Страница:
— Очнулся. Немного не вовремя, ты не находишь? — Обер-егерь попытался рассмеяться, но сломанные ребра превратили его смех в плаксивое кудахтанье. — За пазухой... кха-кха... сухое огниво...
Я запустил отрядному руку за пазуху, между кольчугой и промокшей шерстяной рубахой. Мешочек пришлось рвать зубами, пока я не сообразил использовать нож. Огниво нисколько не промокло, но я не умел им пользоваться, чиркал снова и снова, но без толку.
Червь лязгнул зубами, мне в лицо полетела вонючая слизь. Арка затрещала, мостовая между колонн проседала на глазах.
— Борька, факел!
И вдруг огниво сработало. Крохотный язычок пламени набросился на просмоленную паклю, факел вспыхнул и отразился в ближнем серебряном тазике. Медленно, невыразимо медленно сноп золотистого света поплыл из одного зеркала в другое.
Прямо на меня надвигался розовый зев, почти идеально круглый, как турбина самолета. Я закрыл глаза, чтобы не закричать, когда челюсти начнут смыкаться. Дядя Саня обнял меня, другой рукой прижимая к себе Брудо.
Кажется, мы завопили хором и продолжали вопить до тех пор, пока наш крик не отразили сухие своды одной из башен замка. Магические зеркала действовали исправно. Потом выяснилось, что нас выкинуло очень далеко от «бивуака», в противоположной, южной башне, но мы находились в таком состоянии, что прошагали бы играючи десятки миль.
Мы потеряли Гвидо, но спасли обер-егеря. Мы думали, что все закончилось, но сильно ошиблись.
Желтая паутина
Я запустил отрядному руку за пазуху, между кольчугой и промокшей шерстяной рубахой. Мешочек пришлось рвать зубами, пока я не сообразил использовать нож. Огниво нисколько не промокло, но я не умел им пользоваться, чиркал снова и снова, но без толку.
Червь лязгнул зубами, мне в лицо полетела вонючая слизь. Арка затрещала, мостовая между колонн проседала на глазах.
— Борька, факел!
И вдруг огниво сработало. Крохотный язычок пламени набросился на просмоленную паклю, факел вспыхнул и отразился в ближнем серебряном тазике. Медленно, невыразимо медленно сноп золотистого света поплыл из одного зеркала в другое.
Прямо на меня надвигался розовый зев, почти идеально круглый, как турбина самолета. Я закрыл глаза, чтобы не закричать, когда челюсти начнут смыкаться. Дядя Саня обнял меня, другой рукой прижимая к себе Брудо.
Кажется, мы завопили хором и продолжали вопить до тех пор, пока наш крик не отразили сухие своды одной из башен замка. Магические зеркала действовали исправно. Потом выяснилось, что нас выкинуло очень далеко от «бивуака», в противоположной, южной башне, но мы находились в таком состоянии, что прошагали бы играючи десятки миль.
Мы потеряли Гвидо, но спасли обер-егеря. Мы думали, что все закончилось, но сильно ошиблись.
Желтая паутина
Анка убеждала себя, что не станет бросаться Бернару на шею. Однако стоило обоим фэйри появиться в дверях, как она вспыхнула, ахнула и побежала, не помня себя. Она Целовала его провонявшие дымом, потом и еще какой-то гадостью волосы, вокруг все горланили и суетились, а Бернар впервые за долгое время вел себя как прежде, не задавался и не корчил генерала. Он уткнулся ей губами в ухо и шептал всякие нежности на своем смешном русском языке, растягивая и заставляя дрожать гласные.
Младшая была почти счастлива. Она даже ужаснулась этому нечестному ощущению невесомости, когда Улыбка неудержимо растекается по лицу, слезы льются, и ничего умного не приходит в голову. Но счастье не могло быть честным, пока они не нашли Старшего.
Пока Валька в беде, нельзя радоваться.
Анка повторяла себе, что неприлично так себя вести, но не могла сдержаться. Плакала — и все тут, как маленькая. Она испытала облегчение, когда мужчины притащили израненного Брудо. Понадобилась уйма горячей воды, полотняные бинты и дощечки для фиксации костей. Понадобилась ее помощь, и можно было спрятать лицо под благовидным предлогом. У егеря обнаружилось три значительных перелома. Позже оказалось, что зеркала перебросили его не на площадку подземного амфитеатра, а гораздо выше, в один из полуразрушенных проходов, и Брудо катился сначала по отвесной стене, потом по крутой каменистой насыпи, а потом летел метров десять, пока не грохнулся на «пляж». Анка все равно не была внизу и, честно говоря, даже не испытывала желания отправиться туда на экскурсию. Ей достаточно было взволнованных рассказов дяди Сани.
Остаток ночи обещал сумасшедшие хлопоты. Она смогла, наконец, отвернуться, промокнуть глаза и снова стать хоть чуточку строгой. Бернара призвали к себе кровники, они ругались на него, но хотели немедленно получить полный отчет о том, что произошло внизу. Тетушка Берта поманила Бернара за угол и там удостоила его пары звонких подзатыльников. Он сдержался, ничего не ответил, только глядел в пол и пыхтел. Младшая не слышала, что Хранительница выговаривала парню, но, кажется, это были не слишком лестные слова. Дядя Эвальд только хитро улыбался.
По обычаям отрядных, гибель Гвидо полагалось оплакать не позже следующего после смерти рассвета. Однако Брудо лежал и стонал, еле живой, а уцелевший младший егерь Арми держал начальника за руку, всхлипывал и, вообще, смотрелся крайне бестолково. Пикси и фомор посовещались с дядей Эвальдом и вынесли решение — отпевать на следующий день после возвращения в свое время.
Червь напал перед самым рассветом. Гораздо позже, на ярмарке в Блэкдауне, Бернар поведал Анке о подпиленных прутьях решеток в сухом колодце. О загнутых внутрь отравленных кольях в самом низу трубы, обрывающейся над озером. О том, что колодец, прорытый в скрытой комнате башни, прикрытый толстостенной крышкой, — вовсе не хранилище свежей воды, а запасной проход к озеру.
Или запасной выход для того, кто живет в озере. Тот, кто живет в озере, пер по трубе толчками, взламывая подпиленные прутья, сдирая шкуру до глубоких царапин, оставляя болтаться на мокрых стенках лохмотья мяса. Он не ощущал боли, он вообще мало что ощущал в своей долгой жизни, кроме периодических приступов голода, полового желания и страсти к траве, которой ему так давно не давали.
Анка ничего не знала про жрецов и наркотик, не догадывалась о том, что такие удобные, с ванной, очагом и постелями, спрятанные в башне покои для путников были нарочно предназначены для заманивания гостей, которых сложно одолеть иным способом. Самым простым и эффективным способом уничтожить нежелательных гостей было отдать их на завтрак обитателям озера. Все эти малоприятные подробности выяснились гораздо позже, когда в гости к барону Ке заглянула посланница гномов клури каун, а тогда...
Анку разбудил фомор. Он первый ощутил опасность, вскочил с соломы и зарычал, как встревоженный зверь. Спустя миг проснулись остальные. Дядя Эвальд, не открывая глаз, прохрипел: «Снизу... Червь...»
— Вставайте! Выносите раненых!
— Быстрее! Берта, брось свое барахло!
— Милорд, вы сможете сами идти?
— Борька, помогай, тащи носилки!
— Досточтимая Берта, бегите вниз, я все соберу!
Анка не разбирала слов, но остро понимала, что произошла какая-то очередная пакость. Впотьмах налетела лбом на раненого милорда Фрестакиллоуокера, тот взвыл, схватившись за забинтованное плечо. Огромный магистр, в распахнутой куртке похожий на непонятно зачем одетую гориллу, скакал по залу, сгребая все подряд в мешок — бутыли с лекарствами, походные столовые приборы, цайтмессеры, оптические стекла, карты в планшетках, кожаные перчатки, Бернар с натугой переваливал Брудо на носилки: обер-егерь все еще находился без сознания. Анка кинулась ему помогать, кое-как они загрузили раненого, подскочила Мария, схватилась за ручку носилок здоровой рукой.
— Что происходит, черт подери? — Наездница обернулась на звук упавшего факела. На полу занялась сухая солома. Стенка мелко тряслась, второй факел потихоньку вылезал из железной уключины, выкованной в форме трехпалой лапы. На огромном низком столе, выпиленном когда-то из цельного дуба, закачались кружки и оловянное блюдо с остатками холодной баранины. Посуда медленно поползла к краю стола, словно ее кто-то подталкивал.
— Быстрее! Это червь! — закричал Бернар. — Мария, Аня, бегите! Бегите вниз и наружу!
Тяжелая двустворчатая дверь распахнулась. На пороге стоял возница. Он тяжело дышал, дико вращал глазами и указывал куда-то за спину. Младшая не сразу сообразила, что там происходит, пока Его ученость не подлетел с фонарем.
Лестничная площадка заканчивалась тупиком. Лестница вниз пропала. Место широченных аркад вновь заняла глухая стена. Его ученость налетел на стену, как ураган, зачем-то обшарил ее, постучал кулаком, затем повернулся назад с перекошенной физиономией.
— Ох, какие ж мы идиоты! — хлопнул себя по лбу Саня. — Нас заманили в ловушку, как кроликов!
Магистр уже пришел в себя, он совещался с пикси и младшим отрядным. Наконец решение было принято. Анка догадалась даже без перевода. Исчезла только лестница вниз, марш наверх, к вершине башни, остался свободен.
— Его светлость говорит, что женщинам следует подняться наверх. Немедленно.
— Но мы не оставим дядю Эвальда!
— Вероятно, нам придется спускаться снаружи по стене, — перевел Бернар, сам изрядно удивившись такому повороту. — Милорд королевский поверенный имеет в запасе надежное средство, но надо спешить. Червь будет здесь очень скоро. Ага! Его светлость говорит, что надо бежать на верхнюю площадку башни, пока тот, кто нас запер, не додумался закрыть и этот, последний выход.
Младшая вспомнила идеально подогнанные кирпичи, гладкую стену башни и засомневалась. Даже если у пикси есть длинная веревка, им не спуститься вместе с ранеными. В школьном спортзале она взбиралась несколько раз по канату, ободрала ладони, заработала синяки на внутренней стороне бедер и навсегда завязала с альпинизмом. В кино актрисы очень лихо скользят вниз по канатам, а в реальности она там, на канате, всю кожу с рук оставит.
Пол вздрогнул несколько раз, точно начиналось землетрясенье. Младшая услышала, наконец, этот звук, о котором вчера неохотно упоминал Бернар. Как будто крот протискивается в земле, утрамбовывая нору спиной и боками.
— Сначала заберите егеря, — отчетливо, но едва слышно произнес Глава септа. Он едва дышал, каждое слово давалось с трудом. — Я подожду... Уже не к спеху.
Дальше он произнес несколько фраз на языке Долины, и больше Анка не слышала от него ни слова по-русски.
— Какого черта? — растерялась Мария, — Мы будем драпать наверх? Бернар, но ты сам говорил, что там тупик.
— Там выход на смотровую площадку. Там когда-то привязывали горгулий.
— Выносим раненых, хотя бы на пролет, — повторил приказ магистра дядя Саня. — Пикси попробует задержать червя. У милорда с собой колдовские снадобья для создания Желтой паутины... Это очень опасное зелье, но придется применить. — Бернар погладил Анку по плечу. — Пожалуйста, уходите. Забери с собой сумки.
— Борька, помогай! — Дядя Саня всем телом повис на вороте, опускающем крышку люка. Оба фомора возились, выламывая камни из окантовки костра. Пикси мучался со шнуровкой камзола, словно ему внезапно стало жарко.
— Что такое Желтая паутина? — Младшая все еще не могла опомниться от приступа клаустрофобии. Одно дело — очутиться за запертой дверью, пусть даже запертой со злым умыслрм. И совсем другое — увидеть вдруг глухую стену, сложенную из здоровенных камней, притертых друг к другу и скрепленных замазкой, которую в древности замесили от души.
И на кой, спрашивается, они сюда поперлись? Ночевали бы внизу, в карете.
Милорд Фрестакиллоуокер повернулся спиной к младшему егерю, тот ослабил благородному пикси шнуровку на камзоле. Без зеленого камзола черноголовый пикси стал похож на мокрого грачонка. Под нижней рубахой он носил широкий кожаный пояс со множеством карманчиков. Фомор одним взмахом смахнул со стола половину посуды. Пикси начал выкладывать из пояса пузырьки и пакетики.
— Желтая паутина, — повторил Бернар. — Для того чтобы создать крепкую паутину, нужен паук. Особый, заговоренный паук. Крайнее средство, им, по преданиям, владели лишь горные фэйри и пикси. Те, кто рыл шахты задолго до изобретения динамита, использовали паутину, чтобы выбраться наверх. Охотники изредка охотились на крупных хищников, держа в подсумке паука. Он способен оплести жертву за несколько секунд. Нам о пауках пикси рассказывал Питер Лотт, но наверху рецепты утеряны. Пауки не подчиняются приказам, их можно только попросить о милости. То есть когда-то раньше подчинялись, но после люди потеряли секрет и поэтому перестали их звать.
Пол дрожал все сильнее. Тетя Берта суетливо закидывала пожитки в сумки. Фоморы выдернули из основания очага несколько валунов и скинули их в пасть колодца. Камни летели и ударялись где-то внизу с раскатистым гулом. Потом возница Гог нэн Аат принялся один за другим вскрывать фонари и сливать в кувшин масло.
— Не стойте, идите! — пробегая, крикнул дядя Саня. Он помогал фоморам подтаскивать к колодцу дубовую мебель. Уг нэн Наат извлек из посоха меч, с рыком крушил табуреты и лавки, затем перешел на массивные ножки стола. Нзн Аат тем временем сбрасывал обломки на ближайшую решетку и обильно поливал из бурдюка какой-то горючей жидкостью. Очевидно, строжайший и ученейший решил поставить червю огненный барьер. Пол продолжал равномерно вздрагивать, как будто неподалеку забивали сваи.
— Пошли, вынесем сперва этого? — предложила советница. Она стала какой-то удивительно спокойной. — Ты как, справишься?
— Справлюсь! — кивнула Младшая, отважно схватилась за грубые ручки носилок, но уже спустя пять шагов поняла, что здорово переоценила свои возможности. Наездница даже с одной здоровой рукой была сильнее ее раза в три. Однако отказываться было поздно, не бросать же несчастного егеря на съедение. Его наскоро забинтованная голова раскачивалась на валике, сделанном из куртки дяди Сани, изо рта текла слюна, потухшие глазки смотрели в потолок. Несмотря на мази и заклинания, серые бинты промокли от крови.
Обер-егерь превратился в живое пособие для хирургов...
— Я несу, несу, — шептала Анка и кусала губы, когда становилось совсем невмоготу. Она с ужасом представляла себе темную лестницу и десятки ступенек полукругом, на которых предстояло, как минимум, не упасть.
— Куда мы его потащим? — взмолилась она после первого же круга. — Там, наверху, все равно тупик!
— Есть другие предложения? — тряхнула кудряшками Мария. — Поднимемся хотя бы до следующей площадки, там переждем.
— Давай, я! — Их догнал Бернар, выхватил носилки. Анка была ему безумно благодарна, но не успела ничего сказать. Бернар и Мария почти побежали вверх. Впереди них, освещая путь, топал сапожищами возница. Уг нэн Наат послал его с просьбой еще раз посветить в зеркала, расположенные на самой верхней площадке башни. Хотя никто, похоже, не верил, что ловушка выпустит незадачливых путешественников.
Анка бегом вернулась в залу. Оглянулась в поисках ноши полегче, схватилась за баул наездницы, повесила через плечо сумку тети Берты.
По ногам пробежала легкая дрожь. Словно огромный ребенок легонько приподнял Спинделстонский замок, желая заглянуть внутрь. Червь приближался толчками, то расслабляя мускулы, вытягиваясь в струнку, то сжимая кольца, перемалывая при этом остатки лестниц и решеток. Он несся вверх, как ракета, запущенная в шахте подводной лодки.
— Аня, дуй наверх, сиди там! — надрывался Саня. Вместе с младшим егерем они пытались вручную опустить крышку на колодец, но это было все равно, что сдвигать с места танк или комбайн. Крышка стояла вертикально, цепи запутались вокруг ворота, поворотный механизм заклинило. Анка вспомнила, что, когда Бернар полез в дыру, Его ученость нарочно еще сильнее, до упора, поднял крышку, и вот теперь она застряла.
Анка метнулась к дяде Эвальду. Старик лежал подозрительно тихо, не кашлял, не пытался заговорить. Анка схватила его сухую, очень холодную руку, попыталась нащупать пульс. Сердце билось неровно, редкими слабыми толчками. Седая шевелюра старика разметалась по расстеленному на соломе плащу, черты лица заострились, мраморно-белый нос в синих прожилках торчал над потными, ввалившимися щеками.
— Дядечка Звальд, вы слышите? — Она вытерла лоб Главы платком. — Вы слышите? Хотите попить или порошок? Вы только не молчите, сейчас ребята вас вынесут отсюда!
Шестигранные плиты под ногами хрустели и терлись друг о друга. Замазка между ними превращалась в пыль, как зерно между мельничных жерновов. Масляный фонарь качался на крюке, вбитом в балку. С перекрытий сыпались труха и птичий помет.
Королевский поверенный закончил приготовления. Он разделся до пояса, разжег костер и повесил над огнем медный мятый котелок, в котором вечером варили кашу. Вокруг себя он разложил несколько волчьих челюстей с окрашенными в красное зубами. Челюсти соединил тоненькой струйкой белого порошка, рассыпав его вокруг, точно создав невидимое ограждение. Анка успела удивиться, откуда милорд вытащил столько непростых приспособлений. В котел он поочередно, сверяясь со свитком, сыпал ингредиенты из баночек, шептал и повизгивал. Потом внезапно хватался за длинный черенок ложки, начинал помешивать, за ложкой тянулась блестящая желтая сопля, обрывалась с чавкающим звуком. С каждой секундой все сильнее воняло, Младшая могла дышать только ртом. Казалось, что неподалеку разлагается семья скунсов. В пляшущих бликах костра вспотевший пикси походил уже не на птенца, а на бесенка. Он пришептывал, потирал руки, подскакивал, будто ему в зад тыкали горячей головешкой. С его тощих жилистых плеч стекали капли пота. Младшая скользнула взглядом по его спине, отвернулась, а потом внутри нее словно что-то екнуло. Она более внимательно присмотрелась к раздетому милорду и в очередной раз упрекнула себя в невежестве. Она слишком привыкла к фэйри, привыкла к тому, что они почти как обычные люди, если не считать философских разногласий и языческих закидонов, на которые можно было не обращать внимания. Но черноволосый смуглый пикси принадлежал к совсем иной разумной расе. Он не был человеком, хотя называл себя именно так. У него вдоль позвоночного столба росли не волосы, а густая жесткая шерсть с блестящим отливом. Анка подумала, что если бы у Бернара росла такая шерсть, то ей бы даже понравилось гладить его, как медвежонка.
А вот пикси гладить совершенно не хотелось. Милорд на миг повернулся, чтобы добавить к охранному кругу еще одну челюстную кость, Анка вздрогнула. На груди пикси, на руках и щеках проступили синие прожилки вен и мелких сосудов. Словно его худенькое тело изнутри распирало огромным давлением. Ко всему прочему, милорд запихал в ноздри тряпичные тампоны, пропитанные маслянистой жидкостью, наверное — чтобы не стошнило от вони, идущей от котла.
Сверху послышались шаги. Возвращались Мария и Бернар.
— Мы вынесли его наверх, там настоящий ураган!
— Не помогает свет, стена как стояла, так и стоит! — пожаловалась Анке наездница. — Эй, Саня, переведи своим приятелям, на лестнице камни сыплются! А внизу-то, в зале, крыша дырявая, как бы все не рухнуло! Придавит и карету, и коней.
Бернар почтительно заговорил с магистром. Младшую восхитило, что даже в такой критической ситуации ее парень соблюдал правила поведения, незыблемые для фэйри.
— Его строгость говорит, что совсем скоро милорд оживит паука. Ничего не поделаешь, надо спрятаться и ждать, другого выхода нет. Его строгость говорит, что у нас в запасе не больше пяти минут, пока Желтая паутина будет достаточно крепкой. Нам предстоит собраться наверху и ждать сигнала.
— А потом что? — с замирающим сердцем осведомилась Анка.
— Потом будем прыгать.
— Ой, мамочки, я не смогу. Я боюсь высоты.
Ей так хотелось, чтобы Бернар хоть чуточку посочувствовал, но он уже отвернулся.
— У нас неплохой арсенал, еще полно патронов, — Мария пнула ногой сумку с оружием. — Бернар, переведи орангутану, что есть автомат. Если он поймет. Просто уважаемая Берта запретила мне убивать в Изнанке комаров. Спроси его — можно ли раздавить червя или кто он там?
К изумлению Анки, Бернар вполне серьезно кинулся переводить.
— Вы не можете убить вашими пулями того, кто состоит в родстве с демонами! — прогремел фомор. — Вы не можете убить того, кто питается костями мертвых!
— Забирайте Эвальда! — Саня подтаскивал к жерлу колодца отполированные бревна, которыми предстояло укрепить крышку. — Эта сволочь уже близко!
— Аня, пойдем, я донесу его сама, — Мария запустила руки под дядю Эвальда и неожиданно легко подняла его. Глава септа стал совсем худенький, одежда болталась на нем, как на вешалке.
— Вы идите, я Бернара подожду, — помотала головой Анка.
Анка во все глаза следила за Бернаром. Перед ним лежал широкий кожаный пояс милорда, в кармашках которого торчали баночки и пакетики. По указанию пикси Бернар подсыпал в котел снадобья из темных баночек, отмерял что-то ложечкой. За границу белого порошка парень не заходил, крайне осторожно тянулся к котлу, дышал только ртом. Пикси снял с шеи кожаный мешочек, разрезал ножом затянутые нитки. В пальцах у него бился крупный желтоватый паук. Ничего особенного, Анка видала в музее и пострашнее. Милорд торжественно опустил паучка в бурлящую массу. По самым оптимистичным оценкам, он должен был свариться секунд за сорок.
— Слушай, не сходи с ума, — набросилась на Анку наездница. Она закинула на плечо сумку с оружием, присоединила рожок к автомату. — Они знают, что делают, они здесь родились. Пошли скорее, Берта ждет. Там наверху есть ниша, никакая сволочь нас не достанет. Ты что, не видишь — дед умирает?
— Бегите, спасите его, пожалуйста, — Младшая как завороженная следила за манипуляциями пикси и за тем, что происходит в магическом круге. — Я вас догоню очень скоро!
Мужчины тем временем запели на языке Долины, набросились на механизм, управляющий подъемом и спуском крышки. Они раскачивали цепи и шестерню, а магистр схватил теплый еще камень из костра и принялся дубасить по вороту, пока цепь не соскочила. Анка последний раз вытерла пот дяде Эвальду, пыталась влить ему в рот лекарство, оставленное тетей Бертой, но старик все выплюнул. Самое удивительное, что советница Коллегии не стала спорить. Она пожала плечами, скривилась, когда вес Звальда пришелся на больную руку, однако справилась с собой, взвалила его на плечо и побрела наверх.
Башню снова качнуло. Где-то за слоями кладки родился скрежет, плавно перешедший в грохот далекого обвала. Младшая представила, что это подогнулись колонны, поддерживавшие крышу главного зала, и вся эта тысячетонная махина падает на карету с конями, превращая ее в щепки и в кровавые липкие пятна. Младшая ущипнула себя за руку, помотала головой, чтобы отогнать мерзкое виденье. Все будет замечательно, они спасутся! Они просто не могут не спастись.
Из жерла колодца донесся самый противный звук, который Анка когда-либо слышала, — неторопливое, чавкающее стрекотание. Будто там завелся очень большой, неповоротливый и сытый кузнечик. Только он не был неповоротливым. Он пер вверх с энергией локомотива.
Младшая пятилась к выходу.
Его строгость руководил обороной, точнее, пытался опустить крышку на трехметровый люк. Младший егерь и Саня вращали зубчатое колесо при помощи просунутых в его отверстия арбалетов. Удлинив таким образом руки, они сдвинули ржавую механику с мертвой точки. Крышка, позвякивая цепями, поползла вниз. На ее верхней стороне обнаружились железные петли, в каждую из которых Анка смогла бы засунуть голову и обе руки в придачу. Крышка упала на каменное кольцо с грохотом, от которого заложило уши. Однако магистр велел мужчинам снова крутить ворот, сбросил куртку и ухватился волосатыми лапами за цепи. Крышка повисла в дюйме от среза колодца. Оказалось, что там тоже торчат петли, их требовалось совместить.
Стрекотание доносилось все ближе, башня сотрясалась, точно в лихорадке. Младшая отдавала себе отчет, что никакое животное на Земле, даже очень крупное, не могло бы заставить трепетать каменную громаду. И от этого становилось еще страшнее: в ненормальной Изнанке водились твари, о которых Анка предпочла бы никогда не слышать. Анка сама не замечала, что приплясывала и шептала почти непрерывно, умоляя то ли крышку сесть на место, то ли боженьку, в которого не слишком-то верила. Наконец петли совместились, Саня и егерь притащили из темного угла залы четыре здоровенных бревна, и магистр забил их в петли.
Пикси успел закончить с приготовлениями за несколько секунд до того, как фомор запер колодец. Из котелка все сильнее тек желтоватый дымок. Там внутри что-то кипело, бурлило, грозясь выплеснуться через край. Милорд Фрестакиллоуокер накинул вместо крышки плотную дерюгу, подогнул края и молниеносно обвязал их веревкой. Казалось, будто он пытается удержать в котелке стайку непоседливых воробьев. Пикси снова и снова крутил бечеву, плотнее прижимая дерюгу к стенкам котла. Наверное, ему было очень горячо, наверное, раскаленный металл жег руки. Закончив с бечевкой, пикси что-то прокричал Бернару, тот метнулся в сторону, порылся в кожаном мешке колдуна и вернулся с парой толстых рукавиц.
— Его милость считает, что заклинание удалось, — Бернар подбежал к Анке, взял ее за руку. От него пахло горько, кисло, но одновременно — сладко и невероятно маняще. Младшая прикрыла глаза и ненадолго затаила дыхание. — Он сам отнесет паука наверх, нельзя ему мешать.
— Чего ждешь, дочка? — издалека прокричал дядя Саня. — Давай, дуй скорее отсюда! Дуй, догоняй!
Анка проглядела момент, когда фоморы сбросили в колодец горящую мебель. Из-под плотно прижатой крышки колодца вырывались струйки едкого дыма, однако червь упорно стремился вверх. Уг нэн Наат и возница отскочили, кашляя, и с факелами столпились вокруг пикси. Тот держал перевязанный, укрытый котелок на вытянутых руках. Дерюга шевелилась, точно под ней пряталось некрупное животное, вроде кошки или комнатной собачки. Младшая представила себе, каково там внутри, в желтом кипящем клею. Любое живое существо из Верхнего мира сварилось бы за несколько секунд.
Саня снаряжал обойму, с лестницы вернулась Мария с короткоствольным автоматом наперевес. В зале сталотемно, горели только две слабые лампы и два факела. Королевский поверенный неторопливо зашагал по лестнице вверх. Магистр что-то раздраженно выкрикнул.
— Нам приказали его страховать, — объяснил Саня. — Он в таком состоянии, что может уронить! Нельзя, чтобы уронил. Там такая тварь, червяк по сравнению с ней — жалкая личинка!
Младшая была почти счастлива. Она даже ужаснулась этому нечестному ощущению невесомости, когда Улыбка неудержимо растекается по лицу, слезы льются, и ничего умного не приходит в голову. Но счастье не могло быть честным, пока они не нашли Старшего.
Пока Валька в беде, нельзя радоваться.
Анка повторяла себе, что неприлично так себя вести, но не могла сдержаться. Плакала — и все тут, как маленькая. Она испытала облегчение, когда мужчины притащили израненного Брудо. Понадобилась уйма горячей воды, полотняные бинты и дощечки для фиксации костей. Понадобилась ее помощь, и можно было спрятать лицо под благовидным предлогом. У егеря обнаружилось три значительных перелома. Позже оказалось, что зеркала перебросили его не на площадку подземного амфитеатра, а гораздо выше, в один из полуразрушенных проходов, и Брудо катился сначала по отвесной стене, потом по крутой каменистой насыпи, а потом летел метров десять, пока не грохнулся на «пляж». Анка все равно не была внизу и, честно говоря, даже не испытывала желания отправиться туда на экскурсию. Ей достаточно было взволнованных рассказов дяди Сани.
Остаток ночи обещал сумасшедшие хлопоты. Она смогла, наконец, отвернуться, промокнуть глаза и снова стать хоть чуточку строгой. Бернара призвали к себе кровники, они ругались на него, но хотели немедленно получить полный отчет о том, что произошло внизу. Тетушка Берта поманила Бернара за угол и там удостоила его пары звонких подзатыльников. Он сдержался, ничего не ответил, только глядел в пол и пыхтел. Младшая не слышала, что Хранительница выговаривала парню, но, кажется, это были не слишком лестные слова. Дядя Эвальд только хитро улыбался.
По обычаям отрядных, гибель Гвидо полагалось оплакать не позже следующего после смерти рассвета. Однако Брудо лежал и стонал, еле живой, а уцелевший младший егерь Арми держал начальника за руку, всхлипывал и, вообще, смотрелся крайне бестолково. Пикси и фомор посовещались с дядей Эвальдом и вынесли решение — отпевать на следующий день после возвращения в свое время.
Червь напал перед самым рассветом. Гораздо позже, на ярмарке в Блэкдауне, Бернар поведал Анке о подпиленных прутьях решеток в сухом колодце. О загнутых внутрь отравленных кольях в самом низу трубы, обрывающейся над озером. О том, что колодец, прорытый в скрытой комнате башни, прикрытый толстостенной крышкой, — вовсе не хранилище свежей воды, а запасной проход к озеру.
Или запасной выход для того, кто живет в озере. Тот, кто живет в озере, пер по трубе толчками, взламывая подпиленные прутья, сдирая шкуру до глубоких царапин, оставляя болтаться на мокрых стенках лохмотья мяса. Он не ощущал боли, он вообще мало что ощущал в своей долгой жизни, кроме периодических приступов голода, полового желания и страсти к траве, которой ему так давно не давали.
Анка ничего не знала про жрецов и наркотик, не догадывалась о том, что такие удобные, с ванной, очагом и постелями, спрятанные в башне покои для путников были нарочно предназначены для заманивания гостей, которых сложно одолеть иным способом. Самым простым и эффективным способом уничтожить нежелательных гостей было отдать их на завтрак обитателям озера. Все эти малоприятные подробности выяснились гораздо позже, когда в гости к барону Ке заглянула посланница гномов клури каун, а тогда...
Анку разбудил фомор. Он первый ощутил опасность, вскочил с соломы и зарычал, как встревоженный зверь. Спустя миг проснулись остальные. Дядя Эвальд, не открывая глаз, прохрипел: «Снизу... Червь...»
— Вставайте! Выносите раненых!
— Быстрее! Берта, брось свое барахло!
— Милорд, вы сможете сами идти?
— Борька, помогай, тащи носилки!
— Досточтимая Берта, бегите вниз, я все соберу!
Анка не разбирала слов, но остро понимала, что произошла какая-то очередная пакость. Впотьмах налетела лбом на раненого милорда Фрестакиллоуокера, тот взвыл, схватившись за забинтованное плечо. Огромный магистр, в распахнутой куртке похожий на непонятно зачем одетую гориллу, скакал по залу, сгребая все подряд в мешок — бутыли с лекарствами, походные столовые приборы, цайтмессеры, оптические стекла, карты в планшетках, кожаные перчатки, Бернар с натугой переваливал Брудо на носилки: обер-егерь все еще находился без сознания. Анка кинулась ему помогать, кое-как они загрузили раненого, подскочила Мария, схватилась за ручку носилок здоровой рукой.
— Что происходит, черт подери? — Наездница обернулась на звук упавшего факела. На полу занялась сухая солома. Стенка мелко тряслась, второй факел потихоньку вылезал из железной уключины, выкованной в форме трехпалой лапы. На огромном низком столе, выпиленном когда-то из цельного дуба, закачались кружки и оловянное блюдо с остатками холодной баранины. Посуда медленно поползла к краю стола, словно ее кто-то подталкивал.
— Быстрее! Это червь! — закричал Бернар. — Мария, Аня, бегите! Бегите вниз и наружу!
Тяжелая двустворчатая дверь распахнулась. На пороге стоял возница. Он тяжело дышал, дико вращал глазами и указывал куда-то за спину. Младшая не сразу сообразила, что там происходит, пока Его ученость не подлетел с фонарем.
Лестничная площадка заканчивалась тупиком. Лестница вниз пропала. Место широченных аркад вновь заняла глухая стена. Его ученость налетел на стену, как ураган, зачем-то обшарил ее, постучал кулаком, затем повернулся назад с перекошенной физиономией.
— Ох, какие ж мы идиоты! — хлопнул себя по лбу Саня. — Нас заманили в ловушку, как кроликов!
Магистр уже пришел в себя, он совещался с пикси и младшим отрядным. Наконец решение было принято. Анка догадалась даже без перевода. Исчезла только лестница вниз, марш наверх, к вершине башни, остался свободен.
— Его светлость говорит, что женщинам следует подняться наверх. Немедленно.
— Но мы не оставим дядю Эвальда!
— Вероятно, нам придется спускаться снаружи по стене, — перевел Бернар, сам изрядно удивившись такому повороту. — Милорд королевский поверенный имеет в запасе надежное средство, но надо спешить. Червь будет здесь очень скоро. Ага! Его светлость говорит, что надо бежать на верхнюю площадку башни, пока тот, кто нас запер, не додумался закрыть и этот, последний выход.
Младшая вспомнила идеально подогнанные кирпичи, гладкую стену башни и засомневалась. Даже если у пикси есть длинная веревка, им не спуститься вместе с ранеными. В школьном спортзале она взбиралась несколько раз по канату, ободрала ладони, заработала синяки на внутренней стороне бедер и навсегда завязала с альпинизмом. В кино актрисы очень лихо скользят вниз по канатам, а в реальности она там, на канате, всю кожу с рук оставит.
Пол вздрогнул несколько раз, точно начиналось землетрясенье. Младшая услышала, наконец, этот звук, о котором вчера неохотно упоминал Бернар. Как будто крот протискивается в земле, утрамбовывая нору спиной и боками.
— Сначала заберите егеря, — отчетливо, но едва слышно произнес Глава септа. Он едва дышал, каждое слово давалось с трудом. — Я подожду... Уже не к спеху.
Дальше он произнес несколько фраз на языке Долины, и больше Анка не слышала от него ни слова по-русски.
— Какого черта? — растерялась Мария, — Мы будем драпать наверх? Бернар, но ты сам говорил, что там тупик.
— Там выход на смотровую площадку. Там когда-то привязывали горгулий.
— Выносим раненых, хотя бы на пролет, — повторил приказ магистра дядя Саня. — Пикси попробует задержать червя. У милорда с собой колдовские снадобья для создания Желтой паутины... Это очень опасное зелье, но придется применить. — Бернар погладил Анку по плечу. — Пожалуйста, уходите. Забери с собой сумки.
— Борька, помогай! — Дядя Саня всем телом повис на вороте, опускающем крышку люка. Оба фомора возились, выламывая камни из окантовки костра. Пикси мучался со шнуровкой камзола, словно ему внезапно стало жарко.
— Что такое Желтая паутина? — Младшая все еще не могла опомниться от приступа клаустрофобии. Одно дело — очутиться за запертой дверью, пусть даже запертой со злым умыслрм. И совсем другое — увидеть вдруг глухую стену, сложенную из здоровенных камней, притертых друг к другу и скрепленных замазкой, которую в древности замесили от души.
И на кой, спрашивается, они сюда поперлись? Ночевали бы внизу, в карете.
Милорд Фрестакиллоуокер повернулся спиной к младшему егерю, тот ослабил благородному пикси шнуровку на камзоле. Без зеленого камзола черноголовый пикси стал похож на мокрого грачонка. Под нижней рубахой он носил широкий кожаный пояс со множеством карманчиков. Фомор одним взмахом смахнул со стола половину посуды. Пикси начал выкладывать из пояса пузырьки и пакетики.
— Желтая паутина, — повторил Бернар. — Для того чтобы создать крепкую паутину, нужен паук. Особый, заговоренный паук. Крайнее средство, им, по преданиям, владели лишь горные фэйри и пикси. Те, кто рыл шахты задолго до изобретения динамита, использовали паутину, чтобы выбраться наверх. Охотники изредка охотились на крупных хищников, держа в подсумке паука. Он способен оплести жертву за несколько секунд. Нам о пауках пикси рассказывал Питер Лотт, но наверху рецепты утеряны. Пауки не подчиняются приказам, их можно только попросить о милости. То есть когда-то раньше подчинялись, но после люди потеряли секрет и поэтому перестали их звать.
Пол дрожал все сильнее. Тетя Берта суетливо закидывала пожитки в сумки. Фоморы выдернули из основания очага несколько валунов и скинули их в пасть колодца. Камни летели и ударялись где-то внизу с раскатистым гулом. Потом возница Гог нэн Аат принялся один за другим вскрывать фонари и сливать в кувшин масло.
— Не стойте, идите! — пробегая, крикнул дядя Саня. Он помогал фоморам подтаскивать к колодцу дубовую мебель. Уг нэн Наат извлек из посоха меч, с рыком крушил табуреты и лавки, затем перешел на массивные ножки стола. Нзн Аат тем временем сбрасывал обломки на ближайшую решетку и обильно поливал из бурдюка какой-то горючей жидкостью. Очевидно, строжайший и ученейший решил поставить червю огненный барьер. Пол продолжал равномерно вздрагивать, как будто неподалеку забивали сваи.
— Пошли, вынесем сперва этого? — предложила советница. Она стала какой-то удивительно спокойной. — Ты как, справишься?
— Справлюсь! — кивнула Младшая, отважно схватилась за грубые ручки носилок, но уже спустя пять шагов поняла, что здорово переоценила свои возможности. Наездница даже с одной здоровой рукой была сильнее ее раза в три. Однако отказываться было поздно, не бросать же несчастного егеря на съедение. Его наскоро забинтованная голова раскачивалась на валике, сделанном из куртки дяди Сани, изо рта текла слюна, потухшие глазки смотрели в потолок. Несмотря на мази и заклинания, серые бинты промокли от крови.
Обер-егерь превратился в живое пособие для хирургов...
— Я несу, несу, — шептала Анка и кусала губы, когда становилось совсем невмоготу. Она с ужасом представляла себе темную лестницу и десятки ступенек полукругом, на которых предстояло, как минимум, не упасть.
— Куда мы его потащим? — взмолилась она после первого же круга. — Там, наверху, все равно тупик!
— Есть другие предложения? — тряхнула кудряшками Мария. — Поднимемся хотя бы до следующей площадки, там переждем.
— Давай, я! — Их догнал Бернар, выхватил носилки. Анка была ему безумно благодарна, но не успела ничего сказать. Бернар и Мария почти побежали вверх. Впереди них, освещая путь, топал сапожищами возница. Уг нэн Наат послал его с просьбой еще раз посветить в зеркала, расположенные на самой верхней площадке башни. Хотя никто, похоже, не верил, что ловушка выпустит незадачливых путешественников.
Анка бегом вернулась в залу. Оглянулась в поисках ноши полегче, схватилась за баул наездницы, повесила через плечо сумку тети Берты.
По ногам пробежала легкая дрожь. Словно огромный ребенок легонько приподнял Спинделстонский замок, желая заглянуть внутрь. Червь приближался толчками, то расслабляя мускулы, вытягиваясь в струнку, то сжимая кольца, перемалывая при этом остатки лестниц и решеток. Он несся вверх, как ракета, запущенная в шахте подводной лодки.
— Аня, дуй наверх, сиди там! — надрывался Саня. Вместе с младшим егерем они пытались вручную опустить крышку на колодец, но это было все равно, что сдвигать с места танк или комбайн. Крышка стояла вертикально, цепи запутались вокруг ворота, поворотный механизм заклинило. Анка вспомнила, что, когда Бернар полез в дыру, Его ученость нарочно еще сильнее, до упора, поднял крышку, и вот теперь она застряла.
Анка метнулась к дяде Эвальду. Старик лежал подозрительно тихо, не кашлял, не пытался заговорить. Анка схватила его сухую, очень холодную руку, попыталась нащупать пульс. Сердце билось неровно, редкими слабыми толчками. Седая шевелюра старика разметалась по расстеленному на соломе плащу, черты лица заострились, мраморно-белый нос в синих прожилках торчал над потными, ввалившимися щеками.
— Дядечка Звальд, вы слышите? — Она вытерла лоб Главы платком. — Вы слышите? Хотите попить или порошок? Вы только не молчите, сейчас ребята вас вынесут отсюда!
Шестигранные плиты под ногами хрустели и терлись друг о друга. Замазка между ними превращалась в пыль, как зерно между мельничных жерновов. Масляный фонарь качался на крюке, вбитом в балку. С перекрытий сыпались труха и птичий помет.
Королевский поверенный закончил приготовления. Он разделся до пояса, разжег костер и повесил над огнем медный мятый котелок, в котором вечером варили кашу. Вокруг себя он разложил несколько волчьих челюстей с окрашенными в красное зубами. Челюсти соединил тоненькой струйкой белого порошка, рассыпав его вокруг, точно создав невидимое ограждение. Анка успела удивиться, откуда милорд вытащил столько непростых приспособлений. В котел он поочередно, сверяясь со свитком, сыпал ингредиенты из баночек, шептал и повизгивал. Потом внезапно хватался за длинный черенок ложки, начинал помешивать, за ложкой тянулась блестящая желтая сопля, обрывалась с чавкающим звуком. С каждой секундой все сильнее воняло, Младшая могла дышать только ртом. Казалось, что неподалеку разлагается семья скунсов. В пляшущих бликах костра вспотевший пикси походил уже не на птенца, а на бесенка. Он пришептывал, потирал руки, подскакивал, будто ему в зад тыкали горячей головешкой. С его тощих жилистых плеч стекали капли пота. Младшая скользнула взглядом по его спине, отвернулась, а потом внутри нее словно что-то екнуло. Она более внимательно присмотрелась к раздетому милорду и в очередной раз упрекнула себя в невежестве. Она слишком привыкла к фэйри, привыкла к тому, что они почти как обычные люди, если не считать философских разногласий и языческих закидонов, на которые можно было не обращать внимания. Но черноволосый смуглый пикси принадлежал к совсем иной разумной расе. Он не был человеком, хотя называл себя именно так. У него вдоль позвоночного столба росли не волосы, а густая жесткая шерсть с блестящим отливом. Анка подумала, что если бы у Бернара росла такая шерсть, то ей бы даже понравилось гладить его, как медвежонка.
А вот пикси гладить совершенно не хотелось. Милорд на миг повернулся, чтобы добавить к охранному кругу еще одну челюстную кость, Анка вздрогнула. На груди пикси, на руках и щеках проступили синие прожилки вен и мелких сосудов. Словно его худенькое тело изнутри распирало огромным давлением. Ко всему прочему, милорд запихал в ноздри тряпичные тампоны, пропитанные маслянистой жидкостью, наверное — чтобы не стошнило от вони, идущей от котла.
Сверху послышались шаги. Возвращались Мария и Бернар.
— Мы вынесли его наверх, там настоящий ураган!
— Не помогает свет, стена как стояла, так и стоит! — пожаловалась Анке наездница. — Эй, Саня, переведи своим приятелям, на лестнице камни сыплются! А внизу-то, в зале, крыша дырявая, как бы все не рухнуло! Придавит и карету, и коней.
Бернар почтительно заговорил с магистром. Младшую восхитило, что даже в такой критической ситуации ее парень соблюдал правила поведения, незыблемые для фэйри.
— Его строгость говорит, что совсем скоро милорд оживит паука. Ничего не поделаешь, надо спрятаться и ждать, другого выхода нет. Его строгость говорит, что у нас в запасе не больше пяти минут, пока Желтая паутина будет достаточно крепкой. Нам предстоит собраться наверху и ждать сигнала.
— А потом что? — с замирающим сердцем осведомилась Анка.
— Потом будем прыгать.
— Ой, мамочки, я не смогу. Я боюсь высоты.
Ей так хотелось, чтобы Бернар хоть чуточку посочувствовал, но он уже отвернулся.
— У нас неплохой арсенал, еще полно патронов, — Мария пнула ногой сумку с оружием. — Бернар, переведи орангутану, что есть автомат. Если он поймет. Просто уважаемая Берта запретила мне убивать в Изнанке комаров. Спроси его — можно ли раздавить червя или кто он там?
К изумлению Анки, Бернар вполне серьезно кинулся переводить.
— Вы не можете убить вашими пулями того, кто состоит в родстве с демонами! — прогремел фомор. — Вы не можете убить того, кто питается костями мертвых!
— Забирайте Эвальда! — Саня подтаскивал к жерлу колодца отполированные бревна, которыми предстояло укрепить крышку. — Эта сволочь уже близко!
— Аня, пойдем, я донесу его сама, — Мария запустила руки под дядю Эвальда и неожиданно легко подняла его. Глава септа стал совсем худенький, одежда болталась на нем, как на вешалке.
— Вы идите, я Бернара подожду, — помотала головой Анка.
Анка во все глаза следила за Бернаром. Перед ним лежал широкий кожаный пояс милорда, в кармашках которого торчали баночки и пакетики. По указанию пикси Бернар подсыпал в котел снадобья из темных баночек, отмерял что-то ложечкой. За границу белого порошка парень не заходил, крайне осторожно тянулся к котлу, дышал только ртом. Пикси снял с шеи кожаный мешочек, разрезал ножом затянутые нитки. В пальцах у него бился крупный желтоватый паук. Ничего особенного, Анка видала в музее и пострашнее. Милорд торжественно опустил паучка в бурлящую массу. По самым оптимистичным оценкам, он должен был свариться секунд за сорок.
— Слушай, не сходи с ума, — набросилась на Анку наездница. Она закинула на плечо сумку с оружием, присоединила рожок к автомату. — Они знают, что делают, они здесь родились. Пошли скорее, Берта ждет. Там наверху есть ниша, никакая сволочь нас не достанет. Ты что, не видишь — дед умирает?
— Бегите, спасите его, пожалуйста, — Младшая как завороженная следила за манипуляциями пикси и за тем, что происходит в магическом круге. — Я вас догоню очень скоро!
Мужчины тем временем запели на языке Долины, набросились на механизм, управляющий подъемом и спуском крышки. Они раскачивали цепи и шестерню, а магистр схватил теплый еще камень из костра и принялся дубасить по вороту, пока цепь не соскочила. Анка последний раз вытерла пот дяде Эвальду, пыталась влить ему в рот лекарство, оставленное тетей Бертой, но старик все выплюнул. Самое удивительное, что советница Коллегии не стала спорить. Она пожала плечами, скривилась, когда вес Звальда пришелся на больную руку, однако справилась с собой, взвалила его на плечо и побрела наверх.
Башню снова качнуло. Где-то за слоями кладки родился скрежет, плавно перешедший в грохот далекого обвала. Младшая представила, что это подогнулись колонны, поддерживавшие крышу главного зала, и вся эта тысячетонная махина падает на карету с конями, превращая ее в щепки и в кровавые липкие пятна. Младшая ущипнула себя за руку, помотала головой, чтобы отогнать мерзкое виденье. Все будет замечательно, они спасутся! Они просто не могут не спастись.
Из жерла колодца донесся самый противный звук, который Анка когда-либо слышала, — неторопливое, чавкающее стрекотание. Будто там завелся очень большой, неповоротливый и сытый кузнечик. Только он не был неповоротливым. Он пер вверх с энергией локомотива.
Младшая пятилась к выходу.
Его строгость руководил обороной, точнее, пытался опустить крышку на трехметровый люк. Младший егерь и Саня вращали зубчатое колесо при помощи просунутых в его отверстия арбалетов. Удлинив таким образом руки, они сдвинули ржавую механику с мертвой точки. Крышка, позвякивая цепями, поползла вниз. На ее верхней стороне обнаружились железные петли, в каждую из которых Анка смогла бы засунуть голову и обе руки в придачу. Крышка упала на каменное кольцо с грохотом, от которого заложило уши. Однако магистр велел мужчинам снова крутить ворот, сбросил куртку и ухватился волосатыми лапами за цепи. Крышка повисла в дюйме от среза колодца. Оказалось, что там тоже торчат петли, их требовалось совместить.
Стрекотание доносилось все ближе, башня сотрясалась, точно в лихорадке. Младшая отдавала себе отчет, что никакое животное на Земле, даже очень крупное, не могло бы заставить трепетать каменную громаду. И от этого становилось еще страшнее: в ненормальной Изнанке водились твари, о которых Анка предпочла бы никогда не слышать. Анка сама не замечала, что приплясывала и шептала почти непрерывно, умоляя то ли крышку сесть на место, то ли боженьку, в которого не слишком-то верила. Наконец петли совместились, Саня и егерь притащили из темного угла залы четыре здоровенных бревна, и магистр забил их в петли.
Пикси успел закончить с приготовлениями за несколько секунд до того, как фомор запер колодец. Из котелка все сильнее тек желтоватый дымок. Там внутри что-то кипело, бурлило, грозясь выплеснуться через край. Милорд Фрестакиллоуокер накинул вместо крышки плотную дерюгу, подогнул края и молниеносно обвязал их веревкой. Казалось, будто он пытается удержать в котелке стайку непоседливых воробьев. Пикси снова и снова крутил бечеву, плотнее прижимая дерюгу к стенкам котла. Наверное, ему было очень горячо, наверное, раскаленный металл жег руки. Закончив с бечевкой, пикси что-то прокричал Бернару, тот метнулся в сторону, порылся в кожаном мешке колдуна и вернулся с парой толстых рукавиц.
— Его милость считает, что заклинание удалось, — Бернар подбежал к Анке, взял ее за руку. От него пахло горько, кисло, но одновременно — сладко и невероятно маняще. Младшая прикрыла глаза и ненадолго затаила дыхание. — Он сам отнесет паука наверх, нельзя ему мешать.
— Чего ждешь, дочка? — издалека прокричал дядя Саня. — Давай, дуй скорее отсюда! Дуй, догоняй!
Анка проглядела момент, когда фоморы сбросили в колодец горящую мебель. Из-под плотно прижатой крышки колодца вырывались струйки едкого дыма, однако червь упорно стремился вверх. Уг нэн Наат и возница отскочили, кашляя, и с факелами столпились вокруг пикси. Тот держал перевязанный, укрытый котелок на вытянутых руках. Дерюга шевелилась, точно под ней пряталось некрупное животное, вроде кошки или комнатной собачки. Младшая представила себе, каково там внутри, в желтом кипящем клею. Любое живое существо из Верхнего мира сварилось бы за несколько секунд.
Саня снаряжал обойму, с лестницы вернулась Мария с короткоствольным автоматом наперевес. В зале сталотемно, горели только две слабые лампы и два факела. Королевский поверенный неторопливо зашагал по лестнице вверх. Магистр что-то раздраженно выкрикнул.
— Нам приказали его страховать, — объяснил Саня. — Он в таком состоянии, что может уронить! Нельзя, чтобы уронил. Там такая тварь, червяк по сравнению с ней — жалкая личинка!