Сергей Бакшеев. Череп Тимура

   Профессор бережно огибал хрупкие фигуры. Преследователи с пистолетами в руках шли напролом, не заботясь о сохранности удивительных экспонатов.
   – Ефремов! Хватит играть в кошки-мышки, остановись! – крикнул генерал КГБ и пнул хвост древнего ящура, перегораживающего проход. Крупные кости позвонков с грохотом покатились по паркету.
   От шума ненужного разрушения у профессора в очередной раз сжалось сердце. Он юркнул в широкий темный коридор, шедший к служебному входу, через который обычно разгружали крупные находки. Последняя мизерная надежда открыть дверь и ускользнуть наружу придавала ему силы. Он разогнался в темноте, надеясь за счет знания помещения уйти от преследователей. Но выиграть гонку не удалось. Стукнувшись с разбегу коленом об угол тяжелого ящика, профессор ойкнул и упал. Сильные руки подняли его за шиворот, встряхнули и выволокли на свет в большой холл.
   – Подлая скотина, ты меня обманул! – Аверьянов-старший резко ударил профессора кулаком в живот. Аверьянов-младший поддерживал тело Ефремова сзади за вывернутые руки, не позволяя упасть. – Где он?
   – Там, где был всегда, – выдохнул профессор.
   – Там его нет! Там подделка! Где настоящий?
   – Я не понимаю, о чем вы, товарищ гене…
   – Все ты понимаешь. – Аверьянов с силой ткнул ученого стволом пистолета в область печени. – Я буду бить тебя, пока не скажешь. А потом мы вместе полетим в Самарканд, и если ты вновь обманешь, то умрешь самой мучительной смертью. Уж я обещаю. У нас есть специалисты, которые в этом знают толк. – Итак, где он?
   – Сейчас, дайте минутку. – Профессор прикидывал, успел ли Малик Касымов зайти в кабинет и обратить внимание на оставленные знаки? По всем расчетам, он должен быть уже там.
   – Никаких минуток! Говори!
   Новый удар заставил профессора скорчиться. Александр Семенович с усилием поднял мутный взор. В углу с потолка свисал белый череп саблезубого тигра с двумя острыми, как нож, матовыми клыками. Конец веревки, удерживающий голову, крепился на стене в трех метрах от профессора. Помимо палеонтологии Ефремов хорошо знал законы физики и математики. Он прикинул высоту и центр тяжести подвешенного экспоната. Наметил точку на полу, оценил время и расстояние. Когда расчет был трижды проверен, Александр Семенович сдался.
   – Отпустите руки, я все расскажу.
   Генерал кивнул, старший лейтенант разжал пальцы.

4. Шахматный урок

   Заколов отложил газету и сделал очередной ход на шахматной доске.
   – Любопытное совпадение.
   – Одноцветные слоны? Значит, ничьей не будет. – Дима Кушнир, как всегда во время игры, думал только о шахматах.
   – Я про вскрытие могилы Тимура, которое совпало с началом Великой Отечественной войны.
   – Если бы это было простое совпадение, сестру бы не отчислили из университета, а редактора не уволили!
   – Это логично, – согласился Тихон. – Вдобавок уничтожен тираж газеты. Кто-то посчитал эту информацию слишком опасной для себя.
   – Для государства!
   – Почему так категорично?
   – Потому что увольняли, отчисляли и проводили обыск государственные органы! – Дима разволновался и сделал ошибочный ход.
   – Ты успокойся, а то проиграешь.
   – Вот досада! Пожалуй, мне пора сдаваться!
   – Никогда нельзя опускать руки.
   – Но не в этой же ситуации! – Дима раздраженно указал на доску.
   Тихон оценил расстановку фигур и предложил:
   – А давай поменяемся фигурами.
   – Смеешься?
   – Вполне серьезно.
   – Ты хочешь таким образом меня утешить?
   – Я никогда не вытираю сопли слюнтяям. Я учу их жизни. – Тихон перевернул доску. – Продолжай белыми.
   Восемь ходов прошли в полном молчании. После девятого хода Заколова Кушнир вскочил как ошпаренный:
   – Как я не заметил этого продолжения! Я проиграл. Второй раз в течение одной партии!
   – Это тебе урок, Дима. Никогда нельзя сдаваться. Даже в безнадежной ситуации. Во-первых, соперник может ошибиться.
   – Я не ошибался. Я действовал согласно теории!
   – А во-вторых, в последний момент, уже на краю пропасти, ты можешь увидеть спасительное решение, которого не замечал ранее.
   Тихон дождался, пока грустный первокурсник сложит фигуры и захлопнет шахматную доску, а затем спросил:
   – Теперь рассказывай, зачем ты показал мне запрещенную статью?
   – Я прошу тебя помочь сестре. Ее осудили на закрытом заседании комитета комсомола и исключили из рядов ВЛКСМ. Все говорили, что она оклеветала историю, принизила подвиг народа в Великой Отечественной войне, пропагандировала мистику и религию.
   – А при чем здесь религия?
   – Не знаю. Никто же не видел статью. Им спустили задание из горкома, вот они и старались. От Томы отвернулись даже лучшие подруги.
   – А что говорит кинооператор Касымов?
   – Он испугался и ничего не подтверждает. Боится потерять пенсию. Сначала Тамара страшно переживала, а теперь хочет сама отыскать череп Тимура, измерить его биополе и доказать свою правоту. Она бойкая и смелая. Но ей нужен помощник.
   – А ты?
   – Что я? – Дима выразительно развел тонкие руки.
   – Дима, ты в школе кроме уроков чем занимался?
   – Как и каждого добропорядочного еврейского мальчика меня обучали музыке, бадминтону и шахматам. По мнению мамы, это основные составляющие гармоничного развития.
   Заколов скептически осмотрел тощий и неловкий в движениях плод гармоничного развития.
   – Играл на скрипке?
   – На альте.
   – Нравилось?
   – Ненавидел.
   – Зачем же терпел?
   – Мама так хотела.
   – По крайней мере голова у тебя варит. Поблагодари маму хотя бы за это.
   – Мамы с нами больше нет. И папы нет, – с печалью в голосе сообщил Дима. – Последний год мы живем вдвоем с сестрой.
   Тихон промолчал, ожидая, что Кушнир расскажет о судьбе родителей, но тот вновь заговорил о сестре:
   – Что-то подсказать Тамаре я, конечно, смогу. И все! Но кроме мозгов наверняка понадобится сила, решительность и, – Дима слегка замялся и выдавил: – Отчаянная наглость.
   – Я, по твоему мнению, этим качествам прекрасно соответствую.
   – Тихон, я слышал про твою историю с бандитами и Гиптильником. Если ты справился в той ситуации, то тут все гораздо проще. Неужели ты не хочешь, чтобы восторжествовала справедливость? Ты же собираешься ехать в Ташкент.
   Парень хорошо подготовился к разговору, подумал Заколов. Несправедливо наказанную студентку было жалко. И в Ташкент он действительно собирался. В профкоме института распространяли льготные путевки на туристический поезд Ташкент-Самарканд-Бухара-Хива. Тихон вместе с Александром Евтушенко решили ехать, чтобы посмотреть диковинки Средней Азии. Поездка предстояла в дни ноябрьских праздников.
   – Страшное проклятие гробницы Тимура, – еще раз задумчиво прочел заголовок Тихон. Статья его заинтересовала. Написана увлекательно и на недалекого человека должна произвести сильное впечатление. – Но, понимаешь, я не верю в мистику.
   – Подобное случалось и раньше. Ты посмотри ниже пояснение редакции.
   Под статьей помещалась маленькая заметка:

   «Ужасная месть Тутанхамона.
   Истории известны и другие случаи, когда после вскрытия захоронений сбывались загадочные проклятия. Человечество до сих пор будоражит тайна египетских фараонов. В 1922 году была найдена знаменитая гробница фараона Тутанхамона. На входе в усыпальницу археологи обнаружили предостережение: «Смерть настигнет каждого, кто нарушит покой фараона». Но это их не остановило. Рядом с саркофагом ученые увидели табличку: «Дух умершего фараона свернет шею грабителю могилы, как если бы это была шея гуся». Но английские археологи не отождествили себя с грабителями. Итог был весьма плачевен. Руководитель граф Карнарвон и все двенадцать членов его экспедиции умерли ужасной мучительной смертью от необъяснимой болезни. До встречи с мумией они были вполне здоровыми и жизнерадостными. Дух фараона расправился с ними в течение шести лет после вскрытия гробницы. Но на этом месть фараона не закончилась. Смерть настигла многих перевозчиков саркофага и музейных работников.
   Похожая участь ждала и других охотников за мумиями фараонов. Совсем недавно, в 1973 году, скончались двенадцать членов польской антропологической экспедиции. Они умерли, после того как нашли гробницу еще одного фараона. Даже современная медицина не смогла их спасти».

   Тихон Заколов отложил газету. Историю про фараонов он слышал, но странные смерти списывал на древние бактерии, сохранившиеся в саркофагах, к которым современный человек потерял иммунитет.
   В закрытую дверь настойчиво постучали. Тихон вернул Диме газету, встал и открыл дверь. Ворвался Александр Евтушенко, с порога потрясая пластиковой бутылью с густой мутной жидкостью:
   – Вот. Новая синтетическая основа клея «Паук». Осталось добавить органику – свежую паутину, и можно продолжить эксперимент.
   – Я готов! – воскликнул Заколов, нетерпеливо потирая руки. – Паутина в пакете, я утром собрал.
   Евтушенко впихнул в бутыль белый ком паутины и тщательно размешал. Его глаза азартно блестели из-под очков.
   – Когда?
   Тихон посмотрел на паука-попрыгунчика, раскачивающегося на тонкой нити, и решительно заявил:
   – Сейчас.
   Он выдавил клей на ладонь и размазал его по рукам. Расставив пальцы, он подождал, когда вязкая жидкость подсохнет, и вновь добавил и растер клей. Проделав процедуру пять раз, Тихон заявил, что к эксперименту готов, и вышел на балкон. Там он сразу перемахнул через перила и прилепил ладони к кирпичной стене общежития.
   – Ты что, хочешь ползать по стене как паук? – изумился Дима Кушнир.
   – А почему бы нет?
   – Ты сумасшедший!
   – Сейчас проверим.
   Заколов свесил левую ногу. Правая продолжала опираться о край балкона.
   – Пока держит, – весело подбодрил напрягшихся ребят Тихон.
   Он медленно отклонялся от балкона и перемещал тяжесть тела с вытянутой ноги на руки. Клей цепко держал, нога только кончиком носка опиралась о балконный выступ. Почувствовав уверенность, Заколов опустил ногу. Тело свободно повисло на стене, удерживаясь лишь за счет липких ладоней.
   – Ура, – сдерживая радостные эмоции, тихо выдавил Евтушенко. – Возвращайся.
   – Я попробую перехватить руки и спуститься вниз.
   – Не надо, слишком опасно.
   – Это логично, – невозмутимо согласился Тихон.
   Он оторвал от стены правую ладонь и пришлепнул ее ниже. Лишь долю секунды вес тела держался на одной руке. Но этого оказалось достаточно для непоправимого. Клей не выдержал, рука сорвалась, вторая ладонь уже ничем не могла помочь. Тихон Заколов рухнул вниз, бесполезно шлепая в полете ладонями по стене.
   Перепуганные Кушнир и Евтушенко выбежали на улицу. Тихон сидел на земле и улыбался.
   – Чего сдрейфили? Здесь только второй этаж. – Он встал и серьезно обратился к Александру: – В следующий раз надо побольше паутины добавить.
   – Не поможет. У паука восемь лапок, у тебя только две.
   – Значит, намажу и ноги. – Он посмотрел на загрустившего Кушнира. – Мы с Сашкой через неделю едем в Ташкент и постараемся помочь твоей сестре.
   – Вот и отлично! Тамара вас встретит и все расскажет.
   – Ты меня заинтриговал. Хочу сам проверить, обладают ли останки Тимура сверхъестественной силой.
   – Главное, помоги сестре.

5. Череп саблезубого тигра

   Профессор Ефремов растер затекшие руки, посмотрел на хмурых офицеров КГБ, стоящих по бокам, и попытался улыбнуться.
   – Ну! – поторопил генерал.
   – Сейчас, дайте отдышаться.
   Ефремов мельком взглянул на хищный оскал черепа и наклонно свисающие клыки саблезубого тигра. Еще раз мысленно проверил расчет. Он хорошо помнил вес экспоната, понимал, где у него центр тяжести и видел точку крепления. Все должно получиться. На всякий случай профессор попробовал двинуть ушибленным коленом. Острая боль трансформировалась в тупую ноющую фазу, но нога слушалась.
   – У меня нет времени! – еле сдерживался генерал. – Ты над нами издеваешься?
   Профессор решительно выдохнул:
   – Это здесь. Я сейчас покажу.
   Он шагнул к веревке, удерживающей череп хищника, и сдернул узел с крюка. В ту же секунду, ноги сделали два прыжка к центру зала, профессор бросился лицом вниз на выверенную точку, развернулся и раскинул руки. Тяжелая голова саблезубого тигра сделала один полный оборот, и два острых доисторических лезвия с хрустом вошли в грудь и живот Ефремова. Пока опешившие офицеры разглядывали белый череп ископаемого хищника, профессор, собрав остатки сил, выдернул вонзившиеся клыки. Пузырящаяся кровь хлынула из открытых ран. Теперь ничто не могло спасти жизнь Александра Семеновича Ефремова.
   Растянув пересохшие губы в блаженную улыбку, он прикрыл глаза. Последний расчет профессора, как всегда, оказался верным.
 
   Оператор Малик Касымов заглянул в открытую дверь кабинета Ефремова и удивился, не застав там профессора. Наверное, вышел ненадолго, решил Касымов и зашел внутрь. Не успел он осмотреться, как в глубине здания раздался пронзительный крик. Военному оператору не требовалось объяснять его происхождение, слишком много смертей он повидал на фронте.
   Касымов невольно отступил в глубь кабинета и оказался перед столом профессора. Его взгляд привлекла толстая книга и торчащий из нее листок, на котором он с удивлением разобрал свое имя. Касымов наклонился. Рука, потянувшаяся к книге, хотела сдвинуть раскрытую пудреницу, но остановилась. Зачем женская безделушка на столе пожилого профессора? В овальном зеркальце отразился прямоугольник странной картины. Прямоугольник? Именно такой знак многозначительно прочертил Ефремов пальцами в окне и ткнул куда-то за спину.
   Прямоугольник за спиной! Что он хотел сказать?
   Оператор извлек листок, глаза пробежались по наспех написанным строчкам. «Малик. Возьмите книгу и сфотографируйте то, что увидели ваши глаза. Это приведет к цели. И убегайте!»
   Касымов извлек фотоаппарат, взгляд заметался по кабинету.
   Что фотографировать? Что?
   Слух уловил шум шагов по каменной лестнице. «То, что увидели ваши глаза», – подсказывала записка.
   Не я, а глаза. Я стоял затылком к стене, а глаза увидели в зеркальце…
   Взметнулся объектив, пальцы мгновенно настроили фокусное расстояние, щелкнул затвор фотокамеры.
   Звук шагов, доносящийся из открытой двери, стал четче. «И убегайте!»
   Малик Касымов подхватил книгу и выскользнул в темный коридор. Сноровка, приобретенная на фронте, не подвела, он успел добраться до лестницы незамеченным.

6. Знакомство в Ташкенте

   Тамара Кушнир оказалась высокой черноглазой девушкой с пышными темными волосами, вьющимися мелким бесом. Она уверенно шагнула к Заколову, безошибочно вычислив его в пестрой толпе пассажиров, прибывших на ташкентский вокзал вечером 5 ноября 1979 года.
   – Привет, Тихон. Я Тамара Кушнир, – бойко представилась девушка, почти не заинтересовавшись переминающимся рядом Александром Евтушенко.
   – Здравствуйте. Как вы меня узнали?
   – Я – журналистка. Задала нужные вопросы брату Димке, и твой портрет у меня в голове, как фотокарточка в альбоме.
   – Завидую, мне приходится вглядываться в черты лица, чтобы хорошо запомнить человека.
   – Этим ты сейчас и занимаешься? – Девушка кокетливо поправила непокорные волосы и рассмеялась.
   – Вы – заметная девушка. – Тихон смущенно оторвал взгляд от загнутого кончика носа, удлиненного подбородка, скользнул по округлой груди, тонкой талии и опустил глаза на потертые, согласно последней моде, обтягивающие джинсы. Стройная фигурка девушки ему понравилась.
   – Тихон Заколов, хватит выкать. Мы практически ровесники. С этой минуты общаемся только на «ты». Договорились?
   – Возражений нет.
   – Тогда двигай за мной.
   – Я не один.
   – Знаю. Твоего однокурсника зовут Александр Евтушенко. Вы дружите еще со школьной скамьи.
   – И про школу тебе известно!
   – Нас учили собирать информацию перед важной встречей. – Тамара, не оборачиваясь, пробиралась по перрону к выходу в город. – Сейчас мы все вместе едем ко мне. До отправления вашего туристического поезда почти сутки. Это время надо использовать эффективно.
   Тихон поразился деловой хватке изящной девушки. Никаких дежурных фраз: как доехали, не устали ли, бывали ли в Ташкенте, как вам наша погода – сразу берет быка за рога. На привокзальной площади девушка задержалась перед стеклянным киоском «Союзпечати». По странному косому взгляду Тамары Тихон легко определил, что обложки журналов девушку не интересуют. Кушнир использовала блестящую поверхность в качестве зеркала.
   – Ты опасаешься слежки? – усмехнулся он.
   – С некоторых пор я начинаю привыкать к опасности.
   – После статьи?
   – Вот именно. Я просто хочу знать, продолжается наблюдение за мной или нет?
   – Раньше ты что-то подобное замечала?
   – Еще бы! – Девушка двинулась к автобусной остановке.
   – А сейчас?
   – Возможно, они стали умнее.
   – Кто?
   – Детский вопрос, Заколов. Мой брат был в восторге от твоего интеллекта, – съязвила Тамара. – Или ты только в шахматы умеешь играть?
   Тихон резко остановился. Сашка Евтушенко уткнулся в дорожную сумку на его спине и придержал съехавшие очки. Он вечно не поспевал за другом и часто семенил следом.
   – Из этого я делаю вывод, что мы свободны? – холодно спросил Заколов.
   Тамара обернулась. На строгом лице расплылась плутовская улыбка. Девушка одной рукой взяла Тихона за ладонь, а другой мягко коснулась кончика его носа.
   – Не дуйся, пуся, – ласково пропела она.
   Тихон смущенно покраснел и отдернул руку.
   – Я не ребенок.
   – Очень на это надеюсь.
   Заколов не знал, как себя вести с бойкой девушкой, мгновенно меняющей стиль поведения. А Тамара, лукаво склонив голову, игриво наморщила лоб.
   – Может, нам изобразить встречу влюбленных? А что, неплохая мысль. – Девушка обвила рукой шею Тихона и быстро поцеловала оторопевшего парня в неподвижные губы. – Вот так-то лучше. Пусть наблюдают.
   – По-моему, за нами никто не следит, – сконфузился Заколов, стремясь выскользнуть из объятий девушки.
   – Зачем же ты остановился? Я думала, для того чтобы дать мне возможность осмотреться.
   – Не совсем так.
   – О! Наш автобус. Бежим!
   Тамара шустро устремилась к остановке. Заколов с сумкой через плечо и Евтушенко с бесформенным рюкзаком вынуждены были совершить пятидесятиметровый рывок вслед за девушкой. Но перед самой дверью Тамара ойкнула и присела.
   – Камешек попал под пятку. Колется.
   – Потом разберемся. Уедет!
   – Нет, подожди. – Тамара ухватила Тихона за рукав.
   Автобус, сжав двери-гармошки, ушел. Остановка опустела. Тихон вежливо, но твердо отстранился. Он уже раскусил замысел девушки.
   – Тамара, я ничего не перепутал? Ты, случайно, не из театрального училища?
   – Нет. Но в школе я посещала драмкружок.
   – Педагог у вас был никудышный.
   – Я так не думаю. Ну ладно, ты не сердись, – еще раз преобразилась девушка. – Зато я убедилась, что за мной слежки нет. Поедем на следующем.
   – Честно говоря, мне эта игра в шпионов надоела.
   – Все. Обещаю быть паинькой. Больше никаких дешевых спектаклей.
   В автобусе девушка успокоилась и скупо комментировала проплывающие за окном достопримечательности. Город, несмотря на древность происхождения, выглядел молодо и современно. Виной тому было разрушительное землетрясение 1966 года, после которого столицу Узбекистана ударными темпами восстановили всей страной и быстро застроили бетонными коробками.
   – Тогда мы здесь и появились, в шестьдесят шестом, – сообщила Тамара. – Наши родители – врачи. Приехали для укрепления кадров новой больницы. Думали, временно, да так и остались. Здесь тепло, зимы не бывает, почти как на родине предков.
   Тихон вопросительно посмотрел на нее. Тамара с вызовом в голосе пояснила:
   – Я – еврейка.
   Оставшуюся часть дороги девушка молчала. На нужной остановке она спохватилась в последний момент, и ребята выбирались на улицу, разжимая шипящие автобусные двери. С широкого проспекта они свернули на узкую улочку из нескольких желто-серых двухэтажных домов послевоенной постройки, фасады которых соединялись кирпичными арками. Они вошли в одну из арок и попали в небольшой темный дворик, сплошь застроенный неказистыми сараями.
   – Здесь мы и живем. С братом, – сообщила Тамара, открывая квартиру на первом этаже. – Проходите.
   – А родители? – вежливо спросил Тихон.
   – С ними все в порядке, – тихо произнесла девушка и быстро затараторила: – Вещи можете оставить здесь. Спать будете в Димкиной комнате, это там. Учтите, хозяйка я скверная, поэтому разносолов не будет. Чай и примитивные бутерброды обещаю. С голоду не помрете?
   – Нам не привыкать, – ответил Евтушенко. – Может, я сам на кухне посмотрю?
   – Давай. Но с тех пор, как я лишилась стипендии, в доме даже тараканы перевелись.
   Тихон уже обратил внимание на легкий беспорядок и запустение в комнатах, однако отметил, что в отличие от квартиры, за собой хозяйка следила. При входе она успела посмотреться в зеркало, поправить блузку и пройтись массажной щеткой по непокорным волосам. В большой комнате было душно. Тамара лихим движением скинула туфли и приоткрыла одно из двух окон, выходящих во двор. Вечерняя прохлада колыхнула легкую занавеску. Девушка плюхнулась в низкое потертое кресло и блаженно вытянула стройные ноги.
   – Пока вас ждала, устала.
   – Да, поезд опоздал, как обычно. Для чего только расписание придумывают. – Тихон примостился напротив девушки в таком же кресле. Они сидели в большой комнате. Евтушенко гремел кастрюлями на кухне. – Ничего, что Сашка без тебя хозяйничает?
   Но Тамара уже думала о своем:
   – Ты мне поможешь?
   – На кухне?
   – При чем тут кухня! Тебе Димка все рассказал?
   – А-а, с черепом Тимура? Ты все-таки веришь в его мистическую силу?
   – Я специально изучила литературу. Череп – это самая совершенная кость человека. Многие народы ему поклоняются. Черепу всегда приписывали мистические свойства и необыкновенную силу.
   – Вот именно – приписывали.
   Тамара вспыхнула.
   – То, что напечатано в статье, – правда! Если бы это был досужий вымысел, газету бы не уничтожили! Неужели непонятно?
   – Пока нет.
   – А проклятия, сбывшиеся после вскрытия гробниц фараонов? Про них давным-давно всем известно. Эти факты ты тоже отрицаешь? Вымирали целые экспедиции. Поголовно!
   – Под действием неведомого науке вируса, сохранившегося в мумиях.
   – Современная медицина ничего не нашла.
   – После извлечения фараонов по крайней мере войн не было.
   – А Первая мировая? Основные раскопки в Египте проведены непосредственно накануне четырнадцатого года. Да и кто такие фараоны? Богатые рабовладельцы, управлявшие лишь частью современного Египта. А Тимур был властителем огромной Азии! Совсем другой масштаб личности.
   – И, следовательно, уровень зла в его останках?
   – Конечно! – Тамара немного успокоилась и привела новый аргумент: – Ну хорошо, Фома неверующий. Это все примеры отрицательных воздействий на человека. Я тебе приведу другие факты. Вспомни христианство. Во многих храмах и монастырях хранятся мощи святых праведников, которые до сих пор обладают чудодейственной силой. Мощи – это те же самые кости умерших людей. Места, где они покоятся, окутаны особой аурой и называются святыми. Это же все не просто так?
   – Возможно. Но надо понять, что является первопричиной: храм или святые кости, хранящиеся в нем?
   – Конечно же останки уникальных личностей! Иногда мощи специально перевозят в другую страну. К ним идут страждущие. Известны сотни случаев, когда люди получали исцеление, прикоснувшись к десницам преподобных, которые при жизни славились праведными поступками.
   Тихон задумчиво произнес:
   – Есть многое на свете, друг Горацио, что неподвластно нашему уму.
   – Вот именно! Хорошо хоть Шекспир для тебя авторитет.
   – Во всем этом что-то есть.
   – Ну, наконец, достучалась!
   Заколов провел растопыренной ладонью по лбу и надавил двумя пальцами в уголки закрытых глаз. Если бы Евтушенко сейчас заглянул в комнату, он бы понял, что Тихон систематизирует разрозненные мысли, и ему лучше не мешать. Но Тамара Кушнир относилась к нетерпеливым натурам. Она легонько толкнула Тихона ногой.
   – Заколов, не спи.
   Тихон, не открывая глаз, принялся рассуждать вслух:
   – Допустим, есть люди, обладающие огромной разрушительной энергией: безжалостные фараоны, императоры, завоеватели, как тот же самый Тимур. Назовем их людьми тьмы. После смерти их энергия, согласно закону её сохранения, не может бесследно исчезнуть. Об этом упомянул и Касымов. Она должна трансформироваться в иной вид или сохраниться в останках. То же самое происходит и с благотворной энергией святых людей. Закон один и тот же. Если известны случаи воздействия святых мощей, то аналогичные процессы должны происходить и со скелетами завоевателей. Но святые мощи хранятся открыто, их энергия постоянно расходуется. В отличие от них, тела великих завоевателей покоятся в глубоких каменных могилах под тяжелыми надгробиями в больших мавзолеях. Останки Наполеона спрятаны в шести вложенных друг в друга саркофагах, фараонов вообще закрывали грандиозными пирамидами или хоронили в скалах. Возможно, это неспроста. Человечество на уровне инстинкта самосохранения консервировало вредную энергию, создавало препятствия к ее выходу. А когда останки извлекались, необузданная энергия вырывалась наружу, и тогда…