
– Это секрет. Он обещал сам позвонить. Я просто посылочка. – Дарья подмигнула гиганту.
– Ладно, бандеролька, посиди. – Не поднимаясь, он одним рывком выдернул стул из-под задницы какого-то бритоголового сосунка. Вся его компашка дружно заржала, и тот, покраснев от конфуза и бессилия что-либо предпринять в ответ, предпочел ретироваться под общий гогот.
Дарья села со скучающим видом рядом с девочкой и по-матерински чмокнула ее в щеку. Та не стала «посылать» коллегу. Пока Денис уламывал денежного с виду старика на двести баксов, девки завели «базар».
– Ты давно работаешь? – спросила Дарья у молоденькой, картинно закладывая жевательную резинку в рот.
– Почти три месяца, – ответила девочка, не слишком-то озабоченная этим фактом.
– И как дела?
– На косметику хватает.
– Понимаю.
– Хватит болтать. Элиза, пора.
Худенькая девочка поднялась, покупатель взял ее под руку и повел к выходу.
– Ну, че делать будем, бандероль?
У него была бесцеремонная манера общения. Впрочем, по-другому и быть не могло. В этом кафе он наверняка занимал пост министра обороны, а по совместительству и министра внутренних дел.
– Есть где? – просто спросила Дарья.
– Что-то я не пойму, ты кто такая?
– Меня прислал твой знакомый.
Он оценил ее зеленые глаза и длинные черные волосы.
– Знаешь, иди на улицу. Вечер теплый. Я выйду через десять минут. Как тебя зовут?
– Дада.
– Дада – манда. – Он рассмеялся во весь голос, чуть не заглушив оркестр. – Ты не обижайся, баядера, это я так, к слову.
Он оказался выше ее на две головы. Вес Дениса превосходил ее собственный раза в два с половиной. Если у него все таких размеров, то ей придется просить его быть весьма и весьма осторожным.
– Дада. Так кто тебя прислал?
– Я не могу сказать. Таково условие.
– Или ты крутая, или ты глупая, – басил он, возвышаясь над ней. – Поехали.
Они сели в новенькую «девяносто девятую» и покатили к набережной.
– У меня там медвежья нора, куда я привожу своих цыпочек. Согласись, что это удобно.
Ее макушка не доставала ему до плеча, и для того, чтобы увидеть выражение его лица, которое, кстати, было весьма усталым, Дарье приходилось несколько подаваться вперед.
– От кого-то прячешься?
– Догадливая, у меня жена и ребенок. Моя суженая до сих пор думает, что я работаю охранником. Правда, весело?
– Мне до этого нет никакого дела.
Они поднялись на последний, пятый этаж. В домах, чьи окна выходят на Волгу, нет лифта. Не слишком-то приятно, особенно тем, кто живет на самом верху.
– Проходи.
Однокомнатная квартирка. На кухне старые плита и холодильник. В туалете течет вода. Посреди большой комнаты – двуспальная новенькая кровать. Вот и весь комфорт.
– Пора тебя разворачивать, бандероль! – Он скинул с себя розовую шелковую рубашку. Сочетание огромных мышц груди и живота плюс повсеместная волосатость напомнили ей самца гориллы. Зайдя со спины, Денис стал расстегивать «молнию» на ее платье. – Ты стройненькая.
– У меня ничего лишнего, – промурлыкала Дада, поворачиваясь к нему. – Какой ты большой, мальчик. С тобой будет нелегко.
– Это точно. Хочешь, чтобы я остался доволен, сделай мне массаж.
– Вас нельзя. – Генералов подошел к нему и показал лежащую на травке около забора Анну. – Жену не узнаете?
Чернышов долго смотрел, затем, сглотнув слюну, повернул голову в сторону картины.
– Вот видите, вы и сами все понимаете, – похлопал его по плечу Генералов.
Сняв с себя зеленый пиджак и бросив его на стул, Федечка полез за выпивкой в бар. Вскоре он чистосердечно рассказывал все как есть.
– Мы не жили вместе уже полгода. Просто поссорились. Я старше ее на пяток-другой лет. Не так хорош внешне, как она. Но деньгами ее я никогда не обижал. Она тратила довольно много и за те два года, что мы прожили вместе, промотала, наверное, столько же, сколько стоит вот этот дом. Я не возражал.
– Зато я возражала, – встряла старуха, – только ты меня не слушал. Распустил жену, и что в итоге?
– Дай поговорить! – рявкнул на нее Чернышов.
Ирина Васильевна поджала губы и направилась к дверям, шаркая тапочками.
– И из-за чего возникла ссора?
– Простая банальность. – Он отхлебнул коньяка сам и только потом предложил непрошеным гостям.
Дарья отказалась, а вот следователь – совсем наоборот, он даже предложил собеседнику одну из своих драгоценных сигар, и тот решил попробовать.
– Я приехал из командировки и застал ее с женщиной. Знаете, насколько это все непривычно. В общем, выгнал я ее. Все равно детей у нас не было.
– Почему? – Данилова подошла поближе к картине и стала рассматривать ее. Розовое, по-видимому, шелковое белье. Множество маленьких подушек с кисточками. Анна с распущенными белыми волосами лукаво улыбается, слегка прикрывая ногой волосы на лобке.
– Она была бесплодна. Узнал я об этом, естественно, уже после свадьбы. Были разговоры даже о том, чтобы взять ребенка из детского дома. И все это рухнуло, когда я узнал, что она не прочь проводить время с женщинами. У меня традиционное воспитание. Не знаю, хорошо это или плохо, но я ничего не мог с собой поделать.
– Кто автор картины? – Дарья продолжала любоваться произведением.
– Я, – безразлично ответил Чернышов.
Надо ли говорить, что подобное признание резко подняло его в глазах сыщиков.
– У вас талант, – скомплиментил Генералов.
– Я профессиональный художник. У меня, кроме всего прочего, парочка рекламных агентств, а там просто необходимо чувствовать красоту. Анна была красивой женщиной. – Он допил рюмку и налил себе еще.
– Но что-то вы не очень горюете. – Дарья повернулась к мужчинам.
Он пожал плечами.
– Сейчас у меня другая женщина. Жаль, что все так случилось.
– А вы не думаете, что это месть за что-то? Ведь тот, кто положил вашу бывшую... Вы, кстати, официально разведены? – уточнил Генералов.
– Да.
– Понятно... Вашу бывшую жену положили у стен вашего дома в той самой позе, в которой она изображена на этой картине. Тот, кто сделал это, был в вашем доме и видел полотно.
– Но это мог сделать и я, верно? – Чернышов не был дураком.
– Разумеется, – не стал успокаивать его капитан. – Как у вас с алиби?
– В тот день, когда ее нашли, я был в городе. Казино «Синдбад» знаете? Я был со своей женщиной. Меня там знают и без труда подтвердят алиби. Если потрудитесь, наберете пятьдесят свидетелей.
– Непременно. – Генералов отхлебнул алкоголь. – Хорошее питье.
– Положение обязывает. – Хозяин небрежно развалился в кресле и затянулся.
Дарье очень хотелось, чтобы Чернышов закашлялся. Ведь, как известно, сигары намного крепче сигарет, и не всякие легкие испорчены настолько сильно, что могут перенести густые смолы, выделяющиеся при горении табака. Но Федор Иванович без труда выдержал экзамен и, кроме того, стал пускать кольца в потолок. Получалось это у него не хуже, чем у капитана.
– Похоже, я перейду на сигары. – Он с уважением посмотрел на коричневую дымящуюся сосиску.
– Не припомните фамилию жены до замужества?
– Ланина. Думаете, пригодится?
– Непременно, – заверил Генералов, черкнув информацию в блокнотик.
– У вас есть враги? – Дарья подошла к вделанному в стену бару и открыла себе минералку.
– Полно, – просто и ясно ответил Чернышов. – И все бывали в моем доме. Обычно собираются на день рождения. Кто-то лижет тебе зад на людях, кто-то, наоборот, – подставляет. Самое неприятное – приходится вылизывать чужие попы, без этого невозможно жить в России. Коррупция, она же – жополизничество, процветает. Без того, чтобы не дать кому-нибудь, не обходится ни одно мало-мальски серьезное дело.
– Вы знаете, что ваша жена занималась проституцией?
– Это было до меня. Может быть, она стала продавать себя после нашего развода. Впрочем, у нее было достаточно свободного времени.
– А как ваша теперешняя подруга относится к тому, что на стене вашего дома висит портрет бывшей жены? – Генералов вслед за хозяином подлил себе коньячку.
– Она не знает, кто это. Честно сказать, когда мне показывали фотографию, я был пьян и очень плохо соображал, может, я и узнал бы ее. Да хотя откуда?.. Это просто чудо, что вы смогли сопоставить позу трупа и картину на стене.
Глаза Антона Борисовича и Дарьи встретились. Она прямо-таки светилась. Ей было приятно, когда ее хвалили, пусть даже воздающий похвалу и не знал об этом. Не запомни она обстановку в доме, которую можно было рассмотреть за низкорослой бабулькой, и все. Следствие зашло бы в тупик.
– Среди ваших врагов есть врачи? – Генералову особо не приходилось напрягаться, чтобы вытягивать сведения из бывшего мужа убитой. Дарья смотрела на все это с некоторой долей подозрительности. Вот так взял сразу и все рассказал.
– У меня есть личный врач, но он, насколько я знаю, всего-навсего терапевт. Вы не знаете, почему это с ней сделали?
Он потихоньку начал пьянеть. Если так пойдет и дальше – в бутылке осталось уже меньше половины, – очень скоро они будут разговаривать с человеком, чей мозг весьма затуманен.
Дарья, прежде чем раскрывать обстоятельства дела, в открытую проконсультировалась у капитана:
– Сказать ему?
– Не вижу проблем, – разрешил Генералов.
– Ваша бывшая жена недавно летала на юг. И исчезла из кровати одного северянина, которого звали Евгений Мальский. Ему на месте перерезали горло. Вас обстоятельства преступления или фамилия убитого не наводят на какие-либо размышления?
– Жила шлюхой и умерла как шлюха. – Он уже набрался влегкую. Пока это было на руку капитану и Даниловой – у художника развязался язык. – Фамилию в первый раз слышу.
– А Стропов? Николай Стропов?
– Не знаю.
– У нее был кто-то? – Дарья была уверена, что Анна имела запасной аэродром.
– Поначалу она ушла к девке, с которой занималась у нас в спальне... потом – не знаю.
– Что за девка? – Капитан нервно пробежался пальцами по подлокотнику кожаного кресла.
– Убиралась здесь каждый день с девяти до одиннадцати утра. Не исключено, что она платила ей больше, чем я.
– Адрес ее у вас есть?
– А как же. Мама в этом вопросе очень щепетильный человек. Правда, куда она смотрела? Но на эту тему мы с ней уже не раз толковали.
* * *
Домой к Гале Нивбейко они попали к половине второго. Капитана слегка развезло после двух-трех рюмочек, что в общем и целом сделало его менее черствым. Он как бы размяк, казалось, даже помолодел.– Кто там? – услышали они заспанный девичий голос из-за обшарпанной двери.
– Шерлок Холмс и доктор Ватсон, – пошутил Генералов. – Откройте, милиция.
Замок щелкнул, и давно не крашенный деревянный щит отошел в сторону ровно настолько, насколько позволяла цепочка.
В щель просунулась рыжая голова с серьгой в ноздре.
– Покажите корочку, – попросила голова с некоторым подозрением.
Когда формальности были преодолены, их впустили в однокомнатную крохотную хрущобу.
Девушка была одета в коротенький халатик из красного атласа. На голове у нее был типично домашний зачумон, состряпанный из шпильки и бигудюшки, а в руке – пузырек с ярко-зеленым лаком для ногтей.
– Что случилось? – Так как она больше смотрела на Дарью, а не на Генералова, можно было догадаться, что присутствие девушки действует на нее успокаивающе.
– Вы Галя Нивбейко? – Капитан прислонился одним плечом к стене. Дарья видела, что ему лучше бы сесть, но пил он, во-первых, на халяву, а во-вторых, для пользы дела. Теперь пусть терпит.
– Я, – созналась она. – И что мне за это будет?
– Вы знали Анну Чернышову?
– Нет. – Она не знала, что правда известна заранее.
Дарья повела себя менее деликатно.
– Ты одна дома? – спросила вначале она.
– Да.
– Че ты брешешь, сучка! – Она влепила ей пощечину.
– Я одна! – вырвалось у Гали.
– Не строй из себя дуру. Я спрашиваю об Анне!
Капитан смотрел на бабьи разборки очень даже спокойно. Ему не привыкать.
– Ну, слышала про такую.
– Ты с ней спала, девочка. Не надо врать.
– Так вы знаете, пожалуй, больше моего. – Ей было даже обидно. Как-то все срано получалось: никого и не обманешь.
– Вы жили вместе? – спросил капитан, продолжая бороться с острым желанием присесть.
– Почему жили? Живем. Что-то с ней случилось? Она поехала на море, подзаработать немного.
– Ее убили, – спокойно сообщила Дарья.
В подобной ситуации следователи всего мира смотрят на реакцию человека, которому сообщают столь скорбное известие. Вероятность установить, знал ли уже об этом человек или нет, почти никакая, но смотрят все.
– Теперь мне опять искать кого-то. Я ж не могу одна. Скучно. – На лице у Гали отразилось только некое подобие сожаления. – Она неплохо содержала меня.
Неподдельные слезы навернулись у нее на глаза, но все, о чем, похоже, она горевала, заключалось в потерянных деньгах и удовольствии.
– Что же мне теперь делать? Средства кончаются. На что я буду жить?
У нее начиналась истерика, а вопросов было еще много. Пришлось снова хлестнуть по лицу. На этот раз в роли корня валерьянки выступила крепкая кисть Генералова. Он немного не рассчитал и заехал ей так здорово, что Нивбейко отступила на пару шагов и схватилась за лицо.
– Перестаньте. – Голос капитана был мягким. – Незачем реветь.
«Если он будет продолжать в том же духе – молотить по лицу и при этом вести чуть ли не светскую беседу, – ее психика очень скоро даст серьезный сбой», – думала Дарья, наблюдая, как очередная свидетельница оправляется от чувствительных ударов. Но им было просто необходимо вытрясти из нее хоть что-нибудь.
– С кем она встречалась? – Дарья подошла и обняла ее за плечи. – Смотри мне в глаза. С кем она встречалась? У нее был ухажер?
– Да, был, был! Только перестаньте бить меня!
– Давайте сядем, – разумно предложил Генералов, проходя в комнату. – Надеюсь, нам будет что послушать.
* * *
В дальнейшем Галя была молодцом – больше бить себя по лицу не давала повода. Троица спокойно вела беседу в течение нескольких минут, и все остались довольны. От Нивбейко наконец отстали, и Дарья с Генераловым нанизали на ниточку добытую информацию. По словам Гали, покойная очень любила посещать бассейн, где плавала под зорким оком и твердым членом инструктора Паши. Кроме того, они любили сиживать в кафе «Серпантин». Там Анна постоянно подрабатывала собственным телом. «Крышей» и главным поставщиком клиентуры был у нее бывший боксер-тяжеловес Денис, чье некогда молодое и стройное тело превратило в бесформенную тушу пристрастие к пиву...Решили начать с бассейна – просто потому, что он был ближе всего, в соседнем квартале. Переезд на машине занял не больше минуты. Только сели, снова надо вылезать.
Расспросив у вахтера, парня в камуфляже, с интересом разглядывающего молодую козочку и зрелого джентльмена, где им найти тренера Пашу, сыщики подошли к комнате отдыха инструкторов.
На стук никто не отозвался. Пришлось войти, благо запоров не было. Посреди небольшой комнаты на полу лежал труп...
– Постарайся ничего не трогать, – сделал стандартное предупреждение Генералов, склоняясь над полуголым мужчиной, чьи мускулы наверняка вызывали зависть у любого представителя сильного пола.
Пощупав пульс на шее, капитан выпрямился.
– Он жив. Так как запаха алкоголя в комнате нет, можно с большой долей вероятности предположить, что мужчина отключился под воздействием какого-то препарата, например наркотика.
– Он спит? – Так как теперь не было необходимости проявлять особую осторожность, Дарья уселась на коричневый пуфик, стоящий у стены.
– Спит, – кивнул Антон Борисович, садясь на диван такой же расцветки.
– Вы к кому?
В дверях стояла высокая стройная женщина. На ней был закрытый купальник, а на талии – длинное желто-красное полотенце. Ее волосы – длинные и черные, почти такие же, как и у Дарьи, – были не досушены и потому поблескивали.
– Мы хотели найти Пашу и обнаружили только вот этого молодого человека, который, кажется, без сознания.
– Это и есть Паша. Он просто опился снотворного и заснул. – Женщина склонилась над любителем дрыхнуть прямо на полу. – Вы не поможете мне положить его на диван?
Капитан взял здоровячка под мышки и кое-как справился с поставленной задачей.
– Его мучают боли в позвоночнике; свое он отплавал еще лет восемь назад, теперь вот загибается. Два позвоночных диска полностью искусственные. Когда ему совсем невмоготу, он накачивает себя таблетками и отключается. Я уже пять лет как не выступаю, но мне повезло больше. Так с собой поступать еще не приходится.
– Я капитан милиции. – Генералов предъявил удостоверение, что вызвало у высокой симпатульки некоторое замешательство, но, к ее чести, она быстренько согнала с лица смятение. – У Паши, по слухам, была подруга: высокая, широкая в кости, Анна, блондинка.
Пловчиха поморщилась.
– Знаю. Он от нее отойти не может. А что случилось?
– Убили ее, – просветила собеседницу Дарья.
– Не могу утверждать, что для меня это очень уж плохое известие.
– Надолго он вырубился?
– Не знаю, может до завтрашнего утра продрыхнуть. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Вы здесь работаете инструктором? – уточнил Генералов.
– Да, вот уже два с половиной месяца.
– Как вас зовут? – справилась Данилова.
– Александра.
– Меня Даша. И большая текучка кадров?
– Как только перестаешь давать директору комплекса, твоя работа здесь заканчивается.
– Как интересно. – Генералов не удержался и, не спросив разрешения у дам, закурил. – И что, этот директор настолько похотлив, что может всех и вся обслуживать?
– Да, он холостой боров. Что ему не поразвлекаться?
– Паша с Анной не скрывали своих отношений от окружающих? Или вели себя очень пристойно? – Дарья, в отличие от Генералова, знала, где копать. Она ведь была женщиной.
Александра посмотрела на спящего Пашу:
– Я дала ему от ворот поворот – вполне хватит одного директора, – поэтому всякий раз, когда он замечал меня, начинал тискать Анну на людях, даже если вокруг были дети.
– Он синеет, смотрите! – закричала Дарья.
Капитан вместе с ней бросился к Паше.
– Пульса нет, – сообщила Данилова, которая управлялась с диагностикой намного быстрее следователя. – Зрачки на свет не реагируют. Делаем искусственное дыхание! Стащим на пол.... Теперь давите на грудину, я буду вдыхать ему воздух в рот.
Капитан сосредоточенно выполнял все, что требовала Дарья, но после тридцати секунд интенсивной работы завести сердце не удалось.
Дарья огляделась по сторонам.
– Видите светильник? Выдерните провод и заголите концы. Пусть его немного тряхнет!
Капитан мгновенно понял суть. С помощью кусачек, которыми он откусывал кончик сигары, ему удалось снять изоляцию.
– Разведите концы на большее расстояние! Пусть его хорошенько тряхнет!
– Кто это вас научил? – поинтересовался Генералов, раздирая сдвоенный провод.
– Сама придумала. Черт! Куда пропала эта пловчиха?
– Ты справишься одна?
Оба понимали, что, очень вероятно, деваха дала деру и найти ее потом может и не получиться.
– Постараюсь! Бегите за ней!
Капитан набрал в легкие побольше воздуха и бросился в коридор.
– Пусть вахтер вызывает «Скорую»! – крикнула она ему вдогонку, кидая оголенные провода на грудь Паши.
Она отошла подальше и на мгновение всунула вилку в розетку. Разряд тряхнул тело. Дарья снова бросилась к парню. Теперь ей надо было выполнять искусственное дыхание одной.
От перенасыщенности крови кислородом очень скоро стала кружиться голова. Несмотря ни на что, пульса не было.
Она решилась еще на один электрошок. Снова ничего. Она не знала, когда произошла остановка сердца, но шансов вернуть человека к жизни с каждой секундой становилось все меньше. Еще искусственное дыхание и еще электрошок.
– Просыпайся, детина! – Она пропустила по нему очередную порцию электричества и снова бросилась делать искусственное дыхание.
Появился пульс. Он и не думал просыпаться, но кожа начала розоветь на глазах. Утерев со лба пот, она опустилась рядом с несостоявшимся покойником на пол и похлопала здоровячка по плечу.
– Мертвый ты никому не нужен, дружок.
* * *
Паша Баранов выжил лишь благодаря Дарье. Когда его привели в чувство в третьей городской больнице, он признался, что проглотил сразу десяток таблеток, которые ему любезно предложила Александра. У него действительно болел позвоночник. Еще немного, и он избавился бы от всех телесных страданий.– Когда вы последний раз видели Анну? – Дарья сидела подле него на стуле и нетерпеливо постукивала пальцами по коленке.
– Я не могу сказать. – Паша старался все время улыбаться своей спасительнице. – Еще до того, как она уехала на юг. В общем, мы поссорились. И я не надеялся уже на продолжение отношений. А вышло совсем плохо.
– И в чем причина?
Она не могла позволить себе потратить данные ей врачами десять минут впустую. Ради нескольких фраз она просидела в коридоре почти пять часов. Набрала с собой кроссвордов и стала разгадывать. Достала весь медперсонал, зато было не очень скучно.
– Она хотела лететь, а я ее не пускал.
– Не сложилось ли впечатления, что ей необходимо было слетать?
Язык у этого коротко стриженного атлета, обладавшего огромным носом типа «шнобель», еле ворочался, но уж лучше так, чем совсем никак.
– Может, и так. Она не отпрашивалась. Скорее, категорично заявляла.
– А что-нибудь негативное про местных ее знакомых вы можете сказать? Гоблины? Мальчики или девочки на понтах? Отвязные типы? Никого не наблюдали?
– Вряд ли. На занятия она приходила всегда одна. Заниматься любовью мы ездили на моей машине, опять же ко мне домой. Спасибо, что вы вытащили меня...
* * *
Капитан имел удрученный вид. «Рыбка» от него уплыла. Он был вынужден доложить о случившемся майору Гривину и предложил объявить Александру Кемерову в розыск. Но майор не воспринял его предложение с энтузиазмом. Теперь, пересказывая беседу Дарье, Генералов не скрывал, что нервничает.– Жаль, я не местный.
– Это я уже слышала от Стропова: там, в Сочи, он по этому же поводу переживал. Сожалел, что не может воспользоваться наработанными связями.
– Майор заявил, что у меня нет никаких доказательств. Она это или не она – неизвестно.
– Дайте угадаю: кроме меня, в милицию больше по данному делу никто не приходил.
– Это не такая уж редкость, но я понял, на что вы намекаете. У нее в числе знакомых были все больше темные личности. Сходим в «Серпантин», найдем Дениса.
– И вы думаете, он вам все расскажет что и как?
– А что вы предлагаете?
– Я одна пойду. Поверьте, с моей попкой это лучше получится.
– Может быть, вы и правы. И когда думаете начать?
– Ну, если сейчас у нас около одиннадцати вечера, самое время идти работать.
– Не устали, Дарья?
– Устала, поэтому пойду-ка я поищу кого-нибудь себе на ночь.
– У вас опасная работа.
– У вас тоже.
* * *
Народ заседал за круглыми столиками. Пиво лилось широкой рекой, более крепкие напитки – шустрыми ручейками. Недурно играл оркестрик из трех человек. Музыканты – парни лет двадцати пяти, одетые вызывающе – в задрипанные черные смокинги, – исполняли джазовые мелодии. Было весело.Дарья посмотрела вокруг и не заметила ни одной свободной девушки, что было вполне естественно – к этому времени товар весь разбирается. Правда, иногда кое-кто из ненасытных успевает сделать заход за вторым, а то и третьим клиентом. Не подмахнешь – не проживешь.
Здорового парня, который соответствовал бы описанию Гали, также видно не было. Никто, кстати, не давал гарантию, что он будет здесь каждый вечер.
Поймав за локоть белокурую пухленькую официанточку, Дарья сунула ей в передник десять тысяч и спросила, работает ли у них Денис.
Услышав имя, она кивнула и указала на один из столиков возле самого оркестра.
– Во-он здоровяк, видишь?
Дарья поблагодарила ее и пошла разговоры разговаривать.
За столиком, кроме указанной Даниловой личности, находились четырнадцатилетняя разукрашенная девочка и лысенький мужичок, наверняка уже разменявший пятый десяток (время от времени он вытирал выступавшую на лбу испарину). Саперы и хирурги знают, что в те моменты, когда выполняешь весьма ответственную процедуру, неизбежно на лбу выступает пот. Вот примерно таким же важным делом занимался сейчас этот дяденька. Он покупал малолеточку.
– Нет, я хотел бы на всю ночь, – донеслась до ушей Дарьи фраза, слетевшая с тонких губ скромненького дяденьки, когда она подходила к столу.
Недовольный вмешательством извне, боксер повернул голову, сидящую на толстенной короткой шее.
– Ты Денис? – спросила Дарья так, будто собиралась после утвердительного ответа пустить ему пулю в лоб. Это подействовало: он начал с ней разговаривать.
– Ты кто? – промычал он, слегка поворачиваясь в ее сторону.
– Меня прислал к тебе один твой очень хороший друг.
– И кто? – Он схватил ее за ляжку и стал медленно подбираться вверх, к попке. Рука у него была сильная, но в то же время мягкая.
– Это секрет. Он обещал сам позвонить. Я просто посылочка. – Дарья подмигнула гиганту.
– Ладно, бандеролька, посиди. – Не поднимаясь, он одним рывком выдернул стул из-под задницы какого-то бритоголового сосунка. Вся его компашка дружно заржала, и тот, покраснев от конфуза и бессилия что-либо предпринять в ответ, предпочел ретироваться под общий гогот.
Дарья села со скучающим видом рядом с девочкой и по-матерински чмокнула ее в щеку. Та не стала «посылать» коллегу. Пока Денис уламывал денежного с виду старика на двести баксов, девки завели «базар».
– Ты давно работаешь? – спросила Дарья у молоденькой, картинно закладывая жевательную резинку в рот.
– Почти три месяца, – ответила девочка, не слишком-то озабоченная этим фактом.
– И как дела?
– На косметику хватает.
– Понимаю.
– Хватит болтать. Элиза, пора.
Худенькая девочка поднялась, покупатель взял ее под руку и повел к выходу.
– Ну, че делать будем, бандероль?
У него была бесцеремонная манера общения. Впрочем, по-другому и быть не могло. В этом кафе он наверняка занимал пост министра обороны, а по совместительству и министра внутренних дел.
– Есть где? – просто спросила Дарья.
– Что-то я не пойму, ты кто такая?
– Меня прислал твой знакомый.
Он оценил ее зеленые глаза и длинные черные волосы.
– Знаешь, иди на улицу. Вечер теплый. Я выйду через десять минут. Как тебя зовут?
– Дада.
– Дада – манда. – Он рассмеялся во весь голос, чуть не заглушив оркестр. – Ты не обижайся, баядера, это я так, к слову.
Он оказался выше ее на две головы. Вес Дениса превосходил ее собственный раза в два с половиной. Если у него все таких размеров, то ей придется просить его быть весьма и весьма осторожным.
– Дада. Так кто тебя прислал?
– Я не могу сказать. Таково условие.
– Или ты крутая, или ты глупая, – басил он, возвышаясь над ней. – Поехали.
Они сели в новенькую «девяносто девятую» и покатили к набережной.
– У меня там медвежья нора, куда я привожу своих цыпочек. Согласись, что это удобно.
Ее макушка не доставала ему до плеча, и для того, чтобы увидеть выражение его лица, которое, кстати, было весьма усталым, Дарье приходилось несколько подаваться вперед.
– От кого-то прячешься?
– Догадливая, у меня жена и ребенок. Моя суженая до сих пор думает, что я работаю охранником. Правда, весело?
– Мне до этого нет никакого дела.
Они поднялись на последний, пятый этаж. В домах, чьи окна выходят на Волгу, нет лифта. Не слишком-то приятно, особенно тем, кто живет на самом верху.
– Проходи.
Однокомнатная квартирка. На кухне старые плита и холодильник. В туалете течет вода. Посреди большой комнаты – двуспальная новенькая кровать. Вот и весь комфорт.
– Пора тебя разворачивать, бандероль! – Он скинул с себя розовую шелковую рубашку. Сочетание огромных мышц груди и живота плюс повсеместная волосатость напомнили ей самца гориллы. Зайдя со спины, Денис стал расстегивать «молнию» на ее платье. – Ты стройненькая.
– У меня ничего лишнего, – промурлыкала Дада, поворачиваясь к нему. – Какой ты большой, мальчик. С тобой будет нелегко.
– Это точно. Хочешь, чтобы я остался доволен, сделай мне массаж.