Страница:
– Кузнец, ты же говорил, что у нас нет времени? – ехидно подначивал старец, заправляя патроны в магазин «Калашникова».
– Время для наведения порядка найдется всегда.
Миновали покосившиеся ворота с пионерской символикой, ржавыми звездами, факелами и гипсовыми безголовыми фигурами. Тайга расступилась, и сразу потянуло паленым. Нехорошо запахло, не так, как на стоянках у охотничьих костров. За обвалившимся забором санатория догорали три крепкие когда-то деревенские избы. К обугленному крыльцу ближайшей избы были прибиты два изуродованных трупа, из распоротых животов свисали обрывки кишок. Завидев грузовик, с ворчанием разбежались четыре диких пса с окровавленными мордами.
– «Санаторий „Заря"», – прочел на воротах Артур.
– Вот сволочи, – прошипела Варвара. – Эй, а ну стой, гад! – И сиганула на ходу из кабины.
Артур не сразу понял, за кем она погналась. Минуту спустя девушка выгнала из-под крыльца второй сгоревшей избы тщедушного паренька. Пихая его в спину прикладом, доставила на дорогу.
Устроили коллективный допрос. Парню было лет двадцать, но вел он себя как ребенок, икал, хныкал и вытирал сопли рукавом драного ватника. Увидев вылезающего из кабины Артура, чуть не упал в обморок. Видимо, легенды уже приписали Белому царю невероятную кровожадность.
Очень скоро выяснилось следующее. Младшим братьям Бялко надоело таскаться по тайге, их разбойничью шайку изрядно потрепали китайцы и степняки-монголы. Они заявились к Степану в родную, как им казалось, Читу и потребовали всего, чего им не хватало. Запас вяленого мяса, патроны, хлеб, свежую одежду и фураж для своих коней. Без малого семьдесят головорезов собрались отдохнуть за счет богатого городка.
Степан отказал родственничкам в постое, их даже обстреляли с городских укреплений. Отказал не из жадности: ему стало известно, что бандиты вознамерились у него перезимовать. Обеспечить зимовку на сотню почти удальцов, из которых треть плохо понимают по-русски, ищут, где что схватить чужого, и чуть что – кидаются с ножом, дело непростое.
Безнадежное дело, скажем прямо.
Младшие Бялко божились, что уйдут через три дня к Амуру, там, мол, болтают о богатом китайском поселении, вот им кого предстоит пощипать, а уж на зиму точно не задержатся. Но Степан был непреклонен. Он собрал своих орлов и спросил, что им дороже – расположение атаманши Варвары, дружба с другими военными городками или часть лихой добычи, которую обещали бандиты. Казаки твердо ответили, что поддержат батьку, но одно дело – гордость на словах, и совсем другое – держать осаду против убийц. Большая часть мужского населения ушла на заготовку дичи, человек сорок коптили рыбу на реке, но самое ужасное, что лучшие, самые бравые парни Степана как раз отправились под землю.
В самом прямом смысле. Чита номер четыре, как и прочие номерные городки, когда-то была абсолютно закрытым поселением. На ее территории присутствовали входы шахт и катакомб, но ракеты в них давно демонтировали. Зато периодически обнаруживались новые лазы и штреки, которые горожане коллективно обследовали. Можно было и не обследовать, просто завалить камнями да замазать известью, но порой оттуда, снизу, удавалось извлечь занятные вещи. К примеру, восемь штук практически новых «уазиков» последнего поколения. Или залежи бинтов с ватой, весьма кстати. А десять лет назад, спустившись в открывшийся лаз, горожане обнаружили озеро чистейшей воды, от потребления которой быстрее заживали раны и прекращало ломить суставы у стариков. Бодро наладили подъем воды наверх и в другие городки повезли.
Но в один зимний день возле озера, на глубине почти в сотню метров, повстречали подземных людей. Показались те привидениями с белыми длинными волосами и белыми же глазами. Привидения жестами растолковали остолбеневшим читинцам, что чужое брать нехорошо. Степан Бялко проявил мудрость, велел не связываться. Потому что про белых уже слыхал. Живут себе люди в скалах, в старых выработках, в шахтах да в горах, ну и пусть себе живут, нас не трогают. Забыли дорожку к подземному озеру, заложили входы. А тут, буквально позавчера, под вторым куполом пол трещину дал, а там – лестница вниз. Ну и полезли изучать, мало ли что…
И остался городок временно без самых отважных мужиков.
Леха Бялко вначале сжег дома тех поселян, кто не желал тесниться в городе. Паренек, которого выудила из-под сгоревшей избы Варвара, был единственным уцелевшим. Ночью голодная орда перемахнула укрепления, перебила сторожей и устроила резню в самом центре города. Братья выволокли Степана за седую бороду, – а он на семнадцать лет их старше, едва ли не в отцы годится, – но убивать не стали, заперли пока в подполе. Убили других, человек тридцать повесили, порубили, пока не натешились. А дыру, через которую следопыты Степана под землю ушли, воры для смеху заделали цементом. Сейчас пьянствуют и буянят в городе, хотя многие трезвые.
– Вы оба умом подвинулись, – дослушав план Коваля, констатировал Бродяга. – Могу их, конечно, усыпить, но… потом вы меня, как куль с навозом, дальше потянете. Три дня в себя приходить буду, это к бабке не ходи. Вот на кой ляд с пути сбились, а, Кузнец?
– Все равно нам развернуться негде, – флегматично отозвался с крыши пулеметчик.
– Давай потихоньку трогай, – распорядилась Варвара. – Встанем за церквой, там машину и коней схороним.
Спустя примерно километр дорога круто свернула, Антип стегнул коней, и тягач, переваливаясь на кочках, подкатил к кирпичному основанию полуразрушенной церкви. Город плавал в сумерках. Четвертая Чита выглядела, как сотни ее родных братьев – бывших гарнизонов, раскиданных по стране. Из оконного проема второго этажа, куда Коваль залез с биноклем, прекрасно просматривались два ряда унылых пятиэтажек, длинные солдатские казармы в сторонке, здание столовой возле светлого квадрата плаца и лежащий на боку памятник кому-то в шинели. Впрочем, на заднем плане, за жилым сектором, виднелись темные строения оригинальной формы, несколько куполов без единого окна и несколько столь же мрачных параллелепипедов.
Мало похоже на прииск.
Вокруг города была протянута колючая проволока в Два ряда, за ней белел прекрасно сохранившийся бетонный забор, вот только прожектора на заборе все были разбиты. Артур рассмотрел даже шашечки изоляторов на стыках бетонных плит. Городок когда-то защищался от незваных посетителей электротоком!
…Вышли в полной темноте, для верности обмотав ноги тряпками. На первом КПП жужжали мухи. Обстановка носила следы жестокой схватки. Только через эти ворота воры могли провести своих лошадей, и защитники города до последнего удерживали форпост. Свет зажигать не стали, Варвара тоже прекрасно ориентировалась во мраке. Насчитали шесть мертвецов, из них двое – совсем подростки.
– Ну, Леха, ну, подонок! – скрипнула зубами атаманша. – Детей ни за что порешил, у них даже ножей-то не было!
Метров через сорок от первого располагалось второе КПП. Там горел свет, дергались в окошках тени, слышался пьяный смех. Артур не переставал удивляться, отчего лихие люди, завершив налет, всегда становятся столь беспечны?
– Что, Лука, с богом? – напутствовала Варвара пулеметчика.
Тот молча кивнул, поправил на плече своего железного приятеля и растворился в темноте. Буба, вооруженный двумя длинными ножами, бесшумно последовал за ним. Перед Лукой стояла задача – обойти город вдоль колючей проволоки, войти через восточный КПП либо через дыру и установить пулемет на какой-нибудь крыше, откуда удобно стрелять по плацу и прилегающим улочкам. Антипу поручили стеречь Кенвуд, а главное – охранять старца. На всякий случай, Артур Бродяге даже зеркало оставил.
На всякий пожарный.
Дверь в пропускной пункт была сломана, но изнутри чем-то привалена, из щелей несло табаком и запахом жареной свинины. Похоже, подручные Лехи Бялко сложили костер прямо на полу караулки. Коваль одним ударом выбил раму, плавным прыжком вкатился внутрь.
Трое. Один крутит шампуры над углями, глядит волчонком, молодой. Двое – матерые, один русский, другой, кажется, монгол. Монгол среагировал быстрее всех, вскинул карабин и захрипел, откидываясь назад, суча ногами в воздухе. Варвара просочилась уже в дверь, уже вытирала нож, скалилась свирепо. Второму караульному Коваль попал в глаз клинком. Молодой не растерялся, утопил руки в ватнике, сгреб пылающие угли, швырнул в Варвару, сам прыгнул к окну. Атаманша ойкнула, прикрывая лицо, но тянула уже руку с револьвером.
Коваль шикнул на нее, чтоб не вздумала стрелять, сиганул за молодым в окно. Тот ждал снаружи, в обеих руках – сталь, улыбка белозубая, призывная. Артур сделал движение вперед, будто пошел на ножи, присел и метнул клинок снизу, целясь чуть ниже улыбки. Бросать пришлось слишком близко, но – успел. Улыбка качнулась и пропала.
– Трое готовы.
– Добрые кинжалы у него, подбери, – тихонько посоветовала из мрака Варвара.
Двинулись дальше. Метров сто пришлось рысить, пригнувшись, по ровному, как тарелка, полю. Наверняка давнишние строители городка нарочно запланировали после второго КПП полосу для простреливания; чем-то очень дорог родине был этот таежный уголок.
По счастью, никто не окликнул, успели добежать до крайнего здания. Отсюда услыхали шум, смех, отдельные вопли и визги. На развилке улиц разбойники поставили две распряженные телеги, наверху, на соломе, покуривал часовой с пулеметом. Второй, с винтовкой, топтался у костра. Чтобы до него добраться, пришлось бы лезть под колесами или обходить квартал в темноте.
Коваль метнул два клинка в разных направлениях, непростой трюк, Варвара присвистнула от восхищения. Пулеметчик ткнулся лицом, засучил ногами, а второй караульный постоял и… упал в костер.
– Еще двое, ага.
Из центра города донесся очередной взрыв смеха.
– Никак – баб делят, паскуды, – тон Варвары не предвещал для разбойников ничего хорошего.
– Ты уверена, что Лука сумеет?
– Раза четыре тут бывал, разберется. Ну что, президент, куда мы-то? К Степану или белых искать?
– Пойдем туда, где праздник, – предложил Артур, оттирая кровь с ножей.
Варвара оказалась права. Кинжалы у молодого караульного были и впрямь на диво хороши. Артур давно не повторял это упражнение – с двумя длинными лезвиями одновременно. Он привык, что Хранители силы основной упор делали всегда не на длину клинков, а на скорость передвижений в бою. А уж чем махать – роли совершенно не играло. Помнится, Бердер, царство ему небесное, запросто отбивался от четверых учеников корягой и длинным половником. И всех четверых очень быстро укладывал…
На плацу полыхал большой костер. Туда-сюда носились полуголые мужики и парни, перетаскивали на себе тюки. Мокрые от пота тела блестели, голые ноги разъезжались в грязи. Подневольных работников подгоняли кнутами трое монголов. То и дело слышались щелчки кнутов по коже, ругань и стоны. Из подвала приземистого кирпичного здания мешки носили на телеги. Три телеги были почти заполнены, еще шесть – ожидали своей очереди. Судя по всему, бандиты освобождали от урожая амбар. На головном возу, на верхотуре, сидел человек в революционно-красных шароварах, в пулеметных лентах крест-накрест, помечал в блокнотике и выкрикивал цифры. В сторонке, стоя на коленях, без слез завывали пожилые женщины. В лужах, лицами вниз, лежали несколько раздетых мертвецов. Рядом, на чердаке административного здания, разгорался пожар, а внизу, в столовой, вовсю шла гульба с танцами. Сквозь разбитые окна лилась веселая музыка, одновременно жарили на гитарах и надрывался патефон, хлопали в ладоши и орали песню.
– Начинай после меня, – шепнул атаманше Коваль. Руки у нее были ледяные.
Он постоял пару секунд на краю плаца, утаптывая босыми ногами холодную землю, привыкая к весу дорогих музейных клинков, замедляя работу сердца и дыхание. Когда Артуру стало казаться, что пьяное пение и окрики сливаются в протяжный басовитый вой, он легко толкнулся и побежал.
Здесь некого было жалеть.
Первому попавшемуся на пути монголу на ходу отрезал голову. Почти сразу же – проткнул живот второму, лезвие ударилось в позвоночник. Разбойник с кнутом еще не успел упасть, а Коваль уже взлетел на воз с мешками. Человек в красных шароварах оказался чрезвычайно шустрым. Он успел схватить лежавшую рядом саблю, парировал удар, но не ушел от второго кинжала. Кинулись сзади на подмогу еще двое и покатились, схватившись за лица.
Варвара ногой распахнула двери столовой и шарахнула из пулемета. Дала длинную очередь и, как договаривались, откатилась назад, во мрак. Басовитый вой прервался, из окон полезли люди. Из боковой улочки с рычанием и дымом выкатился японский микроавтобус, на ходу из него выпрыгивали вояки атамана Бялко. Парни, таскавшие мешки, побросали груз на землю и разбежались. Где-то наверху вылетело стекло и заговорил еще один пулемет, но это был не Лука. Очередь легла очень близко к ногам Коваля, в десяти местах распоров мешки с зерном. Золотой ручеек хлынул на бетон.
Сверху президент лучше оценил диспозицию. Ситуация складывалась не слишком привлекательно, но именно так, как он задумал. К площади стекались три улицы, и по всем сейчас спешили бандиты, одетые и не слишком одетые, но почти все с оружием. Возле уха пролетела стрела, за ней еще одна. Оказывается, стреляли метко, но он дважды уклонился, и сам не заметил, как это произошло.
Еще две стрелы. Степняки больше доверяли оружию, проверенному тысячелетиями.
Артур спрыгнул, перекатился под телегой за мгновение до того, как колеса пришли в движение. Один из волов был ранен и, взбесившись от боли, потащил воз за собой.
На него шли цепью. Коваль встретил двух первых торопыг сталью, ударил с оттяжкой, с обеих рук, хотя так делать не полагалось, следовало одну руку оставлять свободной, чтобы прикрыть спину…
Но сошло нормально, вскрыл обоим бандитам плечи до кости. Были бы мечи потяжелее в руках – отхватил бы им руки. Сдвинулся в сторону, уходя от летящей стрелы, ушел во мрак, снова вынырнул, один за другим метнул три ножа в тех, кто еще не вылез из автобуса. Там закричали страшно, лохматый татуированный дядька вырвался из салона с клинком в глазу. Он еще долго не мог умереть, носился, размахивая длинной железякой с крюком на конце, и все расступались у него на пути.
– Бей его, стреляй же!
– Да вот же он, вон он!
– Ах, зараза, прыткий! Аа-а-охх…
Коваль отступал к ближайшей стенке, подняв руки, кинжалы сунул сзади за пояс. Разбойники ободрились, послышались крики «Живьем брать!». Артур свистнул, падая, его тут же засыпало кирпичной крошкой. Варвара выпустила две длинные очереди и снова юркнула в темноту. Артур в три прыжка преодолел пространство от стены до автобуса, перепрыгнул корчащихся раненых, воткнул кинжал в горло водителю и тут же выгнулся назад – в сантиметре от лица просвистело лезвие алебарды. Щупленький китаец разрубил алебардой бампер автобусу, улыбнулся Ковалю и сделал резкий выпад.
– Йие-хха!
– Вяжи его, братцы!
– Там девка, девку держи! Она Крота и Славку завалила!
Артур мог поклясться, что секунду назад в руках у китайца ничего не было. Скорее всего, гаденыш прятал опасную бритву в рукаве. Сзади на Коваля бросились еще двое, пришлось смещаться вниз и вперед, прямо на бритву. С хрустом разошлась на груди куртка, но кольчуга выдержала. Артур мазнул китайца отравленным ногтем по голому плечу, резко втянул голову. Мгновением спустя там, где находилась его голова, просвистел топор. Колющий удар назад, не оглядываясь! Китаец скорчился, вздрагивая, яд быстро делал свое дело.
Варвара в третий раз напомнила о себе. Судя по стонам и молчаливым шлепкам, как минимум пятерых отправила на тот свет. Коваль упал на живот, перекатился под колесами автобуса, с другой стороны вынырнул среди четырех пар ног. Крутанулся колесом, этот трюк ему когда-то особенно нравился. Тяжело драться, когда противник где-то внизу. Всем четверым перерезал сухожилия, убивать не стал. Они еще валились в кучу, разевая рты, не понимая еще, что с ними происходит, а он уже несся дальше, раскручивая смертоносную сталь в обеих руках. Он ни секунды не стоял на месте, но старался оставаться в глухой тени, успел зарезать еще четверых, прежде чем утяжеленный свинцом конец кожаного кнута обвился вокруг ног и повалил его на землю.
Над Ковалем нависли сразу три или четыре хищные рожи, чумазые, лоснящиеся от жира, с бешеными раскосыми глазами.
– Взяли! Одолели беса!
– Ишь какой, от нас не уйдешь… Ой! Ой, больно!
Правую руку прижали к земле, но левой он успел поцарапать двоих. Они повалились сверху, тяжелые, вонючие, и тут…
Наконец заговорил пулемет Луки. Упали двое, еще Двое, остальные догадались, что стреляют сверху, кинулись под защиту домов. Вокруг Артура никого не осталось. Тот, кто ударил кнутом, дрожал в луже крови, смотрел, как побитый пес.
– Там он, наверху, окружай его!
– Факелов тащите, факелов!
Спешило подкрепление. К месту побоища бежали мужики в расстегнутых ватниках на голое тело, поднятые с постелей. Коваль выдохнул, скинул с себя мертвецов, ломанулся по диагонали, через всю площадь, к кричащему команды человеку. Это был лысый коротышка, весь в шрамах, наверное, один из командиров, разбойники слушались его беспрекословно. Возле него ощетинились штыками человек восемь. Другие уже бежали вверх по лестницам, топоча сапогами. Луке осталось недолго отстреливаться.
Коваль метнул в лысого два ножа, но их поймал грудью и щекой степняк-телохранитель, выскочивший неизвестно откуда. Навстречу выстрелили, самодельная пуля пропела совсем близко. Метательные клинки закончились, кидать незнакомый кинжал он не решился, отступать было поздно… и Коваль со всего маху ворвался в плотную группу противника, кружась с возрастающей скоростью.
Он давно не дрался в таком темпе, закололо в висках и в боку. Укол левой, уход вниз, разворот, скользящий удар правой, кому-то перерезана кисть с пистолетом, укол левой, кому-то между ног, уход назад, перекат с обманом, коронная шутка Бердера – противник уже заносит сверху пику, а ты пружинишь левой ногой и подсекаешь его под колени. Еще двое корчатся, еще один целится из обреза, но слишком медлителен, удар правой – снизу вверх удар, сложный, в подбородок…
Задели сзади, но несильно, по затылку, крик Варвары, выстрелы, сразу два ствола разворачиваются, не успею уйти…
Залитая кровью, перекошенная морда лысого, и сразу за ним – счастливая рожа Бубы с алебардой в руках, откуда только он ее взял, и почему он не на крыше с Лукой?
Некогда рассуждать. Вокруг все орут, ползают, добивать после, прыжком – в дверной проем, по лестнице вверх, догнать, догнать! На площадке второго этажа кинулись двое навстречу, у одного «Калашников» с пустым магазином, но с пристегнутым штыком, второй дважды выстрелил из уродливой самоделки и дважды не попал – Артур качнулся влево, а третий патрон у горе-стрелка заклинило. Обманный выпад справа, отвлекаем внимание на кинжал, удар со второй руки наискось, наотмашь, чтобы лицо залило кровью, и – добавить справа, уже до смерти.
Лука спускался навстречу, черный от пороховой копоти, перешагивал через ноги и руки.
– Я пальнул, а сам туточки заховался, ха-ха-ха, а они мимо проскакали, ну чисто – козлы…
Внезапно стало тихо. Никто не стрелял.
– Это вот Леха Бялко! – Варвара держала в кулаке грязные серые патлы сидящего у ее ног долговязого верзилы. Встать он не мог, обе ноги были прострелены в нескольких местах. Средний брат Бялко матерился сквозь зубы, изо всех сил старался не показать слабость перед пленившей его женщиной.
– Гей, люди, вылазьте из нор, все сюда! – горланила Варвара. – Это я вам говорю, атаманша Малиновская, или не признали?! Нет больше шайки Бялко, а если кто уцелел – лучше сами сдавайтесь, не то – долго у меня помирать будете!
Леха здорово походил на младшего брата, такой же внушительный, злобный, но гораздо более хитрый. Артур сразу почувствовал в нем вожака и пожалел, что этот человек никогда не будет на его стороне. Даже с перебитыми ногами, испытывая жуткую боль, он не потерял присутствия духа. Вынул из кармана самокрутку, не торопясь, закурил.
– Дура ты, Варька, – процедил атаман. – Не перешибить тебе нашу породу, пупок порвешь.
– Где Степан? Сволочь, я тебя спрашиваю! – Варвара каблуком заехала раненому Бялко по губе. Такой атаманшу Артур еще не видел. От смешливой, немного заносчивой, но справедливой правительницы мало что осталось.
Волчица. Даже хуже, волчицы наверняка не мучают своих врагов.
– В подвале… – Леха выплюнул зуб. На Варвару он больше не обращал внимания, с усмешкой глядел Артуру в глаза.
Коваль остывал. Заныло сердце, вернулось лихорадочное дыхание. Как всегда после «погружений», не хватало воздуха. Площадь быстро заполнялась народом. Вспыхнули масляные фонари и факелы. Перепуганные, ничего не понимающие, зашуганные жители постепенно приходили в себя. Завидев поверженного атамана, а потом и младшего его брата, связанного, испачканного в собственном дерьме, женщины подняли крик. Теперь каждый норовил пробиться поближе к разбойникам, плюнуть им в лицо или кинуть камнем.
– Ну, ты вообще… – только и вымолвила Варвара, когда Артур шутливо щелкнул ее по носу.
Вскоре взломали подвал и доставили избитого, но вполне целого старшину города. Степан Бялко долго не мог опомниться, озирался и все искал кого-то в прибывающей толпе. Наконец ему в объятия с воплями упала растрепанная женщина; только после встречи с женой старшина пришел в себя. Сквозь общий гам Артуру с трудом удалось услышать очередную плохую новость – воры успели угнать в тайгу дюжину молодых девушек в качестве залога. И в том числе – дочь Степана Бялко.
– Погоню собирайте сами, нам некогда, – отрезала Варвара. – Или за моим Мишаней послать, сам не справишься?
– Справлюсь, глотки им вырву, – пообещал Степан. – Мне бы только ребят из камня вызволить.
Очень быстро оказалось, что в городе есть и смелые бойцы, только раньше они боялись. Зато теперь из щелей выковыривали и волокли на площадь недобитых разбойников. Их немедленно забили ногами, затоптали, почти молча. На волне общего веселья гурьбой отправились к тем самым круглым куполам, которые Артур вечером разглядывал в бинокль. Внутри не нашлось ничего занятного – пустые, сырые, гулкие коробки, проросшие мхами, усеянные пятнами птичьего помета. В полу громадного помещения Артур насчитал четыре замурованных хода вниз. Подростки живо принесли ломы и кирки, хором набросились на самый свежий завал, расковыряли замазку. Не прошло и получаса, как показался кусок железной лестницы, обрывки кабелей и чья-то рука с саперной лопаткой. Парни Степана Бялко, ушедшие исследовать последнюю из трещин, пытались прорваться изнутри. Их вызволили, сонных, одуревших, и принялись качать.
Варвара безуспешно дергала старшину, требовала отправить людей на поиски пленных детишек белого народа. Их долго не могли отыскать, все слишком были заняты возвращением своего добра, награбленного бандитами. Глядя на общее ликование и суету, Коваль даже подумал, не погорячился ли он, спасая этих тупиц.
Насекомые, вспомнил он. Так презрительно называли горожан Хранители меток. И в чем-то, пожалуй, они были правы. В четвертой Чите президент не обнаружил и четверти порядка, который установила у себя Варвара. Недавние побежденные, став победителями, радостно допивали за бандитами самогон, доедали за ними дичь, растаскивали по домам одежду убитых, но хоронить их никто, похоже, не собирался.
– Вот они, белые… – Парни тащили носилки.
– Огня больше, гей! – Варвара распоряжалась в чужом городе, как дома, но ее слушались. Известие о том, что дочка Малиновского с Белым царем России победили младших братьев Бялко, разносилось с бешеной скоростью. Проснулись и выползли на улицу даже те, кто не вылезал на свет божий несколько лет. Взрослые сыновья тащили на себе старух, чтобы те хоть краем глаза поглядели на могучего колдуна, объявившего себя хозяином России.
– Тащи их сюда! Эй, осторожно, не уроните!
Коваль никогда до этого не встречал настоящих альбиносов. Тем более, он не встречал детей альбиносов, находящихся при смерти. Совершенно белые глаза и волосы того цвета, который так любили высмеивать юмористы полтора столетия назад. Два мальчика и девочка, лет по семь, в шерстяных рубахах грубой вязки. Впрочем, точно определить возраст Артур не решился бы. Дети дышали так, словно у всех была тяжелая форма пневмонии. Их заострившиеся лица и тонкие ручки из белого стали почти синего цвета.
– Не жильцы они тута, – с тревогой констатировала Варвара. – В скалах им хорошо. Одно слово – подземный народ. А тута не выживут, если взад не отвезти скорее. Вот гниды эти Бялко!
Круг горожан раздался. Постепенно установилось гробовое молчание. Уральские Качальщики вполне могли начать войну из-за троих плененных детишек, но от этих детей колдовством не пахло. Просто дети, возможно – мутанты, прижившиеся в пещерах. Тем не менее их родителей побаивались.
Если бы Коваль мог предугадать, чем обернется это краткое знакомство…
– Варвара, далеко отсюда то место, где их выкрали?
– Недалече. Только на машине нашей не проедем. Верхом – можно.
– Эй, давай коней сюда, самых быстрых! – Артур выхватил старшину из толпы, словно клещами, ухватил за плечо.
Бялко-старший на радостях был готов отдать весь общественный табун, но вовремя вспомнил, что теперь в его распоряжении почти две сотни жеребцов, принадлежавших разбойникам.
– Время для наведения порядка найдется всегда.
Миновали покосившиеся ворота с пионерской символикой, ржавыми звездами, факелами и гипсовыми безголовыми фигурами. Тайга расступилась, и сразу потянуло паленым. Нехорошо запахло, не так, как на стоянках у охотничьих костров. За обвалившимся забором санатория догорали три крепкие когда-то деревенские избы. К обугленному крыльцу ближайшей избы были прибиты два изуродованных трупа, из распоротых животов свисали обрывки кишок. Завидев грузовик, с ворчанием разбежались четыре диких пса с окровавленными мордами.
– «Санаторий „Заря"», – прочел на воротах Артур.
– Вот сволочи, – прошипела Варвара. – Эй, а ну стой, гад! – И сиганула на ходу из кабины.
Артур не сразу понял, за кем она погналась. Минуту спустя девушка выгнала из-под крыльца второй сгоревшей избы тщедушного паренька. Пихая его в спину прикладом, доставила на дорогу.
Устроили коллективный допрос. Парню было лет двадцать, но вел он себя как ребенок, икал, хныкал и вытирал сопли рукавом драного ватника. Увидев вылезающего из кабины Артура, чуть не упал в обморок. Видимо, легенды уже приписали Белому царю невероятную кровожадность.
Очень скоро выяснилось следующее. Младшим братьям Бялко надоело таскаться по тайге, их разбойничью шайку изрядно потрепали китайцы и степняки-монголы. Они заявились к Степану в родную, как им казалось, Читу и потребовали всего, чего им не хватало. Запас вяленого мяса, патроны, хлеб, свежую одежду и фураж для своих коней. Без малого семьдесят головорезов собрались отдохнуть за счет богатого городка.
Степан отказал родственничкам в постое, их даже обстреляли с городских укреплений. Отказал не из жадности: ему стало известно, что бандиты вознамерились у него перезимовать. Обеспечить зимовку на сотню почти удальцов, из которых треть плохо понимают по-русски, ищут, где что схватить чужого, и чуть что – кидаются с ножом, дело непростое.
Безнадежное дело, скажем прямо.
Младшие Бялко божились, что уйдут через три дня к Амуру, там, мол, болтают о богатом китайском поселении, вот им кого предстоит пощипать, а уж на зиму точно не задержатся. Но Степан был непреклонен. Он собрал своих орлов и спросил, что им дороже – расположение атаманши Варвары, дружба с другими военными городками или часть лихой добычи, которую обещали бандиты. Казаки твердо ответили, что поддержат батьку, но одно дело – гордость на словах, и совсем другое – держать осаду против убийц. Большая часть мужского населения ушла на заготовку дичи, человек сорок коптили рыбу на реке, но самое ужасное, что лучшие, самые бравые парни Степана как раз отправились под землю.
В самом прямом смысле. Чита номер четыре, как и прочие номерные городки, когда-то была абсолютно закрытым поселением. На ее территории присутствовали входы шахт и катакомб, но ракеты в них давно демонтировали. Зато периодически обнаруживались новые лазы и штреки, которые горожане коллективно обследовали. Можно было и не обследовать, просто завалить камнями да замазать известью, но порой оттуда, снизу, удавалось извлечь занятные вещи. К примеру, восемь штук практически новых «уазиков» последнего поколения. Или залежи бинтов с ватой, весьма кстати. А десять лет назад, спустившись в открывшийся лаз, горожане обнаружили озеро чистейшей воды, от потребления которой быстрее заживали раны и прекращало ломить суставы у стариков. Бодро наладили подъем воды наверх и в другие городки повезли.
Но в один зимний день возле озера, на глубине почти в сотню метров, повстречали подземных людей. Показались те привидениями с белыми длинными волосами и белыми же глазами. Привидения жестами растолковали остолбеневшим читинцам, что чужое брать нехорошо. Степан Бялко проявил мудрость, велел не связываться. Потому что про белых уже слыхал. Живут себе люди в скалах, в старых выработках, в шахтах да в горах, ну и пусть себе живут, нас не трогают. Забыли дорожку к подземному озеру, заложили входы. А тут, буквально позавчера, под вторым куполом пол трещину дал, а там – лестница вниз. Ну и полезли изучать, мало ли что…
И остался городок временно без самых отважных мужиков.
Леха Бялко вначале сжег дома тех поселян, кто не желал тесниться в городе. Паренек, которого выудила из-под сгоревшей избы Варвара, был единственным уцелевшим. Ночью голодная орда перемахнула укрепления, перебила сторожей и устроила резню в самом центре города. Братья выволокли Степана за седую бороду, – а он на семнадцать лет их старше, едва ли не в отцы годится, – но убивать не стали, заперли пока в подполе. Убили других, человек тридцать повесили, порубили, пока не натешились. А дыру, через которую следопыты Степана под землю ушли, воры для смеху заделали цементом. Сейчас пьянствуют и буянят в городе, хотя многие трезвые.
– Вы оба умом подвинулись, – дослушав план Коваля, констатировал Бродяга. – Могу их, конечно, усыпить, но… потом вы меня, как куль с навозом, дальше потянете. Три дня в себя приходить буду, это к бабке не ходи. Вот на кой ляд с пути сбились, а, Кузнец?
– Все равно нам развернуться негде, – флегматично отозвался с крыши пулеметчик.
– Давай потихоньку трогай, – распорядилась Варвара. – Встанем за церквой, там машину и коней схороним.
Спустя примерно километр дорога круто свернула, Антип стегнул коней, и тягач, переваливаясь на кочках, подкатил к кирпичному основанию полуразрушенной церкви. Город плавал в сумерках. Четвертая Чита выглядела, как сотни ее родных братьев – бывших гарнизонов, раскиданных по стране. Из оконного проема второго этажа, куда Коваль залез с биноклем, прекрасно просматривались два ряда унылых пятиэтажек, длинные солдатские казармы в сторонке, здание столовой возле светлого квадрата плаца и лежащий на боку памятник кому-то в шинели. Впрочем, на заднем плане, за жилым сектором, виднелись темные строения оригинальной формы, несколько куполов без единого окна и несколько столь же мрачных параллелепипедов.
Мало похоже на прииск.
Вокруг города была протянута колючая проволока в Два ряда, за ней белел прекрасно сохранившийся бетонный забор, вот только прожектора на заборе все были разбиты. Артур рассмотрел даже шашечки изоляторов на стыках бетонных плит. Городок когда-то защищался от незваных посетителей электротоком!
…Вышли в полной темноте, для верности обмотав ноги тряпками. На первом КПП жужжали мухи. Обстановка носила следы жестокой схватки. Только через эти ворота воры могли провести своих лошадей, и защитники города до последнего удерживали форпост. Свет зажигать не стали, Варвара тоже прекрасно ориентировалась во мраке. Насчитали шесть мертвецов, из них двое – совсем подростки.
– Ну, Леха, ну, подонок! – скрипнула зубами атаманша. – Детей ни за что порешил, у них даже ножей-то не было!
Метров через сорок от первого располагалось второе КПП. Там горел свет, дергались в окошках тени, слышался пьяный смех. Артур не переставал удивляться, отчего лихие люди, завершив налет, всегда становятся столь беспечны?
– Что, Лука, с богом? – напутствовала Варвара пулеметчика.
Тот молча кивнул, поправил на плече своего железного приятеля и растворился в темноте. Буба, вооруженный двумя длинными ножами, бесшумно последовал за ним. Перед Лукой стояла задача – обойти город вдоль колючей проволоки, войти через восточный КПП либо через дыру и установить пулемет на какой-нибудь крыше, откуда удобно стрелять по плацу и прилегающим улочкам. Антипу поручили стеречь Кенвуд, а главное – охранять старца. На всякий случай, Артур Бродяге даже зеркало оставил.
На всякий пожарный.
Дверь в пропускной пункт была сломана, но изнутри чем-то привалена, из щелей несло табаком и запахом жареной свинины. Похоже, подручные Лехи Бялко сложили костер прямо на полу караулки. Коваль одним ударом выбил раму, плавным прыжком вкатился внутрь.
Трое. Один крутит шампуры над углями, глядит волчонком, молодой. Двое – матерые, один русский, другой, кажется, монгол. Монгол среагировал быстрее всех, вскинул карабин и захрипел, откидываясь назад, суча ногами в воздухе. Варвара просочилась уже в дверь, уже вытирала нож, скалилась свирепо. Второму караульному Коваль попал в глаз клинком. Молодой не растерялся, утопил руки в ватнике, сгреб пылающие угли, швырнул в Варвару, сам прыгнул к окну. Атаманша ойкнула, прикрывая лицо, но тянула уже руку с револьвером.
Коваль шикнул на нее, чтоб не вздумала стрелять, сиганул за молодым в окно. Тот ждал снаружи, в обеих руках – сталь, улыбка белозубая, призывная. Артур сделал движение вперед, будто пошел на ножи, присел и метнул клинок снизу, целясь чуть ниже улыбки. Бросать пришлось слишком близко, но – успел. Улыбка качнулась и пропала.
– Трое готовы.
– Добрые кинжалы у него, подбери, – тихонько посоветовала из мрака Варвара.
Двинулись дальше. Метров сто пришлось рысить, пригнувшись, по ровному, как тарелка, полю. Наверняка давнишние строители городка нарочно запланировали после второго КПП полосу для простреливания; чем-то очень дорог родине был этот таежный уголок.
По счастью, никто не окликнул, успели добежать до крайнего здания. Отсюда услыхали шум, смех, отдельные вопли и визги. На развилке улиц разбойники поставили две распряженные телеги, наверху, на соломе, покуривал часовой с пулеметом. Второй, с винтовкой, топтался у костра. Чтобы до него добраться, пришлось бы лезть под колесами или обходить квартал в темноте.
Коваль метнул два клинка в разных направлениях, непростой трюк, Варвара присвистнула от восхищения. Пулеметчик ткнулся лицом, засучил ногами, а второй караульный постоял и… упал в костер.
– Еще двое, ага.
Из центра города донесся очередной взрыв смеха.
– Никак – баб делят, паскуды, – тон Варвары не предвещал для разбойников ничего хорошего.
– Ты уверена, что Лука сумеет?
– Раза четыре тут бывал, разберется. Ну что, президент, куда мы-то? К Степану или белых искать?
– Пойдем туда, где праздник, – предложил Артур, оттирая кровь с ножей.
Варвара оказалась права. Кинжалы у молодого караульного были и впрямь на диво хороши. Артур давно не повторял это упражнение – с двумя длинными лезвиями одновременно. Он привык, что Хранители силы основной упор делали всегда не на длину клинков, а на скорость передвижений в бою. А уж чем махать – роли совершенно не играло. Помнится, Бердер, царство ему небесное, запросто отбивался от четверых учеников корягой и длинным половником. И всех четверых очень быстро укладывал…
На плацу полыхал большой костер. Туда-сюда носились полуголые мужики и парни, перетаскивали на себе тюки. Мокрые от пота тела блестели, голые ноги разъезжались в грязи. Подневольных работников подгоняли кнутами трое монголов. То и дело слышались щелчки кнутов по коже, ругань и стоны. Из подвала приземистого кирпичного здания мешки носили на телеги. Три телеги были почти заполнены, еще шесть – ожидали своей очереди. Судя по всему, бандиты освобождали от урожая амбар. На головном возу, на верхотуре, сидел человек в революционно-красных шароварах, в пулеметных лентах крест-накрест, помечал в блокнотике и выкрикивал цифры. В сторонке, стоя на коленях, без слез завывали пожилые женщины. В лужах, лицами вниз, лежали несколько раздетых мертвецов. Рядом, на чердаке административного здания, разгорался пожар, а внизу, в столовой, вовсю шла гульба с танцами. Сквозь разбитые окна лилась веселая музыка, одновременно жарили на гитарах и надрывался патефон, хлопали в ладоши и орали песню.
– Начинай после меня, – шепнул атаманше Коваль. Руки у нее были ледяные.
Он постоял пару секунд на краю плаца, утаптывая босыми ногами холодную землю, привыкая к весу дорогих музейных клинков, замедляя работу сердца и дыхание. Когда Артуру стало казаться, что пьяное пение и окрики сливаются в протяжный басовитый вой, он легко толкнулся и побежал.
Здесь некого было жалеть.
Первому попавшемуся на пути монголу на ходу отрезал голову. Почти сразу же – проткнул живот второму, лезвие ударилось в позвоночник. Разбойник с кнутом еще не успел упасть, а Коваль уже взлетел на воз с мешками. Человек в красных шароварах оказался чрезвычайно шустрым. Он успел схватить лежавшую рядом саблю, парировал удар, но не ушел от второго кинжала. Кинулись сзади на подмогу еще двое и покатились, схватившись за лица.
Варвара ногой распахнула двери столовой и шарахнула из пулемета. Дала длинную очередь и, как договаривались, откатилась назад, во мрак. Басовитый вой прервался, из окон полезли люди. Из боковой улочки с рычанием и дымом выкатился японский микроавтобус, на ходу из него выпрыгивали вояки атамана Бялко. Парни, таскавшие мешки, побросали груз на землю и разбежались. Где-то наверху вылетело стекло и заговорил еще один пулемет, но это был не Лука. Очередь легла очень близко к ногам Коваля, в десяти местах распоров мешки с зерном. Золотой ручеек хлынул на бетон.
Сверху президент лучше оценил диспозицию. Ситуация складывалась не слишком привлекательно, но именно так, как он задумал. К площади стекались три улицы, и по всем сейчас спешили бандиты, одетые и не слишком одетые, но почти все с оружием. Возле уха пролетела стрела, за ней еще одна. Оказывается, стреляли метко, но он дважды уклонился, и сам не заметил, как это произошло.
Еще две стрелы. Степняки больше доверяли оружию, проверенному тысячелетиями.
Артур спрыгнул, перекатился под телегой за мгновение до того, как колеса пришли в движение. Один из волов был ранен и, взбесившись от боли, потащил воз за собой.
На него шли цепью. Коваль встретил двух первых торопыг сталью, ударил с оттяжкой, с обеих рук, хотя так делать не полагалось, следовало одну руку оставлять свободной, чтобы прикрыть спину…
Но сошло нормально, вскрыл обоим бандитам плечи до кости. Были бы мечи потяжелее в руках – отхватил бы им руки. Сдвинулся в сторону, уходя от летящей стрелы, ушел во мрак, снова вынырнул, один за другим метнул три ножа в тех, кто еще не вылез из автобуса. Там закричали страшно, лохматый татуированный дядька вырвался из салона с клинком в глазу. Он еще долго не мог умереть, носился, размахивая длинной железякой с крюком на конце, и все расступались у него на пути.
– Бей его, стреляй же!
– Да вот же он, вон он!
– Ах, зараза, прыткий! Аа-а-охх…
Коваль отступал к ближайшей стенке, подняв руки, кинжалы сунул сзади за пояс. Разбойники ободрились, послышались крики «Живьем брать!». Артур свистнул, падая, его тут же засыпало кирпичной крошкой. Варвара выпустила две длинные очереди и снова юркнула в темноту. Артур в три прыжка преодолел пространство от стены до автобуса, перепрыгнул корчащихся раненых, воткнул кинжал в горло водителю и тут же выгнулся назад – в сантиметре от лица просвистело лезвие алебарды. Щупленький китаец разрубил алебардой бампер автобусу, улыбнулся Ковалю и сделал резкий выпад.
– Йие-хха!
– Вяжи его, братцы!
– Там девка, девку держи! Она Крота и Славку завалила!
Артур мог поклясться, что секунду назад в руках у китайца ничего не было. Скорее всего, гаденыш прятал опасную бритву в рукаве. Сзади на Коваля бросились еще двое, пришлось смещаться вниз и вперед, прямо на бритву. С хрустом разошлась на груди куртка, но кольчуга выдержала. Артур мазнул китайца отравленным ногтем по голому плечу, резко втянул голову. Мгновением спустя там, где находилась его голова, просвистел топор. Колющий удар назад, не оглядываясь! Китаец скорчился, вздрагивая, яд быстро делал свое дело.
Варвара в третий раз напомнила о себе. Судя по стонам и молчаливым шлепкам, как минимум пятерых отправила на тот свет. Коваль упал на живот, перекатился под колесами автобуса, с другой стороны вынырнул среди четырех пар ног. Крутанулся колесом, этот трюк ему когда-то особенно нравился. Тяжело драться, когда противник где-то внизу. Всем четверым перерезал сухожилия, убивать не стал. Они еще валились в кучу, разевая рты, не понимая еще, что с ними происходит, а он уже несся дальше, раскручивая смертоносную сталь в обеих руках. Он ни секунды не стоял на месте, но старался оставаться в глухой тени, успел зарезать еще четверых, прежде чем утяжеленный свинцом конец кожаного кнута обвился вокруг ног и повалил его на землю.
Над Ковалем нависли сразу три или четыре хищные рожи, чумазые, лоснящиеся от жира, с бешеными раскосыми глазами.
– Взяли! Одолели беса!
– Ишь какой, от нас не уйдешь… Ой! Ой, больно!
Правую руку прижали к земле, но левой он успел поцарапать двоих. Они повалились сверху, тяжелые, вонючие, и тут…
Наконец заговорил пулемет Луки. Упали двое, еще Двое, остальные догадались, что стреляют сверху, кинулись под защиту домов. Вокруг Артура никого не осталось. Тот, кто ударил кнутом, дрожал в луже крови, смотрел, как побитый пес.
– Там он, наверху, окружай его!
– Факелов тащите, факелов!
Спешило подкрепление. К месту побоища бежали мужики в расстегнутых ватниках на голое тело, поднятые с постелей. Коваль выдохнул, скинул с себя мертвецов, ломанулся по диагонали, через всю площадь, к кричащему команды человеку. Это был лысый коротышка, весь в шрамах, наверное, один из командиров, разбойники слушались его беспрекословно. Возле него ощетинились штыками человек восемь. Другие уже бежали вверх по лестницам, топоча сапогами. Луке осталось недолго отстреливаться.
Коваль метнул в лысого два ножа, но их поймал грудью и щекой степняк-телохранитель, выскочивший неизвестно откуда. Навстречу выстрелили, самодельная пуля пропела совсем близко. Метательные клинки закончились, кидать незнакомый кинжал он не решился, отступать было поздно… и Коваль со всего маху ворвался в плотную группу противника, кружась с возрастающей скоростью.
Он давно не дрался в таком темпе, закололо в висках и в боку. Укол левой, уход вниз, разворот, скользящий удар правой, кому-то перерезана кисть с пистолетом, укол левой, кому-то между ног, уход назад, перекат с обманом, коронная шутка Бердера – противник уже заносит сверху пику, а ты пружинишь левой ногой и подсекаешь его под колени. Еще двое корчатся, еще один целится из обреза, но слишком медлителен, удар правой – снизу вверх удар, сложный, в подбородок…
Задели сзади, но несильно, по затылку, крик Варвары, выстрелы, сразу два ствола разворачиваются, не успею уйти…
Залитая кровью, перекошенная морда лысого, и сразу за ним – счастливая рожа Бубы с алебардой в руках, откуда только он ее взял, и почему он не на крыше с Лукой?
Некогда рассуждать. Вокруг все орут, ползают, добивать после, прыжком – в дверной проем, по лестнице вверх, догнать, догнать! На площадке второго этажа кинулись двое навстречу, у одного «Калашников» с пустым магазином, но с пристегнутым штыком, второй дважды выстрелил из уродливой самоделки и дважды не попал – Артур качнулся влево, а третий патрон у горе-стрелка заклинило. Обманный выпад справа, отвлекаем внимание на кинжал, удар со второй руки наискось, наотмашь, чтобы лицо залило кровью, и – добавить справа, уже до смерти.
Лука спускался навстречу, черный от пороховой копоти, перешагивал через ноги и руки.
– Я пальнул, а сам туточки заховался, ха-ха-ха, а они мимо проскакали, ну чисто – козлы…
Внезапно стало тихо. Никто не стрелял.
– Это вот Леха Бялко! – Варвара держала в кулаке грязные серые патлы сидящего у ее ног долговязого верзилы. Встать он не мог, обе ноги были прострелены в нескольких местах. Средний брат Бялко матерился сквозь зубы, изо всех сил старался не показать слабость перед пленившей его женщиной.
– Гей, люди, вылазьте из нор, все сюда! – горланила Варвара. – Это я вам говорю, атаманша Малиновская, или не признали?! Нет больше шайки Бялко, а если кто уцелел – лучше сами сдавайтесь, не то – долго у меня помирать будете!
Леха здорово походил на младшего брата, такой же внушительный, злобный, но гораздо более хитрый. Артур сразу почувствовал в нем вожака и пожалел, что этот человек никогда не будет на его стороне. Даже с перебитыми ногами, испытывая жуткую боль, он не потерял присутствия духа. Вынул из кармана самокрутку, не торопясь, закурил.
– Дура ты, Варька, – процедил атаман. – Не перешибить тебе нашу породу, пупок порвешь.
– Где Степан? Сволочь, я тебя спрашиваю! – Варвара каблуком заехала раненому Бялко по губе. Такой атаманшу Артур еще не видел. От смешливой, немного заносчивой, но справедливой правительницы мало что осталось.
Волчица. Даже хуже, волчицы наверняка не мучают своих врагов.
– В подвале… – Леха выплюнул зуб. На Варвару он больше не обращал внимания, с усмешкой глядел Артуру в глаза.
Коваль остывал. Заныло сердце, вернулось лихорадочное дыхание. Как всегда после «погружений», не хватало воздуха. Площадь быстро заполнялась народом. Вспыхнули масляные фонари и факелы. Перепуганные, ничего не понимающие, зашуганные жители постепенно приходили в себя. Завидев поверженного атамана, а потом и младшего его брата, связанного, испачканного в собственном дерьме, женщины подняли крик. Теперь каждый норовил пробиться поближе к разбойникам, плюнуть им в лицо или кинуть камнем.
– Ну, ты вообще… – только и вымолвила Варвара, когда Артур шутливо щелкнул ее по носу.
Вскоре взломали подвал и доставили избитого, но вполне целого старшину города. Степан Бялко долго не мог опомниться, озирался и все искал кого-то в прибывающей толпе. Наконец ему в объятия с воплями упала растрепанная женщина; только после встречи с женой старшина пришел в себя. Сквозь общий гам Артуру с трудом удалось услышать очередную плохую новость – воры успели угнать в тайгу дюжину молодых девушек в качестве залога. И в том числе – дочь Степана Бялко.
– Погоню собирайте сами, нам некогда, – отрезала Варвара. – Или за моим Мишаней послать, сам не справишься?
– Справлюсь, глотки им вырву, – пообещал Степан. – Мне бы только ребят из камня вызволить.
Очень быстро оказалось, что в городе есть и смелые бойцы, только раньше они боялись. Зато теперь из щелей выковыривали и волокли на площадь недобитых разбойников. Их немедленно забили ногами, затоптали, почти молча. На волне общего веселья гурьбой отправились к тем самым круглым куполам, которые Артур вечером разглядывал в бинокль. Внутри не нашлось ничего занятного – пустые, сырые, гулкие коробки, проросшие мхами, усеянные пятнами птичьего помета. В полу громадного помещения Артур насчитал четыре замурованных хода вниз. Подростки живо принесли ломы и кирки, хором набросились на самый свежий завал, расковыряли замазку. Не прошло и получаса, как показался кусок железной лестницы, обрывки кабелей и чья-то рука с саперной лопаткой. Парни Степана Бялко, ушедшие исследовать последнюю из трещин, пытались прорваться изнутри. Их вызволили, сонных, одуревших, и принялись качать.
Варвара безуспешно дергала старшину, требовала отправить людей на поиски пленных детишек белого народа. Их долго не могли отыскать, все слишком были заняты возвращением своего добра, награбленного бандитами. Глядя на общее ликование и суету, Коваль даже подумал, не погорячился ли он, спасая этих тупиц.
Насекомые, вспомнил он. Так презрительно называли горожан Хранители меток. И в чем-то, пожалуй, они были правы. В четвертой Чите президент не обнаружил и четверти порядка, который установила у себя Варвара. Недавние побежденные, став победителями, радостно допивали за бандитами самогон, доедали за ними дичь, растаскивали по домам одежду убитых, но хоронить их никто, похоже, не собирался.
– Вот они, белые… – Парни тащили носилки.
– Огня больше, гей! – Варвара распоряжалась в чужом городе, как дома, но ее слушались. Известие о том, что дочка Малиновского с Белым царем России победили младших братьев Бялко, разносилось с бешеной скоростью. Проснулись и выползли на улицу даже те, кто не вылезал на свет божий несколько лет. Взрослые сыновья тащили на себе старух, чтобы те хоть краем глаза поглядели на могучего колдуна, объявившего себя хозяином России.
– Тащи их сюда! Эй, осторожно, не уроните!
Коваль никогда до этого не встречал настоящих альбиносов. Тем более, он не встречал детей альбиносов, находящихся при смерти. Совершенно белые глаза и волосы того цвета, который так любили высмеивать юмористы полтора столетия назад. Два мальчика и девочка, лет по семь, в шерстяных рубахах грубой вязки. Впрочем, точно определить возраст Артур не решился бы. Дети дышали так, словно у всех была тяжелая форма пневмонии. Их заострившиеся лица и тонкие ручки из белого стали почти синего цвета.
– Не жильцы они тута, – с тревогой констатировала Варвара. – В скалах им хорошо. Одно слово – подземный народ. А тута не выживут, если взад не отвезти скорее. Вот гниды эти Бялко!
Круг горожан раздался. Постепенно установилось гробовое молчание. Уральские Качальщики вполне могли начать войну из-за троих плененных детишек, но от этих детей колдовством не пахло. Просто дети, возможно – мутанты, прижившиеся в пещерах. Тем не менее их родителей побаивались.
Если бы Коваль мог предугадать, чем обернется это краткое знакомство…
– Варвара, далеко отсюда то место, где их выкрали?
– Недалече. Только на машине нашей не проедем. Верхом – можно.
– Эй, давай коней сюда, самых быстрых! – Артур выхватил старшину из толпы, словно клещами, ухватил за плечо.
Бялко-старший на радостях был готов отдать весь общественный табун, но вовремя вспомнил, что теперь в его распоряжении почти две сотни жеребцов, принадлежавших разбойникам.