Сергей Дубянский. Госпожа Клио. Восход

   …Жизнь не может укладываться в схему, – подумала она, – а у меня она настолько гладкая, что любое изменение невольно кажется трагедией и вызывает страх. Все нормально, все нормально… Она прикрыла глаза и попыталась представить себя внутри блестящего цилиндра, который начал бесшумно раскручиваться, выстреливая яркими бликами – Виталий говорил, что это лучший способ защиты от всех негативных эмоций. Скорость вращения увеличивалась и все, что находилось вне тесного замкнутого пространства, разлеталось под действием непреодолимой центробежной силы, возвращая внутреннее состояние покоя и умиротворения…
 
   Положив трубку, Виталий вздохнул. Почему он отвел себе именно два часа? Можно просидеть здесь еще много часов, но так и не прийти ни к какому решению. А что, если его дар иссяк и с завтрашнего дня он превратится в обычного шарлатана, чьими объявлениями кишат страницы городских газет?.. Нет, он чувствовал свою прежнюю, независящую от естества силу, но к ней примешивалась чисто человеческая растерянность оттого, что нашлось нечто сильнее него, и пути их пересеклись. Все происходит неспроста – это аксиома. А если так, то что он должен совершить дальше? Вступить в бой и победить? Или проиграть? Или можно просто уйти с дороги непонятного существа без прошлого и будущего? Почти три часа он бился над этой проблемой, используя весь арсенал своих знаний, но то, что обычно подсказывало ему решения, на этот раз молчало. Неужели ему самому доверено сделать выбор? Но зачем, ведь он лишь «транслятор»? Так определяется его место… или не так?
   Маг оглядел кабинет, ища вариант, который еще не использовал, но не нашел такового. …Значит, и правда, пора ехать домой, – решил он, – в конце концов, ничего не произошло – просто я убедился в существовании чего-то мне не подвластного. Может, это лишь «щелчок по носу», чтоб не зазнавался?..
   Он встал, не спеша оделся и выключив свет, вышел на улицу. Хотелось пройтись пешком, но оставлять машину в чужом дворе неразумно даже для мага, ведь он работает с людьми, а заколдовать кусок железа, наверное, не под силу никому. Нехотя сел за руль и завел двигатель. Ожидая, пока тот прогреется, наклонился вперед, вглядываясь в тусклое пространство и увидел возле дверей храма фигуру в рясе и характерной шапочке, похожей на колпак. Он просто мигнул фарами и фигура неожиданно ответила, приветливо подняв руку. Этот странный контакт заставил Виталия вылезти из уютно урчавшей машины. Зачем, ведь каждый день одетые в рясы люди проходили под его окнами, но почему-то раньше никогда не возникало желания заговорить с ними.
   – Что тебя мучит, сын мой? – голос священника звучал тихо и ласково.
   – Меня?.. – Виталий вдруг подумал, что «мучит», самое подходящее определение его состоянию. По большому счету, ведь не ничто не мешало ему жить как раньше, но появление этой женщины, именно, мучило, откуда-то изнутри вгрызаясь в душу, то ли страхом, то ли сомнением.
   – Сын мой, – священник улыбнулся и добрые морщинки возникли вокруг его глаз, – только человек, проводящий время в постах и молитвах, способен творить именем божьим.
   – А причем здесь это? – Виталий не хотел обсуждать свою деятельность. Он вообще не хотел ничего обсуждать и совершенно не понимал, почему вылез из машины, хотя собирался домой, – раз у меня получается помогать людям таким образом, я использую эту возможность. Разве я не прав? Разве надо сначала понять природу преподнесенного дара, а лишь потом использовать его?
   – Природу дара нам понять не дано. Мы можем только чувствовать снизошедшую благость, либо носить в себе греховные цели и помыслы. Если ты не чувствуешь, ни того, ни другого, значит и дара никакого нет. Может, это тебя и мучит?
   – Нет, не это. Я ощущаю себя в гармонии с миром и этого вполне достаточно. А мучит меня другое – мне показалось, будто я встретил существо, способное разрушить гармонию. И что теперь делать, я не знаю.
   – Оно искушало тебя? – тон священника сделался деловым.
   – Нет. Оно просило определить будущее, а я не смог. Согласно моим знаниям, у него нет будущего. Тогда я попытался прочесть прошлое, но и прошлого у него не было. Потом существо исчезло. Не растворилось в пространстве и не вылетело в окно, а ушло ногами, глядя на меня смеющимся взглядом.
   – Это и есть искушение, – священник вздохнул, – оно хочет, чтоб ты искал его, стремился к нему. Тебе будет казаться, что ты путем познания идешь к истине, а на самом деле, ты будешь жаждать лишь встречи с ним.
   – С ней, – поправил Виталий, – это была женщина.
   – Естественно, женщина. Ведь все мы ищем свою единственную половину.
   – Я никого не ищу. У меня есть та, которую я люблю.
   – Счастье, если ты нашел предопределенное Богом соответствие. Но учти, дьявол всегда может предложить нечто большее, которое однажды покажется прекраснее того, чем ты обладаешь по божьей воле; ты можешь даже не успеть понять, как сгоришь в адском пламени. Помни об этом, – священник неожиданно приоткрыл дверь и скрылся в храме.
   Виталий инстинктивно последовал за ним, но дверь не поддалась – ее будто заперли изнутри, хотя ни скрежета засова, ни звука поворачиваемого ключа не было слышно. Несколько секунд он простоял в раздумье, потом обернулся; увидел горящие габариты своего «Вольво» и вспомнил, что спешит домой. …Странно, почему я решил заговорить со священником? И почему он исчез так внезапно?.. И о каком искушении он говорил?.. У меня и в мыслях не было воспринимать ее как женщину – это совсем не то, что меня мучит… Он вернулся к машине и включив фары, осветил темный силуэт церкви. …Нет, Бог там не живет. Бог живет только в нас самих…
 
   Даша встретила мужа в коридоре.
   – Что случилось, милый?.. – ее глаза излучали любовь, словно говоря, что ничего случиться не может, пока он здесь, живой и невредимый.
   – Все нормально. Просто задержался, – Виталий решил не обременять ее своими сомнениями.
   – Какой ты холодный!.. – Даша засмеялась.
   – Так, зима. Пока от гаража дошел… – Виталий обнял ее. …О каком искушении можно говорить, если без этой женщины жизнь скучна и бессмысленна, а все их проповеди построены на жестких канонах и никогда не смогут вписаться в реальную ситуацию. Конечно, проще читать притчи вековой давности, предоставляя каждому право подгонять их под свою жизнь…
   – Ужинать будешь? – Даша вторглась в уверенное течение его мыслей.
   – Конечно, – Виталий привычно направился в ванную.
   Теплый душ возвращал силы. Возникла даже крамольная мысль, что он в чем-то ошибся, совершая действия с колесом фортуны – такая робкая, но удобная мысль…
   – Все готово! – Даша тихонько постучала в дверь.
   – Иду, милая, – он быстро вытерся и распахнул дверь.
   – Мой чистый и душистый… – Даша обняла его, – я люблю тебя и так соскучилась, будто мы не виделись целую вечность.
   – Ну, не вечность… – Виталий улыбнулся. Состояние мировой гармонии восстановилось, и даже запах жареного мяса являлся ее неотъемлемой частью.

* * *

   – Женька! Время десять! Мы ждем у подъезда!..
   Положив трубку, Женя выглянул в окно. На белом снегу выделялся ярко синий прямоугольник. Он видел эту машину еще пять минут назад, но не знал, что ожидает она именно его. Подхватив с вечера собранный пакет, он выскочил на улицу.
   В салоне сидело трое, но, кроме Славы, он никого не знал. Втиснувшись на заднее сиденье, Женя погрузился в тяжелую атмосферу застарелого табачного дыма, пропитавшего, казалось, даже металл. Водитель оказался Мишей, хозяином заветного домика на берегу; второй незнакомец представился Алексеем – пожав протянутую руку, он снова отвернулся к окну. Женя тут же решил, что и не обязан набиваться к нему в приятели.
   – Ну, трогай! – скомандовал Миша самому себе, и переваливаясь на ледяных кочках, машина выползла из двора.
   – Слушай, – Слава, сидевший рядом с водителем, обернулся к Жене, – ты действительно никогда зимой не ловил?
   – Я и летом-то не особо ловлю, – Женя засмеялся.
   – Ты даешь, однако…
   Пока он подробно объяснял технику лова, машина уже выскочила на трассу и заняла правый ряд. Она так тряслась и дребезжала, что Женя с трепетом ждал, когда начнут отваливаться детали, но остальные, видимо, давно привыкли к такой езде. Никто даже не возмущался, что их обгоняют все, включая старенький «Москвич» с закрытым брезентом прицепом.
   – Ремонтировать надо «ласточку», – пояснил Миша, перехватив Женин взгляд, устремленный на спидометр, – а руки все не доходят. Пока ездит, и ладно. Вот, сломается окончательно, тогда и буду заниматься.
   – Шутки у тебя, боцман, – заметил Алексей.
   – Здесь места людные – до города дотащат, – Миша рассмеялся так весело, словно встать в чистом поле являлось для него долгожданным романтическим приключением, но остальные молчали – видимо, каждый представил возможный ход событий, и процесс ужения рыбы сразу отодвинулся на второй план.
   А за окном уже плыли однообразные засыпанные снегом поля. Машина, свернула на накатанную колею, оставив без внимания редкие деревья, «голосовавшие» на обочине. Женя давно отвык от таких светлых, праздничных пейзажей. …Если бы я писал роман, то наверняка вставил бы туда эту картинку, – подумал он с легкостью, ведь главным являлось словосочетание «если бы», потому что этого больше никогда не будет. Как оказывается хорошо смотреть в окно и просто понимать, что это красиво, а не стараться мысленно облечь видимую красоту в образы, скомпоновать фразы, чтоб донести их до бумаги, – нет, обычная жизнь, определенно, проще и приятнее…
   – Кстати, – Слава вновь обернулся, – я вчера начал твою книжку. Прочитал, правда, страниц пятьдесят, но мне нравится. Особенно девка классная. Это ты с кого писал?
   – Не знаю. Ни с кого.
   Подобные вопросы всегда загоняли Женю в тупик своей примитивной наивностью. Как объяснить людям, неспособным к творчеству, что описывать можно не только происходившее с тобой или твоими знакомыми, но и самому придумывать героев? Это же совсем не сложно – главное знать, чего ты от них хочешь.
   – Слава говорил, что ты книгу написал, – Миша на секунду отвлекся от дороги, – я думал, какая-нибудь брошюрка, а сегодня он показал… знаешь, впечатляет. Прямо в твердой обложке!.. Хоть на полку ставь. Когда вернемся, я тоже куплю. Подпишешь мне на память о сегодняшней рыбалке?
   – Без проблем, – при этом Женя подумал, что, возможно, все-таки сядет за новую вещь. …Бог с ним, с господином Виталием. Ведь сумел же я написать первую вещь, не соприкасаясь лично со всеми «темными» и «светлыми» силами. Достаточно приложить определенную долю фантазии, и все получится. А всякие маги пусть живут своей жизнью… Он попытался представить устремленные на него пронзительные глаза, но они показались далекими и размытыми, а вовсе не пугающими.
   Мысли невольно вернулись к уже написанному началу. …Но как же Вовка рассказал свою историю, если не приезжал ко мне?.. – этот первый же вопрос возвращал страх перед неизвестностью, в которую совсем не хотелось окунаться, и тут, весьма кстати, Алексей резко повернул ход его мысли.
   – Похоже, зря мы сегодня едем, – сказал он, продолжая глядеть в окно, за которым пробегали совершенно безобидные заборчики пионерских лагерей. Что там размещалось в настоящее время неизвестно, но одноэтажные корпуса, расписанные изображениями веселых детей и смешных зверушек, сохранились в довольно приличном состоянии – заметенные снегом под самые окна, они оставляли какое-то сказочное впечатление.
   – Почему зря? – не понял Женя.
   – Оттепель с дождем была, а теперь прихватило. Наст – можем и не пробиться к реке.
   – Это ни есть хорошо, – согласился Миша, – но пробовать надо – уже ж почти приехали.
   За поворотом, прямо посреди поля, выстроилась на обочине колонна из десятка машин, и Миша занял место в хвосте. Водители что-то бурно обсуждали, указывая в сторону соснового бора, начинавшегося метрах в полукилометре от дороги.
   – Пойду, послушаю, – Миша вылез из машины, – идем, Слав.
   – По-моему, пора заворачивать к дому, – бросил им вслед Алексей, устраиваясь поудобнее. Жене не хотелось с ним оставаться, и он предпочел выйти с остальными. По большому счету, ему было все равно, доберутся они до реки или нет.
   – Здорово, мужики! – Слава приветственно вскинул руку, – неужто не проедем?
   – А ты попробуй! Вон, Витек на двух мостах, и то встал. Еле обратно вытолкали.
   Женя подошел к «голове» колонны и увидел широкую, неровную колею. Пушистый снег смешался с толстыми кусками льда, торчащими вертикально, как торосы. Колея уходила в направлении леса метров на тридцать, а за ней начиналась ложбина, блестящая и гладкая, похожая на желоб для бобслея; когда-то она являлась дорогой, но ездили по ней еще до оттепели, и как это не прискорбно, Алексей, пожалуй, был прав.
   Женя подумал, что вернуться домой с литром водки, вареной картошкой и неизменной курицей – это совсем не страшно. Гораздо хуже, что там его ждала ненавистная пачка бумаги и больше ничего, а здесь – легкий прозрачный воздух, запорошенные сосны на белой равнине, за которой скрывалась замерзшая река… Между этими понятиями существовала огромная разница.
   – Может, рискнем? – предложил Миша.
   – Останешься без глушителя, – Слава усмехнулся.
   – Так нам только до леса добраться. Там, я по опыту знаю – и снега меньше, и дорога под горку. Дотолкаем, в случае чего.
   – Трактор бы… – Женя посчитал необходимым внести и свою лепту в решение вопроса.
   – Трактор-то есть. После пурги он всегда нам чистит дорогу, но Вовки, который знает, где тракторист живет, сегодня нету.
   – Я примерно представляю, где это, – Слава воодушевился, – Блин!.. Давайте скинемся по полтиннику с машины, а? Идем, с мужиками потолкуем.
   «Мужики» согласились сразу, и собрав деньги, Слава укатил на «Ниве» вместе с Витьком, а остальные разбрелись по машинам, поглядывая на часы. Отряхнув с ботинок снег, Женя уселся на Славино место.
   – Трактор поехали искать, – он повернулся к Алексею.
   – Это без толку, – тот махнул рукой, и не начавшись, беседа закончилась. Женя вперился взглядом в застывший пейзаж. Мысли о том, какие события могли бы разворачиваться на его фоне, сами лезли в голову, но он упорно гнал их, стараясь сосредоточиться на тракторе; на том, как вытащит свою первую рыбку и какой она будет…
   Через час стало скучно, и все снова собрались вместе, вспоминая свои рыбацкие успехи, однако в новинку эти рассказы были, разве что, Жене, поэтому тема быстро иссякла, уступив место сначала автомобилям, а потом женщинам. Еще через час все снова разбрелись, чтоб перекусить. Счастливые пассажиры открывали припасенную водку, виновато глядя на глотавших слюну водителей. Если б точно знать, что трактор придет, тогда другое дело – тогда можно было б и им «принять для бодрости», ведь до вечера все проветрится…
   «Ауди» и белая «восьмерка» не выдержали первыми. Развернувшись, они медленно, словно нехотя, поползли в направлении города. Миша продолжал покорно сидеть, положив руки на баранку – с трактором или без трактора, но Славу они обязаны дождаться.
   Начинало смеркаться. Поняв, что рыбалка все-таки не состоится, машины одна за другой покидали колонну, и скоро Мишины «Жигули» остались в гордом одиночестве.
   – Может, случилось чего? – Алексей нарушил почти получасовое молчание, – пока светло надо поискать их. Не ночевать же здесь?
   – Поехали, – равнодушно согласился Миша. Казалось, ему было уже абсолютно все равно, куда и зачем ехать. Однако стоило им развернуться, как на дороге появилась белая «Нива».
   – Это они! – Женя вытянул вперед руку.
   – Давно б так, – пробормотал Миша, – а то, как за столом – пока рюмки не поднимешь, последний гость не придет.
   Исходя из того, что никакого трактора на горизонте не было, вопросов о результатах экспедиции не возникало. Миша остановился, ожидая, пока Слава вернется к экипажу, а «Нива», высадив его, развернулась и через минуту скрылась из вида, сделавшись частью снежного ландшафта.
   – Холодно у него там, – Слава залез на заднее сиденье.
   – Где ж вы катались столько времени! – возмутился Миша.
   – Спроси лучше, где мы не катались, – от Славы исходил характерный запах самогона и чувствовалось, что ему гораздо веселее, чем остальным, – Петька, тракторист этот, пьяный в дым, но дал еще несколько адресов. Похоже, мы все деревни в округе объехали, но деньги никому не нужны. Кто пьяный, кто сраный…
   – И что, едем домой? – Миша решил, что рассказы можно слушать и по дороге.
   – Погоди, мужики, – Слава заговорщицки подвинулся к переднему сиденью, – есть идея. Во-первых, завтра с утра дорогу пробьют – это мне конкретно пообещали; а, во-вторых, представляете, какой облом – со всеми харчами, с водкой сейчас заявиться домой! Жены нас не ждут опять же…
   – И что? – перебил Алексей. То ли его задела фраза о женах, то ли он устал сидеть в машине и просто хотелось, чтоб все это поскорее закончилось.
   – Я предлагаю устроить пикник без рыбалки.
   – Где? – не понял Миша.
   – Вон, лагерей-то сколько! Я думаю, сторожа там должны быть. По крайней мере, людей я видел. Авось, приютят на ночь. Представляете, пионерское детство вспомним!.. Костер разведем, песни погорланим!.. – не получив поддержки, он продолжал с гораздо меньшим энтузиазмом, – мужики, ну, чего дома-то делать, раз уж настроились?..
   – Я не против, – первым высказался Женя, которому тоже не хотелось домой.
   – По мне, так можно и остаться, – Миша пожал плечами, – а что? Все у нас с собой, зато завтра будем первыми. У камышей, где окунь хороший всегда стоит, навертим лунок, а то в последнее время, как ни приеду, все там уже занято.
   – Не, мужики, я так не люблю, – Алексей вздохнул, – кончится тем, что придется спать в машине. Лучше я завтра с кем-нибудь приеду – вы мне место забейте. А сейчас подбросьте до автобуса, и поеду я домой.
   – Дело хозяйское, – Миша завел двигатель, – но я считаю, нам главное что? Не рыбы наловить, а от жены смыться, – все дружно рассмеялись.
   Ехали медленно, внимательно осматривая засыпанные снегом домики за низенькими заборами, но лишь к одним из ворот вела аккуратно расчищенная дорога. Над входом возвышалась сваренная из труб арка с названием «Ла…точка» – буква «с» упала и всем понравилось новое смешное название.
   – Вот, – Слава указал в окно, – в «Латочке» я и видел мужика.
   Настроение сразу поднялось – вроде, четыре часа не потеряны впустую, а были даны на раздумья, чтоб, в конце концов, прийти к этой не самой плохой идее.
   – Значит, нам туда дорога; значит, нам туда дорога… – пропел Миша, прибавляя газ. Ему, как и остальным, хотелось поскорее отвезти Алексея, чтоб перейти к заслуженному отдыху, но получилось все не так быстро, как хотелось, и к заветной «Латочке» они подъехали, уже в сумерках. Замка на воротах не было, и сквозь прутья с приваренными к ним металлическими звездами, виднелись следы протектора, сворачивавшие за небольшой домик с единственным освещенным окном.
   – Похоже, охрана тут неплохо живет; на тачках разъезжает… – заметил Слава.
   – …или мы не самые умные, – Миша вылез из машины.
   Створки ворот со скрипом распахнулись, и этого звука оказалось достаточно, чтоб из сторожки появился человек в телогрейке. Когда он спускался с крыльца, стало заметно, что он слегка прихрамывает.
   – Вам чего? – сторож остановился на безопасном расстоянии.
   – Понимаешь, отец, – уважительно обратился Миша, хотя и не мог в полумраке определить возраст хозяина, – у меня тут домик на берегу, но мы не смогли проехать туда. Не приютишь на ночь? Если надо, мы заплатим. А хочешь, стакан нальем.
   – Чего ж не приютить? – сторож закурил. Чувствовалось, что ему приятно быть хозяином, когда все зависит только от его воли, – только, хлопцы, там холодно. Корпуса-то не отапливаются.
   – Не замерзнем, – Миша махнул рукой, – мы ж – рыбаки, да и запас «горючего» изрядный. Нам нужна только крыша, стол, стулья и стаканы.
   – Тогда пошли. Машину оставь здесь – дальше не проедешь.
   – А это? – Миша ткнул в следы колес, исчезавшие за домом.
   – Там уже занято. Хотите, могу лопаты дать и чистите.
   Разбивать корку наста, а потом еще долбить слежавшийся снег в планы не входило, но, на всякий случай, Миша спросил:
   – А тут ее не растащат?
   – Кому она нужна, железяка ваша – тут такие тачки бросают!.. Идемте кто-нибудь со мной.
   Пока Миша со Славой занимались имуществом, Женя поднялся в сторожку. Маленькая комната, освещенная лампочкой без абажура, из-за тепла и потрескивания дров в печи показалась удивительно уютной.
   – Вон посуда, – хозяин указал на полку с «разнокалиберными» тарелками и пирамидами составленных друг в друга стаканов. При этом он обернулся, и Женя увидел, что сторож гораздо моложе, чем показалось на первый взгляд. Обманчивая внешность говорила, скорее, даже не о чрезмерном потреблении спиртного, а о потерянности и жизненной неустроенности, которые всегда старят человека.
   – Одеяла брать будете? – предложил сторож.
   – Зачем? Мы ж не спать приехали.
   – Смотрите, – хозяин пожал плечами, – если надумаете, приходите, но до двенадцати, а то после я кобелей спускаю. Они такие звери – порвут.
   – А закрываете их когда?
   – В шесть. Как встаю, так и закрываю. Я их сам боюсь. Идемте, покажу апартамент.
   После натопленной комнаты на улице показалось совсем холодно. А когда, пройдя по узкой тропинке, все вошли в огромное помещение, где в пионерские времена располагался целый отряд, Женя понял, что зря отказался от одеял.
   – Ничего, надышим, накурим, – весело подмигнул Слава, изучая выцветшую стенгазету отряда «Атланты» за 1986 год.
   – Курите аккуратно – не спалите, – предупредил хозяин.
   – Не спалим, – Миша выставил бутылку, – давай, командир?
   – А то нет? – хозяин потер стынущие руки, – холодновато, конечно, хлопцы, но ничего не поделаешь. Приходите за одеялами, все теплее будет.
   – А есть одеяла? – удивился Слава.
   – Ладно, потом разберемся, – Миша торопливо наполнил стакан до верху и развернул пакет с салом, – бери, командир.
   – Обойдемся, – хозяин поднял стакан и в наступившей тишине было слышно, как водка вливается к нему в горло. Ставя пустой стакан, хозяин лишь поморщился, – спокойной ночи, – уверенной для хромого походкой, он направился к выходу.
   – Круто! – Слава с уважением посмотрел ему вслед, – я, пожалуй, так не смогу.
   – Сейчас проверим, – Миша придирчиво осмотрел закуску, а Женя к тому времени успел подобрать среди сваленных в углу поломанных стульев три наиболее крепких.
   Стол получился не слишком красивым, но, как заметил Слава, «калорийным»; особенно впечатляли шесть бутылок водки, тесной стайкой устроившиеся на полу.
   – Вы как хотите, – Миша с опаской уселся на шаткий стул, – но я целый день слюнки глотаю. Один, самогон в деревне трескал; другой, за обедом приложился для «сугреву», а я, как дурак, за рулем. Давайте начинать, мужики.
   После первых двух тостов всем стало настолько весело, что поклевки и мормышки показались вовсе не тем поводом, ради которого они собрались. Главное, оказывается, отрешиться от всего, что окружало их в обыденной жизни, ведь та же рыбалка являлась ее неотъемлемой, запрограммированной на выходные частью. А сейчас сама обстановка комнаты, напоминавшей детство, и мутные граненые стаканы погружали в другой мир, где они переставали быть инженерами, фрезеровщиками и даже писателями. Впрочем, все это лишь минутная иллюзия, вызванная, то ли ударившим в голову алкоголем, то ли свойственной мужчинам жаждой приключений. Ничего необычного в этом лагере не было, а так хотелось…
   – Жень, ну, расскажи, как ты сподобился книжку написать? – попросил Слава, – ведь всего этого нет. Как можно так правдоподобно придумывать?
   Женя почувствовал, что ради этого момента стоило угробить полгода – наконец хоть кто-то признал, что он не такой, как все! Это ж совсем другое ощущение, нежели сидеть за компьютером равным среди равных!..
   – Я, вообще, не понимаю, как пишут книги… – Миша засунул в рот целое яйцо и несколько секунд жевал; потом с усилием проглотив его, икнул, – вечером домой приходишь, так жена спрашивает, что нового. Вроде, и день прошел, и что-то делал, с кем-то общался, а как рассказать, не знаешь…
   – Ну, рассказать-то можно, тем более, о себе. А тут придумать!.. – Слава многозначительно поднял палец, – да все так складно!.. Вот, Женька, скажи, откуда у тебя эти фантазии?
   – Мне их диктуют! Оно происходит помимо меня, и я ничего не могу с этим поделать. Я обречен писать, иначе сойду с ума!.. – торжественно провозгласил он чужую высокопарную тираду, вычитанную в какой-то газете. Правда, он планировал использовать ее, например, в интервью, но, что делать, если кроме подвыпивших друзей, никто не интересуется его творчеством?.. К тому же, две пустые бутылки, уже стоявшие у двери (вроде, в очередь на выход), располагали к философии.
   Собеседники замолчали, перестав жевать, а Женя закурил, довольный произведенным эффектом. В самом деле, не станет же он рассказывать, как по ночам вымучивает из себя «картинку», потом придумывает к ней текст, постоянно оглядываясь на воображаемого читателя, и как только на его ненавистном лице возникает скучающая мина, срочно наворачивает новый виток приключений. Подобный труд сродни ремесленнику, а не творцу.