– О, блин, санитар леса! – Ира многозначительно подняла палец, но не двинулась с места.
– Если хочет, пускай покопается в помойке, – пожал плечами Юра, и тут Паша не выдержал – видимо, слово «помойка», вызвало в нем совершенно конкретные ассоциации.
– Хватит дурью мучиться! – крикнул он зло, – иди сюда!
– Паш, пять минут, – Юля на секунду выпрямилась, переставляя пакет, – не свиньи ж мы, в конце концов.
– Кто как… – Паша залез в машину и хлопнул дверью.
Больше Юлю никто не доставал, но едва машины тронулись, Паша вернулся к прерванной теме.
– И давно ты записалась в партию «зеленых»? – спросил он, разваливаясь в кресле и закуривая.
– Никуда я не записывалась, просто… – Юля не знала, как взрослому человеку объяснить прописную истину, поэтому лишь пожала плечами, – я ж никого не просила – сама убрала и все.
– Быстрее можешь ехать? – Паша мрачно уставился на спидометр, – терпеть не могу, когда плетутся!..
– Тут же не шоссе. Юра, вон, тоже не особо гонит.
– Юрка пьяный – он ссыт! А ты трезвая!.. Ты что, ездить разучилась?.. И такой дуре я отдал свою машину!..
Обычно алкоголь не вызывал в Паше агрессии – мог он, конечно, попридраться по мелочам или, например, высказать, что она, типа, бесплатное приложение, приносящее только хлопоты и никакого толку, но Юля старалась не обращать на это внимания, так как и сама порой считала себя «приложением», причем, далеко не бесплатным. К тому же утром он, либо извинялся, либо делал круглые глаза и заявлял, что ничего не помнит, а, значит, ничего и не было. Но дурой муж еще никогда ее не назвал.
…Это следующий этап наших отношений, после которого может последовать все, что угодно, – невесело подумала Юля, – нет, ударить он меня не посмеет – завтра он станет прежним, вылупит свои дурацкие глаза… только думать-то об этом я теперь все равно буду…
Дальше они ехали молча. Паша задремал, поэтому Юля спокойно доехала до города; остановившись возле дома, заглушила двигатель и повернулась к спящему мужу. Голова его безвольно склонилась на грудь; одна рука свисала между ног, другая лежала на колене, сжимая в пальцах погасшую сигарету. Зрелище было не самое приятное.
– Паш, приехали, – Юля тронула мужа за плечо.
– Да?.. И что?..
– Пойдем домой. Я тебя сейчас уложу…
– Думаешь, я буду спать? – спросил он, не открывая глаз.
– Ты ж пьяный – ты уже спишь. Пойдем, Паш.
– Ты жена или не жена? Вот и доставь меня домой. Должна ж ты хоть что-то полезное делать, кроме сбора мусора в лесу? – он улыбнулся… вернее, нет – лицо его расплылось бесформенной маской, а глаза так и не открылись.
– Ладно, – Юля вышла из машины; распахнув пассажирскую дверь, осторожно потянула мужа за руку. Паша не сопротивлялся, даже наклонил голову, чтоб ей было удобнее. Юля ногой захлопнула дверь и повела мужа к подъезду, закинув его руку себе на плечо; дома помогла разуться, и аккуратно опустив на диван, вновь направилась к выходу.
– Куда? – пробормотал Паша, – а раздеть кормильца?
– Пойду машину поставлю.
– Потом поставишь….
– Я даже не закрыла ее.
– Что, совсем дура? – Паша открыл один глаз, – ее там уже нет… бросить машину открытой … это, точно, надо быть полной дурой. Смотри у меня… – он подсунул руку под голову и засопел.
Юля взглянула на часы. Одиннадцать десять – время для угонов, действительно, подходящее; быстро спустилась вниз, но машина стояла на прежнем месте и около нее даже не крутилось ни одного злоумышленника. От сердца отлегло, но ненадолго – она представила, как возвращается в квартиру, где ее за один вечер уже трижды обозвали дурой.
…Это ж может войти в систему, и тогда уже неважно, какими глазами он будет смотреть утром и что при этом скажет. Три раза – не один, случайный. Не зря говорят, что у пьяного на языке… Она села в машину, почувствовав себя относительно защищенной на пустынной ночной улице. …А что я могу в отместку?.. Да ничего!..
Мудрый Паша загнал ее в такие рамки, что она и правда, ничего не могла сделать – не было даже лучшей подруги, у которой можно переночевать, чтоб он проснулся утром в пустой постели и почувствовал, каково это – терять близкого человека… Юля еще раз взглянула на часы. …Половина двенадцатого. Надо, либо что-то предпринимать, либо ставить машину в гараж и возвращаться домой…
Мысль пришла совершенно ниоткуда. За весь вечер она ни разу не вспомнила о «человеке из сна», но вдруг поняла, что ей просто необходимо увидеть его. …Сон – это тоже часть жизни, причем, как оказалось, далеко не худшая!.. Сейчас самый подходящий момент и самое подходящее настроение… и не важно, что будет потом – Пашка сам виноват. Конечно, теперь ведь у меня есть моральное право подойти и сказать: – Эй, я вас знаю… я ж – дура; что с меня возьмешь?..
Она уверенно повернула ключ, отпустила тормоз и машина плавно покатилась вперед; покатилась сама – Юля расценила это как знамение, словно забыв, что наклон идущий от дома, задуман строителями для того, чтоб у подъездов не собирались лужи.
Стоянка пустовала; как и площадь, днем уставленная палатками. От этого рынок выглядел совсем по-новому, словно сбросив одежды и обнажив свое естество – серое и приземленное. Юля быстро нашла место прежней парковки, но увидела лишь одну фуру, а на месте второй – той, которую она искала, чернело большое масляное пятно. Растерянно огляделась, и в это время дверь кабины приоткрылась.
– Девушка, мы здесь. Если скучно, залезайте.
Водитель улыбался, да и был он достаточно пожилым, чтоб принять его за насильника, поэтому Юля не особо испугалась, но все-таки решила не подходить близко.
– Спасибо. Тут, рядом с вами стояла эта… «Krause & Krause», синяя такая. Куда она делась?
– Видал?.. – водитель повернулся к кому-то, находившемуся в кабине, – о, Славка – орел! Когда он успевает их снимать?.. – изнутри донесся веселый смех, а водитель снова обратился к Юле, – уехал он. Минут двадцать назад. Да ты не расстраивайся…
– Он один уехал? – перебила Юля.
– Женщины, точно, не было, – водитель расхохотался.
– А мужчины?
– Я что, следил за ним? Но если хочешь, крошка, ты еще можешь догнать его. Пока он пойдет по Окружной, да через город проедет, ты перехватишь его на Курском посту.
Где конкретно находился «Курский пост», Юля не знала, но слышала от Паши, что где-то «за танком»; а танк, гордо возвышавшийся на постаменте, это конец Юго-западного района.
– Спасибо, – сев в машину, она развернулась, да так ловко, что сама удивилась.
Нестись по пустому городу было легко и просто – ни пробок, ни пешеходов, но скоро Юля стала приходить в себя, пытаясь объяснить неожиданный кураж, и не смогла. …Это ж глупейшая затея! На рынке я могла заговорить с ним, а как я собираюсь ночью тормозить фуру? Ни один же нормальный дальнобойщик не остановится… Ну и пусть! Просто мне надо что-то делать, чем-то увлечься, а, может, даже почувствовать какую-то вину, чтоб потом стало легче простить Пашку. В конце концов, оттого, что я немного покатаюсь, никому ж хуже не будет… Миновав танк, судя по развороту башни, ожидавший неприятеля из Курска или Белгорода, Юля выскочила на трассу.
Тогда, днем, на номер она не удосужилась глянуть, поэтому, обгоняя редкие фуры, выискивала синий тент «Krause & Krause». …Как я его-то умудрилась запомнить?.. Но, значит, зачем-то запомнила – ничто в жизни не происходит просто так; и Пашка не зря обозвал меня именно сегодня, иначе б куда я делась? Лежала б сейчас с ним рядом, дышала перегаром и слушала храп, ожидая утро, когда он скажет, что не помнит никакой «дуры» и преспокойно уйдет на работу. Это было б по правилам… по его правилам. А я не хочу так! Пусть он не дал мне работать, но смотреть сны он не может мне запретить!..
Впереди возникло предупреждение: «Водитель, сбавь скорость! ПОСТ ГИБДД»; оно трезвило даже не пьяные головы. …Где же он есть? – подумала Юля, – что ж мне так и гнать до Белгорода? А если он, вообще, никуда не поехал, а просто ночует на другой стоянке?..
В свете прожекторов, установленных на стеклянной будке, одиноко маячила фигура в серой форме. Гаишник нехотя поднял жезл, сверкнувший, как волшебная палочка. Юля остановилась и помня Пашин совет – никогда не выходить из машины, опустила стекло. Гаишник наклонился, приложив руку к козырьку.
– Лейтенант Ковалев. Проверка документов.
Юля подала права и техпаспорт. Лейтенант долго изучал их, и вернув, снова отдал честь.
– Все в порядке. Можете следовать дальше, – но рука его взялась за крышу машины, вроде, удерживая ее. Видимо, ему было скучно стоять в одиночестве, поэтому он спросил не официально, – девушка, куда ж вас несет на ночь глядя? Времена сейчас, сами знаете – мужиков хоть просто убивают, а вас ведь еще и изнасилуют. Дождались бы утра и спокойно поехали, – хотя перспективу лейтенант рисовал совсем не радужную, глаза у него были печальными и совсем не злыми.
…Это только в анекдотах все гаишники – уроды…
– Надо мне, – Юля вздохнула, – здесь синяя фура с надписью «Krause & Krause» не проезжала? – она замерла, решив, что если гаишник ответит «нет», то… но он удивленно вскинул брови.
– Это вы ее преследуете? Надеюсь, проблема не криминальная? А то могу сейчас связаться с Горшечным…
– Не надо! – почему-то испугалась Юля, – но она проезжала?
– Минут десять… может, пятнадцать.
– Спасибо, – Юля включила поворот, показывая, что собирается трогаться, и вдруг вспомнила самое главное, – Горшечное – это туда, да? – она показала рукой вперед.
– Туда, – лейтенант улыбнулся, – там указатель будет. Эх, жизнь… – он вздохнул, убирая руку с машины, – раньше барышни ждали возлюбленных, а теперь гоняются за ними по ночам и…
Юля не дослушала его сентенций, резко стартовав с места.
После ярко освещенной площадки ночь ощущалась намного явственней, чем прежде, а ездить ночью Юля не привыкла. Нет, в городе она могла легко добраться из гостей домой, но здесь бесконечная лента асфальта, выхваченная тусклыми фарами из невидимого пейзажа, притупляла внимание; потом вдруг впереди вспыхивали две светящиеся точки, которые стремительно приближались и полоснув по глазам, словно лазером, мгновенно исчезали, оставляя за собой кромешную тьму. Юля сразу теряла ориентацию, и лишь через несколько секунд дорога проявлялась вновь. …Господи, и как люди рулят всю ночь?.. – она была близка к отчаянию, но тут блеснул указатель «Горшечное» и пост ГИБДД. Юля решила остановиться; в ожидании инспектора, она с удовольствием откинулась на сиденье, расслабилась, ощущая в ушах звенящую тишину.
Оказалось, что синяя фура «Krause & Krause» проследовала мимо поста минут двадцать назад; то есть, получалось, либо ошибся «заботливый лейтенант», либо отрыв увеличился.
Обычно Юля не ездила быстрее восьмидесяти, но в данный момент понимала, что если не прибавить, то погоня станет бессмысленной, ведь в большом Белгороде она никогда никого не найдет; да и неизвестно, задержится ли там «человек-сон».
Отъехав от поста, она робко притопила газ, и стрелка спидометра миновав отметку «100», плавно поползла дальше. Боковым зрением Юля видела, как промелькнули огоньки какого-то поселка, и тут машину вдруг стала бить дрожь, звук двигателя сделался надсадным. …Сейчас я улечу в кювет, – подумала, она, – как в кино, раздастся взрыв, красно-черным грибом поднимаясь над лесом, и меня не будет… Все ее существо в ужасе сжалось, но нога, будто прилипла к педали, и тут Юля поняла, что дальше давить ее некуда; взглянула на спидометр …Сто сорок! Похоже, из трехлетних «Жигулей» больше выжать уже невозможно!..
Постепенно Юля привыкла к устрашающему реву, и обгоняя очередную фуру, спокойно отметила, что тент у нее черный и без надписей. С ходу влетела в какой-то город с темными башнями высоток и широкой улицей, но никто не остановил ее за превышение скорости – похоже, городские менты уже спали, вверив город желтым глазам светофоров.
Постепенно дома стали терять в росте, и, в конце концов, снова начался лес… хотя, возможно, это были обычные посадки – Юля не вникала в такие тонкости.
…Сколько ж я проехала?.. А никакой фуры нет. Но не может она ехать быстрее! И что тогда?.. Куда меня несет?.. Впервые за время погони у нее началась паника. Юля реально ощутила, что находится одна, совершенно беззащитная, где-то посреди безжизненного пространства и несется навстречу полной неизвестности. …Может, оставить эту идиотскую затею и тихонько вернуться домой? Пашка, небось, спит и даже не поймет, когда я вернулась. А эта поездка пусть останется самым большим приключением в моей жизни…
Юля стала осторожно отпускать педаль; скорость упала – на мгновение ей показалось, что машина остановилась, но спидометр показывал ее стандартные «80». …Блин, парадокс – раньше это казалось очень приличной скоростью, а теперь я ее просто не ощущаю. Что значит, за лучшим всегда перестаешь замечать хорошее…
Машина несколько раз чихнула, дернулась, словно споткнувшись, и вдруг наступила тишина в которую снаружи ворвался резкий крик какой-то ночной птицы. Впереди, на сером полотне стали заметны трещины и наконец машина остановилась уже реально. Юля испуганно уставилась на продолжавшую светиться приборную доску и увидела, что стрелка «бензин» твердо стоит на нуле. Сигнальная лампочка рядом с ней не горела уже почти год, но Паше недосуг было заняться ремонтом.
Чтоб не сажать аккумулятор, Юля повернула теперь бесполезный ключ, и стало темно – ни огонька вокруг, лишь мертвый неподвижный лес; даже машины, которые до этого, казалось, неслись одна за другой, слепя ее, разом пропали. Юля закрыла лицо руками и слезы хлынули сами собой, ведь утром, возможно, кто-то и остановится, чтоб помочь, но сейчас?.. Сейчас могли остановиться только с определенной целью, о которой лучше не думать. …Но что-то же надо делать… – шмыгнув носом, она взглянула на часы, – четверть третьего… я с ума сойду, пока дождусь рассвета… если, конечно, дождусь…
Мимо пронесся КамАЗ, и по двери застучали мелкие камешки, что доказывало – жизнь в этом мире все-таки продолжается. …Что лучше, выйти и попытаться «голосовать» или затаиться до утра? Наверное, второе. Кто знает, какие мысли придут людям при виде девушки на дороге? Прав был лейтенант – безумный поступок, за который неизвестно чем придется платить…
Юле стало очень жаль себя. …Оказывается, Пашка-то прав, назвав меня дурой, и зря я взбесилась – на правду нельзя обижаться. Господи, только б вернуться живой и здоровой! Я даже в мыслях не попрекну его!.. Я домой хочу!!.. – неожиданно она вспомнила, что так и не присмотрела мужу туфли, – что же теперь будет, он ведь никогда не купит их сам!.. Воспоминание вызвало новый поток слез; Юлю трясло, из горла вырывается сдавленный, булькающий звук… и тут салон наполнился ярким светом, а через секунду она услышала звук, похожий на вздох могучего животного. …Это конец!.. – она сползла под руль, наивно надеясь что ее не заметят; зажала рукой рот, стараясь остановить предательски стучавшие зубы… но ничего не происходило. Робко подняв глаза к зеркалу, Юля увидела огромную квадратную кабину почти прижавшуюся к ее багажнику. …Идиотка! Я ж вырубила и «габариты»!.. – сообразила она, – сейчас бы из меня сделали лепешку!.. Но радость от того, что осталась жива, была недолгой – в хорошо просматривавшейся кабине сидели двое мужчин, которые что-то обсуждали между собой. …Машину отдам… если хотят, пусть и меня трахнут, только б не убили… Ведь не убивают же проституток, которые стоят на трассах. За что их убивать?..
– Если хочет, пускай покопается в помойке, – пожал плечами Юра, и тут Паша не выдержал – видимо, слово «помойка», вызвало в нем совершенно конкретные ассоциации.
– Хватит дурью мучиться! – крикнул он зло, – иди сюда!
– Паш, пять минут, – Юля на секунду выпрямилась, переставляя пакет, – не свиньи ж мы, в конце концов.
– Кто как… – Паша залез в машину и хлопнул дверью.
Больше Юлю никто не доставал, но едва машины тронулись, Паша вернулся к прерванной теме.
– И давно ты записалась в партию «зеленых»? – спросил он, разваливаясь в кресле и закуривая.
– Никуда я не записывалась, просто… – Юля не знала, как взрослому человеку объяснить прописную истину, поэтому лишь пожала плечами, – я ж никого не просила – сама убрала и все.
– Быстрее можешь ехать? – Паша мрачно уставился на спидометр, – терпеть не могу, когда плетутся!..
– Тут же не шоссе. Юра, вон, тоже не особо гонит.
– Юрка пьяный – он ссыт! А ты трезвая!.. Ты что, ездить разучилась?.. И такой дуре я отдал свою машину!..
Обычно алкоголь не вызывал в Паше агрессии – мог он, конечно, попридраться по мелочам или, например, высказать, что она, типа, бесплатное приложение, приносящее только хлопоты и никакого толку, но Юля старалась не обращать на это внимания, так как и сама порой считала себя «приложением», причем, далеко не бесплатным. К тому же утром он, либо извинялся, либо делал круглые глаза и заявлял, что ничего не помнит, а, значит, ничего и не было. Но дурой муж еще никогда ее не назвал.
…Это следующий этап наших отношений, после которого может последовать все, что угодно, – невесело подумала Юля, – нет, ударить он меня не посмеет – завтра он станет прежним, вылупит свои дурацкие глаза… только думать-то об этом я теперь все равно буду…
Дальше они ехали молча. Паша задремал, поэтому Юля спокойно доехала до города; остановившись возле дома, заглушила двигатель и повернулась к спящему мужу. Голова его безвольно склонилась на грудь; одна рука свисала между ног, другая лежала на колене, сжимая в пальцах погасшую сигарету. Зрелище было не самое приятное.
– Паш, приехали, – Юля тронула мужа за плечо.
– Да?.. И что?..
– Пойдем домой. Я тебя сейчас уложу…
– Думаешь, я буду спать? – спросил он, не открывая глаз.
– Ты ж пьяный – ты уже спишь. Пойдем, Паш.
– Ты жена или не жена? Вот и доставь меня домой. Должна ж ты хоть что-то полезное делать, кроме сбора мусора в лесу? – он улыбнулся… вернее, нет – лицо его расплылось бесформенной маской, а глаза так и не открылись.
– Ладно, – Юля вышла из машины; распахнув пассажирскую дверь, осторожно потянула мужа за руку. Паша не сопротивлялся, даже наклонил голову, чтоб ей было удобнее. Юля ногой захлопнула дверь и повела мужа к подъезду, закинув его руку себе на плечо; дома помогла разуться, и аккуратно опустив на диван, вновь направилась к выходу.
– Куда? – пробормотал Паша, – а раздеть кормильца?
– Пойду машину поставлю.
– Потом поставишь….
– Я даже не закрыла ее.
– Что, совсем дура? – Паша открыл один глаз, – ее там уже нет… бросить машину открытой … это, точно, надо быть полной дурой. Смотри у меня… – он подсунул руку под голову и засопел.
Юля взглянула на часы. Одиннадцать десять – время для угонов, действительно, подходящее; быстро спустилась вниз, но машина стояла на прежнем месте и около нее даже не крутилось ни одного злоумышленника. От сердца отлегло, но ненадолго – она представила, как возвращается в квартиру, где ее за один вечер уже трижды обозвали дурой.
…Это ж может войти в систему, и тогда уже неважно, какими глазами он будет смотреть утром и что при этом скажет. Три раза – не один, случайный. Не зря говорят, что у пьяного на языке… Она села в машину, почувствовав себя относительно защищенной на пустынной ночной улице. …А что я могу в отместку?.. Да ничего!..
Мудрый Паша загнал ее в такие рамки, что она и правда, ничего не могла сделать – не было даже лучшей подруги, у которой можно переночевать, чтоб он проснулся утром в пустой постели и почувствовал, каково это – терять близкого человека… Юля еще раз взглянула на часы. …Половина двенадцатого. Надо, либо что-то предпринимать, либо ставить машину в гараж и возвращаться домой…
Мысль пришла совершенно ниоткуда. За весь вечер она ни разу не вспомнила о «человеке из сна», но вдруг поняла, что ей просто необходимо увидеть его. …Сон – это тоже часть жизни, причем, как оказалось, далеко не худшая!.. Сейчас самый подходящий момент и самое подходящее настроение… и не важно, что будет потом – Пашка сам виноват. Конечно, теперь ведь у меня есть моральное право подойти и сказать: – Эй, я вас знаю… я ж – дура; что с меня возьмешь?..
Она уверенно повернула ключ, отпустила тормоз и машина плавно покатилась вперед; покатилась сама – Юля расценила это как знамение, словно забыв, что наклон идущий от дома, задуман строителями для того, чтоб у подъездов не собирались лужи.
Стоянка пустовала; как и площадь, днем уставленная палатками. От этого рынок выглядел совсем по-новому, словно сбросив одежды и обнажив свое естество – серое и приземленное. Юля быстро нашла место прежней парковки, но увидела лишь одну фуру, а на месте второй – той, которую она искала, чернело большое масляное пятно. Растерянно огляделась, и в это время дверь кабины приоткрылась.
– Девушка, мы здесь. Если скучно, залезайте.
Водитель улыбался, да и был он достаточно пожилым, чтоб принять его за насильника, поэтому Юля не особо испугалась, но все-таки решила не подходить близко.
– Спасибо. Тут, рядом с вами стояла эта… «Krause & Krause», синяя такая. Куда она делась?
– Видал?.. – водитель повернулся к кому-то, находившемуся в кабине, – о, Славка – орел! Когда он успевает их снимать?.. – изнутри донесся веселый смех, а водитель снова обратился к Юле, – уехал он. Минут двадцать назад. Да ты не расстраивайся…
– Он один уехал? – перебила Юля.
– Женщины, точно, не было, – водитель расхохотался.
– А мужчины?
– Я что, следил за ним? Но если хочешь, крошка, ты еще можешь догнать его. Пока он пойдет по Окружной, да через город проедет, ты перехватишь его на Курском посту.
Где конкретно находился «Курский пост», Юля не знала, но слышала от Паши, что где-то «за танком»; а танк, гордо возвышавшийся на постаменте, это конец Юго-западного района.
– Спасибо, – сев в машину, она развернулась, да так ловко, что сама удивилась.
Нестись по пустому городу было легко и просто – ни пробок, ни пешеходов, но скоро Юля стала приходить в себя, пытаясь объяснить неожиданный кураж, и не смогла. …Это ж глупейшая затея! На рынке я могла заговорить с ним, а как я собираюсь ночью тормозить фуру? Ни один же нормальный дальнобойщик не остановится… Ну и пусть! Просто мне надо что-то делать, чем-то увлечься, а, может, даже почувствовать какую-то вину, чтоб потом стало легче простить Пашку. В конце концов, оттого, что я немного покатаюсь, никому ж хуже не будет… Миновав танк, судя по развороту башни, ожидавший неприятеля из Курска или Белгорода, Юля выскочила на трассу.
Тогда, днем, на номер она не удосужилась глянуть, поэтому, обгоняя редкие фуры, выискивала синий тент «Krause & Krause». …Как я его-то умудрилась запомнить?.. Но, значит, зачем-то запомнила – ничто в жизни не происходит просто так; и Пашка не зря обозвал меня именно сегодня, иначе б куда я делась? Лежала б сейчас с ним рядом, дышала перегаром и слушала храп, ожидая утро, когда он скажет, что не помнит никакой «дуры» и преспокойно уйдет на работу. Это было б по правилам… по его правилам. А я не хочу так! Пусть он не дал мне работать, но смотреть сны он не может мне запретить!..
Впереди возникло предупреждение: «Водитель, сбавь скорость! ПОСТ ГИБДД»; оно трезвило даже не пьяные головы. …Где же он есть? – подумала Юля, – что ж мне так и гнать до Белгорода? А если он, вообще, никуда не поехал, а просто ночует на другой стоянке?..
В свете прожекторов, установленных на стеклянной будке, одиноко маячила фигура в серой форме. Гаишник нехотя поднял жезл, сверкнувший, как волшебная палочка. Юля остановилась и помня Пашин совет – никогда не выходить из машины, опустила стекло. Гаишник наклонился, приложив руку к козырьку.
– Лейтенант Ковалев. Проверка документов.
Юля подала права и техпаспорт. Лейтенант долго изучал их, и вернув, снова отдал честь.
– Все в порядке. Можете следовать дальше, – но рука его взялась за крышу машины, вроде, удерживая ее. Видимо, ему было скучно стоять в одиночестве, поэтому он спросил не официально, – девушка, куда ж вас несет на ночь глядя? Времена сейчас, сами знаете – мужиков хоть просто убивают, а вас ведь еще и изнасилуют. Дождались бы утра и спокойно поехали, – хотя перспективу лейтенант рисовал совсем не радужную, глаза у него были печальными и совсем не злыми.
…Это только в анекдотах все гаишники – уроды…
– Надо мне, – Юля вздохнула, – здесь синяя фура с надписью «Krause & Krause» не проезжала? – она замерла, решив, что если гаишник ответит «нет», то… но он удивленно вскинул брови.
– Это вы ее преследуете? Надеюсь, проблема не криминальная? А то могу сейчас связаться с Горшечным…
– Не надо! – почему-то испугалась Юля, – но она проезжала?
– Минут десять… может, пятнадцать.
– Спасибо, – Юля включила поворот, показывая, что собирается трогаться, и вдруг вспомнила самое главное, – Горшечное – это туда, да? – она показала рукой вперед.
– Туда, – лейтенант улыбнулся, – там указатель будет. Эх, жизнь… – он вздохнул, убирая руку с машины, – раньше барышни ждали возлюбленных, а теперь гоняются за ними по ночам и…
Юля не дослушала его сентенций, резко стартовав с места.
После ярко освещенной площадки ночь ощущалась намного явственней, чем прежде, а ездить ночью Юля не привыкла. Нет, в городе она могла легко добраться из гостей домой, но здесь бесконечная лента асфальта, выхваченная тусклыми фарами из невидимого пейзажа, притупляла внимание; потом вдруг впереди вспыхивали две светящиеся точки, которые стремительно приближались и полоснув по глазам, словно лазером, мгновенно исчезали, оставляя за собой кромешную тьму. Юля сразу теряла ориентацию, и лишь через несколько секунд дорога проявлялась вновь. …Господи, и как люди рулят всю ночь?.. – она была близка к отчаянию, но тут блеснул указатель «Горшечное» и пост ГИБДД. Юля решила остановиться; в ожидании инспектора, она с удовольствием откинулась на сиденье, расслабилась, ощущая в ушах звенящую тишину.
Оказалось, что синяя фура «Krause & Krause» проследовала мимо поста минут двадцать назад; то есть, получалось, либо ошибся «заботливый лейтенант», либо отрыв увеличился.
Обычно Юля не ездила быстрее восьмидесяти, но в данный момент понимала, что если не прибавить, то погоня станет бессмысленной, ведь в большом Белгороде она никогда никого не найдет; да и неизвестно, задержится ли там «человек-сон».
Отъехав от поста, она робко притопила газ, и стрелка спидометра миновав отметку «100», плавно поползла дальше. Боковым зрением Юля видела, как промелькнули огоньки какого-то поселка, и тут машину вдруг стала бить дрожь, звук двигателя сделался надсадным. …Сейчас я улечу в кювет, – подумала, она, – как в кино, раздастся взрыв, красно-черным грибом поднимаясь над лесом, и меня не будет… Все ее существо в ужасе сжалось, но нога, будто прилипла к педали, и тут Юля поняла, что дальше давить ее некуда; взглянула на спидометр …Сто сорок! Похоже, из трехлетних «Жигулей» больше выжать уже невозможно!..
Постепенно Юля привыкла к устрашающему реву, и обгоняя очередную фуру, спокойно отметила, что тент у нее черный и без надписей. С ходу влетела в какой-то город с темными башнями высоток и широкой улицей, но никто не остановил ее за превышение скорости – похоже, городские менты уже спали, вверив город желтым глазам светофоров.
Постепенно дома стали терять в росте, и, в конце концов, снова начался лес… хотя, возможно, это были обычные посадки – Юля не вникала в такие тонкости.
…Сколько ж я проехала?.. А никакой фуры нет. Но не может она ехать быстрее! И что тогда?.. Куда меня несет?.. Впервые за время погони у нее началась паника. Юля реально ощутила, что находится одна, совершенно беззащитная, где-то посреди безжизненного пространства и несется навстречу полной неизвестности. …Может, оставить эту идиотскую затею и тихонько вернуться домой? Пашка, небось, спит и даже не поймет, когда я вернулась. А эта поездка пусть останется самым большим приключением в моей жизни…
Юля стала осторожно отпускать педаль; скорость упала – на мгновение ей показалось, что машина остановилась, но спидометр показывал ее стандартные «80». …Блин, парадокс – раньше это казалось очень приличной скоростью, а теперь я ее просто не ощущаю. Что значит, за лучшим всегда перестаешь замечать хорошее…
Машина несколько раз чихнула, дернулась, словно споткнувшись, и вдруг наступила тишина в которую снаружи ворвался резкий крик какой-то ночной птицы. Впереди, на сером полотне стали заметны трещины и наконец машина остановилась уже реально. Юля испуганно уставилась на продолжавшую светиться приборную доску и увидела, что стрелка «бензин» твердо стоит на нуле. Сигнальная лампочка рядом с ней не горела уже почти год, но Паше недосуг было заняться ремонтом.
Чтоб не сажать аккумулятор, Юля повернула теперь бесполезный ключ, и стало темно – ни огонька вокруг, лишь мертвый неподвижный лес; даже машины, которые до этого, казалось, неслись одна за другой, слепя ее, разом пропали. Юля закрыла лицо руками и слезы хлынули сами собой, ведь утром, возможно, кто-то и остановится, чтоб помочь, но сейчас?.. Сейчас могли остановиться только с определенной целью, о которой лучше не думать. …Но что-то же надо делать… – шмыгнув носом, она взглянула на часы, – четверть третьего… я с ума сойду, пока дождусь рассвета… если, конечно, дождусь…
Мимо пронесся КамАЗ, и по двери застучали мелкие камешки, что доказывало – жизнь в этом мире все-таки продолжается. …Что лучше, выйти и попытаться «голосовать» или затаиться до утра? Наверное, второе. Кто знает, какие мысли придут людям при виде девушки на дороге? Прав был лейтенант – безумный поступок, за который неизвестно чем придется платить…
Юле стало очень жаль себя. …Оказывается, Пашка-то прав, назвав меня дурой, и зря я взбесилась – на правду нельзя обижаться. Господи, только б вернуться живой и здоровой! Я даже в мыслях не попрекну его!.. Я домой хочу!!.. – неожиданно она вспомнила, что так и не присмотрела мужу туфли, – что же теперь будет, он ведь никогда не купит их сам!.. Воспоминание вызвало новый поток слез; Юлю трясло, из горла вырывается сдавленный, булькающий звук… и тут салон наполнился ярким светом, а через секунду она услышала звук, похожий на вздох могучего животного. …Это конец!.. – она сползла под руль, наивно надеясь что ее не заметят; зажала рукой рот, стараясь остановить предательски стучавшие зубы… но ничего не происходило. Робко подняв глаза к зеркалу, Юля увидела огромную квадратную кабину почти прижавшуюся к ее багажнику. …Идиотка! Я ж вырубила и «габариты»!.. – сообразила она, – сейчас бы из меня сделали лепешку!.. Но радость от того, что осталась жива, была недолгой – в хорошо просматривавшейся кабине сидели двое мужчин, которые что-то обсуждали между собой. …Машину отдам… если хотят, пусть и меня трахнут, только б не убили… Ведь не убивают же проституток, которые стоят на трассах. За что их убивать?..
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента