Страница:
просьбе прийти на раскоп отказывала всякому. Научная команда начала было
называть его "Запретной Зоной", но потом перестала, потому что она ни разу
не засмеялась.
Алтея избегала Дона, как только могла, удаляясь к развалинам каждое
утро со своими древними, переналаженными роботами. Когда они вырубили
кустарник в радиусе ста метров от обелиска, она разметила сеткой и
пронумеровала раскоп. Не заняло много времени обнаружить, что место было в
точности таким же, что на Марсе, вплоть до угла в квадрате 34L. Алтея
выкопала здесь небольшую тест-траншею, у нее поджимало желудок, но косточки
пальца там не было. Она послала образец покрытия с обелиска команде
химических анализов на проверку и нашла, что это всего лишь простая
штукатурка. Она могла быть сделана из местного карбоната кальция. Но и опять
же она могла быть сделана и на какой-нибудь фабрике в Делавере. Она послала
запрос орбитальному транспорту сделать подповерхностное сканирование раскопа
и окружающих трех сотен километров, но чувствовала, что она уже знает ответ,
и оказалась права. Не было ни малейшего следа кухонных куч или могильников.
Она задала орбитальному транспорту длительное задание сканирования всей
планеты на геологические аномалии, которые могли идентифицировать места
других строений, но она знала, что ничего другого там не будет.
Когда она стояла на опушке леса с камерой в руке, то обнаружила, что не
может заставить себя сделать снимки, которые ей требуется послать обратно в
офис декана департамента археологии в Оксфорд. На одну короткую секунду она
точно поняла, как, должно быть, чувствовала себя Хоши в своем морозном
изгнании на Марсе, послушно копая и записывая. На одну короткую секунду
Алтея почувствовала болезненный укол симпатии. Он исчез почти немедленно.
Хоши была достаточно близка к дому, чтобы составить планы и привести их в
действие. Здесь такой возможности не было. Алтея положила камеру в рюкзак,
даже не сняв колпачок с линзы. Пройдет четверть века, пока кто-то узнает,
что она нашла - или не нашла - здесь. Нет причин для спешки, когда отсылаешь
доказательство неудачи и провала. Нет вообще никакой необходимости думать о
Хоши, если она может себе это позволить, однако истина заключалась в том,
что о Хоши она думала почти все время.
Через шесть недель работы миссии она нашла пляжную кушетку и пляжный
зонтик аккуратно сложенные в ее уголке тектонической лаборатории. Это не
было тонким намеком. Она взяла их на раскоп и установила, говоря себе, что
станет заниматься полевыми заметками и загорать, пока роботы очищают место
от лиан, кустов и пугающих шестиногих ящериц. Вместо этого она бродила по
лишенным крыш, обрушившимся комнатам. Она проклинала Хоши. Она потрясала
кулаками небу. Она вопила на роботов, пока не поняла, что выглядит как
свихнувшаяся женщина, если за ней кто-то наблюдает. Алтея встала в центре
раскопа и наконец-то, наконец-то почувствовала себя сдавшейся.
Как-то ближе к вечеру из резиденции пришел Дон, выкрикнув из леса ее
имя:
"Алте-я-а-а."
Она резко выпрямилась в своем кресле-кушетке, вырванная из полудремы.
Прохладный вечерний ветерок только-только начал подыматься. Скоро пушистые
ящерицы заберутся на верхушки деревьев и начнут петь, делая заявки на свои
секции цветущего по ночам леса и нектара, что капает из цветов после
наступления темноты.
Она вскочила на ноги и озиралась во внезапной панике. Роботы закончили
расчищать кусты уже несколько недель назад, место раскопок было подстрижено
и подметено. Сегодня все они занимались выжиганием голой почвы в
привлекательные дорожки. Любому стало бы очевидно, что раскоп полностью
застыл, что он лишен малейшего продвижения. Дон появился на краю леса,
улыбаясь и размахивая руками. Алтея застыла, где стояла, чувствуя себя
преступницей, бездыханная и лживая.
Он зигзагами подошел и сощурился на роботов, катающихся взад-вперед.
"Чем это они занимаются?"
Ей хотелось солгать. Он не понял бы разницу. Но во рту было слишком
сухо, чтобы сказать хоть что-то. Вместо этого она пожала плечами и уселась
на кушетку-шезлонг.
Он шлепнулся перед нею на землю и посмотрел на роботов чуть дольше.
"Поправьте меня, если я ошибаюсь", сказал Дон, "но разве это не самая
выдающаяся находка тысячелетия?"
"О-о", сказала она, "определенно."
Он потер руками свои колени. Он теперь ходил в шортах, руки и ноги
загорели до золотисто-коричневого цвета. "Не хотите ли рассказать, что здесь
происходит, Алтея?"
"Ничего не происходит."
"Именно это я и имею в виду", сказал он. "Это самая выдающаяся находка
тысячелетия. Вы заполучили всю штуку только для себя. Вы самая удачливая
женщина галактики, однако вы не счастливы."
Ее нижняя губа начала дрожать и она закрыла рот обоими руками. Она
чувствовала, как вся глупая история, которая из Оксфорда добралась до Марса,
набухает у нее в горле. От стыда у нее заслезились глаза. Он обнял ее, и она
позволила вырваться всей правде - Марс, Хоши, ее деканство в Оксфорде - и
косточка пальца. Когда она закончила рассказ, было темно и цветы стояли
широко открытыми. Ночной ветер разносил соленый аромат леса, ящерицы пели и
скрипели, щебетали и свистели, выражая свои желания. Дон погладил ее по
волосам и поцеловал под чужим небом цвета индиго.
Когда он сказал, что все это неважно, она почти поверила ему.
Акт XI
После этого она попыталась быть более профессиональной. Она начала
статью о сходствах ее сайта с сайтом Хоши и о соответствующих культурных
ответвлениях. Она не продвинулась далее половины общего очерка, потому что
не существовало никаких культурных свидетельств для дискуссии. Потом она
попробовала статью о вероятности найти похожие стоянки на тех двух
единственных планетах, что посетили люди. Она утверждала, что подобные места
должны быть в любом похожем на Землю мире, и так как пока что эти места
являются единственными подтвержденными контактами с чужой цивилизацией, то
исследовательские группы и спутники должны целенаправленно искать таковые.
Она была на верном пути сделать гору из своей кротовой кучки, когда с Земли
пришли первые сообщения.
Дон встретил ее в столовой и вручил диск с загруженными материалами.
Диск был в тонком чехле, на обложке рукописный список содержимого. "Я не
назвал бы это горячими выдержками из прессы. Это передали через шесть
месяцев после нашего отправления."
Первым в списке стояло жирное "Поздравляем!" "Поздравляем с чем?",
спросила Алтея.
"С тем, что попали сюда", сказал Дон. "Хотя, догадываюсь, они не знают
наверняка, с чем мы тут столкнулись. Это, скорее, теоретическое
поздравление."
Далее в списке шли заголовки ее регулярной подписки - электронные
версии "The London Times" и профессиональных журналов "Археология сегодня" и
"Археологический журнал". Как раз перед тем, как корабль стартовал к Нежной,
"АЖ" брал у нее интервью. Это было хорошее интервью, полное героических
спекуляций и такого энтузиазма, которые ей только удалось изобразить.
"А что вы получили?", спросила Алтея.
Дон похлопал по диску в своем кармане. "Медицинские журналы. Самое
развлекательное чтение на планете."
Он пошел в свою комнату, а Алтея с чашкой кофе и булочкой пошла в свою.
Она заправила диск в компьютер и устроилась для хорошего, долгого чтения. В
"АЖ" всегда было некое подводное течение из слухов и сплетен, что делало
статьи гораздо более интересными, чем они казались. Если понимаешь, как
читать между строк, то всегда найдешь, кто кого академически говоря тычет
ножом в спину, у кого по отношению к своим частным раскопкам развился
комплекс Индианы Джонса и кто в конце концов открыл своего внутреннего
Генриха Шлимана. Она была убеждена, что где-то там обязательно будет и Хоши.
Алтея открыла файл журнала и увидела заголовок первой статьи:
"ХРАМ ПРИШЕЛЬЦЕВ ОТКРЫТ НА ЛУНЕ ЮПИТЕРА".
Алтея смотрела, как экран заполняет иллюстрация с обложки
двадцатипятилетней давности. Смутно гуманоидная фигура отлитая, очевидно, в
золоте, сверкала на пьедестале в зале с высоким потолком. Надписи - здесь
ошибок не было - вихрем неслись по стенам: богатый, летящий, золотой шрифт.
И нашли его всего через шесть месяцев после того, как она улетела на Нежную.
Хоши и об этом знала?
Алтея швырнула булочку через всю комнату и пошла искать Дона.
"Посмотри-ка на это!! Она повалилась рядом с ним на постель и ткнула
лэптоп ему в руки.
"Черт побери!", сказал Дон. "Проклятье. Ты и это прозевала, правда?" Он
взглянул на нее быстрым, сочувственным взглядом.
"Прочитай-ка", сказала она на бездыханной границе слез. "Просто скажи
мне, когда Хоши его нашла."
Она сидела прямая и напряженная, пока он просматривал первые несколько
абзацев.
Дон нахмурился. "Я нигде не вижу здесь Хоши."
"О-о, она точно там есть", сказала Алтея. "Она запускает пальцы в
каждый кусок пирога."
"Оксфорд даже не участвует в этом, Алтея. Археологи были из Гарварда."
"Из Гарварда?" Она выхватила лэптоп и прочитала всю первую страницу.
"Хоши даже близко не подпустили. Но эту экспедицию должен был организовать
именно Оксфорд. Ребята из Гарварда едва ступают ногой за пределы
собственного кампуса, не говоря уж о Юпитере."
"Тогда я догадываюсь, что Хоши что-то напортачила", сказал Дон.
"Хорошо, верно? Может, ее даже вышибли из департамента."
Алтея закрыла лэптоп и стиснула кулаки на крышке. Когда дело касается
Хоши, ни за что нельзя поручиться. "Ты понимаешь, что никто никогда,
никогда, никогда не посмотрит на то, что я здесь нашла? Даже если бы здесь
действительно было что-то, то пройдут многие годы, пока об этом узнает
Журнал, и еще четверть века, прока кто-нибудь прилетит сюда и увидит
собственными глазами. Чет побери, да тогда я уже умру!" Она уставилась в
пол. "Все повалят прямо на Ио. Никто и не задумается больше о Нежной. И даже
если они прилетят, что я им скажу? Смотрите! Я нашла что-то в точности
похожее на то, что Хоши нашла на Марсе!"
"Кроме обелиска."
"Кроме чертова обелиска", согласилась Алтея, "и насколько я могу
судить, у него никогда не было никакой цели. Его никогда не высекали, не
красили и не подписывали. Ничего и никогда не ставили на его вершину, ничего
не погребали под ним, ничего не расставляли вокруг него. И он стоит даже не
в центре - он где-то сбоку, словно они не могли сообразить, где еще его
поставить. И они", сказала она, "не считали его достаточно важным, чтобы
поставить его на солидном фундаменте. Эта штуковина готова упасть."
"Но послушай", сказал Дон. "Разве тот факт, что само это место
расположено здесь, не означает, что эти чужаки в совершенстве знали
межпланетные путешествия и везли с собой свою культуру по всей галактике?"
"Но здесь нет никакой культуры! Все, что мы нашли, это похожие места на
двух совершенно разных планетах, построенные людьми, которые едва умели
взгромоздить два камня друг на друга. Это просто такое место. Это просто
колонна. Можно только принять это все, как оно есть. Нельзя превратить кучу
камней во что-то стоящее просто потому, что очень хочется, чтобы там что-то
было. Если ты, конечно, не Хоши Но. Она просто зарыла те предметы, которые
хотела найти и предоставила кому-то другому их откопать. Такое мог бы
сделать любой."
Дон потер колени, и она поняла то, что он пытается ей не сказать. То,
что надо принять реальность ее положения, и то, что ярость лишь
преждевременно состарит ее. Вместо этого он только взял ее потную ладонь в
свое и ничего не сказал.
Алтея нервно вздохнула. "Моя карьера пошла на свалку. Ты это понимаешь?
Она стала мусором с той самой минуты, когда Хоши вошла в мой кабинет."
Он мягко сжал ее пальцы.
"Я хочу сказать, я тоже могла что-нибудь выдумать. Но теперь у нее есть
репутация. И у нее мое деканство."
"Я понимаю."
Она тяжело сглотнула. "Мне мало что можно здесь делать, Дон. Если я,
конечно, не захочу отправиться вниз по реке, чтобы с биологами брать пробы
воды."
Он склонился к ней и положил ладонь на плечо. "Так что же ты хочешь
делать, Алтея? Ты в красивом месте, и у тебя все время мира. Что же ты
станешь делать?"
Она вытерла глаза, не имея ни малейшего понятия, что же ему ответить.
Акт XII
Действительная цель раскопа на Нежной дошла до Алтеи неделей позже на
вечеринке, которую команда биологов устроила, чтобы отметить каталогизацию
их сотого вида.
"Они ставят пьесу", сказал Дон, когда они по тропе шли к песчаному
ручью, где проводила дни команда биологов.
"Пьесу?", с сомнением откликнулась Алтея.
"Эволюция на Нежной", сказал Дон. "Мюзикл в трех актах. И они
приготовили напитки. Первый разлив Неж-Нектарных вин."
Стоял типичный летний день на Нежной. Небо безупречно лазурное, ветерок
дует как раз такой, чтобы каждый чувствовал себя комфортно, ящерицы поют
сонно и музыкально. Биокоманда построила навес возле ручья, чтобы не держать
электронику на солнце. Сегодня спереди они повесили красный занавес и для
публики расставили рядами складные стулья из столовой. Кто-то знакомый Алтеи
по команде тектоников, установил камеру, чтобы записать любые перлы
мудрости, дабы таковые обнаружатся.
Напитки расставили на длинном столе, украшенном цветными камушками из
реки и охапками веток местных квази-пиний. Полосатые ящерицы мелькали между
чашами салатов из яиц ящериц с голубыми желтками и сосудами Эрлмейера,
наполненными ферментированным ночным нектаром. С полдюжины ящериц собрались
вокруг картофельных чипсов и вытаскивали их из чаши по одному, вылизывая
похожими на кошачьи язычками.
"Я бы сказал, что им нравится соль", сказал Дон, наполняя тарелку
резаным сельдереем и кусочками жареного яичного дерева из гидропонных
станций.
Алтея обратила внимание, что лишь немногие пробовали яичный салат и все
избегали картофельных чипсов.
Дон налил две чашки ферментированного напитка и одну передал ей. Он
чокнулся своей чашкой об ее чашку. "Когда у тебя планируется великое
открытие Запретной Зоны?"
Алтея пригубила. Напиток был несколько пикантным, чтобы сойти за вино,
но в нем явно присутствовала толика алкоголя. "Зачем мне показывать всем
никчемную дрянь?"
Дон выдохнул и сделал большой глоток. Команда биологов суетилась позади
красного занавеса. Кто-то вышел и запрыгал взад-вперед, включая и выключая
фонарик. Люди в передних рядах засмеялись. Парень-тектоник за камерой
зашикал на людей, загораживающих поле зрения. Складные стулья быстро
заполнялись.
"Давай-ка поищем места", сказал Дон.
"Позади."
"Позади."
Алтея утеряла интерес к представлению сразу же, как только поднялся
занавес и выступил хор и ансамбль казу. Она допила напиток и поковырялась в
еде, не обращая внимания на фестиваль пост-докторальной идиотии, для которой
у биологов каким-то образом нашлось время. Единственное, что она заметила,
была сделанная из папье-маше копия ее обелиска. Взрослые мужики в рубашках
для регби вынесли его в центр сцены и запрыгали вокруг, словно маленькие
девочки. Копия была хороша. Очевидно, кто-то тайком проник-таки и сделал
снимки. А эта кислая старуха в короне из сосновой хвои, должно быть, она
сама. Они с отвращением поднялась на ноги.
Дон посмотрел на нее, пытаясь не ухмыляться во весь рот. "Не уходи, это
же смешно."
"Это глупо", сказала она и поставила тарелку на сидение своего кресла.
И когда она выпрямлялась, до нее вдруг дошло. Возможно, причиной
послужил ферментированный нектар. Возможно, она сдалась на таком глубоком
уровне, что ее разум наконец-то открылся. Она уставилась на сцену и на кипы
раскрашенных коробок, из которых состояли декорации. Она оглянулась на
камеру, на расстояние между сценой и аудиторией. Кто-то оттащил копию
обелиска к левой части сцены и начался следующии1 танцевальный номер.
"О мой бог", сказала она.
Дон разразился смехом, когда руководитель команды биологов зашелся в
вальсе с ящерицей, сидящей у него на голове. Он распевал частушки о Дарвине.
Алтея вцепилась в спинку кресла, чтобы не пошатнуться.
Дон смотрел на нее, стирая с глаз слезы. "Что такое?"
"Это все сцена", сказала она. "Вся эта штука - просто сцена."
Она повернулась и понеслась с вечеринки вверх на холм и далее мимо
исследовательской станции. Она пробежала весь километр до раскопа на полной
скорости, невесомая от понимания.
Алтея стояла на расчищенном месте перед большим прямоугольным
фундаментом. Если это сцена, то она сейчас стоит там, где должна находиться
публика. Так где же сидения? Она забралась в кусты на краю раскопа и
порылась в кустарнике и палой листве, разыскивая что-нибудь каменное.
Орбитальные сканеры ничего не наши, не нашла и она. Возможно, чужаки
приходили с собственными сидениями, а возможно, они предпочитали стоять. Она
протопала обратно на расчистку и нахмурилась на рассыпавшиеся каменные
стены.
Передние части были не более и не менее завершены, чем задние, так что
видимая часть декорации казалась не слишком важной. Постоянство постройки
тоже казалось не существенной. Единственное, что было важно - тот факт, что
строение было в точности такое же, как и то, что Хоши нашла на Марсе.
Означает ли это церемониальное применение? Но зачем же строить так хлипко,
если у строения есть хоть какая-то важность? Было похоже, словно строители
прибыли сюда только чтобы получить иной фон для такой же сцены. Как в кино.
Алтея осела на теплую, усеянную мягкой хвоей землю. Как в кино. Или на
телевидении. Чужой эквивалент потокового видео. Такого рода декорации не
должны быть постоянными или хорошо построенными. Чужаки, которые смогли
прилететь с Марса на Нежную, смогли бы построить одинаковые строения везде,
где пожелали. А если она перевозят актеров и реквизит, и им надо повторять
эпизоды на каждом новом месте, то зачем им что-то оставлять? Алтея запустила
пальцы в волосы. Из всего, что она поняла, вытекало, что они с Хоши открыли
остатки межпланетной мыльной оперы. Вместо костей и черепков им следовало
искать потерянные колпачки от объективов.
Стало темно, и за ней пришел Дон. Он был пьян и уселся перед ней со
вздохом облегчения старика.
"Песенки были неплохи", сказал он, "если не прислушиваться к пению."
"Я поняла, что это за место", сказала она.
"Действительно?" Похоже, он был поражен. Она рассказала, а он сидел,
кивая и притворяясь, что трезв. Она не могла сказать, насколько он на все
купился, пока он не поднялся и не вышел на середину "сцены".
Дон принял театральную позу: "Весь мир - театр, и люди в нем -
актеры..."
Алтея рассмеялась вопреки себе. Оттуда, где она сидела, все выглядело
именно как надо. Ночные цветы на заднем плане, звезды над головой, ящерицы,
хором поющие на верхушках деревьев, все залитое солеными ароматами леса. В
этот момент вопрос Дона, казалось, получил ответ. Она точно поняла, что она
хочет сделать здесь, на этой красивой планете, имея в запасе все время мира.
Даже на расстоянии в двадцать пять световых лет Алтея теперь понимала,
как разрушить козни Хоши Но.
Акт XIII
На следующее утро Алтея передвинула обелиск. Это оказалось легко.
Она просто обхватила его руками и доволокла до середины сцены, где
предыдущей ночью Дон цитировал Шекспира. Камень был не тяжелым и никогда не
был прикреплен к какому-нибудь фундаменту. Когда она в конце концов встал
достаточно устойчиво, чтобы торчать сам по себе, она отступила и была
удивлена, обнаружив, что ее сердце сильно стучит, но не от напряжения, а от
нервов. Не то, чтобы прежде она никогда не перемещала артефакты, но все это
были небольшие предметы - черепки, орудия. И не то, чтобы первоначальная
позиция обелиска не была основательно и скрупулезно нанесена на план. Дело
было в том, что она собралась делать сейчас, когда в его положении стало
больше смысла.
Она подтащила свой шезлонг и зонтик в зону публики своего раскопа и
уселась там с лэптопом. Обычно она вела свои записи на английском, но теперь
страшилась, что пронырливые биологи могут сунуть нос в чужие дела, и стала
писать на латыни. Они, конечно, достаточно знали латынь, чтобы свободно
читать списки видов и родов. Некоторые, наверняка, знали и получше. Она
переключила на компьютере шрифт и написала своим другим быстрым студенческим
почерком на древнегреческом:
Укзнз рбт п вйпт...
Она работала почти до вечера, полностью погрузившись в работу и забыв
обо всем. Дон нашел ее в шезлонге у подножья обелиска. Он присел рядом на
корточки, и когда она его увидела, то вздрогнула от удивления.
"Великий боже", сказала она. "У тебя что, нет больницы, чтобы
руководить?"
"Я просто хотел посмотреть, как у тебя дела." Он с интересом посмотрел
на нее. "Что это ты делаешь?"
Она повернула экран, чтобы показать ему фото обелиска и цифровые
каракули, которые она вписала в его изображение. "Я написала фразу на
греческом, латинском и английском, а потом порезала все слова." Она нажала
кнопку на лэптопе и показала ему предварительную версию. Графическая
программа, которой она пользовалась для картографирования раскопа, могла,
хотя и неуклюже, работать и с текстом. Она отражала буквы зеркально,
переворачивала вверх ногами, разрезала пополам и склеивала. Каждое их трех
предложений было примерно одной длины, но каждый "алфавит" был отчетливо
иным.
Он с минуту разглядывал. Она так тщательно наложила тени и текстуру,
что каракули казались вырезанными и даже отсутствующими в тех местах, где
отвалилась штукатурка. "Что ты собираешься с этим сделать?"
Она хихикнула. "Думаю, послать Хоши снимки, вот что."
Дон вздохнул: "А что говориться в твоих предложениях?"
Она широко улыбнулась: "Они начинаются словами: "весь мир - театр..."".
И хотя она знала, что Хоши не увидит фальшивые снимки еще целую
четверть века, все равно после того, как она их послала, где-то внутри она
чувствовала себя плохо, словно пустилась в долгое путешествие, не убедившись
надежно, что выключены камин и кофеварка. Все ощущалось неминуемой, хотя и
далекой, катастрофой, и она делала все, что могла, чтобы не думать о ней.
Пока роботы сидели без дела, она сделала снимки чахлых стен и
поработала над ними своим лэптопом, добавляя слои графики. Но даже через две
недели непомерного труда фасады, которые она пыталась создать, выглядели
неубедительно. На внедрение небольшого текста в обелиск ушло все ее
артистическое умение. Со своим ограниченным софтвером все, что она смогла
слатать и сшить вместе, обладало одной и той же тактильной подлинностью, и
под конец это так же выводило ее из себя, как и то, что она застряла в
центре неизвестно чего до конца своей карьеры.
Через три недели после того, как она передвинула обелиск и отослала
Хоши поддельные фотографии, дожди пошли достаточно сильно, чтобы превратить
отполированные тропинки вокруг раскопа в глинистые барахталки. Алтея с
упорством добрела до раскопа на следующее утро и обнаружила, что шезлонг
слишком влажный, чтобы на нем сидеть, поэтому взамен она угнездилась на
краешке одной из стен, где утреннее солнце высушило камни. Сильным ливнем
смыло значительное количество штукатурки с обелиска, и она задумалась, не
надо реставрировать его. Она подошла ближе, чтобы рассмотреть колонну, и на
секунду повернулась к стене. Глиной забрызгало бока фундамента, она высохла
и стала светло-коричневой, словно адоба. Она вернулась к стене и скрючилась
рядом, исследуя оспины и брызги. Она долго просидела на пятках, потом взяла
пригоршню свежей грязи и намазала ею поверхность стены. Грязь прилипла,
густая, как паста. Она добавила еще, заполняя пространство между небрежно
наваленными камнями, пока не получилась гладкая поверхность. Потом она взяла
папоротниковую траву, прижала ее к глине и отняла, оставив тонкий отпечаток.
Алтея встала, в ярком утреннем свете сощурившись на раскоп. Видения
того, что ей надо делать остаток своих дней на Нежной, пришли к ней с такой
сияющей ясностью, что ей пришлось закрыть глаза от нестерпимого блеска. Она
стояла, опираясь на грубо выложенную стену, увидев наконец так, как она сама
сделала бы сайт, и как Хоши Но станет исходить паром над ним, когда увидит
снимки в Археологическом Журнале.
Акт XIV
Через пять лет после высадки на Нежной Алтея и Дон поженились. Их
свадьба была не первой - фактически, третьей, но оформлена лучше всех. Дон и
Алтея соединились браком на месте раскопа, на сцене чужаков в тени обелиска.
Послеобеденное солнце сверкало на усердно расписанной Алтеей комбинации
"Гамлета" и Розеттского камня и на декорации из раскрашенного штука.
Фундаменты, которые Алтея пустила под представление того, где должна была
находиться окружающая деревня, была в раме садиков, которые она же и
посадила. Свалка и кладбище располагалась чуть далее, как раз за раскопом и
за маленьким музеем, который она построила для артефактов, что изобрела и
соорудила сама же. Ни одно из ее изображений не было секретом. Никто никогда
не задавал о них никаких вопросов. После того, как она открыла раскоп
остальной команде, они относились к нему, как к маленькому парку, или, самое
худшее, как к скульптурному саду.
Глава команды биологов воздел чашу ферментированного нектара. "Вы
просто чудесно поработали этим летом, Алтея, просто чудесно."
"И если еще вспомнить, что начали с нуля", добавила одна океанографиня.
называть его "Запретной Зоной", но потом перестала, потому что она ни разу
не засмеялась.
Алтея избегала Дона, как только могла, удаляясь к развалинам каждое
утро со своими древними, переналаженными роботами. Когда они вырубили
кустарник в радиусе ста метров от обелиска, она разметила сеткой и
пронумеровала раскоп. Не заняло много времени обнаружить, что место было в
точности таким же, что на Марсе, вплоть до угла в квадрате 34L. Алтея
выкопала здесь небольшую тест-траншею, у нее поджимало желудок, но косточки
пальца там не было. Она послала образец покрытия с обелиска команде
химических анализов на проверку и нашла, что это всего лишь простая
штукатурка. Она могла быть сделана из местного карбоната кальция. Но и опять
же она могла быть сделана и на какой-нибудь фабрике в Делавере. Она послала
запрос орбитальному транспорту сделать подповерхностное сканирование раскопа
и окружающих трех сотен километров, но чувствовала, что она уже знает ответ,
и оказалась права. Не было ни малейшего следа кухонных куч или могильников.
Она задала орбитальному транспорту длительное задание сканирования всей
планеты на геологические аномалии, которые могли идентифицировать места
других строений, но она знала, что ничего другого там не будет.
Когда она стояла на опушке леса с камерой в руке, то обнаружила, что не
может заставить себя сделать снимки, которые ей требуется послать обратно в
офис декана департамента археологии в Оксфорд. На одну короткую секунду она
точно поняла, как, должно быть, чувствовала себя Хоши в своем морозном
изгнании на Марсе, послушно копая и записывая. На одну короткую секунду
Алтея почувствовала болезненный укол симпатии. Он исчез почти немедленно.
Хоши была достаточно близка к дому, чтобы составить планы и привести их в
действие. Здесь такой возможности не было. Алтея положила камеру в рюкзак,
даже не сняв колпачок с линзы. Пройдет четверть века, пока кто-то узнает,
что она нашла - или не нашла - здесь. Нет причин для спешки, когда отсылаешь
доказательство неудачи и провала. Нет вообще никакой необходимости думать о
Хоши, если она может себе это позволить, однако истина заключалась в том,
что о Хоши она думала почти все время.
Через шесть недель работы миссии она нашла пляжную кушетку и пляжный
зонтик аккуратно сложенные в ее уголке тектонической лаборатории. Это не
было тонким намеком. Она взяла их на раскоп и установила, говоря себе, что
станет заниматься полевыми заметками и загорать, пока роботы очищают место
от лиан, кустов и пугающих шестиногих ящериц. Вместо этого она бродила по
лишенным крыш, обрушившимся комнатам. Она проклинала Хоши. Она потрясала
кулаками небу. Она вопила на роботов, пока не поняла, что выглядит как
свихнувшаяся женщина, если за ней кто-то наблюдает. Алтея встала в центре
раскопа и наконец-то, наконец-то почувствовала себя сдавшейся.
Как-то ближе к вечеру из резиденции пришел Дон, выкрикнув из леса ее
имя:
"Алте-я-а-а."
Она резко выпрямилась в своем кресле-кушетке, вырванная из полудремы.
Прохладный вечерний ветерок только-только начал подыматься. Скоро пушистые
ящерицы заберутся на верхушки деревьев и начнут петь, делая заявки на свои
секции цветущего по ночам леса и нектара, что капает из цветов после
наступления темноты.
Она вскочила на ноги и озиралась во внезапной панике. Роботы закончили
расчищать кусты уже несколько недель назад, место раскопок было подстрижено
и подметено. Сегодня все они занимались выжиганием голой почвы в
привлекательные дорожки. Любому стало бы очевидно, что раскоп полностью
застыл, что он лишен малейшего продвижения. Дон появился на краю леса,
улыбаясь и размахивая руками. Алтея застыла, где стояла, чувствуя себя
преступницей, бездыханная и лживая.
Он зигзагами подошел и сощурился на роботов, катающихся взад-вперед.
"Чем это они занимаются?"
Ей хотелось солгать. Он не понял бы разницу. Но во рту было слишком
сухо, чтобы сказать хоть что-то. Вместо этого она пожала плечами и уселась
на кушетку-шезлонг.
Он шлепнулся перед нею на землю и посмотрел на роботов чуть дольше.
"Поправьте меня, если я ошибаюсь", сказал Дон, "но разве это не самая
выдающаяся находка тысячелетия?"
"О-о", сказала она, "определенно."
Он потер руками свои колени. Он теперь ходил в шортах, руки и ноги
загорели до золотисто-коричневого цвета. "Не хотите ли рассказать, что здесь
происходит, Алтея?"
"Ничего не происходит."
"Именно это я и имею в виду", сказал он. "Это самая выдающаяся находка
тысячелетия. Вы заполучили всю штуку только для себя. Вы самая удачливая
женщина галактики, однако вы не счастливы."
Ее нижняя губа начала дрожать и она закрыла рот обоими руками. Она
чувствовала, как вся глупая история, которая из Оксфорда добралась до Марса,
набухает у нее в горле. От стыда у нее заслезились глаза. Он обнял ее, и она
позволила вырваться всей правде - Марс, Хоши, ее деканство в Оксфорде - и
косточка пальца. Когда она закончила рассказ, было темно и цветы стояли
широко открытыми. Ночной ветер разносил соленый аромат леса, ящерицы пели и
скрипели, щебетали и свистели, выражая свои желания. Дон погладил ее по
волосам и поцеловал под чужим небом цвета индиго.
Когда он сказал, что все это неважно, она почти поверила ему.
Акт XI
После этого она попыталась быть более профессиональной. Она начала
статью о сходствах ее сайта с сайтом Хоши и о соответствующих культурных
ответвлениях. Она не продвинулась далее половины общего очерка, потому что
не существовало никаких культурных свидетельств для дискуссии. Потом она
попробовала статью о вероятности найти похожие стоянки на тех двух
единственных планетах, что посетили люди. Она утверждала, что подобные места
должны быть в любом похожем на Землю мире, и так как пока что эти места
являются единственными подтвержденными контактами с чужой цивилизацией, то
исследовательские группы и спутники должны целенаправленно искать таковые.
Она была на верном пути сделать гору из своей кротовой кучки, когда с Земли
пришли первые сообщения.
Дон встретил ее в столовой и вручил диск с загруженными материалами.
Диск был в тонком чехле, на обложке рукописный список содержимого. "Я не
назвал бы это горячими выдержками из прессы. Это передали через шесть
месяцев после нашего отправления."
Первым в списке стояло жирное "Поздравляем!" "Поздравляем с чем?",
спросила Алтея.
"С тем, что попали сюда", сказал Дон. "Хотя, догадываюсь, они не знают
наверняка, с чем мы тут столкнулись. Это, скорее, теоретическое
поздравление."
Далее в списке шли заголовки ее регулярной подписки - электронные
версии "The London Times" и профессиональных журналов "Археология сегодня" и
"Археологический журнал". Как раз перед тем, как корабль стартовал к Нежной,
"АЖ" брал у нее интервью. Это было хорошее интервью, полное героических
спекуляций и такого энтузиазма, которые ей только удалось изобразить.
"А что вы получили?", спросила Алтея.
Дон похлопал по диску в своем кармане. "Медицинские журналы. Самое
развлекательное чтение на планете."
Он пошел в свою комнату, а Алтея с чашкой кофе и булочкой пошла в свою.
Она заправила диск в компьютер и устроилась для хорошего, долгого чтения. В
"АЖ" всегда было некое подводное течение из слухов и сплетен, что делало
статьи гораздо более интересными, чем они казались. Если понимаешь, как
читать между строк, то всегда найдешь, кто кого академически говоря тычет
ножом в спину, у кого по отношению к своим частным раскопкам развился
комплекс Индианы Джонса и кто в конце концов открыл своего внутреннего
Генриха Шлимана. Она была убеждена, что где-то там обязательно будет и Хоши.
Алтея открыла файл журнала и увидела заголовок первой статьи:
"ХРАМ ПРИШЕЛЬЦЕВ ОТКРЫТ НА ЛУНЕ ЮПИТЕРА".
Алтея смотрела, как экран заполняет иллюстрация с обложки
двадцатипятилетней давности. Смутно гуманоидная фигура отлитая, очевидно, в
золоте, сверкала на пьедестале в зале с высоким потолком. Надписи - здесь
ошибок не было - вихрем неслись по стенам: богатый, летящий, золотой шрифт.
И нашли его всего через шесть месяцев после того, как она улетела на Нежную.
Хоши и об этом знала?
Алтея швырнула булочку через всю комнату и пошла искать Дона.
"Посмотри-ка на это!! Она повалилась рядом с ним на постель и ткнула
лэптоп ему в руки.
"Черт побери!", сказал Дон. "Проклятье. Ты и это прозевала, правда?" Он
взглянул на нее быстрым, сочувственным взглядом.
"Прочитай-ка", сказала она на бездыханной границе слез. "Просто скажи
мне, когда Хоши его нашла."
Она сидела прямая и напряженная, пока он просматривал первые несколько
абзацев.
Дон нахмурился. "Я нигде не вижу здесь Хоши."
"О-о, она точно там есть", сказала Алтея. "Она запускает пальцы в
каждый кусок пирога."
"Оксфорд даже не участвует в этом, Алтея. Археологи были из Гарварда."
"Из Гарварда?" Она выхватила лэптоп и прочитала всю первую страницу.
"Хоши даже близко не подпустили. Но эту экспедицию должен был организовать
именно Оксфорд. Ребята из Гарварда едва ступают ногой за пределы
собственного кампуса, не говоря уж о Юпитере."
"Тогда я догадываюсь, что Хоши что-то напортачила", сказал Дон.
"Хорошо, верно? Может, ее даже вышибли из департамента."
Алтея закрыла лэптоп и стиснула кулаки на крышке. Когда дело касается
Хоши, ни за что нельзя поручиться. "Ты понимаешь, что никто никогда,
никогда, никогда не посмотрит на то, что я здесь нашла? Даже если бы здесь
действительно было что-то, то пройдут многие годы, пока об этом узнает
Журнал, и еще четверть века, прока кто-нибудь прилетит сюда и увидит
собственными глазами. Чет побери, да тогда я уже умру!" Она уставилась в
пол. "Все повалят прямо на Ио. Никто и не задумается больше о Нежной. И даже
если они прилетят, что я им скажу? Смотрите! Я нашла что-то в точности
похожее на то, что Хоши нашла на Марсе!"
"Кроме обелиска."
"Кроме чертова обелиска", согласилась Алтея, "и насколько я могу
судить, у него никогда не было никакой цели. Его никогда не высекали, не
красили и не подписывали. Ничего и никогда не ставили на его вершину, ничего
не погребали под ним, ничего не расставляли вокруг него. И он стоит даже не
в центре - он где-то сбоку, словно они не могли сообразить, где еще его
поставить. И они", сказала она, "не считали его достаточно важным, чтобы
поставить его на солидном фундаменте. Эта штуковина готова упасть."
"Но послушай", сказал Дон. "Разве тот факт, что само это место
расположено здесь, не означает, что эти чужаки в совершенстве знали
межпланетные путешествия и везли с собой свою культуру по всей галактике?"
"Но здесь нет никакой культуры! Все, что мы нашли, это похожие места на
двух совершенно разных планетах, построенные людьми, которые едва умели
взгромоздить два камня друг на друга. Это просто такое место. Это просто
колонна. Можно только принять это все, как оно есть. Нельзя превратить кучу
камней во что-то стоящее просто потому, что очень хочется, чтобы там что-то
было. Если ты, конечно, не Хоши Но. Она просто зарыла те предметы, которые
хотела найти и предоставила кому-то другому их откопать. Такое мог бы
сделать любой."
Дон потер колени, и она поняла то, что он пытается ей не сказать. То,
что надо принять реальность ее положения, и то, что ярость лишь
преждевременно состарит ее. Вместо этого он только взял ее потную ладонь в
свое и ничего не сказал.
Алтея нервно вздохнула. "Моя карьера пошла на свалку. Ты это понимаешь?
Она стала мусором с той самой минуты, когда Хоши вошла в мой кабинет."
Он мягко сжал ее пальцы.
"Я хочу сказать, я тоже могла что-нибудь выдумать. Но теперь у нее есть
репутация. И у нее мое деканство."
"Я понимаю."
Она тяжело сглотнула. "Мне мало что можно здесь делать, Дон. Если я,
конечно, не захочу отправиться вниз по реке, чтобы с биологами брать пробы
воды."
Он склонился к ней и положил ладонь на плечо. "Так что же ты хочешь
делать, Алтея? Ты в красивом месте, и у тебя все время мира. Что же ты
станешь делать?"
Она вытерла глаза, не имея ни малейшего понятия, что же ему ответить.
Акт XII
Действительная цель раскопа на Нежной дошла до Алтеи неделей позже на
вечеринке, которую команда биологов устроила, чтобы отметить каталогизацию
их сотого вида.
"Они ставят пьесу", сказал Дон, когда они по тропе шли к песчаному
ручью, где проводила дни команда биологов.
"Пьесу?", с сомнением откликнулась Алтея.
"Эволюция на Нежной", сказал Дон. "Мюзикл в трех актах. И они
приготовили напитки. Первый разлив Неж-Нектарных вин."
Стоял типичный летний день на Нежной. Небо безупречно лазурное, ветерок
дует как раз такой, чтобы каждый чувствовал себя комфортно, ящерицы поют
сонно и музыкально. Биокоманда построила навес возле ручья, чтобы не держать
электронику на солнце. Сегодня спереди они повесили красный занавес и для
публики расставили рядами складные стулья из столовой. Кто-то знакомый Алтеи
по команде тектоников, установил камеру, чтобы записать любые перлы
мудрости, дабы таковые обнаружатся.
Напитки расставили на длинном столе, украшенном цветными камушками из
реки и охапками веток местных квази-пиний. Полосатые ящерицы мелькали между
чашами салатов из яиц ящериц с голубыми желтками и сосудами Эрлмейера,
наполненными ферментированным ночным нектаром. С полдюжины ящериц собрались
вокруг картофельных чипсов и вытаскивали их из чаши по одному, вылизывая
похожими на кошачьи язычками.
"Я бы сказал, что им нравится соль", сказал Дон, наполняя тарелку
резаным сельдереем и кусочками жареного яичного дерева из гидропонных
станций.
Алтея обратила внимание, что лишь немногие пробовали яичный салат и все
избегали картофельных чипсов.
Дон налил две чашки ферментированного напитка и одну передал ей. Он
чокнулся своей чашкой об ее чашку. "Когда у тебя планируется великое
открытие Запретной Зоны?"
Алтея пригубила. Напиток был несколько пикантным, чтобы сойти за вино,
но в нем явно присутствовала толика алкоголя. "Зачем мне показывать всем
никчемную дрянь?"
Дон выдохнул и сделал большой глоток. Команда биологов суетилась позади
красного занавеса. Кто-то вышел и запрыгал взад-вперед, включая и выключая
фонарик. Люди в передних рядах засмеялись. Парень-тектоник за камерой
зашикал на людей, загораживающих поле зрения. Складные стулья быстро
заполнялись.
"Давай-ка поищем места", сказал Дон.
"Позади."
"Позади."
Алтея утеряла интерес к представлению сразу же, как только поднялся
занавес и выступил хор и ансамбль казу. Она допила напиток и поковырялась в
еде, не обращая внимания на фестиваль пост-докторальной идиотии, для которой
у биологов каким-то образом нашлось время. Единственное, что она заметила,
была сделанная из папье-маше копия ее обелиска. Взрослые мужики в рубашках
для регби вынесли его в центр сцены и запрыгали вокруг, словно маленькие
девочки. Копия была хороша. Очевидно, кто-то тайком проник-таки и сделал
снимки. А эта кислая старуха в короне из сосновой хвои, должно быть, она
сама. Они с отвращением поднялась на ноги.
Дон посмотрел на нее, пытаясь не ухмыляться во весь рот. "Не уходи, это
же смешно."
"Это глупо", сказала она и поставила тарелку на сидение своего кресла.
И когда она выпрямлялась, до нее вдруг дошло. Возможно, причиной
послужил ферментированный нектар. Возможно, она сдалась на таком глубоком
уровне, что ее разум наконец-то открылся. Она уставилась на сцену и на кипы
раскрашенных коробок, из которых состояли декорации. Она оглянулась на
камеру, на расстояние между сценой и аудиторией. Кто-то оттащил копию
обелиска к левой части сцены и начался следующии1 танцевальный номер.
"О мой бог", сказала она.
Дон разразился смехом, когда руководитель команды биологов зашелся в
вальсе с ящерицей, сидящей у него на голове. Он распевал частушки о Дарвине.
Алтея вцепилась в спинку кресла, чтобы не пошатнуться.
Дон смотрел на нее, стирая с глаз слезы. "Что такое?"
"Это все сцена", сказала она. "Вся эта штука - просто сцена."
Она повернулась и понеслась с вечеринки вверх на холм и далее мимо
исследовательской станции. Она пробежала весь километр до раскопа на полной
скорости, невесомая от понимания.
Алтея стояла на расчищенном месте перед большим прямоугольным
фундаментом. Если это сцена, то она сейчас стоит там, где должна находиться
публика. Так где же сидения? Она забралась в кусты на краю раскопа и
порылась в кустарнике и палой листве, разыскивая что-нибудь каменное.
Орбитальные сканеры ничего не наши, не нашла и она. Возможно, чужаки
приходили с собственными сидениями, а возможно, они предпочитали стоять. Она
протопала обратно на расчистку и нахмурилась на рассыпавшиеся каменные
стены.
Передние части были не более и не менее завершены, чем задние, так что
видимая часть декорации казалась не слишком важной. Постоянство постройки
тоже казалось не существенной. Единственное, что было важно - тот факт, что
строение было в точности такое же, как и то, что Хоши нашла на Марсе.
Означает ли это церемониальное применение? Но зачем же строить так хлипко,
если у строения есть хоть какая-то важность? Было похоже, словно строители
прибыли сюда только чтобы получить иной фон для такой же сцены. Как в кино.
Алтея осела на теплую, усеянную мягкой хвоей землю. Как в кино. Или на
телевидении. Чужой эквивалент потокового видео. Такого рода декорации не
должны быть постоянными или хорошо построенными. Чужаки, которые смогли
прилететь с Марса на Нежную, смогли бы построить одинаковые строения везде,
где пожелали. А если она перевозят актеров и реквизит, и им надо повторять
эпизоды на каждом новом месте, то зачем им что-то оставлять? Алтея запустила
пальцы в волосы. Из всего, что она поняла, вытекало, что они с Хоши открыли
остатки межпланетной мыльной оперы. Вместо костей и черепков им следовало
искать потерянные колпачки от объективов.
Стало темно, и за ней пришел Дон. Он был пьян и уселся перед ней со
вздохом облегчения старика.
"Песенки были неплохи", сказал он, "если не прислушиваться к пению."
"Я поняла, что это за место", сказала она.
"Действительно?" Похоже, он был поражен. Она рассказала, а он сидел,
кивая и притворяясь, что трезв. Она не могла сказать, насколько он на все
купился, пока он не поднялся и не вышел на середину "сцены".
Дон принял театральную позу: "Весь мир - театр, и люди в нем -
актеры..."
Алтея рассмеялась вопреки себе. Оттуда, где она сидела, все выглядело
именно как надо. Ночные цветы на заднем плане, звезды над головой, ящерицы,
хором поющие на верхушках деревьев, все залитое солеными ароматами леса. В
этот момент вопрос Дона, казалось, получил ответ. Она точно поняла, что она
хочет сделать здесь, на этой красивой планете, имея в запасе все время мира.
Даже на расстоянии в двадцать пять световых лет Алтея теперь понимала,
как разрушить козни Хоши Но.
Акт XIII
На следующее утро Алтея передвинула обелиск. Это оказалось легко.
Она просто обхватила его руками и доволокла до середины сцены, где
предыдущей ночью Дон цитировал Шекспира. Камень был не тяжелым и никогда не
был прикреплен к какому-нибудь фундаменту. Когда она в конце концов встал
достаточно устойчиво, чтобы торчать сам по себе, она отступила и была
удивлена, обнаружив, что ее сердце сильно стучит, но не от напряжения, а от
нервов. Не то, чтобы прежде она никогда не перемещала артефакты, но все это
были небольшие предметы - черепки, орудия. И не то, чтобы первоначальная
позиция обелиска не была основательно и скрупулезно нанесена на план. Дело
было в том, что она собралась делать сейчас, когда в его положении стало
больше смысла.
Она подтащила свой шезлонг и зонтик в зону публики своего раскопа и
уселась там с лэптопом. Обычно она вела свои записи на английском, но теперь
страшилась, что пронырливые биологи могут сунуть нос в чужие дела, и стала
писать на латыни. Они, конечно, достаточно знали латынь, чтобы свободно
читать списки видов и родов. Некоторые, наверняка, знали и получше. Она
переключила на компьютере шрифт и написала своим другим быстрым студенческим
почерком на древнегреческом:
Укзнз рбт п вйпт...
Она работала почти до вечера, полностью погрузившись в работу и забыв
обо всем. Дон нашел ее в шезлонге у подножья обелиска. Он присел рядом на
корточки, и когда она его увидела, то вздрогнула от удивления.
"Великий боже", сказала она. "У тебя что, нет больницы, чтобы
руководить?"
"Я просто хотел посмотреть, как у тебя дела." Он с интересом посмотрел
на нее. "Что это ты делаешь?"
Она повернула экран, чтобы показать ему фото обелиска и цифровые
каракули, которые она вписала в его изображение. "Я написала фразу на
греческом, латинском и английском, а потом порезала все слова." Она нажала
кнопку на лэптопе и показала ему предварительную версию. Графическая
программа, которой она пользовалась для картографирования раскопа, могла,
хотя и неуклюже, работать и с текстом. Она отражала буквы зеркально,
переворачивала вверх ногами, разрезала пополам и склеивала. Каждое их трех
предложений было примерно одной длины, но каждый "алфавит" был отчетливо
иным.
Он с минуту разглядывал. Она так тщательно наложила тени и текстуру,
что каракули казались вырезанными и даже отсутствующими в тех местах, где
отвалилась штукатурка. "Что ты собираешься с этим сделать?"
Она хихикнула. "Думаю, послать Хоши снимки, вот что."
Дон вздохнул: "А что говориться в твоих предложениях?"
Она широко улыбнулась: "Они начинаются словами: "весь мир - театр..."".
И хотя она знала, что Хоши не увидит фальшивые снимки еще целую
четверть века, все равно после того, как она их послала, где-то внутри она
чувствовала себя плохо, словно пустилась в долгое путешествие, не убедившись
надежно, что выключены камин и кофеварка. Все ощущалось неминуемой, хотя и
далекой, катастрофой, и она делала все, что могла, чтобы не думать о ней.
Пока роботы сидели без дела, она сделала снимки чахлых стен и
поработала над ними своим лэптопом, добавляя слои графики. Но даже через две
недели непомерного труда фасады, которые она пыталась создать, выглядели
неубедительно. На внедрение небольшого текста в обелиск ушло все ее
артистическое умение. Со своим ограниченным софтвером все, что она смогла
слатать и сшить вместе, обладало одной и той же тактильной подлинностью, и
под конец это так же выводило ее из себя, как и то, что она застряла в
центре неизвестно чего до конца своей карьеры.
Через три недели после того, как она передвинула обелиск и отослала
Хоши поддельные фотографии, дожди пошли достаточно сильно, чтобы превратить
отполированные тропинки вокруг раскопа в глинистые барахталки. Алтея с
упорством добрела до раскопа на следующее утро и обнаружила, что шезлонг
слишком влажный, чтобы на нем сидеть, поэтому взамен она угнездилась на
краешке одной из стен, где утреннее солнце высушило камни. Сильным ливнем
смыло значительное количество штукатурки с обелиска, и она задумалась, не
надо реставрировать его. Она подошла ближе, чтобы рассмотреть колонну, и на
секунду повернулась к стене. Глиной забрызгало бока фундамента, она высохла
и стала светло-коричневой, словно адоба. Она вернулась к стене и скрючилась
рядом, исследуя оспины и брызги. Она долго просидела на пятках, потом взяла
пригоршню свежей грязи и намазала ею поверхность стены. Грязь прилипла,
густая, как паста. Она добавила еще, заполняя пространство между небрежно
наваленными камнями, пока не получилась гладкая поверхность. Потом она взяла
папоротниковую траву, прижала ее к глине и отняла, оставив тонкий отпечаток.
Алтея встала, в ярком утреннем свете сощурившись на раскоп. Видения
того, что ей надо делать остаток своих дней на Нежной, пришли к ней с такой
сияющей ясностью, что ей пришлось закрыть глаза от нестерпимого блеска. Она
стояла, опираясь на грубо выложенную стену, увидев наконец так, как она сама
сделала бы сайт, и как Хоши Но станет исходить паром над ним, когда увидит
снимки в Археологическом Журнале.
Акт XIV
Через пять лет после высадки на Нежной Алтея и Дон поженились. Их
свадьба была не первой - фактически, третьей, но оформлена лучше всех. Дон и
Алтея соединились браком на месте раскопа, на сцене чужаков в тени обелиска.
Послеобеденное солнце сверкало на усердно расписанной Алтеей комбинации
"Гамлета" и Розеттского камня и на декорации из раскрашенного штука.
Фундаменты, которые Алтея пустила под представление того, где должна была
находиться окружающая деревня, была в раме садиков, которые она же и
посадила. Свалка и кладбище располагалась чуть далее, как раз за раскопом и
за маленьким музеем, который она построила для артефактов, что изобрела и
соорудила сама же. Ни одно из ее изображений не было секретом. Никто никогда
не задавал о них никаких вопросов. После того, как она открыла раскоп
остальной команде, они относились к нему, как к маленькому парку, или, самое
худшее, как к скульптурному саду.
Глава команды биологов воздел чашу ферментированного нектара. "Вы
просто чудесно поработали этим летом, Алтея, просто чудесно."
"И если еще вспомнить, что начали с нуля", добавила одна океанографиня.