Сергей Буянов. Рандолевый катран

   – А как? С моего сняли, с твоего сняли по гайке, а Никола у нас что, барин?
   – Давай, откручивай! Пускай у всех одинаково будет! – сообразил Никола.
   – И я говорю! Сразу понял: по три гайки каждому. На троих, то есть! – Паша заржал собственной шутке. Его поддержали мужики.
   Только Чугуев по-прежнему торчал на балконе.
   Через пять минут работа была закончена.
   – Обмоем? – предложил Никита.
   – Мужики, я пас!
   – Искать экстрим пойдёшь, Паша?
   – Не курю, спортсмен! – пошутил Паша, вынимая пачку папирос из кармана.
   Никита посмотрел на Николая.
   – К вечеру сообразим, если что.
   – Интересно, тут канал "спорт" есть? Эта выдра обещала "тарелку"!
   – Паша включил телевизор. Пощёлкал пультом и нашёл любимый канал.
   – А сейчас наша сборная проходит подготовку в Сочи! – закончил сообщение диктор.
   Далее пошли новости о теннисе.
   – Ты понял, какая сборная?
   – Паша, какая еще, по-твоему, сборная может затеять сбор в Сочи?
   – Думаю, футбольная.
   – Верно думаешь. Только тебе что за дело?
   – Да-а, – протянул Паша. – Мне туда не попасть.
   – По-моему, хоть кого пускают на тренировку, – сказал Никола. – Отчего нельзя посмотреть-то?
   – Да ладно, проехали! – с силой махнул рукой Паша и дёрнул за ручку двери на лоджию.
   – Иди, Лёня! Там тебе диван починили!
   – Спасибо, Паша!
   – Всем спасибо скажи! Я чего, только гайки привернул. Делов-то! – Паша отряхнул ладони.
   – Всё равно, спасибо, Паша.
   – Чудак ты, Лёня! – сказал Бураков.
   – Спасибо, мужики, – сказал Леонид Аркадьевич, зайдя в комнату.
   – Да не за что, – сказал Никола.
   – Должен будешь, Леонид Аркадьевич! – улыбнулся Никита.
   – Никаких проблем!
   – Шучу! – Никита хлопнул в ладоши.
   – Да почему же? Смотрю, диван как целый! – Чугуев осторожно присел, затем поёрзал, после чего привстал и с силой хлопнулся на диван. – Что вы сделали? У кого запчасти взяли?
   – У Николы спроси! Он какую-то русалку надыбал. У неё и взял новые ножки для дивана!
   – Какую русалку? Почему новые? – Чугуев покачал спинку дивана.
   – Да она же прежняя!
   – Конечно, та же самая. Это Паша немного реконструировал итальянские диваны кубанской сборки.
   – Что он сделал?
   – Лень, тебе в самом деле, интересно? – спросил Никола.
   – Конечно. Я заинтригован. Как можно починить диваны за время выкуренной сигареты? Без мастеров, без сантехников и прочих… – Чугуев пожевал губами.
   – Пролетариев! – подсказал Никита.
   – Специалистов, – поправил Чугуев. – И всё же?
   – Никаких премудростей. Открутили с каждого дивана по одной гайке с головного конца, да ввернули в твой диван.
   – Надо же, как всё просто, – развёл руками Чугуев. – А кто автор идеи?
   – Тебе-то, зачем?
   – Кому должен буду больше всего?
   – Никто, никому, ничего не должен! – сказал Никита, разделяя каждое слово.
   – И всё же, я перед вами в долгу.
   – Как знаешь. Я бы не парился.
   – Мужики! – крикнул Паша в приоткрытые двери с лоджии. – Мы это, до обеда, что делать будем?
   – Паша! Есть предложения?
   – Не-е, я пас! Спортсмен, если кто ещё не понял.
   – Эй! Спортсмен! – окликнул его Никола. – Или заходи, или двери прикрой! Не все закалённые.
   – А жаль! – Паша выбросил окурок за перила и вошёл в комнату.
   – Не поверите, ща бабу видал страшную! – высказался Паша, скрестив руки на груди.
   – Никола тоже русалку видел. Что-то рановато у вас видения начинаются. Ещё не отдохнули толком.
   – Никита! Пошёл бы ты, а?! Точняк, говорю, бабу видал страшенную! Такая если присниться, до потолка подпрыгнешь от ужаса.
   – Что за женщина? – спросил Чугуев, чтобы поддержать разговор.
   – Не женщина, баба-яга какая-то! В натуре, если мою жопу рядом с её рожей поставить – она стрёмнее будет, потому как в очках!
   – В каких очках? – спросил Никола.
   – В больших, на всю рожу!
   – В чёрной оправе?
   Никита вздрогнул.
   – Не знаю, в чёрной не в чёрной, только стрёмная харя у неё.
   – Паша! Она что-нибудь говорила?
   – Не, только зырила на меня как-то странно. Как будто я ей десятку должен.
   – А потом ты отвернулся, и она исчезла, – сказал Никола.
   – Ну, да! А что, твоя русалка тоже исчезла?
   – Растворилась в тумане. Похожа, кстати на твою бабу-ягу.
   – Разные люди встречаются, – сказал Чугуев.
   – Тебе, Лёня, ещё не встречалась такая!
   – И ты немногое потерял.
   – Едут зимой на море, – продолжал мыслить вслух Чугуев, – кто по нужде, кто за здоровьем, – он посмотрел на Пашу, – а кто людей попугать.
   – С чего ты взял, что я испугался? Просто впервые такую срамоту видел! Вон, Никола тоже!
   – Наверное, она из "дикарей", – предположил Никола. – Потому что в машине всякий хлам, который просто так по городу не возят. А ключей никаких!
   – Кажется, я знаю, кто это такая.
   – Никита! Ты, похоже, знаешь всё!
   – Не всё, но Нину Петровну всяко узнаю. Даже по описаниям.
   – Дак она того, – улыбнулся Паша, – за тобой охотиться?
   – Точно, точно! – подхватил Никола. – Пора, Никита, пора!
   – Чего, пора-то? – поддавшись общему весёлому настроению, улыбнулся Никита.
   – Пора о детях позаботиться! – продолжал Никола.
   – В смысле?
   – В смысле алиментов, а?
   Все дружно заржали. Глядя на недоумевающую физиономию Никиты, не выдержал и Чугуев.
   Никита засмеялся последним.
   – Не такой уж я конченый алкоголик, чтоб на старуху позариться.
   – А сколько ей лет?
   – Примерно как тебе, а что, Лёня, интересуешься психологией?
   – Почему, психологией? Эта Нина Петровна, она что, твоя преподавательница?
   – Да, – легко соврал Никита. Не хотелось рассказывать о странном знакомстве с ненормальной женщиной.
   – Интересная жизнь. В технических ВУЗах психологию преподают!
   – Ещё не то бывает, Леонид Аркадьевич! Скоро в дворники без диплома о высшем образовании не возьмут.
   – Точно?
   – Паш! Тебе-то чего беспокоиться? В футболисты с тремя классами возьмут.
   – А ты что думаешь, футбол тебе просто? Бегай да пинай мячик?
   – Нет. Это целая наука, Паша!
   Паша посмотрел в глаза Никите и не увидел никакого намёка на шутку.
   – Какая наука? – спросил он.
   – Ну, я не знаю. Вон, спроси у Леонида Аркадьевича! Он должен знать.
   – Лёня! Какая наука – футбол?
   Никита переглянулся с Николаем. После чего все уставились на Чугуева.
   – Павел, у каждой игры есть свои правила. А если есть правила, значит, обеспечен научный подход.
   – Дак, в чём наука-то? – не унимался Павел.
   – Понимаешь, Павел, возьмём самую простую игру.
   – В Чапаева что ли?
   – Пусть в Чапаева. Правила есть?
   – Какие правила-то, бей по шашкам, и делов-то.
   – Конечно. Как ты и сказал: "Бегай, да мячик пинай"! А попробуй сразу тремя пешками?
   – Не получится.
   – Так же и в футболе. Трое разом никак по мячу не пнут. Кроме того, – Чугуев ослабил галстук, облокотился на журнальный столик, – жаль картошки нет, в два счёта объяснил бы!
   – Ты это про что?
   – Да про Чапаева!
   – Я допетрил! Где должен быть командир? В смысле, капитан команды?
   – И это тоже. Главное, Паша, система! Индивидуальное мастерство должно подкрепляться командными действиями!
   – Как ты сказал?
   – Я сказал, что каждый игрок команды работает как винтик в общем механизме. И от его работы зависит вся игра!
   – Ну, про винтики мы уже проходили! – сказал Никита.
   – Мало проходили! – заявил Чугуев. Никита опешил от резкого тона. Смолчал. И показалось вдруг Чугуеву, что сидит он за своим столом мэра и ведёт планёрку. Он опустил голову, испугавшись собственного голоса.
   – Ты это, Лёня, запиши мне вот эти слова-то! – Паша вынул из кармана спортивной сумки записную книжку и авторучку.
   – Какие слова?
   – Ну, про команду и мастерство!
   – Винтики только не пиши, – посоветовал Никола.
   Чугуев махнул рукой и размашистым начальническим почерком наискось, как наложил резолюцию, написал на листке:
   Футбол требует научного подхода!
   – Не, ты про индивидуальное мастерство напиши! – попросил Паша.
   Леонид Аркадьевич написал и о мастерстве.
   – Во, нормально! А ты говоришь! – Павел обратился к Никите.
   – Виноват, – Никита поклонился.
   – То-то же! Я ж говорю, непросто всё это.
   – Что не просто? – спросил Николай.
   – А то, Никола! Это тебе не за сиськи корову дёргать! Правильно говорю, Лёня?
   – Правильно. Существуют целые школы футбола. Европейский, к примеру, отличается от Южно-американского. Африканский, совсем другая история.
   – Интересно, китайцы в футбол играют? – спросил Никита, подначивая Чугуева.
   – В футбол играют все.
   – Только не все на чемпионат выходят! – добавил Павел.
   – Да, иногда такие гранды не проходят отборочных туров! – глаза Чугуева загорелись.
   – Пойдём, покурим! – предложил вполголоса Никита, глядя на некурящего Николая.
   Они вышли на лоджию, оставив двух знатоков футбола за интересной беседой.
   Никита закурил. Николай посмотрел вниз.
   – Ищешь Нину Петровну?
   – Да как тебе сказать…
   – Прямо.
   – Я залезал в её машину, рылся в багажнике. Правда, ключей не нашёл и ничего не взял.
   – Тогда ты ей ничего не должен.
   – Понятное дело, но, понимаешь, я ж без перчаток шарился!
   – Боишься, что её грохнут, а потом тебя привлекут?
   – Можно и так сказать.
   – Смотри, это её машина? – Никита показал пальцем на оранжевую "девятку".
   – Она.
   – Тогда вот что, Никола! Пошли и сотрём все твои отпечатки, мало ли что! Ты же помнишь, к чему прикасался?
   – Вообще-то, да.
   – Какие трудности? Возьмёшь тряпку и сотрёшь все отпечатки! А я на шухере постою!
   – Далёко собрались? – спросил Павел, когда они прошли к выходной двери.
   – Прогуляемся.
   – До пляжа?
   – Паша! До пляжа сходим все вместе, после обеда!
   – Павел, а ты напрасно на Зико наезжаешь! Понятное дело, хотел удивить "сухим листом"!
   – Да куда ему? Тоже, закосил под Пеле!
   – Пошли, пошли! – сказал Никита. – У них ещё восемьдесят второй год по футбольному календарю!
   Машина стояла на прежнем месте. Следы, если они и были, давным-давно смыты дождём. Как и отпечатки пальцев снаружи. Поэтому Никола без опаски взялся за ручку.
   Никита встал рядом, но повернулся боком, как будто бы ни при чём. Он был готов начать говорить с полуслова, в случае чего, продолжая неначатый разговор.
   – Всё же решились, Никита Иванович?
   – Здравствуйте! – выкрикнул Никита, вздрогнув от неожиданности.
   Николай вжался в сиденье водителя. Замер. Услышав снаружи вполне мирный разговор, продолжил своё дело. Оттирая бардачок, он машинально переключился на рулевое колесо, панель.
   Что он ещё трогал? Никола вспотел. Конечно! Ключи зажигания! Их не было. Все труды насмарку!
   Никола на всякий случай в полном отчаянии оттёр рычаг ручного тормоза и педаль газа.
   Снаружи всё ещё разговаривали. Николай вышел из машины. Собираясь пояснять, зачем он туда залезал, он подготовился выслушивать обвинения и опровергать их.
   – Николай, кажется, вы что-то обронили? – вместо этого сказала Нина Петровна. – Думаю, не в салоне, а в багажнике!
   – И вы… подобрали?
   – Я не заглядывала туда. Проверьте сами. Хозяйка рядом, можно без суеты осмотреть багажник.
   Никола улыбнулся, развернулся к багажнику.
   – Платочек не выроните! – сказала ему вдогонку Нина Петровна.
   – Спасибо! – не оглядываясь, Никола впихнул высунувшийся платок обратно в карман.
   – Вы-то как тут, Нина Петровна? – спросил Никита.
   – Если б вы с Дмитрием дали мне высказаться, – начала Нина Петровна, но Никита перебил её. Слушать философские бредни не хотелось.
   – Вы тоже в пансионате, или?
   – Или! – улыбнулась Нина Петровна. – В частном секторе.
   – Не завидую я вам.
   – Почему?
   – Готовить самому, стирать-гладить – какой уж отдых?
   – Активный, Никита Иванович, активный!
   – Кому что нравится, – Никита пожал плечами. Посмотрел на мокрую от дождя спину Николы. Сколь он там возиться будет? Что он там, отжимался от дна багажника, если столько отпечатков оставил?
   – Я с лёгкостью могу предсказать вам ближайшее будущее, – по обыкновению медленно сказала Нина Петровна и, заметив нетерпение Никиты, заговорила быстрее, – первый день вы будете отмечать прибытие. Второй, третий – продолжать отмечать прибытие. На четвёртый-пятый день уже не увидите ни моря, ни гор, ни снега. Затем потеряете чувство меры и пространства, чуточку позже – времени.
   – И разъедемся по домам кончеными алкоголиками! – продолжил Никита. – Но вам-то, что за дело до отдыха незнакомых мужчин?
   – Почему, незнакомых?
   – Скажем, малознакомых, – сказал Никола.
   – У вас, Николай, есть шанс изменить свою жизнь! – глаза Нины Петровны загорелись. Её очки-хамелеоны приобрели на миг красноватый оттенок.
   – Извините, Нина Петровна, мне нечего менять. Меня всё устраивает.
   – Как пожелаете! – Нина Петровна надула губы, развернулась и ушла.
   – Она что, всегда такая?
   – Никола! Откуда мне знать-то? Я её вижу второй раз в жизни.
   – Врёшь! Это я её второй раз вижу!
   – Я в третий раз, что с того?
   – Правильно Паша ляпнул про её рожу. Может, она того, оголодала? Сидела, поди, лет десять.
   – Вряд ли. Она того, – сказал Никита, подражая товарищу, – поди, психолог. Кстати, ты все отпечатки стёр?
   – Почти, – Никола махнул рукой, – только зачем? Никто её не убивал, никого она не убивала. К тому же, самые главные отпечатки, на ключе зажигания, остались!
   – Выходит, зря мы ходили?
   – Зря. – Никола улыбнулся.
   – Кстати, она может и права, – сказал он, глядя на пивной ларёк, притулившийся к дороге по ту сторону.
   – Никола, у тебя бывало такое, чтобы бухать три недели?
   – Подряд? Не бывало. Думаю у мужиков тоже вряд ли. Того и опасаюсь. Вдруг, захочется попробовать?
   – Кому захочется-то, этим футболистам?
   – Помнишь, Лёня грозился проставиться за ремонт дивана?
   – Да так, ерунда всё это.
   И всё же вечером Леонид Аркадьевич вынул из дипломата бутылку армянского коньяка. Предложил попробовать. Не отказался никто. Затем попробовали абхазского вина. В итоге решили, что кроме русской водки нет ничего лучше.
   Утром, лёжа в постели и открывая баночку пива, Никита подумал, что пророчества Нины Петровны сбываются.
   О том же подумал Никола.
   Чугуев и Паша не думали ни о чём. Они с раннего утра ушли в город. Похмелились в первой попавшейся забегаловке и почувствовали себя немногим хуже вчерашнего.
   Собрались вместе во время обеда. За столом толком не ели, а когда ушли в номер, достали бутылочку и пошли как по маслу солёные помидорчики, купленные у бабки в рваной тужурке.
   Следующий день не запомнил никто. Зато на утро Никиту своротило от одного вида мятой баночки пива, предусмотрительно оставленной им на утро.
   – Кто-нибудь видел людей в этом долбаном пансионате? – спросил вдруг Паша.
   Его слова болью отдались в головах. Никто уже не спал, но говорить не хотел. Вопрос Павла застал каждого врасплох.
   Действительно, где же все отдыхающие?
   – Дзинь-дзинь! – звякнул колокольчик двери.
   – Горничная! – сказал Паша, вскочил с постели.
   – Завтрак! – сказала девица с силиконовым выменем.
   – Спасибо!
   Она закатила столик и выскочила из комнаты.
   – Ну, долго валяться будем?
   Никто не ответил. Паша осмотрел предложенный завтрак и ушёл в душ.
   Чугуев провёл ладонями по щекам, вздохнул. Придётся бриться. Кожа пальцев почему-то ощущалась отдельно от рук. Посидев в раздумьях несколько секунд, Чугуев решил для начала умыться.
   Дверь в душ была заперта, изнутри доносился шум воды.
   – Там Паша, это надолго, – сказал Никита. – Пойдём, Лёня в коридор, там есть общий туалет.
   – С умывальником?
   – С великим множеством раковин, Лёня!
   Чугуев взял полотенце и пластиковый пакет с бритвенными принадлежностями, на всякий случай. Вдруг, получится привести себя в Божий вид.
   Никита, оперевшись о стену, ждал.
   Когда товарищи наконец вышли из номера, к ним присоединился Николай.
   Они дотопали до конца коридора. Конечно, двери всех номеров были закрыты. Как и в первый день, ниоткуда не доносилось ни единого жилого звука.
   Друзья вспотели, пока шли. Больше от гнетущей обстановки, чем от физических усилий.
   Вдруг открылась дверь номера напротив туалета. Мужчины одновременно вздрогнули.
   Из-за приоткрытой двери раздалось невнятное мычание. Затем появился по пояс голый тип с расстегнутой ширинкой. Глядя на людей в коридоре и, одновременно не видя их, он неторопливо полил пол за порогом своей комнаты.
   Чугуев, идя первым, остановился, растопырил руки в стороны, задержав товарищей. Они молча смотрели на отмороженного типа. Пьяный, так и не заметив никого в коридоре, в довершение плюнул за порог, да так и не поправляя штаны, ступил назад, пятясь за порог. Дверь захлопнулась.
   – М-да, – только и сказал Никита. Его обычно острый язык словно парализовало.
   В мрачном молчании мужчины прошли в общий санузел.
   В комнате их встречал на удивленье посвежевший Паша. Не обращая внимания на кислые физиономии товарищей, он тотчас завёл разговор о футболе, обращаясь исключительно к Чугуеву.
   – Ещё надо рассчитать, "щёчкой" или "пыром" бить, когда ветер сбоку! Или дождь, во что я под душем понял!
   – Верно, верно, Паша, – отмахнулся Чугуев.
   – Что вы кислые такие? Давайте-ка, мужики, в душ! У меня есть тонизирующий шампунь! – Паша бросил свою сумку на середину комнаты. – Сейчас, сейчас! Как огурчики будете!
   Он копошился в сумке, а мужчины стояли, поглядывая друг на друга. Ни один из них никак не походил на пышущего здоровьем Пашу.
   – А может, лучше в баньку? – предложил Николай.
   – И точно! – Паша аж подпрыгнул. – Вот ты голова! Хотя и крестьянин!
   – В крестьянстве, Паша, мудрость всех поколений!
   – Лёня! Тебе бы ещё пальцем в небо ткнуть, ха-ха! Вылитый начальничек!
   Чугуев разом покраснел. Что он сморозил? Опять ему показалось, что за спиной хихикает секретарша. Леонид Аркадьевич дёрнул плечом и оглянулся. Позади стоял Никола. Он хмуро, но сочувственно улыбнулся.
   – Куда направились дорогие гости, если не секрет? – спросила улыбающаяся Ядвига Францевна, повстречав друзей на лестнице.
   – Здравствуйте, Ядвига Францевна! Мы как раз хотели вас спросить, есть ли в городе баня?
   – Павел Аркадьевич! – всплеснула руками Ядвига Францевна. – Для чего вам идти в такую даль? У нас в филиале есть прекрасная русская баня! Вас довезёт наш автобус!
   – Прекрасно, Ядвига Францевна! У меня ещё один вопрос, если не возражаете, конечно.
   – Сколько угодно, сколько угодно! – она сложила ручки у груди, как зайчишка на детской картинке.
   Никита отпрянул, вдруг, подпрыгнет, да ему на ногу?!
   – А где остальные отдыхающие?
   – Леонид Аркадьевич! – протянула Эльза Францевна. И всем послышалось немое укоризненное продолжение: "Как вам не совестно?!"
   – А сколько стоит в баньке попариться? – спросил Николай, придя на помощь стушевавшемуся товарищу.
   – О чём вы говорите? Всё входит в стоимость путёвки! Банька уже протоплена, вам останется добавить по своему вкусу.
   – Добавить чего?
   – Жару, Паша, жару! – Никита похлопал по плечу Буракова.
   – В смысле, и веники будут берёзовые?
   – Как пожелаете! Василий, это наш банщик, введёт вас в курс дела.
   Мужчины молча уселись на скамейку, спинами к столу. Замерли в ожидании обещанного автобуса.
   И только слабый гул кондиционера перешибало хриплое дыхание глухонемого швейцара.
   – Чего-нибудь желаете? – спросила вышедшая из глубины зала официантка в пиратской тельняшке.
   – Поедешь с нами в баню? – спросил Паша, взяв двумя пальцами резиновую грудь. – Отмоешься хоть, а то лазишь как лохудра последняя!
   – Сам отмойся! А у меня это, – девушка потрогала себя за щёки, – грим!
   – Цыганский загар? Ха-ха!
   – Для особо одарённых, повторяю! – осмелела девушка, заметив, что сотоварищи вовсе не одобряют поведение этого верзилы. – Грим – это набор красок для артистов!
   – Такты, значит, артистка? И мыться тебе нельзя! Ха-ха-ха! – Паша отпустил гуттаперчевый сосок. Оттёр ладонь об штаны.
   – Зря артачишься! Хоть бы живую сиську вынула, никому ты не нужна!
   – Да! И тебе тоже!
   – Мне-то, в первую очередь! Как отмоешься, подходи, поболтаем! – Паша отвернулся от официантки.
   Она посмотрела на багровую физиономию швейцара. Он перенапрягся, держа наготове руку над тревожной кнопкой. Девушка улыбнулась швейцару.
   Подъехала, наконец, машина. Серая "Газель".
   – Что-то слабо смахивает на "Икарус"! – заметил Паша.
   – Да, это не "Интурист". Но каков пансионат, таков и транспорт! – высказался подрагивающий Чугуев.
   – Куда везёшь, водила? – спросил Паша, когда машина выехала из города.
   – В баню.
   – Это где, в горах или на море?
   – Скоро прибудем.
   – С похмелья что ли? – Паша обернулся, подмигнул мужикам.
   Шофёр ничего не ответил. Он сосредоточился на дороге.
   Машина въехала в открытые металлические ворота защитного цвета. В центре облезшей решётки красовалась бледно-розовая звезда с золочёным серпом и молотом.
   – Это дача генералитета бывшего Союза! – сказал водитель, высаживая пассажиров.
   – А нас заместо солдат привезли? – выкрикнул Паша в ухо водителю, от чего тот вздрогнул. – Дрова поколоть, спинку потереть?
   – Вы никогда не были офицерами! – сказал Василий, глядя в глаза Чугуеву.
   – Я старший лейтенант запаса, – сказал Чугуев.
   – Тем более! – почему-то разозлился банщик.
   – Слышь, мужик, хорош дуру гнать! Говори, мы моемся сегодня или нет?
   – А-а! – Василий махнул рукой. – Не тот ныне клиент пошёл! Никакой тебе душевности.
   – В самом деле, хватит морочить нам голову! – сказал вдруг Чугуев.
   Банщик вздрогнул.
   – Если надо поколоть дров, пожалуйста! – хлопнул в ладоши Никола.
   – Ничегошеньки вы не понимаете, – сказал Никита, раскрывая сумку.
   Брякнули баночки с пивом – глаза Василия озарились.
   – Я устрою вам самую, что ни на есть офицерскую баньку! – сказал Василий, потирая руки.
   Отхлёбывая пивко, он повёл гостей по тропинке, дальше от мрачного замка с облезшими стенами. Пройдя сотню метров, они оказались возле свежесрубленной избушки. Из металлической трубы на крыше исходил жар с ароматом бересты. Воздух над трубой колыхался, предвещая добрую баньку.
   В предбаннике Василий предложил гостям веники: на выбор.
   – Чего выбирать-то? – не понял Паша.
   – Не скажи, молодой человек, не скажи! Смотря для каких целей париться.
   – Для здоровья!
   – А тебе для чего? – Василий посмотрел на Николая.
   – Мне бы взбодриться.
   – А мне – прогреться! – сказал Чугуев.
   – А вам, молодой человек?
   – Похмелье выгнать! – сказал Никита.
   – Видите, у каждого есть своя цель! – улыбнулся Василий.
   – Наша цель, – Никита ткнул пальцем в деревянный потолок с потёками смолы, – коммунизм!
   – Отменили и забыли. Значит, так: раздевайтесь, разбирайте амуницию! Я тем временем подготовлю веники, – Василий быстро скинул пальто и сказал, закрывая за собой дверь. – Если осталось, зацепите пивка в баночке!
   Василий оправдал звание лучшего банщика. Он последовательно оприходовал гостей: каждого по желанию. Использовал эвкалиптовый, берёзовый, дубовый и можжевеловый веники.
   Все остались довольны. А пивко он просил прихватить для того, чтобы плескать на каменку.
   Выйдя в предбанник, он скинул с себя банную шапочку.
   – Пивка, Василий? – Никита протянул баночку.
   – Благодарствую! А вам бы не советовал. Вон, чаёк в термосе. С мятой, в самый раз!
   Говорил он напрасно. Вряд ли кого из гостей потянуло на пиво. Все с великим удовольствием отхлёбывали горячий, слегка подслащённый чай. Говорить не хотелось, пот стекал ручьями.
   – Почему? – спросил Никита.
   – Не нужно портить баню! На второй день после пьянки милое дело – банька, да чаёк!
   – А во время пьянки как? – спросил Никита. После хорошей парилки язык его развязался.
   – Во время? И банька не в толк, – банщик отпил пивка, крякнул. – На второй день куда ни шло, а потом, – Василий махнул рукой.
   – А в третий день? – спросил Никола.
   – В третий день водка не берёт, и баня не прошибает. В остальные дни сам себе противным становишься.
   – У тебя-то, какой уже день? – спросил Паша.
   – Я, ребята, вышел из того положения, когда ведёшь дням счёт. Главное, теперь двигаться. А для того нужно горючее. Вот так-то! – Он хлопнул себя по коленям и встал. – Кто смелый, на второй заход?
   – Сколь дней надо бухать, чтобы стать таким как ты? – спросил Никита после второго захода в парилку.
   – Всяко бывает, кому и трёх дней хватает. Если похмелился к вечеру, выдержав день, считай, пропал, – Василий резко встал, отвернулся. – Схожу-ка, ополоснусь.
   Когда Василий вернулся в предбанник, на столе его ожидала дюжина баночек доброго пива. Банщик оставил одну, остальные по-хозяйски собрал в рюкзак.
   Вдруг зазвенел звонок похожий на сирену.
   – Кончай помывку! – скомандовал Василий.
   – А чего?
   – Смена составов, Паша! – сказал Никита, догадавшись.
   – По ходу игры, – добавил Никола, одевая носки.
   Паша посмотрел на обоих, затем на улыбающегося Чугуева, кивнул.