Страница:
Сергей Соболев
Оперативный захват
…я – городской партизан
я прячу самодельную бомбу в карман
я – городской партизан
я скорее умру, чем сдамся вам
я – городской партизан
вам не ударить никогда по моим тормозам.
Илья Кормильцев«Городской партизан»
Долг революционера – в том, чтобы делать
революцию во что бы то ни стало.
Карлос Маригелла.
Опасные связи: случай в подмосковном N
29-е декабря,
за две недели до событий.
Лола ненавидела «провинцию» люто, неистово. Она считала захолустьем любое место, до которого от кольцевой наберется хотя бы час езды. Причем ее в равной степени раздражали убогий вид заштатных городов и поселков, отвратительные дороги, идиотский сервис – вернее, его полное отсутствие. Да и сами люди, живущие какой-то совершенно непонятной ей тоскливой, почти что животной жизнью, нуждались не столько в сочувствии, сколько в хорошем пинке, который смог бы вывести их всех из сонного оцепенения.
Лола – это конспиративная кличка. Ну или что-то вроде того. Ей не привыкать. За двадцать пять лет жизни ее как только не называли. В модельном бизнесе, где особых успехов ей добиться так и не удалось, и в эскортном сервисе, где она подрабатывала, пока на нее имелся спрос, собственные девичьи имена как-то не в ходу.
Сейчас у нее новый этап на жизненном пути.
Макс, ее любовник и наставник в одном лице, так и сказал: «Забудь, кем ты была раньше. Главное не то, кто ты по паспорту, а кем ты сама себя ощущаешь. Я помогу тебе начать жизнь с чистого листа. Имя тебе – Лола».
Подержанный внедорожник «Муссо», которым она управляла, миновал развилку на выезде из Фрязево. Приятель устроился справа, в кресле пассажира. Максу тридцать два, он среднего телосложения, шатен с короткой стрижкой, рост около ста восьмидесяти; на нем короткое серое «барберовское» пальто, под который подойдет легкий, почти невесомый кашемировый свитер с открытым воротом. С виду – типичный клерк средней руки в своем повседневном «нерабочем» прикиде. «Менагер» по продаже и развитию чего-то-там-полезного, особо не хватающий звезд с неба. Ну или, скажем, креативщик из какого-нибудь маркетингового или PR департамента, опять же, не очень высокого полета. Короче, типичный «мидл» (это если не знать доподлинно, что у этого человека в голове и каков он на самом деле).
Себя Лола никак не позиционировала. Она состоит при Максе, этого с нее довольно. Одета в короткую замшевую куртку, джинсы с заплатами, на ногах удобные полусапожки, голова повязана косынкой. Под колесами стелется неровная, вихлястая, в выбоинах и трещинах лента шоссе, чем-то напоминающая ее собственную жизнь.
Лола покосилась на приятеля. Макс сегодня не в духе, сидит, помалкивает. Иногда на губах появляется и тут же исчезает кривая усмешка. Но понять, что именно послужило причиной его недовольства или беспокойства, трудно даже ей, успевшей неплохо изучить этого человека. Макс чрезвычайно скрытен; на неудобные вопросы предпочитает либо не отвечать, либо, отшучиваясь, мгновенно уводит разговор в другом направлении.
– Не пропусти поворот, – подал реплику приятель. – Нет, не этот… следующий. Аккуратней! Ты сегодня какая-то… заторможенная.
– Ну так вчера и «сифанули»[1] неслабо, – вяло огрызнулась Лола. – А ты тоже хорош, Макс! Ни слова не сказал, что у тебя на сегодня какая-то «стрелка» назначена!
– Ты же сама слышала, что мне прозвонили.
– Надо было послать нах! Или самому назвать место и время. Кстати, дорогой. А ты не хочешь сказать, что это за субъект тебе прозвонил? И почему ты встречаешься с ним не в Москве… а в этой мухосранской дыре?!
– Так надо. И не спрашивай меня – что, как и почему. Просто делай то, что тебе говорят. Приткнись здесь где-нибудь… приехали.
Лола припарковала внедорожник неподалеку от прохода на платформу «Металлург». День выдался слякотный; временами из низкого, угрюмого неба моросил дождь. Всего три часа пополудни, а кажется, что надвинулись вечерние сумерки.
На платформе, в прямой видимости, находилась небольшая группка людей; они скучились под бетонным козырьком, дожидаясь появления электрички. По другую сторону полотна, за узкой полосой лесных насаждений, располагается небольшой дачный поселок. Слева и чуть позади того места, где остановился «муссо», выпирая над бетонной оградой, тянутся куда-то вдаль строения промзоны; при одном только взгляде на обветшалые строения и закопченные трубы, Лолу начинала одолевать тошнота.
«Блин, а ведь и вправду чего-то… хреново, – промелькнуло у нее в голове.
– И задержка, опять же. Ну, мать, если ты залетела, то это будет… Это будет полный «писец».
Макс посмотрел на циферблат «Rolex» – нормально приехали, без опоздания. Прежде, чем выйти из внедорожника, он достал из кармана свой «Nokia 8800», проверил, нет ли новых сообщений, затем сунул обратно.
– Значит так, Лола. Я ненадолго отлучусь: на час, максимум – полтора. Это при нормальном раскладе…
– А что, могут быть какие-то напряги?
– Хмм… Да нет, вряд ли, – после небольшой паузы сказал Макс. – Мне чисто по бизнесу… с деловыми людьми несколькими фразами перекинуться! Сейчас начало четвертого, так? До пяти я точно обернусь. Ну а если не появлюсь до этого времени… – он призадумался. – Ну, тогда…
– И что тогда? Мне что, тут вечность торчать, в этой дыре?
– Я же сказал – жди до пяти часов. И если я задержусь… То есть, у меня, к примеру, возникнут в связи с этой вот встречей еще какие-то дела… Тогда езжай прямиком на «хату»! Ну а я отзвонюсь, как только смогу. Понятно?
– Как-то ты мутно все излагаешь, на тебя это не похоже, – Лола вытрясла из сумки пачку дамских сигарет, но, почувствовав новый приступ тошноты, резко передумала курить. – Блин… обратно сам поведешь!
– Там будет видно.
– Стой! Минутку… – она схватила приятеля, который уже приоткрыл дверцу джипа, за рукав пальто. – Не люблю, когда ты ведешь себя, как трамвайный хам!.. Макс…
– Что еще?! Мне некогда!
– Макс, у меня «задержка».
– Наверное, от «кокса». Надо завязывать с этим.
– А если… если это – «залет»? Ты же, когда под «балдой» был, не всегда презервативом пользовался… кажется.
– Лола, кончай прикалываться! Сто раз уже говорили на эту тему! Ты что, можешь представить меня в роли п а п а ш и?! А саму себя – кормящей мамочкой?! – он коротко рассмеялся. – Брось, подруга. Мы с тобой созданы для других дел.
– Так я для тебя, значит, всего лишь «подруга»? И все?!
– Отпусти рукав! За «любофф» потом поговорим! Когда вернусь обратно.
– А поцеловать боевую подругу?
Макс торопливо клюнул девушку в щеку. Не произнеся более ни слова, выбрался из машины и бодрым шагом двинул – в обход платформы – проторенной дорожкой через пути – в направлении дачного поселка.
– О-от же скотина, – выругалась Лола, провожая взглядом удаляющегося приятеля. – Редкостная сволочь! Эгоист!! Сама не знаю, за что я тебя так люблю.
Перебравшись через колею, Макс какое-то время шел проселком вдоль глухого забора, за которым располагаются дачные участки. Минут через десять он оказался на берегу небольшого, метров сто в диаметре, озерца. Берег водоема со стороны поселка превращен в некое подобие пляжа: здесь имеется дощатый причальчик, кабинка для раздевания, с полдюжины грибков; ближе к опушке березовой рощицы оборудованы места для жарки шашлыков и «культурного» отдыха. Сюда можно подъехать на собственном транспорте, воспользовавшись либо проселком, по которому, собственно, он сюда пришел, либо съехать к берегу с асфальтированной двухрядки, огибающей в этом месте рощу – сама эта дорога ведет в соседний город Электросталь. В тот самый город, где он родился, вырос и откуда по окончании средней школы отправился поступать в МВТУ им. Баумана. А заодно – и искать свое место под ярким столичным солнцем…
Он знал здесь каждую тропку, но все равно ощущал себя в этих некогда родных ему местах чужаком. Он мог теперь жить только в больших городах, потому что считал, что и сам он рожден – для больших дел.
Со стороны рощицы донесся призывный посвист.
Макс щелчком избавился от окурка. Поднял ворот пальто, круто развернулся на каблуках и неторопливо зашагал по тропинке, проложенной от берега наискосок через выступ рощи, которую в этом месте огибает лента двухполосного шоссе.
В серых сумерках навстречу выплыли человеческие фигуры. Это были именно те двое людей, кого и ожидал здесь увидеть Макс. Они примерно его сверстники, но оба заметно выше ростом и выглядят посолидней в плане комплекции. Один из этой парочки одет в темную объемную куртку плащевку; капюшон наброшен на голову, как у монаха-капуцина или ку-клус-клановца. Другой в длинной, коричневатого цвета, кожанке с поднятым воротником, на голове спортивная шапочка, натянутая по самые надбровные дуги. Весь последний месяц Макс контачит с этими двумя типами, один из которых носит псевдо «Саныч», другой – «Николаич». В чертах их лиц и даже в самой манере поведения прочитывается нечто общее, нечто такое, что делает их весьма похожими друг на друга. Возможно, они родственники. Хотя, с другой стороны, он на своем веку повидал немало типажей, смахивающих на выходцев из одного инкубатора. Таких особенно много среди сотрудников частной охраны, в службах безопасности и в ментовской среде.
Именно через них, через этих двоих, Макс контактирует с Куратором, который предпочитает держаться в тени. Денежная подпитка, инструкции, поставка нужного для грядущих дел снаряжения – все это делается не напрямую, но осуществляется через посредников. И в этом есть свой резон: если что-то пойдет криво, если Макс и его соратники крупно облажаются, то достаточно будет устранить одно или два промежуточных звена, чтобы никто и никогда не смог просчитать всю цепочку…
Сошлись. Прозвучала негромкая реплика:
– Один пришел?
– Как видите.
– Смотри, не шути с нами, – сердито сказал мужчина в куртке плащевке, у которого через плечо на ремне свисает небольшая сумка. – А ну-ка, вытащи руку из кармана! Саныч, обыщи его!
Крепыш в кожанке подошел вплотную к молодому человеку. Довольно грубо дернул его за плечо, развернул и подтолкнул к ближайшему дереву.
– С каждой нашей новой свиданкой атмосфера становится все более теплой и дружественной, – пробормотал Макс. – Истинно братская забота…
– Заткнись! Вот что… расстегни пальто! – скомандовал Саныч. – Стань в «позу»! Замри, мля, и не дыши!
Нехотя подчинившись, Макс оперся руками о холодный скользкий ствол березы, расставив ноги чуть шире плеч. Саныч, сопя от усердия, шмонал его карманы, прощупывал пальцами каждую складку одежды. Надо сказать, что они – эти двое – практиковали такие вот вещи с самого начала их знакомства. «Стрелку» обычно забивали именно в таких безлюдных местах, как это. И никогда – в Москве, только в ближнем или среднем Подмосковье.
Осторожны, этого у них не отнять. Возможно, опасаются, что он притащит на одну из таких встреч миниатюрный цифровой диктофон, или даже попытается заснять их образины на «скрытку». К тому же, он, Макс, «типа вождь», – один из них по ходу как-то так и высказался – «ты хоть и типа вождь, но нам по хрену, так что не выступай!..» А у любого вождя, какое бы карликовое движение он не возглавлял, все же имеются определенные ресурсы и возможности.
Которых может оказать вполне достаточно для того, чтобы – если, конечно, Макс «отвяжется», если он сядет на измену – оставить от пары посредников мокрое место.
– Мобила… трубка отдельно, питание – отдельно… А также сигареты… зажигалка… лопатник… ключи… расческа! – Саныч перечислил все, что он обнаружил в карманах при обыске. – Тебе же, мля, говорили, чтоб ты ничего лишнего на стрелки не брал?!
Он демонстративно швырнул едва початую пачку сигарет «мальборо» в одну сторону от тропы, зажигалку «зиппо» – в другую.
– В следующий раз будешь повнимательней! – Он вернул Максу лопатник с небольшой суммой денег и пластиковой водительской карточкой, а также ключи и расческу. – Чтоб никаких фокусов… тут тебе не за карточным столом! Мобильник верну, когда станем прощаться!
– Деньги принесли? – сухо поинтересовался Макс. – Это единственное, что меня интересует.
– Саныч, отойди чуть в сторону, не загораживай, – Николаич, не снимая сумку с плеча, расстегнул молнию на сумке. Затянутой в перчатку рукой извлек оттуда конверт с деньгами – это был обычный белый «офисный» конверт без марок и каких-либо надписей. Протянул Максу. – Здесь деньги, которые велено передать т е б е из рук в руки… Тридцать тысяч зеленью.
Его рука на какие-то секунды повисла в воздухе.
– Я заказывал сорок. И это – по минимуму, в обрез.
– Бери сколько дают! – сказал Николаич. – Тоже мне, мля… «идейные борцы»! Вам сколько не дай, все прос…те!
Макс, криво усмехнувшись, взял конверт с баблом.
– А сейчас мы с тебя «расписку» возьмем, – Николаич вытащил из сумки цифровую видеокамеру «Sony». – Ну?! Ты уже ученый… так что сам знаешь, что и как надо сказать.
– Минутку! Я сначала пересчитаю наличность. Что-то конверт для такой суммы… тощий какой-то.
– Ты за кого нас держишь?! – процедил Николаич, который уже было приготовился снимать. – Мы что, кидалы, по-твоему? Или «ломщики»? Там все точно… двадцать штук сотенными купюрами!
– Так вы ж говорили – тридцать тысяч! – Макс едва не сплюнул от досады. Эти ухари в прошлый раз «отщипнули» себе пять тысяч баксов, а теперь, похоже, намерены сделать то же самое, но в двойном размере. – А в конверте, если я правильно врубился, только двадцать?!
– Не корчи из себя идиота, Макс! – сердито сказал Саныч. – Другие… на нашем месте – вообще половину бы себе забирали! Ты будь доволен, что имеешь дело с порядочными людьми! Коррроче! Бери деньги, давай «расписку»… и вали отсюда!
«Суки! – выругался про себя Макс. – Кровососы поганые. Даже на таком стремном деле, как нынешнее, и то умудряются «откат» потребовать! И ни хрена не боятся, что все это всплывет наружу. А чего им, с другой стороны, опасаться? Есть человек, на которого можно все повесить… Поэтому-то и ведут себя так борзо. И ничего ты, Макс, тут не попишешь, раз тебе вместо пары тузов или королей из раздаточного «башмака» перепали разномастные двойка и тройка…
– Если товарищ «вождь» не понимает, что надо «делиться», то мы можем изъять всю сумму! – с явственно читаемой угрозой в голосе сказал Николаич. – А «расписку» ты нам все равно дашь!
– Потому что… если не доходит через мозги, – свистящим полушепотом добавил Саныч. – то дойдет через другое место! Посредством включенного паяльника! Проверенный метод: хочешь испытать на себе?!
Макс жестом показал, что он более не намерен упираться. Дело не в угрозах, – хотя от этих дюжих мужиков можно всего ожидать – а в той методе, которой он старался следовать. При существующем раскладе нет смысла особо выступать. Всему свое время. При определенной дозе терпения и при наличии фарта, – а Макс продолжал верить в свою счастливую звезду – он эту парочку обязательно «сделает», сбросит их в сторону, как отыгранную карту…
Николаич включил видеокамеру. Саныч врубил фонарь и навел его на фигуру мужчины, стоящего на фоне белоствольных берез. Съемка производилась на близком расстоянии, но при этом оператор позаботился, чтобы ничего лишнего в кадр не попадалось…
Макс откашлял горло. В правой руке его был зажат конверт с деньгами. Он медленно, раздельно произнося слова, сказал:
– Сегодня – двадцать девятое декабря. Время… шестнадцать ноль одна.
Подтверждаю получение всей суммы… тридцать тысяч долларов США.
В следующую секунду свет фонаря погас. Николаич выключил камеру, сунул ее в сумку, закрыл молнию.
– Ну вот и славно, – сказал он. – Вот что, Макс… Ты нужного человечка уже нашел?
– Подрывника?
– Ну да. По другим позициям у тебя, как ты говорил, нет проблем с кадрами?
– Человека я нашел. Вот эти бабки в основном ему и уйдут…
– Ты все же держи язык за зубами! Твои людям не обязательно знать все детали! Короче, не забывай, о чем тебе говорилось в прошлые разы!
– У меня хорошая память.
– Тогда ты должен помнить, на каком крючке ты сидишь! Попытаешься «сдернуть»…
– Я не враг себе. К тому же, мне моя р а б о т а самому нравится.
– Просили еще передать, чтоб ты не вошкался. Через неделю ждем от тебя «весточки»… сам знаешь, какой.
– Маловато времени, – сказал Макс. – Надо бы еще две недели, чтобы раскрутиться, как следует. И денег надо бы подбросить! Сейчас народ без бабла даже в пикете поучаствовать не подписывается! Нужны деньги и время. Тогда эффект будет гораздо значительней.
– Закрой рот! – грубо сказал Николаич. – За деньги мы бы наняли более крутую массовку. Делай, что говорят! И радуйся, что хоть какие-то бабки тебе дают. Тоже мне, р-революцыонэры фуевы… Где же ваша совесть, где служение идеалам?! Бескорыстное… а не так, чтоб за бабло?! А?! Чего молчишь? Неделя сроку!! И чтоб сделали все «чики-чики»! Понятно?!
– Все? – сухо поинтересовался Макс. – Я могу идти?
– Секунду!
Саныч подошел к нему вплотную, причем по ходу зачем-то расстегнул молнию на куртке.
– Заруби себе на носу, Макс!.. На всю жизнь запомни, что я тебе сейчас скажу!!
Он одной рукой сгреб «вождя» за шиворот, а другой – правой – извлек из подмышечной кобуры пистолет.
– Если ты вякнешь где-нибудь хоть слово про нас… – Он ловко, на манер подсечки, подбил ноги Максу, продолжая удерживать его левой рукой за ворот пальто. – Или проговоришься насчет наших «денежных» операций… Ты ж понимаешь о чем я, верно?! То тебя поставят сначала в «позу»… – Он и вправду заставил молодого человека встать на колени. – А потом… – Саныч приставил дуло к голове «вождя», оттягивая ворот пальто и нажимая стволом чуть ниже темени с затылочной части. – Если ты все же не просечешь того, что мы тебе тут пытаемся вдолбить… в твою башку…
Выстрел прозвучал совсем негромко – так, словно под ногой стрельнула шишка…
Николаич, находившийся шагах в семи от них, даже присел от неожиданности.
– Чё это?
– Чё это?! – эхом отозвался напарник, который еще и сам до конца не осознал, что произошло.
– Ты… что ли… стрелял?!
– Я??
Саныч отпустил ворот… Макс уткнулся лицом в землю. Некоторое время было слышно лишь шумное дыхание. Затем Николаич – он первым пришел в себя – метнулся к телу «вождя».
– Эй, парень… Ты чего?! Эй… т-твою мать!!!
– Что? – Саныч только сейчас догадался поставить пистолет на предохранитель и сунуть его в кобуру. Он достал из кармана фонарь, включил и направил на Макса, возле которого опустился на корточки его напарник. – Етти твою…
Николаич, шумно сопя и цедя под нос ругательства, перевернул тело сначала так, чтобы было видно входное отверстие – пуля вошла в затылочную часть черепа. Потом, стараясь не испачкаться в крови, – впрочем, ее было на удивление немного – перекантовал «вождя» и попытался найти выходное отверстие – а вот его-то он и не обнаружил… – Ты же его грохнул, мудак!!! Ты что, совсем офуел?!!
– Э-э-э… Мля, сам не знаю, как такое могло случиться?! Мы ж это… договорились, что пуганем его чуть. Для острастки!
– Но исполнять-то мы его не планировали! А ты взял его… и мочканул! Вот кто ты после этого, скажи?! Как вообще такое могло случиться?!!
– Ну так это… – Саныч стащил с головы черную шапочку, вытер ею мокрое лицо. Надевать обратно не стал, сунув в карман куртки. – Наверное, ствол с предохранителя как-то снялся?! Он у меня всегда стоит на «флажке», я ж не первый год «замужем»! Млин… Это все «ижак»! Говно, а не ствол!!
– Сам ты… ишак!! – Николаич встал на ноги. – Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Ты знаешь, с к о л ь к о на нем в с е г о висит? Да нам вовек за эту хрень, что ты сотворил, не рассчитаться! Нас самих, блин, за этого вот хмыря – на тот свет без пересадки отправят!!
Какое-то время они молчали, поглядывая то друг на друга, то на свежеиспеченного «жмура». От дороги, где они оставили свою тачку, доносился приглушенный рокот движков машин. Маловероятно, чтобы кто-то слышал звук выстрела… Место здесь, с учетом сезона и погоды, достаточно глухое. В целом ситуация поначалу казалась хреновой до крайности. И потому, что приговорили – из-за глупой неосторожности – этого непростого, крученого, верченого парня. И из-за того, что в черепушке у того где-то засела пуля от штатного лицензированного «ИЖ-72»…
– Просто так трупешник не сбросишь, не закопаешь, – подал реплику Саныч. – Потому как рано или поздно, по закону подлости, тело найдут… Если только башку ему отрезать?! И как-то выковырять потом пульку? Гм…
– Вот ты этим и будешь заниматься! – угрюмо сказал напарник. – Сам понимаешь, затягивать не стоит. Млин… Вот что! Вытащи у него из кармана пакет с баблом! Ему-то они уже без надобности.
– Повезло, что записали ролик, – Саныч, присев на корточки, достал из бокового кармана пальто конверт с деньгами. – «Расписка» да и сам факт «стрелки», таким образом, нами задокументированы… А про то, что тут стряслось… Мы ж никому про это не расскажем, верно?
– Надо как-то перевести стрелки, – сказал напарник. – Иначе крайними сделают нас. О случившемся, ясный хрен, докладывать не будем. Я скажу Куратору: «Встретились в условном месте, деньги у адресата, на словах тоже передали все, что было велено. Вот подтверждение – видеоролик»…
– Умно!
– А остальное уже не наша забота…
за две недели до событий.
Лола ненавидела «провинцию» люто, неистово. Она считала захолустьем любое место, до которого от кольцевой наберется хотя бы час езды. Причем ее в равной степени раздражали убогий вид заштатных городов и поселков, отвратительные дороги, идиотский сервис – вернее, его полное отсутствие. Да и сами люди, живущие какой-то совершенно непонятной ей тоскливой, почти что животной жизнью, нуждались не столько в сочувствии, сколько в хорошем пинке, который смог бы вывести их всех из сонного оцепенения.
Лола – это конспиративная кличка. Ну или что-то вроде того. Ей не привыкать. За двадцать пять лет жизни ее как только не называли. В модельном бизнесе, где особых успехов ей добиться так и не удалось, и в эскортном сервисе, где она подрабатывала, пока на нее имелся спрос, собственные девичьи имена как-то не в ходу.
Сейчас у нее новый этап на жизненном пути.
Макс, ее любовник и наставник в одном лице, так и сказал: «Забудь, кем ты была раньше. Главное не то, кто ты по паспорту, а кем ты сама себя ощущаешь. Я помогу тебе начать жизнь с чистого листа. Имя тебе – Лола».
Подержанный внедорожник «Муссо», которым она управляла, миновал развилку на выезде из Фрязево. Приятель устроился справа, в кресле пассажира. Максу тридцать два, он среднего телосложения, шатен с короткой стрижкой, рост около ста восьмидесяти; на нем короткое серое «барберовское» пальто, под который подойдет легкий, почти невесомый кашемировый свитер с открытым воротом. С виду – типичный клерк средней руки в своем повседневном «нерабочем» прикиде. «Менагер» по продаже и развитию чего-то-там-полезного, особо не хватающий звезд с неба. Ну или, скажем, креативщик из какого-нибудь маркетингового или PR департамента, опять же, не очень высокого полета. Короче, типичный «мидл» (это если не знать доподлинно, что у этого человека в голове и каков он на самом деле).
Себя Лола никак не позиционировала. Она состоит при Максе, этого с нее довольно. Одета в короткую замшевую куртку, джинсы с заплатами, на ногах удобные полусапожки, голова повязана косынкой. Под колесами стелется неровная, вихлястая, в выбоинах и трещинах лента шоссе, чем-то напоминающая ее собственную жизнь.
Лола покосилась на приятеля. Макс сегодня не в духе, сидит, помалкивает. Иногда на губах появляется и тут же исчезает кривая усмешка. Но понять, что именно послужило причиной его недовольства или беспокойства, трудно даже ей, успевшей неплохо изучить этого человека. Макс чрезвычайно скрытен; на неудобные вопросы предпочитает либо не отвечать, либо, отшучиваясь, мгновенно уводит разговор в другом направлении.
– Не пропусти поворот, – подал реплику приятель. – Нет, не этот… следующий. Аккуратней! Ты сегодня какая-то… заторможенная.
– Ну так вчера и «сифанули»[1] неслабо, – вяло огрызнулась Лола. – А ты тоже хорош, Макс! Ни слова не сказал, что у тебя на сегодня какая-то «стрелка» назначена!
– Ты же сама слышала, что мне прозвонили.
– Надо было послать нах! Или самому назвать место и время. Кстати, дорогой. А ты не хочешь сказать, что это за субъект тебе прозвонил? И почему ты встречаешься с ним не в Москве… а в этой мухосранской дыре?!
– Так надо. И не спрашивай меня – что, как и почему. Просто делай то, что тебе говорят. Приткнись здесь где-нибудь… приехали.
Лола припарковала внедорожник неподалеку от прохода на платформу «Металлург». День выдался слякотный; временами из низкого, угрюмого неба моросил дождь. Всего три часа пополудни, а кажется, что надвинулись вечерние сумерки.
На платформе, в прямой видимости, находилась небольшая группка людей; они скучились под бетонным козырьком, дожидаясь появления электрички. По другую сторону полотна, за узкой полосой лесных насаждений, располагается небольшой дачный поселок. Слева и чуть позади того места, где остановился «муссо», выпирая над бетонной оградой, тянутся куда-то вдаль строения промзоны; при одном только взгляде на обветшалые строения и закопченные трубы, Лолу начинала одолевать тошнота.
«Блин, а ведь и вправду чего-то… хреново, – промелькнуло у нее в голове.
– И задержка, опять же. Ну, мать, если ты залетела, то это будет… Это будет полный «писец».
Макс посмотрел на циферблат «Rolex» – нормально приехали, без опоздания. Прежде, чем выйти из внедорожника, он достал из кармана свой «Nokia 8800», проверил, нет ли новых сообщений, затем сунул обратно.
– Значит так, Лола. Я ненадолго отлучусь: на час, максимум – полтора. Это при нормальном раскладе…
– А что, могут быть какие-то напряги?
– Хмм… Да нет, вряд ли, – после небольшой паузы сказал Макс. – Мне чисто по бизнесу… с деловыми людьми несколькими фразами перекинуться! Сейчас начало четвертого, так? До пяти я точно обернусь. Ну а если не появлюсь до этого времени… – он призадумался. – Ну, тогда…
– И что тогда? Мне что, тут вечность торчать, в этой дыре?
– Я же сказал – жди до пяти часов. И если я задержусь… То есть, у меня, к примеру, возникнут в связи с этой вот встречей еще какие-то дела… Тогда езжай прямиком на «хату»! Ну а я отзвонюсь, как только смогу. Понятно?
– Как-то ты мутно все излагаешь, на тебя это не похоже, – Лола вытрясла из сумки пачку дамских сигарет, но, почувствовав новый приступ тошноты, резко передумала курить. – Блин… обратно сам поведешь!
– Там будет видно.
– Стой! Минутку… – она схватила приятеля, который уже приоткрыл дверцу джипа, за рукав пальто. – Не люблю, когда ты ведешь себя, как трамвайный хам!.. Макс…
– Что еще?! Мне некогда!
– Макс, у меня «задержка».
– Наверное, от «кокса». Надо завязывать с этим.
– А если… если это – «залет»? Ты же, когда под «балдой» был, не всегда презервативом пользовался… кажется.
– Лола, кончай прикалываться! Сто раз уже говорили на эту тему! Ты что, можешь представить меня в роли п а п а ш и?! А саму себя – кормящей мамочкой?! – он коротко рассмеялся. – Брось, подруга. Мы с тобой созданы для других дел.
– Так я для тебя, значит, всего лишь «подруга»? И все?!
– Отпусти рукав! За «любофф» потом поговорим! Когда вернусь обратно.
– А поцеловать боевую подругу?
Макс торопливо клюнул девушку в щеку. Не произнеся более ни слова, выбрался из машины и бодрым шагом двинул – в обход платформы – проторенной дорожкой через пути – в направлении дачного поселка.
– О-от же скотина, – выругалась Лола, провожая взглядом удаляющегося приятеля. – Редкостная сволочь! Эгоист!! Сама не знаю, за что я тебя так люблю.
Перебравшись через колею, Макс какое-то время шел проселком вдоль глухого забора, за которым располагаются дачные участки. Минут через десять он оказался на берегу небольшого, метров сто в диаметре, озерца. Берег водоема со стороны поселка превращен в некое подобие пляжа: здесь имеется дощатый причальчик, кабинка для раздевания, с полдюжины грибков; ближе к опушке березовой рощицы оборудованы места для жарки шашлыков и «культурного» отдыха. Сюда можно подъехать на собственном транспорте, воспользовавшись либо проселком, по которому, собственно, он сюда пришел, либо съехать к берегу с асфальтированной двухрядки, огибающей в этом месте рощу – сама эта дорога ведет в соседний город Электросталь. В тот самый город, где он родился, вырос и откуда по окончании средней школы отправился поступать в МВТУ им. Баумана. А заодно – и искать свое место под ярким столичным солнцем…
Он знал здесь каждую тропку, но все равно ощущал себя в этих некогда родных ему местах чужаком. Он мог теперь жить только в больших городах, потому что считал, что и сам он рожден – для больших дел.
Со стороны рощицы донесся призывный посвист.
Макс щелчком избавился от окурка. Поднял ворот пальто, круто развернулся на каблуках и неторопливо зашагал по тропинке, проложенной от берега наискосок через выступ рощи, которую в этом месте огибает лента двухполосного шоссе.
В серых сумерках навстречу выплыли человеческие фигуры. Это были именно те двое людей, кого и ожидал здесь увидеть Макс. Они примерно его сверстники, но оба заметно выше ростом и выглядят посолидней в плане комплекции. Один из этой парочки одет в темную объемную куртку плащевку; капюшон наброшен на голову, как у монаха-капуцина или ку-клус-клановца. Другой в длинной, коричневатого цвета, кожанке с поднятым воротником, на голове спортивная шапочка, натянутая по самые надбровные дуги. Весь последний месяц Макс контачит с этими двумя типами, один из которых носит псевдо «Саныч», другой – «Николаич». В чертах их лиц и даже в самой манере поведения прочитывается нечто общее, нечто такое, что делает их весьма похожими друг на друга. Возможно, они родственники. Хотя, с другой стороны, он на своем веку повидал немало типажей, смахивающих на выходцев из одного инкубатора. Таких особенно много среди сотрудников частной охраны, в службах безопасности и в ментовской среде.
Именно через них, через этих двоих, Макс контактирует с Куратором, который предпочитает держаться в тени. Денежная подпитка, инструкции, поставка нужного для грядущих дел снаряжения – все это делается не напрямую, но осуществляется через посредников. И в этом есть свой резон: если что-то пойдет криво, если Макс и его соратники крупно облажаются, то достаточно будет устранить одно или два промежуточных звена, чтобы никто и никогда не смог просчитать всю цепочку…
Сошлись. Прозвучала негромкая реплика:
– Один пришел?
– Как видите.
– Смотри, не шути с нами, – сердито сказал мужчина в куртке плащевке, у которого через плечо на ремне свисает небольшая сумка. – А ну-ка, вытащи руку из кармана! Саныч, обыщи его!
Крепыш в кожанке подошел вплотную к молодому человеку. Довольно грубо дернул его за плечо, развернул и подтолкнул к ближайшему дереву.
– С каждой нашей новой свиданкой атмосфера становится все более теплой и дружественной, – пробормотал Макс. – Истинно братская забота…
– Заткнись! Вот что… расстегни пальто! – скомандовал Саныч. – Стань в «позу»! Замри, мля, и не дыши!
Нехотя подчинившись, Макс оперся руками о холодный скользкий ствол березы, расставив ноги чуть шире плеч. Саныч, сопя от усердия, шмонал его карманы, прощупывал пальцами каждую складку одежды. Надо сказать, что они – эти двое – практиковали такие вот вещи с самого начала их знакомства. «Стрелку» обычно забивали именно в таких безлюдных местах, как это. И никогда – в Москве, только в ближнем или среднем Подмосковье.
Осторожны, этого у них не отнять. Возможно, опасаются, что он притащит на одну из таких встреч миниатюрный цифровой диктофон, или даже попытается заснять их образины на «скрытку». К тому же, он, Макс, «типа вождь», – один из них по ходу как-то так и высказался – «ты хоть и типа вождь, но нам по хрену, так что не выступай!..» А у любого вождя, какое бы карликовое движение он не возглавлял, все же имеются определенные ресурсы и возможности.
Которых может оказать вполне достаточно для того, чтобы – если, конечно, Макс «отвяжется», если он сядет на измену – оставить от пары посредников мокрое место.
– Мобила… трубка отдельно, питание – отдельно… А также сигареты… зажигалка… лопатник… ключи… расческа! – Саныч перечислил все, что он обнаружил в карманах при обыске. – Тебе же, мля, говорили, чтоб ты ничего лишнего на стрелки не брал?!
Он демонстративно швырнул едва початую пачку сигарет «мальборо» в одну сторону от тропы, зажигалку «зиппо» – в другую.
– В следующий раз будешь повнимательней! – Он вернул Максу лопатник с небольшой суммой денег и пластиковой водительской карточкой, а также ключи и расческу. – Чтоб никаких фокусов… тут тебе не за карточным столом! Мобильник верну, когда станем прощаться!
– Деньги принесли? – сухо поинтересовался Макс. – Это единственное, что меня интересует.
– Саныч, отойди чуть в сторону, не загораживай, – Николаич, не снимая сумку с плеча, расстегнул молнию на сумке. Затянутой в перчатку рукой извлек оттуда конверт с деньгами – это был обычный белый «офисный» конверт без марок и каких-либо надписей. Протянул Максу. – Здесь деньги, которые велено передать т е б е из рук в руки… Тридцать тысяч зеленью.
Его рука на какие-то секунды повисла в воздухе.
– Я заказывал сорок. И это – по минимуму, в обрез.
– Бери сколько дают! – сказал Николаич. – Тоже мне, мля… «идейные борцы»! Вам сколько не дай, все прос…те!
Макс, криво усмехнувшись, взял конверт с баблом.
– А сейчас мы с тебя «расписку» возьмем, – Николаич вытащил из сумки цифровую видеокамеру «Sony». – Ну?! Ты уже ученый… так что сам знаешь, что и как надо сказать.
– Минутку! Я сначала пересчитаю наличность. Что-то конверт для такой суммы… тощий какой-то.
– Ты за кого нас держишь?! – процедил Николаич, который уже было приготовился снимать. – Мы что, кидалы, по-твоему? Или «ломщики»? Там все точно… двадцать штук сотенными купюрами!
– Так вы ж говорили – тридцать тысяч! – Макс едва не сплюнул от досады. Эти ухари в прошлый раз «отщипнули» себе пять тысяч баксов, а теперь, похоже, намерены сделать то же самое, но в двойном размере. – А в конверте, если я правильно врубился, только двадцать?!
– Не корчи из себя идиота, Макс! – сердито сказал Саныч. – Другие… на нашем месте – вообще половину бы себе забирали! Ты будь доволен, что имеешь дело с порядочными людьми! Коррроче! Бери деньги, давай «расписку»… и вали отсюда!
«Суки! – выругался про себя Макс. – Кровососы поганые. Даже на таком стремном деле, как нынешнее, и то умудряются «откат» потребовать! И ни хрена не боятся, что все это всплывет наружу. А чего им, с другой стороны, опасаться? Есть человек, на которого можно все повесить… Поэтому-то и ведут себя так борзо. И ничего ты, Макс, тут не попишешь, раз тебе вместо пары тузов или королей из раздаточного «башмака» перепали разномастные двойка и тройка…
– Если товарищ «вождь» не понимает, что надо «делиться», то мы можем изъять всю сумму! – с явственно читаемой угрозой в голосе сказал Николаич. – А «расписку» ты нам все равно дашь!
– Потому что… если не доходит через мозги, – свистящим полушепотом добавил Саныч. – то дойдет через другое место! Посредством включенного паяльника! Проверенный метод: хочешь испытать на себе?!
Макс жестом показал, что он более не намерен упираться. Дело не в угрозах, – хотя от этих дюжих мужиков можно всего ожидать – а в той методе, которой он старался следовать. При существующем раскладе нет смысла особо выступать. Всему свое время. При определенной дозе терпения и при наличии фарта, – а Макс продолжал верить в свою счастливую звезду – он эту парочку обязательно «сделает», сбросит их в сторону, как отыгранную карту…
Николаич включил видеокамеру. Саныч врубил фонарь и навел его на фигуру мужчины, стоящего на фоне белоствольных берез. Съемка производилась на близком расстоянии, но при этом оператор позаботился, чтобы ничего лишнего в кадр не попадалось…
Макс откашлял горло. В правой руке его был зажат конверт с деньгами. Он медленно, раздельно произнося слова, сказал:
– Сегодня – двадцать девятое декабря. Время… шестнадцать ноль одна.
Подтверждаю получение всей суммы… тридцать тысяч долларов США.
В следующую секунду свет фонаря погас. Николаич выключил камеру, сунул ее в сумку, закрыл молнию.
– Ну вот и славно, – сказал он. – Вот что, Макс… Ты нужного человечка уже нашел?
– Подрывника?
– Ну да. По другим позициям у тебя, как ты говорил, нет проблем с кадрами?
– Человека я нашел. Вот эти бабки в основном ему и уйдут…
– Ты все же держи язык за зубами! Твои людям не обязательно знать все детали! Короче, не забывай, о чем тебе говорилось в прошлые разы!
– У меня хорошая память.
– Тогда ты должен помнить, на каком крючке ты сидишь! Попытаешься «сдернуть»…
– Я не враг себе. К тому же, мне моя р а б о т а самому нравится.
– Просили еще передать, чтоб ты не вошкался. Через неделю ждем от тебя «весточки»… сам знаешь, какой.
– Маловато времени, – сказал Макс. – Надо бы еще две недели, чтобы раскрутиться, как следует. И денег надо бы подбросить! Сейчас народ без бабла даже в пикете поучаствовать не подписывается! Нужны деньги и время. Тогда эффект будет гораздо значительней.
– Закрой рот! – грубо сказал Николаич. – За деньги мы бы наняли более крутую массовку. Делай, что говорят! И радуйся, что хоть какие-то бабки тебе дают. Тоже мне, р-революцыонэры фуевы… Где же ваша совесть, где служение идеалам?! Бескорыстное… а не так, чтоб за бабло?! А?! Чего молчишь? Неделя сроку!! И чтоб сделали все «чики-чики»! Понятно?!
– Все? – сухо поинтересовался Макс. – Я могу идти?
– Секунду!
Саныч подошел к нему вплотную, причем по ходу зачем-то расстегнул молнию на куртке.
– Заруби себе на носу, Макс!.. На всю жизнь запомни, что я тебе сейчас скажу!!
Он одной рукой сгреб «вождя» за шиворот, а другой – правой – извлек из подмышечной кобуры пистолет.
– Если ты вякнешь где-нибудь хоть слово про нас… – Он ловко, на манер подсечки, подбил ноги Максу, продолжая удерживать его левой рукой за ворот пальто. – Или проговоришься насчет наших «денежных» операций… Ты ж понимаешь о чем я, верно?! То тебя поставят сначала в «позу»… – Он и вправду заставил молодого человека встать на колени. – А потом… – Саныч приставил дуло к голове «вождя», оттягивая ворот пальто и нажимая стволом чуть ниже темени с затылочной части. – Если ты все же не просечешь того, что мы тебе тут пытаемся вдолбить… в твою башку…
Выстрел прозвучал совсем негромко – так, словно под ногой стрельнула шишка…
Николаич, находившийся шагах в семи от них, даже присел от неожиданности.
– Чё это?
– Чё это?! – эхом отозвался напарник, который еще и сам до конца не осознал, что произошло.
– Ты… что ли… стрелял?!
– Я??
Саныч отпустил ворот… Макс уткнулся лицом в землю. Некоторое время было слышно лишь шумное дыхание. Затем Николаич – он первым пришел в себя – метнулся к телу «вождя».
– Эй, парень… Ты чего?! Эй… т-твою мать!!!
– Что? – Саныч только сейчас догадался поставить пистолет на предохранитель и сунуть его в кобуру. Он достал из кармана фонарь, включил и направил на Макса, возле которого опустился на корточки его напарник. – Етти твою…
Николаич, шумно сопя и цедя под нос ругательства, перевернул тело сначала так, чтобы было видно входное отверстие – пуля вошла в затылочную часть черепа. Потом, стараясь не испачкаться в крови, – впрочем, ее было на удивление немного – перекантовал «вождя» и попытался найти выходное отверстие – а вот его-то он и не обнаружил… – Ты же его грохнул, мудак!!! Ты что, совсем офуел?!!
– Э-э-э… Мля, сам не знаю, как такое могло случиться?! Мы ж это… договорились, что пуганем его чуть. Для острастки!
– Но исполнять-то мы его не планировали! А ты взял его… и мочканул! Вот кто ты после этого, скажи?! Как вообще такое могло случиться?!!
– Ну так это… – Саныч стащил с головы черную шапочку, вытер ею мокрое лицо. Надевать обратно не стал, сунув в карман куртки. – Наверное, ствол с предохранителя как-то снялся?! Он у меня всегда стоит на «флажке», я ж не первый год «замужем»! Млин… Это все «ижак»! Говно, а не ствол!!
– Сам ты… ишак!! – Николаич встал на ноги. – Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Ты знаешь, с к о л ь к о на нем в с е г о висит? Да нам вовек за эту хрень, что ты сотворил, не рассчитаться! Нас самих, блин, за этого вот хмыря – на тот свет без пересадки отправят!!
Какое-то время они молчали, поглядывая то друг на друга, то на свежеиспеченного «жмура». От дороги, где они оставили свою тачку, доносился приглушенный рокот движков машин. Маловероятно, чтобы кто-то слышал звук выстрела… Место здесь, с учетом сезона и погоды, достаточно глухое. В целом ситуация поначалу казалась хреновой до крайности. И потому, что приговорили – из-за глупой неосторожности – этого непростого, крученого, верченого парня. И из-за того, что в черепушке у того где-то засела пуля от штатного лицензированного «ИЖ-72»…
– Просто так трупешник не сбросишь, не закопаешь, – подал реплику Саныч. – Потому как рано или поздно, по закону подлости, тело найдут… Если только башку ему отрезать?! И как-то выковырять потом пульку? Гм…
– Вот ты этим и будешь заниматься! – угрюмо сказал напарник. – Сам понимаешь, затягивать не стоит. Млин… Вот что! Вытащи у него из кармана пакет с баблом! Ему-то они уже без надобности.
– Повезло, что записали ролик, – Саныч, присев на корточки, достал из бокового кармана пальто конверт с деньгами. – «Расписка» да и сам факт «стрелки», таким образом, нами задокументированы… А про то, что тут стряслось… Мы ж никому про это не расскажем, верно?
– Надо как-то перевести стрелки, – сказал напарник. – Иначе крайними сделают нас. О случившемся, ясный хрен, докладывать не будем. Я скажу Куратору: «Встретились в условном месте, деньги у адресата, на словах тоже передали все, что было велено. Вот подтверждение – видеоролик»…
– Умно!
– А остальное уже не наша забота…
Глава 1
«DREAM HOUSE»: ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
(ФЛЭШМОБ № 1)
4-е января,
вторая половина дня.
В среде обывателей почему-то принято думать, что на «рублевке» живут сплошь олигархи, разжиревшие на «откатах» чиновники, а также их жены, чада и любовницы.
Что это какой-то необыкновенный мир, мир роскоши и порока, эдакий капиталистический рай, окруженный высокой неприступной стеной.
И что простому смертному проход и проезд в эти полумифические рублево-успенские угодья закрыт раз и навсегда.
Помимо всего прочего, слова «Барвиха» и «Рублевка» в головах граждан ассоциируется еще и с официозной картинкой из «ящика». Кому-то вспоминаются более ранние по времени сюжеты с Ельциным, к которому в подмосковную президентскую резиденцию наведывались то друг Билл, то камарад Гельмут, то – целой гурьбой – главы постсоветских республик. Другим гражданам больше по душе сегодняшняя, актуальная картина, с нынешним главой государства, который много чаще прежнего общается с высокими зарубежными гостями и за которого «не стыдно» – резиденция «гаранта» находится хотя и не в Барвихе, но совсем неподалеку от этих мест.
Так вот: все это полная ерунда.
В том смысле, что не надо смешивать действительность с вымыслом.
И уж тем более не стоит подменять одно другим, как это делает желтая пресса или рупор массированной лжи – телевидение.
Во-первых, этих самых «барвих» – несколько. Равно как и населенных пунктов с названиями вроде «Горки» или «Жуковка». В иные из них, действительно, даже мышь незамеченной – мимо охраны – не проскочит. Зато сам поселок Барвиха, расположенный на шестом-седьмом километре рублевского шоссе, в принципе, отнюдь не является «закрытым» охраняемым объектом. И люди в этих местах живут самые разные, а не только «денежные мешки»; хотя, надо признать, концентрация весьма состоятельных и сверхсостоятельных граждан в рубево-успенской местности много выше, чем в иных уголках ближнего Подмосковья…
– Водитель! – подал голос с заднего сидения маршрутки парень лет двадцати. – Остановите на пересечении с Подушкинским!
Антон Кривицкий не без труда выбрался наружу из переполненной «газели», за рулем которой сидел возрастной дядька южной наружности. Микроавтобус, фыркнув сизыми выхлопными газами, отвалил от обочины и, набирая ход, покатил по «рублевке», следуя далее согласно маршруту, прописанному на табличке, помещенной на лобовом стекле…
Антон сунул пакет под правую мышку, поправил сбившиеся лямки от рюкзака, – с эмблемой в виде переплетенных букв «L» и «V» – огляделся… Выждав подходящий момент, когда в потоке транспорта возник небольшой разрыв, перебежал на другую сторону «рублевки». Прямо перед ним, стоило только пересечь паркинг, почти сплошь уставленный не самыми дешевыми легковыми авто и джипами, находится четырехэтажный комплекс барвихинского торгового центра «Дрим Хаус». Он взглянул на часы – его наручные «Omega», подарок отчима на совершеннолетие, показывает без пяти минут три пополудни – это означает, что он прибыл на место вовремя, без опоздания.
…Прошло около получаса. Антон все это время прохаживался вдоль обочины «рублевки»; пару раз подходил к главному входу в ТЦ, но, не обнаружив там никого из «своих», возвращался обратно к дороге.
День на дворе стоит пасмурный; утром землю слегка притрусило мокрым снегом; температура чуть выше ноля – зима в этом году выдалась экстремально теплой. Планируя акцию, они с соратниками договорились, что максимальный люфт по времени – тридцать минут. Москва с ее пробками это такой огромный лабиринт, где – даже зная и просчитывая маршрут – ты можешь по независящим от тебя причинам где-нибудь застрять, зависнуть, закопаться. Вообще-то Антон привык бережно относиться к времени – он сам никогда и никуда не опаздывал, и терпеть не мог, когда приходилось кого-то ждать, да еще и подолгу. Но не все сейчас зависит от него. Вот он спланировал все так, чтобы приехать на место точно вовремя. А у других товарищей, возможно, не все так удачно получается, как у него. Вот и приходится ждать, пока подтянутся остальные члены его «звена»…
вторая половина дня.
В среде обывателей почему-то принято думать, что на «рублевке» живут сплошь олигархи, разжиревшие на «откатах» чиновники, а также их жены, чада и любовницы.
Что это какой-то необыкновенный мир, мир роскоши и порока, эдакий капиталистический рай, окруженный высокой неприступной стеной.
И что простому смертному проход и проезд в эти полумифические рублево-успенские угодья закрыт раз и навсегда.
Помимо всего прочего, слова «Барвиха» и «Рублевка» в головах граждан ассоциируется еще и с официозной картинкой из «ящика». Кому-то вспоминаются более ранние по времени сюжеты с Ельциным, к которому в подмосковную президентскую резиденцию наведывались то друг Билл, то камарад Гельмут, то – целой гурьбой – главы постсоветских республик. Другим гражданам больше по душе сегодняшняя, актуальная картина, с нынешним главой государства, который много чаще прежнего общается с высокими зарубежными гостями и за которого «не стыдно» – резиденция «гаранта» находится хотя и не в Барвихе, но совсем неподалеку от этих мест.
Так вот: все это полная ерунда.
В том смысле, что не надо смешивать действительность с вымыслом.
И уж тем более не стоит подменять одно другим, как это делает желтая пресса или рупор массированной лжи – телевидение.
Во-первых, этих самых «барвих» – несколько. Равно как и населенных пунктов с названиями вроде «Горки» или «Жуковка». В иные из них, действительно, даже мышь незамеченной – мимо охраны – не проскочит. Зато сам поселок Барвиха, расположенный на шестом-седьмом километре рублевского шоссе, в принципе, отнюдь не является «закрытым» охраняемым объектом. И люди в этих местах живут самые разные, а не только «денежные мешки»; хотя, надо признать, концентрация весьма состоятельных и сверхсостоятельных граждан в рубево-успенской местности много выше, чем в иных уголках ближнего Подмосковья…
– Водитель! – подал голос с заднего сидения маршрутки парень лет двадцати. – Остановите на пересечении с Подушкинским!
Антон Кривицкий не без труда выбрался наружу из переполненной «газели», за рулем которой сидел возрастной дядька южной наружности. Микроавтобус, фыркнув сизыми выхлопными газами, отвалил от обочины и, набирая ход, покатил по «рублевке», следуя далее согласно маршруту, прописанному на табличке, помещенной на лобовом стекле…
Антон сунул пакет под правую мышку, поправил сбившиеся лямки от рюкзака, – с эмблемой в виде переплетенных букв «L» и «V» – огляделся… Выждав подходящий момент, когда в потоке транспорта возник небольшой разрыв, перебежал на другую сторону «рублевки». Прямо перед ним, стоило только пересечь паркинг, почти сплошь уставленный не самыми дешевыми легковыми авто и джипами, находится четырехэтажный комплекс барвихинского торгового центра «Дрим Хаус». Он взглянул на часы – его наручные «Omega», подарок отчима на совершеннолетие, показывает без пяти минут три пополудни – это означает, что он прибыл на место вовремя, без опоздания.
…Прошло около получаса. Антон все это время прохаживался вдоль обочины «рублевки»; пару раз подходил к главному входу в ТЦ, но, не обнаружив там никого из «своих», возвращался обратно к дороге.
День на дворе стоит пасмурный; утром землю слегка притрусило мокрым снегом; температура чуть выше ноля – зима в этом году выдалась экстремально теплой. Планируя акцию, они с соратниками договорились, что максимальный люфт по времени – тридцать минут. Москва с ее пробками это такой огромный лабиринт, где – даже зная и просчитывая маршрут – ты можешь по независящим от тебя причинам где-нибудь застрять, зависнуть, закопаться. Вообще-то Антон привык бережно относиться к времени – он сам никогда и никуда не опаздывал, и терпеть не мог, когда приходилось кого-то ждать, да еще и подолгу. Но не все сейчас зависит от него. Вот он спланировал все так, чтобы приехать на место точно вовремя. А у других товарищей, возможно, не все так удачно получается, как у него. Вот и приходится ждать, пока подтянутся остальные члены его «звена»…