Страница:
Сергей Дубянский
Госпожа Клио
Восход
Женя отошел от окна. Вид засыпанного снегом пустого двора привлекал его гораздо меньше, чем оригинальный натюрморт, украшавший письменный стол. Он оставался неизменным уже несколько дней, за исключением бутылки, которая успела поменяться целых три раза. Сейчас достойное место в антураже занимала водка «Гжелка» – ее голубая этикетка приятно гармонировала с цветом обложек пяти абсолютно одинаковых книг, разложенных тут же веером. Со всех них смотрело злобное женское лицо, над которым растянутыми, как потеки на стекле, буквами значилось «Под знаком черной луны» и имя автора «Евгений Прохоров».
А ведь он и есть, Евгений Прохоров! Как долго он ждал этого момента!.. Наверное, в сотый раз Женя перевернул обложку, разглядывая собственную улыбающуюся физиономию. Конечно, здесь он немного моложе и волосы подлиннее, чем сейчас, но не узнать его просто невозможно. Вздохнул и перевел взгляд на противно молчавший все эти дни телефон.
Вернее, не так. Не то, чтобы телефон умер окончательно. Звонили приятели, приглашавшие в выходные на рыбалку; звонила Таня (Женя уже привык, что в конце квартала, а, тем более, года, она лишь звонит – похоже, у бухгалтеров такой жизненный график). Но это были не те звонки, которых он ждал.
…Неужто никому не интересно?.. – Женя перелистал страницы, вспоминая эпизоды, выписанные с такой любовью, что казалось, будто он пережил их лично, – нет, но чтоб сказать «неинтересно», ее надо, как минимум, прочитать. Значит, правильнее сказать – это никому не нужно. Странно, ведь другие книги покупают, а мою?.. Честное слово, она ничем не хуже… – наполнил рюмку и оценив, что в бутылке осталось еще почти половина, успокоился, – значит, до вечера хватит…
Он не хотел напиваться, а лишь притуплял трагическую, как ему казалось, остроту восприятия ситуации. Все дни в голове кружился легкий туман, который спасал от желания смахнуть на пол результаты полугодовых трудов и забыть о них навсегда. Если это никому не нужно, то зачем тратить время, не спать ночами, забивать голову созданием каких-то чужих судеб, когда можно, спокойно отсидев день в офисе, вечером сходить с Татьяной в кафе, а в выходные махнуть куда-нибудь …например, на ту же рыбалку – выпить водки на природе. Да-да! Выпить водки – это правильно!.. – Женя небрежно выплеснул содержимое рюмки в рот. За время неторопливого, ненавязчивого питья вкус перестал восприниматься, и водку уже не требовалось не только закусывать, но даже занюхивать. Достав сигарету, вернулся к окну, – отпуск проходит дурацкой промозглой зимой…
Он специально подгадал его к выходу книги, думая, что свободное время может потребоваться для каких-то встреч, обсуждений (он умышленно избегал ласкающего слух слова «презентация», но чем черт не шутит?..), а в результате получалось так, как получалось. Уж лучше б сидеть на работе и ни о чем таком не думать. Ну, вышла книжка, и вышла. И пусть о ней никто не знает – потешил свое самолюбие и ладно.
…В конце концов не сожгут же весь тираж только потому, что она сейчас никому не нужна? Небось, рассуют по библиотекам, в качестве благотворительной акции, а потом, лет через сто, когда меня уже не будет, она станет библиографической редкостью и потомки станут гоняться за ней, как за памятником литературы начала двадцать первого века. За это стоит выпить, – Женя оглянулся на бутылку, но решил, что тогда водка кончится еще до вечера и снова придется одеваться и бежать в магазин, а выходить на улицу совершенно не хотелось. Поэтому он только вздохнул, глядя на белый бесчувственный снег, – а ведь в издательстве рукопись сразу понравилась… ну, правильно, они ведь прочитали ее. Блин!.. Тупые люди, я ж всем объяснил, где она продается!..
В это время тоненько тренькнул телефон. Женя даже вздрогнул от неожиданности. …Надо жить нормально, – подумал он, – если это опять Славка, то поеду с ними на рыбалку, хотя и ни хрена не понимаю в тех мормышках. Клянусь, даже ни слова больше не скажу о книге! Не хотят – не надо!.. Насильно мил не будешь. И вообще, надо завязывать с этим писательством…
Телефон продолжал дребезжать, и Женя взял трубку.
– Это квартира Прохоровых? – спросил мужской голос, – Евгения я могу услышать?
– Это я, – Женя пытался опознать голос, но тот казался абсолютно незнакомым.
– Женек, привет, – голос сделался веселым, но не более узнаваемым, – родной вуз вспомни. Это Царев. Помнишь такого?
– Вовка!.. – Женя одновременно обрадовался и удивился.
В институте они дружили, но после окончания Володя Царев уехал домой, и хотя между городами было всего километров двести, связь оборвалась. Иногда у Жени возникала мысль сгонять к другу, но лень сразу же выдвигала массу «неразрешимых» проблем – это ж надо ехать, искать; а вдруг он уже не живет по старому адресу… в общем, одна морока.
– Ты откуда? – спросил Женя.
– Отсюда. Я уже давно у вас тут обретаюсь.
– А чего не звонил?
– Да, как-то так… – (видимо, лень присуща всем людям), – а тут зашел в магазин, увидел книжку; открыл картинку – вылитый ты. Купил; прочитал – дай, думаю, звякну.
– Ты, правда, прочитал?!.. – Женя искренне обрадовался. Ему как-то не приходило в голову, что потенциальные покупатели могут принадлежать не только к числу оповещенных им знакомых, – и как тебе?
– Нормально. Кроме… скажи, это ты все сам придумал?
– Конечно, сам, – Женя даже обиделся, – кто ж за меня придумывать будет?
– Нет, я не говорю, что ты украл сюжет, – Володя засмеялся, – просто там есть отдельные сцены – ну, такие надуманные. Например, шабаш ведьм. На мой взгляд, очень ненатурально.
– Слушай, Вов, приезжай. Посидим, по рюмке выпьем, – Жене было совершенно не важно, что кто-то там думает о конкретных сценах – главное, Вовка, по собственной инициативе, прочел книгу, и она ему понравилась!
– Ты живешь там же? Хотя… – Володя снова засмеялся, – мог бы и догадаться – если телефон остался, то и адрес тоже. У тебя жена есть? Я к тому, конфеты прихватить?
– Нету. Мы все больше «гражданскими браками» перебиваемся – живем нерегулярно, но с удовольствием.
– Это правильно. Ладно, через часок буду.
Женя положил трубку и в радостном волнении оглядел комнату. Быстро убрал со стола книги, недопитую бутылку, а то как-то слишком некрасиво все выглядело. …А чем мы богаты? – заглянул в холодильник, и увидел колбасу, которую уже не решался есть; два яйца; в морозилке – сиротливый кулек пельменей, – не густо, зато времени еще навалом… Быстро оделся и пулей вылетел на улицу. Настроение сразу изменилось – это ж не то, что тупо выпивать по рюмке в час и тащиться от собственной гениальности!..
Стол получился вполне приличным, а запах копченой курицы даже наполнил квартиру вкусным уютом. Женя поправил кусочки сыра, выравнивая круг на большом белом блюде, воткнул ложки в готовые, магазинные салаты, но потом вынул их (ложки казались слишком громоздкими в крошечных прозрачных мисочках). Нетерпеливо прошелся по комнате. …Через час. Час уже прошел. Интересно, что ему не понравилось в сцене шабаша? «Ненатурально…» Подумаешь, специалист в мистике. А кто знает, как оно бывает на самом деле? Вроде, кто-то видел этот самый шабаш… Радость от появления первого настоящего читателя уютно устроилась в отведенном ей месте, и на первый план вышли авторские чувства, готовые ревностно защищать каждую строчку своего произведения.
Звонок в дверь застал Женю с книгой в руках. Он с удовольствием перечитывал, как Нина, принимая посвящение в ведьмы, отдавалась огромному черному козлу. …И что здесь может не нравиться?.. – положив книгу, он направился к двери.
Володя практически не изменился, только в волосы прокрались редкие седые волоски (впрочем, непредвзятому взгляду они были почти незаметны). В руках он держал пакет и когда Женя попытался сомкнуть объятия, отвел руку в сторону.
– Осторожно, там бесценная жидкость.
– Господи, да у меня ж все есть!
– Водки много не бывает.
В пакете мелодично звякнуло. На секунду почудилось, что годы никуда не ушли, что завтра их снова ждет семинар и пара лекций, с которых можно безболезненно сбежать…
Володя остановился, оглядывая квартиру.
– Да, как в старые добрые времена… Родители-то живы? Помню, как Петр Васильевич все внушал нам, что курение – вред.
– К сожалению, нет, – Женя вздохнул, – совершенно нелепая смерть. На машине возвращались с дачи и фура вылетела на встречную – водила уснул за рулем. Но это уже давно было, так что… не разувайся – тут не убрано, а гостевых тапочек у меня нет.
– Как скажешь. Кстати, «нелепая смерть» – выражение недопустимое для писателя-мистика. Он должен знать, что ничего нелепого в жизни не бывает. Все имеет первооснову. Разве нет?
Они уже стояли на кухне, и Женя поправил тарелку.
– Вообще-то, я не копал так глубоко – просто воображение разыгралось. Ты ж помнишь, я еще в институте пытался писать.
– Конечно, помню. Особенно про колхоз у тебя здорово получалось – как мы с тобой за самогоном ходили.
– Так ведь прочувствовано на собственной шкуре!.. – Женя засмеялся, – давай, присаживайся.
Володя выставил на стол еще две бутылки водки, извлек кусок неестественно розовой ветчины, которую сам Женя покупать побоялся, предпочтя курицу.
– Так лучше, да? – Володя подмигнул хозяину.
Несмотря на кажущуюся легкость общения, Женя чувствовал себя не совсем уютно. Наверное, так всегда бывает после длительной разлуки – зрение упорно настаивает, что перед тобой хорошо знакомый человек, а сознание подсказывает, что он уже совсем другой, и разговаривать с ним надо не так, как раньше.
– Какой-то ты, прям, не родной, – перегнувшись через стол, Володя слегка стукнул Женю по плечу, – прошло-то всего шесть лет! Для истории – не срок. Давай, за встречу, и расскажешь, как нормальный грамотный программист докатился до мистики.
– Я ж говорю, полет фантазии, – Женя наполнил рюмки, – реализм писать скучно… да и от бытовухи, по-моему, всех уже тошнит; Детективы?.. Стать одним из тысяч подражателей Донцовой? Или фэнтези?.. Ну, не наш – не русский это жанр…
– Все я понимаю, – перебил Володя, – но почему мистика-то? Это ведь очень специфическая штука – ее нельзя писать на пустом месте, не чувствуя определенного духовного влечения. К тому же она затягивает – черти по ночам мерещиться начинают. Это надо четко осознавать и быть готовым… ну, поехали.
Женя проглотил водку, не закусывая, и пока Володя жевал, решил пояснить:
– С чертями, тьфу-тьфу-тьфу, нормально – пока не посещали. И ощущений, собственно, никаких – я ж все это просто придумал. Могу придумать что-нибудь другое.
– Вот, – Володя погрозил обглоданной куриной косточкой, – именно, поэтому сталевары не читают книг про сталеваров, а летчики про летчиков. Писатели ведь все придумывают. Им не хватает правды жизни. Неужели ты думаешь, что нормальная женщина, как бы она ни желала стать ведьмой, полезет целовать задницу вонючего козла и не сблюет при этом? А половой акт?.. Ты пытался представить его в натуре?
– Но так говорят в народе, – Женя, вновь наполнявший рюмки, удивленно уставился на Володю, – что я могу добавить? Вроде, кто-то знает, как оно происходит в реальности.
– Выпьем и я тебе расскажу, как что происходит, – Володя резко опрокинул рюмку и метнул в рот кружочек колбасы.
– Ты стал сатанистом?!..
– Боже упаси! По крайней мере, мне так не кажется, – достал сигарету, Володя закурил. Взгляд его сделался таким тяжелым, что у Жени возникло мимолетное желание крикнуть: – Не надо! Я ничего не хочу знать! Но неизвестный науке вирус, занесенный в человеческий организм змеем-искусителем вместе с пресловутым райским яблоком, прищемил ему язык, заставляя молчать.
– Как говорили сведущие люди, я не должен никому этого рассказывать, но с тех пор прошло больше двух лет; к тому же я исполнил весь ритуал с луковицами, так что думаю, ничего страшного не случится. А тебе, как писателю занимающемуся подобной тематикой, просто необходимо знать! – Володино лицо было слишком серьезным, чтоб Женя рассмеялся при упоминании «ритуала с луковицами», хотя это и напомнило заметку из местной «желтой» газетки.
…Во что бы люди ни верили, – решил он, – это сидит внутри них, как некий стимул к действию или, наоборот, ограничитель – но в реальности-то ничего нет! Это лишь оправдание собственных поступков, исторически пришедшее к общему знаменателю в виде определенной религии, и распространившееся по всей земле…
– Давай выпьем, – Володя выразительно посмотрел на пустую рюмку, – а то посуда у тебя мелковата.
– Не, если не хочешь, не рассказывай. Я ж не заставляю…
– Нет, я расскажу! Сначала я боялся, а теперь, когда все успокоилось, хочу поделиться своей историей, но писать, как ты, к сожалению, не умею. Может, это станет сюжетом твоего нового романа, – он снова выпил, снова закурил, а Женя смотрел на свою полную рюмку и думал, что лучше ее пропустить. Многодневное «снятие стресса» может проявить себя очень быстро, а мысль о новом романе показалась заманчивой. И начало практически готово – встречаются два старых друга…
– Так что с тобой приключилось? – спросил он.
– Если помнишь, в институте я занимался водным туризмом.
– Конечно, помню. У вас еще руководителем был этот… с кафедры математики… Родин; имени не помню.
– Владимир Иванович. Но это, не суть важно. Так вот, после института я не бросил это занятие. Нашел малого – мы с ним еще в Адыгее, по Белой на рафте ходили. Тяжелая река – там даже чемпионат Европы проводился, а это кое-что значит… ладно, не в чемпионате суть… короче, каждое лето мы ухитрялись выкраивать по четыре-пять дней и уходили, как правило, двумя лодками. Конечно, категории речек не те, что раньше, но и мы уже не те – у Кости колено давало знать после оверкиля… с другой стороны, мы ж не соревноваться, а отдыхать ходили – с природой пообщаться, от города отдохнуть.
Открывали мы сезон на Первое мая – там, по определению, не меньше четырех выходных получается. Ходили, в основном, по округе – на поездах кататься-то времени нету; и однажды наткнулись на изумительную речку. Леса там заповедные; деревни встречаешь раз в сутки; рыбы, хоть руками лови. Сама речка узкая, но очень глубокая и течение совершенно бешеное – сразу и не подумаешь, что по равнине течет; только порогов не хватает, зато вместо них лесные завалы. Приходится лодки несколько километров берегом обносить – тоже скажу, подготовка требуется… но суть опять же не в том, – Володя переместил взгляд в темный угол за холодильником, – двадцать девятого апреля вышли мы двумя «двойками» – я с Анютой и Костя с Иришкой. Прикинули – за пять дней должны уложиться, а обратно уже на автобусе. Погода шикарная; солнышко, безветрие. Вода, правда, ледяная, но она и летом не прогревается – сплошные родники, а тут же конец апреля, сам понимаешь.
Первый день отработали. Устроились на ночевку. Рыбы наловили. Костя гитару достал. Короче, все, как положено. Утром встали и дальше. Когда совсем рассвело, зашли мы в «протоки». Знаешь, это надо видеть. Ширина метра два, не больше. Весло невозможно развернуть поперек, а по сторонам камыши метра в два с половиной; причем, это не берег – они в воде стоят. И ты в этом коридоре! Течение так несет, что стебли сливаются в желтую стену. Управлять почти невозможно. А русло к тому же петляет, как хочет. Чистый слалом!.. Носом ткнешься в камыш, байду тут же разворачивает; одно неверное движение, перевернешься, а берега-то нет! Ну, схватишься за камышину, а вторая лодка не остановится, чтоб подобрать тебя – это технически невыполнимо. Переохлаждение и все – труба тебе!.. К тому же, рукава еще и между собой соединяются – по несколько раз мимо одного и того же места проносишься, и на новый круг, пока не найдешь нужное русло. Страшное место. Лабиринт Минотавра какой-то…
Так вот, полдня нас там водило, но все-таки нашли мы выход. Когда выскочили на чистую воду, чувствуем, руки трясутся, сил никаких, у Кости колено заныло. Короче, решили, что дальше сегодня не пойдем. Пристали, вылезли и попадали на траву. Не поверишь, палатку ставить начали через час. Потом девчонки спать завалились, Костя остался рыбу ловить, а я пошел за дровами.
Вокруг дубы, чуть не в два обхвата, а дров нет – вроде, кто прибирает в лесу. А шел я берегом, чтоб не заблудиться. Довольно далеко ушел и вдруг слышу голоса. Думаю, неужто, кроме нас, есть еще такие же идиоты?.. А река там вправо забирает. Обогнул мысок и глазам не верю. Такой красоты я в жизни не видел, хоть, и на Алтае бывал, и в Тянь-Шане – посреди реки остров. От него до берега метра два, а сам он метров пятьдесят квадратных, не больше, и весь алый. Я сначала не понял, а потом присмотрелся – от кромки воды по всей поверхности – тюльпаны. Знаешь, маленькие такие, полевые. Цвет у них темный, как запекшаяся кровь. Я так обалдел, что сначала и не увидел всего остального. А на острове люди. Парни, девки прыгают, типа, пляшут. Хотел я крикнуть, а потом смотрю, прыгают они вокруг плоского черного камня, и еще чуть дальше крест стоит, только криво как-то, и врыт вверх ногами. Ну, думаю, попали. Не иначе, сатанисты. Пора, думаю, ноги делать. А тут мысль – как же мы пойдем мимо острова? Может, не на один день оргия у них? Нас-то, мужиков, двое, а их человек десять, да еще девок куча. Сейчас, думаю, обколются, так им море по колено – и лодки утопят, и нас поубивают. А там никто не найдет – в камышах бросят, и с концами.
Потом успокоился – думаю, если сегодня все равно никуда не пойдем, можно лодки разобрать, перенести по берегу и поставить новый лагерь ниже по течению. К обносам-то нам не привыкать. Мысль работает, а ноги, чувствую, не идут – как в землю вросли. Сатанисты, тем временем, к камню подходят, лижут его и что-то шепчут – типа молитвы, наверное. Рядом ящик с водкой стоит… а, может, и не с водкой, но каждый наливает и, типа, причащается – глушат, не закусывая, полными стаканами!..
Смотрю, все уже обамбученные, и тут одна девица сбрасывает купальник… девка красива, между прочим!.. Подходит к камню, упирается в него руками… короче, в «позу» становится. Тут и остальные начинают тряпки сбрасывать; хохочут, кричат что-то. Я слова пытаюсь разобрать, но они будто на другом языке разговаривают. И тут началось!.. Сначала человек пять «поимели» девицу у камня, потом на остальных переключились. Прямо в тюльпанах. Все катаются, грязные; стонут, воют… Я такого даже у Тинто Брасса не видел. Но самое удивительное, от этой вакханалии, вроде, сама атмосфера изменилась – какая-то наэлектризованная стала, и на небе облако возникло. Прямо над островом. Сначала серое, а потом все темнее, и сразу стало смеркаться. Такой, вот, локальный вечер.
А наэлектризованность расползается… я не могу описать, откуда что пришло, но вдруг такая резкая головная боль!.. Аж мозги плавятся! В глазах резь; все сливается в одно кровавое пятно, и тут я, похоже, потерял сознание… хотя нет, звуки еще помню. Вроде, младенец кричал – страшно так, надрывно… а, может, и не было младенца… Но главное – никаких козлов! Если дьявол там и присутствовал, то в образе той самой тучи, распространявшей ужасную энергетику, понятно?
– А дальше что?.. – Женю настолько захватил рассказ, казалось бы не содержавший ничего сверхнового, что заниматься его анализом совершенно не хотелось.
– Дальше?.. – Володя несколько раз моргнул, возвращаясь к действительности. Азартный блеск в его глазах погас, – дальше меня разбудил Костя, который, не дождавшись, пошел на поиски. Я первым делом глянул на остров, а там, кроме тюльпанов, ничего нет – даже камень исчез.
– И все? – спросил Женя разочарованно.
– Если б!.. – Володя недобро усмехнулся, – это только прелюдия. Посчитали – пролежал я три часа. Костя за это время, и рыбы наловил, и костер развел. Дров вокруг оказалось навалом – как я их не видел, сам не пойму. Может, кому-то так надо было…
– А на острове?..
– На острове, я ж говорю, уже ничего не было.
– Слушай, может, тебе все привиделось? Ну, галлюцинация или мираж какой?
– Может, и галлюцинация, только когда ночью с Анютой в спальник залезли, чувствую, что даже трогать ее неприятно – тело какое-то чужое, а это ж любовь моя была еще со школы! Я после сессии больше к ней ездил, чем к родителям. Мы тогда уже жили с ней, а тут в одно мгновение, как отрезало – не хочу и все!
Короче, уснул я, а ночью снится мне сон. Типа, сижу я на берегу речки – не этой, а какой-то тихой такой. Вода гладкая, прозрачная, аж светится, и течения совсем нет. Вдруг из глубины выныривает русалка – точь-в-точь, та девица, которая оргию на острове начинала. Подплывает ко мне и манит за собой. Взгляд у нее такой ласковый, что… как тебе сказать… сам понимать должен, когда красивая женщина так манит, каким бы образцовым ты ни был, устоять невозможно. Хочешь, говорит, посмотреть, как я живу? Тут надо дураком быть, чтоб отказаться. Я ныряю, и такая красота мне открылась!.. На дне водоросли колышутся, рыбы стайками носятся, а сама вода изумрудная, как в бассейне. Русалка берет меня за руку и тащит вниз. Это мне только казалось, что дно близко, а на самом деле мы все плывем и плывем, а оно не приближается. И тут вижу под нами клубится что-то мягкое – захотелось немедленно окунуться в него (оно ассоциировалось у меня с взбитой периной). В это время чувствую, что кто-то меня будит – знаешь, «пограничное» состояние, когда уже, вроде, проснулся, но ощущаешь себя еще во сне. Русалка, видно, поняла, что я ухожу, снимает с пальца перстень с зеленым камнем и сует мне. Мы, говорит, еще встретимся и отпускает руку. В этот момент я окончательно проснулся. Оказывается, уже наступило утро, и Костя решил, что пора наверстывать потерянное за вчерашний день. Кто б знал, как я ненавидел его!.. Да и не только его – вообще, весь мир! На Анюту наорал ни за что… ладно, не в этом суть. Собрались мы; тронулись; обогнули остров… прикинь, я специально смотрел – тюльпаны стояли, как солдатики. Вроде, не мял их никто и никакого камня с крестом там не было.
Днем остановились, пообедали и дальше пошли. А как чуть темнеть стало, Анюта и говорит – что-то, мол, в лодке хлюпает. Смотрю, и правда, вода. Я решил, что с весел натекает; мы ж без «фартуков» идем – не горный поток все же. Но воды-то все больше. А у берега, как назло, одни коряги и топляки – не пристанешь. Короче, пока мы суетились, байда пошла ко дну вместе со всем нашим добром. Вода, блин, ледяная – мгновенно тело парализовало. Так-то я плаваю, как рыба, сам знаешь, а здесь чувствую, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Ушел с головой и вижу, русалка моя к ногам прицепилась – на дно тянет. Так страшно стало, ведь это уже не сон. И лицо у нее совсем не доброе – красивое, но недоброе. Это буквально секунды продолжалось – потом Костя меня вытащил. Анюта сама вылезла – за ствол ухватилась. Там же главное, чтоб течением не унесло.
Ну, пристали мы метров через сто. Костя достал свой спальник, налил нам с Анютой по стакану водки, раздел и затолкал в мешок. Пригрелись мы и тут же вырубились, а он стал нырять, чтоб байду вытащить. Не знаю уж, как им с Иришкой это удалось, но достали – так, по правому борту пробоина, сантиметров двадцать. Резина, как ножом, прорезана – хотя, скорее всего, на сучок напоролись.
Вулканизатора нет. Ну, типа, заклеили, но вода все равно сочится. На следующий день кое-как доплыли до ближайшей деревни и поняли, что идти дальше просто опасно. Стали, значит, лодки разбирать, и в носу нашей, куда даже рукой не долезешь, нахожу перстень, который русалка мне во сне дарила. Прикинь мое состояние!.. Я дар речи потерял. Анюта привязалась, откуда, да чей, а что я скажу? Говорю, не знаю. Тогда, просит, подари – перстень-то, правда, красивый. Я и говорю, возьми. Она пытается надеть, а он будто сжимается и налезать не хочет. Короче, так у меня перстень и остался.
Поймали ЗИЛок, чтоб до трассы добраться. Километров десять проехали – машина сворачивает в кювет и опрокидывается. Неспешно так – как в замедленном кино. Анюта успела первой выпрыгнуть; Костя с Иришкой следом, а меня, вроде, сила какая держит – руки не могу от борта оторвать. Костя орет – прыгай! А я не могу. Так и скатился вместе с машиной. Потерял сознание. В себя пришел уже в больнице. Сломаны ребра, рука, сотрясение мозга – если б не ребята, точно, помер бы.
Привезли меня в город. Месяца два валялся и постоянно думал, что же все это могло означать? Так и не придумал. А перстень остался. Прикинь, и не потерялся при всех этих передрягах!..
– Он у тебя цел?!.. – воскликнул Женя.
– Нет. Ты дальше слушай. В общем, то ли сознание у меня сильно стряхнулось, то ли еще какая причина, но как только вышел из больницы, решил я к «бабке» сходить, чтоб она растолковала мне, что к чему. Нашел по объявлению. Сейчас, знаешь, много этих, которые, и «снимают», и тут же «портят». А «бабка» как шарахнется от меня и давай креститься! Езжай, говорит, срочно, и адрес сует. Я человек неверующий, но тут струхнул порядком – я ведь ей даже рассказать ничего не успел, а тут такая реакция!.. А адрес-то ваш – я ноги в руки, и сюда. Город, благо, знаю – нашел того мужика, чей адрес она дала. Мужик довольно молодой, лет сорок. На «Вольво» ездит. Принял меня спокойно, выслушал и говорит, что попал я на шабаш. Оказывается, нечисть тоже Первое мая празднует, только называется оно у них Бельтайн – это ночь с тридцатого апреля на первое мая. То есть фактически, я лишь конец захватил – так сказать, культурную программу, а основное представление, похоже, ночью прошло… но козла все равно там не было!..
А ведь он и есть, Евгений Прохоров! Как долго он ждал этого момента!.. Наверное, в сотый раз Женя перевернул обложку, разглядывая собственную улыбающуюся физиономию. Конечно, здесь он немного моложе и волосы подлиннее, чем сейчас, но не узнать его просто невозможно. Вздохнул и перевел взгляд на противно молчавший все эти дни телефон.
Вернее, не так. Не то, чтобы телефон умер окончательно. Звонили приятели, приглашавшие в выходные на рыбалку; звонила Таня (Женя уже привык, что в конце квартала, а, тем более, года, она лишь звонит – похоже, у бухгалтеров такой жизненный график). Но это были не те звонки, которых он ждал.
…Неужто никому не интересно?.. – Женя перелистал страницы, вспоминая эпизоды, выписанные с такой любовью, что казалось, будто он пережил их лично, – нет, но чтоб сказать «неинтересно», ее надо, как минимум, прочитать. Значит, правильнее сказать – это никому не нужно. Странно, ведь другие книги покупают, а мою?.. Честное слово, она ничем не хуже… – наполнил рюмку и оценив, что в бутылке осталось еще почти половина, успокоился, – значит, до вечера хватит…
Он не хотел напиваться, а лишь притуплял трагическую, как ему казалось, остроту восприятия ситуации. Все дни в голове кружился легкий туман, который спасал от желания смахнуть на пол результаты полугодовых трудов и забыть о них навсегда. Если это никому не нужно, то зачем тратить время, не спать ночами, забивать голову созданием каких-то чужих судеб, когда можно, спокойно отсидев день в офисе, вечером сходить с Татьяной в кафе, а в выходные махнуть куда-нибудь …например, на ту же рыбалку – выпить водки на природе. Да-да! Выпить водки – это правильно!.. – Женя небрежно выплеснул содержимое рюмки в рот. За время неторопливого, ненавязчивого питья вкус перестал восприниматься, и водку уже не требовалось не только закусывать, но даже занюхивать. Достав сигарету, вернулся к окну, – отпуск проходит дурацкой промозглой зимой…
Он специально подгадал его к выходу книги, думая, что свободное время может потребоваться для каких-то встреч, обсуждений (он умышленно избегал ласкающего слух слова «презентация», но чем черт не шутит?..), а в результате получалось так, как получалось. Уж лучше б сидеть на работе и ни о чем таком не думать. Ну, вышла книжка, и вышла. И пусть о ней никто не знает – потешил свое самолюбие и ладно.
…В конце концов не сожгут же весь тираж только потому, что она сейчас никому не нужна? Небось, рассуют по библиотекам, в качестве благотворительной акции, а потом, лет через сто, когда меня уже не будет, она станет библиографической редкостью и потомки станут гоняться за ней, как за памятником литературы начала двадцать первого века. За это стоит выпить, – Женя оглянулся на бутылку, но решил, что тогда водка кончится еще до вечера и снова придется одеваться и бежать в магазин, а выходить на улицу совершенно не хотелось. Поэтому он только вздохнул, глядя на белый бесчувственный снег, – а ведь в издательстве рукопись сразу понравилась… ну, правильно, они ведь прочитали ее. Блин!.. Тупые люди, я ж всем объяснил, где она продается!..
В это время тоненько тренькнул телефон. Женя даже вздрогнул от неожиданности. …Надо жить нормально, – подумал он, – если это опять Славка, то поеду с ними на рыбалку, хотя и ни хрена не понимаю в тех мормышках. Клянусь, даже ни слова больше не скажу о книге! Не хотят – не надо!.. Насильно мил не будешь. И вообще, надо завязывать с этим писательством…
Телефон продолжал дребезжать, и Женя взял трубку.
– Это квартира Прохоровых? – спросил мужской голос, – Евгения я могу услышать?
– Это я, – Женя пытался опознать голос, но тот казался абсолютно незнакомым.
– Женек, привет, – голос сделался веселым, но не более узнаваемым, – родной вуз вспомни. Это Царев. Помнишь такого?
– Вовка!.. – Женя одновременно обрадовался и удивился.
В институте они дружили, но после окончания Володя Царев уехал домой, и хотя между городами было всего километров двести, связь оборвалась. Иногда у Жени возникала мысль сгонять к другу, но лень сразу же выдвигала массу «неразрешимых» проблем – это ж надо ехать, искать; а вдруг он уже не живет по старому адресу… в общем, одна морока.
– Ты откуда? – спросил Женя.
– Отсюда. Я уже давно у вас тут обретаюсь.
– А чего не звонил?
– Да, как-то так… – (видимо, лень присуща всем людям), – а тут зашел в магазин, увидел книжку; открыл картинку – вылитый ты. Купил; прочитал – дай, думаю, звякну.
– Ты, правда, прочитал?!.. – Женя искренне обрадовался. Ему как-то не приходило в голову, что потенциальные покупатели могут принадлежать не только к числу оповещенных им знакомых, – и как тебе?
– Нормально. Кроме… скажи, это ты все сам придумал?
– Конечно, сам, – Женя даже обиделся, – кто ж за меня придумывать будет?
– Нет, я не говорю, что ты украл сюжет, – Володя засмеялся, – просто там есть отдельные сцены – ну, такие надуманные. Например, шабаш ведьм. На мой взгляд, очень ненатурально.
– Слушай, Вов, приезжай. Посидим, по рюмке выпьем, – Жене было совершенно не важно, что кто-то там думает о конкретных сценах – главное, Вовка, по собственной инициативе, прочел книгу, и она ему понравилась!
– Ты живешь там же? Хотя… – Володя снова засмеялся, – мог бы и догадаться – если телефон остался, то и адрес тоже. У тебя жена есть? Я к тому, конфеты прихватить?
– Нету. Мы все больше «гражданскими браками» перебиваемся – живем нерегулярно, но с удовольствием.
– Это правильно. Ладно, через часок буду.
Женя положил трубку и в радостном волнении оглядел комнату. Быстро убрал со стола книги, недопитую бутылку, а то как-то слишком некрасиво все выглядело. …А чем мы богаты? – заглянул в холодильник, и увидел колбасу, которую уже не решался есть; два яйца; в морозилке – сиротливый кулек пельменей, – не густо, зато времени еще навалом… Быстро оделся и пулей вылетел на улицу. Настроение сразу изменилось – это ж не то, что тупо выпивать по рюмке в час и тащиться от собственной гениальности!..
Стол получился вполне приличным, а запах копченой курицы даже наполнил квартиру вкусным уютом. Женя поправил кусочки сыра, выравнивая круг на большом белом блюде, воткнул ложки в готовые, магазинные салаты, но потом вынул их (ложки казались слишком громоздкими в крошечных прозрачных мисочках). Нетерпеливо прошелся по комнате. …Через час. Час уже прошел. Интересно, что ему не понравилось в сцене шабаша? «Ненатурально…» Подумаешь, специалист в мистике. А кто знает, как оно бывает на самом деле? Вроде, кто-то видел этот самый шабаш… Радость от появления первого настоящего читателя уютно устроилась в отведенном ей месте, и на первый план вышли авторские чувства, готовые ревностно защищать каждую строчку своего произведения.
Звонок в дверь застал Женю с книгой в руках. Он с удовольствием перечитывал, как Нина, принимая посвящение в ведьмы, отдавалась огромному черному козлу. …И что здесь может не нравиться?.. – положив книгу, он направился к двери.
Володя практически не изменился, только в волосы прокрались редкие седые волоски (впрочем, непредвзятому взгляду они были почти незаметны). В руках он держал пакет и когда Женя попытался сомкнуть объятия, отвел руку в сторону.
– Осторожно, там бесценная жидкость.
– Господи, да у меня ж все есть!
– Водки много не бывает.
В пакете мелодично звякнуло. На секунду почудилось, что годы никуда не ушли, что завтра их снова ждет семинар и пара лекций, с которых можно безболезненно сбежать…
Володя остановился, оглядывая квартиру.
– Да, как в старые добрые времена… Родители-то живы? Помню, как Петр Васильевич все внушал нам, что курение – вред.
– К сожалению, нет, – Женя вздохнул, – совершенно нелепая смерть. На машине возвращались с дачи и фура вылетела на встречную – водила уснул за рулем. Но это уже давно было, так что… не разувайся – тут не убрано, а гостевых тапочек у меня нет.
– Как скажешь. Кстати, «нелепая смерть» – выражение недопустимое для писателя-мистика. Он должен знать, что ничего нелепого в жизни не бывает. Все имеет первооснову. Разве нет?
Они уже стояли на кухне, и Женя поправил тарелку.
– Вообще-то, я не копал так глубоко – просто воображение разыгралось. Ты ж помнишь, я еще в институте пытался писать.
– Конечно, помню. Особенно про колхоз у тебя здорово получалось – как мы с тобой за самогоном ходили.
– Так ведь прочувствовано на собственной шкуре!.. – Женя засмеялся, – давай, присаживайся.
Володя выставил на стол еще две бутылки водки, извлек кусок неестественно розовой ветчины, которую сам Женя покупать побоялся, предпочтя курицу.
– Так лучше, да? – Володя подмигнул хозяину.
Несмотря на кажущуюся легкость общения, Женя чувствовал себя не совсем уютно. Наверное, так всегда бывает после длительной разлуки – зрение упорно настаивает, что перед тобой хорошо знакомый человек, а сознание подсказывает, что он уже совсем другой, и разговаривать с ним надо не так, как раньше.
– Какой-то ты, прям, не родной, – перегнувшись через стол, Володя слегка стукнул Женю по плечу, – прошло-то всего шесть лет! Для истории – не срок. Давай, за встречу, и расскажешь, как нормальный грамотный программист докатился до мистики.
– Я ж говорю, полет фантазии, – Женя наполнил рюмки, – реализм писать скучно… да и от бытовухи, по-моему, всех уже тошнит; Детективы?.. Стать одним из тысяч подражателей Донцовой? Или фэнтези?.. Ну, не наш – не русский это жанр…
– Все я понимаю, – перебил Володя, – но почему мистика-то? Это ведь очень специфическая штука – ее нельзя писать на пустом месте, не чувствуя определенного духовного влечения. К тому же она затягивает – черти по ночам мерещиться начинают. Это надо четко осознавать и быть готовым… ну, поехали.
Женя проглотил водку, не закусывая, и пока Володя жевал, решил пояснить:
– С чертями, тьфу-тьфу-тьфу, нормально – пока не посещали. И ощущений, собственно, никаких – я ж все это просто придумал. Могу придумать что-нибудь другое.
– Вот, – Володя погрозил обглоданной куриной косточкой, – именно, поэтому сталевары не читают книг про сталеваров, а летчики про летчиков. Писатели ведь все придумывают. Им не хватает правды жизни. Неужели ты думаешь, что нормальная женщина, как бы она ни желала стать ведьмой, полезет целовать задницу вонючего козла и не сблюет при этом? А половой акт?.. Ты пытался представить его в натуре?
– Но так говорят в народе, – Женя, вновь наполнявший рюмки, удивленно уставился на Володю, – что я могу добавить? Вроде, кто-то знает, как оно происходит в реальности.
– Выпьем и я тебе расскажу, как что происходит, – Володя резко опрокинул рюмку и метнул в рот кружочек колбасы.
– Ты стал сатанистом?!..
– Боже упаси! По крайней мере, мне так не кажется, – достал сигарету, Володя закурил. Взгляд его сделался таким тяжелым, что у Жени возникло мимолетное желание крикнуть: – Не надо! Я ничего не хочу знать! Но неизвестный науке вирус, занесенный в человеческий организм змеем-искусителем вместе с пресловутым райским яблоком, прищемил ему язык, заставляя молчать.
– Как говорили сведущие люди, я не должен никому этого рассказывать, но с тех пор прошло больше двух лет; к тому же я исполнил весь ритуал с луковицами, так что думаю, ничего страшного не случится. А тебе, как писателю занимающемуся подобной тематикой, просто необходимо знать! – Володино лицо было слишком серьезным, чтоб Женя рассмеялся при упоминании «ритуала с луковицами», хотя это и напомнило заметку из местной «желтой» газетки.
…Во что бы люди ни верили, – решил он, – это сидит внутри них, как некий стимул к действию или, наоборот, ограничитель – но в реальности-то ничего нет! Это лишь оправдание собственных поступков, исторически пришедшее к общему знаменателю в виде определенной религии, и распространившееся по всей земле…
– Давай выпьем, – Володя выразительно посмотрел на пустую рюмку, – а то посуда у тебя мелковата.
– Не, если не хочешь, не рассказывай. Я ж не заставляю…
– Нет, я расскажу! Сначала я боялся, а теперь, когда все успокоилось, хочу поделиться своей историей, но писать, как ты, к сожалению, не умею. Может, это станет сюжетом твоего нового романа, – он снова выпил, снова закурил, а Женя смотрел на свою полную рюмку и думал, что лучше ее пропустить. Многодневное «снятие стресса» может проявить себя очень быстро, а мысль о новом романе показалась заманчивой. И начало практически готово – встречаются два старых друга…
– Так что с тобой приключилось? – спросил он.
– Если помнишь, в институте я занимался водным туризмом.
– Конечно, помню. У вас еще руководителем был этот… с кафедры математики… Родин; имени не помню.
– Владимир Иванович. Но это, не суть важно. Так вот, после института я не бросил это занятие. Нашел малого – мы с ним еще в Адыгее, по Белой на рафте ходили. Тяжелая река – там даже чемпионат Европы проводился, а это кое-что значит… ладно, не в чемпионате суть… короче, каждое лето мы ухитрялись выкраивать по четыре-пять дней и уходили, как правило, двумя лодками. Конечно, категории речек не те, что раньше, но и мы уже не те – у Кости колено давало знать после оверкиля… с другой стороны, мы ж не соревноваться, а отдыхать ходили – с природой пообщаться, от города отдохнуть.
Открывали мы сезон на Первое мая – там, по определению, не меньше четырех выходных получается. Ходили, в основном, по округе – на поездах кататься-то времени нету; и однажды наткнулись на изумительную речку. Леса там заповедные; деревни встречаешь раз в сутки; рыбы, хоть руками лови. Сама речка узкая, но очень глубокая и течение совершенно бешеное – сразу и не подумаешь, что по равнине течет; только порогов не хватает, зато вместо них лесные завалы. Приходится лодки несколько километров берегом обносить – тоже скажу, подготовка требуется… но суть опять же не в том, – Володя переместил взгляд в темный угол за холодильником, – двадцать девятого апреля вышли мы двумя «двойками» – я с Анютой и Костя с Иришкой. Прикинули – за пять дней должны уложиться, а обратно уже на автобусе. Погода шикарная; солнышко, безветрие. Вода, правда, ледяная, но она и летом не прогревается – сплошные родники, а тут же конец апреля, сам понимаешь.
Первый день отработали. Устроились на ночевку. Рыбы наловили. Костя гитару достал. Короче, все, как положено. Утром встали и дальше. Когда совсем рассвело, зашли мы в «протоки». Знаешь, это надо видеть. Ширина метра два, не больше. Весло невозможно развернуть поперек, а по сторонам камыши метра в два с половиной; причем, это не берег – они в воде стоят. И ты в этом коридоре! Течение так несет, что стебли сливаются в желтую стену. Управлять почти невозможно. А русло к тому же петляет, как хочет. Чистый слалом!.. Носом ткнешься в камыш, байду тут же разворачивает; одно неверное движение, перевернешься, а берега-то нет! Ну, схватишься за камышину, а вторая лодка не остановится, чтоб подобрать тебя – это технически невыполнимо. Переохлаждение и все – труба тебе!.. К тому же, рукава еще и между собой соединяются – по несколько раз мимо одного и того же места проносишься, и на новый круг, пока не найдешь нужное русло. Страшное место. Лабиринт Минотавра какой-то…
Так вот, полдня нас там водило, но все-таки нашли мы выход. Когда выскочили на чистую воду, чувствуем, руки трясутся, сил никаких, у Кости колено заныло. Короче, решили, что дальше сегодня не пойдем. Пристали, вылезли и попадали на траву. Не поверишь, палатку ставить начали через час. Потом девчонки спать завалились, Костя остался рыбу ловить, а я пошел за дровами.
Вокруг дубы, чуть не в два обхвата, а дров нет – вроде, кто прибирает в лесу. А шел я берегом, чтоб не заблудиться. Довольно далеко ушел и вдруг слышу голоса. Думаю, неужто, кроме нас, есть еще такие же идиоты?.. А река там вправо забирает. Обогнул мысок и глазам не верю. Такой красоты я в жизни не видел, хоть, и на Алтае бывал, и в Тянь-Шане – посреди реки остров. От него до берега метра два, а сам он метров пятьдесят квадратных, не больше, и весь алый. Я сначала не понял, а потом присмотрелся – от кромки воды по всей поверхности – тюльпаны. Знаешь, маленькие такие, полевые. Цвет у них темный, как запекшаяся кровь. Я так обалдел, что сначала и не увидел всего остального. А на острове люди. Парни, девки прыгают, типа, пляшут. Хотел я крикнуть, а потом смотрю, прыгают они вокруг плоского черного камня, и еще чуть дальше крест стоит, только криво как-то, и врыт вверх ногами. Ну, думаю, попали. Не иначе, сатанисты. Пора, думаю, ноги делать. А тут мысль – как же мы пойдем мимо острова? Может, не на один день оргия у них? Нас-то, мужиков, двое, а их человек десять, да еще девок куча. Сейчас, думаю, обколются, так им море по колено – и лодки утопят, и нас поубивают. А там никто не найдет – в камышах бросят, и с концами.
Потом успокоился – думаю, если сегодня все равно никуда не пойдем, можно лодки разобрать, перенести по берегу и поставить новый лагерь ниже по течению. К обносам-то нам не привыкать. Мысль работает, а ноги, чувствую, не идут – как в землю вросли. Сатанисты, тем временем, к камню подходят, лижут его и что-то шепчут – типа молитвы, наверное. Рядом ящик с водкой стоит… а, может, и не с водкой, но каждый наливает и, типа, причащается – глушат, не закусывая, полными стаканами!..
Смотрю, все уже обамбученные, и тут одна девица сбрасывает купальник… девка красива, между прочим!.. Подходит к камню, упирается в него руками… короче, в «позу» становится. Тут и остальные начинают тряпки сбрасывать; хохочут, кричат что-то. Я слова пытаюсь разобрать, но они будто на другом языке разговаривают. И тут началось!.. Сначала человек пять «поимели» девицу у камня, потом на остальных переключились. Прямо в тюльпанах. Все катаются, грязные; стонут, воют… Я такого даже у Тинто Брасса не видел. Но самое удивительное, от этой вакханалии, вроде, сама атмосфера изменилась – какая-то наэлектризованная стала, и на небе облако возникло. Прямо над островом. Сначала серое, а потом все темнее, и сразу стало смеркаться. Такой, вот, локальный вечер.
А наэлектризованность расползается… я не могу описать, откуда что пришло, но вдруг такая резкая головная боль!.. Аж мозги плавятся! В глазах резь; все сливается в одно кровавое пятно, и тут я, похоже, потерял сознание… хотя нет, звуки еще помню. Вроде, младенец кричал – страшно так, надрывно… а, может, и не было младенца… Но главное – никаких козлов! Если дьявол там и присутствовал, то в образе той самой тучи, распространявшей ужасную энергетику, понятно?
– А дальше что?.. – Женю настолько захватил рассказ, казалось бы не содержавший ничего сверхнового, что заниматься его анализом совершенно не хотелось.
– Дальше?.. – Володя несколько раз моргнул, возвращаясь к действительности. Азартный блеск в его глазах погас, – дальше меня разбудил Костя, который, не дождавшись, пошел на поиски. Я первым делом глянул на остров, а там, кроме тюльпанов, ничего нет – даже камень исчез.
– И все? – спросил Женя разочарованно.
– Если б!.. – Володя недобро усмехнулся, – это только прелюдия. Посчитали – пролежал я три часа. Костя за это время, и рыбы наловил, и костер развел. Дров вокруг оказалось навалом – как я их не видел, сам не пойму. Может, кому-то так надо было…
– А на острове?..
– На острове, я ж говорю, уже ничего не было.
– Слушай, может, тебе все привиделось? Ну, галлюцинация или мираж какой?
– Может, и галлюцинация, только когда ночью с Анютой в спальник залезли, чувствую, что даже трогать ее неприятно – тело какое-то чужое, а это ж любовь моя была еще со школы! Я после сессии больше к ней ездил, чем к родителям. Мы тогда уже жили с ней, а тут в одно мгновение, как отрезало – не хочу и все!
Короче, уснул я, а ночью снится мне сон. Типа, сижу я на берегу речки – не этой, а какой-то тихой такой. Вода гладкая, прозрачная, аж светится, и течения совсем нет. Вдруг из глубины выныривает русалка – точь-в-точь, та девица, которая оргию на острове начинала. Подплывает ко мне и манит за собой. Взгляд у нее такой ласковый, что… как тебе сказать… сам понимать должен, когда красивая женщина так манит, каким бы образцовым ты ни был, устоять невозможно. Хочешь, говорит, посмотреть, как я живу? Тут надо дураком быть, чтоб отказаться. Я ныряю, и такая красота мне открылась!.. На дне водоросли колышутся, рыбы стайками носятся, а сама вода изумрудная, как в бассейне. Русалка берет меня за руку и тащит вниз. Это мне только казалось, что дно близко, а на самом деле мы все плывем и плывем, а оно не приближается. И тут вижу под нами клубится что-то мягкое – захотелось немедленно окунуться в него (оно ассоциировалось у меня с взбитой периной). В это время чувствую, что кто-то меня будит – знаешь, «пограничное» состояние, когда уже, вроде, проснулся, но ощущаешь себя еще во сне. Русалка, видно, поняла, что я ухожу, снимает с пальца перстень с зеленым камнем и сует мне. Мы, говорит, еще встретимся и отпускает руку. В этот момент я окончательно проснулся. Оказывается, уже наступило утро, и Костя решил, что пора наверстывать потерянное за вчерашний день. Кто б знал, как я ненавидел его!.. Да и не только его – вообще, весь мир! На Анюту наорал ни за что… ладно, не в этом суть. Собрались мы; тронулись; обогнули остров… прикинь, я специально смотрел – тюльпаны стояли, как солдатики. Вроде, не мял их никто и никакого камня с крестом там не было.
Днем остановились, пообедали и дальше пошли. А как чуть темнеть стало, Анюта и говорит – что-то, мол, в лодке хлюпает. Смотрю, и правда, вода. Я решил, что с весел натекает; мы ж без «фартуков» идем – не горный поток все же. Но воды-то все больше. А у берега, как назло, одни коряги и топляки – не пристанешь. Короче, пока мы суетились, байда пошла ко дну вместе со всем нашим добром. Вода, блин, ледяная – мгновенно тело парализовало. Так-то я плаваю, как рыба, сам знаешь, а здесь чувствую, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Ушел с головой и вижу, русалка моя к ногам прицепилась – на дно тянет. Так страшно стало, ведь это уже не сон. И лицо у нее совсем не доброе – красивое, но недоброе. Это буквально секунды продолжалось – потом Костя меня вытащил. Анюта сама вылезла – за ствол ухватилась. Там же главное, чтоб течением не унесло.
Ну, пристали мы метров через сто. Костя достал свой спальник, налил нам с Анютой по стакану водки, раздел и затолкал в мешок. Пригрелись мы и тут же вырубились, а он стал нырять, чтоб байду вытащить. Не знаю уж, как им с Иришкой это удалось, но достали – так, по правому борту пробоина, сантиметров двадцать. Резина, как ножом, прорезана – хотя, скорее всего, на сучок напоролись.
Вулканизатора нет. Ну, типа, заклеили, но вода все равно сочится. На следующий день кое-как доплыли до ближайшей деревни и поняли, что идти дальше просто опасно. Стали, значит, лодки разбирать, и в носу нашей, куда даже рукой не долезешь, нахожу перстень, который русалка мне во сне дарила. Прикинь мое состояние!.. Я дар речи потерял. Анюта привязалась, откуда, да чей, а что я скажу? Говорю, не знаю. Тогда, просит, подари – перстень-то, правда, красивый. Я и говорю, возьми. Она пытается надеть, а он будто сжимается и налезать не хочет. Короче, так у меня перстень и остался.
Поймали ЗИЛок, чтоб до трассы добраться. Километров десять проехали – машина сворачивает в кювет и опрокидывается. Неспешно так – как в замедленном кино. Анюта успела первой выпрыгнуть; Костя с Иришкой следом, а меня, вроде, сила какая держит – руки не могу от борта оторвать. Костя орет – прыгай! А я не могу. Так и скатился вместе с машиной. Потерял сознание. В себя пришел уже в больнице. Сломаны ребра, рука, сотрясение мозга – если б не ребята, точно, помер бы.
Привезли меня в город. Месяца два валялся и постоянно думал, что же все это могло означать? Так и не придумал. А перстень остался. Прикинь, и не потерялся при всех этих передрягах!..
– Он у тебя цел?!.. – воскликнул Женя.
– Нет. Ты дальше слушай. В общем, то ли сознание у меня сильно стряхнулось, то ли еще какая причина, но как только вышел из больницы, решил я к «бабке» сходить, чтоб она растолковала мне, что к чему. Нашел по объявлению. Сейчас, знаешь, много этих, которые, и «снимают», и тут же «портят». А «бабка» как шарахнется от меня и давай креститься! Езжай, говорит, срочно, и адрес сует. Я человек неверующий, но тут струхнул порядком – я ведь ей даже рассказать ничего не успел, а тут такая реакция!.. А адрес-то ваш – я ноги в руки, и сюда. Город, благо, знаю – нашел того мужика, чей адрес она дала. Мужик довольно молодой, лет сорок. На «Вольво» ездит. Принял меня спокойно, выслушал и говорит, что попал я на шабаш. Оказывается, нечисть тоже Первое мая празднует, только называется оно у них Бельтайн – это ночь с тридцатого апреля на первое мая. То есть фактически, я лишь конец захватил – так сказать, культурную программу, а основное представление, похоже, ночью прошло… но козла все равно там не было!..