Но сон не приходил.
   Тогда Повар Хо обулся, раскурил трубку и по узкой лесенке поднялся на третий этаж своей удобной, такой привычной и любимой крепости. Наверху было приятнее слушать и думать. Внешние звуки тревоги не вызывали. Звякала цепь у колодца, гомонили сонные птицы в клетях, приглушенно смеялись в бане братья Хе, им предстояло сменять дневных караульных. Повизгивали собаки, сражаясь за жирную кость, хлопал крыльями сапсан, вздыхали лошади, потрескивали угли в печи. Все знакомо и привычно, и ветер не доносил из тайги опасных запахов.
   Но Повару Хо было неуютно.
   Он признался себе, что боится, впервые за много лет. Повар Хо полагал, что давно перешагнул черту, за которой земные страхи кажутся смешными. Он родился в семье политика, и прадед его еще помнил буйные времена до Большой смерти. Прадед рассказывал удивительные и непостижимые истории, якобы на улице можно было встретить за час тысячу человек, или даже больше. И помнил печальные дни, когда стаи воронов выклевывали глаза тысячам этих самых прохожих. Он помнил, как хрустели под сапогами солдат шприцы и ампулы со спасительной вакциной, которая оказалась совсем не спасением, а наоборот. Как тяжелые армейские бульдозеры сгребали трупы в ямы, а в кабинах бульдозеров были заперты смертники со своими шприцами и ампулами.
   Шамкая беззубым ртом, прадед рассказывал, как правительство огромного государства заседало в Пекине, нынче разграбленном и сожженном, и как правительство до последнего дня скрывало правду о том, что новый штамм ВИЧ-инфекции передается по воздуху. И как деревенский народ ринулся грабить отели и банки, а потом миллионы бумажных, никому не нужных юаней порхали над горящим городом…
   Прадед гордился достойными предками. В старости он ослеп, стал беспомощен и очень горевал, что прошли светлые времена, когда каждый прохожий нуждался во вкусной еде. Прадед Повара Хо был невероятно стар, но все никак не желал умирать, а когда, наконец, ощутил приближение смерти, позвал своего внука, отца Повара Хо, и раскрыл ему тайну зеркала.
   Зеркало, прошепелявил старик, это не просто вход или выход в Изнанку мира. Никто из миллионов смертных не волен туда войти или выйти по собственному желанию. Кроме таких, как мы. Наш род – особенный, но гордиться тут нечем. Это не воинская доблесть и не наследственный чин при дворе, добытый честью и прилежанием. Удивительно, что мы выжили. Удивительно, что наших прадедов не сварили заживо в масле, как других магов…
   Но мы не маги, сказал прадедушка.
   Волей духов нашим пращурам был доверен один из выходов. Зачем, почему – кто теперь ответит. Вполне вероятно, выход следовало давным-давно забить, захлопнуть. В мире отражений живут те, кому тесно в мире людей. Мы вольны лишь верно соблюдать обряды, мы вольны приносить жертвы и просить бесов заступиться за нас. Вероятно также, что бесы, живущие по ту сторону зеркала, забыли об одном из выходов. Прадедушка упомянул о заколдованных холмах, которые якобы есть далеко на западе. Там, на кочующих холмах, ведьмы строят фермы, видимые только своим, и под фермами, в пещерах, держат зеркала. Ведьмы умеют с зеркалами обращаться, они даже поддерживают торговлю с бесами, а мы не умеем.
   Потому что боимся.
   Откуда взялось в семье зеркало, как его сумели сохранить – осталось загадкой. Впрочем, прадед утверждал, что до Большой смерти его отец был большим человеком в Китае и зеркало занимало прочное место в одной из роскошных спален. Затем, когда все рухнуло, выяснилось, что далеко не каждый в роду может разглядеть невидимое. Тот самый министр, прапрадед Повара Хо, смотрелся в зеркало всю жизнь. Он делал все правильно, натирался маслом из секретных трав, переодевался в ритуальные одежды, разжигал нужные благовония, но… ничего не помогало.
   Он так и не смог сделать ни шагу за преграду.
   Побоялся нырнуть в никуда.
   И ни один человек из окружения партийного деятеля, а потом – министра, не догадывался, что чудесное сокровище вовсе не прячется за толстыми решетками. Сокровище находилось в блеклой непримечательной вазе, не относящейся к реликтам великих эпох. Ваза была тяжелая, металлическая, проще сказать – неподъемная, а горлышко располагалось так высоко от пола, что шалившим детям не приходило в голову туда что-то кинуть или плюнуть. Тем более что горлышко забили пробкой и залили сургучом.
   Никто в семье, кроме старшего наследника по мужской линии, не догадывался, что зеркало – жидкое. И что жидкость эта, собранная в крохотном объеме, способна заполнить объем стократно больший, но для того, чтобы устойчивые атомарные связи пришли в движение, следовало очень правильно провести ритуал и очень точно произнести слова. Но гораздо важнее то, что ключом ко входу в смещенный мир служила ДНК только этой семьи, и только по мужской линии. К тому времени, когда зеркалом разучились пользоваться, никто еще не знал, что такое ДНК, но уже никто не помнил, отчего такая великая благость была пожалована бесами далекому предку семьи.
   Повар Хо даже не ломал голову над этим. Он придерживался вполне фатальной версии. Он полагал, что невероятный артефакт попал в семью Хо случайно, поскольку ни в одних хрониках не отмечались хоть какие-то яркие заслуги его пращуров. Кто-то потерял, а прапрадед нашел. Или кто-то бежал от разбойников и доверил случайным людям секрет…
   Чудесное зеркало не принесло министру ни долгих лет, ни денег, ни славы. Как ни обидно, отец Повара Хо, услышав эту историю, оробел и сразу отказался от колдовских поползновений/Под давлением деда он несколько раз попытался вызвать злых бесов, а затем плюнул и велел слугам закопать зеркало в подвале. Уничтожить семейную реликвию у него не поднялась рука.
   Тем временем Повар Хо подрос и отправился служить местному мандарину. В юности он участвовал в трех войнах, это происходило в смутные годы после эпидемии, когда правители Поднебесной сменялись по несколько раз за месяц. Затем он служил в личной гвардии императора, былпослушником в двух монастырях, включая знаменитый и самый загадочный храм Девяти сердец. Повара Хо тогда звали иначе, и иначе к нему относились. Он с честью выдержал все испытания, заслужил свое место в храме, но надолго не задержался. Слишком суровой показалась дисциплина храма для того, кто не сумел побороть гордыню. С той поры Повару Хо достаточно было бросить короткий взгляд на человека, чтобы опознать в нем такого же бывшего послушника…
   Повар Хо вернулся в отчий дом, но перед этим выкопал драгоценности и деньги, свое жалованье за четырнадцать лет военной службы. Он открыл свой первый ресторан для путников в родной провинции, а затем открыл второй и третий. Настала пора, отец умер, а Повар Хо задумал строить новый дом. Тогда и вытащили на свет массу ненужных предметов, включая бесполезную грязную вазу с залитым горлышком.
   Зеркало.
   В первую же ночь Повар Хо сумел разглядеть то, чего отец не видел всю жизнь. Он распилил вазу и перелил светящуюся жидкость в таз. Последующие семь суток он, не отрываясь, провел перед зеркалом. Слуги приносили еду и оставляли под дверью. На восьмое утро Повар Хо вышел к своим домочадцам, и те не узнали его. Хо помолодел лет на десять, на его коже разгладились старые рубцы и шрамы, однако отец и муж стал печален. Он увидел в зеркале то, что не удавалось разглядеть в книгах великим мудрецам.
   Он увидел один из смещенных миров.
   Там дети непринужденно играли с сапфирами и изумрудами, поскольку взрослых не занимали камни.
   Там говорили то, что хотели сказать, а не то, чего ждет собеседник.
   Там смеялись в лицо тому, кто взывал о мести.
   Там водопады падали порой вверх, а солнце могло не заходить неделями, потому что так хотели дети.
   Там говорили на разных языках, но каким-то чудом понимали друг друга.
   Но что самое обидное – Повар Хо не мог даже на толщину волоса проникнуть за поверхность жидкого металла. Зато он мог прижиматься лбом к целительному сияющему серебру и впитывать соки здоровья, которыми был пронизан изнаночный мир.
   Еще спустя год Повар Хо принял решение и оставил родной город, хотя дела его шли как нельзя лучше. Именно в этот последний год и закрепилась за ним кличка Повар Хо и покатилась слава невероятного мастера.
   Десятки юношей приходили с просьбой взять их в обучение. Повар Хо никому не отказывал. Он брал очередного соискателя за руку, спускался с ним в подвал и подводил к зеркалу. Обычно юноша ничего не видел, кроме своего отражения. Мастер выводил его обратно и вежливо извинялся, что не сможет его научить. Он не видел смысла учить тех, кто не мог впитать талант. Он не видел смысла учить тех, кто мог лишь прилежно записывать и взвешивать. Людей в провинции становилось все больше, катастрофа, названная Большой смертью, постепенно забывалась, и женщины снова начали рожать детишек. Людей становилось больше, становилось больше богатых и знатных, им снова требовалась изысканная пища, а предоставить ее могли лишь истинно одаренные повара.
   Поэтому Повар Хо не жаловал тупых учеников.
   По провинции поползли слухи, что свое необыкновенное мастерство Повар Хо испросил у злых бесов, а взамен отдает им убитых младенцев. Они не догадывались, какого мужества стоило Повару Хо сделать первый шаг. Прежде чем впервые шагнуть внутрь зеркала, он сделал все распоряжения относительно имущества и семьи. Он всерьез беспокоился, что не вернется; это произошло после того, как ему удалось погрузить в зеркало кончик мизинца.
   Ничего особенного, всего лишь кончик мизинца. Но наутро у хозяина трех ресторанов прекратилась зубная боль, пропали шрамы от ожогов и мучительные боли в колене. Что же он сделал, что же он изменил в старинном ритуале, завещанном еще прадедом? Повар Хо вообще отказался следовать ритуалу, он забросил расписной халат, прекратил идиотские эксперименты с маслами и заклинаниями. Он рассудил так: если хочешь что-то получить, то вначале следует что-то отдать. А свечи, благовония и запутанные песнопения здесь не помогут, как не помогали последние пятьсот лет или даже больше.
   Нужно что-то отдать.
   Повар Хо кидал в зеркало золото и драгоценные камни, пытался лить дорогие вина, оставлял рядом редчайшие пряности и табак – все, что представляло ценность в Поднебесной и что могло, в отсутствие денег, служить разменной монетой. Большинство предметов отскакивало от мягко светящейся лужицы, но некоторые бесследно проваливались. Так, провалились бусы из яшмы, провалились действующие жилетные часы, сделанные в девятнадцатом веке в далекой Швейцарии, провалились самая обычная конская подкова и свежая чайная роза, срезанная в саду. Однако обратная связь не налаживалась, пока огорченный хозяин сокровища не кинул в гулкую глубину горсть… рябиновых ягод.
   Он не сразу понял, что случилось. Он уже собирался спустить вниз лестницу, подобрал совок и метелку, которой привычно чистил колодец от следов своих экспериментов, от аквамарина, грецких орехов, автоматных патронов, зубов леопарда и всего прочего, что накидал за прошедшую ночь.
   Внезапно зеркало поползло вверх. Серебристая жидкость наступала с пугающей быстротой, каждую секунду захватывая по десять-пятнадцать сантиметров кирпичного колодца, куда Повар поместил свое сокровище. За предыдущие месяцы Повар Хо вырыл в подвале тайный колодец, сухой и чистый, снабженный хитрыми ловушками, и перелил содержимое вазы туда. Зеркало наступало неудержимо, и по мере его приближения в подвале становилось все жарче. Повар Хо упал на колени, силы оставили его, он уже представлял, как тонет и захлебывается в страшной, непостижимой лаве, но…
   Но лава замерла у верхнего среза колодца, такая же безмятежная и невинная. Вскоре матовая поверхность расчистилась, превратившись в окно, но Повар Хо не успел заметить, чья же тень промелькнула в окне. Все произошло слишком быстро. Шелест, свет, жар, и зеркальная лава снова отступила, выплюнув на нагревшийся каменный пол несколько мелких темных предметов.
   Так Повар Хо впервые увидел ловчие семена.
   Он совершил сделку и навсегда стал рабом зеркала.
   Зеркало произвело обмен. Тем, кто насмешливо следил за потугами человека с той стороны, зачем-то понадобились спелые плоды рябины. Повар Хо воспрял духом и собрал для обмена целую корзину багряных плодов. В следующий раз он справился со страхом и оставался подле зеркала, когда оно росло. Его снова, как всегда, как и много лет назад, посетили диковинные образы и видения, он снова погрузился в чудесный изнаночный мир, в сплетение реальностей, но на сей раз это происходило наяву. Видениям больше не требовалось пробиваться сквозь корку его сознания, сквозь слепоту, которую Повар вызывал искусственно, плотно зажмуривая глаза в присутствии зеркала. Невероятный подарок предков распахнул око в смещенный мир, теперь Повар Хо мог видеть.
   Там обитали сущности, похожие на демонов, нарисованных на стенах древних храмов, которые Повар видел в юности во время странствий по Южному Тибету. Из этого Повар Хо с изумлением заключил, что предки встречались с обитателями смещенных миров гораздо чаще, чем люди нынешнего века.
   Там охотно подбирали ягоды рябины и со смехом кидали в ответ эти нелепые продолговатые семена, которым он долго не мог найти применения. А когда он впервые высадил ловчее дерево и оно, неожиданно для окрестных крестьян, схватило болотного упыря, убийцу телят, деньги потекли к Повару Хо рекой…
   Обладателю тайны пришлось выставить тайну на общее обозрение. Он убедился, что зеркало вполне способно быть послушным. Оно позволило себя собрать из колодца в кувшин и растеклось по поверхности обыкновенного большого зеркала, затянутого в громоздкую серебряную раму. Волшебное зеркало так искусно притворилось обычным, что любопытствующие могли в него смотреться и корчить рожи.
   Но, очутившись в раме, зеркало прекратило отражать Повара Хо.
   Наверное, этим оно демонстрировало, что выделяет своего друга из толпы.
   Однажды местный мандарин, после очередного дворцового переворота, решил завладеть хитрым зеркалом. Его воины явились в дом Повара, устроили порядочный разгром и увезли семейную реликвию во дворец. Следующей же ночью из зеркала вышло нечто, убило младшего сына мандарина и унесло его с собой. Четверо охранников это видели. Мандарин повелел уничтожить проклятое стекло, а Повара Хо опустить в чан с кипящим маслом.
   Однако при попытке разбить дьявольскую игрушку двое слуг были атакованы своими же отражениями. Отражения вышли из рамы и бросились на несчастных слуг с кинжалами. Доподлинно никому не известно, что произошло в тот день во дворце мандарина, однако, как минимум, шестеро его слуг погибли, а еще двое сошли с ума. Стражу, посланную за Поваром Хо, постигло страшное бедствие, у всех солдат загноились лица, кожа покрылась проказой, выпали ногти и волосы…
   На следующую ночь зеркало забрало племянницу мандарина, гостившую во дворце, и опозоренный правитель велел отпустить колдуна восвояси. Кто-то из стражи якобы видел, как Повар Хо приставил медный кувшин к нижнему углу роскошной зеркальной рамы, поверхность зеркала трепыхнулась, по ней побежала рябь, и вся зеркальная простыня сползла в кувшин. Большое зеркало в раме осталось на месте, но тут же превратилось в жалкую свою копию, потертую, расколотую, пузырящуюся.
   Повар Хо снова пропадал неделями в подвале. Он нанял русского учителя, выкупил одного из пленных и поселил у себя в доме. Затем нанял второго, точнее – вторую, переводчицу, привык к ней и женился. Постепенно стало гораздо проще понимать язык существ, обитавших за призрачной светящейся границей. Выяснилось, что смещенный мир потребляет не только рябину и дарит не только ловчие семена. К Повару Хо вышла старая женщина, назвалась Усоньшей и заговорила по-русски. Она подарила ему кое-что и показала, что хочет взамен. Старуха называла это травой Ахир-Люсс, но Повар Хо мог ошибаться, произнося незнакомые слова. Это были травы, которые не росли в Поднебесной, но верный слуга отражений Хо отыскал их.
   Он потратил состояние, снарядил караваны в Индию и в сторону не менее опасную – на Средний Алтай. На Алтай ему посоветовал поехать один из личных наставников, поскольку Повар не мог отважиться на столь дерзкую затею без совета в храме Девяти сердец. Настоятели храма никогда не посягали на зеркало, они вообще ни у кого ничего не требовали, зато советы раздавали дельные. У русских травников Повар Хо купил четырнадцать мешочков волшебной травы, названия которой он не знал. Он показал людям, которых называли Хранителями, ту травку, что кинула ему старуха из смещенного мира, и получил то, что хотел. Взамен зеркало пропустило в себя палец, затем – ладонь, и наконец наступил день, когда счастливый и испуганный Повар Хо сумел целиком переместиться в изогнутый, непостижимый мир Изнанки.
   В один из множества миров.
   Там многие болтали по-русски, но не на том русском языке, на котором изъяснялись редкие пленные с таежного севера, а на мудреном, забытом диалекте.
   Там маленькие скромные домишки разгуливали по проселкам, и хозяева поутру вполне могли проснуться посреди незнакомой поляны.
   Там драконы, безмозглые летучие змеи, которых разводили монахи храма Девяти сердец, имели право голоса и обладали соображением, не хуже человеческого.
   Там мог взлететь каждый, кто желал этого яростно и не боялся падать.
   Там пели птицы с человеческими лицами и даже аккомпанировали себе на сладкозвучных инструментах.
   Там, за внешней поверхностью зеркала, Повар Хо научился видеть следующие поверхности, они переливались, словно слоистый прозрачный пирог, и каждый слой мог означать зеркало в другие миры, диковинные, необычные настолько, что в языке не находилось слов для их описания, и самое обидное заключалось в том, что жители Зазеркалья, будь то говорящие птицы, люди с прозрачно-белыми глазами или чудовищные грифоны, все они свободно перемещались среди волн пространства и времени, а Повару Хо досталось в удел изредка подхватывать крупицы мудрости с их богатого стола.
   Там каждый молился своему богу, и никто не догадывался, что богов должно быть обязательно двое – светлый и темный. Там вообще не делили мир на тьму и свет. Зато там давали понять, что не ждут гостей отсюда, поскольку из мира, где довелось родиться Повару Хо, вообще ничего хорошего не ожидали…
   Там было непросто научиться дышать, еще сложнее – привыкнуть к воде и невероятным изгибам пространства, которые могли легко запутать новичка. Первые дни Повар Хо не отходил дальше трех шагов от зеркала, которое с той, изнаночной стороны оказалось студеным голубым озером среди каменистых утесов. Едва он предпринял попытку прогуляться по тропке в глубину зеркала, как земля встала дыбом, накатила тошнота, удушье, и бедный исследователь едва добрался до спасительной голубой глади. Он провалился обратно, выпал на пол из колодца, а точнее – вылетел, как пробка из парового котла, и долго еще не мог прийти в себя.
   Но с каждым разом погружения происходили все успешнее. Зеркало словно привыкало к своему то ли слуге, то ли господину. Наступила ночь, когда Повар Хо сумел уверенно добраться до рощи ловчих деревьев и набрать полные карманы семян. Ловчие деревья раскачивали острыми ветками-иглами, источали маслянистую жидкость и противно скрипели.
   Неделей позже он застрял в смещенном мире почти на всю ночь, а когда вернулся, обнаружил слуг и домочадцев в величайшей панике. За семь часов, проведенных в Изнанке, в нормальном мире прошло почти трое суток. Повар Хо сделал вывод, что ускорение времени нарастает постепенно, первый час оно почти не заметно, на первые сутки умножает каждый час на несколько дней, а на вторые сутки способно скушать месяц из обыденного течения жизни. Повар Хо не обучался математике, он вообще не обладал способностями в науках точных, но сумел догадаться, что если застрянет в зеркале надолго, то рискует выйти наружу, когда успеют состариться его дети; а то и внуки. Он даже стал составлять примерный календарь ускорения, но очень скоро его расчеты пошли прахом.
   Выяснилось, что можно идти от голубого озера не только вправо, через рощу ловчих деревьев, через поле желтых пружинящих камней, удушливо пахнувших сладким подгоревшим сиропом, к острым скалам и ветру. Можно было идти в обход озера, влево, по опасной узкой тропке, которая выводила затем к пещерам, где на цепях сидели жуткие существа; старуха, приходившая их кормить, называла их грифонами, она-то и показала гостю редкую, очень ценную траву.
   Так вот, путь налево не ускорял время так резко. Когда Повар Хо научился кое-как изъясняться со старухой и побывал в ее фантастическом жилище, которое не стояло на месте, а само, на громадных птичьих ногах, шагало сквозь чащу, он понял, что путь на север всегда чреват искривлениями и лучше туда без опытных проводников не соваться. Старуха объяснила, что на севере есть много озер, подобных его зеркальному выходу, там смещенные миры трутся друг о друга особенно сильно, прямо как бегущие в плотном стаде барашки, и можно провалиться туда, откуда уже не будет выхода.
   Повар Хо научился в смещенном мире делать порох. Научился заклинаниям охоты и песням, собиравшим грозовые тучи. Он встретил чудных белоглазых, бородатых людей, которые поклонялись деревянному столбу и жгли соломенные чучела. Вначале Повар полагал, что они русские, но оказалось, что они, как раз наоборот, русских не слишком любят. Он встретил разумных кентавров, которые его едва не затоптали насмерть, приняв за разносчика чумы. Спас Повара Хо тоже не совсем человек, а птица с человеческой головой и руками, но незадачливый путешественник даже не успел поблагодарить спасителя. Птица с золотыми перьями и гуслями через плечо вынесла его на середину знакомого голубого озерка и, матерно ругаясь, выпустила из когтей. Повар Хо, кувыркаясь, полетел вниз и, привычно набив шишек, вывалился на пол в подвале.
   Его карманы были полны обломками белых рогов, которые ему приносили белоглазые бородачи в обмен на яблочное варенье и мед. Эти смешные люди домогались сладкого варенья, но абсолютно не ценили драконьи рога, из которых получалось потрясающее лекарство для мужчин. Повар Хо продавал растертые рога очень дорого и на вырученные средства собирал свою первую мастерскую по изготовлению патронов…
   Но в провинции снова вспыхнула война.
   Повар Хо бежал от преследований, которые никогда не прекращались. Владетели земель сменяли друг друга, набрасывались друг на друга, вероломно убивали, затем объединялись во временные, шаткие союзы, и все повторялось снова и снова. Гибли крестьяне, пылали дома, и всякий божок норовил отобрать семейное сокровище. Разбогатевший Повар Хо и в лучшие времена содержал целую маленькую армию, но перед наступлением Гоминьдана был вынужден нанять еще сорок человек.
   Зеркало он прятал и носил ему регулярную мзду.
   Однако наступил день, когда Повар Хо понял, что не может наращивать охрану, поскольку против его бойцов найдется более сильная армия. Враги не сумеют завладеть тем, что им не унести и даже не найти, однако сожгут постройки, убьют женщин и детей, а такие потери зеркало восполнять не умело. Повар Хо развил в себе способности проникать в ближайший смещенный мир, но не глубоко и не надолго. Порой он подбирал в Зазеркалье чрезвычайно ценные предметы, завел дружбу с несколькими милыми существами, и даже пользовался их медицинскими советами, которые принесли ему дома массу денег.
   Впрочем, он никогда не был уверен, дружили ли с ним приветливые сущности, не всегда походившие на людей. Например, в старой мельнице над рекой жили темноликие, умевшие ходить внутри стен. Им Повар Хо приносил мел, а взамен получил вместо товара некую интересную услугу. Они научили его делать настоящие онгоны для шаманов. Не просто обрабатывать шерсть, плести из соломы, из лыка и волос, вставлять камни и рисовать на бересте.
   Обитатели смещенного мира научили его вырезать и шить настоящие онгоны, искусство изготовления которых было утеряно шаманами пару веков назад. К примеру, шкура хищника могла остаться просто шкурой, рассадником насекомых, а могла превратиться в грозное оружие. Некоторые онгоны, посвященные злым духам, удались Повару Хо настолько хорошо, что он не отважился их продать. Уничтожить, например сжечь, их тоже было нельзя, ведь совсем нежелательно стать личным врагом злого духа.
   Пришлось надежно спрятать.
   Повар Хо убедился, что темноликие плоские люди с легкостью перемещаются внутри стен и в привычном мире. Они дали понять, что будут защищать его даже в чужих домах, если ему придется заночевать у дурных людей. На улице они бессильны, а в доме, особенно в старом – ему всегда будет подмога…
   Сегодняшней ночью Повару Хо показалось, будто к нему в дом проник кто-то из темноликих. Он научился остро ощущать присутствие посторонних, и вовсе не обязательно людей. Однако домовые приходили и раньше, но не излучали такой злобы.
   Злоба пронизывала ночной воздух.
   Повар Хо раскурил погасшую трубку. Тягостное предчувствие мешало ему уснуть. Когда назревало что-то дурное, Повар Хо задолго чувствовал приближение беды. На сей раз он был уверен, что беда не касается плантаций дурмана и обеих лабораторий, где вкалывали лучшие химики, каких он сумел нанять среди русских и заезжих японцев. Не следовало ждать неприятностей и от многочисленных курьеров, развозивших по дальним заимкам и поселкам патроны, также изготовленные в его мастерских. Не так давно с юга пришел караван с селитрой и оборудованием для производства патронов большого калибра. У Повара Хо давно имелся заказ на патроны для танковых пулеметов сразу для двух противоборствующих армий в Тибете. Они неплохо умели воевать, но почти разучились готовить хороший порох и лить надежные гильзы. Эти идиоты, мелкие князьки, маоисты, сектанты…