Выйдя на неровный бетон, мужчина перебросил карабин за спину, постоял, прислушиваясь к тишине, потом присел на корточки. Здесь кто-то здорово поохотился, но охотники сами стали дичью. При первом беглом взгляде на обглоданные скелеты человек в желтом плаще подумал о зайцах. Но это не могли быть зайцы, потому что нормальный заяц раз в десять меньше. Чуть позже человек потрогал рукой множество следов в мягком грунте и убедился, что не ошибся.
   Здесь погибли зайцы, чудовищные зайцы с клыками, как у диких кабанов. Кто-то убил их тут, а потом снял с них шкуры и даже не поинтересовался мясом.
   Весельчак ломился сквозь подлесок, тихо ворчал, привлеченный запахом падали. Хозяин остановил его щелчком по морде, кинул своему любимцу кусок коричневого сахара.
   – Нет, Весельчак, мы это кушать не будем. И не ходи сюда… Стой там, я сказал!
   В прохладном утреннем лесу дыхание змея разносилось, как пыхтение разогретого парового двигателя. Человек вздохнул, покачал головой и, не спеша, пересек дорогу. За противоположной обочиной начинался крутой спуск и тянулся метров сто, до русла заросшего ручья. Ручей постепенно зарастал папоротником, переходя в череду мелких заболоченных озер. Человек в желтом плаще слышал трепыхание кустов вдали, робкие крадущиеся шаги и голодное урчание тех, кому он мешал завтракать. Но с Весельчаком человеку был не страшен любой хищник.
   Мужчина достал тряпочку, еще раз вытер влажную гладко обритую голову, потер густую щетину на подбородке. На противоположной обочине он нашел немало любопытного. Кажется, его четырехдневные поиски привели к результатам. Он обнаружил следы протектора, следы лошадиных копыт и немало человеческих следов. Здесь лошади тащили за собой застрявший трактор или многоосный тягач, это понятно. Но целую стаю мутантов мог подманить и перерезать только очень сильный шаман, которых почти не осталось, либо…
   Человек в желтом плаще задумался. Он нечасто забирался так далеко на восток. О хищных зайцах слышал и даже держал в руках шкурку одного. Он слышал также, что местные сильные шаманы обмельчали настолько, что не берутся чистить тайгу от нечисти. Однако кто-то ведь затеял железный смех…
   Кто-то разбудил холодный ржавый металл на блуждающих приисках. Кто-то затевает опасные игры с тем миром, который в среде Хранителей называли смещенным, или проще – Изнанкой мира.
   Если тут побывал кто-то из русских Хранителей, хозяину Весельчака стало бы известно. Но русские Хранители редко забирались так глубоко в дебри, и уж тем более не стали бы ввязываться в глупую драку с изменившимся зверьем…
   – Весельчак, нюхай, ищи, – приказал мужчина, вернувшись на дорогу. – Ты же умный. Здесь что-то зарыто, с тобой вместе мы найдем. Смотри, здесь их было трое… нет, четверо. Двое босиком, одна женщина, а здесь они волоком тащили что-то тяжелое. Что они могли там найти, в болоте? А что, если нам полететь над дорогой, а? Туман вроде бы отступает, как думаешь, справимся? Этих клыкастых демонов освежевали не так давно… А ты слышал когда-нибудь, Весельчак, чтобы шкурки снимали ради удовольствия?
   Дракон хрипло откашлялся, покосился круглым внимательным глазом, как бы говоря, что такой ерунды и представить невозможно.
   – Вот и я так думаю, – согласился мужчина в желтом капюшоне, стряхивая с крыльев Смельчака оставшиеся еловые ветки. – Вот и я думаю, что шкуры идут на онгоны шаманам. А раз так, будем искать дым от костров…
   Внезапно Цырен ощутил взгляд, направленный в затылок. Миг спустя – и он уже полулежал за стволом пихты, держа на мушке двоих кряжистых, беловолосых людей. Они не подошли близко и не пересекли дорогу, стояли, как изваяния. Мужчина и женщина с очень светлой кожей, оба неопределенного возраста, в мягкой плетеной обуви, в шерстяных кафтанах и портах. На лбах у них крепились длинные кожаные козырьки.
   – Не надо, мы – друзья, – мужчина говорил по-русски, смешно растягивая гласные и оглушая звонкие согласные. – Ты ищешь того, кто проехал на железном коне?
   Цырен перевел дух. О подземных горных мастерах он слышал, но увидеть ни разу не довелось.
   – Я служу в дацане. Вы знаете, что такое дацан?
   – Человек на железном коне спас наших детей, – невпопад ответила женщина. – Зачем ты ищешь его? Ты его враг?
   – Я не знаю, кто спас ваших детей, – Цырен подумал и добавил: – Я слышал железный смех. Кто-то оживил бурханы на блуждающих приисках. Вы слышали про темных шаманов?
   – Человека на железном коне зовут Белый царь, – пробасил мужчина. Он как будто не слышал вопросов монаха. – Его заманят в могилу. Если ты встретишь его – скажи. Его заманят в могилу.
   – Белый царь? – В животе у Цырена что-то оборвалось. Он опустил карабин, медленно вышел на дорогу. Чуды не сделали ни одного движения. – Его не может быть здесь, вы ошиблись.
   – Блуждающий прииск, – с трудом выговорил мужчина. – Мы там не можем помочь. Его заманят в могилу. Там мы поможем. Но очень плохо. Скажи ему – пусть уходит на запад. Мы поможем, мы следим за ними.
   Не успел Цырен ответить, как белые люди развернулись и скрылись в тени.
   – Эй, за кем следите? – крикнул он вдогонку. Быстро перебежал полосу окровавленного бетона, но белых и след простыл. Они словно провалились в узкую щель между двух замшелых валунов.
   Цырен дал летучим братьям немного воды и совсем немного мяса, после чего они долго шлепали пешком по следу колес, пока не образовался прогал, достаточный для взлета. А взлетев, погонщик почти сразу снова снял маску, поскольку солнце прогнало туман, и над изумрудной чашей тайги стал отчетливо виден жирный дымный столб.
   Дорога внизу походила на узкую прерывистую тропку, кроны деревьев то смыкались над ней, то уступали нехотя редким полянкам, а впереди маячила развязка, и следовало бы спуститься, уточнить, куда же свернул непонятный экипаж собирателей заячьих шкурок, но мужчина с татуированной головой решительно дал шенкеля и повернул Весельчака в сторону пожара.
   Предчувствия редко обманывали потомственного шамана.
   Через час стремительного полета он принудил драконов опуститься на краю выжженной земли. Весельчак недовольно хрипел, показывал зубы и трижды отказывался сложить крылья. Даже после порции мяса змеи нервничали, сопели, рыли когтями землю, всячески выражая острое желание побыстрее покинуть это печальное место. Прежде чем слезть с седла, мужчина долго разглядывал поле черной золы, прогоревшие насквозь сараи, обрушившийся трехэтажный дом, заборы, мостки и скрипящие вороты колодцев. Это слегка походило на плевок Сатаны, но Качальщцики обычно только пугали. Они не сжигали невинных детей.
   Мужчина узнал этот разоренный двор. Он прилетал сюда дважды, очень давно, и один раз приезжал на черном жеребце, вместе с русскими Хранителями равновесия и со своим отцом. Он узнал дом того человека, которому отец был многим обязан. Узнал, несмотря на то, что от дома мало что осталось. Человека звали Повар Хо, но жил он тут не один.
   Мужчина медленно спустился в теплую золу, велел драконам ждать и прошел в обугленный квадрат двора. Во дворе отвратительно воняло и что-то чавкало под ногами. Что-то влажное посреди сухой золы. Бревно, к которому когда-то привязывали летучих змеев, не прогорело до сердцевины, но зато расплавилось толстое железное кольцо. Это не было плевком Сатаны. На металлических прутьях гость в желтом плаще насчитал четырнадцать человеческих голов. Там были женщины и дети. Даже совсем маленькие.
   Семья Повара Хо.

24
МЕТАЛЛ И ПЛОТЬ

   Первым бросился в атаку не погрузчик, а экскаватор с прогнившим гидромолотом. До этого он выжидал в засаде, притаившись за грудой щебня. Внезапно вырвавшись на деревянную дорогу, железный монстр пошел на таран. Пронзительно заржала лошадь, подмятая под рваные гусеницы. Вместе с бедным животным на гусеницы стали наматываться постромки, грузовик потащило влево. Бродяга, наполовину высунувшись из распахнутого лобового окна, усердно подгонял уцелевших лошадей. Коваль оттолкнул Варвару, с тесаком в руке выкатился на капот.
   – Руби, Кузнец, обрубай ремни!
   Кран «Изуцу» догнал платформу, тяжело ударил стрелой в основание «зиловской» кабины, где засел Лука. Дряхлая стрела погнулась, но кран это не остановило. Он принялся биться изуродованной мордой в фаркоп Кенвуда.
   Удар!
   Из обеих кабин посыпались стекла. В левой кабине, удерживаемый ремнем, раскачивался ухмыляющийся скелет. Каждый такой удар заставлял задние колеса подпрыгивать, а скелет синхронно громыхал костями.
   Удар!
   Обрушилась спальная полка. Лука молился во весь голос. Было слышно, как патроны грудой сыплются на железный пол его кабины.
   – Бродяга, мотор смогешь? Не уйти нам! – обернулась Варвара.
   Бродяга повернул ключ в замке, отпустил сцепление. Три слабые лошадки выбивались из сил, таща за собой многотонный тягач, это были совсем не те тяжеловесы, которых Бродяга подбирал в Чите. Запутавшись в обломках оглобли и доспехах погибшей лошади, экскаватор-убийца отстал.
   Кенвуд дернулся, двигатель несколько раз грозно чихнул и замолк.
   – Скорости не хватает! Ах ты, дрянь такая!
   – Конечно, не хватает, а что ты хотел? – в сердцах прокричал Коваль. – Это же дизель, ему какой разгон нужен!
   Желтый погрузчик, вращая вилами, несся прямо на кабину. Лука кричал что-то из своего пулеметного гнезда, но его не было слышно, все заглушали топот копыт и скрежет металла. Было дико наблюдать, как грузные строительные машины, хлопая прогнившими дверцами, царапая землю отвалившимися глушителями, мчатся по бездорожью с выключенными моторами.
   Артуру внезапно показалось, что клочковатый туман вокруг весь наполнился движением и резкими звуками. Звуки ничем не походили на человеческую речь, это скрипели гайки и шестерни, гулко ухали цепи и противно визжали несмазанные коленвалы, однако казалось, будто ожившая техника переговаривается.
   Насмехаясь, сыто потягиваясь.
   Как усмехаются в предвкушении дичи разомлевшие в засаде охотники.
   – Буба, давай ко мне, помогай!
   Экскаватор откатился в канаву, буквально размазав лошадь по бревнам, и замахнулся молотом, но по кабине не попал. Чугунная груша наискосок проехалась по кабине пулеметчика, оторвав кусок брони. Артур закрепился на обломке бампера, трижды ударил тесаком по сложному переплетению ремней, не соображая особо, что и как он рубит; следовало освободить машину. Раздавленную лошадь волокло на ремнях вдоль дороги, ее голова в шлеме с острыми железными рогами вспахивала щебенку, словно плуг. Варвара выбралась на подножку, дважды пальнула из обреза в погрузчик, плюнула и отшвырнула обрез в глубину кабины.
   За погрузчиком из-за очередного барака вынырнул самосвал «КамАЗ» с поднятым до упора кузовом. Мотор у «КамАЗа» давно сгорел, кабина то и дело норовила завалиться вперед, обнажая обрывки шлангов и Дырявые запасные баки, но это не мешало покалеченному «ветерану» на всех парах настигать беглецов.
   – Бесы, бесы одолели! – хрипло выкрикивал Бродяга, дергая вожжи. – Как блуждающий прииск-то начнет хороводить – только держись. Бесы тут во всякое могут вселиться, но чтоб в железо – такого пока не слыхал!
   Бараки слева закончились, на долю секунды возникли смотровая будка с прожектором и развилка. К основной дороге слева примыкала такая же, из брусьев, только поуже, и по ней… по ней шли люди. Или только показалось, что это были люди? Нестройные ряды оборванцев с кирками и лопатами на плечах, в потрепанной, испачканной одежде. Первую шеренгу Артур сумел рассмотреть достаточно хорошо. Безусловно, это были горнорабочие. Так могли бы выглядеть статисты из фильма о бунтах на ленских приисках. Изможденные черные лица, ввалившиеся щеки, язвы на голых ногах, понурые плечи… Кенвуд упорно набирал скорость, и скоро развилка растворилась в сыром мареве.
   Коваль внезапно нашел определение той сумме лязгов и скрипов, что догоняла их, охватывала полукольцом и обещала смять и разорвать.
   Железный смех.
   Мертвые машины хохотали над ними.
   – И что дальше? – Президент с тревогой наблюдал, как слабеют лошади и сокращается расстояние между ними и ближайшим преследователем. Пока еще впереди стелилась надежная, хоть и неровная дорога из подгнивших брусьев, но сквозь туман намечалось нечто вроде американских горок. Очевидно, по этим высоким столбам, скрепленным решеткой, когда-то пролегал путь для вагонеток с рудой или по «горкам» выкатывали пустую породу. Так или иначе, дорога там кончалась…
   – Молись, чтобы вырваться, может, повезет, – посоветовала Варвара. – Я уж поняла, с тобой в компании скучно не бывает.
   – А при чем тут я? – обиделся Артур.
   – А при том. Чтобы такую уйму врагов нажить, тебе, мать-перемать, недели хватило.
   И тут случилось удивительное событие, на которое Коваль уже не рассчитывал. Бродяга завел мотор Кенвуда. Машину дернуло дважды, колеса снова занесло, из трубы повалил черный дым, захлопала заслонка, а Буба чуть не спикировал с крыши, через которую как раз перелезал.
   – Урра! – Артур потряс тесаком, демонстрируя его пустой кабине экскаватора. Экскаватор все увереннее набирал ход, широкий ковш с позеленевшими зубьями нависал на четырехметровой высоте.
   – Отчепляй, слышь, ребята! Коней отчепляй!
   Бродяга газанул. Буба едва не скатился под колеса. Он подвывал от ужаса, балансируя над проносящимися внизу камнями и занозистыми брусьями, однако не бросал своего белого друга. Они вдвоем повисли на передке капота.
   – Хватайся, нажимай! – ревел Коваль. – С той стороны нажимай, а я ударю!
   Следовало выбить всего один шплинт, и тягач освободился бы от упряжки. Старец в очередной раз удивил Артура, на сей раз – своими способностями в технике. Теперь лошади не ускоряли, а тормозили движение, но несколько ударов кувалдой решили бы вопрос. Кувалды у президента не было, пришлось снова взобраться на ступеньку и на ходу ловить один из Варвариных обрезов…
   Удар!!..
   В правый борт платформы врезался бульдозер. Косым, остро наточенным отвалом он пропорол железо, прорвал защитные мешки с песком, притороченные Лукой по бортам, и неловко отскочил назад. Кенвуд дернулся, Артур в последнюю секунду подхватил Бубу. Тот от ужаса из синего стал белым.
   – Быстрее, ребятки! – напутствовал из кабины мортус. – Глянь вперед, дорожка ладная кончается, как бы коняшек не подавить…
   Лука активировал огнемет. Наскочивший в очередной раз кран «изуцу» отвалил в сторону, охваченный пламенем. На него сбоку, со скоростью гоночного болида, налетел грейдер; Артур разинул рот, он и представить себе не мог, чтобы этот неповоротливый монстр развил такую скорость. Два престарелых чудища вгрызлись друг в друга, сцепились в единое целое и перевернулись.
   – Давай, на раз-два! – Одной рукой Артур схватился за обломки раскалившейся крышки радиатора, а прикладом обреза лупил по затычке, упорно не желающей освободить сложную конструкцию упряжки.
   Буба послушно подналег со своей стороны. Из мотора летели искры. Молотили не все двенадцать цилиндров, но президент не настолько разбирался в автомобилях, чтобы на ходу поставить диагноз. Предыдущий ружейный обстрел броня выдержала неплохо, хотя снаружи длиннющий капот походил на терку. В моторе что-то лязгало, хрипело, выло, но победный рев исправных цилиндров заглушал все.
   – Берегись, Кузнец!
   Японский погрузчик, припадая на пробитое колесо, совершил самурайский рывок и воткнул вращающиеся вилы в бок ближайшей лошади. Он пробил доспех с обеих сторон, буквально насадил бедное животное на свою чудовищную вилку, поднял ее в воздух, но, как и следовало ожидать от безмозглого механизма, не вспомнил о законах физики.
   На скорости под семьдесят километров в час погрузчик швырнуло в сторону и закрутило вдоль обочины бревенчатой дороги. На ходу от него отлетели дверцы, диски, посыпалась металлическая мелочь.
   – Есть, так его! – орали все вместе, до хрипоты орали и потрясали оружием. Даже Бродяга впал в азарт, что-то выкрикивал, раскрасневшись, вцепившись в руль.
   Коваль, наконец, справился. Подхватив Бубу, начал долгое опасное возвращение в кабину. Старец утопил акселератор, колеса запрыгали часто, но общий ход сгладился. Какое-то время с тягачом пытался соревноваться самосвал с откинутым кузовом, но Бродяга, как заправский гонщик, толкнул его крылом. В потоке искр самосвал слетел с бревенчатой трассы и с грохотом расплющился мордой о кирпичный барак. Две уцелевшие лошади Кенвуда помчались куда-то вправо по пологому склону террикона, волоча за собой ошметки сбруи и оглоблю. Очень скоро они устали, измученные под броней, и тут их настигли сразу два железных бур-хана. С одной стороны ни в чем не повинных животных атаковал «катепиллер», с другой – подобралась машина для буровых работ. «Катепиллер» схватил одну из лошадей своей жуткой крановой рукой и швырнул о камни. Вторая лошадь из последних сил кинулась бежать, осатаневшие машины с лязгом направились за ней.
   – Бродяга, трасса кончается! Налево там давай, под уклон пойдем!
   Что-то впереди происходило. Туман всплыл, растекся серым облаком, смутно преломляя далекий солнечный свет. Справа и слева показались еще два террикона, железнодорожная ветка с открытыми, разграбленными вагончиками…
   – Матушки-святы, мы тут уже были! – взвыла Варвара. – По кругу нечистый водит, как есть по кругу!
   Не дожидаясь поворота, Бродяга заложил резкий вираж. Кенвуд опасно накренился, но выдержал, подпрыгнул на остром краю бревен и снова выскочил на дорогу. Не прошло и минуты, как на хвосте «повис» знакомый бульдозер с косым отвалом, чуть позже к нему присоединился «катепиллер» с клацающей лапой манипулятора. Впереди и сбоку, от разрозненных кирпичных построек, тоже что-то двигалось наперерез Кенвуду.
   – Бродяга, поднажми!
   Цифровой спидометр не функционировал, но, по оценке Артура, скорость перевалила за девяносто. Если бы тем, кто управлял техникой, хватило ума разобрать хотя бы два метра бревенчатой проезжей части, Кенвуд давно бы опрокинулся, похоронив под собой экипаж.
   – Я-то жму, да толку-то? – Старец деловито сражался с трансмиссией. – По кругу нечистая водит… Слышь, Кузнец, бодаться с ними придется.
   «Как только у нас кончится солярка, они нас растопчут», – подумал Артур, наблюдая, как позади собирается новая погоня. Варвара не ошиблась – вторично посетили водокачку, цистерны и котлован со сваями. Пять минут спустя миновали знакомое разбитое здание заводоуправления. В кабине удушливо воняло соляркой, с полок все попадало на пол.
   Перед самой развилкой казалось, что дорога пойдет под гору, но внезапно начался затяжной подъем и стало гораздо темнее, чем прежде. Справа замелькали густые кусты, Артуру почудилось, что жесткие овальные листья отсвечивают, словно намазанные фосфором. Слева распахнуло объятия целое поле знакомого уже лишайника, он колосился здесь, как картофельная ботва. Посреди поля проходили сразу две узкоколейки, по ним медленно ползли вагонетки, в которых шевелились…
   – Матерь божья, святые заступники, – зашептала Варвара, лихорадочно кланяясь замызганной иконке, которую она пришпилила на торпеде.
   Коваль все никак не мог точно разглядеть, что же там шевелится, в вагонетках. Солнечный свет приобрел абсолютно неестественный, зеленовато-стальной оттенок, отчего руки казались покрытыми слоем жидкой краски. Дорога становилась все хуже, дважды с разгона въезжали в глубокие лужи, затем прямо по курсу показалось нечто, похожее на исполинскую детскую качель, доставленную из парка аттракционов.
   Коваль снова слышал железный смех.
   Это оказалась вовсе не качель, а виселица. На перекладине раскачивались сразу четыре мертвеца, голые, посиневшие, изъеденные червями. Двое из них были увешаны жестяными банками и мисками, посуда гремела на ветру, внося чудовищно-веселую нотку в хохот мертвой техники. Под колеса Кенвуду бросилось что-то мелкое, президенту вначале показалось, что это копытное, вроде заблудившегося барана или теленка, но подкинуло так, что все трое повалились в кучу.
   – Зараза такая! – выругался Бродяга, с диким трудом возвращая машину на проезжую часть.
   – Что там было? Ты не заметила?
   – Да навроде полевой кухни, ага, – Варвара выбралась из-под сиденья, потирая ушибленное плечо. – Скажи кто вчера, не поверила бы, что на меня горшки с кашей начнут кидаться!
   – Точно, она и есть, мы ее расколотили, – хохотнул старец, выглядывая в окно.
   – Полевая кухня? – оторопел Артур. – На нас напал термос на колесах?
   – А чем он хуже, к примеру, трактора? – обиделся за кухню мортус.
   «Ничем не хуже, – рассудил Коваль. – Но у трактора, на худой конец, есть куда спрятаться водителю… если нас разыгрывают. А в горшке на колесиках водителя точно нет…»
   Это были горнорабочие. Живые люди, застрявшие в затянувшейся временной петле, или призраки, имевшие мало общего с людьми, – в тот момент Артура мало занимало, что они такое. Они бежали не торопясь, гусиным клином, с двух сторон от дороги, неуклонно захватывая тягач в клещи. Некоторые падали, проваливались в канавы, но снова выбирались и бежали, неутомимые, как механизмы с часовым заводом.
   – Батюшки, никак мертвяки! – Варвара лихорадочно искала на груди крестик. – Бродяга, чо делать-то? Их вить пуля не возьмет!
   – Там в заднике пошуруй у меня, колчан голубенький найди, – спокойно откликнулся мортус. – Стрел прихватил заговоренных, как знал, ей-богу…
   Варвара метнулась в спаленку, перевернула койку, на самом дне, среди груды инструментов и одежды, отыскала голубой колчан.
   – Ты это серьезно? – негромко спросил Артур у старца.
   – Чего? Насчет стрел заговоренных? – Казалось, Бродяга удивился тупости собеседника. – Ну да, а как иначе? Дорогие стрелы, конечно, но Варенька права – пулей нечисть не возьмешь.
   – Больше вопросов не имею, – пробормотал Артур, и в этот миг расхристанная тощая фигура, в тряпье и с кайлом, жирной бабочкой приземлилась на капот.
   Вскрикнули все одновременно. Потом вскрикнули вторично, когда мертвый горняк просунул в щель оконной брони свой инструмент и начал проворачивать его. Сталь заскрипела, вылетели два болта.
   – Я скину его! – Артур достал кинжал.
   – Нет, не смей, загрызет! – Бродяга ухватил за плечо. – Ты с ними, видать, не приучен, а нам-то приходится порой. Прикасаться нельзя, вмиг концы отдашь. Варенька, осилишь?
   Варвара распахнула свою дверцу, у нее в руках оказался небольшой, украшенный пестрыми ленточками лук. В тот же миг что-то мягкое попало под колесо, а позади, на платформе, раздался противный скрежет и завопил Буба.
   – Лезут, сволочи, догоняют!
   Первую стрелу атаманша всадила практически в упор. Бесформенная груда, больше похожая на чучело обезьяны, чем на человека, вскинула руки, оторвалась от капота и полетела на обочину. Только заточенное кайло осталось торчать в пластине окна.
   – Не ходи, Кузнец, их только издаля бить можно!
   Второй стрелой Варвара сшибла человека в полете. Этого Коваль успел разглядеть. Обыкновенный человек никогда бы не смог так прыгнуть, прямо через обочину, на высоту почти в три метра. Он пикировал на машину сверху, раскручивая двумя руками пожарный багор. Маленькая стрела угодила ему в грудь, но от этого легкого столкновения мертвого горняка отшвырнуло назад в кусты.
   Бродяга прибавил газу. Трое выскочили на дорогу перед самым капотом и были раздавлены.
   – Варварушка, сдается мне, на крыше супостаты!
   Атаманша зажала стрелу в зубах, накинула на шею лук и полезла по лесенке наверх. Из кабины «ЗИЛа» слышались ругань и такие звуки, словно кто-то пытался отгрызть дуло у пулемета.
   Стрелка спидометра качалась на сотне. Артур дважды ущипнул себя за ногу. Следовало выбирать – поверить глазам или воспитанию. Не роняя скорости, перескакивая буераки, вдоль обочины неслись вполне человеческие фигуры. У некоторых на головах светились горные фонарики, некоторые были в робах и штанах, другие бежали почти голые, в буквальном смысле слова гремя костями.
   – Эй, Кузнец, подержи меня!
   Артур подхватил девушку, намотал на руку ее кушак, сам вцепился свободной рукой в ручку над дверцей. Варвара выпустила три стрелы, две из них попали в цель. С крыши что-то сыпалось, похоже, будто развязался мешок гороха. Буба все еще кричал, но уже с победной интонацией.
   Скелетообразное существо с комплекцией баскетболиста прыгнуло с обочины, ухватилось за крыло, но не смогло удержаться. Его длинные голые, почти лишенные мяса конечности бились о бревна, на черном, покрытом струпьями лице что-то шевелилось. Варвара успела всадить в мертвяка стрелу, пока он тянулся кривой когтистой лапой к дверце. Чтобы не сидеть без дела, Коваль поднял с пола автомат, поставил на одиночный, дал десяток выстрелов в темноту. Он был уверен, что, по крайней мере, дважды попал в симпатичного одноногого паренька, бежавшего параллельно тракту. Паренек ловко выкидывал впереди себя костыль, швырял тощее туловище вперед сразу на несколько метров, приземлялся на здоровую ногу, при этом ухмылялся и подмигивал. Когда пуля Артура попала ему в горло, горняк дернулся, но продолжал все так же весело бежать.