Страница:
– Массажные салоны, что ли? – не понял я.
– Бери выше! Но тут очень тонкая работа, не знаю, получится ли что-нибудь. А очень бы хотелось, бабки хорошие обещаны. Я так понял, что и Серега ваш тоже решил куда-то ввязаться. Не советовал я ему в вольное плаванье пускаться, но он уж больно темнил. Сам-то про все выспрашивает, а о своих делах – ни-ни. Кстати, сами-то вы чем на хлеб зарабатываете? – поинтересовался наконец Кузьмин.
Я достал из кармана лицензию частного детектива и продемонстрировал ее семейству Кузьминых.
– Мать твою!
Володя Кузьмин, быстро вытер губы и резко встал из-за стола.
– Ищейка, да еще иногородняя. Ты кого в дом пускаешь, а, Наташка? Я перед ним тут всю подноготную расписываю, а он на ус наматывает!
Наталья Кузьмина словно окаменела. Она сидела за столом, сложив руки на коленях и старалась на смотреть в мою сторону. По ее лице было понятно, что она – в полном дауне.
– Значит так, парень, – угрожающе произнес Кузьмин. -Быстро встал и пошел. Чтобы я тебя через минуту здесь не видел.
Наверное, мне все-таки не следовало угощаться этими плюшками. Впрочем, я уже успел дожевать свой кусочек, а грузинский чай такой слабой консистенции даже и допивать не больно-то хотелось. Но, как бы там на было, когда тебя вот так запросто выгоняют из дома – это в любом случае не очень-то приятно.
Я вернулся в гостиницу, твердо решив завтра же отбыть в Тарасов.
Едва я расположился в постели, как снова некто бессоный мэйканул кол. Я ответил на звонок.
– К вам снова гости, – любезно поведала мне администраторша. – Один из тех, что приходил сегодня утром. Обычно в такое время мы не пускаем посетителей к нашим постояльцам, но для вас мы сделали исключение.
– Спасибо, – буркнул я в трубку и едва успел подскочить к куртке и вынуть отткуда «Макаров», как в дверь постучали.
– Входите, – предложил я, пряча руку с пистолетом за спинкой кресла.
Дверь номера нерешительно открылась и на пороге возник парень, который приходил утром вместе с Иваном. Тот самый, которого Сурин назвал «Корнетом», а я окрестил как «Бельмондо».
– Можно? – опасливо покосился на меня Корнет.
– Я же сказал «входите», – незаметно спрятал я пистолет в карман брюк, – так чего ты там застрял?
Корнет еще больше замешкался и вошел в номер, едва не споткнувшись о порог.
– Ивана повязали, – объявил он, прислоняясь к стене. – Час назад.
– И что же? – ничуть не удивился я.
– Ольга убита, – едва выдавил из себя Корнет и присел на корточки возле двери.
Ого! Кто-то очень хитрый и жестокий начинает потихоньку убирать людей, с которыми встречался Воронцов. Причем – по очереди.
Впрочем, не исключено, что это лишь глюк моего возбужденного воображения. В конце концов, людей убивают каждый день и помногу, как это не печально. Так что, не исключено простое совпадение.
– Расскажи, как все было, – попросил я Корнета, указав ему на кресло.
Но юноша предпочел расположиться прямо на полу, оперевшись корпусом о стену.
То, что изложил мне Корнет, казалось похожим на ночной кошмар, настолько это было ужасным и невероятным.
Иван отлучился из своей мансарды, намереваясь купить сигарет. Ольга оставалась в доме одна. Когда Иван вернулся, его уже поджидала милиция, которая тут же бросилась крутить парню руки.
– Даже автоматчики были, представляешь? – оторопело поведал мне Корнет.
Ольга ко времени возвращения Ивана была мертва. Неизвестный, проникнув в дом, размозжил ей голову тяжелой чугунной пепельницей – она стояла в прихожей у Сурина. Били несколько раз, с явным намерением убить.
Ограбление исключалось – у Сурина красть было почти нечего, вещи стояли нетронутыми, в ящики комода никто не заглядывал.
Менты, разумеется, повесили убийство Ольги на Ивана, выдав это за семейную ссору.
Напрасно он орал, что его видели продавец сигарет и соседи, – менты спокойно возражали, что он мог убить Ольгу, а потом уже направиться за покупками. Вопрос о том, с какой стати Ивану было в таком случае возвращаться на место преступления в расчет не принимался.
Но это было еще полбеды.
В квартире Сурина было найдено два коробка с анашой. Плюс – сопротивление при задержании. Корнет с печалью в голосе констатировал, что при желании это можно представить как покушение на убийство: Иван пытался вырываться изо всех сил и умудрился со всей силы съездить одному из оперативников каблуком по лбу.
И, для полноты картины, самое ужасное.
Продавщица с лотка, торговавшая мороженым в день убийства Харитоныча, опознала Сурина в человеке, который последним говорил с инвалидом.
Стоит ли говорить, что милиция с удовольствием приняла эти показания и теперь Ивану светило обвинение в двух убийствах, не говоря уже о таких мелочах, как наркотики и сопротивление стражам порядка.
– Спасибо, что известил, – скупо поблагодарил я парня. – Это все, что ты хотел мне сказать?
Корнет замялся. Было видно, что юноша хочет сказать еще что-то, но не решается.
– Давай-давай, не жмись, – подзадорил я его.
– В общем... Нельзя ли как-то помочь Ивану, – родил, наконец, Корнет.
– Ты хочешь, чтобы я занялся расследованием этого дела? – прищурился я. – Ты или Иван?
Тот вздохнул.
– К Ивану ведь не прорвешься, да и он сам не свой после смерти Ольги. Представляешь, он жил возле ЗАГСа, идет домой, там новобрачные выходят, все такие счастливые, веселые, а у него дома – труп и менты.
– Да, Ивану крупно не повезло, – согласился я. – Что и говорить... Ну так как, ты, что ли, меня нанимаешь? Ведь я не могу начать расследование по собственной инициативе.
– Наверное, это дорого стоит, – осторожно предположил Корнет.
Скажу прямо, я не знал, как поступить. С одной стороны, я не был уверен, что мне удастся совместить два дела. С другой – требовалось выручить человека, который пришел мне на помощь. Пусть даже и по собственной инициативе.
– Сотка есть? – спросил я устало.
– Сто тысяч? – упавшим гоосом спросил парень.
– Сто рублей, – заорал я.
Корнет удивленно порылся в карманах и выудил смятую купюру, но тут же отдернул руку.
– Ой, я ее скотчем залепил. Порвалась наполвину.
Я вырвал у него из рук банкноту и, достав типовые бланки, сунул ему в нос.
Через десять минут Корнет подписал договор и у меня прибавился еще один клиент.
Время, между тем, приближалось к полуночи.
Я решил, что не стоит упускать приглашение Харитонова и, накинув куртку, направился в ночное заведение.
Отстегнув сонной администраторше ставший традиционным «полтинник», я вывел машину и медленно покатил по ночным улицам Тамбова.
Клуб «Экцельсиор» располагался неподалеку от железнодорожного вокзала. Невзрачное снаружи заведение внутри поражало роскошным убранством и поразительной чистотой.
Меня даже не хотели сначала пускать в свитерке и джинсовой куртке, но я шепнул на ухо вышибале, что я к Вадиму Харитонову и тот, понимающе кивнув, отодвинул свою тушу в сторону, так, чтобы я смог проникнуть в зал.
И, что небезынтересно, с меня даже не взяли денег за вход.
Зал клуба располагался в виде полукруга – вдоль центральной стены был расположен огромный бар с высокими табуретками, а закругленное пространство вмещало в себя две рулетки и несколько карточных столиков.
Я пристроился на табурете, и, закурив, принялся обозревать присутствующих.
От напитков я наотрез отказался и взял себе стакан апельсинового сока. Стоило мне это, кстати сказать, не дешевле, чем бутылка водки, если бы мне вдруг пришла в голову идея купить где-нибудь в комке поллитру «злодейки».
Рулетки разделялись величиной ставок и, соответственно, топтавшейся возле вращающихся колес публикой. Как ни странно, преимущественно молодежь, но у первой – очевидно, студенты, намеревающиеся чуть-чуть поправить свое материальное положение, у второй – толстощекие молодые люди в дорогих костюмах с золотыми печатками на пальцах.
Гораздо больше внимания привлекали карточные столы. Вернее, один из них. А если быть совсем точным – один человек возле этого стола – Вадим Харитонов.
Он сосредоточенно рассматривал свои карты, по миллиметру раздвигая атласные листы.
Его сосед был более порывист. Бросив единственный взгляд на карты, он швырнул их на стол и, раздосадованный, направился к бару.
Вадим тяжело вздохнул и сгреб к себе его фишки. От моего взгляда не укрылось, что две из них он незаметно пододвнул в сторону крупье.
Дождавшись, пока за стол подсядет очередной партнер, Вадим обменялся с ним парой слов и игра началась.
Игра в этом заведении, во всяком случае, за этим столиком, шла не совсем обычным способом. Обычно крупье играет против одного или нескольких игроков, а здесь молодой красавец в форменной одежде с каменным лицом сдавал карты двум солидным господам, развалившимся в креслах возле стола. Таким образом, клуб «Экцельсиор» можно смело было назвать не казино, а игорным домом.
Теперь мое внимание было приковано к пальцам крупье, тасовавшего карты.
Он делал это французским способом – разделяя колоду на две половину, которые врезал друг в друга, чуть загибая края. Карты при это оставались лежать на столе.
Последовала сдача и Вадим выиграл.
Снова сменился партнер и были сделаны ставки.
При повторных манипуляциях крупье я обратил внимание на то, что его руки проделывают один ловкий фокус: перемешивая карты, он умудрялся придерживать ладонью основание колоды так, что Вадиму при любом раскладе доставались бы те же карты, что и в прошлый раз.
Ничего не скажешь, работа мастера. Интересно, какой процент от выигрыша платит ему Вадим?
Но тут мое внимание привлекла другая фигура, не задействованная в игре – женщина, одиноко сидевшая на высоком таберете задумчиво потягивающая коктейль в дальнем углу бара, вдали от меня. Всмотревшись, я с удивлением опознал в ней Наталью Кузьмину.
Она была прекрасно одета и выглядела на сто процентов завсегдатаем клуба. Хотя от меня не укрылось, что она лишь пыталась так выглядеть, преследуя, при этом, очевидно, какие-то свои цели.
Понимая, что мое появление будет ей не очень приятно и Наталья постарается поскорее отделаться от меня, я направился прямо к ней, надеясь, что получу в обмен на свое исчезновение хоть какую-то информацию.
– Привет, – проговорил я, усаживаясь на соседний табурет. – А где же ваш супруг?
Как я и ожидал, Наталья не ответила мне. Она быстро повернулась в другую сторону, уставившись с отсутствующим видом в направлении входа в зал.
– Мое общество вам не в тягость, надеюсь? – продолжал я свою игру. – Скажите, а почему на вашего мужа так подействовал вид моей лицензии?
Кажется, мой прием сработал.
– Уходите, – чуть слышно прошептала она. – Вы можете нам все испортить.
– Кому это нам? – поднял я брови. – И что именно я должен испортить?
– О Господи! – это прозвучало в ее устах как ругательство. – Да уберетесь вы или нет...
Со стороны входа послышались громкие звуки веселых приветствий и шумные голоса.
– Поздно, – пробормотала Кузьмина и решительно спрыгнула со своей табуретки.
– Да что поздно-то, Наташа? – не отвязывался я.
Со стороны входа к центру зала шестововала веселая компания. Ее возглавлял лично господин Гончаров. Немного поодаль следовала хмурая охрана, среди которой я не заметил своих сегодняшних знакомых. Наверное, Федор Николаевич, все-таки их уволил.
И тут произошло нечто неожиданное.
Я краем глаза заметил Володю Кузьмина, замершего возле стойки – он возник, словно из-под земли. Не успел я произнести и слова, как вокруг Гончарова образовалось плотное кольцо людей – среди них, кстати, двое «студентов» и один «новый русский», судя по одежке, – которые оттеснили Федора Николаевича от его окружения.
Еще несколько человек так же быстро и технично нейтрализовали его охрану.
Кольцо с господином Гончаровым в центре почти бегом направилось к выходу. Я различил только резкий крик Федора Николаевича, разобрал только несколько восклицаний и одну фразу:
– Произвол... Беспредел... Среди бела дня...
– Вот и все, – послышался рядом со мной голос Кузьмина. – Приехали.
– Вы можете объяснить, что здесь происходит? – грозно спросил я у Володи.
– Могу, – скромно кивнул тот. – Теперь вы мне уже не опасны.
– Я? – вне себя от удивления, я сорвал очки и ткнул себя в грудь дужкой.
– Именно вы, – подтвердил Кузьмин. – Все ж таки, конкуренция...
– Вы хотите сказать, что... – начал я.
– Совершенно верно, – снова кивнул Кузьмин. – Я держу частное детективное агентство. Собственно. эта та же милицейская служба, только меня используют для особых поручений. Вот как это, например.
Он указал большим пальцем в направлении удаляющегося Гончарова, окруженного живым заслоном.
Жест Володи Кузьмина напомнил мне голосование после боя гладиаторов – большоя палец, опущенный к земле, означал: «добей».
Так вот что имел в виду Кузьмин, когда говорил, что сейчас занимается экономическими преступлениями и сводничеством да еще получает за это хорошие деньги.
– Здесь, правда, у нас с Натальей вышло нечто вроде семейного подряда, – улыбнулся Кузьмин.
Его жена извлекла из сумочки удостоверение офицера налоговой полиции, которое было с гордостью мне продемонстрировано.
– На Гончара многие зубы точили, – объяснял Кузьмин, заказывая себе мартини, – наверное, хотел отметить удачное проведение операции. – Достал он всех со своими банками. У вас в Тарасове «Гамма-банк», тут «Цна-банк», в Волгограде целых два... А может, просто решили концы обрубить, кто знает... Мне что – мое дело маленькое: проследить трассу и дать знак.
Он высосал коктейль через соломинку в три приема и прошептал мне на ухо:
– Но на сегодня программа не завершена. Есть еще кое-что поинтереснее.
Я удивленно взглянул на тамбовского коллегу. Если уж арест такого человека, как Гончаров – это еще не все, то что же предстоит нам на десерт?
– Видите вон ту дверцу? – указал мне Кузьмин подбородком в глубину зала.
Поскольку я не хотел пропустить нечто важное, то снова надел очки.
Дверца как дверца, ничего особенного. Наверняка какое-нибудь служебное помещение.
Что там может быть такого уж особенного? Несгораемый сейф, набитый доверху «черным налом»? Это уже никого не удивит.
– Заглянем? – подмигнул мне Кузьмин и направился к поблескивавшему полированной панелью входу.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
У двери Володя чуть притормозил, нагнувшись и внимательно прислушавшись, а потом резко толкнул ее вперед.
Нашим глазам предстала совершенно темная комната, из которой доносились приглушенные звуки.
Казалось, кто-то решил заняться в полной темноте чревовещанием.
– Вам... предстоит... изменить... судьбу, – бубнил низкий мужской голос, словно говорил, приблизив губы к длинной трубе. – Не бойтесь... ничего не бойтесь... То, что вы задумали... принесет вам... счастье...
– Слышь? – прошептал мне Кузьмин. – Во дают!
– А что тут происходит? – так же тихо прошептал я, беспомощно всматриваясь в тьму.
– Черт-те что! – почти с восхищением ответил мне Володя и, сделав шаг вперед, нашарил справа на стене выключатель и врубил освещение.
Передо мной предстала небольшая комнатка, большую часть которой занимал внушительных размеров стол, стоявший посередине помещения.
За ним расположилось человек десять, большей частью -немолодые особы в дорогих платьях и увешанные драгоценностями.
Особенно выделялась – даже на их фоне – седенькая кудрявая старушка с изумрудным браслетом в виде змейки и серьгами с крупными, стиизованными под каплю воды розовыми бриллиантами.
Рядом с ней восседал стройный юноша с красивым лицом последнего подонка.
Неожиданный поток света заставил всех зажмуриться. Одна дама даже свхватилась за сердце и сейчас ее обмахивал китайским веером благобразный холеный старичок в потертом смокинге.
В центре стола сидела Элеонора Харитонова.
Кассирша супермаркета «Гурман» на этот раз была в красной юбке с узорами в виде знаков Зодиака и черной блузке. На ее точеные плечи был небрежно накинут ослепительной белизны атласный платок.
– Что это значит? – медленно произнесла Харитоноваа, вытягивая макушку как можно выше.
Мне даже на мгновение показалось, что она может переломиться пополам от дуновения ветра, – настолько Элеонора была худощавой.
– Попробуйте выдвинуть свою версию, – хитро прищурившись, предложил мне Кузьмин.
Я поджал губы и, еще раз оглядев почтенное собрание, прикинул возможные варианты.
– Похоже на спиритический сеанс, – предположил я. -Наверняка, мошенничество.
– Правильно, – похвалил меня довольный Кузьмин. – А цель?
Мне не очень хотелось играть в угадайку, тем паче, что это попахивало экзаменом на зрелость. Но положение обязывало и я напряг свои мозги так, что они заскрипели – неслышно для других, разумеется.
– Судя по возрасту собравшихся, речь может идти об обмане... – мыслил я вслух, – об обмане, связанном с принуждением. Например, некто собирается ввести в заблуждение какую-то из присутствующих здесь персон, и прибегает к помощи мистики.
Кузьмин поощрительно кивнул.
– Медиум, – я кивнул на толстого мужика, сидевшего возле Харитоновой, – мне казалось, что именно с этого места раздавались утробные звуки, – изменив голос, сообщает объекту некую ложную информацию, побуждая его принять неправильное решение.
Заметив покрасневшие щеки старушки в бриллиантовых серьгах и непроницаемое лицо ее соседа, я решил уточнить свои выкладки.
– Брак? – обернулся я к Кузьмину.
– Точно, – согласился он. – Вот это юное создание имитирует пылкую страсть (он указал на ангелоподобного юношу), а солидных лет невеста уже голова составить соответствующее завещание. И в этом деле им оказывает помощь госпожа Харитонова. Не так ли?
Элеонора даже бровью не повела.
– Мы выше подобных мирских устремлений, – произнесла она тающим голосом. – Мы общаемся с духами. Это непростое и очень опасное занятие. Умершие изъявляют через нас свою волю...
Тут она осеклась и быстро нашла замену:
– Свою волю к нашему духовному развитию. А вы, господа, врываетесь на серьезное мероприятие и нарушаете с таким трудом установившийся контакт. Мне ничего не остается, как принести извинения нашим гостям, – скорбный кивок присутствующим, впрочем, адресованный почему-то только старушке, – и обратиться с жалобой в мэрию.
– Нет проблем, – радостно объявил ей Кузьмин. – А в мэрии запросят вашу объективку и выяснят, что а)вы со своим супругом два года назад привлекались за мошенничество, но дело было закрыто из-за давления со стороны вашего спонсора; б) ваш муж карточный шулер и зарабатывает себе на жизнь, просидивая задницу в этом клубе. А до этого он промышлял по поездам дальнего следования, пока не угодил за решетку. А что касается споносра, то господин Гончаров только что арестован. Так что делайте выводы, мадам.
Элеонора не замедлила последовать его совету.
– Господа, я считаю сегодняшнее собрание нашего общества закрытым. О следующем сеансе я извещу вас дополнительно. Приношу свои извинения за испорченный вечер.
Скорбный поклон и ее стан снова выпярмился, демонстрируя чудеса хрупкости.
Я с насмешкой следил за ее телодвижениями. Мистический ореол, который Элеонора старалась создать вокруг себя, оказался приманкой для доверчивых старушек.
Впрочем, не исключено, что дело у семейства Харитоновых было поставлено, что называется, на поток – Элеонора могла поставлять и партнеров для своего супруга, которых тот обыгрывал в карты, не забывая о своей основной деятельности -мошенничестве с мистическим уклоном. Подбиралась жертва соотвествующего образа мыслей, к ней входили в доверие и, путем нескольких спиритических сенсов вынуждали поступать так, как было выгодно Харитоновым либо их заказчикам.
Кстати, в моей практике приходилось сталкиваться кое с чем похожим и в памяти Приятеля хранились данные на подобные виды «деятельности».
Теперь мне стало ясно, что Кузьмин имел в виду под «сводничеством», когда мы пили чай с плюшками и него дома -спиритические сеансы Харитоновой.
И тут маойр, занявшийся частным сыском, был совершенно прав – поймать в таких случаях за руку бывает очень трудно, почти невозможно.
Впрочем, если некто с толстым кошельком всерьез обеспокоен странным поведением своей родственницы или знакомой, попавшей в сети пройдох, то он может нанять частного детектива и тот хотя бы постарается открыть глаза предполагаемой жертве.
Я думаю, что это было единственное, на что Кузьмин был способен в данной ситуации. Но подействовало ли его вторжение на старушку с браслетом и серьгами – на знаю. Это уже не моя забота.
Возвращаясь в гостиницу, – к тому времени уже светало, – я вдруг понял, что ищу совсем не там и лишь даром убил этот вечер.
Зато я смог сделать довольно неожиданный вывод – люди, с которыми встречался в Тамбове Воронцов, не имеют к его исчезновению ровно никакого отношения. Они лишь попадались Сергею на его извилистом пути, смысл которого и цель пока оставались мне неясными.
Утром мне удалось поспать ровно два часа.
Вести машину в Тарасов в таком состоянии было почти самоубийством, но у меня не было другого выхода.
Расплатившись по счету с администраторшей, – «бандерша» долго благодарила меня и пожелала счастливого пути, – я вывел машину с гостиничной стоянки и подрулил к почтамту. Быстро поднявшись по лестнице, сунулся в окошечко, предлагавшее услуги электронной почты.
– E-mail, Марееву, – сунул я паспорт.
Мне тотчас же вручили распечатку сообщения.
Как ни странно, она представляла собой огрызок бумаги, на котором едва различались отпечатанные на слепом матричном дрюкере, т.е. принтере, несколько строк.
Взволнованный, я подошел к окну и водрузил на нос очки. Я, честно говоря, ожидал куда более развернутой информации. Неужели случился сбой?
Я удивленно покачал головой. Приятель недвусмысленно давал мне понять, что я отклонился от заданной им последовательности действий. Неужели я допустил ошибку?
Мой педантичный Приятель не упустил возможности указать мне на мой промах и привел этот самый П.1, на который я не обратил в свое время должного внимания:
И сам себе ответил: «Нельзя».
Вот если бы из твоей башки, Валерий Мареев, вынуть мозги и имплантировать туда системный блок Приятеля, то ты прекрасно мог бы сам себе все объяснять.
А Приятель никогда ничего не объясняет. Он только анализирует факты и предлагает свою программу действий. Ты можешь принимать ее, можешь действовать по-своему, это уже значения не имеет. Приятель свою работу сделал и именно ты его этому научил.
Я вздохнул. Понятно, что у Приятеля не было тайн, глупо было бы это предполагать. Просто-напросто объяснения не входили в его компетенцию.
Мне уже несколько раз приходило на ум сравнение Приятеля с Ниро Вульфом, а меня с Арчи Гудвином. Мой Пентиум, словно нью-йоркский сыщик, никогда не выходил из дома, разве что орхидей не выращивал и не поглощал такое количество еды, как Ниро Вульф. Впрочем, еще принять за «еду» мой уход за Приятелем, то еще неизвестно, чьи расходы были больше.
А я, как Гудвин, бегал по делам и общался с людьми, после чего закачивал Приятелю информацию. Тот ее анализировал и подчас предлагал такое, что у меня волосы на голове поднимались от удивления. Но, если я следовал его указаниям, – а за долгое время общения с Приятелям я привык это делать, зная, что он в конечном итоге почти всегда оказывается прав, – то понимал, что у него были основания дать мне парадоксальный совет.
Так и сейчас, я решил не ломать голову, а просто выполнить совет Приятеля.
Но на этом сообщение не заканчивалось.
Прочитав несколько строк, я схватился за голову.
Ну конечно!
Господи, это же так просто! Теперь главное – не терять времени. Похоже, мне предстояло разорваться на части между Тарасовым и Тамбовым.
Просмотрев утреннюю газету, я не обнаружил там никакой информации по интересующему меня вопросу. Значит, в запасе у меня есть еще один день.
Родной город встретил меня через четыре часа. Не заезжая домой, я немедленно направился к Воронцовой.
Лилия была дома. У нее, как этого и следовало ожидать, располагался Охотников.
– Валера? – удивилась хозяйка. – Вы даже не предупредили меня, что приедете? Ваш приход означает, что...
– Что я хочу задать вам несколько вопросов, – резко оборвал ее я. – Вам и вашему другу.
Воронцова испуганно взглянула на меня и пригласила пройти.
Лева Охотников поглощал завтрак, сидя в глубоком кожаном кресле. Его колени были укрыты клетчатым пледом, а за круглый ворот дорогого тонкого свитера была засунута свежая накрахмаленная салфетка.
– Милости просим, – указал он на стол. – Чем Бог послал.
Даже не взглянув на яства, я достал диктофон и прокрутил Леве и Лиле запись своего разговора с Гончаровым.
– Бери выше! Но тут очень тонкая работа, не знаю, получится ли что-нибудь. А очень бы хотелось, бабки хорошие обещаны. Я так понял, что и Серега ваш тоже решил куда-то ввязаться. Не советовал я ему в вольное плаванье пускаться, но он уж больно темнил. Сам-то про все выспрашивает, а о своих делах – ни-ни. Кстати, сами-то вы чем на хлеб зарабатываете? – поинтересовался наконец Кузьмин.
Я достал из кармана лицензию частного детектива и продемонстрировал ее семейству Кузьминых.
– Мать твою!
Володя Кузьмин, быстро вытер губы и резко встал из-за стола.
– Ищейка, да еще иногородняя. Ты кого в дом пускаешь, а, Наташка? Я перед ним тут всю подноготную расписываю, а он на ус наматывает!
Наталья Кузьмина словно окаменела. Она сидела за столом, сложив руки на коленях и старалась на смотреть в мою сторону. По ее лице было понятно, что она – в полном дауне.
– Значит так, парень, – угрожающе произнес Кузьмин. -Быстро встал и пошел. Чтобы я тебя через минуту здесь не видел.
Наверное, мне все-таки не следовало угощаться этими плюшками. Впрочем, я уже успел дожевать свой кусочек, а грузинский чай такой слабой консистенции даже и допивать не больно-то хотелось. Но, как бы там на было, когда тебя вот так запросто выгоняют из дома – это в любом случае не очень-то приятно.
Я вернулся в гостиницу, твердо решив завтра же отбыть в Тарасов.
Едва я расположился в постели, как снова некто бессоный мэйканул кол. Я ответил на звонок.
– К вам снова гости, – любезно поведала мне администраторша. – Один из тех, что приходил сегодня утром. Обычно в такое время мы не пускаем посетителей к нашим постояльцам, но для вас мы сделали исключение.
– Спасибо, – буркнул я в трубку и едва успел подскочить к куртке и вынуть отткуда «Макаров», как в дверь постучали.
– Входите, – предложил я, пряча руку с пистолетом за спинкой кресла.
Дверь номера нерешительно открылась и на пороге возник парень, который приходил утром вместе с Иваном. Тот самый, которого Сурин назвал «Корнетом», а я окрестил как «Бельмондо».
– Можно? – опасливо покосился на меня Корнет.
– Я же сказал «входите», – незаметно спрятал я пистолет в карман брюк, – так чего ты там застрял?
Корнет еще больше замешкался и вошел в номер, едва не споткнувшись о порог.
– Ивана повязали, – объявил он, прислоняясь к стене. – Час назад.
– И что же? – ничуть не удивился я.
– Ольга убита, – едва выдавил из себя Корнет и присел на корточки возле двери.
Ого! Кто-то очень хитрый и жестокий начинает потихоньку убирать людей, с которыми встречался Воронцов. Причем – по очереди.
Впрочем, не исключено, что это лишь глюк моего возбужденного воображения. В конце концов, людей убивают каждый день и помногу, как это не печально. Так что, не исключено простое совпадение.
– Расскажи, как все было, – попросил я Корнета, указав ему на кресло.
Но юноша предпочел расположиться прямо на полу, оперевшись корпусом о стену.
То, что изложил мне Корнет, казалось похожим на ночной кошмар, настолько это было ужасным и невероятным.
Иван отлучился из своей мансарды, намереваясь купить сигарет. Ольга оставалась в доме одна. Когда Иван вернулся, его уже поджидала милиция, которая тут же бросилась крутить парню руки.
– Даже автоматчики были, представляешь? – оторопело поведал мне Корнет.
Ольга ко времени возвращения Ивана была мертва. Неизвестный, проникнув в дом, размозжил ей голову тяжелой чугунной пепельницей – она стояла в прихожей у Сурина. Били несколько раз, с явным намерением убить.
Ограбление исключалось – у Сурина красть было почти нечего, вещи стояли нетронутыми, в ящики комода никто не заглядывал.
Менты, разумеется, повесили убийство Ольги на Ивана, выдав это за семейную ссору.
Напрасно он орал, что его видели продавец сигарет и соседи, – менты спокойно возражали, что он мог убить Ольгу, а потом уже направиться за покупками. Вопрос о том, с какой стати Ивану было в таком случае возвращаться на место преступления в расчет не принимался.
Но это было еще полбеды.
В квартире Сурина было найдено два коробка с анашой. Плюс – сопротивление при задержании. Корнет с печалью в голосе констатировал, что при желании это можно представить как покушение на убийство: Иван пытался вырываться изо всех сил и умудрился со всей силы съездить одному из оперативников каблуком по лбу.
И, для полноты картины, самое ужасное.
Продавщица с лотка, торговавшая мороженым в день убийства Харитоныча, опознала Сурина в человеке, который последним говорил с инвалидом.
Стоит ли говорить, что милиция с удовольствием приняла эти показания и теперь Ивану светило обвинение в двух убийствах, не говоря уже о таких мелочах, как наркотики и сопротивление стражам порядка.
– Спасибо, что известил, – скупо поблагодарил я парня. – Это все, что ты хотел мне сказать?
Корнет замялся. Было видно, что юноша хочет сказать еще что-то, но не решается.
– Давай-давай, не жмись, – подзадорил я его.
– В общем... Нельзя ли как-то помочь Ивану, – родил, наконец, Корнет.
– Ты хочешь, чтобы я занялся расследованием этого дела? – прищурился я. – Ты или Иван?
Тот вздохнул.
– К Ивану ведь не прорвешься, да и он сам не свой после смерти Ольги. Представляешь, он жил возле ЗАГСа, идет домой, там новобрачные выходят, все такие счастливые, веселые, а у него дома – труп и менты.
– Да, Ивану крупно не повезло, – согласился я. – Что и говорить... Ну так как, ты, что ли, меня нанимаешь? Ведь я не могу начать расследование по собственной инициативе.
– Наверное, это дорого стоит, – осторожно предположил Корнет.
Скажу прямо, я не знал, как поступить. С одной стороны, я не был уверен, что мне удастся совместить два дела. С другой – требовалось выручить человека, который пришел мне на помощь. Пусть даже и по собственной инициативе.
– Сотка есть? – спросил я устало.
– Сто тысяч? – упавшим гоосом спросил парень.
– Сто рублей, – заорал я.
Корнет удивленно порылся в карманах и выудил смятую купюру, но тут же отдернул руку.
– Ой, я ее скотчем залепил. Порвалась наполвину.
Я вырвал у него из рук банкноту и, достав типовые бланки, сунул ему в нос.
Через десять минут Корнет подписал договор и у меня прибавился еще один клиент.
Время, между тем, приближалось к полуночи.
Я решил, что не стоит упускать приглашение Харитонова и, накинув куртку, направился в ночное заведение.
Отстегнув сонной администраторше ставший традиционным «полтинник», я вывел машину и медленно покатил по ночным улицам Тамбова.
Клуб «Экцельсиор» располагался неподалеку от железнодорожного вокзала. Невзрачное снаружи заведение внутри поражало роскошным убранством и поразительной чистотой.
Меня даже не хотели сначала пускать в свитерке и джинсовой куртке, но я шепнул на ухо вышибале, что я к Вадиму Харитонову и тот, понимающе кивнув, отодвинул свою тушу в сторону, так, чтобы я смог проникнуть в зал.
И, что небезынтересно, с меня даже не взяли денег за вход.
Зал клуба располагался в виде полукруга – вдоль центральной стены был расположен огромный бар с высокими табуретками, а закругленное пространство вмещало в себя две рулетки и несколько карточных столиков.
Я пристроился на табурете, и, закурив, принялся обозревать присутствующих.
От напитков я наотрез отказался и взял себе стакан апельсинового сока. Стоило мне это, кстати сказать, не дешевле, чем бутылка водки, если бы мне вдруг пришла в голову идея купить где-нибудь в комке поллитру «злодейки».
Рулетки разделялись величиной ставок и, соответственно, топтавшейся возле вращающихся колес публикой. Как ни странно, преимущественно молодежь, но у первой – очевидно, студенты, намеревающиеся чуть-чуть поправить свое материальное положение, у второй – толстощекие молодые люди в дорогих костюмах с золотыми печатками на пальцах.
Гораздо больше внимания привлекали карточные столы. Вернее, один из них. А если быть совсем точным – один человек возле этого стола – Вадим Харитонов.
Он сосредоточенно рассматривал свои карты, по миллиметру раздвигая атласные листы.
Его сосед был более порывист. Бросив единственный взгляд на карты, он швырнул их на стол и, раздосадованный, направился к бару.
Вадим тяжело вздохнул и сгреб к себе его фишки. От моего взгляда не укрылось, что две из них он незаметно пододвнул в сторону крупье.
Дождавшись, пока за стол подсядет очередной партнер, Вадим обменялся с ним парой слов и игра началась.
Игра в этом заведении, во всяком случае, за этим столиком, шла не совсем обычным способом. Обычно крупье играет против одного или нескольких игроков, а здесь молодой красавец в форменной одежде с каменным лицом сдавал карты двум солидным господам, развалившимся в креслах возле стола. Таким образом, клуб «Экцельсиор» можно смело было назвать не казино, а игорным домом.
Теперь мое внимание было приковано к пальцам крупье, тасовавшего карты.
Он делал это французским способом – разделяя колоду на две половину, которые врезал друг в друга, чуть загибая края. Карты при это оставались лежать на столе.
Последовала сдача и Вадим выиграл.
Снова сменился партнер и были сделаны ставки.
При повторных манипуляциях крупье я обратил внимание на то, что его руки проделывают один ловкий фокус: перемешивая карты, он умудрялся придерживать ладонью основание колоды так, что Вадиму при любом раскладе доставались бы те же карты, что и в прошлый раз.
Ничего не скажешь, работа мастера. Интересно, какой процент от выигрыша платит ему Вадим?
Но тут мое внимание привлекла другая фигура, не задействованная в игре – женщина, одиноко сидевшая на высоком таберете задумчиво потягивающая коктейль в дальнем углу бара, вдали от меня. Всмотревшись, я с удивлением опознал в ней Наталью Кузьмину.
Она была прекрасно одета и выглядела на сто процентов завсегдатаем клуба. Хотя от меня не укрылось, что она лишь пыталась так выглядеть, преследуя, при этом, очевидно, какие-то свои цели.
Понимая, что мое появление будет ей не очень приятно и Наталья постарается поскорее отделаться от меня, я направился прямо к ней, надеясь, что получу в обмен на свое исчезновение хоть какую-то информацию.
– Привет, – проговорил я, усаживаясь на соседний табурет. – А где же ваш супруг?
Как я и ожидал, Наталья не ответила мне. Она быстро повернулась в другую сторону, уставившись с отсутствующим видом в направлении входа в зал.
– Мое общество вам не в тягость, надеюсь? – продолжал я свою игру. – Скажите, а почему на вашего мужа так подействовал вид моей лицензии?
Кажется, мой прием сработал.
– Уходите, – чуть слышно прошептала она. – Вы можете нам все испортить.
– Кому это нам? – поднял я брови. – И что именно я должен испортить?
– О Господи! – это прозвучало в ее устах как ругательство. – Да уберетесь вы или нет...
Со стороны входа послышались громкие звуки веселых приветствий и шумные голоса.
– Поздно, – пробормотала Кузьмина и решительно спрыгнула со своей табуретки.
– Да что поздно-то, Наташа? – не отвязывался я.
Со стороны входа к центру зала шестововала веселая компания. Ее возглавлял лично господин Гончаров. Немного поодаль следовала хмурая охрана, среди которой я не заметил своих сегодняшних знакомых. Наверное, Федор Николаевич, все-таки их уволил.
И тут произошло нечто неожиданное.
Я краем глаза заметил Володю Кузьмина, замершего возле стойки – он возник, словно из-под земли. Не успел я произнести и слова, как вокруг Гончарова образовалось плотное кольцо людей – среди них, кстати, двое «студентов» и один «новый русский», судя по одежке, – которые оттеснили Федора Николаевича от его окружения.
Еще несколько человек так же быстро и технично нейтрализовали его охрану.
Кольцо с господином Гончаровым в центре почти бегом направилось к выходу. Я различил только резкий крик Федора Николаевича, разобрал только несколько восклицаний и одну фразу:
– Произвол... Беспредел... Среди бела дня...
– Вот и все, – послышался рядом со мной голос Кузьмина. – Приехали.
– Вы можете объяснить, что здесь происходит? – грозно спросил я у Володи.
– Могу, – скромно кивнул тот. – Теперь вы мне уже не опасны.
– Я? – вне себя от удивления, я сорвал очки и ткнул себя в грудь дужкой.
– Именно вы, – подтвердил Кузьмин. – Все ж таки, конкуренция...
– Вы хотите сказать, что... – начал я.
– Совершенно верно, – снова кивнул Кузьмин. – Я держу частное детективное агентство. Собственно. эта та же милицейская служба, только меня используют для особых поручений. Вот как это, например.
Он указал большим пальцем в направлении удаляющегося Гончарова, окруженного живым заслоном.
Жест Володи Кузьмина напомнил мне голосование после боя гладиаторов – большоя палец, опущенный к земле, означал: «добей».
Так вот что имел в виду Кузьмин, когда говорил, что сейчас занимается экономическими преступлениями и сводничеством да еще получает за это хорошие деньги.
– Здесь, правда, у нас с Натальей вышло нечто вроде семейного подряда, – улыбнулся Кузьмин.
Его жена извлекла из сумочки удостоверение офицера налоговой полиции, которое было с гордостью мне продемонстрировано.
– На Гончара многие зубы точили, – объяснял Кузьмин, заказывая себе мартини, – наверное, хотел отметить удачное проведение операции. – Достал он всех со своими банками. У вас в Тарасове «Гамма-банк», тут «Цна-банк», в Волгограде целых два... А может, просто решили концы обрубить, кто знает... Мне что – мое дело маленькое: проследить трассу и дать знак.
Он высосал коктейль через соломинку в три приема и прошептал мне на ухо:
– Но на сегодня программа не завершена. Есть еще кое-что поинтереснее.
Я удивленно взглянул на тамбовского коллегу. Если уж арест такого человека, как Гончаров – это еще не все, то что же предстоит нам на десерт?
– Видите вон ту дверцу? – указал мне Кузьмин подбородком в глубину зала.
Поскольку я не хотел пропустить нечто важное, то снова надел очки.
Дверца как дверца, ничего особенного. Наверняка какое-нибудь служебное помещение.
Что там может быть такого уж особенного? Несгораемый сейф, набитый доверху «черным налом»? Это уже никого не удивит.
– Заглянем? – подмигнул мне Кузьмин и направился к поблескивавшему полированной панелью входу.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
У двери Володя чуть притормозил, нагнувшись и внимательно прислушавшись, а потом резко толкнул ее вперед.
Нашим глазам предстала совершенно темная комната, из которой доносились приглушенные звуки.
Казалось, кто-то решил заняться в полной темноте чревовещанием.
– Вам... предстоит... изменить... судьбу, – бубнил низкий мужской голос, словно говорил, приблизив губы к длинной трубе. – Не бойтесь... ничего не бойтесь... То, что вы задумали... принесет вам... счастье...
– Слышь? – прошептал мне Кузьмин. – Во дают!
– А что тут происходит? – так же тихо прошептал я, беспомощно всматриваясь в тьму.
– Черт-те что! – почти с восхищением ответил мне Володя и, сделав шаг вперед, нашарил справа на стене выключатель и врубил освещение.
Передо мной предстала небольшая комнатка, большую часть которой занимал внушительных размеров стол, стоявший посередине помещения.
За ним расположилось человек десять, большей частью -немолодые особы в дорогих платьях и увешанные драгоценностями.
Особенно выделялась – даже на их фоне – седенькая кудрявая старушка с изумрудным браслетом в виде змейки и серьгами с крупными, стиизованными под каплю воды розовыми бриллиантами.
Рядом с ней восседал стройный юноша с красивым лицом последнего подонка.
Неожиданный поток света заставил всех зажмуриться. Одна дама даже свхватилась за сердце и сейчас ее обмахивал китайским веером благобразный холеный старичок в потертом смокинге.
В центре стола сидела Элеонора Харитонова.
Кассирша супермаркета «Гурман» на этот раз была в красной юбке с узорами в виде знаков Зодиака и черной блузке. На ее точеные плечи был небрежно накинут ослепительной белизны атласный платок.
– Что это значит? – медленно произнесла Харитоноваа, вытягивая макушку как можно выше.
Мне даже на мгновение показалось, что она может переломиться пополам от дуновения ветра, – настолько Элеонора была худощавой.
– Попробуйте выдвинуть свою версию, – хитро прищурившись, предложил мне Кузьмин.
Я поджал губы и, еще раз оглядев почтенное собрание, прикинул возможные варианты.
– Похоже на спиритический сеанс, – предположил я. -Наверняка, мошенничество.
– Правильно, – похвалил меня довольный Кузьмин. – А цель?
Мне не очень хотелось играть в угадайку, тем паче, что это попахивало экзаменом на зрелость. Но положение обязывало и я напряг свои мозги так, что они заскрипели – неслышно для других, разумеется.
– Судя по возрасту собравшихся, речь может идти об обмане... – мыслил я вслух, – об обмане, связанном с принуждением. Например, некто собирается ввести в заблуждение какую-то из присутствующих здесь персон, и прибегает к помощи мистики.
Кузьмин поощрительно кивнул.
– Медиум, – я кивнул на толстого мужика, сидевшего возле Харитоновой, – мне казалось, что именно с этого места раздавались утробные звуки, – изменив голос, сообщает объекту некую ложную информацию, побуждая его принять неправильное решение.
Заметив покрасневшие щеки старушки в бриллиантовых серьгах и непроницаемое лицо ее соседа, я решил уточнить свои выкладки.
– Брак? – обернулся я к Кузьмину.
– Точно, – согласился он. – Вот это юное создание имитирует пылкую страсть (он указал на ангелоподобного юношу), а солидных лет невеста уже голова составить соответствующее завещание. И в этом деле им оказывает помощь госпожа Харитонова. Не так ли?
Элеонора даже бровью не повела.
– Мы выше подобных мирских устремлений, – произнесла она тающим голосом. – Мы общаемся с духами. Это непростое и очень опасное занятие. Умершие изъявляют через нас свою волю...
Тут она осеклась и быстро нашла замену:
– Свою волю к нашему духовному развитию. А вы, господа, врываетесь на серьезное мероприятие и нарушаете с таким трудом установившийся контакт. Мне ничего не остается, как принести извинения нашим гостям, – скорбный кивок присутствующим, впрочем, адресованный почему-то только старушке, – и обратиться с жалобой в мэрию.
– Нет проблем, – радостно объявил ей Кузьмин. – А в мэрии запросят вашу объективку и выяснят, что а)вы со своим супругом два года назад привлекались за мошенничество, но дело было закрыто из-за давления со стороны вашего спонсора; б) ваш муж карточный шулер и зарабатывает себе на жизнь, просидивая задницу в этом клубе. А до этого он промышлял по поездам дальнего следования, пока не угодил за решетку. А что касается споносра, то господин Гончаров только что арестован. Так что делайте выводы, мадам.
Элеонора не замедлила последовать его совету.
– Господа, я считаю сегодняшнее собрание нашего общества закрытым. О следующем сеансе я извещу вас дополнительно. Приношу свои извинения за испорченный вечер.
Скорбный поклон и ее стан снова выпярмился, демонстрируя чудеса хрупкости.
Я с насмешкой следил за ее телодвижениями. Мистический ореол, который Элеонора старалась создать вокруг себя, оказался приманкой для доверчивых старушек.
Впрочем, не исключено, что дело у семейства Харитоновых было поставлено, что называется, на поток – Элеонора могла поставлять и партнеров для своего супруга, которых тот обыгрывал в карты, не забывая о своей основной деятельности -мошенничестве с мистическим уклоном. Подбиралась жертва соотвествующего образа мыслей, к ней входили в доверие и, путем нескольких спиритических сенсов вынуждали поступать так, как было выгодно Харитоновым либо их заказчикам.
Кстати, в моей практике приходилось сталкиваться кое с чем похожим и в памяти Приятеля хранились данные на подобные виды «деятельности».
Теперь мне стало ясно, что Кузьмин имел в виду под «сводничеством», когда мы пили чай с плюшками и него дома -спиритические сеансы Харитоновой.
И тут маойр, занявшийся частным сыском, был совершенно прав – поймать в таких случаях за руку бывает очень трудно, почти невозможно.
Впрочем, если некто с толстым кошельком всерьез обеспокоен странным поведением своей родственницы или знакомой, попавшей в сети пройдох, то он может нанять частного детектива и тот хотя бы постарается открыть глаза предполагаемой жертве.
Я думаю, что это было единственное, на что Кузьмин был способен в данной ситуации. Но подействовало ли его вторжение на старушку с браслетом и серьгами – на знаю. Это уже не моя забота.
Возвращаясь в гостиницу, – к тому времени уже светало, – я вдруг понял, что ищу совсем не там и лишь даром убил этот вечер.
Зато я смог сделать довольно неожиданный вывод – люди, с которыми встречался в Тамбове Воронцов, не имеют к его исчезновению ровно никакого отношения. Они лишь попадались Сергею на его извилистом пути, смысл которого и цель пока оставались мне неясными.
Утром мне удалось поспать ровно два часа.
Вести машину в Тарасов в таком состоянии было почти самоубийством, но у меня не было другого выхода.
Расплатившись по счету с администраторшей, – «бандерша» долго благодарила меня и пожелала счастливого пути, – я вывел машину с гостиничной стоянки и подрулил к почтамту. Быстро поднявшись по лестнице, сунулся в окошечко, предлагавшее услуги электронной почты.
– E-mail, Марееву, – сунул я паспорт.
Мне тотчас же вручили распечатку сообщения.
Как ни странно, она представляла собой огрызок бумаги, на котором едва различались отпечатанные на слепом матричном дрюкере, т.е. принтере, несколько строк.
Взволнованный, я подошел к окну и водрузил на нос очки. Я, честно говоря, ожидал куда более развернутой информации. Неужели случился сбой?
ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЫ САМЫЙ УМНЫЙ? СМ. П.1 ПРЕДЫДУЩЕГО ЗАПРОСА,– значилось на листке.
Я удивленно покачал головой. Приятель недвусмысленно давал мне понять, что я отклонился от заданной им последовательности действий. Неужели я допустил ошибку?
Мой педантичный Приятель не упустил возможности указать мне на мой промах и привел этот самый П.1, на который я не обратил в свое время должного внимания:
1. НАВЕСТИ СПРАВКИ О ПОСЛЕДНЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБЪЕКТА.Черт, что за ерунда? Неужели нельзя объяснить поподробнее?
И сам себе ответил: «Нельзя».
Вот если бы из твоей башки, Валерий Мареев, вынуть мозги и имплантировать туда системный блок Приятеля, то ты прекрасно мог бы сам себе все объяснять.
А Приятель никогда ничего не объясняет. Он только анализирует факты и предлагает свою программу действий. Ты можешь принимать ее, можешь действовать по-своему, это уже значения не имеет. Приятель свою работу сделал и именно ты его этому научил.
Я вздохнул. Понятно, что у Приятеля не было тайн, глупо было бы это предполагать. Просто-напросто объяснения не входили в его компетенцию.
Мне уже несколько раз приходило на ум сравнение Приятеля с Ниро Вульфом, а меня с Арчи Гудвином. Мой Пентиум, словно нью-йоркский сыщик, никогда не выходил из дома, разве что орхидей не выращивал и не поглощал такое количество еды, как Ниро Вульф. Впрочем, еще принять за «еду» мой уход за Приятелем, то еще неизвестно, чьи расходы были больше.
А я, как Гудвин, бегал по делам и общался с людьми, после чего закачивал Приятелю информацию. Тот ее анализировал и подчас предлагал такое, что у меня волосы на голове поднимались от удивления. Но, если я следовал его указаниям, – а за долгое время общения с Приятелям я привык это делать, зная, что он в конечном итоге почти всегда оказывается прав, – то понимал, что у него были основания дать мне парадоксальный совет.
Так и сейчас, я решил не ломать голову, а просто выполнить совет Приятеля.
Но на этом сообщение не заканчивалось.
СПЕЦИАЛЬНЫЕ УКАЗАНИЯ ПО ПОСЛЕДНИМ ДАННЫМ,– значилось в заголовке.
Прочитав несколько строк, я схватился за голову.
Ну конечно!
Господи, это же так просто! Теперь главное – не терять времени. Похоже, мне предстояло разорваться на части между Тарасовым и Тамбовым.
Просмотрев утреннюю газету, я не обнаружил там никакой информации по интересующему меня вопросу. Значит, в запасе у меня есть еще один день.
Родной город встретил меня через четыре часа. Не заезжая домой, я немедленно направился к Воронцовой.
Лилия была дома. У нее, как этого и следовало ожидать, располагался Охотников.
– Валера? – удивилась хозяйка. – Вы даже не предупредили меня, что приедете? Ваш приход означает, что...
– Что я хочу задать вам несколько вопросов, – резко оборвал ее я. – Вам и вашему другу.
Воронцова испуганно взглянула на меня и пригласила пройти.
Лева Охотников поглощал завтрак, сидя в глубоком кожаном кресле. Его колени были укрыты клетчатым пледом, а за круглый ворот дорогого тонкого свитера была засунута свежая накрахмаленная салфетка.
– Милости просим, – указал он на стол. – Чем Бог послал.
Даже не взглянув на яства, я достал диктофон и прокрутил Леве и Лиле запись своего разговора с Гончаровым.