Сергей Бортников. Отомстить и умереть (сборник)

   Василий засвистел и огляделся по сторонам.
   Вдали на аллее парка появилась «неотложка» с включенной «мигалкой». Завыла сирена… В том, что в чреве автомобиля находятся не медики, а милицейские разведчики, Егоршин уже не сомневался. Тем более что прямо по курсу из кустов вдруг выполз пьяный молодой мужчина и, петляя, направился к выходу из парка. Такими дешевыми приемами можно удивить кого угодно, только не профи с двадцатилетним стажем…

* * *

   «Итак, за мной следят… Самое обидное, что свои… Интересно, кто отдал приказ? Рахит? Нет… Мелковата сошка… “Семерка” подчинена напрямую начальнику УВД и его первому заму. А до этих так просто не добраться. И если доберешься – что скажешь? “Простите, Анатолий Борисович, зачем вы пустили за мною своих гончих псов?” Так он меня в порошок сотрет… Или проглотит целиком, не поперхнувшись. Когда имеешь дело с высокими начальниками, надо быть троекратно хитрее. Осмотрительней. Нельзя давать им понять, что заметил “хвост”. Но и “пасти” себя все время – давать нельзя. Чтобы не вывести случайно на правильный след. Ладно… Попробую потеряться где-нибудь по дороге…»
   Егоршин обогнал пьяного и, не оборачиваясь, помчал через дворы в направлении ближайшей улицы, по которой ходил общественный транспорт. Издали заметил желтый «Богдан», по-черепашьи ползущий в пробке в сторону центра, и прибавил ходу.
   Вот и остановка.
   Двери микроавтобуса уже начинали закрываться, когда он влетел в его салон и сразу припал к окну. Сзади не было никого.
   «Грамотно работают, черти… Интересно, в чем теперь они едут? В той красной “семерке” или в бирюзовом “Опеле”? А может, филер – девчонка в оранжевом жилете, движущаяся на скутере параллельным курсом? Посмотрим на следующей остановке…»
   Словно повинуясь его мысленному приказу, шофер включил правый поворот. На миг маршрутка замерла у бордюра. Оба подозрительных автомобиля сразу обогнали ее. А вот скутер… Скутер остался сзади. Его миловидная владелица, как ни в чем не бывало, смотрелась в зеркало и красила губы.
   Через полкилометра, прямо в центре города, есть небольшая промышленная зона, огороженная со всех сторон двухметровым забором, вокруг нее – узкая тропа, на которой трудно разминуться даже двум людям. В наглую преследовать его не станет никто…
   Василий еле дождался остановки.
   Как только двери распахнулись, выскочил на улицу и рванул направо. По пути бросил взгляд на зеркало одинокого грузовичка, припаркованного за углом многоэтажки – теперь за ним, прихрамывая, брел франтоватый мужчина лет тридцати пяти: в старомодном костюме, с полированной тростью в руке, ну просто копия агента царской охранки девятнадцатого века!
   Майор поднялся наверх по искусственной земляной насыпи и пошел вдоль забора. Сейчас в нем будет первая дыра, через сто метров, сразу за поворотом – вторая… Прекрасная возможность разобраться с неизвестным филером.
   Преследователь не отступал, опровергая все его предположения. Видимо, такую перед ним поставили задачу: ни на миг не упускать из виду объект слежки, даже с риском быть раскрытым.
   «У парня на роже не написано, что он из милиции… Значит, я имею право действовать по собственному усмотрению», – решил Василий.
   Проигнорировав первый лаз, он юркнул во второй и, стараясь не поднимать шума, бросился в обратном направлении по внутренней территории промзоны. Затем через первую дыру вернулся на «тропу войны». «Фрак» франта как раз исчезал за поворотом…
   «Сейчас или никогда!»
   Майор бросился вдогонку и, спустя несколько мгновений, настиг незнакомца. Ребром ладони сзади нанес точечный удар в шею и, когда мужчина осел на землю, принялся шарить в его карманах. Ничего. Ни удостоверения, ни оружия…
   «Через две-три минуты он очухается и присоединится к своим сообщникам без каких-либо последствий для своего драгоценного здоровья… Что делать дальше? Бросить и уйти? Или продолжить игру? А… Плевал я на вашу конспирацию!»
   Егоршин оттащил тело за ближайший куст и принялся хлопать по щекам мужчины. Вскоре несчастный пришел в себя.
   – Колись быстрей, сука! – скорчив страшную рожу, заорал Василий и взвел курок табельного «макара». – Кто послал? Зачем?
   – Я ничего не знаю… Я просто гулял…
   И в это время из рукояти трости донесся грубый голос:
   – Четвертый, четвертый… Отзовись!
   – Ну! Отвечай! – нетерпеливо пробасил Василий.
   – Слушаю! – промямлил разведчик.
   – Где ты?
   – За забором…
   – Мы потеряли тебя из виду… Все в порядке?
   – Да.
   – Выйдешь – передашь объект первому.
   – Понял…
   – Говори быстрей, кто послал? Дед? Американец? (Эти двое были последними криминальными авторитетами, уцелевшими в кровавой мясорубке конца прошлого века; теперь они крупные бизнесмены!)
   – Не смеши меня, Васек! Ты давно догадался, что мы из одной конторы.
   – Ксиву покажи!
   – Понимаешь, какая беда, – на задания мы ходим без документов.
   – Знаю.
   – В нашем подразделении многие сочувствуют тебе… И не понимают, почему начальство всех подняло на ноги. Внештатных, засекреченных – всех! Спрашивай быстрей, что тебя интересует – у нас мало времени…
   – Кто отдал приказ?
   – Мой непосредственный начальник. Но без согласования с высшим руководством на такой шаг он бы не решился.
   – Ясно! Извини… Как тебя звать?
   – Серега.
   – Позвони мне вечером! На мобильный. Надеюсь, у тебя есть мой номер?
   – Нельзя нам Вася. Ни встречаться, ни по телефону разговаривать.
   – А черт…
   – Но если вылезет что-то важное – я сам тебя найду. Не сомневайся!
   – Спасибо тебе, брат…
   – Не за что… Пока!
   – Ну, пошли… Сначала я, затем – ты. Сможешь без «скорой помощи»?
   – Попробую…

* * *

   Следующим снова стал тот, кто ранее играл роль пьяного в парке. Егоршин сразу узнал его по роскошной густой шевелюре.
   «Что, мальчики, пошли по второму кругу? Идиот… Хоть бы парик догадался нацепить».
   Майор улыбнулся сам себе и принял вправо – туда, где возвышались корпуса однотипных пятиэтажек, прозванных в народе «хрущевками».
   Здесь ему знаком каждый дом, каждый переулок и сквозной проход. Сейчас будет арка, сразу за которой – спуск в подвал, где уже много лет собираются местные «качки»…
   Василий ступил на первую ступеньку, ведущую вниз, когда поднял глаза и увидел юношу с большим букетом роз, нервно переступавшего с ноги на ногу. «Обложили, демоны! Спокойствие… Только спокойствие… Я не замечаю слежки и не пытаюсь скрыться, просто прогуливаюсь, может, собираюсь снять квартиру – о моих проблемах с теперешней хозяйкой известно всем и вся».
   Набросив на лицо маску равнодушия, Егоршин принялся по очереди рассматривать фасады близлежащих домов, делая вид, что ищет нужный номер. «Ага вот… Пятнадцать… Третий подъезд… Здесь на втором этаже разбито стекло – через него можно запросто выпрыгнуть на улицу и затеряться в толпе. А филеры будут думать, что я зашел к кому-то в гости и ждать, ждать, пока не посинеют…»
   Майор непременно осуществил бы свою задумку, если бы не… скутер, припаркованный прямо под окном. Его водительница (уже без жилета) спокойно покуривала неподалеку.
   Егоршин сплюнул и пошел назад.
   В дверях столкнулся с обладателем букета. От неожиданности тот выронил цветы, розы разлетелись в разные стороны и рассыпались, устелив своими лепестками бетонированный порог.
   Юноша при этом чуть не расплакался…
   Утешать его не было ни времени, ни сил, ни желания.
   Тем более что Василий уже заметил свободное такси, так кстати подруливающее к подъезду, и понял, что это его последний шанс оторваться от преследователей.
   За миг он плюхнулся на переднее сиденье «Волги» и нервно произнес:
   – В центр! Быстро!
   Не говоря ни слова, седовласый водитель нажал на педаль акселератора.
   – Здесь направо – в переулок…
   В это время заговорила радиостанция:
   – Шестьдесят шестой!
   – На связи! – по-юношески бодро отозвался шофер.
   – Почему не прибыли на вызов?
   – Как не прибыл? Пассажир со мной в салоне…
   – Человек ждет вас на улице!
   – Понял…
   – Сейчас будем, – добавил майор.
   – Ты кто? – удивленно повел глазами вправо таксист.
   – Старший оперуполномоченный Егоршин, – достал удостоверение Василий. – Не дрейфи, батя! Служебная необходимость… Держи сотенную, надеюсь, это компенсирует твои моральные издержки.
   – А как же клиент?
   – Ничего с ним не случится за пять минут. Сейчас высадишь меня вон у того здания с крашеным фасадом – и свободен.
   – Так и доложить диспетчеру?
   – А то!
   Водитель лихо притормозил и, высадив наглеца, понесся в обратном направлении.
   Когда «Волга» на миг замерла на первом же перекрестке перед красным сигналом светофора, в приоткрытое правое окно вломилась перекошенная физиономия молодого мужчины в старомодном костюме:
   – Где ты высадил пассажира?
   – Где… Где… В Караганде! – буркнул таксист и сразу же схлопотал по зубам.
   Пришлось колоться! Во избежание дальнейших неприятностей…
   – Он вышел возле вэтэбешки.
   – Что за хрень?
   – Так мы называем здание, в котором расположено отделение Внешторгбанка.
   – Понял…

* * *

   Дорога вела в тупик – туда, где находилась городская станция «скорой медицинской помощи». Автомобили с проблесковыми маячками все чаше попадались ему навстречу. И тут Егоршина осенило.
   «Черт побери, кто-то же вызвал “неотложку”! Кто? Кто? “Слава богу, “скорая” приехала мгновенно” – так, кажется, сказал Шелягов. Значит, был невольный свидетель? Или тот, кто толкнул ее, вдруг решил проявить сострадание и позвонил на “0—3”?!»
   Майор еще раз оглянулся и, никого не заметив сзади, повернул налево в уютный дворик.
   – Антон Петрович у себя? – спросил первую встречную в белом халате.
   – А то где же! – отчего-то злобно сплюнула та и скрылась за углом, где медики устроили курилку.
   Главврача Куролесова Василий знал давно, они часто встречались по долгу службы, раньше даже купались вместе по утрам, но в последнее время как-то отдалились друг от друга. Мягкостью характера Куролесов не отличался, выгонял с работы за малейший проступок, вот и настроил против себя большую часть трудового коллектива.
   – Ба! Какие люди! – Антон поднялся с насиженного места и раскрыл объятья. – Ты где пропадал, Егорушка?
   – Служба, сам понимаешь…
   – Смотри, сгоришь на работе – никто этого не оценит.
   – Знаю… Дело есть…
   – С каких пор ты такой деловой стал? Присядь, выпей чаю со старым приятелем! Или, может, того, чего-нибудь покрепче?
   – Не употребляю…
   – Эта песня мне знакома сто лет. Что случилось, старина?
   – Анюта…
   – Что Анюта?
   – Вчера в парке упала и напоролась глазом на сучок… Теперь вот лежит в коме…
   – Так это твоя красавица?! У нас только и говорят о том случае…
   – Что говорят?
   – В рубашке она родилась, Василий, поверь мне…
   – Верю…
   – Если бы чуть-чуть вправо – на сучке остались бы и глаз, и мозги…
   – Прекрати… Я все же отец… А не просто бесчувственный опер.
   – Извини… К счастью, мои орлы прилетели вовремя и сделали все необходимое. Так что с тебя магарыч, дружище.
   – За мной не заржавеет…
   – Ты ведь знаешь, я сам не пью. Составишь компанию?
   – Нет.
   – Значит, пьянка переносится на неопределенное время. Пока ты не раскодируешься.
   – Лады. А сейчас, Тошик, давай послушаем твой магнитофон.
   – Давай, – главврач ловко выдвинул потайной ящик стола, в котором пряталось проволочное звукозаписывающее устройство, подсоединенное к телефону диспетчеров – так он проверял свой персонал на «вшивость». – В котором часу это случилось?
   – Двадцать один тридцать.
   – Вот… Вот… Слушай!
   – В центральном парке умирает девушка лет пятнадцати-шестнадцати, – «глотая» буквы «р», монотонным голосом сообщил неизвестный. – Срочно пришлите карету…
   – Это все?
   – Все! Он бросил трубку!
   – И что ты можешь сказать о звонившем?
   – Пожилой мужчина. Может, еврей по национальности. Слышь, как он картавит… Ср-р-рочно… Кар-р-рету! А может, русский – с дефектом речи.
   – Не густо.
   – Да уж… Но ты по своим каналам можешь пробить, «откуда дровишки»…
   – А если звонили с таксофона?
   – Не исключено…
   – Вот видишь… А в таком случае все, Тошик, кранты… Так что запись ты, того, на всякий случай заханырь…
   – В каком смысле?
   – Сделай копию и спрячь.
   – О’кей! Но зачем?
   – Боюсь, что она может заинтересовать еще кого-то.
   – Да я пошлю их…
   – Успокойся, Антон Петрович… Это не шаромыги какие-нибудь. Взрослые, авторитетные люди с крутыми ксивами в карманах. С такими лучше не ссориться. Надо запись – пожалуйста… Изъять? Ноу проблем! А сам на телефон – и все мне в ухо…
   – Номер у тебя тот же?
   – Да. Но на него звонить нельзя. Сейчас я куплю новую карточку – и где-то через час сам брякну тебе.
   – Понял!

* * *

   Черные тучи снова опускались на город, грозя вот-вот разразиться очередным проливным дождем.
   Егоршин забежал в офис одного из мобильных операторов, где быстро купил новый телефон и стартовый пакет к нему. Однако первый звонок – к доктору Шапиро, все же сделал со старого номера. «Как Аня?» – «Без изменений!» И только следующий – к брату Ивану – стал пробным для навороченного ультрасовременного «Самсунга»:
   – Ну, где ты?
   – Подлетаю…
   – Тебя встретить?
   – Не надо. Сам доберусь… Жди дома.
   – Хорошо.
   – Да, кстати, что у тебя за номер?
   – Запасной…
   – Неужели все так серьезно, брат?
   – Серьезней не бывает… Вскоре убедишься.
   – Ты только того, горячки не пори…
   – Не учи отца Камасутре, – который раз повторил свое любимое изречение Василий и отключил мобильный.

* * *

   Ваня приехал только через три часа. Хорошо зная его характер, не терпящий никакой спешки, точности и пунктуальности, Василий не волновался – все время спокойно анализировал сложившуюся ситуацию.
   «Итак, “неотложку” вызвал немолодой мужчина с дефектом речи… Кто он? Невольный свидетель преступления, насильник-извращенец, просто сердобольный прохожий? Надо срочно установить его личность… И в первую очередь выяснить, откуда он звонил… Сейчас брякну Андрюхе – пускай занимается. Нет, Шелю трогать нельзя… И вообще – никого из коллег нельзя… Разве только позвонить и назначить встречу. Для этого сгодится и старый телефон».
   Егоршин в который раз за день набрал своего лучшего друга.
   – Ты где сейчас?
   – В конторе… Увяз в рутине по самые помидоры!
   – Ко мне на чаек заскочить не хочешь?
   – Хочу… Только начальство наше мнение в расчет не принимает. Рахит сказал: «Домой только по моему личному распоряжению».
   – Сука!
   – Вот и я об этом… Ивана вызвал?
   – Да!
   – Он едет поездом?
   – Нет, летит самолетом.
   – И когда будет?
   – Сказал «скоро», но ты ведь его знаешь…
   – Ясно! Я, Васек, приеду. Непременно.
   – Когда?
   – Как только – так сразу, – в очередной раз выдал свою «коронку» Андрей.
   – Понял. Жду.
   Майор выключил трубу и, уподобляясь любимому литературному персонажу, принялся рассматривать через лупу медальон на серебряной цепочке.
   «Блин, что это за знаки? То ли иероглифы, то ли буквы явно не славянского происхождения… Кто сможет помочь их прочитать, кто? Преподаватели университета? Представители нацменьшинств? А, черт!.. Куролесову позвонить забыл…»
   – Алло, Тошик, это я.
   – Хорошо, милая, все будет так, как хочешь ты…
   И пошли короткие гудки.
   Значит, что-то случилось… Егоршин не сомневался – кто-то пришел за записью!

* * *

   Антон Петрович позвонил через четверть часа с другого номера и пояснил, что «занял» телефон у одного из своих подчиненных. Василий мысленно похвалил его за сообразительность.
   – У нас тут такие дела, такие… – без устали тарахтел доктор.
   – Говори четко, не захлебываясь.
   – Как только ты ушел – позвонил Петр Петрович. Сам знаешь – мы давно знакомы…
   – Ну…
   – Не перебивай! Сказал, что расследует одно уголовное дело, и попросил помощи…
   – Запись!
   – Да… Я, естественно, согласился. Он прислал какого-то парня…
   – Тот предъявил удостоверение?
   – Нет.
   – А почему?
   – Зачем? Сказал: «Я от Петра Петровича»…
   – Думаешь, этого достаточно?
   – Конечно…
   – Эх, Тошик, Тошик, сколько можно тебя учить? Завтра тот же Рахит пришлет официальный запрос: «Прошу выдать запись разговоров за такой-то день» – а у вас ничего нет!
   – Издеваешься?
   – Помянешь мое слово, когда получишь выговор за халатность.
   – Ну, это мы еще посмотрим!..
   И взбешенный Куролесов выключил мобильник.

* * *

   Иван никогда не пользовался звонком – по старинке просто стучал в двери «семеркой» из азбуки Морзе, подчеркивая свою принадлежность к миру «радиопомешаных»; на этот раз условный сигнал прозвучал как-то угрожающе-зловеще и навеял дурные аналогии: мол, пришли по твою душу из седьмого управления…
   Однако на пороге был все же он. Последняя родная кровинка на белом свете. Брат, коллега-опер, единомышленник…
   – Ну, как там – на земле Уральской?
   – Лишь бы не хуже… Люська, Настасья привет тебе передавали, а Колька, как всегда… – он поставил на стол пакет с сушеной рыбой и литровую банку маринованных боровичков (двоюродный брат был большим мастаком по их приготовлению). – Прошлогодние. В этом году еще не начинались.
   – Спасибо! А майские что же, не уродили?
   – Так… Было немного. Но они на консервацию не годятся – червя много.
   – Ясно… Присаживайся. Сейчас перекусим – и разъедемся кто куда!
   – Я конечно же в больницу?
   – Какой ты понятливый… Если в палате уже поставили охрану – выгоняй без лишних слов. Надо будет написать официальный отказ – вызывай меня. Понял?
   – Так точно!
   – Ни есть, ни пить, в туалет не выходить. Сам знаешь, если Анюта не выживет или останется инвалидом, – я наломаю дров…
   – Знаю… Грибочки открывать?
   – А то как же!
   Пока Ваня возился на кухне с ключом, пришел Шелягов. Принес в огромном пакете добрый десяток бутылок пива «Три толстяка» и по одной начал выкладывать на стол, напевая старую, невесть кем придуманную песенку:

 
Трое появились не случайно,
Троица придумана не зря…
И совсем недаром в каждой чайной
Есть картина «Три богатыря»!
Ну, где ж ты друг,
Наш третий друг
Из картины «Три богатыря»?
 

   – Я здесь! – из кухни откликнулся Иван. – Высоцкий?
   – Приписывают ему…
   – А наш батя утверждал, что эту песню исполнял его любимчик – Рыбников, – присоединился к дискуссии Василий и затянул:

 
Сделана отметка на стакане
И укромный выбран уголок,
И уже разломленный в кармане
засыхает плавленый сырок…
 

   – «Ну, где ж ты друг, наш третий друг из картины “Три богатыря?” – подхватили остальные.
   – Да, были времена… – вздохнул Иван. – Дорога – бесплатно, форма – даром. Коммунизм!
   – Точно! – согласился Андрей. – А теперь поездом на Донбасс – сотка баксов и назад столько же. Особо не покатаешься!
   – Что-то дороговато… Я и то меньше плачу.
   – Это же не Урал – чужая страна! Две таможни… «Что еще вы перемещаете, кроме собственных тел?» Усраться – и не жить!
   – Давно дома был?
   – В мае…
   – И как там – в незалежной неньке?
   – Родаки еще так-сяк. Перебиваются с хлеба на воду. Большего на пенсию не позволишь… А братья спиваются без постоянной работы. Правда, иногда ходят на частную копанку за сто гривнюков в сутки. Но на такие деньги семью не прокормишь. А морду залить можно – по самую завязку… Только водка и карты остались в прежнюю цену. Вот они и квасят днем и ночью да в «тысячу» между собой режутся. Ну, ладно… Хватит о грустном! Ты как, Ваня, будешь – из бутылки али из стакана?
   – С горла оно привычней!
   – Василию я даже не предлагаю…
   – И правильно… Вот закончу с этим делом – и оторвемся на полную катушку!

* * *

   Пока Андрей с Иваном пили пиво с таранью, Василий составлял планы на вечер.
   «Брат – в больницу, а мы с Шелей снова поедем в парк… Он – к Абрамяну, я – к Синицыну»…
   Однако время шло, а его сообщники как будто никуда и не собирались.
   И Василий не выдержал…
   – Эй, ребята, вам не кажется, что пора закругляться?
   – В каком смысле? – буркнул Шелягов.
   – В прямом…
   – Закругляться в прямом… Каламбур какой-то…
   – Хватит ерничать. Дел не меряно! Забыл? Тебя ждет сторож…
   – Не переживай – ему всю ночь дежурить. Как и твоему Синицыну.
   – Вы как хотите, а я поехал…
   – Остынь, братишка, – вмешался Иван. – Нам действительно некуда спешить.
   – Особенно тебе! Там ребенок… без присмотра… между жизнью и смертью, а вы…
   – Василий прав, – неожиданно согласился Андрей. – Анютку ни на миг нельзя оставлять одну, – он отозвал в сторону младшего Егоршина и прошептал ему в ухо: – В этом деле не все чисто… Пока его жертва в коме – преступник чувствует себя в полной безопасности, но как только девчонка придет в себя и начнет давать показания – кому-то может не поздоровиться!
   – Ты на что намекаешь?
   – Что этот урод сделает все, чтобы Анюта никогда не вышла из такого состояния!

* * *

   Как только «десятка» Шелягова тронулась с места, за ней увязался «мицубиси-Ланцер» с затемненными стеклами, доселе таившийся в соседней арке.
   – Тьфу, черт! – сплюнул капитан, бросая руль вправо.
   Иномарка еле вписалась в поворот.
   – К тебе добирались тандемом и от тебя – тем же способом, – сухо прокомментировал Андрей. – Совсем оборзели, сволочи! Раньше хоть менялись, а теперь – надули щеки и тупо едут следом…
   – Значит, такое получили указание, – философски заметил Иван. – Только от кого?
   – Нам этого знать не полагается…
   – Все равно мы от своих планов не отступим, – невозмутимо изрек Василий, сидевший спереди и не спускавший глаз с зеркала заднего вида.
   – Точно! – согласился Шелягов и резко нажал на тормоза – как раз напротив здания городской больницы, в которой лежала Анюта.
   Иномарка дико завизжала тормозными колодками. Объехать на узкой улице неожиданно возникшее препятствие ее водитель не мог: навстречу несся бурный поток автомобилей, столкнуться с ним в лоб в лоб было бы, по крайней мере, неразумно…
   «Мицубиси» ползла и ползла вперед, целясь прямо в багажник российской родственницы, но столкновения не произошло – капитан Шелягов, спокойно наблюдавший за развитием ситуации, просто отъехал на полметра вперед.
   Только тогда Иван, путешествовавший на заднем сиденье, оставил свое место и, мгновенно покинув салон «десятки», уселся на капот наконец-то остановившегося «Ланцера». Достал сигарету, закурил, и, дождавшись, когда машина с его сообщниками скроется из вида, небрежно двинул в сторону лечебницы.

* * *

   Повторный визит в зоопарк не оправдал надежды сыщиков. Похоже, сторож и впрямь ничего необычного не видел, точнее, вчера он просто не мог ничего видеть. Об этом свидетельствовало и запухшее от беспробудного пьянства лицо, и устойчивый запах перегара, заставлявший Шелягова во время разговора держаться на приличном расстоянии от собеседника.
   А Синицын и вовсе не явился на работу. Позвонил Никитину и попросил подежурить еще сутки…
   Друзья уже собирались разъехаться по домам, когда на парковой аллее появилась стройная, атлетическая фигура в фирменном спортивном костюме.
   – На ловца и зверь бежит, – сообщил Андрей, толкнув товарища в бок. – Это Строев, тренер твоей дочки… Я его пидорский походон издали узнаю. Здравствуйте, Олег Владимирович!
   – А… Шеля! Привет. Че ты сегодня такой официальный?
   – Потому что на службе… Знакомься… Василий Егоршин… Отец Анюты…
   – Сочувствую…
   – Только и того? Может, подсобишь чем-нибудь?
   – Я бы с удовольствием… Только чем?
   – Расскажи поминутно, как проходила тренировка.
   – Ничего необычного… Разминка, спарринги…
   – А потом?
   – Потом дети стали уходить: кто в одиночку, кто – группами. Аня в это время убирала зал… Я ее не заставлял, она всегда добровольно оставалась наводить порядок…
   – Чистая правда! – кивнул Егоршин.
   – Хорошая девочка, ответственная… Нам ее будет очень не хватать…
   – Ты, Лезя, того, погоди хоронить человека заживо, ладно?
   – О’кей…
   – Кто ушел раньше: ты или она?
   – Аня… Я остался ждать Белокурова.
   – Прокурора?
   – Ага…
   – А он что с таким брюхом в спортзале делает?
   – Для них по четвергам в спорткомплексе топят баньку. Все начальство съезжается. Горшков, Левитин… Знаешь, новая мода – открывать и закрывать уголовные дела, не выходя из парилки… А у меня племянник недавно загремел. По хулиганке… Гудел в «Версале», ноги на стол закинул, ему сделали замечание, а он, как с цепи сорвался, – набросился на администратора, ну и отметелил его по пятнадцатое число…
   – Так этот «Тайсон» – твой племяш?!
   – Да… Я думал – перетру с Белокуровым, и его отпустят, а тот так нажрался, что «му» не мог сказать…
   – Ты, Олежа, вспомни что-нибудь интересное, мы и без него пацана отмажем!
   – Правда?