Не понимая, отчего так упрям мужчина, майор схватил его кулак и второй рукой.
– Ермола сейчас все сделает правильно, ты не гоношись! Будем жить, понял!..
Губы мужчины что-то шептали, и Стольников почувствовал, как из кулака местного жителя ему в ладонь упал какой-то предмет. Вскинув от изумления брови, он поднес окровавленную руку к лицу. Разглядев и поняв, что передал ему хозяин квартиры, он побледнел и быстро, словно боялся, что увидит еще кто-то, стиснул пальцы.
Тем временем Ермолович, прижав левую руку раненого к голове, накинул ему на шею жгут и стянул рану вместе с рукой. Он мог дышать, и в то же время вена была перетянута. Кровь нехотя перестала пульсировать из резаной раны, но мужчина угасал на глазах.
– Я его пальцем не тронул! – кипятился Баскаков. – Я зашел, а он по полу елозит!..
– В этой больнице есть операционная и человек, который умеет резать?! – спросил санинструктор генерала, вскидывая голову. Обеими руками он прижимал к шее раненого размотанные и стиснутые в кулаках бинты. – Я не Авиценна, поплевать и заживить не могу, нужно оборудование!
– Главврач – хирург, – ответил Зубов и бросился к окну.
– У меня есть пять минут. Если через пять минут мужик не ляжет под физраствор и не получит хотя бы литр крови, я его потеряю.
– Машину ко входу!.. – рявкнул Зубов.
Разведчики унесли местного и уложили в кузов. Ермолович запрыгнул следом, Маслов дождался, когда в кабину сядет генерал, и через секунду «Ровер», взревев, помчался в сторону больницы.
Прыгая по лестнице, Стольников, чтобы не ошибиться, еще раз посмотрел на предмет в руке.
– Глазам не верю, – пробормотал он и спрятал находку в карман.
Ключников, Айдаров и Мамаев, скользя меж деревьями, уличными печами и пристройками, обходили участок.
– Выведите мне на улицу всех, кто здесь есть! – приказал, стиснув зубы, Саша. – Всех!..
Таких оказалось пятеро. Четыре мужчины и одна женщина. Все возрастом от двадцати до сорока. Все из разных квартир. Стольников окинул их взглядом. Та же бессмысленность в глазах. Тот же синюшный цвет лица. Полное отсутствие реакции на внешние раздражители.
– Я спрошу только раз, – тихо проговорил Стольников, чувствуя, как накатывает ярость. В такие минуты он всегда боялся, что может совершить поступок, о котором будет сожалеть весь остаток жизни. Как правило, не совершал и не сожалел. – В этот поселок вошли вооруженные люди. Кто их видел?
Никто не ответил.
Он шагнул к первому из мужчин и мощным ударом в грудь повалил его на землю:
– Хватит прикидываться идиотами!
Мужчина смотрел на него с земли как на дерево.
– Что вы скрываете?!
– Командир… – осторожно вмешался прапорщик.
– Где они?! Говори!.. – Шагнув вперед, Стольников повалил одного за другим еще двоих. Они не выглядели по сравнению с ним субтильно, но силе майора противостоять не могли. Саша почувствовал, как к его удивлению примешивается досада на самого себя. Это он должен был проверить все квартиры, а не Баскаков. А там смотришь, и убийца бы не ушел.
– Саня!.. – позвал его Жулин. – Саня, брось! Посмотри на них!.. Они же не понимают тебя!
Стольников, тяжело дыша, впился взглядом в лежащего прямо перед ним мужчину. На лице жителя Южного Стана не было никаких эмоций. Ему было все равно. И без того темные глаза из-за расширившихся зрачков выглядели пулевыми отверстиями…
– Третий, я Первый, прием! – настойчиво проговорил в рацию генерал Зубов. – Ответь!
– Третий на связи!
– Где Десятый!
– Десятый на подходе!
– На каком, к черту, подходе?.. Откуда он следует?!
После короткой паузы Ждан ответил:
– Он следует из «Миража».
– Какого дьявола, мать вашу?! Я же приказал проверить Южный, а уж после следовать к объекту!..
Следующая пауза получилась чуть длиннее:
– Десятый говорит, что Южный проверен. Они вышли из него двадцать минут назад. Он отправился к объекту, оставил там часть, а вторая часть под командой Девятого сейчас следует к Южному, чтобы обеспечить поддержку.
– Кто ее просил?!
– Десятый сообщил, что это ваш приказ.
– Мой приказ?! Я вам глотки перегрызу, гармонисты деревенские!.. – взревел Зубов и отключился.
– Трудно воевать со слабоумными, но инициативными военнослужащими, да, Александр Львович? – бросил майор и усмехнулся. Разговор он слышал.
Зубов уронил на колено руку с рацией. Он ничего не понимал. Он велит Бегашвили проверить Южный Стан и отправляться в тюрьму для организации работ на объекте. Вместо этого Бегашвили проверяет Южный Стан, убеждается, что боевиков в поселке нет, и снова следует колонной к «Миражу». Допустим, ошибся. Допустим, это его последнее задание в НИИ. Но если нет боевиков в Южном Стане, зачем отправлять Вакуленко с частью батальона к Южному Стану для организации поддержки?
– Я что-то, может, не по-русски сказал? – процедил, стиснув челюсти, Зубов. – Ну, следуй, следуй. Сейчас я тебе гланды через задницу вырву…
Главврач больницы объекта «Южный Стан» вышел из операционной, вытирая полотенцем руки. Зубов поднялся, вынул сигареты.
– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, – пробормотал доктор, прикуривая. – Что-то не успели мы сегодня даже поздороваться…
– Что раненый?
– Дел вы наделали, товарищ генерал…
– Как раненый, спрашиваю?
– У него обширная кровопотеря, пациент без сознания. Сантиметр повыше – и сонную артерию распороло бы пополам. А так просто зацепило. Удивительно, но жить он, думаю, будет. Крепкий мужик.
– Прогнозы?
– Я не ясновидящий. Теперь все от него зависит. Вы сделали все возможное. Пять минут лишних – и он остался бы вообще без крови. Я сейчас восстановлю ему запас, у меня есть резерв. Главное, чтобы кровоснабжение в мозге не было нарушено. Вот и все.
Зубов взял его за руку, отвел в сторону:
– Вы не заметили характер раны?
– Нет, – ответил доктор. – А что с раной?
– Она похожа на змейку. Такие разрезы получаются после удара ножом с лезвием, похожим на стропорез.
– И что?
– Такие ножи могут быть только у бойцов спецназа.
– Вы меня простите, но я в этом не разбираюсь. Мое дело – шить и резать.
Генерал, не отвечая, отошел к Стольникову.
– Все слышал, – пробормотал майор.
– Что думаешь об этом?
– Я сегодня уже видел такой нож.
– Где?
– На лестничной клетке НИИ. – Он посмотрел на главврача: – Скажите, вы видели здесь кого-нибудь?
– В смысле?
– В смысле – на улице. Боевики, наши люди в грузинской форме?
– Признаться, я с утра за работой… Может, Настасья видела? Настя!
В коридоре проявилась высокая стройная девушка с туго собранными на затылке в клубок волосами. Белая шапочка была скорее аксессуаром, чем играла свою настоящую роль. На голове белокурой красавицы шапочка сидела как диадема.
– Настя, люди Бегашвили в поселке сегодня были?
– Я не видела.
– Понятно, – процедил Зубов. – Значит, бессмысленно спрашивать и о боевиках… Куда же они подались?..
Это было удивительно. Боевики, те, что ввели себе антидот и покинули «Мираж», шли пешком. Вероятно, разбились на подразделения, так удобнее. Скорее всего, на роты. Со времен Македонского рота – самое боеспособное и жизнеспособное подразделение, как бы оно ни называлось. Двигались параллельно друг другу. Проскочить мимо Южного Стана не могли. Им нужна еда, медикаменты, вода. Но они могли умышленно не зайти в поселок, опасаясь, что их там может ждать засада. Обогнули, как вода камень, и ушли еще южнее. Куда? В Грузию! Они уверены, что находятся в Грузии. И сейчас ломятся на восток в направлении, как они думают, Ахметы. Чтобы там разойтись на группы и следовать до Тбилиси или вернуться в Россию через Дагестан.
Зубов поймал себя на мысли, что не о том думает. Ему нужно соображать не как обманутому боевику, а как руководителю спецоперации, который был автором этого обмана.
– Нет, а иначе как же мне понять, куда они подались, – вслух он оправдал себя.
– Что говорите?
– Я говорю, что хрень какая-то получается, доктор. – Он похлопал врача по плечу и закинул автомат за спину. – Хрень. Самая настоящая.
– Кстати, где скотина? – вмешался Стольников.
– Вы о ком?
– О скотине. Крупнорогатый скот, овцы, козы? Где они?
– Местные держали одно время животину, но она передохла. Оставшуюся съели.
Он вышел на крыльцо в тот момент, когда к больнице подъехал, отчаянно визжа тормозами, «Ровер» со Стольниковым.
– Ну что?
– Никаких следов присутствия. Если здесь и были, то как в воду канули.
– А местные?
– Местные молчат как рыбы. И стали какие-то нервные после этого случая с раненым. Урчат…
– Любой бы заурчал. – Зубов снял кепи, вытер ладонью пот со лба. – Что думаешь, майор?
– Я послал Татарина посмотреть, есть ли следы за поселком. Пятьсот человек протопать, без того чтобы бросить окурок или упаковку от таблеток, не могли.
– Верно, не могли. Но у меня такое ощущение, что протопали.
– Вопрос можно? Вы хорошо знаете всех этих – Вакуленко и иже с ним?
– Дерзкие, наглые, но исполнительные офицеры. А что?
– Ничего. Сколько лет они служат у вас?
– Около пяти лет.
– Долго, стало быть… А Бегашвили?
– Когда ты скрылся после операции в Ведено, он в бригаду капитаном прибыл. На твое место, Саша.
К ним быстрым шагом подошел Жулин.
– Где люди? – бросил ему Стольников.
– Заканчивают проверять южную часть поселка.
– Результаты есть?
– Только эти чокнутые. Но ни на одном – ни следов ранений, ни потертостей на плечах, ни следов ружейного масла на одежде.
– Прошли те времена, когда у них один комплект одежды был.
– Тем не менее – ничего.
– Подвалы? Чердаки, хозпостройки? Ну не могут пять сотен боевиков идти мимо поселка и не зайти в него! Генерал, сколько времени прошло после их побега из тюрьмы?
– Двенадцать часов.
– Двенадцать! До «Миража» шесть километров. Они туда-сюда уже десять раз могли пройти, а им всего раз-то и нужно было. Жулин, ты внимательно смотрел?
– Я устал повторять одно и то же, Саня.
– А ты повторять будешь, пока я не скажу прекратить повторять. – Поморщившись как от зубной боли, Стольников повернулся к Зубову: – Товарищ генерал, а боевики после ухода из тюрьмы могли уйти не к Южному Стану, а вообще в другом направлении?
– Маловероятно. Географически они мыслят всегда верно. И где они находятся в Грузии, им представляется достаточно хорошо. Если солнце встает справа от «Миража», они пойдут на юг. Спасительная часть Грузии – на юге.
«Но они могли пойти, чтобы сбить со следа, наоборот, в малолюдные места», – подумал Саша и попросил генерала связаться со Жданом. Люди Бегашвили должны проверить эту версию.
Генерал перебросился парой фраз с полковником в НИИ.
– Зайду в больницу, – пробормотал, ожидая своих бойцов, Саша. – Горло пересохло.
Он стоял над местным жителем, а медсестра вводила в вену раненого какое-то лекарство.
– Я вас очень попрошу, красивая, – пробормотал Саша. – Сделайте для него все возможное. Очень уж не хочется оставлять о нашем появлении плохие воспоминания. Хоть мы к этому и не причастны.
– Я понимаю, – улыбнулась ему девушка.
– Как вас зовут?
– Настя.
– Пообещайте.
– Я обещаю.
– А что с населением здесь происходит?
Настя поправила волосы, обошла майора и подошла к столику, где лежали инструменты:
– В каком смысле?
– В том смысле, что они выглядят дебилами. Вас это не смущает?
– А как бы вы себя вели, если бы вас вдруг переместили сейчас на Марс? Представьте, что я вот сейчас возьму какую-нибудь коробочку, открою, и из нее выйдет ваша жена. Скажет: «Привет, милый! Давай, погуляем?» И тут она вспомнит, что оставила в Москве утюг включенным. Я скажу: да нет проблем. Нажму кнопочку, и она улетит в Москву утюг выключать. Для меня это будет нормальным, а как вы будете себя чувствовать при этом? Какие будут эмоции?
– Вы слишком сложные аналогии для меня рисуете. Годы войны лишили меня чувства юмора и фантазии.
– Но вы все равно поняли меня.
– Да, – начал Стольников, – но…
– Я думаю, вы впадете в ступор. И при этом вы еще знаете, что такое айфон и синхрофазотрон. А они совсем недавно увидели грузовой автомобиль и градусник. Они все в непреходящем шоке. Правильно?
– Нет, не правильно. Я не знаю, что такое синхрофазотрон. И у меня нет жены.
– Думаю, вы меня поняли, – и девушка улыбнулась.
– Скажите, а что у них значит – «стены встали»?
Она подумала:
– А кто именно вам это сказал?
Подумал и Стольников:
– Да сейчас на улицу толпу выгоняли, так уже и не помню, кто из них. А есть разница, кто именно?
– Ну, у них у каждого свои проблемы. Как и у нас. Кто-то переносит стрессы спокойно, кто-то вешается, кому-то начинает казаться то, чего нет.
Стольникову показалось, что несколько минут времени он потерял даром.
– Вы присмотрите за этим парнем?
– Это моя работа…
Их разговор прервался длинной очередью.
Стольников выскочил на крыльцо и тут же скатился с него как мяч. С его ростом сделать это было сложно, но ничего другого не оставалось. Напротив входа в больницу, за углом жилого дома, стоял кто-то и поливал огнем пространство перед собой. На первый взгляд казалось, что делает он это вслепую. Но Стольников ясно видел сектор обстрела – пять метров справа от крыльца и пять метров слева. И ни одна пуля не ушла выше дверного проема. Стрелок знал свое дело неплохо. Так что лучше выглядеть сейчас мячом, чем через мгновение бревном.
«Странно только, что он стреляет в больницу, а не в тех, кто стоял на улице и был открыт как мишень на полигоне…»
Осматриваясь в поисках новой опасности, майор не заметил никого, кто поддерживал огнем этого стрелка. Окна домов были по-прежнему пусты, улицы мертвы.
Бойцы с генералом уже давно заняли позиции и коротко долбили по углу дома. Ключников залег в ста метрах дальше и стрелял одиночными за спину стрелку. Понимая, что тот интересен в живом виде, Ключников не целился, а просто давал понять – назад соваться боевику бесполезно.
– Ты видишь его? – крикнул ему Стольников.
– Да!
– Это «чех»?
– Да!
– Ну хоть что-то. Товарищ генерал, это не за ним мы сюда мчались? – едко пошутил майор, поворачиваясь к Зубову.
У беглого боевика между тем заканчивались патроны. Расстреляв в пылу несколько магазинов, он теперь стучал из-за угла дома одиночными. Сам угол здания уже не был похож на угол в известном смысле. Пули бойцов отбили штукатурку, бетон, кирпичи, и теперь дом выглядел так, словно его покусала гигантская крыса.
– Хватит патроны расстреливать! – прикрикнул Саша. – Эй!.. – Последнее относилось к боевику. – Хорош стрелять! Брось автомат и вываливайся на свет божий! Даю десять секунд, а после – команду «огонь на поражение»! Ну?
– Ермола сейчас все сделает правильно, ты не гоношись! Будем жить, понял!..
Губы мужчины что-то шептали, и Стольников почувствовал, как из кулака местного жителя ему в ладонь упал какой-то предмет. Вскинув от изумления брови, он поднес окровавленную руку к лицу. Разглядев и поняв, что передал ему хозяин квартиры, он побледнел и быстро, словно боялся, что увидит еще кто-то, стиснул пальцы.
Тем временем Ермолович, прижав левую руку раненого к голове, накинул ему на шею жгут и стянул рану вместе с рукой. Он мог дышать, и в то же время вена была перетянута. Кровь нехотя перестала пульсировать из резаной раны, но мужчина угасал на глазах.
– Я его пальцем не тронул! – кипятился Баскаков. – Я зашел, а он по полу елозит!..
– В этой больнице есть операционная и человек, который умеет резать?! – спросил санинструктор генерала, вскидывая голову. Обеими руками он прижимал к шее раненого размотанные и стиснутые в кулаках бинты. – Я не Авиценна, поплевать и заживить не могу, нужно оборудование!
– Главврач – хирург, – ответил Зубов и бросился к окну.
– У меня есть пять минут. Если через пять минут мужик не ляжет под физраствор и не получит хотя бы литр крови, я его потеряю.
– Машину ко входу!.. – рявкнул Зубов.
Разведчики унесли местного и уложили в кузов. Ермолович запрыгнул следом, Маслов дождался, когда в кабину сядет генерал, и через секунду «Ровер», взревев, помчался в сторону больницы.
Прыгая по лестнице, Стольников, чтобы не ошибиться, еще раз посмотрел на предмет в руке.
– Глазам не верю, – пробормотал он и спрятал находку в карман.
Ключников, Айдаров и Мамаев, скользя меж деревьями, уличными печами и пристройками, обходили участок.
– Выведите мне на улицу всех, кто здесь есть! – приказал, стиснув зубы, Саша. – Всех!..
Таких оказалось пятеро. Четыре мужчины и одна женщина. Все возрастом от двадцати до сорока. Все из разных квартир. Стольников окинул их взглядом. Та же бессмысленность в глазах. Тот же синюшный цвет лица. Полное отсутствие реакции на внешние раздражители.
– Я спрошу только раз, – тихо проговорил Стольников, чувствуя, как накатывает ярость. В такие минуты он всегда боялся, что может совершить поступок, о котором будет сожалеть весь остаток жизни. Как правило, не совершал и не сожалел. – В этот поселок вошли вооруженные люди. Кто их видел?
Никто не ответил.
Он шагнул к первому из мужчин и мощным ударом в грудь повалил его на землю:
– Хватит прикидываться идиотами!
Мужчина смотрел на него с земли как на дерево.
– Что вы скрываете?!
– Командир… – осторожно вмешался прапорщик.
– Где они?! Говори!.. – Шагнув вперед, Стольников повалил одного за другим еще двоих. Они не выглядели по сравнению с ним субтильно, но силе майора противостоять не могли. Саша почувствовал, как к его удивлению примешивается досада на самого себя. Это он должен был проверить все квартиры, а не Баскаков. А там смотришь, и убийца бы не ушел.
– Саня!.. – позвал его Жулин. – Саня, брось! Посмотри на них!.. Они же не понимают тебя!
Стольников, тяжело дыша, впился взглядом в лежащего прямо перед ним мужчину. На лице жителя Южного Стана не было никаких эмоций. Ему было все равно. И без того темные глаза из-за расширившихся зрачков выглядели пулевыми отверстиями…
– Третий, я Первый, прием! – настойчиво проговорил в рацию генерал Зубов. – Ответь!
– Третий на связи!
– Где Десятый!
– Десятый на подходе!
– На каком, к черту, подходе?.. Откуда он следует?!
После короткой паузы Ждан ответил:
– Он следует из «Миража».
– Какого дьявола, мать вашу?! Я же приказал проверить Южный, а уж после следовать к объекту!..
Следующая пауза получилась чуть длиннее:
– Десятый говорит, что Южный проверен. Они вышли из него двадцать минут назад. Он отправился к объекту, оставил там часть, а вторая часть под командой Девятого сейчас следует к Южному, чтобы обеспечить поддержку.
– Кто ее просил?!
– Десятый сообщил, что это ваш приказ.
– Мой приказ?! Я вам глотки перегрызу, гармонисты деревенские!.. – взревел Зубов и отключился.
– Трудно воевать со слабоумными, но инициативными военнослужащими, да, Александр Львович? – бросил майор и усмехнулся. Разговор он слышал.
Зубов уронил на колено руку с рацией. Он ничего не понимал. Он велит Бегашвили проверить Южный Стан и отправляться в тюрьму для организации работ на объекте. Вместо этого Бегашвили проверяет Южный Стан, убеждается, что боевиков в поселке нет, и снова следует колонной к «Миражу». Допустим, ошибся. Допустим, это его последнее задание в НИИ. Но если нет боевиков в Южном Стане, зачем отправлять Вакуленко с частью батальона к Южному Стану для организации поддержки?
– Я что-то, может, не по-русски сказал? – процедил, стиснув челюсти, Зубов. – Ну, следуй, следуй. Сейчас я тебе гланды через задницу вырву…
Главврач больницы объекта «Южный Стан» вышел из операционной, вытирая полотенцем руки. Зубов поднялся, вынул сигареты.
– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, – пробормотал доктор, прикуривая. – Что-то не успели мы сегодня даже поздороваться…
– Что раненый?
– Дел вы наделали, товарищ генерал…
– Как раненый, спрашиваю?
– У него обширная кровопотеря, пациент без сознания. Сантиметр повыше – и сонную артерию распороло бы пополам. А так просто зацепило. Удивительно, но жить он, думаю, будет. Крепкий мужик.
– Прогнозы?
– Я не ясновидящий. Теперь все от него зависит. Вы сделали все возможное. Пять минут лишних – и он остался бы вообще без крови. Я сейчас восстановлю ему запас, у меня есть резерв. Главное, чтобы кровоснабжение в мозге не было нарушено. Вот и все.
Зубов взял его за руку, отвел в сторону:
– Вы не заметили характер раны?
– Нет, – ответил доктор. – А что с раной?
– Она похожа на змейку. Такие разрезы получаются после удара ножом с лезвием, похожим на стропорез.
– И что?
– Такие ножи могут быть только у бойцов спецназа.
– Вы меня простите, но я в этом не разбираюсь. Мое дело – шить и резать.
Генерал, не отвечая, отошел к Стольникову.
– Все слышал, – пробормотал майор.
– Что думаешь об этом?
– Я сегодня уже видел такой нож.
– Где?
– На лестничной клетке НИИ. – Он посмотрел на главврача: – Скажите, вы видели здесь кого-нибудь?
– В смысле?
– В смысле – на улице. Боевики, наши люди в грузинской форме?
– Признаться, я с утра за работой… Может, Настасья видела? Настя!
В коридоре проявилась высокая стройная девушка с туго собранными на затылке в клубок волосами. Белая шапочка была скорее аксессуаром, чем играла свою настоящую роль. На голове белокурой красавицы шапочка сидела как диадема.
– Настя, люди Бегашвили в поселке сегодня были?
– Я не видела.
– Понятно, – процедил Зубов. – Значит, бессмысленно спрашивать и о боевиках… Куда же они подались?..
Это было удивительно. Боевики, те, что ввели себе антидот и покинули «Мираж», шли пешком. Вероятно, разбились на подразделения, так удобнее. Скорее всего, на роты. Со времен Македонского рота – самое боеспособное и жизнеспособное подразделение, как бы оно ни называлось. Двигались параллельно друг другу. Проскочить мимо Южного Стана не могли. Им нужна еда, медикаменты, вода. Но они могли умышленно не зайти в поселок, опасаясь, что их там может ждать засада. Обогнули, как вода камень, и ушли еще южнее. Куда? В Грузию! Они уверены, что находятся в Грузии. И сейчас ломятся на восток в направлении, как они думают, Ахметы. Чтобы там разойтись на группы и следовать до Тбилиси или вернуться в Россию через Дагестан.
Зубов поймал себя на мысли, что не о том думает. Ему нужно соображать не как обманутому боевику, а как руководителю спецоперации, который был автором этого обмана.
– Нет, а иначе как же мне понять, куда они подались, – вслух он оправдал себя.
– Что говорите?
– Я говорю, что хрень какая-то получается, доктор. – Он похлопал врача по плечу и закинул автомат за спину. – Хрень. Самая настоящая.
– Кстати, где скотина? – вмешался Стольников.
– Вы о ком?
– О скотине. Крупнорогатый скот, овцы, козы? Где они?
– Местные держали одно время животину, но она передохла. Оставшуюся съели.
Он вышел на крыльцо в тот момент, когда к больнице подъехал, отчаянно визжа тормозами, «Ровер» со Стольниковым.
– Ну что?
– Никаких следов присутствия. Если здесь и были, то как в воду канули.
– А местные?
– Местные молчат как рыбы. И стали какие-то нервные после этого случая с раненым. Урчат…
– Любой бы заурчал. – Зубов снял кепи, вытер ладонью пот со лба. – Что думаешь, майор?
– Я послал Татарина посмотреть, есть ли следы за поселком. Пятьсот человек протопать, без того чтобы бросить окурок или упаковку от таблеток, не могли.
– Верно, не могли. Но у меня такое ощущение, что протопали.
– Вопрос можно? Вы хорошо знаете всех этих – Вакуленко и иже с ним?
– Дерзкие, наглые, но исполнительные офицеры. А что?
– Ничего. Сколько лет они служат у вас?
– Около пяти лет.
– Долго, стало быть… А Бегашвили?
– Когда ты скрылся после операции в Ведено, он в бригаду капитаном прибыл. На твое место, Саша.
К ним быстрым шагом подошел Жулин.
– Где люди? – бросил ему Стольников.
– Заканчивают проверять южную часть поселка.
– Результаты есть?
– Только эти чокнутые. Но ни на одном – ни следов ранений, ни потертостей на плечах, ни следов ружейного масла на одежде.
– Прошли те времена, когда у них один комплект одежды был.
– Тем не менее – ничего.
– Подвалы? Чердаки, хозпостройки? Ну не могут пять сотен боевиков идти мимо поселка и не зайти в него! Генерал, сколько времени прошло после их побега из тюрьмы?
– Двенадцать часов.
– Двенадцать! До «Миража» шесть километров. Они туда-сюда уже десять раз могли пройти, а им всего раз-то и нужно было. Жулин, ты внимательно смотрел?
– Я устал повторять одно и то же, Саня.
– А ты повторять будешь, пока я не скажу прекратить повторять. – Поморщившись как от зубной боли, Стольников повернулся к Зубову: – Товарищ генерал, а боевики после ухода из тюрьмы могли уйти не к Южному Стану, а вообще в другом направлении?
– Маловероятно. Географически они мыслят всегда верно. И где они находятся в Грузии, им представляется достаточно хорошо. Если солнце встает справа от «Миража», они пойдут на юг. Спасительная часть Грузии – на юге.
«Но они могли пойти, чтобы сбить со следа, наоборот, в малолюдные места», – подумал Саша и попросил генерала связаться со Жданом. Люди Бегашвили должны проверить эту версию.
Генерал перебросился парой фраз с полковником в НИИ.
– Зайду в больницу, – пробормотал, ожидая своих бойцов, Саша. – Горло пересохло.
Он стоял над местным жителем, а медсестра вводила в вену раненого какое-то лекарство.
– Я вас очень попрошу, красивая, – пробормотал Саша. – Сделайте для него все возможное. Очень уж не хочется оставлять о нашем появлении плохие воспоминания. Хоть мы к этому и не причастны.
– Я понимаю, – улыбнулась ему девушка.
– Как вас зовут?
– Настя.
– Пообещайте.
– Я обещаю.
– А что с населением здесь происходит?
Настя поправила волосы, обошла майора и подошла к столику, где лежали инструменты:
– В каком смысле?
– В том смысле, что они выглядят дебилами. Вас это не смущает?
– А как бы вы себя вели, если бы вас вдруг переместили сейчас на Марс? Представьте, что я вот сейчас возьму какую-нибудь коробочку, открою, и из нее выйдет ваша жена. Скажет: «Привет, милый! Давай, погуляем?» И тут она вспомнит, что оставила в Москве утюг включенным. Я скажу: да нет проблем. Нажму кнопочку, и она улетит в Москву утюг выключать. Для меня это будет нормальным, а как вы будете себя чувствовать при этом? Какие будут эмоции?
– Вы слишком сложные аналогии для меня рисуете. Годы войны лишили меня чувства юмора и фантазии.
– Но вы все равно поняли меня.
– Да, – начал Стольников, – но…
– Я думаю, вы впадете в ступор. И при этом вы еще знаете, что такое айфон и синхрофазотрон. А они совсем недавно увидели грузовой автомобиль и градусник. Они все в непреходящем шоке. Правильно?
– Нет, не правильно. Я не знаю, что такое синхрофазотрон. И у меня нет жены.
– Думаю, вы меня поняли, – и девушка улыбнулась.
– Скажите, а что у них значит – «стены встали»?
Она подумала:
– А кто именно вам это сказал?
Подумал и Стольников:
– Да сейчас на улицу толпу выгоняли, так уже и не помню, кто из них. А есть разница, кто именно?
– Ну, у них у каждого свои проблемы. Как и у нас. Кто-то переносит стрессы спокойно, кто-то вешается, кому-то начинает казаться то, чего нет.
Стольникову показалось, что несколько минут времени он потерял даром.
– Вы присмотрите за этим парнем?
– Это моя работа…
Их разговор прервался длинной очередью.
Стольников выскочил на крыльцо и тут же скатился с него как мяч. С его ростом сделать это было сложно, но ничего другого не оставалось. Напротив входа в больницу, за углом жилого дома, стоял кто-то и поливал огнем пространство перед собой. На первый взгляд казалось, что делает он это вслепую. Но Стольников ясно видел сектор обстрела – пять метров справа от крыльца и пять метров слева. И ни одна пуля не ушла выше дверного проема. Стрелок знал свое дело неплохо. Так что лучше выглядеть сейчас мячом, чем через мгновение бревном.
«Странно только, что он стреляет в больницу, а не в тех, кто стоял на улице и был открыт как мишень на полигоне…»
Осматриваясь в поисках новой опасности, майор не заметил никого, кто поддерживал огнем этого стрелка. Окна домов были по-прежнему пусты, улицы мертвы.
Бойцы с генералом уже давно заняли позиции и коротко долбили по углу дома. Ключников залег в ста метрах дальше и стрелял одиночными за спину стрелку. Понимая, что тот интересен в живом виде, Ключников не целился, а просто давал понять – назад соваться боевику бесполезно.
– Ты видишь его? – крикнул ему Стольников.
– Да!
– Это «чех»?
– Да!
– Ну хоть что-то. Товарищ генерал, это не за ним мы сюда мчались? – едко пошутил майор, поворачиваясь к Зубову.
У беглого боевика между тем заканчивались патроны. Расстреляв в пылу несколько магазинов, он теперь стучал из-за угла дома одиночными. Сам угол здания уже не был похож на угол в известном смысле. Пули бойцов отбили штукатурку, бетон, кирпичи, и теперь дом выглядел так, словно его покусала гигантская крыса.
– Хватит патроны расстреливать! – прикрикнул Саша. – Эй!.. – Последнее относилось к боевику. – Хорош стрелять! Брось автомат и вываливайся на свет божий! Даю десять секунд, а после – команду «огонь на поражение»! Ну?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента