Тайви, бледная как тень. Только глаза горят. Я повернулся так, чтобы ей было легче осмотреть и ощупать мои раны. Тепло, которое обычно струилось из ее рук, облегчая боль, сейчас еле заметно. Она была на пределе.
   – Три пули, – хрипло сказал Хансер. – Две засели в мякоти, одна – в кости. Благодари богов, что не разрывные, а то тебя благополучно избавили бы от ноги.
   – Хансер, предоставь ставить диагноз мне, – спокойно попросила Тайви. В ее голосе не было раздражения, лишь усталость.
   – Я не прав? – безучастно спросил Хансер.
   – Твое знание огнестрельного оружия не делает тебе чести – скорее наоборот, – вставила свое слово Аркадия.
   – Откуда честь у такой мрази, как я… – Хансер хрипло рассмеялся. Правда, смех этот был больше похож на рыдания. Все это время он что-то разглядывал, а теперь встал и бросил это Орсо, уже перевернувшемуся на спину.
   – Посмотри, медведь, в нас этим палили. По-моему, пули как пули.
   Орсо поймал брошенную ему вещь. Это оказалась обойма для пистолета. Бывший друид понимал в огнестрелке не хуже Хансера. Трудно прожить на Земле и не разбираться в «стволах», как называл это Орсо. Правда, какое отношение оружие имеет к стволам деревьев, я не знаю. Может, друидская шуточка. Они все на природе помешаны.
   – Так и есть, – проворчал Орсо, покрутив в руке обойму. – Обычные блуждающие пули, простые, как пареная репа.
   – Ты как, медведь? Сильно подрали?
   – Нам бы с этим типом на мечах сойтись, я бы показал ему, чего стоит лучший из бывших аколитов.
   – Ты же не получил посвящения в аколиты, не получил серпа-меча.
   – Потому что не захотел. Посвящение – это ритуал, формальность. Сил оно не добавляет, кроме способности убивать высших и второго звериного воплощения… Ну, ладно, черный, это прошлое, забыли. Не боись, в случае чего драться смогу.
   – Хорошо. Любослав, собери дров. Аркадия, разведи костер. Ты, Орсо, найди воды – Тайви она для Луи скоро понадобится, а я пойду подобью какую-нибудь зверушку.
   – С каких пор ты командуешь? – вскинулась Аркадия.
   – Хорошо, костер разведет Любослав. А ты на ужин можешь пощипать вереска, потому как провизия осталась у Болемира в сумке, а тебя кормить пока не за что.
   Разъяренная женщина вскочила на ноги, ее руки поднялись для плетения заклинания. Хансер позы на поменял, а как у него в руках появились два метательных кинжала, не понял никто.
   – Как думаешь, кто быстрее? – устало поинтересовался он. – Хочешь в домен быстрой дорогой?
   – Кобель!
   – Это значит «да»? – Ленивый замах.
   – Спрячь кинжалы!
   – Хорошо. А ты держи руки так, чтобы я их видел. Учти, я нервный и мечу ножи без замаха, так что думай над своими жестами.
   – Прекратите вы, оба. – Тихий голосок Тайви прозвучал как рокот грома. – Мало нам чужих, так тут еще свои как дети малые. Нашли когда в войнушки играть.
   – Вот-вот, черный, – буркнул Орсо, – ты же мужчина, должен быть умнее. Надо было, чтобы и в вас по пуле всадили. Может, прыть поумерили бы.
   Аркадия бросила на него испепеляющий взгляд. Вот в тот момент я окончательно и уверился, что нас подставили. Сильнейший отряд поручили девчонке, которая не умеет держать себя в руках. Лучшая боевая повелевающая стихиями – и одновременно никакой лидер. Что ни говори, есть пища для размышлений.
   Хансер ушел. А Тайви взяла руководство в свои руки, и уж ей никто слова поперек не сказал. Есть в ней внутренний стержень. Обычно тихая, спокойная и, со стороны кажется, слабая. Хоть я и равнодушен к ее чарам, но и у меня рядом с ней всегда возникает желание защищать и оберегать. Что уж говорить о Лин-Ке-Торе и Хансере. Но когда у других опускались руки, в ней пробуждалось ЭТО. И уже никто не смел ей перечить.
   Орсо притащил воды, Аркадия быстро вскипятила ее чарами. Тем временем Тайви перевязала Робина. Он потерял много крови, но держался – все-таки был потомственным высшим. К тому же у него пуля прошла навылет. Даже не морщился, когда штопали его раны. Потом пришла очередь Орсо. Но с ним возни почти не было. Первую помощь он себе и сам мог оказать: друид, хоть и бывший, как-никак.
   И наконец, пришла моя очередь. Спирта было аккурат на промывку ран, а жаль. Когда из твоего бедра выковыривают эти кусочки металла, приятного, доложу вам, мало. А уж когда вынимали ту пулю, что засела в кости, Орсо дал мне закусить какую-то ветку и прижал к земле. И не зря. Деревяшку я чуть не перегрыз, а вырывался… Дурь, знаю, но у каждого есть порог того, что он может добровольно вытерпеть. В какой-то миг я почувствовал, как руки Орсо, державшие меня, покрываются шерстью. Понял уже потом, что человеческих сил просто не хватало, чтобы удержать меня. Говорят, низшие изобрели наркоз – такую вещь, которая позволяет не чувствовать боли. Высшие брезгливо отказались от этого изобретения – мол, нам не нужно никаких придумок, чтобы укротить свою плоть. Раньше мне это казалось правильным, теперь – нет.
   Но все имеет свой конец (за некоторым исключением, да простят благородные сеньориты мне эту фривольность). И мои мучения тоже закончились. Мы сидели у костра, на прутиках жарилось мясо, а мое тело высшего уже активно работало над заживлением ран. У Орсо так они вообще на глазах затягивались. Все-таки в зверином воплощении он мог вынести гораздо больше. А сам бывший друид тихо ворчал на Хансера.
   Это было всего лишь окончанием дикой тирады. Хансер, очень быстро убивающий людей, совсем не умел правильно прервать нить жизни зверя. Лично я, кстати, особой разницы не видел. Ну зарубил косулю – и зарубил. Свежее мясцо, да и бульончика для Лин-Ке-Тора вскипятить можно, благо у Орсо всегда при себе небольшой котелок. А вот бывший друид поднял крик, что, мол, животное – его надо убивать так, чтобы оно не почувствовало боли. Хансер пожал плечами и сказал, что перед смертью минута боли – это мелочь, не стоящая упоминания, и понял, что сказал это зря. Получасовая лекция на таких тонах, что Тайви прикрикнула на обоих, чтобы заткнулись и не тревожили раненого Лин-Ке-Тора. Это было актуально только по отношению к Орсо: Хансеру он не дал и слова в свое оправдание вставить.
   Тайви он послушал беспрекословно, но не замолчал, а с криков перешел на ворчание. Хансер оставался невозмутимым. Мы оба привыкли к заскокам Орсо. Вообще не так уж много друзей у нас, чужаков, потому и держимся вместе. Почему чужаков? А я еще не рассказал? Так слушайте, благородные сеньоры.
   Ну, с прерывающими нить все понятно: они – чужаки по определению. Мало какой домен из светлых держит их больше пяти. Ну а уж к управлению допускать – это вообще баловство. Они служат, поскольку привязаны к алтарям, но это всегда нелюдимые одиночки. Хансер среди них – перл. Это из-за чего-то, что случилось с ним на Плутоне, он уважает остальных высших.
   Орсо – друид-отступник, с ним тоже все ясно. Да, привязан к алтарю, но кто знает, чего ждать от бывшего друида. Коренные доменовцы не верят ему. А в доменах чаще всего соблюдается преемственность. Если родился в Зеленом, к примеру, то и после обучения на планетах тебя заберут туда.
   Лин-Ке-Тор – вообще уникум. Родом он из Изумрудного домена. Но, что называется, не ко двору пришелся. Лично я его темным и не мыслю. Мама с папой, наверно, удивлялись, в кого сынок удался. Наши согласились его принять только по рекомендации наставников Марса. И не пожалели. Лин с детства привык драться за свои идеалы. Удивительно ли, что лучшего бойца во всех доменах не сыщешь?
   Ну а мы с Тайви из Лазурного домена. Она, и это впервые заставило меня понять, что есть в ней внутренний стержень, ушла от нежеланного замужества. Я помнил эту историю смутно. Кажется, кто-то из отпрысков рода де Марсо – у них вечно много сыновей. Помолвлены были с детства. Я помню эту маленькую куколку и прыщавого, длинного, нескладного подростка. Могу сказать авторитетно: не смотрелись они вместе. Молодец малышка, что ушла. Родители в гневе были, требовали выдачи, угрожали войной. Но сошлись на поединке. Они выставили одного из де Марсо, повелевающего стихиями. Он был сильным, наши его опасались, да и не хотел никто заступиться за чужачку, и все считали, что де Марсо скрутит Тайви и приведет домой. Вот тогда и вышел на поле Хансер. Кстати, Аркадия вполне могла потягаться с лазурным и хотела: они были давними соперниками. Но именно в то время ее бросил Хансер и слишком уж много времени проводил с беглянкой из лазурных. Ну а я в открытом бою был слаб против этого лазурного гада.
   Произошло то, чего никто не ждал: Хансер свалил де Марсо в три секунды. Тот не успел сплести ни одного заклинания. Хан сразу опередил его, призвав небольшое облачко тумана, скрывшее его. Потом из тумана полетели ножи. А сам Хансер уже ушел в Тень и появился позади лазурного, чтобы развоплотить ошеломленного повелевающего стихиями. Вот тогда-то мы и узнали, что колдует он лучше прочих прерывающих нить и очень опасен – опаснее, чем считалось до того.
   Месяц бродили слухи об отношениях юной сильной верой, чья чистая красота уже захватила многие сердца, и выходца с Плутона, мрачного убийцы, каким был Хансер для большинства. О том, что «этот мясник», оказывается, весьма деликатный и предупредительный ухажер и что вскоре дело закончится самым удивительным браком в истории доменов. Их называли «ангел и демон». Аркадия скрипела зубами, а на патрулировании испепеляла целые отряды темных низших. А через месяц появился Лин-Ке-Тор…
   Должен признать: мое сердце никогда не ведало любви – того настоящего чувства, которое связывает прежде чужих мужчину и женщину, делая их единым целым. Именно поэтому умом я понимаю Хансера, а сердцем не могу. Ему ничего не стоило убить Лин-Ке-Тора тогда. Вряд ли кого-нибудь это взволновало бы. Умер чужак, из бывших темных, да так ему и надо. Он мог, но не сделал. Наоборот, взял под крылышко. После поединка месячной давности с Хансером старались не ссориться. Хансер, убивший семнадцать, – нет, спасибо, такого врага не надо. Убивший семнадцать, но пощадивший одного, чтобы Тайви была счастлива с ним. Когда я вспоминаю об этом, мне становится плохо.
   Тем не менее они с Лин-Ке-Тором стали друзьями. Правда, об отношениях Хансера с Тайви несущий спокойствие так ничего и не узнал. Хан боялся, что он захочет уйти в сторону, а это расстроит Тайви. Разбитого не склеишь, и Хансер приказал всем молчать, и все молчали, потому что видели в его глазах те же огоньки, что и во время боя с де Марсо.
   Вот такая у нас была компания. Конечно, Тайви с Лин-Ке-Тором не бродили с нами по забегаловкам, а мы с Орсо не посещали долгих бесед о музыке, живописи, культуре высших и о том, от каких низших культур она происходит. Но мы впятером держались друг друга, и весь домен знал: тронешь одного – тронешь всех.
   Ну все, кажется… Ах, прошу прощения, ваш покорный слуга. А сами не догадались? Ничего интересного, просто залез не под ту юбку. Отец и так косо на меня смотрел. Еще бы, все предки и родня вся – несущие спокойствие, а я – ни богу свечка, ни черту кочерга. А уж когда я ту курицу накануне ее свадьбы соблазнил… Кстати, брак, как и большинство у нас, был по предварительному сговору родичей, который состоялся, когда невеста еще пеленки пачкала. Ну захотела девочка хоть ночь вольной жизни, ну зачем с оружием в спальню врываться? Я и имени-то ее уже не помню, но благодарен ей. Ну, во-первых, отсутствие опыта возмещалось у нее бешеным темпераментом – чувствую, бедный ее муж. Ну а во-вторых, если бы не она, я бы еще пару лет по чужим постелям прыгал, а так той же ночью рванул на Меркурий.
   После такого скандала меня с нетерпением поджидали обе семьи, а моя так вообще отреклась от меня. Вот и рванул я в Зеленый домен и, должен сказать, не жалею. Нравы здесь проще, а жизнь веселее. Да и друзья – дома таких ввек не сыскать.
   Орсо ворчал, пока не поспело мясо. Мы поспешили всучить ему самый большой кусок, чтобы молчал подольше. Этим вечером от его рассуждений было тошно. После такого-то дня это неудивительно. Остатки спирта развели водой и пустили по кругу: помянуть убитых.
   Где мы, смутно представлял только Орсо. Куда идти, что делать? Лин пластом лежит, Робин и я если и сможем идти, то медленно. Словом, хоть выстраивай хижину и живи.
   – Теперь я этот долбаный Грааль дотащу до домена, пусть хоть вся Темная сторона на моем пути встанет, – сказал Хансер. – Теперь, когда наши погибли, мне все равно. Того, кто встанет у нас на пути, я убью.
   – Хорошо, если тебя за бордовых не казнят, – сказала Аркадия без своей обычной озлобленности, слегка устало. – Поостерегись.
   – Да, черный, – поддержал ее Орсо. – Конечно, найти бы тех двух сбежавших гадов да отвинтить головы – тогда уже можно было бы преподнести стычку в нашем свете.
   – Я сделал то, что сделал, – глухо ответил Хансер. – Ни в чем не раскаиваюсь и ничего скрывать не собираюсь.
   – Как знаешь, – не стал спорить Орсо.
   – Ты, медведь, лучше думай, куда нам идти. Помнишь, по кому стреляли друиды? По тому, кто нес Грааль, и по тебе. Что-то мне кажется, что лично тебя еще и им сдали.
   – И, как и в прошлый раз, нас спасло то, что ты, черный, выпал из их расклада. Преклоняюсь перед твоей интуицией, Луи.
   – Спасибо, – тихо ответил я. На душе все еще было мерзко, мясо казалось безвкусным, разбавленный спирт не пьянил, а дурацкий костер не грел, если отодвинуться, а подвинешься лишь чуть ближе – обжигал.
   – Как думаешь, Орсо, мы друидов-то со следа стряхнули? – спросил я, чтобы задать хоть какой-нибудь вопрос.
   – Здесь их вотчина, – ответил повелевающий стихиями. – В Британии даже крепостей крестоносцев нет. Они найдут нас. Если они зададутся такой целью, они меня прикончат. Нет, шанс продержаться есть. Они-то на меня смотрят как на аколита-недоучку. Тех, кто помнит, что я сильнейший аколит со времен Мордреда и Артура, уже не осталось.
   – И куда они делись?
   – Убил, когда бежал с Земли. Жарко было, ох, жарко. Сейчас вспоминаю и понимаю – чудом ушел.
   – Мы мало знаем о друидах, – сказала Тайви.
   – Вы о них вообще ничего не знаете, – поправил ее Орсо. – И я не рассказывал ничего, потому что не считал это честным. Но сейчас – другое дело. Я видел их как низший, видел глазами служителя, неофита и аколита. Самое смешное, что и я о них знаю мало, только то, что было положено человеку моей ступени посвящения.
   – Как ты вообще к ним попал? Родился там? – спросила Тайви.
   – Нет. Как раз я – нет. Родился я в семье одного вождя. А попал к ним… да так же, как и в домен. Скука. Сын вождя. С детства тебя учат драться, отец пытается внушить чувство ответственности за свой народ. Но вскоре понимаешь, что жизнь твоя мало отличается от жизни простого хлебопашца. Внешне – другое, а глубже посмотришь – та же круговерть. Зимой – полюдье, весной – в набеги, летом готовишь воинов, охотишься, осенью опять в набеги. Ну и так все время. Еще, конечно, защита от чужих набегов. Потом приходит друид и говорит, что глупо так бесполезно тратить силы в междоусобице, что у нас есть общий враг. И мы идем громить таких же людей, только со знаком креста на одежде, а потом опять разбредаемся по домам – те, кто выжил, чудом уцелевшее пушечное мясо. И вновь тот же круг. Вот…
   Странно, но для меня эти походы с друидами были лучиком света в темноте, нет, в серости существования. Вот к ним я и подался. Думал, там все по-другому, а в жизни есть какой-то смысл. Да, смысл был, но мне он не понравился. Тайная власть над всем миром. Вы должны понимать, чем они были для нас. Уже потом я услышал одну историю. Простой воин из какой-то деревни повздорил с друидом. Друид на стал применять силу. С простыми они ее никогда не применяют. Они просто ушли. Вот.
   Сначала вроде бы ничего страшного, все как прежде. А потом пошло-поехало. Погода, которой раньше управляли друиды, словно с цепи сорвалась. Она действительно после Третьей мировой бешеная. Дох скот, на полях завелись вредители, люди гибли от болезней. Самое главное – чтобы это случилось, друидам достаточно было просто уйти, даже вредить не понадобилось. Вот.
   Селяне собрались, поговорили с тем воином. Когда последствия разговора зажили, он пошел вымаливать прощение. Его и слушать не стали. Сказали, что пришел он потому, что его заставили, а не потому, что осознал свою ошибку. И еще сказали, что покровительства своего никому не навязывают. Хотите – живите сами, свободными. Правда, не добавили, что свободными… умереть с голоду. Вот.
   Орсо замолчал. Было слышно, как потрескивает костер. Хрустнула кость на зубах Любослава. Могучий потомок языческих славянских вождей даже не заметил ее. Из леса доносились какие-то звуки, крики и завывания, которые мог классифицировать только Орсо да разве что Хансер. Мы, высшие, – дети доменов. В лес можем выбраться на охоту, да и то на пару часиков. Иногда мне жалко, что мы стоим выше городской суеты и спокойствия девственной природы. Иногда хочется окунуться в жизнь низших. Но что толку? Мир груб. Здесь не любят чужих. Чужой – либо враг, либо раб. А в таких условиях любой высший… ну, словом, нашу силу, как шило, в мешке не утаишь. Когда тебя обступают двадцать хамов и начинают что-то требовать, размахивая тем, что они называют оружием, попробуй удержись от показательной демонстрации. Тем более что это единственные, с кем ты себя чувствуешь великим магом. На высших твои фокусы, если ты не учился на Юпитере или Сатурне, не срабатывают: магический кокон.
   – И чем все закончилось? – набравшись смелости, спросил Робин.
   – Чем? – Орсо на миг задумался. – Его убили. Вот.
   – Этого воина?
   – Да.
   – И друиды вернулись? – Юноша брезгливо поморщился.
   – Нет. Сказали, что насилие над инакомыслящими им претит еще больше, чем навязывание своей власти. Сказали, что придут через тридцать три года, когда вымрут все взрослые, участвовавшие в расправе, чтобы посмотреть, созрела ли деревня для их помощи. Вот.
   – Не мало ли? Тридцать три? – усомнилась Аркадия.
   – Это у нас, на Луне, низшие могут не терять сил лет до ста пятидесяти, а то и дольше. На Земле все иначе. Они вымерли гораздо раньше. Болезни, голод, хищники, которых теперь некому было отгонять от селения. Ты о другом подумай: после этого матери воспитывали детей в таком почтении к друидам, которого не было ранее. И понятно, что своих детей те воспитали так же. И так из поколения в поколение. Селение равнодушных за тридцать три года превратилось в селение фанатиков. И так везде. Вот.
   Вроде бы люди сами зовут их, а они делают одолжение, давая свое покровительство. Но внутри все иначе. И если вам друиды показались идеальными, как казались мне, юному, это ошибка. Я с радостью ушел к ним, стал служителем, очень гордился этим. Еще бы: меня взяли сразу в бойцы, минуя все низшие ступени начиная от слуг. Но среди них я, считавшийся лучшим воином пяти окрестных племен, был худшим. Вот.
   – Что, такая разница? – удивился Любослав.
   – Ты шутя справишься с десятком наших низших отборных воинов. А худший из наших низших легко справится с десятком таких, каким был тогда я. А вот служитель друидов, достигший ступени бойца, справится с двумя нашими низшими. Вот.
   Ты не видел, как от них разлетались братья из Воинства Небесного. А я видел. Кстати, худший брат равен лучшему из наших низших. Все это я видел и познал, и вам неплохо бы знать, чтобы в случае чего верно оценить силу своего отряда. Вот.
   Но худшим я был недолго. Друиды, как всегда, ничего не делали зря. Разглядели мой потенциал. Я учился быстро. Слишком быстро. Через год я получил плащ и маску неофита. К тому времени никто из служителей не мог себе позволить даже косо взглянуть на меня. Там я постиг их гниль. И это было не то, к чему я стремился. Командиры легко жертвовали новичками, бросали их в самое пекло. Выжил – хорошо, будешь сам посылать на убой. Нет – никто не заплачет, следующий. Вот.
   Но я думал, это служители, не друиды. И вот я сам стал друидом. Один из многих. Вы сами сегодня видели, различить их можно только по глазам. Остальная часть лица скрыта. Безликие ряды. Неофиты постигают магию. Другую – не ту, что в доменах, но про то я ничего рассказывать не буду. Также неофиты командовали служителями. И тот же принцип – пожертвовать тем, чем нужно, для победы. Аколиты если и входили в отряды, то никем не командовали и никому не подчинялись. У них всегда была своя цель, и ради ее достижения они могли пожертвовать всем отрядом вместе с неофитами. Вот.
   Я понял это, уже приближаясь к посвящению в аколиты. Я уже постиг магию и упражнялся в боевом мастерстве высших. Собственно, таких, как я, уже считали аколитами, только без серпа-меча. Кстати, сегодня мы столкнулись с отрядом, который вели аколиты, и это лучше всего доказывает, что был он сформирован специально против нас. Вот.
   Я уже тогда понял, что не к этому стремился. Да, я был лучшим. Тогда во мне еще жило желание быть во всем первым. Любой вид оружия постигался мною за считаные месяцы: ведь я уже был высшим, хоть друиды и не признают этого названия. Да, я стал лучшим, но уже твердо знал: если появится заслуживающая внимания цель, любой пастырь пожертвует мной. Лезть выше, обдирая ногти, стать пастырем? Но над ними Круг. И они – те же марионетки. Вот.
   – И ты сразу ушел? – спросила Тайви.
   – Куда? Они умеют сделать так, чтобы тебе некуда было уйти. И к отступникам из своих у них совершенно другое отношение. Отступившийся не заслуживает жизни. Ушел я гораздо позже. Была у нас одна стычка с Воинством Небесным. На тот момент мое посвящение откладывалось уже в третий раз. Что-то не получалось. Одного ангела мы взяли живым. Он сам бросил меч, когда остался один, хоть еще мог держаться и убить пару наших. Он был отличным бойцом. Вот.
   Мне стало интересно – я спросил у него почему. Это было уже в наших застенках. Он, прикованный к стене, и я, его тюремщик. Интересная ситуация. Он ответил, что не стал отбирать напрасно жизни: ведь на тот момент это ничего не изменило бы. Нехорошо убивать божьи создания зря. Напомнил ему, что я – язычник, а он так загадочно улыбнулся, словно он – вождь какой-нибудь, а я – его несмышленое дитя, которое спрашивает об очевидных вещах. Но это нормально: ведь ребенок еще мал, многого не понимает. Вот.
   Он сказал, что, в кого бы я ни верил, это не отменяет того, что меня создал Бог и, возможно, у меня есть шанс прозреть. Вот так поговорили. А потом узнал, что живым его взяли специально для моего посвящения. Я должен был пролить своим только что врученным серпом-мечом его кровь, а потом выпить ее. Вот.
   Эта ночь навсегда отложилась в моей голове. Трое аколитов. Они так странно смотрели на меня. Я вдруг понял: они ждут моего посвящения, чтобы я их возглавил. Так было предназначено Кругом. Не зря я считался лучшим со времен Мордреда. Ночной лес, поляна, замшелый алтарь с бурыми потеками запекшейся крови. Привели ангела. Вот.
   Он сказал, что я сейчас у черты. Шагну за нее – и пути назад не будет. Я изменюсь, Круг станет для меня всем. Тихо так сказал, другие и не расслышали. А я ответил, что у меня нет другого пути. «Есть, – ответил он и произнес одно имя: – Галахад». И я вспомнил. Старая история об аколите Галахаде. Он ушел с посвящения, перебив всех, кто был там. Ушел к Артуру и Мерлину. Это он привез Святой Грааль в Стоунхендж. Правда, про Стоунхендж я узнал только сегодня. До сих пор все считали, что он предал и Артура, передав чашу Воинству Небесному. Вот.
   И именно тогда я принял решение. Я подошел к главе той тройки аколитов. Он протянул мне выкованный специально для меня клинок. И я пролил кровь. В его глазах было недоумение, даже когда голова отделилась от тела. Серп-меч – он острее любого клинка. А я был быстрее, сильнее и к тому же зол на всех друидов скопом за то, что моя мечта оказалась пустышкой. Вот.
   Словом, я убил всех троих. Тогда же я понял, почему после посвящения аколиты сразу не становятся пастырями. Серп-меч – оружие страшное, но сложное в обращении. Я его так и не освоил. Но они были простыми, слишком простыми, и я победил. Вот тот, с которым я дрался сегодня, заставил бы меня там попотеть, и не факт, что с незнакомым оружием я его убил бы. Вот.
   Я отрезал себе путь назад. Но, как сказал ангел, и в Воинство Небесное мне пока пути не было. Он притащил меня на Сатурн. Во-первых, там не спрашивают о происхождении. А во-вторых, у него там был друг. Ну а дальше все понятно. Я попал в Зеленый домен. Вот.
   Мы сидели и молчали. Впервые Орсо так разоткровенничался. Может, потому, что впервые с той ночи ему довелось столкнуться со своими прежними братьями. А может, потому, что сегодня я не уверен, но все же свои нас подставили. Если среди друидов этому и противопоставить-то было нечего, то в доменах… Ну, словом, не завидую я тому, кто сделал такое с Хансером. Тайви простит, Аркадия остынет, Орсо перетерпит, я – ну, по мелочи могу напакостить. У Хана всегда один ответ на любое предательство. И сегодня он его продемонстрировал трижды. Причем Алистер, даже сам Хансер это потом признал, в списке был лишним.
   Ночь властно шагала по Земле. Нас одолевал сон, особенно раненых. Высшие залечивают свои раны быстро, но для этого нужна обильная пища и крепкий сон. Первое Хансер нам обеспечил. Зверушку мы съели, оставив только кости, не думая о завтрашнем дне. А он был уже не за горами.
* * *
   Двое шли по узкому каменному коридору. Проход был высечен в теле скалы. Глаза обоих были кошачьими и прекрасно видели в темноте. Но даже для них этот неосвещенный ночной коридор казался дорогой из ниоткуда в никуда. Знаменитые друидские плащи особого покроя. Они не цепляются за ветки, а в лесу настолько неуловимо меняют оттенки зеленого, что, если плавно двигаться, можно оставаться невидимым. Маски, закрывающие низ лица, прихотливые узоры вокруг глаз, уходящие к вискам. Под плащами угадываются очертания серпов-мечей.